Последний дом для человечества

Глава 5

Из палаты, где лежала Катя, Миша вышел разбитым. Девушка чувствовала себя все хуже. Во всяком случае, еще вчера им удалось нормально поговорить, а сегодня жуткий кашель, высокая температура и слабость не дали им толком пообщаться. Кате хотелось спать, поэтому Миша с тяжёлым сердцем оставил ее.

Покинув палату, он направился прямиком, в кабинет Марины. Она в госпитале была старшая и к том уже имела большой опыт во врачебной деятельности, не смотря на свои тридцать пять. Марина не раз вытаскивала раненых с того света, а раны, обработанные ею, волшебным образом залечивались за считанные дни. Человеком она была открытым и общительным, с ней всегда было приятно поговорить, к тому же симпатичная внешность располагала к этому.

Он постучал в кабинет, из-за двери раздался мягкий женский голос.

- Войдите.

- Здравствуй Марина, - Миша заглянул в кабинет, - Я заходил к Кате, ей снова стало хуже.

- Здравствуй, проходи, присядь, - женщина жестом пригласила Мишу сесть за стол напротив нее. Затем закрыла тетрадь, в которой только что вела записи и отложила ее в сторону, - да состояние ухудшилось.

- Почему, она же шла на поправку? – присаживаясь, вторил Миша, - почему лечение не помогло?

- Потому что оно было не подходящее.

Миша озадачено посмотрел на нее.

- В прошлом месяце у Вовки пневмония была, ты его за неделю на ноги поставила, почему в этот раз не подходящее?

- Дело не во мне, я знаю, как справляться с этим недугом. Дело в лекарствах, на острове не осталось подходящих препаратов. Многие болеют, из-за замкнутого общества болезни быстро передаются, да еще и нехватка витаминов в это время года способствует этому. Сильные препараты давно уже закончились, антибиотики тоже.

- Почему раньше не сказала? Я бы что-нибудь придумал. Из кожи вон вылез бы, но достал эти несчастные антибиотики.

- Думала вылечим тем, что осталось, не хотела тебя расстраивать. Ты ведь сам знаешь болезнь и в самом деле отступала. Но пару дней назад закончилась последняя пачка фромилида. Без нужных препаратов лечение затрудняется.

- Фромилид? – уточнил Миша, - нужно записать. Позволь взять ручку?

Марина протянула ему ручку и листок бумаги.

- Что еще? Продиктуй мне названия. У меня ведь друг хороший как раз из сталкеров, поговорю с ним, он ради Кати все сделает. А если надо и сам пойду в руины.

- Сталкеры сказали, что в ближайших аптеках и больницах нужных препаратов нет. Все что уцелело давно уже вытащили.

- Значит пойду дальше. Не может же быть, что во всем городе не осталось ни одной пачки этого фромилида.

Марина тяжело вздохнула.

- Где-нибудь конечно есть. Но за пределами Крестовского сейчас опасно. Охотники после зимы просыпаются голодные. Их там много уже. Я вчера сама лично видела на северном берегу большую стаю. Сталкеры сейчас редко ходят на тот берег.

- А у меня выбора другого нет. Сталкеры не пойдут, сам пойду, - твердо ответил Миша.

- В этом я не сомневаюсь. Я бы ради своей дочери тоже пошла. Но все же попрошу тебя пока повременить. Катя молодая, организм сильный, она обязательно справится. Новое лечение я ей уже назначила, не самое подходящее, но есть надежда что оно сможет помочь.

- Мариночка, - Миша склонился ближе и обхватил нежную руку женщины своими массивными загрубевшими от работы пальцами, и на секунду застыл в ожидании того, что она захочет выскользнуть из них, но подобного не произошло, и он продолжил, - ты за меня не волнуйся, я орешек крепкий. Для меня ведь ближе Кати никого больше нет. Если с ней что-то случится, то и меня можно сказать, не будет на этом свете. А антибиотики я обязательно достану, хоть сам хоть вместе со сталкерами.

- Хорошо, - женщина опустила глаза, а ее рука тихонько дернулась, но не для того чтобы вырваться, а для того чтоб самой крепче схватить, хоть и шершавую, и грубую, но теплую и родную, руку Михаила, но не решилась это сделать, - Только прошу тебя будь осторожен, - добавила она чуть погодя.

