Аристарх Нилин ПОСЛАННИКИ НЕБЕС

Часть 1 ЗВОНОК ИЗ КОСМОСА

Глава 1

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны:

Откровение Гл. 9, 1.

Прошло два года после вторжения на Землю. Мир пришел в себя и постепенно возвращался к привычной жизни. Особенно сильно пострадала мировая энергетика, так как были уничтожены большая часть атомных электростанций, которые играли существенную роль в производстве электроэнергии. Кроме того, в результате их уничтожения, была в значительной мере нарушена единая энергосеть, поэтому её восстановление имело первоначальное значение в налаживании нормальной жизни на Земле, восстановлению работы большинства фабрик и заводов. Изменился и облик планеты. Некоторые города полностью исчезли с лица планеты и их восстановление, было практически невозможно, поэтому основное внимание было уделено тем вопросам, которые напрямую касались налаживанию общей инфраструктуры стран. Мир обновлялся, но вместе с тем оставался по-прежнему таким, каким он был до вторжения, разрозненным на множество государств со своими интересами и возможностями.

После открытия нашего совместного предприятия по производству напитка, мы вскоре переехали в Испанию и поселились в небольшом городке на юге страны. Уотс к тому времени перебравшийся окончательно из Штатов в Испанию, жил по соседству с нами и к концу прошлого года, глядя на нас и подрастающего Сашу, обзавелся семьей, женившись на очаровательной американке испанского происхождения, с которой встречался последние несколько лет. Наш бизнес понемногу вставал на ноги и на второй год стал приносить прибыль, что обнадеживало нас и сулило в будущем увеличением производства.

Саше исполнилось два года, и он уже был шустрым мальчиком, который доставлял нам с женой порой не только радость, но и беспокойство. В целом эти два года были такими спокойными и счастливыми, что мы порой стали не то что забывать о прошлой жизни, а просто не думать о ней. Вечерами мы любили устроиться в саду под раскидистыми ветвями граната и сидя в кресле беседовать друг с другом, слушать музыку или просто отдыхать, наблюдая, как резвиться на лужайке перед нами сын, изредка покрикивая на него, если он делал что-то не так, как казалось Вике. Частенько к нашей компании присоединялся Уотс со своей новоиспеченной супругой, и тогда мы устраивали небольшие пирушки с шашлыками, которые для него поначалу оказались в диковинку или жарили курицу на гриле. Периодически Уотс, сопровождал свой приход пробой очередного напитка, который приготовили в лаборатории на фабрике. Он по-прежнему уделял этому очень много времени, и стал настоящим профессионалом в области изготовления тонизирующих напитков, а главное, что ему нравилось заниматься этим. После того, как он женился, мы стали часто наведываться к нему в гости и, хотя его дом находился в конце квартала, в котором мы жили, тем не менее, посещение друг друга стало для нас почти ритуальной традицией и приятным времяпрепровождением. Учитывая, что городок, в котором мы поселились, был небольшим, а я в совершенстве владел испанским, и, кроме того, обеспечивал вместе с Уотсом немало рабочих мест, к нам отнеслись весьма доброжелательно и к концу второго года проживания, мы чувствовали себя почти как дома. Меня даже хотели выбрать в местный муниципалитет, но я вежливо отказался, сославшись на большую занятость на ниве бизнеса. Тем не менее, мне было лестно, что отношение к нам было столь благосклонным и доброжелательным.

О том, что делалось в Росси, я вначале интересовался по газетам и теленовостям, а когда снова наладилась интернет связь, посредством неё. Изредка созванивался с дочерью, а в начале года предложил ей приехать отдохнуть в Испании, заодно заехать к нам. Она погостила несколько дней, и познакомилась со своим сводным братом. Она повзрослела, работала в частной фирме, и поскольку я дал ей согласие на продажу дачи и квартиры, а Вика вдобавок подарила ей и свою, она была рада столь щедрому подарку и, конечно же, нашла, наконец, взаимопонимание с моей женой. Когда я отвозил её в аэропорт, она спросила меня:

— Ты не тоскуешь по России?

— Иногда, как и любой, кто оказался волею судеб на чужбине. Я не из тех, для кого планета — дом родной. Иногда хочется походить по заснеженной Москве, услышать русскую речь, до сих пор мечтаю сходить за грибами.

— Так почему не приедешь?

— Не хочу. Мы тайно уехали и я не уверен, что нас выпустят обратно, поэтому не хочу рисковать.

— После того, как вы расстались с мамой, мы стали так далеки друг от друга, что я думала, что мы никогда больше не сможем встретиться и поговорить.

— Почему?

— Сама не знаю. Мне казалось, что я тебе не нужна. Сколько мне было, когда вы расстались десять, двенадцать? Потом отчим. Мать старалась, чтобы он заменил мне тебя, и ей это почти удалось.

— Даша, я сам отчасти виноват, что не проявлял настойчивости, чтобы мы могли встречаться.

— Но почему папа, ты меня не любил?

— Нет, что ты. Я думал, что так будет лучше. Я считал, что если мы будем встречаться, то могу внести раскол в твои отношения с отчимом и тем самым осложню жизнь в твоей новой семье, а вышло всё наоборот.

— Знаешь, сначала действительно все казалось хорошо, но я была еще слишком маленькая, а когда подросла, стала понимать, что мне не хватает именно тебя. Мать злилась, и потому стали возникать скандалы, а ты был в это время уже слишком далеко от меня. Потом я стала взрослой и гордость не позволила мне сблизиться с тобой, как дочери с отцом. Во всем винила тебя. Считала, что ты виноват в том, что из-за тебя у меня не сложились отношения с матерью, и с отчимом. А потом ты неожиданно женился и пропал. Пропал на целых три года.

Я молча слушал Дашу и мысленно обдумывал, сказать ей правду, наконец, о том, что со мной произошло или нет. Задумавшись, я чуть не съехал с шоссе на очередном повороте, хорошо, Даша, сидевшая рядом, вовремя дернула руль влево и закричала:

— Пап, мы сейчас упадем в кювет!

Я нажал на тормоз и остановил машину.

— Тебе плохо?

— Немного не по себе, давай остановимся у кафе. Там готовят чудесное мясо, даже не подумаешь, что в таком месте это возможно. У нас до посадки на самолет еще полно времени.

Она села за руль и осторожно, поехала по шоссе. Мы остановились у ближайшей бензоколонки, рядом с которой располагалось небольшое придорожное кафе. Официант подбежал к машине и спросил, что мы будем. Я попросил его принести холодного мяса, две порции картофеля, хлеб, пару помидоров и бутыль гранатового сока. Мы припарковали машину и расположились рядом под тентом. Официант принес все буквально через минуту. Расплатившись с ним, и щедро дав чаевых, он, счастливый ушел под навес в ожидании следующего клиента.

— Ты здорово говоришь по-испански.

Я промолчал, продолжая решать дилемму говорить или нет.

— Ты как?

— Нормально. Задумался, жара, сейчас все будет нормально.

— Ты уверен?

— Конечно, — я посмотрел на дочь. Она стала совсем взрослой. Как быстро бежит время.

— Папа, мне кажется, ты хотел мне что-то сказать?

— Да. Ты знаешь, я жалею только об одном, что слишком поздно понял, что был не прав, что не пытался встречаться с тобой, когда мы расстались с твоей матерью. Этого не вернуть и не восполнить того, что могло быть в наших отношениях сейчас, поэтому прости меня. Знаю, что деньги не заменят потерянных чувств и взаимоотношений, поэтому, хочу, чтобы ты знала одно, чтобы не случилось, и чтобы не произошло, ты всегда можешь прийти ко мне за помощью, за советом, а я всегда буду помнить, что у меня есть дочь.

Она внимательно посмотрела на меня и положила обе ладони на мою руку.

— Спасибо папа. Верю, что всё будет хорошо и, — она вдруг запнулась, словно не хотела об этом говорить, но потом собралась с духом, и сказала, — завидую тебе, что ты нашел свою любовь. За эти два дня я поняла, как ты и Виктория счастливы и потому рада за тебя. Дети бывают порой жестоки и эгоистичны, и ты поймешь, насколько трудно мне было сказать тебе это, но я хочу, чтобы ты знал об этом.

Я посмотрел на Дашу и не удержался, появившаяся слеза, предательски сползла по щеке. Надо же, стал как Вика, плачу от радости, может, старею, ну и пусть.

— Папка, ты что?

— Все хорошо, Даша. Поедем, а то опоздаем в аэропорт.

Мы сели в машину и через полчаса были в местном аэропорту, откуда Даша должна была долететь до Мадрида, а там пересесть на рейс Мадрид-Москва.

Прощаясь, я поцеловал её и сказал, чтобы она обязательно позвонила, когда прилетит домой, и, отпустив её руку, неожиданно сказал:

— Как сможешь вырваться, прилетай, потому что мне надо тебе о многом рассказать.

— Хорошо, — ответила она и, послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью, ведущий в зал для посадки на самолет. Я не спеша, вернулся к машине и медленно, боясь, что в задумчивости и впрямь съеду с дороги, отправился домой.

Вика встретила меня у входа на террасу. Я остановил машину и увидел, как Сашка бежит ко мне, с криком:

— Папа приехал, — при этом он размахивал игрушечным самолетом, который привезла ему в подарок Даша. Поймав его, хотел, было поднять, но услышал Викин голос:

— Сережа, прошу тебя, не поднимай Сашку, он уже не маленький, а тебе врач запретил поднимать больше десяти килограмм, ты что забыл?

Посмотрев на Вику, мне стало понятно, что она будет заботиться обо мне всегда, потому что безгранично любит.

Даша позвонила поздно вечером, сообщив, что благополучно долетела и уже дома. Я положил трубку телефона и подумал, что наши взаимоотношения, наконец, налаживаются, и был этому рад.

— Кто звонил? — спросила Вика, стоя у двери спальни со стаканом в руке.

— Даша, сообщила, что долетела нормально. Тебе привет.

— Спасибо. Ты знаешь, она мне понравилась.

— Правда.

— Да. Она очень похожа на тебя.

— Нет, она копия матери.

— Внешне да, но многое в её характере твоё.

— Ты ошибаешься.

— Ничего я не ошибаюсь. Мне со стороны виднее. Не все конечно, но очень многое твоё.

— Это хорошо или плохо?

— Когда как и смотря для кого.

— Вот как, интересное рассуждение, а можно пояснить?

— Например, её манера отвечать на вопросы. В них прослеживается такая же безапелляционность, которая свойственна тебе.

— Ты считаешь, что это присутствует у меня?

— Конечно, — Вика подошла ко мне и, обняв рукой за шею, поцеловала и добавила, — и потом, у неё общая манера разговора абсолютно такая же, как у тебя.

— Не думаю, хотя, в конце концов, это же моя дочь, а не соседа.

— А что ты так сразу возмущаешься? Я же не сказала, что это плохо. Просто ответила на твой вопрос. Вот и всё.

— А в целом, как ты её нашла?

— А в целом, — она внимательно посмотрела на меня и сказала, — она славный человек и ты сделал большую глупость в своё время, что не принял участие в её воспитании, поэтому скажи спасибо, что она вообще приехала к тебе, потому что с её характером это был поступок, заслуживающий уважения. Она наступила на собственное я.

— Ты так считаешь?

— Да так считаю.

— Знаешь, я попросил за это у неё прощения.

— Ты, прощение, правда?

— Честное слово.

Вика снова поцеловала меня и сказала:

— Я рада, что ты нашел в себе силы, понять свои ошибки и изменить своим принципам. Надеюсь, что теперь, она чаще будет нас навещать, а в твоем сердце поселится покой, потому что уверена, что ты всегда переживал в душе, что между вами нет близости, какая должна быть между отцом и дочерью.

Я с благодарностью посмотрел на свою жену и, крепко обнял, уткнувшись, как ребенок в её грудь, а потом стал шептать на ухо слова любви.

— Сережка, перестань, ты прямо как влюбленный Ромео.

— А я и есть влюбленный Ромео.

Вика вырвалась из моих объятий и упорхнула в спальню. Я последовал за ней, прикрывая за собой дверь.

Телефонный звонок раздался через день после отъезда Даши. По привычке, подняв трубку, я решил, что это звонит Уотс, с которым мы созванивались по несколько раз на дню. Поэтому как всегда, по-английски спросил, кто звонит.

Однако, вместо привычного мне, — Серж, это я Грей, — вдруг услышал:

— Алло, Сергей Николаевич? — звонивший произнес это на русском языке и при этом голос говорившего, показался мне знакомым.

— Да, с кем говорю?

— Не узнаете, участковый Селезнев Игорь Витальевич беспокоит. Мне ваш номер дала Дарья Сергеевна.

У меня словно оборвалось всё внутри, неужели с Дашей что-то произошло, и поэтому почти закричал:

— Что с Дашей?

— Ничего все нормально, я вам звоню совсем по другой причине. Мне надо с вами встретиться, могу ли я приехать?

— Вы ко мне?

— Да.

— Да ради Бога, только я с семьей теперь живу в Испании, — ответил я в полном недоумении.

— Дарья Сергеевна мне все рассказала, поэтому уже оформляю командировку, но прежде чем ехать решил всё же созвониться, а то нагряну как снег на голову.

— А что собственно произошло?

— Уверяю вас, всё нормально. Я год как на новой работе. Работаю под началом Зонина, помните такого?

— Конечно.

— Это мой шеф. Просил кланяться вам и Виктории Александровне. Короче еду по его поручению.

— Когда ждать?

— Вылетаю сегодня, если всё будет нормально, то утром буду у вас.

— Хорошо встречу в аэропорту, какой у вас рейс из Мадрида?

— Спасибо, — и он продиктовал номер рейса и время прилета.

— Да и еще, если не трудно, захватите буханку черного хлеба, две селедки, сала и бутылочку кристалловской, а лучше черноголовки.

— Уже всё упаковал в чемодан, — услышал я смеющийся голос Селезнева.

— Тогда всё, до встречи, — и я в полном недоумении медленно положил трубку на телефон.

Выйдя на веранду, где сидела Вика и кормила Сашку завтраком, я произнес:

— Ни за что не догадаешься, с кем я только что разговаривал.

— С кем?

— С Селезневым.

— А кто такой Селезнев? — невозмутимо спросила Вика.

— Ты что забыла нашего участкового Селезнева?

Ложка, с кашей выпала из рук Вики. Взгляд стал озабоченно-взволнованным, и она тихо спросила:

— Что-то с Дашей?

— Успокойся. Даша тут не причем. Оказывается, он работает у Зонина. Он прислал нам привет. У них какие-то вопросы к нам и он завтра, точнее сегодня вылетает в командировку и завтра будет у нас. Поэтому и звонил, спросить разрешения относительно возможности встречи.

— Значит что-то серьёзное, если мы им понадобились.

— Завтра всё узнаем, но, судя по голосу Селезнева, я почему-то сомневаюсь, что что-то серьезное произошло.

— Ты так думаешь?

— Думаю да, потому, что в этом случае, американцы нашли бы сотню способов найти и Уотса и нас и начать нас, грубо говоря «потрошить» вопросами.

— Пожалуй ты прав.

Встречающих в аэропорту было сравнительно немного, равно как и провожающих. Небольшой местный аэропорт связывал местными линиями со столицей и городами страны. Большие самолеты приземляться здесь не могли. Поэтому обстановка в аэропорту была весьма демократичная. Никакой таможни и прочих секретных служб, свойственных большим аэропортам. Я стоял у стойки и наслаждался прекрасным вкусом вишневого напитка собственного производства. Не удержавшись, я поинтересовался у бармена, пользуется ли спросом данный напиток. Он ответил, что на его взгляд потрясающая вещь, но требуется время, чтобы его по настоящему раскрутить. Довольный его оценкой, я положил на стойку деньги и когда он стал давать мне сдачу, сказал, что не надо, лучше возьмите пару бутылок себе, для производителя напитка ваши слова как мед на раны. Он сделал жест руками в знак приветствия и уважения и поблагодарил меня. В этот момент сообщили, что приземлился самолет из Мадрида, и встречающие могут пройти на летное поле к зоне Б.

Я увидел Селезнева, сходящего по трапу самолета и держащего чемодан. Он тоже увидел меня и помахал рукой. Когда он спустился и подошел ко мне, мы неожиданно друг для друга обнялись, словно старые добрые друзья, которые давно не виделись. Наверно сказалась русская традиция. Я предложил ему помочь донести чемодан, но он отказался. Мы вышли из здания аэропорта и направились к машине.

— Узнаю знакомую машину, а я думал, у вас уже новая?

— Зачем, и эта послужит ещё. Может сын на ней еще порулит.

— Как у вас сын родился? Надо же, а Дарья Сергеевна мне ничего не сказала, а я без подарка, — расстроено произнес Селезнев.

— Сашке уже два года, — с гордостью произнес я.

— Не знал, честное слово не знал, поздравляю от всей души.

— Спасибо, — ответил я, захлопывая крышку багажника, — прошу в машину.

Всю дорогу Селезнев созерцал окрестности. Он впервые был за границей и для него первая поездка, да еще в такую страну как Испания, были из ряда вон выходящим событием. Поэтому я не стал наседать на него сразу с расспросами, а дал время прийти в себя, осмотреться и потому большей частью отвечал на его вопросы, касающиеся жизни в здешних местах. Когда мы подъехали к дому, и он увидел, на лужайке перед домом Вику с Сашей, он усмехнулся и произнес:

— Санта-Барбара, да и только.

Я не очень понял его выражения, но не стал переспрашивать, что оно означало.

— Рад, искренне рад видеть вас в добром здравии, — сказал он, здороваясь с Викой, — а это, стало быть, Александр Сергеевич, — и он наклонился, чтобы рассмотреть Сашу и поздороваться с ним, но тот спрятался за материну юбку, озорно выглядывая из-за неё.

Мы прошли в дом. Вика уже накрыла стол в ожидании гостя. Селезнев достал из чемодана привезенные подарки и выставил их на стол.

