Предназначение

Всё началось две недели назад. Кошмары сводили с ума. И необъяснимо отдельные фрагменты из снов кардинала перемещались в реальность.

Кардинал отощал и почти все его, когда-то густые волосы выпали, обнажив покрытый пигментацией череп.

Его руки дрожали, голос охрип. Появился кашель, и хрипы до боли раздирали гортань. Кардинал понимал: он проиграл. Его мечты не осуществились, а день расплаты с каждым пробуждением всё ближе.

В который раз ему не понять: то ли утро, то ли вечер, а может полдень уже на часах. Бенедикту хотелось пить. Его язык разбух, а сухие губы потрескались. 'Почему никто не навещает меня? Неужели, ещё рано, а может, ночь ещё не закончилась'?

Молодой прислужник, рыжеволосый парень. Как его там. Ах, Питер, каждый день, приходил с чашечкой кофе и папкой с отчётом в пять утра.

Бронзовый колокольчик стоял на комоде, но до него ему нужно ещё дотянуться. Кардинал повернулся на бок и тощей рукой провёл по гладкой деревянной поверхности комода. Еще чуток усилий и в руке Бенедикт сжимал прохладный кончик заветного колокольчика. Легкое движение пальцами. 'Что за'? Он повторил звонок, уже с большей амплитудой движенья и силой. Затем, прислушался, пытаясь уловить исчезнувший куда-то звук. Пауза. Тишина. Ни звука.

' Что происходит? Я сплю. Нет, не может быть. О. кто-нибудь, пожалуйста, помогите проснуться!'

Словно в ответ - лёгкий ветерок неизвестно откуда. Запах гнили и разложения, заставил кардинала сглотнуть, почувствовать, как оседает премерзкий запах, ощущаясь отвратительным вкусом на языке. Словно, во рту у него оказался кусочек гниющего, испорченного фрукта. От таких мыслей Бенедикта бросило в пот, и желудок кардинала взбунтовался. 'Нет, это не сон. Все реально'.

Страх заставил вскочить и сесть на кровати. Холодный ветер мгновенно пробрался под фланелевую пижамную ткань. Заставил его поёжиться. Холод коснулся босых ступней кардинала, задержался и пощекотал пятки, оставляя за собой потерявшую чувствительность кожу и онемевшие фаланги пальцев.

Он выронил колокольчик, неслышно упавший на одеяло. Инстинктивно оттопырил воротник сорочки и замер. Привычная толстая высокопробная серебряная цепочка пропала.

-Ах, - прохрипел кардинал. Зубы застучали от страха и разом взмокли ладони.

Лёгкий шелест. Близкий шорох, рядом с кроватью. От внезапного гудения у кардинала заложило уши.

Чёрный рой жирных мух стал сползать со стекла, плавно стекая на пол, оставляя за собой слизь и прозрачные кусочки крыльев. А кардинал всё смотрел, не отрывая взгляд, от окна надеясь увидеть небо и солнце. Его брови поднялись вверх, словно лохматые дуги, а тонкий рот раскрывался всё шире, образуя удивлённое: 'о'.

Серость и чернота пейзажа открывшегося из окна его взору, заставила Бенедикта перевести взгляд на увеличившуюся в размерах, гудящую, раздражающую уши кучу роящихся насекомых. Чёрных жирных, превращающихся в некое подобие человеческой фигуры.

Он закричал, крик всё же вырвался из его сухой гортани на волю, а потом встал на пол и побежал, направляясь куда угодно, только подальше от окна и кровати.

Босые ноги кардинала прилипли и вновь оторвались, обожженные холодным заиндевевшим полом. Частички кожи оторвались от подошв, прилипшие к ледяному паркету. Капельки крови прочертили багряную дорожку на скользком полу. Сделав пару шагов, кардинал упал, поскользнувшись на чём-то липком.

Его крик, утонул в издевающемся, лающем хохоте. В безжалостном смехе настигшего рока, ощущавшегося, как растолчённая крошка стекла застрявшего в горле.

-Господи, - бормотал кардинал.- Спаси, пощади, мою душу. - Я был грешен.... Но, запнулся, услышав шаги, тяжёлые и гулкие, и зажмурил глаза, пытаясь вспомнить молитву. Его сердце стучало в груди так сильно, что казалось, вот-вот остановится. Минута. Еще пара секунд. Ожидание кажется кардиналу вечностью. Его мысли путаются, картинками-кадрами проносится перед глазами жизнь , словно не его, а чужая, подсмотренная за окном скоростного поезда. Он вздохнул, а во рту стало горько. 'Ничего не исправить, поздно'. На плечо гранитной глыбой легла чья-то рука. Бенедикт обернулся. Над ним склонилась фигура ребёнка. Тонкая, чёрная, постоянно меняющая очертания.

- Папочка, я пришла за тобой, как и обещала, - нежный голосочек его родной дочери, прозвучал колокольчиком. 'Диана. Нет, это не ты. Быть такого не может'

Все волоски на теле кардинала медленно встали дыбом. Кожа покрылась мурашками. Он задрожал. Рука сильнее сдавила плечо. Что-то хрустнуло

'Кость'- подумал кардинал. Смрадом дохнуло в его лицо, фигура ребёнка сказала:

-Он ждёт тебя. Пора платить по счетам,- безразлично и вместе с тем торжествующе.

Затем, чёрная копошащаяся масса накрыла собой его лицо. Поглощая, не давая глотнуть живительного воздуха. Кардинал задыхался, отчаянно крича, но его голос утонул заглушённый, живыми мухами, заполнившими собой его рот и гортань.

На рассвете в комнату кардинала постучали. Когда на стук никто не ответил, молодой мужчина вошёл, следуя инструкции. То, что он увидел, заставило его, в ужасе завывая, за пару секунд покинуть спальню.

Рыжие волосы помощника кардинала поседели. Лицо испещрили морщины.

Разум покинул его и весь остаток жизни, он провёл запертый в одиночной палате с обитыми войлоком стенами, Питер только и мог, что бессвязно лепетать про себя молитвы, не в силах забыть увиденное: высушенную мумию кардинала, изъеденную личинками, обнаруженную на полу, лежащую в паре шагов от кровати. А мерзкие, бескрылые мухи всё ползали и ползали по застывшему, перекошенному ужасом лицу Бенедикта. И стоило Питеру закрыть глаза, как всё пережитое вновь и вновь повторялось сначала, словно в непрекращающемся кошмарном сне: раз за разом, идя по кругу.

.

Часть 2 .Предвестники.

Их появление совпало с приходом весны.

В тот день как раз завершался урок математики, и я, решив все примеры, зевала, поглядывая в окно. Земля ещё не оттаяла, и снег медленно разбухал от влаги, тяжелея, впитывая верхний подтаявший слой. В марте, вопреки прогнозам синоптиков тепло пришло слишком рано.

Скрипнула дверь, я обернулась, наблюдая за тем, как в кабинет вошла наша кураторша, слегка располневшая, но всё такая же злостная, как и в первый день, своего появления в нашем классе.

Тик так, проскрипела стрелка на округлых часах висевших напротив доски рядом с портретом и краткой биографией Архимеда и остальными великими математиками, слагающими на унылой стене ряды.

Сиюминутный порыв заставил меня задержать взгляд на девчонках, скрывающихся за широкой спиной кураторши. Та, что повыше была, на мой взгляд, слишком тощей и выглядела нездоровой. Слишком бледная с чёрными, волнистыми волосами, собранными в хвост, в зелёной кофте и широких джинсах, она казалась обычной и ничем не примечательной. Вторая же, напротив была яркой: как розовый от красителя леденец. Яркий цвет выделял её, подчёркивая практически сформировавшуюся красивую женственную фигуру с округлой попкой и тонкой талией, из тех фигур на которые обычно западают мужчины , и в то же время розовый цвет служил некой ширмой, отвлекающей на мой взгляд от чего-то более тёмного и жёсткого, присущего её собственной природной натуре. А, розовые пластиковые заколки в её обесцвеченных пергидрольные прядях - нотка дешёвости и безвкусицы, на фоне качественных вещей по-видимому из торгового центра .

Закрыв дверь, девчонки подошли к свободным партам и сели на стулья.

Кураторша же, стояла как столб возле доски, добиваясь пока все ученики, не переключат внимание на её персону, и только затем объявила, что в нашем 'дружном' полку прибыло. После, сделав многозначительную паузу, добавила, всех, огорошив: после математики будет, внеплановое собрание и гаденько улыбнулась.

Она покинула кабинет. Медленно сдвинулась секундная стрелка. Пауза. Шушуканье на задних рядах. Математичка поднялась с табуретки и мелом нацарапала на доске номера примеров, заданных на дом.

Шушуканье временно стихло.

'Десять минут и перемена, но, увы, ещё не домой'. Вздохнула, записала номера примеров и закрыла тетрадь, собираясь ещё чуток помечтать, мельком поглядывая в окно.

Классный час из года в год проводился в кабинете английского языка и литературы. Унылая серо- коричневая цветовая палитра кабинетных обоев тоскливая и однообразная, ещё больше сгущала и без того мрачные краски властвующие у меня на душе , а огромная скрипучая доска на стене и кашпо с разросшимся вьющимся растением, в тусклом свете продолговатых ламп, казались зловещими. Случайно можно было заметить, как на чёрной гладкой поверхности доски проскальзывают тени, ложащиеся от едва-ощутимо колеблющихся тюлевых занавесок украшающих окна.

Я сидела на первой парте слишком близко от всёзамечающего взгляда кураторши, слишком близко от её холодных, часто ехидно прищуренных голубых, водянистых глаз. Над её столом, слева от доски висели старинные деревянные часы, подарок директора за общественные заслуги. Внутри минутная стрелка порой застревала, опираясь на стеклянную выпуклость, что для меня означало: время устало и взяло перерыв.

Когда все собрались, и тишина затянулась, то кураторша всё ещё сидела за столом, будто назло растягивая молчаливую паузу, словно подпитываясь внутренним кипением, исходившим от особо неугомонных учеников.

Она не спеша перебирала кипу бумаг, вынутых из раскрытой зелёной папки, в хаотичном порядке разбросанных по столу. Она поджимала губы, всё что-то искала и, наконец, минут через десять, нашла искомый листок. Затем поднялась, вышла к центру доски и, прокашлявшись, сказала:

- Итак, как вы поняли птенчики, в нашем дружном гнезде пополнение. Новенькие подойдите ко мне и представьтесь, а затем я продолжу, - сказала, растягивая губы в улыбке пираньи, зловещей и торжествующей. Или, может - это лишь мне так казалось.

Следы красной помады, кое-где 'украшали' её крупные зубы. 'Так значит, спешила и в зеркало не удосужилась посмотреть', между прочим, отметила я про себя.

Самой смелой оказалась блондинка. Она с высокоподнятой головой и решительной улыбкой стояла у доски и рассказывала историю своей жизни , делясь подробностями и причинами побудившими её семью переехать в наши края. И так далее, и тому подобная банальщина. В общем-то, ерунда. Бла,бла,бла. И ради этого у нас забирали личное время?

Её монолог слушали от силы два, три ученика, но она продолжала рассказывать и улыбаться. Закончив, девочка посерьёзнела и приготовилась отвечать на вопросы учеников. Пара сальных шуточек, идиотских предположений, послужили ответом, став её наградой за выход на сцену и представление.

Она ушла, но я всё же сделала кое-какие выводы. Виктория Ханнис не такая простая, как хочет всем показаться на первый взгляд. Что-то в ней было загадочное. Некая тайна скрывалась в её карих, слегка узковатых глазах. Тайна, умело спрятанная за фасадом очков в золотистой оправе.

Брюнетку звали Катриной Рагнарик. Она переехала в Штаты из восточной Германии. Девочка была скромной и ничем не примечательной, типичная серая мышь. Но, в её ярких синих глазах таился коктейль из бушующих чувств. И пусть она улыбалась, пусть говорила своим приятным тихим размеренным голосом с едва ощутимой чувственной хрипотцой, пусть хотела скрыть ото всех чувства сокрытые в душе, но я видела, видела её внутреннюю борьбу и была заинтригована. Сделав вывод: Катрина Рагнарик сильная личность. И опять у меня на душе стало муторно, и я вновь посмотрела в окно. Не помогло: как раз в этот момент солнце заволокли тучи. Резкий голос учительницы, как пощёчина заставил меня вздрогнуть и переключить внимание на её персону.

-Итак, у кого есть вопросы к Катрине? Ни у кого. Значит, я вас обрадую: Кейна ,Сержа и Жоржа выписывают в конце недели.

Лёгкая пауза. Кто-то захлопал в ладоши. Группировкам компашкам не доставало своих заводил.

А у меня где-то внутри всё в один момент рухнуло вниз, оборвалось и поехало по наклонной. Серж, Боксёр, и Кейн, заклятые враги, пострадавшие в тот вечер от моих рук - это знала точно. Произошедшее до сих пор возвращалась ко мне отрывками, через сны, порой неожиданно, всплывая недостающим пазлом - картинкой воспоминанием, заставая врасплох, наяву. Поражая меня и шокируя. Меня, Айрис Дженсен, обычную ничем не примечательную девчонку, не способную постоять за себя, давая отпор, а тогда сотворившую нечто дикое и чудовищное. Жуткое в своей мощи и невообразимое, словно оживший, воплотившийся сон.

Отгоняла воспоминания прочь, потому что слишком боялась. Боялась до дрожи. Страшилась посмотреть правде в глаза. Трепетала, не хотя признавать, даже видя в упор, неопровержимые факты. И всё же где-то в душе я всегда знала правду: я другая, не такая как все.

Неведение- порой иллюзорное благо, и долгие годы я успешно им как щитом прикрывалась. Лгала себе и боялась, до дрожи в руках, боялась. Но, всё поменялось. И правда вот-вот собиралась прорвать плотину и обрушиться на меня, затапливая и поглощая, не спрашивая моего разрешения. А так не хотелось, не хотелось отвечать на вопросы и платить по счетам.

На днях появятся пострадавшие. А у меня куча вопросов. Только не кому их задавать. Что они помнят? Что со мной будет? Мои враги обид не прощают, ощутила на собственной шкуре. ' Нет, к чёрту! Пусть всё катиться к чёрту. Будь что будет'. Сжала кулаки, не давая злым и горьким слезам вырваться на свободу.

Поднялась со стула, забросила на плечо сумку и вышла из опустевшего класса, едва ощущая замлевшую ногу, озираясь по сторонам, не в силах поверить, что так сильно задумалась и не заметила, как класс опустел и все разошлись по домам. У дверей обернулась, посмотрев на часы, минутная стрелка замерла на пол пятого, а затем понеслась, догоняя секундную. Тик, так, проскрипела мне в след, когда, выходя, закрывала дверь. Словно время, поддерживая меня, взяло очередной тайм аут.

