Последний хранитель (СИ)

Глава 1. Новенький

Из колонок лилась чарующая музыка, комнаты заволок густой дым табака, смешанный с паром кальянов, на белых потолках мелькали разноцветные огни, отражаясь от блестящих шаров на столах с закусками, дрожали оплывшие свечи, льнули друг к другу молодые тела, завороженные ритмами медленного танца — вечеринка под названием «в гостях у доброй ведьмы», устроенная той самой ведьмой, проходила по плану.

В квартире у Карины, звавшейся среди друзей магиней Акашей, а среди недругов — колдушкой Кашкой, собрался весь одиннадцатый «Б», отмечавший последние школьные каникулы. Начинался апрель одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года, на удивление теплый, безветренный и многообещающий кусок весны, пропитавший ароматами талой почвы и любви сердца спешащих вырваться в жизнь подростков. Снег на крышах давно растаял, отзвенела капель, а на тополях набухли крупные липкие почки, местами уже показавшие свежую, зеленую, пахнущую летом, листву. Если бы не снег и резкое похолодание, которое обещали к концу недели, можно было подумать, что за окном богатой Карининой квартиры буйствует май — конец шапок, грязи и зимнего уныния, начало зеленой травы, одуванчиков и жизни.

Мира Субукина, у которой тоже было «заработанное» за долгие школьные годы прозвище — Бука, Карину не любила, хотя и колдушкой ее никогда не называла. Мире нравились книги, которые она брала в местной библиотеке — на книги из магазина денег не было; бездомные коты, населявшие подвал теткиного многоэтажного дома; вязание, которым ее «заразила» подруга; и тишина прогулок по старому парку Поморска, через который она обычно возвращалась из школы.

Маленькая, хрупкая Мира, прячущаяся от людей за густой челкой черных, как гудрон, волос, вязавшая шали и кормившая по вечерам бездомных кошек, не имела никаких шансов быть гостьей первой красавицы класса Карины Третьяковой, проживающей в собственном трехэтажном коттедже в центре Поморска. Чудо случилось лишь потому, что Карина после школы уезжала учиться в Новую Зеландию и последний день рождения хотела отметить в дружбе со всем классом. Мира была решительно настроена отказаться даже несмотря на то, что Карина пригласила ее лично — количество обращений первой девочки класса к Буке за весь период обучения можно было сосчитать по пальцам. Но тут Карина-Акаша произнесла заклинание из двух волшебных слов, и Мира поняла, что отказаться не сможет. Слова звучали так: Егор Хрусталев.

С Хрусталевым Мира сидела за одной партой с первого класса и к концу одиннадцатого была очарована мальчишкой с голубыми глазами настолько, что забывала дышать при одной мысли о том, что ее любовь оказалась небезответной. Пару месяцев назад, провожая Миру из школы по старому парку, Егор прижал ее к заснеженному тополю и поцеловал. И хотя с тех пор учеба, выпускные экзамены, неожиданная простуда Егора и семейные дела обоих не оставили им шанса повторить чудо, случившееся в парке, Мира была готова ждать сколько угодно. Поэтому, когда Карина объявила, что приглашены все одноклассники, включая Хрусталева, который уже согласился, Мира едва сдержалась, чтобы не обнять добрую магичку Акашу. Где еще, как не на школьной вечеринке, можно было рассчитывать на внимание красавца Хрусталева, по которому вздыхала вся женская половина одиннадцатого «Б».

Последний месяц они почти не виделись, так как простуда Егора дала осложнения, и Хрусталев в школе не показывался. Бабушка Егора никого к нему не пускала, возможно, он и, правда, был сильно болен, так как даже письма Миры оставались без ответа. Поэтому слова Карины о том, что Хрусталев поправился и придет на вечеринку, вскружили голову Мире настолько, что она даже забыла покормить котов перед тем, как отправиться в особняк одноклассницы.

Теперь Мира сидела на широком подоконнике третьего этажа Карининого коттеджа, смотрела на танцующих, куталась в плед и горевала. Во-первых, думала о голодных котах, которые, наверное, сейчас облизывают пустые плошки и вспоминают вчерашний куриный суп, проклиная Субукину на чем свет стоит. А во-вторых, она размышляла о Хрусталеве, который так и не явился.

