Предел прочности. Книга первая.

Глава 4

Минуло три месяца с тех пор, как я имел глупость ударить кулаками на спор. Почему глупость? Да потому что достал меня любитель вечерних заплывов по самую маковку. Стоило лишь заглянуть на озеро, в попытках отдохнуть душой и телом от будней учебных, как над водною поверхностью неслось ехидное: бутылочку принес? Я рассчитывал на осеннее похолодание, но темнокожий пловец оказался крайне устойчивым к пониженным температурам.

- Мои предки с жаркого континента, где пески и саванна, - ответил он однажды на заданный мною вопрос. – Только вот вывезли их на север алмазы добывать, потому и я к снегу привыкший.

- Что значит вывезли?

- Снежок, ты будто из сказки к нам попал. У вас что, рабства не было? Одели кандалы, ошейники и отправили в качестве инструмента на шахты.

- Рабство было, - я хотел добавить «давно», но вспомнил о сегрегации, существовавшей большую часть 20 века. Не рабство, конечно, но явление само по себе странное, особенно для пионера последнего призыва, выросшего на идеалах дружбы народов и книжке «Максимка».

- Тогда чего удивляешься моей морозостойкий. Ты лучше бутылочку готовь.

Бутылочку я так и не приготовил, но в правоте слов Феликса убеждался все больше и больше.

Начать стоит с моего наставника Хорхе Леши, которого за три месяца я видел всего два раза и оба мельком. На все мои переживания о успеваемости он лишь махнул рукой и добавил расплывчатое «потом». То ли я неправильно понимал значение слова наставник, то ли наставнику было плевать на меня.

Тогда я решил зайти с другого бока, направив свои стопы в сторону Клода Труне. Учитель меня внимательно выслушал, кивнул и посоветовал больше заниматься. Заниматься… Еще больше заниматься… Только куда уж больше. Я и так был единственным в казарме, кто проводил с книжкой вечера напролет.

Оставался последний человек, к которому можно обратиться с данным вопросом, и это был МакСтоун.

- Старичок, вот тебе наглядный пример, - Том повернулся и позвал стоящую неподалеку блондинку.

Маргарет бабочкой порхнула в нашу сторону и, спустя мгновение, стояла рядом, прижимаясь к Тому всем телом. Пока ее пальчик скользил по животу, розовые губки мягко прошептали:

- Тебе, малыш, можно все.

Макстоуна действия девушки нисколько не смутили, как и статус официальной подруги Вейзера.

- А скажи-ка нам, Маргарет, какой по счету планетой от Солнца является Земля?

Марго перестала водить пальчиком, надула губки и обиженно посмотрела сначала на Тома, потом на меня:

- Это что, шутка?

- Нет, я на полном серьезе.

Девушка отстранилась от парня и, пихнув того кулачком в некогда поглаживаемый живот, заявила:

- У жирного спросите. - А пройдя пару шагов в сторону не выдержала и добавила: - и за сиську его заодно подержитесь, потому как нормальной груди вам теперь не видать.

Пока я размышлял над смыслом последней фразы, Макстоун спросил:

- Понял? Вопросы остались?

Вопросов появилось еще больше, но озвучивать их я не стал, потому как вряд ли приятель знал на них ответ. Да и кто знал? Клод Труне? Мой якобы наставник Хорхе Леши или сам Альфред Томби, великий и ужасный руководитель отдела расследований?

- Просто учись, Петруха, - ответил себе я сам и, забросив вопросник в дальний угол памяти, с головой ушел в знания, благо, источников в виде бумажной литературы было предостаточно.

Особых лавров на ниве просвещения я не снискал, превратившись в незаметную серую мышку. Старался быть ниже травы, тише воды, дабы не раскрыть и так всем давно известный секрет: Петр Воронов нихрена не понимает в изучаемых предметах. И надо отдать должное учителям, вспоминавшем о моем присутствии только на утренних перекличках.

Первый месяц я честно пытался поглотить целиком историю иномирья, чье задокументированное существование насчитывало десятки веков. Но куда там, развитие родного мира в школе изучали на протяжении нескольких лет, а тут их целых шесть. Да еще сосед повадился таскать блондиночку в нашу комнату, занимаясь активным петтингом на соседней койке. Отчего у меня даже волосы дыбом стояли, а плохое зрение неожиданно приобрело остроту орлиного, позволяя изучать мельчайшие изгибы фигурки Маргарет.

- Вейзеру объясняю, бесполезно, - жаловался я всеведущему Тому. – От меня скоро искры сыпаться будут, а ему хоть бы хны.

- Нашел, с кем общаться, там Маргарет процессом руководит.

- С девушкой об этом говорить как-то неловко.

- Трахни ее.

- Что?

- Слушай, Воронов, я тебе удивляюсь, - Том аж вздохнул от разочарования. - Как вы там в своем мире не вымерли с этаким знанием женской психологии. Неужели ты не понимаешь, что шоу в первую очередь предназначено для тебя. Дразнит она одного балбеса и получает от этого большое удовольствие. Поэтому трахни ее.

- Она же девушка моего соседа.

- Вот именно, что соседа, а не друга.

- Нет, не могу. Я так не могу, не правильно это.

- Ну раз неправильно, тогда иди, наслаждайся процессом дальше.

- И пойду, - обиделся я. – Только не туда, а в общий зал.

Ошибка была очевидной, но я с упорностью, достойной лучшего применения, сунулся в эпицентр шума и веселья. Даже с закрытыми ушами гул стоял невыносимый, а Авосяна не остановило и это. Он наклонился к моему уху, заткнутому пальцем, и проорал во всю мощь легких:

- Так выпьем няня, где же кружка?

Научил дурака на свою голову переделанному классическому произведению. Со страстью Герберта к стихотворным формам могла конкурировать разве что любовь к выпивке, бурная и неудержимая. Пришлось идти на крышу, где, закутавшись в теплое одеяло, я попытался в очередной раз разгрызть гранит науки.

Так и проходили недели в безудержном веселье у одних, и тщетных попытках чему-то научиться у других. И для меня все было бы совсем скучно и серо, если бы в конце октября не пришел приказ готовиться к поездке на родину.

Оказывается, мои родители решили нагрянуть в гости на квартиру к Сени, где я якобы проживал и успешно готовился к экзаменам для поступления в институт. Конечно же, мама не утерпела, и на следующий день рванула проверить родную кровиночку, как он там устроился на новом месте. И все бы ничего, только один час проведенного времени в родном мире, был равен 53 часам в нулевой параллели, а это два дня учебных занятий. О чем мне не преминул напомнить Хорхе.

На разговор с родителями наставник отвел сорок пять минут, и велел ужом на сковородке вертеться, но уложиться в положенные сроки. Уложился я в полтора часа и то, благодаря Сениной бабушки и самому Сени, с его вечными ахами и вздохами.

Пока Хорхе отчитывал за проваленное задание, я стоял и думал о том, насколько сильно соскучился по родителям, по дому и даже по вредной школопендре Катьке. Два месяца в этом гребаном иномирье, а у них там всего один день прошел. Кажется, тогда я впервые пожелал себе провала на тестах, не с горяча и на нервах, а искренне и от всего сердца.

Последний день перед экзаменами начинался буднично. Мерзкая сирена ледяным душем вырвала сознание из объятий ласкового сна. Поиск тапочек под кроватью, сводящая челюсть зевота и зябкое поеживание после расставания с теплым одеялом. Ноги привычно понесли в душ мимо продолжающего дрыхнуть Вейзера. И куда делся парень, все утро торчавший в ванной комнате? Теперь он предпочитал вздремнуть лишний часик, а после, ополоснувший водичкой, дожевывать бутерброд на ходу. Можно было винить во всем Маргарет, ночами скакавшей на бедном парне, а можно меня, собственным примером доказавшего, что на сборы можно тратить не более пятнадцати минут. Только в отличии от соседа я предпочитал расходовать освободившееся время на книги под аккомпанемент ароматов свежезаваренного чая. Утренние часы в конечном итоге оказались самыми продуктивными в плане учебы. Никто не шумел под ухом, не требовал выпить и не тряс попкой со сползшими наполовину трусиками. Вокруг стояла тишь и благодать, перемежаемая легким постукиванием столовых приборов и бурчанием едва проснувшихся сокурсников. Главное, не забыть разбудить Вейзера перед выходом, что бы не пришлось потом возвращаться за соседом, а после нестись во весь галоп на занятия под дружное улюлюканье сокурсников, наблюдающих наш забег из окон аудитории. Было это один раз, но ребята припоминали тот случай до сих пор. Даже спокойный и выдержанный Труне нет-нет, да ввернет острое словцо при перекличке:

- Вейзер, Воронов, сегодня без физкультуры?

В последний день перед тестами обошлось без забегов. Разбудив Николаса в положенный срок, я вышел на улицу, и запахнув форменное пальто, неспешной походкой направился в сторону учебного корпуса. Краешек оранжевого солнца уже мелькал сквозь стройны ряды деревьев, пытаясь дотянуться лучами до покрытой каплями пожухлой травы. Здесь было сравнительно тепло для конца ноября: комфортные плюс шесть и влажный после ночного дождя воздух. Снега не наблюдалось даже в планах, так, легкая изморозь по утрам. А дома стояла июньская жара, сгонявшая народ с каменных джунглей в сторону волжских пляжей.

