Повесть о граффах

Глава 8 Ключ, которого нет

Вопреки всем переживаниям, Белого аурума в квартире Августа не было. Именно в тот день и в тот самый момент, когда Ирвелин Баулин и Август Ческоль бегали по полупустой квартире номер шесть, желтые плащи привезли настоящий Белый аурум обратно в Мартовский дворец. Стеклянный куб с обновленным замком уже стоял в галерейном зале. В числе лиц, участвующих в транспортировке артефакта, присутствовал и детектив Ид Харш. Этот угрюмый графф стоял посреди галереи, следил за возвращением Белого аурума в куб и по своему обыкновению держал кустистые брови на переносице.

– Детектив?

К нему обратился его младший помощник по имени Чват, щуплый юноша с копной кучерявых волос.

– Слушаю, – отозвался Харш.

– Странное дело, детектив, – начал юноша, переминаясь с ноги на ногу. Его разрывало от любопытства, но будучи человеком застенчивым, для удовлетворения этого любопытства он нуждался в приличной толике смелости. – Я сегодня читал… знакомился с отчетом, детектив.

– Поздравляю тебя с этим, Чват.

– Да… да, благодарю, господин Харш. Так вот, – продолжал он, сильнее смущаясь. – В отчете указано, что Белый аурум был обнаружен в доме номер 15/2 по Робеспьеровской, и что в участок камень доставила группа детектива Парсо.

– В отчете все указано правильно, – не дрогнув ни одной мышцей, сказал Харш.

– Но ведь… как я знаю… как вы сами мне рассказывали, детектив, там была ваша группа, в этом самом доме. Утром того же дня, то есть раньше прибытия группы детектива Парсо. С целью отыскать нужного человека вы заходили к госпоже Мирамис Шаас, у которой впоследствии и был найден Белый аурум.

– Ты поразительно наблюдателен, Чват.

Молодой прислужник покраснел, упустив из внимания жестокую язвительность своего начальника.

– Выходит, Мирамис Шаас ничего не сказала про Белый аурум… вам? Что он… что он был у нее, когда вы приходили к ней.

– Госпожа Шаас мне ничего не сказала, – ответил Ид Харш, после чего едва заметно поморщился, увидев, как Чват достал из своего кармана длинный блокнот со связкой карандашей и начал в него что-то быстро записывать. – И как Мирамис Шаас впоследствии объяснила сей скользкий нюанс детективу Парсо, мне пока не докладывали. По моим подозрениям, которые я склонен считать за истину, госпожа Шаас сказала ей, что к приходу моей группы камень она еще не обнаружила.

Слушая начальника, Чват строчил и строчил, а закончив, ткнул в бумагу точку и обратился в задумчивое молчание. Харш было обрадовался окончанию допроса от своего назойливого помощника, но спустя пару минут Чват оживился вновь:

– А вы, детектив, проводили в том доме на Робеспьеровской обыск, но проводили его у другого граффа, правильно?

– Верно, у другого. У меня был ордер на обыск квартиры госпожи Ирвелин Баулин.

Отдых, о котором посмел мечтать Харш, был отложен. Мало того что в День Ола, в свой заслуженный выходной, ему пришлось работать в две смены, так еще и расследовать дело о похищении Белого аурума поручили именно ему.

– А в чем провинилась Ирвелин Баулин? – спросил Чват.

Ответил Ид Харш с заминкой. Он прикрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул; его младший помощник выжидающе смотрел куда-то сквозь него и крутил в руке карандаш. Так и не раскрыв глаз, монотонным голосом Харш проговорил:

– В День Ола госпожа Ирвелин Баулин была гостем на ковровом приеме здесь, в Мартовском дворце. Гостем со случайным билетом, как выяснилось позже. Однако главной причиной нашего обыска выступил факт, что госпожа Ирвелин Баулин является родной дочерью господина Емельяна Баулин, чьи помыслы тринадцать лет назад привели Граффеорию к первому случаю кражи Белого аурума в истории.

Чват оторопел. Шапка его темных курчавых волос встала дыбом.

– Впервые слышу об этой краже.

