Потрошитель

1

Жертва есть жертва.

Человек, лось, орк[2], тролль – без разницы. Двуногая или четвероногая – не играет роли. Это было новое, чему она научилась и чего никогда не забывала. Все эти существа – всего лишь часть Природы. У каждого своя роль в бесконечном соревновании жизни и смерти, где есть преследователи и преследуемые, хищники и жертвы.

Мир людей знает ее как Потрошителя, но ее настоящее имя – Тикки, и сегодня Тикки на охоте.

Гул техники, изобретенной человеком, забивал ей уши. Она морщила нос и потирала пальцы, терпеливо дожидаясь финальной схватки, когда плоды ее многочасового планирования, разведки и подготовки сойдутся в кульминационной точке – и произойдет убийство. Она тщательно выслеживала свою жертву. Она изучала ее следы и привычки. Теперь цель уже близка – капканы расставлены. Скоро жертва вступит на ее охотничью территорию, и тогда придут ответы на все вопросы. Исход будет однозначным, и все сомнения развеются.

Это так же просто, как охота на природе.

Лифт не двигался. Тикки стояла в кабине. Пульт был открыт, обнажая массу проводов, соединяющих его с портативным тестером, которым пользуются ремонтники. Прибор, подсоединенный к взломанному пульту, давал возможность убедить центральный компьютер здания, что с лифтом все в порядке. Еще несколько проводов соединяли цветные кабели с маленьким, величиной с ладонь, монитором, висящим рядом с тестером. На мониторе, связанном с охранными видеокамерами, просматривалось пространство за дверями кабины.

Здесь было два лифта: один занят, один – нет. Тот, в котором находилась Тикки, получил команду стоять с закрытыми дверями на уровне подземного гаража.

Момент убийства приближался.

И вот на экране возник черный лимузин «Ниссан-Алтима V» – он вкатился в гараж и притормозил. Тут же слева от Тикки что-то слабо звякнуло.

Это соседний работающий лифт опускался на ее уровень – в подземный гараж. Она принялась отсчитывать секунды… одна, две, три. На шкале тестера зажглась лампочка. Послышался слабый шум. Глядя на монитор, Тикки видела, как дверь соседнего лифта скользнула в сторону. Группа из пяти человек вышла из кабины. Тот, кого она дожидалась, был стройным азиатом почтенного возраста: редкие седые волосы, изборожденное морщинами лицо, худые руки. Его звали Риокаи Наоши. Он был одним из немногих больших боссов якудза, приговоренных к уничтожению.

Высокое положение Риокаи не спасет его. Тикки знала, что якудза могущественны и у них много бойцов. Какая разница? Это не повод, чтобы отказываться от работы. У каждого зверя – свое оружие, просто у некоторых оно несколько мощнее, чем у всех остальных. Удачливый хищник сначала обезвреживает жертву, устраняет опасность, которая от нее может исходить, и лишь тогда наносит смертельный удар.

Риокаи и его спутники двинулись к лимузину.

Тикки захлопнула крышку тестера.

Когда дверь лифта отошла в сторону, она уже держала в руках мини-пушку «Виндикейтор», громоздкое оружие с шестью вращающимися сменными стволами. Выходить из засады необязательно: лимузин – вот он, в каких-нибудь пяти метрах чуть левее лифта. Риокаи, два его телохранителями две модно одетые дамы как раз двигались вдоль лимузина. Внезапно один из телохранителей оглянулся, бросил взгляд в сторону Тикки – но было уже поздно.

Тикки нажала на спуск, и все они оказались на линии огня.

«Виндикейтор» взревел, вращающиеся стволы начали плеваться струями пламени, щелчки скорострельного оружия слились в оглушительный рев. Бронебойные снаряды рвали борта лимузина, громили стекла, пробивали шины, кромсали в клочья нежные тела людишек, разбрасывая их, словно мясистые листья. Стеклянная крошка и кровавые брызги густо усыпали асфальт. Тела дергались, корчились, падали. Последние движения пятидесятиоборотного магазина «Виндикейтора» Тикки посвятила своей главной цели – телу Риокаи. После этого труп превратился в законченную падаль – в жалкое месиво. Ну что ж, весьма удовлетворительно.

В ее контракте на сегодняшнюю акцию было оговорено, что убийство должно выглядеть именно так – шумным, наглым и чудовищно жестоким.

Дело сделано.

Она нажала на кнопку тестера. Лифт опустился в служебный отсек подвала. Отсюда она смоется по коммуникационным тоннелям.

Все идет по плану.

Все идет как по маслу, если говорить человеческим языком.

2

Последним из области реального была рука Дженнифер, которая внезапно стиснула его локоть, и ее тихий полузадушенный всхлип.

Потом начался кошмар.

Громовой рев наполнил воздух, огонь бил в глаза, потом пришла боль, океан боли, еще больше, чем мог, по его представлениям, выдержать один человек, агония, мука без конца и без края. Мука, рвущая его на части, проламывающая череп, кромсающая тело. Какой-то частичкой сознания он понимал: никто, не может вынести такое и выжить. Он чувствовал, что сама боль, как осязаемая физическая сила, может опрокинуть его, раздавить, разложить его тело на атомы.

То, что произошло потом, было за пределами человеческого восприятия. Несмотря на агонию, он двигался, и двигался быстро – будто мчался по длинному темному тоннелю. Все быстрее и быстрее. Пока скорость не стала зазывать его плоть, выламывать конечности, скручивать тело.

Тоннель становился светлее – он сверкал, ослеплял. Его бросило в раскаленную белизну, опаляющую преисподнюю белизны, охватывающую все.

Без конца…

3

Около двух часов пополудни старая дорога, ведущая к северу через горы Блю-Ридж в штате Северная Каролина Конфедерации Американских Штатов, была пустынна. Вдалеке в черноте ночи вычерчивали петли молнии, да среди холмов артиллерийской канонадой разносился гром.

Раман стоял на обочине. Мерцали стальные шипы, торчащие из черного браслета на его правой руке. Он разглядывал выпученные глаза человека, висящего на острых как бритва длинных шипах. Этот человек, как и его напарник, валяющийся неподалеку, был в униформе патруля штата и погиб из-за собственного легкомыслия. Кровь стекала из ран, и на укатанном грунте у его ног образовалась лужица. Вскоре глаза остекленели, тело безвольно обвисло. Это убийство, по мнению Рамана, могло повлечь за собой массу неприятностей, но оно было неизбежно.

Раман опустил руку, и тело соскользнуло на землю. Жаль, что пришлось убить офицеров, представителей закона, но эти двое не оставили ему выбора. Они ведь не давали ему убежать.

Полицейский «ниссан»-интерцептор[3] синего цвета осыпал красными вспышками листву растущих по обочинам дороги деревьев. Скоро сюда явятся другие полицейские. Может быть, и с неба. Похоже, недавняя деятельность Рамана в Атланте переполошила половину Конфедерации. Он быстро огляделся, встряхнул рукой с браслетом, чтобы убрать сверкнувшие при этом шипы. Хочешь не хочешь, надо позаботиться о собственной безопасности. И побыстрее. Имея такой богатый послужной список, попадаться нельзя. За арестом последуют заключение под стражу, обвинение и смерть, что совершенно недопустимо.

Лучше свалиться под градом пуль и подохнуть в одиночестве на какой-нибудь замусоренной тропке или заброшенном хайвэе, чем быть приговоренным к смерти, и, умереть, как, баран, от руки палача.

Сама, по, себе смерть– это вообще не тема для размышлений. Смерть – его сестренка. Раман совсем ее не боялся. Но умрет он свободным. Когда?

Когда придет его час. Но вряд ли это произойдет сегодня.

Брошенный «харлей-скорпио» ждал его на обочине всего в нескольких шагах позади. Раман запустил двигатель, выехал на мостовую и понесся прочь. Он нагнулся вперед, налегая на руль и всем весом прижимая переднее колесо к раскрошенному асфальту дороги. Еще несколько километров, он пересечет границу и окажется в другой части этого мира, называемого Вирджинией[4].

Ирония, заключенная в этом названии, вызвала у него кривую усмешку. Ничего девственного там нет.

Как, впрочем, и в любом другом месте.

4

Бернард Охара проснулся в комнате, заполненной красноватой дымкой, в приятном тепле кровати, ощущая присутствие двух женских тел: одного – справа, другого – слева. У этих тел были имена – Кристи и Кристал. Обе красотки были голубоватыми блондинками, по виду и голосу (впрочем, как и на ощупь) они вполне сходили за близняшек. Фигурки у них были сверхъестественно пышные и изысканные. Охара был совершенно убежден, что девицы обязаны своими экстравагантными пропорциями «Золотому Премьер-Салону» или какому-нибудь другому заведению, специализирующемуся на скульптуре тела, но это его мало заботило.

Единственное, что интересовало Охару, – это их постоянная готовность удовлетворять его. Вот почему он обращал на них внимание, вот почему держал при себе.

Лежа здесь, в кроваво-красной тьме, он с улыбкой вспоминал свои обещания устроить близняшек на стереотелевидение, а может быть, даже на современнейшее производство имитаторов ощущений. Теперь его обещания уже не имели никакого значения – этим телкам наплевать на работу. Их интересуют только деньги. Они сделают все, что он захочет, за достаточно большие бабки, будут греть ему постель и ждать его, как рабыни. И Охаре подумалось, что если записать этих телок на чип, то они, пожалуй, действовали бы более возбуждающе, чем в натуре. Так частенько бывает – конечно, если сделать хорошее наложение эмоций, подредактировать как следует… и так далее.

Что-то теплое и мокрое скользнуло по его уху. Влажные губы нежно прошлись по его щеке, пальцы с длинными ногтями начали поглаживать шею, грудь, лаская, двигались все ниже и ниже. Его новый имплантант[5] отреагировал немедленно – с той быстротой и решительностью, которой он не переставал удивляться и восхищаться. Еще мгновение – и имплантант стал как камень, готовый к наслаждениям.

Одна из телок застонала и навалилась ему на бедро, словно обволакивая его своим телом. Ее призыв подстегнул Охару. Ее тело будто посылало электрические импульсы, возбуждающие его спинной мозг, готовый взорваться наслаждением.

Оставив тяжело дышащую телку в покое, Охара удовлетворенно хрюкнул. Теперь заворочалась вторая, Кристи или Кристал, как ее там… Охара улыбнулся и выдал ей порцию, жестко и быстро – так, как он это любил.

Когда процесс был завершен, запищал телеком – его личная линия.

– Дерьмо, – проворчал он.

Экран телекома, установленного в изножье постели, посерел. Сначала в центре появилась стилизованная эмблема корпорации КФК – «Коно-Фурата-Ко» затем она растаяла, плавно сменившись изображением круглолицего молодого азиата.

Это был Эноши Кэн, помощник Охары.

– Передай-ка мне пульт!

Какая-то из телок, Кристал или Кристи, вложила пульт в его руку, продолжая при этом чувственно извиваться, тыкаться носом в шею Охары и прогуливаться рукой в паху.

Охара, заворчав, включил телеком – только звуковую связь.

– Черт подери, я же просил – не мешать! Изображение Эноши закивало.

Охара усмехнулся. Хорошо хоть, что этот дурень ни разу не назвал его по имени, да и вызвал по закрытому каналу. Охара был бдителен и требовал того же от подчиненных – а как прикажете поступать с этими неоанархистами и прочими радикалами, жаждущими разрешить свои психологические проблемы за счет высших чинов корпорации? Даже права на эту квартиру в Платинум-Мэнор были оформлены на имя его благодетеля из руководства корпорации. Кроме того, на него работали два элитных телохранителя из агентства «Бэрнот Эскорт», да и другие меры тоже принимались.

– Прошу извинить, сэр! – Эноши говорил своим обычным заискивающим тоном. – Просто я подумал…

Как будто Охаре хотелось выслушивать оправдания!

– Короче.

– Да, сэр. Извините, сэр. Я только что получил сообщение от нашего шефа безопасности о том, что мистер Роберт Найман мертв.

Вот это сюрприз! Охара нахмурился. Из цепи, которую он нежно и трепетно вывязывал в корпорации, выпадало важное звено. Это не просто затруднение, это черт знает что! Найман возглавлял Отдел Специальных Проектов (ОСП) в «Экзотек Энтертейнмент», дочерней компании КФК, подчинявшейся непосредственно Охаре. Появившись в КФК, Охара выдернул Наймана из пыльной дыры, где тот занимался ерундовыми исследованиями, и поднял до уровня руководителя отдела, а ОСП в последнее время стал доходнейшей статьей корпорации. Он дал Найману почувствовать вкус власти, и вот благодарность!

– Что там, черт побери, происходит? – заревел Охара.

– Пока нет никаких подробностей, сэр. – Лицо Эноши было, как всегда, бесстрастно. – Полиция считает это предумышленным убийством и больше ничего интересного не сообщает.

– Мне нужна полная информация! – прорычал Охара, хотя, по правде говоря, не так уж он был взбешен. То, что полиция сообщает по собственному почину, и то, что она выдает под давлением, – большая разница. Ясно одно – что у них нет подозреваемого, которого они держали бы под арестом, иначе они бы сообщили об этом при стандартной процедуре оповещения родственникам и тем более корпорации «Экзотек».

Мысль о том, что теперь надо связываться с какой-то мелкой полицейской сошкой, раздражала Охару, хотя из-за этого не стоило беспокоиться. Такие дела – забота Эноши.

На самом деле подробности смерти Наймана почти не интересовали Охару. В современном метрополисе никто не застрахован от того, чтобы стать жертвой убийства. Даже такой предусмотрительный человек, как Найман, мог допустить какой-нибудь роковой просчет и ни о чем не подозревать до тех пор, пока не оказалось слишком поздно. Охара видел не раз, как это случается. Невозможно все время быть сверхбдительным.

– Да, сэр. – Эноши снова кивнул. – Я направлю вам исчерпывающий рапорт. Немедленно. Будут еще какие-нибудь указания?

А вот это-то он должен был бы знать и без объяснений. Даже спросонья, в постели с двумя нимфоманками, Охара соображал лучше, чем этот лизоблюд-помощничек, шеф его штаба, с позволения сказать! Как будто тут могли быть какие-нибудь сомнения! Японцы – идеальные работники, но у них есть один очень существенный недостаток – полное отсутствие инициативы. Перед тем как принять решение, Эноши сначала проконсультируется с тысячей авторитетов, с каждым, кто работает в этой области, вплоть до председателя Совета директоров, если, конечно, Охара позволит ему зайти так далеко.

К сожалению, в такой организации, как КФК, и в такое время, как этот проклятый 2054 год, Охара не мог избежать общения с людьми, затюканными стереотипами, вроде Эноши. Балбесы, подобные ему, слишком глубоко встроены в систему, и это – явление всеобъемлющее.

– Кто помощник Наймана? Бернс?

– Да, сэр.

– Отлично. – Такие детали, как имена младшего персонала, и есть то, за что он платит Эноши. Их он должен знать наизусть. Сфера Охары – это общая картина дела, как бы взгляд с вершины пирамиды корпорации.

– Сообщите Бернсу, что он может ожидать продвижения по службе. Я хочу выслушать его оценку нынешней стратегии Отдела Специальных Проектов. Завтра днем у меня. Пусть изложит свои предложения о возможных перестановках. И нечего тратить мое время на видеоматериалы. Пусть принесет текст. Основные данные. Понятно?

– Да, сэр! – быстро ответил Эноши. – Я немедленно уведомлю мистера Бернса.

– Надеюсь! – ответил Охара и отключил телеком.

5

Клуб назывался «Плевок». Из дверей несся неистовый металлический рев. Воздушные шары, парящие высоко в небе, издавали гул звуковой рекламы, той, что вспыхивала и мерцала на огромных дисплеях стереовидения. Наземное движение шумело и выло на четырех узких проезжих полосах. Самцы и самки толпились на искрошенных тротуарах: люди и андроиды, полицейские и бритоголовые, фрачники и оборванцы, троглодиты и крутые, а также стремящиеся в крутые – те, что в коже и заклепках, – одноклеточные в кружевах и с электрифицированными побрякушками и еще тысяча потеющих, ругающихся и хохочущих особей, которых можно встретить в постмодернистском, пережившем Танец Смерти возрождающемся городе.

Чуть дальше по улице голоса зазвучали более громко и злобно. Мелькание кулаков перешло в сверкание ножей и частый глуховатый перестук полуавтоматического оружия. Человек тяжело опустился на бетон – почти распотрошенный. Другой, шатаясь, поплелся к углу, из раненого плеча обильно лилась кровь. Один умер, другой выжил. Добыча достается победителю.

Метрополис Филадельфия, даунтаун[6], воскресенье, ночь.

Тикки стояла, прислонясь к светящейся, казавшейся влажной передней стене ночного клуба, и курила длинную тонкую сигару «Даннеманн Лонджа». Она улыбалась самой себе. Да, телом она была здесь – в бурлящих городских джунглях, где шум разрывает барабанные перепонки, где улицы похожи на беспрерывные потоки жизни. Но для нее окружающая толпа – это всего лишь суетливое стадо животных, не замечающее пристального взгляда охотника, не чующее близости смерти.

Они – жертвы, слепые жертвы.

Бело-красная патрульная машина местной полиции с эмблемами «Минитмен Секьюрити Сервис Инкорпорейтед», поблескивая маячками и взревывая сиреной, двигалась вдоль квартала. К происшедшему только что на улице убийству Тикки не имела никакого отношения, и в ее планы не входило выяснять, поверит ли в это полиция. Она обогнула «Плевок» и свернула в аллейку. Еще через две минуты она спустилась в длинный тоннель, ведущий к станции подземки «Маркет-стрит», и прибывший поезд перенес ее в другую часть города, к Шукил-Ривер.

В Филадельфии она не была давно, но местность была ей знакома. Просто еще один район огромного города, раскинувшегося до горизонта, – кошмара, который в один ужасный день покроет всю планету. Кабельное стереовидение, глобальная компьютерная сеть и безнадежно запутанная экономика настолько обезличили города, где работала Тикки, что подчас ей приходилось останавливаться и вспоминать, где же именно она в данную минуту находится.

Конечно, были у разных мест и свои приметы, какие-то особые помехи или другие отличия, по большей части незначительные, но осторожный хищник отлично помнит, кто как дышит, смотрит, подает голос. А кроме того, у Тикки в каждом месте были проверенные источники информации.

Мастер-наладчик на заводе «Чиба» передал ее в надежные руки.

Экспресс несся по темным и сырым тоннелям подземки, а по проходу топал минитменовский коп. Прямиком в конец последнего вагона, где и стояла, прислонясь к стенке, Тикки. Ее глаза отслеживали каждое движение копа, но чутье пока не обнаружило ничего необычного, никаких признаков напряженности или тревоги, хотя эта мразь перла прямо на нее, да еще пялилась. Причину его интереса понять нетрудно. Вряд ли он учуял тяжелый автоматический пистолет «канг» в ее заднем кармане. Нет, скорее всего, он клюнул на внешность.

Внешне Тикки – высокая стройная женщина, глаза спрятаны за зеркальными очками «Тошиба», а лицо представляет собой маску, искусно разрисованную черными и красными полосами. Коротко стриженные волосы с хохолком выкрашены под цвет лица. Одета она в кроваво-красную кожаную куртку, сетчатую блузку, слаксы и митенки, и все это увито лентами со стальными заклепками – на шее, запястьях, поясе и ботинках. Раньше Тикки иногда надевала золотые, но серебряные – никогда. Серебро – ретро поганое. Она его презирает.

– Документы! – произнес коп, остановившись в шаге от нее.

Тикки поднесла идентификационную карточку прямо к его носу. Дешифровка карты последовательно показала разрешение на ношение оружия, выданное «Филадельфия-Сити Инк.», и ее официальный статус телохранителя. Коп сличил ее с изображением на карточке. Иной реакции не последовало. Она элементарно могла воткнуть пику ему прямо в брюхо – и он бы этого не заметил. До тех пор, пока его не обожгло бы болью.

Дураки и непрофессионалы есть повсюду. Первым ее побуждением было нанести молниеносный внезапный удар, но она сдержалась. Ладно, в другой раз.

Поезд, завизжав тормозами, остановился на узловой станции «13-я улица». Тикки вышла на мрачную серую платформу и влилась в ряды клерков, медленно продвигавшихся к эскалаторам.

Лацканы их пиджаков были украшены цветами корпораций, к которым они принадлежали, – так же как у якудза или у обычной уличной банды, разве что банды корпораций носят громкие имена: «Сигна Юниверсал», «Рэнраку», «Ай-Ти-Ти» или «Азтекнолоджи», каждая со своими зонами влияния и интересов. Единственная разница между корпоративными бандами и обычными уличными – это сфера криминала да количество трупов, которые они оставляют на месте преступления. Ни те, ни другие и не думают подчиняться закону. И те, и другие хитрят и изворачиваются – лишь бы обойти закон, избежать поимки, уйти от наказания.

Тикки частенько дивилась, зачем люди вообще создают себе заботы, придумывая законы, которые, в свою очередь, создают ненужные трудности. С ее точки зрения, существует только один закон – тот, который диктуется борьбой за выживание, борьбой хищника и жертвы. Который регулирует равновесие между тысячами видов животных, бродящих по планете. Закон Природы.

В толпе, поднимающейся по эскалатору, белых было примерно половина, кожа прочих была черной либо коричневой разных оттенков. Азиатов в этом городе было намного меньше, чем в других местах, но их власть и влияние ощущались повсеместно. Троглодитов и прочих псевдолюдей было и вовсе мало – дух Ночи Гнева еще кипел. Лозунги общества «Аламос 20 000» и разных антипсевдочеловеческих политических клубов покрывали борта вагонов, платформы и бетонные колонны, как будто их забрызгало кровью.

Тикки не волновали ни проблемы расовой ненависти, ни проблемы преступности. Расовая ненависть заставляла толпу смотреть куда угодно – только не туда, откуда появлялась Тикки.

Она поднялась в главный вестибюль вокзала, находившийся на уровне земли.

Сверкая и гнусавя рекламными объявлениями, карабкались по стенам многометровые экраны стереовидения. Огромный зал заполняли толпы клерков. Подземка, автобусы, пригородная железная дорога – все сходилось здесь, на узловой станции «13-я улица». Так же как и на станции «Маркет-Ист» в даунтауне, здесь была пересадка, где сталкивались потоки служащих, льющиеся через центр города из одной в другую охраняемые зоны их корпораций в предместьях. Патруль копов «Минитмен» и еще более тяжело вооруженные и закованные в броню офицеры из отряда «Предупреждения Чрезвычайных Ситуаций» бдительно следили за непрерывным живым потоком, текущим сквозь входы и выходы. Чиновников надо защищать, иначе патроны корпораций переселят своих подчиненных в более безопасные районы.

Тикки останавливали для проверки документов раза два – не больше. Как она и предполагала.

Кабины телекомов превращали зал в какое-то огромное подобие китайского бильярда, разделяя потоки суетливых служащих на сотни ручейков. Тикки подошла к одной из кабин и первым делом залепила видеодатчик куском жвачки. Когда дисплей телекома показал время 20.05.00, она вставила кредитную карточку в хромированную щель аппарата. Пальцы ее дрожали.

Телеком засигналил в ответ. На дисплее вспыхивали и гасли слова «Введите код телекома». Тикки наклонилась к аппарату, как какая-нибудь близорукая чудачка, и ее голова закрыла экран дисплея от зевак, которые могли бы заглянуть ей через плечо. Набрала номер. Трижды она вводила код и трижды слышала на другом конце линии звук вызова, а сразу вслед за ним – гудок свободной линии. Сейчас она проходила через защиту сложной закрытой телесети. Поднесла диктофон к аудиодатчику телекома, и аппарат сыграл бодрый электронный мотивчик, который провел ее через особо закодированный барьер.

Дисплей телекома погас и стал угольно-черным. Мужской голос ответил ей на японском. Японский у Тикки не Бог весть какой, но кое-что…

– Кто это? – спросил мужчина.

– Две загадки, – пробормотала Тикки.

Этих слов было достаточно, чтобы определитель голоса пропустил ее через последний барьер. Снова раздался сигнал свободной линии, и Тикки набрала номер. Отозвался новый голос, тоже мужской. Это была синтезированная на компьютере имитация голоса ее мастера на «Чибе». Имя этого агента в переводе с японского означало Черный Туман. Он был ее связником, а за соответствующее вознаграждение выполнял и другие задания.

– Да?

– Есть что-нибудь? – спросила Тикки. Последовала короткая пауза. Потом голос сказал:

– Несколько запросов.

Построение фразы не было случайным. Использование в предложении определения, например «несколько интересных запросов», означало бы, что возникли трудности. То, как ответ был сформулирован на этот раз, означало, что получено два или несколько заказов на услуги Тикки. Правда, это ее не заинтересовало, по крайней мере сейчас.

– Что-нибудь еще?

– Ничего.

Разговор был окончен. Тикки нажала на кнопку отключения связи. Ее кредитная карточка всосалась в телеком и появилась снова. Единственной целью ее звонка было узнать, что Черный Туман мог ей сообщить по главному вопросу, который он для нее выяснял. Именно его информация привела ее сюда, в Филли. Ей нужно было узнать еще кое-что, но ничего не поделаешь – придется подождать.

Где-то здесь в городе жил человек, которого она собиралась убить, как только он появится, убить с максимальной жестокостью.

Это нужно не только ей.

Эта акция неизбежна, убийство должно свершиться.

6

Ночь за стенами узловой станции мерцала, вспыхивала, сверкала неоново-фосфорно-галогеновой многоцветной феерией. Небо заполняли воздушные шары, несущие гигантские стереоэкраны. Со стен, сжимающих тротуары, неслись вопли рекламных щитов. Суетились на улицах неугомонные клерки.

Рычал, громыхал, ревел бурлящий океан автомашин, такси и автобусов. Машины «скорой помощи» с ослепительными мигалками и визгливыми сиренами довершали картину безумного хаоса.

Длинная вереница лимузинов, по большей части элитных «тойот», ожидала у обочины. Тикки искала машину «мицубиси-найтскай», лоснящуюся, черную, поблескивающую, как капля дождя на гуталине. Когда Тикки приблизилась, широченная дверь пассажирского отсека отворилась. Нагнувшись, она забралась внутрь. Дверь захлопнулась у нее за спиной. С шумным вздохом включилась микроклиматическая изоляция.

Пассажирский отсек был просторен и роскошен. Друг против друга располагались шикарные сиденья из искусственной кожи, удобные, как диваны, между ними была консоль со стереовизором, телекомом и баром с холодильником. Стереовизор показывал гладиаторские игры из Аэтлана. В баре стоял только что наполненный бокал с пивом «Сантори», рядом лежала коробка тонких сигар с Суматры. Тикки заняла сиденье, обращенное назад, и уставилась на стерео, словно не замечая человека, сидящего напротив.

– Все в порядке? – спросил он.

Тикки кивнула.

Человека звали Адама Хо, по крайней мере так он представился. Внешне он походил на англосакса, что, впрочем, ничего не доказывало. У него были короткие редеющие волосы, глубоко посаженные глаза и аккуратно подстриженная бородка с черными усами, покрывающими верхнюю губу и подбородок, но не заходящими на щеки. В своем вечернем черном костюме с шелковой рубашкой и галстуком смотрелся он современно и элегантно.

Тикки прекрасно знала, как обманчива бывает внешность. Самые опасные из ее знакомых, даже сталкиваясь с грязными и вонючими уличными панками, разговаривали вежливо и спокойно.

Она была уверена, что англосаксонская внешность – чистый обман, скорее всего – чудеса пластической хирургии. Это ей подсказывала интуиция да еще его беглый мандаринский диалект, на котором он говорил, как на родном. Тикки знала, что это такое. Мандаринский диалект – это хань, язык китайского национального большинства, и единственная возможность говорить на нем так, как Адама, – это выучить его в детстве.

Так уж получилось, что мандаринский стал первым языком «Триад». Такое совпадение само по себе настораживало.

О «Триадах» Тикки тоже знала.

Очень опасны.

– Теперь с Риокаи Наоши проблем больше не будет.

Тикки ничего не ответила, лишь спокойно встретилась взглядом с Адамой. Ей ведь уже сообщили, что все в порядке. Она бы не сидела в этом шикарном лимузине, если бы не завершила свою работу. Адама должен бы это знать. Даже если бы он не слышал об убийстве Риокаи из других источников, он должен был предполагать, что ее работа выполнена.

Адама тут же скроил широкую улыбку, на щеках появились ямочки.

– Хорошо. Очень хорошо, – сказал он спокойно. – Кури, не стесняйся.

Ладонь, узкая, как лезвие, указала на бар. Лимузин бронирован, двери заблокированы, так что Тикки решила принять щедрое предложение своего работодателя и расслабиться. Она открыла пачку «Лонджа» и взяла длинную тонкую сигару. Табачный лист был цвета кофе и обещал мягкий и вкусный дым. Адама извлек из кармана золотую зажигалку и протянул ей. Она прикурила. Руки Адамы в который раз привлекли к себе ее внимание. Пальцы украшены тяжелым золотым кольцом с крупным красным камнем. Ногти длинноваты для мужчины и тщательно наманикюрены.

Как только Тикки затянулась, с легким вздохом включилась система климатического контроля. Она вообще-то, кроме сигары, ничего не ожидала, но Адама передал ей еще и кредитную карточку в оплату за уничтожение босса якудза Риокаи Наоши.

Тикки кивнула и опустила ее в карман. – Удовлетворена? – спросил Адама. Она снова кивнула. Очень удовлетворена. Адама прикурил одну из своих больших толстых сигар – гондурасских, судя по запаху. Тикки попробовала «Сантори». Для пива недурно. Ее любимым напитком был сидр, но время от времени неплохо отведать что-нибудь новенькое. Она бросила взгляд на экран, мельтешащий картинками кровавого спорта, и задумалась. Странно как-то.

Она привыкла к уважению и почтительности даже со стороны, воротил синдиката. В этом мире из стали и бетона она профессионал, мастер. Она выполняет спецзадания, ее услуги пользуются постоянным спросом. Обычно цену называет она, и если условия ее не устраивают – просто уходит. А вот отношения с Адамой – какие-то особые. Временами он ведет себя легкомысленно, фамильярно, и со стороны может показаться, что между ними есть нечто интимное.

– Ты уладила свои личные дела? – спросил Адама.

Тикки снова кивнула.

Вопрос был задан спокойно и небрежно, поэтому Тикки ограничилась вежливым кивком. У нее была собственная тактика выживания. Никогда не давать больше, чем требуется, никогда ничего не дарить – в том числе информацию. Все, что Адама сегодня может знать о ее личных делах, – это то, что они у нее были. Он нанимал ее – как убийцу, как телохранителя, но это не дает ему права знать о каждом ее движении. И уж тем более иметь круглосуточный доступ к ней самой.

– Хорошо, очень хорошо, – сказал Адама с улыбкой. Он сделал длинную затяжку и выпустил легкое облачко дыма. Дым взвился, заклубился и исчез в вентиляционной решетке. – Тогда почему бы нам с тобой не поразвлечься?

– У меня время ограничено, – сказала Тикки.

– Естественно. – Похоже, его это чуть ли не забавляло. Улыбка превратилась в ухмылку. – Ну, и что же ты предлагаешь?

Тикки посмотрела на него насмешливо:

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты ведь ночное создание, правда? – сказал Адама, продолжая скалиться. Какая милая шуточка! Тикки привыкла к его милым шуточкам. Он нечасто позволял их себе, но интуиция ни разу его не подводила. Если бы так пошутил с ней любой другой человек, ее это обязательно насторожило бы, но Адама – не любой.

– Давай, – сказал он, – предлагай!

Тикки неопределенно улыбнулась. Куда бы поехать? Инстинкт подсказывал ей никогда не появляться в одном и том же месте дважды.

– Куда-нибудь в новое место.

Адама слегка наклонил голову, соглашаясь, и нажал кнопку внутренней связи.

– В клуб «Пенамбра».

– Да, сэр, – ответил голос шофера.

Адама удовлетворенно улыбнулся. Минуту спустя лимузин плавно скользил к центру города.

Клуб располагался на 10-й улице, к северу от чайнатауна. Точнее говоря, клуб носил название «Пенамбра Ист», точно такое же, как у первого клуба в Сиэтле. Очередь тянулась на полквартала в сторону Джерард-стрит, кое-где люди стояли на тротуаре в четыре, а то и в пять рядов.

Лимузин свернул к клубу и остановился у обочины. Первой вышла Тикки и для начала по привычке настороженно огляделась. Следом за ней вышел Адама. Они пересекли тротуар и двинулись к входным дверям. Швейцары сразу выделили Тикки из толпы и сделали шаг навстречу – чтобы остановить, а может, и обыскать. Ее полосатое красно-черное лицо и наряд из кожи вписывались в стиль «Пенамбры», но что касается шипов и заклепок… Шипы и заклепки им явно не понравились.

Легким щелчком пальцев Адама остановил их.

– Не надо, – сказал он, улыбаясь, – не надо.

Швейцары раскланялись, расшаркались и пропустили их внутрь.

Из полумрака выступила хозяйка клуба, облаченная в черную искусственную кожу со сверкающими неоновыми полосками.

– Добро пожаловать в «Пенамбра Ист». Назовитесь, пожалуйста.

– Фучжи, – ответил Адама с улыбкой и взглянул на Тикки, словно приглашая ее принять участие в этом маленьком розыгрыше. – Мистер Фучжи.

Адама как бы ненароком коснулся лацкана, и хозяйка увидела значок, раскрашенный цветами корпорации «Фучжи» – транснационального гиганта электронной промышленности. Видимо, значок произвел на хозяйку неизгладимое впечатление – она судорожно сглотнула. То ли растерялась, то ли удивилась – словно почуяла опасность, словно ее застигли врасплох.

С лица Адамы не сходила улыбка.

– Ну да, – пояснил он, – представьте, что сегодня я путешествую инкогнито. Понятно?

– Да, конечно, – чуть слышно прошептала хозяйка. – Мистер Фучжи. Все понятно.

– Замечательно, – сказал Адама самым дружелюбным тоном. – Просто великолепно!

– Могу я вас проводить к столику, Фучжи-сама?

– Сделайте одолжение, – улыбаясь и кивая, ответил Адама.

– Прошу вас, – отозвалась хозяйка, низко кланяясь.

Тикки держала рот на замке. Все эти ссылки на «Фучжи» – брехня. Пусть Адама другим вкручивает что угодно, но она-то знает, что он уже не является патриархом корпорации. На самом деле он, похоже, заправляет «Триадой», а может быть, «Красным Шестом», а может, и силовой структурой «426». Кое о чем он проговорился на переговорах с бандой «Зеленый Круг». Речь шла об ужасном мощном оружии, которое поставляло имеющее весьма дурную славу «Общество 999», контролируемое, в свою очередь, Силиконовым Ма из Гонконга. Это заинтересовало Тикки – ведь ее собственная мать сама когда-то поработала на Силиконового Ма. Может быть, этот вождь преступности и порекомендовал Тикки Адаме…

Средняя по величине банда состоит обычно из нескольких тысяч бойцов. «Триады», как правило, не нанимают для своих дел чужаков, но нет правил без исключения. Похоже, заказанное Адамой убийство Риокаи Наоши, которое Тикки осуществила недавно, было на руку банде «Зеленый Круг».

Если гангстеры «Триад» собираются занять Филли, отстрел якудза – это хороший старт. Агломерат «Филадельфия – Кэмден» как бы распадался на три части. Северную Филадельфию, иначе говоря – Зону, лихорадило от бесконечных разборок между самыми разными бандами: гопников и психов, доходяг и подонков, людей и троглодитов, даже эльфы не оставались в стороне от баталий. Чистой воды любительщина. Южный Филли принадлежал сицилийской мафии. Эти занимались кое-чем посерьезнее. Но вот самая жирная часть пирога досталась якудза – они контролировали район казино на том берегу Делавэра, где располагался Кэмден. Но даунтаун интересовал всех поголовно. Даже корейские «Сеульские Кольца» интересовались даунтауном.

Если бы Тикки сама выбирала мишень, то ею бы определенно стали якудза. Они владели большими деньгами, настоящими новыми йенами. Это была бы действительно интересная игра.

Возможно, Адама здесь для того, чтобы провести разведку на месте. Возможно, банда «Зеленый Круг» тоже уже здесь, но пока инкогнито. Многое возможно, но все это Тикки не интересовало и не имело к ней никакого отношения – за исключением некоторых забавных предположений. За последнее время до Тикки ни разу не доходили слухи о проникновении «Триад» в Филли, и не удивительно. Это большой город, большой мир, и лидеры преступного мира, такие, как Силиконовый Ма, не имеют привычки широко рекламировать свои планы. Куда вероятнее, что Силиконовый Ма безжалостно уничтожит любого, у кого не хватит мозгов держать язык за зубами.

Тикки проследовала за Адамой в глубь зала.

Потолок терялся где-то во тьме. Обжигающие стрелы лазеров зигзагами разрезали воздух. На стенах, имитирующих звездное небо, размещались огромные стереоэкраны, на которые проецировалась самая свежая реклама, то и дело сменяясь сценами, происходящими на расположенной в центре танцевальной площадке. Вокруг танцплощадки амфитеатром выстроились ряды столиков. Столик Адамы окружала небольшая балюстрада. Звучала оглушительная взрывная музыка. Как марионетки на ниточках, крутились и дергались фигурки танцоров. Тикки осмотрелась. Посетители клуба были одеты в основном в стиле «Пенамбра» – черная кожа, усыпанная крошечными искорками неона. Лица их покрывала люминесцентная краска. На некоторых мужчинах были свободные брюки и просторные блузы типа «сёгун». Женщины отдавали предпочтение кимоно и облегающим платьям. Прически тоже не отличались разнообразием: либо бритые лбы с косматым узлом на затылке в стиле самураев, либо замысловатые волнистые коконы, поднятые вверх, как у гейш. Фигурами гости напоминали завсегдатаев элитных салонов бодиболдинга. От блеска кредитных карточек рябило в глазах.

– Что ты по этому поводу думаешь? – спросил Адама.

Тикки от отвращения сморщила нос и затрясла головой. Настоящий «Пенамбра» был совсем не такой. В этом же клубе не было ничего естественного – от здешней моды на сверкающее серебро ее просто выворачивало.

Адама виновато улыбнулся.

Официант принес закуски и вино. Еда была явно переварена и воняла горелыми помоями, но, видимо, Адаме она пришлась по вкусу. Или он просто не заметил никаких изъянов. Как у большинства людей, у него была только видимость обоняния. К счастью, Тикки не надо было ничего есть. Она встала слева от него, ее руки оставались свободными. Сейчас она и ее работодатель находились на виду, а на этот случай есть правила, которых надо придерживаться. Не занимай ничем руки. Не позволяй никому встречаться с тобой взглядом. Будь начеку.