Обычно в класс заходил одним из первых, но сегодня едва не стал жертвой выбежавшего из аудитории Соми. Толстяк ошалело уставился на меня, зло буркнул и мячиком поскакал в сторону лестницы, оставляя за собой легкое амбре из запахов пота и ванильного кекса, что подавался на завтрак. Что с ним опять такое? Я выглянул в окно и обнаружил Джанет Ли и Катерину Ловинс, медленно идущих по дорожке к корпусу. Теперь все встало на свои места.

«Доброе утро, Катя», «как твои дела, Катя», «ты сегодня уставшая, Катя» - стоило Соми очутиться рядом с девушкой и поток малозначимых фраз и вопросов водопадом извергался из уст толстяка. А оказывался он рядом с Ловинс с завидным постоянством, так что в пору было говорить не про пару подружек, а целое трио. Как он только сегодня утром без них в аудитории очутился, непонятно. Не иначе, в лесу заблудилась, толстая рожа.

Справившись с внезапно охватившем меня раздражением, я уселся за парту и привычным движением открыл «Историю Алинской империи, от династии Фарентье до пятого всемирного собора». Закладка была на восьмой главе, посвященной восшествию на престол малолетнего Долана Третьего Щедрого. За спиной малолетнего правителя разгорались нешуточные страсти, грозившие вылиться в первые кровопролитные столкновения между тремя кланами. Сюжет с каждой страницей закручивался в тугую спираль, обещая неожиданные повороты развития событий. Двоюродный дядя императора, переживший покушение конкурентов, спешил в столицу во главе небольшого отряда, в то время герцог Астрийский, готовился к свержению венценосного, посулами и угрозами склоняя сенат на свою сторону. Я был уверен, что с сенатом у него ничего не выйдет. Умный вроде мужик, а влез в болото, где каждый куплен и перекуплен по несколько раз. Пока размотаешь клубок интриг, дядя с армией будет стоять под стенами столицы.

- Доброе утро, Воронов.

Я оторвался от книги и повернув голову, обнаружил сидящую рядом Ловинс. С соседкой справа повезло, тут не поспоришь.

- И вам доброе, Катерина. Как ваши дела, как настроение? - голосом я попытался сымитировать нотки толстяка. Вышло неудачно, но девушка все поняла.

- Не ерничай Воронов, тебе не идет.

Вот и поговорили. Ну кто меня постоянно за язык дергает и именно в общении с Ловинс. После ночного разговора на озере мы с ней толком и парой фраз не перекинулись. То Соми влезет в беседу, то я ляпну такое, что впору краснеть и уходить в темный чулан плакать. Вот и сейчас девушка отвернулась, предоставив мне на созерцание безупречный греческий профиль.

- Опять с книжкой сидит, - послышался за спиной знакомый голос. МакСтоун бухнулся за парту Соми, и одарил меня глубокой печалью во взгляде. – Старичок, ты хоть сегодня отдохни от учебы. Помнишь, что Труне говорил про разгрузочный день?

Вчера учитель поздравил группу с завершением третьего учебного месяца и предстоящими экзаменами. Посему уроки сегодня будут до обеда, а оставшееся время рекомендовалось посвятить отдыху и подготовке к тестам.

- Он говорил: учиться, учиться и еще раз учиться?

- Он говорил: хватит страдать фигней, - Том захлопнул лежащую передо мною книгу. – Сегодня даже занятий толком не будет. Так, говорильня сплошная до обеда, дискуссионный клуб для любителей потрепаться. Ты лучше скажи, какие планы на вечер?

Я даже опешил от неожиданности:

- Какие могут быть планы, завтра тесты.

Том разочарованно покачал головой:

- И, впрочем, ничего нового. У тебя каждый день, как перед тестами. Но вот скажи мне, что ты выучишь за полдня?

Этим вопросом я и сам задавался, поэтому с ответом сразу не нашелся. А потом… Потом появился Соми.

Нависнув над Томом скалой, толстяк гневно прокричал:

- Встал с моего места!

Странный человек. Ну вот что ему мешало попросить спокойно. Разумеется, Том просьбу не выполнил бы, но по крайней мере со стороны это выглядело менее глупо. Теперь же весь класс наблюдал за скандалом, а МакСтоун, поймав кураж, откинулся на спинке стула, скрестив руки на груди.

- Я сказал, встал с моего места!

- Или что?

- Я сказал быстро! - Соми провизжал, краснея от кончиков ушей до шеи.

Толстяк подходил к грани, за которой сияла только пропасть, но тут в ситуацию вмешалась Ловинс:

- Соми, тихо.

Я даже не заметил, как девушка очутилась в эпицентре событий.

- Но он занял…, - жалостливо заблеял толстяк.

- Успокойся, - Катерина повернулась ко второму участнику. – Том, освободи пожалуйста место.

Том одарил девушку улыбкой, больше напоминавший звериный оскал:

- А то мамочка накажет?

- Том, - повторила девушка спокойным голосом.

- Мамочка сделает а-та-та?

- Старик, оно того не стоит, - тихо проговорил я.

В атмосфере гнетущей тишины, Том обвел присутствующих взглядом, отстучал пальцами короткую дробь по столешнице, после чего легко вскочил на ноги.

- Ну если мамочка настаивает, - и тут дурашливое выражение Тома резко сменилось на яростное, а в приторно-сладком голосе зазвучали металлические ноты: - сынульке только сопельки подтереть не забудь.

Соми, наконец, оказался на своем месте, плюхнувшись на стул и при этом бормоча что-то невнятное. Плечи его изредка подергивались, словно толстяк рыдал навзрыд. Девушка, погладила его по спине и, прошептав успокоительные слова, повернулась в мою сторону:

- Ну что, Воронов, доволен?

- А я здесь причем?

- При том, что остановить это мог раньше.

И ведь действительно мог, только не хотел.

Спустя пять минут в класс вошел Клод Труне, как всегда свежевыбритый и довольный жизнью. Одарив класс чарующей улыбкой он открыл папку и неожиданно начал речь с поздравлений:

- Сегодня обойдемся без переклички. Хотелось бы подвести промежуточные итоги. Завтрашние тесты это сделают лучше меня, но мы традицию нарушать не будем и отметим достойных курсантов месяца очередными званиями. И здесь у меня для вас приятная новость, потому что самый лучший ученик потока находится именно в вашей группе. Джанет?

Девушка в ответ скромно улыбнулась.

- Курсант Ли уже третий месяц подряд получает звания, с чем мы ее и поздравляем.

Клод активно захлопал, призывая всех поддержать его. И класс потонул в овациях, а Авосян разродился заливистым свистом.

- Ты большая молодец, ты достойна этого, как никто другой, - продолжил Труне, стоило аплодисментам стихнуть. - Так же очередные звания присваиваются Катерине Ловинс и Витору Луцику. Витора я отмечу особо, потому что это его первое повышение и, будем надеяться, не последнее. Так держать ребята!

Послышались очередные хлопки, куда более жидкие, чем в первый раз. Лично я за Катерину руки бы отбил, но вот крысообразный парень, вечно трущийся подле Рандольфа, симпатий не вызывал.

- Хочу напомнить, что помимо новых цифр в удостоверении, данные студенты будут получать повышенную стипендию. Учитесь хорошо, будьте лучшими, и академия позаботится о вас. А теперь вернемся к дню сегодняшнему, а точнее теме нашей дискуссии. Тем более, что повод у нас имеется. Ровно пятьсот лет назад состоялось последнее крупное сражение в истории цивилизаций шестимирья. В связи с круглой датой вот о чем хотелось поговорить. Война…

Я повернулся к окну и заметил россыпь капелек на стекле. Опять шел дождь: мелкий, осенний, противный. Прогноз был неутешительным, но и без того достаточно было поднять голову вверх, что впасть в осеннюю меланхолию. Все небо до горизонта затянула серая пелена, глухая и беспросветная. А где-то в Поволжье, довольный Витька несся по обжигающему песочному пляжу в сторону речных вод. И делал он это крайне медленно, если верить временному дисбалансу меж мирами. Настолько медленно, что здесь неделя пройдет, пока он накупается, а может и того больше.

Пальцы сами потянулись к ручке, и я привычным движением начал чертить геометрические фигуры в блокноте. Сегодня был день кубов и параллелепипедов, с заштрихованной по диагонали поверхностью. Под днищем очередной фигуры возникла труба, проползла до середины листа и, резко завернув направо, дошла до самого края, закончившись краном. Дорисовав капельку воды, я понял, что без емкости в эскизе не обойтись. Так возникла огромная цистерна, от которой в свою очередь расползались ленты новых труб, тянувшихся к фильтрам, перегонным аппаратам, дозиметрам. В чем был смысл сей системы и что перемещалось по ее внутренностям, не ответил бы и самый толковый инженер, однако я был крайне доволен получившимся рисунком. Дабы закрепить успех, перевернул листок, где рука набросала схему огромного заводского комплекса, с торчащими трубами, мартеновскими печами и зубчатыми колесами.

- У нас есть Воронов.

Уловив знакомую фамилию, я насторожился, прикрыв блокнот с компрометирующими рисунками.

-Да, пусть скажет, - раздалась нестройная многоголосица.

- Воронов, у вас есть, что добавить? – насмешливое выражение на лице Труне словно говорил мне «я знаю, чем ты занимался последний час».

Быстрым взглядом я оценил диспозицию: раскрасневшийся Соми, злой МакСтоун, самоуверенный Рандольф и веселый Авосян. Вот и пойми, о чем они говорили.

- Мне нечего добавить, - сказал я единственное, что мог в сложившейся ситуации.

