Потерянная душа

ГЛАВА 12. КРОВАВЫЕ ШРАМЫ.

В кафе, где проходило интервью, царила располагающая уютная атмосфера. Пахло свежим хлебом. Стояли деревянные столики, накрытые льняными скатертями, и удобные стулья с высокими спинками. Играла негромкая музыка.

Несмотря на съемки, зал не закрывали для посетителей, и зеваки с любопытством следили за процессом. Перед Настей стояла большая кружка с остывшим чаем. С каждым новым вопросом у певицы все сильнее пересыхало во рту, но пить чай ей запретили, чтобы не испортить макияж. Нервничать не имело смысла — ведущая отличалась деликатными манерами, да и вопросы заранее согласовали с Катериной. Только вот… сама Катя так и не приехала на съемки.

Она без шуток разъярилась из-за романа младшей сестры с взрослым мужчиной и, похоже, решила проучить строптивицу. Звонить ей Настя не стала из гордости, но то и дело, по привычке, искала попечительницу растерянным взглядом среди незнакомых людей, сидящих в кафе. Она и не подозревала, какую уверенность вселяло в нее присутствие строгой наставницы, и теперь мучилась от необъяснимого предчувствия надвигавшейся, как снежная лавина, катастрофы.

— Анастасия, каково это быть «Нежной Соловушкой»?

— Это большая ответственность. — Настя знала, что изрекала абсолютную банальщину и вела себя неестественно, но шаблонные ответы ей прислала публицист из продюсерского центра.

— Вас узнают на улице?

Настя рассмеялась, моля бога, чтобы камера не выпятила, насколько фальшиво вела себя юная певица.

— Довольно часто.

Все еще улыбаясь, девушка украдкой бросила быстрый взгляд на настенные часы. Судя по времени, интервью подходило к концу.

Журналистка сверилась со списком вопросов в планшете, а потом отложила прибор. Она внимательно посмотрела на певицу и спросила:

— Каково это — очнуться от комы…

Собеседница прекрасно знала, что на теме болезни стояло табу. Настя открыла рот, чтобы закончить интервью, но собеседница добавила, не меняя любезную улыбку:

— … и ничего не помнить?

Насте показалось, что она ослышалась.

— Простите? — переспросила она, почти уверенная, что ловкая журналистка пытается манипулировать и на самом деле ничегошеньки не знает об амнезии. Если Настя запаникует и выпалит правду, то просто станет жертвой искусного блефа…

— Сегодня вышла статья, и теперь Интернет кипит, — изогнув брови, подсказала журналистка. Судя по всему, она удивилась неосведомленностью певицы.

— Ах, статья… — оторопело пробормотала Настя.

Все встало на свои места. Одного певица не понимала, кто и для чего рассказал газете о ее болезни? Неужели Катерина разозлилась настолько, что решила подпортить младшей сестре жизнь? В век технологий огромный мир превратился в крошечную деревню, где на одном конце человек громко чихнет, а другом конце сплетники скажут, будто он умер от чахотки. Любой слух распространялся со скоростью света и с той же стремительностью обрастал фантастическими подробностями. Главная героиня скандала не хотела думать, какими отвратительными комментариями наводнилось Интернет-пространство.

Девушка вдруг перехватила внимательный взгляд журналистки, разглядывающей Настины руки. Сама того не подозревая, певица нервно расковыривала ногтем на пальце заусениц, выдавая панику. Девушка быстро спрятала руки под крышку стола и сжала пальцы в кулаки. Ведущая ток-шоу следила за каждым жестом, за любым вздохом. Настя боялась раскрыться, что находится на грани и готова сбежать.

— Ваши поклонники переживают за ваше здоровье, и прямо сейчас вы можете их успокоить.

Со слов репортерши выходило, что оторопелая Настасья должна была испытывать благодарность за удачно подвернувшуюся возможность. Женщина мечтала получить эксклюзив.

— Тот факт, что вы страдаете амнезий, скрывался долгое время. Каково это проснуться без воспоминаний? Вы многое помните? — Журналистка оставила деликатность и теперь напирала на смешавшуюся певицу с натиском быстроходного танка. Под ее рентгеновским взглядом, проникавшим под кожу, раскололся бы любой шпион!

— Ну, имя-то свое я помню, — неловко пошутила Настя и, наплевав на макияж, громко отхлебнула холодный чай. — Вас я тоже помню, мы встречались в прошлом году, когда я давала интервью для вашего телеканала.

— Вы беседовали с моей коллегой, — покачав головой, аккуратно поправила журналистка. Настасью приперли к стенке! И как она умудрилась попасть в столь скверную историю?!