Адама делал ее работу затруднительной. Он постоянно с ней заговаривал, будто она не телохранитель, а обычный застольный собеседник. Да еще настаивал, чтобы она отвечала.

– Как тебе вот эта? – вопрошал он. – Станет она моей Леандрой?

Тикки расслышала последний вопрос. В ночное время поиски Леандры для мужчины – главная цель. И этот туда же, все его разговоры сводятся к одному – где бы найти подходящую бабенку, чтобы удовлетворяла все его капризы. Адама искал женщину, и то, как он вел игру, возвышало его в глазах Тикки. Он не просто рассматривал вертящихся вокруг красоток, он их оценивал как настоящий охотник. Не такой, как Тикки, но все-таки охотник. В его круглых черных глазах горел настоящий инстинкт. Адама знал, что такое убийство и смерть, хищник и жертва. Он знал, что иногда убийство необходимо, что жизнь без смерти не имеет смысла. Он знал, что люди осуждают убийство, потому что у них отсутствует инстинкт охотника. Они не понимают, что происходит между хищником и жертвой в решительный момент, когда клыки встречаются с плотью.

Природа не знает ни понятия «убийство», ни законов морали, ни мук совести. Природа знает лишь борьбу за выживание. Она, Тикки, сегодня убила – значит, проживет еще один день, увидит следующий рассвет.

Это понимает только настоящий охотник.

Еще до того, как Адама закончил трапезу, стройная брюнетка оперлась о его плечо своим локотком, заглянула в глаза и улыбнулась, будто извиняясь. Адама оглядел ее с ног до головы и тоже улыбнулся, а затем рассеянным жестом пригласил ее присесть в соседнее кресло.

Брюнетка села и начала болтать. Тем временем Тикки направила на нее компактный сканер «Фучжи SCX5». Сканер показал, что дама не вооружена и опасности не представляет.

– Ну что, будешь моей Леандрой? – спросил Адама.

Брюнетка хихикнула и обернулась, чтобы подозвать подружку. Та привела еще девушек. Вскоре Адаму окружили семь фигуристых красоток, которые вели себя так, будто потеряли голову от его речей. Одну за другой он сопровождал их на танцевальную площадку и после танца возвращал на место. Он заказал выпивку для всех, делал комплименты, расхваливая их прически, мордашки, туалеты. Он подносил огонь к их сигаретам. Он обаятельно улыбался, когда одна из них или все сразу тянулись зажигалками к его сигаре.

Тикки ни капельки не удивилась. Она и раньше наблюдала подобное. То ли срабатывал значок «Фучжи» на лацкане его пиджака, то ли Адама обладает особым умением сидеть в засаде, расставив хитроумные силки, и поджидать жертву. Вроде таланта самой Тикки загонять жертву. А может быть, у некоторых человеческих самок есть особый нюх на самцов, излучающих мощь и богатство.

– Так кто же будет моей Леандрой? – снова возгласил Адама.

Женщины засмеялись.

В каждом забеге выявляется фаворит. На этот раз фавориткой стала рыжеволосая чувственная смуглянка в облегающем черном платье, в которое можно было смотреться как в зеркало. Адама глянул на Тикки и вопросительно поднял бровь. Тикки окинула фаворитку оценивающим взглядом и кивнула. Адама всегда советовался с ней – со своим партнером по охоте.

Адама обратился к своей избраннице. Он спросил интимным шепотом:

– Ты будешь моей Леандрой?

Женщина улыбнулась, кивнула и, нетерпеливо застонав, прижалась к нему и скользнула рукой по плечу.

Адама удовлетворенно усмехнулся.

– Моя прекрасная Леандра, – сказал он, – пойдем домой?

Избранница кивнула и пропела:

– Дааааа… О, дааа…

Адама подал ей руку. Тикки повела их из клуба к ожидающему у тротуара лимузину. Она оглядела пространство от входа в клуб до машины и пропустила Адаму и его спутницу в пассажирский отсек.

Вздохнули клапаны климатической установки.

Лимузин мягко скользил по улицам города. Рыженькая, устроившись под боком у Адамы, что-то ворковала и, пока он набирал номер на телекоме, ласково поглаживала его.

Заиграла музыка – бравурная, громкая, неистовая.

Тикки сунула в рот тоненькую суматранскую сигарку, прикурила и усмехнулась. Скоро игра станет интересной.

Людям свойственно заниматься самовнушением, то есть заблуждаться. Они почему-то вбили себе в голову, что поскольку они животные мыслящие, то вроде как и не животные вовсе. Истина же, по мнению Тикки, находится в вопиющем противоречии с подобным представлением. На самом деле все животные мыслят – в большей или меньшей степени. Человек – это очень умное животное, со сложными мыслями и бесконечным разнообразием повадок, но он все-таки животное, следовательно, подвластен законам Природы и могучему инстинкту самосохранения.

Лимузин остановился перед шестиэтажным домом Адамы. Рыженькая могла бы уже понять, что должно произойти. Хотя ход мыслей человека – дело темное.

В просторном вестибюле дома были мраморные полы и увешанные.дорогими полотнами стены. Адама жестом пригласил рыженькую к левой двери, ведущей в студию. Тикки заперла входную дверь. Эта массивная дверь, как и все остальные в доме Адамы, была звуконепроницаемой.

Дверь в студию осталась приоткрытой, так что голос Адамы был хорошо слышен. Вот он предлагает рыженькой выпить. Вот он наливает что-то, вот в бокале позвякивают кубики льда. Вот он начинает патетически декламировать:

О тигр, о тигр в листве ночной…

ты будто сполох огневой…

О глаз Бессмертного,

лишь ты мог сотворить

такую жуть, такое совершенство!…

– Простите? – недоуменно вопросила рыженькая.

Ну что ж, недоумевать осталось недолго.

Тикки сбросила одежду, и началась метаморфоза. Ее тело вытянулось, мускулы вздулись, лицо, тело и конечности покрылись полосатой кроваво-черной шерстью. Руки удлинились, превратившись в мощные лапы. Она подпрыгнула и коснулась пола уже четырьмя лапами. Дрожа от возбуждения, вы-, пустила когти. Уши встали торчком, копчик вырос в длинный хвост. Дыхание стало глубоким, клокочущим, из пасти вырвался басистый грозный рык.

– Кто это? – дрожащим от страха и волнения голосом спросила рыженькая.

– Друг, – небрежно ответил Адама, – всего лишь хороший друг.

– Это как будто… лев!

Тикки шагнула в коридор, ведущий к студии, и мощно шлепнула передней лапой по двери, которая рывком распахнулась и ударилась о стену. По дому разнесся грохот.

Стоявшая посередине студии рыженькая обернулась, пронзительно завизжала, наполняя воздух запахом ужаса. Это просто здорово. При встрече с охотником жертва всегда должна знать, что она жертва, и вести себя соответственно. Теперь, в своем естественном, истинном обличье самки, Тикки оказалась крупнее даже алтайского тигра, самого большого на земле.

Тикки зарычала.

Девчонка снова пронзительно взвизгнула.

Адама усмехнулся.

7

Стояла холодная ясная ночь.

Было так тихо, что даже легчайшие шаги по усыпанной гравием обочине дороги казались шумными. Сквозь высокие облака проглядывали редкие звездочки. По лесу гулял легкий ветерок.

Вздохнув, она вернулась мыслями к работе – сколько же ей всего предстоит сделать этой ночью! Просто ужас.

Ее звали Неона Джакс, и сидела она на бетонном блоке, валявшемся на обочине. То и дело приходилось шаркать по гравию светящейся розовой подошвой рибоковской кроссовки – не то поползет по ноге какая-нибудь ночная тварь. При мысли об этой ползущей гадости ей становилось так противно, что она даже забывала о плоской прямоугольной штуковине, завернутой в пакет, который покоился у нее на коленях.

В невзрачном пакете из черного нейлона лежал серый пластиковый кейс, украшенный эмблемой «Фучжи», а в кейсе– новенький киберкомпьютер «Фучжи-6». Конечно, это не топ-модель, но ничего лучшего ей не приходилось держать в руках за всю свою жизнь. Почти полмиллиона новых йен! А это не шутки. Система, обладающая настоящей мощью, быстрая как ртуть, способная делать такое, что и во сне не приснится. Неона так крепко прижимала к животу жесткую коробку кейса, что ей делалось больно. Ничего. Это она стерпит.

Никому из ее приятелей там, на Майами, не нравились ни Джонсон, ни его работа. Но она их уговорила. То, что Джонсон предложил в качестве части платы за «Фучжи-6», заставило ее позабыть обо всем остальном. До тех пор она мучилась с «Сони CTV-360», переделанным столько раз, что его внутренности представляли собой жуткую кремниевую кашу, в которой никто не мог разобраться, а тем более починить. Она рассчитывала, что с помощью «Фучжи-6» она прорвется через «Матрикс» как молния. Вот только друзьям ее это уже не поможет.

Джонсон оказался задницей, настоящим дерьмом. Все это было западней, и ребята сгорели как свечки. Ей тоже досталось, но она вырвалась оттуда я сбежала.

Это случилось шесть недель назад, и с тех пор – ничего. Больше никаких проблем, кроме воспоминаний о друзьях да бессонных ночей.

Гонка в никуда.

Километрах в тридцати от Филадельфии какой-то монтажник выкинул ее из кабины, как мусор. Она осталась одна и теперь могла подумать над тем, во что ей обошлась удача, ее «Фучжи-6».

Ей было несладко, но она знала, что могло быть хуже.

Внезапно вдалеке возник звук – низкий, рокочущий, сначала показавшийся ей громом. Он все усиливался, и наконец Неона поняла, что это мотоцикл. И не аккумуляторная завывалка, а старомодный – на химическом топливе.

Уходящая в темноту дорога была ровной, но узкой, по сторонам стоял лес. Она посмотрела влево – туда, откуда приехала. В той стороне остался Майами, остались ребята, которых она бросила умирать. При этой мысли у нее на глазах снова выступили слезы. Неона стерла их тыльной стороной ладони и снова стала вглядываться в даль. Шумный треск, казалось, был совсем рядом, но она по-прежнему ничего не видела.

Потом в одно мгновение метрах в пяти что-то проревело, словно пронесся реактивный самолет. Глаза запорошило, и в свете звезд сверкнула призрачная машина. Затаив дыхание от изумления, Неона откинулась назад и вдавила кейс в живот.

Кто бы ни вел мотоцикл, фар он не включал.

Рев мотора стал затихать, потом смолк совсем. Снова стал слышен шепот ветерка в кронах деревьев. Позвякивала и скрежетала цепь мотоцикла. Она искоса поглядела на дорогу в сторону Филли и увидела отблеск звезд на хромировке. Коротко взревев, снова заурчал мотор. В чем дело? Было ясно, что мотоцикл едет медленно, но удаляется или приближается?

Внезапно призрак вернулся – пересек по диагонали обе полосы и двинулся прямо на нее. Вот почему свет фары ударил ей в глаза вспышкой сверхновой звезды!

Несколько секунд, может десять, а может, и больше, ее привыкшие к темноте глаза просто разрывались от боли. Инстинктивно она закрыла их ладонью. Глухо урча, мотоцикл стал прямо перед ней. Неона не удивилась бы, если бы в нее выстрелили из темноты. Девица в черной виниловой куртке с ирокезом на голове, сидящая здесь в одиночестве посреди ночи, выглядит довольно подозрительно. Черт подери, если бы этим мотоциклистом была она сама, она бы не стала притормаживать!

Сверкающая фара повернулась в сторону. Ей показалось, что рыкающий звук усилился. Она опустила руку, чтобы протереть глаза и разглядеть эту оторву на мотоцикле. По спадающим на плечи черным волосам, жестким чертам лица, по бандане на шее, широким плечам и коренастой фигуре она определила, что мотоциклист – индеец. Черная кожанка с орнаментом из бахромы и заклепок, темные штаны, тяжелые ботинки. Неона почувствовала жар, идущий от двигателя, и почти физически ощутила на себе взгляд через зеркальные очки.

Скорее всего это были очки ночного видения. Они делали облик мотоциклиста еще более внушительным. Да, братцы, такого сразу не расколешь!

Она встала – медленно и осторожно, пытаясь выдавить улыбку.

– Ну, привет, – сказала она.

В ответ мотоциклист мотнул подбородком, будто спрашивая, что она тут делает или что собирается делать.

– Жду попутку.

– Я и есть попутка, – ответил он.

Голос у него был настолько низкий, что смахивал на звериный рык.

Мороз продрал по коже. Неона постаралась этого не показать, хотя ее сердце беспокойно забилось.

– Правда?

– Подойди ближе.

Снова по спине побежали мурашки. Она и сама не понимала – то ли от возбуждения, то ли от страха. Что-то сейчас случится? Когда она медленными шагами стала приближаться к нему, в голове ее лихорадочно металась мысль развернуться и немедленно рвануть в лес, чтобы спасти свою жизнь. Ей все больше казалось, что мотоциклист и вправду видит ее из-за своих зеркальных стекол. Невероятно, но она отчаянно надеялась, что ему понравилось увиденное. Он мог бы стать тем, в ком она так нуждалась именно сейчас. А ведь ей нужно было не только, чтобы он ее подвез. Если честно, он показался Неоне именно тем парнем, на какого могла бы опереться девушка, которая хорошо сечет в программировании, но совсем не любит рукопашные бои. Он производил такое впечатление. Ей всегда нравились крепкие парни, пусть даже малость грубоватые. А этот просто громила!

Когда до него оставался шаг, она разглядела, что кожа его темновата для индейца, если он вообще индеец. Хотя чем темней, тем лучше. Белые вызывали у нее чувство неловкости, она казалась самой себе сгоревшим дочерна пирогом.

– Что у тебя в сумке?

Жаркая волна испуга накрыла ее. Она заставила себя улыбнуться:

– Ничего. Просто компьютер.

– Хороший.

Как он смог это определить? Она нарочно мешала правду с ложью, чтобы сохранить главное – ту фантастическую вещь, которую держала в руках. Ее терзал неподдельный страх, но она только пожала плечами, стараясь выдержать характер.

– Приличный.

– Ты программист?

– Да.

– Хороший.

С чего он это взял? Ужас вылился в идиотскую улыбочку. Он что, читает ее ауру? Если он маг, она помрет со страху.

– Приличный.

– Ты едешь?

Он что, шутит?

– Конечно.

– Как тебя звать?

– Люди зовут Ангелом.

– Подбери-ка свои вещи, Ангел.

– О'кей.

Едва дыша и продолжая ухмыляться, она обернулась к обочине. Эта морда совершенно ее загипнотизировала. Она никогда не встречала никого, кто мог бы так на нее влиять. Напугана Неона была достаточно, чтобы отдавать себе в том отчет, но не настолько, чтобы задать стрекача. Она споткнулась и чуть не вспахала землю носом, когда подбирала свою сумочку. Хорошо, что путешествует налегке. В голове Неоны все перепуталось, и ей почему-то захотелось, чтобы багаж был побольше. Она набросила на плечо сумочку, пакет с «Фучжи-6» через другое и обернулась к мотоциклисту.

И не могла заставить себя перестать улыбаться.

– Как мне тебя называть? – спросила она.

– Рипсо[7].

Снова мороз по коже – это имя ему подходит. Другое имя, менее угрожающее выглядело бы абсурдно.

– Садись.

– О'кей.

Его хриплый бас подстегнул Неону. Она запрыгнула на заднее сиденье, которое оказалось таким высоким, что Неона могла смотреть через плечо Рипсо. Пока усаживалась, мотоцикл не шелохнулся, будто врос в землю. Потом мотор коротко взревел, и мотоцикл, описав дугу, стрелой помчался по дороге.

До рассвета оставалось еще несколько часов, когда они нагнали колонну тяжело груженных трейлеров, остановившихся у выезда на хайвэй. В свете обгоняемых машин Неона смогла наконец разглядеть спину Рипсо. Синтетическую кожу украшала эмблема с кошачьей головой «Диких Котов Сиу». Она слышала это название, оно упоминалось в новостях – рассказывали о боевых вылазках вооруженного крыла Аборигенных Американских Наций.

Значит, рядом с ней настоящий убийца. Самый настоящий хладнокровный убийца.

Да-а…

8

…Северный Центральный Метрополис 05-19-54/10:17:03

Перекинуть тумблер, присоединить разъем, включить…

Сегодняшний день будет днем его удачи.

Готово. Наконец он получил все стандартное снаряжение, и оно, похоже, работает. Черт подери всю эту сволочь, если это не так. Но вообще-то сбоев быть не должно.

Киберглаз ночного видения с защитой от засветки и с тепловизорной насадкой давал четкое изображение обвалившихся многоквартирных домов и переломанных тротуаров вдоль Эри-авеню невдалеке от свалки ядовитых отбросов у Франкфорд-Крик. Оптическая система «Айкрафтер» обеспечивала полный вывод считываемой информации в поле зрения – прямо перед его глазами. Подрегулировав стереоконтроллер «Бионом», прикрепленный к правому запястью, он расширил наложение так, чтобы включить вывод данных от всего остального снаряжения, вживленного в мозг. Заработала разведывательная камера «Сони СВ-5000», укрепленная на шлеме. Сначала он чуть не ослеп от помех, потом установилось кристально четкое изображение, даже мини-камера «AZT Микро-25», прикрепленная к правому запястью, давала великолепную картинку.

Издав восхищенный возглас, он принялся манипулировать оптикой «Микро-25» и сфокусировал картинку на тепловизорном изображении козла помощничка с коротковолновым передатчиком «Фучжи». Тот послал ему идиотскую ухмылочку и перестал почесываться у себя в штанах.

Ну и кретин!

– Скитер, Скитер, давай! – нетерпеливо позвала его Джей Би.

Пошла к черту!

Основной объектив: паномировать влево, изменить масштаб, установить фокус, укрупнить план. Стереоскопическое изображение азиатских черт лица Джей Би синтезировалось из сигналов нашлемного «Сони» и оптических рецепторов в его черепе: волосы цвета оникса на прямой пробор, челка на лбу, прядь над правой щекой, заостренное ухо, угольно-черные глаза, малиновые губы, на левой щеке – красная татуировка в виде змеи.

Если ее показывать, как она есть, – это полная отрава, красавица еще та – просто чирей на заднице, пардон за грубость.

– Я в кадре?

Скитер просигналил: «Ты в кадре!»

– Я Джой Бэнг из Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм! Прямая передача «Независимых Новостей» из Северной Центральной, Филадельфия, где только что обнаружена еще одна жертва варварского людоедского убийства.

Да, ребята!

Тут она, конечно, рванула из кадра, на бегу отчаянно подгоняя – давай, давай! У этой дивы стереовидения шило в заднице! Чтоб ее разорвало! Скитер рванулся вслед, чувствуя, что пояс перекашивает его на правую сторону. Тот с передатчиком, балбес хренов, естественно, не прочухался – все ковыряет в своем длинном носу.

Какой-то гадкий конкурент-репортер обогнал Джей Би.

Хрен моржовый… Пардон за грубость!

05-19-54/10:19:44

Выставить кадр: Джей Би и коп из «Минитмен», стоящие на тротуаре в самом центре трущоб. Увеличение, режим полиэкрана, фокус, а теперь держать! Основной объектив – на копа, киберглаз – на Джей Би. Передача!

– Вы были первым из полицейских на месте происшествия? – спросила Джей Би.

– Да, – ответил коп. Потрясающая информация!

– Что вы обнаружили? – напирала Джей Би.

– Поговорите с сержантом. Блеск! Поцелуйте меня в задницу!

Джей Би улыбнулась и бросила взгляд в сторону Скитера. Привычный сигнал, который он хорошо понял. Остановить камеру, выключить киберглаз. Он выключил и ту камеру, которая была прикреплена к шлему. Когда он включил ее снова, тусклая туча какой-то мерцающей золотом чертовой дряни болталась в кадре вокруг физиономии копа. Теперь он улыбался. Джей Би поднесла микрофон к губам.

–Правда, что жертва преступления была съедена каннибалами? – спросила она.

– Там почти ничего не осталось. – Коп ухмыльнулся. – Да вы сами можете посмотреть!

– Это был мужчина? Или женщина?

– Как же теперь узнаешь?

– А как туда пройти?

– Да прямо вон туда. – Коп махнул рукой. – Поглядите. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Ну конечно же Джей Би тут же сорвалась с места и помчалась по ступенькам в здание. Скитер поспешил за ней. Снова его дернуло за пояс. Ну помощничек, вот паскуда!

Вынь палец из носа!

05-19-54/10:20:07

Выставить рамку, поправить фокус: закопченный вестибюль доходного дома. Крыса пялится из-за косяка двери в коридор. Их зовут дьявольскими – и вправду какие-то адские грызуны. Горящие красным пламенем глаза, морщинистая кожа мутантов, маленькие коготки – блестящие, черные.

Джей Би неожиданно подпрыгнула, издав короткий визг.

Ага!

05-19-54/10:22:18

– К черту! Пшли вон! Вы все! Пошли все вон!

Основной объектив: уменьшить освещение, укрупнить план. Джей Би спускается по темной разваливающейся лестнице в какую-то заваленную гниющим мусором помойку. Стоящий на лестничной клетке коп с минитменовскими нашивками вовсю машет руками. Джей Би уже что-то бормочет в микрофон.

– Я Джей Бэнг, Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм! «Независимые Новости». Правда ли, сержант, что вы обнаружили еще одну жертву серии каннибальских убийств, которые Служба безопасности «Минитмен» не в состоянии раскрыть?

– Пошли все к черту отсюда! – заорал сержант. Черт, опять помехи, на этот раз вообще ни с того ни с сего.

Очистить кадр.

05-19-54/10:22:57

– Вот черт! – Сержант поуспокоился. – Вообще-то все не так плохо. Насколько я знаю, пока было всего трое. Три трупа. А что, мы работаем! Детективы…

– Можно посмотреть, где тело?

– Да вон оно, там!

05-19-54/10:23:46

Выставить кадр, медленно наводить панораму. Загаженный первый этаж, какие-то древние трубы на потолке, похабные росписи и антисанитарного вида плесень на стенах. То, что осталось от тела, распухло и уже слегка позеленело. Основной объектив – общий план. Крупный план – медленно пройтись по покрытому личинками мух черепу. Торчащие кости. Коротко – тепловизорную картинку с микрокамеры «AZT», закрепленной на запястье.

Звук с микрофона Джей Би зашкаливает – треск в наушниках…

– То, что вы видите, – это останки третьей жертвы серии каннибальских убийств, происшедших в Филли за последний месяц. Невозможно определить тип жертвы, трудно даже сказать, человек ли это. Кости, похоже, обглоданы. Кое-каких частей тела нет вообще: конечностей, внутренних органов… по крайней мере, нигде поблизости их не видно…

Новый голос, требовательный:

– Что тут творится? Кто эти люди? Сержант! Сержант!

Кто-то хватает Скитера за плечи и тащит. Слышен плаксивый вскрик помощничка, кабель проклятого передатчика «Фучжи» захлестнулся вокруг лодыжек. Ну, помощничек, вот чертова кляча!

Главный объектив: вверх, общий план, фокус. Какая-то здоровенная харя – сыщик в штатском со значком детектива, висящим на кармане куртки. Харя багровеет от злости. Справа от хари появляется Джей Би с микрофоном наготове. Увеличение, полиэкран.

– Я Джей Бэнг, Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм! «Независимые Новости». Детектив, не можете ли вы прокомментировать это последнее из серии…

– Это место преступления, черт бы вас побрал!

– Не могли бы вы объяснить, почему «Хетлер-Шатт Инкорпорейтед», материнская компания «Минитмен», пригласила сюда знаменитого метазоолога[8] доктора Мэрион Лисе из городского Научного Центра?

– Откуда, черт возьми, я могу это знать?

– Правда ли, что за последнюю неделю в поле, зрения полиции «Минитмен» оказались многочисленные следы метабионтов[9], называемых упырями?

– Что? Кто?…

– Собирается ли полиция направить сюда «батальоны смерти», чтобы нейтрализовать угрозу, которую представляют собой эти существа?

– Черт, кто вам сказал, что это упыри?

– Не думаете ли вы, детектив, что в этой серии убийств виновны какие-то другие существа?

– Я этого не говорил!

– А что же говорите вы?

– Пошли отсюда вон! Немедля!

Джей Би обернулась к объективу – конец.

Чертов коп…

Чертова безмозглая дура!

9

В семь утра Эноши Кэн вышел из лифта и заспешил привычным путем вниз по Тик-Роу к апартаментам, закрепленным за его непосредственным начальником Бернардом К. Охарой, членом Совета корпорации «Коно-Фурата-Ко» и исполнительным директором ее дочерней компании «Экзотек Энтертейнмент».

День начался тяжко, и с самого утра Эноши выбился из графика, а этого он очень не любил. Уж он-то хорошо знал, как незаметно, громоздясь одна на другую, минутные задержки и мелкие проблемы могут привести к серьезному провалу. Одной из его обязанностей как помощника директора «Экзотек» было следить за тем, чтобы такого не происходило. И с этой работой он всегда справлялся. В нем жила твердая уверенность, что квалифицированный администратор всегда найдет способ решить любую проблему еще до того, как она возникнет, а если понадобится, даже извлечь из нее выгоду. Эноши не был романтиком – он понимал, что чудеса случаются отнюдь не каждый день, да и не было у него привычки списывать собственные ошибки на досадную случайность или злую судьбу.

Наверняка есть люди, которые не разделяют его взглядов и оттого считают его нетерпимым и слишком зацикленным. А впрочем, разве поймешь, что думают другие. Что касается Эноши, он делает все возможное, чтобы поддерживать добрые отношения с подчиненными, сотрудниками штаба Охары-сан.

Эноши завернул за угол и вошел в приемную Охары. Поразительно – за столом в приемной не было секретаря. Эноши недоумевающе посмотрел на часы – просто чтобы убедиться, что он не спит на ходу, что на самом деле уже пробило семь и все сотрудники должны быть на рабочих местах. Он быстро прошел в офис, и там все его недоумения разрешились. Столы вдоль стен офиса были пусты. Вся команда из восьми человек, включая секретаря приемной, его личную секретаршу, двух секретарей-переводчиков, помощника по вопросам информации, программиста, статистика и помощника менеджера, стояла, столпившись, в середине прохода. Среди них он заметил Нигао Йорито из отдела кадров.

Все ясно. Его люди развлекают Нигао, прикрывая его, Эноши, отсутствие.

Он быстрым шагом подошел к ним и извинился за опоздание. То, что он не сумел прийти вовремя, вызвало переполох и напрочь сломало нормальный режим работы – он должен был быть здесь еще полчаса назад. Надо нагонять!

– Мисс Харрингтон, – сказал он отрывисто, – не могли бы вы проводить мистера Нигао во внутренний офис? Благодарю вас. – Он обернулся к остальным: – Я присоединюсь к вам чуть позже.

Он прошел за свой стол, положил на него кейс и извлек оттуда ежедневник в красной коже. С ним он и направился во внутренний офис – кабинет Охары-сан. Застекленная задняя стена дугой окружала стол «под оникс», стоящий на небольшом возвышении. Эноши обменялся с кадровиком поклонами и рукопожатиями.

Мисс Харрингтон вышла, чтобы пригласить в кабинет остальных сотрудников. Предложив Нигао расположиться рядом, Эноши занял место за своим столом.

Вошли люди, пестрая смесь азиатов и европейцев разного возраста, трое мужчин и пятеро женщин, все подтянутые и тщательно одетые. У всех на одежде – пластиковые значки сотрудников «Экзотек». И только значок Нигао Йорито указывал на его принадлежность к КФК – материнской корпорации.

Для начала Эноши, коротко кивнув вошедшим произнес:

– Доброе утро!

Люди ответили вразнобой: кто-то лишь небрежно кивнул, кто-то улыбнулся. Легкий диссонанс внес в общий хор статистик. Он поклонился и сказал:

– Охайо[10], Эноши-сан.

Эноши подавил возникшее раздражение. Обычная бестактность его соотечественников: многие японцы не в состоянии изжить привычки, приобретенные в Японии или там, где они провели юность. А политика «Экзотек» и ее материнской компании «Коно-Фурата-Ко» состоит в том, чтобы по возможности сглаживать различия между азиатами и европейцами, используя их лучшие качества и сплачивая их. Хотя сам Эноши родился в Киото, где традиции весьма чтут, он делал все, чтобы выглядеть на западный манер. Того же он требовал и от подчиненных. Надо будет в частном порядке поговорить с японскими сотрудниками и призвать их к проявлению большей гибкости.

Он быстрым взглядом окинул своих коллег и понял, что и сам упустил из виду что-то важное – у некоторых заметил скорбные лица. Женщины были очень расстроены, а одна из них даже вытирала слезы. Эноши открыл было рот, чтобы спросить, в чем дело, как его вдруг осенило. Теперь он и сам огорчился.

Как же он мог оказаться таким бесчувственным!

Ну вот опять, одна проблема порождает другую. В своем стремлении наверстать упущенное время он чуть не забыл сделать то, что просто обязан был сделать. Он поднатужился и придал лицу скорбное и сочувственное выражение. Хотя он прекрасно владел английским, ему пришлось напрячься, чтобы подобрать слова, приличествующие случаю.

– Я полагаю, вы все уже слышали о трагической гибели мистера Роберта Наймана из Отдела Специальных Проектов. Могу вас заверить, что о его семье позаботятся. Полиция ведет расследование. К сожалению, об обстоятельствах смерти мистера Наймана мало что известно. Я обязательно проинформирую вас, как только мы получим официальное уведомление.

Кое-кто из сотрудников улыбнулся, кто-то кивнул, и Эноши понял, что, как ни мало он сказал, это было важно для всех.

– Мне кажется, лучшее, что мы сейчас можем сделать, – это вернуться к своим обычным обязанностям.

Он произнес это мягко, чтобы не показаться холодным или бесчувственным, и его люди, похоже, были не прочь последовать его совету. Эноши выдавил улыбку – его жена всегда напоминала ему, что надо почаще улыбаться, – затем повернулся, чтобы представить человека, стоящего рядом с ним.

– Сегодня мистер Нигао из отдела кадров «Коно-Фурата-Ко» хотел бы кое-что нам сообщить.

Коротким поклоном он пригласил Нигао-сан начинать. Нигао кивнул Эноши, улыбнулся, поклонился и обратился к сотрудникам.

– Доброе утро! – сказал он, делая еще один поклон.

Сотрудники ответили – кто кивком, кто неловким поклоном. Нигао начал с того, что, с позволения Эноши, предложил почтить минутой молчания память Роберта Наймана. Эноши, конечно, согласился, а про себя подумал, что мог бы додуматься до этого и сам. Ему вспомнились слова отца: «На ошибках учатся». В следующий раз он будет умнее, в следующий раз он дважды подумает, что надо делать!

Нигао перешел к делу. Обычная рабочая информация. Такова политика корпорации «Коно-Фурата-Ко» – поддерживать тесные контакты со всеми своими работниками, включая и дочерние предприятия. Кроме всего прочего, благодаря этому сотрудники филиалов были в курсе текущей политики и стратегии материнской корпорации. Предполагалось, что таким образом обеспечивается информированность персонала о его правах, обязанностях и льготах.

Нигао завершил выступление рассказом о новых льготах в области медицинского страхования, раздал соответствующие брошюры и предложил обращаться к нему с возникающими вопросами.

– Спасибо, мистер Нигао!

Эноши и его люди поклонились, улыбнулись и обменялись рукопожатиями с Нигао-сан. Ритуал рукопожатия давно является неотъемлемой частью бизнеса в Соединенных Канадско-Американских Штатах, но по-прежнему кажется чуждым.

Нигао отбыл. Эноши сверился с ежедневником и занялся своим персоналом.

Черная туча, появившаяся со смертью Роберта Наймана, как будто несколько рассеялась, по крайней мере временно. Кое-кто из сотрудников уже улыбался. Эноши вспомнил, что и ему пора улыбнуться.

– Рад сообщить, – сказал он, переводя взгляд с одного на другого, – что третий месяц подряд группа церковной поддержки под руководством мистера Бернарда Охары добивается значительного повышения производительности труда. Мои поздравления!

Эноши прервался, чтобы поклоном ответить на изъявления благодарности, затем прошел вдоль строя с рукопожатиями. Несколько человек были искренне рады, и Эноши воспрянул духом. Люди должны получать удовлетворение от собственной работы, а хорошая работа, в свою очередь, требует признания. Одна из женщин от избытка чувств чуть не кинулась ему на шею, но и это не вывело его из себя. Вернувшись за свой стол, он сказал:

– Ну что ж, а теперь давайте послушаем, что скажет нам мисс Стивенсон.

Эноши похлопал. Короткие аплодисменты коллег поддержали докладчицу. Лора Стивенсон, секретарь в приемной, самая привлекательная женщина в их команде, всегда немного нервничала, когда ей предстояло делать доклад, хотя уже много раз делала их прежде. Эноши доставляло удовольствие видеть, что женщина европейского происхождения переживает из-за своих выступлений.

Мисс Стивенсон подошла к столу Эноши и какое-то время медлила: то губы оближет, то волосы поправит, то юбку одернет, то прокашляется…

Эноши улыбнулся и коснулся ее плеча:

– Не надо нервничать. Мы ведь все – одна семья. Кругом расцвели улыбки, кое-кто засмеялся – на это Эноши и рассчитывал. Если момент выбран правильно, всегда удается добиться именно такой реакции, даже если шутка – вовсе и не шутка, а так… Мисс Стивенсон покраснела и поклонилась, улыбка стала шире. Она все еще казалась смущенной, но с волнением, видимо, все же справилась.

– Ну, – начала она, сверившись со своими записями, – что я хочу сказать, то есть… я имею в виду, о чем я собираюсь говорить… это – важность постоянного стремления делать все, что в наших силах.

Эноши поклонился, вспомнил, что надо сделать, и одобрительно улыбнулся. Тему, которую развивала мисс Стивенсон, Эноши считал жизненно важной и бывал очень доволен, когда ее касался утренний докладчик. Корпорация держится на работающих в ней людях. И если корпорация стремится к процветанию в условиях жестокой конкуренции на мировом рынке, каждый сотрудник должен быть на высоте.

– Зазнаться-то легко, – продолжала Стивенсон, – порой и со мной такое случается. Я говорю себе – все вышло здорово, но потом подумаю и понимаю – нет, не так-то и здорово. Могла бы работать и получше…

Стивенсон вскоре закруглилась – необходимости в длинных речах не было. Идея состояла в том, чтобы воодушевить и встряхнуть коллег, а не усыпить их. Эноши вновь спровоцировал краткие аплодисменты, а затем сделал небольшое добавление:

– Помнится, итальянский художник и ученый Леонардо да Винчи сказал, что совершенство создается из деталей, но совершенство – это не деталь!

Цитату приняли улыбками, кивками и даже небольшим всплеском ответных аплодисментов. Эноши решил, что на этом с речами можно покончить. Не забыть бы поблагодарить жену – это она откопала удачное изречение.

Теперь можно приступить к произнесению клятвы корпорации. Кое-кто называл ее «молитвой». Эноши достал из ежедневника карточку с ее текстом и возглавил хор. Конечно, он знал клятву наизусть от слова до слова еще с первого дня работы, но не хотел выделяться и демонстрировать свое превосходство перед подчиненными.

Это прерогатива босса.

10

Грязноватый маленький ресторанчик находился на Спринг-Голден-стрит на краю чайнатауна. Обеденный зал величиной с комнату в ночлежке вмещал восемь покрытых скатертями столов и шесть лож. Из фасадного окна дальней ложи, расположенной возле ветхой кухонной двери, хорошо просматривалась вся улица. Под потолком лениво вращались четыре пропеллера. Деревянный пол, некогда лакированный, основательно поистерся.

Снова подошла официантка.

– Что-нибудь еще?

Тикки покачала головой. Эта девочка и так надолго ее запомнит, а она сама здорово притомилась после трех тарелок йокха. Большое количество пищи частенько дает такой эффект, особенно если это йокха, известное также как бифштекс по-татарски. Сырое мясо с соусом. Тикки считала это блюдо одним из интереснейших изобретений и одним из немногих проявлений человеческого интеллекта. Этого она могла бы съесть и тонну – налопаться до отвала. К сожалению, сейчас не время набивать желудок – пора работать.

Она прикурила тонкую сигару «Даннеманн» и выпустила к потолку первый, самый ароматный клуб дыма.

– Чай!

Девушка кивнула и отправилась за чаем.

Тикки окинула взглядом тех немногих посетителей, которые сидели в ресторанчике, глянула на улицу. Те, кто был здесь до нее и кто пришел следом, уже поели и ушли. Люди ходили по улице, толкаясь на тротуаре, входили и выходили, но никто не задерживался. Никто не смотрел в ее сторону. Похоже, хвоста нет.

Официантка вернулась.

– Я хочу поговорить с хозяином, – сказала ей Тикки.

– Хозяина нет, – ответила официантка.

– Ким Тэ Хван думает, что ты ошибаешься.

Девушка изумилась, потом испытующе посмотрела на Тикки, будто хотела проникнуть взглядом в зеркальные стекла ее очков.

– Я посмотрю. Подождите.

Тикки небрежно кивнула, обернулась к окну, будто хотела посмотреть на улицу, но боковым зрением приметила, что девушка поспешила к двери, ведущей на кухню. Не было никакого Ким Тэ Хвана, по крайней мере здесь, в ресторане. Это имя – просто пароль.

Тикки отпила чаю и стала ждать.

Через несколько минут девушка вернулась.

– Хозяин спрашивает, откуда вы знаете Ким Тэ Хвана?

– От Черного Тумана, – ответила Тикки.

– Подождите. – Девушка снова исчезла и снова вернулась. Тем временем Тикки сделала последнюю затяжку, допила чай, пошла за официанткой и захлопнула за собой шаткую кухонную дверь. Там ее ожидал здоровенный молодой парень с тяжелым автоматическим пистолетом на поясе.

– Оружие есть?

Тикки распахнула куртку, и парень быстренько ее обыскал. Естественно, у нее не было с собой ни пистолета, ни ножа, ни каких-то других «орудий труда». Это было бы дурным тоном. Правда, невооруженной ее тоже никак нельзя назвать. Даже голая и с пустыми руками Тикки всегда во всеоружии.

– Иди за мной.

Тикки последовала за парнем через заднюю дверь кухни в узкий грязный проулок. Парень постучал в металлическую дверь дома напротив ресторана – три раза, потом еще два. Дверь отворилась. Тикки вслед за проводником прошла через мрачноватый холл, дальше – через комнату, забитую тюками одежды, через комнату, в которой за истертым деревянным столом сидела какая-то грязноватая личность, потом еще через один холл и – вниз по деревянной лестнице. Здесь пахло порохом, смазкой – короче, всем тем, что требуется для чистки и хранения оружия.

