Последняя посадка

Мятеж

Огибая разбитый корпус «Звездного пламени», они увидели возле носа человека, махавшего им рукой. Когда они приземлились, Джексен уже ждал их.

— Ну? — хрипло спросил он, не дожидаясь, пока опадет песок, поднятый при посадке.

— К северу — плодородная открытая местность с изобилием воды, — доложил Картр. — И дикая животная жизнь …

— Съедобные водные существа! — прервал его Зинга, облизывая губы при этом воспоминании.

— Признаки цивилизации?

— Погребенная в песке старая дорога. И больше ничего. Животные не знают высшей формы жизни. Мы включили запись, я могу прокрутить ее для командора…

— Если он захочет…

— Что вы имеете в виду?

Тон Джексена насторожил Картра, и он замер с зажатой в руке катушкой с записью.

Ответ Джексена звучал холодно и резко:

— Командор Вибор считает, что наш долг — оставаться на корабле…

— Но почему? — недоуменно спросил сержант.

Ничто больше не поднимет «Звездное пламя». Глупо отказываться понять это и строить планы на другой основе. Картр сделал то, на что редко осмеливался раньше: постарался прочесть поверхностные мысли офицера. Беспокойство и что-то еще — удивительное и удивленное негодование, когда Джексен думал о нем, Картре, или о других рейнджерах. А почему? Неужели потому, что сержант — не дитя службы, что он воспитан не в одной из семей патруля в плотных тисках традиций и обязанностей, как другие гуманоидные члены экипажа? Неужели только потому, что он в дружеских отношениях с бемми? Он воспринял это негодование как факт и отложил его в ячейке памяти, чтобы извлечь в будущем, когда нужно будет сотрудничать с Джексеном.

— Почему? — повторил вопрос Джексен. — Командор несет ответственность, и даже рейнджер должен понимать это. Ответственность.

— Которая заставляет его умереть с голоду в разбитом корабле? — вмешался Зинга.

— Бросьте, Джексен. Командор Вибор представляет разумную форму жизни…

Пальцы Картра сложились в старый предупредительный сигнал. Закатанин увидел его и замолчал, а сержант быстро продолжил, чтобы ослабить впечатление от последних слов Зинги:

— Он, несомненно, захочет посмотреть катушку с записями, прежде чем строить планы на будущее.

— Командор ослеп!

Картр застыл.

— Вы уверены?

— Смит уверен. Может быть, Торк сумел бы помочь ему. У нас нет умения, его раны слишком серьезны для тех, кто владеет лишь приемами первой помощи.

— Все равно я доложу.

Картр двинулся к кораблю, чувствуя, как свинцовая тяжесть навалилась ему на плечи.

Почему, спрашивал он себя в отчаянии, пробираясь через люк, он чувствует себя так угнетенно? На него не падает ответственность руководства. И Джексен, и Смит превосходят его по званию. Как сержант рейнджеров, он находится на самой границе службы. Но все эти соображения не уменьшили его беспокойства.

— Докладывает Картр, сэр!

Он вытянулся перед человеком с забинтовонным лицом, лежащим в кают-компании.

— Докладывайте…

Это требование звучало механически. Картр даже подумал, а действительно ли командор слышит его, и если слышит, то понимает ли?

— Мы разбились у края пустыни. Разведгруппа на вездеходе продвинулась по реке на север. Из-за ограниченного запаса горючего мы не смогли продвинуться далеко. Но район к северу выглядит пригодным для разбивки лагеря…

— Признаки жизни?

— Много животных разнообразных видов и форм на низком уровне развития разума. Единственный след цивилизации — участок дороги, занесенный песком, что указывает на его длительное бездействие. У животных не сохранилось воспоминания о контактах с высшей формой жизни.

— Свободны.

Но Картр не уходил.

