Праксис

Глава 10

Капитан лорд Ричард Ли был свидетелем события, которое спасло Заншаа и флот метрополии. Командующий флотом Ярлат, пытаясь разобраться в причине задержки работ, идущих в доках, собрал всех руководителей верфи, гражданских конструкторов и офицеров судов, которые строились или находились сейчас в ремонте, но их уклончивые ответы лишь все сильнее раздражали его.

— Вы разбираетесь в своем деле или нет? — спросил он наконец. Мех на его лице встал дыбом, отчего он сделался похож на щетку для волос с двумя огромными черными глазами. Он слегка шепелявил, поскольку говорил не разжимая клыков, но смешным это никому не казалось — скорее зловещим. — Почему превышены сметы по работам с «Судьбой» и «Возмездием»? Почему никто не может сообщить мне четкой даты завершения работ над «Неустрашимым» и «Великолепным»?

Но никто не мог дать ему четкого ответа. Ничего более вразумительного, чем «все это зависит от разных обстоятельств», командующий флотом метрополии не услышал в ответ на простой вопрос: когда же будут завершены работы над «Неустрашимым»; эту же фразу лорд Ричард слышал уже много раз с момента назначения в должность капитана судна. Его корабль был полон шума и снующих туда-сюда работяг, вони горячего металла и громыхания стальных колес по пластиковым плитам временного пола, но не похоже было, чтобы работы приближались к завершению.

Лорда Ричарда уже стала поторапливать частная фирма, с которой он договорился об отделке его люкса, установке сундука, буфета, бара и отделке ванной комнаты прекрасным шероховатым шиферным кафелем, специально подобранным для него Терзой, а также о покраске корпуса, катеров и ракет в его личный цвет, бордовый, оттененный полосками пурпурного. Фирма не могла приступить к работам, пока не закончится ремонт, и теперь при сообщении о новых задержках намекала, что если такое продлится, то они займутся другими клиентами, а к его заказу смогут приступить только через несколько месяцев.

Это было уже чересчур. Лорд Ричард решил, что хотя бы новый комфлотом должен иметь представление о том, что творится у него в доках.

— У меня просто не хватает авторитета, чтобы добиться от этих людей простого ответа на вопрос, — пожаловался он Ярлату. — Но вам-то им придется ответить.

И теперь он глядел на командующего флотом метрополии, у которого, оказывается, тоже не хватало авторитета.

— Я им ревизию устрою! — рычал Ярлат, шагая по кольцевой дороге к остановке подъемника. — У них, похоже, сплошное воровство. Только почтение к корпусу удерживает меня от того, чтобы обратиться в легион справедливости!

Ярлат представлял собой сильное зрелище. Чтобы не носить жаркой траурной одежды, он обесцветил свой мех, и на нем были только трусы и жилетка форменного зеленого цвета, обвисшие под тяжестью многочисленных нашивок, полагающихся ему по рангу. Энергично перебирая мускулистыми ногами, он двигался вперед, переполняемый решимостью покончить с бардаком в доках.

У лорда Ричарда Ли были все основания гордиться собой. Он уже видел ванну, установленную на борту «Неустрашимого», шиферную плитку, сантехнику, сверкающую медью и фарфором, ароматный дым, поднимающийся над водой, в которую он с наслаждением погружается… и тут Ярлат увидел старшего командующего эскадрой Элкизера, и на этом сладкие мечты лорда Ричарда закончились.

Командующий тяжелой эскадрой наксидов стоял прямо перед массивным шлюзом, ведущим на флагман самого Ярлата, «Славу праксиса». Элкизер указывал рукой на шлюз, и его куртка из хамелеоновой ткани сияла красным, передавая узоры, вспыхивающие на черных чешуях Элкизера.

Ярлат заметил подчиненного и направился к нему. Один из наксидов увидел приближающегося комфлотом и доложил Элкизеру, и тот развернулся на месте, проворно переступая всеми четырьмя ногами, и вытянулся в официальном приветствии. На его куртке мелькнул и исчез последний узор. Ярлат удивленно замер, а потом, опустив голову, продолжил путь к Элкизеру.

— Что вы имели в виду под «простофилей»? — осведомился он.

Вопрос Ярлата удивил лорда Ричарда, но его удивление не шло ни в какое сравнение с реакцией командующего эскадрой Элкизера, ошеломленно отшатнувшегося от Ярлата, сгибаясь перед ним в дугу.

— Прошу прощения, лорд комфлотом, — ответил он, — но я не употреблял этого знака.

Нависнув над Элкизером, Ярлат быстро покачал головой. Счесть это приветствием было невозможно, просто при помощи этого жеста ночные хищники, к которым принадлежал комфлотом, уточняли во время охоты местоположение своей жертвы.

— Милорд, я провел три года в фестопасской академии, где торминелы и наксиды жили вместе в общих спальнях, — прошипел Ярлат. — Можете мне поверить, что я не преувеличиваю, утверждая, что за эти три года я выучил все оскорбительные выражения из наксидского словаря, что сослужило мне немалую службу, когда я несколько лет назад стал президентом академии. — Его губы растянулись, обнажая клыки. — Так что будьте так любезны объяснить мне, что вы имели в виду, просигналив: «Тише. Простофиля идет».

Прежде чем заговорить опять, Элкизер замер на несколько секунд.

— Милорд, — выдавил он из себя наконец, — я настаиваю на том, что не употреблял этого знака.

— Тогда что это был за знак?

Опять последовало продолжительное молчание — видимо, Элкизер лихорадочно искал подходящий ответ.

— Этот знак означает также «лужайку», — промолвил он.

— Верно. И что же вы имели в виду, просигналив «лужайка идет»?

Элкизер попытался зайти с другого бока.

— Я не имел в виду ничего оскорбительного для вас, милорд.

Ярлат совсем рассвирепел.

— Для меня? Или для лужайки?

Лорд Ричард в ужасе наблюдал за ссорой, ему очень хотелось либо убежать, либо вступить в бой. Наксиды происходили от стайных хищников, а предки торминелов были когда-то одиночными ночными охотниками, безжалостными и бесстрашными, бродившими на своей планете по непроходимым лесам. Недавно, во время стычки с директором верфи, лорду Ричарду казалось, что Ярлат разгневан — но теперь стало ясно, что тогда он, по меркам его народа, был совершенно невозмутим.

Лучше его никогда не злить, подумал лорд Ричард.

Ярлат словно только что снизошел заметить наксидов, толпящихся за спиной Элкизера, представляющих собой странную смесь офицеров высокого ранга и старших сержантов.

— А это кто такие? — требовательно спросил он. — Ради чего вы здесь собрались?

— Милорд, — был ответ, — это ознакомительная экскурсия. Для нового персонала.

Ярлат медленно обвел взором собравшихся.

— Я вижу здесь младшего командующего эскадрой Фарнаи, уже шесть лет прослужившего во флоте метрополии. И капитана Тирзита, служившего когда-то младшим офицером здесь, в управлении кольца. Капитан Рензак — вы служите здесь уже второй срок, разве не так? — Он снова обратил взор огромных глаз на Элкинзера: — Меня удивляет, что ознакомительная экскурсия потребовалась офицерам, которые провели здесь уже не один год.

— Нет, милорд, это для остальных, — быстро вставил Элкизер. — Мы инструктируем… вот этих служащих.