Увидав батон черного хлеба, Вика не удержалась и сказала:

— Горбушка, чур, моя, — мы рассмеялись. Атмосфера сразу стала непринужденная и, усевшись за стол, на правах хозяина налил привезенную гостем водку.

— Первый тост за хозяином дома, — произнес Селезнев.

— Спасибо, и все же лучше за встречу, не возражаете?

Немного погодя, памятуя, что Селезнев не очень большой любитель спиртного, я налил в бокалы своего напитка и предложил попробовать. Отведав его, Селезнев сказал, что очень оригинальный напиток и был весьма удивлен, когда узнал, что напиток не содержит алкоголя.

— Не может быть?

Я передал ему бутылку и показал на наклейку.

— Если я правильно понял, это вашего производства?

— Да, — не без гордости, ответил я.

— Так вы теперь бизнесмен?

— Вроде этого. Купили с компаньоном небольшой заводик и второй год осваиваем для себя новый вид деятельности, и как видите, понемногу получается.

— Здорово, поздравляю.

— Спасибо.

Мы продолжили трапезу, а когда перешли к десерту, предложил выйти на улицу и расположится на террасе. Вика принесла туда чашки и все, что было необходимо к чаю, подала торт, который сама успела приготовить к приезду Селезнева. Спустя некоторое время она вышла под предлогом, что ей надо посмотреть на спящего сына и оставила нас наедине.

— Если честно, сгораю от любопытства по поводу вашего приезда, может, наконец, скажете, с чем связана ваша командировка?

— Для начала, хотел бы поблагодарить вас.

— Меня! За что?

— В разговоре с Зониным вы как-то упомянули мое имя и спустя некоторое время он, точнее его люди вышли на меня, после чего моя жизнь сильно изменилась.

— Вот как, не знал. Надеюсь в лучшую сторону?

— Если исходить, что я уже майор, то, безусловно.

— Поздравляю.

— Спасибо. А что касается работы, то работаю под его руководством. Мы занимаемся по-прежнему вопросами космической разведки. Сложно, трудно. Все ведь практически с нуля приходится делать. Но тем не менее. Я работаю в отделе, который, так или иначе, связан с посещением Земли НЛО и контактами с внеземными цивилизациями.

— Так вы, можно сказать, продолжили то, чем занимались раньше, не так ли?

— Не совсем, но почти. Дело в том, что теперь не надо доказывать, кому бы то ни было наличие внеземного разума. Жизнь показала, что он может быть одновременно и агрессивным, и миролюбивым. Кстати, я прочел все ваши отчеты по контактам с инопланетянами и должен сказать, что вам не позавидуешь.

— В каком смысле?

— В прямом. Вам пришлось столько всего пережить, на десяток жизней хватило бы.

— Это громко сказано, а если честно, я стараюсь об этом не вспоминать.

— Охотно верю, поэтому прошу извинить, что своим появлением, невольно заставил вспомнить прошлое.

— Ничего, и в прошлом всегда можно найти хорошее.

— Согласен с вами.

— И все же, что привело вас ко мне, видимо не только желание увидеться и передать привет от Зонина.

— Не только. Буду краток. Мы получили послание, с нами хотят встретиться.

— Вот как, и кто, надеюсь не биокиборги?

— Нет, ваш друг Фейнхотен. По всей видимости, он занимается вопросами контакта с нашей планетой, так как всякий раз оказывается замешан в этих вопросах.

— И что, вы хотите, чтобы я дал вам консультацию, как с ним вести переговоры?

— Нет, дело в том, что контакт, который намечен после того, как мы дадим ответ, целиком и полностью зависит от вас.

— Вот те раз, от меня. А при чем здесь я?

— В послании сказано, что один из двух контактеров должны быть либо вы, либо ваша жена. Поэтому все зависит от вас. Если вы ответите отказом, контакт может не состояться.

— Но почему мы?

— Этого я не знаю.

— Хорошо, а кто назначен вторым, или этот вопрос еще не обсуждался?

— Почему, обсуждался. Если вы согласитесь, то в качестве второго посланца буду я.

— И вы согласились?

— Конечно, это мечта всей моей жизни.

— Охотно верю. Впрочем, я не удивлен, вы же по образованию психолог, так что вам, как говорится, все карты в руки.

— Так что же вы ответите мне?

— Мне надо посоветоваться с женой, а вот, кстати, и она.

Вика переоделась и вышла на террасу в красивом бледно бежевом платье. Вместо пояса был эффектно повязан платок. Так ходили многие женщины в городке, и Вике сразу понравилась эта мода, и она стала её придерживаться.

— Так о чем вы тут шептались без меня. Моя женская интуиция подсказывает мне, что моего мужа снова зовут на работу, я права?

— Не совсем, но отчасти вы правы.

— Викуша, представляешь, Игорь Витальевич теперь работает у Зонина в одном из его подразделений. Они получили послание от Фейнхотена и хотят встретиться.

— Правда, вот здорово.

— Так ведь дело в том, что встреча может произойти только в том случае, если я или ты согласишься.

— То есть как?

— Так, Фейнхотен в послании прямо указал, что один из контактеров либо ты, либо я.

— Так, в чем дело, я остаюсь с Сашей, а ты летишь на встречу или наоборот.

— Нет, вы слышали Игорь Витальевич, что говорит моя жена?

— Она говорит все правильно. Так кто из вас полетит со мной?

— А далеко лететь-то?

— Контакт должен состояться в районе Тюмени.

— С ума сойти можно, а что поближе нельзя было?

— Район назначили не мы.

— Кстати, можно вопрос, а что по поводу совместной работы с американцами?

— Все заглохло сразу после окончания войны. Насколько я знаю, они обиделись, что мы не разрешили им обследовать вас, хотя всю информацию мы им полностью передали. Короче, с похолоданием взаимоотношений, проект приказал долго жить.

— Значит, они ничего не знают о встрече?

— Пока нет.

— А вы знаете, кто мой компаньон по бизнесу?

— Нет, а разве это имеет какое-то отношение к предстоящей встрече?

— В какой-то степени да. Это майор Уотс, слышали о нем?

— Тот, кто был с вами на встрече с инопланетянами незадолго до окончания войны? — удивленно спросил Селезнев.

— Тот самый. Между прочим, его в Штатах так обработали, что он потом месяц лечился у психиатра, прежде чем слинять из страны и заняться бизнесом. Поэтому, если вы хотите, чтобы я принял участие в этой встрече, мне нужно, чтобы вы, точнее ваша организация, дала мне гарантии, что все пройдет аккуратно и чисто, и американцы ничего об этом не узнают. Я не хочу, чтобы ко мне пришли из ЦРУ и начали меня обрабатывать. Если вы готовы дать мне такие гарантии, то я согласен.

— Зонин меня предупредил относительно того, что именно этого вы потребуете.

— Еще один психолог, нет Вика, ты только послушай этих ребят. Они все предусмотрели. Наверняка уже все до мелочей продумали.

— Если честно, то да. Все достаточно просто. Мы даем телеграмму, что ваша бывшая жена в тяжелом состоянии и Дарья Сергеевна просит прилететь помочь в лечении. Мы рассчитываем, что вся операция займет не больше суток, так что на следующий день, максимум через два, вы сможете вернуться. Так что в случае чего, у вас будет полное алиби, почему вы срочно выехали в Россию.

Я нахмурился и Селезнев, поняв почему, сказал:

— Не волнуйтесь, мы все предусмотрели, тем более, что ваша бывшая супруга действительно находится в больнице по поводу операции на желудке.

— Вот как, Даша ничего мне об этом не говорила.

— Видимо не хотела беспокоить. К тому, насколько я в курсе, больших опасений не следует ожидать. Анализы не выявили худшего.

— Хорошо, когда мне вылетать?

— Сразу, как только я перезвоню, но не раньше, чем вы получите сообщение от дочери.

Глава 2

Я вылетел в Москву через два дня, после отлета Селезнева. Вика, казавшаяся до этого спокойной, вдруг перед самым моим отъездом занервничала, и когда я садился в такси, попросила, чтобы по возможности регулярно звонил. Я поцеловал ее, пообещав непременно её информировать, а если удастся, то прямо из космоса, если мы конечно куда-то полетим.

— Будь серьезней, ты же не мальчик, — сказала она, ласково глядя на меня, и добавила, — береги себя и поскорей возвращайся. Я люблю тебя.

— Я тоже.

Она хотела еще что-то сказать, но потом передумала и только неожиданно для меня вынула из кармана небольшой сверток и, передав его мне, сказала:

— Если увидишь Фейнхотена, передай ему.

— Что это?

— Это Сашина фотография. Я подумала, что ему будет приятно получить такой подарок.

Я с удивлением посмотрел на Вику, но промолчал.

Такси отъехало от дома, и когда мы выехали за город, я развернул пакет. В скромной рамке была помещена фотография Саши, снятая мной, когда ему исполнилось два года. Я посмотрел на улыбающегося Сашку и невольно улыбнулся ему в ответ. Заворачивая фотографию, мое внимание привлекла обратная сторона фотографии, на которой Викиной рукой была сделана надпись:

Кто знает, может быть еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем.

Иона Гл. 3. 9.

— Странно, — подумал я, — очень странная надпись. Я аккуратно завернул фотографию и, откинувшись на спинку сиденья, задумался, вспоминая пережитое. Среди мелькающих за окном машины, садов, мне виделись космические корабли, на фоне звездного неба и только голос водителя, который сказал, что мы приехали, вывел меня из задумчивости.

Когда самолет приземлился в аэропорту в Москве, прямо у трапа меня встречал Селезнев с одним из своих сотрудников. Я думал, что мы поедем в офис, и по дороге смогу увидеть улицы родного города, в котором прожил пятьдесят лет, однако моим планам не суждено было сбыться. Мы прошли через служебный вход, затем пересекли площадь и снова оказались на взлетном поле, где нас ждал военный вертолет, на котором направились на один из военных аэродромов, откуда нам предстояло вылететь в Тюменскую область.

Пока реактивный лайнер был в воздухе, Селезнев ввел меня в курс дела:

— После моего визита, мы дали ответ, что готовы к встрече и тотчас получили координаты и время. Это место выбрано ими не случайно. Там раньше размещался завод по обогащению урана. Во время вторжения он был уничтожен. Сейчас там равнина диаметром в пять километров. Место безлюдное. До ближайшего населенного пункта почти сто километров.

— А как же в такой глуши могло размещаться такое сложное производство? — с недоумением спросил я.

— Там был небольшой город со всей присущей ему инфраструктурой. Восемь тысяч жителей.

— Мы приземлимся прямо там?

— Да. Самолет уйдет на дозаправку, и будет ждать сигнала, чтобы прилететь за нами. Во избежание утечки информации, все обставлено так, что никто ничего не знает. В курсе дел очень узкий круг лиц.

— Мы полетим с ними или переговоры пройдут на Земле?

— Неизвестно. Они вообще ничего не сообщили о причине контакта.

— А как они вышли на вас? Вы уверены, что американцы или кто-то еще не в курсе дел?

— Маловероятно. Дело в том, что для связи с нами они использовали узко наведенный луч. При этом было ощущение, что они совершенно точно знают, где расположена наша приемная антенна.

— В этом нет ничего странного. С их техникой, для них это не составляет большого труда.

— Возможно. Одним словом, мы послали ответ строго по направлению луча в том коде, в каком получили, после чего они сразу же повторно связались с нами.

Самолет пошел на посадку и сквозь пелену облаков я увидел в иллюминатор, как среди необъятной тайги неожиданно четко нарисовался безжизненный круг, место, где ранее находился город. По мере снижения круг увеличивался и вскоре занял собой все пространство под нами. Зажглась предупреждающая надпись. Мы пристегнули ремни и замерли в ожидании посадки. Слегка подпрыгнув пару раз, самолет благополучно приземлился и, проехав немного замер. Мы с Селезневым и его помощником сидели отдельно от других пассажиров, поэтому, когда мы выходили из самолета, я понял, что с нами летела целая команда. Они ждали, когда мы спустимся, и почти следом за нами стали выходить люди в военной и гражданской форме, а из открытой задней части самолета выехало два армейских грузовика, в которых, по всей видимости, находилась аппаратура связи и другая техника.

— Я думал мы одни, а тут с нами целая команда.

— Естественно, разве руководство останется в неведении по поду того, что происходит. Спутниковая связь, шифровальщики, силы прикрытия и так далее.

— И это называется узкий круг людей?

— Не волнуйтесь, это всё люди из нашего подразделения. Вы не в курсе, но теперь вопросам НЛО уделяется внимание в десятки раз больше, чем раньше. И хотя это первый контакт после окончания войны, мы надеялись, что рано или поздно, он произойдет. Кроме того, военные по крупицам собирают подробности их военной мощи и привлекают для анализа специалистов из самых разных областей знаний.

— В этом не стоило сомневаться. Разве военные пройдут мимо этого.

Селезнев посмотрел на меня, но ничего не ответил на мою саркастическую реплику.

— Надеюсь, что меня не заставят еще раз рассказывать подробности моих контактов с инопланетянами?

— Не волнуйтесь, на ваш счет получены особые указания.

— Надо же, можно узнать от кого и какие?

— Вам это очень интересно?

— В некотором роде да.

— Как вы наверно догадываетесь, вся операция проходит под личным контролем президента, так что сами понимаете, от кого исходят указания на ваш счет.

Я промолчал. Посмотрев на часы, подумал, что неплохо бы позвонить Вике и сказать, что у меня всё нормально. Жаль, что сотовая связь до сих пор только начинает налаживаться. Впрочем, здесь она вряд ли работала бы.

— Игорь Витальевич, а что, сотовая связь в Москве уже работает?

— Налаживается потихоньку. Не так как до войны, но сдвиги есть. А вы это в связи с чем спросили?

— Да так просто, а если честно, жене бы позвонить, успокоить, что все нормально. К тому же, смотрю, вы спутниковые антенны разворачиваете.

— Вы знаете, сколько на орбите спутников связи? Раз два и обчелся. Вы уж извините, Сергей Николаевич, при всём уважении к вам, вряд ли получится. Это правительственная связь. Любые разговоры исключены.

— Жаль, впрочем, понимаю. Кстати, а когда они должны прилететь?

— Контакт назначен на девять часов, так что, — он посмотрел на часы, — у нас в запасе около двух часов. Если хотите, можете пойти в машину, там есть спальное место, можете вздремнуть.

— Да нет, я лучше с вами. Кстати, заметили, ни одного комара.

— Что?

— Говорю, комаров нет, не кажется странным?

— Помилуйте, какие комары, когда вокруг безжизненная пустыня.

— Я как-то не подумал.

Селезнев пошел давать какие-то указания. От нечего делать я стал бродить между машинами, заглянул в палатку, которую оперативно соорудили между ними. В ней стояла аппаратура неизвестного мне назначения, в углу расположился пункт связи, стол и несколько стульев. Вовсю жужжал мобильный генератор, вырабатывающий электричество и я почему-то вспомнил, как пригодились бы те «аккумуляторы», которые прислал Гао в первом сеансе телепортации. Как всё же далеки мы от инопланетных технологий. Сколько времени пройдет, прежде чем мы откроем, хотя бы часть секретов их технических достижений, хотя кто знает, может, и не так долго осталось ждать, как кажется сейчас. Мои раздумья прервал голос Селезнева:

— Волнуетесь перед встречей?

— Да нет, не очень.

— Понятно, вам не впервой, а я так просто ужасно волнуюсь.

— Надо же, а внешне кажетесь совершенно спокойными.

— Профессия обязывает.

— Ничего, увидите, заговорите, и сразу станет легче. Уотс, когда мы с ним летали, тоже волновался, а потом ничего, даже вопросы задавал и не заикался.

— Спасибо, что утешили.

— Да не за что. А если честно, я тоже немного волнуюсь. Тут к зубному пойдешь, и то пульс учащается, а здесь как никак инопланетяне. Кстати, а хотя бы кофе попить, никак нельзя организовать?

— Конечно, сейчас что-нибудь придумаем.

Не прошло и двух минут, как кто-то из команды принес две чашки кофе и несколько бутербродов. Мы сели за стол. Кофе был хотя и быстрорастворимый, но достаточно вкусный. Я молча размешивал кубики сахара. Селезнев быстро выпил кофе и, извинившись, ушел по делам, а я остался в палатке. Неожиданно сзади ко мне кто-то подошел и вежливо поздоровался:

— Здравствуйте, Сергей Николаевич.

Я обернулся, прямо передо мной стояла в военной форме с лейтенантскими погонами на плечах Ксения Мельникова.

— Здравствуйте Ксения, рад вас видеть, а вы здесь какими судьбами?

— Работаю.

— Что вы говорите. Здорово. Надеюсь, все живы, кто был в нашей группе?

— Да. После того, как совместный проект развалился, подразделение расформировали и кого куда, а спустя три месяца, начали создавать новую структуру и нас почти всех пригласили на работу. Так что и Аркадий и Виктор Мальцев и Антонина, все в отделе, просто я одна сюда прилетела, а остальные в Москве.

— А Семенов и его зам, забыл, как его зовут?

— Семенов получил подполковника и сейчас в штабе, а Вердигин не знаю, но у нас он не работает. А как вы, Виктория Александровна дома в Москве?

— Она дома, но не в Москве, мы уже два года как живем с женой и сыном в Испании.

— Так у вас сын родился? Поздравляю, от всей души.

— Спасибо, — немного смущаясь, ответил я.

— А как же вдруг из Испании и сюда?

— Селезнев соблазнил. Уговорил приехать, говорит, что без меня они, дескать, на встречу могут не прилететь, вот и пришлось бросить бизнес, и прилететь, — последнюю фразу я сказал не без юмора и Ксения, поняв это, ответила:

— Игорь Витальевич любого уговорит. А правда говорят, что он вас знает и вы его тоже?

— Да, в общем-то, да. Он у нас участковым много лет проработал.