- Буду, - Миша, нехотя отпустил ее руку, поднялся и попрощавшись поспешил к выходу, он не хотел, чтоб Марина заметила, как на его щеках образуется румянец, как у школьника, которому только что улыбнулась девчонка, которая ему нравится.

***

На следующее утро Миша не появился на своем рабочем месте. Кузница пустовала и в округе больше не слышны были удары молота. Его помощник, ближе к девяти часам понял, что Миша вероятно не придет, он либо заболел, либо у кузнеца возникли неотложные дела, о которых просто забыл предупредить.

Но как выяснилось позже, Миши не было и дома и в госпитале, где лежала Катя, да и на всем острове его никто не видел.

Когда ближе к одиннадцати на Крестовский, после ночной вылазки, вернулась группа сталкеров, все стало ясно, так как один из них, по имени Костя, который был хорошим другом Миши рассказал, что накануне у них состоялся разговор и по договорённости, они должны были сегодня вечером отправится в один из уцелевших госпиталей на севере, но похоже их возвращения Миша так и не дождался.

***

- Нужных лекарств нет, понимаешь, а для Кати они сейчас необходимы. - Миша вынул из кармана сложенный листок бумаги, - Марина дала мне список, тут все, что нужно.

Костя взял протянутый листок и развернул его. Они сидели на скамейке, рядом с подъездом, в котором жил Костя. Мужчина крупного телосложения, был одет в военный камуфляж. На гладко выбритой голове, поблескивало яркое весеннее солнце, которое ласково пригревало своим теплом. Костя, вскользь прочел написанное и утвердительно кивнул, затем свернул его обратно и протянул Мише.

- Марина нас уже давно просила их принести, но с этим трудности возникли.

- Она мне сказала, об этом. Поэтому именно к тебе и пришел, ты ведь знаешь где еще могли сохранится лекарства? К тому же знаю, что к Кате ты не равнодушен.

Костя отмахнулся рукой.

- Верно не равнодушен. Только я ей не к чему, в мою сторону она и не смотрит вовсе. Ей не мужлан и вояка нужен. А я всю жизнь с автоматом бегал и сейчас бегаю, потому что ничего другого не могу. Она нежная и хочет, чтоб к ней с нежностью относились, а у меня руки под курок да цевье заточены.

- Противоположности притягиваются, слышал о таком? Тем более я как ее отец с радостью бы одобрил тебя в кандидатуру зятя.

- Ты свататься пришел? - усмехнулся Костя.

-Нет просить о помощи.

- Ладно я пошутил. - Костя дружески хлопнул его по плечу. - Помогу я в любом случае. Хоть буду твоим зятем хоть нет. Мы ведь все-таки старые друзья, еще с тех времен, когда все было по-другому. Кто еще кроме нас на острове может старой дружбой похвастаться? Верно никто, -он на секунду замолчал, провел ладонью по гладкому черепу и продолжил, - Тут дело в другом. Во всем городе, конечно есть места, где лекарства сохранились, но это далеко. А после зимы в руинах совсем опасно. Я понимаю, что это тебя не остановит и меня бы тоже не остановило. Но ты пока в горячку не впадай, есть у меня кое какая идея.

- Излагай, - коротко ответил Миша.

Костя раскрыл дорожный рюкзак, который все это время ютился рядом на лавочке и вынув из него карту города, расстелил ее на скамейке и склонился над ней.

- Смотри. В стороне Комендантского уцелело пару больниц, там мы еще не бывали, - он указал пальцем на несколько красных точек нанесенных на карте, - В последнее время вылазки совершали в основном на юг. Пару раз, еще полгода назад до зимы, на север выдвигался патруль. Но ребята сказали, что в тех местах прям жуть как много охотников. Двоих из группы тогда подрали. Один после того, как оклемался, решил совсем завязать со сталкерством. Рука у него теперь плохо работает, связки вроде как-то не так срослись.

- Это ты про Витю Крамова говоришь?

- Да, о нем.

-Марина мне рассказывала, что его рука аж до плеча вся изорвана была, еле сохранить удалось.