Родителей дома нет как всегда. А жаль, хотя я за долгие годы привыкла.

Работа поглощала всё их свободное и несвободное время. Деньги порой сильная мотивация, но в их случае просто дополнение к увлечению.

Гиза сидел на белом диване в гостиной, облачённый лишь в обрезанные ниже колен, полинявшие от многочисленных стирок синие джинсы. Его чёрные кучерявые волосы ещё не успели обсохнуть, запах мятного дорогого шампуня рядом с ним пропитывал воздух, а кубикам пресса смуглого широкоплечего торса, даже я восхищённо завидовала.

- Айрис, - обратился ко мне мой восемнадцатилетний братец вместо приветствия. - Будь добра провести сегодняшний вечер в своей комнате. Ехидно прищурился, затем, улыбаясь, добавил.- И даже носа не высовывай, тогда получишься те самые диски.

Я театрально закатила глаза, делая вид, что зеваю, и ответила:

- Не волнуйся, я найду себе развлечение. Кстати, я в курсе про твою интрижку с Татьяной, и знаешь, маме с папочкой очень сильно не понравится, если она опять сегодня заявится.

- Никто не узнает. С Беном я договорился. Как и с тобой, я полагаю,- сказал и внимательно посмотрел на меня, буравя своим коронным холодным взглядом, ожидая реакции. Но, я уже давно иммунитет выработала. Изучила их обоих, включая Бенджамина. Приметила все слабые местечки, зная, куда можно надавить в случае непредвиденных обстоятельств. Даже дома я приспосабливалась и выживала.

Да, признаю: диски с киношкой с высоким R рейтингом, я хотела давно. Но, чтобы их получить, не нарушая закон, мне должно было стукнуть двадцать один.

-Хорошо, я буду, нема как могила и тайны в ней погребенные.

-Айрис, ну хватит так выражаться. Тебе ещё только тринадцать, - Гиза покачал головой, затем заложил ногу за ногу. Всё так же холодно посмотрел на меня, как на насекомое - Что будет дальше? Колледж, карьера, а ты всё такая же занудная, слишком умная и толстая.

Я промолчала. Мой вес больная тема. Затем, насмотревшись на стены, на полированный воском паркет и камин, на полке которого стояли рамки с фотографиями, считая до десяти, тщательно продумав свой ответ, всё же сказала:

- Слушай и запоминай, я назову тебе фильмы. И ещё кое-что станет дополнением к цене за моё молчание.

- Убавь громкость, Айрис. Ты, похоже, плохо меня поняла? - удивлённо спросил Сигизмунд, не зная, что я собралась достать козырные тузы, припрятанные в рукаве про запас.

Я по - натуре редкая стерва, особенно когда меня шантажируют.

- Твои компакт диски, те, что на верхней полке, подаришь мне в качестве бонуса.

-Твою ж.... С чего это вдруг? - Покраснел и сжал пальцы в кулак.

По-видимому, я его достала и сильно. Хорошо порой чувствовать себя победителем.

Сухо добавила, упрямо встречаясь с ним взглядом, настаивая:

- Пораскинь мозгами.

Пауза. Он нахмурился, затем разжал пальцы, и я поняла, что достучалась до братца.

- Ну, так что Гиза, по рукам?

- Окей Дженсен, - ответил мой брат, выдыхая сквозь зубы, называя меня по фамилии, тем самым, признавая высокий уровень моего интеллекта.

Я улыбнулась. Брат молчал, а потом, поднимаясь по лестнице, я услышала его гневный шёпот:

- Чёрт побери, Айрис, ты слишком умная для малолетки. Легко раскрутила меня, манипуляторша мелкая!

Грохот. Очевидно, от удара его кулака об стену и, кажется, что-то упало на пол. Может быть фото с камина, моё самое нелюбимое в рамке? Хорошо бы...

А, Гиза всё такой же нетерпеливый и для меня предсказуемый. Что ж, чёрным по белому подведён в моём ежедневнике: первый пункт из его списка слабостей.

И мой слух, между прочим, эволюционировал, со временем обострившись в разы. Но, в который раз удивляюсь этому 'достижению', и всё никак не могу привыкнуть, к его выкидонам в самые неподходящие моменты.

Открыла белую деревянную дверь, ведущую в мою комнату, зашла, закрыв за собой, и расхохоталась. Пусть хоть в чём-то и мне подфартило сегодня. Поставить на место моего самодовольного выскочку брата, всегда дорогого стоило. А остальное. 'Что ж: поживем, увидим Дженсен. Поживём, увидим'. Пообещала себе, присаживаясь на кровать, доставая из расстегнутой сумки учебники.

-

Она зашла в свою огромную квартиру, сняла пальто, повесив на треножную вешалку, и сбросила на просиженный пуфик розовый шарф. Только поставила сумку на пол, как из арки ведущей на кухню вышла её слишком молодая и красивая для своих шестидесяти пяти лет бабушка. Рубина Ханнис цыганка, обладающая могуществом и силой, передавшегося из поколения в поколение в их роду, исключительно по женской линии.

-Виктория? - сурово спросила у внучки Рубина. Пристально и цепко вглядываясь в её лицо своими блестящими и холодными, напоминающими обсидиан глазами. Словно сова, из насиженного места ,приметившая желанную мышь полёвку. Затем после напряжённой паузы добавила: - Почему ты припозднилась?

Виктория поморщилась, ненавидя своё полное имя всегда так холодно звучавшее в бабушкиных устах. Затем осмелилась и всё же сказала, зная, что как бы не старалась, бабушка всё равно не полюбит её, как старших , но бессильных братьев. Нежеланная внучка- и этими простыми словами всё сказано.

- Кураторша провела внеплановый классный час. Да и мне было нужно представиться, рассказать о себе, так сказать...

Пауза затянулась.

Карие раскосые глаза Виктории в молчаливом поединке скрестились с властными обсидиановыми глазами Рубины. 'Выдержу, не отвернусь, пусть знает, меня ей не запугать', подумала девочка. Но, все же не выдержала, моргнула и уставилась в пол, а женщина рассмеялась:

- Иди, поешь внучка, после поговорим.- спокойно и торжествующе произнесла Рубина, поправив, выбившуюся из под бархатной повязки, широким прямоугольном опоясывающим голову, кучерявую чёрную прядь.

Когда розовая, так сильно раздражающая женщину кофточка внучки скрылась за аркой в самом конце коридора и стала едва различима , то женщина глубоко вздохнула, затем поморщилась и произнесла:

-Странно, очень странно.

Виктория принесла в дом едва ощутимый, но удивительно сладкий, отдающей ноткой пачули и земляники запах редчайшей силы. Неведомой и поэтому опасной.

Сделав шаг вперёд и прислонившись спиной к стене, Рубина закрыла глаза, на миг замерла и словно бы к чему-то прислушалась. Затем через пару минут, открыла глаза и хмуря лоб, озабоченно пошла следом за внучкой. Она собиралась выведать у Виктории всё в мельчайших деталях, все, что произошло с ней за первый проведённый день в новой школе. Цок, цок зацокали каблуки её домашних отделанных мехом французских туфель, стуча по мраморной плитке, затем их стук затерялся в пушистом, цвета растопленной карамели ковре. Рубина улыбнулась, сменяя гнев на милость, зная, что подобрать ключ к душе Виктории будет тяжело. Но, сила и открывавшиеся вместе с ней перспективы, а также возможности служебного повышения в её ведьмовской карьере всё перевешивали. А, поиграть в кошки мышки с ненавистным отродьем Людмилы будет даже интересно.

Рубина слишком давно была ведьмой. Проигрывать она не умела.

В школу сегодня я идти не хотела. Как чувствовала.

Серые тучи, тёмное небо и дождь, начавшийся с пары капель ночью, разбудил меня лёгким шелестом по стеклу, а утром усилился, превратившись в монотонный холодный ливень.

Кашицу под моими ногами, обутыми в ботильоны, образовывал, тая, умирающий под небесной водой грязный, сморщенный снег. Тротуарная плитка окончилась возле школьной калитки, сменившись на выщербленный асфальт.

Прошедшая ночь была беспокойной, тревожные смутные сны посетили меня - и я проспала, не услышав, как мелодично сигналит, надрывающийся вовсю будильник.

Виктория Ханнис и Катарина, казалось, меня поджидали, болтали, спиной упираясь о закрытые металлические шкафчики. Мельком разглядела, что Ханнис в розовом, до середины бедра свитере и чёрных лосинах, плотных, но подчёркивающих всё её достоинства. Катрина как всегда незаметная. Сегодня на ней было нечто неопределённое, то ли желтое, то ли серое платье, или всё же комбинезон. Я спешила, поэтому вскользь ответила на приветствие, убедившись, что Катарина всё же в платье и оно желтое с серыми поперечными полосами, идущими в ряд.

И не такое бывает, когда от недосыпа глаза будто набиты песком. Ночь порой удивительно коротка, а утро всегда наступает. Будь оно неладно!

Пять минут до звонка. Сегодня первым уроком - английский. Лениво рассматриваю поблекшие обои и зелёную блестящую в свете потолочных ламп доску. Спать хочется нестерпимо.

- Дженсен, не поверишь, а мы по тебе скучали,- сказал заметно прибавивший в весе Боксёр, тараща на меня свою заплывшую харю. Его карие с поволокой глаза недобро блестели, да ещё плотоядно улыбался, как пиранья, вернувшаяся в родные края. Я зевнула, спонтанно прикрыв рот ладошкой. Туго соображала, поэтому вела себя неадекватно.

Моё равнодушие разозлило его, и он с усмешкой добавил, наклонившись и положив мне на парту свои толстые, короткие пальцы с обгрызенными под самый корень ногтями.

-О, я очень скучал по тебе Дженсен. Мы все по тебе скучали.

Голос Кейна и Сержа, входящих в открытые двери, не спутала бы ни с кем и никогда и не ошиблась, принимая их владельцев за кого-то другого. Увы, такая жалость и даже иллюзорно, притворившись, я не имела выбора.

Прошли мимо меня, оставляя в воздухе запах парфюма. Холодного и резкого, наверное, стянутого у предков. Я тупо молчала, возможно, вытаращив глаза и пялилась на облегающий свитер Жоржа коричневый, как медвежья шкура.

И всё что могла думать: ' всё Дженсен, сплошная чёрная полоса. И как ни крути, прощайся со спокойной жизнью'.

Я тихо вздохнула.

Хлопнула и закрылась кабинетная дверь. Хлопку вторил дребезжащий, потревоженный металлический брелок- якорёк, украшающий связку ключей, жёстко вторкнутых в сердечник замка. Пара секунд передышки и пауза.

Не дождавшийся от меня ответа боксёр, выпрямился, убрал руки с парты и отошел, нахмуренный и злобный, исчезая позади меня, направляясь к последнему ряду. Кураторша пару секунд, словно что-то решая, стояла у самой двери, затем зацокала по полу каблуками, преодолевая последние метры, ведущие к её длинному, рабочему столу.

- Здравствуйте дети!- сказала она, улыбаясь, затем присела на стул и раскрыла журнал, приступая к обыденным действием.

Первый урок начался, но мой день уже был испоганен. Сука жизнь, злодейка фортуна, а также всёрешающая, не знающая компромиссов судьба. Три сестры, шайка заговорщиц, тварей, о, как сильно я вас порой ненавидела. Особенно сильно в такие моменты, раскрашивающие всё хорошее, что было, перекрашивающие мою и без того тяжёлую жизнь в чернильно-чёрные тона. И не зря, ведь меня никогда не щадили и сострадание им было неведомо.

' Эх', сжала руку в кулак. Утешая и обманывая себя иллюзорной мыслью, ' что когда-нибудь, всё же закончится, я вырасту и уеду отсюда к чертям, и всё закончится, обязательно закончится. Всё именно так и будет. Обязательно'. Говорила себе и не верила. А сердце внутри тоскливо сжималось, тикали часики, и жизнь, как ни крути, продолжалась.

Предпоследний урок- физкультура, а для меня катастрофа там оказаться. Переживу я его или нет- вопрос на пору сотен долларов.

Подходящей к концу школьный день я провела буквально как на иголках, терпя многозначительные суровые взгляды группировки Кейна. Но, сговорившись, они испытывали моё терпение, откладывая на потом все горести и подарки судьбы, задуманные по их воле. И я так и не поняла, терзаясь сомнениями, тревожась, накручивая себя, не зная чего ожидать от тех, у кого якобы временная амнезия, слишком блестящими были их глаза, наполненные предвкушением.

В столовой сидела и ела, как всегда в одиночестве, опустив голову, погружённая в думы, без аппетита, разжёвывая яблоко. Шум, суета, звонкий, режущий по нервам смех учеников и толкучка возле раздаточной. Сладкий запах свежеиспечённой выпечки, ощущался буквально на вкус, заставляя сглотнуть слюну, скопившуюся во рту. Ваниль, шоколад и корица идеальное сочетание на мой вкус, может угробить любую фигуру, но плевать на калории, я и так толстая.

Мой старший брат с друзьями и развязными девицами, смешался с толпой, безразличный ко мне на людях. Гадко и мелочно, но я давно привыкла к такому раскладу. Красивая внешность и червоточина вместо души. Пепельный загорелый блондин - Бенджамин. Высокий и стройный, но подхалим, лицемер, без собственного мнения.

Катарина хотела сесть рядом со мной, да и Виктория странно на меня поглядывала. Но, мне было не до них и девчонки ушли, предоставив меня самой себе и собственным мыслям.

И - вот теперь я самой последней вышла из раздевалки, ступая по узкому коридору, где тусклые потолочные лампочки скудно освещают стены и деревянный пол, ложатся тенями и бликами, подхваченные частыми порывами пронизывающего насквозь ветра из наспех приделанной фанеры, закрывающей окно в подвале.

Скрип скрип, скрипят подошвы моих белых кроссовок, соприкасаясь с деревянным, местами выщербленным полом. Иду к ступенькам, рассеянно замечая, что дверь в спортзал закрыта и, вздрагиваю, чтобы встретиться взглядом с Кейном и его прихвостнями. Толстый боксёр в узком спортивном костюме - кабанья туша в человеческой плоти. Свинячие глазки близоруко прищурены, и сквозняк доносит до меня его запах пота, едкий и отвратительный. Серж его антипод: высок и довольно красив. Суровый, крутой и даже можно сказать харизматичный. Но, я нутром чую, крутизна напускная , слабина хорошо замаскирована.

