Потусторонний. Книга 2

Глава 11

Тут не надо академии заканчивать, чтобы понять: у Лизы открылся дар. Но даже несмотря на такое невероятное событие, её поцелуи, едва мы переступили порог квартиры, изменились с благодарно-счастливых, на страстно-вожделеющие. Я не слишком и сопротивлялся, потому что выглядела она в своём белье ну очень здорово, да и как вообще можно от такого напора отказываться⁈ Тем более: в некоторых стрессовых ситуациях, чтобы успокоить женское сердце — нет средства лучше чем хороший секс.

Вот только в момент её оргазма у сидящей на мне Лизы из глаз ударили молнии в потолок, оставив там чёрные пятна. И это меня почти, скажем так, взбодрило. Если тут такие вот реакции начались, то, получается, на будущее надо как-то стараться не особенно стараться!

А ещё у меня перебор с пожарами возникает.

— Это ведь дар, да? — спросила она у меня чуть позже, прижавшись щекой к моей груди. — Во мне пробудился дар? Но почему? Я точно знаю что ни папа ни мама не были благородными. Папа доцентом был в Петербургской Академии Искусств, а мама здесь в библиотеке работала. Я похожа на них. Мамины глаза, папин нос. Они мои родные, и не благородные… Почему так, Илья? Как такое может быть?

После внезапной вспышки страсти, она снова ослабла. Говорила тихо, но не умолкала. Совершенно точно не хотела тишины, а я лениво наслаждался истомой.

— Что мне теперь делать? — шепнула Лиза, поднимаясь, и заглядывая ко мне в лицо. — Идти регистрировать дар? Но… Что скажут там? Что скажут в Первой Церкви? В Администрации? Как я им это всё объясню…

Я слушал её вполуха, размышляя. То что у девушки проявился дар, играло на руку теории, что я как-то особенно влияю на неодарённых. Бессознательно влезаю в их контур в момент близости? Интересно выходит. Но это лишь теория. Дайте мне безродную девушку и несколько сеансов плотской любви для практики и я переверну этот мир похлеще Архимеда с его точкой опоры. Ох, какие перспективы открывались… Десятки, сотни влюблённых одарённых дев, готовых на всё ради повелителя. Огонь, конечно.

Но делать я так, наверное, не буду.

— Почему ты молчишь? — спросила она тревожась. — Ты… Я испугала тебя?

— Испугать тебя должны пятна на потолке, — заметил я. И небольшая дыра в двери, добавил про себя. — Всё будет хорошо, Лиз. Я точно знаю, что у тебя есть два дня по процедуре. А когда у тебя это началось?

— Не знаю… Я почти день пролежала в кровати. Очень плохо было. Слабость. Думала что заболела, — она прикусила губку, в задумчивости. — С трудом до душа дошла сегодня, смотрю в зеркало, а там… Там это. В глазах. Горит. Так испугалась, а от этого только сильнее загорелось. У тебя было также? Была слабость?

Нет, Лизавета Андреевна, у меня не было права на слабость. Мой дар открылся во время уроков с Грайбаем Белым. Между тренировками. Я расколол его щит могучим ударом и в недоумении уставился на обломки, а затем упал на колени без сил, удивлённый и слабый. Учитель опрокинул меня тогда пинком ноги, прижал к горлу клинок и усмехнулся. «Сила ещё не всё», сказал он тогда. И оставил без ужина.

Лиза получила дар стихийника. Хорошее умение, если пользоваться им умеешь. Но что мне с ней теперь делать-то? Я скосил глаза на задумчивую девушку. Учитель из меня вряд ли хороший выйдет, да и подозрений не оберусь. Сам без году неделя одарённый, а уже учить кого-то вздумал. Тем более стихийный дар. Это та ещё история, психанёт и спалит кого-нибудь случайно. Ядрёная смесь…

За судьбу регистрации я не волновался. В этом обществе в возрасте оказаться одарённым, когда твоя семья обычные люди, это лишь повод подойти к родителям и уточнить, не приёмный ли ты. Ну или порадовать папу, что он, наверное, и не папа вовсе.

Полагаю, что в Первой Церкви, что в Администрации никто и усом не поведёт. Там встревожатся только если таких случаев станет много.

— Поедем завтра с утра вместе и пройдёшь регистрацию, — я задумчиво чмокнул ей в затылок. — Всё будет хорошо.