— Унтер-офицеров? — уточнил Ярлат. — Констеблей? — Он снова мотнул головой, нацеливаясь прямо на горло Элкизера. — Давайте условимся сразу: я вам не простофиля — и не лужайка к тому же. Чем вы здесь занимаетесь, лорд командующий?

Судя по наступившей длительной паузе, лорд Ричард сделал вывод, что Элкизер растратил все снаряды и в его оружейном чулане остались только пыль да ржавчина.

— Милорд, мы не хотели проявить неуважение к вам, — решился наконец ответить Элкизер. — Мы полагали, что вы сейчас в штабе.

На Ярлате весь обесцвеченный мех встал дыбом, и он завыл на высокой ноте, как выли его доисторические предки, чтобы парализовать звуком намеченную жертву. Лорд Ричард чувствовал, как все находящиеся в радиусе доброй сотни шагов замерли и обернулись на звук.

— Никакого неуважения? — визжал Ярлат. — А эта подлая лживость! А это сборище, причину которого вы отказываетесь объяснить! А эта возня у меня за спиной, когда вы полагаете, что я в своем офисе на Заншаа! — Ярлат поднял тяжелую белую длань. — Вы что-то затеваете, милорд.

Элкизер вытаращил черные на красном фоне глаза:

— Милорд, я…

— Мне больше не нужно ваших жалких объяснений, — прервал его Ярлат, — даже если на этот раз вы соберетесь сказать правду. Мне ясно как белый день, что вы и прочие… здесь собравшиеся… участвуете в этом безобразии, чем бы оно ни было, потому что вам нечем занять свободное время. Поэтому ваша эскадра — равно как и эскадра, которой командует Фарнаи, — покинет кольцевую станцию сегодня в 17:00 и будет упражняться в проведении маневров. Каковые начнутся с перелета при шестикратной перегрузке по направлению к Вандрису, продолжатся пертурбационным маневром вокруг него, после чего будут проведены военные игры между вашими эскадрами, причем мои сотрудники спланируют их так, чтобы нагрузка на все судовые системы — включая команду — была максимальной.

— Милорд! — взмолился Элкизер. — У нас все команды распущены!

— Ну так соберите их! У вас есть еще четыре часа. — Ярлат опять обнажил клыки. — Пошевеливайтесь!

Наксиды подались назад, топоча обутыми ногами по пластиковому покрытию дороги, но оставаясь лицом к Ярлату.

— Милорд, — сделал последнюю попытку Элкизер, — вы забыли про обед…

— Срал я на ваш обед! — удовлетворенно прорычал Ярлат, глядя вслед наксидам, удаляющимся от него на повышенной скорости.

В течение следующего часа, зажатый в одной кабинке подъемника вместе с Ярлатом и его свитой, лорд Ричард вынужден был выслушивать гневные тирады комфлота о том, что в штабе все прогнило, о том, что он отлично чувствует вонь разложения на верфях и о том, как это погано сказывается на наксидских эскадрах.

— Дисциплина! — повторял Ярлат. — Приказано — выполнено! Отныне это должно стать девизом флота метрополии.

— А я-то раньше считал торминелов милыми плюшевыми мишками, — позднее делился лорд Ричард впечатлениями с Терзой. — Поверь мне, дорогая, разъяренный Ярлат был просто страшен.

Через четыре часа, подчиняясь приказу Ярлата, две наксидские эскадры отчалили от кольца Заншаа и, направляясь к Вандрису, начали прописанное им в качестве наказания ускорение.

Выбора у Элкизера не было. Он должен был поднять восстание только в четыре часа пополудни, одновременно со всеми наксидами по всей империи. Начни он раньше, известие об этом могло достичь других планет и там смогли бы принять меры до того, как наксиды успеют выступить.

К тому же у него был четкий приказ не причинять вреда Заншаа и ее кольцу. Заншаа была столицей империи, местом упокоения великих господ, там заседал парламент и именно там был провозглашен праксис. Напасть на эту планету или разрушить ее кольцо было немыслимым святотатством. Соблазнительно, конечно, было дать ракетный залп по флоту метрополии, спокойно стоящему у причалов, но это разрушило бы кольцо и навсегда подорвало бы авторитет наксидов.

У него был разработан план. Как и все наксиды, вовлеченные в заговор, Элкизер никогда не устраивал революций и не участвовал в реальных боях. Его тревожил недостаток жизненного опыта, и он выработал детальный план, в котором все было продумано до мельчайших деталей.

В отличие от Фанагии, действующей на Магарии, Элкизер не был командующим флотом и не мог взять и организовать спортивный фестиваль, на который со всех кораблей собрались бы старшие офицеры и их подчиненные. Поэтому он решил устроить праздничный обед в честь дня провозглашения праксиса на Сандаме и пригласил на него всех командующих, капитанов и лейтенантов. Он рассчитывал продержать господ офицеров в плену все время, пока его подчиненные возьмут штурмом штаб кольца и стоящие у причалов боевые суда, после чего предводитель парламента должен был провозгласить новый порядок, установленный в империи. Господа депутаты едва ли стали бы возражать, учитывая, что флот метрополии, кольцевая станция и тысячи ракет с аннигиляционными зарядами будут к тому моменту в руках у наксидов.

Серьезную угрозу этому плану могла представлять утечка информации, и Элкизер решил — точно так же как и Фанагия — посвящать своих подчиненных в заговор лишь настолько, насколько это было необходимо. Он несколько раз обошел со своей командой кольцевую станцию, указывая цели, назначая каждому конкретное задание. Потом он повел следующую группу, состоящую из старших командиров и самых важных для дела унтер-офицеров, и тут-то на них и наткнулся командующий флотом Ярлат. Если бы Элкизеру не помешали, каждый из проинструктированных им сообщил бы о плане своим подчиненным и круг посвященных начал бы расширяться, пока о предстоящем восстании не узнали бы тысячи. Большинство рядовых из участвующих в абордаже должны были узнать об истинном значении своих действий только под конец, когда Элкизер объявил бы о своей победе.

План был разработан очень детально, но совершенно не предусматривал вероятности того, что на момент начала восстания Элкизера не будет на месте. Возвращаться на Заншаа было бы самоубийством, поэтому обе эскадры пролетели Вандрис, снизили ускорение до комфортного и неторопливо направились к третьему межпространственному тоннелю системы Заншаа, пройдя который и сделав еще три перехода они должны были встретиться с госпожой Фанагией, командующей флотом Магарии.

Через три часа в штабе сообразили, что все идет не так, как задумано, но дежурный офицер решил не тревожить Ярлата, бомбардируя вместо этого Элкизера запросами, почему тот отказывается придерживаться оперативного плана.

Когда через шесть часов наконец стало ясно, что Элкизер не собирается отвечать и подчиняться приказам, на заседании парламента было провозглашено восстание, и на время все забыли об Элкизере.

Предводитель парламента поднял голову и оглядел заполненный депутатами амфитеатр.

— Предполагалось, что сегодня парламент будет обсуждать создание единой тарифной сетки при экспорте лужана из Антопона и Эль-Ваша, но я хочу воспользоваться своей привилегией и предложить на ваше рассмотрение другой вопрос.