— Ах, вот оно что.

— Только вы никому не говорите об этом, а то обидится чего доброго на меня, хорошо?

— Хорошо, только вы зря волнуетесь. Он как начальник, просто замечательный человек.

— Охотно верю.

— Вы меня извините, я пойду, вам уже скоро ехать надо, — мы попрощались, и она вышла из палатки. Вскоре вернулся Селезнев и сообщил, что машина к отправке готова. Через пять минут выезжаем. Мы вышли из палатки и направились к машине.

Путь к месту встречи проделали молча. Селезнев осторожно вел машину, получая по рации какие-то указания. Наконец мы остановились в ожидании прилета корабля. Ждать пришлось не долго. Ровно в девять исследовательский корабль Звездной Федерации вынырнул из-за облаков и на огромной скорости устремился к Земле. Ощущение было такое, что он неминуемо врежется в землю и разобьется, однако у самой поверхности неожиданно завис и затем плавно снизился. Корабль стоял, окутанный плазменной дымкой защитного экрана.

— Чего они ждут? — спросил Селезнев.

— Я думаю, нам надо подойти поближе. Мы слишком далеко от корабля. Они не будут открывать защитный экран на время, которое нам придется потратить, чтобы дойти до корабля.

— Вы так думаете?

— Да.

— Тогда пошли.

Мы быстрым шагом направились к кораблю. Когда до него оставалось метров пятьдесят, защитный экран исчез и опустился трап. Мы ускорили шаг и через несколько секунд поднялись внутрь корабля. Сразу же трап поднялся, и мы не успели пройти в салон, как корабль медленно стал набирать высоту.

Селезнев в изумлении крутил головой по сторонам, а я пытался понять, кто пилот и где Фейнхотен. Когда мы уселись и пристегнулись, пилот повернулся в нашу сторону и, поздоровавшись, представился:

— Гройдеван. Шеф Фейнхотен поручил мне слетать за вами. Он ждет вас на одной из станций слежения.

После этого он отвернулся и почти до самого прилета на станцию молчал. Взволнованный всем происходящим, Селезнева буквально распирало от множества вопросов, но он как истый психолог, молчал, приберегая все вопросы на потом. Я ожидал, что Фейнхотен сам прилетит на встречу, но поскольку он ждал нас на станции, а пилот был мне не знаком, то предпочел помалкивать. Перелет занял менее часа. Когда станция показалась на экране, Селезнев, хотя и знал из отчетов, которые я и Уотс составили, что голографическое изображение, это вовсе не окно в корабле, был так поражен картиной приближающейся станции, что не выдержал, и, повернувшись в мою сторону, восторженно произнес:

— Как вы можете спокойно сидеть и смотреть? Это просто невероятно. Скажите, Сергей Николаевич, эта та самая, на которой вы были при последнем контакте?

— Возможно, но их три, и на какой именно мы были, не знаю. Скорее всего, они все одинаковые.

— Грандиозное сооружение. Просто трудно поверить, что они реально существуют, а не плод воображения.

— Вы бы видели станцию Звездной Федерации, вот она действительно производит впечатление, а эта скорее похожа на одну из тех, что вполне можно увидеть в одном из научно-фантастических фильмов.

— Вы и скептик.

— Вовсе нет, скорее реалист.

Мы пришвартовались и, пройдя процедуру переодевания, заняли места для поездки в транспортной кабине. В отличие от той, что была в прошлый раз, эта отличалась от неё. Она была закрытой и имела вид небольшой кабины на несколько человек и имела несколько мест для сидений. Пока мы ехали, я не заметил никого вокруг, видимо все строительные и пуско-наладочные работы на станции давно были завершены, и станция работала либо в автоматическом режиме, либо имела минимальный персонал. Кабина остановилась напротив одной из дверей, которая открылась одновременно с дверью кабины. Мы вошли и оказались в просторном зале, видимо аппаратной. Большое помещение, в котором располагалось множество сложной аппаратуры. Наиболее всего меня удивило, наличие больших экранов, на которых проецировалось изображение околоземного пространства. По всей видимости, это был центральный пост управления всей станции. Мы увидели трех сотрудников, один из которых, повернувшись в нашу сторону, направился к нам. Это был Фейнхотен.

Увидев нас, он радостно развел руки и, подойдя к нам, поздоровался со мной, а когда я представил Селезнева, с ним.

— Рад, очень рад Сережа, что могу снова видеть вас в добром здравии.

Я искоса посмотрел на Селезнева, пытаясь по выражению его лица, определить, что он испытывает в эти первые минуты общения с представителем другой цивилизации.

— Взаимно. Честно говоря, не очень рассчитывал на новую встречу.

— Что же, как у вас на Земле говорят, неисповедимы пути Господни.

— Надо же, вы изучаете земную словесность?

— Приходится, и, должен отметить, весьма интересную и своеобразную, — и он приветливо посмотрел в нашу сторону и жестом пригласил пройти за ним.

— Это наш центральный пульт управления станцией. Сюда стекается вся информация, — он провел рукой, показывая нам оборудование и всё, что находилось в зале.

— Давайте пройдем, здесь есть небольшая комната, где мы можем спокойно поговорить.

Мы последовали за Фейнхотеном. Комната была действительно небольшая, но весьма уютная и чем-то напоминала обычную земную в каком-нибудь солидном офисе. Овальный стол, удобные современные кресла, несколько стеллажей, на которых стояли стилизованные предметы в качестве украшения и аппаратура, непонятного назначения. Вдоль стены стоял большой диван песочного цвета. Мы расселись вокруг стола. Паузу прервал Фейнхотен.

— Я понимаю, что вам не терпится узнать, чем вызвано наше предложение возобновить контакт, поэтому скажу сразу, для этого есть несколько причин. Во-первых, наш контакт неофициальный.

— Что значит, неофициальный? — неожиданно спросил Селезнев.

— Это значит, что я не получал каких-либо полномочий на проведение контакта с вашей цивилизацией. Это моя инициатива, а если точнее, я выполняю просьбу моего друга.

Мы переглянулись с Селезневым, и Фейнхотен уловил наш удивленный взгляд и потому решил до конца прояснить суть дела.

— Как вам известно, от Альфа Лебедя в координационной Совет на текущий период его работы, входит Юглинд. Это мой давний друг. Он попросил меня стать своего рода посредником на этой встрече, тем более что мне пришлось принимать участие во всех предыдущих переговорах. Безусловно, я не мог отказать ему в этой просьбе. Теперь по поводу причин самой встречи. С тех пор, как цивилизация биокиборгов с планеты Эф, покинула нашу Галактику, прошло полтора земных года. Все это время мы не имели о них никакой информации. Однако три месяца назад ситуация изменилась. Как стало известно координационному Совету, три представителя соседней Галактики неожиданно покинули Совет без каких либо объяснений о причинах своих действий. Совещание, которое состоялось вслед за этим, вынесло решение сделать временной бросок в будущее, с целью выяснения возможных последствий и прояснения причин столь внезапного выхода их представителей из наблюдательного Совета, которые более семидесяти лет находились в нем. Как вы сами понимаете, принятие столь непопулярного решения, как использование машины времен далось нелегко. Однако Совет принял его, учитывая возможную угрозу, исходящую от наших соседей.

Исследование ближайшего будущего показало, что нас ждут большие испытания, а если говорить прямо, агрессия со стороны соседней Галактики.

— Война миров!? — то ли спросил, то ли воскликнул Селезнев, подавшись всем телом вперед. Выражение лица его при этом выдавало беспокойство от услышанной новости.

— К сожалению да. Как показало повторное зондирование временного пространства, война может затронуть практически всю Галактику, в том числе и Солнечную систему. Безусловно, знание той информации, которой мы располагаем на данный момент, не означает, что она однозначна и, следовательно, обязательно произойдет, поскольку сам факт, что мы побывали в будущем и располагаем определенными сведениями, уже изменил её. Тем не менее…

— Вы хотите сказать, что каждый раз, заглядывая в будущее в одно и то же время, вы каждый раз видите разную картину событий? — спросил Селезнев.

— Безусловно. Увиденная картина будущего всякий раз меняется, поскольку сам полет в будущее вносит коррективы во временной интервал двух событий и таким образом, в той или иной мере видоизменяет историю.

— Могу я спросить, какова роль биокиборгов в этой войне и вообще, какую цель преследуют представители соседней Галактики, — обратился я с вопросом к Фейнхотену.

— Всё оказалось и просто и сложно одновременно. Оказалось, что цивилизация биокиборгов не просто самостоятельно выделившаяся структура в развитии эфской цивилизации, которая возникла в результате гибели планеты Эф, а результат планомерных действий представителей внегалактической цивилизации. Именно они искусственно изменили траекторию кометы, которая привела к гибели эфской цивилизации с тем, чтобы затем создать свою, новую расу биокиборгов.

— Но зачем им нужна была эта раса?

— Потому что они сами киборги!

— Как киборги? — спросил Селезнев.

— Так. Мы с вами люди, хотя и разные, но наш мозг это биологический продукт развития. Мы рождаемся, растем, набираемся знаний и затем умираем. Происходит естественный процесс, который идентичен во всей Галактике. Мы можем иметь разные формы, дышать разным составом воздуха, даже иметь разный набор хромосом и так далее и тому подобное, но, по сути, мы мало, чем отличаемся друг от друга. Те, кто живет в соседней Галактике, отличаются от нас тем, что это биокибернетические существа. Вот почему нам так долго не удавалось понять, почему их поведение и поступки расходятся с политикой, которую проводит Звездная Федерация.

— Но кто их создал, и почему они проявляют такую агрессию? — все больше возбуждаясь, спросил Селезнев.

— В том-то и загадка. Пока мы знаем только, что имеем дело с искусственным кибернетическим разумом и при этом крайне враждебно к нам настроенным. Биокиборги с планеты Эф выступают как составная часть их враждебной политики.

— Скажите Фейнхотен, а насколько опасны они, точнее насколько сильны они по сравнению с возможностями Звездной Федерации? — спросил я.

— Они обладают возможностями, которых не имеем мы и как показывает временной зондаж, выяснить, происхождение и основу их военной мощи пока мы не в состоянии.

— То есть как, не в состоянии?

— Так, не в состоянии и все. Для того чтобы что-то понять, нужно иметь хотя бы образец или знать идеи, принципы, положенные в основу устройств, которые они используют для своих целей. Однако ни того, ни другого у нас нет.

— Но ведь можно заглянуть в будущее как можно глубже, на сто, тысячу, миллион лет вперед или я не прав?

— Нет, вы правы, но вся беда в том, что заглянуть мы можем лишь на очень малый интервал времени, всего на несколько десятилетий, — последнюю фразу Фейнхотен сказал так, что я сразу понял, что он чего-то не договаривает или просто не хочет нас расстраивать, поэтому спросил напрямую:

— Вы хотите сказать, что дальше продвинуться в глубь истории вы не можете, поскольку её просто нет, а, следовательно, нет нашей цивилизации, точнее нашей Галактики?

— Вы почти всё правильно поняли.

Наступила тишина. Оглушенные таким сообщением, мы не знали, что сказать и о чем спрашивать. Слишком невероятным, неподдающимся пониманию, казалось услышанное. После нескольких минут молчания Фейнхотен снова обратился к нам.

— Я не знаю, нужно ли вообще было сообщать вам эту информацию или оставить в полном неведении, поскольку неизвестно как на самом деле будут развиваться события, но поскольку Юглинд попросил меня лично об этом, а вы являетесь для него в некотором роде родственниками в генном отношении, я не мог отказать ему, хотя честно скажу, я не уверен, правильно ли он сделал, что сообщил вам такую информацию. Короче, моя миссия выполнена. Я сообщил вам то, что знаю сам, а вам решать, сообщать эту информацию вашему руководству или нет.

— Интересно, а что мы можем сказать, что мы летали, чтобы обменяться рукопожатиями и вручить друг другу сувениры, — сказал я, — кстати, совсем забыл, Виктория просила передать вам на память фото нашего сына.

Я достал фотографию и передал его Фейнхотену. Удивленный, он взял фото и внимательно посмотрел на Сашу.

— По-моему очень похож на вас, — сказал он, глядя то на Сашин портрет, то на меня, — даже очень.

— Не совсем, конечно, есть кое-что и от Вики, но в целом да, — ответил я, чувствуя невольную гордость, что представитель другой цивилизации, даже не родственной нам, сумел сразу найти сходство между мной и сыном.

Фейнхотен еще раз внимательно посмотрел на фотографию и перед тем как положить её на стол, посмотрел на обратную сторону и, увидев Викино послание, пробежал его глазами. При этом я заметил, что в его лице неуловимо проскочила что-то странное. Не то радость, не то печаль. Я не смог понять и повернув голову, посмотрел на Селезнева, словно ища поддержки в оценке этого взгляда, хотя и понимал, что он если и скажет что-то, то не сейчас. Впрочем, вряд ли Селезнев что-то скажет, ведь он не видел фотографии и не знает, что там написано. А Фейнхотен между тем, встал из-за стола и сказал:

— Ну что же, я свою миссию выполнил, прошу на корабль и домой.

Селезнев, который как мне показалось, достаточно быстро оценивший создавшуюся ситуацию, неожиданно задал Фейнхотену вопрос:

— Скажите, а чтобы вы посоветовали в этой ситуации нам. Довести эту информацию до сведения мировых правительств нашей планеты или скрыть её и сказать, что встреча носила чисто информационной характер и придумать что-нибудь из области «балета», как у нас говорят на Земле.

— Интересный вопрос. Вы, наверное, психолог?

— Вы угадали.

— Отнюдь нет, я тоже, в некотором роде.

— Тогда нам проще понять друг друга.

— Возможно, но не в этом дело. Трагизм всей ситуации в том, что я действительно не знаю, как в действительности будут развиваться события. А раз так, то говорить о том, что и как может случиться, это, собственно говоря, разговор на чисто философскую тему, типа, а что было бы если… Вы согласны со мной?

— И да, и нет.

— Поясните.

— Вы не сказали нам ничего из того, что наблюдали из посещений, как я могу судить о том, что скрывается за словами о возможных последствиях. Сами последствия могут по-разному интерпретироваться. Для одних они катастрофа, для других, лишь фактор, дающий пищу для размышления.

— Блестящий ответ на философский вопрос. Полностью с вами согласен. Хорошо, я могу дать вам некоторую информацию для размышления. Первый бросок на несколько лет вперед показал, что представители соседней Галактики входят в наше пространство, минуя стандартный канал использования эффекта искусственного создания черной дыры. Это первое, что озадачило нас, поскольку понять, как они перемещаются в пространстве на таких расстояниях, мы не можем. Далее. Они используют корабли, которые представляют собой, по сути, энергетическую субстанцию, а не технологическую как наши, пусть и имеющую сложную металлическую и кремнийорганическую структуру. Их корабль может не просто двигаться в пространстве, он может пройти сквозь планеты насквозь, подобно нейтрино. Это не просто шаг вперед по сравнению с нашими технологиями, это колоссальный скачок в технологическом развитии. И, наконец, они обладают оружием, которое вызывает так называемый «сумеречный эффект».

— «Сумеречный эффект», что это такое?

— Это явление, которое было открыто сравнительно недавно, но пока мало изучено. Суть его заключается в том, что любая звездная система в Галактике, в конечном счете, рано или поздно умирает. Это объясняется целым рядом причин, в том числе тем, что звезда как бы исчерпывает свой энергетический ресурс и гаснет, превращаясь в белого карлика, нейтронную звезду или черную дыру. Причины, по которой звезда по истечении своей так сказать, жизни, переходит в ту или иную стадию достаточно сложны, но в любом случае, они приводят к катастрофическим последствиям для систем, находящихся поблизости от них. Так вот, «сумеречный эффект», это искусственное старение звезды и её ускоренная гибель. Какова мощь этого оружия мы даже представить себе не можем, более того понять принцип, точнее каковы должны быть силы, способные вызвать старение звезды. При чем это старение происходит не за годы, а за несколько дней в Земном исчислении времени, в то время как естественное старение звезды это миллиарды лет.

— Мы увидели, как гибнут одна за другой звездные системы, а вместе с ними цивилизации. Мы бессильны противопоставить им. Они просто уничтожают нашу Галактику, последовательно и целенаправленно, поскольку истребляют в первую очередь звезды, где есть жизнь на планетах вокруг них.

Я пытался мысленно представить то, о чем рассказывал Фейнхотен, и инстинктивно закрыл веки. Мне вдруг стало страшно, и потому моментально открыл их. Как часто бывает в таких случаях, мысли упорно искали выход из тупиковой ситуации, и я вдруг подумал:

— Как бесконечно сложно устроен мир. От мелкого до великого один шаг. Вчера, точнее два года назад, когда нашу Землю атаковали эфские корабли, мне казалось, что все, ничего страшнее нельзя придумать, а сегодня узнаю, что по воле рук и разума, пусть и искусственного, кибернетического, могут гибнуть звезды одна за другой, а вместе с ними исчезать цивилизации, а возможно и вся Галактика.

— Значит, если я правильно понял, пока прогноз неутешительный? — услышал я голос Селезнева, который прервал мои размышления.

— Пока да.

— Но вы так и не ответили мне, как бы вы поступили на моем месте, сказали правду или нет?

— Поставьте себя на мое место и ответьте себе на свой вопрос.

— А если вы поставите себя на мое место, как вы ответите себе на мой вопрос? — парировал ответ на ответ Селезнев.

Фейнхотен посмотрел Селезневу в глаза и, подумав немного, сказал:

— Я ценю Вас как коллегу и потому скажу, я бы промолчал.

— Благодарю за совет, именно это я надеялся от вас услышать, поскольку хотел сверить свое и ваше мнение по данному вопросу. Вы совершенно правы, сказав, что мы с вами в принципе одинаковы, хотя и во многом отличаемся. Мы одинаково мыслим по глобальным вопросам, особенно когда это не касается вопросов частного характера.

