Последняя

Глава 8 Трансформация

Прародитель Барс, как же холодно… и есть хочется. К тому же жестко и что-то острое противно впилось в бок. Сильно пахнет костром, нет, скорее углями. И очень чешется хвост…

Подождите-ка: какой еще хвост? Именно назойливая «почесуха» и вытащила меня из мутного, болезненного забытья.

Замерла, пытаясь осознать реальность, которая никак не укладывалась в голове – я лежала в камине на остывших углях. И можно сколько угодно моргать, это не сон. Через окно в комнату проникал таинственный свет ночных светил, который жутковато детализировал все вокруг, добавляя контраста, четкости, при этом странно, даже пугающе изменив восприятие цветовой гаммы. Мебель в комнате будто в разы увеличили, либо меня уменьшили, зачем-то засунув в очаг.

Из ступора меня вывел… хвост, начавший нестерпимо чесаться. Я нервно осмотрела себя: вдруг и правда хвост появился? Но чем дольше разглядывала, тем в более глубокий ступор впадала. Хвост у меня-таки нашелся… чешуйчатый, еще – четыре когтистые лапы. Выпучив глаза, минуту осознавала свои изменения, затем в панике рванула из камина, точнее вывалилась из него, вялая, заторможенная, совершенно обессиленная.

С огромным трудом я доползла до зеркала и, взглянув в него, застыла. В нем отразилась ошарашенно таращившая большие круглые синие глазищи хорошенькая, тоненькая… нет, не ящерица, маленькая драконица, два локтя в длину и один – в высоту. Внешность скорее уморительная, чем внушающая уважение и страх.

Вполне самостоятельный, замечательный дракончик. Четыре косолапые лапки с острыми, загнутыми коготками, благодаря которым можно на любое дерево буквально взлететь. Длинный, сужающийся к кончику хвостик. От макушки до самого кончика хвоста красуется гребень, который вроде как устрашать должен, если бы не был мягким, норовившим завалиться то на один бок, то на другой. Забавная мордочка с большими глазами, надбровными наростами с мягкими гребешками-ресничками; нижняя часть морды с раздувающимися носовыми щелями и слегка раззявленной от удивления пастью с мелкими острыми зубками. Все тело малышки-дракошки покрыто гладкой, словно отполированной чешуей, черной у основания и переходящей в белую, этакого волнисто-полосатого рисунка.

– У меня чеш-шуя… – вырвалось у меня потрясенное шипение, а дракончик в зеркале плюхнулся на худенькую попу.

Оказывается, все у моего зверя в порядке с клыками, просто вид не тот…

Когда смысл изменений полностью уложился в моей голове, из груди вырвался длинный, потрясенно-восторженный выдох с присвистом:

– Я не барс, потому что я дракон!

Констатировав факт первого обращения в зверя, я радостно вскочила, но попытка попрыгать накрылась дырявым ведром – подвела моя новая пятая конечность и полное отсутствие сил. От резкого движения хвост ушел в сторону, заднюю часть тела повело следом за ним, в итоге я завалилась на бок и беспомощно дрыгала лапами.

Мало того, меня накрыл голод, дикий, до боли, словно кто-то изнутри жрал, забирая крохи сил и ясность мысли. С трудом поднявшись на лапы, постояла: так голова кружилась, что мушки перед глазами мелькали. Попытка вернуть себе человеческий вид ни к чему не привела – внутренний огонь погас, как и магический резерв, вычерпанный подчистую.

Я было испуганно заныла:

– Нет-нет, только не это. Я не могу лишиться огня и зверя…

И осеклась: паниковать некогда, надо срочно искать источник огня, который меня спасет. Только забыла, что теперь дуальна и мне необходимо постоянно контролировать сознание. Миг – и власть не только над телом, но и сознанием перехватила моя вторая, как оказалось, чешуйчатая половинка. Драконица несколько раз жадно вдохнула, повела носом, и мы обе ощутили жаркий отголосок огня, обещающий спасение и живительное тепло где-то неподалеку. «Эхо» огня походило на путеводное направление, и мы начали поиск. Драконицу и меня, запертую внутри нее, гнал чудовищный голод, который вынудил залезть в камин и, прилагая неимоверные усилия, цепляясь замечательными когтями за каменную кладку, забираться вверх по дымоходу.

