Повесть о монахе и безбожнике

Глава 10

После вчерашней грозы небо над лесом еще заволакивали опоздавшие к ней тучи. Их клочья проплывали то выше, то ниже, то накрывали их, обдавая сырым холодом, и от этого казалось, что воздух вокруг свежий и бодрящий. Так оно, наверное, и было, только при той скорости, с которой они летели, Эвин ощущал не свежесть, а самый настоящий холод.

Воздух вокруг казался плотным и холодным, как горная вода.

Распластавшись на шкуре шельха, Эвин чувствовал, что поток холода обтекает коченеющее тело. Воздушные струи скользили по бокам, словно живые змеи, забираясь в рукава, за воротник и куда только можно. От холода не спасала даже колдовская одежда. Холод и неудобство — вот два чувства, которые он испытывал в этот миг. Холод и неудобство.

Немного повернув голову, он разглядел Аттага. Тот невозмутимо сидел на драконьих плечах и правил летающим зверем. Ему было куда как легче. Как человек привычный к такому передвижению он сидел закутанный в кожу. От холода его спасали кожаная куртка и плащ, и даже лицо его скрывала кожаная маска с прорезями для глаз.

Эвин вспомнил, сколько разговоров ходило об этой маске.

Придворные фантазировали, как могли, стараясь объяснить, для чего она нужна седоку. Говорили, что Аттаг хочет остаться не узнанным драконом, ибо правя благородным зверем, причиняет ему боль, другие говорили, что вовсе наоборот, маска нужна для того, чтобы дракон не мог отличить одного погонщика от другого и повиноваться любому из них… Третьи искали сходство маски с изображениями древних Богов…

Ошибались, как оказалось все. Все оказалось проще.

Ветер и холод, которые Эвин сейчас чувствовал на своем лице, не касались Аттага.

Там, на земле, в Эмиргергере она казалась лишней, но тут… Тут эта одежда вызывала не смех, а зависть.

Ветер, бьющий прямо в лицо, выжимал слезы из глаз и Эвин, повернувшись боком, стал разглядывать то, что проносилось справа от него. Можно, конечно, надеть хитрый колдовской капюшон, но это значило бы показать Аттагу то, что ему видеть не полагалось. Приходилось терпеть.

Мерные взмахи драконьих крыльев раз в несколько мгновений заслоняли от него мир, но в промежутках между ними он успевал увидеть уже надоевшую зелень Дурбанского леса.

— Долго еще?

Ветер затолкал слова назад, в грудь, но Аттаг не зря считался самым опытным из драконьих погонщиков. Ему положено услышать, что говорит Эвин и он услышал.

— Нет.

Его свистящий шепот проскользнул меж холодных струй и коснулся уха.

— Уже видно… Совсем рядом.

Ему полагалось говорить так, чтобы его услышали, и Эвин услышал его. Приободренный голосом Императорский шпион попытался встать, но возничий жестом остановил его. Упираясь ногами в шею, Аттаг потянул на себя цепь, и дракон стал поворачивать влево. Эвин не успел ничего спросить, как возничий показал рукой вниз, на то, что увидел первым.

Эвин послушно опустил голову.

По всему лесу плавно загибаясь в обе стороны, через зелень деревьев тянулась яркая полоса. Он сразу подумал, что это просека или дорога, но светло-фиолетовое сияние над ней сразу поставило на этой мысли крест. Императорский шпион попытался сообразить, что же это такое, или хотя бы на что это похоже, но весь прошлый опыт не дал ответа.

— Что это? — прокричал он.

Аттаг пожал плечами. Орать в ответ он не стал. Он просто не знал, что сказать, но глаза спутника оказались такими требовательными, что он все же ответил:

— Раньше этого не было…

В утреннем воздухе они хорошо видели, что линия изгибаясь, охватывает огромный участок леса.

— Где питомник? — прокричал Эвин.

Свист воздуха, пронзительный шепот.

— Дальше. Сейчас начнутся болота, а в них уже…

— Лети вдоль…

Он не знал, как назвать то, что лежало под ним.

— Вдоль этого.

В очередной раз он поразился легкости драконьего полета. Тяжеленная туша, неуклюже передвигавшаяся по земле, в воздухе стала легкой, быстрой. Аттаг прокричал команду и дракон, немного снизившись, заскользил над линией. Теперь стало видно, что это такое. Стена. Эвин Лоэр смотрел на нее и мысли о неопределенном «неведомом», что вертелись у него в голове после разговора с Мовсием, стали оформляться во что-то конкретное — в планы, намерения, действия. Он махнул рукой, показывая, что нужно сделать.

— Садись!

Аттаг отрицательно качнул головой.

— Нет. Мовсий приказал тебя до места доставить. Кто я такой, чтобы противится его воле?

Эвин мог бы поклясться, что тот улыбается под своей проклятой маской, но ничего поделать не мог — не бежать же к нему и не стращать своим гневом, когда несешься под облаками. Да и как тут побежишь? Он только крепче вцепился в веревку. Настороженность уже не покидала его. Императорский шпион почувствовал новую тайну. Это уже не беспочвенные подозрения, не рассказы полусумасшедших солдат и монахов, это то, что можно потрогать руками. Повернувшись спиной к Аттагу, он смотрел, как хвост дракона при каждом взмахе крыльев пересекает фиолетовую линию.

— Спустись пониже!

На мгновение он замешкался с ответом.

— Ну! — прикрикнул Эвин. Сейчас он чувствовал себя посланцем всесильного Императора, облеченный властью карать и миловать, подниматься в небеса и спускаться к земле. Аттаг снял перчатку, пошевелил пальцами, словно растирал в ладонях воздух.

— Не сейчас, — наконец ответил возничий. — Дальше…

Он что-то сделал с упряжью и шельх повернул к Солнцу. Быстрые взмахи крыльев погнали его по кругу. Эвин вцепился в веревки, забыв о своем высоком предназначении, и думая о том, как удержаться на неудобной спине. С каждым взмахом огромных крыльев они поднимались к облакам. Странную линию, разделившую лес надвое стало постепенно затягивать дымкой. Они еще видели её, когда Эвин, прижавшись животом к драконьей спине, попытался разглядеть, куда она тянется. В разрывах облаков он проследил ее движение. Ему показалось, что она поворачивает, что все это — часть большого кольца, обруча или петли — удавки, наброшенной кем-то на лес. Облака замелькали чаще и он в бешенстве, что у него отняли разгадку, заорал.

