ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Отпуск по болезни абсолютно ничего не требовал от имперских офицеров — в первую очередь потому, что неспособные быстро поправиться чаще всего объявлялись непригодными к службе. Если верить слухам, медицинские дроиды обрабатывали людей с тяжелыми травмами в последнюю очередь, чтобы затрачивать больше сил на тех, кто еще мог снова послужить Империи.


Сиена оказалась в почти уникальном положении: проводила несколько месяцев на больничном без всяких обязанностей. Она была приписана к космической станции «Гнев» просто потому, что там оказалось место для лишнего человека. Нэш сыпал шутками об идеальной возможности читать голороманы или смотреть старые драмы о мирах спайса. Но Сиене не нужно было так много свободного времени. Оно только заставило ее думать.


Ей пришлось пройти курс бакта-терапии. Девушку погружали в клейкий материал каждый день на пару часов, а иногда и дольше. Сначала всегда вводили седативные, чтобы совладать с приступами клаустрофобии, часто ввергавшей пациентов в панику вплоть до самоповреждений. Сиена радовалась моменту, когда проклятый пояс жизнеобеспечения снимали с ее тела; еще больше она любила момент, когда в руку вонзалась игла и наступала желанная темнота. Порой последующий ступор длился несколько часов.


В короткие промежутки бодрствования она настаивала на работе.


Обязанности на мостике ей были недоступны, пилотирование невозможно. Поэтому Сиена добровольно взялась за одну из сложнейших задач, стоявших перед Имперским Звездным Флотом после Эндора: определять, кто из имперских офицеров остался жив или погиб, узнавать местоположение всех выживших и рассылать известия семьям погибших.


Эта деятельность, особенно последняя ее часть, имела самый низкий приоритет. Но Сиена тратила гораздо больше времени на работу с семьями погибших, чем на розыски выживших, которые могли бы дезертировать. Несколько запутанный учет и повышенная осторожность гарантировали, что отследить даже одного из возможных дезертиров будет невозможно.


После смерти Императора Галактика переживала еще больший хаос, чем Сиена могла бы предвидеть. Корусант оставался мятежным, великий визирь Мас Амедда пытался сохранить Империю единой, когда другие силы грозили разорвать ее на части. Информация на «Гнев» поступала неравномерно, и, даже когда ситуация более-менее прояснилась, картина оставалась в лучшем случае неполной.


Ситуацию осложняло еще и то, что ни Сиена, ни любой другой имперский офицер не были уверены, кому именно служат. Провозглашения нового Императора стали настолько частыми, что на них перестали обращать внимание. Ни одна фигура не казалась способной консолидировать власть. Пропаганда уже сообщала о «стычках» или «мятежах», но правда заключалась в том, что возможные «императоры» заставляли солдат воевать друг с другом, проливая кровь не за закон и порядок, а только ради амбиций одного человека. Сиена с презрением думала об этих людях, которые готовы были разорвать Империю в клочья, только бы не потерять свои привилегии. Сектор Аноат был полностью потерян. Какая планета станет следующей?


Что касается повстанцев, то они установили власть в своих собственных мирах. Приходящая от другой стороны информация выглядела настолько радужно, что Сиена считала ее обыкновенной пропагандой.


Порой она думала, что теперь, по крайней мере, существуют целые системы, безопасные для Тейна. За ним больше не охотились. Остается ли он по-прежнему с повстанческой армадой? Сиена не была в этом уверена. Это зависело от того, решил ли он доверять этой Новой Республике так же, как доверял Восстанию.


Или он погиб в битве при Эндоре?


Повстанцы выиграли то сражение, но тоже понесли ужасные потери. Сиена была твердо уверена, вопреки всякому здравому смыслу, что узнала бы Тейна в бою. Разве ей неизвестны все тонкости его полета? Разве его манера не была столь же неповторимой, как отпечатки пальцев или генетический код?


Но даже если и так, это означало только то, что сама она Тейна не убивала.


Но его мог сбить любой другой пилот СИД-истребителя. Или же любимый мог подлететь слишком близко к одному из звездных крейсеров, когда ударил лазер «Звезды Смерти». Может, он был в числе пилотов, прорвавшихся на станцию, и погиб вместе с нею.


«Не думай об этом, — велела себе девушка, сидя в медицинском кресле у терминала. В лежачем положении она могла терпеть хватку пояса жизнеобеспечения, заменявшего печень. — Ты должна верить, что он живет где-то. Если не можешь больше верить ни во что, верь в Тейна».