— Согласен с вами, коллега, — и он протянул Селезневу руку.

Мы встали и направились к выходу.

— Простите, на пару минут задержу Сергея, если вы не возражаете. Чисто семейные вопросы.

Селезнев прошел в командный отсек управления, а мы остались наедине с Фейнхотеном.

— Сергей, не знаю, как ты к этому отнесешься, но не могу тебе этого не сказать. Ты, Виктория, а теперь и ваш сын, в некотором роде не безразличны мне. Короче, я имею достаточно большие полномочия и потому располагаю информацией об экспедициях во времени, поскольку самым тесным образом связан с этим. Так вот, в одной из них мне стало известно, что вы можете погибнуть еще до начало войны. Точные причины вашей гибели и времени мне неизвестны, но это факт. Поэтому, я не знаю, почему это делаю, точнее не хочу говорить всех причин, однако у меня в свете открывшихся обстоятельств есть к вам предложение. Переговори с Викторией, я могу забрать вас с Земли. Даже если всем нам грозит гибель в недалеком будущем, это будет не сейчас, это произойдет через много лет, но мне не хотелось бы, чтобы ваша жизнь оборвалась раньше времени.

— Но почему мы?

— Я еще раз повторяю, есть причины, о которых мне не хотелось бы сейчас говорить и к тому же, наши пути пересеклись. Я не хочу, чтобы вы погибли сейчас, и если я в состоянии этому помешать, то не вправе не сказать вам об этом.

— Но мы можем просто переехать в другую страну.

— Это ничего не изменит, точнее, изменит, но все дело в том, что ваша гибель на Земле как бы предрешена в определенном интервале времени. Чтобы её избежать, вам надо на время её покинуть.

— Все так неожиданно, честно говоря, я совершенно не готов вам сказать что-то определенное. И потом, Вика, как она воспримет это сообщение?

— Понимаю вас, но мое предложение остается в силе. И…, впрочем, вы правы, посоветуйтесь с женой. Это касается вас троих, а потому принять решение лучше дома, на Земле.

— Но как мы сообщим вам о своем решении, если Вика согласится?

— Очень просто. Вот возьми. Это часы. В них вмонтировано устройство, которое даст возможность послать мне сигнал на станцию. Я буду ждать. Если ты нажмешь красную кнопку, это будет означать, что вы согласны, если белую, что нет. Ответ ты получишь на циферблате в виде информационного послания. Все до встречи.

Я машинально надел часы на руку и в задумчивости вышел за дверь, ища глазами Селезнева. Тот стоял около большого экрана, на котором во всю его ширину, светились мириады звезд. Он повернулся ко мне и, показывая рукой на экран, произнес:

— Где-то там, в глубинах космоса, теплится жизнь, подобно нашей, и одновременно смерть, которая хочет всё это уничтожить. Кто победит, возможно, нам не суждено будет это узнать, но как жестоко и не справедливо всё это.

Я промолчал, и мы направились к транспортной кабине, чтобы вернуться на корабль и возвратиться на Землю.

Полет обратно был точной копией полета на станцию. Только теперь всю дорогу мы думали не о красотах космоса и Земли, подлетая к ней, а о том, как нам быть. Полученная информация была столь страшной, будущее непредсказуемым и туманным, что нам было не до видов космоса на экране. Уже подлетая к Земле, Селезнев сказал, обращаясь ко мне:

— Значит так, поскольку на меня возложена ответственность руководителя миссии в контакте с инопланетянами, я принимаю решение по поводу той информации, которую мы сообщим. Вы согласны?

— Я согласен, только давай перейдем на ты.

— Хорошо, теперь о том, что мы сообщим. Предложения есть?

— Можно сказать, что они вызывали нас с тем, чтобы ознакомить с порядком проведения мониторинга окружающего пространства на предмет прохождения враждебных Земле кораблей. Поскольку строительство станций завершено, вся система работает в автоматическом режиме. Однако нас предупредили, воздержаться от попыток проникновения на станцию без их ведома, так как это может быть расценено как внешняя агрессия со всеми вытекающими последствиями.

— Отлично. Я в принципе придерживался почти аналогичной версии и потому рад, что мы мыслим в одном и том же направлении. Значит, в случае чего, придерживаемся именно этой версии и никаких подробностей относительно информации, которую нам сообщили.

Корабль вошел в плотные слои атмосферы, и через несколько минут мы увидели место посадки и базовый лагерь, расположенный в двух километрах от места приземления.

— Снова дома. Поздравляю Игорь, ты стал космонавтом, — попытался я немного поднять его настроение в преддверии разговора с руководством.

Глава 3

Я вернулся домой на следующий день после посещения космической станции. Всё произошло быстро и оперативно. Сразу после приземления космического корабля, мы пересели на машину и через десять минут были в лагере. Транспортный самолет, который должен был нас доставить на один из военных аэродромов Подмосковья, был уже на подлете. После рапорта по команде о нашем благополучном возвращении, мы в авральном порядке начали эвакуацию. К моменту, когда самолет приземлился, все было погружено в машины, и потому посадка заняла не более десяти минут. Через шесть часов мы были в Москве.

Я и Селезнев были доставлены в штаб, который располагался не в самой столице, а в одной из воинских частей специально переоборудованной для этого. Туда же, судя по машинам, приехало высокое начальство. Я предпочел молчать, весь доклад сделал Селезнев. Как мы и договорились, он сообщил, с какой целью нас вызывали, и какую информацию мы получили. В довершении он заявил, что полный рапорт о том, что он видел внутри космического корабля и станции он представит в письменной форме в течение сорока восьми часов. На вопрос, почему для контакта с землянами, в качестве одного из контактеров они назвали именно меня или мою жену Викторию, Селезнев ответил, что это было обусловлено тем, что они по возможности не хотят расширять круг лиц, с которыми они входят в контакт на Земле.

Я оценил профессиональные качества Селезнева как психолога, когда он быстро нашелся что ответить, при чем таким образом, что не требовало возражений или каких-то дополнительных вопросов.

После доклада мы прошли небольшую медицинскую проверку, а спустя час Селезнев сообщил мне, что рейс Москва-Мадрид через три часа и меня отвезут в аэропорт. Он извинился, что не сможет проводить лично. Мы обнялись, и на прощание я сказал ему:

— Рад, что мы снова встретились. Будет возможность, приезжайте в гости.

— Спасибо за приглашение, надеюсь, увидимся.

Я пожал ему руку и пошел собираться в дорогу.

Такси подъехало к дому, и Вика выбежала меня встречать, так как позвонил из аэропорта, прежде чем взять такси. Я не успел выйти из такси, как она бросилась ко мне, словно мы не виделись целую вечность. Обняв её за талию, мы направились в дом. Уже на террасе, она поцеловала меня и, прижавшись, прошептала на ухо, словно боялась, что нас подслушают:

— Я так соскучилась, так ждала тебя.

Я посмотрел в её глаза, держа руками на плечи. Они светились теплом и любовью.

— Викуша, радость моя, я тоже соскучился и постоянно волновался, что не мог тебе позвонить.

Мы сели, и я стал ей рассказывать о поездке. Вика слушала молча, не прерывая вопросами, и только когда услышала о том, что мне сообщил Фейнхотен, увидел, как изменился её взгляд. Он стал суровый и печальный.

— Что же с нами будет? — спросила она.

— Не знаю, дорогая, Фейнхотен сказал, что все будет происходить в течение многих лет, а то и десятилетий, поэтому сказать, когда, как и что будет, он не знает.

— Тем не менее, ничего хорошего ждать нельзя?

— К сожалению да.

— А почему вы решили с Селезневым, что лучше никому об этом не говорить, я имею в виду руководство?

— А зачем? Трудно представить, что может произойти, если кто-то из руководства той или иной страны не выдержит и информация просочиться в прессу. Каковы будут последствия, если люди узнают, что мир может погибнуть в любой момент.

— Возможно, вы и Фейнхотен правы. В любом случае, предпринять что-либо против агрессии такого уровня невозможно, уж лучше действительно не знать об этом раньше времени, а радоваться жизни в полной мере сейчас.

Я взял Викины ладони в руки и, посмотрев на неё, произнес:

— Я тебе еще не все рассказал. Фейнхотен, когда мы уже прощались, хочет, чтобы мы покинули Землю и чем скорее, тем лучше.

— Покинули Землю, почему? — удивленно спросила Вика.

— Он считает, что нам грозит опасность.

— Но она всем грозит, не только нам.

— Ты не поняла меня. Из той информации, которой он обладает о будущем, нам, тебе, мне и Саше грозит опасность именно на Земле. Короче мы можем погибнуть и чтобы этого избежать, на определенный период времени он предложил нам отправиться в космос.

— В космос, но куда именно?

— Да не все ли равно. Перемещаться по Галактике, используя метод телепортации, всё равно, что ездить на лифте в небоскребе. Возможно, мы будем жить на станции вблизи Земли или отправимся на международную станцию или еще куда-нибудь.

Вика в задумчивости устремила свой взгляд и, хотя она смотрела на меня, явно, что перед её глазами стояла совсем другая картина. Наконец она промолвила:

— Значит так тому быть. Когда мы летим?

Пораженный столь быстрым принятием решения с её стороны, я ответил:

— Если ты согласна, надо подать сигнал с помощью вот этого прибора, который дал мне Фейнхотен, — и я снял с руки часы, — если нажать красную кнопку, значит, мы подтверждаем согласие на отлет с Земли и ждем указаний.

— А если белую, мы остаемся?

— Да, ты правильно все поняла.

— Можно мне нажать?

— Конечно.

Вика осторожно взяла часы и, посмотрев на них, сказала:

— Ты, ведь тоже считаешь, что нам надо последовать совету Фейнхотена? Правда?

— Я слишком часто за последние годы принимал самостоятельно решения, от которых многое зависело, но сейчас, наша жизнь и жизнь нашего сына целиком в наших руках и мне кажется, что мы не вправе лишить его, хотя бы детства, раз это зависит от нас. Поэтому мне кажется, что мы поступим правильно, если послушаемся совета Фейнхотена.

— Значит, так тому и быть, — и Вика нажала красную кнопку на приборе. Ничего не произошло. Она медленно положила его на стол. В этот момент экран зажегся и голографически высветил стоящего около пульта управления станции Фейнхотена. Он повернулся и сказал:

— Ваш сигнал получен и я рад, что вы согласились со мной. Корабль за вами отправится через час. В вашем распоряжении два часа на сборы. Ваши координаты определены, но, как вы сами понимаете, забрать вас в городе мы не можем. Поэтому необходимо, чтобы вы выехали на машине как можно дальше, желательно в безлюдную местность, где корабль сам запеленгует ваши координаты и предупредит о приземлении. С нетерпением буду ждать вас на станции.

Голограмма свернулась и экран погас.

— У нас мало времени на сборы. Собери все, что тебе необходимо, минимум вещей, лучше возьми что-то, что будет напоминать нам о доме.

— Ты будешь предупреждать Уотса о нашем отлете?

— Конечно, только что ему сказать?

— Я бы сказала правду, возможно так у него меньше будет неприятностей, если нас начнут искать.

— А может наоборот, чем меньше он будет знать, тем лучше для него?

— В таком случае, решай сам.

Я взял трубку телефона и позвонил Уотсу. Он был на заводе.

— Грей привет, ты не мог бы срочно приехать к нам домой? Будешь через пятнадцать минут. Хорошо. Только прошу, не задерживайся, очень срочное и важное дело. Жду.

Я положил трубку и посмотрел на Вику.

— Пошла собирать вещи, а ты подготовь машину.

— Хорошо, — я взял карту и, хотя за это время достаточно хорошо познакомился с окружающими окрестностями, довольно долго не мог определиться, куда лучше направиться. Наконец наметив маршрут, проверил наличие бензина, давление в шинах и зачем-то протер и без того чистое ветровое стекло, потом окинул взглядом машину. Жаль будет бросать её посреди пустынной местности, да ладно куплю новую, если вернусь. Вика принесла два чемодана с вещами.

— Ты что, столько вещей, зачем они…?

— Это самое необходимое и можешь, что угодно говорить, мы их берем с собой.

Я понял, что спорить бесполезно и, открыв багажник, положил их внутрь. В этот момент послышался скрип тормозов. Это подъехал Уотс. Он не вошел, а буквально влетел и застав нас у машины, спросил:

— Что случилось?

— Ты главное не волнуйся, но нам надо уехать и возможно надолго.

— Уехать, куда, зачем, к чему такая спешка, ничего не понимаю.

— Послушайте Грей, я на несколько дней летал в Россию, ты в курсе.

— Да, у тебя тяжело заболела бывшая жена, и дочь попросила приехать, мне Виктория сказала после твоего отъезда, кстати, надеюсь ничего серьезного?

— Нет, все нормально и вообще, поездка в Россию была связана не совсем с этим. Состоялся контакт с инопланетянами. Я принимал в этом участие и разговаривал с Фейнхотеном.

— С Фейнхотеном!?

— Да. Он сообщил, что моей семье грозит опасность, поэтому мы покидаем Землю.

— Что, значит, покидаете Землю? — в недоумении спросил он.

— Грей, — спокойно сказала Вика, — за нами прилетит корабль, и мы покинем Землю. Поверь, мы летим не столько из-за себя, сколько из-за сына. Согласитесь, я никогда не прощу себе, если с ним что-то случится, а мы не помешали этому.

— Значит, вы улетаете?

— Да.

— Так хоть проводить вас можно? Мне бы еще раз увидеть их корабль, а то иной раз закрою глаза и думаю, что все это мне приснилось. Но мы были там, ведь так?

— Конечно, были, заодно и машину обратно привезешь, а то жаль бросать мою ласточку одну на произвол судьбы. Мы готовы, так что можно ехать.

Не сговариваясь, мы с Викой последний раз посмотрели на наш уютный дом, где счастливо прожили почти два года. Жаль было его покидать, но видно судьбе было угодно распорядиться иначе.

Уотс сел за руль и вывел машину из гаража. Я закрыл дом и сел рядом, а Вика с ничего не понимающим Сашей расположились на заднем сиденье.

— Куда поедем? — спросил Уотс.

— Вот сюда, — и я показал ему карту и обведенный кружок на ней.

— Глухомань-то какая, а впрочем, самое место для приземления НЛО.

— Сережа, ты все проверил, когда закрывал дверь?

— Все.

— Грей, поехали.

За час мы отъехали почти на шестьдесят километров от города, затем свернули с шоссе и поехали по проселочной дороге, которая, как было указано на карте, вела вглубь в пустынную часть к небольшому селению. Указатель на дороге сообщал, что до него сорок пять километров. Мы проехали по узкой дороге, лишь местами покрытой щебнем около десяти километров и остановились на небольшом плато. Дальше дорога серпантином спускалась в долину. Я вышел из машины и, вытянув руку, снова нажал на красную кнопку. На этот раз голограммы не возникло, а только раздался голос, который шел словно из ниоткуда:

— Ваши координаты приняты, посадка через шесть минут. Оставайтесь на месте. Как только корабль приземлится, направляйтесь на посадку. Конец связи.

— Слышал, через шесть минут они прилетят за нами, — сказал я, — ты прости, что бросаю тебя и наше дело.

— Брось, если бы такое случилось со мной, ты поступил точно так же. Дай я тебя обниму.

Мы обнялись. Потом он поцеловал Викторию и Сашу и, обращаясь к Вике, сказал:

— Берегите себя, вы мне как родные. Я буду вас ждать.

— Я знаю Грей. Ты тоже здесь для нас самый родной человек. Ваша фотография со мной.

— Правда?

— А вы думали в чемоданах только мои наряды?

— Нет конечно.

— Если кто-то будет нами интересоваться, придумай что-нибудь.

— Уже придумал.

— Когда успел?

— Пока ехали. Вы отправились на Филиппинские острова отдохнуть и там пропали. Как считаешь, правдоподобно?

— Тебе виднее, все же ты специалист в таких вопросах.

— Вот именно. Через месяц я подниму небольшой шум по поводу того, что от вас нет вестей, и попытаюсь организовать поиски. Предварительно организую все так, что вы якобы действительно отправились отдыхать втроем на Филиппины. Так что подвоха никто не заметит. А там вряд ли можно кого-то или что-то найти, не так ли?

— Это точно.

В этот момент на небе показалась точка корабля, и через мгновение он уже стоял в сотне метров от нас. Мы еще раз обнялись на прощанье. Взяв Сашку на руки и один из чемоданов, мы быстрым шагом направились к кораблю. Пройдя половину пути, сияние вокруг корабля исчезло, и выдвинулся трап. Ничего не понимающий Саша вращал во все стороны головой и кричал, — папа, самолет, папа, самолет. Мы поднялись. Я повернулся, чтобы помахать Уотсу. Он стоял вдали и махал нам панамой.

— Прощай Земля. Когда я снова вернусь, не знаю, но вернусь обязательно, — мысленно произнес и вбежал на борт корабля. Сидящая Вика взяла из моих рук Сашу, а я еле успел сесть и пристегнуться, как корабль сделал крутой вираж и стал набирать высоту, уходя в космическое пространство. Секунда, другая и экран разрезала дуга, разделяющая Землю и черноту космоса. Океаны, облака, плывущие над ними и звезды, сияющие в черноте космоса, заполнили всю кабину. Корабль сделал разворот и взял курс на станцию.

Пилотом корабля оказался Гройдеван, который меньше суток назад прилетал за нами. Я попытался пошутить, сказав ему:

— Вы вроде космического таксиста.

Он не понял меня и потому ответил:

— Наверно.

Саша, расплакался, то ли от перегрузок, то ли от непонятных вещей, которые неожиданно изменили привычный для него мир. Вика как могла, утешала его, всё время пока мы летели. Мне стало неловко, и я подумал, что каково должно быть пилоту космического корабля, когда рядом с тобой плачущий ребенок. Это должно жутко действовать на нервы и поэтому я вдруг сказал:

— Извините, вам до этого наверно не приходилось возить детей, а у вас дети так же ведут себя или нет?