По мере продвижения я отметила, что дымоход из моего камина плавно перешел в единую систему отопления с многочисленными отведениями. Каменные каналы то вели к наружной стене здания, то в камины других комнат. Я все прекрасно видела и чувствовала, нюх и общее восприятие обострились до предела. Передвигаясь, царапая кладку когтями и шурша хвостом, я собирала на себя сажу и копоть, слышала эхо женских голосов, хотя пару раз доносились и мужские. Кроме моего камина, другие в летнюю жару не разжигали, поэтому по трубам гулял обычный воздух.

Путеводная искра свернула и повела вниз. Новорожденная дракошка без колебаний начала спускаться к вычищенному очагу, в котором, вместо костра, трепетало пламя, похоже, нескольких свечей. И надо же какая досада: вот совсем чуть-чуть осталось спуститься, но мы не удержались, сил почти не осталось, – с отчаянным «ух» свалились и больно приложились боком и хвостом.

Мы даже зашипеть не успели, как неизвестная сила подхватила нас, осторожно вытащила из камина и, развернув, поднесла под ясны очи хозяина комнаты. Дракошка спряталась, а я, испуганно поджав лапы и хвост, зависла перед изначальным, Ашкераном. В первый момент изумилась, увидев его, мы же к источнику огня ползли, но быстро догадалась, почему моя дракошка стремились именно сюда. Огненный же…

Ашкеран как ни в чем не бывало продолжал сидеть в широком мягком кресле, похожем на трон, положив руки на подлокотники. Вокруг него трепетало пламя множества свечей, делая его образ более зловещим и суровым. В голубой рубашке, расстегнутой на груди, темных штанах и сапогах, вальяжный, расслабленный, мое более чем необычное появление его нисколько не встревожило. И главное, без всевидящего артефакта на лбу, а то бы опозорилась не только перед ним, но и другими драконами.

– Так-так-так, и кто же тут у нас такой прыткий и незваный? – прозвучал в ночной тишине его вкрадчивый заинтригованный голос.

– Я… – виновато развела в стороны лапки, решив не называться, вдруг пронесет и останусь неведомой зверушкой, ведь никто не знает, что княжна Эйкана Кашерок теперь драконица.

Чем дольше Ашкеран меня разглядывал, тем больше хмурился, как если бы моя драконица ему не нравилась. И тут меня окатила волна силы, теплая, приятная, полезная: очистила от копоти, заодно подпитала энергий. Я с облегчением выдохнула – терзавшая меня боль отступила! – и продолжала парить в мягком воздушном захвате в метре от дракона, который, облокотившись о подлокотник, подпер кулаком подбородок – и разрушил мою наивную надежду остаться неузнанной:

– Даки Эйкана, твоя огненная саламандра относится к давно исчезнувшей расе предков ранивирских драконов. Да уж, ты сумела удивить даже меня своим преображением.

– А уж как я недавно удивилась, вир Ашкеран! – радостно прошепелявила я. Но осмыслив всю фразу, расстроилась: – То есть, я не дракон, а… ящерица? Саламандра?

– Недавно? – Ашкеран посерьезнел, даже подался ко мне торсом. – Когда ты прошла трансформацию?

Мне с детства стыдно было признаваться в слабости, равно в своей неполноценности. Сейчас поняла: поэтому и мысль позвать на помощь Канну даже в голову нам со зверем не пришла, просто молчком полезли искать источник магии сами.

Из-за чего мой ответ прозвучал глухо и стыдливо:

– Не больше часа назад я очнулась в своей комнате, в камине, лежа на куче остывших углей… вся замерзшая, чешуйчатая и обессиленная. Без капельки магии.

