Поведай нам, тьма

Глава 5

— Секундочку. Я принесу тебе что-нибудь набросить после душа. — Пройдя по коридору, Корин исчезла в спальне, а когда вышла, на ее согнутой руке висел старый клетчатый купальный халат Джейка.

— Ты хранишь его одежду? — удивился Чед.

— Совсем немного. Вот это, — сказала она, передавая халат, — несколько рубашек и то, что можно носить по дому.

— Наверное, его рубашки на тебе просто огромны. Улыбнувшись, Кори кивнула головой.

— Огромные, свободные и удобные. Вот почему я храню их, а не… ну, ты понимаешь, потому, что не смогла расстаться с ними. От ненужных вещей я давно избавилась. У меня нет ни брюк, ни нижнего белья, ни всего прочего, что ты мог бы надеть. Если хочешь, могу бросить твою одежду в стиральную машину, пока ты будешь принимать душ…

— Ничего, не беспокойся. Уже недолго до утра. Видимо, мне вначале стоило бы все обмыть из шланга.

Кори вновь улыбнулась.

— Неужто такая грязная? — Открыв бельевой шкаф, она достала аккуратно сложенное синее полотенце и мочалку из махровой ткани, отнесла их в ванную комнату и положила на полочку рядом с раковиной. — Что-нибудь еще?

— Этого вполне достаточно. Спасибо.

— Тогда увидимся позднее. — Выйдя в коридор, Кори притворила за собой дверь.

Накидывая халат на дверную ручку, Чед подумал о том, не защелкнуть ли ему дверь.

«Опасаешься, что вломится?

Такого никогда не было раньше, значит, и сегодня не произойдет…»

Дверь все же запер. Лучше исключить возможность, чем терзаться уже ставшими навязчивыми страхами.

Опустив сиденье унитаза, Чед сел, снял стоптанные пыльные ботинки и тяжело вздохнул. Какое это наслаждение — разуваться. Ботинки казались ему какими-то колодками, в которых ноги сводило судорогами и где они задыхались. Только теперь ноги могли дышать. Затем он стянул влажные грязные носки и засунул их в ботинки. От влаги даже сморщились ступни.

Поднявшись, Чед снял с себя остальную одежду, свалил ее в кучу в дальнем углу и, отходя назад, увидел свое отражение в огромном зеркале.

Кори назвала его «Дикарем с Борнео».

Не так уж далеко от истины.

Почти три месяца в горах, а не стригся и не брился еще дольше. Густые спутанные волосы закрывали почти все лицо.

Когда Чед почесал бороду, из нее вывалилась сухая сосновая иголка.

Затем он шагнул в ванну, задернул занавеску и включил душ. Вода, полившаяся из распылителя, была холодной, но он давно привык и к более холодной. От этой не выступила гусиная кожа и хозяйство внизу не сморщилось. В ней не плавали кусочки льда. Но, надо полагать, придется теперь привыкать к такой.

В старые добрые времена в этой же самой ванной комнате он часто стоял под таким горячим душем, что, когда выходил, все зеркала покрывались толстым слоем осевшего на них пара.

Теперь ему казалось, что то был совсем другой человек.

Смущенный и закомплексованный ребенок, застенчивый толстяк, бредивший Корин.

Чед выдавил на ладонь лужицу густой тягучей жидкости и понюхал. Шампунь Корин. Тот же хорошо знакомый аромат. И он представил ее сидящей в этой ванне и намыливающей голову, но тут же прогнал образ из головы.

«Ну вот, — подумал он, — не так уж сильно я изменился».

Но на этот раз все будет по-другому.

Чед надел халат Джейка и завязал пояс узлом. Ткань прилипла к пояснице, где полотенце оставило несколько капель воды, подвернутые рукава не доходили даже до локтей.

Это потому, что его носит Корин.

Не буду больше думать об этом.

Наклонившись, он нашел в переднем кармане джинсов расческу и, подойдя к зеркалу, с большим трудом привел в порядок волосы и бороду. Затем, собрав одежду и сунув ее под мышку, поднял ботинки и, пронеся все это через дом, отодвинул стеклянную дверь, вынес наружу и оставил на внутреннем дворике рядом с рюкзаком.