— Зачем?

— Увидишь! — отозвался Аттаг. — Сам просил…

— Зачем? — повторил Эвин.

— Сейчас спустимся и пролетим над стеной. Держись крепче… Учти, когда вниз нырнем, ты станешь легче. Держаться не будешь — может воздухом снести…

Эвин выслушал его ложь с каменным лицом.

— Я худею только от неприятностей, — прокричал он Аттагу, давая понять, что оценил шутку, — а такая прогулка мне только в удовольствие…

Но тот не обратил на его слова внимания.

— А когда начнем подниматься — станешь тяжелее. Учти это…

Он дал знак, чтоб Эвин покрепче ухватился за свою сбрую и бросил шельха вниз, к земле… То, что Лоэр испытал за этот полет, ни в какое сравнение не шло с тем, что началось мгновение спустя. Воздух, бивший в лицо, в одно мгновение превратился в поток плотного как полотно ветра. Эвин почувствовал, что его толкает назад. Носками сапог он нащупал какой-то заусенец на шкуре и уперся в него, сопротивляясь силе потока. В брюхе возникла холодная сосущая пустота, рванувшаяся к горлу, и он почувствовал, как воздух отрывает его от гостеприимной спины с такой легкостью, словно он и впрямь потерял вес. Из горла выскользнул крик, заставивший его вцепился в веревки.

Когда у него хватило сил открыть глаза и скосить их на сторону, он увидел, что шельх несется вниз. Его движение, не смотря на стремительность, оставалось плавным, словно он съезжал с огромной невидимой горы. Страх утонул в чувстве восторга, которое влетело в него вместе с ветром. Он стиснул зубы, чтобы не закричать от переполнявшего восторга.

Обрывки облаков уже остались позади, и теперь с каждым мгновением увеличиваясь, на него надвигались деревья. Разумом он понимал, что Аттаг не хочет ничьей смерти, но сердце требовало молитвы. Перед самой землей шельх шевельнул крыльями и понесся над фиолетовой стеной, словно метательный нож. Тяжесть тела вновь стала реальностью.

Аттаг все рассчитал верно. Шельх теперь летел над стеной. Деревьев по обе ее стороны не различались — движение смазывало их, но саму Стену Эвин прекрасно видел. То, что он осознал сразу — так это её высоту. Она оказалась, по крайней мере, не ниже стены замка.

«Все вранье, на счет нечистой силы, — сразу подумал Эвин, вспомнив о Шумоне и монахе. — Небыли они тут. Через такую стену человеку просто так не перебраться…»

— Держись!

Скольжение кончилось, воздух больно ударил по ушам, и его прижало к грубой шкуре. Земля теперь стремительно удалялась. Вниз тянуло с такой силой, что показалось, что пока летел, зацепился за что-то там ногой и теперь это «что-то» не пускает его, тянет назад.

Шельх летел вверх и горизонт задвигался во всю ширь.

— Разглядел?

Эвин кивнул.

— Теперь куда?

Оберегая дыхание, он показал рукой за Стену. Аттаг кивнул.

Время текло, словно река, но Эвин не замечал ни его бега, ни холода. Теперь он смотрел вниз, отыскивая там приметы силы, сумевший поставить Стену, но ничего больше не находил.

До места, где стояли казармы охраны, они добрались, когда светило уже вылезло из-за края земли почти наполовину. Аттаг ткнул пальцем вниз и ладонью показал, что собирается посадить шельха. Эвин кивнул, в который уж раз вцепляясь в веревку.

Земля под ним неслась все быстрее и быстрее. Несколько мгновений назад, когда они неслись лишь немного выше, он видел под собой и стволы деревьев, и кусты, и проплешины чистой воды, и моховые подушки, а теперь трава, кусты и вода слились в однообразную поверхность, на которой уже вообще ничего нельзя было различить. Эвин оторвал взгляд от нее и посмотрел на Аттага, ожидая увидеть какую-то суету, предшествующую неприятностям, но тот сидел на своем месте и спокойно подергивал ремни и цепи, управляя полетом. Эвин почувствовал его уверенность, смешанную с презрением, понял на кого это презрение направлено и стиснул зубы.

«Себя он убивать не собирается, а значит, и я уцелею», — подумал он. — «Что для меня в диковинку — для него не в первый раз». Крылья шельха сейчас спокойно лежали на воздухе, словно каким-то чудом тот стал плотным, как камень. Только дальние края крыльев, по которым стремительно бежали далекие деревья, трепетали прозрачной дрожью, как будто зверь на его глазах превращался в стрекозу.

— Готовься! — просвистел Аттаг. Для Эвина это могло означать только одно — «Держись!».

Два раза просить его нужды не было. Он вцепился в веревку, ожидая удара о землю и рывка, который сдернет его со ставшей такой маленькой и уютной шельховой спины, но все вышло иначе. Аттаг громко крикнул, и в одно мгновение мир вокруг сузился, оказавшись заключенным между огромных крыльев. Перепонка крыла вздулась, принимая на себя напор воздуха и гася движение, по бокам вспыхнули коротко радуги водяных струй, воздух упруго ударил в спину и полет превратился в плавание. Волна грязи поднялась перед грудью шельха и перекатилась через них.

Эвин смахнул с лица ошметки. Он смотрел на расходящиеся вокруг круги и чувствовал, как расслабляются мышцы. Разжав кулак, посмотрел на ладонь. Только что белая, она розовела, на глазах наливаясь кровью.

— Доставил.

Аттаг стянул с себя маску и стряхнул плащ. Только сейчас Эвин ощутил, что через него только что прокатилась волна грязи. «До чего все-таки глупы все эти дворцовые пересуды», — еще раз подумал Эвин.

— До берега-то доберешься? — деловито спросил возничий.

Эвин не спеша вытер лицо, проморгался. До берега тут осталось шагов пятьдесят.

— Торопишься?

— Каждому свое… Тебе прогулки, а мне еще назад возвращаться…

Эвин поднялся, отряхнул грязь. Ему не понравилось слово «прогулки».

— А то остался бы. Вместе погуляли бы…

— У меня своя служба.

— Понятно… Мовсию скажи, что Стену видел, а нечистую силу — нет. Да. И скажи, чтоб не верил письму эркмасса.

Аттаг поднял бровь.