Хриплый кашель, а затем, издеваясь, Кейн произнёс, обращаясь ко мне.

-Дженсен, ты крупно попала. И сегодня расплатишься с нами! С каждым по очереди!- гаденько намекнул.

- Ага,- кивнул Серж, улыбаясь зловещей улыбкой, переходящей в оскал, безобразно растягивающий его тонкие надменные губы.

Лампочка мигнула, и боксёр кинулся на меня. Сердце ёкнуло, я отскочила, но всё равно его толстая рука схватила меня за рукав ярко-жёлтой мастерки. Он упал, и я по ступенькам покатилась следом за ним, ударяясь коленями, о закруглённые выступы. Зубы скрипели, адской болью отдаваясь в висках, и кажется, я прикусила язык.

Чей-то смех, как издёвка, стали последней каплей, и негодование, ярость волной захлестнули меня. Я прохрипела, ощущая во рту медный привкус своей собственной крови .

- В чём я виновата? Ублюдки, хватит мучить меня, хватит недомолвок и лицемерной таинственности. Кто самый смелый , пусть объяснит мне всё! Надоели ваши замороченные пакости. Ну, же я жду, - прошептала, медленно вставая, видя, как боксёр вытирает окровавленный лоб. 'Мудак получил по заслугам', подумала и невольно торжествующе улыбнулась.

- Чего лыбишься Айрис? - удивлённо произнёс Серж.

А я зловеще расхохоталась, ощущая неведомое спокойствие. Страх исчез и я нутром чувствовала: справлюсь и всё будет хорошо!

- Она чокнутая,- добавил боксёр, прозвучало плевком. Я, улыбаясь, перевела свой взгляд на него. Жорж побледнел и резко сделал шаг назад, невольно отступая к стене. В его расширившихся карих глазах плескался страх. И мне понравилось его отражение.

- Шухер - сказал невесть откуда появившийся Кейн. - Перенесём её наказание на посля. Живо в спортзал парни. Тренерша близко, похоже, совещание завершилось.

Он уходил, а я даже не заметила. Да и про совещание, честно сказать я не знала, вот какая я сегодня рассеянная. А всё недосып. Гад окаянный!

Дверь спортзала открылась, яркий свет резанул по глазам, я зажмурилась, а затем вновь упала на пол, потеряв равновесие, ощутив сильный толчок в спину, наверное, Кейн не удержался.

'Переживём Дженсен, переживём', шептала себе, поднимаясь, чувствуя себя развалиной. Воздух буквально искрил от зависшего напряжения, а взгляд подоспевшей Мисс Ларчи буравил спину. Ой, как она была недовольна. Ой, как мне сейчас достанется. И не поверит, и не поможет ни в чём, хоть ты тресни. Надменная сука и стерва! Как я их всех, узколобых учителей порой ненавижу!

Их месть как, оказалось, была отложена. Неделя сменяла другую. Монотонные унылые будни, учёба, зубрёжка, дом. Одна радость тревожные сны забыли, что я существую. И это было здорово!

Но, каждый день проходил в тягостном ожидание. Я ждала, пока закончился день и снова до утра передышка. А там всё по новой. Безвыходный замкнутый круг, а я обессилившей белкой безостановочно мчусь в вертящемся колесе и вот-вот бездыханно упаду.

Напряжение сводила с ума. Я постоянно была в повышенной боевой готовности. Постоянно прислушивалась, опасаясь их шагов за спиной и внезапных приятных сюрпризов. Группировка Кейна могла выкинуть редкие пакостные фортеля, а их, извращённой фантазии мог позавидовать безумный гений.

Пятница тринадцатое стало тем самым фактором, подтолкнувшим меня переступить черту и двинуться дальше.

Библиотека располагалась в подвале: холодном сыром помещении, где редкие лучики света терялись в углах многочисленных книжных полок и ниш. Свет был включён, но всё равно в этом месте всегда было жутковато, и тихо как в склепе или в морге, ну в общем вы меня поняли.

Старая библиотекарша Эдит Ларсен, в выцветшем пёстром платье и шалью согревающей её сутулые тощие плечи, закончила свою смену, предоставляя под ответственность нашего класса пару ящиков старых книг. Я вздохнула: моя удача, как всегда была ко мне 'благосклонна'. Кураторша ещё не отошла от выговора директрисы за моё вопиющее для тринадцатилетней, спокойной на вид девочки поведение.

Случай в спортзале, плюс минус все мелочи и домыслы ябед отличниц, да и разговоры за чашечкой чая с другими преподами, всегда готовыми поделиться накопившимися впечатлениями об особо заметных учениках. Так я полагаю, вышло и на это раз. А может, виновата моя личная особо вредная стерва фортуна? Как бы там ни было, мою печальную участь захотела разделить новенькая: та самая пергидрольная блондинка в розовом. Мисс Ханнис, и что на неё нашло? Я бы никогда добровольно не согласилась бы на подобную потерю личного времени, а она, на мой взгляд, либо идиотка, что было маловероятно, слишком умные карие глаза. Значит, на то были другие причины.

Я не хотела особо заморачиваться по этому поводу, да и по другому поводу тоже не хотела. Скорее бы рассортировать эти книги по категориям из длинного списка любезно предоставленного умывшей руки библиотекаршей, да смотаться домой к ожидающим меня заказанным дискам. Эта мысль заставила меня улыбнуться, я раскрыла коробку, доставая книги на пол.

Слегка хрипловатым чувственным голосом Виктория произнесла:

- Ты всегда такая молчунья, а Дженсен?

Я изумлённо подняла голову вверх, посмотрев на Ханнис. 'Это шутка. Что за вопрос'?

Спрашивал мой пристальный взгляд. Я чуть рот не открыла, не зная смеяться мне, или злиться.

И всё же сказала:

- А ты всегда суёшь свой нос не в своё дело?

Ханнис молчала. А, я ожидала, что она добавит что-то ещё, и продолжала рассматривать её довольно красивое лицо. Без косметики. Бледная слегка желтоватая кожа, оттенком напоминала загар, но всё же это был натуральный цвет присущий слабым азиатским корням. А, раскосые глаза в тусклом свете дрожащей от колеблющегося напряжения потолочной лампы, казались чёрными, как расплавленный обсидиан и такими же таинственными, притягивающими, гипнотизирующими, как бездонный колодец. Странными и жутковатыми, но красивыми, единственными в своём экземпляре.

Она рассмеялась нарочисто и небрежно, просто чтобы выкроить время и не отвечать, а потом всё же передумав сказала:

- Я любопытна, как кошка, что есть то не отнять.

Её взгляд был слишком уверенным. Знающим, так сказать. Я удивилась, даже вздрогнула, поражаясь своему открытию, и спонтанно спросила, неожиданно задав вопрос:

- Сколько тебе лет?- Поймав её взгляд и не опуская, почему то мне очень нужно было знать её возраст.

Она первой опустила глаза, не ожидая прямого вопроса и нервно затеребила подол своего едва прикрывающего бёдра ярко-розового свитера с блёстками на кромке рукавов и жеманно улыбнулась, сразу превратившись опять в девчонку. И даже глаза изменились. Чернота растворилась , словно и не было. На меня всё так же смотрели обычные карие глаза с нормальными зрачками, без всяких странностей. Неужели показалось?

-Тринадцать, а тебе?

-Тоже.

Я присела и стала разгребать книги.

- Меня Виктория зовут, но ты можешь звать меня Тори.

- Я знаю, как тебя зовут Тори,- сухо ответила я, своим тоном давая понять ей, что больше разговаривать, не намеренна.

Она добавила:

- Я просто хотела подружиться с тобой Дженсен.

Я пожала плечами. Честно сказать, друзья мне были ни к чему. Слишком много ошибок и разочарований оставили на память мне все те люди, предавшие моё доверие.

Ханнис ошибочно полагала, что я всё же отвечу на её реплику, и может, даже соглашусь принять её дружбу, но я упрямо молчала и она прекратила попытки разговорить меня.

Час пролетел незаметно. Мы почти управились. У меня гудела голова, и плечи заныли от непривычных поднятий тяжести. Виктория же напротив выглядела свежей и отдохнувшей. Я знала, что она занималась восточными танцами, значит, физически она была выносливей, чем я, но всё же, её энергичность нервировала. Хотя, ведь блондинка от недосыпания не страдала.

Тихий шорох вдали, а затем ближе. Уложила книги, заклеила списанную макулатуру в коробку скотчем. Мне стало тревожно. Неужели почудилось. Разогнула спину, вздохнула. Переглянулась с Ханнис. И мы обе замерли, ощущая на коже лица лёгкий прохладный ветер проскользнувший в раскрытую дверь.

- Ты здесь Айрис? -Визгливый, как охрипшая циркулярная пила на последнем дыхании голос Жоржа.

Тс!- прижала я палец к губам, намекая Ханнис. Хоть бы только поняла. Она кивнула.

Скрип шагов по ступенькам, мы синхронно прокрались к стеллажам, прячась и наблюдая за наведавшимися в подвал гостями.

Жорж самый первый суетливо перебирает толстыми ляжками и всё равно деревянный пол скрипит под его габаритами. Так, следующий Кейн, весь какой-то лохматый и одёжка странная, не в его стиле. Широкие брюки с серой полосой, кажется, я видела точно такие же у его брата, да ещё мастерка засаленная с зеленоватыми пятнами. Неужели, они на стадионе валялись? Ну, а Серж всегда позади. Как трусливый король прикрывающийся свитой.Ха. Всегда меня это в нём забавляло. Такой весь крутой, а сам не прикрыто демонстрирует слабость. Прилизанные чёрные волосы, заметно отросшая чёлка падает на глаза. Бледный угрюмый, словно вампир после долгих лет покинувший мрачное подземелье.

И чего это я веселюсь спросите вы? А всё недосып издевается, рисует в моём мозгу смешные картинки. 'Только захихикать мне ещё не хватало, тогда пиши пропало', подумала я и- тут Ханнис дотронулась до моей руки. Я зашипела от боли. Чёрт, как сильно-то током шандарахнуло. Глянула на неё: Тори досталось не меньше. Её пергидрольные локоны вытянулись по стойке смирно. Её зрачки расширились, а рот открылся, пухлыми губами растягивая удивлённую букву' О'. Сие выглядело так комично, что cмех забулькал у меня в горле . Шок перемешался с удивлением, я прислонилась к стене и медленно съехала на пол, а потом расхохоталась громко и звонко, как ненормальная. Шаги затихли, и я поняла, что до встречи с Жоржем остались секунды.

- Итак, Дженсен время настало,- награждая меня ехидной усмешкой, произнёс опередивший боксёра Серж.

-Похоже у нас есть желающие разделить её участь, -добавил Кейн, обращаясь к Ханнис.- Проваливай пока цела, процедил лениво, поочерёдно глядя то на меня, то на Викторию.

- Уходи, -я шепнула. 'пока не передумали', собираясь добавить, но не успела произнести. Ханнис, неожиданно для всех рассмеялась и хрипло, гортанным контральто произнесла:

- А, что если нет?

Первым пришёл в себя Кейн. Уперев руки в бока, нахмурился и словно ожидая поддержки опешивших корешей, неуверенно ответил:

- Разберёмся с Дженсен, затем отпиздим тебя, блондиночка, -цокнул и похотливо усмехнулся, уставившись на её бёдра.

От злости Ханнис перекосило. Я не выдержала:

- Отпустите её. Это только наше дело. Что кишка тонка? Давайте педики,- подначивала я, переходя черту, но это стоило видеть. Перекосившиеся, буквально позеленевшие лица моих заклятых врагов. Бледнеющие, а потом окрасившиеся в пурпурные цвета ярости.

А мне как идиотке под кайфом, всё весело, всё ни почём. Ничем не могу объяснить что на меня нашло, но почувствовав вседозволенность, я звонко расхохоталась и нагло плюнула, попав на руку Жоржу.

Дура Ханнис. Стояла рядом. Была бы умной сбежала бы. Теперь поздно, я уже нарвалась, и её заодно пустят на раздачу.

Удар под дых Жоржа, заставил резко выдохнуть и согнуться вдвое, а затем сильный пинок под колено, но кто-то схватил за локоть, не давая мне упасть на пол. Подняла взгляд. Ну ничего себе- Виктория. А потом что-то случилось.

Похолодало, резко до дрожи и зубы протяжно заныли, выбивая монотонную дробь. Щёлк, щелк, щелк. И чувство словно во сне, будто одна реальность резко перетекает в другую. Странно знакомое чувство, отголосок памяти из детских лет. Отмахнула как надоедливую муху непонятную мысль.

В подвале стало, как в морозильнике, где температура перешагнула барьер в минус тридцать.

Пар облачками вырывался из моего рта. Я жадно дышала, а сердце стучало как бешенное.

Её голос такой чуждый и сладкий до упоения . голос сирены, соблазняющей моряков. Звучные слова в тишине: 'Закрой глаза Дженсен, спи, тебе не нужно видеть что будет с ними', и я послушной куклой закрыла глаза. Ты мой десерт. 'Дурой была, что послушалась. Дурой была, что без сопротивления смотрела в чернеющие, уносящие сознание глаза. Но спать хотелось так сильно, моё тело уставшее тело предало меня.

Крики, в которых боль смешалась в круговерть с животным страхом, мучительным страданием режа по моим взвинченным нервам.

Кто-то кричал. 'Прошу, умоляю, не надо! Нет, умоляю,- всхлип, -Пожалуйста... Кто-нибудь помогите!'. Хрипло Отрывисто, как малявка- пискля.

Открыла глаза, прищуриваясь. Свет мелькал, вторя биенью сердца. Раз, два- и снова чернота, снова ощущается дикий холод. Я вздрогнула, упираясь об стену: холодная. В мозгу полный хаос. Как же тяжело соображает ставшая ватной голова. Мысли плавали, застывшие в киселе, обрывков воспоминаний и отупления, как от быстродействующего снотворного.

Кровь на полу. Разводы. Возле стеллажей бледный, как мел сидел прислонившись спиной к стеллажу, в ужасе вытаращивший глаза боксёр. Он не мигал. Не двигался и не подавал признаков жизни. Мне стало ещё страшней.

Я шла по кровавому следу, не доверяя увиденному. Ведь так не бывает. Всё это мне сниться. Полуголая Виктория оседлала, лежащего на полу Сержа, жадно целуя его, присосавшись к губам в засос, а бледный, явно возбуждённый Кейн с пустым, ничего не выражающим, как у куклы лицом стоял, обнимая Ханнис, лаская её кожу, лихорадочно сжимая ладонями округлые груди. Из его глаз текли слёзы, а в уголок рта, вспучиваясь, сползала капля слюны.