Лорд Мауриций Чен оторвался от лежащего перед ним на столе списка гостей, приглашаемых на очередной прием во дворец Чен, — это ограничение количества участников приема до двадцати двух гостей и неудобно, и обидно, неизбежно кого-то придется не звать, рискуя нанести обиду. «А как же тарифы?» — удивленно подумал он. Его клан участвовал в вывозе лужана с Эль-Ваша и был кровно заинтересован в том, чтобы тариф для Антопона не снижался. Все, что задерживало разрешение этого вопроса, было ему только на руку.

Предводитель парламента Акзид поднялся со своего кресла. Неторопливо, насколько это возможно для наксида, он приблизился к кафедре, волоча за собой по полу края парчовой мантии, и двумя руками поднял свой медный с серебром жезл, направив его, как копье, в зал.

— Я хотел бы сейчас поговорить о праксисе, — сказал Акзид. — Многим из нас стало казаться, что сам праксис находится теперь в опасности.

Лорд Чен слушал предводителя с растущим изумлением. «Какая еще угроза праксису?» — думал он.

— Когда впервые было провозглашено величие праксиса, — говорил Акзид, — уже ясно было, что не все виды способны принять его глубокую правду. Первыми праксис постигли шаа, которые в мудрости своей решили донести свое видение истины до всего сущего, — первым оказался мой вид, а за ним и все прочие. Ведь праксис основывается в первую очередь на вечном принципе субординации, и шаа постигли эту истину задолго до любого из нас. Шаа были превыше всех нас, но и над ними возвышался праксис.

Кивая в ответ на произносимые предводителем банальности, лорд Чен вдруг заметил странное движение среди группы депутатов-наксидов. Около дюжины из них встали со своих мест и высыпали на середину залы. Предводитель тем временем продолжал.

— Но с уходом великих господ эту величественную картину сменила другая, не столь великолепная. Вместо совершенного порядка, при котором представители вида, первым постигшего истину праксиса, несут эту истину всем остальным, мы имеем теперь совсем другой порядок, при котором виды, представленные в парламенте, равны между собой.

Все новые и новые наксиды выступали вперед, образуя перед кафедрой предводителя парламента ровную шеренгу. Лорд Чен огляделся вокруг — на лицах коллег было написано недоумение.

— Где же основной принцип субординации? — вопрошал Акзид. — Где подчинение младших старшим? Вот почему, когда стало ясно, что последний шаа собирается уйти, на Наксасе был учрежден комитет спасения праксиса.

Лорд Чен ошеломленно выпрямился, не в силах еще осознать смысл услышанного. Но другие оказались проворнее: старый лорд Сайд уже стоял на ногах, яростный оскал перекосил его орлиное лицо, украшенное густыми усами. Старейший представитель древнего, крайне консервативного клана, он не мог сидеть спокойно при виде таких новшеств, как провозглашение самозваного комитета по спасению праксиса, в то время как праксис уже давно неплохо существовал под контролем самого Сайда и прочих лордов депутатов.

— Это что, измена? — вопросил он звучным голосом, яростно оглядывая зал.

Акзид не удостоил его вниманием.

— Чтобы спасти праксис, нужно восстановить основной принцип субординации! На место шаа должны встать те, кто дольше всех был верен праксису!

— Измена! Измена! — выкрикнул Сайд. Прочие вторили ему. Один из представителей торминелов вскочил на стол и размахивал мохнатыми руками. Все депутаты-наксиды, а их было чуть больше сотни, уже выстроились перед кафедрой. Остальные казались растерянными: кто озирался, вскочив на ноги, кто сидел на своем месте.

— Вам не было предоставлено слово, — бросил Акзид, указывая жезлом на Сайда. Дотронувшись до серебряного кольца на жезле, он включил усилитель голоса и заговорил, перекрывая поднявшийся в зале шум.

— Сейчас по всей империи, — объявил он, — верноподданные граждане ради спасения праксиса делают все, что могут, подчиняясь приказу нашего комитета! В наших руках боевые корабли, кольцевые станции и прочие стратегические сооружения! — Он обвел жезлом собравшихся. — Ваша непосредственная обязанность — подчиниться приказам комитета спасения праксиса! Приказываю вам занять ваши места и покориться мне!

— С меня довольно! — Поставленный ораторский голос Сайда перекрыл звучание усилителя. — Не знаю, что думают прочие, но я знаю, что мне делать, когда я вижу предателя!

И, невзирая на свои восемьдесят с лишним лет, седовласый депутат схватил кресло и, размахивая им над головой, шагнул в проход между рядами.

— Смерть предателям! — ревел он.

Предводитель парламента Акзид собирался предъявлять свои требования, предполагая, что за его спиной будет мощь тысяч аннигиляционных ракет, находящихся на вооружении эскадр Элкизера и Фарнаи. Акзид и его товарищи продемонстрировали невероятную отвагу, следуя инструкциям своего комитета и требуя капитуляции парламента в то время, когда эскадры, на которые они рассчитывали, были уже в четырех часах пути от планеты, а все боевые ракеты оставались в руках флота.

Не располагая военной силой, лорд Акзид мог бы попытаться вооружиться сам или вооружить своих приспешников. Но в его инструкциях про оружие ничего не говорилось, да комитет и не собирался устраивать резню в парламенте. Они хотели покорности и намеревались ее добиться. Мысль о том, что господа депутаты найдут в себе отвагу противостоять им, просто не приходила самозванцам в голову.

Вот так и получилось, что Акзид оказался против всего парламента, вооруженный лишь отвагой да медным жезлом. А когда лорд Сайд, пробежав по проходу, метнул свой стул в предводителя парламента, тот и вовсе утратил контроль над ситуацией.

— Я требую, чтобы вы немедленно возвратились на свои места! — кричал он. — Те, кто откажется повиноваться, будут наказаны!

Но ему уже почти никто не внимал. За первым стулом последовало еще несколько. Лорд Чен, двигаясь словно во сне, поднял свой стул, побежал вперед и бросил его в наксида в парчовой одежде, который, стоя на кафедре и размахивая жезлом, бессильно призывал парламент к порядку. Похоже, что наксиды, столпившиеся перед кафедрой, на которой возвышался их предводитель, не знали, как реагировать на это, — они молчали и не двигались, как и все прочие, не в силах поверить в то, что происходит.

Предводитель парламента отдавал приказы, но ему не повиновались. Никто не сталкивался прежде с подобной ситуацией, и никто не знал, что делать дальше.

Получилось так, что именно стул лорда Чена попал в голову предводителю парламента, и Акзид обрушился на пол. Одобрительный гул прокатился по рядам, и верноподданные депутаты бросились вперед.

Это было уже непосредственное столкновение, и наксиды наконец опомнились. Лорд Чен, стоявший посреди амфитеатра и изумленно глядящий на дело рук своих, внезапно обнаружил, что его окружили наксиды. Он упал, на него навалилась толпа четвероногих. Он прикусил язык и почувствовал острую боль.

Ощущение нереальности сразу исчезло. Ощутив во рту вкус собственной горячей крови, лорд Чен начал сражаться за свою жизнь.

Хотя не меньше половины депутатов осталось на своих местах или убежало, верноподданных все равно было больше, чем наксидов. Стулья, может быть, и не самое лучшее оружие, но у сгрудившихся возле кафедры наксидов и того не было.

Лорда Чена чуть не вырвало от острого запаха гниющей плоти, но, по счастью, этот запах исходил от размахивающего стулом даймонга, сбросившего с лорда Чена навалившихся на него наксидов. Раздавались вопли, рев, глухие звуки ударов по плоти, визг разъяренных торминелов, звон голосов взволнованных даймонгов. Лорд Чен попытался подняться, и стена тел прижала его к кафедре.