И все же порой Сиене казалось, что он погиб. Ведь только в этом случае Галактика могла стать такой пустой и бессмысленной.


Девушка погрузилась в работу, терпеливо распутывая каждый бюрократический узел, обнаруживая и спасая потерянные корабли и гарнизоны и помогая семьям оплакать погибших. Такими вот небольшими делами она могла поддерживать хотя бы маленький порядок среди всеобщего хаоса. Ее немногочисленными утешениями оставались бакта-камера и сон. Все остальное Сиена могла не замечать целыми днями.


Неделями.


Месяцами.

* * *

Тейн не ожидал, что Империя рухнет за одну ночь. Кое-кто из отпетых оптимистов проснулся на следующее утро после разрушения «Звезды Смерти» и сразу понес чепуху о том, как все они наконец заживут в освобожденной Галактике, дыша воздухом свободы. Тейн залатал Х-истребитель и ожидал неизбежного вызова на следующую битву.


Но он не ожидал, что по-прежнему будет участвовать в полномасштабной войне через год после битвы при Эндоре.


— Берегись! — крикнул Йендор по связи.


Тейн крутанул Х-истребитель и увидел другую группу ИСИД, приближавшихся к ним через скальный гребень Набу. Наверняка это были те самые, что опустились на планету накануне. К счастью, флот Новой Республики получил сведения от дезертиров; когда имперские корабли вышли из гиперпространства, эскадрилья Тейна и несколько десятков других уже ждали гостей. С тех пор он ликвидировал прорвавшиеся группы одну за другой. Вот и сейчас он вел огонь, пока корабль рассекал воздушные потоки, и с мрачным удовольствием смотрел, как взорвались три истребителя.


Другие члены эскадрильи «Корона» позаботились об остальных. Планета была почти очищена. Кенди подстрелили в правое крыло, но ей все-таки удалось плавно приземлиться вместе с остальными на широком поле за пределами королевского дворца Тида. Девушка с руганью выпрыгнула из кабины, рассмешив всех вокруг.


— Да ладно тебе, — окликнул ее Тейн. — Бывало и хуже.


— Да, и я уже сыта по горло! С меня хватит! — Девушка схватила сумку с инструментами и приступила к работе.


Остальные могли передохнуть. Эскадрилья «Корона» изменилась. Графиня ушла, вернувшись в родной мир, чтобы участвовать в президентских выборах (остальные пообещали появиться на инаугурации, если она победит). Йендор принял на себя командование эскадрильей. А еще к ним присоединились два новых пилота: один был новобранцем из Неа-Даджанама, другой — изгнанником с Корусанта. Тейну они оба нравились, как, впрочем, и вся команда. Он прислонился к борту корабля, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Слишком редко выпадали такие мирные моменты.


Набу была родиной Палпатина и потому стала местом объединения всех сторонников Империи. Помимо символического значения, планета обладала и экономической важностью. Это был преуспевающий мир в Среднем Кольце, чья экономика и экология были значительно лучше, чем у большинства планет под имперской властью. Поэтому он стал одним из самых спорных мест во всей Галактике.


Уже трижды Империя посылала войска вторжения; трижды эти атаки были отбиты. Интересно, как долго придется ждать четвертой попытки.


— Эй, — позвал Йендор, помогая JJН2 спуститься с корабля. — Часть наших собирались сегодня в «Ото-Гунга», если, конечно, все будет спокойно. Знаешь, там делают этот десерт, который могут съесть как минимум четверо человекообразных. Говорят, он тает во рту и ввергает прямиком в сахарную кому. Ты точно захочешь кусочек.


— Нет, спасибо, — с улыбкой ответил Тейн. Друзья очень старались присматривать за ним, но кое-что приходится проживать самостоятельно. — Вы, ребята, веселитесь. Я подежурю в ангаре.


Йендор покачал головой, и его длинные синие лекку заколебались в такт, но ушел, не став спорить.


