Глава 6

Очередное утро, очередной урок — хуже, чем все остальные вместе взятые.

«Ненавистная, презренная свинья!»

Если Повелитель воронов пытался запугать её своим злым колдовством, тактика сработала. Её сердце всё ещё грохотало в груди от испуга. Из многих уроков, что он ей давал до сих пор, этот стал вершиной кошмаров. Если он хотел прогнать её, его попытка провалилась. Терзавшее Мартису чувство вины рассеялось как дым. Она поклялась найти доказательства и обличить Шилхару в качестве еретика. А когда священники сложат дрова для его костра, она вызовется зажечь первый факел. Если его решат обезглавить, она предложит заточить топор.

Желчь с непрекращающимся ужасом обжигала горло. Она ввалилась на кухню, споткнувшись о обросшего шерстью пса, который как не кстати разлёгся у двери. Пёс предупреждающе зарычал и огрызнулся. Мартиса едва ли заметила.

«Ублюдок! Высокомерная, безжалостная тля с издевательской улыбкой!»

Крылатый Берсен, она бы всё отдала, чтобы пробудить свой дар и посмотреть, как ему понравится, если на него натравят вопящего кровожадного демона. Такому, естественно, не бывать, но она хотя бы утешилась картинкой в голове.

Гарн вытирал со стола последние остатки завтрака. Увидев её состояние, он замер, перекинул через плечо мокрое полотенце и повёл усадить на скамейку. Мартиса отмахнулась от его помощи. Ей и так хватило, что Шилхара увидел, как она визжит от ужаса, и не хотелось, чтобы ещё Гарн решил, что она хрупка как принцесса. По крайней мере, юбки скрывали дрожащие коленки.

Он кружил над ней, пока она благополучно села, и слабо улыбнулся.

— На сей раз демоница-губительница. Он изгнал её прямо перед тем, как та прыгнула на меня.

Голубые глаза Гарна потемнели от сочувствия. Он погладил её по плечу и ушёл рыться в содержимом одного из шкафов. Вернулся великан уже с маленькой чашкой, наполненной бледно-зелёной жидкостью, и жестом предложил выпить.

Мартиса предусмотрительно принюхалась к таинственной смеси и закашлялась, когда ноздри опалили мощные и знакомые пары огня Пелеты. Напиток гарантировал, что вскроет внутренности пьющего и одурманит его разум ко второй чашке, а поклонники сего пойла с любовью называли огонь вульгарным названием «драконья моча». По мнению Мартисы, такое описание было в самую точку. Она пробовала огонь Пелеты всего раз, и тогда её чуть не вывернуло наизнанку. С тех пор она даже не смотрела в его сторону. Теперь, когда душевное равновесие пошатнулось, она была только рада забыться.

Мартиса вздохнула, закрыла глаза и залпом выпила содержимое. Потрясённое лицо Гарна размылось перед её взором, когда алкоголь, словно раскалённое добела пекло, прожёг ей горло и желудок. Она захрипела и наклонилась вперёд, пока лоб не коснулся коленей. Недавний испуг начисто выбило из памяти. Сейчас Мартиса могла сосредоточиться исключительно на том, как дышать.

Только она подумала, что её кишки сгорят в этом диком пламени, как жар сменился приятным теплом. Её захлестнула сладостная эйфория, а вот пол перед глазами подозрительно накренился. Мартиса медленно выпрямилась и оказалась лицом к лицу с Каелем. Его большая затупленная морда с густыми бровями казалась огромной. Он уставился на неё напряжённым, хищным взглядом, которым ищейки магов смотрят на одарённых. Попав под одурелую власть огня Пелеты, Мартиса забыла об осторожности и нежно дунула в нос собаки. Каель попятился, фыркая и качая головой от недовольства. Мартиса захихикала. Она его прекрасно понимала. От терпких паров огня, будь он в чашке или в дыхании человека, сворачивалось молоко.

Каель заскулил, пятясь ещё сильнее, когда Мартиса протянула к нему руку.