Пытаясь сконцентрироваться, сжимала ногти в ладонь, чтобы с помощью боли преодолеть сонливость и отупение. И всё же видела больше чем хотела бы. Слишком много деталей, слишком много, чтобы забыть и спокойно спать по ночам.

Чёрный кружевной лифчик валялся на полу, возле окна и батареи, рядом кожаный ремень. Отстранённо заметила, что подвальное стекло замёрзло. И тут -она оторвалась от его лица, прервав поцелуй, а меж пухлых губ проскользнула бирюзовая дымка. Виктория облизнулась, наслаждаясь лакомством, как упивается изысканным десертом гурман, а потом поймала мой взгляд.

Я оторопела. Она улыбнулась. Призывно и чувственно. И я заорала надрывно, завывая во весь голос. Наваждение спало. Жар опалил мою кожу поднимаясь из глубины, откуда-то из области сердца, или может быть со спины. В такие моменты трудно разобраться в ощущениях. Боль, горячая кровь из носа упала на пол- и пульсирующая, агонизирующая, горящая огнём правая ладонь. 'Айрис куда же ты? Спи, сладкая, отдохни. Мы не закончили.' На смену крику пришёл едва ощутимый, до ужаса сладкий голос-стон. Искушающий.Манящий.Влекущий, как яркое пламя ночную бабочку.

Её голос не остановил меня, только привёл в чувство. Адреналин вскипел в крови, забурлил и привёл в чувство, кольнув сердце. Усилилась резкость. Краски заиграли новыми гранями. Я была не я. С меня будто шоры упали, так сильно обострились чувства. Я слышала, я видела, то, что не видела никогда ранее и всё же бежала, уносилась прочь из подвала, летя на сверхскорости олимпийской чемпионки по бегу. Безоглядочно, не реагируя на её голос, бежала, зная куда свернуть, чтобы ускользнуть. Я - больше не подвластная её чарам.

Ласково ветер коснулся спины, пробежался теплом по коже , оставляя невидимые поцелуи, лёгкие и до боли приятные. Будоражащие. Возбуждающие. Последняя ступенька и дверь захлопнулась, за спиной, но я была в коридоре. А в ушах ещё звенело яростно, непонимающе, удивлённо:

- Не может быть? Как она смогла? Как проснулась так быстро? Она жалкая человечишка.... Неужели бабуля права. Та самая снова среди людей.

Я струсила. Я не сделала ничего, чтобы помочь им. Моя совесть умолкла. Древнейший инстинкт, отвечающий за выживание, отбросил сознание, волной смыл принципы, мысли и наглухо перекрыл чувство вины. Усталость исчезла, я всё бежала и бежала, направляясь: к убежищу, к безопасности, к дому.

И как хорошо бы, если всё на этом закончилось. Как хорошо бы было, если бы всё приснилось мне. Но, реальность безмолвствовала, внося жестокие коррективы и правки в мою былую относительно спокойную, нормальную жизнь.

И почему такая сила находилась в ней? Что в этой Дженсен такого особенного? Почему бабуля, стоило ей уловить едва-ощутимый аромат силы, приклеившегося к моей коже, и Рубина сразу же захотела заполучить её. Почему, чёрт побери, никто толком не объяснит, мне что происходит'.

Виктория резко сбросила со стола на пол учебники. ' Пусть их, к чёрту! Да, к дьяволу, так верней. Негодование переполняло её, душило. Внеплановая кормёжка обострила инстинкты. Она прислушалась к ощущениям. Абсолютная тишина, гулкая и безмолвствующая. Такая как она любила.

Рубины не было и это было прекрасно. Можно было надеть розовое платье и слушать на полную громкость музыку в своё удовольствие, и ванна, огромная ванна на золотистых когтистых лапах в полном распоряжении. Мысль о воде доставила удовольствие.

Сообщение на автоответчике, не удалённое, значит, Рубина спешила.

Какой то связной, дубовая арка в конце парковой аллеи. Значит у неё около двух часов, чтобы привести себя в порядок, успеть насладиться жизнью по-своему.

Бабушка не разрешала кормиться ей чаще, чем раз в полгода. Сегодня она нарушила правила. Не выдержала, и справедливость восторжествовала. 'А, эта Дженсен неблагодарная и не ужели она не понимает, что тоже не совсем человек. А я дурёха, было подумала.... В общем, не важно. Эту проблему решим позже', - решила Ханнис. Сейчас, главное: смыть запах с кожи и проветрить квартиру.

Они ведь не знали, насколько она толковая. Бабушка, братья и прочие родственники даже не подозревали. Сила проснулась раньше, чем они осознали это. Виктория поначалу напуганная, всё же доверилась инстинктам, ведущим её к познанию. Чердак и подвал когда жила опекаемая старшими братьями на многие вещи раскрыли глаза.

Она была суккубом, но и ведьмовской дар был передан ей от отца.

Кое-что она смогла выучить самостоятельно, читая ветхие книги, спрятанные в потайной нише за батареей. И теперь открывая кухонное окно нараспашку, сделав глубокий вдох, решила всё же довести своё расследование до конца. Узнать, наконец, почему бабушка после стольких взяла над ней опекунство и как на самом деле погиб её отец.

Вот уже третий день я нахожусь в своей комнате. Одна в пустующем доме, где тишина совсем не гнетёт , а умиротворяет меня.

От стресса я заболела - и вот теперь лежу на кровати накаченная под завязку антибиотиками и жаропонижающим. Голова от этих лекарств совсем хреново соображает, зато я сплю, не помня своих кошмаров. И всё же периодически вспоминаю её чёрные прекрасные и ужасающие глаза. И беспомощные безвольные пленённые Викторией жертвы. Кто она такая, каким ожившим монстром была? Я не хотела знать правду, упрямо пытаясь заставить себя поверить, что всё привиделось мне в разгорячённом лихорадкой воображении.

И всё же где-то внутри я знала, что всё произошедшее было реально, я всё видела собственными глазами. И пусть из школы не было ни единой плохой новости, я знала, что всё просто очередное затишье перед бурей.

Пронзительный звонок в дверь, оповестил меня о приходе гостей. Открывать не хотелось. Пусть думают, что меня нет дома. Лежать и спать, набираться сил вот что было мне нужно. Я ведь вообще не болела. Всё просто дурацкий стресс.

Кто бы ни пришёл, он был слишком упрям. Настойчивый звонок не заглушала даже притянутая на уши подушка. Меня начинало всё раздражать. Хотелось крикнуть: иду, прекратите уже давить кнопку. Но не услышат.

Сбросила одеяло. Надела пушистые тапки, стянула с табуретки халат. Суетливо натянула его, потуже затягивая широкий пояс, затем, поспешила спуститься по лестнице и подойти к парадной двери.

- Кто там?- спросила, не глядя в глазок.

- Айрис!- звонко произнесла в ответ какая-то смутно знакомая девица.- Открой. Я тебе домашку принесла.

Вздохнула, повернула защёлку и высунулась в не слишком большую щель, придерживая дверь, чтобы полностью не распахнулась.

На крыльце в сером пальто с чёрными округлыми пуговицами, бледная и высокая, по сравнению с миниатюрной мною, держа пакет в руках стояла Катарина.

- Не стоило напрягаться!- вместо приветствия буркнула я.

- Как это?- Непритворно удивлённо переспросила Рагнарик и нахмурилась, сразу став выглядеть старше, и как-то занудно.

Мне стало смешно. И чтобы не рассмеяться я закашлялась.

- Айрис, вот держи, протягивая мне пакет, сказала она. - Здесь мои конспекты и учебники с закладками. Позанимайся когда полегчает. Хорошо?

Я вздохнула, принимая увесистый пакет, собираясь уже прощаться, но Катрина сказала:

- Это ещё не всё... Вздохнула, словно набираясь смелости и добавила:- Просто впусти меня. Ладно?- умоляюще добавила она. - Мне нужно сказать тебе кое-что, но только не на улице,- прозвучало взволнованною

'Вот только неприятностей мне не хватало. ' как чувствовала я, но встретила её взгляд и поняла, что ошибаюсь. Всё ещё хуже. В её голубых, ярких как летнее небо глазах читалось: беда. Слишком натянутым и серьёзным был её взгляд, каким-то взвинченным. 'О лучше бы я не вставала, лучше бы забила на всё и просто спала, но порой всё изменить как ни крути уже ничего нельзя.

- Айрис, пожалуйста, - оглянувшись, добавила Катрина.

Внезапный порыв ветра обдал меня холодом и сыростью идущей от непрогретой земли. Я поёжилась и передумав молча, раскрыла дверь, впуская её в гостиную.

-Говори,- прямо сказала я ей, закрывая дверь. В доме было тепло особенно сильно это ощущалось сейчас, когда сырость осталась на улице.

Она порылась в своей сумке, доставая толстую в кожаном переплёте, напоминавшую мужскую, записную книжку.

- Айрис, я знаю всё это выглядит глупо и по меньшей мере странно. Но, я убеждена, ты та самая кому я должна передать сообщение.

- Чего передать?- удивлённо спросила я, недоумевая. Что же там такого важного, что заставило Катрину тащиться ко мне после школы, а не ехать домой, ведь жила то практически за городской чертой.

- Пожалуйста, посмотри на рисунок на последней странице. Парень сказал мне, что ты поймёшь.

- Давай, Катрина, показывай, а потом ты уйдёшь и на этом наше общение закончится, идёт?- резко сказала я, уставшая, невыспавшаяся и чертовски злая, потому-что не люблю когда нагружают, да ещё неизвестно чем.

Она выдохнула, облегчённо расправив плечи и улыбнулась мне так искренне и тепло, что моя злость испарилась и захотелось улыбнуться в ответ. Что я чуть не сделала и только начиная растягивать губы, отдёрнула себя. 'Чёрте что. Айрис. Какого чёрта происходит? Подруг мне не надо'. Дружба, как давно убедилась ни к чему хорошему для меня не приводит.

Она открыла тетрадь и показала мне грифельный рисунок. И время застыло, и я замерла, не в силах вздохнуть, от шока ноги меня не держали.

- Он- только и могла произнести я.- Откуда это у тебя?- спросила резко, потому что страх прокатился по моему телу, оставляя сотни мурашек бегущих по коже и тонкие волоски на руках синхронно поднявшихся вверх .

-Так я и знала. Ты знаешь кто он. Значит так: Дженсен. Бери тетрадь, читай. Мой телефон найдёшь на титульном листе. Надумаешь, звони. Я бы хотела поговорить с тобой подольше но увы, отец ждёт, а я никогда не задерживаюсь.

И ушла, ещё раз улыбнувшись мне как самой лучшей подруге. Второй раз поразив своей улыбкой до глубины души.

Странно всё это, как сон наяву, но даже ущипнув себя за локоть, ойкнув от боли, не до конца пришла в себя, но всё же нашла в себе силы закрыть за ней дверь, подхватить тетрадь и пакет с учебниками и пойти к себе в комнату.

И всю дорогу пока поднималась по лестнице меня не покидало чувство, что моя злодейка судьба сегодня празднует ещё одну победу.

'Тяжёлая дверь плотно закрыта, но всё равно я спиной ощущаю как нечто сокрытое за ней наблюдает за мной в прорезь замочной скважины. Я нахожусь в коридоре. Длинном и пугающем меня постоянно колеблющимися тенями от маленьких газовых фонарей вставленных в ряд в ниши на стенах. Так страшно, что зубы стучат. Опасность! Яркая вспышка в мозгу, команда инстинкта, заставляющего тело бежать, когда отголосок гулких приближающихся шагов, стягивает мои напряжённые нервы в тугой узел. Прислушиваюсь и слышу где-то вдалеке мелодичное цок-цок-цок. Так стучат соприкасающиеся с асфальтом шпильки. Кто бы ни шёл ко мне: один из незнакомцев- женщина. И тут понимаю что сплю, даже чувствую облегчение, но проснуться увы не могу и мне остается лишь ждать, спиной прислонившись к сухими и холодным каменным стенам. Крик замирает в горле и я просыпаюсь.. '

Так обрывается первый сон Катарины, первый из тридцати, но тем не менее, заставивший меня от нахлынувшего волнения, страха, предчувствия и странного томления не спать всю ночь и читать, читать. Крепко зажав тетрадь в ладонях, сосредоточенно вглядываясь в каждую строчку и буковку, в тусклом свете ночника, опасаясь пропустить сокрытое между строк, то что как подсказывал мне мой инстинкт: было слишком важным. И я читала одна в тихом скованном сном доме, зная что всё что происходило со мной раньше только цветочки. А ягодки уже созревали.

Отдалённо услышала, как скрипнула дверь ведущая в комнату брата напротив ванной и тяжёлый сон накрыл меня сидящую на ковре прислонившись спиной к одеялу кровати, не спрашивая, вырубая напрочь, погружая в чёрную липкую наполненную размытыми пятнами- сновидениями бездну.

На следующий день я ей позвонила. Катрина обещала приехать. Что ж только ждать оставалось мне, стоя у окна, наблюдая за уходящим за горизонт солнцем.

Дома как всегда никого. Все заняты, но и мне вроде полегче. Стоило мне прочитать дневник до конца, как державшая меня в плену слабость ушла. Инстинкт внутри меня поднялся, прорываясь наружу в мысленной форме: хватит бояться Айрис. Надоело всё это дерьмо. Пора наконец узнать что всё-таки происходит.

Её присутствие я ощутила за пару секунд до того как звонкая, и мелодичная трель звонка оповестила меня. Катрина Рагнарик. 'Так кто же ты моя одноклассница? Кто же ты незнакомка и какие ты хранишь в себе тайны.' Хмыкнула, и покинула комнату направляясь в сторону лестницы. Хотя, я ведь тоже незнакомая незнакомка даже для себя. Странное чувство когда открываешь себя заново, а твой собственный мир переворачивается с ног на голову. И всё-таки какое же это неимоверное облегчение знать наверняка, что ты ни какая не чокнутая, не сумасшедшая безумная погружённая в свои страхи девчонка, а совершенно нормальная личность, заглянувшая за изнанку привычной реальности, узнавшая то, что простым, оттого с счастливым в своём неведении людям и не снилось.

-Ты даже не представляешь насколько я рада, что ты пришла,- сказала я Катрине, впуская её на порог, вместо приветствия и искренне улыбнулась ей впервые с момента нашего знакомства.