- Да. Пожевал его охотник тогда. Но благо жив остался. В общем я к тому, что в ту сторону лучше не соваться. Но и на юг смысла идти нет, там мала вероятность найти нужные лекарства. Вот тут, - он указал на другую точку на карте, - на северо-востоке есть больница святого Георгия. Крупное учреждение и оно почти полностью уцелело, только северное крыло зацепило взрывом. Но какая там обстановка с охотниками я не знаю. В последний раз туда мы выбирались еще до того, как они на улицах появились. Много препаратов и оборудования притащили тогда на Крестовский. Но большая часть так и осталась на месте. Это стопроцентный вариант где мы найдем все нужные лекарства, да еще и с огромным запасом. Набьем рюкзаки на год вперед. Но это если удастся туда добраться. Мы планировали летом в больницу большую группу снарядить, когда жара будет. Есть еще вариант на юго- восток пойти, но там пятьдесят на пятьдесят, зато довольно спокойно. В той стороне охотников мы покромсали хорошо.

- Думаю лучше сразу до святого Георгия.

- Это да, но я думаю вот как поступим, - он снова указал на карту, - мы сегодня ночью на юг пойдем. Капитан распорядился до электроподстанции дойти, запчасти раздобыть, для роторов. Так планировали идти по прямой, но, теперь пойдем по другому маршруту и дадим крюка чуть восточней. Я видел там аптеку, заваленную обломками дома, но внутрь пробраться можно. Там вроде все как на соплях держится, но если осторожно... Мы ее на крайний случай оставили, просто так не стали туда соваться. А если не найдем, то завтра вечером пойдем уже к Георгию. Такой вариант думаю самым оптимальным будет.

Миша согласно кивнул.

- Я тогда с вами пойду.

- Нет Миша. Ты нужней тут на острове. Кроме тебя никто так умело с железками не обращается. А Катя в хороших руках. Марина отличный врач, так что не переживай, я думаю завтра утром мы притащим все что нужно, а к Георгию летом, как и планировали. Ну что договорились?

- Договорились.

После их разговора Миша отправился в кузницу. Но работать так и не смог, из рук все валилось, он постоянно думал о дочке, и душа была не на месте. Поэтому попросил помощника поработать без него, а сам отправился обратно в госпиталь. Много часов провел у постели Кати, но ей становилось только хуже. На лице Марины отчетливо читалось беспокойство, а на вопросы о состоянии дочки она отвечала все неуверенней.

Поэтому пятидесятипроцентный вариант, о котором говорил Костя, его уже не устраивал. Он принял решение, ночью двигаться к святому Георгию самостоятельно. Так будет больше шансов на спасение родного человека. Если Костя найдет препараты в аптеке- хорошо, если нет, сам принесет.

Он надеялся, что ближе к ночи, наконец, проявит себя истинная Петербургская погода, и с неба хлынет дождь, охотники в руины попрячутся. Тогда он беспрепятственно сможет добраться до места, но как на зло к вечеру тучи уползли далеко на юг, небо окрасилось в ярко-голубой, а после заката среди черноты космоса, появилось огромное белое пятно полной луны и бриллиантовая россыпь звёзд.

Путь предстоял на лодке через Неву. Стараясь не попадаться на глаза, поздно ночью он покинул жилой комплекс. Охраннику у ворот сказал, что ему срочно нужно в госпиталь к дочке, тот не стал препятствовать и открыл ворота.

Перекинув большой походный рюкзак и помповое ружье, через плечо, их припрятал неподалёку в подъезде одного из заброшенных домов, он отправился на восточный берег острова. Шёл по центру Крестовского, через дворы, чтоб не попадаться на глаза блокпостам, которые были разбросаны вдоль береговой линии. Поэтому по пути никого не встретил и не подвергся расспросам. У постовых, наверняка возникла бы куча вопросов к человеку, который посреди ночи, с огромным рюкзаком и оружием, в одиночку идет в неизвестном направлении. В таком случае пришлось бы выдумывать причину его похода.