Он повернулся, и с удивлением посмотрев в мою сторону, сказал:

— А разве может быть иначе. Дети, они везде одинаковые, — а потом, наклонившись в мою сторону, уже тише, чтобы Вика не слышала, сказал, — самое главное, чтобы он не наделал в штаны и не испортил вам атмосферу, а то я в костюме, и ничего не почувствую, а вот вам, придется терпеть до конца полета, — и весело улыбнулся.

Его лицо имело очень близкие очертания, что и лицо Фейнхотена. По всей видимости, они были родом с одной планеты. Однако по мимике лица я понял, что Сашин рев не очень его беспокоит, и немного успокоился. Вскоре на экране появилась станция, а еще через минут двадцать мы здоровались с Фейнхотеном. Вика была счастлива вновь видеть его, и это было видно по её радостному выражению лица. Обычно сдержанный Фейнхотен при виде Саши, буквально расплылся в улыбке и, подняв его на руки, сказал:

— А в жизни ты еще лучше, чем на фотографии. Ну, здравствуй, — и он попытался поздороваться с Сашей. Тот не понял и расплакался. Вика взяла его на руки, и он тут же успокоился, обняв мать за шею и пытаясь спрятать лицо, но она была одета в костюм, и он никак не мог понять, почему и он и мама одеты в одежду, которая никак не позволяет ему дотронуться до материнской кожи рукой. Вика опустила его на пол, и он тут же спрятался от Фейнхотена позади её ног, с любопытством посматривая на странного взрослого, так сильно отличающегося внешне от родителей.

— А у меня для тебя подарок, — сказал Фейнхотен, наклонившись и доставая вдруг невесть откуда взявшуюся игрушку. Это был кубик. Он протянул его Саше. Любопытство взяло верх, и он протянул руку за игрушкой. В руках кубик постоянно менял форму. Он становился то круглым, то принимал форму пирамиды, при этом менялась не только его форма, но и цвет. Саша потянул его в разные стороны, и он вдруг превратился в баранку, а затем стал принимать совсем причудливые формы, напоминающие разных животных. Саша так увлекся, что стал радостно смеяться, а мы смогли присесть за стол и немного побеседовать.

— Виктория, вы похорошели. Мне трудно судить о красоте земных женщин, но сердцем чувствую, что вы относитесь к числу красавиц.

Вика слегка покраснела, но было видно, что она приятно польщена комплиментом Фейнхотена, вдобавок я добавил:

— Вы абсолютно точно подметили. Недаром я дважды влюблялся в свою жену.

Вика совсем смутилась и поэтому ответила:

— Что вы все обо мне, да обо мне, лучше расскажите нам что-нибудь, только не очень печальное, — её взгляд стал серьезным, и она смотрела на Фейнхотена с надеждой, что он скажет, что все хорошо, что страхи напрасны и миру никто и ничто не угрожает.

Фейнхотен тактично понял её намек и потому сказал:

— Жизнь идет своим чередом. Пока все спокойно, что будет дальше, жизнь покажет. Я рад, что вы прилетели на станцию. Как только освоитесь, хочу предложить вам слетать на мою родную планету. Посмотрите наш мир, думаю, что это будет для вас весьма интересно, а еще рекомендовал бы вам побывать на Веге, удивительной красоты планета.

— А могли бы мы слетать на Энеиду. Ведь жители этой планеты, насколько я поняла, являются нашими, как это правильно сказать, прародителями?

— Я поговорю с Юглиндом. Если он не будет возражать, можно будет организовать своего рода экскурсию и туда.

— Так сложно? — спросил я.

— Не сложно, но есть определенные формальности, которые обойти невозможно.

— Мы останемся здесь на станции или куда-то отправимся?

— Мне необходимо уже сегодня быть на рабочем месте, поэтому если вы не возражаете, то могли бы присоединиться ко мне, заодно увидите много нового и интересного.

— Звучит заманчиво. Вика, как ты смотришь на такое предложение?

— Если Фейнхотен говорит, что нам будет это интересно, то наверно нам стоит последовать за ним.

— Вот и отлично. В таком случае прошу следовать за мной.

Мы прошли через аппаратную. Фейнхотен попрощался с остающимися на станции сотрудниками, и мы направились к транспортеру, который доставил нас к телепортационной установке.

— Вы же говорили, что телепорт только односторонний?

— У вас хорошая память. Пришлось поставить. Слишком проблемно добираться на кораблях. Это, знаете ли, все равно, что пешком ходить, когда лифт не работает. И потом, я плохо переношу пространственный бросок. Возраст….

Мы вошли в кабину, и Фейнхотен ввел несколько кодовых команд, после чего сделал дополнительно манипуляции, значение которых я не понял. Он посмотрел на меня и сказал:

— Я ввел для сравнительного анализа свой ДНК и кодовую запись одной из хромосом для подтверждения моей личности. С недавних пор перемещения на телепортационных установках, предназначенных для межзвездных перемещений, существенно усложнились с целью безопасности.

— Я думал, что телепортироваться можно с любого порта?

— Нет, это исключено. Внутри сложных конструкций или зданий действуют так называемые местные телепортационные установки, а для выхода в открытый космос и уж тем более для межзвездных перемещений существуют специальные платформы.

Мы замерли и в тот же момент двери раскрылись, и мы оказались в зале приема. Пройдя дезинфекцию и проверку по всем параметрам медицинского контроля, а также повторную сверку личностных параметров и кодов, мы, наконец, вышли в общий зал.

— Где мы? — озираясь по сторонам, спросила Вика, держа за руку Сашу.

— Добро пожаловать на Хемлину.

— На Хемлину, а что это? — название ровным счетом ничего не говорило нам, и потому мы стояли с двумя чемоданами в руках, озирался вокруг.

— Друзья, Хемлина, это спутник моей родной планеты Ютры. Здесь находится центр космических исследований Галактики, осуществляются научно-исследовательские работы. Я являюсь руководителем одного из крупных подразделений этого центра и вхожу в руководящий состав правления. Так что добро пожаловать. Сейчас я провожу вас в гостиницу, а затем представлю своего помощника, который сможет во всем вам помогать, пока вы будете осваиваться.

Мы последовали за Фейнхотеном. Войдя в одну из дверей, мы снова оказались в телепортационном устройстве местного уровня и после несложных манипуляций вышли в холле гостиницы. Первое, что бросилось в глаза, это наличие людей. Мужчины, женщины, дети всех возрастов, все они в большинстве были похоже чертами лица на Фейнхотена и видимо были его соплеменниками, однако встречались и представители других цивилизаций. Они были одеты, не как мы в костюмы, а в обычную одежду. Женщины ходили в юбках, платьях или спортивных костюмах, тоже относилось и к мужчинам. В основном они были одеты в брюки и легкие рубашки. Главное, что у них не было на лице никаких масок и, следовательно, они могли дышать воздухом, и я с огорчением подумал, что нам придется все время ходить в костюмах, не снимая их. Словно прочитав, о чем я думаю, Фейнхотен сказал:

— Не волнуйтесь Сергей, неудобств с дыханием у вас не будет, надо только немного подождать.

Мы поднялись на второй этаж и прошли в гостиничный номер. Он состоял из трех больших комнат, совмещенного санузла и столовой, где располагалось все необходимое оборудование для приготовления и приема пищи. Красивая современная мебель создавала приятный домашний уют. Единственно, что отличало жилье от земного, это отсутствие даже намека на окно.

— Как странно, — сказала Вика, — никогда не подумала бы, что это гостиница, скорее просто жилая квартира. Жаль только, что нет окон.

— Виктория, мы на спутнике, это все равно, что у вас на Луне. Центр представляет собой практически целый город под куполом. Однако первые здания строились без окон в целях метеоритной безопасности помещений, и эта архитектура так укоренилась, что в настоящее время архитекторы и инженеры очень редко используют окна в качестве интерьера комнат. К тому же вы всегда можете увидеть окружающий вас пейзаж за стеной, выведя его изображение в голографическом режиме во всю стену в любом удобном вам месте квартиры.

— Это я так к слову.

— Одним словом, располагайтесь, — В этот момент раздался приятный звуковой сигнал в дверях.

— А вот и мой помощник, точнее помощница. Прошу знакомиться, — в дверях стояла приятной внешности девушка с кудрявыми волосами, которые напоминали свалявшуюся шерсть. Аналогичный волосяной покров на голове был, как я заметил, у большинства людей, которых я увидел в фойе гостиницы.

— Добрый день. Разрешите представиться. Меня зовут Хлоя. Мне поручено быть вашим гидом и помощницей и вообще оказывать всяческую поддержку, пока вы не освоитесь.

Фейнхотен представил нас и, передав нас на попечение Хлои, удалился, сославшись на необходимость появиться на работе.

Хлоя оказалась весьма деловой, расторопной и тактичной женщиной. Я с некоторым любопытством смотрел на неё, так как впервые видел вблизи инопланетянку. До сих пор мне приходилось общаться преимущественно с людьми, точнее инопланетянами мужского рода, впрочем, иногда я не мог понять, мужчина или женщина тот или иной инопланетян, поскольку обычно они были одеты в стандартные костюмы и лица порой были прикрыты фильтрами. Хлоя имела пропорциональные формы, но в сравнении с Фейнхотеном явно отличалась телосложением, точно так же как и мы.

Мы стояли в прихожей, и даже Саша притих и от усталости сел прямо на пол у ног Вики.

— Для начала, — сразу взялась за дело Хлоя, — Вам надо переодеться и принять душ после дороги, после чего можно поесть. Но для этого я должна показать вам, как пользоваться фильтром личного дыхательного аппарата.

Она достала из небольшого чемодана, который принесла с собой, три небольших коробочки.

— Кто самый смелый ложитесь на диван. Это не больно, но в первый момент может быть не очень приятно. Поэтому представьте себе, что вы на приеме у не любимого доктора и надо просто перетерпеть его процедуры, — она говорила, стараясь расположить нас к себе, и у неё это явно получилось. Вика первая легла на диван. Я стоял рядом и смотрел.

Хлоя достала сложный медицинский инструмент, с которым она видимо, умела ловко обращаться. Потом взяла из коробки нечто напоминающее капсулы и вставила их в инструмент, после чего попросила Вику закрыть глаза и сделать глубокий вдох и задержать дыхание. Открыв экран на лице, она ловким движением ввела капсулы в нос и, держа руку на Викином лбу, нажала на курок. То ли от неожиданности, то ли от боли Вика открыла глаза и слегка вскрикнула, но Хлоя уже успела к этому моменту вынуть прибор, капсулы остались в носу.

— Теперь попробуйте дышать, но только носом.

Вика сделала несколько вдохов и выдохов и посмотрела сначала на меня, потом на Хлою.

— Как?

— Все нормально.

— Что-нибудь чувствуете, инородное тело или какие-то неудобства в носу?

— Нет, абсолютно ничего.

— Очень хорошо, теперь вы, — и она посмотрела на меня, — с вами будет сложнее.

— Почему? — испуганно спросил я.

— Потому что мужчины всегда всего бояться, если бы вы знали что такое рожать детей, то эта процедуры вам показалась бы проще, чем чистка зубов.

— Вы напрасно так думаете, земляне, точнее мужчины земли никогда и ничего не боялись, возможно…

— Все, довольно говорить, — сказала Вика, — лучше ложись и перестань дрожать от страха.

Хлоя и Вика рассмеялись, и мне ничего не оставалось делать, как смиренно лечь на диван. Процедура оказалась не столько болезненная, сколь неприятная. Однако я перенес её без единого звука, за что получил похвалу от Хлои.

— А теперь вы мне должны помочь, поскольку ребенок есть ребенок.

Саша после такой процедуры разревелся и, несмотря на то, что мы втроем его начали успокаивать, он минут пять взахлеб ревел горькими слезами, прежде чем успокоился.

— Теперь пойдемте, я покажу, как пользоваться душем и подожду, пока вы будете его принимать, чтобы рассказать о продуктах и их приготовлении.

Мы вошли в туалетную комнату. Хлоя подвела нас к душевой кабине и показала на кнопки включения.

— Это ионизационный душ. Мощность и температура регулируется ручками.

— Позвольте, а вода? — спросил я.

— Какая вода?

— Как какая, обычная, Н2О.

— Извините, но воду применяют только для приготовления пищи. Её утилизация и повторная переработка достаточно сложный процесс. Да к тому же в этом нет необходимости. Попробуйте сами и убедитесь.

На этот раз я решил первым проверить действие душа и оставшись в кабине один, разделся и осторожно включил душ. Вверху что-то щелкнуло, и я ощутил приятный поток невидимых струй, который омывал мое тело. Я стоял на месте и ничего не видел, но вместе с тем ощущал, как по всему телу струится приятная прохлада. Покрутив ручки, я сделал теплее, потом наоборот холоднее, потом усилил поток. Простояв несколько минут, я выключил душ и вылез, привычным движением руки ища полотенце. Однако тело было сухим и в тоже время было полное ощущение принятого душа. Одевшись и выйдя из ванной комнаты, произнес:

— Вы правы, отличная штука, а главное никакой воды, а ощущения абсолютно одинаковые.

Вика последовала в душ вместе с Сашей, и они задержались там дольше меня. За дверью слышался веселый Сашкин смех, который при виде налитой ванны не очень любил её принимать и нередко ударялся в слезы.

Вика вышла переодетая в платье, а довольный Саша забрался на диван и начал на нем прыгать.

— Так, теперь пройдемте на кухню.

Показ приготовления и дегустация местной пищи занял довольно продолжительное время. Все было достаточно необычным, особенно пища и мы раз за разом пробовали все новые и новые блюда. Наконец, когда с этим было покончено, Хлоя объяснила, как пользоваться приборами в комнатах. Их было не так много, и все они в основном работали в голосовом режиме управления. Она внесла корректировку в программу управления на несколько земных языков и пообещала, что в ближайшее время договориться, чтобы нам загрузили общепринятый Ютрианский диалект, на котором разговаривает большинство живущих и работающих на станции.

— Теперь я покину вас ненадолго, а вы можете пока отдохнуть, а как только будете готовы, вызовете меня, и мы прогуляемся по городу.

Мы поблагодарили Хлою и остались втроем.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила меня Вика, как только Хлоя вышла из номера.

— Ничего, пока все нормально, а что собственно я должен думать?

— Здесь все хорошо, даже замечательно, только чувствую себя, даже не знаю, как сказать.

— «Не в своей тарелке».

— Именно так.

— Вика, ничего удивительного, ведь мы не на Земле, кругом совершенно другой народ, да что народ, другая цивилизация. Попади ты в Африку, ты всё равно чувствовала бы себя гораздо спокойней и свободней, чем здесь. Но я думаю, что это пройдет.

— Надеюсь. Просто кругом все чужое. За что не возьмись, ко всему надо привыкать. Вот, к примеру, ты посмотри, — Вика взяла вилку и протянула её мне, — ты уверен, что это вилка?

Вилка была действительно странная. Три зубца вилки были изогнуты и скорее напоминали штопор.

— Ну и что, японцы едят палочками, мы же не удивляемся.

— Да не удивляемся, но ты посмотри вокруг, все, абсолютно все другое, ложки овальные и имеют совершенно немыслимый вид, чашки невообразимой формы.

— Да что ты прицепилась к посуде. Подумаешь форма. Представь себе, что это пост модерновое искусство, или смесь хай-тека и импрессионизма, — и я рассмеялся.

— Чему ты смеёшься?

— А что мне остается делать, не плакать же. Вика, прошу тебя, успокойся ты ради Бога. Привыкнем, не сегодня, не завтра, но обязательно привыкнем. В конце концов, хочешь, я попрошу, чтобы нам сделали посуду более привычной для нас формы, глядишь, введем новую моду, станем так сказать родоначальниками нового направления дизайна на их планете. Станем модными и популярными. И на Земле все новое воспринималось с трудом. Как сейчас помню, пошел в Третьяковку, и впервые увидел картину Малевича «Черный квадрат». Представляешь, висит в Третьяковке, как мировой шедевр, а я смотрел и думал, — бред, полный бред и идиотизм. И если честно, до сих пор так считаю. А его в гении записали. Все надо воспринимать с долей скептицизма и тогда легче принимать мир таким, какой он есть. Не судить его со своей колокольни, а как бы вылезти из привычных понятий и принять новое, что становится общепринятым.

Вика посмотрела на меня, и немного успокоившись, улыбнулась.

— Ты всегда меня успокаиваешь, хотя уверена, что тебе самому это все не по душе.

Я посмотрел на неё и сказал:

— Лапуля, конечно не по душе, может, ты взяла с собой нормальные ложки и вилки? — и я с надеждой посмотрел на второй чемодан, которой еще не был открыт.

— Конечно, нет, — ответила она и тяжело вздохнула, — ладно, и к этим привыкнем. Вот что, давай немного передохнем и вызовем Хлою, чтобы прогуляться по городу.

Глава 4

Пошла вторая неделя, как мы прилетели на Хемлину. Город раскинулся на несколько квадратных километров и состоял как бы из трех частей, разделенных между собой транспортными коридорами, которые были построены в самом начале освоения спутника и в настоящее время были заброшены и не использовались по прямому назначению. В центре располагалась основная часть, своего рода жилая зона, где обитало около трехсот тысяч жителей. Вторая зона представляла огромный комплекс научно-исследовательских и учебных центров. Здесь работали и частично проживали сотрудники, исследователи и студенты, приезжающие сюда для повышения своей профессиональной квалификации. Третья часть была наименее обжитой. Это была промышленная зона, где располагались склады и вспомогательные предприятия.