Сила, удерживающая меня в воздухе, вплотную поднесла к Ашкерану и усадила к нему на колени. Я действительно… нет, не ящерица, а саламандра, предок драконов, вот! Просто размером с большого дворового кота. И расстраиваться, что не дракон, нечего, главное – у меня есть зверь и мы едины!

Крупная мужская рука легла мне на макушку, перебрала пальцами мягкий гребень, медленно спустилась по загривку вниз, до кончика хвоста. Следом за рукой побежал огонь, которым Ашкеран за несколько мгновений восстановил мой опустошенный резерв и напитал магией под завязку. Его размеренные поглаживания и уютно потрескивающий в крови огонь превратили меня в желе. Я размякла, растеклась по драконьим коленям, жмурясь от удовольствия и по-кошачьи выпустив когти.

– У тебя красивый зверь, даки Эйкана, редчайший, фактически вымерший на Ранивире! – в голосе Ашкерана слышалась улыбка. – И цвет необычный, в древности саламандры были алые. Мы действительно перестарались во время лечения. И воздействие трех сильнейших изначальных на твоего спящего недоразвитого зверя сразу после возвращения из-за грани спровоцировало трансформацию в привычном именно Ранивиру виде. Только на полноценного дракона тебе не хватило сил, мы слишком рано прекратили обмен энергией, вот и получилась огненная саламандра – предок драконов.

– Ш-шпаш-шибо, – прошипела я, изумленно таращась на дракона.

Ашкеран продолжал меня гладить горящими магическим огнем пальцами, пропитывая силой, восстанавливая и расслабляя. Мне показалось, что его колени даже стали чуточку тесными, словно я подросла. И гребень на моей саламандре, похоже, окреп, раз дракон его уже почесывал, а не гладил, будто по волосам.

Меня словно погрузили в гипнотическое состояние, приятную негу, сквозь которую донесся тягуче-вкрадчивый голос Ашкерана:

– И что же спровоцировало твою трансформацию, моя огненная Эйка?

Нежась в его огне, я прикрыла глаза от удовольствия, тем более, назвал меня, как мама, поэтому задумываться не хотелось, я едва не мурлыкала:

– С-слош-шно сказать…

– А если подумать? – настоял дракон и потушил свое пламя.

Сидеть на коленях у Ашкерана, словно в кресле, в круге его рук, опираясь затылком о твердую мужскую грудь, свесив лапки и хвост тоже было приятно и комфортно. Слишком велико было воздействие магии изначального на ранее иссушенное тело. Но пришлось собраться с мыслями. Именно факт поглощения моей магии подвиг предположить:

– Я поужинала в парке у фонтана. После чего на меня кто-то исподтишка напал. Канна сказала, это было воздействие темной магии, которой из меня забрали энергию…

– Почему не обратилась к нам? – сухо спросил Ашкеран, приподняв мою мордочку, чтобы смотрела ему в лицо.

Я замялась: ну как объяснить, что это означало бы признаться в своей беззащитности, равной слабости? Привыкла со всеми проблемами справляться сама. Пожав плечами, смущенно выдавила, от волнения вновь сорвавшись на шипение:

– Я ш-ше ш-шивая осталась.

Ашкеран укоризненно глянул на меня. Конечно, он понял, почему я промолчала: испугалась, что кого-то лишат магии. Опять провел по моему гребню, вновь позволив ощутить, что тот окреп благодаря силе огня, потом неожиданно приказал:

– Обернись!

Миг – и у него на коленях я сидела в привычном человеческом облике. Испуганно пискнула и осмотрела себя. Фу-ух, хвала Прародителю Барсу, не голая, а в той же самой одежде, в какой была накануне, хоть и прилично подкопченной. Охотничий костюм местами почти полностью сгорел, оголив руки по локти и колени. Видимо, когда лезла в пламя камина, пытаясь согреться, подпалила.