— Он поймет, — сказал Эвин. — Просто передай «Эвин Лоэр говорит, что не было тут никого, мы с ним первые…» — и все…

Где-то вдали заорали драконы, то ли подравшись, то ли приветствуя взошедшее солнце. Ездовой шельх встрепенулся, поднял голову, завертел ею, прислушиваясь. Аттаг подобрал ремни и быстро спросил:

— Когда за тобой-то прилетать?

Эвин посмотрел на небо, запоминая расположение солнца.

— Еды у меня на два дня… — задумчиво сказал он.

— Ну так через два дня? — торопясь предложил Аттаг. — Тоже на рассвете?

— Значит через день… — сказал Эвин. — Именно на рассвете. Завтра.

— А хватит ли одного-то дня?

— Если не убьют, то хватит…

Эвин спрыгнул с драконьего бока и провалился вниз почти до подмышек. После воздуха болото казалось теплым и ласковым, и это было приятно, хоть и не ощущалось в нем чистоты и свежести горного потока. Кое-как выбравшись на место помельче он развернулся и пошел, одолевая болото. Лоэр сделал десяток шагов, когда Аттаг позвал его:

— Эй, Эвин…

Императорский шпион обернулся. Возничий блестел зубами.

— Живой приходи… Мне мертвецы ни к чему… Я их боюсь.

Когда он пришел в себя уже расцвело. У земли ветер почти не чувствовался, но в небе над ним он еще играл облаками, то скручивая их в длинные жгуты, то собирая в большие рыхлые комья. Дождь прекратился, и успокоившаяся река вошла в прежнее русло.

Ночь не прошла для Шумона даром. То ли от отравы Смердящего Болло, то ли от проведенной под дождем ночи, он чувствовал себя совершенно разбитым. Поднявшись на ноги, книжник первым делом огляделся, отыскивая своих спутников. Надежда на то, что те лежат где-то рядом, быстро угасла. Берега реки оказались пусты. Прижав сложенные рупором ладони, он крикнул:

— Така! Версифисаил!

— Жив! — донесся до него радостный возглас. — Он жив!

— Где вы? — крикнул он в ответ, радуясь, что спутники отыскались.

— На берегу, — крикнул Версифисаил. — Иди к нам!

Шумон оглядел пустой берег и переспросил, уже зная, каков будет ответ:

— Где вы? За Стеной?

— Да… А ты?

— Я у моста…

Безбожник посмотрел на воду, уходящую в Стену, словно на её пути ничего не стояло.

«Все же она преодолима, — подумал он. — Вот он и выход. Как все просто».

— Иди к нам, Шумон, не медли, — позвал его монах. — Это промысел Божий. Вода привела нас в дьявольское место, вода и вывела!

Он замолчал, вслушиваясь в ответ Шумона, но тот молчал.

— Иди к нам, — вновь позвал он его, — подумай… Вместе мы туча, застилающая солнце, а порознь — капли дождя.

Шумон еще помолчал и ответил:

— Нет, брат Така. Не сейчас. Ты для себя все решил, а я нет. Если ты боишься, что уйду, лучше сам иди ко мне. Я подожду.

— Нет, — с досадой сказал брат Така, — так нельзя!

— Почему?

— Не знаю. Вода течет только в одну сторону, — из-за стены к нам.

— Ты пробовал?

— Да. Мы тебя уже давно ищем.

Они долго молчали. Шумон размышляя над новой загадкой, а брат Така с надеждой вслушиваясь в тишину.

— Ну что же, — сказал экс-библиотекарь. — Значит, так хочет Карха. Через два дня ждите меня в часовне.

— Нет, — твердо сказал монах. — Мы будем ждать тебя здесь.

— Хорошо, — согласился Шумон. — Но если я не вернусь завтра до полудня — уходите! Прощайте.

Он постоял, словно вспоминая, чем ещё может быть полезен своим спутникам и, не вспомнив ничего более, пошел к мосту. Перебравшись на другой берег, он обошел ловушку Смердящего Болло, а затем вдоль Стены зашагал за тайнами.

— Ушел старичок-то? — спокойно спросил Игорь Григорьевич. — Убежал?

Сергей опустил голову. Рассказывать шефу все то, что он и так знал, из его рапорта он считал бессмысленным.

— Так значит, дело обернулось… А товарищи его?

— Их вынесло за пределы заповедника. Сейчас…

— Сейчас? — поднял бровь директор.

— Десять минут назад, — поправился Сергей. — Они сидели на берегу и совещались о том, как быть дальше.

— Собираются уходить?

— Не думаю, — признался Сергей. — Пока сидят… Видимо ждут кого-то…

— Понятно, кого ждут… Кстати…Хороша служба режима. У нас, оказывается тут, с самого начала болтается местный, а мы и не знаем ничего об этом…

— Кто мог подумать… — попытался защититься Сергей. Игорь Григорьевич не дал ему сделать этого.

— Не знаю кто мог, а ты обязан был подумать… А если б он с ножичком или с кистенем? Знаешь, что такое «кистень»?

Начальник отдела режима замотал головой. Игорь Григорьевич улыбнулся, и Сергей сам понял, что и сам Главный Администратор не очень-то верит в свое предположение.

— Ничего страшного. На жилую территорию ему не попасть, а в поиск меньше чем по трое не ходят. Да и с ножичком против разрядника…

Игорь Григорьевич пожал плечами.

— А то он знает об этом… Да и будет ли он тебя спрашивать, сможет ли что его ножичек против твоего разрядника?

Он явно хотел что-то добавить, но сдержался. Постукивая костяшками пальцев по столешнице, шеф смотрел в окно. Над болотом собирался туман и Сергей, едва увидев его, ощутил, как холодные коготки царапают спину. Тут же заныло простреленное плечо. Шеф словно почувствовав это, поинтересовался:

— Как плечо? Болит?

— Нет, — соврал Сергей, — не болит…

Игорь Григорьевич постучал по привычке пальцами по столешнице и уточнил.

— Значит здоров. Работать можешь?

— Могу, — отозвался егерь.

— В таком случае слушай боевой приказ. Шумона нужно найти.

Сергей мрачно кивнул. Шеф понял, что его подчиненный понял приказ не до конца.

— Нам надо найти его своими силами.

Шеф сел в кресло. Все, что вокруг Шумона происходило серьёзно его расстраивало.

