Прекрасные

5

Министр Красоты открыла южные ворота и важно просеменила внутрь в норковом манто в пол. На пальцах, поглаживающих мягкий мех, – идеальный маникюр с красной каймой, а темные волосы украшены павлиньими перьями. Она ткнула пальцем в воздух. Над головой болтался бело-золотой почтовый шар, на котором сверкал герб Орлеанского дома – знак личного почтового отправления Ее Величества.

– Добро пожаловать, мои замечательные. Я Роуз Бертан из Орлеанского дома, Королевский Министр Красоты нашей прекрасной страны. У меня есть сообщение от Ее Величества.

Она сделала надрез в задней части шара ножом для конвертов, откуда сразу забил фонтан сверкающих искр, а затем вытащила небольшой свиток, на котором красовалась королевская печать.

Надломив печать, Министр Красоты развернула послание и начала читать:

«Дорогие Прекрасные,

добро пожаловать в мой дом и столицу нашего любимого государства. Сегодня вы все были восхитительны. Мне думается, Богиня Красоты с гордостью наблюдала за вами с небес. Надеюсь, я смогу найти для каждой из вас достойное место. Благодарю вас за вашу священную службу на благо нашей стране. Да пребудет с нами красота.

Ее Королевское Величество Селеста Элизабет Третья, милостью Богов Королева Орлеана и прочих Областей и Территорий, Защитница Красоты и Границ».

Я затаила дыхание до тех пор, пока Министр Красоты не закончила читать титулы королевы.

– Не пройти ли нам внутрь? – спросила она.

– Да, – выпалила Валерия громче, чем полагается. Мы засмеялись, и ее светло-коричневая кожа залилась румянцем.

Дюбарри и Министр Красоты повели нас вперед, в императорские владения. С обеих сторон нас сопровождала стража. Мы долго шли по пологой аллее, по извивающимся дорожкам во дворец. Ночные фонарики парили над головами, освещая нам путь. Я шла мимо ярко-зеленых лужаек, декоративных, подстриженных в угодные богам формы деревьев и клумб с алыми розами и снежно-белыми лилиями, похожими на мерцающие покрывала из красной и белой звездной пыли. По траве разгуливали королевские звери: лазурные павлины, розовые карликовые фламинго и огненно-красные Фениксы.

Амбер обернулась, чтобы посмотреть на меня. Я показала язык и догнала ее.

– Ты так здорово справилась, – прошептала она.

Я вытащила из ее поясной сумки, повязанной поверх платья цвета закатного солнца, летающего жука. Она взяла его в руки и выпустила на свободу.

– Ты тоже.

Ее бледный нос сморщился. У Амбер идеально слепленное, в форме сердечка лицо, гладкая и нежная кожа, как фарфор из главной столовой у нас дома. Под макияжем лицо казалось еще белее. Легкий ветер развевал волосы, уложенные в высокий пучок, цветом напоминающий мякоть персика. В глазах Амбер стояли слезы.

– Я испортила кожу. Она вышла слишком яркой.

– Все получилось хорошо.

Я споткнулась о подол платья, но сестра успела меня подхватить. Голова кружилась от усталости после использования магии.

– Я перенервничала. Я делала все, что Матушка… – Ее голос надломился.

Я взяла ее за руку. Наши переплетенные пальцы смотрелись, как ирис и ваниль. Печаль Амбер чувствовалась в каждом ее жесте, а свою я держала глубоко внутри. Мы обе сделали то, чего хотели наши матери.

– Ты отлично справилась. У твоей девочки были идеальные кудряшки. Матушка Ирис очень бы тобой гордилась.

Дома Амбер жила по соседству со мной на седьмом этаже. Ее Матушка устраивала для нас двоих чайные вечеринки с сахарными печеньями и марципановыми кремовыми розочками. Несмотря на то, что нам было по тринадцать и мы были слишком взрослыми для таких посиделок, я их обожала. Я всегда буду помнить Матушку Ирис, ее белые, словно посыпанные мелом морщины, делавшие кожу похожей на растрескавшуюся землю, и то, как она научила нас пользоваться бэй-пудрой.