— Ну давай, мой большой мальчик, — пропела она. — Я не причиню тебе вреда.

Она улыбнулась под смех Гарна. Медленно встала и икнула. Комната вращалась по наклонной оси. Мартиса схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Господин отослал меня обратно к тебе, Гарн. Дай мне ножницы и сумку, — невнятно пробормотала она. Слова едва скатывались с опухшего и толстого языка. Огонь разливался по её телу, бурля в крови. Гарн заставил её сесть и принёс кусок хлеба. Мартиса удивлённо моргнула, потому что на мгновение ей показалось, что великан обзавёлся братом-близнецом. Её рука тупо двигалась перед ними, прежде чем Гарн толкнул ей хлеб прямо в ладонь, где он снова стал единым, целым куском. Она ела медленно, всё ещё сытая после завтрака, но пьянее торговца вином в конце рыночного дня.

Дверь из большого зала на кухню открылась, впуская хмурого Шилхару. Он резко остановился, стоило ему понять состояние своей ученицы. Мартиса попыталась встать, но огромная ладонь Гарна удержала её на месте.

Маг заплёл волосы в косу и повязал платок на голове. Он был облачён в рабочую одежду более ветхую, чем всё, что у неё было, а ведь Мартиса рабыня. Она улыбнулась ему в пьяном восхищении, несмотря на более ранние кровожадные мысли. Даже в поношенном, он представлял собой притягательного мужчину, стоя на залитой солнцем кухне Гарна. Слишком аскетично, чтобы быть привлекательным, но что-то в его лице и уверенной манере держать себя поражало в самое сердце, словно он управлял королевством, а не жалким подобием поместья.

Улыбка Мартисы погасла. Он только что натравил демона на неё и стоял, изогнув губы от веселья, в то время как она читала пустые заклинания в тщетных попытках остановить невнятно бормочущую мерзость. О да, она не только зажжёт первый факел, но и прикатит тележку с запасными, чтобы поделиться с зеваками.

Его лицо вытянулось от раздражения.

— Ты что здесь устроила? Работы больше нет? Мы вам тут не рабы, Мартиса, несмотря на щедрый вклад епископа в ваше содержание.

Ах, как же ей хотелось отплатить ему едкой остротой, от которой у него отсохнет язык, и он заткнётся, щедро одарив презрением всех в пределах слышимости, но она была слишком пьяна, чтобы сформулировать хоть какую-то мысль, а уж тем более словесно пикироваться с Шилхарой. На помощь пришёл Гарн, столь взволнованно замахав руками, что Мартиса не успевала за ним уследить.

Глаза Шилхары округлились от немого монолога Гарна.

— Вылакала в один присест? — Гнев смешался с презрением в его голосе. — О чём ты только думала, идиотка? — увещевал он. — В этой чашке хватило бы на целую лошадь.

Он был также резок и со своим слугой:

— А ты чем думал, налив ей столько?

Мартиса пожала плечами. Огонь Пелеты также расплетал лжецам языки.

— Я была слишком напугана, чтобы думать, — пробормотала она. — Гарн просто пытался помочь мне успокоиться.

Вина промелькнула в глазах Шилхары, но так быстро, что Мартисе она показалась галлюцинацией, вызванной действием огня на одурманенные чувства. Он нахмурился на Гарна, который нахмурился в ответ и широко развёл руками.

— Оставь, Гарн, — огрызнулся он. — Я не в настроении.

Мартиса уставилась на двух мужчин в замешательстве. Молчаливый разговор между ними был пропитан напряжённостью. Она дивилась уверенной, почти бранящей манере поведения слуги и терпению её переменчивого господина к такому обращению с ним. За подобную дерзость Камбрия оголил и высек бы её во дворе.

Шилхара удалился тем же путём, что и пришёл, на ходу бросая приказы через плечо:

— Заставь её доесть хлеб. Это убережёт её от рвоты. Я сейчас вернусь. — Он задержался и посмотрел на неё с отвращением. — От тебя больше неприятностей, чем ты того стоишь.