Взгляды противниц скрестились. Певица молчала, собираясь с мыслями. Журналистка не торопила, давала взвесить каждое слово. Незачем спешить, когда грешник загнан в конфессионал и готов исповедоваться.

— Когда я очнулась от комы, то была дезориентирована и раздавлена, — после долгих раздумий произнесла Настя. — Я не помнила даже своей матери и сестры, посчитала их за чужих людей. Но мне повезло, я не разучилась писать или читать.

— Но в статье говорилось, что вы больше не поете, — заметила собеседница, — разве это не трагедия?

— Трагедия? — Настя не удержалась от улыбки, и, наверное, за время, проведенное в кафе перед камерой, она впервые улыбнулась искренне. — Трагедия — это проснуться и понять, что онемела. К счастью, я по-прежнему умею говорить, а значит, и петь. Я не хочу петь, потому что мне хочется кричать.

— И сейчас вы кричите?

— Жизнь — это дом из хрупкого стекла, которое крошится под пальцами при любом неосторожном касании. Так вот, потерять память сродни тому, как войти в стеклянный дом и начать размахивать железной палкой. Ты рушишь ломкие стены вокруг себя и даже не догадываешься, какая из этих самых стен — несущая. Ты не знаешь, если что-то сломаешь сейчас, то устоит ли стеклянный дом, не похоронишь ли ты себя под его кусками? И, поверьте, я уже достаточно сломала стен, чтобы теперь до хрипоты кричать над их осколками.

Некоторое время женщины смотрели глаза в глаза.

— Давайте на этом закончим, — с нейтральной улыбкой предложила певица. Она понимала, что, подтвердив слухи о болезни, возвела курок у своего виска.

Катерина всегда считала продюсерский кабинет, завешенный дисками и портретами Анастасии, безвкусным и претенциозным. Артемий искренне полагал, будто награды принадлежат исключительно ему — ловкачу, превратившему талантливую девочку из провинции во всенародную любимицу. Но больше всего Катя ненавидела картонную фигуру, стоящую в углу. Такие ростовые куклы год назад изготовили для рекламной акции в музыкальных магазинах, и все фанаты могли беспрепятственно фотографироваться с Анастасией Соловей. Артемий же использовал фигуру вместо вешалки для пиджака.

Сейчас, выпрямившись в кресле, женщина смотрела на продюсера и мечтала швырнуть в подлеца чашку с холодным чаем, принесенным его глупенькой секретаршей. Стараясь сохранять хотя бы видимость цивилизованности, Катерина скрестила руки на груди и из последних сил держала себя на месте.

— Мне кажется, я что-то недопоняла, — прочистив горло, произнесла она, хотя прекрасно расслышала его предложение. Уметь не только слушать, но и слышать, было частью ее работы.

— Самое время сделать перерыв. Настя хотела подумать о будущем, отдохнуть — случай самый подходящий. — Артемий положил в рот круглую шоколадную конфету и сладко причмокнул губами.

— То есть ты хочешь сказать, что не собираешься прекращать дурдом, который сейчас творится в прессе? — тонким высоким голосом переспросила личная помощница певицы. — С самого утра, Настю поливают грязью на разные лады, а ты просто сидишь, сложив руки?! Ты хотя бы представляешь, какой урон ее имиджу нанесет этот скандал?

— На мой взгляд, Насте давно пора сменить имидж. Она стареет, роль «Нежной Соловушки» ей больше не подходит. Твоей сестре действительно стоит сделать паузу, через год все забудется…

— Ты в своем уме?! — дрожа от возмущения, перебила Катерина собеседника. — Стареет? О чем ты толкуешь? Ей всего двадцать два! Не забывай, Артемий, что в этом году заканчивается наш контракт. Не боишься, что она решит не возвращаться к тебе?

— Господи, да кому она нужна будет, если окажется на улице? — хохотнул продюсер. — Посмотри правде в глаза, таких девочек из глубинки, как твоя Настя — сотни, и все стучатся в дверь моего офиса! Выбирай любую!

— Это ты слил информацию об амнезии! — вдруг поняла женщина. От злости у нее перехватило дыхание.

— Умоляю тебя, остановись! Не хочу показаться грубым, но я не враг своему банковскому счету и не стану сворачивать шею курице, несущей золотые яйца!

Он с точностью повторил слова певицы, отчего у Катерины сложилось впечатление, будто продюсер подслушивал тот давний разговор сестер.

Неожиданно дверь без стука отворилась и бочком в кабинет пробралась секретарша на высоченных каблуках. В руках блондинка держала плакат с изображением женского лица, запакованный в рамку со стеклом.