Они шли по длинному коридору, похожему на тоннель. Влажные запахи земли смешивались здесь с ароматами оружейного металла. Парень отворил тяжелую деревянную дверь толщиной сантиметров в десять. За ней их встретил человек с азиатскими чертами лица, одетый в серый, основательно замызганный спортивный костюм. Он посмотрел на Тикки и с сильным акцентом сказал:

– Черный Туман – хорошо. Я – Че. Такое вот имя.

Че – специалист-оружейник. Если расспрашивать направо и налево, где найти Че, единственным результатом может быть только горячий прием со стороны местной банды «Сеульпа» – в виде пера в бок или пули в затылок. И похороны на ближайшей помойке. Без плакальщиц и заупокойной.

– Йены есть? – спросил Че.

– А железо есть? – ответила Тикки.

Че улыбнулся:

– Можешь проверить!

Они прошли через еще одну тяжелую деревянную дверь в соседнее помещение. Там рядами стояли стеллажи с оружием: пистолеты, винтовки, полуавтоматические пистолеты и прочее и прочее. Самурайский меч. Гранатомет. Мины. Тикки сразу же вытянула со стеллажа «Сандлер-ТМР». Недорогая модель, излюбленное оружие гангстеров и любителей. Полиция убеждена, что профессиональные убийцы пистолетом «Сандлер» не пользуются. В этом-то и заключалась его привлекательность для Тикки.

С другой стороны, предполагалось, что предстоящая работа должна выглядеть как заказное убийство, поэтому она с сожалением отложила «Сандлер» в сторону и задумалась. Наверное, надо взять самонаводящийся полуавтомат, сотую модель, любимое оружие японских сил безопасности, а по слухам, и элитных гвардейцев «Красных Самураев» из сети Рэнраку в Сиэтле.

Она достала пару «М-100».

– Покажите.

Естественно, что такой специалист, как Че, с новичками был осторожен. Не могло быть и речи, чтобы дать им в руки заряженное оружие – слишком легко пристрелить продавца и ограбить магазин. Че закрепил пистолеты на барьере, обратив стволы в дальний конец комнаты, и дал Тикки обойму. Тикки вставила обойму, достала патрон, взялась за рукоять и нажала на спуск. На мишени из коричневой бумаги, висящей на дальней стене, появилось пять круглых дыр. От громового эха, усиленного замкнутым пространством, зазвенело в ушах.

Она проверила и второй пистолет. Тот тоже работал нормально. Ладно, она покупает, но сначала хорошо бы почистить оружие.

– Нет проблем! – ответил Че.

– Еще мне нужны патроны «слик».

– Со взрывчаткой?

Тикки отрицательно покачала головой – получилась путаница из-за диалекта Че. Она иногда использовала разрывные пули, которые он называл «сликом», но не любила их. Они не очень-то надежны, и Тикки не хотелось беспокоиться о том, что случится с ее рукой, когда она направит оружие кому-то в брюхо и нажмет на спусковой крючок. К тому же для той работы, которую она сейчас задумала, разрывные пули не годились.

– Оболочные патроны. Тефлоновые.

– А! – улыбнулся Че. – «Мягкий слик»! Отлично.

Тикки улыбнулась, чтобы показать, что на этот раз он понял ее верно. Бронебойные патроны «мягкий слик» могли справиться с чем угодно: хоть с бронежилетом, хоть с металлом, да хоть с чем!

– Сколько?

– Шесть.

– Для базуки?

Тикки отрицательно покачала головой:

– Нет, для «IMI SP-57», пятимиллиметрового. Еще глушитель «SMP-2A Фабрик Насьональ», прибор ночного видения «Арес» с двухсоткратным увеличением, прибор лазерного наведения. И черная армейская маска.

Че все кивал и кивал, потом нахмурился.

– Да, с «IMI» будет трудновато, – сказал он. – Трудно найти. Много подделок, много бракованных.

А я торгую товаром только высшего качества. Может, возьмете «Вальтер ХР-700» со всем, что вам нужно? Абсолютно бесшумный.

– Долго это?

– Найти «IMI»? Может быть, несколько дней. Но никаких гарантий. А «вальтер» – высшего качества. За два часа.

Тикки предпочитала только сбалансированный «IMI», но и «вальтером» пользовалась с равным успехом. Она кивнула:

– Ладно, пусть будет «вальтер»!

Че кликнул парнишку из соседней комнаты и дал ему краткие инструкции. Тот кивнул и бросился вон с такой скоростью, будто от этого зависела его жизнь. Че показал два пальца:

– Два часа! И все будет готово. Ночное видение, наведение. Что еще?

– Выставьте наведение на двести метров. Че снова кивнул:

– Еще?

– Патроны для «SMG».

– Две полные обоймы?

– Четыре.

Возможности Че произвели на Тикки сильное впечатление. Хороший пистолет достать нелегко. Он прав, на рынке оружия очень много подделок.

11

Oxapa засунул свою «Беретту 101-Т» в плоскую кобуру, висящую слева под мышкой, застегнул ее, потом оправил костюм. Посмотрелся в зеркало – нормально, даже симпатично. Серый костюм от «Данхилл», рубашка от «Бартон энд Дональдсон», галстук от Пола Стюарта – консервированный стиль. Фасон безупречен, костюм сшит по фигуре, скроен так, чтобы скрыть кобуру, то есть пистолет практически незаметен.

Все-таки приятно сознавать, насколько за последнее время улучшился его внешний вид. Для своего, мягко говоря, среднего возраста он выглядел намного моложе: подтянутая фигура, коротко стриженные волосы, никаких залысин, лицо выражает силу и уверенность. Даже голос изменился. Никто из тех, кто встречался с ним два-три года назад, не узнал бы его – настолько разительной была перемена.

Из ванной появилась Кристи в огненно-рыжей рубашке из сатина. Рубашка скрывала очень немногое из ее роскошных форм, которые покачивались спереди и колыхались сзади. Расслабленной походкой она приблизилась к нему и повисла на его плече. Запах ее косметики и теплая тяжесть груди растеклись по его правой руке, вызывая легкое возбуждение, именно такое, которое он ощущал наиболее остро.

С улыбкой Кристи опустила в его внутренний карман пластиковую кассету. Охара знал, что это такое, – еще один чип.

– Это нечто особенное, – пообещала она.

Из личных запасов. У Охары были и свои личные запасы, но то, чем снабжала его Кристи, было весьма захватывающим, весьма эффектным зрелищем.

– Не уходи надолго, – пропела она, – ты же знаешь, как я скучаю, когда тебя нет.

Охара сдержал улыбку, поправил галстук. Самое удобное в содержании сразу двух телок вместо одной – это то, что когда их господин и хозяин отсутствует, они заняты друг другом.

– Можете пройтись по магазинам.

– Мы были там вчера, любимый.

– Я уверен, вы что-нибудь придумаете.

– О да, мы придумаем. Мы придумаем…

В этом Охара не сомневался, он даже знал, что именно они могут придумать…

– А потом мы это сделаем вместе. Охара кивнул:

– Подай-ка мне кейс.

Она выполнила приказ, но прежде чем отдать кейс, потребовала поцелуя. Такая настойчивость не показалась ему нахальством. Заодно он смачно шлепнул ее по упругой заднице. Вопроса, кто тут главный, у них не возникало.

С кейсом в руках он зашагал к выходу из гостиной. Там его ожидали два личных телохранителя из «Бэрнот Эскорт». Один из них возглавлял шествие, второй шел за Охарой по пятам. Кроме коротких приветственных кивков, они не обменялись ни словом. Никаких шуточек, никакого трепа.

Один из телохранителей проверил лифт и снова кивнул. Охара вошел, и они спустились в подземный гараж. У лифта их ждал длинный черный лимузин Охары – «Ниссан Алтима V», который сегодня сопровождали «форд-седан» и фургон «дженерал продактс» Службы безопасности с дополнительной охраной, которые предоставила «Коно-Фурата-Ко» по его заявке.

Осторожность не помешает. Об этом напомнила Охаре смерть начальника Отдела Специальных Проектов Роберта Наймана. Скорее всего, это жестокое убийство всего лишь случайность, однако пока полиция этого не подтвердила, он должен предполагать худшее – следующей жертвой в списке убийцы станет он сам. У Охары, достигшего высокого поста в одной из ведущих международных корпораций, наверняка есть враги. Структура корпораций и взаимоотношения между ними предполагают конкурентную борьбу, так что ожидать можно чего угодно. Небрежность недопустима. А уж такой человек, как он, входящий в элиту корпорации, должен быть особенно бдительным.

Сделав четыре торопливых шага, Охара прошел от лифта к пассажирскому салону своего лимузина. Двое телохранителей скользнули следом. Двери закрылись, машина тронулась и плавно выехала сначала из гаража, а потом и из «поместья»: так называли парк и разбросанную по нему горстку состоящих из нескольких квартир коттеджей, выстроенных консорциумом крупнейших корпораций города.

Лимузин несся по скоростным полосам 30-й магистрали как птица, так что вскоре они уже подъезжали к центру города. Некоторое время Охара просматривал на экране стереокартинки уже существующих поместий. Дела у «Экзотек Энтертейнмент» шли успешно, что давало новый толчок его карьере. Еще несколько месяцев, и он достигнет такого положения, что сможет потребовать у Совета директоров КФК пересмотра своего контракта, а потом у него появится и новая цель – добиться влияния над Советом директоров, а может быть, даже получить место президента. Его тайные осведомители уже раскопали кое-какой компромат на членов Совета. В будущем это может здорово пригодиться.

Когда у него будет новый контракт с большой прибавкой к жалованью и премиями, он сможет купить себе новый дом, а может, и целое поместье в элитном районе Вилланова. А впрочем, пусть будет что угодно, только не его нынешний «Платинум-Мэнор». Он – и в многоквартирном коттедже? Да сама мысль об этом невыносима, хуже оплеухи!

А как перенесут переезд его подружки? Ведь придется решать и эту проблему. Совет директоров КФК, несомненно, стал бы к нему более благосклонен, если бы Охара мог появиться в сопровождении жены и детей.

Может, подкатиться к своей бывшей?

Надо подумать об этом.

– Доброе утро, мистер Охара!

– Эноши и чаю!

– Да, сэр! Сейчас!

Охара небрежно махнул рукой и по устилающему пол плюшевому ковру пошел дальше к своему кабинету. Вышколенная красотка блондинка, сидящая в приемной, знает, что говорить и как подскакивать при его появлении. Охаре это нравится. Ему очень нравится, когда люди из шкуры вон лезут, чтобы угодить боссу. Именно этот вид служебного рвения он предпочитал всем другим – когда люди по одному его знаку высунув язык мчались выполнять поручение.

По-настоящему талантливые люди рано или поздно приобретают амбиции, а потом и жадность. Щенки же, такие, как эта секретарша, слишком заняты ловлей собственного хвостика, чтобы у них оставалось время думать, как бы подкопаться под босса.

Двойная дверь холла отворилась, телохранители из «Бэрнот Эскорт» вошли за ним в кабинет и заняли места по обе стороны двери. Охара взошел на небольшое возвышение, где перед окном во всю стену стоял его стол. Окно было изготовлено из армированного макропласта и обеспечивало надежную защиту от любого вида оружия, кроме, может быть, тяжелой артиллерии. С внешней стороны стекло было зеркальным, чтобы исключить подглядывание, а специальное покрытие глушило звуковые колебания, так что даже лазерные установки не могли осуществить подслушивание.

Охара положил кейс на стол, плюхнулся в кресло и включил компьютерный терминал. Из-под столешницы выдвинулась клавиатура, а из стола – монитор. Охара потер кончики пальцев.

– Включите режим секретности.

– Понял, – ответил один из телохранителей. Второй только кивнул.

Телохранители этой фирмы – элитные во всех смыслах этого слова. При включении режима секретности имплантированные в мозг устройства очищают их память от всего виденного и слышанного каждые шестьдесят секунд. В конце дня они не помнят ничего, кроме того, что сопровождали Охару в офис, а потом обратно. Конечно, при возникновении опасности этот режим немедленно отключается, как и в том случае, если появляется необходимость объявить тревогу. Тогда они сообщают, что режим секретности прерван.

Охара поглядел на монитор. Во весь экран светилась стилизованная эмблема КФК. Он ввел личный пароль, нажал еще одну клавишу и вызвал файл накопившейся для него информации, в том числе затребованный у Бернса доклад об Отделе Специальных Проектов.

С утренним докладом и списком назначенных встреч явился Эноши.

Секретарша принесла чай.

– Вызовите Уайета.

Эноши кивнул и поспешно вышел.

Охара отпил чаю и стал просматривать список дел на сегодня. В основном от него требовалось только одно – выбрать «да» или «нет». Он нажимал на клавиатуре «Y» и «N», а потом пересылал документы на терминалы исполнителей. Сегодня ничего особо сложного. Тэффи Ли, суперзвезда синтесенсорного искусства, до сих пор отказывается принять условия гастролей по сорока шести городам восемнадцати стран для презентации ее новой серии чипов. Уломать? Да, несомненно. Эта телка всем обязана «Экзотеку» и поедет на гастроли, когда ей будет сказано, или проведет остаток дней, обивая пороги суда.

Вошел Джеф Уайет.

– Посмотрите-ка на это, – сказал ему Охара, указывая на экран монитора и поворачивая его в сторону Джефа. – Наша «Герметическая линия» по продажам превосходит на рынке все, что там есть, а тут Бернс вылезает с каким-то дерьмовым проектом кибервоина. Нельзя уходить от выигрышной стратегии – ее надо совершенствовать! Вы что там, совсем не соображаете?

Уайет глянул на дисплей и глубоко вздохнул:

– Бернс – технарь. В маркетинге он ничего не понимает.

Охара сжал зубы. Невежеству оправданий нет.

– «Вызов Эбберлета» сразу занял в чартах первое место и оставался там почти девять месяцев.

– Шесть…

– Не спорь со мной! С «Ночью чародея» все получилось точно так же! Кто-нибудь это предвидел, кроме меня? Как вы думаете, каким образом корпорация откусила двадцать три процента рынка меньше чем за год? Вы, убожество, что думаете, наша организация захватила рынок на мелочевке?

Уайет слушал, не шевелясь. Такого смирения Охара не ожидал.

– Вам следовало бы обратиться за рекомендациями ко мне, а не к Бернсу, – сказал Уайет, – я – вице-президент «Продакт Девелопмент». Специальные Проекты в моем ведении.

От этого неуместного замечания шею Охары обдало жаром.

– Избавьте меня от своих наставлений. Это моя территория. Понятно?

– Я и не думал ставить под сомнение…

– Почему меня не покидает ощущение, что вы спите и видите, как бы подорвать мой авторитет? В чем дело, Джеф? У вас трудности с исполнением приказов?

– Скажите мне, чего вы хотите?

– О, Господи Иисусе! – Охара встал и отбросил в сторону кресло, пытаясь подавить раздражение. Доводить его до бешенства – это, похоже, самый главный талант Уайета. – А как вы думаете, чего я хочу? Я хочу найти замену Найману! Не забывайте, что Отдел Специальных Проектов – это мотор, который движет всей корпорацией! Без него «Герметическую Библиотеку» можно считать похороненной!

– Может быть, подождем с назначением преемника Наймана хотя бы до похорон?

– Это вдовы и сироты могут ждать, пока тело предадут земле, а бизнес – не может. Вы хотите, чтобы и вас похоронили вместе с вашим бывшим начальником?

– Это что – угроза, мистер Охара?

– Если вы не можете найти Найману замену, я найду того, кто сможет это сделать.

– Думаю, что могу с этим справиться.

– Ну, так займитесь же этим!

Охара повернулся к Уайету и заметил у него на лице пакостную улыбочку. Затея Уайета была ясна Охаре как день. Уайет тянется к контролю над «Экзотек» и собирается выставить его в дурном свете перед директорами КФК. Охара должен быть постоянно настороже, чтобы при первом удобном случае обратить интриги Уайета против него самого. Именно поэтому Охара и сунул временно Бернса на место Наймана. Он, конечно, заранее знал, что тот не справится. Со временем надо будет представить дело в таком свете, будто Бернс – протеже Уайета и только постоянный контроль со стороны Охары предотвратил катастрофу.

Уайет не успел покинуть кабинет, как из двери, ведущей к Эноши, появился другой посетитель. Вошедший был плотного телосложения, из-под мятого пальто виднелся довольно неопрятный костюм. И пальто, и костюм были явно не индивидуального пошива. Раньше Охара никогда не встречал этого человека: он не был сотрудником «Экзотек», на лацкане пальто не было карточки гостя. Охара нахмурился и бросил взгляд в сторону охранников, но те не подавали никаких признаков тревоги и лишь наблюдали за посетителем.

– Извините за вторжение, – сказал гость, показывая удостоверение с двумя фотографиями – фас и профиль со знакомой эмблемой службы безопасности «Минитмен». – Лейтенант Кэркленд, – представился он, глядя в сторону охранников, – отдел по расследованию убийств.

Охара улыбнулся ему:

– Чем могу помочь, лейтенант? Уайет глумливо усмехнулся и вышел. Кэркленд рассеянно посмотрел ему вслед, потом повернулся к Охаре:

– Вы – Охара?

Охара кивнул, все еще улыбаясь.

– Именно так. Бернард Ксавье Охара.

– Просто я хотел убедиться, что говорю с тем парнем, который мне нужен, – улыбнулся в ответ Кэркленд. – Я понимаю, что вы заняты. Я и сам спешу. Несколько вопросов о Роберте Наймане – и я ухожу.

– Конечно. Так это вы ведете расследование смерти Боба?

– Боба Наймана? Да, точно.

– Как насчет чая?

– Было бы неплохо, спасибо.

Охара сделал знак рукой. Эноши, для декорации стоявший у боковой двери, вызвал секретаршу, которая принесла чай.

– Вы тут важное лицо, – заметил Кэркленд.

– Я исполнительный директор и член Совета «Коно-Фурата-Ко», материнской компании «Экзотек».

– Недурной кабинет.

– Спасибо.

– Я так понимаю, Роберт Найман был вашим протеже?

Охара скривился. Эта шваль могла бы потрудиться выбирать выражения.

– Протеже, лейтенант, в данном случае слишком сильное слово. Я распознал организаторские способности Боба и постарался найти ему такую должность, где он смог бы их проявить.

– Разве это не протежирование?

– Как сказать, лейтенант. Сама по себе карьера Боба меня не интересовала. Я просто поправил то, что посчитал напрасной тратой средств, простите за цинизм.

– Вы на это смотрите как циник?

– Вовсе нет. Мне было приятно продвинуть Боба, но еще приятнее – усовершенствовать структуру корпорации.

– И все счастливы…

– Хорошие отношения – неотъемлемая часть успеха корпорации.

– А «Экзотек» процветает?

– В общем-то да.

– Найман был младшим научным сотрудником, а вы его продвинули на пост главы Отдела Специальных Проектов. Мощный толчок!

– Со стороны это, наверное, так и выглядит. Но вы должны понять, лейтенант, Специальные Проекты – очень маленький отдел, маленькое подразделение маленького департамента.

– Правда?

Охара кивнул. Он смог бы подтвердить свои слова неоспоримыми доказательствами, естественно, в пределах разумного, смог бы развеять любые сомнения.

– Наши основные средства направляются в производство, маркетинг и торговлю. Понимаете, синтесенсорика, вообще говоря, это уже индустрия. Основные исследовательские работы уже проведены электронными фирмами, такими как «Фучжи» и «Трумэн», занимающимися производством сенсорных дек, которыми, в свою очередь, пользуются уже конечные потребители. А «Экзотек» с самого начала занялся производством синтесенсорных чипов. Мы называем их «скобками».

– Да, я слышал – настоящие крутые скобки. Охара кивнул.

– Именно так.

– А каким образом вообще синтесенсорика появилась в Филадельфии? Я думал, Свободная Калифорния для этого более подходящее место.

Охара улыбнулся.

– На самом деле теперь и Чикаго становится синтесенсорным «Городом снов» Канадо-Американских Штатов. Какая-то часть наших фабрик сосредоточена и там, и в Калифорнии, но в Филадельфии более благоприятная налоговая система.

– Насколько я знаю, «Экзотек» производит и музыкальную продукцию, не только синтесенсорику.

Охара снова кивнул.

– Совершенно верно. Цифровые миникомпактдиски и чипы с расширенным звуковым спектром.

– А над чем работал Найман?

Охара помедлил, стараясь выразиться поаккуратнее.

– Простите?

– Он руководил Специальными Проектами, правильно? Чем он занимался? В последнее время, я имею в виду – непосредственно перед смертью.

– Чем точно? Боюсь, что детальной информацией на этот счет я не располагаю. Руководитель моего аппарата наверняка сможет вам сказать, к кому обратиться с этим вопросом. Может быть, к непосредственному начальнику Боба – руководителю нашего исследовательского отдела. Или к Джефу Уайету, нашему вице-президенту по развитию производства. Оба – во всех отношениях отличные люди, квалифицированные исполнители.

– Спасибо за подсказку. Хотя я немного удивлен. Вы шеф Наймана, продвигали его, а чем он занимался, не знаете.

Охара удержался от ехидной усмешки. Стиль расследования лейтенанта был прозрачен до глупости.

– Конечно, со стороны это кажется удивительным. Однако когда я пришел сюда два года назад, первым делом пришлось работать с персоналом «Экзотек». Я начинал с ликвидации убыточности, просто с нуля. Перестроил всю структуру корпорации, а когда убедился, что на места расставлены толковые люди, дал им возможность работать самостоятельно. Теперь я могу заниматься только общей стратегией, а повседневные дела находятся в ведении подчиненных.

– Вы, должно быть, удовлетворены результатами?

– Вполне!

– И вы этим еще не насытились, правда?

– Простите, не понял?

– Думаю, никто не может заменить вас на этом посту. Скажу вам прямо – Роберт Найман не просто умер. Он был убит. Тот, кто это сделал, желал именно его смерти и хотел, чтобы это поняли все. Ваш мистер Найман перешел кому-то дорогу. Есть какие-нибудь идеи, кто бы это мог быть?

Охара на мгновение поднял глаза на Кэркленда, потом отвел их в сторону. Последнее замечание лейтенанта явно было направлено на то, чтобы вывести Охару из себя в надежде, что он сгоряча сболтнет что-нибудь компрометирующее его самого. Лицо копа оставалось невозмутимым. Похоже, несмотря на его топорную методику, с ним надо держать ухо востро.

– Не могу себе представить, кому бы это могло понадобиться, кто мог заказать убийство Боба. Правда, я ничего не знаю о его личных делах.

– М-да! Позвольте заметить, что, когда людей убивают так демонстративно, как Наймана, это, как правило, служит предупреждением. Подобные убийства совершаются для устрашения – вам показывают, что произойдет, если вы будете вести себя неправильно. Будь я на вашем месте, я бы хоть немного, да побеспокоился насчет того, кто станет следующей мишенью. Заместитель и помощник Наймана по информации погибли вместе с ним – принудительный ассортимент. Может быть, это и случайность, а может быть – наоборот. Я бы посоветовал вам усилить меры безопасности. Может быть, приставить телохранителей к ключевым сотрудникам.

– Да, хорошо… Я понимаю, что вы имеете в виду. Я передам ваши рекомендации шефу Службы безопасности. Спасибо вам, лейтенант.

Охара встал. Поняв намек, Кэркленд тоже встал я протянул Охарё руку.

– По мере того как будет развиваться расследование, – сказал он, – мне может потребоваться еще одна беседа.

– Буду рад с вами сотрудничать.

– Спасибо, что уделили мне время. Лейтенант вышел через боковую дверь, и в дверном проеме в выжидательной позе возник Эноши. Охара махнул рукой, чтобы тот входил. Как всегда, Эноши остановился в нескольких шагах от стола – лицо бесстрастное, руки по швам. Поза солдата, ожидающего приказа.

– Прикажи начать операцию «Метла». Эноши явно колебался:

– Сэр, не слишком ли круто…

– Не обсуждать!

Охара грохнул кулаком по столу и крутанулся в кресле к широкому окну. Хватит возиться с непослушным сотрудником! Полиция, того и гляди, начнет совать нос в его дела и загубит то, что он затеял.

Его терпение лопнуло.

– Черт подери! Вводи «Метлу» немедленно!

– Да, сэр!– ответил Эноши. – Немедленно…

12

В комнате было тихо, пахло мочой, потом и сексом. Раман осторожно поднял голову и огляделся, потом встал с кровати и, сжимая в руке тяжелый нож «Драконоборец», сунулся сначала к двери, потом к окну. В дверях ничего подозрительного не услышал, в холле – никого. Единственное окно выходило в заваленный мусором переулок. Занимался рассвет.

Обнаженная женщина, лежащая на кровати, что-то пробормотала, но не проснулась. Раман посмотрел на нее. Она приняла столько алкоголя и получила такую интоксикацию, что позволила делать с собой все, что угодно. Она назвалась Ангелом, но под этим именем она числилась только в «Матриксе» глобальной компьютерной сети. Ее настоящее имя Неона, Неона Джакс из Далласа, в последнее время жила в Майами.

Раман находил ее привлекательной, ему нравилась ее темная кожа, ее податливая мягкость, уравновешиваемая крепкими мышцами. В постели она оказалась весьма темпераментной, к тому же она программист, правда, это не повод для того, чтобы продолжать держать ее при себе. Программиста приглашают, когда он нужен, а потом выбрасывают. Женщин у Рамана и так хватает. Большинство – так же как и эта – нуждаются в мужчине, который защитил бы их своей силой или властью. Мир жесток. В конце концов, ничего нет странного в том, что женщины стремятся обменять свою физическую привлекательность на защиту сильного мужчины. Большинство женщин, которых он встречал, могли защитить себя не больше, чем ребенок или снеговик.

В чем он сейчас нуждался, так это в хорошем душе. Если бы у него была миска воды, он бы вылил ее на голову, чтобы хоть что-то потекло по телу. Но поскольку миски не было, пришлось натянуть грязную одежду. Он зачесал волосы назад и повязал на лоб бандану. Бродячая жизнь почти всегда связана с неудобствами, но он предпочитает именно такую жизнь и всегда путешествует налегке.

Раман натянул куртку в заклепках и бахроме с эмблемой «Диких Котов Сиу». Курточку он раздобыл в Атланте, где бывшего ее владельца пришлось убить в драке. Он так и носил ее с тех пор – это вводило в заблуждение тех; с кем ему приходилось сталкиваться. При смуглой коже длинных черных волосах и грубых чертах лица его частенько принимали за индейца, что Рамана вполне устраивало. Уж лучше пусть принимают за индейца, чем за кого-то другого. Кто-нибудь ведь мог бы подобраться и к истине, а его недоброжелатели не должны знать истины.

Он рассовал оружие по одежде и завершил процесс, спрятав тяжелый пистолет в кобуру, зашитую в подкладку куртки. Пора заняться делом – найти тех, кто нужен, и подзаработать новых йен. А это означает, что он идет один. Раман бросил последний взгляд на женщину, лежащую на кровати, шагнул к двери и вышел в ночь. Там, в переулке, его ждал «харлей».

13

Все предвещало грязную работенку, и, естественно, с того самого момента, как они отправились в путь, Дана не переставая скулила.

– Я не убийца, – заявляла она в десятимиллионный раз, – я не собираюсь вот так просто пойти убивать людей.

– А почему бы нет? – ухмыльнулся Микки. – Звучит очень привлекательно.

– Нет, не звучит! – воскликнула Дана.

– Кто что сказал? – ввязался Собачий Укус. – Женщина, у нас контракт! Что в этом плохого?

– Я не об этом!

– Мы не знаем, кто эти ребята. Их надо убрать. Кто-то платит нам, чтобы мы их убрали. Не знаю, что может быть правильнее!

– Укус! Ты даже не слушаешь…

– Я тебе вот что скажу, у тебя мозги неправиль-но пришиты!

Молоток, сидящий на пассажирском сиденье фургона, прикурил последнюю «Миллениум Рэд», глубоко затянулся и посмотрел на часы. Уже пора – давным-давно.

Существо на водительском кресле пошевелилось. Звали существо Ось. На голове у него была закреплена кибероптика, а сбоку на черепе помещался разъем, к которому шли четыре провода. Управлять фургоном он мог, даже не касаясь баранки. Правда, сегодня в этом нет необходимости. Ось – механик, поэтому он за рулем, хотя на этот раз особого мастерства от него не требуется – так, сущая безделица.

– В переулке чисто, – пробурчал он. Переулок был в девяти кварталах от них, в самой адской части северо-восточного Филли. Он видел, что там делается, потому что запустил туда зонд «Аэродизайн LDSD-23», который выглядел так, как обычный гелиевый воздушный шар, но имел закрепленный снизу сенсорный блок. Переулок интересовал их потому, что он был единственной дорогой к тому месту, которое они намеревались сегодня посетить. Вообще-то к северу от Спринг-Гарден-стрит свидетелей не бывает. Бывают только бандиты, психи, любители острых ощущений и байкеры. Но Молоток предпочитал, чтобы на пути не встречалось вообще никого. Это было бы ни к чему.

Свара на заднем сиденье фургона становилась все более шумной. Проблема не столько в Дане, сколько в Микки. Все знают Дану, все знают, чем ее успокоить, если понадобится. Они с Собачьим Укусом могут лаяться целый день, но дальше мордобоя дело не зайдет. А если ввяжется Микки, ситуация выйдет из-под контроля. Этот не остановится – потому-то Дана и выступает.

Молоток повернулся в кресле, посмотрел назад и щелкнул затвором самонаводящегося «ингрэма». Лязг металла привлек внимание спорящих.

– Время!

Дана бросила в его сторону отчаянный взгляд. Молоток воспринял его спокойно, как последнюю затяжку.

– Молоток! – позвала Дана.

– Сделай свое дело! И все.

В ее глазах появилась покорность.

Ось тронул фургон с места.

Северо-восточный Филли лучше, чем любая другая часть города, помнил Ночь Гнева, когда люди столкнулись на улицах с псевдолюдьми. Даже через пятнадцать лет ее шрамы все еще были видны. Квартал за кварталом ряды трех– и четырехэтажных домов были опалены или сожжены, множество обвалившихся крыш и стен образовали курганы из камня, обугленного дерева и пепла. Обломки упавших домов и холмы мусора вывалились из переулков на улицы. На земле у обочин валялись сгоревшие машины. Лишь уличные фонари возносили свои огни над этим запустением.

На фоне всего этого предстоящая работенка – капля дождя в океане.

Работенка называлась операция «Метла».

Погасив фары, фургон свернул в широкую аллею. Вход в дом, который был их целью, был метрах в десяти от черной металлической двери справа от них. Все надели приборы ночного видения и шлемы со звукоизоляцией. Все, кроме Даны. Магам не нужна никакая защита.

Они высыпали наружу. Ось остался в фургоне. Двигатель продолжал работать – на случай, если придется быстро сматываться. Молоток указал Микки и Собачьему Укусу места слева от металлической двери, а сам устроился справа. Дана встала прямо напротив.

Она подняла руки к лицу, будто для молитвы, потом принялась что-то делать пальцами, то сплетая их, то складывая, то распрямляя. Она образовывала из них пирамиды, треугольники, круги, какие-то узлы, стремительно переходя от одной фигуры к другой. Сама она именовала эти фокусы эмблемологией силы, но Молотка мало интересовали словеса. Важно, что она это может, и что бы она ни делала – это действует!

Темнота между Даной и дверью стала расплываться и колебаться, как горячий летний воздух, дрожащий над асфальтом. Дверь начала тускло поблескивать. Блеск усиливался, каскадом стал стекать на землю, как водопад, но только вместо воды был металл, из которого сделана дверь. Через мгновение ее уже не было – была только лужа чего-то черного и жидкого, стекающего в аллею.

Дана покачнулась, глубоко вздохнула и отбросила волосы с лица. Превращение металла в лужу стоило ей многого. То, что ей осталось сделать, намного проще.

Молоток уставился в темноту входа.

Дана сделала поклон и еще какой-то знак пальцами.

Музыка, вспышки света, шумные голоса – визг, вопли, ругань – возникли разом. Молоток этого не мог ни слышать, ни видеть из-за очков и шлема, не он знал, как это бывает. Тысячи ярких огней бьют в глаза, тысячи сумасшедших вопят тебе в уши. Ты не способен ничего понять, не можешь ни сопротивляться, ни понимать, что за чертовщина творится. Молоток взмахнул своим «ингрэмом». Микки устремился в темноту коридора первым. Молоток последовал за ним, а Собачий Укус и Дана составили арьергард. Коридор вскоре сделал поворот и привел к лестнице, ведущей вниз. Трое крутых парней с тяжелой артиллерией – крупнокалиберными «SMG» – отирались у лестницы и внизу в коридоре. Несколько коротких очередей из «АК-97» Микки и «ингрэма» Молотка позаботились о них.

Коридор внизу привел их к двум дверям по правой стороне. Собачий Укус и Микки остались у первой из них, а Молоток прошел ко второй. Двери даже не были заперты. Молоток вошел в комнату, оборудованную под спальню. На кровати извивались и корчились два разгоряченных раскрасневшихся тела, руки их были подняты, как будто они старались зажать уши. Даже когда Молоток открыл огонь, один из них соскользнул с кровати и завибрировал, как поломавшаяся машинка, потом еще раз конвульсивно дернулся и упал. Пара очередей прикончила его.

– Первый готов, – сказал Молоток.

В наушниках послышались помехи, потом голос Укуса ответил:

– Второй готов. Полный порядок. Посмотри сюда.

Молоток снял очки. Через широкое прямоугольное окно было видно, что делается в соседней комнате. Молоток дернул проходную дверь, и она пропустила его в какое-то подобие операторской, в которой теперь можно было изучать последствия густого автоматического огня. Здесь среди обломков валялось еще три трупа. Главным в этой комнате был серый пульт вдоль окна, он смахивал на профессиональное студийное оборудование для звукозаписи, но здесь – не студия звукозаписи и пульт – не для музыки.

– Глянь-ка на это, – сказал Укус, – мы могли бы прилично подзаработать на этом мусоре.

Молоток пригляделся. Укус говорил правду. В кейсе, который тот держал в руках, было около двух десятков кремниевых чипов и еще множество разбросано вокруг. Секс-чипы «BTL»[11] идут хорошо. Название не врет, это и вправду во многих отношениях лучше, чем настоящий секс. Никакой суеты, никакого беспокойства, и партнер не нужен.

Молоток подивился, что их заказчик мистер Джонсон потребовал уничтожить такую симпатичную лабораторию «BTL» в северо-восточном Филли вместе со всем, что в ней есть.

Кто знает – зачем?

– Ставь заряды, – сказал Молоток. – Разнеси все это к черту.

Собачий Укус уставился на него:

– Ты уверен?

– У нас контракт!

– Да кто узнает!

– Не глупи!

– Ха! Глупое у меня только второе имя! Микки засмеялся, Укус тоже. Молоток слишком

часто слышал эту хохму, чтобы она его порадовала. Через пять минут взрывчатка Укуса сработала. Ось засек пламя взрыва с помощью своего зонда – уже издалека. Весь дом разрушен. Мистер Джонсон должен быть доволен.

14

Ночь была наполнена шумом машин и всего того, что сопутствует существованию миллиона человеческих существ.

Сиял неон, блестел хром. Эхо голосов разносилось по переулку.

Тикки ждала в тени, спрятавшись в кирпичной нише, где разило мочой и прокисшей спермой. Мимо проносились мотоциклы. Невдалеке от нее притормозил один из них – сверкающая машина аэродинамической формы, прикрытая пластиковым обтекателем, выкрашенным в цвет крови – цвет жертвы. Одна из самых быстроходных моделей – «рэпер». Тикки вытянула из-под куртки тяжелый автоматический пистолет «канг» и вышла из своего убежища.

Всего в нескольких шагах отсюда находится бар «Нумеро Уно». Реклама пива и прочих приятностей вспыхивала над лестницей, ведущей к входу. Такое специальное местечко для обормотов, считающих, что против ран и смерти у них иммунитет. Дело было в том, что большинство этой швали являлось сюда на мотоциклах. Вот почему, собственно, Тикки сейчас здесь. Она шла к «рэперу», спрятав «канг» за спиной.

Когда она приблизилась, здоровенный волосатый орк слез с седла и с улыбкой повернулся к ней. Зубы, торчащие из его нижней челюсти, придавали улыбке диковатый вид.

– Привет, телка, – пробурчал он.

Тикки усмехнулась. Она еще и рта не открыла, а этот балбес уже предъявляет на нее права. Балбесы часто так поступают, они думают, что могут делать все, что им захочется, только потому, что они большие и сильные. Тикки это раздражало. Это вызов не только ей, ее силе, ее месту в природе, это вызов самой Природе, балансу сил хищников, населяющих человеческое стадо. Вызов должен быть принят.

Она достала «канг» и направила его в физиономию детины, другую руку ладонью вверх протянула в его сторону.

– Ключи!– прорычала она. – Сейчас же. Орк, нахмурившись, уставился на нее.

– Да ты шутишь, детка!

Она никогда ни с кем не шутила.

– Последний шанс.

Орк усмехнулся и разинул пасть.

Тикки выбросила руку с пистолетом вперед и нажала на спуск. «Канг» громыхнул, язычок пламени прорезал воздух. Детина взвыл и с перекошенным от боли лицом упал на колено. В правом ботинке у него была дыра, здоровенная кровавая дыра, но тут уж ничего не поделаешь – на ошибках учатся. К Тикки никто не имеет права относиться свысока. Когда она что-то говорит, все должны слушать, включая этого балбеса. – Ключи!

Детина вскрикнул, выругался, отдал ключи. Он еще что-то говорил: что он собирается с ней сделать и как она ему отплатит за этот выстрел. Тикки это раздражало. А орк все наглел. Она ткнула пистоле-том ему в голову с такой силой, что в локте отдалось. Обычно, насколько она знала, этого было достаточно, чтобы клиент откинул копыта, но детина, пожалуй, был чересчур здоров. Его голова ударилась о бордюрный камень, он повалился, но стал привставать, опираясь на одну руку. Тикки еще разок двинула его «кангом».

Свалился.

Тикки приставила ствол к его голове, положила палец на спуск, но потом заколебалась – клиент отключился. Что-то в ней требовало закончить работу, стереть орка в порошок, разнести ему башку, но другой частью сознания она понимала, что в этом нет нужды. Она совсем уж было собралась уехать, как ей пришло в голову, что Адама будет смеяться и обзовет ее дурой, если узнает, что она оставила орка в живых. Этого она вынести не могла.

