Потому что ночь

Глава 12

Люди Лейлы стоят на страже порядка у входных дверей Boulevard. Женщина в деловом костюме кивает нам, когда мы проходим мимо стойки регистрации. Отель уже кажется другим. Менее пыльным и обветшалым. Более живым, несмотря на то, что многие обитатели — нежить.

Внизу, на цокольном этаже, в подпольном баре, море людей. Из звуковой системы льется песня Билли Айлиш, официанты снуют туда-сюда, неся подносы. На выбор предлагается бокал мартини с кровью или фужер шампанского. Все бокалы, разумеется, хрустальные — вампиры любят роскошь. Такой вечеринки я еще не видела. Всевозможная одежда представлена на всеобщее обозрение. Шляпа и фрак, кимоно, кружевное платье и сари.

Из глубины комнаты за мной наблюдает пара янтарных глаз. Ни человек, ни вампир.

Генри кивает человеку в высоком белом парике и широком богато украшенном платье.

— Он захочет раздать торт позже. Знаешь, однажды Пьер признает, что Французская революция действительно произошла. В этом и заключается проблема многих представителей нашего рода. Они застревают, а время идет вперед без них.

Лейла держится возле бара с Маргарет под руку. А у двери в заднюю комнату стоит ряд зеленых бархатных диванов. Там сидит Лукас. Как только я оказываюсь в поле зрения, его взгляд перехватывает мой, и все веские и разумные причины, по которым мне следует держаться подальше, тут же вылетают в окно. Не то чтобы здесь были окна.

В качестве акта храбрости, и чтобы дать пинка своей неуверенности в себе, я надела самое горячее платье из предложенных Генри. Оно просто огонь. Черное платье с бретельками, лифом, максимально подчеркивающим мое декольте, и свободной юбкой с разрезом, который демонстрирует слишком много кожи. Волосы убраны в аккуратный пучок, на ногах — шпильки высотой до небес. Я даже достала бриллиантовые серьги на этот вечер, которые он подарил мне.

Когда Лукас встает и протягивает мне руку, я могу признать, что нарядилась по нескольким причинам. Одна из них — получить от него такую реакцию. Чтобы он смотрел на меня так, будто все остальное не имеет значения.

Я ошибалась. Сон в другой спальне ничего не изменил. Кажется, мы столкнулись как никогда раньше. Его хватка тверда, но нежна, когда он притягивает меня к себе. Не произносится ни слова. Между нами странное согласие. Он хочет, чтобы я была с ним, а мне некуда больше стремиться. Это правда.

Он одет в один из тех идеально сидящих черных костюмов с приталенной рубашкой на пуговицах, а его волосы зачесаны назад. Это темный и опасный вид красоты. Ничего похожего на то, что я когда-либо себе представляла.

— Значит, ты влюблен в свою новорожденную. Если бы Сэмюель мне не сказал, я бы ни за что не поверила, — говорит Роза, сидящая неподалеку со своим мужем. — Теперь мне понятно, почему ты оторвал голову Арчи.

Сэмюель понимающе улыбается и берет свою пару за руку.

— Он бросил мне вызов, — говорит Лукас.

— Мм…

— Ты знаешь, как это бывает, Роза. — Лукас передает мне один из бокалов для мартини, наполненных кровью. — Скай помогает мне адаптироваться к новому веку. Вот и все.

— Чушь собачья, — говорит она голосом, не превышающим шепот. — Твой запах повсюду, и то, как ты за ней наблюдаешь… Честно говоря, я не думала, что ты способен на более тонкие чувства. Но я понимаю, почему ты хочешь преуменьшить это. Мы больше не будем об этом говорить.

Я нахмурилась.

— Не то чтобы я не принимала душ.

Лукас ничего не отвечает. Вместо этого он поворачивается к Генри и гримасничает.

— Я просил тебя сегодня одеться поприличнее.

— Это костюм Александра Маккуина с граффити, отец, — говорит Генри. — Я сделаю вид, что ты этого не говорил.

Бенедикт присоединяется к Николасу, прислонившись к стене неподалеку. Они стоят вместе, тихо переговариваясь и наблюдая за толпой. Николас одет в черные ботинки, брюки и рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Он не пытается спрятать пистолет, который носит в наплечной кобуре. Мне не стыдно сказать, что я настороженно отношусь к этому человеку.