Мой полусгоревший наряд Ашкерану, мягко говоря, не понравился:

– Понятно. На будущее, чтобы избавить тебя от иллюзий и жалости, – смерти ты избежала чудом. Исключительно благодаря саламандре. Для чего ей пришлось силой затащить тебя в огонь, чтобы пройти преждевременную трансформацию. Но на полноценный оборот силы огня не хватило! Потому что темная дрянь перед этим высосала из тебя подаренную Адераном энергию. Трансформация выкачала всю жизненную силу. Повезло, что зверь почуял рядом обладателя схожего огненного дара и приполз ко мне, иначе в этот раз вернуть тебя из-за грани мы бы не успели. Изначальные нарушили бы слово, данное князю Шаграя, о сохранении жизни его дочери.

– Простите, вир Ашкеран. Я не хотела добавлять вам лишних хлопот, – тяжело вздохнула я, признавая свою глупость и ненужную жалость к той, кто без жалости хотел меня убить.

– Учись быть жестче и осмотрительнее, даки Эйкана, – улыбнулся он, по-звериному блеснув белыми острыми клыками.

Хищник в самом расцвете сил. Моя собственная хищница даже залюбовалась их плотоядным белоснежным блеском. Будут ли у нас хотя бы похожие?

Долго грустить, если остался жив-здоров и внутри горит огнем свой зверь, невозможно. Подняв лицо, заглянула в глаза огненному и счастливо выдохнула:

– Я до глубины души, от всего сердца благодарна вам за моего зверя, самого лучшего на свете зверя, вир Ашкеран! – И повторила его мнение: – Редкую саламандру.

Ашкеран насмешливо хмыкнул, ласково очертил мое поднятое к нему лицо указательным пальцем и слишком пристально рассматривал, будто что-то искал во мне загадочное. Я еще улыбалась, когда он неожиданно потянулся ко мне. Неужели с поцелуем? Мужское лицо приближалось, медленно, но неотвратимо. Наконец осознав свои чувства по этому поводу, я решительно уперлась в его каменную грудь:

– Ой, вы что – меня целовать собрались?

Ашкеран не обиделся, хохотнув, уточнил:

– А ты совсем-совсем не хочешь?

Я стушевалась, пытаясь правильно описать свои чувства:

– Это очень странно, конечно. Не обижайтесь, вы очень видный, красивый мужчина, к тому же изначальный. Но мысль о поцелуе с вами вызывает у меня неприятие… э-э-э… отторжение…

– … словно мы родичи, – продолжил мою мысль дракон.

– Верно! – встрепенулась я.

– Сейлишран и Шейран тоже родичами воспринимаются? – заинтересовался Ашкеран.

Я задумалась, качнула головой:

– Нет. Только… только ваш огонь.

– Ясно. Уголек моего дара прижился в тебе благодаря магии жизни Сейлишрана. Поэтому магически ты для меня словно… сестра.

Я уставилась в глаза дракону. Связанные одним даром, мы не сможем быть парой. Только родичами или друзьями. Душа тоскливо заныла: какие друзья, где я, а где изначальные?!

Взяв меня пальцами за подбородок, Ашкеран задумчиво спросил:

– Только грусть? Я только что сообщил, что моей избранницей тебе не стать. Я настолько плох как пара или ты не горишь желанием занять трон?

Открыто улыбнувшись, от всей души призналась:

– Вы удивительный, вир Ашкеран! Встреча с вами подарила мне так много, что даже разделить с вами уголек огненного дара – огромная честь и счастье. Я точно не горю желанием занять трон. Но буду молиться всем богам, чтобы вам досталась самая любящая и достойная избранница. Вы заслуживаете самого лучшего.

– Ты действительно искренняя, даки Эйкана! Редкое достоинство. Я рад, что Шаграй растит таких замечательных девушек! – похвалил Ашкеран. – Тогда почему ты грустишь?

Я пожала плечами: тяжело быть настолько откровенной.

– Меня к вам тянет. Просто быть рядом. Но теперь мы оба знаем, что не совместимы как пара, а значит, вам нет смысла со мной общаться.