На Джелукане были довольно специфичные траурные ритуалы. По крайней мере, в долинах. Тейн узнал о них от Сиены и не был уверен, что верно помнил все детали, но старался изо всех сил (Джелукан оставался под контролем Империи, так что Тейн не мог обратиться к Парону Ри за советом или хотя бы принести свои соболезнования). Он хотел сплести и носить браслет, чтобы Сиена видела его глазами, но любимая говорила ему, что эта честь дозволена лишь членам семьи. Насколько он смог припомнить ритуалы для друзей, те казались достаточно продуманными и выполнялись в течение всего года после смерти человека. Он носил полоску ткани на руке и не снимет ее, пока не закончится год. Когда минуло шесть месяцев, Тейн подготовил предписанные вино и хлеб, чтобы оставить на ночь для духов. Он надеялся, что традиция не требовала специального хлеба или какого-то особого вина; он сделал все, что мог, с тем, что у него было. Насколько он помнил, следовало воздерживаться от любого досуга, но отводить несколько часов в неделю для медитации.


Ладно, он не был особенно хорош в медитациях, но все равно пытался.


Такие символические жесты вообще не в его стиле, но после Эндора ему требовалось какое-то направление, и он понятия не имел, с чего начать. В отчаянии он искал Сиену в обрядах ее племени и с удивлением обнаружил, что нашел способ исцеления.


Он оплакивал всех, кого потерял: Смайкса, Дака Ралтера, любезных мон-каламари со «Свободы», бесчисленное множество знакомых пилотов… и Джуд Эдивон с другими курсантами, знакомыми Тейну по Академии, которые погибли на одной из «Звезд Смерти» или в других сражениях. Хоть Империя и требовала, чтобы они пожертвовали своими душами, но все же большинство этих людей были не хуже других. Просто все хорошее в них было уничтожено Империей и войной, и об этом стоило горевать.


Размышления вдруг привели Тейна к неожиданному для него выводу: Новая Республика действительно стоила борьбы.


Конечно, переход был неровным. Пока шли сражения, Мон Мотма, принцесса Лея Органа, Сондив Селла и другие высшие должностные лица не могли установить стабильность повсюду. Тем не менее в избранный Галактический Сенат входили лишь те, кого выдвинули народы, и первые же рассмотренные ими законы были очищены от худших пороков Империи. Даже споры на новостных голограммах о достоинствах каждого предложения были замечательными: ведь люди могли свободно выражать свое мнение, не опасаясь имперских репрессий. Ресурсы направлялись не только на военных; уже начались массовые очистки загрязненных миров и репарации расам, порабощенным во время имперского правления (Логарра сказала, что собирается потратить свою долю на новые двигатели для «Могучего Дуба Апокалипсиса»). Несмотря на несовершенства, путь Галактики повернул в сторону справедливости и — возможно, в будущем — мира.


Тейн никогда прежде и не пытался быть идеалистом, но теперь думал, что мог бы попробовать.


Когда он устроился на вахту в ангаре, от своего Х-истребителя пришла Кенди.


— Починила?


— Ну, почти. Мне понадобится лоуарский зажим, чтобы закончить. Смогу завтра утром взять один у Йендора. — Девушка прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Темно-зеленые волосы свободно струились по плечам. — Значит, остаешься здесь?


— Как обычно.


— Собираешься сидеть здесь часами.


— Ага, именно. Собираюсь просидеть в этом удобном кресле с хорошим голороманом, под одним из самых красивых небес, что когда-либо видел, на планете, где воздух еще чист и птицы еще поют. Никто ни разу не стрелял в меня здесь из бластера. После нескольких лет войны подобные мирные ночи стали моим определением хорошо проведенного времени.


— Поздравляю с восьмидесятилетием!


— Да ладно тебе. — Тейн усмехнулся. — Признай, в чем-то я прав.


Кенди рассмеялась:


— Знаю. Просто… странно, что ты разбираешься во всяких таких мистических и духовных штуках.


— Не разбираюсь. — Многие ритуалы казались Тейну странными и ложными, но он считал, что даже простая попытка давала ему какой-то результат. — Я просто должен это делать.


— Понимаю. Ответь мне на один вопрос, ладно?


Тейн кивнул, и девушка спросила:


— Как долго ты еще собираешься носить вот это?


Она указала на полоску серо-синей ткани, обвязанной вокруг его правого плеча. То был цвет траура на Джелукане — цвет неба, под которым местные жители хоронили своих умерших.


— Когда закончится год, — ответил Тейн.


— Осталось всего пара недель до годовщины битвы при Эндоре. Тогда ты наконец переживешь смерть Сиены?


Кенди ничего не понимала.