Первую неделю мы посвятили обзорному знакомству с достопримечательностями. Впрочем, их в понятии Хлои было не так много, но для нас всё было в диковинку и поэтому вызывало живейший интерес, начиная от похода в обычное кафе и кончая осмотром парка, где представлены основные растения, растущие на Ютре. Сама планета значительно отличалась от Земли. Водная поверхность морей и океанов занимала лишь двадцать процентов поверхности, горных массивов было мало. Климат на планете из-за большой удаленности от своего солнца был на наш взгляд, весьма суровым, но благодаря техническим возможностям, искусственным образом преображен и стал более благоприятным для жизни. В целом флора и фауна была не очень богатой, особенно растительность, которая существовала в период естественной природной среды планеты. Собственно она и была представлена в ботаническом парке, в качестве сравнения с тем, чего смогли достичь жители планеты благодаря созданию искусственного климата.

Несколько странным выглядело то, что сам город не имел названия. При чем на Хемлине находилось еще несколько городов, часть из которых имели названия, а часть нет. Однако мы не стали спрашивать, чем это обусловлено. Сам город в общих чертах напоминал земной, хотя, безусловно, имел достаточно много отличий, которые становились особенно разительны при ближайшем знакомстве. Впрочем, это было вполне понятно, это была совсем другая цивилизация со своей историей и культурой. Наибольший интерес вызвали жители города. Почти одинакового с землянами роста, они были различного телосложения, характера и темперамента. Познакомившись поближе, мы поняли, что, по сути, они мало, чем отличаются от землян. Безусловно, были и отличия и весьма заметные, но это было вполне объяснимо, ведь их цивилизация была на более высоком уровне. Так, например, мы обратили внимание, что в целом, они более дружелюбны, культурнее, гораздо более образованы и обладают большим кругозором знаний. В исследовательской части города было очень много приезжих с других планет Галактики. Их внешний вид был столь различен, что сначала нам было очень непривычно, но затем мы поняли, что столь большое разнообразие мыслящей формы жизни, живущих и работающих в одном месте, наоборот существенно упростило наше пребывание. Мы даже стали подумывать перебраться жить именно туда, где на нас вообще не обращали бы внимания, в то время как в городе, на нас не часто, но все же порой с любопытством озирались, поскольку мы резко отличались от большинства местных жителей.

К концу второй недели пребывания, когда мы уже пообвыкли, я попросил Хлою, если это, возможно, переселить нас в исследовательскую часть города, и объяснил ей причины. Она прекрасно поняла нас и даже не стала уговаривать, а только пообещала решить эту проблему. За это время мы лишь раз видели Фейнхотена, когда он явился к нам в гости, да и то, чтобы узнать, как идут наши дела, и нет ли каких проблем. Пробыв у нас не больше часа, он уехал, пообещав непременно навестить.

Хлоя помогла нам перебраться в другую часть города, правда здесь были не такие комфортные условия, но зато мы получили то, что хотели, оказались среди, как выразилась Вика, «разношерстной публики», где наш внешний вид не вызывал удивления у окружающих. Наоборот, мы, порой встречая того или иного представителя Галактики, и буквально застывали на месте от его экстравагантного внешнего вида.

Вскоре мы стали задумываться о том, что пустое время препровождение достаточно утомительное занятие. Даже в отдыхе есть предел насыщения, и мы стали думать относительно того, чем бы нам заняться и напомнить относительно обещания посетить ряд планет Галактики. Однако нашим планам не суждено было сбыться, поскольку по видеофону раздался звонок Фейнхотена.

Засветившийся экран, а вслед за ним появившееся голографическое изображение Фейнхотена, стоящего в окружении нескольких сотрудников, удивил меня. Он повернулся к нам и сказал:

— Прошу вас немедленно собраться, начинается экстренная эвакуация. Хлоя будет у вас с минуты на минуту.

Я даже не успел спросить, в чем дело, как экран погас. Тяжелые предчувствия подкатили к сердцу. Вика присела на кровать и тихо произнесла:

— Неужели началось?

— По всей видимости, да. Уж лучше бы, какая ни будь авария и еще что-то, но только не то, о чем мы думаем.

В этот момент видеоизображение на двери сообщило, что пришла Хлоя. Я открыл дверь.

— Вы готовы?

— Еще нет, Фейнхотен позвонил буквально две минуты назад.

— В таком случае даю вам максимум десять минут на сборы. Встречаемся на площадке ЕС907. Мы отправляемся на корабле, а не через телепортационный переход. Вот вам карточка с кодами для прохода на посадку.

— Но почему…?

— Потом, все потом, нет времени. Получено сообщение, что их корабли вошли в нашу Галактику поблизости от нашей системы и начали атаку.

Вика начала упаковывать чемодан, но неожиданно бросила и сказала:

— А зачем все это? Кому нужно всё это барахло, кому?

— Вика, бери Сашку и пошли. Говорить и психовать будем потом, хорошо? Главное не паниковать. Мы уже проходили через все это, пройдем и сейчас. Ты слышишь меня, — я схватил её за плечи и встряхнул, — ты слышишь меня? — почти закричал я.

— Да, слышу.

— А раз слышишь, пошли.

Взяв Сашу на руки, мы вышли в коридор гостиницы. В коридоре почти никого не было. Пока мы шли к телепортационной установке, которая находилась на первом этаже, мы встретили только одну пару, которая, так же как и мы направлялась к телепорту. Поскольку мы были с ребенком, они вежливо пропустили нас вперед. Мы вошли, дверь закрылась, я набрал коды. Дверь открылась, и мы вышли на одной из посадочных платформ, где возле большого корабля стояла несколько человек, ожидающих посадки. Среди них я заметил Хлою. Она помахала нам рукой, показывая, чтобы мы поторопились. Мы направились к ним.

Среди улетающих на корабле были Фейнхотен и еще несколько лиц, которые были мне не знакомы.

— Проходите в корабль, и если не трудно наденьте костюмы, поскольку нам придется сделать межзвездный бросок, — сказал Фейнхотен, поторапливая остальных подняться на корабль и занять свои места.

— Где костюмы? — спросил я.

— Хлоя, где костюмы? — крикнул Фейнхотен, последним поднявшийся на борт корабля.

— Они должны быть в лабораторном отсеке. Я сейчас принесу.

— Ладно, не надо. Всем пристегнуться. Разберемся с этим после отлета.

Заняв места в кабине, пилот обернулся и, убедившись, что все пристегнуты, сказал:

— Внимание, старт через десять секунд. Краем глаза я успел заметить, что это был Гройдеван, немногословный пилот, который дважды летал за нами на Землю. Видно он работал под началом Фейнхотена, и потому мы имели постоянно с ним дело. Правда, корабль, на который мы сели был, по всей видимости, другой, несколько больше, чем предыдущий, хотя возможно это мне и показалось. В этот момент мои мысли прервал толчок в спину, который я, как и все ощутил. Корабль взлетел с площадки, на которой стоял и устремился в черноту космоса. Скорость увеличивалась, я чувствовал это, поскольку меня все сильнее и сильнее вдавливало в кресло. Непонятно почему, но Саша даже не плакал, он прижался всем телом к матери и, обняв её обеими руками за шею, видимо не понимал, что происходит, и оттого молчал. Я сидел рядом и, повернув голову, смотрел на Вику и Сашку.

Наконец корабль перестал набирать ускорение, и все вздохнули с облегчением. Фейнхотен осмотрел всех и сказал:

— Так, теперь по очереди надеть костюмы, после чего я доложу обстановку и обсудим план действий.

Мы пошли переодеваться втроем. Как ни странно, но на корабле нашелся даже детский костюм, одеть который на него, как и в предыдущем полете, оказалось самым трудным делом, поскольку он ни как не хотел этого делать. Наконец нам все же удалось с Викой нацепить на него костюм, и быстро переодеться самим. В этот момент в дверь постучали, это была Хлоя.

— Бросок через пространство достаточно тяжело переносится взрослым человеком, а для ребенка тем более. Рекомендую поместить его в камеру, где все перегрузки будут компенсированы, Вы не будете возражать?

— Конечно, нет.

— Тогда пойдемте.

Мы прошли в соседнюю комнату, где Вика помогла Хлое поместить Сашу в камеру для биосна. После чего они вернулись в пилотскую кабину. Когда мы садились, я успел осмотреться. Нас было восемь, включая пилота, а стало быть, с Сашей девять. Фейнхотен, сидевший рядом с Гройдеваном, развернул свое кресло и обратился к нам:

— Сразу скажу, знаю не так много, поэтому на многие ваши вопросы ответить не смогу. Но сначала хотел бы представить друг другу всех кто здесь оказался в корабле, поскольку не все друг друга знают. Итак, Виктория и Сергей, — он показал рукой на нас, и мы кивнули головой, — представители расы землян из Солнечной системы, ну и как вы поняли их сын, — он сделал жест, показывая пальцем в коридор. Хлоя, мой помощник, далее Флон, сотрудник космического центра исследований, моя так сказать правая рука, представитель планеты Сторб. Наконец два сотрудника, проходящие стажировку под моим руководством госпожа Беленгина с планеты Гунга и господин Зумертек с Ютры. Ну и конечно наш пилот Гройдеван. Так с этим покончено. Теперь о главном.

Час назад, я получил уведомление о немедленной эвакуации со спутника. Решение исходило непосредственно из дома правительства. Причиной такого решения как мне стало известно, было появление кораблей из соседней Галактики и начале военных действий с их стороны. Они атаковали несколько звездных систем и поскольку все они разбросаны в разных уголках Галактики, предугадать их действия практически невозможно, поэтому, было принято решение начать эвакуацию населения на малые орбитальные станции, расположенные вдали от планетарных систем. Мне даны были указания покинуть Хемлину с группой сотрудников, почему столь спешно, я не знаю, но как вы понимаете, приказы не обсуждают, а выполняют, поэтому мы здесь, а не на спутнике. Вот собственно и вся информация, которой я располагаю.

— А что это за корабль? — спросила Беленгина.

— Это грузовой транспортный корабль.

— А куда мы направляемся?

— Для начала мы сделаем межзвездный бросок вот сюда, — он сделал несколько манипуляций на нарукавном компьютере и вывел на экран карту звездного неба и на ней показал созвездие, к которому мы направлялись.

— А почему туда? — спросил кто-то из присутствующих.

— В этом созвездии нет обитаемых планет. На одной из планет, точнее спутнике, когда-то была обустроена исследовательская станция. Она весьма старой постройки и давно заброшена. К ней мы и направляемся. Временно это будет наше пристанище.

— И надолго? — снова задал вопрос тот же голос.

— Не знаю, — ответил Фейнхотен, и наверно не я один услышали печальные ноты в его голосе.

— Шеф Фейнхотен, я понимаю, что приказы не обсуждают, но все же непонятно к чему такая спешка, да еще вдобавок невесть куда? — возбужденно произнесла Беленгина.

— Я повторюсь, мне неизвестно, чем вызвано указание, столь спешно покинуть лабораторию, но мне даны были четкие инструкции о рассредоточении всего персонала всех, кто мне подчиняется, до особых указаний.

В этот момент мы вышли в точку перехода, и, пройдя круговорот мучительных испытаний, связанный с прохождением черной дыры, вышли практически на другой стороне Галактике вблизи созвездия, о котором говорил Фейнхотен. Нам потребовалось еще несколько часов полета, прежде чем на экране чернота звездного неба сменилась картиной приближающейся планеты, а рядом с ней небольшого спутника. Вся планета была покрыта плотным слоем облаков, сквозь которые ничего невозможно было рассмотреть, что находится на поверхности, океаны или континенты. В сравнении с Землей, которую я неоднократно имел возможность наблюдать с орбиты, данное зрелище отнюдь не вызвало восторг, а наоборот, приводило скорее в трепет и уныние, поэтому я спросил:

— А что представляет сама планета, почему она необитаема?

Фейнхотен посмотрел на меня и ответил:

— Атмосфера из углекислого газа, водорода и еще целого ряда компонентов. Иными словами хуже не бывает. Вдобавок на поверхности ураганные ветры, скорость которых превышает 200 километров в час, давление и высокая гравитация.

В этот момент на экране появился и стал быстро увеличиваться в размерах спутник. Он совсем не был похож на Луну, поскольку был совсем небольшим, не больше ста километров в диаметре и двигался по вытянутой орбите вокруг планеты. Гройдеван сделал маневр, и мы вышли на круговую орбиту.

— Видите кратер? — Фейнхотен приподнялся и показал на экране кратер, — здесь должна находится станция.

На следующем витке, Гройдеван сделал маневр и начал снижение. Дав максимальное увеличение на экран, мы увидели станцию, точнее, то, что ей считалось. Это был корабль, или потерпевший аварию, или просто отправленный сюда, как отслуживший свой срок и, судя по конструкции достаточно старой постройки, поскольку таких кораблей мне никогда не приходилось видеть ни на базе Федерации, ни у биокиборгов.

— Мне кажется, что этой станции сотни лет или я ошибаюсь? — спросил Флон.

— Я точно не знаю, но видимо да, во всяком случае, ей не пользовались лет двести это точно.

— А вы уверены, что на ней можно обитать? — спросила Вика.

— Это нам и предстоит выяснить.

Корабль сделал несколько маневровых движений, после чего осторожно опустился на поверхность вблизи станции. Находясь рядом, на экране было видно, что это действительно был некогда космический корабль, который по каким-то причинам стал станцией. Большой, метров четыреста в длину, сигарообразный корпус непостижимым образом сумевший опуститься на поверхность спутника на бок, на вид не имел особо больших повреждений. Если судить по многочисленным фермам, лестницам и прочим инженерным конструкциям, которые были расположены на корпусе корабля, он явно не упал на бок, а либо каким-то образом опустился или был кем-то, точнее чем-то аккуратно положен. В хвостовой части находился двигательный отсек, где четко выделялись конические сопла.

— Судя по конструкции, это какой-то очень древний космический корабль, — высказался Зумертек.

— По всей видимости, да — ответил Гройдеван, — по крайней мере, я не припоминаю, чтобы на таких кораблях летали в настоящее время. Надо посмотреть по каталогу.

Он просканировал изображение корабля и дал компьютеру команду на поиск аналогов. Через несколько секунд часть экрана погасла, и появились данные по кораблю.

Корабли серии 00754С, оснащены ионно-плазменным двигателем и использовались в период раннего освоения космического пространства на рубеже десять-двенадцать тысяч лет назад. Данный корабль, судя по имеющимся данным, с планеты Конизма, которые вступили в Звездную Федерацию двести сорок два года назад, после чего, корабли данной серии больше не выпускались и были списаны, а позднее утилизированы. Данный корабль, используемый как транспортно-исследовательский, был использован в качестве основы для создания станции, после чего экипаж эвакуирован. Станция использовалась для наблюдений в течение двадцати семи лет, после чего была законсервирована. За время консервации трижды посещалась для обследования. Последний раз семьдесят два года назад. Предположительная степень живучести станции пятьдесят два процента.

— Не хило, — заметил Гройдеван и дал компьютеру задание на полное сканирование станции внутри.

Полученный ответ подтвердил наши опасения. Станция имела прямые метеоритные попадания, и лишь восемь отсеков из сорока двух были относительно безопасны.

— Нам ничего не остается, как произвести разведку на месте, чтобы выяснить, можно ли использовать станцию для проживания, а если нет, будем думать, что делать дальше.

— А может нам сразу дать запрос относительно того, как быть? В этой, мягко говоря, дыре нас возможно и не найдут, но делать здесь тоже особенно нечего, — заявила Беленгина.

— Возможно и нечего делать, но вы знаете, сколько людей в данный момент занимаются поиском пригодных мест для расселения во вселенной, миллиарды. Мы еще не в самой худшей ситуации. У нас в наличии хоть и старый, но достаточно надежный транспортный корабль, способный пересечь Галактику и спасти нам жизнь, а жизнь, это самое ценное, что есть во вселенной, с этим, я думаю, вы не станете спорить.

— Но сидеть в консервной банке, занятие тоже не самое приятное, — ответила она, явно накаляя и без того напряженную обстановку.

— Согласен, но, не исследовав корабль, запрос я делать не буду, — безапелляционно заявил Фейнхотен, и я впервые услышал, как он повысил голос.

Наступило молчание. Все понимали, что если продолжать дискуссию, она может привести к скандалу, которого в создавшейся ситуации, никому не хотелось, тем более что нервы итак у всех были на пределе, поэтому Хлоя, которая, как я убедился за всё время общения с нами, умела тактично и с долей юмора обойти острые ситуации, сказала:

— Мне кажется, что не надо всё так драматизировать. Для начала обследуем корабль, заодно посмотрим, на чем летали наши предки, выясним, можно ли на нем жить, если нет, то решение о дальнейшем пребывании на станции решится само собой. Поэтому, предлагаю надеть скафандры и заняться проверкой станции на предмет её жизнеспособности.

Я заметил, с каким благодарственным взглядом смотрел Фейнхотен на свою помощницу, которая сумела быстро погасить намечающийся скандал. На секунду я подумал, что между Фейнхотеном и Хлоей что-то большее, чем служебные отношения, но если это и было на самом деле, я впервые обратил на это внимание.

Все согласились с её мнением, и потому было решено, что пять членов команды, отправятся на станцию для её обследования. А Вика, Гройдеван и Фейнхотен останутся на корабле. Мы надели скафандры и, пройдя в дальний конец коридора, вошли в шлюзовую камеру.

Выйдя на поверхность и увидев корабль в натуральную величину, а не его голографическое изображение, я понял, что он действительно огромных размеров. Стоящий рядом корабль, на котором мы прилетели, был совсем маленьким по сравнению с этим гигантом, который в высоту был не менее тридцати метров. Мы находились в тени корабля, но видимость была достаточная, чтобы рассмотреть его. Мы тронулись в путь, притяжение было слабое и потому идти было достаточно легко, хотя и непривычно. Судя по информации, которую нам выдал компьютер, войти на станцию можно было через люк, который находился в середине корабля. К нему мы и направились.

Напротив люка, который был переделан, после того как корабль приспособили в качестве станции, находилось устройство открывания. Поднеся прибор к замку, Зумертек с огорчением сообщил, что питания на замках нет, и с ними придется повозиться. Он достал из сумки с инструментом, которую взял с собой, автономный источник и подсоединил его к замку, после чего начал вводить команды.