Её удивление от перемены моего отношения к ней было настолько явным, что она растерялась и пару минут мы просто смотрели в глаза друг друга. Моя зелень и её пронзительная голубизна, несшая в себе отпечаток летнего ясного неба. Тёплые и бесхитростные глаза. Редкое в наши дни сочетание. И в этот момент, встретившись с ней взглядом, я впервые позволила себе отбросить в сторону осторожность, впервые решив дать кому-то, после долгих лет одиночества шанс заслужить моё доверие.

Когда спящие просыпаются....

Герцог задерживался и этим Франческа пользовалась. Теперь, хоть и временно, но именно она была королевой.' Править именно этого ей так не хватало, именно власти долгие годы она жаждала', мысленно признавала девушка сидя на холодном чёрном троне его величества. Сидела в одиночестве и мечтала в чёрном шелковом платье и серых мехах согревающих плечи.

Непрекращающийся холод крепчал. Холод пришедший к ней через сны, оставляющий горькое послевкусие утраты.

Сны всего лишь иллюзия, она признавала это, но тем не менее в ярких слишком реальных образах была истина. Герцог её никогда не любил. Почему? Ответ она знала, но Повелитель мучил её, снова и снова. Каждый день не давая её чёрной душе обрести покой даже в забытьи. Но, не сегодня. Сегодня он наконец сказал о цене которую она должна была заплатить, чтобы воплотить заветную мечту в жизнь. 'Может быть всё ложь, а может и нет', -спорила Франческа с собой ожидая особого колдовского часа, Скорее как всегда его умыслы скрыты, но надежда, окрыляла её, на давая подумать здраво. Ведь могла ли она мечтать, что сам Повелитель выберет её? И мысли не возникло бы. Не важно какова цена. Любовь Герцога для Франчески была всем. Слабостью, роком и чувственным сладким ядом, с первой встречи навсегда отравившей её кровь, разбившей сердце, заставившей следовать за ним принимая все условия сделки, лишь бы только быть рядом.

Вздыхает, просто в силу привычки, ещё одна человеческая слабость как сказал бы, смеясь Валек. Белокурый красавчик, о жестокости которого слагали легенды. Прибираться за ним всегда приводила Франческу в трепет. Навевало жуть, пронизывало страхом сердце. Близняшки Волковы, то что от них осталось, так неестественно, так омерзительно. Только огонь мог вычистить их опустошённые сухие, когда то красивые тела, измождённые и выпитые досуха, вампиром.

Кем он был? Демоном и вампиром, она не знала и спросить не решалась. Хотя, все эти годы молчала, храня один из самых жутких секретов лордов Драгонов.

Почти полночь, время Франческа ощущала минута в минуту. Медленно встала, покинув холодный наполненный величием трон. Энергетика Драгона пропитала здесь всё и девушка кожей ощущала его такое непривычное, живущее именно в камне тепло. Тепло его наполовину драконьей сущности. Живой и могущественной. Уникальной. Так сладко, так приятно и можно в тысячный раз представить, как любовь всей её жизни обнимает её, целует, ласкает и хоть на мгновение ощутить умиротворение и чуточку счастья, которое всегда стоит лишь покинуть тронный зал разбивалось вдребезги, оседая на душе холодом и тоской. И не будет ей покоя никогда и ни где, пока соперница будет жить. И как посмела она, после трёх столетий покоя, вновь возродиться в человеческом теле?

Но, то что Франческа собиралась сделать, изменит ситуацию в корне. Улыбнулась, направляясь в тайную комнату, где зеркало дарованное Повелителем ожидало её- свою полноправную хозяйку.

И снова школа, и снова унылые стены, тоска и вся та же серость. Но, кое-что изменилось: теперь рядом со мной за партой сидела Рагнарик.

-Как дела? Ничего нового не приснилось?- Спрашиваю я у неё, такой усталой и измученной, будто она забила на сон. В который раз предвкушая и опасаясь узнать продолжение и разгадку из обретающего всё новые детали сна , каким-то образом связанного с незнакомцем постоянно являющегося мне в сновидениях долгие годы.

- Держи, -ответила мне она, и протянула свою записную книжку. И посмотрев мне в глаза дала понять, что мои худшие ожидания воплотились в реальность.

Вздохнув, я положила записную книжку на колени, намереваясь тихонько читать пока учительница математики напишет на доске новую тему, даст нам задания и снова погрузится в свои думы, потому что на учеников ей по сути было плевать.

Узкие ровные строки, почерк красивый, сухой стиль изложения ни единой ошибки и минимум лишних деталей -и снова я погружаюсь в её сновидение. Снова я будто на грани между реальностью и другим миром, там где кто-то заперт, но больше не дремлет. Там, где кутаясь в темноту он, оно, что-то ожидает, тех кто идёт выпустить его, тех кто похоже знают, слишком хорошо знают с кем имеют дело.

'В этот раз я как тень зависла на потолке невидимая для себя и неощутимая для них: маленького мальчика и красивой незнакомки в чёрном платье.

-Госпожа, вы уверены, ведь если разбудить её то никто не знает чем обернётся сие действо ?

- Уверена, мальчик мой. Она единственная подходит для особой роли, возложенной повелителем.

-Но госпожа, умоляю вас, подумайте, прежде чем выпустить её. Госпожа Розамунда потеряла рассудок. Её кровожадность...

- То что нам нужно. Глупый, глупый мальчишка, молчи, не надо вопросов и лишних слов. Хватит, -добавила незнакомка и приложила свой тонкий палец к его губам.- Не зли меня, а лучше делай всё что я скажу. Неужели ты забыл чего стоит ослушаться лорда?

Мальчик потупил взгляд, запнулся, но я видела как сомнения не покидаю его и всё же он достал ключ вытянув его из под белой рубашки, наружу. Округлый со сложной резьбой и такой крупный для его маленькой, детской ладони.

-Открывай, не медли. Время.- резко сказала девушка.

Её голос был такой холодный, безликий и жёсткий, что меня затрясло и я проснулась....'

На самом интересном месте оборвался сон Катрины. Что ж, судя по всему вопросов стало ещё больше. Как и поводов для волнения и тревоги.

'Кэт, а ты больше ничего не рисовала и рыжего паренька не видела? 'Написала я ей вопрос на бумаге и передала вместе с записной книжкой, но в ответ получила лишь отрицательное качание головой, и замечание старой математички.

-Дженсен? В одном вопросе и тоне, которым она произнесла мою фамилию так много злости, угрозы и раздражения.

Пришлось прекратить переписку и заняться учёбой, но мысли никак не прекращали своё беспокойное анализирование в моей голове. Мозг строил догадки, предположения, и только волевое усилие заставило прекратить эту ахинею и начать решать примеры. И всё равно какое-то неуловимое чувство, что за мной наблюдает: да именно та самая Ханнис усилилось в разы. Так и чувствовала её тяжёлый взгляд на спине.' И что чёрт возьми мне со всем этим делать?' О, хотелось бы мне знать, ой как сильно хотелось.

Она торжествовала. Она Рубина Ханнис сидела на мягком диване, попивая тёплый ромашковый чай и торжествовала. Да, она рискнула, но риск оправдал себя, её молитвы были услышаны. Теперь, всё зависит от её внучки, которая ради бабушки(с которой никогда не ладила, но это дело поправимое, главное вовремя приласкать и подарить капельку тепла несносной девчонке, в силу обстоятельств обладающей даром.) приведет одноклассницу к ним в гости, а она то умудриться поставить на ничего не подозревающей жертве особую метку. Ведь девочка ещё не пробудилась, поэтому ей ни в кой-ей мере хлопот не доставит.

Женщина допила чай и поставила чашку на блюдце, затем салфеткой утёрла каплю пота выступившую от усталости и перенапряжения на лбу и верхней губе. Затем, снова откинулась на диванную спинку, удобно располагаясь и закрыла глаза. 'Да, всё может быть. И теперь вопреки всем моим угасшим надеждам я снова обрету молодость, отобрав силу у никчёмной внучки. Я снова буду королевой, как прежде, а Викторию спихну с глаз долой и из сердца вон.'

Как я только умудрилась остаться наедине с ней в подвале. Как я умудрилась снова как в тот вечер оказаться с Ханнис наедине и с глазу на глаз? А всё сука кураторша постаралась. Определила меня, как самую малоучавствующую в школьных мероприятиях ученицу, с намёка Виктории, как я позже узнала, сделать доброе дело, помочь старой библиотекарше.

И вот теперь уже почти четыре часа, а дело едва сдвинулось с мёртвой точки. Я нервничаю, путаюсь в фамилиях и едва различаю обветшавшие инициалы, каталогов деланных бог знает когда. Ханнис молчит, лишь изредка сухо кривит губы в улыбке. Но, я боюсь обернуться, чтобы поймать её взгляд, боюсь вновь увидеть её чёрные , словно бездна глаза лишённые зрачков. Те глаза, что мне уже никогда не забыть, глаза твари, что скрывалась в красивой и милой с виду блондинке. Как бы не так.

Но, её тайну хранила, не силах рассказать даже новой подруге. Потому, что ей до конца не могла позволить себе доверять. Пусть она знает про сны и мужчину, который в них очень часто навещает меня. Не более. А Катрина? Кем там она была? Медиумом, провидицей и ещё кем-то, но я не запомнила. Всё и так слишком сложно. Может быть, если бы у неё не было рисунка, то я бы вышвырнула её вон и дверь перед носом захлопнула. Может быть. Скорее всего. О, чёрт, как я нервничаю и снова жжёт левая ладонь, так полностью и не зажившая. А, Ханнис так близко и так красноречиво молчит, и мне не надо слов чтобы понять её намеренную враждебность. Между нами так и висит: Попалась Айрис. Моя маленькая робкая птичка. А всё тайна, а всё моё любопытство и её заинтересованность в моём иммунитете кем бы она не была. И всё же мне так давно хотелось спросить у неё прямо. Что за херня твориться между нами? Возможно сегодня ,спрошу, если останусь жива. И библиотекарша снова куда-то ушла. Всё складывалось явно не в мою пользу.

- Так, ты хочешь знать Айрис кто ты есть?- шепнула на ухо мне Виктория, приблизившись ко мне со спины.

Резко похолодало. Только не это. 'Попалась Айрис, читала я по её лицу', но хоть глаза оставались нормальными.

Что же делать? Тяня время, я только кивнула. Она улыбнулась, и произнесла на пол тона выше:

- Покажи мне ладонь.- Чувственно с хрипотцой, а у меня зубы застучали.

Я не хотела, я не хотела чтобы она ко мне прикасалась, но она видя мои колебания схватила меня за запястье и отдёрнула пластырь. Боли не было, я только рот приоткрыла, а её глаза слегка потемнели, рассматривая на ладони, где должен быть шрам от ожога круглую тёмно-коричневую родинку. Скрипнула ступенька, я выдохнула. Спасена старой библиотекаршей.

- Девочки можете быть свободны. Я разложу книги и журналы сама,- сказала женщина и улыбнулась, показывая жёлтые зубы.

На лестнице Ханнис сказала мне:

- Приходи ко мне в гости Айрис. Твоя родинка особый знак. Бабушка расскажет тебе всё, что захочешь знать. Я скажу когда и кстати: я не кусаюсь, по крайней мере пока.- прозвучало угрожающе. И ушла, побежав по ступенькам. Но, её слова как ни крути заинтересовали меня. Семена сомнения смешались во мне с любопытством и хоть и медленно, но проросли.

-Ты уверен, что план сработал и эта мелкая провидица предупредит избранную?- резко спросил Джеймс спрыгивая с подоконника на пол и направляясь к сидящему в кресле старику.

-А сам как думаешь?- лениво ответил старик и снова прикрыл глаза.

Ещё больше раздражая паренька.

- Я задал тебе вопрос? -снова спросил Остин. Старик даже не моргнул, Джеймс нахмурился.

- Ладно провидец, твоё молчание утомило меня. Пойду развеюсь. А, ты хорошенько подумай в следующий раз, прежде чем просить у меня принести тебе что-нибудь эдакое.

Джеймс уже открывал дверь, когда старик сказал:

- Погоди.

Джеймсу ухмыльнулся, нарочно слегка приоткрыл дверь, дожидаясь хорошо изученной за месяцы общения реакции старика.

- Хорошо парень,- прозвучало мольбой.- Девушка предупреждена.Её дар не раскрыт, но тем не менее ваша связь крепка. -Прокашлялся и замер, затем старик добавил:

- Остин, всё же, побалуй ещё один раз старика и я отвечу на твои надоедливые вопросы.

Парень закрыл дверь. Опять старая история. Старик попросит табака, опия и виски, но таковы правила. Иначе с Эриком нельзя. Его разум слаб, но воля к жизни крепка. Он последний самый сильный провидец из всех ныне живущих. Та девчонка. Мелкая, тощая и нескладная. Она тоже обладает даром. Джеймс вздохнул. 'Всё таки Кир застранец никогда не даёт поблажки. Но, будь я проклят если остановлюсь на пол пути и всё не разузнаю'. Обдумывая свои вопросы, потому, что время когда у старика ясное сознание и чёткие мысли было ограниченно, парень подошёл к креслу и оперся ладонями об спинку, задал давно не дававший покоя вопрос:

- Как думаешь, Эрик это правда, что избранная моя идеальная пара?

- Так думал кардинал, парень. Но, как бы там ни было, главное чтобы девушка выжила. Потому, что если погибнет избранная, это знаю наверняка, наш привычный мир рухнет, а зло воцарится.

Мороз пробежал по коже Остина, заставив вздрогнуть. Внезапное предчувствие неотвратимой катастрофы сжало сердце в тиски, но он что мог сделал, так ведь?

Словно, читая его мысли, старик сидящий в кресле повернулся , посмотрел своими выцветшими когда-то яркими серыми глазами в глаза паренька и накрыл его кисти своими сухими и холодными иссохшими ладонями. Поддерживая и вместе с тем утешая.

Как хорошо снова быть на свободе. Как хорошо выйти из заточения. И зачем задавать вопросы, ведь приказ отдал лорд Драгон. И пусть нужно всего лишь добраться до какой-то девчонки и пусть весь долгий путь ей придётся голодать. Она, Розамунда переживала и не такое. Взять хотя бы эти долгие годы в заточение. О, кровь которую принесла в графине сама леди Франческа. Госпожа. Кровь- живительная влага согревающая всё изнутри. Пусть и остывшая, но такая упоительная.

- Ты всё поняла Розамунда?- строго и вместе с тем ласково спросила Франческа, разговаривая с безумной вампиршей, словно с неразумным ребёнком.