В нашем багаже среди платьев в память о наших матерях лежат каменные посмертные таблички.

– Амбер, ты справилась замечательно.

– Врешь, – возразила та. – Ты даже не смотрела. Я все видела, ты сидела с закрытыми глазами.

Амбер слегка толкнула меня локтем – она всегда видела меня насквозь.

– Я видела результат.

Позже я хотела раздобыть свежую светскую хронику и просмотреть все новости разом.

Амбер есть в каждом из моих немногих детских воспоминаний: вот мы крадемся на цыпочках в комнаты Дюбарри, чтобы узнать размер ее бюстгальтера; прячемся в детской, куда люди приносили младенцев на первую трансформацию; подсыпаем бэй-пудру в чай воспитательницы, чтобы посмотреть, как она будет им плеваться; нажимаем все кнопки лифта одновременно, чтобы попасть на закрытые для нас этажи; вламываемся в складские комнаты, чтобы перепробовать на себе все новые составы. Нашей дружбе так много лет, что уже невозможно определить, с чего она началась.

– Посмотри на небо. – Я взмахнула рукой вверх. – Здесь оно совсем не такое, как дома.

Кипарисы не загораживают небо. Сверчки не стрекочут в заводи, а лягушки не квакают. На окнах нет привычных маленьких изогнутых перил. Чистое небо, незнакомое, с густыми северными облаками, растянулось от горизонта до горизонта.

– Королева должна была встать после моего выступления, Камиль. Так я бы узнала. Все бы узнали. Матушка сказала мне, что я должна стать фавориткой. Какой смысл быть еще кем-то?

В груди защемило. Ей говорили то же самое. Желание быть лучше нее и остальных сестер вдруг показалось мне эгоистичным.

– Она и после моего не встала, – напомнила я нам обеим. – Я знаю, что ты справилась, даже если этого не видела.

– Да, но ты выглядела потрясающе! – Она вскинула руки. – Я еще не видела, чтобы ты такое делала.

– Ты была не хуже, прекрати.

– Мы исполнили всё, что должны, всё, что было написано в наших досье. Кроме тебя. Превратить девочку в зеркальную копию себя – как умно! А мне даже в голову не приходило использовать бутон амброзии в качестве кокона. Из-за этого все приобрело особый смысл, словно откровение. Я бы не додумалась до такого! Я никогда не совершаю ничего неожиданного, а ты воспринимаешь правила как рекомендации и выходишь за рамки. – Амбер сжала кулаки. – «Просто измени цвет кожи и волос. – Она передразнила гнусавый голос Дюбарри. – И только. Все прочее – пустая трата сил». Мы участвовали в шоу, и ты это поняла.

Она спрятала лицо в ладонях.

– Девочка дергалась, поэтому я сделала кокон, – сказала я, чтобы сестра не узнала, сколько времени я потратила в размышлениях о том, как стать лучше всех.

Я потянулась к ее руке, но Амбер убрала ее, чтобы поправить выбившийся из прически цветок. Я старалась напомнить ей, как искусно она обращается с магией. За каждое задание Дюбарри она получала высший балл. По оценкам Амбер была звездой нашего поколения, Дюбарри всегда ставила ей лучшие оценки. Если бы решение зависело только от этого, выбор был бы очевиден.

– Если бы мы могли показать первую аркану, они бы лучше рассмотрели твои таланты, – говорю я.

Амбер лучше всех умеет пользоваться арканой Характера. Она способна смягчить даже голос карманной обезьянки, сделать самого нескладного человека очаровательным и подарить любому талант, о котором он мечтает, будь то кулинария, танцы, игра на лютне или скрипке.

– Я должна быть лучшей. Меня должны выбрать фавориткой.

– Мы все об этом мечтаем.