Тикки прицелилась, и «канг» пролаял четырежды. То, что осталось от орка, было настолько мертво, что это могло бы удовлетворить кого угодно. Как, собственно, и должно быть.

И это хорошо, очень хорошо, решила она.

Тикки пинком отшвырнула тело и поставила мотоцикл на колеса. С мотоциклами она была знакома и хорошо умела их водить. Удобная штука.

Жаль, мама их не переносит.

Ее ужасно раздражает их треск.

Шум – это часть машины, он ей присущ. Чем больше шуму, тем лучше мотоцикл. Она дернула стартер, заставив мотор взвыть. Заднее колесо завизжало, пробуксовывая, и Тикки, опираясь на одну ногу, заставила мотоцикл описать крутую дугу. Машина взревела и помчала ее по переулку.

Движение в центре города было густым и чересчур медленным. Машины и грузовики заполняли улицы, мотороллеры и велосипеды – обочины. Тикки мчалась, прокладывая себе путь сквозь заторы, давя на газ, заставляя «рэпер» жалобно скрежетать.

Патрульная машина «Минитменов» включила сирену, а коп через окно жестом приказал остановиться, но в такой пробке полицейской машине было ее не догнать. Тикки свернула за угол.

Через минуту она уже была в подземном гараже под «КФК-плаза». Платиновая башня над ней была штаб-квартирой филадельфийского филиала ведущего городского клана якудза – Хондзевара-гуми.

Сегодняшняя работа Тикки касалась одного из видных членов этого клана.

Потолок гаража был на небольшой высоте перекрыт бетонными плитами, опирающимися на бетонные же колонны. Люминесцентные трубки, прикрепленные к потолку меж опор, заливали светом все пространство гаража. Ряды машин, дожидающихся своих хозяев, уходили куда-то вдаль. Тикки остановила свой «рэпер» и стянула с плеч маленький рюкзак. Оттуда она извлекла и включила графический приемопередатчик «Тошиба SC-701». Дисплей ожил, на нем замелькали цветные геометрические фигуры детальной карты того места, где она сейчас находилась. В памяти прибора была записана карта всего города. Маленькая красная точка на карте обозначала положение интересующей ее машины – тяжелого «Ниссан Алтима V», на которой и ездил местный якудза. Еще раньше Тикки установила на «ниссане» маяк «Тошиба SCA-7234», который теперь был напрямую связан с ее приемопередатчиком. Она любила все подготовить заранее.

Вскоре появился клиент в сопровождении еще двух мужчин. Тикки наблюдала за ними из-за рядов автомобилей. Напрасно они озирались: ничто не указывало на то, что они чувствуют присутствие охотника, замечающего и оценивающего каждое их движение, выжидающего момент для удара.

Охота на людей в городе мало отличается от охоты на других животных в условиях дикой природы. Удачливый хищник тщательно выбирает время для атаки. Удар, который не убил жертву, – это хуже, чем если бы удара не было вовсе, потому что он предупреждает жертву о присутствии охотника. Жертва не должна ничего чувствовать до самого последнего момента, когда приходит смерть и хватает ее стальными челюстями.

«Ниссан» заурчал и покатил к выезду из гаража. Тикки запустила свой «рэпер» и двинулась за ним.

Лимузин через мост Франклина пересек Делавэр и оказался в Кэмдене, где ночь сияла неоном и кипением вспыхивающих огней. Чередой замелькали сверкающие мегаваттами света фасады. Названия казино и ночных клубов вытягивались до пятого, десятого, пятнадцатого, двадцатого этажей: «Полихром Палас», «Ритц Ройял», «Чертог Дракона» «Магическая Страсть», «Четыре Туза», «Великолепный Слабак», «Шелковое Убежище». Улицы расширились, превратились в бульвары. Лазерные лучи образовывали над улицами световые арки. Автомашины среднего класса терялись в потоке сверкающих лимузинов и шикарных седанов. Толпа в сияющих престижных костюмах и в зеркальных одеждах неомонохромов бесконечной лентой тянулась по тротуарам к искрящимся входам в различные заведения.

Полиции не было видно. Якудза управляли городской корпорацией, безопасность обеспечивали они же. «Кобуны» в ярких красных, оранжевых и желтых куртках стояли на каждом углу, фланировали вдоль каждого квартала. Тяжеловооруженный резерв располагался в ярких фургонах по обе стороны улиц. Законопослушный гражданин удостаивался здесь королевского обхождения, а со всякими отщепенцами разбирались немедля и без обращения к судебной процедуре. Насильственные преступления здесь случались редко. Все это делало Кэмден интересным местом. Особенно для охотника.

«Ниссан» подрулил к «Гингко-клубу»: объект посещал его раза два-три в неделю. Его расписание и привычки Тикки изучила заранее. Клуб назывался по имени дерева гингко, на котором растут орехи и большие, как опахало, листья. Дерево китайское, имя – японское. Клуб управляется местным филиалом якудза из Хондзевара-гуми. Что неудивительно.

Вот здесь все и должно произойти.

Главный вход строго охранялся. У привратника была сканирующая система «Фучжи СекТек-7» для обнаружения оружия, но Тикки знала, как справиться с этой штукой. У нее с собой была черная коробочка, полученная у одного специалиста в Сан-Франциско, которая должна была обеспечить беспрепятственный проход и через этот контроль, и через любой другой. У нее было и еще кое-что, способное повысить ее шансы на успех.

Над темным покрывалом ночи взошла полная луна, белая и сверкающая. Тикки усмехнулась. Что-то было в этой полной луне, что заставляло Тикки чувствовать себя дикой и свободной и даже немножко сумасшедшей.

Она направила свой «рэпер» в темноту переулка.

Задняя дверь «Гингко-клуба», сделанная из прочного металла, выходила на небольшую автостоянку, ярко освещенную оранжевыми огнями. Тикки дождалась, когда смотритель пошел в сторону главного входа, подошла к задней двери и постучала. Вокруг не было видно ни одной охранной телекамеры.

Включился интерком рядом с дверью.

– Что надо? – спросил мужской голос.

– «Красные Пули»! – Тикки ответила названием местных патрулей якудза. – Открывай!

Минуту все было тихо, потом в двери что-то щелкнуло. Человек с азиатскими чертами лица в испачканном белом фартуке, пахнущем рыбой, распахнул дверь, сперва нахмурился, потом глаза его стали расширяться от удивления. Оно и понятно – в лицо ему уставился ствол автоматического «канга». Тикки сразу удалось вызвать ужас, как и было запланировано. За три ночи до того она видела, как патруль «Красных Пуль» тормозил здесь, чтобы перекусить. Постучали, крикнули – и дверь отворилась.

Тикки показала пальцем: «Выходи».

Человек подчинился, и Тикки встала рядом с ним, как будто собиралась увести его, а потом ударила по затылку стволом пистолета. Человек рухнул,

Хорошая жертва.

Очень хорошая.

Маленькая прихожая привела ее к красной двери. Она миновала ее и оказалась в задней части клуба. Музыка звучала громко и нестройно – бамбуковая флейта и пронзительный речитатив гейши. Ширмы, имитированные под рисовую бумагу, разделяли внутреннее пространство на квадратные отсеки для танцев и широкие проходы, вдоль которых тянулись отделанные шелком альковы. На ширмах-экранах загорались и гасли лазерные картинки иероглифов, мечей, цветов и прочих атрибутов феодальной Японии – расцветали и блекли, как фантомы в призрачном пространстве.

Со всех стереоэкранов вполголоса превозносились многочисленные добродетели Хондзевара-гуми. Якудза придают очень большое значение имиджу. Многие из них содержат легальные офисы, публикуют брошюры и газеты, проводят пресс-конференции, устраивают собственные шоу по кабельному телевидению и даже имеют свои банки. Камбу ацукаи – якудза среднего звена – приглашают местных жителей в свои офисы на чашку чая, чтобы создать благоприятное общественное мнение.

Боссы «Триад», наоборот, не стараются выглядеть респектабельными.

Б поисках своей жертвы Тикки пробиралась сквозь толпу танцующих. Те, кто ее замечал, бросали на нее удивленные взгляды – она была одета не по моде, хотя явилась сюда и не в обычной своей уличной одежде. Оделась она для убийства – зеркальные стекла скрывали глаза, лоскут черного шелка прикрывал нижнюю половину лица, а длинный синий плащ – все остальное, кроме черных ботинок на мягкой подошве.

Она продвигалась ближе к входу, но не могла найти объект. Зал был чем-то вроде лабиринта, к тому же люди постоянно двигались, переходили с места на место. Тикки была уверена, что ее жертва где-то здесь – раньше тот человек всегда проводил здесь по нескольку часов. Только она повернула обратно, чтобы еще раз осмотреть уже проверенную часть зала, как увидела его справа от себя проталкивающимся через толпу танцующих. Этот толстый азиат по имени Сайго Джозен – следующий в списке боссов якудза, которых велено уничтожить. Вместе с ним шли двое мужчин и три женщины. У мужчин на лацканах были значки Хондзевара-гуми. Вырвавшись из толпы, они сразу же разбились на три пары.

Тикки вставила в уши затычки, распахнула плащ и достала оттуда пару полуавтоматических «SCK-100», висевших у нее под мышками. Сайго ничего не замечал. Вот он улыбнулся женщине, держащей его под руку, и вместе с приятелем засмеялся, а в следующее мгновение уже валился под ударами пуль.

Четкое стаккато выстрелов перечеркнуло музыку и шум, как удар острых когтей. По мере того как лицо и грудь Сайго превращались в кровавые клочья, Тикки расширяла сектор огня – пятеро сидевших с Сайго дернулись и повалились на пол. Брызги крови окропили пол и словно наполнили воздух. Люди вскрикивали и падали. Сайго лежал в луже крови, но он все еще не был мертв, не совсем мертв. Тикки дала в его сторону еще очередь, а он все пытался ползти. Она выпустила в него весь остаток магазина. Это его прикончило. Адама будет доволен.

Она сбросила с левого плеча ремень, и один из полуавтоматов полетел на пол. Во второй она вставила новый магазин и дала еще очередь. Люди хлынули в стороны, стремясь спастись от смертельной опасности – от охотника, оказавшегося посреди стада. Это хорошо, очень хорошо– не совсем так, как она любит, но все равно хорошо. Вопли жертв эхом отдавались у нее в ушах, запах ужаса и смерти, горячий и пьянящий, ласкал обоняние.

Отворилась дверь в красной стене между двумя альковами – Тикки моментально перенесла огонь туда. Человек в черном костюме еще не успел переступить порог, как был отброшен назад и стал падать. Тикки сунула руку в карман и достала гранату. В небольшом радиусе ударная волна таких гранат смертельна. Она выдернула чеку и бросила гранату в коридор из фальшивой рисовой бумаги. Двое пробивавшихся к ней с той стороны, спасаясь от взрыва, вместе с остальными повалились на пол.

Взрыв отшвырнул визжащих людей в дальнюю часть зала. Тикки бросила туда еще одну гранату, а другую – дымовую – себе под ноги. Облако дыма немедленно окутало ее.

Какой-то крепыш, держа оружие над головой, прорвав бумажный экран, вывалился в коридор. Тикки встретила его огнем, лицо противника окрасилось красным, а бумажные экраны покрылись дырами. Она бросила и второй полуавтомат и достала «канг». Из прохода за простреленными ширмами неслись крики боли, и это было хорошо. Случайные жертвы тоже весьма желательны – это неотъемлемая часть ее работы. Нынче открылся сезон. Наконец-то мечты охотника становятся явью!

Злобная улыбка промелькнула на ее лице.

– Хорошо. Очень хорошо.

Пульсирующий ритм бэнда, играющего в «Чертоге Дракона», заглушал слова, но Тикки видела, слышала и чуяла достаточно, чтобы понять, что говорит Адама. На лице его расплылась удовлетворенная улыбка, в глазах поблескивали волчьи огоньки. Знакомый ритм слов «Хорошо… очень хорошо» четко резонировал в ушах Тикки. Даже запах Адамы излучал удовлетворение. Он повертел в пальцах латунную ручку своей трости, а потом сделал знак Тикки приблизиться.

– Гонконг благодарен тебе, – сказал он с улыбкой и взмахнул пальцами – будто отмахиваясь от конкурентов, как от назойливых мух.

Тикки поклонилась.

Упоминание о Гонконге снова наводило на мысль о связи Адамы с бандой «Зеленого Круга», страшного оружия «Общества 999», руководимого вождем «Триад» Силиконовым Ma. Благодарность такого человека, как Молоток, – вещь полезная. Пока его связи в Северной Америке сравнительно невелики, но влияние его все растет, а власть Ма в Восточной и Южной Азии просто всеобъемлюща.

Адама бросил фразу, из которой явствовало, что Тикки уже ждет новая работа. Она собралась было расспросить Адаму, но в это время вернулись из туалетной комнаты пять его очаровательных подружек. От них пахло свежей парфюмерией и прочими гигиеническими штучками. Адама широко улыбнулся и пригласил их снова присоединиться к нему в его кабинете.

– Кто будет моей Леандрой?

Одна из них, пышная, рыженькая, сладко заулыбалась.

Городской дом Адамы был тих. Только свет с улицы, просачивающийся сквозь занавески и портьеры, сумеречно поблескивал в густой тени комнат. Человек здесь мало что разглядел бы, а для Тикки было в самый раз.

Она лежала в вестибюле у входа. Сейчас для нее настало время ясности и определенности. Она снова обрела свой естественный облик, и это место – ее.

Любой, кто вошел бы сюда сейчас, увидел бы, как она могуча. Она лежала в мутном пятне лунного света, просачивающегося через фонарь в потолке. Ее кожа превратилась в густую косматую шубу из черного и красного меха, цвета крови и ночи. Передние лапы раздувались от мышц, а кисти лап были как у тролля. Клыками она могла раскусить человеческий череп, а когтями – разодрать человека от плеч до крестца. Она знала это, потому что так уже бывало. И не раз. В своем естественном обличье она сражалась даже с троллями и неизменно выходила победителем.

Она повела ушами, махнула хвостом, зевнула во всю пасть и потянулась. Потом пошла обследовать дом.

Если бы кто-нибудь проник в дом, она тут же узнала бы об этом, но не это встревожило ее. Что-то непонятное витало в воздухе. Пока она лежала, ощущение было слабым, неясным. Теперь же, когда она поднялась на лапы, рыча, приглядываясь, прислушиваясь, принюхиваясь, что-то в воздухе изменилось, возникло какое-то напряжение, заставляющее мышцы налиться сталью, силой, мощью, которым вряд ли кто на этом свете мог противостоять.

Когда она выполняет работу, вот как сейчас, охраняя свое место, она любит все делать основательно. Это значит, что и пахнуть здесь должно правильно.

Она остановилась, чтобы потереться мордой об угол. Ей хотелось уничтожить собственный запах, сильный, забивающий все, – тогда можно будет принюхаться к другим запахам. В вестибюле очень сильно пахло ею. Места, которые она охраняет, и должны так пахнуть. Так она делала эти места своими, великодушно позволяя другим, таким, как Адама, разделять их с ней.

Адама, конечно, самец. Человеческий, но все же самец. Ей бы не пришло в голову делить территорию с самцом ее вида. Она могла бы предложить ему много больше, если бы, конечно, захотела.

Что-то заскрипело под ее лапами, и она припала к полу, но ни термитов, ни запаха подгнивающего дерева, никаких дефектов не учуяла.

Обход подтвердил то, что она знала и так: двери и окна заперты, никого нет.

Значит, нет и проблем.

Она вернулась в вестибюль и вытянулась на полу. В естественном обличье она не нуждалась в мебели, разве что для сна. Кресла и диваны были слишком малы, чтобы выдержать ее, а когда она вскакивала с них, те имели обыкновение неожиданно падать, и она из-за них теряла равновесие.

Как ей говорила мамочка? Птицы живут в небе, обезьянам лучше всего на деревьях, а четвероногие, как она, принадлежат земле и должны прижиматься к ней как можно теснее.

Внезапно в лунном свете прямо перед ее носом вскипел водоворотик пыли. Она вскинула морду от неожиданности, а потом заворчала, порыкивая, – это была одна из маленьких шуток Адамы. Она не знала, как он заставляет пыль так вот вертеться, но была уверена, что это не волшебство. Адама вообще не любит волшебства, и единственное, которое он согласен терпеть, – это ее, Тикки, волшебство.

Наверное, это просто какой-то хитрый технический эффект.

Она направилась в цокольный этаж. Комната здесь была большая, стены и потолок – черные. Единственным источником света были два десятка стереоэкранов, встроенных в правую стену. На каждом из них возникали и повторялись сцены конца мира, Пятого Мира, и наступление Шестого: голодные бунты в Нью-Йорке, войны корпораций, опустошение и смерть. Человеческие законы и хаос, бьющиеся друг с другом насмерть. Цивилизация, висящая на волоске от гибели.

В центре комнаты располагалась металлическая стойка, под ее поперечиной, распятая, привязанная за лодыжки и запястья, стояла пышная женщина, рыжая, голая. Рядом был черный мраморный стол, на нем лежал целый набор сверкающих стальных инструментов. У стола стоял здоровенный детина по имени Джеклэш.

Адама сидел слева в украшенном богатой резьбой деревянном кресле напротив своей пленницы. Рядом с ним возвышалось блестящее сооружение из черного мрамора, состоящее из сдвоенных полос, обвивающих друг друга. На вершине покоился огромных размеров драгоценный камень, на вид прозрачный, как бриллиант.

– А! – воскликнул Адама, улыбаясь, излучая удовольствие, даже благодарность. Он протянул к Тикки руку. – Тигрица пришла. Присоединяйся, пожалуйста.

Его голос был полон удовлетворения. Тикки посмотрела на детину. А Джеклэш пялился на нее – он не понимал, что она разумное существо, он думал, что она грязная бессмысленная тварь. Он боялся ее, как и должен был, а может быть, боялся и Адамы, но старался этого не показывать. Об этом недвусмысленно говорил его запах.

Адама небрежно махнул Джеклэшу рукой, улыбнулся и сказал:

– Не бойся, у нас с тигрицей договор!

– Да, – ответил Джеклэш, – вы говорили. Адама улыбнулся и снова взмахнул рукой.

Тикки подошла к металлической стойке, к которой была привязана женщина. Множество запахов, витающих в воздухе, сказали Тикки больше, чем можно было увидеть. Женщина была измучена, и ей было очень больно, она потеряла много крови, была испугана. Она боялась смерти, а сейчас была просто в ужасе при виде огромной тигрицы, спокойно стоящей рядом, всего в одном шаге от нее.

Джеклэш все-таки очень разволновался. – Иди, – дружески сказал Адама, – посиди со мной.

Тикки повернулась в его сторону, а хвостом как бы невзначай ударила по бедрам жертвы.

Ужас в чистом виде излился в атмосферу.

Хорошая жертва, очень хорошая.

Тикки подошла к креслу Адамы. Это было очень оригинальное кресло, похожее на трон. От него пахло настоящим деревом, хотя это Тикки не очень-то и волновало. А вот что ее по-настоящему интриговало, так это камень на мраморном пьедестале. Возле него она остановилась, фыркнула, подивилась на него еще с минуту, но не тронула. Адама предупреждал, чтобы она никогда его не касалась. Она и не собиралась. Но все это было очень странно.

Какие-то природные феномены, не магические, другие, придавали камню необыкновенные свойства. Совершенно удивительный камень. Внешние грани сияли очень ярко, но при этом казалось, что изнутри камень сиял белым светом. Такого Тикки никогда не видела.

Стоя рядом с камнем, она как будто слышала тихое бормотание, слабый лепет, почти неслышный

хор плача и вскриков, исполненных предсмертного ужаса.

Голоса она проигнорировала. Это ее не волновало. Адама говорил ей, чтобы она не беспокоилась. Просто это такой прибор.

Она села на задние лапы, высоко подняв голову.

– Одобряешь, охотница? – спросил Адама. Подергивая ушами, Тикки снова посмотрела на пленницу. Одобряет ли она? Конечно, одобряет! Женщина взрослая, тело полное, нет и намека на какую-нибудь болезнь. Очень, очень приличный экземпляр.

Очень качественный.

Адама хихикнул и небрежно махнул Джеклэшу. Пытки продолжились.

Интересно, сколько женщина протянет? Серьезный вопрос.

Большинство человеческих существ испытывают ужас перед смертью. Тикки воспринимала это как естественную часть их природы. Отчасти это делает Адаму таким необычным. Адама не только понимает это, он обладает вкусом к убийству, предвкушает его с удовольствием, наслаждается финальным моментом. Тикки и сама много раз испытывала подобные чувства, особенно когда охотилась на природе в своем естественном обличье.

То, что жертва при этом испытывает муки, а не те чувства, которые испытывает охотник, несущественно. Адама говорит, что смерть уравнивает всех. Тикки в этом не уверена, но не возражает.

– Разве она не прекрасна? – вопросил Адама. – Моя Леандра!

Тикки полагает, что все жертвы прекрасны. В определенном смысле слова.

15

Боль пришла ниоткуда, мучительная, всеохватная, вламывающаяся в тело, разрывающая кожу, будто гвоздь, мука тяжкая, как камень, и острая, как нож. Крики и вой и странный резкий стук заполнили его уши, но этот шум казался ужасно далеким и каким-то бессмысленным.

Он вспомнил маму и заплакал.

Сквозь все это пробивалось ощущение, что электрическое поле страшной силы покалывает его тело.

Поле мощностью в триллионы киловатт обволакивает кожу, а потом что-то потянуло, рвануло и будто выбросило сердце вон из груди.

Потом он вдруг полетел, как будто им выстрелили из пушки, и с невероятной скоростью стал проваливаться в длинный темный тоннель. Все быстрее и быстрее, пока скорость не стала осязаемой силой, сдирающей кожу, врывающейся в него, грозящей разорвать на куски.

Тоннель становился светлее, слепил, и он оказался в море невыносимой белизны, в белизне ада. А агония все нарастала.

Бесконечная агония…

16

За великолепным столом из оникса в самом просторном зале своих величественных личных апартаментов – средоточии власти колоссальной мультинациональной империи – восседал глава корпорации. Неограниченная власть, неисчислимые возможности – это было в порядке вещей. Судьба уготовила ему вхождение в высшую касту корпорации, и он вошел в нее. Он того заслужил. Его интеллект был вне конкуренции, умение строить прогнозы – сверхъестественно, изворотливость и талант организатора – несравненны. И все, чего он добился в жизни, – это результат его собственных фантастических способностей. Он продемонстрировал это несчетное количество раз, и впереди его ждет блестящее будущее.

Естественно, враждебный мир старается свергнуть его, лишить власти, но он удержит в руках бразды правления. Ему это ясно, как дважды два. Бэрнотовские телохранители осмотрели помещение и включили режим секретности. Элитные охранники нужны только потому, что в этом царстве насилия он не собирается впустую растрачивать свои силы на обеспечение собственной безопасности. Хотя смириться с этим человеку таких неограниченных возможностей, как он, нелегко.

Охара тихонько хихикнул. Зря он так разволновался из-за полицейского расследования смерти Роберта Наймана. Совершенно ясно, что ему не о чем беспокоиться, абсолютно не о чем. Он еще раз продемонстрировал самому себе свои сверхъестественные возможности. И хотя кое-какие потенциальные Помехи все еще существуют, он уже спланировал их устранение до того, как они смогут привести к реальным трудностям.

Когда он взошел на корабль КФК и занялся «Экзотек», у него были совершенно другие проблемы: отсутствие фондов и инвестиций, а именно этого не хватало, чтобы превратить убыточное заведение в промышленный гигант. Разве он побежал клянчить деньги у Совета директоров? Конечно, нет! Он подошел к проблеме творчески, с неожиданной стороны и решил ее. Решил так, что получилось Лучше, Чем в Жизни! Он организовал лабораторию по производству чипов «Лучше, Чем в Жизни», а прибыли от нее использовал для финансирования Специальных Проектов «Экзотек». Были наняты высококлассные исполнители, асы в области синтесенсорики, создавшие непревзойденный продукт, который принес «Экзотек» господство на рынке.

Теперь, конечно, Охара не нуждался в «особой» финансовой подпитке, обеспечиваемой лабораторией. Операция «Метла» решила этот вопрос, и потенциальная проблема, таким образом, ликвидирована в зародыше.

Глава корпорации… Получилось.

Охара улыбнулся и вынул немаркированный чип из плейера за правым ухом. Он больше не нуждался в эмоциональном стимуляторе. Ситуация ясна. Никто не сможет встать между ним и поставленной целью. Никто!

Мягко загудел телеком. В центре монитора замигало слово «Прием».

– Начали, – сказал Охара, нажал на клавишу, и безупречная косметика его секретарши заполнила весь экран.

– Сэр, к вам лейтенант Кэркленд из Службы безопасности «Минитмен».

… Охара ухмыльнулся. Это что, второй визит за одну неделю? То, что копу потребовалась вторая встреча за такой короткий срок, свидетельствует о его беспомощности и непрофессионализме.

– Пусть войдет.

– Уже входит, сэр.

Кэркленд вошел через главную дверь. На этот раз он не стал обходить Службу безопасности КФК, ныряя в боковые двери. После первого его визита были приняты надлежащие меры, и сейчас «КФК-плаза» пребывала в состоянии антитеррористической тревоги.

Охранники окинули Кэркленда взглядами – на этот раз к его одежде была прикреплена карточка гостя. Он направился прямо к столу Охары, протягивая руку.

– Как дела?

– Неплохо. – Охара поднялся навстречу и обменялся рукопожатиями с лейтенантом. Этого вполне достаточно. Охара сел и небрежным жестом предложил сделать то же самое лейтенанту.

– А как вы, лейтенант?

– Тоже неплохо, – ответил Кэркленд и стал рыться в своем дешевеньком, потрепанном портфельчике. – Хотелось бы показать вам пару фотографий.

– С удовольствием взгляну.

Лейтенант протянул ему тонкий пакет с фотографиями двадцать на двадцать пять, и Охара стал просматривать их одну за другой. Времени у него достаточно, пусть Кэркленд порадуется его готовности сотрудничать, пусть увидит, что он заинтересован в расследовании. Всего семь фотографий, на каждом в фокусе только один человек, качество снимков неодинаковое, некоторые довольно нечеткие. Выделялось только одно фото – одетая в кожу женщина в малиновых зеркальных очках, лицо раскрашено красными и черными полосами. На снимке она находится за спиной человека, стоящего на коленях на белом полу. В одной руке она держит что-то похожее на кусок провода, который обмотан вокруг горла ее жертвы. В другой – большой автоматический пистолет, который смотрит на вас прямо из центра фотографии.

Ее лицо, вернее, то, что можно разглядеть под очками, совершенно нечеловеческое – взгляд, лишенный эмоций, абсолютно безжалостный.

Охара почувствовал, как на него навалилось напряжение – скрутило кишки, по спине пробежали мурашки. Он знал эту женщину с раскрашенным лицом и пистолетом в руке. Он встречался с ней, столкнулся лицом к лицу, по крайней мере, однажды. Тогда впервые в жизни ему пришлось признаться самому себе, что на свете существует сила, которая в состоянии перечеркнуть любые его планы, просто оборвав его жизнь.

– Когда-нибудь видели их раньше? – спросил Кэркленд.

– Нет.

Охара вернул снимки Кэркленду. Сейчас ему было сложновато выдерживать тон превосходства, кто-нибудь послабее вообще был бы выбит из колеи. Чип «Глава Корпорации», который покоится в пластиковом футляре во внутреннем кармане куртки, – вот что ему нужно. Ему просто необходимо восстановить душевное равновесие, а для этого надо поскорее избавиться от Кэркленда…

– Насколько я понимаю, это – подозреваемые?

– Главные действующие лица, – ответил Кэркленд. – Кое-кто – местные мастера. Кое-кто – приезжие.

Кэркленд замолчал, вперив в Охару немигающий взгляд, а потом сказал:

– Вот эта женщина – интересный случай. Она была связана с убийствами в Чикаго, Сиэтле, Сан-Франциско и еще в дюжине городов Японии, Кореи, Китая и Юго-Восточной Азии. Она работала практически на все крупнейшие преступные организации от Восточной Азии до Северной Америки – на якудза, «Триады», на кого хотите. Она не ведает жалости. Это значит, что если у нее заключен контракт на вас, она уничтожит и вас, и всех ваших близких без малейших колебаний. Да еще, скорее всего, получит от этого истинное наслаждение. Вот такая у нее репутация.

Охара с трудом проглотил комок в горле. Он-то точно знал, о чем говорит Кэркленд. Он своими глазами видел, насколько ужасна может быть эта женщина, вернее, это существо. И жить с этим знанием невыносимо.

– Да, да, мне совсем не хочется с нею знакомиться, – с усилием выдавил он.

Кэркленд кивнул.

– Остается только надеяться и молиться. Охара вымученно улыбнулся – он не нуждался в жалких советах какого-то полицейского лейтенантишки, он сам знает, как вести себя и что делать.

– Я всегда поражаюсь, лейтенант, что подобным людям почему-то всегда удается избежать ареста. Я-то полагал, что отлавливать таких опасных тварей – основная задача полиции.

Кэркленд кивнул.

– О да, конечно, задача важная, – сказал он, – а сейчас просто важнее некуда. Мы ведь получили еще один труп.

Улыбка сползла с лица Охары.

– Вы серьезно?

– Может быть, вы его знали, – ответил Кэркленд, – Стивен Джордж. Мне говорили, что он был заместителем директора по производству.

Охара почувствовал, как его прошиб пот.

– Здесь нет ничего смешного, лейтенант!

– Конечно, нет, – ответил Кэркленд твердо. – В убийствах вообще нет ничего веселого.

Лейтенант не шутит и не разыгрывает его. Когда Охара это понял, у него внезапно закружилась голова. А вслед за этим накатил почти невыносимый страх. Смерть Роберта Наймана можно было счесть случайностью, результатом несчастного стечения обстоятельств. Но эта новая смерть придает событиям совершенно новый оборот. Жуткий, угрожающий.

Кэркленд положил на стол Охары стопку бумаг с шапкой и печатью Службы безопасности «Минитмен» – официальное извещение для руководства Стивена Джорджа. К этому Кэркленд добавил еще три листка.

– На этот раз убийца проявил необыкновенную жестокость, – сказал Кэркленд, возвращаясь в кресло. – Ему мало было пристрелить одного или двоих. Перебита куча народу, по последним подсчетам – восемь человек из разных отделов корпорации. Да еще семнадцать – с тяжелыми ранениями.

Охара судорожно вздохнул:

– Но… об этом ничего не сообщали…

– Естественно, не сообщали, – ответил Кэркленд, – и не сообщат, пока мы не разберемся, что, собственно, происходит. Вы что думаете, мы хотим, чтобы об этом узнала публика? Тогда корпорацию ждут невероятные убытки!

– Я потрясен!

– Понятное дело, – отозвался Кэркленд. – Два человека из вашей корпорации, занимавшие ответственные посты, уничтожены вместе со своими помощниками, компьютерщиком и аналитиком. В нашем полицейском бизнесе мы называем такую группу системой. Мы полагаем, что основной целью был Джордж, остальные убиты более или менее случайно. Скажите, что вы об этом думаете?

– Я думаю… я думаю, вам надо отнестись к этому делу со всей серьезностью, как это и требовалось с самого начала!

– Поверьте, мы уделяем этому убийству внимание, которого оно заслуживает. А теперь постарайтесь ответить на мои вопросы.

– Что вы хотите услышать от меня?

– Пока не знаю. Подумайте, почему кто-то мог хотеть устранения Джорджа? Чем он занимался? Часто ли посещал заведения, контролируемые якудза?

– Как?… Да я понятия не имею!

– «Коно-Фурата-Ко»– материнская компания «Экзотек» – очень японизированная организация. У вас есть связи с якудза?

Манеры Кэркленда неузнаваемо изменились, и Охаре это очень не понравилось. Агрессивный тон вопросов выводил его из себя, становился невыносимым.

– Я не допущу, чтобы со мной разговаривали, как с преступником!

Это заявление Кэркленд проигнорировал.

– Около года назад на одном из ваших предприятий близ Джерментауна произошел взрыв, потом пожар, в результате – несколько погибших. Какие-то ребята что-то затеяли, а затея вышла из-под контроля. Эта история не может быть связана с убийствами Наймана и Джорджа?

На несколько мгновений Охара потерял самообладание.

– Но вся эта история уже давно забыта…

– Я читал рапорты по этому делу.

– Тогда вы должны понять, что тут не может быть никакой связи!

– Я знаю только одно: тогда ситуация вышла из-под контроля. Знаю также, что некоторые были за это наказаны, а некоторых достали сейчас. Все прочее – только предположения. Вопрос в следующем: почему погибло столько ваших людей?

– Это абсурд! Вы что, полагаете…

– Я ничего не полагаю. Какой отдел «Экзотек» находился в Джерментауне? Отдел Специальных Проектов?

Я… Я должен посмотреть схему корпорации.

– А так вы не помните?

– Я же объяснял вам в прошлый раз! Я перестроил всю структуру…

– Ага, помню. Кстати, какую должность занимал год назад Стивен Джордж? Чем он занимался?

– Не помню.

– А он случайно не был еще одним парнем, который внезапно рванул по служебной лестнице?

– Мне не нравится ваш тон, лейтенант!

– Продвигали вы Джорджа так же, как Наймана? Да или нет?

– Это невозможно!

– Да или нет, черт подери?!

– Я должен посмотреть свои записи.

– Отличная идея! Я тоже хочу посмотреть ваши записи. А еще мне нужны полные досье на Джорджа и Наймана.

– Вы не имеете права предъявлять мне такие требования!

– Ха, парень, нет проблем! Не хочешь сотрудничать – отлично! Но я ведь могу поговорить с ребятами с телевидения – следствие пробуксовывает, потому что Охара скрывает относящиеся к этому делу важные данные.

– Это клевета!

– Назовем это средством достижения цели. Да что там, называй как хочешь, но досье мне дай. – Кэркленд встал и двинулся к выходу, но неожиданно вернулся. – У тебя ведь была какая-то история в Сиэтле? Что там случилось?

Охара непроизвольно дернулся.

– Я… на меня напали.

– Ранили, избили и ограбили. Массу всего перепортили, но ничего не украли. Так сказано в полицейском донесении. Ты заявил, что никого из нападавших не разглядел. Никто не арестован. Так что же произошло на самом деле?

– Мой… один из моих служащих был убит.

– Вот-вот. Так не забудь про досье. Кэркленд повернулся и вышел через главный вход.

Охара подождал, пока за ним закроются двери, плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Он чувствовал слабость и изнеможение. То, что произошло с ним в Сиэтле, казалось, напрочь выброшено из памяти. Как он старался забыть все это! А теперь ужас возвращается.

Кэркленд – дурак. Он понятия не имеет, с чем связался. Что означают смерти Наймана и Джорджа? Это настолько очевидно, что ошибиться тут невозможно. Ужас, который потряс его в Сиэтле и чуть не разрушил все его планы, теперь последовал за ним в Филадельфию, чтобы снова нанести удар. Смерти Наймана и Джорджа – это только начало. Предвестники нападения на него, Охару!

И снова эта женщина, одна из тех, что были в Сиэтле, он узнал ее на фотографии Кэркленда. Женщина в красном и черном. Это не просто уличное отребье, эта тварь – выблядок городского ада. И не женщина вовсе, не животное, она – творение Шестого Мира, коварный демон, опасное чудовище, олицетворение зла. Столкновение с ней в Сиэтле, в котором проявилось насилие в чистом виде, душевные муки, кровопролитие – все это осталось в обломках его прежней жизни. Он не позволит этому дьяволу снова разрушить его жизнь. Она должна быть уничтожена. Этого требует его будущее!

Использовать полицию для того, чтобы захватить или уничтожить ее, – несерьезно. К тому же придется слишком многое объяснять. Придется объяснить и причину, которая навлекла на него гнев этой дьяволицы в тот, первый раз.

Охара протянул руку к телекому и нажал на клавишу.

Когда вошел Эноши, Охара стоял у окна и смотрел на улицу сквозь прозрачный бронепластик. Теперь он чувствовал в себе силы принять решение. Угроза должна быть устранена. Он должен не просто выжить, но продолжать строить величайшую в истории корпоративную империю.

– Есть дело, – сказал он. – Я не могу найти слова, чтобы донести до вас его важность, поэтому скажу просто: от того, как оно будет сделано, зависит благополучие корпорации. Это дело первостепенной важности. Начинайте немедленно!

– Конечно, сэр. Немедленно, – отозвался Эноши.

Демон должен умереть.

17

«Мацусита-Гарденс» располагался к северу и востоку от центра города, на берегу Шукил-ривер. Пять башен возвышались над пышным парком с изящным ландшафтом – с деревьями, живыми изгородями, причудливыми клумбами и цветущим кустарником. Здесь можно было найти несколько традиционных японских каресансуи – садов с сухой землей, пару чайных домиков и маленький буддистский храм.

В комплекс «Мацусита-Гарденс» можно было попасть через один из трех входов. Эноши выбрал тот, что со стороны Келли-драйв. Заведенный здесь порядок был ему знаком – остановиться перед красно-белым барьером у будки охранников, кивнуть в ответ на поклон стража в униформе. Протянуть руку через окно, вставить в щель кредитную карточку, а потом приложить палец к панели. Мягкий звонок, и барьер начинает подниматься – это означает, что посетитель идентифицирован как желанный гость паркового комплекса. Охранник кланяется несколько ниже, чем положено: несомненно, это реакция на марку автомобиля, в котором приехал Эноши.

До последнего времени он ездил на «форде-америкэн» – довольно распространенном седане, который кто-то мог посчитать не соответствующим его положению, но уж никак не претенциозным. К тому же у автомобиля было американское название, и это давало неплохую экономию на горючем. Эноши никогда не стеснялся своей машины, наоборот, автомобиль соответствовал его имиджу: скромный, непритязательный и выносливый. Его шеф Бернард Охара, естественно, обратил на это внимание, когда старая машина Эноши попалась ему на глаза, и настоял, чтобы Эноши взял автомобиль, более соответствующий положению старшего помощника директора.

Так что теперь Эноши ездил на «Мерседесе-200 классик» – четырехдверном седане, оборудованном множеством совершенно ненужных «примочек». Портативный телеком на приборной панели – всего лишь одна из них. Обычно Эноши пользовался чрезвычайно удобным «Панасоником», который сейчас лежал у него в кейсе.

Припарковавшись на привычном месте в гараже под Третьей Башней, он достал телеком и набрал код. Послышались два гудка, и мужской голос ответил:

– Алло!