— А если они на гидравлике? — сказал Флон.

— А если они на пневматике, а если они вообще на ржавых петлях? Откуда мне знать, на чем они, — он повторил набор кодов открывания, но дверь оставалась закрытой.

— Шеф, — так он называл Фейнхотена, а вслед за ним и мы, — что делать будем? Замок не открывается?

Голографическое изображение Фейнхотена располагалось перед дверью и внимательно следило за манипуляциями Зумертека.

— Я вижу, что не открывается. Попробуй еще раз и если снова ничего не получится, то придется идти к аварийному люку, а он на другой стороне корабля.

После еще одной безуспешной попытки открыть дверь, мы направились на противоположную сторону. Обогнув корабль, мы увидели кратер, испещренной огромными глыбами, которые, словно по чьей-то прихоти, были разбросаны с небес по его поверхности. Ближе к горизонту виднелся ярко красный с золотыми переливами диск звезды. Он был небольшим, но его свет ярко освещал все вокруг и, отражаясь в металлических конструкциях корабля, отбрасывал блики и слепил глаза. Я опустил один из фильтров, чтобы было удобнее рассматривать окружающее нас пространство.

Чтобы добраться до люка, надо было подняться на одну из платформ корабля, поэтому мы оставили Хлою, Беленгину и Флона внизу, и вдвоем с Зумертеком отправились наверх. Идти по узкой лестнице даже в условиях небольшой силы тяжести было не так просто, можно было запросто сорваться с лестницы и упасть, поэтому мы осторожно продвигались вперед. Добравшись до аварийного люка и немного отдышавшись, Зумертек приладил прибор к замку. Раздавшийся вслед за этим щелчок означал, что люк открылся. Мы ухватились на ручки и, потянув на себя, открыли его. Я посветил фонарем и заглянул внутрь. Вниз уходила обычная металлическая лестница.

— Зови остальных, будем спускаться, — сказал я. После чего мы сели у открытого люка и стали дожидаться, когда подойдут остальные. Я посмотрел на Зумертека и подумал:

— Интересно, сколько ему лет? Я никогда не задумывался над этим, а сейчас эта мысль вдруг пришла мне в голову. Сколько Хлое или тому же Фейнхотену, а эти двое с других планет, забыл, как они называются. Флон еще ладно, а Беленгина вечно всем недовольна, да компания подобралась что надо, вот уж никогда не думал, что соберется команда сразу с четырех разных планет на задворках вселенной. Интересно, что они думают о нас с Викой? Мои раздумья прервал голос Беленгины:

— Как там, можно спуститься?

— Сейчас выясним, — сказал я, и, приподнявшись, первым направился к люку.

— Как в добрые старые времена, — сказал я мысленно самому себе, — полез в водопроводный колодец, надеюсь, там не будет по колено воды и шипящих паром прорванных труб.

Спустившись по ступеням, я посветил фонарем. Небольшое помещение колодца, в которое спускалась лестница, заканчивалось второй дверью, которая вела в глубь корабля.

— Зумертек, спускайтесь, здесь еще одна дверь.

— Сейчас, — и я услышал, как он начал спускаться по лестнице. Мы подсоединили к двери источник питания. На этот раз, после того как код был введен, замок сработал, и дверь автоматически отъехала в сторону. Подождав, когда все спустятся вниз, мы вошли в шлюзовую камеру. Как ни странно, но сигнальная лампа тускло, но горела, что свидетельствовало о наличии незначительной энергии на станции, однако вторую дверь, которая вела в основной отсек корабля, открывать пришлось после того, как подсоединили источник питания. Мы прошли внутрь корабля.

Герметичный корпус обеспечил чистоту внутренних помещений, несмотря на то, что станция была покинута давным-давно. Вооружившись фонарями и развернув голографический план станции, мы определили свое местоположение и наметили путь следования. Наша задача была сначала пройти к отсекам, которые при сканировании определились как пригодные для обитания, а затем попытаться открыть главный вход на станцию, но уже с внутренней стороны.

Возможно для моих спутников станция, точнее космический корабль, который использовался для этих целей, показался старой посудиной, и они рассматривали её как своего рода музейный экспонат, но для меня он был чудом техники. Широкий коридор, по обеим сторонам которого находились отсеки, в них располагались помещения различного назначения. Через каждые двадцать метров шли герметичные переборки, которые нам каждый раз приходилось вскрывать, поскольку перед консервацией станции, все они были автоматически задраены. Поэтому наше продвижение по кораблю шло достаточно медленно. Только через два часа, после того как мы вошли внутрь корабля, мы достигли отсека, который предположительно был не поврежден.

Дежурная лампа в нем горела. А переборка открылась после введения кода доступа. Закрыв её за собой, мы осмотрелись. Это был исследовательский отсек, в котором во всех комнатах располагалась всевозможная аппаратура. Мы заглянули в пару комнат, и пошли дальше. Бегло осмотрев два других помещения и убедившись, что они действительно жизнеспособны и могут быть использованы для проживания и работы, для чего необходимо было лишь наполнить их атмосферным воздухом, который был крайне низок, мы пошли открывать главную дверь на корабль. Провозившись около трех часов, мы смогли все же открыть её и доложить об этом Фейнхотену. Тот был обрадован этим известием и попросил нас вернуться на корабль, надо было передохнуть и наметить план работ на ближайшее время.

Три дня после нашего прилета на спутник ушло на то, чтобы попытаться реанимировать станцию и приспособить её для проживания на ней. Для этого необходимо было использовать имеющиеся в нашем распоряжении источники питания. Установив их и подсоединив, мы подали энергию и включили, таким образом, защитное поле. Теперь мы могли не бояться, что космические микрочастицы и метеориты пробьют обшивку корабля насквозь и через образовавшуюся дыру унесут воздух наружу. После этого, наполнили отсеки воздухом, создали нормальную атмосферу и начали детально обследовать уцелевшую часть станции.

К нашему сожалению, выжившие отсеки, которые не были повреждены метеоритами, не располагались все вместе. Только три были сопряжены друг с другом, остальные пять были разбросаны в разных частях корабля. Поэтому мы остановили свой выбор на освоение первоначально именно их. Впрочем, и этих трех оказалось достаточно, чтобы разместить нас. Каждый отсек представлял собой два этажа по двадцать метров в длину. Общая площадь помещений, расположенных в отсеке была около восьмисот квадратных метров. Таким образом, в трех отсеках корабля у нас было почти две с половиной тысячи квадратных метров помещений, которые были заполнены различной аппаратурой, оборудованием, жилыми, складским и вспомогательными комплексами, в назначении которых нам предстояло разобраться. Главное, что мы могли спокойно разместиться и попытаться без суеты наладить жизнь.

К концу недели весь экипаж перебрался на станцию, а корабль, на котором мы прилетели, стоял рядом, оставаясь под надежной защитой энергетического экрана.

Мы начали осваиваться и налаживать быт. Нас было девять, с четырех разных звездных систем. Беленгина была очень разговорчивая, острая на язык, достаточно вспыльчивая, но вместе с тем отходчивая. По специальности она была астро-биолог и проходила на станции практику повышения квалификации. Прилетела полтора года назад с планеты Гунга. Когда я увидел её без костюма, в обычной одежде, то сначала подумал, что она землянка с африканского или американского континента. Черный, с переливами цвет кожи, курчавые волосы. Я посмотрел на неё со спины и подумал, вот сейчас она повернется ко мне лицом, и я скажу:

— Как приятно видеть еще одну земную женщину на этих задворках вселенной.

Но когда она повернулась, я понял, что её черты лица имеют отнюдь не земной вид. Очень узкие губы, разрез глаз вытянутых во всю ширину лица. Создавалось ощущение, что она могла, вращая одними зрачками охватывать поле зрение почти в сто восемьдесят градусов и при этом не поворачивать шею. Нос почти отсутствовал, его заменял небольшой выступ, в котором также имелась в наличии узкая щель. Пропорции тела были примерно такие же, как у земной женщины, но что-то отличало её, но что, я так и не понял.

Флон заместитель Фейнхотена был с планеты Сторб. Молчаливый, рассудительный и как оказалось чрезвычайно грамотный специалист в области исследований космоса. Он был высокого роста, выше двух метров, имел смуглую кожу и очень напоминал чертами лица землян, если бы не одно но. Его черты лица были, как бы это выразиться, несколько увеличены. Слишком большой нос, рот, уши, сильно выпирающие зубы, всё это вызывало у Вики, как она потом мне сказала, когда мы обменивались впечатлениями о наших спутниках, впечатление больного человека, у которого вдруг начали опухать все его наружные органы обоняния и слуха.

На меня особенно большое впечатление произвел Зумертек. Он, так же как и все остальные был с Ютры. И поскольку я мог сравнивать его черты лица с другими жителями его родной планеты, с Фейнхотеном и Гройдеваном и в какой-то степени с Хлоей. Он был достаточно симпатичным, а главное, он имел очень приятный голос и манеру говорить, лаконично, ненавязчиво и всегда по делу.

Пошла третья неделя нашего пребывания на станции. Как ни странно, но больше всех сложившемся положением остался доволен Саша. Все окружавшее его вокруг, вызывало живейший интерес и необходимость потрогать и покрутить. Поэтому Вика ни на шаг не отходила от него. Впрочем, как я вскоре смог убедиться, Сашка не стал обузой на станции, а наоборот, стал своего рода отдушиной для всех, поэтому вся команда уделяла ему достаточно много внимание. Как я заметил, команда то и дело просила разрешения у Вики посидеть и поиграть с ним или приглашали нас к себе в гости, а потом мило выпроваживали нас, а Сашу оставляли у себя и порой часами проводили с ним. Однажды я заметил, как Беленгина, которую, я про себя называл «брюзгой», разбираясь с документацией в лабораторном отсеке, разговаривала с Сашей, а тот сидел и внимательно слушал её, словно понимал, о чем она говорит. Наблюдать это было и странно и смешно. Одним словом, Саша стал всеобщим любимцем на станции и безмолвным, за редким исключением, когда мог удариться в плач, слушателем.

Мы разместились втроем в небольшой комнате, которая была жилым отсеком. Туда мы перенесли дополнительно кровать для Саши и небольшой стеллаж. Днем мы занимались тем, что помогали разбирать тот или иной отсек, чтобы выяснить, что и для чего из имеющегося в нем оборудования можно было использовать. Затем вместе решали, для каких целей можно было использовать данное помещение, и после этого намечали, что в нем нужно разместить. Большая часть оборудования, которая находилась на корабле, по выражению Флона, была просто старым хламом. Для меня все эти аппараты и приборы ровным счетом ничего не говорили, поэтому оценить их качество, а уж тем более назначение, я не мог. Казалось, что жизнь идет своим чередом, но в действительности мы все жили в ожидании, что вот-вот что-то должно произойти. Отсутствие возможности получить какую-либо информацию о том, что происходит в Галактике, волнение о судьбе тех, кто остался на родных планетах, висело над нами дамокловым мечом и сказывалось на наших взаимоотношениях и поведении. Фейнхотен прилагал все усилия, чтобы обстановка оставалась как можно спокойнее и дружелюбной, но с каждым днем это давалось ему все труднее. Всех тяготила неизвестность.

Вечером мы собрались в кают-компании, как мы прозвали одну из комнат, где периодически проводили совместно время, или просто, чтобы поговорить или обсудить какие-то вопросы. В этот раз Фейнхотен оповестил, что хотел бы обсудить ряд вопросов со всеми. Мы расселись за большим металлическим столом, который стоял посреди комнаты. Фейнхотен обвел присутствующих взглядом:

— Я знаю, что всем нам не просто. Мы оторваны от большого мира и не имеем никаких сведений относительно судьбы наших родных, близких, вообще не знаем, что творится. Единственная возможность узнать о том, что происходит, сделать пробный бросок на корабле в расположение одной из звездных систем или в район центральной базы Федерации. Однако есть определенная доля вероятности потери корабля, в этом случае, мы можем обречь себя остаться здесь на неопределенно долгое время, поэтому, я хотел бы услышать мнение каждого по данному вопросу, после чего я приму решение.

— А почему есть опасность потери корабля? — неожиданно спросила Вика.

— Дело в том, что в случае, если система подверглась нападению Галактиан, а мы об этом не знаем, то при входе в расчетную точку перехода, мы рискуем попасть в область воздействия звезды, находящейся в состоянии угасания. Это очень опасно. Мы можем просто погибнуть, — ответил Флон.

Молча, выслушав Фейнхотена и пояснения Флона, все призадумались, прежде чем ответить или высказать свое мнение, и потому воцарилась тишина. Каждый думал и решал, что сказать или предложить. Воцарившееся молчание первым нарушила Хлоя, которая с присущей ей спокойствием и рассудительностью, сказала:

— Оставаться в неведении о том, что происходит в мире, значит, увеличивать нервное напряжение каждого, что неминуемо приведет к нервному срыву, чего никто из нас не хочет, однако это неизбежно, поскольку ничто так не влияет на состояние человека, как неизвестность, следовательно, посылка корабля необходима.

— Да но, в таком случае… — попытался сказать Зумертек.

— Минуту, я еще не закончила. Теперь, что касается разведывательного полета, если так можно выразиться. Здесь, насколько я правильно понимаю, есть два пути. Первый, полететь всем вместе и соответственно всем вместе рисковать, в случае если мы окажемся в неблагоприятных условиях. Второй, полететь одному или частично, кто изъявит добровольное желание и не захочет оставаться на станции. Вот собственно и все что я хотела сказать. Никаких других вариантов я не вижу.

— А я вижу, — снова вставил слово Зумертек, — если нам дали координаты этой станции, значит, о нас знают, где мы находимся и, следовательно, к нам могут прилететь в любой момент, а раз так, то к чему спешить с посылкой корабля. Можно еще какое-то время подождать.

— Интересно и сколько вы прикажете ждать? Месяц, год или может быть до конца света, когда мы увидим, как погаснут все звезды на небе, и мы поймем, что мы последние остались в живых в нашей Галактике, и будем терпеливо дожидаться, когда нас, наконец, вычислят и найдут, только улететь я думаю, нам уже не дадут, — зло сказала Беленгина.

Мы с Викой молча сидели и слушали все это. Если честно, то я не знал, как поступить в данной ситуации, так как с одной стороны мне тоже было не по себе от неизвестности, но с другой стороны, мне вовсе не хотелось оставаться на станции, посылая корабль неизвестно куда. Пока я размышлял над этим и почти перестал слушать возникшую перебранку относительно того, следует или нет лететь и если да то всем или одному, я неожиданно отчетливо услышал Викин голос, которая вдруг обратилась к собравшимся:

— Возможно, с моей стороны некорректно выступать с каким-либо предложением, поскольку мы с мужем являемся представителями цивилизации, которая даже не входит в состав Звездной Федерации, однако в создавшихся условиях, я все же хотела бы позволить себе высказаться по данному вопросу. Если мы оставим все, как есть и никуда не полетим, то мы, безусловно, в условиях отсутствия какой-либо информации, будем напряжены, и это напряжение будет нарастать с каждым днем. В этом я полностью согласно с Хлоей. С другой стороны, если мы пошлем кого-то на корабле, то для всех оставшихся напряжение лишь многократно увеличится. Следовательно, вывод напрашивается сам собой, необходимо всем вместе сделать, как у нас на Земле говорят, «разведку», но предварительно тщательно продумать куда именно.

Вика замолчала и села. Я был поражен, как лаконично и дипломатично выступила Вика, которая до этого очень редко выступала по какому-либо вопросу, и в основном лишь интересовалась вопросами жизни и быта на планетах, откуда прилетела Хлоя и другие члены нашего коллектива.

В этот момент Фейнхотен поднялся со своего места и сказал:

— Что же, я целиком и полностью поддерживаю точку зрения Виктории и принимаю следующее решение. Завтра в девять ноль, ноль мы все отправляемся на корабле в направлении Криптона. Эта планета в окрестностях угасающей звезды, поэтому маловероятно, что она подверглась атаки. Там находится большая исследовательская станция. Я уверен, что там мы сможем получить информацию о том, что происходит в Галактике. Если вопросов нет, то прошу разойтись. Посадка на корабль в восемь сорок пять.

Как ни странно, возражений не последовало, и все молча разошлись. Однако наши планы были нарушены через два часа, когда Флон, который в это время дежурил в лаборатории, и занимался мониторингом окружающего пространства, следил за защитным полем станции и другими вопросами, неожиданно оповестил всех, что получен сигнал о возмущениях на подступах к системе, что говорило о прилете космического корабля.

Глава 5

Прошло томительных полчаса, прежде чем мы вздохнули с облегчением. К нам двигался транспортный корабль Федерации, на котором, как следовало из сообщения, полученного от командира корабля, находилось более тысячи беженцев с одной из планет Федерации. Их прилет должен был дать нам информацию о происходящих событиях и одновременно вызвал необходимость в срочном порядке заняться вопросом размещения столь большого количества вновь прибывающих. Прошло около трех часов, когда мы увидели на главном мониторе, который был установлен в одной из лабораторий, переоборудованной под главный пост наблюдения, транспортный корабль. Он завис над станцией на орбите спутника. Я лишь однажды наблюдал сколь велико разнообразие кораблей, летающих под флагом Федерации. Это было, когда мы пришвартовывались к международной станции. Однако, корабль, который предстал на экране, был совсем иной конструкции. Десять сигарообразных цилиндров, видимо являющихся транспортными секциями, сцепленные между собой инженерными конструкциями, а в центре двигательный и командный отсеки и три платформы с кораблями-челноками.

После недолгих переговоров, был определен порядок приема прилетевших на станцию. Было решено, что челноки будут доставлять на базу людей группами по пятьдесят — шестьдесят человек и по мере их размещения, доставлять новых.