— Простите, сэр, но я прошу разрешения на использование запасов горючего для организации перевозки…

— Корабельные запасы? Вы не в своем уме. Конечно, нет! Поступите в распоряжение Джексена для участия в ремонте …

Ремонт? Неужели Вибор искренне верит, что есть хоть малейшая возможность восстановить «Звездное пламя»? Сержант рейнджеров заколебался у выхода из кают-компании и даже наполовину повернулся. Но, сообразив, что дальнейший разговор с Вибором бесполезен, он прошел в помещение рейнджеров, где нашел остальных. Маленькая фигурка у двери оказалась Смитом. При виде Картра Смит встал.

— Ну что, Картр?

— Велел участвовать в ремонте. Великие крылья космоса, что он имел в виду?

— Вы можете не поверить, — ответил связист, — но он имел в виду именно то, что сказал. Нам приказано подготовить корабль к старту…

— Но разве он не видит… — начал было Картр и прикусил губу, вспомнив. Именно так, командор не видит, в каком состоянии находится разбитый корабль. Но разве не является обязанностью Джексена и Смита рассказать ему об этом?

И, как будто подслушав его мысль, связист ответил:

— Он не слушает нас. Когда я пытался все сказать ему, он велел мне уйти. А Джексен соглашается с каждым его приказом!

— Но почему он так делает? Джексен не дурак, он понимает, что мы не можем и не сможем взлететь. «Звездное пламя» погибло.

Смит прислонился к стене. Это был маленький человечек, худой, жилистый, почти черный от космического загара. Сейчас он как будто даже разделил зловещую отчужденность Филха. Смит любил только свою аппаратуру связи. Картр как-то видел, как он украдкой гладил пластиковую поверхность приборов. Из-за традиционного разделения экипажа корабля на патрульных и рейнджеров Картр не очень хорошо знал его.

— Вам легко принять мысль, что с кораблем покончено, — сказал связист. — Вы никогда не были так связаны с этой грудой металла, как мы. Ваши обязанности выполняются на планетах, не в космосе. «Звездное пламя» — часть Вибора. Он не может так просто уйти и забыть о корабле. И Джексен тоже.

— Хорошо, я могу поверить, что корабль означает для вас, его регулярного экипажа, нечто большее, чем для нас, — почти устало согласился Картр. — Но корабль мертв, и ни мы, ни вы никогда не заставим его взлететь. Лучше оставить его, разбить лагерь где-нибудь поблизости от воды и пищи…

— Отказаться от прошлого и начать все сначала? Может быть. Я согласен с вами… с точки зрения разума. Но вам придется считаться с эмоциями, мой друг. И очень считаться!

— А почему, — медленно спросил Картр, — вы говорите об этом мне?

— Меня привел к вам процесс отбора. Если мы оказались на планете без всякой надежды улететь с нее, кто лучше всего поймет наши задачи? Тот, кто почти с детства находится в космосе, или рейнджер? Что вы собираетесь делать?

Но Картр не собирался отвечать. Чем больше говорил Смит, тем большее беспокойство испытывал Картр. Никогда раньше корабельный офицер не разговаривал с ним с такой откровенностью.

— Решает командор…, — начал он.

Смит резко и коротко рассмеялся. В его смехе не было веселья.

— Значит, вы боитесь взглянуть правде в глаза, летун? Я думал, рейнджеров не испугаешь, это бесстрашные дикие исследователи…

Здоровой рукой Картр схватил Смита за воротник.

— К чему вы ведете, Смит? — спросил он, отказываясь от уставных форм обращения к офицеру.

Связист не пытался освободиться от хватки рейнджера. Он поднял глаза и встретился со взглядом Картра. Пальцы рейнджера разжались, и рука упала. Смит верил в свои слова, верил, хотя и пытался насмешничать. Смит пришел к нему за помощью. И тут впервые Картр обрадовался, что обладает этой странной особенностью — улавливать чувства товарищей.

— Говорите, — сказал он, садясь на спальный мешок. Он чувствовал, что напряжение, охватившее всех несколько секунд назад, ослабло. Картр также знал, что рейнджеры пойдут за ним, они ждут его решения.

— Вибор больше не с нами… Он свихнулся…

Смит с трудом подбирал слова, и Картр читал в нем поднимающийся страх и отчаяние.