- Как так? – в глазах Труне играли веселые бесенята, и я шестым чувством понял, просто так не отделаюсь. Эх, пропал завод, не дорисую. А учитель тем временем продолжил: – из здесь присутствующих только вы с Соми родились и жили в мирах, пораженных войною. Остальные могут судить об этом лишь со стороны, изучая документальные источники тех времен. Так что скажете, курсант Воронов: несет ли война с собой одно лишь зло и разрушение, как утверждает Энджи или не все так очевидно, на чем настаивает ваш приятель МакСтоун?

Приятель МакСтоун. Все то они знаю, за всеми они следят. А Том снова влез в дурацкую перепалку с толстяком, из которой мне теперь предстоит выпутываться.

Я попытался встать из-за парты, но Труне жестом усадил меня обратно. Школьная привычка срабатывала всякий раз, стоило преподавателю обратиться ко мне с вопросом.

- Напрасно смеетесь, - оборвал Труне прокатившиеся по аудитории смешки. – Определенно, это правило прививает ученикам дисциплину и уважение к преподавателю. А еще краткость мысли, потому как не каждый выдержит получасовой монолог на ногах.

Клод смотрел поверх голов, не обращаясь к конкретному курсанту, но мы и без подсказок понимали, в чей адрес была направлена шпилька. Толстяк любил растекаться мыслью по древу, а при живом весе за сто килограммов разглагольствовать на своих двух было сродни подвигу.

- Мы отклонились от темы. Прошу, дайте нам свою характеристику войне, во зло или во благо дана она мирам людским.

Во зло или во благо. Что за ерунда?

- Вопрос, - я кхекнул, прочищая горло: - вопрос поставлен не корректно.

- О как, - удивился Авосян на задней парте.

- Поясни, - Труне выглядел заинтересованным.

Куда тебя несет Петруха, остановись. Скажи, война — исчадие ада, несущая людям зло и разрушение. Это же так легко и просто сказать, что все ждут и хотят от тебя услышать. Ты же не чокнутый на боевой романтике МакСтоун, который неделю будет донимать вопросами о спартанцах, услышав историю про царя Леонида.

- Сама по себе война не плохая и не хорошая. Это инструмент, это следствие, но это не первопричина, чтобы рассматривать ее отдельно. Мы же не будем говорить про висящее на стене ружье, злое оно или доброе. В руках бандита оружие принесет горе, в руках защитника - спасение и жизнь.

- Вы слышите, что он говорит, - вдруг взбеленился Соми. – Это ярко выраженная риторика марцианцев. Еще чуть-чуть и мы услышим их извечное - война во благо. Нет, скажу я тебе. Война всегда есть зло. Зло, зло, зло, говорю я тебе. Извечно зло, какой бы логикой она не прикрывалась.

- Соми, - вмешался Труне, - мы уже выслушали твою точку зрения, теперь дай нам услышать других.

- Зло не война, а люди, которые ее начинают. Не способные договориться и прибегающие к последнему доводу негодяев. Не надо обезличивать вооруженные конфликты, называя их исчадием ада. За каждым таким исчадием стоят конкретные персоны с именами и фамилиями. Ищите кому это выгодно и давайте оценку им.

- Можно, - послышался тихий голос Ловинс. Дождавшись кивка преподавателя, девушка продолжила: - мне кажется, что Воронов не уловил суть спора. Мы ушли в пустую риторику, занимаясь объективацией войны, но цель дискуссии была иной. Война, как явление, может заключать в себе положительный эффект для государств, для цивилизации человеческой в целом или это только хаос, зло и разрушение?

- Вы были невнимательны курсант, в этом я поддерживаю Катерину. Невнимательны или просто не смогли вникнуть в суть материала. В последнем случае рекомендую поднять руку и уточнить сложные для понимания моменты. Здесь нечего стесняться. Продолжайте, Ловинс.

Типа дурачок. Интересно, это Труне мне за фразу «о некорректном вопросе» так мстит или заметил мои рисунки на свободную тему?

- Твой приятель МакСтоун высказался в том духе, что война рождает героев, которые служат для нас образцом. Согласен ли ты с этим примером и какие еще положительные черты видишь в этом явлении. Если видишь, конечно.

Мне кажется или в ее голосе звучат нотки ехидства. А она за что мне мстит, за Соми?

- Есть правда в словах МакСтоуна.

Договорить мне не дал класс, прыснувший от смеха. Труне даже понадобилось время, чтобы успокоить разошедшихся ребят. Кажется, я понял, почему Том выглядит таким злым: толпа великих гуманистов во главе с Соми затравила военного романтика, камня на камне не оставив от его доводов. Однако им этого оказалось мало, и они решили взяться за меня. Ну что ж, побудем и мы мартышкой на арене цирка.

- Есть правда в словах МакСтоуна, - повторил я мягко и спокойно. На этот раз никто не смеялся. – Пятьдесят лет назад на территории моей страны шла большая война, которая коснулась каждой семьи. Мои деды и прадеды были вынуждены взяться за оружие, чтобы защитить семью и дом, право на свободу и жизнь. И да, я горжусь ими. Они не были солдатами, простые рабочие и крестьяне, но они нашли в себе смелость выйти против сильного врага и победить. Ценою своею жизни подарили нам будущее, и я об этом помню.

- Они были просто убийцы, убивавшие других убийц, - неожиданно выкрикнул Соми и затих, словно сам не ожидал такого поступка от себя.

- Оценку другим давать очень легко, когда за окном идет дождь, а ты сидишь в теплой аудитории и ничего не знаешь об этой войне. Если у тебя на глазах будут насиловать и убивать мать, сестру или дочь, ты будешь призывать к гуманизму и человеколюбию?

- Вопрос некорректный. Нельзя доводить до этого.

- До чего?

- В любом конфликте всегда виноваты две стороны, нельзя однобоко рассматривать ситуацию. Для этого человеку и нужна голова, чтобы не убивать направо и налево, а уметь договариваться и решать конфликты мирным путем.

- Вчера была новость о гибели в космосе пассажирского лайнера…

- Малинар, - пришел мне на помощь Авосян.

- Малинар. Пираты разграбили и взорвали судно, на борту которого находилось сто пятьдесят тысяч человек. Часть погибла, часть попала в плен, но суть не в этом. Можешь мне сказать, кто выступил дураком в этой ситуации? У кого не хватило мозгов решить конфликт мирным путем? У капитана лайнера или пассажиров?

- Ты перекручиваешь.

- В чем, интересно?

- Там были бандиты, а не солдаты. Нужно отличать обыкновенный грабеж от политического конфликта.

- Очень интересно. То есть если вместо пиратов были бы повстанцы, выступающие за независимость какой-нибудь планеты или мира, ситуация бы в корне поменялась?

- Да, то есть нет. Нельзя рассматривать эту ситуацию условно. Есть конкретная ситуация с пиратами, ее и надо рассматривать.

- Почему нельзя? Ты же берешься условно рассматривать войну, о которой я говорил.

- Все войны одинаковы.

- Все войны разные. Бывают за наследство, бывают приграничные за остров или кусок земли, а бывают тотальные, за выживание целых народов. Как было у нас, когда загоняли жителей деревни в сарай и сжигали живьем, с детьми и стариками, без разбора. Уничтожали людей, только потому что они другой нации, держали их хуже животных за колючей проволокой, выдирали золотые коронки и толпами отправляли в газовые камеры. Никогда не суди о том, о чем не знаешь и не обобщай. Порою границы стираются между уголовниками и солдатами, ворами и политиками, насильниками и респектабельными гражданами. Однажды среди бандитов тебе может попасться тринадцатилетний пацаненок, которому нечего есть. И которого ты пристрелишь, испугавшись в темном переулке. Кто в данной ситуации будет дураком, а кто убийцей?

- Этого не будет, - зло взвизгнул Соми. - Ты опять берешь условную ситуацию.

- Будет. Пусть и не эта ситуация конкретно, но будет. Потому что ты избрал трудную профессию, где подмышкой висит боевой пистолет, а люди, с которыми придется иметь дело, будут самые разные: от прожженных убийц, до запутавшихся подростков, которые другой жизни не видели.

- Да я больше тебя знаю об этой профессии, ты, без году недели попавший в этот мир. У тебя мозгов даже не хватит...

- Курсант Энджи, - строгий окрик остановил начавшего набирать обороты толстяка. – За переход на личности второе предупреждение в этом месяце. Еще одна попытка оскорбить оппонента, и дискутировать будете за забором академии. У вас есть, что добавить по существу?

- Да, - толстяк провел потной ладонью по взъерошенным волосам. – Мы прекрасно знаем о вреде «серой» философии в риторике марцианцев. И я хотел бы поблагодарить своего оппонента за прекрасный образчик этого мышления. Нет добра, нет зла, есть только обстоятельства. Именно такие люди опаснее всего. Если от мерзавца заранее знаешь, чего ожидать, то персона с «серой» философией раскрывается лишь в критических ситуациях, когда любая помощь необходима. Они пользуются…

- Мы поняли тебя, Соми, - перебил толстяка Труне. – Нет необходимости раскрывать суть философии марцианцев. Воронов, есть, что возразить по сути?

- Не вижу смысла. У моего оппонента уже сложилась в голове картина из черного и белого, новым цветам места на полотне не найдется.

- Но здесь присутствует не только Энджи. Попробуй донести свою мысль до сокурсников и меня.

- Хорошо, попробую, - легко согласился я с преподавателем. – В моем мире давно бытует мнение, что самыми опасными в критических ситуациях являются простые обыватели. Да-да, не военные или уголовники, а обыкновенные люди, самый большой стресс которых – пробки на дорогах или ругань начальства. Они привыкли жить шаблонами размеренной жизни и любая критическая ситуация, выбивающая их из привычной колеи, может привести к чему угодно. Сбившая на дороге человека домохозяйка, от страха прячет труп в багажнике и отвозит в гараж, а потом распиливает тело, и кусками выносит до ближайшего пруда.