Амбер прищурилась.

– А то я не знаю.

Ее слова прозвучали как пощечина. Раньше она никогда так со мной не разговаривала.

– Амброзия! Камелия! Вы знаете правила. – Дюбарри приподняла бровь. – Вы достаточно взрослые, чтобы помнить их.

Амбер отошла от меня на два шага, и это небольшое расстояние показалось огромным, словно океан. Нам не следует иметь предпочтений в общении друг с другом. Мы все сестры и должны быть одинаково близки. Но я всегда любила Амбер чуть больше остальных, как и она меня.

Амбер бросила на меня раздраженный взгляд. Я не понимала, почему она злится. Все мы в одинаковом положении. Не лучше ли поддерживать друг друга?

Как только Дюбарри отвернулась, я снова подошла, чтобы прикоснуться к ее руке и «починить» то, что сломалось между нами. Но Амбер убежала от меня прочь, во главу процессии, и заняла место возле Дюбарри. Я сдулась, словно почтовый шарик, но не стала ее преследовать.

Мы прошли по череде золотых мостов над Золотой Дворцовой Рекой. Репортеры высовывались из своих угольно-черных лодок, держа на весу световые коробки и пытаясь набросать наши портреты. Самодвижущиеся перья царапали бумагу со скоростью молнии. Они выкрикивали наши имена и спрашивали, кто, по нашему мнению, будет избран фавориткой.

– Вы немного опоздали со ставками, джентльмены. Здесь вы подсказок не услышите, – заявила Министр Красоты.

Преодолев последний мост, мы оказались перед дворцом. Здание из розового мрамора вытянулось башнями настолько высоко, что, если забраться на одну из них, можно было бы прошептать на ухо Богу Неба пару слов. Каждый этаж выделен сахарно-белыми и золотыми полосами. Мы с сестрами запрокинули головы и, кажется, затаили одно дыхание на всех.

Я подобрала юбки и заковыляла по широкой лестнице в хвосте нашей группы, потеряв счет ступенькам после первой сотни. Перестук наших каблучков заставлял мое сердце биться быстрее. Наверху подобно огромному рту открылись двери, и нас проглотил главный вестибюль. Увешанные драгоценностями люстры свисали с высоких потолков, как пауки с животами, полными света. Стены украшали красивые барельефы с изображением звезд. Я бы обязательно потрогала их, чтобы ощутить каждую неровность, если бы по бокам нашей процессии не шла стража.

Мы повернули в новый коридор. Рисунки на потолке менялись сами собой. На оживших фресках возникали и исчезали захватывающие дух сцены, изображающие богов и богинь, вечноцветущую розу, древних королей и королев, острова Орлеана и небеса. Я чуть не потеряла равновесие, крутя головой в разные стороны.

– Покои Прекрасных – в северном крыле, – пояснила нам Дюбарри.

– Окна обращены к Богине Красоты, – добавила Министр Красоты.

Мы проследовали в нужное крыло дворца по золоченым пролетам лестниц, похожим на огромные мосты. Я все время заглядывала через перила вниз. Королевские хризантемные деревья тянулись с первого этажа вверх, но даже они не доставали до нас ветками. Открытые кабинки, подвешенные на блестящих тросах, перевозили прекрасно одетых людей с одного балкона на другой.

Мы прошли пост королевской стражи, которая поприветствовала нас, и остановились перед внушительными дверьми, украшенными барельефами с розами.

Я прикусила губу.

Королевские слуги выстроились в ряд с каждой стороны, головы опущены в полупоклоне, руки сложены спереди. У всех угловатые лица с губами персикового оттенка, румянцем на щеках, коричневыми глазами и молочно-белой кожей. Они выглядят так по указу Министра Красоты. Она одела их в цветастую униформу, присборенную в талии, а на груди у каждого гордо красовалась эмблема, указывающая на их принадлежность к клану слуг.

Министр Красоты открыла дверь.