Ашкеран удивленно смотрел на меня несколько мгновений, потом мягко улыбнулся:

– Знаешь, ты первая, кто хочет быть просто рядом. Я понимаю, что это влияние нашего в некотором смысле теперь общего огня, но все равно неожиданно приятно. Надеюсь, порадую: обычного огня и твоего резерва не хватит для полноценного ускоренного развития твоей саламандры, поэтому нам придется чаще встречаться, чтобы я подпитывал ее своим огнем. Так что приходи в гости, маленькая шаграйка, буду всегда рад тебя видеть.

Я ошеломленно смотрела на дракона, на лице сама собой расползлась счастливая улыбка. У меня никогда не было друзей, за мной никто не ухаживал и не заигрывал. Вечная невидимка, обуза и источник проблем. Но всего за пять дней на Ранивире моя жизнь полностью изменилась.

– Почту за честь ваше приглашение и предложение, вир Ашкеран! – хрипло ответила я.

– И что же ты ей предложил? – вопрос, заданный ледяным, глубоким, очень мужественным чуть хрипловатым голосом, заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

В дверях стоял Сейлишран, мрачно взирая на Ашкерана. В его серых, грозовых глазах нехорошо плясали отблески пламени свечей. Короткие светлые волосы воинственно топорщились, брови сошлись у переносицы, чувственные губы сжались в тонкую недовольную линию. Напрягся, словно перед броском, вон как перекатывались мускулы под легкой серой рубашкой, расстегнутой на груди. Невнятные темные штаны и домашние туфли на Сейлишране подсказали, что он, как и Ашкеран, отдыхал. Вот уж не думала, что дракон света и жизни настолько эмоционален; оказалось, свет бывает как мягким и сумрачным, так порой готов спалить все вокруг ослепляющим пламенем.

– Себя, – усмехнулся дракон огня, – и она согласилась.

Сейлишран вошел в комнату и резко закрыл за собой дверь. Затем в его голосе трещал, ломался, крошился лед, удивляя меня неожиданной яростью:

– Надеюсь, ты шутишь? Из всех невест Эйкана еще слишком юная, ей нужно время. На Шаграе создают пару не раньше двадцати, потому что зверь нестабильный…

– Через два месяца мне исполнится двадцать. Я взрослая и…

Белый дракон не обратил внимания на мое уязвленное самолюбие – продолжал воспитывать огненного:

– …ее зверю несколько дней…

– …и с помощью моего огня он быстро вырастет и окрепнет, – с ухмылкой подначивал его Ашкеран.

Сложив руки на груди, Сейлишран молча сверлил друга ледяным взглядом. Мне показалось, еще и выговаривал ментально. Не удивительно, при наличии артефактов, которые вон сразу несколько существ в одну связку объединить могут. Изначальным все по плечу.

Между тем огненный лишь криво ухмылялся, продолжая подпирать кулаком подбородок.

В какой-то момент взгляд Сейлишрана скользнул по мне и застопорился. Зацепился за меня, продолжавшую сидеть на коленях Ашкерана, только уже не вольготно, как в ипостаси прародительницы драконов. В человеческом облике я больше напоминала затаившуюся мышку, не знавшую, что лучше: сбежать или затаиться. Я уловила вспышку света в глазах белого дракона, затем он расслабился и не без ехидства поинтересовался:

– Все пытаешься пробудить мои эмоции, Аш?

– Оказывается, ты прекрасно сам с этим справляешься, – загадочно усмехнулся Аш.

Под внимательными взглядами обоих драконов я суетливо вскочила с колен огненного. Стыд и неловкость от неподобающего поведения победили, хотя минуту назад мне не было дела, где я сидела, настолько невероятной, необходимой и правильной была встреча с Ашкераном, особенно наша беседа.

Сейлишран с непонятной мрачной снисходительностью заметил:

– Аш, вы с даки Эйканой горите общим огнем, искра твоего огня пустила в ней корни.

– Еще какие! Эйка прошла трансформацию и обернулась огненной саламандрой.

– Когда? – заинтересовался Сейлишран.

– После ужина на нее напали в парке. Неопознанная темная прокляла, жадной пиявкой высосала все силы. Пришлось зверю срочно спасать хозяйку – лезть в пламя. Потом привела девчонку к источнику огня. Ко мне.