- Да, госпожа. Я поняла. Найти девчонку. Убить. А в городе, можно утолять жажду?

- Конечно, милая Розамунда, так ведь и было задумано. Пора людишкам преподать урок, положить так, сказать начало.- В хищном оскале Франчески мелькнули клыки и былой теплоты в голосе не осталось. Но, Розамунда, полоумная Розамунда ничего не заметила. Мысль о людской крови, убийствах приводила её в трепет.

-Когда госпожа, когда прикажете мне отправляться?

- Скоро, дорогая, скоро. Ты первая среди многих принесёшь людям знание о нас, вампирах, тех кому в действительности предназначено повелевать человечеством. Нашей пищей и рабами по праву сильнейших.

-Хорошо, госпожа. Я сделаю всё, что вы прикажете. Я так благодарна вам, за то что вы выбрали меня. Дали мне шанс. Спасибо.

Франческа улыбнулась и погладила по спутанным волосам Розамунду. Женщина выглядела безумной и её былая, редкая красота поблекла.

-Побудешь здесь,- снова войдя в образ доброй госпожи, произнесла Франческа.- Отдохнёшь, примешь ванну. Насытишься. Скоро я зайду к тебе, и ты полетишь далеко-далеко. Я ведь всегда выделяла тебя среди остальных Розамунда.

- Спасибо госпожа, спасибо, -бормотала Розамунда, прижимая к губам кисти Франчески.

- Спи, Розамунда, отдыхай. Ты заслужила.

В последних словах Франчески была неприкрытая издевка, и едва скрываемое раздражение. Но, Розамунда, потерявшая рассудок, как и рассчитывала Франческа ничего не заметила.

Дверь в одной из лучшей спальни гостевых покоев в замке, захлопнулась. Франческа ушла, а Розамунда первые за долгие годы заснула, лежа на мягкой постели, ощущая себя в безопасности.

И я опять по собственной глупости попала в ловушку. Я приняла приглашение, той кого страшилась до дрожи в руках и в тоже время хранила с ней наше разделённое бремя ставшей общей чудовищной тайны.

Пятница. Короткий день. А я после уроков направилась прямо в логово врага.

Квартира довольно уютна и вид из окна хорош. Рубина Ханнис ничем не отличалась от человека, впрочем как и Виктория, но тогда у меня не было силы с помощью которой можно было видеть истинные сущности: нелюдей и людей и всех кто имел в себе иные отличия.

- Итак, Айрис, ты ведь пришла сюда не просто так, а в поисках ответов, -многозначительно произнесла, обращаясь ко мне бабушка Виктории и поднялась с дивана, плавно как сытая кошка в длинном ярком, как изумруды платье льнущем к фигуре. 'Красивая. Настоящая цыганка, а Викки совсем на неё не похожа'. подумала я, отпивая глоток очень сладкого ромашкового чая и откусывая кусочек домашнего печенья с корицей. Вот глупая и почему я ничего не почувствовала.

- Покажи мне свою ладонь деточка.

Я моргнула. Что-то голова закружилась. Рубина слишком быстро приблизилась ко мне и держала мою руку в своей, крепко сжимая кисть. Она побледнела, уставившись на родинку так, будто её это напугало. Затем сказала, обращаясь по видимому к Виктории, сидевшей в кресле напросив:

- Неси ножницы живо. Похоже всё не так просто.

- Зачем?- только и успела спросить я, вышло хрипло и отчаянно. Услышав, отрезвляющие слова Рубины, заставившее моё сердце сжаться от страха и отстранённо подумать: Айрис ты глупая курица. Дура набитая!'

- Спи, красавица, ты всё забудешь.

'Нет! Не хочу! Что вам от меня надо?'

Чернота обступила меня, а мозг будто обложили отвратительно сладко пахнувшей ватой. И я теряла сознание, хоть и поздно, но отчаянно сопротивляясь, так как помню, что вырвалась из рук моложавой бабули и намереваясь покинуть гостиную, побежала и у самой двери упала на пол. Самодовольный хриплый смех Рубины и собственная беспомощность, последнее что я помню...

Солнце почти зашло и я пришла в себя от порыва промозглого вечернего ветра. Холодно. Я одна и лежу на деревянной скамейке, где-то в парке. Вокруг ни души и только ветер шелестит кронами разросшихся старых деревьев, да обертками из под конфет в переполненном мусорном баке. Сажусь, застёгиваю пальто, цепко хватаю свою школьную сумку, волосы падают мне на лоб, поэтому я поправляю и, осознавая: стоп я же с утра заплела их в тугую косу. Собираю волосы в длинный пучок, смотрю на концы. Так и есть: неровные края. Кусочек моей золотистой, цвета спелой пшеницы гривы, как выражалась моя бабуля был отрезан. И меня затрясло. И не вечерний холод был на то причиной. Быть беде, поняла я, чуя нутром и сразу же вспотели ладони. Я поднялась, хотелось реветь, выть волком, проклинать всё на свете, но увы это не принесло бы мне ничего кроме потраченного времени. Куда мне иди. Этот район я знала так плохо, но всё же вспомнила что, кажется где-то здесь заправка и магазин.' Сориентируюсь, только не падай духом Дженсен',- уговаривала себя и подхватив сумку пошла по узкой тропе, медленно, но постепенно увеличивая темп, потому что уже долгие годы не разгуливала одна в темноте.

Наверное, ноги сами несли меня к ней, а её адрес как и всё на чём когда-либо внимательно задерживался мой взгляд отпечатался в подсознание. И только у её подъезда, напротив магазина и старого обветшалого дома я остановилась, и не могла сделать последние шаги. Что я скажу ей? Поймёт ли меня Рагнарик. Зачем ей мои проблемы? И всё же причина того, что я медлила крылась во мне самой. Доверие. Всё дело в такой хрупкой , но вместе с тем прочном как сталь чувстве -доверие. Когда я признала это, то нажала на кнопку звонка.

-Да? Кто там?- спросила всё-таки Катрина.

Вздохнув, по-видимому задержала дыхание. Ответила:

- Это я. Айрис Дженсен- и добавила пока смелость не окончательно покинула меня.- Пожалуйста впусти меня.

Дверь открылась.

Книги. вот что поразило меня в её довольно унылой и мрачной квартире. Многочисленные стеллажи и книги, словно я попала не в семью а в какое-то индивидуальное хранилище коллекционера. Высокий потолок. Дешёвые обои на стенах и кое-где в углах стояли нераспакованные коробки и маленький чемодан. Но чистота, посреди этого хаоса произвела на меня впечатление.

- Пошли ко мне. Отец спит. Он устал после ночной смены.

Я не стала спрашивать кем работает её отец, а позволила провести меня через коридор в маленькую но уютную комнату, личные покои Рагнарик.

- Итак Айрис, -просто сказала Катрина. Давай уже не тяни, выкладывай, что случилось.

Я присела на односпальную кровать, бросила взгляд в окно завешенное тонкой сиреневой шторой. Темнота и незнакомое место. Опять страх сложился в моём животе в узел. Но, я всё же сказала, потому что решив однажды, что либо, никогда не отступала. Будь что будет. А вдруг чудо случится, меня поймут и хоть чем-то помогут, пусть даже незнакомая девчонка, но это лучше чем хранить всё в себе, терзаться и переживать в одиночестве, где бы я не было: дома, в семье и всё же всегда одна. Непонятая и натыкающаяся на равнодушие, но чаще на ядовитые шуточки и поддразнивание моих слишком высоко ценящих себя братьев.

И я посмотрела в её глазах, не разглядев ничего кроме лёгкой заинтересованности и участия, и всё в один миг выложила Катрине, не давая себя перебить, тараторила как заведённая, делясь, выплёскивая из души всё то, что там за столько лет накопилось.

- Ох, Дженсен, мне так жаль, ну почему ты ничего не рассказала мне когда я пришла к тебе. Почему не доверилась полностью? -спросила Катрина и взяла меня за руку. Тепло, дружеская ладонь, поддержка и моё сердце сжалось от тоски. Слёзы незваные слёзы полились из глаз, и как я не пыталась всё же разрыдалась.

Она обняла меня, погладила по голове и сказала:

- Я тебя никуда не отпущу, Айрис. Сейчас позвоню твоим родителям и скажу, что ты у меня остаёшься.

- Спасибо Катрина,- не передало и сотой доли благодарности и непомерного облегчения, что я испытывала в этот момент.

Она улыбнулась и я медленно прилагая усилие, но улыбнулась в ответ.

-Мальчик мой, -ласково обратилась Розамунда приземлившись на окраину дороги, где красовался знак с названием города и количеством проживающих в нём людей. -Теперь мы наконец-то насладимся всем тем, чего нам не доставало все эти долгие годы. И милый мой, хватит уже строить невинные глазки. Кто как не мамочка знает лучше всех твою истинную природу.

Мальчик в джинсах и футболке с рисунком смайликом, выкинул в канаву плюшевого медвежонка, которого всё путешествие держал в руках, затем подошёл к Розамунде в коричневое платье отделанном кружевом в глубоком вырезе лифа.

- Ты прекрасна как всегда Розамунда,- сказал потому что знал как его создательница любила хвалебную лесть,- и как всегда права. Скажи, ты позволишь мне, -добавил с мольбой, глядя в её чёрные глаза на белом как мел лице, где мазок алой помады на губах делал её и без того болезненный вид устрашающим.

-Всё, что захочешь малыш. Всё что захочешь.- в голосе прозвучала нежность.

- А, можно мне будет завести братика, или сестричку? Пару секунд длилась молчаливая пауза. Розамунда, судя по её удивлённому лицу, была озадачена.

- Нет, всё что угодно, проси, но наш давнишний уговор не рушим,- хмурясь, властно произнесла вампирша и сердито глянула на своего воспитанника и птенца:

-Не грусти. Скоро у нас будет пир.

Услышав шум приближающейся машины, Розамунда отошла в сторону и подумала: 'А, начнём пожалуй прямо сейчас. Девчонка никуда не денется. Времени чтобы покончить с ней предостаточно. Её запах, теперь она не спутает его ни с чьим иным. Особый запах, от которого до сих пор трепетали ноздри, запах дымного зелья сваренного ведьмой'.

- Покажи, на что способнее мой маленький актёр?- ласково произнесла Розамунда.

Мальчик улыбнулся и кивнул, намереваясь выполнить поручение.

Теперь, мы были вместе я и Катрина. Оказалось, стоило мне сделать шаг на встречу и начать доверять первой, и я не пожалела, а обрела большее чем могла и когда-либо рассчитывала получить.

Катрина. Нет, теперь Кэт. Просто Кэт.

Её отец работал на стройке и был простым смертным, как и мои предки, а Кэт достался материнский редчайший по своей сути дар. Каста провидцев существовала ещё с тех пор, когда в мире властвовало язычество, а века разделяли пророчество о Христе . Провидцы: особые люди наделённые даром видеть будущее являющееся им во сне.

Катрина говорила, что возможно она последняя. Чёрные маги, объединились с вампирами, демонами и всеми теми тварями, которые бродят в ночи, начав истреблять их касту, потому что провидцы всегда оставались верны светлой стороне, всегда помогали людям и охотникам на нечисть поддерживать баланс. Не дающей чаше весов склониться на сторону зла, тем самым погрузив человечество во тьму.

Кстати, мне пришлось многое переосмыслить, и по-другому взглянуть на мир и свою роль отведённую в нём, почерпнув сведения в дневниках покойной матери Кэт и её прабабушки. У Катрины этих поучительно-занимательных книг была целая полка и я надеялась, что смогу прочитав, узнать ответы на многие вопросы занимавшие мою голову.

Так кто же я? Катрина сказала мне, что судя по всему я та самая избранная, что вот уже триста лет в наказание за свои грехи и грехи людей не появлялась на земле. А, может была другая причина? Всё может быть. Но, факт в том, что если у меня была сила, в этом, теперь я уже не сомневалась, то она ещё не установилась. Мой дар ещё не полностью проснулся, а лишь изредка поднимал голову в моменты наивысшей опасности, чтобы спасти мне жизнь.' Инстинкт выживания, вот основа. Вот, что в тебе сильнее всего Айрис'. Такой вывод сделала Катрина.

Слова Катрины запали в душу. И всю дорогу до школы мы молчали. Мне многое надо было обдумать и Кэт судя по всему тоже, так как у неё снова начались кошмарные сны.

Сегодня день не задался. Ошеломляющая новость, как повестка дня заставила всех недоумевать: в нашем маленьком и мирном городке появился какой-то псих. Кровавая расправа на дороге. Водитель катафалка перевозивший покойников для бальзамирования был найден обезглавленным и распотрошённым, словно его жрало дикое животное. Сердце, впрочем как и некоторые органы отсутствовали. Он так и не добрался до работы и хозяин объявил тревогу. Все прочитавшие газету, или посмотревшие утренние новости рассказывали: Парень никогда не опаздывал, Он был правильный мальчик.

Хм. Я больше не в силах была это слышать и мы с Кэт поочерёдно свалили с английского, найдя себе мирное место в туалете.

- Как думаешь, то что у меня срезали волосы связано со всем этим?- спросила я опираясь об подоконник, у Кэт, которая всё мыла и мыла руки холодной водой.

- Эй, Кэт? Всё настолько плохо?

Она кивнула и бледная, как привидение повернулась ко мне чтобы сказать:

- Та женщина из моих снов. Та самая тварь, что была заперта в комнате, теперь на свободе и она уже здесь Айрис. Я видела.

- Нет,- только и сказала я, шокированная и пораженная -Нет! Почему? -И медленно подошла к Катрине, зная, что она всё расскажет мне, но тем не менее мне нужно было её обнять, чтобы ощутить поддержку и самой хоть на миг стать для неё опорой.

Так мы и стояли прижавшись к друг-другу, пока не прозвенел звонок. Катрина плакала. Меня трясло, но я стискивала зубы и сжимала кулаки. А, потом вытерла её слёзы бумажным полотенцем и сказала, обещая скорее себе чем ей:

- Кэт, это моя вина. И я сделаю всё, что смогу, всё понимаешь, но остановлю тварь. Потому, что я не могу, не могу когда из-за меня умирают Кэт . Ты понимаешь?- спросила странно звенящим от напряжения голосом.

- Я верю в тебя- прошептала Кэт и посмотрела на меня своими печальными глазами. Затем добавила:

- Главное мы вместе. Я тебя не брошу Айрис. Ты не знала, кто мог знать, что так будет, никто! Мы переживём это вместе Дженсен. Переживём.