— Из-за потери зрения? Но тогда это временно. Попривыкнув, он…

— Нет. Он уже давно приближался к безумию. Ответственность за команду в таких условиях… Борьба с зелеными… Торк был его другом, понимаете? Корабль, распадающийся на куски, и никакой надежды на починку… Все это наложилось одно на другое. Сейчас он отрицает наше положение, не желает верить в это. Он отступил в свой собственный мир, где все идет, как положено. И он хочет, чтобы мы шли с ним туда.

Картр кивнул. Он чувствовал, что каждое слово Смита правдиво. Конечно, у него самого не было тесных контактов с Вибором. Рейнджеры не допускались во внутренний круг корабля, их только терпели. Он не закончил академию сектора. Отец его не служил в патруле. Поэтому он всегда оказывался в стороне от экипажа. Дисциплина службы, всегда строгая, стягивалась все туже, превращаясь в жесткую кастовую систему, и перемены ощущались даже с того времени, как он надел знак кометы, может быть, потому что сама служба была отрезана от обычной жизни среднего гражданина. Но вот сейчас Картр смог по-настоящему взглянуть на странные происшествия последних месяцев, противоречия в приказах Вибора, в тех его словах, которые Картру случалось услышать.

— Вы думаете, надежды на его выздоровление нет?

— Нет. Крушение было последней каплей… Приказы, отданные им за последние часы… Говорю вам, он свихнулся!

— Ладно! — в напряженной тишине прозвучал голос Рольтха.

— Что же нам делать? А вернее, что вы хотите от нас, Смит?

Связист развел руками в безнадежном жесте.

— Не знаю. Мы сели… навсегда… в неизвестном мире. Исследования — это ваша работа. Кто-то должен вывести нас отсюда. Джексен… Он пойдет за командором, даже если Вибор велит взорвать корабль. Они вместе прошли через битву пяти солнц, и Джексен…

— А Мирион?

— Без сознания. Не думаю, что он выкарабкается. Мы даже не знаем, насколько серьезно он ранен. Его можно не считать.

— Не считать в каком случае? — подумал Картр, и его зеленые глаза сузились. — Смит предполагал, что в будущем их ждет какой-то конфликт.

— Дальгр и Спин? — спросил Зинга.

— Оба из взвода Джексена. Кто знает, как они поведут себя, когда Джексен начнет отдавать приказы.

— Меня удивляет одно обстоятельство, — впервые вступил в разговор Филх. — Почему вы пришли к нам, Смит? Мы не считаемся членами команды.

Вопрос, который занимал всех, наконец прозвучал открыто. Картр ждал ответа.

— Ну… Я подумал, что вы лучше других подготовлены к будущему. Это ваша работа. Я, во всяком случае, теперь бесполезен: при крушении вышла из строя вся связь. Весь экипаж без корабля, способного взлететь, бесполезен. Поэтому… Нам придется учиться у вас…

— Новобранец? — смех Зинги смахивал на свист. — Но очень зеленый. Ну, Картр, примем его? — гротескная голова закатанина повернулась к сержанту.

— Он говорит искренне, — серьезно ответил Картр.

— Созываю совет.

Он отдал приказ, после которого все насторожились.

— Рольтх?

Белокожее лицо, более чем на половину закрытое темными очками, было лишено всякого выражения.

— Местность хорошая?

— Многообещающая, — быстро ответил Зинга.

— Ясно, что мы не можем вечно сидеть здесь, — проговорил рейнджер с туманного Фальтхара. — Я голосую за то, чтобы снять все необходимое с корабля и основать базу. Потом немного осмотреться…

— Филх?

Когти тристианина отбивали дробь на широком поясе.

— Полностью согласен. Но это предложение слишком разумно.

Насмешливое окончание было обращено к Смиту. Филх не собирался быстро забывать старое разделение на рейнджеров и патрульных.

— Зинга?

— Основать базу — да. Я предложил бы место вблизи ручья с этими вкусными существами. Сейчас бы похлебку из них…

Его веки опустились в шуточном экстазе.