Тринадцать лет назад Харшу было примерно столько же лет, сколько сейчас Чвату. Моложавый штурвал только-только заступил на службу и помышлял о головокружительной карьере в сфере обеспечения правопорядка. Это первое громкое дело, с которым столкнулся Харш. Кража сердца королевства, вероломство которой не подлежало сомнению, и поимка с поличным сразу троих виновных – все как в его любимых книгах! Он хорошо помнил бурлящую в участке панику. Как! Сейф Белого аурума, до сих пор неприступный, оказался вскрыт! Он хорошо помнил и суд, и выражение лица Емельяна Баулин на этом суде. Столь спокойного, преисполненного благородством выражения Харш не встречал ни до, ни после этого суда. Способа, которым он смог открыть стеклянный куб, Емельян так и не выдал, и в связи с этим ему предоставили выбор: тотальное сканирование или безотлагательная депортация. Выбор он сделал в пользу последнего.

Столько лет прошло, а мнение Ида осталось прежним. Емельяна Баулин выгнали из королевства вовсе не из-за его преступления. Первопричиной выступил страх граффов перед человеком, способным совершить невозможное.

– И хорошо, что впервые слышишь, – сказал Харш. – Власти Граффеории тогда все силы кинули на то, чтобы ограничить круг лиц, знающих эту историю. К тому же воры даже не успели вынести Белый аурум из дворца. Зря баламутить народ не было причин.

Новость буквально вскружила пытливому Чвату голову. Его любопытство разгорелось с новой силой, словно в почти остывшую печь подкинули дров.

– Получается, дочь того самого вора живет в том же доме, где три недели назад нашли похищенный Белый аурум?

– Да, – подтвердил Харш.

– И та самая дочь общалась с госпожой Мирамис Шаас?

– Да.

Чват задумчиво обратил свой рассеянный взгляд вперед, на столпотворение граффов в экспозиционной части зала.

– Посмею предположить, господин Харш, что именно она, Ирвелин Баулин, украла Белый аурум по наставлению своего отца, а потом спрятала камень у своей подруги.

Соблаговолив повернуться к своему помощнику, сыщик сказал:

– Я думал точно так же, Чват. Но тогда зачем ее подруга сдала похищенный камень полиции?

– Ирвелин Баулин не раскрыла своего замысла Мирамис Шаас, – с готовностью дал ответ юноша. – И та, обнаружив Белый аурум у себя, обратилась к нам.

Харш пренебрежительно вскинул бровями.

– Не самая крепкая теория, но допустим. Видишь вон тот стеклянный куб?

– Вижу, – ответил юноша.

– Знаешь, каким образом можно открыть этот куб?

Щеки Чвата снова покрылись румянцем. Как же стыдно, когда на вопрос начальника приходится отвечать невежеством.

– Не знаю, детектив.

Ид Харш с прищуром оглядел Чвата с ног до головы.

– Сколько ты уже работаешь у меня, Чват?

– Вчера был ровно месяц.

– Хм. – Харш скрестил руки на груди. – Ладно. Тогда запоминай, раз желаешь участвовать в расследовании. Существует только один способ открыть куб и вытащить из него Белый аурум.

Низкорослый графф, стоявший у куба, взмахнул рукой, и стеклянная дверца начала медленно закрываться. Чват, взволновавшись, не мог решить, что ему следовало сейчас делать – наблюдать за граффом у куба или записывать назидания начальника. Тем временем Харш продолжал:

– Способ этот придумали еще во времена Великого Ола. Открыть стеклянный куб можно только с помощью ключа, которого нет.

Чват, сделавший выбор в пользу конспекта, в смущении остановил карандаш.

– Это как, детектив?

Уповая только на силу своего терпения, Харш пояснил:

– Ключ, которым прямо сейчас наш коллега запирает дверцу куба, будет уничтожен в течение часа после процедуры. Это ключ, которого нет.

Позабыв о блокноте и конспекте, Чват уставился на руки низкорослого граффа. В них поблескивал ключ, которым графф защелкивал на кубе железный замок.

– А дубликат? – спросил юноша.

– Дубликата не существует.

– Значит, Белый аурум никак не достать?

– Достать.

Ох, бедный Чват. Было видно, как он мучился, переводя растерянный взгляд от Харша к Белому ауруму.

– Но как же?.. Вы же только что сказали…

– Чват, ты ведь вроде как материализатор? – перебил его Харш. Юноша кивнул и отвел глаза, словно стыдился своей ипостаси куда больше, чем своего невежества. – Тогда это я, штурвал, должен спросить у тебя, материализатора, – каким же образом можно открыть стеклянный куб?