Ночь была теплой. Легкий ветерок играл полами халата, прижимая их к ногам. Повернувшись, Чед увидел свет кухонного окна и почувствовал, как неприятно шевельнулось что-то внутри.

Корин, вероятно, сидит за столиком и ждет меня.

Может быть, не стоило возвращаться?

Несколько запоздалая мысль.

Там, в горах, принимая это решение, он был уверен, что созрел. Возмужал духовно и физически. От застенчивого толстяка, считавшего себя неудачником, не осталось и следа, и теперь он мог предстать перед Корин совершенно новым человеком.

Новый человек, как же! Меня даже не узнали. Более того, Корин еще и испугалась.

Но страх как рукой сняло, едва она поняла, кто я. И, похоже, ужасно обрадовалась.

Правда, нервничает.

Да мы оба нервничаем. Это вполне естественно.

— Прислушиваешься к зову природы?

Сердце глухо забилось. Чед повернулся к стоявшей в дверях Корин. Босая, в красной шерстяной ночной рубашке, доходившей почти до колен, что, впрочем, не помешало ему увидеть сквозь ткань ее бедра — свет шел у нее из-за спины…

Ни к чему мне это.

Почему она не осталась в той одежде, в которой была до этого? Потому что я тоже в одном халате.

Верно, подумала, что если переоденется для сна, то и я не буду чувствовать себя так неуютно.

— Если хочешь, можно попить кофе и здесь.

— На кухне будет в самый раз.

Чед шагнул в ее сторону и, когда она повернулась к нему боком, заметил под ночной рубашкой бюстгальтер.

Слава Богу.

А по пути на кухню мельком разглядел проступавший чуть повыше ягодиц поясок. Значит, и в трусиках.

Чувство напряженности несколько ослабло.

Он сел за столик. Корин принесла кофейник и, наполняя его чашку, сказала:

— Пришлось сварить еще. — Рука ее дрожала. Налив и себе, она отнесла кофейник на прежнее место, села напротив Чеда и, отпив глоток, спросила: — Ну, как тебе здесь? Что ты чувствуешь после возвращения?

— Чуточку непривычно. А как ты все это время, нормально?

Кори пристально посмотрела ему в глаза, и уголок рта ее слегка приподнялся.

— Было одиноко.

— Я думал, ты вышла замуж, у тебя дети.

— Почему ты ушел вот так, Чед?

Так вдруг. Словно удар кулаком. А ведь знал, что спросит. Но оказался не готов, несмотря на то, что так часто повторял в уме всевозможные ответы.

— Мне пришлось.

— Так ты написал в своей записке. Это не объяснение. Я что-то не так сделала?

— Нет, ты ни в чем не виновата.

— Ты уверен? Я знаю, я… напилась в ночь накануне твоего ухода. Но, мне казалось, мы развлекались, и было весело. Мы ведь не поссорились, нет? Бог свидетель, я много раз старалась припомнить все, что случилось той ночью. Кое-что я представляю довольно смутно, но… не сказала ли я чего-нибудь обидного?

Чед в растерянности смотрел на нее.

— Нет! Конечно же, нет!

— Тогда почему?

— Я влюбился в тебя.

Устремленный на него взгляд на какой-то миг застыл, затем медленно опустился на чашку.

— Извини, — прошептал Чед.

Не поднимая глаз, Кори тихо произнесла:

— Извинения здесь не очень-то уместны.

— Ты была женой моего брата.

— Его вдовой.

— Да. Когда я ушел. Но я полюбил тебя еще задолго до этого. Почти с того момента, когда впервые увидел тебя. И мне становилось все хуже и хуже, пока я не стал терять ясность мысли.

— О Боже! — Кори подняла на него глаза. — Я даже не догадывалась.

— И не должна была. Да и ноги бы моей здесь никогда не было, если бы кто-нибудь из вас двоих догадался. И уж, конечно, вы не разрешили бы мне жить с вами после смерти мамы.

— Да, определенные сложности возникли бы.

— И чего бы я добился, если бы открылся тебе? Мне не нужна была твоя жалость, а это самое большее, на что я мог надеяться. Так что лучше было держать все это в себе.

Нахмурившись, Кори закачала головой. Вид у нее был смущенный и обеспокоенный.