— Но откуда это во мне, Илья? Откуда⁈ Я точно знаю, что мои родители это мои родители. У меня даже тесты ДНК есть.

— Тесты? Какая интересная традиция. Были сомнения? — хмыкнул я.

— Когда папа болел, мы проверяли совместимость для донорства, а не то о чём ты подумал! — помрачнела девушка. Ага. Ого.

— Не говори этого завтра никому, хорошо? — с улыбкой сказал я. — Про днк и отца.

— Почему?

— Будет много вопросов, откуда у тебя дар, Лиз. И отвечать ты на них будешь не в духе интервью за чашечкой кофе.

— Но у меня же тоже есть вопросы, Илюша… — вздохнула она.

— Уверен, что ответы на них ты бы хотела получить иным способом, и не в казематах Первой Церкви.

— Ты прав, — согласилась моя бывшая преподавательница. — Ты прав… Может… Может, папа или мама были одарёнными? Может, их дар просто не пробудился?

— Скорее всего так оно и было, — уверенно сказал я.

Вскоре Лиза засопела, а я залез в телефон, и убедился, что видео с полыхающими ангарами сохранилось. Скачал его, а затем на ускоренном воспроизведении докрутил изображение до того момента, как моих сильфов погрузили в тонированный микроавтобус и увезли прочь.

Подальше от песни Фея Смерти. Ну, значит славно. Концы в воду.

Перед сном я создал ещё двоих сильфов, отправил их в дипломат, а затем провёл небольшую тренировку на тесной кухне. Особо здесь не развернёшься, но при желании мышцы можно нагрузить и в таких условиях. И только после этого, с чувством выполненного долга, отправился в душ, где заблудился среди лизиных шампуней, гелей, скрабов и каких-то поистине ведьмовских зелий на многочисленных полках.

Тяжела женская доля, ничего не скажешь.

Получение амулета мы отпраздновали в моей любимой «Любашиной радости», ватрушками и чаем. Плохо, конечно, что я не пробую новое, но здесь было так вкусно. Лиза растерянно крутила в руках амулет и к кушаньям не притрагивалась. Зато я уминал за двоих. Страсть как люблю ватрушеньки!

Как и ожидалось, история получения дара никого не взволновала. Бастард есть бастард. Вон, вспомнить бал, сколько там молодёжи понимает что надо предохраняться? Сколько из них при этом реально предохраняется? Сколько тех, кто вроде бы и подумал о последствиях, но попал на какую-нибудь хищницу-охотницу из простолюдинок, и та сделала всё в нелепой надежде породниться с избранником?

В сказки ж в юном возрасте верят многие. Мол, придёт она потом с животиком, потупит глазки и скажет: примите же меня в семью, дворяне. И те сразу такие: ой, конечно, доченька. Вот тебе всё, только будь с нами. Ха-ха, ну да.

Так что для Первой Церкви и Администрации внезапное пробуждение дара — типичная история. С одним «но» — обычно после двадцати такое уже практически не случается. Все же он просыпается с пятнадцати до двадцати, и очень редко позже.

Вот только правила всегда имеют исключения.

— Мне дали вот ещё это, — она вытащила из сумочки сложенную бумажку, передала мне. Я, жуя ватрушку, пробежался по тексту. Это был список учебных заведений, готовых распахнуть свои двери перед новоявленной ученицей, за скромное вознаграждение в таких размерах, что у меня аж глаза задымились от боли.

— Это ерунда какая-то, — подытожил я и вернул рекламу.

— К сожалению, Илья, я уже прошла обучение, и то, что оно было обычным… Это не вина государства. Так мне и сказали. Теперь у меня есть возможность учиться только платно. Это ведь тоже образование. Пусть и специальное… Можно устроиться в бесплатную вечернюю школу, но такая есть только в Новгороде. Но как работать тогда? На что мне жить?

— Учиться надо, — промычал я, пережёвывая. — Ты потолок свой видела? Это только начало. Дальше хуже будет и вместо ярких ощущений когда-нибудь получишь настоящий пожар.

— Да, — горько вздохнула она, — а ещё дырка в двери и штукатурка осыпалась. Наверное тоже из-за дара… Не помню совсем.

Я закивал сокрушённо. Пусть на себя дырку берёт, не убудет от неё. На часах было уже одиннадцать часов. Мне, по-хорошему, надо возвращаться к себе. Рррупи не кормлен, видео демонёнку не показано. Но и Лизу сейчас одну бросать нельзя. Она ведь не приз какой получила, а дар.