Ночь давно набросила на Поморск рукотворную шаль, украшенную огнями уличных фонарей и оживших квартир, в которые вернулись жильцы после тяжелого рабочего дня. Понедельник, даже будучи понедельником на каникулах, проходил так, как и всегда — без чудес. Посидев еще какое-то время и чувствуя себя предметом интерьера, Мира решила, что еще не поздно вернуться и исправить то, что в ее силах, например, покормить котов.

— Мира, ты здесь, — голос прозвучал волшебно и так породному, что Субукина едва удержалась от всхлипывания. Шмыгать носом перед Хрусталевым было неподобающе.

— Егор, — только и сумела выдавить она, хотя в голове вспыхнули фейерверком и рассыпались тысячи вопросов, которые сразу захотелось задать: как он себя чувствует, почему так худой и бледный, отчего не отвечал на письма, почему такой красивый и чем от него так приятно пахнет. Первая партия вопросов испарилась, уступив место другой: почему она не может сказать ничего внятного, хорошо ли она замаскировала прыщ, который некстати вскочил на лбу под челкой, не помялось ли у нее платье и не видно ли стрелку на чулках, появившуюся после того, как Мира неловко забралась на подоконник.

Она и не заметила, как они оказались в центре полутемного зала, плавно качаясь под медленную песню, слова и мелодия которой не имели значения. Мира не поднимала глаз, разглядывая воротник сорочки Егора — безупречно белый, и ни о чем не думала, кроме этого ослепительного кусочка ткани, выделяющегося на фоне смуглой шеи. Красивым высоким блондином с атлетической фигурой пловца Хрусталев был не всегда. Однако Мира так и не могла вспомнить момент, когда Егор из долговязого мальчугана с забавной челкой превратился в прекрасного лебедя. Как не могла понять и то, почему этот лебедь выбрал ту, которая застряла на стадии гадкого утенка. Если утром у Миры еще и были сомнения в чувствах Хрусталева, то сейчас, ощущая тепло его ладоней, она окончательно убедилась: Егор выбрал именно ее.

Идиллию разрушил голос Карины, завладевшей микрофоном.

— Друзья, настало время для сюрприза, — торжественно заявила хозяйка вечеринки.

Слова Карины встретили одобрительными возгласами — сюрпризы любили все. Все, кроме Миры.

— Давай уйдем отсюда, — прошептала она и удивилась тому, как быстро кивнул в ответ Хрусталев.

— Да, надо уходить. Можно даже через кухню. Там есть черный выход.

Проследив за напряженным взглядом Егора, Субукина увидела незнакомца, которого тем временем представляла Карина.

— Это Владислав Авелин, наш новенький. Ему предстоит учиться с нами всего пару месяцев, но он тоже станет частью истории одиннадцатого «Б». Влад приехал из столицы и летом отправится с семьей в кругосветное путешествие на яхте. А теперь кричим «ура» и «спасибо», потому что в конце каникул, в субботу, Влад приглашает всех на морскую прогулку по островам Поморска. Давайте в ответ покажем ему, что такое поморское гостеприимство.

Разгоряченные вечеринкой одноклассники встретили новичка одобрительными возгласами, аплодисментами и лихими криками. Каждому хотелось привлечь внимание симпатичного парня, который к тому же оказался из богатой семьи с собственной яхтой. Несмотря на то что Поморск был портовым городом, запруженным разными видами транспорта, личный катер или яхту могли позволить себе только очень состоятельные граждане.

Владислав Авелин, высокий, крепкий, черноглазый, Мире сразу не понравился. Неприязнь вызывало все — от майки с надписью «Делай, что захочешь, таков есть закон», до модной стрижки, которая мелькала во всех последних голливудских фильмах. Парень широко улыбался, кивал, отвечая на приветствия, и как ей казалось, смотрел прямо на них с Егором. Может, действительно, смотрел, так как Хрусталев вдруг сжал ее руку сильнее, чем раньше, и быстро повел ее из зала.