На восточном берегу, где протекала Малая Невка, раньше было много блокпостов, так как зимой тут охотникам было проще всего пробираться на Крестовский. Малая Невка очень узкая протока, и прошмыгнуть тут с противоположенного берега Каменного острова, по льду совсем просто. Но почти полгода назад сталкеры полностью зачистили Каменный остров, а два моста ведущих к нему подорвали. И теперь эта земля, особенно летом считалась безопасной. И может через год два или три, там планировали засеивать поля пшеницы, а из нее печь свежий и вкусный хлеб, а не тот, что получался из старой поражённой хрущом муки. Но пока это было лишь в планах.

Он добрался до края Депутатской улицы, пролегающей до самого северо- восточного угла Крестовского.

На противоположенной стороне, виднелся Каменноостровский театр, с провалившейся, толи от взрыва, толи от времени крышей, и особняк графини Клейнмихель, который на удивление полностью сохранился.

Недалеко от домов Депутатской улицы, местными рыбаками, был сооружен самодельный навес, под которым ютились резиновые лодки, и мелкие моторные гулянки. На них сталкеры переплывали Малую Невку и пробирались на Каменный остров. Иногда рабочие на гулянках добирались до Елагина острова, там заготавливали дрова для растопки, и древесину для строительства, но дальше на север, как и сказал Костя, практически не совались.

А именно туда сейчас и нужно было Михаилу. На лодке он проплывет и вдоль Елагина, и вдоль Каменного островов и выйдет аж на приморском проспекте, ближе к метро Черная речка.

И, казалось бы, расстояние небольшое и преодолеть на гулянке его можно минут за десять, но заводить сейчас мотор нельзя. Шум привлечет как ребят с блокпоста, так и охотников с другого берега, а ни тех, ни других тревожить он не хотел. Поэтому пришлось плыть на резиновой. Одна из них оказалась надута, рыбаки после установки сетей их не спускали, чтобы утром сразу выбраться на реку для сбора улова.

Несколько сетей сушились под тем же навесом. Стойкий запах рыбы, пропитавший леску, долетел до его ноздрей еще на подходе к навесу. Дно лодки также пропахло рыбой и было облеплено чешуйками.

Он оттащил лодку на берег, прихватил с собой короткие весла и спустился на воду.

Против течения грести было тяжело. Лодку постоянно сносило к центру реки, а там течение становилось еще более бурным. Благо натренированные молотом и наковальней, руки, словно механизмы не имеющие усталости, продолжали бороться с настырным и непокорным течением.

Один раз он пристал на берег Каменного острова, чтоб перевести дух, и услышал громкий визг на противоположенной стороне Невы. Охотники словно бесновались в руинах. Такое бывает, когда они устраивают дележку добычи между собой, он не раз наблюдал как твари, словно гиены грызлись из-за куска мяса. Сильные отбирают пищу у слабых, а бывает, что две разных стаи устраивают между собой целые побоища за лакомый кусок, ну а тех, кто пал в бою, утаскивали победители.

Дождавшись, когда визги прекратились, Миша продолжил путь дальше.

Примерно через час он добрался до северной части города. Сошёл на берег у небольшой пристани, прям перед Ушаковским мостом, обломки которого торчали из воды. Не спеша двинулся по Приморскому проспекту, напрочь забитому вечными пробками. Тут, от взглядов охотников, которые наверняка кишели в руинах домов, его прикрывали остовы прогнивших автомобилей, из лобовых стёкол которых порой выглядывали пустые глазницы их владельцев.

Вечными пробками, такие места называли потому, что весь этот бесконечный поток машин больше никогда не сдвинется с места. Они будут стоять тут до той поры, пока время на пару со ржавчиной, не превратят метал в труху, пока резина и пластик, спустя тысячи лет не изъест песчинками, принесенными сюда ветром. А к тому времени может быть и оставшееся человечество тоже канет в лета, исчезнув навсегда с лица Земли. Поэтому для человека они так и останутся вечным памятником ушедшей цивилизации.

На Крестовском говорят, что если остановиться посреди машин, закрыть глаза и прислушаться, то вскоре можно будет услышать громкие сигналы гудков и гомон голосов людей, до сих пор ждущих, когда этот застывший поток двинется с места. Уставшие, спешащие по своим делам люди, верят, что вечно горящий стоп сигнал идущей впереди машины, наконец погаснет, из выхлопной трубы повалят клубы дыма и они наконец вырвутся из этой тюрьмы.