— Неужели нет программ для взрослых-то? — покачал головой я. — Это ведь опасно, когда человек с даром оказывается предоставлен сам себе?

— Я читала, что поздний дар приводит к малой силе, — улыбнулась Лиза. — Только это меня и успокаивает. Можно ведь жить и так, и без этого? Без одарённости… Научусь как-то себя контролировать. Постараюсь закрывать глаза, когда…

Она так улыбнулась, что мне стало жарко от возбуждения. Срочно нужен глоток чая. Про поздний дар Лиза, кстати, зря. Это если он пробудился сам так поздно, то может оказаться пшиком, а если это я его передал… Тут вообще сложно что-то спрогнозировать.

Это точно надо проверить, я ли её инициировал. Может, совпадение? Потому что иначе… Ну, иначе у меня появляются некоторые вопросы к мирозданию. Лиза допила чай, потом освежила помаду и сказала:

— Ладно, Илюш, я поеду. Мне надо сегодня на собрание. У нас директора нового назначили, он будет рассказывать о переменах в интернате. Спасибо, что приехал. Ты мне очень помог.

Она и правда выглядела много лучше вчерашнего. И это тоже смущало. Сама же мне говорила, что после пробуждения дара люди могут неделями из кровати не вылезать, а Лиза уже бодрее всех бодрых. Девушка улыбнулась мне, поднялась и склонилась для поцелуя. Как обычно, не краткого, а сочного, жадного. Через секунд двадцать она отстранилась, задыхаясь, и с лёгким румянцем на лице. Чуть ехидно сказала:

— Пока! Не скучай.

И ушла.

Вот так вот. Вообще интересный вопрос родился в моей голове. Если я могу сделать человека одарённым, то кто был моими родителями? Если учесть, что во всей Российской Империи кровь рода получала способности только после инициации самим Императором. Я, конечно, понимаю, что Его Величество не трахает каждого новоиспечённого дворянина, но его кровь в обряде участвует.

Равно как и кровь других правителей, когда они посвящают в дворянство в иных государствах. Я что, чей-то наследный принц? Хм… Недурно, недурно. Мне бы пошло.

Едва я вернулся домой, как мне на встречу выплыла Княгини, и сразу же окунула в холод доклада. Бррр, как же мне это не нравится. Но то, что она хотела мне показать — было очень важно.

Свиридов в компании двух людей смотрел на мёртвых сильфов. Один из спутников барона явно был человеком из криминальной среды, пусть и вид имел раболепный перед одарённым. Станислав, будем знакомы. А вот второй… Второй меня напряг. Потому что это от него исходила аура невероятной силы. Рядом с пушгорским аристократом стоял как минимум Претендент. Человек, который легко может быть близок к Императору. И уж точно ему известен.

В чёрном плаще, в белой маске плачущего человека, он изучал останки моих големов.

— Это сделал наш сученыш, да? Наш сученыш? — прорычал Свиридов.

Чародей молчал. Безмерное безвременье, где барон откопал аж Претендента? Сколько их в России матушке ты было в эти времена, когда я ещё был несмышлёнышем из приюта? Десять? Двадцать? Точно не больше двадцати. Претендент в союзе с местным мафиозо это совсем не шутка.

— Семнадцатилетний не смог бы набрать столько эссенций для сотворения, — сказал искажённый голос Маски. — Это невозможно. Креатуры простые, но сделаны хорошо. Нужна практика, чтобы выйти на такой уровень сотворения. Нужны силы. Нужен запас эссенции. Нужно умение хранить эссенции. Умение использовать. Исключено, Георгий. Это определённо не ваш ублюдок. За ним кто-то стоит.

— Простите, Георгий Вениаминович, —вмешался третий. Поставил на стол ноутбук, включил его. — Вот запись с камер наблюдения. Смотрите. Видите?

О, они видели. И я тоже, благодаря «записи» Княгини. Твою ж матушку, Стасик! Откуда ты такой взялся⁈

— Стасик, это… Он? — тихо спросил Свиридов. Помощник кивнул, а я выругался. На экране действительно был я, подкрадывающийся к куче хлама и исчезающий в ней при помощи чар. Чёртовы камеры! Плохо, Илюша, очень плохо. Выпороть бы тебя за такое! Где осторожность⁈

Мой враг видел всё. Видел, как я вытащил сильфов, видел, как на свободу выполз бронемяк. Видел мой дипломат. Это, конечно, очень нехорошо. Весьма скверно получается.