– Если прототипа нет… Нужно воссоздать этот ключ из небытия без прототипа? – догадался Чват.

– Именно! – возликовал Харш, как умел ликовать только он – с выпученными глазами и угрюмым голосом. – Нужно умудриться создать ключ из небытия без прототипа. А ключ от стеклянного куба отчеканен так, что воссоздать его может только материализатор с двадцать пятой степенью ипостаси.

– Но ведь это…

– Невозможно, верно. Однако за последние тринадцать лет граффы смогли открыть стеклянный куб дважды. Значит, существует и иной способ создать ключ, о котором мы не догадываемся.

– А если им все же удалось как-то добыть подлинник ключа…

– Исключено, Чват.

Юноша сделал короткую запись в блокнот.

– Получается, мы ищем материализатора?

– Именно его.

– А Ирвелин Баулин…

– Госпожа Ирвелин Баулин – отражатель. Но этот нюанс не мешает ей иметь сообщника.

– Правильно… кхм… правильно ли я понял вас, детектив: вы склоняетесь к версии, что Ирвелин Баулин и есть наш… наш сентябрьский вор?

Перед внутренним взором Харша вдруг всплыли строки из отчета тринадцатилетней давности: «Ни одному граффу-материализатору на протяжении долгих пяти столетий не удавалось воссоздать ключ, которого нет, и лишь Емельян Баулин, графф, рожденный в семье клекотских рыбаков, смог поставить доселе надежный способ защиты белого камня под сомнение». Вместе с тем он вспомнил нелюдимость его дочери и ее самонадеянный ответ на его главный вопрос: поступок своего отца Ирвелин Баулин не осуждала.

– Да, Чват, именно к этой версии я и склоняюсь, но пока в моей версии мало доказательств, – сказал Харш. – Я обращался к королевскому телепату, госпоже Фанку, которая сканировала гостей в День Ола. Как и все телепаты, она графф не из болтливых, однако я смог добиться от нее кое-какой информации.

– И что же она вам рассказала? – Чват в нетерпении заморгал.

– Ничего она мне не сказала, Чват, ты что, не слышал меня? – сквозь зубы рявкнул Харш, на этот раз не сдержавшись.

– Но вы только что…

– Я сказал, что смог добиться кое-какой информации. В словаре желтого плаща это два разных понятия!

Поблизости стоявшие граффы обернулись на шум. Ид Харш выдохнул и протер лоб платком, который всегда лежал в нагрудном кармане его шинели, и, жестом попросив у коллег прощения, продолжил:

– Услышав имя «Ирвелин Баулин», госпожа Фанку изменилась в лице – чуть побледнела и нахмурилась. Знаешь, что означает нахмуренный телепат?

– Я еще не успел поработать с телепатами…

– Это означает, что телепат узнала имя, и что-то в этом имени ей не понравилось. Записывай, Чват, записывай!

Малодушие Чвата раздражало Харша. И его вездесущий блокнот раздражал. И как капитан Миль мог допустить этого неопытного юнца на должность помощника именитого детектива столицы? В течение всей их беседы Харшу понадобилась вся его звериная воля, чтобы не нагрубить и не отойти от Чвата на другой конец галереи. Увы, служебный долг наполнял его башмаки цементом, не позволяя и шагу ступить от беспрерывной докучливости юнца.

– Ирвелин Баулин есть что скрывать, – выговорил Харш. – И я намерен доказать это и получить у капитана Миля разрешение на ее тотальное сканирование.

Чват кивнул, добавив в этот краткий жест весь спектр своей неуклюжести. Между тем к ним подошел один из старших офицеров и протянул Харшу длинный бланк:

– Процедура окончена, детектив. Прошу вас поставить подпись свидетеля в правом нижнем углу.

У стеклянного куба низкорослый графф-штурвал пожимал руки обступившим его желтым плащам. Среди них Харш заметил и медную стрижку Доди Парсо, и бакенбарды самого капитана.

– Ключ уже унесли на уничтожение? – подписав документ, поинтересовался Харш.

– Да, унесли, – подтвердил старший офицер, взял бланк и удалился к остальным свидетелям.

– Замечательно, – скорее себе, чем кому-либо другому, сказал Харш.

Первое дело было улажено – Белый аурум вновь был под замком. Осталось найти виновника его похищения, и Ид Харш знал, за кем из граффов ему предстоит установить наблюдение.