— Все сделали, как вы и просили, — заявила девушка и с гордостью продемонстрировала портрет. У Артемия вдруг сделалось пресное выражение лица, а в глазах вспыхнул злой огонек, от какого секретарша немедленно замолчала и даже попятилась.

Приглядевшись к фотографии, Катя вдруг узнала певичку из ночного клуба. Она попыталась выудить из головы творческий псевдоним новой «звезды», но память начисто стерла имя.

— Милочка, поставь у стены, — с кислой улыбкой попросил продюсер.

Не споря, блондинка шмякнула портрет на пол и прислонила к стене, лицом к зрителям. Теперь артистка с дерзким взглядом смотрела на присутствующих и точно бы бросала вызов самой Нежной Соловушке.

— Можешь идти, — проскрипел сквозь зубы хозяин офиса. Если бы Катерина не знала подлеца столько долгих лет, то решила, что тот находится в замешательстве.

Когда секретарша убралась в приемную, то собеседники долгое время молчали, разглядывая фотографию Настиной конкурентки. Вероятно, продюсер планировал сменить интерьер кабинета: снять портреты отправленной «в тираж» звезды и завесить стены изображениями сверхновой. Как пошло выглядела демонстрация того, что фаворитка сменялась.

— Ты все еще утверждаешь, что не имеешь никакого отношения к скандалу? — снова повторила она. — И много ты на нем заработал?

— Вы с сестрой тоже заработали достаточно! — проворчал Артемий. Он вскочил с насиженного места и в секунды перевернул портрет. Теперь изображение молодой артистки кидало вызов крашеной стене.

Катерина не смогла пережить подобного предательства. Внутри горело от ярости, и когда подступила точка кипения, она пошла в нападение:

— Твоя новая протеже бездарна и выглядит бледной копией Насти! Ты столько лет ее знаешь, неужели ты так и не понял, что Настя не играет Нежную Соловушку, она и есть такая! И ты рушишь ее жизнь из-за дешевой подражательницы?

— Единственная виновница в том, что ее карьера летит к черту — твоя сестра! — огрызнулся Артемий, который всегда легко раскидывался обвинениями. Он относился к тому типу людей, кто искал не решение проблемы, а виновного в ее возникновении.

— Настя пытается справиться с потерей памяти, как умеет, — вкрадчивым голосом вымолвила Катерина, вставая на защиту сестры.

— Все, чем она занимается в последнее время — это рушит то, что сама же создавала долгие годы. Если подобный способ называется «справляться, как умеет», то твоя сестра безнадежна!

Некоторое время они молчали. У женщины кололо сердце, и тряслись руки. Продюсер перешел все дозволенные рамки!

Катерина пыталась найти выход, но никак не могла. Если раньше ей казалось, что вместе с Настей они несутся в неуправляемой дрезине в пустоту, то теперь рельсы закончились, и они с бешеной скоростью летели в пропасть.

— Ты хотя бы можешь остановить статьи? — без особой надежды на помощь тихо попросила женщина. — Она сейчас на съемках интервью для центрального телеканала, а эта журналистка похожа на акулу! Мне страшно представить, какое они сделают шоу!

— Извини, дорогая, — Артемий покачал головой. — Единственный способ — сидеть тише воды, ниже травы и ждать, когда пресса успокоится. Сама знаешь, скоро кто-нибудь умрет, и о скандале с Настей все забудут.

— Понятно. — Катя зло усмехнулась.

Взяв с дивана сумочку, она поднялась и разгладила складку на юбке. С чопорным видом женщина прошла до дверей кабинета, но, взявшись за ручку, помедлила. В груди клокотало от ярости. С вежливой улыбкой она оглянулась к хозяину шикарного офиса, только что указавшему им с сестрой на дверь, и с непередаваемым чувством собственного достоинства громко назвала его матерным ругательством.

В квартире Ярослава царили темнота и тишина. Нигде не горел свет, телевизор был выключен, не играла музыка. В безмолвии гудел холодильник, специально ради Настасьи заполненный разрешенными аллергику продуктами, зелеными и белыми овощами.

Сидя на диване, с ноутбуком на коленях Ярослав изучал Интернет издания, гудящие от новостей об Анастасии Соловей. Амнезия, роман с женатым мужчиной, драка с любовником в продуктовом магазине — масса слухов и домыслов, не имеющих ничего общего ни со здравым смыслом, ни с жизнью.

Интернет имел удивительную способность превращать даже приличных, интеллигентных людей в злоязычный сброд. Сплетники прятались за экранами компьютеров и понимали, что им никогда не придется отвечать за обман, глядя в глаза оболганному человеку. Ощущая головокружительную безнаказанность, они ехидничали, злорадствовали и насмехались над чужой бедой, не зная сочувствия.

