Потерян в море

Пролог

Слабость поглощала тело, размывая очертания реальности. Команды офицеров, крики сражающихся, грохот орудий — смазывались в неясный гул, заполняющий собой разум. Ясное небо, ослепительно-голубое, простиралось наверху дрожащим маревом. Четким оставалось только лицо ожившего мертвеца, закрывающее собой небосвод. Острые черты, искаженные шрамами, зеленые глаза, полные отчаяния, и тонкие губы, с которых срывались слова. Слишком живой, чтобы быть реальным.

Когда-то ему говорили, что перед смертью нужно очистить душу. Раскаяться в грехах, отпустить обиды и смиренно уйти на покой, оставив после себя лишь светлую грусть. Но боль, выворачивающая внутренности, заставляла желать только одного: жизни.

— Нет-нет, ты не можешь бросить меня…

Голос мертвеца настойчиво прорывался сквозь пелену беспамятства, не давая окончательно провалиться во тьму. Если перед ним предстал призрак, давно погибшего человека, может быть, он и сам уже мертв?

— Ты заберешь меня?

С трудом задав вопрос мертвецу, он ощутил, как окружающее пространство меркнет. Последнее, что увидел: полупрозрачный силуэт многорукого чудовища, возникший позади призрака в ореоле зеленых вспышек. А после мир окончательно утонул во тьме.

Религия учит, что после смерти есть загробная жизнь, где каждая душа несет ответ за свои деяния. У древних греков это был Аид и его царство мертвых. Язычники севера остерегались чертогов Хельхейма, а христиане верили в Ад и Рай.

Вот только его не ждало Чистилище.

Благословенная темнота, лишенная боли, взорвалась десятками тысяч зеленых и красных огней. Они впивались в несуществующее тело и оплетали цепями душу, не пуская достичь чего-то невероятно важного и сжигая в своем пламени жизнь. Он пытался кричать и корчился в агонии, оплакивая и сам не зная что. Людей? Воспоминания? Прошлое? Или загробную жизнь, до которой так и не смог добраться? Ответа он не знал. А уже через полсотню ударов сердца, мир наполнился звуками и ощущениями.

Он вздохнул полной грудью, потерявшись в криках ужаса. Перед глазами появились десятки изображений, происходящих одновременно в нескольких местах: соседний корабль, лишенный мачт; матрос, застрявший на реях; человек, прыгающий за борт, и множество других, сменяющихся безумным калейдоскопом. Но он растерянно остановился на одном из них, где палубные доски поглощали тело мертвого мужчины. Дерево окрашивалось в алый, пока плоть исчезала среди щелей, будто отрывающих куски. Он видел эту картину под разными углами, и от этого его начинало мутить. Хотел коснуться своего лица, но вместе с рукой в воздух поднялись канаты и щупальца. Где-то хлопнула дверь и перекатилось ядро. Тело показалось слишком большим, неповоротливым и обладающим неясным числом лишних конечностей.

В голове всплыло слово, которым он теперь являлся: корабль. Но разве бывают такие парусники? Непонимание происходящего пробудило в сердце страх, а следом за ним пришла ярость. Не разбираясь и не задумываясь, он пытался дотянуться до каждого чужака рядом. Канаты и щупальца принялись хватать перепуганных людей, до которых получалось дотянуться, и расшвыривать их в разные стороны.

— Дьявол… Это ты! Старик, это ты! — знакомый голос прорвался сквозь неистовство, которое он учинил.

Корабль замер. Попытался сфокусироваться на говорящем, и переборов тошноту, увидел его. Мужчина с немного безумным взглядом зеленых глаз цеплялся за фальшборт и смотрел прямо ему в душу.

— С ума сойти, — шептал человек, которого он не просто знал. Ощущал, как себя. — Господи, как такое возможно?

Целый вихрь чужих эмоций накрыл его. Вместе с ними пришли знания и понимание. Он — корабль, фрегат. Мужчина на борту — его человек, часть души. И они очень голодны и истощены. Канаты, держащие людей, сжались крепче.