А те, кто верит в загробную жизнь и перерождение, говорят о том, что это голоса душ погибших, застрявших в металлических коробках навечно. Просто потому, что этим душам, больше не в кого перерождаться. Они застряли между двух миров, не зная теперь какой из них является настоящим. А каждый ребёнок, который родился, или родится на Крестовском, дает новый шанс для одной из таких душ, на то, чтоб снова вернуться в мир живых.

Пройдя сотню метров по Приморскому проспекту, Миша свернул в сторону Строгановского сада, прошмыгнул под эстакадой дороги, пересек шоссе и притаился возле остова темно синего Ниссана, все четыре двери которого оказались распахнуты, а салон пуст. Его владелец, как и многие из тех, кто в тот день попадал в такие пробки, бросил авто на месте и пытался укрыться. Паника и ужас заставляли людей забыть о всем что происходило до этого. Все проблемы и переживания, терзавшие разум, в один миг превращались в пустую незначительную суету.

По началу бомбежки приняли за неожиданную атаку врага, который вот-вот грозился напасть на страну. Люди думали, что та самая третья мировая добралась и до улиц их города и спешили спуститься в бомбоубежища. Но они даже не предполагали с кем человечество столкнулось на самом деле. И самые скептические настрои о грозящей ядерной войне, которая приведет к глобальному кризису и рядом не стояли с тем, что произошло в следующие три дня.

Ни одно из даже самых глубоких убежищ не могло спасти от неминуемой гибели. Жнецы доставали тех, кого им нужно было достать в любом закутке, в любом подвале. Они раскурочивали бетонные бункеры, в которых прятались высокопоставленные шишки, уничтожали самые укрепленные позиции и сводили на нет любое продвинутое оружие человечества.

Но иной раз просто проходили мимо испуганных, онемевших от ужаса людей.

Страшная бойня закончилась быстро. Ни ресурсы, ни даже сама планета жнецам не понадобились, они исчезли в один миг. И, наверное, теперь уже никто не узнает, для чего на самом деле жнецы прилетали.

По левую руку от Миши, в руинах домов, что- то громыхнуло, словно огромный кусок бетона, все это время, державшийся изо всех сил, отвалился от полуразрушенной стены и полетел на асфальт. Возможно этому посодействовал охотник, притаившийся в развалинах. В темноте разглядеть что-либо было невозможно.

Пол минуты Миша просидел недвижимо, вслушиваясь в звуки, доносящиеся до его ушей, но руины молчали.

Помповое ружье, взял на изготовку, отсюда начинаются дикие и опасные земли, таящие в себе лишь гибель. Тем более для одиночки, который не представлял большой угрозы, даже с ружьем на перевес. На секунду он даже подумал, о том, что стоит развернуться, уплыть обратно на остров и дождаться Костю. Передвигаться группой было бы безопасней. Но перед глазами снова появилась палата Кати, белая простынь ее постели, измученное бледное лицо и хриплый кашель, который резал уши и сердце.

Он решительно поднялся и стремительным шагом направился через сад.

Белая луна освещала путь, словно уличный фонарь, поэтому он старался держаться в тени, дабы не попадаться лишний раз на глаза. Хотя он прекрасно знал, что охотники видят в темноте не хуже кошек и редкая тень от голых веток деревьев не скрывала его от их взглядов, в тени он ощущал себя безопасней. Ему казалось, что в ней он мог раствориться.

Строгановский сад он преодолел без препятствий, лишь на секунду задержавшись у входа в метро Черная речка. Ужасная картина заставила его содрогнуться. Вход в вестибюль метро был усыпан сотнями мумий. Это была толпа, несущаяся к спасению, но так и не успевшая добраться до своей цели, наперерез им вышли жнецы. Говорят, все кто попадал под излучение их оружия, погибли от остановки сердца, главная мышца нашего организма тут же замирала, попадая под всплески невидимых лучей. В самый первый день, он лично видел подобную картину, как толпы людей падали на месте.