- Ерунда, - неожиданно взвизгнул сидящий передо мной Соми, так что я вздрогнул от неожиданности. – Только в вашем мире такие обыватели могут быть. И…и разные, – толстяк осекся, бросив быстрый взгляд на Труне. Видимо вспомнил про третье предупреждение.

- Может и ерунда, - не стал я спорить. – А может в этом и есть смысл. Однажды рядом не окажется девушки, которая прогонит хулигана с твоего места, и тогда придется действовать самому. Криками, угрозами, физической силой, а может обаянием. Нас рассудит только время и поступки, - я постарался улыбнуться Энджи, искренне и по-доброму, насколько это было возможно. А толстяка трясло. Щечки его колыхались в нетерпении, а влажные от слюны губы готовы были извергнуть очередной словесный поток. Ценой на третье предупреждение, не меньше. Но тут вмешались высшие силы в лице прекрасной девушки с греческим профилем.

- Я правильно тебя поняла, что психика солдат и уголовников больше приспособлена к критическим ситуациям.

Ловинс смотрела не на меня, а на толстяка, трясущего щечками от злости. Вопрос ради вопроса. И снова она его спасает, добрый ангел-хранитель.

- Я бы не стал выделять военных или бандитов. Это может быть любой человек, чей род занятий или профессия связаны с определенными рисками. Опять же, исключения возможны. Обыватель вдруг окажется с крепкой психикой, а детектив службы безопасности возьмет и запаникует.

- Я знаю одного такого, - подал голос МакСтоун. По классу пронеслась легка волна смешков.

Труне постучал ручкой по поверхности стола, призывая к порядку.

- В целом дискуссия мне понравилась, - продолжил он, когда все успокоились. - Ловинс и Мэдфорд, как всегда отлично. Дискуссию вели грамотно, логическую цепочку не теряли. К Джанет есть вопросы, особенной ко второй части выступления. До конца не раскрыта тема влияния войны на последующее развитие технологий. Думаю, ты и сама это понимаешь. Для других оценка была бы отлично, для лучшего курсанта на потоке только хорошо. Дальше по списку у нас Энджи и МакСтоун. Ребята, как всегда, много страсти, мало толку. Учитесь вести дискуссии без лишних эмоции. Парни вы не глупые, вам есть, что сказать, но без должного оформления и порядка получается пустое сотрясание воздуха. Ваша главная задача не выплеснуть поток информации на оппонента, а донести свою мысль, попытаться убедить его. Курсант Воронов, для тебя лично повторю: не вывести собеседника из себя, а убедить его в собственной правоте. Впрочем, отдаю должное, как образец провокации, спор с твоей стороны был безупречен. Особенно обращаю ваше внимание на язык тела и интонации Воронова, использованные им в дискуссии. Они играли куда большую роль, чем слова. Но к этому элементу мы вернемся на следующих занятиях. Кто у нас еще остался… Альсон, тебе снова не хватило уверенности.

После занятий я задержался, отдавая на проверку реферат или отчетную записку, если переводить с космо дословно. Двадцать листов, исписанных вручную корявым подчерком. Настолько исковерканным, что Труне морщился, пытаясь разобрать смысл изложенного. А я ведь честно предупреждал, что письменный дается мне с большим трудом и муками. Как писать, понимал, но вот рука с трудом выводила хвостики, да закорючки. Словно срисовывал иероглифы с невидимой шпаргалки в голове. В конечном итоге Труне махнул на все рукой и принял работу такой как есть.

Надев на ходу форменное пальто, я вышел на улицу, где меня поджидала Ловинс. Внутри приятно екнуло, но ровно на мгновение, пока я не заметил стоящих в отдалении Ли и Энджи.

- Доволен собой?

- Поясни.

Катя грустно улыбнулась, так что сердце мое сжалось в мучительном ожидании.

- А здесь нечего пояснять. Ты мерзок, Воронов. Мерзок и отвратителен.

- И ради этого ты ждала. Ждала все это время, чтобы сказать пару слов?

- Да.

- Не понимаю.

- А ты и не поймешь. Такие как ты, никогда не понимают. Однажды я допустила ошибку, доверившись незнакомому человеку, теперь я ее исправила. Файл с прыжком веры удален раз и навсегда.

- Театральщина какая-то, - крикнул я в спину уходящей девушке. – Пафосность, как в дешевом бульварном романе.

Она на миг остановилась, и я едва разобрал слова:

-Наверное. Мне так нужно.

…

Твою же мать.

Не знаю, сколько бродил по лесу, наматывая круги вокруг казармы. На улице уже стемнело, температура заметно упала, так что пробирало даже сквозь пальто с теплой подкладкой. Когда глаза перестали различать землю под ногами, я вышел к любимому месту у озера, некогда тихому и спокойному. Картина, представшая пред глазами, была настолько неожиданной и дикой, что впервые секунды думал брежу. Трое избивали ногами лежащего на боку человека, четвертый стоял рядом, азартно размахивая руками. Он изредка присоединялся к остальным для короткого пинка без замаха, а после отпрыгивал за спины, выкрикивая отдельные слова. Кажется, это было что-то вроде «давай-давай».

- Я смотрю, вечерок у вас удался, парни, - произнес я, едва разжимая стучащие от холода зубы. Сказано было тихо, но они услышали.

- Иди отсюда, Воронов, - сквозь тяжелое дыхание прошипел Мэдфорд.

Рандольф Мэдфорд собственной персоной и двое его дружков, имен которых так и не запомнил. Четвертым был Витор Луцик, вечная шестерка напыщенного аристократа. Именно он сейчас прятался за спинами товарищей, опасливо высовывая настороженную мордочку. На земле, скорчившись в позе эмбриона, лежал чернокожий парень, без одежды, в одних плавках. И я готов был поклясться, что знаю этого человека. Кому еще кроме Феликса придет в голову устраивать заплывы на чужой территории.

- Я так не думаю.

- Вали отсюда, тебе сказано, - рявкнул рыжий парень, стоявший по правую руку лидера. Мэдфорд, а именно он у них был за главного, лишь прожигал меня угрюмым взглядом, наклонив голову чуть вперед. В такой позе он напоминал здоровенного быка, готового ринуться на противника в любую секунду. Обычно галантный и учтивый, с аристократическими манерами, сейчас он напоминал дикое животное и это пугало больше всего. Уверен, что шансы мои равны нулю, сойдись мы в драке один на один. По факту ситуация выглядела еще хуже.

- Вас трое, я один, расклад понятен, - поспешил начать я разговор, пока не стало слишком поздно. До чего же сложно говорить трясущимися от холода челюстями. Или это страх вперемешку с адреналином так бьет по телу? – Ну положите вы меня на землю рядом с этим бедолагой, только потом что? Рот мне не заткнете, а я молчать не стану. О драке станет известно вышестоящему руководству, можете не сомневаться.

- Стукач, - зло процедил рыжий, потирая кулак правой руки. Мэдфорд же наоборот расслабился, опустив плечи и выпрямившись во всю длину немаленького роста.

- И ты думаешь, тебе поверят? - произнес он спокойным тоном, словно не пинал минуту назад скрутившееся в комок тело. – Мое слово против твоего, показания сына уважаемого семейства против выродка из глубин обезьяньей помойки.

- Наше слово, - добавил рыжий.

- Наше слово против твоего и слова негра, если он рискнет пикнуть. За нарушение учебной зоны можно вылететь из академии раз и навсегда, я правильно говорю, черномазый? - Рандольф наклонил голову вниз, но Феликс лежал молча. - Именно вы на нас напали: отморозок из 128 параллели и его дружок негр, шляющийся по ночам, где не следует. Репутация, Воронов, репутация в моем мире имеет большее значение.

- Репутация, Мэдфорд младший, - я не удержался, интонацией выделив слово «младший». - Репутация – это обоюдоострый клинок. Нанося удар смотри сам не порежься. Подумай хорошенько, что мне грозит - выкинут из академии? Да я три месяца назад даже не догадывался о существовании других миров. Вернусь домой и буду жить как раньше, легко и спокойно. А вот на твоей репутации… Нет, на репутации твоего семейства появится маленькое такое пятнышко. Малозаметное, но при желании на него можно обратить внимание. Думаю, у вашей семьи найдутся враги и конкуренты. И неизвестно кто из них хуже, потому как врагов своих знаешь и знаешь, чего от них ожидать, а вот кто станет завтра соперником за высокую должность, неведомо никому. Твою высокородную шкуру под микроскопом изучат, стоит только попытаться претендовать на место под солнышком. Вот здесь и всплывут подробности грязной драки в бытность курсантом, где оправданием послужили одни лишь слова дружков. Слишком мало для установления правды, не находишь?

- Мэд, чего он несет? Давай заткнем ему пасть, - вновь не выдержал рыжий, но меня уже было не остановить.

- Зная об этом, я постараюсь подложить под твою тушку мину замедленного действия, которая сработает лет через двадцать, а может через тридцать. Потребую детектор лжи, гипноз, сыворотку правды. Какие здесь у вас дополнительные процедуры положены, чтобы выявить истину? Пускай сегодня это не послужит основанием для вынесения тебе обвинительного приговора, но в будущем проблемы создаст. А мне большего и не надо.

Рыжий двинулся было в моем направлении, но Мэдфорд остановил его, схватив за плечо.