– Почему нам не сообщили о нападении? – зло прошипел Сейлишран. – Второй раз за день – это уже за гранью.

– Поэтому и не сообщила. Видела, как наказали другую злодейку, – сказал Ашкеран, глядя на меня, – верно?

– Угу, – тяжело вздохнув, кивнула я под совсем уж потемневшим взглядом Сейлишрана.

– Благими намерениями устилают дорогу в Хаос! – мрачно заметил Сейлишран, укоризненно качая головой.

Подошел ко мне и положил на плечи ладони, тяжелые, широкие, мужские. Затем выпустил свою магию, в отличие от огненной, холодную, но она мне показалась освежающим глотком воды в самую жару. Задрав голову, я смотрела ему в глаза, пока он что-то творил с моим телом, отчего кровь опять бурлила энергией.

Какие же у него серые прозрачные глаза. Белоснежные волосы обрамляют почти идеальный овал лица с золотистым загаром. Брови и ресницы искрятся снежной белизной. На красивых чувственных губах играет снисходительная улыбка.

Почувствовав, что вот-вот лопну от распирающего чувства наполненности, я хрипло спросила:

– Вир Сейлишран, что вы со мной делаете?

– Укрепил и значительно расширил магические каналы, так ты гораздо быстрее подрастешь, ящерка!

Ящерка? Неужели посчитал меня настолько некрасивой? Ну и не надо. Не очень-то и хотелось ему понравиться. Сейлишран нахмурился и явно хотел спросить о чем-то, но не успел – открылась дверь и в комнату стремительно вошел Шейран:

– Представляете, триада Хайрана соблазнила еще трех дурочек, решивших, что самый короткий путь к трону пролегает через постель. При этом Ульран опять якобы забыл снять обруч. Ведет себя как дурной обидчивый мальчишка, хвастаясь подобной ерундой, пытаясь доказать, что они лучше и желаннее всех…

– Шей, тут такое дело… – попытался прервать его Ашкеран.

Но Шей продолжил выпускать пар:

– Наши шансы найти любовь быстро тают. Из трех сотен высокородных девиц осталась треть, по итогу всего пяти дней поиска из ста девятнадцати невест – уже меньше сотни. На девять изначальных! Такими темпами выбирать будет некого, всех невест разгоним. О времена, о нравы…

В этот момент я выглянула из-за плеча Сейлишрана. Жаловавшийся друзьям темный дракон вытаращился на меня, затем на своих друзей и изумленно вопросил:

– Неужели и вы туда же?

– Не туда же и даже не рядом! – рассмеялся Ашкеран. – Просто спасали страждущих.

Темный дракон недоверчиво поджал губы:

– Что приключилось с этой полосатой?

Обиженно фыркнув, я легким движением сбросила ладони дракона света со своих плеч и шагнула от него. Один обозвал ящерицей, хотя и сам чешуйчатый, второй в страждущие записал, третий полосатой…

Хорошо, вовремя вспомнила, что я сама сюда заявилась, именно за спасением. Так чего обижаться на правду? К тому же чешуйчатая теперь. Тем более, полосатая чешуя моего натурального цвета, редкого и красивого. На Шаграе бы за него удавились, ведь принадлежит роду правителя. Сцепив руки за спиной, я сконфуженно слушала триаду изначальных, спасших меня.

Сейлишран усмехнулся, когда я выскользнула из его рук, и с иронией ответил:

– Ничего особенного с даки Эйканой не приключилось. Ее всего лишь пытались убить, из-за чего она преждевременно прошла трансформацию. Только мне пока непонятна причина покушения: чтобы разжиться энергией Адерана, подаренной Эйкане, из ревности или хотели устранить соперницу, воспользовавшись удобным случаем? О, еще одну занятную мелочь забыл. Из невест Аша она тоже выбыла, потому что их дар теперь с родственными корнями.