Подобное заявление он подчеркнул столь сильным хлопком двери, что в раковине Гарна громыхнули тарелки и чашки.

Сосредоточив все силы на том, чтобы не расстаться с содержимым желудка, Мартиса тихонько жевала хлеб на скамейке. Высокая фигура Гарна плыла перед глазами, пока он занимался своими делами. До сих пор как шпионка она терпела неудачу за неудачей. Её попытка обжиться в доме Шилхары как можно незаметнее обернулась катастрофой. Прошло чуть более двух недель, а она всего лишь помогала Гарну по хозяйству и подвергалась ежедневным пыткам Шилхары. Она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы раскрыть компрометирующие сведения о маге. Ворон-посланец Камбрии будет изнывать на деревьях, ожидая её сигнала, пока у него не побелеют перья.

Мартиса откусила ещё кусочек хлеба и побледнела, почувствовав, как внутри у неё всё сжимается. Камбрия может пребывать в ярости, но это не его пугали демонами, поджигали огнём или подбрасывали к крыше поместья без малейших шансов на спасение, кроме сомнительного милосердия колдуна.

Дверь, ведущая в большой зал, снова раскрылась. Вернулся Шилхара.

Он сунул ей под нос кубок.

— Пей, — приказал он.

Серебряная чаша с искусно выгравированными узорами курманов холодила ладонь. Мартиса поднесла кубок ко рту и заколебалась. Поверх края чаши она встретила взгляд Шилхары, гадая, действительно ли он сейчас протянул ей укрепляющее средство. Его чёрные глаза светились раздражением и даже угрозой.

«Злобный негодяй!»

Мартиса почти сожалела о том, что всё больше узнавала о его нраве. После пыток в главном зале она поняла, что он не станет её травить. Иначе ему не с чего будет смеяться. Она прищурилась, не сводя с него глаз, — опьяняющее действие огня придало храбрости, — и осушила содержимое кубка.

Холод в горле и горечь на языке, лекарство погасило раскалённые угли в желудке и даже сумело одним глотком подавить тошноту и очистить разум. Мартиса уставилась на чашу, а затем на Шилхару, поражённая тем, как быстро подействовало на неё зелье.

— Что в нём было?

Его взгляд насмехался над ней.

— Всевозможное зло, ученица. Ты действительно хочешь это знать?

— Нет.

Он выхватил у неё чашу.

— Ты достаточно оправилась, чтобы работать. — Он обратился к Гарну: — Когда она закончит с делами, приведи её в рощу.

Шилхара покинул их, не оглянувшись.

Двор выглядел не лучше, чем остальная часть поместья. Окружавшая его стена обвалилась в одном углу; другие части были отремонтированы смесью битого кирпича и кусков дерева. Как и весь регион, Нейт страдал от летней засухи, и голые участки земли, когда-то взбитые копытами скота в жидкое месиво, теперь расползлись по двору потрескавшимися, рябыми узорами высохшей грязи. На ветру стучала бельевая верёвка, частично скрывая от взора огромную тягловую лошадь, которая кормилась сеном со стоящего рядом стога, и чёрную козу, с энтузиазмом жевавшую край сохнущей рубашки. Свиноматка и три её поросёнка, изгнанные из своего хлева ещё более грязным Каелем, разлеглись по периметру двора под кудахтанье свиты кур.

Несмотря на полуразвалившийся вид, Мартиса улыбнулась. Как и в случае с Гарном, это было что-то нормальное в столь странном, забытом месте.

Остаток утра она выполняла поручения. Подоила козу, покормила кур и собрала яйца, принесла вёдра с водой из колодца для стирки и помогла Гарну развесить чистое бельё на верёвке. Только когда великан сделал знак остановиться и показал, что она должна следовать за ним в рощу, она вспомнила о своей миссии, и у неё пересохло во рту.