Не сдержав раздражения, Павлов с силой захлопнул лэптоп и с удивлением обнаружил, что сидит в темноте, а комнату озаряет лишь уличный прожектор, снаружи подсвечивающий стену дома розоватыми светом. Отставив компьютер на журнальный столик, Ярослав растер глаза ладонями. Голова гудела, а внутри зудело от незнакомого чувства, даже не чувства, а гремучей смеси из беспокойства, вины и досады.

Мужчина сходил с ума из-за того, что Настасья сбежала, оставив какую-то невразумительную писульку, отключила телефон и не выходила на связь. Утренний разговор Павлов помнил смутно и подозревал, что после столкновения с натуральной мистикой, наговорил любимой массу гадостей — когда хотел, он умел вести себя, как редкостный осел.Не находя себя места, Ярослав опустился настолько, что каждый час звонил Екатерине, чтобы узнать новости о пропавшей строптивице. Стало хуже, когда Соловей старшая тоже вырубила мобильник. Несчастный рыцарь попал в информационный вакуум, подразумевающий полное бессилие и ожидание известий.

Вдруг в тишине раздался переливчатое треньканье, означавшего, что кто-то открыл замок. Настя вернулась! Внутри Ярослава бальзамом пролилось облегчение. Он специально поменял код на запирающем устройстве со сложной комбинации цифр на дату рождения певицы, чтобы девушка легко запомнила пароль.

Дверь открылась, в прихожей зашебуршали. Включился свет, и от мебели в большой комнате растянулись резкие тени. Грохнулись о пол снятые туфли.

— Ты в своем уме? — поднимаясь с дивана, рявкнул Ярослав. — Тебя где носило?!

— Черт возьми, Павлов, чуть до инфаркта не довел! — раздался перепуганный голос Алины.

Удивленный появлением бывшей любовницы хозяин вышел в прихожую. Пахнущая раздражающе тяжелыми духами, одетая в леопардовый плащ, рыжеволосая визитерша улыбнулась карминовыми губами. Она помахала бутылкой шампанского и сладко пропела:

— Сюрприз!

— Не помню, чтобы я давал тебе пароль, — сухо произнес Ярослав, надеясь, что женщина поймет без слов, что является нежеланной гостьей.

— Кажется, я становлюсь провидицей, — глядя глаза в глаза, промурлыкала она.

Плавной походкой Алина подошла к мужчине, обняла за шею одной рукой и, приникнув всем телом, запечатлела на губах страстный поцелуй. Не почувствовав ответной реакции, она зло огрызнулась:

— Павлов, ты, как замороженный угорь! Не порть мне настроение. Я принесла шампанское и серьезно настроена на вечеринку.

Она недовольно отодвинулась. Не женщина — настоящая хищница, не принимавшая поражений.

— Я полагал, что мы закончили, — тихо заметил хозяин дома.

— Это ты так изящно показываешь мне на дверь? — фыркнула она. — Послушай, мы же остались друзьями? Иногда друзья захаживают друг к другу в гости и вместе проводят несколько часов.

— Сейчас не лучшее время, чтобы проводить его с друзьями, — непрозрачно намекнул Ярослав на то, чтобы «подруга» поскорее выметалась из его квартиры.

Притворившись глухой, Алина улыбнулась и большим пальцем легонько стерла след алой помады с нижней губы мужчины.

— Принесу бокалы, дорогой.

Пихнув в руки Ярослава бутылку с шампанским, она направилась в кухню.

— И по какому случаю, ты решила напиться? — громко спросил он, включая свет в гостиной. Он поставил бутылку на журнальный столик.

— Мне дали авторскую колонку в газете, — донеслось из кухни. — Сделай вид, что обрадовался за меня!

— Я думал, что они поставили условие.

— Я предложила им кое-что получше. — Алина вернулась с бокалами. — Ты разве не читал утреннюю газету? Правда об Анастасии Соловей оказалась куда интереснее, чем какое-то там интервью. Кто бы мог подумать — амнезия! Источник не соврал.

Павлов замер.

— Ты не выглядишь удивленным, дорогой, — заметила женщина, в ее глазах вспыхнула догадка: — Так ты знал об ее амнезии с самого начала?

— Ты на машине? — невпопад спросил Ярослав, не желая терпеть в своем доме хищницу.

— Нет.

— Я вызову тебе такси. — Он достал из кармана мобильник.

— Не надо. — Алина скривила губы. — Я на машине.