Акзид был уже на ногах, он кричал и размахивал жезлом, не обращая внимания на кровь, хлещущую из раны в его голове. Но происходящее полностью вышло из-под его контроля. Никто не понимал, что творится; даже парламентский пристав стоял растерянный: ему полагалось защищать парламент от внешней угрозы, а не участвовать в драке, которую затеяли депутаты.

— На террасу! — Разносился над гвалтом мощный баритон Сайда. — Гоните их на террасу!

Ломая мебель, разгневанные депутаты вытолкали растерявшихся наксидов из амфитеатра, оттеснили к парапету и начали перебрасывать через край на каменные утесы с высоты в полтораста шагов. Акзида в изорванном церемониальном плаще сбросили вниз вместе со всеми, там же нашли свою смерть и около дюжины верноподданных депутатов, переброшенных через парапет в пылу сражения или увлеченных в пропасть наксидами, отчаянно цепляющимися за противников.

Задыхаясь, лорд Чен облокотился о парапет и поглядел вниз. При виде мешанины кентаврообразных тел, разбившихся о камни, у него закружилась голова. Ярость, охватившая его в пылу сражения, улеглась, и теперь он глядел на лежащие внизу тела коллег с растущим ошеломлением, поражаясь не только тому, что произошло буквально несколько минут назад, но и тому, что он сам принимал в этой драке участие.

Он, Мауриций Чен, принадлежал к клану Чен, который уже тысячи лет занимал самое высокое положение в империи. Все это время Чены служили в парламенте, представляя там интересы своего рода и клиентов, постоянно покорные праксису.

Никогда ни один из них не принимал участия в беспорядках в зале собрания. Ни одному из них не случалось убить голыми руками коллегу-депутата. За всю долгую историю империи ни разу не происходило ничего напоминающего сегодняшний день. Случившееся было совершенно беспрецедентно.

Лорд Чен понял, что там, внизу, на камнях, лежат разбитыми не только тела недавних законодателей, но и весь старый порядок.

— Нам нужно немедленно собраться! — Это опять кричал Сайд. — Нужно заново выбрать парламент!

Депутаты потянулись обратно. Поломанная и разбитая мебель грудой старых костей валялась вокруг кафедры спикера. Депутаты выбрали стулья поцелее и расселись на своих местах. Лорда Сайда временно провозгласили председателем, хотя ему пришлось вести собрание без председательского жезла, найти который так и не удалось.

Первым делом парламент в порядке устного голосования объявил вне закона комитет спасения праксиса, кто бы в него ни входил и что бы он собой ни представлял. Тут же проголосовали за то, чтобы участие в этом комитете каралось расчленением.

Кто-то предложил сдирать кожу заживо, и депутаты обсудили сравнительные достоинства расчленения и свежевания. Потом терранская депутатка с потемневшими глазами и в изорванной тунике предложила: раз уж первую партию изменников сбросили на скалы, так же поступать и с остальными.

И настолько захватывающим оказался этот вопрос для депутатов, что за день было принято целых десять законов, а о том, что стоит связаться со штабом и сообщить флоту об опасности, угрожающей империи, догадались только через час. И прошел еще час, прежде чем командующему флотом Ярлату сообщили о мятежной эскадре наксидов.

Опыта по подавлению восстаний у империи было не больше, чем у Элкизера — по их организации.

Ярлат немедленно выслал вдогонку Элкизеру три крейсерские эскадры, которые сорвались с кольца и при ускорении в десять g с неполным составом экипажей направились к Вандрису, но не прошло и часа, как Ярлат понял, что погоня бесполезна, и отозвал суда назад.

Вскоре Ярлат начал догадываться, что, возможно, недооценивает опасность. Собирая информацию о том, что Акзид называл комитетом по спасению праксиса, он обнаружил, что в его деятельность было вовлечено множество наксидов. Припомнив прогулку Элкизера по кольцевой станции с группой старших офицеров и констеблей, он с изумлением понял, что Элкизер собирался атаковать и захватить все не принадлежащие наксидам суда.

Во флоте был всего четыреста тридцать один боевой корабль. И из них шестьдесят восемь, около двадцати процентов, было укомплектовано командами наксидов, всего восемь эскадр, по шесть — десять кораблей в каждой, плюс еще сколько-то отдельных судов в служебных командировках. Две эскадры входили в состав флота метрополии на Заншаа, две — во второй флот, стоящий на Магарии, одна в четвертый флот на Харзапиде, одна в третий флот на Феларусе, одна стояла сейчас на Наксасе, в родном мире наксидов, и последняя на Комадоре.

Переговорные лазеры немедленно послали срочные сообщения командующим флотами и эскадрами на Харзапиде, Феларусе и Комадоре. На каждое из судов, находящихся на удаленных заданиях, тоже было послано предупреждение. Ответы вернутся только через несколько дней, несмотря на то что будут идти со скоростью света через ретрансляционные станции, расположенные у входов в межпространственные тоннели, и Ярлат полагал, что эти ответы могут ему сильно не понравиться.

Он задумался, стоит ли посылать сообщения Фанагии и командующему на Наксасе. Но по здравому размышлению пришел к выводу, что ничего не выигрывает, сохраняя молчание. Он составил запрос Наксасу, подобающий его статусу, и послал Фанагии сообщение о мятеже двух эскадр, приказав ей перехватить их, если они появятся в ее владениях.

Потом он опять прикинул расстановку сил и опять остался недоволен результатом.

Все зависит от Магарии, решил он. Если Фанагия со своими войсками останется лояльной, то империя справится с происходящим.

А если нет… Что ж, Ярлат постарается оправдать оказанное ему доверие.

И только тогда, через девять часов после того, как Элкизер отказался повиноваться приказам и рванул за Вандрис, Ярлат припомнил, что на станции остался еще один боевой корабль наксидов, новенький легкий крейсер «Судьба», которому осталось всего десять дней до схода со стапелей — по крайней мере именно так уже целый месяц говорил директор верфей. Команда и офицеры уже собрались на судне, но оно еще не было снаряжено ракетами и оборонным оружием, и ему лишь предстояло пройти ходовые испытания с заряженным антиматерией двигателем.

Ярлат приказал военной полиции арестовать судно. Офицеры встретили полицейских огнем личного оружия. Команда «Судьбы» разбежалась по докам и стала разбрасывать повсюду самодельные взрывчатые и зажигательные снаряды. Прошло два часа, прежде чем их всех окружили и расстреляли. Пришлось списать на восемь миллионов зенитов пострадавшего оборудования и припасов.

Едва закончив отчет о произошедшем инциденте, Ярлат получил выговор за то, что расстрелял мятежников, вместо того чтобы сбросить их со скалы, как предписывается новым законом, принятым парламентом сегодня пополудни.

Этим закончился первый день.

В следующие дни в штаб стали поступать сведения о происходящем. Письмо, отправленное на Магарию Фанагии, шло двадцать часов в одну сторону и столько же обратно до Заншаа. Фанагия выражала тревогу по поводу мятежа Элкизера и Фарнаи и сообщала, что высылает второй флот на перехват мятежников.

— Вот и хорошо, лорд командующий, — высказался лорд депутат Мауриций Чен, который ввиду продемонстрированной им воинской доблести, выразившейся в том, что он попал главе мятежников стулом по голове, был наконец сочтен достойным продвижения из своего отдела океанографии и лесоводства в правление флота. — Отрадно знать, что Магария в безопасности.