– Вы свободны? – без предисловий спросил Эноши.

Что-то щелкнуло, и теперь откликнулся другой голос, женский, очень мягкий:

– Конечно, свободна.

– Я буду примерно через десять минут.

– Жду.

Эноши засек время на наручных часах и, прежде чем покинуть машину, выждал десять минут. Еще через пять или шесть минут он вышел из лифта и зашагал по устланному ковром коридору на тридцать девятом этаже. До того как он нажал звонок на двери с номером «3905», прошло минут двадцать.

В то же мгновение дверь отворилась, и в проеме появилась женщина. Она выглядела так, будто все утро посвятила подготовке к встрече с ним. Звали ее Фредерик. Имя, по мнению Эноши, было столь же экзотичным, как и сама женщина. Глаза у нее были голубые, и это был их естественный цвет. Золотые волосы роскошной волной ниспадали через лоб, скрывая правую половину лица. Белое платье из натурального шелка было совершенно прозрачно, кроме нескольких мест, понятно каких, где оно было отделано пенящимися белыми кружевами. Платье было великолепно, но без излишней претензии – оно лишь подчеркивало ее красоту, не отвлекая внимания вычурным фасоном.

Она завораживала Эноши, не телом, нет – красота была в ее глазах, в улыбке… и вообще во всем, что она говорила и делала.

Эноши переступил порог и поклонился. Фредерик отступила на пару шагов и ответила поклоном так, как это делали дамы в феодальной Европе – присев в глубоком реверансе и приподняв краешек платья. Эноши заулыбался.

Фредерик выпрямилась, поцеловала его в щеку и лишь на это мгновение отвела от него глаза. Прикосновение было легким, как крыло бабочки, а ее аромат – целый букет очаровательных запахов.

– Где ты был так долго? – мягко спросила она, все еще улыбаясь. – Я скучала по тебе.

Это был не столько вопрос, сколько вежливое напоминание о том, что Эноши не появлялся у нее почти неделю. Наверное, ей было немного одиноко.

С полдюжины объяснений промелькнули в голове Эноши: работа, семья, дом, всякие заботы, но перед такой женщиной, как Фредерик, это все были пустые отговорки. Для нее любовь была высшей ценностью, и для того, кого она одаривала ею, любовь должна была значить больше, чем работа, семья да что угодно в этом мире. Ответ Эноши был краток:

– Прости меня.

– Конечно, – Фредерик рассмеялась, глядя ему в глаза, – как я могу не простить?

– Я все время думал о тебе.

Она с легкой укоризной прошептала:

– Ты лжешь.

– Ты в моем сердце.

– А вот теперь – верю.

Эноши снова безотчетно улыбнулся. Наверное, сейчас в самый раз вручить ей маленький подарок.

– Это тебе!

Фредерик нежно улыбнулась ему:

– Мне?

Эноши кивнул и наклонился, чтобы поцеловать ее в щечку. Она обвила его шею руками и поцеловала, а потом приняла от него узкую белую коробку с наклейкой из золотой фольги. В коробке был маленький, искусно составленный букет, который Эноши сам выбрал в магазинчике «Киото Флорест». На крошечной розовой карточке, приложенной к букету, был нарисован иероглиф, означавший: «Искусство – истина, но любовь– выше».

– Как красиво!– вздохнула Фредерик. – Спасибо!

Он не нуждался в словах благодарности.

– Позволь, я приготовлю тебе чай.

– Конечно.

Они поцеловались, и Фредерик провела его в салон, некое подобие кабинета с окнами с двух сторон, полное света, с огромным количеством комнатных растений, удобной мебелью, баром и широченным экраном стереовидения над громадным камином. Фредерик усадила его на диван лицом к окну, сбросила туфли и стала готовить чай. К каждой детали чайной церемонии она относилась, как относится художник к каждому мазку, создавая картину.

– Так приятно видеть тебя днем, – сказала она.

– Правда? А почему?

– Разве нужны объяснения?

– Все-таки скажи!

Она улыбнулась и медленно кивнула. Конечно, объяснение существует.

– Потому что я люблю тебя. Потому что нам вдвоем так хорошо!

Она улыбалась и вглядывалась в его глаза, стараясь понять, что же ему могло потребоваться от нее.

– Все, что хочешь, – прошептала она, – проси все, что тебе нужно.

– Мне надо встретиться с Сарабандой. Взгляд ее выразил удивление, но не более того.

Она молча встала и прошла в холл. Эноши услышал тихое пощелкивание клавишей телекома. Потом Фредерик вернулась, неслышно ступая по полу босыми ногами. Она села рядом с ним на диван и Движением головы отбросила со лба закрывающую, лицо копну волос. И снова улыбнулась ему:

– Все сделано.

Эноши поднес ее пальцы к своем губам.

18

Когда Эноши торопливо приблизился к пересадочному центру на 30-й улице, солнце стало походить на дотлевающий красно-оранжевый шар, низко висящий над предместьем к западу от города. Он бросил взгляд на часы и постарался сосредоточиться на предстоящем деле.

То недолгое время, что он провел у Фредерик, смогло лишь немного отвлечь его от нагромождения проблем, связанных с шефом. Любовь Охары к методам, которые противоречат общепринятым нормам, к методам тайным и незаконным, любой здравомыслящий человек посчитал бы крайне опасной. Экстерриториальность многонациональных корпораций оберегала их от юридического преследования со стороны местных правительств, но имидж корпорации все равно может пострадать. Иммунитет от уголовного преследования не спасет репутации.

К тротуару подкатил лимузин «роллс-ройс фаэтон» и мягко, как скоростной поезд, въезжающий на вокзал Киото, затормозил прямо перед Эноши. Он ждал, держа руки по швам. Дверь пассажирского салона отворилась, и оттуда вышел человек в черном полупальто из синтетической кожи. Его длинные белые волосы и бледность лица выдавали принадлежность к металюдям – эльфам. Хотя какая разница? Этот эльф – просто слуга того, с кем Эноши собирался встретиться. Эльф проверил Эноши маленьким сканером – оружия не было.

– Се бьен. Антре[12]. – Эльф кивнул на, лимузин.

Эноши забрался в машину, эльф последовал за ним. Как только Эноши устроился на сиденье, лимузин тронулся. Эльф сел слева от него. Напротив, отделенная пультом с портативным телекомом, стереовидением, баром и аппаратом спутниковой связи, сидела женщина, известная ему как Сарабанда. Она – куромаку, посредник по части различных сомнительных дел, одна из тех, кто руководит из-за кулис. Она выглядела как нормальный человек, испанка или, может быть, итальянка – Эноши точно не знал. Ее черные волосы были гладко зачесаны назад, темные очки-визор скрывали глаза, зато хорошо был заметен провод передачи данных от разъема на виске. Поверх облегающей черной блузы и слаксов на ней была надета черная куртка с золотой отделкой. Черные туфли на низком каблучке сверкали зеркальным блеском. Слева от нее сидел огромный орк, а справа – здоровенный азиат, оба в зеркальных очках и костюмах, сшитых по фигурам, принадлежащим штангистам.

– Вы по делу? – спросила Сарабанда.

– Да, – ответил Эноши, – все детали при мне.

Он выпростал руку из рукавов куртки и рубашки, чтобы показать футлярчик с чипом, закрепленный на запястье чуть повыше часов. Открыв его, он передал чип эльфу, который внимательно изучил его, прежде чем передать Сарабанде. Эноши знал, что в этой компании не следует делать резких движений – их могут расценить как угрожающие. При первой встрече с Сарабандой он неожиданно для охранников полез во внутренний карман – и тут же в нос ему ткнулся оружейный ствол автоматического пистолета огромных размеров.

Сарабанда молча поместила чип в компьютер на пульте и откинулась назад, поднеся руку к разъему ввода данных на виске. Прошло несколько минут.

Лимузин, похоже, набирал скорость. Эноши посмотрел через тонированное стекло и увидел, что они двигаются по хайвэю «1-76», огибающему центр города с юга.

Внезапно Сарабанда обратилась к нему:

– Какова задача в отношении персоны, упомянутой в файле?

– Она должна быть обезврежена.

– Сколько это будет стоить?

– А сколько вы хотите?

– Все призраки сейчас заняты. Специалисты оплачиваются по высшим ставкам. Сколько исполнителей хотите нанять?

– Столько, сколько нужно, чтобы работа была выполнена.

– Мировой рынок обслуживают асы, на них постоянный спрос. Вряд ли удастся быстро найти кого-то стоящего.

– Сейчас время важнее всего.

– В таком случае это обойдется вам приблизительно вдвое дороже, чем прошлый заказ.

Цена его мало беспокоила – доходы от подпольной лаборатории «Лучше, Чем в Жизни», организованной Охара-сан, были достаточно высоки, исчислялись в миллионах новых йен и полностью обеспечивали потребность «Экзотек» в наличности. Цена уничтожения этой самой лаборатории и всего, что потребовалось для выполнения операции «Метла», была ничтожной. Единственное, что беспокоило Эноши, это чтобы куромаку Сарабанда не отнеслась к нему как к легковерному простаку.

– Цена кажется мне несколько завышенной, – заметил он. – Задача в данном случае проще. Я ожидал, что и цена будет ниже.

– Значит, вы не представляете, чего требуете. Эноши на какое-то мгновение запнулся, но, взяв себя в руки, подавил раздражение. Судя по его опыту, правда ограниченному, манеры Сарабанды всегда были несколько грубоваты. Однако у него сложилось впечатление, что она хамит не намеренно, а скорее от стремления казаться деловитой. Он успокоился и сказал:

– Объяснитесь, пожалуйста.

– Личность, о которой идет речь, крайне опасна. Известно, что она эксцентрична и непредсказуема. То, чего вы требуете, сопряжено с высокой степенью риска. Кроме того, ее еще надо найти, а поиск тех, у кого нет идентификационной карты, требует времени.

Ну вот, теперь и время стоит денег. Эноши знал, что этот заказ обойдется дороже, но хотел выслушать все аргументы посредника.

– Вы гарантируете исполнение?

– Я гарантирую только то, что будет предпринята такая попытка, – ответила Сарабанда. – Если она провалится – расходы за ваш счет.

– В прошлый раз вы гарантировали успех.

– В данном случае этот вопрос не обсуждается.

– Не мог бы я услышать хоть какие-то объяснения?

– Вы их уже слышали. Личность, о которой идет речь, предельно опасна. Ее устранение связано с величайшим риском.

Эноши кивнул. К счастью, он имел некоторое представление о том, чего можно ожидать от этой встречи, и смог просчитать варианты.

– Полагаю, мне следует расширить рамки заказа.

– Я слушаю.

– Я хотел бы, чтобы вы организовали все для немедленной ликвидации и наняли соответствующий персонал. В то же время я прошу вас сделать запрос, кто из специалистов высшего класса будет свободен в ближайшее время, с тем чтобы при провале первой попытки немедленно предпринять другую.

– Вы хотите подстраховаться?

– Именно так.

– Нет проблем. Однако должна предупредить, что такие специалисты требуют оплаты уже за одно то, что высвобождают для вас окно в своем расписании. Это может повысить цену раза в четыре. Я берусь действовать от вашего имени и постараюсь добиться справедливой цены, но когда дело касается элитных специалистов, мои возможности весьма ограничены.

– Понятно.

То, что специалисты требуют такой оплаты, для него не секрет, и это никак не может повлиять на дело. Время – вот что важно. Охара-сан сказал – немедленно. Для Эноши это означает – сию секунду.

– На этом переговоры завершены, – сказала Сарабанда, – требуется предоплата в размере ста тысяч новых йен.

Да с полпинка!

19

Неона сидела в баре. На ослепительном стереоэкране, встроенном в стену, маячила подземная автостоянка. Пулеметные очереди раздирали в клочья какого-то типа. Неоне было наплевать на него. Бар располагался в развлекательном районе Хамфри, и с ее места у входа было видно кипение жизни на улице. Мигали и сверкали миллиарды разноцветных огней, отражаясь в зеркальном потолке, стенах и столах бара и в одежде толпы, наряженной в зеркальные шмотки неомонохромов. Толпа перла к полукруглой эстраде, откуда неслась неистовая музыка. Голографические изображения голых и полуголых дам с самыми невероятными формами отплясывали на стойке бара, в альковах вдоль стен и на столешницах двух-трех незанятых столиков. На каждом столе стоял аппарат для оплаты и шлем виртуальной реальности для желающих использовать программу бара «1000 Плюс». Эффект присутствия! Высокопрофессиональные актеры! Шедевр! Синтесенсорные записи, в том числе «Монохромные Сны» и «Вызов Эбберлета», двадцать четыре часа в сутки! Ревущая музыка, сверкающие стереоэкраны, колокола, пищалки и сирены компьютерных игр слились в трескотню, грозящую оглушить Неону.

Только шлем спасал ее от окружающего рева, только он и не давал ей разрыдаться. Рипсо, холодный убийца, пижон-индеец на мотоцикле, привез ее в город, а потом бросил. У нее даже не было шанса показать, на что она способна в постели, но одного этого никогда не бывает достаточно. То, что он ее бросил, может, было бы не так и плохо, если бы он не оказался таким потрясным мужиком. Она никак не могла успокоиться. По крайней мере, он избавил ее от долгого прощания – трахнул и исчез.

Между ней и стеной кабинета лежала нейлоновая сумка с ее суперкомпьютером. Если она в ближайшее время собирается что-нибудь поесть, придется: заставить его поработать.

Неона огляделась.

Прямо на нее, направляясь к выходу, шла группа, только что вырвавшаяся из толпы у эстрады. Трое из них выглядели крутыми парнями. У одного были серебристые киберглаза, которые здорово гармонировали с холодной самодовольной улыбкой и неомонохромным плащом. У второго с пояса свисал самонаводящийся «ингрэм», волосы третьего торчали гребнями, а на правом виске – разъем. Единственная девица в группе была скорее всего магом: она с ног до головы была увешана металлическими украшениями – ожерельями, брошами, браслетами и кольцами. А тут она еще вдруг подняла руки и сделала пальцами что-то хитрое.

Это охотники-призраки, Неона была совершенно в этом уверена. Она выкарабкалась из своего кабинета и поспешила за ними.

– Эй, парни! Эй! Эй!

Казалось, ее голос потонул в громовом реве клуба. Но вдруг призраки обернулись к ней, а тот, что с «ингрэмом», направил пистолет прямо на нее. Девица-маг остановилась с поднятыми руками, с которых, как жутковатые маленькие молнии, стекали голубые потоки света. Неона обмерла, вытаращив глаза, с бешено стучащим сердцем и жалкой улыбкой, которая, как она надеялась, выглядела дружелюбно.

– Эй… привет…

Чувак с «ингрэмом» посмотрел на нее и бросил пистолет через плечо. Волшебница опустила руки и отвернулась.

– Эй, подождите! – закричала Неона. – Подождите секунду!

На этот раз парень с «ингрэмом» развернулся и подошел вплотную, свирепо глядя на нее. Пистолет легонько надавил ей на ребра.

– Тебе чего, телка? – прорычал он.

Неона судорожно сглотнула. Чем она, собственно, может доказать свою ценность?

– Я просто… Я здесь новенькая… Ищу связь.

Парень откинул голову и посмотрел на ту сторону ее головы, где у Неоны помещался разъем – на правый висок.

– Да? И что? – спросил он.

– Может, вы знаете кого-нибудь, кому нужен программист?

– У тебя что – расширенная оперативная память или встроен процессор?

– У меня прожжен скоростной чип! – решительно выпалила она.

Парень посмотрел на нее, потом перевел взгляд на ее сумку и спросил:

– Твой компьютер?

– Нейро… полностью совместим с нервной системой, – ответила она с запинкой.

Парень открыл было рот, чтобы что-то добавить, но не успел. На них с ревом попер тролль с мордой как у автобуса:

– Молоток! Мать твою, убери пушку! Я тебя на ноль помножу!

Молоток, парень, который разглядывал Неону, поднес руку к своим зеркальным очкам и гаркнул в ответ:

– У меня деловой разговор с Моной Лизой! Парень с серебристыми глазами и высокомерной

улыбочкой кивнул Неоне и сказал:

– Давай, Молоток, попробуй ее.

– Молоток! – ревел тролль.

Лицо Молотка побагровело от злости, но тут волшебница положила ему руку на плечо и сказала:

– Пойдем отсюда, там поговорим.

Она посмотрела на Неону, потом на тролля и дружелюбно добавила:

– Зачем нам неприятности…

– Ну, ладно. – Молоток еще раз посмотрел на Неону и резко мотнул головой в сторону двери. Неона вышла вместе с ними.

Похоже, она нашла связь. Удачная ночь!

20

Когда Тикки поставила угнанный «Фольксваген Супер-комби III» на юго-западную стоянку Ардмор Ройял Резиденс Плаза, на цифровом дисплее ее часов было 00.56.29. Она с удовлетворением отметила, что на стоянке среди обычных микролитражек и фирменных седанов разбросано около полудюжины пассажирских автобусов и грузовых фургонов. Всего тут было, наверное, с тысячу машин. Ее «фольксваген» здесь не будет никому мозолить глаза.

У шоссе № 30 на границе Филадельфии раскинулся огромный жилой комплекс. Девять стройных башен возвышалось над оранжевым свечением автостоянки. Другого освещения, кроме люстр в пустых вестибюлях домов да вспышек габаритных огней самолетов, пересекающих темное ночное небо, тут нет.

Хорошо, очень хорошо.

Сначала Тикки объехала всю стоянку – очень важно выбрать для машины подходящее место. Свободных мест рядом с Седьмой Башней не было. Не беда. Она все равно собиралась припарковаться подальше. Тикки поставила свой фургон метрах в двухстах от башни, так чтобы заднее стекло было направлено на юго-западный фасад. Она выключила двигатель и стала ждать. Ждать и наблюдать.

Сегодняшняя работа требовала от нее необычно большого количества снаряжения, а следовательно, точного планирования и методичного исполнения. Тикки поправила черные пластиковые перчатки так, чтобы не морщили и были как вторая кожа, затем перебралась к заднему стеклу фургона и достала из рюкзачка полуавтоматический «Вальтер ХР-700». Отличный пистолет – многозарядный, пять патронов, да еще один в канале ствола. Оружие было полностью готово к употреблению.

Тикки встала на колени на заднее сиденье и еще раз огляделась. Кроме машин на стоянке – ничего и никого.

Коснувшись клавиши на сенсорной панели, Тикки опустила заднее стекло и стала вглядываться в юго-западный фасад Седьмой Башни. Вороненая поверхность пистолета скорее поглощала, чем отражала падающий на него свет. Прибор ночного видения «Арес» настолько приблизил прямоугольник пожарного выхода, что, казалось, до него можно было дотянуться рукой. Тикки чуть сдвинула ствол «вальтера», чтобы в поле зрения оказалась охранная телекамера, установленная прямо над дверью. Лазерное устройство наведения поместило четкий красный кружок места будущего нападения на верхнюю часть камеры, объектив которой был направлен наискось вниз.

Когда она нажала спуск, благодаря глушителю раздался лишь негромкий хлопок.

Пользуясь оптикой, Тикки хорошенько осмотрела дыру, образовавшуюся в телекамере. Пока все идет точно по плану. Она успела даже заметить дождь искр, посыпавшихся из камеры. То, что надо. Она подняла стекло, положила пистолет обратно в рюкзачок и снова затаилась в ожидании.

Примерно через три минуты на стоянку с визгом ворвалась машина, сверкнула на повороте ярко-желтым маячком и проскочила к пожарному входу в башню. Хронометраж очень важен хотя бы потому, что дает пищу для размышлений. Когда Тикки задала работу парням из Службы безопасности «Ард-мора» в первый раз, они появились через тридцать секунд. Было это две недели назад – теперь время реакции явно увеличилось.

Машина резко затормозила, потом пересекла площадку перед башней, развернулась, покружила по площадке и в конце концов застыла перед дверью.

Охранник в форме вышел из машины, огляделся, потом уставился на камеру. Подергал дверь – она не открывалась, – огляделся, полез обратно в машину. Было видно, как он что-то берет в руку – наверное, микрофон.

Через двадцать минут на площадку вкатилась полицейская патрульная машина и остановилась рядом с первой. Вылез один охранник – копы остались в машине. Это была уже шестая ночь за последние две недели, когда кто-то стрелял в сторону комплекса или совершал другие действия, которые можно было квалифицировать как бессмысленный вандализм. В прошлые разы доставалось фонарям на стоянке, окнам вестибюлей, автоматическим замкам на входах в комплекс. Вломились в одну из машин, объезжавших жилые башни. Хотя охрана исправно демонстрировала свое присутствие, но время ее реакции говорило о многом. Охранники не очень-то разволновались из-за поврежденной телекамеры. Тикки слышала доносящиеся до ее фургона голоса. Даже не разбирая слов, можно было оценить их эмоциональный настрой.

Просто еще один случай порчи частной собственности – похоже, они пришли к такому выводу.

Хорошо, очень хорошо.

Копы вскоре отбыли. Охранник постоял еще не-, много и в конце концов тоже уехал. Больше он не возвращался. Тикки потратила несколько секунд на приготовления, потом натянула легкий черный плащ до колен. «Фольксваген» ей больше не нужен, здесь она его и бросит.

С рюкзачком в руке она пересекла стоянку и подошла к пожарному входу. Второй этаж несколько выступал над первым и затенял вход, что обеспечивало Тикки удобное прикрытие. Она достала из рюкзака пару цейсовских очков ночного видения и набросила на шею, чтобы можно было их быстро надеть.

Под плащом у нее был ремень с альпинистской обвязкой, от которой она и отцепила приборчик с эмблемой Службы безопасности «Ардмора». Тикки включила его, и из щели высунулось что-то вроде обычной магнитной карточки. Она вставила ее в дверную приемную щель, и замок заработал.

Дверь загудела, потом щелкнула. Тикки открыла ее, вернула ключ на место, потом надела цейсовский прибор. Два голубых лазерных луча прорезали темноту дверного проема: один – на уровне груди, другой – чуть ниже колен. Если пересечь их, немедленно раздастся сигнал тревоги, но Тикки может легко обойти это препятствие. Она сняла плащ и пробросила его между лучами, а потом последовала за ним, склоняя голову под верхним лучом и переступая через нижний. Все еще держа в руках рюкзачок, она потянулась и захлопнула дверь.

Обмануть обычные устройства безопасности для нее дело плевое. То, с чем она уже столкнулась: патруль охраны, телекамера, спецзамок, лазерное сигнальное устройство – все это можно встретить в любом жилом комплексе. Эти меры могут предотвратить вторжение среднего преступника. Она же справилась с ними без труда.

Так, плащ больше не нужен. Она швырнула его под лестницу, ведущую в цоколь. В доме нет выхода в подземный гараж, но это не проблема. Она натянула на голову черную горнолыжную маску, оставляющую свободными уши, нос, рот, а главное – глаза. Для них была сделана более широкая прорезь – чтобы не мешать боковому зрению. Хотя Тикки очень полагалась на свои слух, нос и даже вкус, глаза оставались главным источником информации, совсем как у людей. Иногда она думала: это единственное, что объединяет ее с человеческим племенем.

Слева от пожарной двери на внутренней стене помещался большой металлический ящик с надписью: «Опасно! Высокое напряжение!» Тикки знала, что он должен быть именно здесь, потому что изучила план дома. Этот ящик играл важнейшую роль. Она распахнула створки и прикрепила к нижнему краю металлический диагностический приборчик, потом вытянула несколько проводов с белыми и оранжевыми полосками. С помощью универсального инструмента «Армалит» зачистила на них изоляцию и подключила к ним свой прибор, а потом перерезала провода. Это полностью ослепит все детекторы на лестнице, по которой ей предстоит подниматься.

В жилом комплексе «Ардмора» устройства безопасности располагались в стратегически важных точках. Сплошного контроля не было предусмотрено. Охранные телекамеры просматривали все входы и лишь некоторые места внутри здания. Тикки надо было побеспокоиться только о тех, что установлены на лестницах третьего, пятого и седьмого этажей. Она подключила еще один прибор к трем другим цветным проводам. Этот прибор назывался «стоп-кадр», и она сначала проверила, как он работает. Функция его состояла в том, чтобы бесконечно передавать одну и ту же картинку с охранных телекамер на центральный монитор. То есть кто бы ни прошел мимо камер, на пульте его все равно не увидят.

В таких делах очень полезны компьютерщики, но Тикки предпочитала не прибегать к их услугам, разве только в крайних случаях. Компьютерщики – извращенцы. Проецировать свое сознание в электронный мир глобальной компьютерной сети – это точно извращение. У животных тела из плоти, потому что их предназначение – жить в материальном мире. Отказаться от своей плоти и крови, как от ненужного инструмента, – бред сумасшедшего, суррогат. Она презрительно относится к тем, кто так поступает, – и к компьютерщикам, и к волшебникам, и к магам.

Она и компьютерам не доверяет.

К тому же ясно как день, что компьютерщик потребовал бы минимум несколько тысяч йен за выполнение того, что она сделала сама простенькими инструментами за несколько секунд. А на этой стадии операции надо поберечь и силы, и время.

Тикки двинулась вверх по лестнице.

С неожиданностью она столкнулась, когда добралась до четвертого этажа. Дверь на лестницу с грохотом распахнулась, и из нее вылетел худенький юноша в тенниске и джинсах. Кажется, он не заметил Тикки, пока не схватился за перила и не помчался вниз прямо на нее. Он бросил на нее равнодушный взгляд и быстро пробежал мимо.

Но Тикки не обманешь. Реакция парнишки была немедленной и явной. Его запах буквально вопил, что он поражен и напуган ее видом. Он понял, что тут что-то не так. То ли по ее маске, то ли по снаряжению на поясе юноша учуял, что она опасна. Это вынудило ее действовать.

Адама был бы крайне недоволен, если бы Тикки выпустила этого зверька живым, ставя под удар все дело. А ее дело – максимальное уничтожение, и значение имеет только ее собственная безопасность. Она опустила рюкзак на ступеньки и спрыгнула на нижний пролет. Юноша обернулся и взглянул на нее круглыми от ужаса глазами.

Все кончилось быстро. Тикки бросила его к стене и левой рукой схватила за горло, а правой сорвала с пояса острую пику. Жертва поняла, что ее ждет, и воздух наполнился острым запахом экскрементов. Сжав зубы, чтобы подавить рычание, Тикки воткнула мальчишке пику между горлом и челюстью – прямо в мозг. Смерть была мгновенной.

Тикки подобрала рюкзак и продолжила путь вверх по лестнице. Подняться еще на двадцать лестничных маршей, да хоть на пятьдесят, труда не составит, надо только время от времени останавливаться, чтобы прислушаться или принюхаться. Она, как всегда, в отличной форме. Она в состоянии держаться молодцом до полного истощения – мама тоже могла.

Когда она приблизилась к площадке шестнадцатого этажа, воздух наполнился запахом сигаретного дыма и соевого кофе. Удивившись, она остановилась, но, поскольку ничего не произошло, продолжила путь. Она опустила рюкзак на пол и подошла к двери на лестничной площадке. Примерно на уровне глаз в двери было окошко из прозрачного пластика. Тикки прижалась спиной к двери справа от окошка и поднесла к нему закопченное зеркальце. Когда она подобрала нужный угол, в зеркальце стал виден холл по ту сторону двери. Закопченная поверхность сводила к минимуму шанс, что зеркальце даст отблеск. Видимую картину дополнял ее нюх. В дальнем конце тянущегося метров на тридцать коридора обнаружилась пара здоровых громил в костюмах. Один справа, другой – слева. Скорее всего, это охрана, предположила Тикки. У одного из здоровяков в руке был одноразовый стаканчик, второй в одной клешне держал сигарету, в другой – пепельницу. Непрофессионально – никогда нельзя занимать руки.

Тикки достала из рюкзака «вальтер» и вставила карточку в замок, потом снова прижалась к двери, выставив зеркальце.

Дверь зажужжала и щелкнула. Магнитный замок обычно открывается секунд на десять – пятнадцать, а потом снова защелкивается. Кодовая карточка удерживает замок в открытом состоянии, пока ее не вытащишь.

В зеркальце Тикки было видно, как один из охранников обернулся на звук, потом посмотрел на напарника. Тот пожал плечами. Тикки отбросила зеркальце, пинком распахнула дверь, уперлась левой рукой в проем и направила ствол в коридор. Лазерный прицел и оптический визир были выставлены на дальность в двести метров, а сейчас цель была раз в шесть ближе, и это меняло геометрию прицела. Тикки не математик, но за время работы кое-чему научилась и заранее вычислила поправки. Дело всего в нескольких сантиметрах, и она держала эти цифры в уме, но почти подсознательно, интуитивно – мушку ниже! Она чувствовала, насколько ниже. Просто чувствовала, и все. Охранник справа заметил Тикки.

– Эй! – крикнул он, поворачиваясь к ней и тем самым облегчая прицеливание. Кроме того, он счел нужным внести ясность и выпалил, обращаясь к партнеру:

– Нападение!

Надо же, оказывается, еще нужны какие-то объяснения! Вот идиоты!

Тикки навела красное пятнышко лазерного прицела чуть пониже его грудины и нажала спуск. «Вальтер» глухо грохнул, и на груди у охранника расплылось красное пятно. Его отбросило назад, стаканчик с кофе выпал из рук. Тикки тут же перенесла прицел. Охранник слева тем временем бросил сигарету и пепельницу и сунул руку под куртку. Профессионал, которого застигли врасплох, сразу же бросает то, что у него в руках, что бы это ни было, ведь счет на доли секунды. Тикки перевела красное пятнышко прицела на его грудь и снова выстрелила. Опять раздался глухой звук удара, и красное пятно расплылось там, где должно быть его сердце. Охранник повалился набок и растянулся на полу, тяжелый автоматический пистолет вывалился из рук.

Оба готовы.

Тикки вытащила ключ, подобрала рюкзак и широким шагом пошла по коридору. Бежать не следует. В «вальтере» оставалось два патрона, она послала по одному в голову каждому из охранников, просто чтобы быть уверенной, что никто не появится у нее с тыла. «Вальтер» больше не пригодится. Она бросила его на труп одного из охранников, полезла в рюкзак и достала ручной пулемет «MAG-5» производства «Фабрик Насьональ». Внешне он смахивал на винтовку. Лента с сотней разрывных патронов была заранее заправлена, а патрон дослан в патронник. Она уперла приклад в бок, а ленту перебросила через плечо.

В шаге от нее была дверь квартиры «1510». Тикки сунула ключ в магнитный замок. Индикатор замигал, дверь скользнула в сторону, и Тикки вошла.

Фойе с несколькими раздвижными дверями, ведущими в кабинеты, было обставлено дорогой антикварной мебелью. В бордовых креслах полулежали двое крепких мужчин, один из них изумленно уставился на Тикки. Две короткие очереди выбросили их из кресел.

За фойе располагалась большая комната, выдержанная в золотистой гамме, богато оснащенная развлекательными системами, в том числе огромным стереоэкраном во всю стену. Около дюжины людей в сверкающих одеждах неомонохромов и в модных, ни о чем не говорящих костюмах сидели на разбросанных по комнате диванах и креслах. Когда заработал пулемет и те двое в фойе упали, кое-кто завизжал, кое-кто пронзительно вскрикнул.

Ад разверзся, когда Тикки ворвалась в гостиную. Все орали, сыпали проклятьями, вскакивали, валились на пол, прижимались к стенам, к диванам, к полу – короче, спасайся, кто может. Воздух наполнился ужасом. Сжав зубы, Тикки давила на спуск, водя стволом из стороны в сторону. Пулемет оглушительно ревел, бронебойные пули пробивали все на своем пути – мебель, украшения, но с особым успехом – людей. Двое мужчин выхватили пистолеты и перед смертью успели выстрелить. Одна пуля попала в стакан с молоком, другая бессильно ткнулась в бронежилет Тикки. Пулемет захлебывался, люди крутились и падали, истекая кровью. Тикки улыбалась. Все идет именно так, как приказал Адама, – она устроила настоящее побоище. Тикки казалось, что она слышит его смех.

Главная цель – Томита Харусо, тучный японец, предпочитающий белые костюмы. Харусо занимал положение «шатей» – «младшего брата» оябуна, иначе говоря, босса якудза не самой высокой категории. Сегодня у него, по информации Тикки, собрались вакашира-хоса и камбу ацукаи – командиры младшего звена и исполнители Хондзевара-гуми.

Сейчас Томита валялся на полу рядом с зеркальным баром. На его белом костюме краснели кровавые пятна, но он все еще пытался ползти. В нем столько дырок, а он еще не помер? Непонятно. Надо немедленно принять меры.

Она прицелилась и стала посылать в Томиту очередь за очередью, пока его тело не превратилось в груду рваного мяса. Этот человек умер, как положено. Теперь и пулемет ни к чему. Тикки бросила его на пол, отцепила от пояса мину «DM-105», установила часовой механизм и тоже бросила на пол. Если бы она сбросила ее со спутника, мина все равно не взорвалась бы – еще не время.

Она выхватила из кобуры под курткой свой «канг» и огляделась. Стены забрызганы красным, пол завален телами, осколками керамики, пластика и стекла, залит кровью. Не шевелится никто. И это хорошо.

Очень хорошо.

Тикки прошла в спальню хозяина. Окно над постелью было метра три в ширину, по всей видимости, из противоударного пластика. Тикки спрятала «канг» в кобуру и отцепила от пояса небольшой пакетик с двухметровым мотком клейкой ленты. Тикки прилепила ее поперек окна и, прикрывая ладонью глаза, подожгла обычной зажигалкой. Когда лента загорелась, Тикки повернулась спиной к окну. Послышалось шипение – так шипят высоковольтные провода, – а потом что-то ярко вспыхнуло. Тут же загудела сирена охранной сигнализации – наверное, система подключена и к окнам.

Тикки посмотрела на окно – нижняя половина стекла покрылась трещинами. Тикки взяла стул и с силой швырнула – стекло, ослабленное взрывом, рассыпалось на кусочки и вылетело наружу вместе со стулом.

Теперь начинался самый захватывающий этап операции. Она встала на кровать, высунула ноги наружу и уселась на оконный переплет. Потом присоединила стальной крюк к закрепленному на ее груди альпинистскому воротку, пропустила трос через оконный переплет и скользнула вниз. Переплет залит железобетоном, должен выдержать.

Трос затормозил падение десятью или одиннадцатью этажами ниже, и ремни обвязки врезались в тело. Если эдак прыгать постоянно, можно и покале-. читься. Но вороток свое дело сделал. Она освободилась от ремня и обвязки, достала из кобуры «канг» и кинулась в тень. Она все еще слышала, как наверху надрывается сигнализация, но и только – не было ни сирен, ни машин Службы безопасности, ни копов.

Пока не было.

Тикки пересекла газончик, тротуар и подошла к «ниссану», который заранее припарковала здесь сегодня днем, отперла дверцу и села за руль. Мотор завелся сразу же.

21

Ужас, грохот и боль охватывали все его существо. Ему казалось, будто его вырвали из собственного тела, лишили плоти и бросили в тоннель со скоростью, которую невозможно воспринять. Все, что он когда-либо знал, все, чем он когда-либо был, все, чем он мог стать, искромсано в клочья в мгновение ока.

Океан опаляющей белизны поглотил его, сжигая, сдирая с него кожу, уничтожая совершенно. Боль была невыносимой, бесконечной. Вопли сотни, миллионов душ, корчащихся в таких же, как он, муках, эхом отдавались в его теле. Каждый нерв, каждая частичка его сознания сотрясались, как от электрического тока, изгибались, плясали, дергались и тряслись от боли.

И сквозь весь этот ужас проступало чье-то присутствие – злорадное и злобное, погружающее в еще больший ужас, наслаждающееся его болью, радующееся каждому терзанию. Чудовищное зло, наслаждающееея каждым приступом боли, сотрясающим его тело. И еще сильнее самой боли был адский ужас перед ней.

А она все длилась и длилась…

22

06-02-54/17:36:04

Проверить камеры. «Сони» на шлеме включилась почти без помех. Киберглаз с тепловизором работал нормально, пока, во всяком случае, черт бы побрал это дерьмо, и передавал изображение на имплантированный ему в череп распознаватель образов, такое же обезьянье дерьмо. Он включил контроллер стерео на правом запястье, чтобы наложить на картинку все данные – просто чтобы проверить.

– Скитер!…

Джей Би оглядывалась по сторонам, похоже, она его не видела. А Скитер стоял тут же, окруженный облаком волшебной золотой пыли, которую ему толкнула одна азиатская телка – то ли маг, то ли волшебница, теперь, конечно, никакая сука его не увидит! Клево, по-настоящему клево! Это настоящий профессиональный ход для «Новостей». Теперь Джей Би повернулась к нему кормой, продолжая звать со своим обычным дерьмовым нетерпением, эта Мисс Великие и Могучие Стереоновости, жопа пронырливая!

– Скитер! Где?…

Скитер щелкнул пальцами.

– Ой! – Она развернулась к нему носом, пытаясь разглядеть. – Ты тут?

Скитер кашлянул и снова щелкнул пальцами.

– Я в кадре? Что за дерьмо у нее вместо мозгов!

– Ну… Пошли.

Джей Би отбросила длинные черные волосы со лба, а Скитер слегка развернулся, чтобы ее лицо попало в центр кадра. Джей Би тут же, конечно, тоже переместилась и снова выскочила из кадра, проклятая безмозглая дурища!

– Я Джой Бэнг, Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм! «Независимые Новости», – сказала она тихо. – Мы на 29-й улице в северном центральном Филли. Сейчас мы с вами пройдем в штаб-квартиру Политического клуба гуманоидов, известного как филиал террористической группировки «Аламос 20 000», признанной виновной в убийствах и нападениях на псевдолюдей, их имитаторов и их сторонников по всему миру.

Черт бы их всех драл!

– Естественно, мы используем скрытую камеру. Да не шатайся ты, задница кривоногая!

06-02-54/17:49:53

Общий вид: штаб-квартира клуба, медленная панорама кирпичного фасада, портал, обрамленный белыми колоннами, охранники – пара здоровых обормотов в облегающих майках. Нежная золотистая пыль медленно наползает на физиономии этих мускулистых парнишек.

Джей Би улыбается.

– Правда ли, что ваш клуб связан с «Аламос 20 000»?

Один из качков ухмыляется:

– Чего?

– Никогда про такое не слышал, – откликнулся другой.

– То есть вы отрицаете, что члены вашего клуба принимали участие в убийствах сотен, если не тысяч или миллионов метасуществ во всем мире?

– Мы никогда никого не убивали.

– Мы просто устроили им взбучку.

– Отмордовали – и все.

– Но никого не убивали.

– Это аморально.