Стараясь справиться с приступом раздражения, мужчина прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Как раньше он находил забавным просыпаться с ней в одной постели?

— Тогда тебе пора домой…

— Гонишь? — Она тряхнула волосами, вздернула подбородок.

Ярослав был уверен, что подруга, находясь выше банальных разборок с мужиками, не станет закатывать сцену, но он ошибался, как и во много другом. Несмотря на показной феминизм, Алина оставалась женщиной, обиженной за отставку.

— Мне дали отличную работу, потому что я ее заслужила! Ты бы на моем месте поступил точно так же! Мы одного поля ягоды, Павлов. Я знаю тебя, как облупленного: ты по головам ради своей карьеры пойдешь. Почему сейчас ты не хочешь меня поздравить? Я многого прошу? — выпалила она на одном дыхании.

Между бывшими любовниками возникло нехорошее молчание, как будто рассерженная гостья действительно ждала какого-то ответа на риторический вопрос. Заглянув в бесстрастное лицо противника, она зло хохотнула:

— Ну, конечно! Как я могла забыть! Мы же говорим о девчонке, от которой у тебя едет крыша! Разве не ты утверждал, что она ребенок?

— Настя не ребенок.

— Это в сравнении с тобой, Павлов?! — тонким высоким голосом воскликнула женщина.

Старясь сохранить самообладание, хозяин дома сухо вымолвил:

— Тебе лучше уехать. — Он кивнул на закрытую бутылку с вином: — Шампанское с собой забери — с сегодняшнего дня я завязал с алкоголем.

— Как скажешь. — Стараясь скрыть блеснувшие в глазах слезы, Алина опустила голову и дрожащими пальцами принялась застегивать плащ. — Ты же знаешь, что пожалеешь?

Ярослав ненавидел драмы, рыдания и крики до хрипоты. Он считал, что скандал уже достаточно подпортил идеальную карму его дома, но, очевидно, кому-то наверху — тому, кто обычно мстил за израненные чувства получивших отставку любовниц, показалось недостаточно накала страстей. По квартире разнесся переливчатый звук открываемого замка.

Выругавшись в голос, хозяин дома вышел в прихожую. Настя стояла на пороге. Она выглядела худенькой, бледной и очень усталой. Под глазами залегли тени, растрепанные волосы были собраны в неряшливый хвост. Девушка даже не взглянула на Ярослава — замерев, она изучала женские туфли с высокими каблуками, брошенные на полу.

Настасья глянула на хозяина дома, в глазах блеснул холодок, вызывавший желание удавиться.

— Ну, и сволочь же ты, Ярослав!

Она швырнула на пуфик газету со злосчастной заметкой авторства Алины.

— Ты же знаешь, что я не имею никакого отношения к статье, — рассердившись, процедил мужчина.

— Знаю, — согласилась Настя. — Я не о статье…

Ревнивица пулей вылетела на лестничную клетку и со злостью громыхнула железной дверью.

Прикрыв глаза, Павлов досчитал до десяти. Он не желал разбираться с женскими истериками! Никогда не оправдывался ни перед одной своей подругой и впредь подобным самоуничижительным вздором заниматься не собирался! Ярослав никогда не побежит за девчонкой, вообразившей Бог весть что, ради того, чтобы просто получить порцию ревнивого порицания.

— Проклятье! — Он рванул следом за разъяренной Настасьей и, выбравшись в подъезд, осознал, что забыл обуться. В три шага он преодолел расстояние, отделявшее его от беглянки. Раздраженно схватив девушку за локоть, Ярослав заставил ее остановиться.

— Оставь! — Она гневно блеснула потемневшими от злости глазищами и, вырвавшись из его рук, выпалила: — Надеюсь, сегодня она что-нибудь одела под плащ? Или ты пока не успел проверить?

— Настя, ты ведешь себя, как обиженная школьница! — не придумав ничего поумнее, отчитал девушку Ярослав и тут же понял, что выбрал неправильную тактику.— Школьница — ты сказал? — У Насти вырвался возмущенный смешок. — А знаешь, Ярослав, тебе совершенно не идет этот цвет помады.

— Черт… — пробормотал тот, вытирая ладонью рот.

Развернувшись, девушка направилась к своей квартире.

— Хотя почему я злюсь? — Бросила она через плечо с издевательской интонацией. — Говоря откровенно, именно я здесь выступаю в роли дублирующего состава, а не она!

— Настя…

— Все нормально. Я хотела тебя и получила, что заслужила. — Она быстро ввела цифры на клавиатуре запирающего устройства и твердо произнесла: — Рассчитываю, что ты забудешь код от моей двери. Не вынуждай меня поменять его.