— Я этого не знаю, — ответил Ярлат, яростно накручивая шерсть на пальцы. — Я не знаю, стоит ли доверять письмам Фанагии, точнее говоря, хочу ли я им доверять.

Он приказал Фанагии представить подробные отчеты о состоянии каждого судна в ее флоте, при этом следовало подавать их в форме видеозаписей, а съемка должна была производиться непосредственно капитанами судов. По его мысли, это должно было показать, свободны ли капитаны.

Ответа не последовало, что подтвердило худшие его опасения. Он объявил лорду Чену и прочим членам правления, что Магария находится в руках мятежников.

На Магарии было пять эскадр. Если наксиды захватили их, то силы Фанагии сейчас равны силам флота метрополии, где тоже осталось пять эскадр, а когда к мятежникам присоединятся Элкизер и Фарнаи, они получат значительный численный перевес.

А значит, можно оставить мысли о том, чтобы вернуть Магарию. Его сил должно еле-еле хватить на то, чтобы удержать Заншаа.

Следующим пришло сообщение от третьего флота, расположившегося у Феларуса. Там наксидская эскадра неожиданно покинула станцию под предлогом проведения учений и внезапно открыла огонь по оставшимся судам третьего флота, стоящим на причалах у кольцевой станции. Они пустили в ход антипротонные излучатели, предназначенные для противоракетной защиты, и прямой наводкой расстреляли станцию. Из строя были выведены жизненно важные узлы кольцевой станции и большая часть кораблей. При этом мятежники отнюдь не пустили в ход всю имеющуюся у них силу, что можно было рассматривать либо как свидетельство сочувствия к товарищам, либо как знак того, что они намереваются вернуться и захватить разгромленное кольцо Феларуса. Но, несмотря на проявленную нападающими сдержанность, половина кораблей третьего флота была уничтожена, а все оставшиеся серьезно повреждены. А так как ремонтные мастерские кольца тоже сильно пострадали, пройдут еще многие месяцы, прежде чем суда третьего флота можно будет использовать в боях против мятежников.

Командующий кольцевой станцией на Комадоре прислал запутанное сообщение, из которого следовало, что размешавшаяся там наксидская эскадра внезапно снялась с места и удалилась в неизвестном направлении, а на попытки установить с ней связь ничего не отвечает. Командующий станцией хотел знать, следует ли понимать происходящее в том смысле, что эскадра улетела на задание, о котором его не известили.

Эскадра на Наксасе, видимо, тоже была потеряна.

Только с Харзапида пришли хорошие новости. Командующий единственной стоящей там наксидской эскадрой, не имея никакого опыта организации восстаний, как и все во флоте, и лишенный возможности посоветоваться со своими представителями на Наксасе, ворвался с приспешниками в штаб кольца и объявил, что берет власть в свои руки. Командующий четвертым флотом, оправившись от удивления, организовал штурмовые отряды и отбил здание штаба. После этого здесь тоже разгорелась битва с использованием антипротонных излучателей, но на этот раз верноподданные не были захвачены врасплох. Корабли наксидов удалось уничтожить — правда, при этом пострадало около трети верноподданных. Но оставшихся кораблей хватило, чтобы организовать из них две эскадры.

Ярлат отдал приказ, согласно которому всех пленных мятежников следовало сбрасывать со скалы, ежели таковая подвернется, а в противном случае — расстреливать на месте.

С победой Харзапида у Ярлата стало на две эскадры больше, четыре поврежденных судна было исправлено, и Ярлат немного воспрял духом. Теперь было ясно, что в распоряжении врага имеется только девяносто судов, считая и находящиеся в одиночных рейдах, и эскадру, удравшую с Комадора — системы столь удаленной, что пройдут месяцы, прежде чем беглые корабли смогут появиться на арене боевых действий. Сюда же входили три эскадры, захваченные мятежниками на Магарии, которые еще нужно было основательно переоборудовать, чтобы ими могли пользоваться кентаврообразные наксиды.

Ярлат отозвал с Зерафана эскадру даймонгов, но пройдет еще минимум десять дней, и это при условии, что корабли пойдут при самом жестком ускорении, прежде чем флот метрополии получит подкрепление в пятьдесят четыре корабля, чего будет достаточно, чтобы удержать Заншаа. Эскадра лайонов под командованием Дофага, размещающаяся на Превине, могла добраться до столицы только за сорок дней, ведь хрупкое сложение лайонов не позволяло им выдерживать сильные перегрузки. Еще можно было собрать все находящиеся в индивидуальных рейсах суда и временно сформировать из них легкую эскадру.

К сожалению, до четвертого флота, размещенного на Харзапиде, было минимум три месяца лета. Но через эти три месяца Ярлат сможет атаковать Магарию, и у него будут все шансы на успех.

В настоящее время мысль о Магарии угнетала его. Кольцо вокруг Магарии было огромным складом ракет, запчастей, там были размещены доки и ремонтные мастерские — все, что могло понадобиться повстанцам. В системе Магарии было целых семь межпространственных тоннелей, через которые противник мог послать свои отряды почти в любую точку империи. Отвоевав Магарию, Ярлат мог бы считать, что победа у него в кармане.

А пока приходилось принимать меры по укреплению обороны Заншаа. Загрузив суда под завязку оружием, топливом и провиантом, он взошел на борт своего огромного флагмана и через пять дней после неудавшегося восстания Акзида отправился к Вандрису. Преследовать Элкизера, конечно, было бесполезно — он уже давно вне досягаемости, но стоило придать флоту метрополии небольшое ускорение, чтобы в случае вражеской атаки не сидеть на месте удобной мишенью.

Первые несколько дней после объявления чрезвычайного положения Сула опять простояла, охраняя станцию подъемника. Только на этот раз вместо шокеров ее отряду выдали автоматы, а одному старшине с густыми усами доверили даже установленную на треножном лафете аннигиляционную пушку, с помощью которой можно было уничтожить даже бронированный корабль — собственно говоря, с ее помощью можно было уничтожить что угодно. Пропускать можно было только военных по предъявлению удостоверения личности, а наксидам пользоваться подъемником было категорически запрещено при любых обстоятельствах.

Официальные сообщения были на редкость невнятны и противоречивы — видимо, происходило что-то такое, что цензоры просто не знали, как им выкрутиться. Самая распространенная версия сводилась к тому, что предводитель парламента с группой последователей пытались захватить власть в правительстве и убили уже нескольких депутатов, но тут их сбросила со скалы толпа возмущенных законодателей. Две эскадры флота метрополии восстали, но были обращены в бегство. Командующий флотом Ярлат скоро соберет силы и отправится наводить порядок, неся справедливое возмездие бунтовщикам.

Сула полагала, что это является правдой или хотя бы частью правды — кроме рассказов о героизме депутатов, собственноручно расправляющихся с предателями. Члены парламента никогда не делали грязную работу своими руками, так с чего бы им браться за нее теперь? Но сводки новостей изобиловали такими деталями, что ни за что нельзя было ручаться.

Она знала, что обе восставшие эскадры принадлежали наксидам. В списках депутатов-предателей числились только наксиды, в то время как среди депутатов, павших жертвой повстанцев, ни одного наксида не было. У Сулы был приказ не допускать наксидов до стратегически важного подъемника. Из всего этого можно было сделать определенные выводы.