— Сам понимаешь, не спецназ же мне сюда вызывать. Ты только представь, что о нас говорить будут на Базе-1, если я обращусь к ним за помощью. Они же со смеху полопаются, если узнают, что мы старика-книжника поймать не можем.

— Найти, — автоматически поправил его Сергей.

— Найти, поймать… — отмахнулся от него шеф. — Какая разница? Мне важнее, чтобы он целым и невредимым оказался по ту сторону Стены. А еще лучше — сразу в городе.

Под взглядом шефа Сергей слегка замялся, и вдруг мысль о предстоящей работе предстала перед ним совсем в другом свете.

— Это что же будет? Охота на человека?

Он произнес эти слова, и остановился, не зная улыбаться ему или нет. Столь чудовищно они звучали.

— Охота? — переспросил шеф. — Скорее экспедиция по спасению одного из самых выдающихся умов Империи. Ты представляешь, что он может тут попросту погибнуть?

Сергей долго молчал, а потом выдохнул.

— Это какое-то средневековье!

Он не хотел обижать шефа, но затея ему явно не нравилась.

— А мы и живем в средневековье, — усмехнулся шеф, ничуть не смутившись.

Сергей закрутил головой.

— Нет. Средневековье осталось по ту сторону стены. Тут заповедник.

— Заповедник говоришь? Ну, так обеспечь порядок на его территории… Ты знаешь, что вчера кто-то с той стороны прилетел к нам и вернулся назад?

Сергей смотрел на него несколько секунд, потом неуверенно начал улыбаться.

— Ничего смешного, — осадил его Игорь Григорьевич.

— На чем прилетел?

Главный Администратор откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Сергея.

— Ты меня пугаешь… На чем тут можно летать? На драконе, естественно…

Сергей хотел удивиться еще больше, но тут он решил, что его разыгрывают.

— И что, видели, и никто не пугнул любопытного? Не нашлось доброго человека?

Игорь Григорьевич нахмурился.

— Если б видели — пуганули бы.

— Так откуда же…

— Александр Алексеевич предупредил. Два человека на драконе. Не иначе как разведчики…

Сергей молчал, не зная, что сказать.

— Не заповедник, а проходной двор… — с чувством сказал Главный Администратор. — Что делать будем?

Егерь думал не больше секунды. С неожиданным для Игоря Григорьевича энтузиазмом он произнес:

— Я придумаю что-нибудь… Я такое «что-нибудь» придумаю!

Когда Сергей ушел, Игорь Григорьевич запоздало сообразил, что придумал для егеря новую игрушку.

Шумон чувствовал себя веревкой, которую тянули в разные стороны.

Любопытство тянуло его к Городу, а осторожность, повиснув на ногах тяжеленной гирей, твердила, что глупо очертя голову незваным соваться к новым обитателям болота. Во всяком случае, оба чувства сходились в том, что особенно рады ему там не будут… Особенно после вчерашнего.

От этой заботы путь его, неизвестно куда лежащий, походил на полуокружность, центром которой стал Город. Он не видел его, но помнил, где тот расположился. Тот тянул его словно терпейский камень птичье перо — незримо, но настойчиво.

Так, раздираемый противоречиями, Шумон добрел до деревьев.

Земля тут была настоящей землей, а не жидкой грязью и деревья вымахали в полный рост. Он смотрел на стволы, и в беспокойной душе проклюнулось решение. Придерживая шляпу, книжник оглядел каждое, выбирая которое повыше.

Он увидит Город. Обязательно увидит, но не вблизи, а издалека. Пока издалека… Наверняка эти люди постараются защититься от незваных гостей… Конечно второй стены там он не видел, но кто сказал, что они не придумают что-нибудь похитрее? Император, когда отправлялся в походы, всегда окружал лагерь секретами и постами. Вряд ли они глупее. Так что…

Шумон вспомнил оранжевые кольца на лиловой Стене.

Нет, наверняка не глупее.

Так что придется что-нибудь придумывать на ходу. Он выбрал самое высокое дерево и по-хозяйски похлопал его по влажному шершавому боку. Брата Таки рядом не было. Да если б и нашелся, он в этом случае не пустил бы его вперед себя, а полез бы сам. Это его путь в небо. Если не к Богу, то к знаниям…

Все бы хорошо, но вот ветки… Первые ветки, за которые он смог бы уцепиться, начиная путь наверх росли примерно в пяти человеческих ростах над ним.

Это не самая сложная задача, которую он решал в своей жизни.

Отмерив кусок веревки, чтоб свободно обернулся вокруг ствола и его спины, он связал ее в кольцо. Несколько раз дернулся назад, проверяя узел на прочность… Веревка держала.

Тогда он уперся ногами в ствол и рывком перебросил веревку на ладонь вверх. На мгновение задержавшись, он тут же сделал шаг вверх и опять перебросил веревку по стволу. Сдерживаемое дыхание рвалось из груди, но он сквозь темноту в глазах всеже видел, как приближаются ветки. Добраться до конца в один присест сил не хватило. В двух шагах от ближайшей ветки он остановился, чтоб перевести дыхание. Что эти два шага там, внизу, на земле? А тут пришлось копить силы, чтоб четырьмя лягушачьими прыжками добраться до спасительного сука.

Закрепив веревку, он позволил себе сидеть столько, чтобы восстановилось дыхание. Мир вокруг все еще скрывал ночной мрак, но сверху уже понемногу лился солнечный свет. Любопытство толкало его посмотреть вперед, но он слишком хорошо знал, чем такое любопытство может закончиться. Собравшись, он начал движение вверх. С каждым движением мир вокруг становился все светлее и светлее. С каждой веткой солнце пронизывало его все сильней, не только освещая безбожнику путь в небо, но и согревая его.

Наконец он добрался до толстого сука, который облюбовал, еще разглядывая дерево снизу. Листвы перед ним уже не было — она осталась внизу, и болото загораживал только древесный ствол. Ему оставалось высунуть голову из-за него, чтобы увидеть то, что прятали пришельцы из неведомой страны.

— Никакого колдовства, — повторил он, настраивая себя на то, что ему предстояло там увидеть. — Никакого… Только знание… Только умение…

Готовый увидеть все, что угодно он высунул голову…

К его разочарованию, пришельцы не удивили его. Город, который он видел недавно с другого дерева, остался на своем месте. Теперь, когда монах не бубнил в ухо и не отвлекал его, он смог рассмотреть его повнимательнее. За болотом стояли домики, числом шесть штук. Они не походили на дома, что строились в Империи, но это были именно дома. Ничем другим они быть просто не могли — окна, двери. Инстинктивно он искал приметы военного лагеря — не могли же они всерьез думать о том, что Император оставит их в покое, но ничего похожего на казармы он не увидел. Не обнаружил он и обязательной в Имперском войске площадки для воинских упражнений.