Вот, теперь уже она подбадривает и утешает меня. Хотелось рассмеяться, а лучше всего умереть и не встать. И всё равно больно и всё равно никуда не делось досадное гадкое чувство, будто тебя выпачкали в грязь, будто твои руки обагрили чужой кровью. Но, её слова всё же лучшее из всех лекарств, что могло принести капельку облегчения, лучшие слова поддержки, что я когда либо слышала за всю жизнь.

Теперь, каждый день приносил жертвы. В городе объявили комендантский час. Пока будет вестись охота на зверя. Официальная версия: такая лабуда и чушь. А, как же отсутствие следов проникновения, а как же тот факт, что многие семьи спали?

Жертвы, их лица я никогда не забуду. Всё это легло тяжёлой печатью на сердце, выжигая болезненное клеймо. Это моё бремя. Моя вина и ответственность. Но, были и плюсы, даже так, потому, что с каждой жертвой круг наших поисков сужался, а сны Кэтрин вели нас и помогали сложить целый пазл из кусочков недостающих, но жизненнонеобходимых деталей.

Каждый день мы чертили на карте метки, намереваясь найти её логово. Но, пока безрезультатно.

- Кэт, спросила я, сидя у неё в гостиной и читая один из дневников.- Кто по-твоему Ханнис?

-Айрис, если бы я знала, то сказала бы. Читай, может где-то на страницах дневников моей матери и бабушки есть подсказки!

Хорошо сказано. Но, либо мне не везло, либо я ничего не находила.

- Ещё один вопрос Кэт, -прервала я её запись очередного сновидения.- Как мы защитимся от них. Что помогает против вампиров?

-Банально. Я же тебе говорила. Только серебро, святая вода и распятие, последнее действенно лишь с истинной верой. В противном случае, себе дороже будет, так мама рассказывала, когда мы жили на родине.

- А колдун. Он что прекратил тебя искать, когда вы уехали? И как, скажи мне он может забрать твою силу?

- Он некромант. Сначала убивает, а потом воскрешает плоть, удерживая душу. Служить ему самое страшное из всех наказаний. А, духи всегда сгущаются вокруг мёртвых имеющих силу. Я в его руках буду отличной приманкой-ловушкой.

-Да уж. Жуть, какая. Ладно, Кэт, я завтра собираюсь заставить Ханнис всё мне рассказать. Поможешь мне?

Её озадаченное, испуганное лицо стоило видеть. Но, Кэт молодец, всё же несмотря на страх, она кивнула. Смелая. Какая же она смелая.

И я рассказала ей свой якобы гениальный на тот момент план.

Мой план не сработал в самом начале, но я уже не могла отступить, ни за что. Подкараулив Ханнис, я взяла её за руку и потащила в сторону, говоря по дороге:

- Ханнис я знаю, кто ты и в этой бутылочке, то, что очень сильно испортит твою хорошенькую мордашку.

Она улыбнулась и даже не намеревалась вырваться, что было странно.

- Знаешь, кто я Айрис и что с того. Ты то уже покойница. И пусть твоя новая подружка выйдет и послушает. Я тебе просто так всё расскажу. Так хочется посмотреть, как эти твои красивые глазенки наполняться страхом.- Прозвучало жутко и слишком убедительно.

-Рассказывай не тяни тварь, - обозвала я, её тоном показывая, насколько сильно я её ненавижу.

Кэт вышла из-за угла и направилась к нам. Я сделала знак, давая подруге понять, чтобы не приближалась. Она поняла.

- Тебе идет, когда ты злишься Дженсен. Ты тогда пахнешь упоительно сладко. Жаль, что в тот вечер я помогла тебе, а надо было оприходовать тебя первой.

Если, она хотела меня разозлить, то ей это не удалось. Я улыбнулась на её ответ, наблюдая, как её карие глаза наполняются неприкрытым разочарованием.

-У тебя мало времени. Жертвы -это всё тварь развлекается. Тебе надо было бы уехать, но уже поздно. Тварь найдёт тебя, где бы ты не была по запаху Дженсен.

- Хорошо, как убить тварь?- прямо спросила её, наблюдая, как её зрачки расширяются от удивления.

- Ха. За кого ты меня принимаешь Дженсен, за идиотку. Так я тебе и сказала.

-Спрашиваю в последний раз Ханнис. И, если тебе жизнь дорога, то ты ответишь?

-Не выйдет покойница. Тебе меня не запугать.

-Как хочешь,- сказала я спокойно и холодно, и схватив её за руку, потому, что Ханнис не повелась на мой блеф, добавила, - Видит бог Виктория, я выживу, любой ценой выживу, а потом вернусь за тобой и за всей твоей вшивой семейкой,- прозвучало так убедительно, что Ханнис побледнела.

-С нетерпением буду ждать Дженсен. Уже предвкушаю, потому что ты очень и очень сладкая, - её простые слова несли в себе столько пошлого и извращённого смысла, что меня передёрнуло, я отпустила её руку.

Я дала ей уйти, только сейчас осознавая, во что впуталась, но мне нужно было подтверждение. Потому, что прежде чем кого-то убивать, я должна была знать степень его виновности. Я дождалась Кэт и всё ей в двух словах рассказала. И мне полегчало, я была уверенна, что её приговор безоправдательный.

Часть 3 Столкновение.

Как жить когда, по твоей вине кто-то каждый день умирает. Как жить. Как ходить в школу. Как скажите, мне кто-нибудь, претворяться что всё нормально. Отвечать на вопросы, спокойно спать, есть, жить дальше и знать, что каждый день принесёт новую жертву, новых ни в чём не повинных людей , убитых тварью, которую кто-то выпустил по твою душу.

И я забросила школу. Я и Кэт сговорились и всё своё время посвящали поискам логова монстра. Благодаря, её снам нам удалось за неделю приблизиться к разгадке. Старая заброшенная церковь возле опустевшего кладбища на самой окраине города- по всем подсчётам идеальное место. И всё бы было хорошо, и всё бы шло по плану, но в конце новой недели нас засевших в моём постоянно пустующем доме навестила Виктория Ханнис.

- Чего надо?- резко окрысилась я, напирая на выглядевшую изрядно помятой Ханнис. Кэт дотронулась до моей руки, но я зыркнула на неё так, что подруга отпрянула.

-Два слова Дженсен. Дай мне сказать тебе кое-что.

- Проваливай пока цела Ханнис. Думаю ты давно сказала мне всё что хотела.

Я закрывала дверь. Она поставила на порог ногу. Чёрный шпильки. Как всегда Ханнис выглядела соблазнительно.

- Ты перегибаешь палку Виктория, -сурово добавила я, -тоном не терпящим возражений.

- Не будь дурой Дженсен. Я просто хочу предупредить тебя.

Я не хотела её видеть. Её красивое лицо и так слишком часто появлялось в моих кошмарах. Но Кэт, такая всепрощающая терпеливая Кэт, шепнула:

-Айрис, пусть она скажет зачем пришла. Пожалуйста, ради меня.

Я не смогла отказать. Только не ей. Слишком много в последнее время Катрина стала для меня значить.

- Говори,- сказала я Ханнис, -только быстро.

-Беги Дженсен. Уезжай из города. Кем бы не была эта тварь она не остановится на тебе. Думаю намечается конец света.

- Ничего нового Ханнис. Ты только потратила моё время.

Я хотела закрыть дверь, но Кэт потеснилась и пролезла к двери, приблизившись к Ханнис и громко сказала:

-Ты лучше скажи чем можно убить ее? Лучше помоги, раз испытываешь чувство вины. Я права Викки? Знаю, что права, иначе бы ты не пришла. Что скажи, умоляю тебя, пока ещё не поздно пошло не так? Что ты знаешь Виктория, пожалуйста расскажи!

Ханнис так посерьёзнела, что стала выглядеть старше.

- Я зайду? - спросила она у меня. Кэт опять вцепилась мне в руку.

- Хорошо Виктория, заходи,- заставила я выговорить себя и открыла дверь, чтобы она могла пройти.

Катрина отошла в сторонку и предложила, пока мы обе молчали и недобро буравили друг-друга взглядами:

- Вы говорите, а я пойду чай заварю и улыбнулась.

И мне ничего не оставалось. как предложить Виктории присесть на диван в гостиной. 'Ну и дела. Ну и денёк. Такой поворот. Для пущего эффекта ещё не хватало помириться и подружиться'. От собственных мыслей стало смешно. И я улыбнулась. Удивление на лице Виктории стоило видеть.

Итак, мы пили чай. Я тщательно пыталась сохранять спокойствие и невозмутимость. Пока что мне это удавалось.

- Дженсен, -сухо сказала Виктория, глядя на меня.- Я помогу тебе только, на моих условиях. И прежде чем ты выразишь всё своё возмущение, она резко встала.- Я дам тебе то, что способно убить тварь.

- Что за условия. Зачем, тебе помогать мне?- спросила я , и как ни в чём ни бывало поставив чашку на кофейный стол.

- Ты всё узнаешь, когда настанет время. Но, оружие тебе нужно сейчас и никто кроме меня тебе ничего подобного не предложит. Есть ли у тебя выбор Айрис?

Вопрос попал в точку.

- Я согласна на любые твои условия Ханнис, -особо не думая, ответила я.

- А, если я захочу поцелуя?

- Чего?- скривилась я, настолько убийственно и неожиданно прозвучал вопрос. Как гром с ясного неба. Даже Кэт была шокирована.

- Успокойтесь девочки, я просто пошутила,- ответила она. Но, всё равно в предыдущем вопросе я явственно ощутила предвкушение. Мне не понравилась её улыбка.

- И не надо так смотреть на меня как на врага народа. Я тоже человек. И моя жизнь тоже отнюдь не малина.

'Кто бы говорил', хотела сказать я. Ведь не за тобой охотится тварь, сука блондинистая.'

Ханнис улыбалась, будто знала о чём я думаю. Но, она не телепат, это точно. Иначе, бы всё было по-другому.

- Приноси оружие, чем скорее тем лучше, и если ещё чем-то хочешь помочь, то самое время, потому что, улыбнулась я кривенько. -Ты Виктория отнимаешь моё драгоценное время...- прозвучало как я и хотела многозначительно.

- Вечером получишь посылку Дженсен. Оружие бесценно. Я получила его от отца в подарок.- И пошла в строну двери.

-Надеюсь, ещё увидимся Айрис, и ты Катрина. С тобой я бы тоже хотела подружиться. Твоя необычная сила меня притягивает...

Кэт после её слов взбесилась, я видела, как её узкая ладонь сжалась в кулак.

- И Айрис,- после секундной паузы,- всё же про поцелуй я не шутила, поэтому думаю, ты должна будешь знать, что будет первым пунктом в моём списке нашего с тобой соглашения.

-Проваливай,- буркнула я. Всё- таки Виктория могла вывести из себя любого. А, я не каменная. Как же мне хотелось заехать кулаком по её смазливой роже. Ух, как хотелось.

Дверь закрылась. Я повернулась и посмотрела на бледную Кэт, ставящую на поднос чашки и заварник.

-Айрис,- задала она вопрос. Ханнис, похоже, не ровно к тебе дышит?

А, я громко рассмеялась и схватилась за живот. Кто-нибудь остановите планету. Только нимфоманки- лесбиянки напичканной сверхъестественным дерьмом мне не хватало.

Оружием оказался серебристый клинок, доставленный мне мальчишкой посыльным наподобие тех, что приносят пиццу, только униформа другая.

Большую и длинную коробку в подарочной искрящей розовой упаковке с бантом , не иначе как сама Ханнис старательно упаковала. Розовый, и так этот цвет не люблю, а тут на те.

Повертев клинок в руках, я приценилась- оружие было занятным. Не слишком длинная рукоять, сребристая острая гладь и странные символы на эфесе.

Кэт сказала мне, что это печать силы, а больше ничего она перевести не смогла с древнеарамейского.

На мои вопросы, откуда знает язык, сказала мать: немного обучала в детстве. Ах, да погибшая мать, а девочка, судя по всему и в пять лет была очень способной.

- Что делать будешь? -Спросила Кэт.

- Пойду , за тварью, как только все мои лягут спать,- спокойно сказала я и даже бровью не повела, наблюдая как от удивления отвисает челюсть у Кэт, а глаза становятся большими и круглыми.

- Спятила. Ночью идти в логово! У тебя тогда вообще шансов не останется.

-А ты чего волнуешься, тебя же никто не зовёт. А, ещё одну жертву на моей совести я не переживу и лучше я пойду к ней тогда, когда тварь ожидает меньше всего.

Она хмыкнула и уперев руки в бока сказала:

- Глупая, думаешь после всего того, что произошло, я тебя одну отпущу? Я с тобой пойду.

- Нет,- сказала я. - Нет Кэт. Только не ты. Ни за что. Ты слишком правильная чтобы умереть. Продолжай жить, а главное не меняйся. Знаешь, я счастлива, что повстречала тебя. Ты доказала мне, что надежда на настоящую дружбу в этой жизни всё же существует.

- Айрис, не надо так. Хватит, ты меня идеализируешь. Я обычная и совсем не такая как ты говоришь!

- Уходи Кэт. Ты помогла мне, а теперь уходи.

- И это всё? Нет, Айрис ты так просто от меня не отделаешься!- орала Кэт, когда я буквально выпихнула её из своего дома и захлопнула дверь.

Она ещё полчаса стояла , за дверью, а я сидела на диване, дожидалась прихода братьев и гладила рукоятку клинка. Холодную и странно меня успокаивающую.

Да, я неблагодарная свинья. Ну и что. Всё это мелочи жизни. Всё это можно пережить. Жизнь самое драгоценное, что есть у человека. А я не могла добровольно подписаться на её смерть. Пусть умру я. Пусть так и будет. Главное, чтобы всё это, наконец, закончилось.

Я не плакала, нет, я просто лежала на кровати и мечтала, думала обо всём, обо всех и ни о чём, пока не заснула.

Игра со смертью в кошки мышки. Кто должен жить тот выживет.

Кофе горячий и сладкий, я пью уже пятую чашку и ем сладости не чувствую вкуса, просто, для того чтобы успокоиться, просто чтобы чем-то занять мысли и отвлечься от самого главного: сегодня последний день моей жизни. Сегодня я умру, и завтра больше никогда не наступит. Как песенка в моей голове. Как песенка уставшей, скрипящей пластинки всё вертится в мыслях, а я всё жду, когда же, наконец, мои предки заснут, когда же мои братья угомоняться. Лежу в едва освещённой комнате, в спальни, наблюдаю, как мягко скрадывает тени прикроватные бра. Жёлтый свет напоминает янтарный. Янтарь люблю этот камень. Всё думаю и не могу заставить себя попрощаться. Не могу заставить себя написать хотя бы записку и сказать, что любила, тоже не могу. Нет слов и сил нет. Жду, когда стрелка часов перевалит за полночь. Жду, лежу на спине на кровати, в тишине, а на полу возле кровати открытый рюкзак с клинком завернутым в бархат и святой водой, в стеклянном флаконе приготовленный заранее. И мне становится жарко, потому что под тёплым халатом скрывается чёрный свитер и чёрные джинсы. Чёрный цвет, мой самый любимый. В чёрном я всегда выгляжу красивой. Чёрный под стать моей странной душе, и если я сегодня умру, то пусть похоронят меня именно в чёрном.

