Преждевременный контакт

Глава 27

Матовый стеклянный свод и овальные стены залы бесследно исчезли, бетонные балки растворились в солнечном свете, и чистое весеннее небо разлилось над головой. Яркая бескрайняя синева простиралась до горизонта, и весь сто восьмой этаж Черной Башни тонул в ней. Ни единого облачка, ни даже слабой дымки. Только небо и солнце, охватившее все кругом, разбросавшее свои мягкие теплые лучи по небесной глади, и до краев наполнившее собой окружающее пространство - с севера на юг, с востока на запад и снизу вверх.

Агата восседала на высоком пьедестале, расположенном на краю бассейна, вода в котором застыла, полностью превратившись в настоящую чистую холодную глыбу. Солнечные блики сверкали на ее ледяной поверхности, отскакивая от нее и освещая все вокруг, игриво слепили присутствующим глаза. От их бесноватого дикого танца лед искрился и переливался всеми цветами радуги. То был настоящий праздник солнечных зайчиков, неугомонных и игривых, похожих на взрыв, на молнию, на фейерверк. Казалось, только они одни здесь и гости и хозяева. Будто только для них существует весь мир, готовый принять их и раствориться в них. Неуемная пляска обжигала глаза, но солнечный хоровод и не думал заканчиваться. Наоборот, он становился все быстрее и страшнее, все кружился и нарастал.

По правую руку от Агаты расположился полковник Феликс Аристовский. Он щурился от бликов, не замечая этого. Феликс был собран и решителен. Чуял яростную потребность находиться здесь именно сейчас. Это вселяло силы, наполняло смыслом. Одет он был соответственно для решающего боя - военная краповая форма со знаками отличия карательного рейдерского батальона бригады Северного фронта. Того самого, благодаря которому в марте двадцатого стала успешной решающая победная операция "Сломанная стрела". Несмотря на возраст, Феликс выглядел таким же сильным и решительным, как и той победной весной. Солнечные блики, отражаясь от ледяного зеркала, искрились на металлических частях знаков отличия, на армейских пуговицах с орлом и змеей, и уж очень им понравились орденские планки на правой груди. Их было немного, но кавалеров такого набора, какой имел полковник, пересчитать можно было по пальцам. Он не любил эти блестящие побрякушки. Никогда не стремился ни к орденам, ни к славе. Он хотел одного - быть рядом с ней, со своей хозяйкой, по правую ее руку. Это делало его жизнь осмысленной. Он стоял с высоко поднятой головой, на которой странным образом не было повязки, словно и не было того случая в заброшенном цеху. Ни следа не осталось на седине от тяжелого удара металлическим стулом в маленькой коморке за серой дверью. В глазах полковника читалась твердая готовность зубами вгрызся в горло любому, кто осмелится враждебно взглянуть на Агату. А скажи она "фас", ему для смертельного броска не потребовалось бы даже недоброжелательного взгляда. Он стоял, широко расставив ноги, с поднятой головой и скрещенными на груди руками, и за его спиной замерли в ожидании приказа его подчиненные - хромой Альфред и "чистильщик" Пьер.

Слева от Агаты в тени высокого постамента, прислонившись спиной к его большой массивной спинке, расположился блондин с аккуратной испанской бородкой Алекс Деев. Солнце сверкало и переливалось на алебастровой ткани его белоснежной рубашки и таких же белоснежных брюках и выглядело так, что Алекс был одним целым с ярко-белой гладью бассейна. Он стоял, положив на согнутый локоть большой черный "магнус", который выделяясь на всем белом, придавал блондину зловещую элегантность. Длинные светлые волосы, так же блестящие в солнечных лучах, как и его одежда, в этот раз не были собраны в косичку, а мягкими волнами ниспадали на плечи. Он отрешенно поглаживал эспаньолку и смотрел на окружающих сквозь очки надменно и презрительно, будто хранил от них некую тайну, известную лишь ему одному. Было заметно, что вся присутствующая компания ему весьма противна. И все же приходилось мириться с этим невыносимым соседством, потому что Алекс всегда знал: месть - то блюдо, которое нужно подавать холодным, а про себя добавлял: "и хорошо приготовленным".

А еще он помнил слова отца: "Человек без цели - не человек". У Алекса цель была. Люди, попадавшиеся ему на пути, сразу же делились на "нужных" и "ненужных" в достижении этой цели. Нужных он использовал, ненужных обходил стороной, вычеркивая из жизни. Других категорий для Алекса попросту не существовало. Здесь же, в овальной зале на сто восьмом этаже Черной Башни все люди были нужные, поэтому ему приходилось мириться с их присутствием рядом с собой. Терпеть их ради задуманного до поры до времени.