Он растер лицо ладонями, пытаясь таким образов стереть нахлынувшие воспоминания и снова представил лицо Кати. Несмотря ни на что он должен добраться до госпиталя и вернуться обратно.

Миша подумал, не спустится ли ему под землю, и пройти большую часть пути в тишине Петербургской подземки, но потом вспомнил рассказы сталкеров, о том, что зимой охотники, часто устраивают целые лежбища на платформах станций, погружаясь в спячку на несколько месяцев. Путь по поверхности представлялся все же более безопасным.

Преодолев Строгановский сад, он остановился, прежде чем пересечь дорогу. Скинул рюкзак и вынул из него баллончик дезодоранта, распылил содержимое в воздухе позади себя, стараясь не попасть на одежду. Теперь, если кто из блуждающих охотников учует его запах и сядет на след, тут его будет ждать сюрприз.

Затем он бегом пересек Савушкину улицу и скрылся в одном из дворов между двух высоток. По правилам сталкерства, которые он не раз слышал от Кости, в одиночку не желательно выходить на открытые пространства. А рядом обязательно должно быть место, в котором можно укрыться и забаррикадироваться.

Через дворы он планировал добраться до Ланского шоссе, преодолеть русло Черной речки, по мосту и отправится по шоссе на восток. Однако посреди следующего двора, он обнаружил огромных размеров воронку, которая растянулась на всю площадку между высотками. За годы она успела превратиться в болото, а после зимы растаявший снег заполнил ее до краёв. Небольшие ночные заморозки покрыли поверхность тонким льдом, а поваленные деревья и куски бетона, оставшиеся от строений, торчали из нее, и в ночи напоминали страшные фигуры неизвестных существ. Одна из них походила на фигуру охотника, поэтому Миша резко скользнул в сторону и притаился среди веток голого кустарника. Он быстро понял, что это ему лишь померещилось, так как фигура застыла как вкопанная.

От зданий вокруг воронки не осталось ничего, кроме редких железобетонных столбов, которые все же смогли выстоять перед натиском взрыва, из их макушек торчала кривая арматура, напоминающая змей скрученных между собой которые застыли в одной позе, вмерзнув в бетон. Кое-где на бетонной трухе уже успели прорости кустарники и мелкие деревца, которые сейчас ждали тепла, чтоб распустить почки.

Пришлось возвращаться, обходить уцелевшую многоэтажку, и выходить на набережную Черной речки. Тут он был как на ладони, но иного варианта не предвиделось, из-за того, что, взрыв разрушил дома и на соседней улице, скорее всего, куда бы он не пошел, столкнулся бы с непреодолимыми завалами.

Взрыв был такой силы, что обломки разметало во все стороны, они завалили набережную и с одной и с другой стороны реки, а это по меньшей мере пара сотен метров. Трудно было представить масштабы разрушений, которые наносились городу, если только не быть очевидцем подобного.

Один из таких взрывов прогремел на его глазах, еще в день вторжения.

Корабль жнецов, заходящий на посадку, выпустил вокруг веер бомб, одна из них пролетела прям над его головой и скрылась за близлежащими домами. Следом, с небольшой задержкой, в небо взметнулись столбы земли, поднятые выше девятиэтажного дома. Взметнувшаяся земля и дым закрыли свет Солнца, на минуту погрузив все во мрак. Здания в эпицентре, тут же превратились в пыль, словно на видеозаписях испытания ядерного оружия. Ближайшая пятиэтажка, стоящая в сотне метров от него, приняла на себя основной удар и поглотила часть взрывной волны. Железная крыша взлетела, будто ее подхватил безумный ураган, а кирпичные стены полопались, как попкорн и рассыпавшись на мелкие кусочки расстелились по проспекту. Окна, абсолютно в каждом доме вокруг, лязгнули выплюнули из своих проёмов смертоносные осколки острого стекла. Взрывная волна, обогнувшая пятиэтажку, сшибла его и остальных наблюдателей с ног, а следом, с неба градом посыпались обломки. Не всем удалось тогда скрыться от их стремительного падения. Взрывы такой мощи Миша мог видеть разве что в фильмах. После этого он еще долго не мог ничего слышать.