Сула считала быстрее Ярлата, и ей очень не нравилось, как выпадали числа в этом раскладе.

К концу второго дня дежурства на полупустой станции подъемника она получила сообщение от капитана лорда Ричарда Ли.

— Я хочу повторить свое предложение занять место на «Неустрашимом», — сказал он. — Мы заканчиваем комплектацию команды, и я полагаю, что в ближайшие дни отправимся в путь. — Помедлив, он добавил: — Официально это еще не объявлено, но я слышал, что результаты ваших экзаменов не будут засчитывать. Если ты захочешь экзаменоваться снова, тебе придется ждать следующего тура несколько месяцев.

Как ни горько было это признавать, но он был прав.

— Я все понимаю, — проговорила она. Фактически у нее не было выбора. Нужно было принимать предложение лорда Ричарда и отправляться с ним на войну. Понятно, что у отличившихся в битве окажется заметно больше шансов быть замеченными и продвинутыми. Не попасть на эту войну значило пустить карьеру на ветер.

Лорд Ричард улыбнулся:

— Прежде чем ты скажешь «да» или «нет», я хочу сообщить тебе все плохие новости. Я не могу взять тебя на должность лейтенанта. Господин командующий Ярлат настаивает на том, чтобы все экипажи были укомплектованы опытными офицерами, — он не хочет, чтобы кто-нибудь учился на ходу — слишком много жизней будет зависеть от нашего успеха или поражения. Должен сказать, что я с ним согласен. Так что я могу взять тебя на судно только пилотом катера. — Глядя на Сулу с нарукавного дисплея, он подбадривающе улыбнулся ей.

— Я не забуду об обещании повысить тебя в чине при первой же возможности, — продолжал он. — Как только какой-нибудь из моих лейтенантов сменится или уйдет с «Неустрашимого» на повышение, ты займешь его место.

Это в том случае, подумала про себя Сула, если она не навернется на катере. А это еще бабушка надвое сказала, особенно если им и вправду предстоит война с настоящими космическими сражениями.

И тем не менее это было назначение в команду идущего в гору молодого офицера, к тому же с надеждой продвижения по службе — другой перспективы у нее не было. И это было несомненно лучше, чем стоять на станции подъемника и размышлять о том, чем закончились бы несостоявшиеся экзамены.

Она решительно улыбнулась.

— Я согласна. Куда мне явиться?

По крайней мере, это назначение избавит ее от участия в разбирательстве по делу Блитшартса, которое, судя по всему, должно состояться в следующей декаде.

На все поручения, которые после этого выпадали Суле, ей приходилось являться с оружием. Едва попав на «Неустрашимый», она сделалась надсмотрщицей над гражданскими рабочими. На второй день после восстания Ярлат с гневом вспомнил о посещении верфи и о своем обещании сделать слова «дисциплина» и «порядок» девизом новой администрации — и решил, что боеготовность «Неустрашимого» и «Судьбы» ему сейчас важнее доброй славы среди докеров. Он отдал распоряжение, согласно которому капитаны судов, стоящих на ремонте, могли задерживать гражданских рабочих на борту без права контакта с друзьями и семьями вплоть до завершения работ, причем принимать работу должны были сами капитаны.

Получив этот приказ, лорд Ричард возликовал и поставил к грузовым и пассажирским люкам вооруженную стражу, а ремонтникам заявил, что если они не закончат работу к тому моменту, когда командующий флотом объявит старт, то им придется отправиться на войну вместе с судном. И теперь Суле приходилось каждый день стоять у грузового люка с висящим на поясе пистолетом и выслушивать жалостные объяснения причин, по которым тому или иному труженику обязательно нужно было покинуть судно. Это бесконечное нытье так ей надоедало, что никакой жалости к оказавшимся в заключении трудящимся она уже не испытывала. В конце концов, окинув их холодным взглядом зеленых глаз, она сказала:

— Все шансы за то, что я погибну в битве. Почему бы мне не прихватить с собой кого-нибудь из вас? — После этого к ней уже никто не подходил.

Ярлат объявил об отправлении меньше чем за сутки, чем привел работяг в полное неистовство. Последним заданием, которое Сула получила перед стартом, было проследить за грузчиками, перетаскивающими на склад ящики с шиферным кафелем, которым предполагалось отделать капитанскую ванну. Теперь придется ждать, пока у «Неустрашимого» появится другая возможность на пару недель встать в доки. Лорд Ричард с печалью глядел на то, как их выносят: предыдущий капитан использовал кафель из астероидного камня с вкраплениями ярко блестящего пирита, что было явно не в его вкусе, равно как и обивка его каюты, выполненная из древесины чеса, надраенного аммановой мастикой. Это был не его стиль.

Вскоре Сула решила, что лорд Ричард — хороший капитан. Он лично посетил все отсеки на судне и со всеми разговаривал, доброжелательно улыбаясь. Кроме того, у него был дар отличать важные дела от несущественных, и он ни к кому не придирался по мелочам. Не то что ее предыдущий капитан, Кандинский, который в упор не видел людей на своем судне, считая их чем-то вроде весьма несовершенного механизма для полировки столового серебра и обшивочных панелей в своей каюте. К подчиненным он обращался только когда хотел дать им нагоняй.

«Неустрашимый» собирался стартовать по расписанию, вместе со всем флотом метрополии. Сула подумала и решила, что ей не жалко улетать с Заншаа. Ей не слишком везло в столице.

Хотя навряд ли на «Неустрашимом» ей повезет больше.

— Парламент хочет знать, когда вы собираетесь атаковать Магарию. — К Ярлату обращался престарелый командующий флотом Торк, даймонг с вытянутым, скорбным лицом, выражение которого совсем не подходило к решительному тону его звенящего голоса. Торк был председателем совета правления флота, одним из пяти офицеров, входящих в состав правления вместе с четырьмя дипломатами.

Ярлат вел переговоры с борта «Славы праксиса». Он полулежал в амортизационном кресле, глядя на голографическое изображение конференц-зала правления флота. За четыре дня непрерывного ускорения его траурно обесцвеченный мех подрос и просвечивал черным, отчего Ярлат чувствовал себя не в лучшей форме, разговаривая с руководством.

— Враг превосходит нас по численности, — ответил Ярлат. — Когда к нам присоединится эскадра с Зерафана, у меня будет пятьдесят четыре корабля. А у Фанагии, благодаря Элкизеру, уже сейчас пятьдесят девять кораблей, не считая эскадр с Наксаса и Феларуса, которые наверняка тоже присоединятся к ним.

— Вы исходите из предположения, что к моменту вашего появления Фанагия успеет переоборудовать захваченные суда под наксидские команды.

— Милорд, — коротко ответил Ярлат, — я не имею права надеяться на обратное.

— К тому же вы предполагаете, что она сможет укомплектовать все имеющиеся у нее суда экипажами.

Ярлат почувствовал, как головная боль мягко наваливается на затылок. Он уже с десяток раз говорил обо всем этом со своей командой.

— Ее людям придется напрячься, но они могут с этим справиться, — ответил он. — Если она привлечет к делу работающих на кольцевой станции, она сможет укомплектовать суда боеспособными командами, хотя ремонтные службы при этом, естественно, останутся без работников.

— Но если она привлечет к делу служащих кольцевой станции, у нее не хватит рабочих для переоборудования захваченных судов.