– А мы люди высокой морали.

– Мы только выдали им то, что они заслужили.

– Мы их заставили заплатить.

– За то, что они сделали.

– За то, что они сделали с миром.

– И за все остальное.

– Во! Вот так!

06-02-54/18:03:21

Поправить фокус: блондинистая телка с безупречной фигурой и офигенными торчащими титьками улыбается из-за своего стола в приемной.

– Нет, – говорит она, – насколько мне известно, ни один из членов клуба не имеет судимостей. Наша приемная комиссия никогда бы не допустила в клуб ни одну подозрительную личность.

Джей Би оглянулась куда-то вправо, где, по ее понятию, мог быть Скитер, и прошептала:

– Ты это снимаешь?

– Конечно, я это снимаю.

Эта дура безмозглая еще насмехается!

06-02-54/18:27:33

Медленная панорама, добавить увеличение, поправить фокус: главный зал штаб-квартиры клуба. Двери закрыты, заперты и охраняются качками в маечках. Пять сотен паскудных безмозглых граждан, чистокровных гуманоидов, надо полагать, заполняют ряды складных стульев по бокам прохода.

Сегодня особый гость – Арман де Крю, прямо из европейской штаб-квартиры.

– Этот ублюдочный расы бросают вызов самому существовать чистокровные человек…

Лупоглазый пустоголовый иностранец.

– Этот тварь– злой по своя природье… Гнида безмозглая, дерьмо.

– Этот эльф– спесьяльно…

Да, вот тут он в точку! Никогда Скитер не доверял этим бычарам, этим хреновым эльфам!

Скитер никаким этим драным эльфам, пожирателям одуванчиков, не доверяет, несмотря на то что сестра, дура, замуж за одного такого вышла. А не должна была, на это-то мозгов могло хватить! Уж и отметелил Скитер их обоих как следует!

06-02-54/19:14:06

Полиэкран: главный объектив на Хораса Глика, командира Филадельфийского отделения, кибер-глаз – на Джей Би.

Увеличение, фокус. Включить передачу.

– Вы говорите, что ваш клуб имеет неопровержимые доказательства того, что монстры в Филадельфии объединяются в банды, которые совершают акты насилия, включая убийства и каннибализм?

– Да, и в эту деятельность вовлечены все виды псевдолюдей. И это характерно не только для Филли.

– У вас есть доказательства?

– Абсолютно неопровержимые!

– Какого рода эти доказательства?

– Вы что, проныры из «Новостей» или кто?

– Просто озабоченная этой проблемой горожанка. Ну, где же ваши доказательства?

– Свидетели, конечно.

– Есть свидетели?

– Десятки. Да что там – сотни!

– Так почему же вы не представите их городскому прокурору?

– Да делали мы это! Можете проверить.

– И городской прокурор ничего не предпринял?

– А как может быть иначе, когда у прокурора любовница – неизвестно кто!

Это точно. Чертовы безмозглые политики!

23

Когда с ее глаз сняли повязку, Неона обнаружила, что стоит в каком-то старом обветшавшем темном холле с черным полом и коричневыми стенными панелями. Стены были щедро украшены граффити. Ее привели, если она не путает, из коридора справа, там метрах в десяти должна быть металлическая дверь. По другую сторону, слева от нее, холл терялся в темноте. Рядом с ней стояли Молоток и компания: Микки, Собачий Укус, волшебница Дана и механик Ось. Микки, поглядывая на Неону, обвязывал ее правую руку черной повязкой, которая только что была у нее на глазах.

– Это тебе на память от меня, – сказал он.

Конечно.

Неона сглотнула, чувствуя дрожь, но стараясь не сосредоточиваться на этом. Что-то она притомилась. Серебряные глаза Микки делали его взгляд нечеловечески холодным, да и вся его глумливая повадка говорила: единственное, что вызывает его интерес, спрятано у нее между бедер. Собачий Укус, похоже, ее возненавидел, огрызался, ворчал, рычал на нее, возражая чуть ли не каждому ее слову. Молоток был каменно-холоден и относился к ней как к совершенно бесполезной вещи. Ось смотрел на нее подозрительно. Только Дана вела себя дружелюбно, стараясь подбодрить ее, но было неясно, какую роль играет волшебница в этой компании.

Укус нажал на черный рычаг в стене, и широченные двери лифта открылись: одна створка скользнула вверх, другая ушла в пол. Наверное, это грузовой лифт. Молоток прикурил «Миллениум Рэд» от серебряной зажигалки и первым вошел в кабину.

Неона поколебалась мгновение, но сейчас уже поздно думать. Если кому-то из них пришла идея ограбить ее и отобрать драгоценный компьютер, они элементарно могли это сделать в холле перед лифтом. Теперь у нее уже нет выбора. Надо играть в их игру и надеяться на лучшее, надеяться, что ей повезет.

Лифт скрипел и трясся, пока поднимался на высоту пятого, может быть, шестого этажа. Когда дверь открылась, Молоток спрятал в кобуру пистолет, который до того не выпускал из рук. Неона закусила губу – что же ее ждет?

Кто-то, кажется, Собачий Укус, локтем толкнул ее и выпихнул из лифта. Комната была гигантской, больше, чем любая квартира из тех, что Неона видела в своей жизни – метров пятнадцать – двадцать в ширину и почти такая же в длину. Потолок был низковат, но обычной высоты для чердака, если это, конечно, чердак, пристроенный над жилыми этажами здания. Слева Неона разглядела кухню, а справа – гостиную. Прямо шел коридор, ведущий в холл. Там, наверное, спальни, решила Неона. Собачий Укус пихнул ее вправо и приказал:

– Сюда! И не пялься по сторонам!

– Ох, да… Да, конечно.

Вдоль стены стояли мягкие кресла, на столике рядом с одним из них нечто, сильно смахивающее на мощный телеком – из черной пластмассы с хромированными деталями и со всевозможными примочками, впрочем знавший, видимо, и лучшие дни, так как один из портов почернел и перекосился, а пластик вокруг него оплавился.

– А что с телекомом? – пискнула Неона.

Это было обычное любопытство, просто она удивилась его виду и больше ничего, но Собачий Укус тут же гаркнул на нее:

– Не лезь! Не твое дело, сучка!

Неона снова прикусила губу и постаралась взять себя в руки. Она никогда не встречала охотников, которые не были бы знакомы с программистами. В большинстве групп был свой собственный. А может быть, опаленный телеком – свидетельство того, как они обошлись с программистом, с которым работали раньше. Но эту мысль лучше держать при себе.

Молоток плюхнулся всей тушей в легкое креслице, а ноги закинул на подушку.

– Ты должна быть готова к работе в любой момент! – сказал он.

Одно дело – сказать, другое – сделать. Неона приказала себе собраться. Если она хочет извлечь что-то из всей этой истории, нельзя выставлять себя полной деревенщиной. Либо они примут ее за то, что она есть на самом деле, либо бросят. Она повернулась к Молотку лицом.

– Если вы от меня чего-то хотите, парни, я хочу за это что-нибудь иметь. Бесплатно я не работаю.

Прежде чем Молоток успел ответить, Собачий Укус снова взвился:

– Ты чего-то хочешь? Я тебе дам чего-то! Ты, черт подери, что себе думаешь? Ты про чип ничего сказать не можешь!

– Чип пустой.

– Ну да!

– Там ничего нет, только один файл данных! Я не могу вытащить оттуда то, чего там никогда не было!

– Да ты никакой не программист! Только прикидываешься!

Молоток и его команда занимались охотой. Неона уже поняла, что они ищут кого-то. Почему они должны это сделать и что произойдет, если им это удастся, она не знала, да ей не очень-то и хотелось. У нее своих проблем хватает.

Чип, о котором шла речь, содержал единственный файл данных о том, кого им надо было найти. Исследование чипа было для Неоны первым испытанием. Задачей, что перед ней поставили, был прочес глобальной сети «Матрикса» в поисках данных об этой личности, которые могли бы помочь в ее обнаружении. Работы здесь хватало, а от результата зависели ее отношения с фирмой «Молоток и К0». Даже если она никогда больше не будет работать с этой группой, удачный поиск может принести ей хороший контракт, а это именно то, что нужно.

Молоток взял пачку бумаг и протянул ей. Неона подошла, взяла бумаги, просмотрела – буквы, цифры, банковский адрес.

– На этом счету пять тысяч новых йен, – сказал Молоток. – Если найдешь то, что нам надо, – они твои. А может, и побольше, потом посмотрим.

– О'кей.

– Если не найдешь, деньги там и останутся, а тебе – конец.

Неона кивнула:

– Вам не о чем беспокоиться.

– Я знаю.

– Я имею в виду… я найду то, что вам нужно.

– Ну, так приступай!

Когда мужчина столь деликатно просит…

Неона села в мягкое кресло рядом с телекомом и наконец-то достала из сумки макропластовый кейс с эмблемой «Фучжи». Когда она открыла клавиатуру, Ось стал присматриваться к компьютеру.

– Это шестая модель? – спросил он.

– Только кейс.

Механик кивнул с таким видом, будто предугадал все заранее. Неона поняла, что он все-таки знает кое-что и о компьютерах, и о программистах. Большинство программистов скорее руку себе отрежут, чем станут работать на машине прямо из магазина. По крайней мере, так они говорят. Послушать их, так им больше по душе работать с какой-нибудь кучей запчастей, запиханной в мешок для мусора.

Неона тоже говорила что-то в этом роде, пока не прикоснулась к настоящему «Фучжи-6».

Там, откуда она приехала, не отказываются от «роллс-ройсов» только потому, что они, видите ли, «прямо с полки». Смотрят лишь, нет ли в моторе досадных сюрпризов… Прикидывают, что бы улучшить, если поднакопят денег. А вот чего не делают, так это не разбирают на части, чтобы склепать из них что-то свое. Другое дело, если под рукой есть что-нибудь вроде исследовательской лаборатории «Фучжи» и бюджета в миллион йен. Компьютер «Фучжи-6» добыть нелегко, люди умирают и за меньшие деньги.

Она подключила оптоволоконный кабель к почерневшему порту телекома, включила питание и стала смотреть, как стартовые утилиты проводят диагностику. Она гордилась своим программным обеспечением. Стартовую программу она написала всего за несколько часов, все остальные программы в памяти «Фучжи-6» были составлены ею самой или ею же модифицированы.

Тесты прошли нормально, как она и ожидала. Телеком тоже вроде бы в порядке. Она оставила дисплей открытым на случай, если Молоток или кто-нибудь еще захотят заглянуть ей через плечо. Может быть, тогда они ей больше будут доверять, а то, что она хочет скрыть, на экране не появится. Неона подключила оптоволоконный кабель к разъему на виске и стремительно провалилась в черноту…

…в освещенную неоном комнату…

Это виртуальное рабочее пространство компьютера, здесь удобно программировать и выбирать направление перед тем, как нырнуть в линию передачи данных и в «Матрикс».

Сегодня она нырнет напрямик… по линии… И вдруг ее, привычной Неоны Джакс, не стало. Злосчастная полоса неудач больше не имела значения, неуверенность растаяла. Она выбирала курс в потоке информации, как рожденный летать электронный ангел – в пульсирующем золотистом сиянии, с нимбом, крыльями и гитарой, и сейчас она мчалась вперед к пирамидальному узлу сети. Ее пальцы бегали по клавиатуре, кружащий поток свернул в узел через алфавитно-цифровые шлюзы и там исчез. Узел открылся, и через него она проскочила в локальную телекоммуникационную сеть северовосточного Филли.

Она вызвала саму себя по телекому и вышла в директорию помощи, а потом через серию узлов достигла сети графства Делавэр и Всемирной Сети Доступа Пользователей «Санва-Банка». С видом постоянного клиента она вошла через главный вход. Как входить, она узнала из счета Молотка и с помощью парольного кода перевела пять тысяч новых йен на собственный счет.

Где-то там, в пятистах узлах оптоволоконного кабеля, ее пальцы пробежали по клавиатуре «Фучжи-6» и ее голос вслух произнес:

– О'кей… Деньги проверила. Иду дальше… Недовольный мужской голос пролаял в ответ что-то грубое: слов она не расслышала, уловила только тон, но какая разница?

Следующая остановка – локальная сеть Остина. Неона загрузила и запустила программу «Китайский Экспресс». Ее она раздобыла вместе с компьютером еще тогда, в Майами, когда погибли ее друзья. В исходной форме у «Экспресса» был подлый фрагмент, который запустил независимую программу в тот момент, когда они отправились в свой налет. Программа информировала пункт назначения об их прибытии и о том, что будут делать ее ребята, пока она роется в «Матриксе». Вот так они и погибли. Неону тогда тоже чуть не накрыли. Потом она нашел а секретную подпрограмму и выбросила ее.

«Экспресс» был не слишком надежен, и Неоне приходилось его переписывать после каждого путешествия, но ничего более быстрого она не смогла нигде найти, а сейчас ей была нужна именно скорость.

Она ее добилась.

«Экспресс» дал ей пинка, и вот Неона превратилась в красный сигнал тревоги военного ведомства Канадо-Американских Штатов. Она ворвалась в региональную телекоммуникационную систему Филли со всеми льготами объединения «Боинг Черный Орел» и бросилась в атаку. Узлы доступа распахивались перед ней, сопроцессоры перекрывали или отводили в сторону информационные потоки. Она достигла оранжевой спутниковой линии «Ай-Ти-Ти-Рэнд» под знаком приоритетного доступа и за миллисекунды оказалась в региональной сети Остина в Техасе.

Она воспринимала все сигналы тревоги, но сейчас стала обычной утилитой телекома, выполняющей команды автоэкзека[13]. Программисты Рэнда, которые натыкались на нее в сети, орали ей вслед, но особого внимания не обращали. Такой ее делал «Китайский Экспресс».

В реальном мире ее пальцы из плоти продолжали перебирать клавиши, в виртуальном мире «Матрикса» ее пиктограмма Ангела с гитарой нырнула в узел локальной сети Остина.

Она обогнула восьмиугольный кластер памяти «МСС» и пирамидальный– фирмы «Семантик», потом прошла узел с вращающейся дверью. Так она попала во Дворец Дуджи, виртуальное святилище вуду, черно-белый, как монохромный дисплей, с пищалкой на регистре и красной неоновой надписью: «Нажать для вызова сервисных функций». Включилась ее основная управляющая программа, золотистый Ангел – потрошитель оперативной памяти – заиграл на гитаре своей клавиатуры. Кружащиеся потоки алфавитно-цифровой информации, изгибаясь дугами и спиралями, потянулись к пищалке в центре святилища.

Пищалка зазвучала, как рожок. И тут возник Дуджи, во всяком случае – его пиктограмма. Сначала – вспышка всех цветов спектра, потом он сам, похожий на огромного толстого пса с длинными висячими ушами и в очках. Он уселся на табуретку у регистра.

– Чего тебе? – спросил Дуджи.

– Мне нужен Базар.

– Отгадай с трех раз!

Неона не удивилась. Чтобы найти Базар, вам надо сначала познакомиться с Дуджи или с кем-нибудь еще, кто это знает, а чтобы получить от Дуджи то, что нужно, надо поиграть с ним в загадки, но играть надо по своим правилам. Нормальным людям это покажется бредом, но Неона-то лучше знает.

– О'кей, – сказала она. – Цюрих!

– Мимо.

– Гонконг!

– Мимо.

– Манагуа!

– Мимо!

– Ну хорошо, сдаюсь!

Колокольчики, свистки, сирены, мигание, вспышки и даже корабельный ревун.

– Рабат!– завопил Дуджи. – Ха!

– Спасибо, Дуджи.

– Пожалуйста, детка. Увидимся.

Золотистый Ангел рванул в местную сеть, а потом через серию переключений – в локальную сеть Рабата. Где-то далеко реальные пальцы Неоны безостановочно бегали по клавиатуре – на каждом новом узле нужно набирать новый код. «Китайский Экспресс» – это ее мотор, но капитан на корабле – она, а ее пальцы – штурвал. Думай быстро или умирай, набирай код – или тебя раздавит. Если она не будет двигаться быстро, то никуда не попадет, а может быть, ее догонит нечто огромное и злобное.

В дальнем конце местной сети она скатилась через пульсирующие створки узла в изогнутый калейдоскоп линий данных, потом в другой узел и остановилась у Арки Хассана.

Арка была громадная, как фасад замка, с огромным проходом в виде замочной скважины. Проход сиял ярким светом. Пара громадных, сияющих хромом троллей с тяжелыми боевыми топорами стояли на страже. Рядом толпились разнообразные паранормальные звери: земляные волки и домовые, олуши и гремучие змеи, алмазные дьяволы и огнедышащие драконы, демоны и большие росомахи, псы Ада и другие твари. Уступ над аркой оккупировали гарпии и троглодиты, черные обезьяны, вроде огромных орангутангов с могучими клыками, а на зубчатой стене восседала виверра[14].

Кто из них обычная анимация, а кто настоящий, такой же, как она, – Неона не знала, да и какая разница?

Перед ней появилось, а дотом исчезло светящееся красное окно. Из окна появился третий глаз размером с баскетбольный мяч, щеголяющий в тюбетейке и зеркальном лорнете. Глаз уставился на нее, забегал, оглядывая со всех сторон. Это была стандартная процедура– контроль доступа «Фучжи Вотчер 7К», хотя и модифицированный. Большинство систем имеют защиту от несанкционированного доступа: они приводят к зависанию системы, если обнаружено непрошеное вторжение. Вход в Арку Хассана без специального подтверждения является незаконным и пресекается. Пальцы Неоны летали по клавиатуре, золотистый Ангел рвал струны своей гитары. Потоки информации кружили вокруг Вотчера, а потом залетали прямо в его лорнет.

Глаз выбросил из себя пару тоненьких ручек, щелкнул пальчиками в такт потоку информации, испускаемой Ангелом, что-то сплясал, отвернулся и исчез в другом окне.

– Добро пожаловать в Хассановы Ворота! – сказала виверра.

Золотистый Ангел громко засмеялся и воскликнул:

– Бисмилла! Балек! Балек!

На арабском, насколько известно Неоне, это означало что-то вроде: «Черт подери, прочь с дороги!» Но главное, это был виртуальный код, последняя часть кодовой последовательности, разрешающей доступ.

Голубое сияние в Арке погасло, дюжина дверей, ворот, решеток и ирисовых люков с грохотом отворилась, тролли шагнули в стороны, и золотистый; Ангел ринулся внутрь.

За Аркой раскинулся Базар – лабиринт палаток, ларьков, петляющих проходов, населенных клоунами и акробатами, глотателями огня и другими фокусниками, предсказателями судьбы и бесконечным количеством торговцев. Здесь можно было найти все, что душе угодно, – от классических программ уничтожения памяти до секретных данных о новейших разработках «Фучжи», только спроси.

Неоне нужен был маленький заклинатель хромированных змей в полосатом красно-зеленом тюрбане. Она нашла его вместе с крошечной хромированной коброй перед колышущейся красно-зеленой палаткой. Из его магической флейты гибкими молниями текли потоки информации. В ответ золотистый Ангел тоже взял на своей гитаре несколько аккордов. Заклинатель воздел руки к небу. Неона проскочила в палатку, спустилась по покрытым коврами ступеням информационного потока и оказалась перед входом в информационный узел, который напоминал массивные металлические двери банка. Перед дверями ее ждал тощенький маленький человечек в белой рубахе, в руках он держал большую книгу. Звали его Ашер. Когда Неона приблизилась, он поклонился.

– Ашер, – сказала она, – мне нужно увидеть Бука.

– Бук очень занят, Ангел.

– Ашер, это очень важно!

– Твой допуск просрочен, Ангел.

Ангел поднял свои пиктографические ручки и показал Ашеру сокровище, которое принес с собой, – груду мерцающих золотых монет, над которыми мигала рамочка – «Две тысячи новых йен». В миллионах километров отсюда ее реальные пальцы пробежали по клавишам и сняли со счета эту сумму.

Ашер улыбнулся и протянул ей широкое плоское блюдо. Неона раскрыла ладони, монеты посыпались в тарелку и исчезли в ее углублении. Ашер кивнул.

– Можешь войти, Ангел.

Дверь отворилась. Она вошла в узенькие проходы Обмена. Оранжевые и красные банки данных, как книжные стеллажи, ряд за рядом уходили в бесконечность. Неона мчалась по проходу, пока не приметила знакомую пиктограмму толстого старикана с редкими волосами, в очках и помятом костюме. Это и вправду был старикан, но очень чистенький, сияющий хромом, а костюм его был цвета «электрик».

– Бук!

Бук повернулся в ее сторону и посмотрел поверх очков. Золотистый Ангел остановился перед ним.

– Бук, мне нужна информация.

– На что будем менять?

Вот почему это место называется Обмен. Членский взнос только позволяет проникнуть сюда, но сама информация не продается – только обменивается. Иногда это обходится дорого. На этот раз цена – ее будущее, а заплатить она может только одним секретом.

Она расскажет об их операции в Майами, о том, кто их нанял, кто привел ребят к гибели и заставил ее бежать. В какой-то момент она ведь даже хотела вернуться туда, где погибли ребята, но теперь она собралась с силами, чтобы начать новую жизнь.

Когда Неона замолчала, Бук едва заметно улыбнулся и кивнул:

– Интересно. Что тебе рассказать?

– Мне нужно найти человека, которого называют Потрошителем.

Бук посмотрел на нее и сказал:

– Тебе следовало бы дать мне побольше данных. Я не волшебник.

Неона улыбнулась про себя. Бук, может быть, и не волшебник, но он умеет разбираться в ворохе данных, как никто другой. Ни один человек и ни одна программа.

– Потрошитель – охотница, специалист по особо сложным делам. Понимаете? Настоящий мокрушник.

– Профессиональный убийца?

– Да, думаю так.

– У нее имплантирован чип?

– Не знаю. – В файле, который дал ей Молоток, об этом ничего не сказано. – Предполагается, что она очень сильна и страшно жестока. Есть данные, что однажды она убила полицейского и бежала. Возможно, использует волшебство, но этого я точно не знаю.

– Откуда она?

Почему-то Неона думала, что Бук просто протянет руку, достанет с полки книгу и расскажет ей все, что нужно. Так было в прошлый раз. Она решила поторопить события – виртуальные пальцы забегали по струнам гитары. Поток информации заклубился в книге Бука. Здесь были все данные из чипа, который ее заставил изучать Молоток: цифровые фотографии, закодированные полицейские и журналистские сообщения и так далее, и так далее, включая сведения, большинство из которых – просто слухи. Этого достаточно, чтобы набросать облик, но и только. Если Неона собирается найти Потрошителя, нужны дополнительные данные, надежные, проверенные.

– Сиэтл, – сказал Бук через пару мгновений. – Думаю, надо начинать с Сиэтла.

Бук повел ее вдоль стеллажей, а пока они шли, сказал:

– Есть большая вероятность, скажем, шестьдесят семь процентов, что женщина, которую ты ищешь, однажды прибыла в Сиэтл из Макао под именем Мари Тан и под тем же именем из Гонконга – в Манилу, с Тайваня – в Макао, из Шанхая – в Осаку… из Гонконга– на Тайвань… и из Осаки – в Сан-Франциско.

– Это значит… вся Юго-Восточная Азия.

– Китай, Япония, южная часть Тихого океана и Западное побережье Северной Америки.

Ого!

– Есть еще большая вероятность, процента, скажем, восемьдесят три, что та же самая женщина перемещалась из Сиэтла в Лос-Анджелес и из Сиэтла в Чикаго под именем Фаллон Зонтаг.

– Откуда это известно?

– Это данные из Бюро таможенного и паспортного контроля Сиэтла. Вероятности, о которых я говорю, в первую очередь отражают степень соответствия между цифровым изображением, которое дала ты, и теми, что зарегистрированы в базе данных. Я мог бы показать тебе и алгоритм сравнения, но для ясности скажу, что он лучше, чем у правительства.

– Что ты еще нашел?

– Сейчас посмотрим. – Бук заглянул в свою книгу, поправил очки. – Мари Тан зарегистрирована как китаянка, этническая хань, двадцать три года, волосы черные, глаза карие, рост – сто семьдесят сантиметров, вес– пятьдесят шесть с половиной килограммов, гражданка Китая, жительница Гонконга, дилер по антиквариату. Фаллон Зонтаг зарегистрирована как двадцатипятилетняя, волосы каштановые, глаза темно-карие, рост – сто семьдесят, вес– пятьдесят девять, гражданка Сиэтла, свобод-ный агент средств массовой информации.

– Как будто речь идет о двух разных людях.

– Наверное, так и задумано.

Неона в этом не сомневалась. В конце концов, идея поддельной идентификационной карты и заключается в том, чтобы позволить кому-то действовать под чужим именем. Фокус состоит в том, чтобы картина была достаточно близкой к действительности, чтобы запудрить мозги таможеннику, но все-таки смазанной – чтобы затруднить компьютерный поиск. Незначительные различия во внешних данных – и ищи ветра в поле. Все основывается на том, что правительственные офисы не используют цифровые изображения, потому что они занимают слишком много памяти и требуют слишком долгой обработки.

Если так, Неона не удивится, если реальный Потрошитель не будет иметь ничего общего с данными Мари Тан и Фаллон Зонтаг. Хотя более вероятно, что ее истинные данные лежат где-то посередине.

– Какие данные более свежие?

– Разве я не сказал?

– Ты сказал, что Зонтаг двадцать пять…

– А Тан – двадцать три. Карта Зонтаг более поздняя.

– Думаешь, обе карты фальшивые?

– Будем считать, что ты неудачно пошутила, Ангел. Да, я думаю – обе. А ты слышала когда-нибудь, чтобы у убийцы была подлинная карта?

– Да нет.

– Ну вот! – Бук просмотрел еще несколько баз данных. – Мари Тан – из Китая, из Пекина. Про эту карту вообще можно забыть. Что такое продираться через трясину китайских правительственных баз данных, знают не только китайцы. А вот что касается Фаллон Зонтаг – тут есть надежда. Погляди-ка на этот код.

Бук протянул ей саму книгу – пульсирующую красным виртуальную базу данных. Страницы испещрены буквами и цифрами, но эти буквы и цифры были для золотистого Ангела божественной музыкой – она сразу же опознала код.

– Это же код Кидда Карни, десять-десять!

– Ну что ж, похоже на то.

Кидд Карни, настоящий монстр «Матрикса» и кибержокей! Потрясающе! Какая удача! Кидд Карни был первым настоящим хакером[15], которого она встретила, они друзья, настоящие друзья! Кидд Карни помог ей смыться из Майами. Это он показал ей, что такое настоящая охота в «Матриксе». А теперь она обнаруживает, что код, сформировавший фальшивую идентификационную карту Фаллон Зонтаг, был вписан этим самым программистом!

Ее акции идут в гору!

24

Неона не хотела терять время в Обмене. Она задержалась на секунду, чтобы обнять и расцеловать Бука, чем вогнала его в краску. Пиктограмма Бука расцвела оранжевыми и красными сполохами. Неона понеслась через Базар и Арку Хассана, людные в любое время суток. Узел Кидда Карни был совсем близко. Через локальную сеть она прорвалась в сеть Рено в Неваде и стала рыскать по огромному, уходящему за горизонт пространству, заполненному блестящими конструкциями. В одном из узеньких проходов обнаружила сверкающую карнавальную палатку, на которой вспыхивала реклама: «Самый жадный программист в «Матриксе»!» Найти ее в локальной сети Рено было нелегко, потому что чуть не половина местных программистов норовила подделаться под стиль Кидда Карни.

У палатки стоял анимационный клоун. Его длинный и толстый нос затолкнул ее внутрь… и она оказалась в клетке…

Обжигающими черными прутьями клетки служили ножки мощных чипов защиты информации от несанкционированного доступа. Цепи и кандалы, опутавшие руки Ангела и распявшие ее на полу клетки, тоже шипели и обжигали. И весь узел информации разгорался красноватым светом, который охватывал ее пиктограмму. Неоне казалось, будто туча маленьких клопиков бегает на своих насекомьих ножках по ее реальному телу там, в миллиардах шагов программы назад. Ее мутило от отвращения. Виртуальный эффект здесь красного цвета, но попалась она по-черному, чернее не бывает. Попалась в виртуальный капкан с электронными зубьями. А ведь она знала, что тех программистов, которые находят среди директорий путь к заветной палатке, Кидд доводит до сумасшествия. Делать нечего, остается только ждать, ждать и дергаться.

– Кидд, черт тебя подери!

В тот же момент из дальнего угла палатки с одной из линий данных соскочили роликовые сани в форме пули с маской демона на передке и с визгом остановились перед клеткой. Кидд Карни обожает эффектные выходы. На этот раз он был в костюме шейха – тюрбан в форме золотой подушки с кисточками, просторная рубаха, увешанная сверкающими украшениями, расшитые туфли с загнутыми носами. Сзади в санях клубилась орава аппетитных глумливых девок в восточных костюмах исполнительниц танца живота. Девки ластились к Кидду, изображая наложниц в гареме.

– Привет, Ангел.

– И тебе привет.

Кидд Карни нажал на кнопку пульта дистанционного управления – шипение прекратилось, кандалы разомкнулись, а передняя стенка клетки распахнулась. Неона вспрыгнула в сани, Кидд Карни махнул ей рукой, указывая на сиденье, обращенное назад. Неона страшно не любила сидеть на этих местах, но на заднем сиденье места не было, хотя оно было широченное, как диван, и девок там было – битком. Только Неона уселась, как Кидд Карни заорал:

– Поехалиииии!

Сани с дьявольской скоростью рванули вперед, в черноту, петляя и вертясь по кривым, делая пируэты и сальто. Сердце сжималось, Неона визжала, Кидд визжал еще громче, но его девки своим визгом перекрывали их обоих. Сани сделали вираж, все пассажиры разом вылетели из них и очутились на огромных подушках в комнате, изображающей шатер шейха в пустыне. У Неоны наконец появилась возможность собраться с силами. Девицы разлеглись вокруг Кидда в ленивых сладострастных позах и тут же перешли от визга к ласкам, не упуская случая отпихнуть одна другую.

– Рад видеть тебя в своих чертогах, Ангел!

– Да, спасибо, – с трудом проговорила Неона, Ее дыхание еще не восстановилось. – Мне нужна твоя помощь.

– Ты еще не решила своих проблем?

Он что, намекает на ту историю в Майами?

– Нет, просто появились новые. Я охочусь.

– И соришь деньгами?

– Ну да, тут мне дали немножко на развлечения.

– А я, мучача[16], на нуле. Я мучо динеро[17] выложил Джонсону – он отправился охотиться куда-то на Юкатан и взял денег на дорожку. А что за гуся ты ловишь, а, засранка?

Кидд Карни всегда так выражается – смешивает непонятные слова с похабщиной. Иногда получается остроумно, чаще – по-хамски.

– Мне нужны кое-какие данные, по-дружески, понятно? Это ты написал коды к фальшивой идентификационной карточке некоей девицы по прозвищу Потрошитель?

– Конечно. – Пальцы Неоны пробежались по струнам гитары-клавиатуры. Кидд Карни приподнял голову, и вокруг нее закружились спиральные потоки информации.

– Какой-то новый код, – сказал он, – но этот код не мой, Ангел!

– Брось трепаться!

– Да ну, – возразил Кидд Карни, – я о ней и не слыхал. Потрошитель? Нет, никогда! Но могу сказать, кто это сделал.

– Кто?

– Эбеновый парень.

– Кто?

– Парень, которого зовут Доджер.

– Правда?

– Ты про него не слыхала?

– Откуда?

– Это чисто виртуальная личность, полностью программного происхождения, эдакий кибер-герой, являющийся в молниях с дьявольскими смертельными чипами в руках. А ты что, никогда про него не слыхала? С луны свалилась?

– Ладно, а как мне его найти?

– Найти призрака? Ты, детка, никогда его не найдешь! Пошли объявление в сеть, в конференцию[18]. Дескать, дорогой Доджер, я маленькая компьютерная штучка. Отзовись, пожалуйста. Конец послания.

– Наверное, он хитер.

– Если у тебя есть ответ, так и не спрашивай.

– А куда ему посылать мессидж?[19]

– Попробуй в Сиэтл.

Ну вот, опять. Похоже, Сиэтл – ключ к решению загадки Потрошителя. К концу безумного обратного рейса на санях она была почти уверена в этом.

Через спутник Неона связалась с сетью Сиэтла.

Она прошлась по всем локальным сетям. Кидд Карни подсказал ей наиболее вероятные виртуальные толкучки и бюро информации. Всюду она оставляла послания Доджеру.

И ничего.

Она предприняла еще несколько попыток на свой страх и риск. Все, что ей удалось выяснить, более или менее подтверждало, что документы Потрошителя на имя Фаллон Зонтаг были оформлены в Сиэтле два года назад. Там хранились ее идентификационная карточка, адрес, номер телекома, социальная и медицинская страховки и так далее и так далее.

Время бежало. Что еще стоит сделать, так это проверить локальную сеть Филли по ссылкам на фамилию Зонтаг. Сейчас это самая серьезная ниточка, какая есть у Неоны. Снова вверх-вниз по коммуникационным линиям, и вот она – в центральной сети Филли. Проносясь мимо огромного пульсирующего диска системы «Смит-Клайнер», она приметила какую-то необычную фигуру – маленького темнокожего парня в сияющей серебристой одежде, стоящего прямо на информационном пути. А не Доджера ли это пиктограмма? Эбенового парня?

Она настолько удивилась, что не успела вовремя среагировать и проскочила смит-клайнеровский диск, так что ей пришлось возвращаться. И пока кружила вокруг него, услышала голос, идущий откуда-то у нее из-за спины:

– Твой голос громок, но приятен, Ангел с гитарой. Да, дорогая леди, я пришел послушать твои песни.

Она остановилась и огляделась – никого.

– Кто это?

Внезапно у нее из-за спины снова раздался голос:

– Прекрасная леди, разве тебе не хочется ничего спеть для меня?

– Где ты?

Она еще раз обернулась и снова ничего не увидела – ни пиктограммы, ничего, что могло бы объяснить, кто или что к ней обращается. И снова голос из-за спины:

– Прошу тебя, Ангел, сыграй мне и расскажи, что тебя тревожит!

Неона была совершенно сбита с толку и стала злиться:

– Что такое?! Прекрати! Прекрати это!

И вдруг он возник прямо перед ней, эбеновый парень в серебряных одеждах. Изящно взмахнув руками, он поклонился:

– Прошу простить, дорогая леди!

Она даже не знала, что ему сказать, отчаянно пытаясь сообразить, как эта маленькая пиктограмма оказалась в центральной сети Филли. Это совершенно невозможно, в ее послании к Доджеру встреча была назначена в Канзас-Сити. Как же он выследил ее в Филли? Через спутниковую связь? Это не просто высший класс, это уже настоящее волшебство.

– Как… как вы меня нашли?

– Да будет мне позволено избавить леди от ненужных сложных объяснений.

– Вы… вы Доджер, правильно? Эбеновый парень с поклоном ответил:

– К твоим услугам!

Неона открыла было рот, да призадумалась. С ним нельзя говорить, как с Буком или Карни, Доджер ей не приятель, да и вообще неизвестно, что он такое. Кто может знать, какими секретными программами он владеет и с кем связан? Играть надо осторожно, а может быть, не грех и приврать слегка, как раз тот случай!

– Хммм, наверное, вы меня не знаете…

– Леди столь ослепительной электронной красоты привлечет внимание любого галантного кавалера в «Матриксе»!

– Правда? – Ну и речь! Интересно, где это он научился такой манере выражаться? Таких речей в «Матриксе» она раньше и не слыхивала. – Я подружка Кидда Карни.

– В самом деле?

– Конечно! И Кидд Карни думает… ну что, может быть, ты мне поможешь. Мне нужно найти охотницу по имени Потрошитель. Тот, на кого я работаю, хочет… хочет ее нанять.

– Так почему же ты явилась ко мне, леди Ангел?

– Я слыхала, Потрошитель – из Сиэтла, как и ты. А ты ведь хитрец, не правда ли?

Немного грубой лести никогда не повредит. Из того, что сказал ей Карни, и из того, что она увидела сама, Неона поняла, что этот парнишка может знать все, что угодно и о ком угодно.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее} По его пиктограмме невозможно было понять, о чем он думает.

– Что ж!

– Да?

– Прекрасная леди, позволь мне оказать помощь в твоих поисках.

– О… это здорово!

– Прошу! Вот моя рука!

Неона смутилась, но есть ли у нее выбор? Искать в сети Филли какие-то связи, которые она, может быть, и не найдет? Уж лучше принять предложенную эбеновую руку в надежде, что она приведет ее прямо к Потрошителю.

Одно прикосновение, и они словно слились. Неону охватила паника, она чувствовала, что не сможет вырваться, даже если захочет. Сеть вдруг куда-то исчезла, превратившись в неясное пятно, уходящее во тьму. Неона не представляла, куда они мчатся, но это была самая быстрая гонка из всех ее путешествий по «Матриксу». Она ощущала себя совершенно беспомощной, скованной. Мурашки бежали по телу, но на этот раз они были как бы внутри головы, где-то за глазами, и она ничего не могла с собой поделать. Она корчилась в судорогах, кричала…

И вдруг оказалась в трехмерном информационном узле. Это было что-то вроде маленькой квадратной комнаты с пластиковыми стенами и полом. Голая лампочка, свисающая из темноты, была единственным ярко-белым пятном в буром мраке виртуального пространства. Из единственной двери вдруг появилась пиктограмма небрежно одетого стройного человека с черными волосами и густыми бровями. Он закрыл за собой дверь и встал перед ней, подбоченившись.

– Ты ищешь Потрошителя?

Говорил он хриплым, сдавленным шепотом, словно опасаясь, что при полном звучании его голос мог оказаться слишком грубым. Неона все равно была напугана, теперь ей еще больше не нравилась вся эта затея. Она чувствовала, как по ее оставленному в реальности телу струится пот. Надо быть поосторожней!

– Ох… ну да… у меня заказ для Потрошителя. Я связана с Джонсоном, вы его знаете?

– Что за работа?

– Этого я не знаю. Знаю только, что срочная. И что оплата высокая. Меня просили устроить встречу.

– Я чую ложь.

– Что?

– Ты лжешь.

– Нет, я не лгу!

Она обернулась посмотреть, что у нее позади – нет ли там какого-нибудь выхода, но там была лишь гладкая пластиковая стена. Она коснулась струн своей гитары, но прежде чем она успела запустить хоть какую-нибудь программу, прямо из стен вывалились два пиктографических человека. Неона уголком глаза приметила их движение, но в следующее мгновение они схватили ее за руки и вырвали гитару. Теперь она стала частью их программы и была бессильна что-либо сделать.