Людей он там не разглядел, но это не значило, что никого там не было — слишком далеко от него располагался город, зато увидел клетки… Сперва он принял их за заросли какого-то редколесья, но приглядевшись повнимательнее понял свою ошибку — слишком уж правильно стояли стволики.

— Эге! — сказал Шумон. — Вот оно как.

Все-таки путь с Братом Такой не мог не оставить следа в его голове. Те разговоры, что тот вел, остались в памяти и произвели на Шумона впечатление. Поэтому первое, что он представил себе — клетки, набитые соотечественниками.

Представил, а потом устыдился глупых мыслей. Если им нужны пленники или рабы, то ни за что бы они не выпустили отсюда ни ловчих, ни охрану. Скорее всего, это — зверинец. Обычный зверинец, такой же, какой имелся у Императора.

В небе над Городом обнаружилось движение. Шумон напряг глаза. Точка, мельче самой мелкой мухи, возникла в небе и понеслась куда-то по своим делам. Он ждал уже знакомого превращения в облако, но его не произошло. «Они тут даже не прячутся», — подумал он. — «Не от кого им уже тут прятаться…»

Становилось жарко. Солнце постепенно поднималось над деревьями и пронизывало кроны.

Шумон сидел на дереве, наблюдая за чужой жизнью и не понимая ее. Радость постепенно сменилась досадой. Он что-то видел, но не понимал. Он что-то видел, но не мог догадаться, что именно видит.

С тяжелым сердцем он отвернулся от Города и посмотрел левее, туда, где не так давно несокрушимым оплотом Имперских интересов на этом болоте стояли Желтые лучники.

Издали, сквозь кусты, казарма Желтых лучников не казалась ни заброшенной, ни обветшалой. Казалось, что подожди совсем немного, и обязательно выйдет кто-нибудь из дверей, прозвучит чей-нибудь голос, раздастся смех…

Головой-то Шумон понимал, что нет там никого, что имея такие дома, что он видел на болоте, пришельцам нет смысла забираться в казармы, пропахшие тиной и сыростью, но он точно знал, что если он сам о себе не позаботится, то никто тут этого за него не сделает.

Конечно, в казарме жилось наверняка хуже, чем в тех чудесных домах, что он видел за болотом, но сидеть под кустом было совсем плохо. Его одежда промокла, в животе что-то ерзало, словно желудок пустился ползать по брюху, в надежде отыскать там что-нибудь съедобное. А внутри казармы, возможно, что-то и нашлось бы из того, что искал желудок… И уж наверняка там стояла печка.

Движение в небе заставило его отвлечься. По небу пролетел еще один гость.

— Делать им нечего, кроме как печку здешнюю стеречь, — прошептал Шумон, добавляя себе бодрости.

Раздвинув ветки, он вышел на поляну, что окружала казарму. Люди тут, судя по всему, не ходили уже с неделю. Дорога, что протоптали лучники к отхожему месту, стала зарастать молодой травкой, которой дела не было до Императорских неприятностей. Свежих следов на ней он не усмотрел.

Безбожник не пошел по дороге дальше, а повернул к казарме. С двадцати шагов хорошо было видно, что распахнутая дверь словно приглашает прохожих заглянуть внутрь. Сделав несколько шагов, но, так и не дойдя до неё, он остановился, присел на корточки.

Дверь оказалась не распахнутой, а выбитой. Створки лежали перед входом, наподобие перекидного моста. Словно молчаливое приглашение — мол, войди, и получи свою долю неприятностей.

Если б её оставили просто открытой, это еще ничего, но вот в выбитом варианте она наводила на нехорошие размышления.

Безбожник задержался на несколько мгновений, но все-таки шагнул внутрь, мельком подумав, что потом дверь нужно будет все-таки поднять. Поднимать ее сейчас смысла он не видел — не исключено, что через мгновение придется бежать назад, как бежали отсюда те, кто жили тут до него, и дверь тут окажется только помехой.

Поймав себя на этой мысли, он рассмеялся.

Смех стряхнул оцепенение, как ветер стряхивает снег с ветки.

Шумон входил внутрь с легким сердцем, хотя и сам не знал, чего ожидал увидеть тут. Теперь отчего-то его наполняла уверенность, что ни изуродованных трупов, ни кровожадных чудовищ тут не встретит. Все, что он успел узнать о пришельцах, говорило о том, что они не сторонники крайностей. В его голове уже успел сформироваться образ новых хозяев болота — сильные, не склонные к крайностям, но способные, в случае нужды, постоять за себя… Таким чужая кровь не нужна. Таких и так уважают, понимая, что все то, чего может бояться нормальный человек, они и так сделают, если посчитают необходимым.

«Вряд ли они слабее Мовсия», — подумал экс-библиотекарь. Он еще раз вспомнил Стену и кольца пламени, бегущие по ней. — «Неторопливая сила… Вот что они такое…»

Шумон встал в дверном проеме, разглядывая комнату. Ветер толкнул его в спину, но он не сделал шага внутрь.

Первое, что чувствовалось в воздухе — необитаемость этого места. Запах жилья почти выветрился, вытесненный запахом болота и свежей зелени. Он не чувствовал ни тепла, ни запаха масла, что должно бы гореть в светильниках, живи тут лучники. А что уж тут говорить о запахе еды… Он думал об этом, а глаза сами собой обегали просторную комнату…

И тут он увидел то, что заставило его на мгновение забыть о возможных опасностях. Левее входа стоял стол, а на нём… Не веря глазам, он сделал несколько шагов, протянул руку…

На столе лежало несколько сухарей, еще не тронутых плесенью и Шумон замычал от удовольствия, уминая рыхлое, вкусное крошево.

Сухарь таял во рту, в кулаке лежал еще один, и повеселевший незваный гость уселся на скамью, подыскивая для себя вещи, которые мог ли бы ему пригодиться в здешнем отшельничестве. Зная дорогу назад, Шумон хотел остаться тут настолько, насколько в нем хватило бы любопытства и еды.