И все это время за нами наблюдают. Вампиры, люди и кто знает, что еще. Тяжесть их взглядов — это очень много. Честно говоря, не знаю, как Лукас и Роза выдерживают это — быть в центре внимания, куда бы они ни пошли.

— Минг и Люсия не смогли присутствовать, — говорит Лукас. — Но Хавьер заходил раньше.

Генри кивает.

— Неудивительно, учитывая происходящее.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— В город прибывает много вампиров. Некоторые имеют связи с враждебными семьями из других районов, — говорит Сэмюель. — Пытаться уследить за ними всеми практически невозможно.

— Ты имеешь в виду людей Льва?

— Среди прочих. — Генри смотрит на толпу. — Его сир был очень недоволен тем, что ему не удалось захватить Лос-Анджелес.

— И он до сих пор не отошел от этого?

Роза улыбается.

— Для некоторых несколько десятилетий — не такой уж большой срок.

— Что будет дальше? — спрашиваю я, делая глоток своего напитка.

— Мы ждем, — говорит Лукас. — Больше никаких следов моего брата не было. Но Николас скоро покинет нас, чтобы продолжить охоту. Это его работа — выследить его.

Я просто киваю.

— Кто этот оборотень? — спрашивает Генри.

Сэмюель проводит языком по зубам.

— Он здесь представляет несколько стай. В основном из гор на севере и пустыни на западе.

— Вы говорите об обладателе янтарных глаз? — спрашиваю я. — Этот чувак просто огромный.

— Волки хотят посмотреть, как мы справимся с ситуацией, — говорит Лукас. — Оставил ли Лев идею захватить Лос-Анджелес, или же насилие на улицах вот-вот снова обострится.

— А они вмешаются, если это произойдет? — спрашиваю я.

— Не знаю. — Лукас опирается рукой на спинку дивана. Вскоре он хмурится, когда понимает, что не может играть с моими волосами, потому что они завязаны в пучок. Но он решает поиграть с молнией на спине моего платья. Потому что, конечно же, ему это нравится. — И мне не нравится не знать.

— Я ненавижу ждать, — говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Это худшая часть политики, — соглашается Сэмюель.

— Ты человек действия. — Роза играет со своим рубиновым кулоном. — Но ты же знаешь, что я вознаграждаю твое терпение.

— Это так, любовь моя.

— О боже, — драматично вздыхает Генри. — И это то, что меня ждет? Веками наблюдать за тем, как отец и Скай милуются и корчат друг другу рожицы?

— Заткнись, Генри, — беззлобно говорит Лукас.

— До меня дошли слухи, что одна из фракций волков выразила заинтересованность в поселении в каньонах, — сообщает Сэмюель.

— Действительно? — спрашивает Лукас.

Внезапно глаза Генри расширяются, и он громко объявляет:

— Зофия, какой сюрприз!

Из толпы появляется не кто иной, как богиня. Правда, не совсем богиня. Длинные каштановые волосы, белая кожа, бледно-голубые глаза и строение костей, словно к ее созданию приложил руку скульптор.

А Роза, Сэмюель и Генри вдруг начинают вести себя очень странно. Они смотрят то на меня, то на Лукаса, то на новоприбывшую с излишним интересом. У меня вдруг появилось такое плохое предчувствие по поводу всего этого.

— Лука, — говорит Зофия хриплым голосом. — Прошла целая минута.

— Действительно, прошла. Как ты?

— Было бы намного великолепнее, если бы ты потанцевал со мной? — Ее улыбка одновременно чувственная и манящая. Даже я хочу с ней потанцевать. Черт побери.

— Конечно. — Лукас поворачивается ко мне и говорит: — Скоро вернусь.

Моя ответная улыбка так слаба, что ее и улыбкой не назовешь. Но это неважно, потому что он уже ушел. Он поднимает руку, чтобы подать кому-то сигнал, и тут же музыка меняется. Они прижимаются друг к другу и раскачиваются на месте под песню Эллы Фицджеральд. Их разговор шепотом перемежается ласковыми взглядами и улыбками. Очевидно, что они очень хорошо знают друг друга.

Я знала, что у него есть история. И очень длинная. Видимо, я не совсем представляла, каково это — встретиться с ней лицом к лицу. Зофия оказалась старше меня примерно на десяток лет, великолепная и изящная. Любой простил бы мне этот момент. Однако он сказал, что скоро вернется.

— Зофия и Лукас — старые друзья, — объясняет Роза с сочувственным выражением лица.

Генри, однако, недоволен.