Всхлип сорвался с ее губ:

– Пожалуйста…

Человек, стоявший у двери, шагнул к ней, лицо его стало меняться, увеличиваться, темнеть, как будто на нем вырастала шерсть, глаза загорелись, его рычащая пасть все приближалась и приближалась, а потом поглотила ее целиком. Свет погас, и Неона отключилась. Ее не стало.

25

Главный вход в Ванамейкер Молл с Маркет-стрит в стиле крытого портика взмывал на огромную высоту и гудел от голосов сотен людей. Тикки влилась в толпу, спускающуюся по эскалатору в цокольный зал. Широкий пассаж, идущий к северо-восточному крылу комплекса, связывал его со станцией «13-я улица». На стене висело множество телекомов. Тикки предпочитала выходить на связь из таких вот мест в самой гуще метрополиса, чтобы свести к минимуму вероятность того, что полиция или какая-нибудь Служба безопасности при профилактическом прослушивании перехватит ее переговоры. Она выбрала удобную кабинку, залепила объектив телекома жвачкой и посмотрела на часы. Как только появились цифры 20:05:00, она начала набирать код.

Дисплей телекома потемнел.

– Кто это? – спросил мужской голос по-японски.

– Две загадки.

Через секунду-другую откликнулся Черный Туман:

– Да?

– Что-нибудь есть?

– Интересный запрос.

Слово «интересный» означало, что возникли затруднения. Это могло быть что угодно: или трудности с линией телекома, или кое-что посерьезнее. Ее дальнейшие действия диктовались установленными правилами. Она повесила трубку и направилась к станции подземки. Ближайший поезд добросил ее до станции «Маркет-Ист» в двух перегонах от «13-й улицы». Здесь повторилась та же процедура с телекомом.

Черный Туман отозвался:

– Да?

– Что интересного?

– Свяжись со Стилом.

А вот это уже на самом деле интересно! Стил – это специальный позывной специального человека. Требуется немедленная реакция.

– Что еще?

– Ничего.

Она повесила трубку и обернулась. Сзади к ней приближался боец отряда быстрого реагирования в тяжелом бронежилете, в шлеме с поляризующим забралом, тяжелых ботинках и с укороченным полуавтоматом «МР-5 ТХ». Для Тикки это не было неожиданностью – она не только слышала, но и чуяла его приближение. Интересно, неужели он приметил, как оттопыривается под мышкой ее куртка из-за «канга» в кобуре?

– Что это такое? – вопросил голос с металлическими модуляциями.

Боец ткнул в сторону телекома. Тикки постаралась придать лицу удивленное выражение.

– А?

– Я бы назвал это порчей частной собственности.

Она ответила целым залпом русских фраз, припасенных на такой случай, и вообще всем своим видом продемонстрировала, что не понимает, чего от нее хотят. Коп двинулся к телекому, еще более раздраженно тыча в него пальцем. Только теперь до Тикки дошло – она содрала жвачку с телекома и сунула в рот. Коп уставился на нее, а потом буркнул:

– Пшла отсюда к черту!

Тикки повернулась и отправилась в путь.

Она бросила угнанную «судзуки-врору» в переулочке по соседству с Делавэр-авеню, потом пересекла аллею, широкую, как футбольное поле, заваленную мусором, горами обломков, кусками бетона, покореженной металлической арматурой, сгоревшими машинами и всяким старьем. В тени разваливающегося четырехэтажного дома стояла троица, одетая в куртки из синтетической кожи – двое мужчин и одна женщина. Выглядели они по-гангстерски, но это только видимость. Тикки знала, что это часовые. Они тоже, несмотря на темноту, засекли ее приближение. Скорее всего, они учуяли ее еще до того, как увидели. Тикки знала это, потому что сразу поняла, кто они. А по их запаху это было совершенно очевидно. Они лишь выглядели как люди, но на самом деле были животными совсем другого вида. В каком-то смысле у них с Тикки было больше общего, чем с людьми.

Трое часовых держали оружие наготове. У одного из самцов был кольт, у другого – армейский дробовик. Самка была вооружена пулеметом «скорпио» с круглым диском на тридцать пять патронов.

По мере того как Тикки приближалась, в темноте справа и слева от нее возникло движение. Она знала, что там творится, не глядя и не прислушиваясь, – там были вервольфы[20] в своем естественном виде. Два самца и две самки. Стая всего лишь кралась по бокам от нее, и чуя, и видя в ней настоящего хищника.

Тикки остановилась перед двуногими. Самец со здоровенным кольтом выступил вперед. От него пахло так, что было ясно – он нервничает, даже смущен.

– Хочешь жить – мотай отсюда! – прорычал он.

Тикки только чуть покачала головой. Она нисколько не волновалась. И четвероногие, высовывающие носы из темноты, ее тоже не беспокоили. Ясно, что стоящий перед ней самец так насторожен именно из-за того, что от нее пахнет спокойствием. Спокойствием и самообладанием.

– Мне нужен Стил, – сказала она.

– Такого не знаю!

– Э, парень, брось трепаться!

Тикки вызвала в себе злость, ее как жаром окати-ло, и эта публика тут же безошибочно все учуяла. Вервольфы даже в двуногом обличье несравнимо пре-восходят человека нюхом. Самец переменил позу, все его телодвижения говорили, что он в раздумьях – напасть или удрать. Он перекинулся взглядами с остальными двуногими, потом посмотрел на Тикки.

– Кто ты?

Это был ее первый контакт здесь, в Филли, и она не собиралась так просто раскрываться.

– Я знаю Стила, а он – меня. Он ждет меня, он меня вызывал.

Двуногие снова переглянулись. Неужели они способны обмениваться мыслями с помощью одних только запахов, удивилась про себя Тикки. Ни разу эти трое не обменялись ни словом, ни жестом. Они просто смотрели друг на друга. Самка повернулась и стала спускаться по бетонным ступенькам, ведущим к подвальный двери. Пара самцов осталась наблюдать за Тикки. Все ждали.

Через некоторое время самка вернулась.

– Иди за мной, – сказала она.

Тикки последовала за ней сначала по ступенькам, потом через дверь, потом метра три по темному

коридору, потом еще через одну дверь. Первую дверь закрыли прежде, чем открыли следующую, так что свет не мог быть заметен снаружи. Вторая дверь привела их в пустую комнату, освещенную единственной лампочкой, свисавшей с потолка. Из мебели здесь был старый деревянный стол и одинокий стул. Человек, сидящий на стуле, был огромен и силен, его могучая мускулатура бросалась в глаза. Волосы черные, брови чуть не срастаются над носом, руки, даже тыльные стороны ладоней, покрыты густыми черными волосами. Одет он был в черную куртку из синтетической кожи, джинсы и тяжелые черные ботинки. Правая рука лежала на столе. Рядом, воткнутый в столешницу, покачивался длинный нож. Он пялился на Тикки с минуту, потом спросил низким голосом:

– Ты кто?

Тикки проигнорировала вопрос. Он наверняка знал, что она оборотень, хотя бы по запаху. Правда, вполне вероятно, что он никогда раньше не сталкивался с существами ее вида – такие, как она, редки. Что ж, пусть гадает.

– Мне нужен Стил.

– Ты не наша сестра.

Она не из их стаи, вот что он имеет в виду. Она вообще не из стаи. Тикки покачала головой.

– Меня зовут Потрошитель.

– Откуда ты знаешь Стила?

– Не твое дело.

Самец смотрел на нее еще несколько секунд, потом встал, выдернул нож из стола и бросил его в ножны, висящие у него на поясе.

– Жди здесь.

Тикки снова ответила легким кивком.

Самец вышел в дверь напротив той, в которую вошла Тикки. Она спокойно ждала, подбоченившись. Ей не было нужды оглядываться, чтобы знать, что самка, которая ее сюда привела, сторожит дверь у нее за спиной. Там же и парочка четвероногих. Ими сильно пахнет. Если бы она обернулась, то увидела бы двух вервольфов в их естественном виде – с прижатыми к головам ушами.

Большой самец скоро вернулся. Он посмотрел на Тикки, потом крадучись перешел на ее сторону стола и снова воткнул нож в столешницу. Вряд ли это было приглашением принять участие в неизвестном ей ритуале стаи. Скорее это было каким-то вызовом, церемониалом, установленным здесь Стилом.

Тикки выдернула нож, обхватила лезвие левой рукой, глянула, наблюдает ли за ней самец, а потом сжала пальцы. Ощущение врезающегося в ладонь лезвия вызвало у нее лишь жестокую усмешку. Она подняла руку ладонью вверх, так чтобы самец мог видеть разрез. Кровь ручейком стекала по руке, потом вдруг остановилась. Она слизнула кровь и снова показала руку – ничего, кроме розоватого следа. Разрез зажил.

Запах крови распространился по комнате. Снаружи коротко провыл один из четвероногих. Еще один вервольф у нее за спиной издал низкое рокочущее рычание – так рычат, когда угрожает опасность. Большой самец наблюдал за ней расширившимися от удивления глазами.

Тикки воткнула нож в стол. Самец выдернул его и вернул в ножны.

– Сюда! – указал он.

Тикки кивнула в ответ.

Самец повел ее через небольшой зальчик мимо закрытых дверей. Здесь пахло самкой, как будто кто-то только что ощенился. Так вот в чем дело! Вот почему столько часовых снаружи, столько стражей в естественной форме – когда доминирующая самка щенится, вся стая занимает оборону. Вервольфы очень заботятся о своем молодняке. Тикки знает это по опыту.

Самец провел ее к двери в конце коридора, открыл, сделал знак Тикки, чтобы входила, и закрыл дверь за ее спиной.

Комната была маленькая и почти пустая. На столе у левой стены располагался стандартный телеком с объективом, видеодисплеем и обычной аппаратурой засекречивания. Рядом стояло устройство, которое обычный горожанин вряд ли когда-нибудь мог видеть.

Тикки посмотрела на него – в бронированном кейсе оно выглядело побольше, чем обычно. Крышка была откинута, открывая макропластовую лицевую панель с дисплейным экраном, небольшой клавиатурой, какими-то переключателями и графическими индикаторами. Оптоволоконная линия от телекома подсоединялась к порту рядом с клавиатурой. Другая линия, от соседнего порта, уходила в маленькую дырку в потолке, наверное, к спутниковой тарелке где-нибудь на крыше. Что там была за система – неизвестно, но Тикки знала, что связь в таком варианте отследить невозможно.

Она взяла с телекома аппарат засекречивания и пристроили на голове. Она услышала хриплый, грубый шепот Кастельяно, известного также под именем Стил. Это был один из самых опасных людей, к которому Тикки относилась с особым почтением. Он мог бы стать чрезвычайно опасным врагом и отлично знал свое дело.

– Проблема, – прошипел Кастельяно.

– Да? – ответила Тикки. Говори она с кем-нибудь другим, ей бы пришлось спросить: «Чья проблема – твоя или моя?» Но когда речь идет о Кастельяно, все не так просто – его проблема в два счета может стать и твоей.

– Ко мне явилась программистка.

– Куда?

– Залезла в мой компьютер.

Тикки вздохнула. Язык компьютерщиков невыносимо раздражал ее. Она предпочитала простые, недвусмысленные слова.

– И что же?

– Ей был нужен Потрошитель.

– Зачем?

– Неизвестно.

Некоторое время Кастельяно молчал, он вообще не красноречив – говорит медленно, и не говорит, а цедит.

– Сказала, что пришла по поручению Джонсона.

– Вот как!

– Большая работа. Большие деньги. Все – вранье.

Да, невесело. У Тикки хватало опыта, чтобы понимать, что существуют только две причины, по которым кто-то может ее искать: или нанять, или убить. Все ясно. Настоящий запрос на ее услуги не вызвал бы у Кастельяно подозрений.

Тикки ни секунды не сомневалась в его словах, у нее было множество причин для этого. Нет, он не врет. Он и сам не переносит лжи, даже когда ему врут на голубом глазу. Срабатывает инстинкт охотника и вервольфа.

Если он что-то говорит – значит, так оно и есть.

– Проследили линию, – снова заговорил Кастельяно, – обнаружили твою территорию. Тебе следует знать.

– Правильно.

Он добавил несколько слов, которые тоже были вполне понятны:

– Я расширяюсь, работа – на твоей территории. Ты свободна?

– Не сейчас.

– Позже.

– Нет проблем. – Она найдет возможность отплатить Кастельяно хотя бы за сегодняшнюю помощь. Сейчас ей есть чем заняться. И прежде всего надо повидаться с Адамой.

– Сообщи, когда будешь свободна.

– Скоро.

– Хорошо.

Вибрируя и гремя, музыка пульсировала и билась, как живая. Круглая танцевальная площадка в центре вспыхивала и мигала снопами лазерных огней – оранжевых, красных и желтых. Вдоль закругленных стен тянулись столы, окантованные неоновыми трубками. Между телами, гротескно корчащимися на площадке, и столами, горящими адскими огнями, шел проход, разбитый на сегменты четырьмя ведущими вниз пандусами. Это был верхний этаж клуба «Семь Кругов», в котором каждый уровень именовался так же, как соответствующий отдел местечка, известного под названием Ад. Тикки была знакома с концепцией Ада. У буддистов существует 136 названий для мест мучения и наказания мертвых, а с буддизмом Тикки время от времени сталкивалась.

По пандусу она направилась к самому нижнему уровню.

Шлюхи обоих полов в ремнях и сбруе минималистов выстроились вдоль спуска, демонстрируя массивные грудные мышцы или соответственно железы, готовые сыграть в любую игру, удовлетворить любую похоть – по таксе или так. Посетители клуба являлись сюда во всех мыслимых видах: то гримируясь под эльфов, то в костюмах кошек и акул, то одеваясь самураями или древними римлянами. Но большинство предпочитало минималистскую моду: ремни, сбруя, драные колготки, подвязки и цепи. Элита этой упадочной толпы облачалась в свободные платья и халаты, на которых вспыхивали проецируемые специальной аппаратурой цветные пятна и сексуальные картинки.

На четвертом уровне кто-то толкнул Тикки в спину, да еще и облаял. Сжав зубы, она в бешенстве выбросила правую руку назад, как копье. Перчатка с шипами усилила эффект удара. Отшатнувшийся мужчина упал, обливаясь кровью. В любом другом месте это вызвало бы переполох, но здесь это было просто частью клубного развлечения. «Семь Кругов» – не обычный ночной клуб. Здесь чиновники и служащие перемешиваются с лезущими в крутые, с чипоголовыми и прочими уродами, чтобы насладиться самыми извращенными удовольствиями на пределе допустимого!

Мужчина лежал, истекая кровью, а публика орала и аплодировала. Какая-то девица, вся усыпанная шипами, испустила вопль и двинулась на Тикки, как кошка, подняв руки с длинными ногтями. Тикки ударом ботинка сбила ее с ног, а твердый пол доделал остальное.

Жертва должна уважать охотника, иначе ее ждут далеко идущие последствия. Таков закон Природы. Радостный визг стал еще громче. Тикки продолжила свой путь вниз по пандусу. Бездна[21] сияла огненным туманом. Улыбаясь и поигрывая тростью, за своим столом сидел облаченный в черный костюм Адама. Компанию ему составляли не менее семи дам, все семеро заигрывали с ним, смеялись, целовали, обнимали, что-то шептали ему на ухо. Любая из них вполне могла бы служить рекламой салона красоты. В кровавом освещении Бездны все они казались краснокожими. Когда Тикки приблизилась к веселящейся компании, Адама сделал короткий жест, и дамы, с воркованием облобызав его еще по разу, удалились.

– Долго не задерживайтесь, – напутствовал их Адама.

Все семеро вернулись и, уверив господина, что они ненадолго, улыбнулись, помахали ручками и отбыли. Тикки поразилась, как они вообще что-то расслышали в этом грохоте.

Адама улыбнулся Тикки. Жестом он предложил ей то, что было на столе, – коробку сигар «Даннеманн Лонджа» и бокал с чем-то, пахнущим сидром. Сигары Тикки не удивили – Адама снабжал ее этим добром в избытке с того дня, когда она выполнила его первое задание. А вот где он раздобыл сидр? Ее любимая выпивка – штука довольно редкая. Она положила сигары в карман и отпила сидра, потом поставила бокал на стол.

– Есть проблемы? – спросил Адама. Проблемы? Тикки покачала головой. Убийство

Томита Харусо и его приятелей-якудза в «Ардмор Резиденс» прошло в точном соответствии с планом. Без проблем.

– Хорошо. Очень хорошо, – улыбнулся Адама, потягивая выпивку. – Обсудим следующую задачу.

– Сейчас?

– Ладно…– Адама улыбнулся еще шире. – Позже. Сейчас у меня другие заботы, ты понимаешь.

– Конечно.

– Моя Леандра, – добавил он, продолжая улыбаться. Потом помахал рукой, отгоняя сигаретный дым. – У тебя что-то еще?

Тикки кивнула. Есть только одно, о чем стоит поговорить, учитывая важность дела.

– Что именно?

– Конкуренты.

– Действительно? – Адама улыбнулся, как будто даже с удовольствием. – Кто-то готовит контрдействия?

– Возможно.

– Ты имеешь в виду, что у меня стараются выбить из рук главное оружие?

Тикки кивнула. Под «оружием» конечно же подразумевалась она сама. Похоже, Адаму новость не удивила, и в этом нет ничего странного. Он и не должен был ни капельки удивиться – Тикки же не удивилась. Она ожидала чего-то в этом духе с самого первого задания, выполненного до заказу Адамы. Обычный профессиональный риск. Люди не в состоянии понять основной истины своего бытия – того, что в большинстве своем они жертвы, рожденные, чтобы продолжить род и умереть. Ну и кое-что еще. При этом даже самые слабосильные считают, что у них есть права и возможности охотника. А немногие настоящие хищники человеческой расы, такие, как якудза, вообще воображают себя непобедимыми. Впрочем, это может быть обращено против них самих.

Тикки знает, что ей делать. Сначала она послужит телохранителем Адамы, чтобы он смог насладиться нынешней ночью, а потом отправится на охоту. По следам этой глупой добычи, посмевшей оскалиться на нее. И сделает то, что должно быть сделано. Это не слишком трудно.

– Что ты думаешь делать? – спросил Адама. Тикки с удивлением посмотрела на него.

– Может быть, устрою себе каникулы, – сказала она.

Адама усмехнулся, а потом рассмеялся в голос. Громко.

26

Через восемнадцать часов он вернулся к себе на чердак и обнаружил Ось и Дану, сидящих там без всякого дела. Черная девчонка, так называемый программист, неподвижно лежала на диване. Этого было вполне достаточно, чтобы испортить ему настроение. Молоток прикурил «Миллениум Рэд», глубоко затянулся и отправился на кухню за бутылкой. Если он сам или Собачий Укус с Микки ничего не найдут в ближайшее время – все они пролетели.

– Ну?

– Мы не очень-то понимаем, что произошло, Молоток, – спокойно сказала Дана, – но ее сломали. Я поняла это часа два назад.

Что имеется в виду? Что эту программную телку отоварили и выбросили из «Матрикса?» Молоток не слишком этому удивился. Вот что значит пожадничать, вот что значит нанимать неизвестные молодые дарования. Вот что бывает, когда он лично не контролирует работу. Он откупорил бутылку и, облокотившись о газовый счетчик, обратился к своим подручным:

– Она мертва?

– Нет, – ответила Дана, отбрасывая назад длинные черные волосы. – Думаю, просто оглушена. Без сознания.

– Она чего-нибудь добилась?

Дана посмотрела на Ось, который сидел, держа компьютер Неоны на коленях. Ось поморщился – что может механик понимать в компьютерах? И вообще, кто и в чем может что-то понимать!

– Я думаю, она напала на след, – сказал Ось. – Кое-что я подсмотрел на экране, но немного.

Молоток снова сделал затяжку:

– И что же?

– Ну, – Ось уставился на компьютер, перебирая клавиши, – вроде бы Потрошитель проходила под именем Фаллон Зонтаг. Не знаю, где Ангел нашла эти данные, но об этом было несколько упоминаний.

Очевидно, Потрошитель использовала имя Зонтаг, выезжая в Лос-Анджелес и Чикаго, возможно, в качестве репортера.

Молоток отхлебнул пива. Знать псевдоним Потрошителя по документам – это полезно. Надо будет нанять программиста, которому он сможет доверять, чтобы прочесть городские базы данных. Конечно, у такого профессионала, как Потрошитель, не один псевдоним, но все же это хоть какой-то след. То, что нарыли они с Микки и Укусом, было из области «может – да, а может – нет». Потрошителя в городе видели на обоих берегах Делавэра, ее встречали всюду – от сборищ якудза до подземных гаражей и самых распоследних притонов. Говорят, совершенно бешеная. Но в то же время – умная. Привычки посещать какой-то один клуб или бар нет. Все время в движении. Неуловима и очень опасна.

Убивает не колеблясь – хоть людей, хоть кого. По слухам, пришила какого-то орка и угнала его мотоцикл. Надо иметь в виду и это. Молоток попробовал использовать свои контакты с андерграундом орков, но те не смогли сообщить ничего полезного.

Предстоит адская работа.

– Я так и не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, что нашу подружку-программистку выследили.

– Выследили? – выдохнула Дана. – Ее выследили?

Ось уставился в потолок.

Молоток допил пиво и швырнул бутылку в кучу мусора.

– Именно так. Давайте-ка мотать отсюда.

– Что? – всполошилась Дана, – Отсюда?!

– Компьютер берем? – спросил Ось.

– Подожди, – заволновалась Дана, – а как же с Ангелом?

Молоток промолчал, давя каблуком окурок.

– Компьютер берем, телку бросаем.

– Молоток, неужели мы ее вот так просто оставим?

Молоток тяжело посмотрел на нее и отправился в свою комнату. Дана превращается в проблему. И когда это она стала такой чувствительной? Она не хочет никого убивать, она не хочет никому причинять вреда – а что дальше? Дальше от нее вообще не будет никакой пользы. Маг она или нет, раз стала работать хуже, чем раньше, – пошла вон! Молотку стоило немалых трудов сколотить группу, вытащить их всех из дерьма. Какого черта теперь возиться с ненужным балластом!

Не так уж много у него в комнате ценного. Большая часть снаряжения – внизу, в фургоне. Он собрал в рюкзак то, чего никак нельзя было оставлять, и перекинул его через плечо.

Опасность состояла в том, что эта чертова дура, Ангел, могла навлечь на них гнев крупнейших корпораций – владельцев баз данных. Все они – межнациональные гиганты, у многих есть в Филли дочерние компании или филиалы, а у иных если не собственные службы безопасности, так кто-нибудь по контракту. А в обязанности охраны входит и слежка за хакерами, которые залезают без спросу в информационные банки компании. Иногда это занимает пару часов, иногда – пару дней. Трудность в том, что некоторые службы, вроде «Красных Самураев» или наемников «Первой Силы», отличаются манерой вести разведку боем – сначала стреляют, потом задают вопросы, если, конечно, остается кто-нибудь, чтобы ответить. Молоток не собирался отираться здесь и вскоре услышать грохот пушек с вертолетов «Нортроп» или, что еще хуже, шум высаживающейся на крышу группы захвата.

Когда Молоток вернулся в холл, Ось кинулся в свою спальню и стал собирать вещи. Молоток прошел в гостиную – там, склонившись над Ангелом, сидела Дана. Из рук волшебницы исходило зеленоватое сияние, а Ангел постанывала.

– Две минуты, – произнес он.

– Молоток, ну пожалуйста!– крикнула Дана, бросив через плечо отчаянный взгляд. – Я не могу с этим спешить!

Первая помощь – не самая сильная сторона Даны, об этом Молоток был хорошо осведомлен. Когда они с Даной встретились, ее вообще мало волновали беды других людей. Не говоря уж об оказании им первой помощи. Все, что ее занимало, – это искусство Аркана, сила манипуляций, основа мастерства, узнавание секретов. Потом она только мешала работать и стонала. Наверное, потеряла хватку или остроту восприятия. Может быть, не соответствует собственным амбициям. Кто знает? В конце концов, это и не важно. Ее пора менять.

– Две минуты.

Дана тихо охала, пациентка ей вторила. Молоток пересек холл и вошел в грузовой лифт. Ось выскочил из спальни с двумя чемоданами, забежал в гостиную и остановился перед плачущей Даной. Молоток сжал зубы и грохнул кулаком по пульту лифта. Дверь закрылась, кабина пошла вниз. Что Молотку в этом доме не нравилось, так это лифт. Ужасно медленный, черт его подери!

Фургон ждал у грузового входа. Молоток открыл боковую дверь, забрался внутрь, положил свой рюкзак и пролез; за руль.

Чуть больше, чем через две минуты, дверь снова отворилась и появились Дана и Ось. У каждого в руках было по чемодану, которые собрал Ось, а между ними моталась программистка. Ангел. Вид у нее был совершенно бессмысленный. Она споткнулась, и вся троица чуть не загремела с грузового помоста вниз. Молоток выругался. Еще секунд тридцать у них ушло на то, чтобы забраться в фургон и захлопнуть дверь. Молоток завел мотор и вырулил в переулочек, ведущий к улице.

Прямо посреди дороги топала то ли девица с вечеринки, то ли шлюха. Раньше Молоток ее здесь не примечал.

Одна деталь привлекла его внимание – у этой телки или шлюхи, кто она там, была потрясная масса курчавых черных волос. Молотку такое нравилось. Она была в черных очках, черной куртке с бахромой и золотой отделкой и тонкой черной же блузе, прикрывающей грудь. Точнее, некоторую ее часть. Юбка тоже едва прикрывала промежность. Передвигалась телка на десятиэтажных каблуках. В целом – ничего себе.

Переулочек был узкий, а выбор простой – то ли давить телку, то ли останавливаться. Молоток колебался, но тут девица махнула ему рукой, как старому приятелю, и подошла к фургону со стороны водителя.

В приоткрытое стекло Молоток просунул ствол «ингрэма».

– О, малыш, – низким голосом сказала девица, улыбаясь и весьма небрежно тыча пальцем в ствол пистолета. – Прибереги эту штуку для себя. Слушай, ты знаешь тут кого-нибудь по имени Молоток?

Молоток нахмурился:

– Чего?

– Молоток, – повторила телка. – Он тут где-то мотается.

– Ну и что, если мотается?

Девица помедлила с ответом и посмотрела на него, как будто уже знала, что это он и есть.

– Есть кое-что на продажу. Сведения, очень важные.

Надо думать.

– О чем бы это? – прорычал Молоток.

– Так ты знаешь этого парня?

– Скажи мне.

– Нет, спасибо, я скажу Молотку.

– Это я.

– Правда? – Телка криво ухмыльнулась. – Я слышала, ты ищешь какого-то крутого по кличке Потрошитель.

– Хорош меня тут задерживать!

– Тебе Потрошитель нужен? Я провожу. Откуда эта телка может знать, где Потрошитель?

Откуда она знает, что нужно Молотку? Это-то более или менее ясно. Слухами земля полнится. А когда слухи стоят денег, то распространяются очень быстро. Молоток пробежал взглядом по крышам, прислушиваясь, не стучит ли винт вертолета, потом снова глянул на девицу:

– Сколько это будет стоить?

– Две косых.

Молоток хрюкнул. Две тысячи новых йен? Куча монет какой-то сраной шлюхе, которая может все испортить?

– А может, я это из тебя даром выбью?

– Сомневаюсь, дорогуша!

– Нет? Телка сунула пальцы в рот и свистнула так громко, что у Молотка уши заложило. Звук отдался эхом по переулку. В ответ послышался рокочущий шум.

В дальнем конце переулка замаячила пятерка мотоциклистов. Седоки были в черной коже, и по крайней мере у одного из них на плече висел автомат. Молоток напрягся, но все же не решился нажать на спуск. Телка ухмыльнулась и сказала:

– Не заводись, мой сладкий. Это просто мои друзья. Присматривают за девушкой.

– Не люблю сюрпризов, – прорычал Молоток.

– Я тоже. Потому-то со мной и пришли мои друзья. Тебя интересует сделка, беби?

– Одной косой достаточно.

Телка засмеялась, потянулась к нему, показывая все достоинства своего бюста, как последняя шлюха.

– Полторы.

Сошлись на двенадцати сотнях. Эта сучка сама очень дорого заплатит, если окажется, что она его дурачит.

27

В комнате было темно. На правой стене сияли двадцать экранов. Адама сидел у левой стены в резном деревянном кресле вроде трона. Рядом возвышался сияющий мраморный пьедестал, на котором горел огромный драгоценный камень, похожий на бриллиант размером с кулак. Тикки в своем естественном обличье ждала, лежа на полу.

В центре комнаты, привязанная к металлической стойке, была распята рыженькая женщина. На ее теле бликами вспыхивали красноватые и оранжевые отблески стереоэкранов. Всякий раз, когда она вскрикивала, эхо образовывало целый хор звуков, кружащих по комнате. При каждом новом вопле Адама усмехался, и казалось, это заставляло гигантский камень вспыхивать бриллиантовым блеском.

Все это – не волшебство. Тикки знает – Адама не любит волшебства, как и она сама.

Пытки продолжались уже давно. Адама давал точные инструкции. Исполнителем его приказов на сей раз был одетый в черное эльф по имени Стикс[22], которому, похоже, нравилось мучить жертву. Эльф снова и снова поворачивался к сверкающим стальным инструментам, лежащим на столике рядом, тщательно выбирал нужный и испытывал на избраннице Адамы.

Его Леандре.

Кровь лужами стояла на блестящем ониксовом полу. Тело избранницы все больше напоминало труп только что добытой дичи. У Тикки побежала слюна. Когда момент смерти приблизился, жертва стала задыхаться, дергаться, стонать.

– Вот оно! – воскликнул Адама. Глаза его горели.

Запах смерти распространился по комнате, одновременно Тикки почуяла мощный аромат удовлетворения, которое испытал Адама. Это было не обычное удовлетворение, не сексуальное, это был аромат экстаза, вмещающего в себя радость, восторг, возбуждение и торжество. Для Тикки это означало, что Адама придает моменту смерти своей избранницы какое-то особое значение. Это было хорошо ей понятно. Когда она впервые убила – конечно, полностью под присмотром мамы, – она тоже испытала что-то вроде экстаза. Всякое убийство с той поры напоминало ей, кто она и чем является для окружающих, напоминало о ее роли в этом мире. Тикки находила странным, что Адама убивает, не прикасаясь к жертве, но его удовольствие разделяла полностью. Из-за этого она и испытывала какое-то влечение к нему. Может быть, поэтому он и был ей ближе всех остальных людей.

Стикс отвернулся от жертвы и посмотрел на Адаму. Единственным интересом эльфа во всем этом были деньги. Ему была обещана некая сумма за то, чтобы он помучил жертву. Есть в этом что-то забавное. Когда жертва начинает охотиться на жертву, охотнику не остается никакого интереса. Люди могут считать это странным, какой-то близорукостью, а Тикки считает, что это просто глупо. Очень глупо.

– Она мертва, – сказал Стикс, хотя это и так было ясно. – Что дальше?

Широко улыбаясь, Адама кивнул и сказал:

– Да. Это так. Все.

– А теперь деньги.

– Что?

– Мои деньги. Помнишь уговор?

– Ах, да, – сказал Адама. – Помню. Деньги. Ты ждешь, что я тебе сейчас заплачу.

– Эй, мужик, не пудри мне мозги!

– Пудрить мозги? Разве я это делаю?

– Я хочу получить деньги!

Тикки заворчала. Звук зародился глубоко в гортани, низкий, рокочущий, разносящийся по всей комнате. Обнажившись на мгновение, коротко сверкнули клыки. Она уставилась на эльфа. До Стикса только теперь дошло, что она здесь не просто мебель в рыже-черной меховой обивке, а трехсотпятидесятикилограммовый хищник, самый что ни на есть плотоядный, который может запросто откусить голову хоть человеку, хоть эльфу.

Стикс отступил на шаг, глаза его расширились. От него запахло злостью, неуверенностью, тревогой и даже легкой паникой.

Адама все ухмылялся.

– Да, ваши деньги. В какой форме вы бы предпочли получить оплату? Золотом? А может быть, чипами, наркотиками? Может быть, оружием? Автоматическим оружием? Пулеметом?

Эльф злобно рявкнул:

– Черт подери, кредитной карточкой!

Тикки снова заворчала, на этот раз звук был больше похож на рычание, опасное и злобное. Стикс отступил еще на шаг, глядя на нее и на Адаму. Запах его страха усилился. Адама широко улыбнулся:

– Кредитные карточки. Да. У меня их много.

– Кончай эти шуточки!

– Но вы должны еще кое-что сделать, прежде чем я заплачу.

– Черт! Что еще?

– Тигрица чувствует себя забытой, – Адама указал на Тикки, – а она очень страстное существо. Горячая кровь. Вы должны сыграть с ней в маленькую игру.

– Рехнулся, да?

– Рехнулся? Нет, определенно нет. – Адама радостно улыбался. – Вы должны позволить тигрице вас поцеловать.

– Что?!

Тикки вскочила: на все четыре лапы, от эльфа запахло ужасом.

– Она хочет вас поцеловать, – сказал Адама.

– Эй, держи это от меня подальше! – заорал Стикс.

Это?… Тикки обиженно рыкнула и вышла на середину комнаты. Стикс схватил со столика один из сияющих стальных ножей и метнул ей в морду. Она отбила летящий нож в воздухе, лезвие поцарапало ей лапу, но было почти не больно и тут же прошло. Она обнажила клыки и зарычала на полную мощность.

Глаза Стикса чуть не вылезли из орбит, от него уже не просто пахло, а жутко воняло.

– Вам не следовало этого делать, – сказал Адама, смеясь. – Это плохо. Очень плохо. Тигрица этого не любит.

Жертва никогда не должна бросаться на охотника. Это неправильно.

Тикки приближалась. Эльф обложил Адаму последними словами и забежал за стол, хватая его за ножки. Тикки это не обеспокоило. Она ткнула мордой в столик и опрокинула его. Сверкающие инструменты полетели на пол. Эльф отпрыгнул. Тикки подцепила столик лапой и отшвырнула к стене. Эльф заорал и принялся кидать ножи. Тикки подождала, когда он с этим закончит, а потом двинулась на него. Проделанные ножами царапины зажили еще до того, как последний из них звякнул о пол.

Она загоняла эльфа в угол.

– Нет! – завопил эльф. – Ты дерьмо! Адама ухмыльнулся:

– Не принимайте это так близко к сердцу! Таков бизнес. Я не могу рисковать своей безопасностью. Тигрице я доверяю. У нас с ней договор. А с вами? Уверен, вы понимаете мое положение.

Волна ужаса снова заполнила воздух.

Тикки привстала на задние лапы и коротко шлепнула эльфа по груди. Будто муху прихлопнула. Она постаралась сдержать силу удара, но этого хватило, чтобы сбить эльфа с ног, бросить о стену и опрокинуть на пол. Она в несколько раз тяжелее и сильнее, а по скорости реакции не уступит ни человеку, ни эльфу. Она дала ему встать на ноги. Время у нее есть, чтобы сделать все как положено. Она предпочитает жертву, которая бежит, охваченная ужасом перед охотником, с бешено стучащим сердцем, с кипящей кровью. Вот тогда убийство похоже на настоящее убийство. Тогда и мясо слаще.

Адама тихо засмеялся – охотник в его душе все понял.

28

Тварь с горячими глазами, сверкающими клыками и клацающими когтями возникла из тьмы, как демон ада, принявший столь жуткое обличье. Спасенья не было. Чудовище было полно злобы, ненависти и примитивной жестокости, превосходящей человеческое восприятие. Оно с рычанием приближалось из темноты, становилось все крупнее, росло, охваченное стремлением увечить, убивать, уничтожать.

Охара вскрикнул и очнулся в красноватом сумраке своей спальни, на смятых простынях собственной постели, весь в поту, с трясущимися руками и бешено колотящимся сердцем. Все тот же сон! Он слишком хорошо знал толкование этого чудовища во сне – воплощения ужаса, который часто посещал его. Он жил с этим уже три года, с того самого случая в Сиэтле. Неужели это никогда не кончится?

Когда дыхание поуспокоилось, он приметил лежащих рядом Кристал и Кристи. Кристи заворочалась, застонала и, перевернувшись на другой бок, затихла. Вторая даже не пошевелилась. Обе были под кайфом от наркотика. Охара как-то попробовал этой дряни. Кончилось тем, что врали поставили диагноз: трехдневный шизопараноидальный психоз.

Охара потянулся к полке у изголовья и взял пузырек с транквилизатором «Далиум». Пару капсул он проглотил не запивая.

Лекарство постепенно уняло сердцебиение, но сон ушел, а тревога осталась. Он принял душ, завернулся в атласный халат и прошел в кабинет. Красноватые панели на потолке отбрасывали слабый отсвет, тяжелые портьеры прикрывали окна. Он сел за изогнутый полукруглый стол и вставил любимый чип «Владелец Корпорации» в плейер за ухом. Небольшой сюжетик «Лучше, Чем в Жизни» помог восстановить душевное равновесие, но на этот раз эффект был незначителен. Руки, правда, трястись перестали, он включил компьютер, вызвал органайзер[23] и просмотрел список дел.

Превращение «Экзотек» в процветающее предприятие – лишь исходная точка, а получение контроля над Советом директоров материнской компании «Экзотек» – «Коно-Фурата-Ко» – только первая ступень. На дальнейшее у него есть план, долгосрочный, которым он не делился ни с кем. Он присматривался к узлам бизнеса, обеспечивающим настоящую мощь, – колоссальным орбитальным заводам и станциям, контролируемым мультинациональными корпорациями. Вот за чем будущее! Вот где заключена власть, способная управлять всей глобальной инфраструктурой, всей человеческой расой!

Возможности здесь безграничны. Космическая пушка, предназначенная для уборки галактического мусора типа астероидов, может поставить на колени всю планету. Он тщательно изучил этот вопрос. Крупная скала, сброшенная на планету, может вызвать эффект, равносильный ядерному взрыву. И это только одна из возможностей. Массовое производство на орбитальных заводах таких наркотиков, какими, например, постоянно злоупотребляют его девки, тоже очень легко и просто может превратить человечество в расу рабов.

Запищал телеком.

Охара включил только звуковой канал, так, чтобы его слышали, но не видели. Маленький экран показал номер абонента, а потом и его самого – поясной портрет руководителя его собственного штаба Эноши Кэна.

– Что у тебя? – нетерпеливо спросил Охара.

– Прошу извинить за беспокойство, сэр, – сказал Эноши, – я знаю, что уже поздно, но, полагаю, вам следует знать – произошло ужасное происшествие.

– Что?!

– Мистер Томас Харрис убит.

– Что!!!