Тем временем диджей сменил пластинку, и тела вокруг задергались, словно марионетки на веревочках, а уши заложило от басов и всепроникающего быстрого ритма. Уйти незаметно не удалось. В проеме двери, нарочно загородив проход, стоял новичок Владислав Авелин, сложив руки на груди и улыбаясь своей странной хитроватой улыбкой.

— Привет, Егор, — сказал он, не меняя позы. — Вот и встретились. Твоя девушка?

Быстрый кивок в сторону Миры, оценивающий взгляд, удивление в черных глазах. Мол, как же так, столько девиц вокруг, а ты с этой.

— Мы не знакомы, — холодно ответил Егор, и на миг Мире показалось, что он имеет в виду ее.

— Эх, до сих пор стыдишься моих денег, — наигранно вздохнул Влад. — А ведь наши родители дружили, пока… До того трагичного случая. Смерть всегда приходит внезапно. Кстати, прими соболезнования по поводу Майи. Я знаю, как ты хорошо к ней относился.

Мира знала про Майю, соседку Егора, погибшую пару дней назад в автокатастрофе. Ее сбил какой-то пьяный водитель посреди белого дня на пешеходном переходе. Родители Хрусталева тоже погибли в аварии, и Майя, знавшая его мать, помогала бабушке и дедушке Егора воспитывать внука.

— Вы друзья? — на этот раз вопрос адресовался Мире, которой любопытство Влада казалось все более странным.

— Нет, — неожиданно ответил Егор. — Девушка перебрала с напитками, не смогла сама найти выход. Пока, Мира. Я скажу Карине, что тебе стало плохо и ты ушла.

Субукина открыла рот, потом закрыла его и поняла, что сейчас, действительно, похожа на пьяную.

— Я вызову тебе такси, за мой счет, — тут же любезно предложил Влад.

— Сама доберется, — резко заявил Егор, отстраняя новенького в сторону, чтобы освободить проход. — Она не настолько пьяная, да и взрослая девочка уже. А с тобой давай поговорим.

И Егор отвел Влада в сторону, больше не обращая на Миру никакого внимания. И хотя ди-джей поставил рэп, заполнивший зал оглушительным речитативом, Субукина все же различила слова удаляющихся Хрусталева и Авелина.

— Не знаю, зачем ты решил у нас учиться, но хочу предупредить. Если ты положил глаз на Карину, остынь. Это моя девушка, и у нас все хорошо.

— Так значит это Карина. А я-то все гадал, неужели ты запал на ту чернявенькую кнопку. Слышал, ваша Карина — темный маг, и даже имя у нее магическое есть — Акаша!

— Держись от нее подальше, понял? Или я устрою так, что ты не только из школы вылетишь, но и из города уедешь. Карина никакой не маг, подрабатывает у матери в салоне эзотерики и порой путает сценическое имя с реальным. Обычные девичьи фантазии.

— Так я тебе и поверил, — рассмеялся Влад. — Расслабься, я ведь здесь, чтобы помочь. А в смерти Майи я не виноват, ваши же с ней и расправились.

Больше Мира не смогла различить ни слова, да и в последней фразе сильно сомневалась — уж больно фантастично она звучала. Тела танцующих сомкнулись, скрыв фигуры двух парней, к которым она сейчас испытывала одинаковое чувство — испепеляющую злость. Порыв броситься вслед за Егором и потребовать объяснений был временным и прошел, едва Миру обдало потоком свежего воздуха из открывшейся сзади двери — курьер доставил новую порцию пиццы.

Возможно, у Хрусталева были веские причины для такого поведения, возможно, он, действительно, знал богатого Авелина и не хотел, чтобы друг видел его с «непрезентабельной» девушкой. А может, правда была в том, что Субукина, слишком часто живущая миром книжных фантазий, перенесла вымысел в реальность, да еще и поверила в него так крепко, что не видела очевидного. Поцелуй в парке? Сегодняшний танец? Что-то подсказывало — настоящая любовь должна начинаться не так.