— Ты был в меня влюблен? Но ни словом ни действием определенно не давал мне никогда повода заподозрить это… Теперь, когда я вспоминаю, сколько раз мы оставались наедине, только ты и я, и ты никогда… Боже мой, да ведь ты сам уговорил меня не бросать Джейка!

— Мне хотелось проломить ему башку. Просто сердце рвалось на части, когда я видел, какую адскую жизнь он тебе устроил. — Воспоминания тугим обручем стиснули горло Чеда. — Я возненавидел его тогда за то, что он делал. У него была ты. Ты! Как ему вообще в голову могло прийти путаться с другими женщинами? Как он мог так относиться к тебе?

Рука Кори протянулась над столом и нежно легла на его руку. Черты ее лица расплылись, и он понял, что смотрит на нее сквозь слезы.

— Вот черт! — буркнул Чед и отвернулся, чтобы вытереть слезы другой рукой.

— Все хорошо.

Шмыгнув носом, Чед вымученно улыбнулся.

— Может, прекратим этот разговор, пока я не наделал еще больших глупостей?

Кори сжала его руку:

— У меня есть лучшее предложение. Бог с ним, с кофе — он все равно уже остыл. Я сейчас принесу бутылочку шотландского виски, и мы пропустим по стаканчику успокоительного на сон грядущий.

— Хорошо.

Кори убрала руку, отодвинула назад стул и встала.

— Давай перейдем в кабинет. Там будет удобнее. Да и закуска там найдется. Ты пока иди, а я сейчас подойду.

Присев на корточки, она что-то доставала из буфета, когда Чед прошел мимо, направляясь в кабинет. Ему было немного не по себе, и в голове — словно клубился туман. А еще было стыдно своих слез. Но признание он все же сделал. Во всяком случае, в основной части. Признался в любви. А это самое главное, и, возможно, то, что ей действительно следовало знать.

Диванные подушки еще валялись на полу, и, когда Корин вошла, он укладывал на место последнюю.

— Глен разобрал диван в поисках денег.

— Ну и как?

— Извлек сотенную купюру.

— Что, серьезно?

— Понятия не имею, как попала она туда, но, благодаря ей, дети уверовали в планшетку, словно в оракула.

— Меня удивляет, как ты вообще разрешила им взять ее в руки.

— Большая ошибка. — Сев на диван и наклонившись над кофейным столиком, она налила виски в два стакана, принесенные из кухни, и подняла один.

Приняв стакан из ее рук, Чед повернулся к ближайшему креслу.

— Садись здесь, я не кусаюсь.

— Ты уверена, что можешь мне доверять?

Когда она зацепила пальцами и потянула вниз его боковой карман, полы халата стали расходиться. Чед прижал рукой халат и опустился на диван. Качнувшись через край, виски плеснулось из стакана на халат и просочилось на бедро.

— Извини. Я не хотела, чтобы ты облился. Принести салфетку?

— Ничего, высохнет.

Она повернулась к нему и, посмотрев прямо в глаза, сделала небольшой глоток и опустила стакан. Кончик языка медленно заскользил по губам.

— Жаль, что я не знала.

— Не знала чего?

— Что значит, чего? Боже правый, Чед!

— Это бы все испортило.

— Вовсе нет. Это бы ничего не испортило. Кроме тебя, у меня никого не было. Даже еще до того, как Джейка убили. Даже когда я еще не знала о других его женщинах. Для него всегда существовала только его работа, работа и больше ничего. Я овдовела задолго до того, как Джейк вошел в тот магазин. Еще в тот день, как он приколол себе на грудь полицейский значок. А потом ты переехал к нам, и мне уже не было так одиноко. Ты так много значил для меня.

— Как друг, — проронил Чед, пригубив стакан. От виски по телу разлилось тепло. — Если бы ты только знала, что творилось у меня в душе… все время приходилось притворяться.

— Потому что ты любил меня?

— Потому что любил и потому что хотел тебя. И так сильно, что чувствовал себя больным. А после того, как Джейка застрелили, мне стало еще хуже. У меня никак не шло из головы, что ты теперь свободна. Мы проводили так много времени вместе, утешая и поддерживая друг друга. Каждый раз, обнимая тебя, я едва преодолевал соблазн… попытаться что-нибудь сделать. Я возненавидел себя самого. Мне становилось все хуже и хуже. И я ушел.