Картр посмотрел на Смита.

— Я присоединяюсь к их голосам. У нас остался только один пригодный вездеход. На нем мы сможем перевезти командора, Мириона и припасы. Если опустошим главный бак, то горючего хватит на несколько рейсов. Остальные пойдут пешком и еще понесут на себе груз. Земля хорошая, пищи и воды достаточно. Похоже, местность пустынная, ничего похожего на зеленых. Если бы я был командором…

— Но ты не командор, ты грязный рейнджер-бемми!

Рука Картра опустилась на рукоятку еще раньше, чем он увидел вошедшего. Волна угрозы была как физический удар по чувствительным рецепторам рейнджера.

Зная, что любой ответ лишь усилит гнев противника, Картр колебался, но в этот момент тишину нарушил Смит.

— Заткнись, Спин!

В маленьком оружии в руке оружейника, повернувшегося к связисту, блеснул свет. Волна ненависти, основанной на страхе, была такой сильной, что Картр удивился, почему другие этого не чувствуют. Сержант мгновенно бросился в сторону, ударив плечом Спина. Спин двинулся вперед, и Картр тщетно пытался одной рукой сбить его.

Однако секунду или две спустя все было кончено. Спин еще дергался и выкрикивал приглушенные проклятия под тяжестью Зинги, а Филх методично выкручивал ему руки так, чтобы можно было вставить «прут безопасности». И когда это было сделано, Спина не очень вежливо, толчками, посадили к стене.

— Он сошел с ума! — убежденно заявил Смит. — Так использовать ручной бластер! Во имя черного неба…

— Я должен был сжечь всех вас! — кричал пленник. — Всегда знал, что дьяволам-рейнджерам доверять нельзя! Все вы бемми!

Но его черная ненависть более чем на три четверти состояла из страха. Картр смотрел на извивающегося человека. Он знал, что рейнджеров не считали полноправными членами патруля, знал также, что существует все растущее предрасположение против негуманоидов-бемми, но этот пугающий гнев против товарищей по экипажу был хуже всего, что он мог вообразить.

— Мы ничего вам не сделаем, Спин…

Оружейник плюнул, и Картр понял, что на того не подействуют разумные доводы. Оставалась единственная возможность. Но он давно поклялся себе, что никогда не будет делать этого, что никогда не применит к людям… И позволят ли остальные? Он взглянул на Смита.

— Он опасен…

Смит посмотрел на щель в стене, все еще раскаленную.

— Нет нужды подчеркивать это! — связист с беспокойством переступил с ноги на ногу. Что вы собираетесь с ним делать?

Много времени спустя Картр понял, что именно этот момент явился поворотным пунктом. Вместо того, чтобы обратиться за поддержкой к Смиту и рейнджерам, он сам принял решение. С быстротой мысли обрушил он на сидящего свою волю. Искаженное лицо Спина покраснело, на губах появилась пена. Но у него не было барьера против воздействия тренированного мозга сержанта. Глаза Спина остекленели, остановились. Он перестал биться и безвольно раскрыл рот. Смит наполовину извлек свой бластер.

— Что вы с ним сделали?

Спин лежал теперь неподвижно, устремив глаза в потолок. Смит схватил Картра за плечо.

— Что вы с ним сделали?

— Успокоил. Сейчас он спит.

Но Смит уже пятился к двери.

— Выпустите меня! — голос его дрожал. — Выпустите, вы… вы… Проклятый бемми!

Он попытался выбраться, но Рольтх преградил ему дорогу. Смит повернулся и, тяжело дыша, как загнанное животное, посмотрел на Картра.

— Мы вас не тронем.

Картр не вставал и не повышал голос. Рольтх увидел его сигнал, фальтхарианин поколебался секунду, потом повиновался и отошел от двери. Но, даже видя свободный выход, Смит не двигался. Продолжая смотреть на Картра, он потрясенно спросил:

— Вы можете так… с любым из нас?