— Правда, сестренка, в том, что они трахались примерно с того момента, как мы приехали в Калифорнию, и до того, как отец решил вздремнуть. Неполный век.

— Хм. Это долгое время. — Я слабо улыбаюсь. — И подумать только, он сказал мне, что был девственником. Не могу поверить, что он мог солгать мне о чем-то столь важном.

Смех Сэмюеля тихий и низкий.

— Скай, я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как впервые пригласил свою любимую жену на свидание? Я отчаянно пытался произвести на нее впечатление, и тут мы столкнулись с ее бывшим. Не иначе как кронпринц, предназначенный для престола.

— Только очень маленькой страны. Это вряд ли имело значение. — Роза подмигивает мне.

— Я спросил ее, почему она не хочет быть королевой, и она сказала мне…

Взгляд Розы полон тепла.

— Короны чертовски неудобны.

— Это правда, вообще-то. — Генри улыбается, несмотря на себя. — Отец собрал парочку за эти годы. Диадема не так уж и плоха, хотя и может жать. Но полноценная корона, усыпанная золотом и драгоценными камнями… ух. Голова болит, а шея напрягается.

— Уверена, что ты выглядел потрясающе.

— Спасибо, Роза. Так и есть. — Генри оборачивается, чтобы посмотреть на единственную пару, танцующую в клубе. — Насколько я слышал, Зофия обосновалась в Польше. Интересно, что она делает здесь?

Сэмюель качает головой.

— Не знаю.

Генри смотрит на меня долгим взглядом.

— Постарайся не волноваться, милая. Отец может быть чудовищем, но он не обманщик.

— У нас не такие отношения, Генри.

Он не удосужился ответить.

— Как вы тут все поживаете? — спрашивает Лейла, проходя и садясь рядом со мной. Она с минуту наблюдает за танцующими Лукасом и Зофией. Затем ободряюще улыбается мне.

— Утоли мое любопытство, Лейла, — говорит Роза. — Почему ты не сорвалась с места и не стала главой собственной семьи?

— Зачем тратить собственные деньги, если можно воспользоваться деньгами старика?

Генри смеется.

— Вот, например, это место. — Она машет рукой в сторону комнаты. — Чтобы отремонтировать его по моим стандартам, потребуется много миллионов. И хотя Лукас будет оплачивать счета, я буду руководить и пожинать плоды. Конечно, я так честно и открыто делюсь с тобой этой информацией, потому что ты не только близкая подруга нашей семьи, но и, несомненно, твой муж уже шепнул тебе об этом на ушко.

Роза жеманно улыбнулась.

— Он мне о многом шепчет на ушко.

Клянусь, Сэмюель покраснел.

— Если старик когда-нибудь перекроет доступ к деньгам или мы начнем расходиться во мнениях, тогда у нас могут возникнуть проблемы, — говорит Лейла.

— Этого никогда не случится. — Генри качает головой. — Ты единственная из его детей, кто склонен порождать новых вампиров и обучать их быть полезными. Именно поэтому он сделал тебя наследницей.

— Мм. — Лейла откинула волосы на одно плечо. Эта женщина — воплощение гламура. То, что она стала наследницей, для меня новость. Однако она кажется разумным выбором. — Хорошо иметь компанию, маленький брат. Однажды ты можешь встретить человека, без которого не захочешь жить.

— Сомневаюсь, — говорит Генри.

То, как я изо всех сил сопротивляюсь желанию посмотреть на Лукаса… кто-то должен дать мне медаль. Или хотя бы печенье.

— Ожидаете ли вы ажиотажного спроса на новорожденных после отмены правил? — спрашивает Генри.

— Это может случится? — удивленно спрашиваю я.

Роза кивает.

— Я не думаю, что будет такая спешка. Большинство наших сородичей убедились, насколько проще и менее сложна жизнь, когда нас меньше. Но посмотрим. Больше беспокоит реакция на то, что мы уменьшили патрулирование города.

— Нужно быть осторожным, и существа в Лос-Анджелесе это знают. Никто не хочет очередного вымирания. — Генри вздохнул. — Это правда, что два тела были найдены обескровленными и оставленными в общественных местах сегодня утром?

Губы Сэмюеля раздраженно поджались.

— Да. В Лонг-Бич и Пасадене.

— Надеюсь, это просто несколько глупых вампиров, — говорит Роза. — За ними охотятся, пока мы говорим. Но, как я понимаю, некоторые вечеринки в честь смягчения правил были весьма шумными.