Беспорядка кругом оказалось с избытком. Повсюду валялось оружие, одежда, лежали опрокинутые скамейки. По всему видно, что люди отсюда не ушли, а сбежали. Он посмотрел на дверь, выбитую наружу, на вывороченный косяк и представил то, что тут творилось, когда в этой комнате еще сидели лучники.

— Что ж они вам показали? — вслух подумал Шумон. — Что вам показали, такое, что вы все как один ничего не помните?

Гость поднялся, и, стараясь не шуметь, пошел по комнатам. На благородной половине обнаружился тот же беспорядок, что и на простой, разве что к запахам болота добавился запах разлитого вина. Шумон стал смотреть внимательнее, и вскоре поиски увенчались успехом. Три кувшина красного нашлись под столом, где их не достали ни руки, ни ноги прежних обитателей. Отхлебнув из одного, пошел дальше, не опасаясь неприятных сюрпризов.

Чтоб чувствовать себя полновластным хозяином в доме он решил посмотреть заодно и чердак. Шумон взглядом обежал казарму, отыскивая лестницу. Та должна была стоять или лежать где-то рядом, но ее не оказалось, ни рядом, ни вообще. Чтобы добраться до обреза люка ему пришлось придвинуть стол и поставить на него скамейку.

С пола люк смотрелся темным провалом в полу, ямой полной непроглядной тьмы и он подобрал оброненный прежними хозяевами факел. Запалив его, Шумон сунул огонь в черноту, а следом за ним и голову.

Темнота раздалась в стороны, дав ему возможность увидеть несколько охапок соломы и лестницу, которую он не смог отыскать внизу. Воздух тут был суше, чем внизу и отчего-то пах копченой рыбой.

Кроме темноты и запаха там вроде бы ничего не нашлось, и он, опершись на скамью, забрался внутрь. Сидя на корточках у края люка прислушался. За стенами шумел ветер, какая-то ветка изредка касалась крыши и скребла по ней.

Не отходя далеко от люка, Шумон повернулся, выискивая возможные опасности, но ни одна из них не проявилась.

Тогда экс-библиотекарь сделал несколько шагов вперед. Доски под ногами заскрипели, и он остановился, словно этот звук мог спугнуть того, кто тут прятался. Он смущенно покрутил головой и готов был рассмеяться, но тут доски скрипнули не у него под ногами, а позади. Шумон замер. Неосознанный страх всколыхнулся, и он остановился с поднятой вверх ногой.

Скрип повторился. Шумон тихонько опустил ногу на пол и, выставив факел вперед, словно кинжал повернулся.

У него за спиной ничего не изменилось. Темнота, люк и ничего более. Несколько долгих мгновений он смотрел на светлый квадрат, но там ничего не происходило. Никто не пытался забраться к нему, и ничьи тени не мелькали там, внизу. Он заставил себя поверить глазам, которые говорили, что он один тут, а не чувствам, что кричали об опасности. Шумон отвернулся, намереваясь пройти дальше, и тут услышал то, что никак не ожидал. Человеческий голос.

— Ты кто?

Он резко обернулся. У него за спиной, там, где мгновение назад никого не было, да и быть-то не могло, между ним и люком, приведшим его сюда, стоял черный человек. Шумон сглотнул ком в горле. Слова нашлись не сразу, но нашлись.

— А ты? Ты кто? Неужто Желтый лучник?

Незнакомец не спешил отвечать. Он не угрожал, хотя по пружинистому покачиванию из стороны в сторону ясно было, что он, если придется, готов драться. Шумон поднял факел повыше. Свет коснулся фигуры и словно стек с нее.

— А я тебя знаю! — вдруг сказал незнакомец. Напряженность, что только что сквозившая в его позе, исчезла. — Ты — Императорский библиотекарь…

— Бывший, — машинально поправил его Шумон. Впору удивиться — посреди леса, за Стеной вдруг находится человек, который знает тебя по Императорскому дворцу. — Откуда ты меня знаешь?

— Откуда и ты меня…

Незнакомец шагнул ближе, погружаясь в свет.

— Эвин Лоэр!?

Эвин кивнул и жестом указал Шумону на охапку соломы. Шумон послушно сел. Удивление, что оглушило его, не позволило задать вопрос. Без долгих разговоров Эвин поставил перед Шумоном мешок с едой.

— Ты один?

Шумон не ответил. Выдернув изнутри копченую рыбью тушку, он разодрал ее надвое, и протянул половину Эвину. Тот рукой показал, что сыт и повторил вопрос:

— Один?

— Теперь один…

— А где твой спутник?

— Ушел в Эмиргергер. Нас ведь послал Старший Брат. Ну, вот он и…

Эвин махнул рукой, показывая, что ему многое известно.

— Шутишь… Как ушел? А Стена?

В рыбьей морде книжник углядел что-то благостное, что-то монашеское и, кстати, вспомнил брата Таку.

— «И будет вода тебе проводником!»

— Что? — не понял Эвин.

— Ты что, Кабрина не читал? — удивился Шумон, облизывая пальцы. — «Отповедь искусителям»? Ну, ну… Как же так можно? Оказывается, отсюда можно с водой выйти.

— Как с водой? — удивился Эвин. — Мокрым что ли?

С трудом оторвавшись от изумительно вкусной рыбы, Шумон объяснил:

— Если прыгнуть в реку, то она вынесет за Стену. А ты-то как сюда попал?

— Драконом. Император послал, что б я разузнал что тут и как.

— Ну и разузнал?

Эвин не стал отвечать. Он вспомнил разговор с Императором и спросил библиотекаря.

— А ты или монах письма с дороги отправляли?

Шумон пожал плечами.

— Зачем тебе это? Ты мне лучше скажи, во что это ты одет?

Вытерев палец, безбожник провел пальцем по его одежде. Тот словно скользил по полированному камню.

— Одежда у тебя странная…

Эвин слегка отодвинулся, пожал плечами.

— Ничего странного… Самая подходящая одежонка. Тут все так одеваются. Так отправляли письма?

Рыба, что таяла во рту, требовала хотя бы вежливости по отношению к человеку, который дал ему ее.

— Я — нет.

— А монах? Может быть, встретили кого дорогой, кто письма от него мог в Гэйль передать?

— Монах?…

Шумон покопался в памяти, вспоминая пройденный путь. Нет, монах все время оставался на глазах.

— Нет и он тоже… Да и как? Птиц-то у нас не было… А встречать многих повстречали. Банду Хамады, например, встретили, Брат Така одного Божьего помощника встретил, и одного Дьяволова пособника… Не-е-е-ет. Скучно не было.