Она спряталась в своей квартире, оставив Ярослава наедине с подъездной тишиной. Безвольно опустив руки, он не мог заставить себя сдвинуться с места. Внутри ширилось и росло чувство паники. Мужчина вдруг понял, что смертельно боится навсегда остаться по эту сторону от запертой двери.

Ярослав вернулся к себе. Он вошел в комнату и, обнаружив, Алину замер. Хозяин дома и забыл про задержавшуюся гостью. Женщина сидела на диване и, упершись локтями в колени, прятала лицо в ладонях.

— Кажется, я готов напиться, — объявил Павлов. — У тебя еще осталось настроение праздновать?

Алина опустила руки и одарила мужчину долгим взглядом. Ее глаза покраснели от слез, губы побледнели и скривились.

— Что во мне не так? — хриплым шепотом спросила она. Позабыв про роковую роль хищницы, она превратилась в обычную женщину, страдающую из-за разрыва отношений, и едва сдерживала рыдания.

— В тебе нет никаких изъянов, — искренне ответил Ярослав.

— Тогда… почему ты меня не любишь? — В надрывном вопросе скрывалось самое ужасное разочарование — разочарование безответной любви. — Почему ты любишь ее?

Глубоко вздохнув, мужчина признался:

— Я не знаю. Может, любить ее — это судьба?

Он невесело усмехнулся.

Трясущимися руками она пытается вставить ключ в замочную скважину и попадает только с десятого раза. Наконец, замок открывается. Она нажимает на ручку и влетает в его квартиру. Везде горит свет. Освещение кажется невыносимо ярким. Орет музыка, красивым голосом поет французская певица, когда-то исполнявшая на улицах Парижа милые песенки.

Не разуваясь, она бросается в ванную комнату. Каблуки стучат по скользкому полу. Она толкает дверь, выпуская на свободу облако влажного горячего пара. В нос ударяет ярко выраженный солоновато-металлический запах. Кровь везде: на стене, выложенной белой плиткой, на полу. Полностью одетый он сидит в ванной с кровавой водой.

Спасаясь от страшного зрелища, она пятится назад. Французская легкая песенка диссонирует со страхом и отвращением, борющимся у нее внутри, и придает происходящему ощущение нереальности. Секунду спустя, она приходит в себя, швыряет на пол сумку и начинает действовать.

— Ты пришла, — хриплым голосом шепчет он, бредя от потери крови.

— Заткнись! — шипит она, вытягивая из джинсов тонкий кожаный пояс. Повезло, что он порезал только одну руку. На самом деле, он не хотел прощаться со своей сладкой жизнью — только напугать ее.

— Я знал, что ты придешь…

Она затягивает у него на руке ремень, чтобы остановить кровотечение, и шепчет, глотая слезы:— Зачем ты это со мной делаешь?

Повязка наложена, нужно вызывать неотложку. Она мечтает, чтобы его забрали в психиатрическую клинику. Возможно, врачи смогут починить винтики, сломавшиеся в его голове?

Ее душат рыдания и покидают силы. Вода в ванной спущена, по стенкам стекают бурые дорожки, но он по-прежнему сидит внутри. Привалившись спиной к стене, она съезжает на пол. Адреналин схлынул, и ее трясет, как от холода.

Своим глупым необдуманным поступком он хотел привлечь ее внимание, показать, сколь сильно страдает. Видимо, надеялся, что она вернется. Он всегда строил отношения на страхе, но не учел, что причинив себе вред, он отпугнул ее и потерял навсегда, теперь уже безвозвратно.

— Ненавижу тебя! — шепчет она. — Почему ты не оставишь меня в покое?

— Потому что я люблю тебя, — хрипит он.

Она испачкалась в крови: одежда, руки, пальцы…

Из пугающего сна Настю вырвала острая боль в руке. Туман перед глазами рассеялся, зрение прояснилось. Она стояла в собственной ванной комнате. В раковину из крана била струя горячей воды, и от нее уходил влажный пар.

Плохо соображая спросонья, девушка с недоумением уставилась на довольно длинный порез на левой руке. В другой руке Настасья зажимала кухонный нож с окровавленным лезвием. Взвизгнув, певица отшвырнула его в раковину.

Мысль о том, что мятежная душа Киры Красновой, вопреки заверениям колдуна, все-таки рискнула пойти на убийство, настолько шокировала певицу, что только спустя несколько секунд Настя осознала, что фактически она порезала себя сама. Потусторонняя противница просчиталась только в том, что жертва очнется от резкой боли и успеет спастись прежде, чем жизнь вытечет из ее тела в раковину вместе с горячей водой.