— О, Чед!

— Рано или поздно…

— Что?

— Я, наверное, попытался бы тебя изнасиловать.

Отпивая виски, она пристально смотрела на него темно-синими, бездонными глазами.

— Может быть, и не стоило себя сдерживать.

— Я не шучу.

— Я тоже.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Это не было бы изнасилованием, Чед. Учитывая то, как я к тебе относилась. Думаю, просто технически невозможно изнасиловать того, кто сам хочет близости.

— Ты хотела меня?

— Во всяком случае, вряд ли попыталась бы тебя остановить. — Губы ее печально искривились. — Ну а теперь жалеешь, что ушел?

— Я всегда сожалел об этом.

— Но не так сильно, как я, это уж точно.

— Я бы так не сказал.

— По крайней мере, ты знал почему ушел. Для меня же это выглядело так. таинственно исчез мой единственный на свете друг. Каждый день я ломала голову над этой загадкой.

— Что ж, теперь ты все знаешь.

— Теперь знаю, черт возьми!

Осушив залпом стакан, Кори отвернулась и стала опускать стакан на стол. Но в самый последний момент стукнула им по столу и резко повернулась к Чеду с ярко горящими глазами:

— Тебя убить мало! Думаешь, я страдала из-за того, что Джейк таскался с теми бабами? Да ты взгляни лишний раз в зеркало! — Голос ее дрогнул, глаза заполнились слезами, которые тут же хлынули по щекам. — Да будь ты проклят! Эгоистичный сукин сын! Как ты мог так поступить с другом, тем более с тем, кого, как ты утверждаешь, любил?

Толкнув его в грудь, она отвернулась и сжалась в комок, обхватив голову руками.

В растерянности Чед поставил стакан на стол и положил руку на содрогавшуюся спину Корин.

— Не прикасайся ко мне! Убирайся отсюда!

— Хорошо.

Чед поспешил из гостиной. Но ее всхлипывания были слышны и в коридоре. Словно острые лезвия, кромсающие грудь. Закрывшись в комнате для гостей, Чед сел на кровать.

Боже мой, что случилось?

Ему казалось, что она все так хорошо принимает. Намного лучше, чем он ожидал. И вдруг, БАХ! Все шиворот-навыворот. Ничего не понятно.

И что теперь делать? Я не могу уйти.

Не могу и остаться. Она велела уходить.

Сгорбившись, Чед тер руками лицо.

Она не это имела в виду.

Хочешь пари?

Знал ведь, что такое может случиться.

Давай одевайся и убирайся отсюда. Не стоило возвращаться.

Чед поднял голову и несколько секунд рассеянно озирался вокруг, пока не понял, что одежду и рюкзак оставил во дворе.

Что теперь?

Как до них добраться, не попадаясь на глаза Корин?

Никак не получится.

Надо немного подождать. Возможно, она ляжет спать.

И тогда до его слуха донесся слабый шум текущей воды. Вероятно, из ванной комнаты.

Чед бросился к двери, приоткрыл ее и просунул голову в коридор. Дверь в ванную была закрыта.

Идя по коридору, он не сводил с нее глаз. Когда звук воды оборвался, Чед скривился и, замедлив шаг, тихонько прокрался мимо двери. Через несколько шагов он услышал, как дверь открылась, но продолжал идти. Ему стало дурно и очень хотелось обернуться.

Нет, не смей. Она прогнала тебя, а без вещей уйти невозможно.

— Чед!

Ее голос словно хватанул его за сердце.

Он остановился и повернулся.

Красные, припухшие от слез глаза, раздраженный кирпичного цвета нос, мокрые пряди волос, прилипшие ко лбу. Судя по тому, как ночная рубашка лежала на гладких бугорках ее грудей и отдувалась над сосками, Чед понял, что бюстгальтера больше не было.

— Я как раз шел… чтобы взять рюкзак и вещи.

— Нет, не надо.

— Ты же сказала, чтобы я ушел.

— Ты хочешь уйти?

— Нет.

Она медленно направилась к нему.

— Забудь о всех тех ужасных вещах, что я тебе наговорила.