— Нет. В тот день закончится траур. Но смерть Сиены я не переживу никогда.


— Это… мелодраматичнее, чем я ожидала от тебя, Тейн Кайрелл.


Он пожал плечами:


— Это не мелодрама. Это правда.


Как же достучаться до нее? Тейн медленно сказал:


— То, чем мы были друг для друга… потеряв Сиену, я потерял часть самого себя. Такое нельзя пережить. В душе навсегда останется пустота.

* * *

Сиена поморщилась, прижимая руку к животу. Медицинские дроиды наконец вернули ее на военную службу, но боль осталась. Может быть, навсегда.


Девушка выпрямилась и расправила куртку. Отправляясь за новой формой, она заказала тот же размер, что носила всегда. Одежда, однако, оказалась велика. Девушка сильно похудела за этот год. Ну хоть фуражка подошла.


Согласно списку дел, ее первой задачей значилась встреча с гранд-моффом Ранддом на командном мостике «Гнева». Сиена могла только догадываться, о каких новых обязанностях он будет ее информировать, но большинство командиров не получали приказов от столь высокопоставленных офицеров, как гранд-мофф.


С другой стороны, в эти дни старые протоколы едва ли соблюдались. Ничто не осталось само собой разумеющимся.


Сиена подошла к мостику, подождала, пока до ее запланированного прибытия не осталось две минуты, и вошла.


Высшие офицеры любили, когда подчиненные приходили раньше, но не слишком. Мостик «Гнева» отличался от командной палубы звездного разрушителя; младшие чины здесь сидели за длинными рядами терминалов, обрамлявших восьмиугольный отсек. Не было ни одного окна, чтобы взглянуть на Понемах — мир, на орбите которого стоял корабль. Проведя почти год на станции, Сиена все еще ничего не знала об этой планете, даже как она выглядит из космоса. Смотреть можно было лишь в огромный прозрачный купол над головой, открывающий бесконечные звездные просторы. Однако некоторые элементы оставались знакомыми, например: тусклая красноватая подсветка на уровне пола, металлическая сетка на полу и чувство напряжения, даже страха. Ничто из этого не радовало Сиену.


Гранд-мофф Рандд стоял в дальнем конце мостика, его ранг выдавала жесткая осанка и отдаленность от всех остальных. Он показывал боевые планы нескольким офицерам: те отображались на двухмерном экране, закрывавшем одну из стен. Сиена хотела подождать, пока гранд-мофф не освободится, но, когда приблизилась, кто-то крикнул:


— Коммандер Сиена Ри на мостике, сэр.


Рандд повернулся, как и почти все в помещении. Сиена опешила, увидев стоявшего рядом Нэша, улыбавшегося почти так же, как он умел улыбаться до гибели родного мира. Зачем он здесь? Почему все эти люди оставили работу и поднялись?


— Что ж, коммандер Ри. — Рандд улыбнулся. — Вы наконец возвращаетесь на действительную службу.


— Да, сэр. — Сиена старалась не выдать охватившее ее замешательство. Но сердце колотилось безумно, и она спрашивала себя, не попала ли в ловушку. Может, они каким-то образом догадались об отсутствии в ней веры в Империю и решили покарать в назидание остальным?


— Послушайте, — сказал Рандд всем собравшимся в зале. — В битве при Эндоре коммандер Ри храбро сражалась и едва не пожертвовала жизнью в нашей попытке спасти покойного Императора Палпатина. Во время ее долгого восстановления никто бы не упрекнул ее в заслуженном отдыхе. Но Ри выбрала одну из самых трудных и сложных задач, необходимых для восстановления порядка в Имперском Звездном Флоте. В то время как другие интриговали ради собственной выгоды, она делилась информацией, никогда не прося взамен особых привилегий.


В этом не было ничего героического, лишь минимум, необходимый для выполнения долга. Неужели все остальные в Имперском Флоте совсем забыли об обязательствах перед сослуживцами? Несмотря на разочарование, Сиена все же ощутила презрение к тем, кто бессовестно манкировал долгом из-за малодушных амбиций или трусости.


— В эти дни лишь немногие доказывают, что достойны своего ранга. Вы доказали, Ри. — Рандд подошел к видовому экрану и добавил: — Вы, несомненно, ожидаете, что я сообщу о вашем новом назначении. Вот оно.


На обзорном экране за его спиной боевые схемы сменились изображением звездного разрушителя «Наносящий удар».