— Мы найдем их. Рано или поздно.

Генри закидывает ногу на ногу и ничего не говорит.

Я делаю еще один глоток крови. Не знаю, откуда они берут хорошую кровь, но она намного вкуснее, чем моя обычная из пластиковых пакетов.

— Этот мир такой сложный.

— Чувствуешь себя подавленной? — спрашивает Лейла. — Дай себе время. К этому нужно привыкнуть.

А Лукас и Зофия танцуют дальше. Она откидывает голову назад и смеется. Я не могу этого сделать. Не с этими людьми, наблюдающими за мной из толпы. А все эти эмоции по отношению к нему вообще дезомбируют. Я поднимаюсь со своего места с клатчем в руке и говорю:

— Вернусь через минуту.

— Куда ты идешь? — спрашивает Генри, который уже вскочил на ноги.

— Просто проверить макияж.

— Я сделал тебе макияж. Он безупречен. На что ты намекаешь?

Я думаю о спокойствии и улыбаюсь.

— Генри, будь спокоен. Мне нужна минутка.

— Все эти любопытные засранцы постоянно наблюдают, — говорит Лейла. — Я не виню тебя за то, что ты хочешь отдохнуть. Легенда о Лукасе и Леснике была достаточно плоха до того, как он скрылся на семьдесят лет. Теперь это вышло из-под контроля.

Генри хмыкнул.

— Ты же не собираешься спрятаться и плакать? Отец не любит, когда ты плачешь. Но особенно ему не нравится, когда ты плачешь в одиночестве.

— Нет, я не собираюсь плакать, — говорю я.

Генри просто смотрит на меня. Я понятия не имею, что это значит.

— Мне говорили, что человеческие девушки ходят в туалет группами, — говорит Лейла. — Тебе составить компанию?

— Я в порядке. Но спасибо.

Она кивает и ищет в толпе Маргарет. Ее партнерша стоит у бара с бокалом скотча или чего-то подобного в руке. И их взгляды… Я хочу этого. Открытая привязанность и поддержка, которую они оказывают друг другу. Пройти по жизни вместе, как они. Это прекрасная идея. Хотя, не знаю, насколько она практична, ведь мой нынешний возлюбленный танцует со своей бывшей, которая выглядит как супермодель.

Эх. Неважно. Как однажды сказала мне мама, ты не можешь контролировать поступки других людей, ты можешь контролировать только свою реакцию на них.

— Я провожу тебя до двери, — говорит Генри необычно лишенным дерзости тоном.

Бенедикт смотрит, как мы уходим. Николас, кажется, исчез. Видимо, отправился на охоту.

В темном коридоре сбоку находится ванная комната. Стайка хихикающих человечков, спотыкаясь, проносится мимо меня. Правда, один из них обнажает шею, как я полагаю, в качестве дразнилки. Ему действительно следует быть осторожнее. С каждой ночью мой контроль становится все лучше. Но все еще не очень хорош. Знакомый звук их крови, текущей по венам, тепло их тел и их запах — все это прямо здесь, заставляя мой рот наполняться слюной.

Генри игриво щелкает зубами, глядя на них. Я тороплюсь в ванную и игнорирую их изо всех сил. Подумать только, меньше недели назад я была одной из них. Настоящая живая смертная девушка с бьющимся сердцем, работающими легкими и всем остальным. А теперь я — эта волшебная, беспорядочная тварь. Кто бы мог подумать, что с нежитью связана такая сложная романтическая жизнь?

Генри был прав: мой макияж безупречен. Но я все равно подкрашиваю губы нюдовой помадой. Музыка из бара сводится здесь к приглушенному стуку. Тот, кто построил это место, поставил очень толстые стены. Никто рядом со мной не ждет и не смотрит — это именно то, чего я хотела. Я разминаю шею и разворачиваю плечи. В общем, пытаюсь расслабиться. Иногда нужно немного пространства и тишины. А также здоровая доза самоуважения.

Женщина в зеркале — огонь. Я никогда в жизни не выглядела так хорошо. И если Лукас не ценит этот факт, то он может пойти на хрен. Честно.

В коридоре раздается громкий стук, заставляющий меня подпрыгнуть. Похоже, происходит какая-то стычка. Затем я слышу слабый скребущий звук позади себя — кто-то двигается или что-то в этом роде. Но поворачиваться уже поздно, потому что все вокруг погружается во тьму.