Рана выглядела неглубокой, больше пугало количество крови, капающей на пол крупными кляксами.

— Проклятье, — процедила уцелевшая самоубийца сквозь зубы и сжала руку. Стараясь не впадать в панику, девушка огляделась в поисках чего-то, что сошло бы вместо жгута. В ванной висели полотенца и банный халат с тонким поясом.

Взгляд мимоходом скользнул по зеркалу. В нем отражалось перекошенное от испуга лицо Катерины, вцепившейся пальцами с побелевшими костяшками в дверной косяк. Судя по смертельной бледности, женщина едва держалась на ногах.

— Быстро помоги мне! — приказала Настя, кивнув в сторону халата. — Вытащи пояс.

— Хорошо… — пролепетала Катя, но не сдвинулась с места.

— Шевелись!

У сестры словно бы что-то щелкнуло в голове. Она сорвалась с места, бросилась к вешалкам и трясущими непослушными руками принялась вытягивать пояс. Неумело женщина затянула руку младшей сестре, чтобы остановить кровь.

— Что я еще должна сделать? — пробормотала она, прикладывая ко лбу ладонь, отчего на лице остался кровавый след. Казалось, что Катя находилась в предобморочном состоянии.

— Понюхать нашатырь?

— Ты еще смеешь шутить?! Что творится в твоей голове?! — взвизгнула она и забормотала, словно у нее помутился рассудок: — О, Господи! Мы должны вызвать скорую, здесь столько крови!

— Не надо врача! — Настя тут же отвергла недальновидное предложение. — Я не сильно порезалась — просто царапина, скорее всего без швов обойдется. Можешь помочь мне перебинтовать руку?

— Из тебя кровь ручьем течет, а ты просишь, чтобы я тебе руку перебинтовала? — срываясь, заорала женщина.

— Если мы вызовем скорую, то это будет конец! — выдержка уступила Настасье. — Разве ты не понимаешь, что уже завтра все газеты будут орать, что я чокнутая, решившая покончить с собой?!

— Да, ты такая и есть!!

С горящими от страха и ярости глазами, сестры смотрели друг на друга. Вряд ли они осознавали, что в этот момент были пугающе похожи, словно бы близнецы.

— Все не так, как выглядит, — тихо произнесла Настя.

— Когда люди режут себе вены — это называется суицид. Разве ты не сама себя порезала?!

Певица промолчала. Могла ли она рассказать своей сестре о том, какая чертовщина происходила в ее жизни?

Не дождавшись ответа, Катя горько усмехнулась. Она перевела дыхание, вероятно, пытаясь сдержать слезы, а потом произнесла уже выдержанным тоном:

— Давай промоем рану, и я попробую сделать повязку. Надеюсь, что кровь не будет так хлестать.

Она выключила кипяток, и намочила полотенце ледяной водой. Протянув руку, Настя позволила сестре промокнуть рану. Движение вынужденной медсестры оказались неуклюжими и неумелыми. Любое касание грубой ткани отзывалось в порезанной руке невыносимым жжением. Настя прикусила губу, чтобы не стонать от боли.

— Можешь поаккуратнее? — не выдержав, промычала девушка.

— Считай, что это расплата за глупость, — хмуро отозвалась сестра, окончательно перестав деликатничать. — Слава богу, ты одумалась, прежде чем превратила собственную руку в кровавое месиво!

— Как ты здесь очутилась? — следя за тем, как Катерина сует под кран чистую маховую салфетку, спросила израненная хозяйка дома.

— После того, как ты мне позвонила…

— Когда я тебе звонила? — опешила Настя.

— Минут сорок назад, — озадачилась сестра. — Разве ты не помнишь?

Девушка покачала головой и спросила:

— Я хотела, чтобы ты приехала?

Получалось, что захватчица все-таки решила подстраховаться и вызывала помощь.

— Нет, ты несла какую-то чушь, что пытаешься вернуться, но никак не можешь, и что сегодня сделаешь последнюю попытку. В общем, я на всякий случай решила проверить тебя, а тут такое…

Она вдруг всхлипнула, но точно бы испугалась собственных слез и, прижав ко рту ладонь, проглотила рыдания. Постояв некоторое время в молчании, она закрыла кран и объявила:

— Я принесу аптечку.

Оставшись в одиночестве, Настя вдруг почувствовала, как ее отпускает нервное возбуждение. Воспоминание и реальность сплелись в один ужасный сон, который никак не хотел заканчиваться. Перед глазами по-прежнему стояла картина ванной, наполненной кровавой водой, темной, почти черной. Ощущая дурноту, певица опустилась за закрытую крышку унитаза. Девушку затрясло

Катя вернулась, держа в руках коробку с домашней аптечкой

— Надо обработать перекисью водорода.