- Ты чего? – удивился друган, но Рандольф не стал затруднять себя ответом, снова обратившись ко мне.

- Дела можно подчищать за давностью лет. Через пять лет толстая папочка может превратиться в тонкую, так что никто даже не заметит.

- Может и не заметит, - согласился я. – А еще толстую папочку могут скопировать наиболее дальновидные сотрудники, которые знают цену информации. Дело темно, фамилия громкая, да тут дураком надо быть, чтобы мимо пройти. А когда две папочки сравнят лет через двадцать, появится новое пятно на репутации семейства Мэдфордов.

- Не склоняется, - зло процедил Рандольф.

- Что?

- На репутации семейства Мэдфорд. Фамилия не склоняется.

- Хорошо, - вновь легко согласился я. – Так что будет делать, Рандольф Мэдфорд младший - создавать проблемы на пустом месте или разойдемся по-хорошему?

- С тобой, сука, никто разговаривать не собирается, ни по-хорошему, ни по-плохому, - вызверился рыжий, но его настрой сбил Мэдфорд.

- Уходим.

- Да он же…

- Уходим, я сказал. А ты, Воронов, запомни, что нажил себе серьезного врага. И лет через пять, а может через двадцать он обязательно нанесет удар. И тогда парой синяков не отделаешься. Ходи, бойся и постоянно оборачивайся.

- Двух врагов, - процедил рыжий, сплюнув на землю в лучших традиция пацанов с родного мира.

Остальные не стали увеличивать число врагов, лишь бросили взгляды в мою сторону: хмурый достался от верзилы по левую руку, трусоватый – от Луцика.

Когда вся четверка скрылась в кустах я подошел к лежащему на земле парню и присел рядом на корточки.

- Дурак ты, снежок, - Феликс едва шевелил разбитыми губами, но слова звучали на удивление отчетливо. – Еще пара ударов и они бы сами ушли, даже сдавать меня не стали. Теперь врагов нажил.

- Дурак ты, Максимка, если не понимаешь. Идти сможешь?

Феликс приподнялся на локте, схватился за мою руку и попытался встать. Лицо парня исказила гримаса боли, а за разбитыми губами обнажились красные от крови зубы. Я было подхватил парня подмышки, но тот прошипел:

- Я сам.

И действительно, спустя мгновение он, пусть и не уверенно, но стоял на своих двух, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

- Моя бабушка покойная сказала бы, что краше только в гроб кладут.

- Пустяки. У бабушки твоей было хреновое чувство юмора, - Феликс сделал пару неуверенных шагов в сторону озера. Судя по всему, здорово досталось правому боку, потому как тело парня здорово перекосило именно в эту сторону. Он положил ладонь на ребра и выдал то ли вздох, то ли стон.

- Пловец из тебя сегодня никудышный.

- Пустяки, - повторил снова Феликс. – Главное, кости целы и вроде ничего не отбили.

- Голову если только, но ты и раньше обходился без этого органа.

Феликс охнул, едва сделав первую попытку засмеяться.

- А ты забавный, снежок. Бутылочку приготовь, не забудь.

Парень зашел в воду по самое горло, постоял так некоторое время, словно к чему-то прислушиваясь, а потом погреб, тихо и осторожно, заваливаясь на левую сторону.

По ребрам ему здорово прилетело, но я знал, что он доплывет. Такой тип людей из ада выберется, лишь бы свой выигрыш получить. Будет ему бутылочка, если тесты не провалю, и если еще свидимся. На счет последнего у меня были большие сомнения. Если парень не дурак, больше на озере не появится.

Я поправил задранный к верху воротник пальто и с удивлением обнаружил, что больше не мерзну. Подскочивший адреналин разогнал застоявшуюся кровь по сосудам, так что тело больше не бил озноб, а челюсть не ходила ходуном, отбивая зубами чечетку. Замечательно, хоть какой-то плюс из сложившейся ситуации.

До казарм я добрался без приключений, что само по себе было достижением с учетом фееричного дня. Зашел в коридор с мыслью попить горячего чайку, но желание улетучилось, стоило только услышать голоса из общей залы. Нет, только не сейчас, видеть никого не хотелось до зубовного скрежета. Хотя сравнение так себе, учитывая, что последний час я только и делал, что скрипел зубами на морозе.

Открыв дверь в свою комнату, я с наслаждением окунулся в тишину и покой. Вейзер с его надоедливой подружкой отсутствовали, сделав лучший подарок на вечер. И плевать, что во рту не было хлебной крошки с самого завтрака. Есть не хотелось абсолютно. Не было мыслей отсутствовали желания кроме одного единственного – прилечь на постель. Хотя бы на пять минут, подремать, привести голову в порядок. Скинув верхнюю одежду, я упал на кровать, зарылся носом в подушку понимая, что лежу неудобно и надо бы повернуться на бок. Вот сейчас, еще чуть-чуть и…

В замке ковырялись. Послышался женский смех со стороны коридора, и металлический скрежет. Кто-то снаружи возился с дверью, с трудом попадая в замочную скважину.

- Не мешай, - прозвучал приглушенный голос Вейзера, потом снова женский смех и глухой удар об стену. Может пошумят и свалят? И действительно, некоторое время стояла тишина, а после снова скрежет, смех, перешептывания. Так они до утра будут дверь открывать.

Я попытался встать с кровати, но резкая боль в шее заставила остановиться. Чревато было засыпать в неудобном положении, теперь наступила неминуемая расплата. Избегая любых движений головой, я принял сидячее положение и осторожно, не торопясь, спустил ноги на пол, в тщетных попытках нащупать тапочки. Попался только один ботинок и кажется пальто, которое я должен был бросить на спинку стула. Не добросил.

- Суй давай, - неожиданно звонко прозвучал женский голос в коридоре и очередная трель смеха.

Надо идти открывать, пока смешливая парочка не насовала чего в замочную скважину. Разминая пальцами стонущую от боли шею, я таки добрался до двери и обнаружил маленькое недоразумение.

- Открыто же, - с досады вырвалось у меня.

- Чего? – не понял голос Вейзера из коридора.

- Открыто, говорю, - я потянул ручку на себя и обнаружил за дверью Николаса и Марго, сидящих в обнимку прямо на полу. Юбка девушки задралась, обнажая прекрасные ножки до самых трусиков. Она счастливо улыбалась, теребя густую шевелюру парня. А сам парень был обильно перемазан помадой, только не понятно своей или дамской. Культура чужого мира вносила некоторый диссонанс в логическую цепочку умозаключении.

- О, Петя, Петенька, - девушка потянула ко мне свободную руку, словно хотела обнять.

- Народ, вы дверь пробовали толкать?

- А мы думали, закрыто, - пролепетал Вейзер, сводя глаза в кучу.

Говорить с ними сейчас было столь же разумно, как вести беседу с телевизором. Он может рассказывать, отвечать, но не факт, что тебе, и не факт, что по теме. Сначала я помог подняться соседу, который сидел сверху на Маргарет, потом наступила очередь девушки. Стоило мне потянуть ее за руки, как гибкое тело очутилось в объятьях, а жаркие губы впились в мои, проталкивая острый язычок сквозь зубы. Рот наполнился пряным вкусом алкоголя. Преодолевая боль в шее, я с трудом вырвался из крепкой женской хватки.

- Привет, - мило прощебетала она, едва наши глаза встретили. Глаза… На удивление трезвые глаза Маргарет притягивал к себе магнитом. И спустя мгновение я почувствовал хватку женских пальчиков на собственном хозяйстве. – О, малыш, да ты меня уже хочешь.

- Чай горячий хочу, - едва я проговорил, спотыкаясь, с заминками. Так сказал, что сам себе не поверил.

- Врушка, - она щелкнула меня ноготком по кончику носа. – Твой дружок рад меня видеть.

Узкая ладошка заскользила по ширинке, совершая поступательные движения вверх-вниз. Влажные губки девушки призывно приоткрылись, выпуская наружу острый кончик языка. И я почувствовал манящий запах духов и женского тела. Кажется, сознание погасло на мгновение, а потом ее взгляд…

- Тебя ждет Николас, а меня горячий чай, - я перехватил женское запястье и с силой втолкнул сопротивляющуюся Маргарет внутрь комнаты. Девушка зашипела разъяренной кошкой, вмиг потеряв былую нежность. Фигурка ее приобрела воинственную грацию, а Вейзер… Вейзер вел непримиримую борьбу с собственной сорочкой, пытаясь стянуть ее с головы. Это было последнее, что я увидел, в срочном порядке захлопывая дверь и наваливаясь на нее всем телом. Так и простоял с минуту, справляясь с дыханием и охватившем тело возбуждением. Чертики внутри меня толкали, звали зайти внутрь, горячо убеждая, что ничего еще не потеряно и секс с горячей тигрицей может стать прекрасным завершением хренового дня. Но стоило вспомнить взгляд Маргарет и ледяной душ мигом остужал закипающие мысли. Слишком трезвые глаза для пьяной девушки, трезвые и чуток отстраненные, наблюдающие за тобой как за бабочкой, насаженной на булавку.

Из комнаты заскреблись, так что я вздрогнул, а когда зашевелилась дверная ручка, навалился всем телом, будто изнутри в коридор грозило прорваться неведомое чудище.

- Кто? - голос предательски дрогнул.

- Это я, - даже как-то растерянно поведал Вейзер. – Спасибо… освободил комнату.

Я осторожно приоткрыл дверь и обнаружил на пороге полураздетого соседа. Увидев меня, он просветлел и полез обниматься, даже чмокнул в щеку. Благо, обошлось без языка.