— Она сможет привлечь рабочих с планеты. Большинство обитателей Магарии — наксиды, и надо полагать, они симпатизируют вражескому комитету.

— Не забывайте, что в вашем распоряжении эскадра линкоров.

Ярлат устало прикрыл глаза веками.

— Не забываю.

— У вас по шесть первоклассных линкоров на один вражеский. — Голос Торка триумфально зазвенел. — Каждое ваше боевое судно стоит целой эскадры.

Тогда давайте пошлем в бой одни линкоры, и пусть они одержат блистательную победу, яростно подумал Ярлат, но сдержал гнев и приподнял утомленные веки.

— Прямое попадание аннигиляционной ракеты равно уничтожает и фрегат, и линкор.

— Вы слишком боязливы, милорд командующий.

Ярлат раздвинул губы, и под действием удвоенной силы тяжести они сами сползли вниз, обнажив его клыки. Хорошенького понемногу.

— Если господа члены правления отдадут приказ немедленно атаковать врага, письменный приказ, то я, безусловно, подчинюсь ему.

Повисла неловкая пауза. Первым ее прервал лорд Чен:

— Я прошу вас понять, что парламент очень встревожен. Потеря Магарии сразу отрежет от нас треть империи. На территории, контролируемой повстанцами, у многих из нас остались друзья, клиенты и начатые дела.

Лорд Чен и сам выглядел изрядно обеспокоенным. Ярлат припомнил, что Чены владеют судоходством и, наверное, часть принадлежащих им кораблей и грузов оказалась на территории противника.

— У меня тоже остались друзья по ту сторону Магарии, — ответил Ярлат. — Что за радость для них, если мы сейчас без толку угробим флот метрополии?

По окончании совещания Ярлат долго спрашивал себя, не ошибается ли он. Может быть, его оппоненты правы и с повстанцами можно покончить одним ударом по Магарии. Может быть, наксиды еще не готовы к обороне. Ярлату и самому хотелось пойти в атаку. Но он не был уверен в победе.

Через восемь дней, ни на минуту не выключая двигателей и непрестанно наращивая скорость, Ярлат добрался до Вандриса и, обернувшись вокруг него, направил свои корабли обратно к Заншаа. Он двигался уже с одной четырнадцатой скорости света и собирался разгоняться, крутясь по системе, пока не наберет хотя бы половину скорости света, при которой у него появится возможность уклониться от прямого нападения кораблей Фанагии, которые могут появиться со стороны Магарии, набрав по дороге скорость, приближающуюся к восьми десятым световой.

В это время пришло сообщение с «Короны», управляемой лейтенантом Мартинесом. Улетев с Магарии в систему Пасваля, он смог хотя бы послать отчет через ретрансляционную станцию, не контролируемую Фанагией.

Парламент с восторгом отреагировал на его сообщение. Мартинес, «Корона» и вся команда судна были удостоены официальной благодарности парламента. Каждому члену команды была тут же обещана награда, а самому Мартинесу присвоен золотой шар — высочайшая военная награда империи, присуждать которую имел право только парламент и которая вот уже восемьсот лет как не находила для себя достойной груди. Мартинесу и его потомкам было даровано право упокоивать свой прах в вечном пристанище, неподалеку от великих господ. В верхнем городе решено было воздвигнуть монумент «Короне», где — предстояло решить позже.

К тому же, повторно рассмотрев дело по спасению капитана Блитшартса, парламент счел, что Мартинес заслужил своим участием в нем медаль «За заслуги» первого класса. Поскольку присвоение этой награды лежало вне сферы его компетенции, парламент порекомендовал правлению флота произвести награждение героя.

— Ну что ж, — решил лорд Чен, — мы можем утвердить его в должности капитана «Короны». В конце концов, надо же туда кого-то назначить.

— А вы хоть слышали, как он разговаривает? — запротестовал лорд командующий Пеццини, единственный, кроме Чена, терранец в составе совета правления. — Разве можно быть командиром с таким прононсом? У него акцент как у какого-нибудь докера.

— Он пэр, — заметил лорд командующий Торк, — а все пэры равны перед праксисом.

Пеццини надулся, но спорить не стал. Он уже понял, что спорить с Торком о том, что имеет отношение к праксису, не имеет смысла. Представления Торка о праксисе были, как и сам праксис, тверды, непреклонны и неизменны, как, впрочем, и вообще все идеи Торка.

— Кроме того, — добавил лорд Чен, — как я понял из его дела, его последний начальник, лорд командующий Эндерби, в предсмертном письме советует при первой же возможности повысить его в должности. Насколько я понимаю, во флоте принято по возможности следовать таким рекомендациям.

— Да и вообще будет странно, — добавил кто-то, — если мы не повысим его в должности. Куда он тогда вообще денется? Какой капитан захочет взять лейтенанта с золотым шаром?

— Давайте проголосуем, хотим ли мы выполнить рекомендации парламента и лорда командующего Эндерби, — предложил Торк. — Кто за то, чтобы произвести лейтенанта лорда Гарета Мартинеса в чин капитан-лейтенанта, датируя производство в чин днем восстания?

Никто не выступил против, хотя Пеццини и повел выразительно бровями.

— Никому из его родни не удавалось до сих пор так далеко продвинуться во флоте, — отметил он. — Мы создаем этим прецедент.

Торк поднял руку, распространяя по залу легкий запах непрестанно разлагающейся плоти, сопровождающий каждого даймонга. Чен незаметно поднес руку к лицу и прыснул на себя из спрятанного в рукаве флакончика с одеколоном.

— Голосуем за то, чтобы доверить капитан-лейтенанту Мартинесу «Корону»! — спросил Торк. — Или будут другие предложения?

— Пусть он командует судном, если так надо, — ответил Пеццини. — Но можно ли убрать его подальше от столицы? Я не хотел бы без лишней надобности еще раз услышать этот голос.

Остальные, проигнорировав эти слова, проголосовали «за».

После этого управляющий совет быстро разобрался с прочими делами. Лорд Чен, как новичок, голосовал, глядя на старейших членов правления, хотя у него создалось уже впечатление, что они сами не очень-то понимают, за что именно голосуют.

У лорда Чена были все основания для таких подозрений, ведь в отличие от остальных флотских офицеров в составе правления он входил еще и в парламент. Со дня восстания парламент заседал почти непрерывно, чуть ли не каждый час производя на свет законопроекты, один значительнее другого. Легиону справедливости и местной полиции были даны неограниченные права производить аресты и допрашивать подозреваемых. Поисковую службу и службу антиматерии объявили военными организациями и подчинили их флоту, который с удовольствием воспринял сам факт расширения границ своей власти, но не выработал еще определенного мнения по вопросу о том, что делать с новообретенными департаментами. По военным контрактам отпускались огромные суммы, не только на содержание имеющихся судов, но и на постройку новых взамен уже потерянных и тех, которые будут потеряны в предстоящей битве. Постройка такого количества новых судов требовала реконструкции старых верфей и постройки новых, к тому же требовались новые учебные площади, на которых предполагалось готовить команды новых судов. И нельзя было забывать о формировании мастерских, обслуживающих новые суда, и о рабочих, которым предстояло приводить в движение эти мастерские, а кроме того, работу, которую раньше выполняли наксиды, теперь нужно было поручить кому-нибудь другому — в общем, требовалась целая прорва рабочих рук.