Я удивленно хлопала глазами, слушая Сейлишрана. Наконец до меня дошло, что нечаянно доставшаяся мне энергия рана Адерана – тоже ценность, за которую вполне могли убить.

Шейран хмуро меня осмотрел и нерадостно констатировал:

– Отпечаток чужой магии отсутствует. Оборот все сжег, а вы любые отголоски своей энергией дотерли. Очередную убийцу быстро не найдем… Хотя… Где нападение произошло?

– У фонтана с драконом, – хрипло ответила я, очень неуютно ощущая себя под черным взглядом темного.

– Проверю там попозже, – с азартом кивнул Шейран. – Попытку убийства уже не доказать, но наблюдение за ушлой темной наладим. Уверен, избавляться от неугодных столь кардинальным образом для нее привычное дело. Так что поймаем на горяченьком с доказательствами.

– Над мертвым телом? – просипела я, вытаращившись на Шейрана.

– Как повезет, – ухмыльнулся он. – Вдруг кто-то такой же глупый и наивный как ты, даки Эйкана, решит не звать на помощь и быстренько окочурится, так и не догадавшись, что попер за грань…

– Я осознала свою ошибку и больше подобного не повторю, – удрученно пообещала я, по сути, признавшись, что не от великого ума сразу не пожаловалась драконам.

Шейран подошел ко мне вплотную, как бы замкнув драконье окружение, куда я попала, пусть один из них и продолжал сидеть. Сверкнул тьмой в глазах, хмуро вглядываясь в меня, но чем дольше смотрел, тем больше разглаживалось его лицо:

– Да, не барс, а саламандра. Согласен, перестарались немного, но ничего же страшного в этом нет? Как думаешь, даки Эйкана?

– Что вы, вир Шейран, конечно, нет! С таким красивым умным зверем! С полосатой чешуей, между прочим. Моя саламандра вон уже нас спасти успела, хотя совсем юная! – улыбнулась я, накрыв ладонью грудь, где горел огонь моего зверя.

Шейран обвел нечитаемым взглядом своих друзей:

– Значит, у совета нет достаточных оснований нас отстранять?

Я испугалась: неужели они из-за меня пострадают? И зачастила:

– Клянусь, я всегда буду на вашей стороне и…

– Никому не давай подобных клятв до конца поиска, – строго оборвал меня Сейлишран.

Шейран добавил:

– Представь, тебя назовет своей один из нас, а клятву ты дала другому.

Я улыбнулась: назовет меня своей? Изначальный? Смешно об этом даже думать.

Однако Шейран, явно ощутив мои сомнения, вкрадчиво произнес:

– Не веришь? Между прочим, тобой заинтересовались Адеран с Рейраном и, возможно, Хайран.

Выпучив глаза, я ошалело таращилась на совершенно серьезного темного, который изучал меня холодным оценивающим взглядом. Нервно хихикнув, пояснила:

– Будем откровенными. Вир Рейран, вероятнее всего, заинтересовался только потому, что почуял во мне уголек вира Ашкерана. Еще его уязвленное самолюбие – я не сразу с ним поздоровалась.

– Да-да, это было забавно! – хохотнул Ашкеран. – Когда она без капли притворства запамятовала, что рядом восседал наш могучий и прекрасный Рей, у него так морда вытянулась, любо-дорого смотреть было…

– Да видели мы все, – довольно ощерился Шейран. – Как и то, с каким ужасом твой Уголек, Аш, наблюдала за наказанием друиды. – Затем вновь посмотрел на меня: – Тебе ее настолько жалко было?

Глядя в зловеще черные глазищи темного дракона, я прекрасно понимала, что надо быть предельно честной:

– Я знаю, каково быть… пустой в магическом мире, где все основано на потоках энергии. Поэтому понимаю, насколько строго наказали девушку. Друиды – природные маги; лишенная магии, она будто оглохнет и ослепнет – это страшная судьба.

– Считаешь, мы были не правы? – спокойно поинтересовался Сейлишран, который выносил и приводил в исполнение приговор.

Я тяжело вздохнула, с горечью признав:

– Правы. Все, что она натворила с восемью разумными, не менее страшно.