Они вернулись в дом и прошли по лабиринту тёмных коридоров, пока не достигли дальней части особняка и резной двери, состарившейся до чёрного налёта. Мартиса прищурилась от яркого солнечного света, когда Гарн открыл дверь и мягко вытолкнул её наружу. С этой выгодной позиции она могла обернуться и разглядеть задний фасад особняка. Окна выходили на юг, и она нашла свою комнату в дальнем конце здания. В покоях под ней оставалось открытым только одно окно. Занавески, флаги из выцветшей лазури и ржавчины, развевались на ветру, хлопая, точно юбки курманских танцовщиц.

Она снова повернулась к роще. Апельсиновые деревья покрывали поле аккуратным узором, их ветви гнулись от спелых фруктов. Тёмно-зелёные листья скрывали птиц, гнездящихся в ветвях, и лишь случайные отблески солнца падали на чёрные клювы. Где-то в этом шелесте крыльев ждал от неё знака ворон Камбрии.

Она впервые вошла в рощу. До сих пор её вылазки ограничивались внутренними помещениями и двором. Она лицезрела рощу из окна каждое утро и вечер, любуясь стройными рядами деревьев и вдыхая аромат апельсинов, витающий в благоухающем воздухе.

Гарн повёл её в рощу, уверенно шагая по лабиринту плодового сада. Мартиса старалась не отставать. Каждая тенистая тропинка ничем не отличалась от другой. Даже поместье больше не служило ориентиром.

Они завернули за угол и остановились перед ящиками с апельсинами и высокой лестницей, прислонённой к податливым ветвям. Верхушка лестницы исчезала в листве, но Мартиса заметила пару сапог, балансирующих на одной из перекладин. Гарн тихо свистнул, сапоги зашевелились. С лестницы спустился Шилхара и посмотрел на них. Мартиса судорожно сглотнула, мысленно упрекая себя за подобную реакцию на его появление.

От работы в утреннюю жару он был весь покрыт бисеринками пота, и смуглая кожа блестела на солнце.

Рубашка прилипла к спине и груди, давая ясно различить поджарые, жилистые мышцы и плечи, играющие силой, рождённой тяжёлым трудом. Розовый румянец украсил выступающие скулы, капелька пота скатилась по шее, скользнув по белому шраму, прежде чем исчезнуть под открытым вырезом.

Он провёл рукавом по лбу и поправил мешок на плече, наполовину наполненный апельсинами. Лестница скрипнула под его весом, когда он спустился на последнюю ступеньку. Мартиса потупила взгляд, надеясь, что на её лице не отразилось восхищение.

«Что со мной, раз я желаю мужчину, который чуть не убил меня всего несколько часов назад?»

— Она тебе помогла или только мешала?

Мартиса вскинула голову.

«Мешала?»

Ногти впились в ладони. Её много в чём можно справедливо упрекнуть: невзрачности, застенчивости, иногда — трусости, но никогда в лени или некомпетентности. Она сжала руки в кулаки, сдержавшись, чтобы не наброситься на него. Она рабыня с похищенной душой, овладевшая искусством покорности в раннем возрасте, но что-то в Повелителе воронов заставляло её забыть о годах дрессуры и низком положении в обществе. Он был не более высокомерным или властным, чем любой другой землевладелец, но каждое его слово пробуждало в ней гнев.

Гарн взмахнул руками, лысая голова закивала в такт энергичным жестам. Мартиса почувствовала себя оправданной. По крайней мере, хоть кто-то остался доволен её работой.

Маг хмыкнул и пошёл рыться в пустом ящике. Принял ли он молчаливую оценку Гарном или нет, комплимента не последовало.

Когда он вернулся, она напряглась.

— Высоты не боишься?

— Нет, — тихо ответила она, стараясь придать своему лицу безмятежное выражение. — Абсолютно.

— Хорошо. Поможешь мне в роще, пока Гарн готовит обед. Надень сумку. — Он подождал, пока она поправит лямку на плече. — Если я правильно помню, епископ выращивает оливки.

«Когда это Шилхаре доводилось бывать у Камбрии в Ашере?»