- Ты это…через полчаса приходи.

- Через час, - послышался голос Маргарет из комнаты. Из-за плеча Вейзера я разглядел обнаженный силуэт девушки, лежащей на кровати.

- Ну…ты понял. Приходи потом… Извини что так… посреди ночи, сам понимаешь… бывает.

- Бывает, - согласился я. – Иди давай, ждут тебя.

Я аккуратно закрыл дверь, стараясь не прищемить подробности новоявленному Ромео. Он продолжал бессвязно бормотать, но я уже не слушал его, двинувшись в сторону залы. Голодный с обеда желудок заявил о себе протяжным урчанием, напоминая о том, что чаем одним обойтись не удастся. Целый час в запасе, почему бы и не перекусить.

С мыслью о ватрушке я едва не налетел на человека, неожиданно возникшего из темноты коридора.

- Ох ты ж е…

Крутанувшись вокруг оси, едва ушел от столкновения, угодив прямиком в стену. Удар пришелся по касательной, не сильный, но вот шею снова пронзило болью. Из полутьмы на меня уставились испуганные глаза. У Альсон и без того они были большими, сейчас же два поблескивающих блюдца под распахнутыми ресницами казались просто огромными.

- Извини, - тихо пролепетала она.

- Лиана, ты чего посреди ночи, - выдал я внезапно осипшим голосом, пытаясь понять, что с ней не так. Наряд. Первый раз видел ее в такой несуразной одежде: большие бесформенные штаны и свисающая с худеньких плеч безразмерная футболка. С другой стороны, чему удивляться, ночная одежда не подлежала регламенту со стороны руководства. К примеру, у Луцика была пижама, а Авосян щеголял в белых носках и атласных трусах цвета красного знамени.

- Я в зал шла.

- Только не говори, что втихую по ночам кушаешь. При таком телосложении сроду не поверю.

- Я попить.

-Тогда пошли, составлю тебе компанию. Ты не против?

Наша скромница мотнула головой, да так активно, что волосы закрыли лицо. Как же она напоминала мне сестренку, в ее огромной розовой пижаме с пингвинятами. Она так же шарахалась призраком по углам, в тщетных попытках проснуться перед школой.

- Представляешь, сегодня только позавтракал. Пару пирожков с мясом и чай, - рассказывал я девушке, тенью следующей за мною. – Хотя вру, было еще пирожное с фруктово-ягодным повидлом. Яблоки и вишня, а может сливу добавили. Ты не знаешь? Оно выглядело интересно, в форме корзиночки, залитое кремом, а сверху шоколадная шапочка.

Я говорил о всякое ерунде, попутно нагружая поднос оставшейся в холодильнике снедью. Девушка все так же стояла рядом и внимательно слушала. Когда я сел за столик, она молча села рядом, сложив перед собой пустые руки.

- Ты же пить хотела?

Девушка испуганно вздрогнула, уставившись на меня своими глазищами.

- Слушай, Лиана, я тебя в заложники не брал.

- Я знаю, - тихий, едва слышный голосок.

- Знаешь, а ведешь себя именно так. Словно я принуждаю сидеть тебя рядом. Хочешь, можешь идти спать, я в тишине поем. А если хочешь, могу чаю налить. Кстати, здесь есть отличный черный с подсолнухами на этикетке.

- Хочу, - снова тихий голос.

- Причем здесь подсолнухи, это же чай, - проговорил я мысль, впервые пришедшую в голову. Кажется, мое сознание подвисло на несколько секунд, а когда вновь заработало, ничего не изменилось – девушка все так же сидела рядом и внимательно смотрела на меня своими огромными глазищами. – Ну значит чай.

Я нес всякую ерунду, угощая девушку свежезаваренным напитком и оставшимися с утра пирожными. Изредка прерывался на еду, но едва откусив огромный кусок мяса, продолжал болтать снова, с трудом произнося слова с набитым ртом. Кажется, со стороны это выглядело смешно, потому что девушка периодически улыбалась, а под конец и вовсе засмеялась, хотя я и рассказывал грустную историю о вывихнутом пальце.

- Извини, - сдерживая улыбку, произнесла она, - у тебя помада на лице.

- Это не моя, - сорвалось у меня с языка. Поняв, что сморозил глупость, я уточнил: - это Вейзера, то есть она…

Девушка проявила корректность, оставив мое сомнительное признание без вопросов. Вместо этого она произнесла:

- Следы с левой стороны, прямо возле носа.

- Где? Здесь? Здесь? – я начал спешно водить пальцами по щекам, стирая невидимую губнушку на лице.

- Лиана засмеялась, да так весело, что невольно улыбнулся и я. У нее был хороший смех, красивый, звонкий, а лицо приобретало новые черты, куда более мягкие и плавные, чем обычно. Кто бы мог подумать, что за внешностью вечно испуганного зверька скрывается столь миловидная девушка.

- Ты так еще больше размазываешь. Подожди, дай я, - Лиана протянула руку с сжатой меж пальцев салфеткой и аккуратно, не торопясь, начала оттирать помаду. Она касалась кожи излишне осторожно, так что в какой-то момент мне показалось, это не салфетка, а подушечки ее пальцев нежно скользят по лицу, гладят его, изучают. Я как завороженный, уставился в бездонные глаза, забыв обо всем на свет. И тут послышался шум.

Девушка в испуге отдернула руку, а я, повернувшись, увидел Ловинс, застывшую в проходе. Немая сцена длилась буквально секунды, после чего Катерина быстрым шагом скрылась в коридоре.

- Как в дешевом бразильском сериале, - вырвалось у меня, хотя внутри звучала сплошная нецензурщина.

- Я…я, пойду, - напуганная Лиана вскочила с места, опрокинув пустую кружку. Ойкнула, схватилась за кружку, уронив пирамидку чистых салфеток. Снова ойкнула и принялась собирать рассыпавшиеся веером белые конвертики.

- Что у вас здесь происходит? - МакСтоун появился ровно на том же самом месте, где мгновение назад стояла Катерина. – Ловинс чуть с ног не сбила, вы здесь милуетесь, а в комнате твоей ахи и вздохи на пол казармы.

- А ты значит подслушивал, - подколол я приятеля.

- Да какой там подслушивал. С ликера этого, будет он неладен, живот крутит, вот и ворочался с бока на бок. А потом слышу, стонет кто-то, да громко так. Каюсь, первым делом подумал про тебя с Вейзером, дескать дружат пацаны. И вдруг твой голос, заливается соловьем, только не из комнаты вашей, а из залы. Мастак ты девушкам ночью на уши приседать.

Том прошлепал в тапочках до холодильника и хлопнув дверцей извлек наружу бутылку.

- О, сочок, - произнес он довольный.

- Старичок, это все не от большого ума. Какой сок, когда у тебя желудок крутит. Воды простой попей.

- Животное что ли, воду простую хлебать.

Том сел со мной и начал с удовольствием отхлебывать сок, прямо из упаковки. Хорошо хоть, мой приятель был в спортивках и майки, типа борцовки, а то и без того красная от смущения Лиана грохнулась бы на пол. С МакСтоуна станется заявится в зал одних трусах.

- Я…я пойду, - пролепетал она привычным тихим голосом.

- Иди, - одобрил Том.

- Подожди, я провожу тебя.

- Н-не надо, - девушка шарахнулась от меня, быстрым шагом отступила к проходу и скрылась в темноте коридора.

- Спокойной ночи, - торопливо произнес я, но ответом была тишина.

Том хлопнул меня по плечу:

- Извини старичок, что обломал тебе все. Но впереди еще не один месяц, успеешь огулять малышку. Слушай, я и не знал, что тебе нравятся костлявые. Она же худая, ни попки нормальной, ни сисечек, то ли дело Марго. - МакСтоун наклонился и доверительно зашептал: - старичок, я тебе так скажу, есть там за что подержаться.

А меня аж перетряхнуло. Кожа лица еще ощущала прикосновение пальцев Лианы, а сидящий рядом человек с цинизмом мясника рассуждал о ее сиськах и жопе.

- Знаешь, иногда складывается впечатление, что в этих стенах с Маргарет не спали только двое: я и толстяк.

- Скажешь тоже, - МакСтоун ухмыльнулся. – У тебя сложилось превратное мнение о нашей веселой блондиночке. Вести себя, как шлюха и быть шлюхой - две разные вещи. А Марго никогда не была шлюхой, стервой первостатейной это да. С другой стороны, какого поведения можно ожидать от ментата.

У слова «ментат» не было аналогов на русском языке или я просто не смог отыскать их в справочнике, встроенном в сознание. По звучанию возникала лишь одна ассоциация связанная с «Хрониками Дюны» Фрэнка Герберта. В книгах фантаста схожим термином обозначались «люди-компьютеры», обладающие феноменальными логическими способностями. Однако к нашей Маргарет это точно не относилось, скорее наоборот.

- Ментаты, кто это?

- Чертовы манипуляторы, - Том вытряс последние капли сока из пакета, а после прицелившись, отправил пустую тару прямиком в мусорную корзину. – Есть попадание, цель ликвидирована. Курсант Воронов, запишите тридцать очков на мой счет.

- Какие манипуляторы?

Том тяжело откинулся на спинку стула и с тоской посмотрел на меня.

- Старичок, времени два часа ночи и у меня нет никакого желания читать тебе лекции на сон грядущий.

- А если вкратце, не вдаваясь в подробности, - не отставал я от Тома и тот вынужден был продолжить.

- Если вкратце, то ментаты словами, взглядом, даже жестами способны воздействовать на человека.