Эвин довольно улыбнулся, утвердившись в своей правоте.

— Так я и знал.

— Что ты знал? — оторвался Шумон от сочащейся жиром рыбы.

Эвин задумался, не рассказать ли бывшему Императорскому библиотекарю о том, как и почему сюда попал, но решил промолчать.

— Не скажу. Это секрет Императора.

— Какие еще секреты? Все секреты там, — он махнул рукой в сторону Города. — Ты туда ходил?

Эвин посмотрел на Шумоновы сапоги, заляпанные тиной и грязью.

— Похоже, что и ты туда добрался. Посмотрел на них?

— Посмотрел, — кивнул Шумон.

— Ну и кто они, по-твоему?

Эвин для себя уже знал ответ на вопрос и теперь ждал ответа от человека, чей ум признавал сам Император. Шумон посмотрел на него так, словно другого ответа и быть не могло.

— Люди, конечно.

— Люди?

— Наверняка не демоны… Хлеба нет больше?

Эвин покачал головой.

— Я тоже так думаю… Только вот неизвестно, что лучше. Может то, что они люди, оно и страшнее. Люди с тобой такое сделают, до чего и демоны не додумаются.

— Второй монах, прямо… — пробормотал Шумон. Он взял в руки солому и начал оттирать руки.

— Почему второй? — спросил Эвин.

Солома сыпалась меж пальцев. Шумон подхватил еще пригоршню… Под мягким светло-коричневым ворохом высушенной травы пальцы наткнулись на мягкую шкуру. Он поднял ее, встряхнул.

— Да был тут один до тебя хороший человек. Те же мысли его мучили. «Кругом враги… Жди удара в спину… Каждый сам за себя…»

В голосе Шумона нашлось столько пренебрежения слабоумием неведомого монаха, что Эвин не решился открыто возразить.

— Может быть, он не так уж и не прав?

Шумон пожал плечами. Шкура оказалась большой, покрытой со всех сторон шерстью. Видно кто-то из лучников тайком убил зверя и припрятал шкуру подальше от чужих глаз, чтоб хорошенько выделать ее в городе, после возвращения. Шумон улыбнулся. Это был настоящий подарок Судьбы.

— Ты-то сам, что о них думаешь? — повторил вопрос Эвин. — Что Императору от них ждать?

Опустил шкуру на доски, уселся.

— Спроси чего-нибудь полегче… Для меня другое важно — раз это люди, то, значит, с ними можно договориться.

Эвин погладил рукой рукав своей странной одежды. То, о чем он подумал, не отразилось на его лице.

— Иногда договориться можно только с позиции силы…

Шумон не стал возражать.

— Что ж. Это тоже договор. Мы забыли, что в мире может быть кто-то сильнее нас…

— А они сильнее? — спокойно спросил Эвин.

— Вот это и нужно понять… В чем наверняка уверен — они больше знают, раз могут делать то, что не можем мы. И они не отсюда…

— Ну, это-то понятно…

— Понятно? И что дальше делать с твоим «понятно»?

Эвин молчал, думая, как ему следует поступить.

— А дальше надо будет возвращаться в Эмиргергер.

Шумон никак не ждал такого ответа. Он удивился и даже не пытался скрыть своего удивления.

— Эмиргергер? Ты все уже знаешь? Все понял? Во всем разобрался?

В голосе его плескалось даже не недоверие, а скорее презрение к человеку, добровольно — из страха или еще чего-нибудь подобного, отказывающегося от самого интересного, что может быть в этом мире — от тайны. Эвин не обиделся и уклончиво ответил:

— Я выяснил то, зачем меня послал сюда мой Император.

— И что же ты ему скажешь? — прищурился Шумон.

— Скажу, что тут обосновались его враги. Что они укрепляются, что их пока немного…

— А сколько их? — спросил Шумон, явно намереваясь подколоть Императорского шпиона.

— Тридцать шесть человек, — тут же серьезно ответил Эвин, хотя не мог не почувствовать подначки. — Половина женщин. Так что воинов тут не много. Пока, во всяком случае.

— Этого немного хватило, чтоб построить Стену… — напомнил Шумон.

— Не только Стену, — поправил его Эвин, уже как знаток предмета. — Они строят свое поселение с помощью колдовства или чего-то очень похожего на него. Они могут летать… Если не поспешить, то их злоба и зависть…

Шумон не сдержал усмешки и даже рассмеялся над словами Императорского шпиона.

— Люди, познавшие Божественную тайну полета и сумевшие построить такую Стену, умны. А значит, не могут не быть благородными… Да и нет там никакого колдовства.

— А если ты ошибаешься? — спокойно спросил Эвин. — Несколько дней назад я видел двоих из этой компании…

Шумон отложил шкуру и уставился на Эвина.

— Видел, видел, — подтвердил он. — Они расхаживают по окрестностям и уже есть предатели из благородного дворянства, которые снюхались с ними, в желании обрести права им неположенные. Мало того я даже знаю, откуда они пришли…

Шумон наклонился к нему, стараясь не упустить ни одного слова.

— Откуда?

Эвин уже набрал в грудь воздух, чтобы ответить, но сдержался.

— Не спрашивай. Это — секрет Императора.

Шумон разочарованно поморщился и Эвин Лоэр поспешил добавить:

— Они такое сотворили с замком Керрольд и Остой, что…

— Да я о другом. Откуда знаешь? Кто сказал?

На Эвина обрушился большой соблазн рассказать о Всезнающем, которого библиотекарь знал лично, но он сдержался.

— Сами и сказали… Оказался я свидетелем одного разговора…

Он тяжело вздохнул, слова сами просились на язык, но… Нельзя! Нельзя!! Нельзя!!!

— Завтра мы будем говорить с Мовсием. Я расскажу о том, что видел сам, а ты— о том, что видел вместе с монахом. Если он захочет, то посвятит тебя в свои тайны, а я сейчас не могу. Не мой секрет…

— Нет у меня другие планы, — покачал головой Шумон. — Завтра я буду в их Городе.

Эвин поморщился. Библиотекарь не понимал, что говорил и, главное, кому.

— Труп твой будет в городе. Тебя поймают и, возможно, убьют.

Шумон ухмыльнулся. Эвин замешкался, подыскивая какой-нибудь аргумент поубедительнее.