Немая картина кричащих людей сейчас предстала перед его глазами и на долю секунды ему показалось, что уши снова заложило и все вокруг стихло. Будто взрыв прогремел только что, а не несколько лет назад. Но это была тишина мертвого города, которая лишь из редко нарушалась дуновением ветра, завывающего в пустых проемах окон.

По набережной Черной речки, он двигался бегом. Тут на открытом пространстве он был как на ладони. Широкий проспект, который расчерчивало русло реки уходил далеко на юг, на нем издалека можно легко заметить его крупную фигуру, хорошо освещаемую светом яркой луны. Еще на Крестовском вместе с Костей они проложили относительно безопасный маршрут, опираясь на последние вылазки в этот район, по этим данным на пути не должно встречаться убежищ охотников. Конечно, за год, все могло кардинально поменяться, но как показывает практика, охотники, ютятся на одном и том же месте и не покидают его.

Маршрут он запомнил наизусть. Тем более в этом районе он жил еще в детстве и хорошо знал каждую улочку и переулок.

Теперь судя по плану ему было необходимо пересечь реку по мосту, попасть на Торжковскую улицу, а затем, осторожно огибая руины, строго по установленному маршруту, пробраться через жилые массивы и выйти на Ланское шоссе. А там планировалась небольшая остановка.

Однако, когда он пересекал мост, до его слуха донеслось, то, что он надеялся не услышать на протяжении всего маршрута. Он на секунду застыл на месте, обхватил рукоятку ружья и нащупал курок. Михаил старался определить с какой стороны до него доносится звук, но эхо обманчиво запутывало и не давало сориентироваться. Когда звук затих, он нырнул в открытый кузов одной из газели, припаркованной у обочины, и притаился.

Издалека до него долетел протяжный вой охотника.

На первый взгляд этот звук не был похож на привычный человеческому слуху звериный вой, какие издают волки, или, койоты. Для человека, который впервые услышал его, вой будет похож скорее на громкий и протяжный скрип металла, словно кто-то начал крутить несмазанный механизм, или это ветер вдруг сдвинул с места старые ржавые качели, как это бывает в фильмах ужасов, а к этому противному скрипу, в конце добавляются горловые, клокочущие надрывы и хрипата. Подобные звуки, жители Крестовского слышат чуть ли не каждый день и спутать его с чем-то еще Миша не мог.

Порой несколько таких охотников, выбирались на набережные перед Крестовским и устраивали целые концерты, нервируя тем самым жителей острова. Прекращались концерты, как правило выстрелами с ближайшего блокпоста, но иногда за ними просто наблюдали, так как некоторые считали, что новоиспеченных соседей требуется изучать, дабы понять, кто они, что они, по каким принципам существуют, какие слабые и сильные стороны имеют. Однако в следствии длительных наблюдении, выяснилось, что разные стаи могут сильно отличаться в своем поведении друг от друга, порой они могли отличаться даже внешне.

Но за пределами острова подобный вой означал лишь одно. Что началась охота.

У каждой стаи всегда имелись наблюдатели, они забирались на крыши домов, с которых открывался хороший вид и тот, кто замечал добычу, воем давал знать своим соплеменникам, а следом этот вой подхватывали и другие. Как правило они нападали на случайно забредших на улицы диких животных, которых в последнее время становилось все меньше, а порой устраивали засады и друг на друга.

Сталкеры говорили, что, если следом за первым завыванием, раздается следующее уже гораздо ближе, значит вероятнее всего охотники тебя заметили, в таком случае следовало бежать и прятаться там, где они точно не достанут. Говорили, что менее опасно случайно столкнуться с блуждающей стаей, нежели встретиться с организованной и скоординированной толпой голодных хищников, которые, наверняка возьмут человека в кольцо и нападут со всех сторон.

В кузове Газели он просидел несколько минут, ожидая что вой повторится. Но снаружи было тихо. Похоже пронесло.

В спешке, Миша выбрался из укрытия, пересек Торжковскую улицу и затерялся среди руин. Дальше держал курс вдоль Ланского шоссе, пока не увидел перед собой массивный многоэтажный комплекс, который значительно возвышался по сравнению с остальными домами.