Короткая пауза позволила старшей сестре вернуть самообладание. Она снова выглядела деловитой и сдержанной. С непроницаемым выражением лица помощница вытащила коричневый бутылек и, вытянув зубами пробку, намочила ватный шарик.

Настя едва не взывала, когда кожу обожгло перекисью. От боли потемнело в глазах. Обработав рану и заклеив ее полосками пластыря, помощница принялась накладывать повязку. Следя за дрожащими перепачканными кровью руками сестры, Настя тихо просила:

— В прошлый раз мне помогла ты? Когда тот человек порезал себя вены, ты помогала его откачивать?

— Ты про что сейчас говоришь? — опешила Катерина.

— Мужчина, в которого я была влюблена, пытался покончить с собой. Там вся ванная была в крови, и музыка играла…

— Настя, — присев на корточки рядом с певицей, сестра заглянула той в глаза, — такого никогда не было.

— Не притворяйся удивленной и не ври мне, — прошептала певица. — Я его вспоминала. Он громил мою квартиру и грозил самоубийством.

— Даниил?! — в голосе Катерины прозвучало изумление. — Этот мальчик никогда бы не причинил себе вред! Он слишком влюблен в себя, чтобы хвататься за бритву!

— Ты больше не отрицаешь его существование? Очевидно, что у него есть не только имя, но лицо? — недобро усмехнулась Настасья. — Меня пугают мои воспоминания! Почему ты скрываешь правду? Ты понимаешь, что он ужасный человек? Он пытался меня отравить, но даже не могу обратиться в полицию, потому что не помню этого человека.

Катя выглядела потрясенной. Некоторое время она пыталась переварить претензии сестры.

— Господи, детка, прости меня… — Женщина взяла лицо певицы в ледяные ладони, в глазах Катерины светилась жалость. — Я и не подозревала, что тебе так плохо. Мы обязательно найдем хорошего доктора. Мы еще раньше должны были обратиться к психиатру…

— Что?! — Певица в возмущении оттолкнула руки женщины. — Я говорю на иностранном языке? Почему ты меня не понимаешь? Я вспомнила! Почему ты прикрываешь убийцу?

— О, ради всего святого, Настя! — Застонала Катерина, поднимаясь с пола. — Как жаль, что ты не слышишь себя со стороны! Почему ты не хочешь поверить, что никто не пытался тебя убить, никто не громил квартиру! Я не знаю, что ты себе навыдумывала, но реальность гораздо прозаичнее, чем ты представляешь!

— В таком случае, не пора ли мне рассказать эту самую банальную правду? — процедила Настя, вставая следом за сестрой.

— Сегодняшний раз не первый — ты уже пыталась покончить с собой! — заорала Катя и резко осеклась. — Ты сама наглоталась тех таблеток!

Настя следила за противницей широко раскрытыми глазами и боялась пошевелиться. Она невольно опустила руки, и теперь на свежей повязке растекалось кровавое пятно.

— Ты врешь.

— Нет! — Сестра схватилась за голову. — Я отказываюсь это обсуждать! Отказываюсь!

Она выскочила из ванной. Девушка бросилась следом.

— Ты не смеешь уходить!

— Что ты хочешь от меня услышать?! — Катя резко развернулась. В ее глазах стояли слезы. — Я молчу, потому что боюсь, что ты снова укажешь мне на дверь! Из нас двоих именно я всегда нуждалась в тебе, а не наоборот!

— И почему я порвала с тобой отношения? — дрогнувшим голосом, тихо спросила Настя.

— Потому что из-за меня ты сидела в депрессии. Из-за меня ты разгромила квартиру и наглоталась таблеток. — Катерина быстро облизнула губы и выпалила: — Именно я предложила твоему мужчине денег, чтобы он ушел!

— Я решила покончить с жизнью из-за такой малости?!

— Нет, Настя. Ты не могла пережить того, что он выбрал чек, а не тебя.

В комнате повисла тяжелая тишина. От оглушительных признаний у певицы звенело в ушах. Старшая сестра ошибалась во всем. Мужчина с именем Даниил довел Настасью до нервного исступления, превратил в заложницу, а в финале просто-напросто выбрал деньги. Слишком много потрясений для одной хрупкой души. Поэтому певица не захотела жить — она не могла справиться с таким пошлым финалом опустошающей любви.

— Ты права, как банально… — пятясь назад, пробормотала Настя.

В следующий момент она провалилась в глубокий обморок.