Недалеко от тайного агента, в самом углу у маленькой двери, теребя конец халата, напряженно застыл Яков Соломонович Лившиц. Мед-эксперт был бледен, держался из последних сил, похоже, вот-вот упадет в обморок. Он молил Создателя, чтобы все поскорей закончилось. И желательно хорошо. Хотя в хороший конец Яков Соломонович верил все меньше и меньше. Он так и не понял, как оказался здесь. Как он из своей уютной квартиры вместе с остальными переместился в Черную Башню - в место, вселявшее в него ужас лишь при одном упоминании. И вот волею судеб он здесь. Воистину, чего боишься больше всего на свете, то случается в первую очередь. Как же глупо было изворачиваться, юлить, предавать коллег, пытаться сохранить свою жизнь и все равно лишиться ее вот так бездарно. В том, что он именно сегодня лишится жизни здесь, в святая святых Управления Безопасности, он нисколько не сомневался. Но тогда зачем нужны были все вывертывания и потуги? Зачем он пошел на сделку с совестью? Ведь ясно - он всего лишь маленький человек, и игроки большого стола видят в нем только инструмент в этой страшной игре.

В центре залы в высоком инкрустированном троне перед застывшим бассейном расположилась Агата Грейс. В ярком солнечном свете ее белая кожа казалась прозрачной. На ней была бледно-голубая туника свободного покроя и деревянные сандалии "гэта" в форме скамеечки, как у японских гейш. Голова непокрыта, и длинные черные волосы свободно развивались на ветру. Ее властная осанка отчетливо свидетельствовала о том, кто здесь хозяйка, вершительница судеб. Ее тонкие руки покоились на резных подлокотниках, и на каждом из холеных длинных пальцев в солнечных бликах сверкало по массивному золотому перстню. В этом мире Королевой была она. Лучи солнца нежно обволакивали ее точеную фигуру. Они ласкали ее, заигрывали с ней. Агата была в том состоянии, о котором говорят - может свернуть горы. И действительно, сейчас она была сильна как никогда. К тому же ее верные слуги были рядом. Справа, живущий ради нее, преданный Феликс. Слева опальный Алекс, живущий ей вопреки. Справа верный цепной пес, оберегающий ее от падения. Слева одинокий волк, ожидающий, когда она споткнется. У каждого в жизни должен быть один настоящий друг и один настоящий враг. У Агаты был и тот и другой. Это помогало ей жить, давало смысл. Любовь и ненависть всегда вместе, и без первого нет второго. Две стороны одной медали. А медалью была Агата.

- Отпустите меня, - чуть слышно простонал Лившиц.

Он сказал это почти шепотом, но его стон услышали все присутствующие. Агата повернула голову к дрожащему старику и строго посмотрела на него ясными глазами.

- Нельзя, дорогой Яков Соломонович. Как мы без вас? Вы нужны нам, без вас мы никто.

- Я очень устал и хочу домой, - Яков Соломонович еле сдерживал слезы.

- А мы вас поддержим. Дадим вам надежду, придумаем мечту. Вы только никогда не забывайте - завтра будет лучше, чем сегодня.

- Но ведь так никогда не происходит? - жалобно попытался возразить Яков Соломонович.

- А вы все равно помните об этом. Мечтайте и надейтесь на завтрашний день. Тогда сегодняшняя усталость притупится и, в конце концов, забудется. Надежда на завтра - самое лучшее лекарство от настоящего. Только надежда, и только на завтрашний день.

- Но я хочу, чтобы мне было хорошо сегодня, - не унимался Яков Соломонович.

Агата вздохнула.

- Мы не даем счастье сегодня. Разве вы не знаете, что наше общество устроено совершенно по-другому. И ничего с этим не поделаешь.

- Но...

- И не спорьте! Все хорошее будет завтра, и только завтра. Когда победит Прогресс.

Яков Соломонович всхлипнул.

- Завтра для меня может и не настать.

- Тогда мы будем скорбеть по вам. Но опять же, это будет только завтра.

Она мягко посмотрела на побледневшего Лившица, и ее взгляд на миг смягчился.

- Зачем делать счастливым кого-то сегодня? Счастливые бесполезны. И к тому же - это весьма трудно. Практически невозможно. Можете пробовать сами, но вряд ли получится.

Агата обвела взглядом свое окружение.

- Мы же - власть. Мы даем людям надежду на то, что завтра они станут счастливыми. Только надежду, и только на завтра.

- Завтра, значит завтра, - вздохнул Лившиц, сползая на паркет.

Только сейчас он заметил, что сидит в густом дыму, сквозь который совершенно не просматривался пол, и от этого возникало ощущение невесомости, будто внизу нет ничего, кроме этого сизого дыма.

- Не надо его обнадеживать, - раздался голос блондина. - Надежда ему уже не поможет. Смерть - это не тогда, когда умирает тело. Это когда умирает желание жить.