— Я их заслужил.

— Это потому, что мне так не хватало тебя. Ты причинил мне такую боль.

Чед раскрыл объятия, и Корин шагнула навстречу и прижалась к нему.

— Я никогда больше не обижу тебя, — прошептал он.

— Ты уже не уходишь? — Ее теплое дыхание щекотало ему шею.

— Если только не вышвырнешь меня.

Кори крепко обняла его, затем разжала объятия и запрокинула голову. Он поцеловал ее в мягкие открытые губы, вбирая в себя ее дыхание. Она застонала и изогнулась.

Когда пенис начал напрягаться, упираясь ей в живот, Чед быстро шагнул назад и отвернулся.

— Почему бы мне не помочь тебе прибраться после вечеринки?

Неожиданно он спиной почувствовал тепло ее тела.

— Это может подождать до утра. — Руки Корин медленно опускались, гладя через мягкую ткань его грудь, живот и бедра, а затылок через густые волосы ласкали ее поцелуи. Груди так сильно прижались к его спине, что он услышал не только тяжелое участившееся дыхание, но и глухие удары ее сердца.

— Корин, — произнес он, задыхаясь.

— А?

— Тебе… не надо этого делать.

Она ничего не ответила. Руки ее продолжали ласкать его через халат, с каждым разом подбираясь все ближе к паху. Пояс развязался, и халат слегка распахнулся. Когда ее руки нырнули внутрь и заскользили по животу, полы разошлись еще шире.

— Тебе не обязательно…

— Ты еще любишь меня?

— Я всегда буду…

— Тогда молчи. — Корин сбросила халат с его плеч, и, если бы не прижимала его телом, тот уже упал бы. Она продолжала гладить его по груди, затем руки ее скользнули ниже. Дрожа от возбуждения, Чед завел руки за спину, нащупал край ее ночной рубашки, приподнял его и стал ласкать гладкую теплую кожу ягодиц. Пальцы непроизвольно сжались на упругих холмиках, когда ее рука нежно обвилась вокруг его члена, скользнула по нему вниз и легонько стиснула мошонку.

Затем она убрала руку и отступила назад. Халат упал на пол, и Чед обернулся.

Сняв через голову и сбросив на пол ночную рубашку, Кори застыла на месте, пристально глядя на Чеда. В ее глазах сверкал какой-то безумный огонек, рот приоткрылся, грудь раздувалась мехами, дыхание было шумным и прерывистым. Протянув вперед руки, она взяла его за запястья и подвела обе его руки к своим грудям. Лаская гладкую и нежную кожу, Чед чувствовал, как дрожит ее тело. Когда же он провел большими пальцами по соскам, Кори вздрогнула, ахнула и отбросила его руки. Широко разведя их в стороны, она подалась вперед и остановилась, когда в живот ей уперлась головка пениса, а соски коснулись его груди. Затем, медленно раскачиваясь из стороны в сторону и глядя ему прямо в глаза, она стала тереться об него.

— Ты так… себе представлял это? — прошептала она сиплым голосом с придыханием.

— Даже близко не мог себе представить подобного. То, что ты сейчас делаешь, просто невообразимо.

Она продолжала раскачиваться, и Чед почувствовал, что оставляет на ее животе влажную скользкую дорожку.

Продолжая удерживать его руки разведенными в стороны, Кори подняла их над головой, потянула вниз и осталась стоять, а Чед опустился на колени. Когда его губы коснулись живота, она отпустила его запястья, и он начал гладить тыльную сторону ее бедер.

Держась за его плечи, Кори широко расставила ноги и начала медленно садиться, скользя по его груди внутренней стороной бедер. Волосы между ними, казалось, повлажнели. Она стала опускаться медленнее, плотно прижимаясь к нему животом, а его руки все крепче сжимали ее ягодицы. Когда его лицо оказалось между двумя холмами грудей, он повернул голову и поцеловал ускользающий из-под губ сосок одной из них.

Корин опускалась все ниже, принимая Чеда в себя. Она была тугой, скользкой и глубокой. Опускаясь все ниже и ниже, она, казалось, засасывала его внутрь. Затем их лица оказались на одном уровне, и губы слились в поцелуе.

— Добро пожаловать домой, — прошептала она.