— Убью… — выдохнул Свиридов. — Убью…

— Он не мог их создать. Он лишь привёз их сюда. Ваш недруг им пользуется, — не очень уверенно произнёс Претендент в маске.

— Как он узнал? Что у тебя ещё есть на ублюдка? Он войну мне объявил⁈ Тварь!

— У него есть баба, — сказал Станислав. — Училка из интерната. Может, через неё зайдём?

Я скрипнул зубами. Ты труп, Стасян. Просто за подобные идеи приговариваю я тебя, честно. Без шуток.

— Я не понимаю, откуда он призвал големов. Это у него дипломат? Он пронёс их в дипломате? — Маска склонился над экраном. Он явно рассуждал вслух, а не докладывал Свиридову. — Никогда такого не видел. Будто бы из пустоты достал. Вы будете убеждать меня в том, что это всё у парня, который пару недель назад дар получил? Это невозможно.

— Простите, ваше могущество, мне казалось, вы хотите чтобы я избавился от ублюдка и готовы были мне в этом помочь, а сейчас выгораживаете его! — осторожно заметил Свиридов.

— Я же сказал тебе, барон, — Маска повернул лицо к пушгорскому мафиозо, и от голоса чародея тот напрягся. — Он для меня мелкая сошка. Я ловлю крупную рыбу, и прикрою тебя, если эта рыба вмешается. Мы на разных уровнях. Я тебе помогаю чтобы ты грохнул мальца, и пока эта задача тебе не по зубам.

— Вижу я, что он не один. Вижу, — Свиридов кусал губы, глядя в экран. — Не он же кровоманта завалил и бригаду целую. Откуда он взялся? Вы, ваше могущество, точно знаете больше чем говорите. Это же пацан-ублюдок из приюта! Кому он вообще нужен?

— Я здесь как раз для того, чтобы понять: кому он нужен, — тихо сказал Маска, но в голосе было что-то, отчего барон занервничал ещё больше. — Если же тебе моё прикрытие не требуется, то я могу и уйти. Он сожжёт тебе всё до чего дотянется, и пойдёшь ты по миру, барон. Как думаешь, что тебе скажут братья Крамзины за партию которую ты профукал в огне своих складов? Будут разбираться в том, что это какой-то ублюдок сделал? А если тебе они голову не сделают, то может, сделает господин Бек, если этого пацана пришлют до твоих волшебных цехов вот с такими полыхающими игрушками?

— Откуда вы…

— Оттуда. И он тоже об этом знает, уж поверь мне, — Маска отмахнулся от Свиридова как от пискливой мелкой собачки. — Действуй уже. Завали мерзавца, он же тебя по миру пустит.

— Я не пойму вас, ваше могущество, почему вы сами его не грохнете, раз так давите.

Маска шумно вздохнул, и барон, будто провинившийся ребенок под взором строгого отца, аж сжался:

— Простите, простите…

Он повернулся к невозмутимому помощнику и приказал:

— Стасик, вези эту бабу ко мне, — приказал барон. Станислав тут же ретировался.

— Мне бы узнать, где ублюдок сейчас. Вы не могли бы, подсказать? — тон Свиридова изменился на почтительный.

Маска кивнул, минуту стоял, будто задумавшись.

— В центре. Кафе «Любашина радость».

Так, он ещё и меня отслеживает? Кто ты такой и зачем я тебе сдался? Я внимательно изучал чародея, пытаясь хоть за что-то зацепится. Мужик явно в возрасте, не толстяк, средний рост. Инкогнито хренов… Таких миллионы! И, проклятье, запаса по времени у меня нет. Надо спешить. Они уже могут быть у приюта.

— Спасибо, солнышко, — сказал я Княгине, бросил дипломат на стол, открыл его. Красивая история, но, получается, накосячил я с ней. Изъяв карман из дипломата, я расположил прямо на себе, теперь, чтобы в него залезть, нужно просто сунуть руку за пазуху. Надо было сразу так поступить, гораздо удобнее. Дипломат, несомненно, стильно. Но неудобно. И вон, внимание привлекает.

Так что он там про рыбалку говорил? Кого Маска на меня ловит? И что делать с видео?