Так и не смогла написать ни единой строки и так и не смогла попрощаться. И всё же, когда-то давно может в детстве я любила своих родных, но любовь хрупкое чувство, как цветок который, если забывать поливать- увядает.

На задний двор, выходит деревянная дверь на кухне. Я с рюкзаком на спине выбираюсь из собственного дома, стою на лужайке и мысленным взглядом прощаюсь, прощаюсь может быть навсегда. Полночь- на моих наручных часах. Колдовской час, но я ещё не решаюсь включить фонарик. Слышу я хорошо, зрение тоже острее, чем у многих людей, но сегодня небо такое чёрное , окутанное густыми тучами, что даже я порой видевшая во мраке как кошка, едва различаю контуры предметов. Благо, что за забором шоссе и высокие идущие в ряд фонари.

Дорогу я знала. Средним темпом идти полчаса, только надо держаться обочины и прислушиваться: местный шериф не бросал слова на ветер: комендантский час после десяти, и если не хочешь попасть на сутки в местный зверинец, то лучше не встречать его по пути .

Чтобы достигнуть холма, мне нужно было миновать парк. И я потеряла битый час , петляя среди деревьев великанов, исполинами раскинувшими свои ветви закрывая небо, обходя лавки, где могли пристроиться ничего не опасающиеся беспризорные и местные алкаши. Что им? Они не смотрят телевизор и не читают газет. Но, сегодня мой путь был свободен и мне везло, лишь изредка я останавливалась, прислушиваясь к малейшему шелесту и шороху, а потом продолжала свой путь, включая фонарик потому, что упасть и скатиться в овраг свернув по собственной глупости шею, было бы слишком комично.

Кладбище заросло бурьяном и в высокой траве скрывались доживающие свой век надгробия и кресты, даты жизни и имена владельцев, которых обрели забвение. Мне оставалось сделать пару шагов, чтобы переступить черту и зайти в раскрытые настежь ворота, когда странное чувство тревоги и опасности заставило меня замереть и в тысячный раз за мой путь прислушаться. Что-то было не так. Что то странное здесь творилось. Сам воздух будто сгустился и ждал какое решение я приму. Я стояла. Я думала, а потом всё же переступила черту.

Хлопок. Покалывание в ладони и какая-то сила отбросила меня на мраморную плиту, я больно ударилась коленями, но ладони смягчили удар. Жуткий смех, прочертил холодную дорожку на моей спине и я задрожала от холода -и это несмотря на плотный свитер под горло и мастерку. Я сняла рюкзак и достала оружие. Похоже мой план не сработал. Похоже чудовище ждало меня и я сама добровольно пришла к ней на пир.

Но, её голос он что-то разбудил во мне, отголоски смутное узнавание. И у меня возникло стойкое чувство: я знаю её.

Церковь. Дверь слегка приоткрыта. Внутри темнота и пыль. Свет моего фонарика высветил прогнивший деревянный пол и гнёзда ворон и голубей. Жуткое место лишённое надежды. Место света, ставшее пристанищем тёмных сил. Пара шагов, а пол так скрипит и дело совсем не в моём крупном телосложении. Смех. Холодный и хрусткий раздался откуда-то слева по-видимому со стороны ризницы. И даже не надо задавать дурацкий вопрос: кто здесь, или того банальней- выходи, как обычно делают главные герои многочисленных фильмов, которые я сотнями пересмотрела за свою жизнь. Фильмы- другая реальность, где всё так просто и всё понятно, жизнь она не такая простая. Здесь, в этом мире всё намного сложней.

Ризница и спуск в подвал , а дверь призывно слегка приоткрыта. Чёрные пятна на полу -кровь, понимаю я и тупо смотрю вниз на ступени. Ну какой же герой я теперь? Голос:

- Беги Дженсен!- откуда-то снизу и что-то упало, а следом крик боли и ужаса, разбивший мой паралич напрочь. Вдребезги. Злость, обида на мир и просто тупая бесстрашная ярость поднялась из глубины и я не думая больше, побежала вниз, сразу же запыхавшись. Паутина с осклизлых каменных стен испачкала мне одежду. Проход был узким, а полусгнившие деревянные ступени противно скрипели, но не паденья боялась я, а того что не успею. Катрина Рагнарик. Глупая. Как? Почему ты здесь оказалась?

Внизу всё опутано паутиной и свет моего фонарика, то мигает, то гаснет во тьме. Тишина зловещая, как барьер, но всё равно знаю: она лишь прикрытие, что-то есть там за ней. Бегу, не видя конца пути, как мышь в лабиринте ,угодившая в проход ведущий по кругу, но внезапно с холодной дрожью понимаю, что всё же стою на месте, потому что всё происходящее иллюзия, навеянный сон извне. И молюсь, слишком испуганная, вспоминая, как молилась давным давно когда-то в детстве, потому что тогда я верила в бога всем сердцем своим.

Звуки медленно возвращаются, я открываю глаза, понимая, что лежу на полу, а надо мной стоит женщина смутно знакомая, нет, та самая знакомая незнакомка. Гостья из моего далёкого ужасного прошлого. Она.

- Ты!- говорит мне она. Не может быть, что ты та самая. Я узнала тебя. Подойди мальчик мой, видишь, как ты мне и говорил она сама пришла к нам.

Отчаянный крик Кэтрин связанной и окровавленной, сидящей на полу возле стены, но всё же живой, я вижу её глаза вытаращенные, испуганные и лицо : белое как простыня покрытое ссадинами и синяками. В тот момент удивляюсь: почему я вижу так четко и ясно , если фонарик давно потух. Шёпот. Настойчивый, переходящий в крик. Что-то важное хочет сказать, мне подруга, но я не понимаю и продолжаю пытаться, продолжаю пытаться читать по её губам. Ужасно болит голова, всё тело сковала слабость, превратившая тело в неподъёмную бетонную глыбу. Рефлекторно провожу ладонью по коже, ощущая тёплую влагу. Кровь. Кровь. В этой мысли разгадка, но я не могу, я не в силах её разгадать. Дышать тяжело. Нога женщины в шёлковом, когда-то красивом, а теперь измятом порванном платье придавила мне грудь.

- Ты жалкая,- говорит мне она и в её голосе слышу я свой приговор. В её голосе столько надменности, презрения и уверенности и мне чудится отголосок всех издёвок и шуточек в мой адрес произнесённых голосом моих врагов.

Кэтрин Кричит. Что там с ней делает мальчик, не знаю, но слышать её наполненный болью исходящий в прерывистом крике голос- невыносимо.

- Не верь! Не сдавайся! -Как плётка, как удар бича возвращает меня к жизни. Заставляет сознание проясниться. Я наконец-то поняла, что хотела, что отчаянно хотела сказать мне Катарина. И я вспоминаю про клинок, забытый при моём неуклюжем падении, рукояткой больно упирающийся мне в спину. Лишь волевым усилием заставляю себя повернуться, поражаясь жаркой и одновременно холодной волне пронизывающей мою кровь, возвращающей мне силы. Силы неведомой ранее. Всё замедляется. Всё становится чётким и ясным, поэтому я успеваю различить, полуразмытое, но видимое для меня движение.

Одна секунда, и женщина когтями царапает стену, где мгновение назад лежала моя голова. Шипение, но я сама того не понимая, удивляясь, стоя на ногах и крепко сжимая клинок в руках. Женщина в недоумении. Но, Кэт лежит на полу и молчит.

-Нет. Ни за что. Не так. Не позволю! - ору я так громко, что срываю голос напрочь и набрасываюсь на женщину. Мой рывок был настолько неожиданным, что она не среагировала, а лишь слабо ударила меня, снова припечатав к стене, но боль давно ушла, тело вела сила и адреналин.

Мой клинок был у неё в животе, я безоружна , а моя кровь всё капала из разбитого лица и головы на пол.

- Сладкая. Такая сладкая. Не могу, не поддаться...

- Госпожа!- мальчишеский вопль потонул в шуме. Не знаю что там с ним делала Кэт, но это явно не шло ему на пользу.

Я пригнулась, тянясь к рюкзаку со склянкой. Святая вода моя последняя надежда. Рука уже нащупала флакон, но эта чёртова тварь так быстра, она схватила меня за левую кисть и поднесла к раскрытому рту, а коленом ударила в живот, заставив затылком, разбитым затылком прислониться к стене и сглотнуть кровь из прокушенной губы попавшую в рот.

Боль адская, когда зубы твари прогрызли кожу руки, и тут она стала пить, а мне вообще стало дурно. Но, всё же я открыла флакон, твердя себе:' нет сука пока я жива я не сдамся', и правой свободной рукой линула ей воду в лицо, наблюдая как её кожа горит и буквально стекает с кости.

Сияние за спиной привлекло меня. Это Кэт, молодчина с помощью вытянутого из под свитера креста боролась с мальчиком, который в облике твари лишь отдалённо напоминал человека. Надежда, а также то, что сила веры, вопреки моему скепсису действовала, окрылила меня и я поднялась, чтобы схватить, предвидя её движения, тварь выбирающуюся на лестницу.

- Куда же ты гадина!- рявкнула я и с небывалой силой дёрнула её за подол скидывая со ступеней на пол, а затем действуя на чистом адреналине, иначе откуда такая сила, вытянула свой меч и одним ударом отрубила ей голову. Наблюдая как её тело с резким хлопком, как из проколотой шины выходит воздух, буквально взорвалось, обдав меня грязью и ошмётками чёрных смердящих внутренностей.

Мальчик кричал и всё же он пробирался как хищный зверь, ища выход от света осветившего угол подвала как ярчайшее золотисто-белое зарево.

-Стой где стоишь мразь! -сказала я.

- Ты убила её. Госпожа, нет,- всхлипнул мальчик, снова принимая человеческий облик. Он был красив. Он был жалок. Но глаза, его голубые глаза невинного ангела, лучились искренностью и теплом. Красивые, печальные, неотличимые от человеческих детских глаз. Таким глазам где-то в глубине души всегда хочется верить. Но, я знала, вскользь видела мерцающую в них темноту и багряные искорки червями дыма проскальзывавшими возле зрачков. Сила пробудившаяся во мне видела истинную сущность вещей.

- Пожалуйста, -он умолял.- Пожалуйста пощади. Она- дрогнувший печальный голос. Берущий за душу, проникновенный взгляд.- Она заставляла меня.- Я вздохнула, сказав:

- Нет, тварь. Я вижу твою личину насквозь. Думаешь, я забыла тебя? Думаешь, я забыла как ты по собственному желанию убил невинную маленькую девочку.

-Сука ты сдохнешь!- Выплюнул, вмиг изменившимся голосом взрослого мужчины.- Погибнем мы, придут другие. Ты слишком неповоротливая, тупая и жирная рыжеволосая сука, чтобы дать отпор силам Владыки. -Он рассмеялся, а потом в прыжке дикого зверя бросился на меня. Я уклонилась, чувствуя в себе небывалую силу и уверенность переполнявшую меня. Рукоять клинка слилась с ладонью став единым целым. Один удар и я отрубила ему кисть, затем размахнувшись вторую руку по локоть, наблюдая как судорожно корчится, оседая на пол его тело. Несколько секунд передышки, затем я рассмеялась как безумная, снося с плеч его голову, снова купаясь в крови поверженных в поединке вампиров.

- Кэт не умирай, пожалуйста. Держись милая, -шептала я Кэт, а её тело всё холодело. Бледность на её лице была того самого оттенка синевы, преходящая в серость, когда у человека несовместимая с жизнью кровопотеря.

- Айрис. Ты молодец, ты справилась -шептала она.- А, я не боюсь смерти давно, Айрис.

- Нет, Катрина. Только не ты. Если ты умрёшь, я сдамся.

- Не сдашься.- шёпот как отголосок ветра в ночи, она закрывала глаза.

Я провела рукой по её глубокой ране на шее, понимая что это конец. Моя кровь соприкоснулась с её раной и вспыхнула. Ослепительно золотым, кратковременным как угасающий бенгальский огонь свечением с голубоватыми искорками.

Кровь. Сила. Слова звенели в ушах. Снова мысли в моей голове. Мои и в то же время чужие. И снова та комната в темноте, затягивает меня, и снова она, моя тёмная сущность, спящая, но не забытая, зашевелилась и проснулась. 'Хочешь спасти её, хочешь спасти её, спрашиваю тебя? Да, отвечаю. Тогда мы сделаем это вместе. Но, готова ли ты принять меня. Готова ли ты стать со мной одним целым? Да, плевать мне. Готова я. Готова! -кричала я.

-Хорошо, -ответ пришёл и я поняла, что должна делать. И приложив своё запястье к её лицу дала нашей крови смешаться, а затем наблюдала как кожа и рана на шее Кэт резко вспыхнула голубым потусторонним светом и затянулась. Боль пронзила мою левую ладонь. Жуткая и пульсирующая. Заныли зубы. Задёргалось веко и выступили слёзы. Я знала что это. Новая метка. Связь была установлена.

И вынося на руках из подвала такую хрупкую, но живую Кэтрин, встречая серый рассвет и накрапывающий дождь, холодный и с порывами резкого ветра, я положила её на скамью возле одной увитой засохшем плющом могилы. Затем, отошла в сторону и меня вырвало. А, потом я не взирая на дождь, сидела с Кэт и ждала когда она проснётся. Моя Кэт. Моя подруга и личный провидец, а теперь, из-за метки, ставшая чем-то большим, вроде фамилиара для ведьмы.

Связь, что я вызвала, магическим образом оставила на моём повреждённом запястье голубую татуировку в виде заключённого в треугольник листа клевера. У Катрины такой же символ красовался на шее.

Что несёт мне новый день? Что грядёт и что будет? Вопросы, ответы на которые я слишком долго откладывала на потом. Но, время всё изменить настало. Время принять себя и свой дар и жить дальше. Да, именно так: жить дальше. Но, уже не одной, а с Кэтрин. Подругой, доказавшей мне, что настоящая дружба всё-таки существует.