Она никогда не видела его там, а ведь служила поместью и его хозяину с семи лет. Но он прав. Оливковые рощи Ашера во много раз больше маленького сада Шилхары.

— Он по-прежнему гонит послушников Конклава на жатву, чтобы не оплачивать их труд? — Его губы изогнулись в лёгкой усмешке, которая сменилась неохотной улыбкой. — Он скряга, но хитёр. Если я буду использовать ту же технику, Гарн сможет кормить меня виноградом весь день.

Мартиса сильнее сжала зубы, на этот раз чтобы подавить смех. В чём бы ни заключались его проступки, Повелитель воронов был прекрасно осведомлён о скупости верховного епископа. Каждый сезон сбора урожая Камбрия приводил послушников в свои рощи. Он пользовался предлогом, что они могут практиковаться в заклинаниях движения, чтобы стряхнуть с деревьев плоды и собрать их в расстеленную для этих целей ткань.

— Этот обычай сохранился.

Шилхара фыркнул.

— Я так и думал. — Его лицо потемнело. — Мне не нравится эта практика. У магии своё место в мире, но это не средство к беззаботной жизни. И признаёт это Камбрия или нет, но заклинания повреждают деревья. Здесь я этого не потерплю. Мы собираем урожай тяжёлым способом — как это делают неодарённые — с лестницами, сумками и больными спинами. — Он окинул её взглядом. — Ты хило выглядишь, ученица. Сомневаюсь, что от тебя будет толк.

Она напряглась, возмущённая его предположением.

— Я сильнее, чем кажусь, господин, и прекрасно выполняю распоряжения.

Он не выглядел убеждённым.

— Посмотрим. — Он хлопнул Гарна по плечу и пошёл за другой лестницей, лежащей на земле рядом с ящиками. — Я беру её, Гарн. Дай знать, когда обед будет готов.

Гарн похлопал Мартису по руке и зашагал к дому. Она застыла под грозным взглядом Шилхары.

— Ты завоевала доверие моего слуги. Не злоупотребляй им.

Страх холодом пробежало по её венам. Предупреждение было едва ли завуалированной угрозой, зловещим обещанием смертельного возмездия, если она воспользуется Гарном. Испытывал ли Шилхара какую-либо привязанность к своему слуге или требовал его верности любой ценой, Мартиса понимала, что её общение с Гарном играло ключевую роль для выживания в Нейте.

— Я не злодейка. Гарн мне тоже нравится.

Его холодный взгляд не потеплел.

— Не забывай об этом и о чувстве самосохранения, которое может в тебе и теплится.

Она сглотнула и поспешила за ним, когда он взял вторую лестницу и понёс её к дереву дальше по ряду. Он прислонил лестницу к поникшим ветвям, и стая ворон взлетела в небо, злобно каркая от того, что их выгнали из затенённого убежища.

— В сумке найдёшь пару перчаток. — Он поднял руки, показывая потёртые перчатки с редеющими заплатками и пятнами на ладонях. — Апельсиновые деревья увиты шипами длиной с твои пальцы, и они ужасно острые.

Она полезла в сумку и нашла такую же поношенную пару. Они оказались слишком велики, но не настолько, чтобы не дать двигаться пальцам. Шилхара подошёл и встал перед ней, и Мартиса почти забыла, как дышать. Находясь так близко от него, она испытывала множество ощущений: запах цитрусовых и цветов апельсина, смешанный с мускусным жаром пота, спокойный ритм его дыхания, когда он помог поправить перчатки, и, прежде всего, покалывающий поток его дара, льющийся из него, как вода из быстротечного ручья.

Шилхара затянул кожаные ремешки, удерживающие перчатки на запястьях. Его движения замедлились, когда Мартиса провела кончиком языка по пересохшим губам. Она покраснела от его прикованного взгляда, который стал расчётливым.

— Я заставляю тебя нервничать. — Хриплый голос был тихим, почти ласковым.

У неё не было причин лгать, кроме гордости, а это плохая причина.