— А может быть, и съедят… Откуда нам знать их обычаи?

— Меня приведут туда с почетом и радостью… — весело возразил ему экс-библиотекарь.

— Почему? Неужели ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?

— Да. Потому что я знаю, что нужно делать…

Он встряхнул шкуру, и длинные черные волосы заргра разлетелись в стороны.

— Наряжусь завтра в нее и позволю себя поймать. У них там есть зверинец, я видел…

— Это глупо, — с отвращением произнес Эвин. Уж кто-кто, а он-то отлично представлял, что такое военная хитрость…

— Почему? — спокойно поинтересовался Шумон. — Что же ты тут глупого разглядел?

— Кого ты собираешься обмануть? Даже ребенок отличит живого зверя от чучела.

— Ребенок? Возможно… Но они — нет, — убежденно сказал Шумон. — Откуда этим знать, как выглядит живой заргр, если они его никогда не видели?

Эвин только рукой махнул.

— Слышал я, что ты одержимый… И точно ведь.

— Мне нужно знать, — мягко возразил Шумон товарищу. — Тебе тоже. Ты отчитываешься перед Императором, а я перед самим собой, и если Император может тебя простить, если ты не узнаешь того, что ему нужно, то мне себя прощать некому. Я должен знать — повторил он.

— Я расскажу тебе все, что увидел… Ты столько не увидишь, даже если каждый из них откусит от тебя по куску…

Шумон только рукой махнул.

— Да что ты мог там видеть? Чтобы что-то увидеть, нужно быть внутри, вместе с ними…

— Я видел все. Все, что меня интересовало.

— Из-за дерева? Одним глазом?

Шумон не успел пренебрежительно махнуть рукой, как Эвин сказал:

— Смотри… На меня смотри… Обоими глазами смотри.

Эвин Лоэр расчетливо медленно коснулся пальцем пряжки, и на глазах Шумона произошло настоящее чудо. Тот… растворился в воздухе.

Шумон отшатнулся.

Нет, мир не изменился. Он видел проем люка, солому, на которой только что сидел Эвин Лоэр. Но его самого уже не оказалось рядом с ним. Его голос из темноты прозвучал чуть насмешливо.

— Не пугайся… Это их одежда. Когда мне подвернулась возможность, я украл ее. Я знаю, что ты меня не видишь. Это — одежда невидимка. Сегодня я ходил в ней по их городу и смотрел на наших врагов. Шумон не успел решиться и протянуть руку, чтобы ощутить, что пустота не так пуста, как кажется, но также неожиданно, как и исчез, Эвин появился там же где и сидел.

— Они действительно сильны. И, боюсь, могут стать еще сильнее, если к ним придут их сородичи. Императора следует предупредить немедленно.

Шумон помимо воли протянул руку, чтобы дотронуться до волшебной одежды.

— Завтра мы вместе летим в Эмиргергер, к Императору, — повторил Эвин.

Шумон отдернул руку от него, словно очнулся.

— Что? Нет!

— Почему?

— Я еще ничего не узнал.

— Я же сказал, что расскажу…

— Ты расскажешь не о том, что видел, а о том, как ты понял увиденное. То, что видел ты, я должен увидеть своими глазами. И понять.

Он помолчал, словно искал выход из положения.

— Я не прошу у тебя твой волшебный костюм…

На всякий случай он сделал после этих слов маленькую паузу, считая, что Эвину ее хватит, чтобы оборвать его и предложить бывшему Императорскому библиотекарю свою помощь, но тот не воспользовался этим, и Шумон продолжил:

— Я знаю, что он нужен тебе самому, поэтому у меня нет иного выхода. Мое любопытство для меня страшнее, чем Императорский гнев для тебя.

Эвин не стал с ним спорить. Спор — дело слабых и неуверенных в себе.

— Ладно. Сейчас — спать, а завтра утром договорим. У тебя есть ночь, чтобы переменить решение.

Утро не принесло никаких изменений. Бывший Императорский библиотекарь по глупости своей рвался не к Императору, чтобы предупредить того о свалившемся на Империю несчастье, а на поиски неприятностей, в Город. Что следует делать в этом случае Эвин знал точно.

«Не тяжел, а костист» — подумал Эвин оглядывая собирающегося в дорогу безбожника. Волочь его он на себе не собирался, по крайней мере, сразу, и решил устроить дело так, чтоб большую часть дороги тот прошел на своих ногах.

— Ну, что, господин экс-библиотекарь, решился?

— Нет.

Обрывая возражение Эвина Лоэра, он выставил вперед ладонь.

— И не уговаривай!

Эвин пожал плечами, едва заметно усмехнулся.

— Хорошо. Не буду…

— А ты?

— А я — назад, за Стену. Должен же кто-то и об Империи подумать.

Шумон услышал явный укор.

— И я думаю о ней…

— О себе ты думаешь, — отмахнулся от него Эвин. — Любопытство свое тешишь, вместо того чтобы узнать и донести…

Не продолжая разговора, он спустил вниз лестницу и кивнул.

— Давай…

— А ты? — поинтересовался Шумон.

— Помогу тебе шкуру донести до полдороги и пойду своим путем. Мне дело надо делать, а не любопытство утолять.

За порогом их встретил туман. Белые клубы окутывали казарму со всех сторон. В двадцати шагах от крыльца уже нельзя различить ни кустов, которые вчера окружали казарму ни деревьев, что стояли на несколько шагов дальше. Шумон счастливо улыбнулся. В этом облаке, спустившемся с неба так легко казалось затеряться, спрятаться, скрыться.

— Хорошо! — выдохнул экс-библиотекарь. — Как же кстати!

— Думаешь им этот туман помеха? — ухмыльнулся Эвин, уже знавший, чем все должно кончиться. — Колдунам туман не помеха…

Сперва они шли по тропе, потом она куда-то подевалась, пришлось идти сквозь кусты. В мокрой тишине хрустели ветки, вздыхала облегченно земля, когда они вынимали из нее ноги. Говорить было не о чем — Шумон мысленно уже ходил по Городу и открывал жгучие тайны, а сам Эвин размышлял над тем, что и как скажет Императору он, а что Шумон.

— Не передумал? — спросил Эвин ученую спину.

— Опять ты за свое… — радостно отозвался библиотекарь, предвкушая пиршество своего любопытства. — Надоело…

— Ну это я так… На всякий случай… Вдруг да передумал?