— И я представляю вам вашу первую команду, капитан Ри.


На мостике раздались аплодисменты, и Нэш даже прокричал «ура». Девушка стиснула зубы, слишком ошарашенная, чтобы как-то реагировать.


Первая мысль Сиены оказалась верной: «Имперский Звездный Флот в худшем состоянии, чем я думала».


Ее служба могла быть образцовой, но даже в этом случае в нормальных обстоятельствах столь молодой офицер никогда не стал бы претендентом на пост капитана звездного разрушителя. Даже заслужи она это звание, все равно не получила бы такой корабль. Демонстрации силы и попытки переворотов истощили имперские кадры. Все коммандеры со стажем либо оказались в отколовшихся армиях, либо были уничтожены.


Где-то глубоко частичка души Сиены, помнившая старую любовь к Империи, хотела гордиться этим достижением. «Капитан моложе двадцати пяти! Командир звездного разрушителя!» О такой чести она едва смела мечтать когда-то давно, в Академии.


Но теперь карьерный рост обернулся только лишним бременем.


— Сэр, — выдавила Сиена. — Спасибо, сэр.


Гранд-мофф Рандд, казалось, был доволен коротким представлением и наверняка рассматривал Сиену как пример для своих подчиненных: все возможно, если они будут такими же верными и трудолюбивыми. Сиена тоже когда-то так считала. Какой же она была идиоткой.


Девушка оцепенело прошла с остальными до стыковочного отсека, откуда должна была отправиться на свой корабль. Рандд говорил не умолкая:


— Коммандер Брисни будет вашим офицером ИСБ. Системы корабля находятся под опекой коммандера Эришера. Что касается вашего летного коммандера, я полагаю, вы уже знакомы с коммандером Виндрайдером.


Повернувшись, она увидела, что Нэш идет рядом, чуть позади, все такой же сияющий. Только теперь девушка заметила изменения в его знаках различия. Ее явно ждали на мостике «Наносящего удар».


— Поздравляю, Сиена, — сказал он. — Я почти ничего не слышал от тебя с тех пор, как перешел на «Покорителя».


— Прости, я…


— Не говори глупостей. Я все понимаю. Учитывая тяжелое восстановление и всю проделанную работу, удивляюсь, что ты находила время хотя бы на сон. — Нэш не выказывал никаких признаков зависти или подозрительности. Возможно, он преодолел влечение к ней за те десять месяцев, что они не виделись. В некотором смысле его бесхитростное доверие было даже труднее вынести. — Я только хотел сказать, что было бы здорово чаще видеться с тобой.


— Каждый день, — сказала Сиена без всякого выражения.


После очередной краткой церемонии на мостике «Наносящего удар» Сиена приколола новые знаки отличия на форму и вошла в зал совещаний с гранд-моффом для секретного брифинга. Как только они сели, улыбка Рандда исчезла. Остался лишь холодный тактик.


— Нам предстоит крупное сражение с повстанцами, — сообщил он. — Мы собираем значительную часть Флота, и если проклятый Альянс хочет сохранить этот сектор, ему придется сделать то же самое. Это будет крупнейшая битва после Эндора.


Его длинный палец ткнул в управление, и над голопроектором зависло изображение планеты в коричневых, красноватых и золотистых тонах.


— Тут у нас пустынный мир Джакку — сам по себе бесполезен, но в ближайшее время навечно войдет в историю как место, где Империя раз и навсегда разгромила Восстание.


Может быть, так и будет. А может, имперцы потерпят поражение. Сиена не знала, и ей было все равно. Она только понимала, что, несмотря на ее разочарование в Империи, она должна сражаться. Альтернативой была бы капитуляция перед Альянсом, и девушка могла себе представить, что повстанцы делают с захваченными врагами. И если она покинет свой пост в качестве капитана звездного разрушителя, одна Сила знает, что случится с ее семьей, особенно с матерью, все еще гниющей в тюрьме. Сиена едва ли имела возможность думать о побеге во время выздоровления, а теперь стало слишком поздно. У нее больше не было выхода.


Все, ради чего Сиена всю жизнь трудилась, оказалось обманом. Теперь она будет продолжать эту войну только потому, что у нее нет выбора.


«Джакку, — думала она, глядя на мир и представляя себе предстоявший бой. — Пусть же все скорей случится».

Загрузка...