— Да, господин. — Она опустила глаза и увидела его шрам. — Говорят, вы опасный и могущественный маг.

Над её головой раздался тихий взрыв смеха.

— А ещё говорят, что я воскрешаю мёртвых, разговариваю с духами и ем младенцев на завтрак.

Он приподнял её подбородок кончиком пальца, чтобы она взглянула ему в глаза. Он был так близко, что она различила тонкие морщинки, расходящиеся веером от его чёрных глаз и впадин под щеками. Его чувственные губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Во что ты веришь?

— Я верю в то, что обо всём нужно узнавать самой, а не полагаться на слухи.

Проблеск одобрения промелькнул в его глазах, прежде чем он опустил руку и отошёл от неё. Мартиса вздохнула с облегчением. Повелитель воронов ошеломлял, пугал, раздражал и очаровывал. Стоя так близко к нему, когда её чувства переполнялись силой его дара и самой его мужественностью, было трудно думать.

Она напряглась от его прикосновения к локтю, а затем последовала за ним к лестнице и выбранному для неё дереву. Вспыхнувшая искра тепла угасла. Голос у него стал бесстрастным, поучительным — как у учителя, преподающего урок ученику.

Шилхара взял один из апельсинов, свисавших гроздьями с низкой ветки, и полез во внешний карман сумки. Он вытащил пару маленьких ножниц.

— Аккуратно обрежь плод. Если предпочитаешь срывать руками вместо ножниц, обхватывай вот так. — Он продемонстрировал как нужно, осторожно скручивая и снимая апельсин с ветки, оставляя кусочек стебля и завязь. — Тебе всё равно придётся срезать стебли ножницами, иначе они проткнут оставшиеся плоды и испортят их. — Он отрезал ножницами оставшийся стебель. — Теперь ты.

Апельсины были холодными на ощупь, и она сделала, как было велено, скручивая и снимая один апельсин осторожным рывком.

Шилхара протянул ей ножницы.

— Используй эти. У меня есть лишняя пара.

Когда к его удовлетворению она продемонстрировала своё умение, он перешёл к следующему уроку, подняв её сумку, чтобы Мартиса смогла увидеть завязки внизу.

— Когда сумка станет слишком тяжёлой, потяни за шнурок. Дно откроется, и фрукты выкатятся на землю. Я бы предпочёл, чтобы ты отнесла их к ящикам, а не бросала, но ты потратишь слишком много времени, расхаживая по рядам, поэтому просто спустись и собери их в кучу у дерева. — Его глаза сузились. — Не открывай сумку, когда будешь стоят высоко на лестнице. Ты повредишь плоды, если позволишь им упасть с такой высотой.

— Где мне лучше всего начать?

И снова на его губах заиграла насмешливая улыбка.

— Так близко к вершине, как сможешь дотянуться. Ты точно не боишься высоты?

Он снова подначивал. Его утренние уроки добавили ей седых волос, но даже если он и внушил ей внезапный страх высоты, Мартиса не доставит ему удовольствия его продемонстрировать. В некоторых моментах ей приказывала гордость, рабыня она или нет.

Она сжала ножницы напряжёнными пальцами.

— Совершенно уверена.

— Хорошо. Тогда нет причин откладывать. Поднимайся по лестнице, если сможешь залезть в этих юбках.

Она молча протянула ему ножницы и бросила апельсин в сумку. Через несколько мгновений её юбки обернулись вокруг ног, точно импровизированные бриджи, концы были надёжно заправлены в платье.

На этот раз его улыбка была неподдельной.

— Обожаю практичных женщин. — Он вернул ей ножницы и ушёл. — Помни мои инструкции, — бросил он через плечо. — Скрути и осторожно потяни; срежь стебли; не урони плод.

«Иначе что?», — испытала она искушение спросить в редкий момент неповиновения.

Шилхара продолжил идти.

— Или я добавлю специальный поворот к завтрашнему уроку заклинаний, ученица.

Выпавшие из рук ножницы чуть не пригвоздили её ногу к земле.

Загрузка...