- Гипноз?

- Нет, скорее манипуляция. Они считывают твое настроение, модель поведения.

- Читают мысли?

- Да нет же, старичок. У них нет никаких сверхспособностей, просто они замечают чуть больше других люди. Ну и могут этим пользоваться, - заметив мой непонимающий взгляд, Том тяжело вздохнул. – Так и думал, что парой слов не обойдется. Вот тебе простой пример: я вижу, как Марго тебя дразнит, а ты нет. Поэтому в данной ситуации я ментат, а ты старичок, банальный дурачок.

В памяти всплыл взгляд Маргарет, внимательный и изучающий, пока ладошка ее скользила по моей ширинке. А следом за воспоминаниями вернулось и чувство насаженной на булавку бабочки.

- Почему именно я?

- А с чего ты решил, что один такой? Она с каждым из нас играет свою игру, с кем-то большую, с кем-то маленькую. Просто тебе повезло оказаться в числе любимчиков, как и мне, впрочем. Да не смотри ты на меня так. Хрен его разберет, что у этой чокнутой бабы в голове творится. Знаю только, что любит она плохишей. И не проси меня рассказывать, кто такие плохиши, сил нету.

Про плохишей я и сам догадался, только никогда не думал, что попадут в их число. Дома был самым заурядным пацаном, ничем особым не отличался от сверстников, а здесь получил репутацию отморозка и все благодаря родному миру. МакСтоун с его помешанностью на войне и диковатыми повадками, был мне под стать.

- Я так понимаю, с тобой она тоже играла по-крупному, и ты ее трахнул.

Том с вселенской грустью в глазах посмотрел на меня.

- Ты же мне это постоянно советовал, вот я и догадался.

- Старичок запомни одну простую истину, если это однажды произойдет, не ты ее трахнешь, она тебя.

- Хорошо, на счет нас с тобой понятно, но Вейзер здесь каким боком, еще и в качестве официального парня? На плохиша он не тянет, скорее мишка ванильный.

- Повторяю, хрен его разберешь, что у этой чокнутой бабы в голове творится. Может нравится спариваться у тебя на глазах.

- Сомнительное удовольствие.

- Ментаты и этим все сказано, - Том снова посмотрел на часы, висящие под самым потолком. – Время позднее, спать пора.

- Заснешь тут, - с грустью произнес я. – Да и занято у меня. Обещал час не беспокоить.

- Целый час, - Том аж присвистнул от удивления, - Вейзер преувеличивает свои возможности. Минут десять от силы.

- Не буду спрашивать, откуда у тебя такая информация.

- А я тебе и не скажу. Пошли будить сладкую парочку, - Том легко соскочил со стула и пружинящей походкой скрылся в коридоре.

Догнал я его уже у самой комнаты, куда МакСтоун осторожно входил.

- Чего там? - прошептал я в нетерпении.

- Тихо… и темно. Кажется, спят. Аккуратнее, там стул под ногами валяется, а это что за… Свет включи! – последние слова Том не шептал, а говорил, что было сродни крику в сонном царстве.

- Свет включи, - бормотал я, нащупывая выключатель, - найти бы его еще, этот свет.

Пока я рыскал по стене в поисках клавиши, Том грязно ругался, нисколько не беспокоясь о спящей парочке.

- Это что, блядь, такое? - возопил он ко мне, стоило свету зажечься.

Я подошел ближе и обнаружил жидкость мутно белого цвета на его штанах. Этой же консистенцией была испачкана его ладонь, мелко дрожащая, с растопыренными в сторону пальцами.

- Я, конечно, не эксперт, но это или сопли, или сперма. Где ты нашел эту дрянь?

МакСтоун ткнул пальцем чистой руки мне за спину. Обернувшись, я обнаружил густые белые потеки по центру двери.

- Не хочу тебя расстраивать, старичок, но с учетом того, чем здесь занимались последние минут тридцать, вариант с соплями отпадает.

- Что, блядь, за херня, - проревел снова Том, не способный к ясности мышлению.

- Мне тоже интересно, почему Вейзер оргазмировал на нашу дверь, - я повернулся к приятелю, и встретившись взглядом с бешено вращающимся зрачкам, задавил очередную шутку в зародыше. - Иди в ванну, умойся. Только рукой ничего не трогай.

Том буквально рванул к раковине, перепрыгивая на ходу через валяющийся на полу стул. А я тем временем вернулся к мирно сопящей на кровати парочке.

Вейзера практически не было видно, он сжался в комочек у самой стенки, уткнувшись носом в подмышку подруги. Сама Маргарет царственно возлежала на спине, запрокинув руки за голову. Светлые волосы веером рассыпались по подушке, прикрывая часть лица девушки. Сбегающие волнами пряди сверкали, играли на свету, словно водная поверхность на солнце, отчего их обладательница становилась похожа на божество озерного края из древнегреческой мифологии. Я невольно залюбовался образом спящей нимфы, ее прекрасными холмиками с розовыми ореолами торчащих сосков. Взгляд заскользил ниже, по плоскому животику к темной впадине пупка, еще ниже…

- Что, блядь, творится, - Вейзер не мог никак угомониться, что само по себе было странно. Я даже услышал новые истеричные нотки в его голосе.

- Спокойно, старичок, иду на помощь, - я включил свет в ванную и зашел. Нет, не зашел, а остановился на пороге, пораженный резким запахом блевотины. Вслед за запахом я увидел и его источник: на стенах, на полу, в раковине и ванной. А посередине всего этого стоял злой МакСтоун, успевший испачкать в полупереваренной пище штаны, майку и даже тапочки. Кого-то тошнило долго и основательно, било прямо фонтаном. – Старичок, ты главное не расстраивайся.

- Расстраиваться? Расстраиваться!? Я сейчас расскажу тебе, что такое расстраиваться. Сейчас пойду в комнату, и прямо вот этими вот руками, - Том для убедительности потряс конечностями, перепачканными чем-то склизким и розовым с бурыми кусочками, - буду душить эту суку, медленно и основательно.

- Том, ты это, ты главное руками не тряси, а воду я включу.

История повторятся дважды и оба раза не смешно. Надо отдать должное моему соседу, в этот раз он не навалил кучу и не измазался в экскрементах, но легче от этого не становилось ни мне, ни матерящемуся МакСтоуну.

Раздевшись до трусов, во избежание, я с трудом добрался до душа. Чистых плиток на полу практически не оставалось, поэтому пришлось применить чудеса эквилибристики, избегая встречи с рвотными массами. Том все это время стоял неподвижно, отслеживая мое перемещение яростно поблескивающими глазами.

- Пошла водица, - довольно сообщил я, направляя тугие струи из-под душа в ванную.

- Меня давай, - Тому не терпелось избавиться от гадости на теле.

- Подожди, старичок, сейчас подготовим чистый плацдарм.

Дальше дела пошли в гору. Я худо-бедно привел ванную в порядок, заодно отмыв следы семени на двери. МакСтоун за это время успел постираться и помыться.

- Три часа ночи и ни в одном глазу, - сообщил я товарищу, когда мы стояли в одних трусах в центре комнаты.

- Это была хреновая ночь.

- У меня еще был хреновый день, старичок. Так что можно смело говорить про целые сутки. Ну что, теперь по койкам, спать.

- Неа.

- Да ты издеваешься.

- Если бы. Ее видишь?

- Трудно не заметить прекрасную обнаженную нимфу и дрыхнущего рядом сатира.

Том был не знаком с древнегреческой мифологией, поэтому пропустил мое высказывание мимо ушей. Зато счел нужным напомнить о требованиях в академии.

- Нельзя Марго здесь оставлять, правилами запрещено ночевать в чужих комнатах. Ей влетит за сон в неположенном месте, нам за то, что не донесли.

- Так давай донесем. Я в смысле ее, а не на нее.

- Я разбужу ее соседку, а ты пока давай, найди в чем тащить тело будем.

Искать долго не пришлось: крепкое на вид покрывало валялось на полу, как и прочие вещи Вейзера. Заботливо накрыв девушку с головой, я отошел от кровати, довольный творением рук своих. И пусть Джанет попробует сказать, что мы не заботились о ее соседке.

Однако мои попытки создать благостную картину провалились в самом начале. Джанет Ли, фурией влетела в нашу комнату, распространяя вокруг себя приятный аромат благовоний. Волосы встрепанные, ноги босиком, из одежды лишь белые трусики, да короткая маечка, открывающая вид на плоский животик.

- И ты в трусах, - заявила она с порога.

Нашла в чем обвинять, наше нижнее белье прикрывало куда больше плоти в отличии от узеньких полосок Джанет. Я даже приготовил забавную шутку по поводу, но девушка вдруг окаменела лицом.

- Что это? - непроизвольный вздох сорвался с ее губ. Внутренне похолодев, я обернулся, ожидая увидеть очередной сюрприз веселеньких суток. Но картина была прежняя: за окнами лунная ночь, одежда разбросана по полу, а Марго продолжает спать с возлюбленным.

- Вы..., - девушка подлетела к кровати и отдернула часть покрывала с лица Маргарет. Подруга спала сном младенца, не давая ни малейшего повода за себя волноваться. Склонив над ней голову, Джанет несколько секунд прислушивалась, а потом спросила: - вы идиоты?

- Что? – не понял я.

- Вы идиоты, - утвердилась девушка в первоначальном предположении.

Я посмотрел на МакСтоуна в поисках поддержки, но тот лишь произнес с укоризной:

- Старичок, ты тоже хорош. С головой только трупы накрывают, примета плохая.