– Твое решение по повелителю ашуров тоже было абсолютно справедливым и равноценным преступлению, – неожиданно напомнил Сейлишран.

– Да, но своих убийц она почему-то пожалела. Даки Эйкана, ты недооцениваешь свою ценность! – усмехнулся Шейран, подмигнув мне.

Чем невольно напомнил, что я, вообще-то, в чужих покоях, в компании аж трех изначальных и главное – свободных мужчин, которых шаграйская истинность заботит постольку-поскольку, и которые могут все!

Кашлянув, я смущенно спросила:

– Прошу прощения за вторжение, вир Ашкеран. Благодарю вас за помощь и… разрешите мне вернуться в свои покои?

– Разрешаю, – усмехнулся огненный, – но напоминаю: ощутишь магический голод – сразу ко мне.

– Благодарю вас, вир Ашкеран! – улыбнулась я и с легким сердцем рванула к камину.

– Ты куда? – опешили сразу трое мужчин.

Стушевавшись, пояснила очевидное:

– Я же не могу в таком виде бродить по ночам, это разрушит мою репутацию. Как я потом на Шаграй вернусь…

Мне не понравилось выражение их лиц. Подумала было позвать Канну, чтобы она меня незаметно перенесла, но драконы переглянулись, и отвечать взялся Сейлишран:

– Даки Эйкана, на Шаграе ты сможешь бывать. Иногда. Наносить кратковременные визиты. Твой огненный зверь принадлежит Ранивиру и требует гораздо большего количества энергии, чем сможет получить от твоего мира. Если ты задержишься на Шаграе…

– …мой зверь умрет? – просипела я, ошарашенная его ровным, бесстрастным тоном, словно он выносил приговор или вовсе приводил его в исполнение.

– Опять заснет, – поправил Сейлишран. – Только ты больше не сможешь без него, значит – оба умрете.

– То есть… о доме придется забыть? – глухо уточнила я.

– Уголек, изначальные дали слово, что любая из вас может остаться на Ранивире. Под нашим покровительством, – мягко напомнил Ашкеран.

– Отныне твой дом – Ранивир, даки Эйкана. Не бойся, мы позаботимся о тебе, – пообещал Сейлишран со скупой сочувствующей улыбкой.

Я натянуто улыбнулась, постояла еще несколько мгновений, раздумывая, прежде чем спросить:

– Можно мне написать родителям? Сообщить, что со мной все хорошо и… я обрела зверя и останусь на Ранивире?

Драконы переглянулись, Сейлишран едва уловимо поморщился:

– Нет. Пока нет. Это станет возможным потом, а пока нам нельзя нарушать правила поиска.

Я грустно кивала, соглашаясь:

– Да-да, понимаю. Иначе об изменившемся статусе невесты из Шаграя узнают правители других миров. Это может, вернее, непременно повлияет на политические и экономические отношения с непредсказуемым результатом.

– Ты умнее, чем я думал! – Шейран сделал мне сомнительный комплимент с настолько обольстительной улыбкой, что все волоски на моей коже встали дыбом.

Решив будь что будет, иначе меня сожрет любопытство, я обратилась к нему:

– Вир Шейран, можно вас спросить?

– Конечно! – он расплылся в еще более завораживающей улыбке.

– Скажите, как вы так на девушек воздействуете, что они сразу глазеют на вас, забыв обо всем? Это какая-то ваша личная способность или магия тьмы?

Сейлишран с Ашкераном насмешливо хохотнули, а Шейран, укоризненно покачав головой, по-прежнему улыбаясь, ответил:

– Нет, это личная магия моего мужского очарования.

Я недоверчиво посмотрела на него, будто выискивала это самое личное очарование, пока не вспомнила:

– Я пойду, ладно?

Сейлишран молча открыл портал в мою комнату, куда я, неловко извинившись перед триадой, юркнула подобно ящерице. Выдохнув с облегчением, я пошла мыться, прежде чем перекусить и покормить мою чешуйчатую красавицу.