— Вероятно. Ни у одного из вас нет достаточного мозгового барьера.

Смит сунул бластер в кобуру. Дрожащими руками он вытер потное лицо.

— Тогда почему же вы не… Только сейчас?

— Почему я не использовал свою силу против вас? Зачем? Ведь вы не собирались сжечь нас. Вы были вполне в своем уме…

Смит успокоился. Охватившая его паника почти совсем прошла. Разум подчинил себе эмоции. Он подошел к спящему оружейнику и вгляделся в его лицо.

— И долго он так будет…?

— Не знаю. Никогда раньше не пробовал на людях.

— И вы со всеми так можете?

— Человек с сильным самоконтролем и волей представил бы трудную задачу. Его нужно застать врасплох. Но Спин не отличается этими качествами.

— Но вам это ничего не даст, Смит, — спокойно заметил Зинга. — Если вы планируете, что сержант походит по кораблю и уложит всех сопротивляющихся, можете об этом забыть. Либо мы договоримся с ними, либо…

Он не закончил фразу, но ее продолжение было ясно Смиту.

— Сражаться? — угрюмо спросил он. Но ведь это …

— Мятеж? Конечно, мой дорогой сэр. Однако, если бы вы еще раньше не подумали об этом, вы бы не пришли к нам, не так ли? — спросил Филх.

Мятеж! Картр заставил себя рассуждать спокойно. В космосе и на планете Вибор — командор «Звездного пламени». Каждый человек на борту клялся выполнять его приказы и поддерживать власть службы. Торк, понимая состояние командора, мог бы его сместить. Но Торк погиб, а больше никто на борту не имеет законного права отменять приказы командора. Сержант встал.

— Нужно привести Джексена и Дальгра…

Он осмотрел помещение рейнджеров. Нет, разумнее организовать встречу где-нибудь в нейтральном месте. Снаружи, быстро решил он: психологический эффект зрелища разрушенного корабля может оказаться решающим доводом в споре.

— … наружу! — закончил он.

— Хорошо, — согласился Смит, но в голосе его не было энтузиазма. Он вышел.

— Во что же мы вмешались? — спросил Зинга, когда связист отошел достаточно далеко.

— Рано или поздно это все равно произошло бы. После крушения стычка неизбежна, — мягко сказал Рольтх. — В космосе у них был смысл жизни, они могли закрывать глаза и затыкать уши, занимаясь своими повседневными обязанностями. Теперь у них нет этого занятия. У нас есть цель — наша работа. И поскольку мы… другие, мы всегда были слегка подозрительны.

— Если мы не будем действовать, то можем стать целью их страха и негодования!

— Картр выразил мысль, возникшую у всех. Я согласен.

— Мы можем освободиться, — предложил Филх. — Когда корабль разбит, наши связи с ним разорваны. Договор… Кого сейчас интересуют договоры? Мы можем прожить сами.

— Но они не могут, — заметил Картр. — И поэтому мы тоже не можем порвать с ними. Сейчас. Нужно попытаться помочь им…

Зинга рассмеялся.

— Ты всегда был идеалистом, Картр. Я — бемми, Филх тоже бемми, Рольтх — полубемми, а ты любишь бемми, и все мы рейнджеры. Все это не внушает любовь ни одному патрульному. Ладно, попробуем помочь им увидеть свет. Но переговоры я буду вести с бластером в руке.

Картр не возражал. После поучительного разговора со Спином, после того раздражения, с которым встретил его Джексен, он понимал, что такая предосторожность не будет лишней.

— Можем ли мы рассчитывать на Смита? — задал вопрос Зинга. — Раньше он не производил впечатления новобранца-рекрута.

— Нет, но у него достаточно мозгов, — заметил Рольтх.

— Картр, — обратился он к сержанту, — это твоя игра, мы предоставляем говорить тебе.

Остальные двое кивнули. Картр ощутил теплое чувство. Он и раньше знал: рейнджеры всегда стоят друг за друга. Что бы ни ожидало их впереди, они встретят опастность единым фронтом.