- Мне простительно, я…

- Хватит болтать, берите ее и несите, - перебила меня старшая по группе.

Прозвучи приказ десятью часами раньше, исполнил бы не задумываясь. Но на беду Джанет слишком много всего успело уместиться за этот временной промежуток. Череда событий превратилась в бесконечный кошмарный сон, выхода из которого мое сознание уже не видело, от чего и отключилось, оставив опцию наблюдателя. Что-то говорил, куда-то шел, зачем-то делал. Тело жило своей отдельной жизнью, а я лишь безучастно наблюдал картинку.

Вот и сейчас с губ человека, похожего на Воронова, слетели слова, которые я ни коим образом не фильтровал и не отсеивал.

- Тебе надо, ты и неси.

- Курсант Воронов, вам напомнить, кто здесь является старшим по группе?

- Лучше напомни о своих полномочиях и на какие случаи они распространяются.

Девушка перевела взгляд на Тома, но тот был неумолим:

- Я с Вороновым согласен, это чужие проблемы, таскать пьяных девиц мы не нанимались Нарушение зафиксировали и доложили руководству в твоем лице, дальше действую согласно регламенту.

- Том, ты серьезно? Ты понимаешь, о чем говоришь? Ты предлагаешь мне вот так вот просто пойти и заложить нашу одногруппницу?

- Она мне не «наша», - отрезал парень.

- Том, - произнесла девушка с какой-то неземной грустью, - ты ничего не путаешь? Она была и есть наша, какие бы глупости не совершала, Вейзер наш, Мэдфорд наш, а вот он нет, - последовал кивок в мою сторону.

- Может тогда ты Мэдфорда и его дружков попросишь донести нашу милую Маргарет до комнаты? А я посмотрю, куда тебя он пошлет. Пошлет без вопросов, я это знаю, ты это знаешь, и «не твой» Воронов это знает.

- Том, ты не такой.

- Только вот не надо этого.

- Том, пожалуйста.

- Даже не начинай.

- Том, я прошу тебя, не как старшая по группе, а как девушка, попавшая в непростую ситуацию. Том, пожалуйста, помоги мне, - голос Джанет звучал так нормально. Я до этого и не подозревал, что наша главная способна избавиться от командных ноток, лязгающих затвором в каждом слове.

МакСтоун вздохнул:

- Старичок, поможешь?

- Пошли, - произнес мой рот, пока наблюдатель оценивал новый образ Джанет

Мы раскинули покрывало на полу и аккуратно перетащили на него девушку. Причем мне достались длинные ноги, открывающие прекрасный вид в заповедные дали. Наблюдатель остался доволен обзорной площадкой, жаль, что слабость зрения не позволяла оценить красоту пейзажа в полной мере.

- Подняли, - я потянул свой край, через мгновение тоже самое сделал Том. Подняли легко, без особых затруднений и потащили в сторону темного коридора. Неведомо откуда на пороге возник Витор Луцик, который тут же принялся водить своей мордочкой из стороны в сторону, пытаясь вынюхать витающие в воздухе подробности. Джанет быстро прогнала крысообразного, придав тому ускорения в виде толчка в спину.

Мы продолжили свой путь без помех, но вот незадача, к концу коридора наши руки начали уставать.

- А на вид легкая, - просипел от натуги МакСтоун.

- МакСтоун, не выдумывай. Она весит пятьдесят пять килограмм, не больше, - Джанет вернулась к своему привычному командному тону.

- Тело полтинник, в грудях еще по десятке.

- Очень смешно, - оценила шутку с серьезным лицом девушка. – Меньше говори, больше сил останется.

Лично я видел причину в покрывале, которое не было предназначено для транспортировки человеческих тел. Ткань постоянно норовила выскользнуть из пальцев, заставляя лишний раз напрягать руки.

Когда до заветного финиша оставались считанные метры мы, не сговариваясь, ускорили ход, перейдя на легкую трусцу. Предостерегающий окрик Джанет подстегнул нас еще больше и в конечном итоге дуэт носильщиков не вписался в дверной проем. Том отделался несколькими царапинами на плече, а вот что случилось с головой Маргарет, предстояло узнать только утром. Бедная девушка всхрапнула, застонала во сне и снова превратилась в спящую нимфу, стоило переложить ее на кровать.

- А теперь выметайтесь, - поблагодарила нас старшая по группе и выставила за дверь. Мы оказали в тишине полутемного коридора, одни и в трусах.

- Том, пожалуйста, я прошу тебя как девушка, попавшая в сложную ситуацию, - начал я канючить тонким голоском. Макстоун стоически отнесся к клоунаде, только склонив голову к плечу. – Том будь милым и нежным, поцелуй меня в жопу, а потом иди на хрен.

- Старичок, имитация это не твое.

- Согласен, - не стал спорить я. – По комнатам и спать?

- Имитация не твое, а вот говорить разумные вещи тебе иногда удается.

На том и разошлись.

Следующий день выдался скучным. Учитывая насыщенные весельем предыдущие сутки, я умудрялся зевать даже на судьбоносных тестах.

- Курсант Воронов, вам не интересно? Может быть вы уже все написали? - не выдержал моей интеллектуальной физиономии Альфред Михайлович, возглавлявший комиссию на экзаменах.

Заверив председателя, что это далеко не так, углубился в список из ста вопросов. Правильно надо было ответить на пятьдесят, а точный ответ я знал только на четыре. Ожидаемое фиаско по итогам учебного квартала

Кто бы мог подумать, всего три месяца назад я искренне завидовал будущим выпускникам с их волшебным словом из трех букв ЕГЭ. До чего же легко им будет отвечать имея перед глазами четыре возможных варианта. Даже не зная вопроса всегда можно прикинуть и догадаться логически или положиться на удачу. Ведь никто не отменял двадцать пять процентов успеха согласно закону вероятности. И уж точно тесты были куда легче устного ответа перед живым преподавателем. Так я думал до недавнего времени, пока не столкнулся с ситуацией на практике.

В школе учителя были настроены благодушно и тянули за уши даже самых отстающих, а лежащей передо мною бумаге было плевать. Она не задавала наводящие вопросы, не превращала слабенькую троечку в отметку повыше, только потому что годовая была четыре. Бумаге было плевать и на тебя, и на законы вероятности, которые не помогут преодолеть заветную планку в пятьдесят процентов.

Я ждал результатов тестов вместе со всеми в общей зале казармы. Оценки с минуты на минуту должны были появиться на экране телевизора. Народ волновался, гудел, кучкуясь прямо под монитором. Как будто близость к картинке с пейзажами способна была обеспечить парой лишних баллов.

МакСтоун, первоначально сидевший со мной за дальним столиком, не выдержал всеобщего напряжения и примкнул к остальным, где спустя мгновение о чем-то ожесточенно спорил с Авосяном. Мэдфорд со своей свитой занял лучшие места, непосредственно перед экраном. Нервозность коснулась и отпрыска знатного семейства, хотя тот пытался выглядеть хладнокровным. Чуть правее стояли Ловинс и Ли с их вечным Санчо Панчо в лице Энджи. Катерина внимательно слушала суетящегося толстяка, а ее подруга взглядом коршуна окидывала толпу. Сомневаюсь, что ее волновали результаты тестов, скорее поводом для волнения был Авосян, способный нажраться в любую минуту и отсутствие алкоголя в баре тому нисколько не мешало. Марго и Вейзер были хмурыми после вчерашнего. Любвеобильной парочке повезло, что тесты были назначены на два пополудни. За это время они успели выспаться и подлечиться, приведя себя в надлежащий вид. О вчерашних похождениях напоминал разве что пластырь на лбу Маргарет, едва виднеющийся под светлыми волосами.

Я повернул голову и встретился с внимательным взглядом Лианы. Поняв, что обнаружена, девушка поспешно отвернулась, но сделала это настолько неловко, что отпали всякие сомнения в целенаправленности ее наблюдения. Изучает диковинку из 128 параллели или влюбилась после ночного разговора? Влюбилась она, как же. Девушка скорее ментат, вроде Маргарет, затеявший хитрую игру в кошки-мышки. Все они тут сплошь аристократы и экстрасенсы.

Ложечка грустно стукнула о край пустого бокала. Чай закончился, и я собрался было идти за новой порцией, как вдруг зал взорвался эмоциями - на экране появилась долгожданная таблица с результатами. Слишком далеко, что бы можно было прочитать информацию. Я с грустью отставил пустой бокал, и встав из-за стола, направился к эпицентру гомонящих сокурсников.

- Старичок, ты не расстраивайся, - неожиданно на пути возник МакСтоун. Рядом с ним мелькнула довольная физиономия Энджи. Завидев меня, он попытался изобразить торжествующую позу, но я прошел мимо, не останавливаясь.

- А вот и наш худший ученик на потоке собственной персоной. Поздравляю! – это уже Мэдфорд и компания, одарили меня аплодисментами. Ноги продолжали нести вперед, пока путь не перегородила огромная фигура Авосяна. Она скальным утесом возвысилась надо мной: не обойти, не перепрыгнуть.

- Пить не буду, - отрезал я.

- Зря, - констатировал Авосян и сделал шаг в сторону, освобождая путь.

Список курсантов на экране отображался согласно рейтингу, начиная от лучшего результата в самом верху и заканчивая моей фамилией в самом низу.

- Ничего, старичок, вот начнутся стрельбы, тогда мы покажем, - рядом снова стоял МакСтоун.

- Пятьдесят три балла, - невольно произнесли мои губы. Гребаные пятьдесят три балла. Придется проставляться ночному пловцу.