- Этого у него почти не осталось, - сказала Агата.

- Мертвый, - подытожил Феликс.

Яков Соломонович совсем сник.

- Значит, я мертвый.

Агата задумчиво посмотрела на него, сдвинув брови.

- Народ без надежды - мертвый народ. А нам мертвый народ не нужен. Без него мы перестанем быть властью. Без народа Управление Безопасности станет бесполезным.

- Не от кого будет защищать? - хмыкнул блондин.

- Вы, Ал, опять задаете ненужные вопросы. Я надеялась, что вы усвоили недавний урок.

- Урок? Вы просто хотели избавиться от меня. Но не вышло.

- Меньше всего я хочу избавиться от тебя, - Агата перешла на "ты". - А вот чего я действительно хочу, так это избавить тебя от твоих детских воспоминаний. По сути, ты так и остался тем маленьким мальчиком, выглядывающим январским утром из окна второго этажа на задний двор. После такого маленькие мальчики, вырастая, становятся либо шизофрениками, либо диктаторами. Кем станешь ты, Ал? Диктатором, чтобы не закончить жизнь в психушке? Так же нельзя, дорогой мой. Ты по уши погряз в своей навязчивой идее. Пора бы успокоиться. То были непростые времена.

- Времена всегда одни и те же.

- Не буду спорить. Знаю, желание приблизить мою смерть помогает тебе жить. Что ж, Ал, вы мой самый преданный враг, - Агата вновь перешла на "вы".

- Надеюсь не разочаровать вас в этом.

Агата усмехнулась.

- Как ни странно, это помогает мне не расслабляться. Держит в тонусе. Мы оба помогаем друг другу.

- А я еще хотел его убить, - нарушил молчание полковник.

- Без приказа? - удивилась Агата.

- Может в целях самообороны. В любом случае, я этого сделать не успел. Теперь уже, наверное, не сделаю. Если, конечно, он не даст повода.

Полковник запнулся и немного подумав, продолжил:

- Но есть более важное дело... - Агата вопросительно посмотрела на него. - Я хочу тебя предостеречь. Не делай того, что задумала.

- Почему?

- Пока не знаю. Это всего лишь сон, но там был тот человек. Он передал кое-что для тебя.

- Ну и?

- Он сказал, что все это бесполезно.

- Что именно?

- Все.

В глазах полковника зияла пуста. Как будто Вселенная смотрела сквозь них оттуда, из потусторонней глубины, в эту реальность.

- Я не знаю, зачем она тебе, - произнес полковник не своим голосом.

- О чем ты?

- О какой-то силе. Он говорил о "перерожденных", готовых опуститься к власти. И что-то говорил о том, чтобы подняться к власти над собой. Как-то так. Я не понял.

Алекс презрительно усмехнулся.

- Это не для нее, она отравлена этим ядом. Он течет в ее жилах вместо крови.

- Ты хочешь увидеть цвет моей крови?

- Надеюсь, - огрызнулся блондин. - Уверен, когда-то у юной романтичной максималистки она была красной. Сейчас уж и не знаю. Сначала инструктор по партийной работе, затем командир расстрельной тройки, всего ничего, и уже госпожа Грейс - председатель управы. Главная в Черной Башне. Люди - мусор, власть - бог. И ты, полковник, не задумываясь, всегда помогал ей в этом. Ведь приказы не обсуждаются? Согласен, так проще жить. Но не забывай, именно этим ты и разрушил свою жизнь. Я хорошо изучил твое досье. Сначала я считал тебя карьеристом, затем тупым солдафоном. Но нет, здесь все гораздо сложнее. Ты слепо выполнял все ее приказы, не заботясь о последствиях, потому что считал себя орудием в ее руках. Ты был настоящим слепцом. Но вот к концу жизни стал понемногу прозревать.

- Жаль, не пристрелил тебя тогда, в первую встречу, - прорычал Феликс.

- Тогда кто бы тебе сказал правду? - в ответ зло рассмеялся Алекс. - Не удивлюсь, если тебя каждую ночь мучают кошмары. Это неизбежно для таких, как ты. То, что ты прятал под военной формой, наконец, должно заговорить с тобой. Уже настало прозрение?

Блондин выпрямился, подошел к полковнику и встал перед ним лицом к лицу.

- Многим твоим сослуживцам до сих пор снится война. Но тебе повезло больше чем другим. Ты всего лишь выполнял приказ. Потому всегда был слеп к смерти, и кровавые трупы снились другим, но не тебе. К примеру, твоей хозяйке Агате. Она заслужила это, ведь так? Нет, полковник, ты так легко не отделаешься. Не спрячешься за чужими приказами. Таким как ты рано или поздно приснится смерть, и кровавые трупы убитых напомнят о себе.

- И тебе, Алекс, тоже, - ответила вместо полковника его хозяйка.