Флот еле справлялся с потоком хлынувших на него пожертвований. Уйма денег девалась неизвестно куда, и единственное, в чем лорд Чен был уверен, было то, что к нему они не попадут. У него имелись судостроительные заводы, прекрасно приспособленные для производства военных кораблей, но все они располагались в той части империи, которая теперь оказалась под властью наксидов. Вся область, которую он представлял в парламенте, оказалась в руках повстанцев, вместе со всеми его клиентами и недвижимостью.

Если Ярлат не двинет сейчас флот метрополии на спасение захваченных территорий, во владениях лорда Чена останутся одни руины.

— Я хотела бы поднять вопрос о бедах моих клиентов и избирателей, — сказала леди Сан-Торас. Она была единственной лайонкой в составе совета и представляла в парламенте родную планету лайонов Хон-бар.

— Хон-бар расположен на одинаковом расстоянии от Магарии и от Заншаа, — начала она. — Население Хон-бара жаждет сохранить верность праксису, но опасается врага. А флот ничего не сделал, чтобы защитить их, — в системе Хон-бара сейчас только один военный корабль, и это легкий крейсер, находящийся на ремонте, — он будет в состоянии сражаться не раньше чем через три месяца.

— Защищая Хон-бар, мы ослабим позиции Заншаа, — сказал Торк.

— Если Хон-бар будет отдан без боя, — возразила лайонка, — доверие всех жителей империи — а особенно лайонов — к парламенту и его правлению будет поколеблено.

— Не один Хон-бар оказался в таком положении, — добавила леди Сейкиин. — Если падет Хон-бар, то под угрозой окажется Хон Рейч.

Лорд Чен почувствовал, как по его спине ползет неприятный холодок. Клан Ченов вложил немало средств в Хон Рейч, являясь патроном самых крупных городов планеты.

Если Хон Рейч будет потерян, это будет сильным ударом по клану Ченов.

— Рейч нужно защитить, — не задумываясь заявил лорд Чен. — Мы не должны отдавать Хон-Бар.

— Ничто не указывает на то, что повстанцы собираются захватить Хон-бар, — заметил кто-то.

— Откуда вы узнаете, что они собираются делать, пока они это не сделают? — спросила леди Сан-Торас. — Повстанцы, знаете ли, не шлют нам отчетов с перспективными планами на ближайший месяц.

— Они могут захватить Хон-бар, послав туда одно судно, а на Рейч — малую эскадру, — сказала леди Сейкиин. — Неужели же мы не можем выделить несколько кораблей на их защиту, раз уж лорд командующий Ярлат все равно с ними ничего не делает?

Лорд Чен вдруг сообразил, что леди Сейкиин, депутат торминелов, сама родом с Деваджио, находящегося в системе Хон Рейч. Значит, она его союзник, как и леди Сан-Торас.

А кто еще? Кто еще поможет им защитить Хон Рейч?

Лорд командующий Пеццини, сообразил он. Племянник лорда командующего, нынешнего лорда Пеццини, патронирует по меньшей мере один город на Деваджио.

— Я считаю, что мы должны потребовать от лорда командующего Ярлата защиты для Хон Рейча, — заявил лорд Чен. — Тем более что атаковать Магарию в ближайшее время он не собирается.

Пеццини согласился с этим, но больше никто из членов совета их не поддержал. Хотя четырех голосов было недостаточно для того, чтобы провести предложение в собрании из девяти членов, Торк все же взялся довести мнение совета до Ярлата.

— Отряжая корабли на захват Хон Рейча, повстанцы только ослабляют свои позиции на Магарии, — заметил Ярлат. Он разговаривал с Торком во время перерыва на обед, когда ускорение было снижено, так что сила тяжести составляла всего 0,8 от нормальной, и отдыхал от боли и давления, угнетающих тело и мысли все остальное время. Он сидел в удобном кресле посреди роскошной столовой и в блаженном одиночестве вкушал трапезу из куска постного мяса, печенки и нарезанных ломтиками почек, нагретых до температуры тела и приправленных дымящейся кровью.

Торк появился над правым плечом Ярлата как маленький назойливый призрак. К тому же раздражала трехминутная задержка, с которой сигнал шел от одного из них до другого. Командующий флотом вынужден был глядеть на нервничающего Торка, а Торк — любоваться Ярлатом, пожирающим сырое мясо. Ни тому ни другому это не доставляло особого удовольствия.

— Не исключено, что позиции повстанцев на Магарии и так не особенно крепки, — заметил Торк. — Лейтенант Мартинес чуть было не разбил весь флот Фанагии ракетой. Может быть, он нанес им непоправимые повреждения.

— Нет никаких оснований так думать.

Торку не нужно было слышать ответ Ярлата, чтобы угадать его и приготовиться к контратаке.

— Армия Фанагии несколько дней не реагировала на залпы Мартинеса. Ни один из ее кораблей не снялся с причала.

— Но когда они наконец собрались ответить, то выпустили около двухсот ракет, — отпарировал Ярлат. — Судя по этому, не похоже, чтобы он серьезно повредил им.

— Огонь вели только две эскадры, изначально принадлежавшие Фанагии. Захваченные суда не были готовы к бою.

— Нельзя утверждать, что они не готовы и сейчас.

К тому времени когда ответ лорда командующего Торка добрался до флагмана, Ярлат расправился с первым и приступил к десерту, состоящему из мозговых костей. Он высасывал их содержимое, а остатки перемалывал черными молярами. Попутно он думал о том, что зубы его еще крепки и, значит, у него впереди еще немало времени.

— Лорд командующий Ярлат. — Голос Торка неприятно зазвенел интонациями неприкрытой угрозы. — Вы должны хоть что-нибудь сделать. Я прослужил во флоте больше сорока лет, и я понимаю ваши соображения, даже если и не согласен с ними. Но депутаты рассуждают не так, как мы с вами. Они хотят решительных действий прямо сейчас. Если вы не пойдете им навстречу, они могут приказать вам, и кто знает, что именно они прикажут. Уязвимость Хон-бара перепугала их, и я боюсь, что некоторые из них — в том числе входящие в состав правления — не способны сейчас мыслить здраво. Сегодня им не хватило всего одного голоса, чтобы отдать приказ, обязующий вас отправить часть флота на защиту Хон-бара.

Торк наклонился к камере, не меняя скорбного выражения, застывшего на его лице, но его голос звенел от ярости.

— Хон-бар может сдаться на милость повстанцам просто из страха, а Рейч последует за Хон-баром, если тот решит дезертировать. Умоляю вас, направьте эскадру на защиту Рейча или атакуйте Магарию. Я выбрал бы последнее, но предлагаю вам самому решать, что делать.

Обгрызая аппетитную мозговую кость, Ярлат со всех сторон обдумывал слова Торка. Уменьшенная сила тяжести и превосходный обед привели его в отличное расположение духа, и ему захотелось, чтобы Торк считал, будто чего-то добился этим разговором.

— Я хочу сам расспросить этого Мартинеса о том, насколько серьезно он мог повредить флоту Фанагии, — заявил он. — А пока что я прикажу увеличить ускорение. Если уж лететь на Магарию, то по крайней мере лететь быстро.

Ярлат даже не подозревал, что, отдавая приказ увеличить ускорение, он пересекает невидимую черту, отделяющую нежелание нападать на Магарию от приготовлений к атаке.

А переступив эту черту, сделать шаг назад стало практически невозможно.