Эноши коротко кивнул в подтверждение:

– Мистер Харрис убит вместе с женой и большим числом своих друзей…

– Невозможно! – прервал его Охара.

– Прошу извинить, сэр, но эта информация подтверждена лично лейтенантом Кэрклендом. Он только что ушел от меня.

– Что… что ты ему сказал?

– Естественно, сэр, я поблагодарил его за любезность и выразил уверенность, что корпорация окажет ему всемерное содействие в предстоящем расследовании.

– Это все, что ты ему сказал?

– Сэр, но мне больше нечего было ему сказать.

По телекому большего и не надо говорить – полиция вполне могла прослушивать их линию. Охара понял, что разговор надо заканчивать, пока Эноши не начал болтать лишнего.

– Увидимся завтра в офисе. Я… я жду полной информации. Нам есть что обсудить.

– Да, сэр, я понимаю, сэр.

– Хорошо.

Охара бросил трубку, отключил линию и открыл ящик стола. «Владелец Корпорации» сегодня ему не помогал, нужно что-нибудь помощнее, лично для него сделанный чип – например, «Высшая власть». Это его спасет.

Звонок Эноши напомнил Охаре о том, что под угрозой его стратегические планы, прорыв к всемогуществу, исполнение самых сокровенных помыслов. Полицейское расследование смертей Томаса Харриса, Джорджа и Наймана – ничто по сравнению с тем чудовищным злом, которое превратило его сны в непрерывную череду ночных кошмаров, уродующих психику воспоминаний об ужасе, едва не приведшем к смерти тогда, в Сиэтле.

Эта дьявольская тварь, рядящаяся женщиной, Потрошитель, должна быть уничтожена!

Он потянулся к телекому и снова вызвал Эноши.

– Я о твоем самом важном задании. Ты понимаешь, что я имею в виду. Завтра тоже доложишь.

– Конечно, сэр. Я делаю все, что в моих силах, сэр.

– Посмотрим, что ты сделал!

Охара выключил телеком и стал обыскивать кабинет – он забыл, куда сунул чип «Высшая власть». Он чувствовал, как в нем нарастает бешенство, и оснований к тому вполне достаточно: Найман, Джордж, а теперь Харрис – цепочка, ведущая прямиком к нему. Эти трое ничего собой не представляли, пока Охара не возглавил «Экзотек» и не использовал их способности по максимуму. Ясно, что эта дьяволица прекрасно обо всем осведомлена. Убийства Наймана, Джорджа и Харриса – это просто способ, которым Потрошитель готовила к смерти его самого. Она хочет заставить его страдать, трястись от страха, пока сама за ним не пожалует.

Но Охара не доставит ей такого удовольствия. Наконец-то нашелся чип – он забыл его в ванной. Охара сунул его в плейер за ухом. Он контролирует ситуацию, держит себя в руках, держит в руках все. Он знает, что надо делать. Охара вернулся в кабинет и спокойно набрал номер Службы безопасности «Бэрнот», экстренную помощь.

Женщина, которая ответила ему, пообещала, что оперативная группа чрезвычайных ситуаций будет у него через двадцать минут.

Двадцать минут пролетели быстро.

29

Эноши снял очки и потер глаза. Головные боли от повышенного давления, которые мучили его по вечерам, не думали утихать. Он все еще сидел в своем маленьком, но удобном рабочем кабинете в сорочке и при галстуке. Открытый кейс ждал его на кофейном столике. Курсор портативного компьютера подмигивал с экрана. На столе и на диване валялись листы распечаток. Воздух пропитался дымом сигарет, окурки в изобилии валялись в пепельнице. Видно, у него отравление окисью углерода или что там еще есть в табачном дыме, а глаза просто устали. И не надо пить столько кофе.

Шорох домашних тапочек привлек его взгляд к двери на кухню. Без очков он различил там только цветовое пятно, но и этого было достаточно – его жена в своем любимом розовом халате с белыми хризантемами.

– Уже больше двух…– мягко сказала она. Эноши кивнул:

– Да… да, я знаю.

Сецуко – женщина совершенно другого тип чем Фредерик, в ней нет никакой экзотики. Но она настолько ему близка, насколько вообще один чело– век может быть близок другому. Она, его жена и мать его детей, молчалива, скромна и преданна, ей он может доверять во всем и никогда ни на кого не променяет. Его любовь к ней – больше, чем любовь, больше, чем физиологическое чувство или безрассудная страсть. Это такая любовь, которая только и может заставить людей жить вместе до конца дней.

Эноши надел очки:

– Я недолго…

– Что-то не в порядке?

– Я бы не хотел об этом говорить.

– Это из-за гайдзин?[24]

– Охара-сан – мой руководитель.

Хотя бы по этой причине Сецуко следовало говорить о нем повежливее. Они ведь уже обсуждали эту тему – должность Охары-сан требует соответствующего уважения.

– Да, я знаю. Прости. Но это из-за него? Эноши кивнул.

– Извини, мне еще надо позвонить.

– Я буду ждать тебя.

Сецуко поклонилась, а Эноши ответил ей кивком. Когда она ушла, он набрал номер, который знал на память и не забыл бы ни при каких обстоятельствах.

В телекоме послышались два сигнала вызова, потом на экране появилось лицо Торакидо Бунтаро. Кое-кто из его американских коллег зовет его просто Бен, но для Эноши он всегда, даже в мыслях, Торакидо-сама.

Эноши сделал поклон перед телекомом и сказал:

– Моси-моси[25], Торакидо-сама.

– Йош…[26] – пробурчал в ответ Торакидо. – Что ты хочешь сообщить?

Эноши сжато изложил содержание своего разговора с Бернардом Охара – сначала факты, потом собственные комментарии.

– У тебя не было впечатления, что он выбит из колеи? – спросил Торакидо.

– Нет, Торакидо-сама, – ответил Эноши, – по голосу было ясно, что он огорчен, но совершенно адекватен.

На этот раз вместо ответа послышалось ворчание – Эноши знал, что Торакидо-сама, прежде чем принять решение, всегда вот так ворчит и мурлычет. Вице-председатель Совета «КФК Интернэйшнл» никогда ничего не делал сгоряча. Он решителен, но не импульсивен. В отличие от прочих деятелей, с которыми сталкивался Эноши, Торакидо-сама производил впечатление человека собранного, хозяина своей судьбы, при этом не прилагающего ни малейших усилий, чтобы произвести такое впечатление.

Эноши ждал, что последуют другие вопросы и замечания.

– У вас есть еще какая-нибудь информация по вопросу, который мы обсуждали?

Вопросом, который они обсуждали прежде, был наем Бернардом Охарой с помощью Эноши людей для устранения женщины-киллера. Это, как говорил Торакидо-сама, и хорошо, и плохо. Хорошо, считал Торакидо, что один из руководителей корпорации принимает меры для обеспечения собственной безопасности, а следовательно, и для обеспечения безопасности корпорации. Плохо, что этот руководитель, а следовательно, и корпорация связываются с какими-то охотниками и прочей криминальной братией. Любые действия, которые могут скомпрометировать корпорацию, должны рассматриваться как крайне опасные. Это особенно опасно в свете совершенно незаконной и морально неприемлемой операции «Метла». Каждая новая операция такого рода увеличивает риск провала и огласки, чем он, Торакидо-сама, очень обеспокоен.

К сожалению, у Эноши по этому поводу не было никакой новой информации.

– Эноши-кун[27], ты должен очень тщательно следить за этим делом, – продолжил Торакидо-сама, выбирая семейную форму обращения. – Если случится худшее, престижу корпорации будет нанесен огромный урон.

То, что Торакидо произнес это вслух, было для Эноши проявлением глубокой обеспокоенности его собеседника. Эноши кивнул:

– Понимаю, Торакидо-сама. Будьте уверены, я слежу за этим делом денно и нощно.

– Именно так. Мы ведь дайкадзоку – одна большая семья, позор на одном – позор на всех.

Эноши ответил быстро и серьезно:

– Да, совершенно точно, именно так, Торакидо-сама, дайкадзоку!

По мнению Эноши, Торакидо-сама был ничуть не менее амбициозен, чем Бернард Охара, но кое-чем все-таки отличался от его шефа. Лояльность Торакидо по отношению к корпорации, ее филиалам и сотрудникам была вне подозрений. Его карьера полностью подчинена нуждам корпорации. Если Торакидо-сама, двигаясь по служебной лестнице, и давил кого-то из своих непосредственных конкурентов, то только потому, что им не хватало дальновидности и лояльности, чтобы должным образом служить корпорации.

Эноши верил, что Торакидо-сама ждет великое будущее и полный контроль над КФК. И он очень надеялся, что когда этот день настанет, Торакидо-сама вспомнит верную службу и преданность своего подчиненного.

Даже сейчас, в этот поздний час, в такой неопределенной ситуации Торакидо-сама был великодушен. Он улыбался, он обращался с Эноши по-доброму, как будто разговаривал с близким другом.

– Конечно, тебе надо постараться. Ты всегда старался, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем. Я очень в тебя верю, Кэн.

От гордости Эноши расплылся в улыбке.

– Спасибо, Торакидо-сама!

– Да, как твой старший сын? Ему ведь скоро поступать в колледж, верно?

Эноши снова поклонился:

– Да, Торакидо-сама, через несколько месяцев. Торакидо посерьезнел:

– Колледж – важная ступень в жизни молодого человека, а вступительные экзамены очень сложные. Думаю, вы с женой понимаете, что хорошие репетиторы могут очень помочь?

– Да, Торакидо-сама, истинная правда. Торакидо посмотрел на Эноши, а потом чуть улыбнулся:

– Конечно, лучших репетиторов нанять трудно. На них ведь такой спрос, а? Я тебе кое-кого посоветую. Думаю, они найдут окошко в расписании для твоего сына. Позвони им сразу же.

Репетиторы, имена которых назвал Торакидо, работали на элиту корпорации. Чтобы просто договориться о встрече с ними, требовались высочайшие рекомендации. Эноши низко поклонился, потрясенный, не в силах выразить свою благодарность.

– Спасибо, Торакидо-сама! Вы так ко мне добры!

– Это моя обязанность. Ты славно послужил сегодня нашей фирме. А сейчас уже поздно. Иди спать, Кэн. В моем возрасте человеку нужен отдых.

– Да, Торакидо-сама. Спасибо. Спокойной ночи!

30

Грязный кирпичный пакгауз в семь этажей казался приземистым и очень широким. Располагался он к северу от Франклин-Бридж и к востоку от железной дороги – посреди скопления улиц и зданий, зажатых между хайвэем и берегом реки. Неоновая вывеска на крыше пакгауза гласила:

«ПЕРЕВОЗКИ И СКЛАДЫ ДЕЛГАДО.

ЛУЧШИЕ ПЕРЕВОЗКИ В ФИЛАДЕЛЬФИИ»

Ось почти неподвижно висел в ночном небе метрах в пятистах над крышей здания. Телесно он находился в фургоне, но это детали. На самом деле он сейчас был присоединен к сильно модифицированному управляющему компьютеру «Мицухама» и парящему в небе разведывательному аэрозонду. Ощущение было такое, будто висишь, покачиваясь в воздухе. Заполненная водородом оболочка аэрозонда создавала подъемную силу, а турбовинтовая система удерживала его на месте. Его глазами сейчас были объективы «Версатек» с тепловизорным усилением, выводящие суммарное изображение на дисплей перед глазами. Туда же выводились данные радара, работающего в режиме слежения. Практически он мог видеть все в любом направлении, как через огромное увеличительное стекло, но без искажений. Отметки целей, сменяющиеся на экране, информировали его о любых передвижениях вблизи складов.

Крысы, птицы, коты – еще часок таких захватывающих впечатлений, и он даст дуба от скуки.

– Что-нибудь есть? – спросил Молоток. Голос разрушил ощущение полета, и Ось снова

оказался в фургоне за рулевым колесом. Он скорее вспомнил, чем увидел, внутренность машины – Молоток рядом с ним на переднем сиденье, а сзади – Микки, Собачий Укус и Дана. Ангела, программистку, они выгрузили несколько часов назад и оставили на старой квартире Даны.

– Ось! – зарычал Молоток.

Да нечего ему сказать! Склад был пуст и темен, светилась только реклама на крыше, одна лампочка у входа и другая – на грузовом помосте.

– Ничего!

Молоток что-то проворчал.

Ось нисколько не удивился бы, если бы сегодняшняя разведка оказалась пустой тратой времени. Та телка с мотоциклистами привела их сюда и сказала, что Потрошитель ночует на верхнем этаже этого здания. Действительно, там оказалось жилище, но никакого Потрошителя не было. Дана, превратившись в астральное тело, дважды обследовала дом, но обнаружила только пустую спальню и горы упаковочных коробок. Единственное, что она приметила необычного, – это, как она выразилась, «атмосфера насилия». Ось предположил, что склад мог быть когда-то в прошлом ареной преступления, но как это могло повлиять на ситуацию теперь и могло ли вообще повлиять, он не имел понятия. Похоже, Дана тоже была в недоумении.

Внезапно в наушниках раздался сигнал тревоги. Отметка цели пересекла поле зрения. Ось автоматически добавил увеличение – там, внизу, в тени зданий, кто-то двигался к складам.

– Есть контакт! – бросил он отрывисто.

Молоток тут же потребовал, чтобы Ось все передавал подробно, но тот поначалу не отреагировал. Тепловизор показал красноватый силуэт двуногой фигуры, достаточно стройной, чтобы принадлежать женщине, карабкающейся через кучу мусора, а потом перепрыгивающей через забор. Ось отключил радар и включил светоусиливающие линзы, отчего переулок осветился для него серым светом, будто в сумерки. Теперь силуэт превратился в высокую стройную женщину с красно-черным гримом на лице и в кожанке таких же цветов. Она рванула двери и исчезла внутри склада.

– Это она, – объявил Ось. – Потрошитель. Она там.

Когда Ось произнес эти слова, у Даны сердце ушло в пятки. Их жертва все-таки появилась. Просто вошла в заднюю дверь. А теперь они должны проникнуть в складское помещение, найти ее и убить. Стереть в порошок.

– О'кей, – сказал Молоток, – вскрывай дверь – и пошли!

– Нет. Не могу! – Закрыв глаза, Дана потрясла головой. Она сама не могла поверить, что произнесла эти слова, но терпеть больше тоже уже не могла. Что-то не так в этой их охоте, с какого-то момента дела пошли наперекосяк. В погоне за славой Молоток преступил некую грань. До сих пор она верила ему, но теперь не могла избавиться от мысли, что они ничуть не лучше тех, с кем сражаются.

Чем они занимались? Калечили людей, иногда даже убивали, но все это вроде бы ради благих целей. Выкрадывали документы, которые до них в свою очередь корпорации украли у кого-то другого. За это каких-то служащих корпорации выгоняли с работы, а это все равно, что в тюрьму посадить. Их группу не волновало, какие законы они при этом нарушали, но было как бы ясно – они только восстанавливают справедливость.

Дана открыла глаза и увидела, что остальные вылупили зенки и уставились на нее.

– Я – все. Я в это не играю.

Микки и Укус напустились на нее разом.

– Черт тебя дери! – заорал Укус. – От этого дела зависит наша репутация!

Микки заржал:

– Обделалась! Обкакавшаяся врушка! Молоток рявкнул:

– Ты свою долю хочешь получить?!

– Оставь ее себе.

Дане было наплевать на деньги. Теперь, когда она приняла решение, ей на все было наплевать – лишь бы выбраться отсюда. Дана рванула боковую дверь фургона, выдернула локоть из чьей-то руки, попытавшейся ее схватить, выпрыгнула наружу и бросилась в темноту переулка.

Она бы не удивилась, если бы Микки или Собачий Укус догнали ее, схватили и стали бы с ней ругаться, но это ничего бы не изменило. Хватит с нее убийств. Последний их налет; на лабораторию чипов «Лучше, Чем в Жизни» – вот из-за чего она сломалась. Дану это воспоминание преследовало день и ночь. Ощущение вины, мысль, что она стала убийцей, стали невыносимы. Она не собирается участвовать в новом убийстве.

Может быть, сдаться полиции? Нет, не стоит так далеко загадывать. Сейчас главное – убраться отсюда. А с будущими проблемами разберемся в дальнейшем.

На физиономии Микки сияла улыбка, такая, что хоть прикуривай. Понаблюдать, как Молоток с Даной расплевались, – это кайф. Смех один. Манеры Молотка, бывшего наемника корпорации, здесь ни к селу ни к городу. На улице, если вздумаешь топтать народ, нарвешься на неприятности. Равняешь строй по груди – сразу задницы вразнобой. А если тот, кого ты прессуешь, – не просто телка, с которой спишь, а еще и маг твоей группы, так это уж точно не от большого ума.

Микки совершенно не удивился, когда Дана рванула из фургона. Он этого давно ожидал.

– Ну, что теперь, командир? – спросил он, ухмыляясь.

Молоток свирепо уставился на него, но тут Собачий Укус стал обкладывать Дану последними словами, и Микки, не сдержавшись, заржал в голос. Молоток тут же взбесился. С точки зрения Микки, самый крупный недостаток Молотка – полное отсутствие чувства юмора. Ну полнейшее!

– Заткни свою траханую пасть! – заорал Молоток на Укуса. – У нас неприятности!

– Смотри-ка, заметил, – ухмыльнулся Микки.

– Ну, а я-то что могу сделать? – огрызнулся Укус.

Молоток выдохнул облако сигаретного дыма, потом положил руку на плечо Оси:

– Спускай зонд. Там, на складе, нам нужен еще один стрелок. Ты пойдешь с нами.

Микки снова заржал. Молоток уставился на него:

– У тебя что, есть идея получше?

– Ты что, рехнулся? – Микки не мог удержаться от ухмылки. Брать механика в дело, которое им предстояло, это не просто неудачная идея – это сущий идиотизм. Согласованность передвижений и огня решат, кому удастся выйти из этого дома живым, особенно если учесть, что им предстоит иметь дело с таким первоклассным специалистом, как Потрошитель. Ось просто понятия не имеет об этой работе.

Микки не пришлось грызться с Молотком, потому что Ось сказал:

– Э, друг, я всего лишь водила! Молоток продолжал буравить его взглядом:

– Ты долю свою хочешь получить?

– Дай мне автомат или базуку, могу поддержать вас огнем, нет проблем. Но в рукопашную не пойду!

– Да пошел ты со своей огневой поддержкой!

– Молоток, я не боец.

– Тогда пошел вон!

– С удовольствием.

Что до Микки – все к лучшему. Никто не будет путаться под ногами. Он сдвинул на глаза прибор ночного видения и набросил на плечо ремень своего «АК-97»[28].

– Если мы собираемся что-нибудь делать, пошли!

Молоток что-то пробурчал в знак согласия.

Ось остался в фургоне чинить свой разведывательный аэрозонд, а остальные пересекли улицу и зашли с восточной стороны здания. Молоток и Собачий Укус тоже надели приборы ночного видения и наушники. В очках даже совершенно затененные места были окрашены разными оттенками серого цвета. Полная луна стояла высоко, света было достаточно.

– Как вам, ребята, нравится треть от сорока тысяч?

Охота на Потрошителя стоила сорок тысяч, до сегодняшнего вечера Микки мог рассчитывать на двадцать процентов. Восемь тысяч – это неплохо за несколько дней работы, но тринадцать – куда лучше, что за вопрос! Он пригляделся к физиономии Молотка и разглядел на ней широкую ухмылку.

– Паскудный ублюдок! – выговорил сквозь смех Микки. – Ловко ты вывел их из игры!

– Ну! – хмыкнул Молоток.

Собачий Укус тоже заулыбался, поняв, о чем речь.

Молоток выставил Дану и Ось перед самым делом. Как ему это удалось с Даной, Микки мог только догадываться. Уже не первый раз Молоток менял порядки. Он выглядит настолько лишенным чувства юмора и таким смертельно серьезным, что люди впадают в заблуждение, считая его неспособным на хитрость. Единственная причина, по которой Микки верил ему, было то, что о своих старых партнерах Молоток никогда не забывал. Микки и Собачий Укус уже давно с Молотком, они трое – настоящая команда в любой ситуации.

– Все путем, – сказал Молоток.

Собачий Укус пробурчал что-то в знак согласия.

Обойдя дом сзади, они нашли погрузочный помост и дверь, в которую вошла Потрошитель. Собачий Укус остался на земле и, положив свой «АК» на край помоста, направил ствол на вход. Микки и Молоток встали по обе стороны двери, и Молоток, взявшись за ручку, рывком распахнул ее.

– Чисто! – буркнул Собачий Укус.

Микки рванул вперед, Молоток и Укус последовали за ним.

Склад казался огромным. Первый этаж до самого верха был забит картонными коробками, пластиковыми контейнерами и деревянными ящиками. Огоньки над пожарными выходами добавляли красноватых тонов в картинку, которую давали приборы ночного видения. Красные и белые указатели привели их к лестнице. Микки подождал, пока Молоток толкнет дверь, а Собачий Укус подтвердит, что все чисто.

Они двинулись наверх, Микки и Молоток страховали друг друга на каждом повороте, а Собачий Укус прикрывал их с тыла. Поднявшись на шесть этажей, они оказались на лестничной площадке перед двумя дверями. Над одной из них была надпись «Склад», над другой– «Квартиры». Последняя вела в узкий десятиметровый коридор. Описывая внутренности здания, Дана о нем не упомянула.

Коридор – прекрасное место для обороны, ясно с первого взгляда. Ни малейших признаком укрытия. Понятно, что другого хода в жилые комнаты нет. То, что дверь оказалась не только не запертой, но и приоткрытой, только добавляло остроты ощущению опасности.

Если бы Микки трясся за свою жизнь, он бы никогда не стал охотником. Он бы прятался за мамину юбку, носил чистенький костюмчик и стрекотал на компьютере. Да лучше покончить с собой и умереть молодым, чем жить в стальных или стеклянных гробах даунтауна!

А сейчас он крался по коридору, прижимаясь спиной к стене и держа под прицелом своего «АК» широко открытую дверь в конце коридора.

Где-то там за дверями ревело стереовидение – этот хохот он слышал и раньше в веселеньком шоу «Сан репрош»[29] про одного балбеса, который никак не мог врубиться, что же с ним происходит. Шум только на руку – за ним не слышно звуков шагов. Лицо Микки расплылось в непроизвольной улыбке – дело обещало оказаться нетрудным.

Дверь из холла вела в маленькую комнатку без окон. У стены на полу лежал матрас, к нему был обращен экран стерео. На расстоянии вытянутой руки от матраса на полу стояла лампа. И лампа, и стерео были включены. Микки через комнату прошел в коридорчик с дверьми, ведущими в кухоньку, туалет, ванную и еще в одну комнату с парой ламп, которые тоже были включены. В окне вспыхивал неон какой-то рекламы на соседнем здании.

Микки огляделся и усмехнулся. Они забрались так далеко и все еще живы – это хорошо. Плохо, что Потрошителя не оказалось там, где они рассчи-тывали ее найти. В квартире ее явно не было, и, похоже, эта сучка знала, что они здесь или должны прийти.

– Пошли обратно, – сказал Молоток из дверей, – спустимся вниз.

– Хорошо.

Микки повернулся к двери, но только занес ногу, как его наушники заполнил громкий вопль, который вдруг резко оборвался. Они с Молотком переглянулись и бросились в первую из осмотренных комнат.

Молоток с порога обдал комнату очередью из «ингрэма». Красный треугольник лазерного прицела еще метался по стенам, когда Молоток взглянул на пол. Собачий Укус лежал на полу ничком, то, что осталось от его кожанки, было изодрано в клочья, да и от самой спины не осталось почти ничего. Четыре страшные борозды шли от шеи к лопаткам, сливаясь в одну жуткую рану. Кровь и куски плоти покрывали пол.

Такие раны могли остаться, если кто-то вздумал в качестве оружия воспользоваться крюком мясника. Но здесь что-то похуже. Намного хуже.

Микки выругался, остановившись за левым плечом Молотка, саркастическая улыбочка мигом слетела с его лица.

– Что за хренотень? Молоток потряс головой:

– Ты ничего не видел?

– Пошел ты!

Вопрос взбесил Молотка – конечно, он ничего не видел. Он выполнял свои обязанности в группе захвата – прикрывал Микки, как и положено при движении на предположительно вражеской территории. Если бы Собачий Укус тоже делал, что ему положено было делать – прикрывал тыл, он наверняка был бы сейчас жив. Ясно, он повернулся спиной к коридору, идущему от лестницы. Или… Или тот, кто его убил, просто материализовался из воздуха.

– Это каким же мечом его так порубали?

– Не задавай дурацких вопросов!

Нет, это больше похоже на лапу зверя, большого и сильного зверя. Молоток поправил регулировку тепловизорных очков и сразу приметил оранжево-красный тепловой след в центре комнаты, постепенно растворяющийся в излучении других источников. Он вышел из комнаты – тепловой след по коридору уходил к лестнице, туда же вели кровавые отпечатки на полу. Что-то большое, больше человека, только что прошло по коридору к лестнице. Это не тролль – тому бы и в коридор не втиснуться, не то что быстро прошмыгнуть. Кроме того, тролли ходят на двух ногах, а это были следы четвероногого.

– Какая-то зверюга, – пробормотал Молоток. Микки рассмеялся, но это был не его обычный, а довольно нервный смех.

– Молоток, не пудри мозги!

– Посмотри на следы.

– Думаешь, это зверь оставил?

– Может, гепард!

– Ерунда! Пошли!

– Можешь объяснить?

А ведь все сходится! Молоток подумал, что это похоже на правду. Из собранных ими данных было ясно, что Потрошитель использует волшебство и наносит страшные раны. Может быть, она действительно маг, у которого есть свой хищный зверь? Маг может телепортировать зверя куда хочет, к кому угодно за спину – тот убивает и убегает. Гепард мог раскроить Укусу спину, уйти в коридор и исчезнуть, а шум от стереовидения заглушил все звуки.

Если Молотку не изменяет память, гепард в холке – со среднего тигра ростом. Так что этот зверь достаточно крупный и сильный, чтобы вот так разодрать человека.

– Дурдом, – у Микки снова сорвался смешок. – Вот сука! Так что теперь?

– Будем делать то, зачем пришли. Волшебница она или нет, пора ее убирать. Это их долг перед Собачьим Укусом и, черт подери, перед самими собой, если они собираются получить плату за работу. Ясно, что Потрошитель знает о них и им следует быть осторожными. Молоток подтолкнул Микки к коридору, ведущему к лестнице, и после-. довал за ним, осматриваясь на каждом шагу. Инфракрасный след уже исчез, растворился в воздухе, но отпечатки на полу ясно показывали, что эта кошка или что там было прошла в дверь с надписью «Склад», которая осталась широко распахнутой. Микки перебежал к дальней стороне двери, Молоток приготовился прикрыть его огнем, а потом подтолкнул вперед.

Третий этаж склада был таким же, как и остальные, – высотой в два обычных, забит ящиками и транспортными контейнерами, между которыми были оставлены проходы. Кровавые отпечатки лап, которые здесь были видны гораздо лучше, вели куда-то вправо. Молоток решил проигнорировать это обстоятельство и действовать по правилам. Они с Микки должны, не рассчитывая больше на удачу, методично все прочесать и найти эту ведьму с кошкой.

Они прошли до середины зала, когда из угла послышался шум – низкий рокочущий звук. Молоток сразу все понял:

– Грузовой лифт! Микки выругался:

– Блин! Она спускается! Эта курва убежала!

– Не убежит!

– Она спускается!

Они рванулись к выходу и помчались вниз по лестнице – надо было спешить, чтобы успеть вниз до того, как туда опустится их жертва. Третий этаж – это шесть лестничных маршей, шесть прыжков с самого верха лестницы на площадку.

Они пролетели три марша, когда по лестнице эхом разнесся лязг, и Молоток удержал себя от очередного прыжка – звук шел сверху и был подозрительно похож на грохот захлопываемой двери лифта. Микки тоже остановился и посмотрел на него с нижней площадки.

Эта сука с ними в игры играет!

Молоток стиснул зубы.

Грузовой лифт – это уловка, чтобы заставить их бегать туда-сюда. Может быть, Потрошитель послала своего зверя вниз? Нет, это маловероятно. Зверь не может управлять лифтом и хлопать дверью для привлечения внимания. Потрошитель наверху, а где ее зверь – не важно. Молоток по-настоящему порадуется, когда убьет ее хотя бы за то, что она над ними издевается. Она его просто взбесила!

Молоток сделал Микки знак, что они поднимаются.

Преодолев один марш, они снова встали по бокам двери второго этажа. Молоток был уверен, что источник звука был еще выше, но решил быть методичным и проверять все последовательно. Микки кивнул, и Молоток распахнул дверь. Микки ворвался внутрь, а Молоток последовал за ним. Никаких признаков того, что здесь кто-то побывал, не обнаружилось. Они двинулись по лестнице на третий этаж и повторили всю процедуру. Молоток потянулся к ручке, но в этот момент дверь сама со страшной силой распахнулась, врезалась в него и сшибла с ног.

Падая, он услышал вскрик и грохот «АК», установленного на стрельбу очередями. А потом вдруг все стихло.

Молоток привстал на колени, помедлил, чтобы отдышаться. Все болело – голова, руки, буквально все. Но это не важно, с болью он справится. Хуже было с чувством равновесия – в голове шумело, а пол раскачивался под ногами. Опираясь рукой о стену, он встал на ноги. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он смог оглядеться.

Створка двери заслоняла ему поле зрения, он открыл ее полностью – Микки лежал в дверном проеме. От его головы остались только кровавые руины, лицевая часть черепа была полностью снесена. Мозги вывалились наружу, правая рука была ободрана до кости. Грудная клетка представляла собой одну сплошную рану, из которой на пол хлестала кровь.

Молоток заскрежетал зубами. Он весь облился потом, но трясло его не от страха – в крови бурлил чистый адреналин. Нет, это был не страх. Молоток пришел в неистовство, он вскинул оружие и дал очередь в потолок.

– Ты, сраная сука! Все, ты мертвая! Я убью тебя! Эту ведьму унесут отсюда в гробу!

Все, она уже дохлая!

Тикки остановилась в проходе между ящиками и прислушалась. Вопли Молотка, то, как он впустую расходовал боеприпасы, впечатления на нее не произвели. Она только подавила в себе желание немедленно ответить ему той же яростью.

Что ж, человечек, приди и возьми меня… Посмотрим, что из этого выйдет.

Ее бы вообще здесь сейчас не было, если бы она не чувствовала себя в состоянии отразить любую угрозу со стороны Молотка и его орлов. Вне зависимости от того, следует ли Тикки своим животным инстинктам или рациональным побуждениям, на двух ногах или на четырех, но она в любом случае не дура и не самоубийца. Это ее прихоть – то, что она сейчас охотится, пребывая в своем естественном обличье. Она избрала тактику заманивания, которой ее учила мама. Этих парней, что вздумали на нее охотиться, Тикки воспринимала как дичь – так велела ей Природа.

Примерно в середине зала она пригнула голову и ударила лапой по высокому штабелю картонных ящиков раз, потом другой. Когда штабель повалился на пол, она отпрыгнула в боковой проход и, сделав по нему петлю, снова выскочила в главный проход в дальнем конце склада.

Она двигалась без усилий, мягко и плавно. Ее когти оставляли на бетонном полу следы, но поступь была бесшумной.

Ей нетрудно было выяснить, кто за ней охотится, – слухи носятся по улицам, умей только слушать. Те, кто за ней охотились, раздавали деньги за информацию направо и налево и при этом слишком спешили. Привести их сюда, в складское здание на берегу реки, было до смешного легко. Ей помогли друзья Стила.

Молоток снова что-то заорал и дал очередь откуда-то слева. Он шел к груде поваленных коробок. Тикки не нужно было даже прислушиваться к шуму, который он при этом производил. Она чуяла его путь. Тысячи запахов заполняли ее ноздри с каждым вдохом. Некоторые были несущественны – пластик, картон, бетонная пыль. Запах Молотка выделялся резкостью, вспыхивал, как маяк, рисуя в ее мозгу постоянно меняющуюся карту складского зала.

– Ты мертва! Ты падаль! – снова взревел Молоток.

Грохнула автоматная очередь. Тикки ждала. Молоток вывернул из-за угла и оказался в каком-то полуметре перед ней – лицом к лицу. Человек среагировал инстинктивно – он рванулся назад. Запах изумления и ужаса наполнил воздух. Молоток успел вскинуть «ингрэм» и направить ей в лицо, но она уже поднялась во весь рост, обрушила на него свою тяжелую лапу и выбила у него из рук уже начавший стрелять автомат. От грохота выстрелов у нее заложило уши.

Оружие отлетело в сторону, Молоток вскрикнул и, закрутившись волчком, отшатнулся. Он пытался зажать окровавленную рану на руке – вместе с оружием удар лишил его и части плоти. Тикки снова встала на задние лапы и нанесла еще один удар, обдирая противника своими страшными когтями. Молоток выхватил еще один пистолет, но она выбила и его. Он схватился за нож, но и нож она выбила, разодрав Молотку руку от плеча до запястья. Он вскрикнул и упал, но тут же вскочил и побежал прочь. Но нет, она уже ждала его и сбивала с ног раз за разом, пока он с воплем не опрокинулся на спину.

– Пусти! Пусти меня!

Она прихлопнула его лапой к полу, обнажила, клыки и зарычала. Воздух наполнился острым запахом отчаянного ужаса, который испытывал Молоток. Вот теперь все, как надо, вот теперь она получила то, что ей требовалось. Всякий, кто вздумает на нее охотиться, должен источать ужас, должен бояться.

Ее уши подергивались от удовольствия, и она наконец перекусила Молотку горло. Это цена за охоту на охотника. Все по законам Природы. И это правильно.

08-14-54/04:46:51

Пустить камеру.

«Сони СВ-5000», встроенная в шлем, как всегда, включилась с помехами и разрядом статического электричества. Скитер щелкнул кнопкой контроллера на запястье, чтобы вывести в кадр картинку с киберглаза и всю техническую информацию. Какого черта рисковать своей шкурой, если еще что-то и не запишется!

– Скитер! – нетерпеливо поторопила Джей Би. – Я в кадре?

Скитер ткнул в ее сторону пальцем. Дура! Ты уже в кадре! Давай, начинай трепаться, задница с ушами!

Джей Би поднесла микрофон ко рту.

– Я Джой Бэнг из Дабл Ю-Эйч-Эй-Эм! «Независимые Новости». Я на набережной Филадельфии, где по сообщению, перехваченному нами на полицейской частоте, только что разыгралась маленькая война с применением автоматического оружия.

Скитер вытянул правую руку в сторону и обвел ею полукруг, чтобы дать панораму улицы микрокамерой, укрепленной на запястье. Замусоренная улица была, понятное дело, пустынна. Никого, кроме таких безмозглых тварей, как эта траханая звезда стереовидения, морда азиатская, Джей Би, в эти кварталы до рассвета и золотом не заманишь.

Внезапно раздался рев мотора и визг шин. Скитер резко повернулся, чтобы нашлемной камерой захватить картинку. Черный фургон вылетел из переулка и на полной скорости помчался в сторону улицы, было видно, как задымили от торможения на повороте шины. На крыше фургона было построено что-то, смахивающее на полупустой черный воздушный шар.

– Полиция, очевидно, пока не прибыла на место происшествия, – заметила Джей Би с этой своей вечной дерьмовой проницательностью, тут же сорвалась с места и поспешила в переулок сбоку от склада.

– Скитер, Скитер, давай!

Невероятная дура!

08-14-54/04:49:12

– Скитер, Скитер, посмотри!

Эта проклятая телка уже на грузовом помосте склада. Скитер поспешил за ней. Джей Би уже прислонилась к распахнутой двери и повернулась к нему, подняв микрофон.

– Я в…

Да в кадре ты, в кадре, мать твою…

– Как видите, дверь открыта, – сказала она в микрофон, – возможно, кто-то из преступников все еще находится здесь.

Именно.

– Возможно, он очень опасен. Ну и шуточки у этой дурищи!

– Посмотрим! Проклятая безмозглая телка!

08-14-54/04:56:30

Основной объектив, поправить фокус. Три этажа, шесть лестничных маршей вверх – на лестничной площадке разодранный в клочья труп. Скитер подключил тепловизор, чтобы улучшить изображение с киберглаза, и тепловизор показал, что останки еще теплые. Джей Би тут же забулькала в микрофон. Эта сраная телезвезда, акула «Новостей» в полном восторге от находки!

– Вот еще один случай из серии людоедских убийств, которые приводят в ужас население северо-восточной Филадельфии! – балабонила Джей Би вполголоса. – Какие еще чудовищные преступления могли здесь произойти? Только…

Что эта дурочка запнулась? Из-за двери, перед которой лежало тело, послышалось басовое рычание. Единственное, что Скитер слышал похожего, был рев тролля, причем тролля разъяренного.

С открытым ртом, не в силах произнести ни слова, Джей Би повернулась спиной к Скитеру и его объективам и уставилась в проход. И тут в двери появилось нечто очень большое. Просто огромное. Глаза горят, морда – страшная, кроваво-красная в черную полоску маска, огромные сверкающие клыки. Разинутая пасть была готова проглотить звезду стереовидения со всеми ее потрохами за один присест.

– О Боже, о Боже, о Боже! – не переставая скулила Джей Би.

Скитер успел нажать кнопку тревоги на тошибовском наручном телефоне, и тут чудовище в дверях зарычало. Рычание громовым эхом разнеслось по лестничной клетке. Джей Би взвизгнула, развернулась и помчалась наутек, опрокинув Скитера.

– О Боже, о Боже, о Боже! – Безмозглая сучка с визгом просвистела вниз по лестнице.

Скитер вскочил на ноги и пустился вслед за этой заразой. Чудовище у них за спиной взревело снова, Джей Би завизжала. Скитер сосредоточился на том, чтобы не упасть на лестнице. Он мчался, как никогда раньше, шесть маршей вниз, по залу первого этажа, через погрузочный помост и в переулок, а потом на улицу. Даже здесь эта дурища, звезда экрана, ас теленовостей с навозом вместо мозгов, еще причитала:

– О Боже, о Боже, о Боже!

Еще одна проклятая гадская ночка в этом проклятом гадском городе.

Понятно, теперь все теории Джей Би об орках-людоедах отправляются прямиком в сортир. Понятно, что какое-то псевдонормальное животное, вроде тигра, сбежало то ли из зоопарка Филли, то ли еще из какого и теперь мотается по городу, убивая все, что движется. Одно хорошо – он снял потрясные кадры: Джей Би смывается с такой скоростью, будто на ней трусики горят.

Это стоит улыбки.

Не очень широкой…