Последствия

Эпилог

Рей стоит на мостике «Разорителя». У иллюминатора — адмирал флота, который смотрит на сияющую Вульпинову туманность, заложив руки за спину и напевая себе под нос какую-то классическую мелодию времен Старой Республики. Она прислушивается — кажется, это сестина «Ярость императора».

— Сэр, — говорит она.

Он поднимает палец, давая знак молчать, и продолжает напевать, покачивая головой, пока не доходит до небольшого крещендо, затем, не поворачиваясь, опускает палец и отвечает:

— Да, адмирал Слоун?

— Я хотела бы вас кое о чем спросить.

— Со мной вы всегда можете быть откровенны. — Он наконец поворачивается к ней. Взгляд его холоден и критичен, словно у покупателя, выбирающего самые лакомые куски свежей мясной туши. — Слушаю.

— То собрание… на Акиве…

— Ужасная история.

— Все пошло не так, как предполагалось. — Она колеблется. — Хотя теперь я уже не столь уверена. Вы… не планировали все именно таким образом?

— Объясните, — улыбается он.

— Я… подумала, что все случилось слишком быстро. Быстрее, чем должно было. Быстрее, чем предполагало любое развитие событий. И у меня возникла мысль — не оказалось ли среди нас кого-то, кто призвал повстанцев? Я решила проверить и обнаружила… сеанс связи. По зашифрованному каналу, сигнал с этого самого корабля и, похоже, на частоте повстанцев.

— Просветите, зачем бы мне это делать?

Рей снова колеблется.

— Об этом я тоже думала. Возможно… чтобы устранить конкурентов.

— Интересная теория.

— Мне намного интереснее, насколько она верна, адмирал.

Он берет ее руку и крепко сжимает.

— Это было испытание.

— Я могла погибнуть на Акиве. Или попасть в плен.

— Но этого не случилось. Вы не попали в плен и остались живы. Вы самая лучшая и самая умная из моих подчиненных, и потому вы прошли испытание. Мне нужны такие, как вы.

Рей очень не хочется об этом спрашивать, но она все же задает вопрос:

— А если бы я не выжила?

— Тогда выяснилось бы, что я в вас ошибся. Вы не стали бы самой лучшей и самой умной. Точно так же и с остальными — Пандионом, Шейл и прочими. Они оказались слабыми, больными животными, которых следовало отделить от стада. Они не прошли испытание, и теперь они больше нас не обременяют.

Она с трудом пытается подавить дрожь.

— Взгляните, — продолжает он, показывая на светящиеся красные полосы Вульпиновой туманности — клубящиеся кровавые облака на фоне звезд. — Это больше не наша Галактика.

— Адмирал, мы еще не проиграли.

— Увы, проиграли. Вижу смятение в ваших глазах, но отчаиваться нет причин, адмирал Слоун. Так и должно быть. Империя превратилась в… уродливую и неизящную машину, грубую и неэффективную. Мы должны были разбить ее на куски, избавиться от тех, кто хотел, чтобы эта старая машина продолжала неотвратимо катиться вперед. Пора создать нечто лучшее, нечто новое. Империю, достойную Галактики, которой она станет править.

Слоун не знает, что ответить, ощущая странную смесь страха, отвращения, но вместе с тем — надежды.

Собирался ли он ее предать?

Или это и впрямь испытание, которое, как он ожидал, она должна была пройти?

В итоге ей удается лишь пробормотать:

— Конечно, адмирал.

— А теперь прошу меня простить, но мне нужно кое о чем подумать.

Он мягко дотрагивается до плеча Слоун, и жест этот кажется ей проявлением теплоты, пока адмирал не разворачивает ее кругом, подталкивая к выходу.