Фейнхотен, которому ранее не доводилось заниматься вопросами подобного рода, был крайне возбужден, и порой создавалось впечатление, что он растерян и не знает что делать. Однако с первой же партией прибывших беженцев, на станции появилось несколько специалистов, которых у нас назвали бы профессиональными спасателями или что-то в этом роде. Они быстро оценили ситуацию на станции и с безмолвного согласия Фейнхотена, взяли руководство в свои руки. В первую очередь, необходимо было, в срочном порядке задействовать все пять помещений, которые мы до этого не использовали, поскольку они были разбросаны по всему кораблю. Далее, необходимо было сделать полный анализ состояния станции в целях реанимации наименее поврежденных помещений для их повторного использования и наконец оценить общую обстановку на станции на предмет длительности проживания столь большого количества людей.

Нам не терпелось узнать, что происходит в мире, но суматоха, которая сопровождалась с прибытием беженцев, была столь большой, что всем было не до вопросов. Когда начали прилетать челноки, я обратил внимание, что вновь прибывшие небольшого роста и внешне резко отличаются от землян. Глядя на то, как они себя ведут, я вначале не мог понять, в чем дело. Они напоминали школьники младших классов или детского сада. Держались очень организованно и в тоже время, весьма беспокойно. Именно из-за их необычного внешнего вида, я не понял сразу, что это были дети. Они держались группами по несколько человек. Каждую группу возглавляло двое взрослых, по всей видимости, воспитатели или учителя. Последними на станцию прилетела группа специалистов, сопровождающая детей. Только к концу дня прибывшие на станцию были кое-как благоустроены, и можно было передохнуть, а заодно получить хоть какую-то информацию.

Вика осталась с Сашей, а я присоединился к остальным в кают-компании, куда помимо нас пришло несколько человек, из числа тех, что прилетели с детьми. Гулиссон, как звали руководителя группы беженцев с планеты Планта, рассказал нам о том, что было ему известно о вторжении.

— Корабли Галактиан, как называли себя пришельцы из соседней Галактики, вошли небольшой группой с двух противоположных сторон и практически сразу, без какой-либо разведки начали атаку. Поскольку они достаточно хорошо знали структуру и состав всех звездных систем входящих в состав Федерации, они в первую очередь нанесли удар именно по тем звездным системам, которые входили в её состав. Первые удары сразу показали всю мощь их оружия. Они пронзали систему насквозь, затем наносили удар по звезде внутри созвездия, вызывая «сумеречный эффект» и тут же исчезали в просторах космоса. Получив импульс неизвестной нам природы, звезда приходила в нестабильное состояние, и в течение нескольких дней начинался процесс её сверхбыстрого «умирания», который продолжался несколько дней в зависимости от её массы. Этот процесс вызывал необратимые процессы, которые приводили в свою очередь к гибели планет, имеющих стабильное планетарное состояние. По окончании «жизни» звезды происходил её взрыв и возникновение новых объектов, в частности черных дыр, пульсаров, нейтронных звезд, что в любом случае вело к гибели всей планетарной системы в целом. Весь процесс занимал столь малое время, что спастись, как правило, удавалось очень небольшому количеству населения. К моменту, когда мы покинули нашу планету, по нашей звезде уже был нанесен удар, и надежд уже никаких не оставалось.

Он закончил свой рассказ, и мы сидели и не знали, о чем еще спрашивать. Столь страшными и фантастически невозможными казались его слова. Я мысленно представлял себе мощь и силу Галактианских кораблей, но на ум ничего не шло. Я даже не мог представить себе, что такое возможно. Мои размышления прервал голос Фейнхотена.

— Как много звездных систем к моменту вашего отлета они атаковали и поразили и есть ли хоть какие-то данные о противостоянии их кораблям?

— Наша звездная система была шестой с начала вторжения в Галактику. Что касается отпора, то точных данных у меня нет, но известно одно. Когда их корабли вошли в нашу систему, попытка отразить их атаку, была безуспешной. Они просто уклонились от боя, при этом атаковали всего семью кораблями, прошли на линию поражения звезды, после чего покинули систему.

— Значит ли это, что попытка хоть как-то помешать им, использовать имеющиеся виды оружия, не удалась?

— Да. Были использованы все имеющееся в нашем распоряжении виды оружия, включая антипротонное, но все оказалось безуспешным.

— Но этого не может быть, — воскликнул Зумертек, — ничто не в состоянии противостоять антипротонному заряду. Это противоречит всем законом природы.

— Возможно, вы правы, — с горечью сказал Гулиссон, — но для того, чтобы это проверить, необходимо попасть в корабль пришельцев. Они двигались на скоростях, которые не позволили нам сделать прицельный удар, а использование энергетических генераторов так же было мало эффективно. Кроме того, их корабли избрали тактику «заманивания». Они подходили к планете, в надежде, что мы произведем удар антипротонным зарядом, а сами в этот момент непостижимым образом проходили планету насквозь. В результате такой тактики в некоторых случаях, использование антипротонного оружия приводило к катастрофическим последствиям. Планеты получали удар такой мощи, что по существу означало их уничтожение.

— Так что же теперь будет? — раздался голос Хлои.

— Не знаю, одно могу сказать, пока мы бессильны, и до тех пор, пока мы не выясним их слабые места и не научимся их уничтожать, мы ничего сделать не сможем.

— А станция Федерации цела? — раздался чей-то голос.

— Когда мы улетали, была цела. Но, как мне известно, там тоже шла эвакуация.

— Но ведь пригодных мест для жизни, исключая конечно обжитые планеты не так много в Галактике. Точнее их достаточно много, но для этого необходимо время и силы, чтобы приспособить их для жизни сотни миллиардов мыслящих существ, каков выход? — снова раздался голос и я увидел, что его задала Беленгина.

— Я не знаю. Слишком всё быстро и неожиданно произошло. Никто в Галактике не мог предположить, что такое возможно, что опасность может возникнуть для всех живущих в Галактике одновременно. Я знаю, что в сложившихся условиях нет даже четкой координации действий, поэтому эвакуация идет практически стихийно. Вполне возможно, что завтра к нам прилетит еще один транспорт, и встанет вопрос, как быть и что делать.

Все так устали за день, что постепенно стали расходиться. С тяжелыми думами я тоже поднялся, чтобы пойти и рассказать обо всем Вике. Уже в коридоре ко мне присоединился Фейнхотен. Он шел, ссутулившись. Я никогда не видел его таким, а когда он поднял голову и посмотрел на меня, еще более поразился его грустным глазам. В этот момент я подумал, что он достаточно пожилой человек и лишь из-за своей внеземной внешности я не сразу понял это. Подойдя к нему, и возможно не желая того, вдруг сказал:

— Знаете, я через все это уже проходил. Для моего мира все выглядело точно так же как сейчас. Почти безнадежно. Но судьбе было угодно в обоих случаях изменить историю. Значит, всегда есть надежда на лучшее. Безвыходных ситуаций не бывает.

Он посмотрел на меня и ответил:

— Сергей, я согласен с тобой, только на данный момент все слишком печально и трагично.

— А если задействовать машину времени, попытаться снова заглянуть в будущее, возможно, там мы сможем найти ключ к разгадке того, в чем сила Галактиан, а возможно узнать и слабую сторону. Не может быть, чтобы этого не было. Вы согласны со мной?

— Не знаю, хотя думаю, что в этом ты прав, но для этого необходимо возвратиться на базу, которая возможно уже уничтожена.

— А если нет? В принципе риск есть всегда, но ведь можно же его как-то уменьшить?

— В принципе да, можно, например, подойти к системе на большем расстоянии, чем при стандартной процедуре межзвездного броска, — и Фейнхотен задумался.

— Вот видите, и потом, насколько я понял из услышанного, Галактианские корабли даже не вступают в боевые действия, а сразу атакуют звезду, значит, в случае чего, мы сможем улететь обратно.

Фейнхотен внимательно посмотрел на меня и неожиданно спросил:

— Полетишь со мной?

— Полечу, — не колеблясь, ответил я.

— Тогда через час жду тебя у себя.

Мы разошлись в разные стороны. Я вернулся к себе. Вика укладывала Сашку спать и, увидев меня, молча показала рукой на еду, стоящую на столе. Я осторожно сел за стол, но есть совсем не хотелось, хотя за целый день почти ничего не ел. Прошло минут десять. Саша заснул и Вика, поправив одеяло, присела напротив меня.

— Что, все плохо? — тихо спросила она.

— Хорошего мало. Галактианские корабли, как их называют, методично убивают жизнь в Галактике, уничтожая одну звезду за другой в обитаемых системах.

— Ты обратил внимание, прилетевшие на корабле в основном дети.

— Да, я в начале не понял. Такое ощущение, что это детский дом или школа, кто их знает.

— Какие планы на будущее?

— Решено завтра утром собраться и наметить план действий, правда, у меня несколько иные планы.

— Что значит иные? — Вика инстинктивно почувствовала, что я опять куда-то собрался.

— Через час мы с Фейнхотеном летим обратно на базу. Если она еще существует, мы хотим заглянуть в будущее. Только так мы сможем узнать хоть что-то о способах борьбы с ними.

— Но почему ты?

— Потому что я предложил это Фейнхотену.

— А почему он не хочет взять кого-то из своих сотрудников?

— Потому что он выбрал меня.

Вика внимательно посмотрела на меня, и я увидел, как на её глазах появились слезы.

— Викуша дорогая, ты пойми, от судьбы не уйти. Мы прошли через столько испытаний, что одним больше одним меньше не имеет значение.

— Я не хочу тебя потерять, ты понимаешь это?

— Понимаю. Я тоже не хочу. Я терял тебя и знаю как это невыносимо тяжело, но поверь, сейчас пришло время, когда каждый день, час, минута, стоят гораздо больше чем раньше. Но это не значит, что мы должны сидеть и ждать, когда истекут они и придет наш ссудный день, и мы все погибнем. Если есть хоть малейший шанс что-то изменить, мы должны пожертвовать этими мгновениями и возможно они принесут нам спасение.

Она обняла меня и, поцеловав, сказала:

— Помни только одно, я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулся, пожалуйста.

— Обещаю.

Мы сидели и молча глядели друг на друга, хотели навсегда запомнить в своей памяти любимые черты, словно боялись, что нам не суждено встретиться вновь.

— Все мне пора.

Вика кинулась ко мне, и мы еще некоторое время стояли и целовались. Потом я подошел к кровати, где лежал Саша, посмотрел на его мирно спящее лицо, и осторожно поправив одеяло, молча вышел.

Фейнхотен и Гройдеван уже ждали меня. Я не успел войти, как он сообщил, что наш отлет согласован, и мы можем отправляться. Учитывая, что на орбите находится транспортный корабль и три челнока, возражений не было. Мы направились к шлюзовому переходу. Подходя к нему, я увидел, что там нас ждали Хлоя и Флон. Мы уже были одеты в скафандры. Фейнхотен дал последние указания своим сотрудникам, и мы попрощались. По тому, как Хлоя и Фейнхотен смотрели и прощались друг с другом, я понял, что я не ошибся в своих догадках, по поводу их взаимоотношений.

Пройдя через шлюзовую камеру, мы пошли к кораблю. Гройдеван дал команду на отключение защитного экрана, и мы поднялись на борт корабля. Прошло совсем немного времени, и корабль оторвался от поверхности спутника и направился в район перехода. Мы летели чуть больше часа, и все это время никто не проронил ни слова. Только перед тем как войти в образующуюся впереди нас зону перехода Гройдеван произнес:

— Координаты заданы летим?

— А что разве есть выбор? — заметил я.

— Да нет, это я так к слову, — и он направил корабль в образующуюся прямо по курсу черную дыру. Как всегда экран погас, и началась дикая болтанка. Минута, другая и корабль выскочил на другом конце Галактики. Экран снова засветился, и ожившая техника сообщила нам, что станция, планета и вся звездная система в полном порядке. Мы радостно перевели дух, и Гройдеван взял курс на Хемлину, а Фейнхотен тем временем начал связываться с руководством.

Когда мы пришвартовывались на одну из посадочных площадок станции, мы уже имели информацию о состоянии дел.

Корабли Галактиан методично уничтожали звездные системы, входящие в состав Федерации. Какой либо последовательности не было, они действовали согласно теории вероятности, поэтому предугадать какая из систем подвергнется очередному удару, было невозможно. Тем не менее, первая волна паники на планетах улеглась, и Координационный Совет принял решение о немедленном развертывании всех сил и средств в направлении заселения планет на так называемых «погасших» звездах. В Галактике было достаточно таких звездных систем. Главная трудность заключалась в том, что они были подобно спутникам планет, на них не было атмосферы, поверхность была покрыта слоем песка, кратерами от падающих метеоритов и горными породами. Жить на таких планетах можно было только либо под землей, либо на поверхности, но в любом случае необходимо было строить искусственные города. Учитывая это, а так же сложившуюся ситуацию, и дефицит времени, Совет выбрал наиболее оптимальное решение. Задействовать для переселения те планеты, которые хоть в какой-то мере использовались при добыче полезных ископаемых, где были хотя бы транспортные терминалы, горные разработки, и небольшие поселения обслуживающего персонала.

Вторым направлением для эвакуации, было использование звездных систем, которые не входили в состав Звездной Федерации. Наконец, третьим направлением были так называемые «перспективные» планеты, которые имели атмосферу, на них были растительная и животная жизнь и они рассматривались как среда для заселения разумной жизнью, но не успели пройти даже начальной стадии подготовки и практически оставались нетронутыми современной цивилизацией.

Для всех этих целей в открытый космос за пределы звездных систем были выведены тысячи заводов по производству телепортационных средств перехода и автономных комплексов для создания на их базе наземных и подземных городов на планетах. Одновременно с изготовлением, шел процесс переселения людей.

Параллельно с этим строились корабли для временной отправки людей в космос в ожидании, когда транспорт с ними сможет принять та или иная планетарная система, которая по мере монтажа оборудования сообщала о возможности приема новых беженцев. По сути, в Галактике происходило вселенское переселение народов.

Несмотря на трагизм сложившейся ситуации, жизнь продолжалась, более того она потребовала собрать все силы, энергию и мощь, чтобы не просто выжить, а приспособиться и сохранить, как можно больше человеческих жизней до тех пор, пока не будут найдены способы борьбы с агрессией.

Тем временем мы пришвартовались и, пройдя к телепортационному переходу, оказались в одной из лабораторий. Большая часть сотрудников покинула станцию, но небольшая группа продолжала вести работы, а несколько сотрудников в срочном порядке телепортировались, как только получили сообщение, что шеф Фейнхотен прибывает на станцию. Когда мы вошли, сотрудники лаборатории обрадовались прилету их руководителя, который сразу же попросил сообщить о результатах, которые были получены за это время. Один из сотрудников, которого звали Золанбранг, сообщил следующую информацию:

— За время вашего отсутствия мы четыре раза выходили за пределы временного континуума. Результаты трех первых показали практически одинаковые результаты. Максимально допустимый бросок во времени составил восемнадцать и два десятых года. Дальнейшее сканирование временного пространства не дало никаких результатов.

— А что с четвертым экспериментом? — спросил Фейнхотен.

— В том-то и дело, что с четвертым экспериментом, который мы закончили буквально накануне вашего прилета, чуть меньше часа назад, произошло что-то непонятное. Мы как всегда начали отсчет с максимального времени, сто единиц, с последующим уменьшением.

— И что? — нетерпеливо спросил Фейнхотен.

— Однако на этот раз, как только мы начали отсчет, произошел непонятный скачок в сторону увеличения до двухсот, затем началось прохождение временного барьера, однако в этот момент мы потеряли контакт и фактически никаких данных не получили.

— Значит, вы так и не вошли в зону, хотя отсчет начался?

— Да, такого раньше никогда не было.

— Ну что же надо повторить еще раз. Вполне возможно, что всему виной могли быть мы.

— Вы? Но почему?

— Потому, что мы приняли решение о возвращение на станцию практически спонтанно, без какой-либо предварительной подготовки или договоренности и, следовательно, могли определенным образом повлиять на ход времени, а поскольку вы проводили свой эксперимент в тот момент, когда мы проходили межзвездное пространство и, своего рода, выпали из времени на определенном этапе, мы могли внести коррективы, которые и привели к сбойной ситуации во время эксперимента. По крайней мере, это единственное, что приходит мне на ум в данный момент. Другого объяснения я не вижу, впрочем, если у кого есть другие предположения, прошу высказываться.

— Да нет, собственно мы еще даже не успели обработать те данные, которые получили, чтобы сказать что-то определенное, но похоже, что вы правы.

— Раз так, то через сколько времени мы сможем повторить эксперимент?

— Энергоблок будет готов через пять часов не раньше.

— Хорошо, а пока расскажите, что вы наблюдали в предыдущих сериях опытов.

— Сканирование показывает одно и тоже, гибель практически всех обитаемых звездных систем входящих в Федерацию и последующее массовое вторжение Галактиан. При чем, что интересно, их корабли существенно отличаются от тех, которые атакуют нас сейчас.

— Вот как, а что с эвакуацией?

— Ничего, прошла достаточно успешно.

— Что значит успешно, а почему тогда мы не можем пройти в будущее на более дальний срок?

— Спросите что-нибудь полегче. В том-то и дело, что мы не можем понять, чем обусловлено, что более глубокое проникновение не удается. Объяснений нет никаких.

— Странно, очень странно. Хорошо, мне надо посмотреть материалы и подумать.

Фейнхотен взял несколько кубиков с записанными на них результатами экспериментов и пошел в кабинет, чтобы просмотреть. Нам с Гройдеваном ничего не оставалось, как пройти в общий зал и чем-то заняться. Гройдеван решил перекусить, а я выпил соку, присоединился к сотрудникам лаборатории, и с любопытством стал рассматривать установку. Не удержавшись, спросил одного из них:

— Это и есть машина времени?

— Да, именно с помощью неё мы проникаем в будущее.

— Странно, она существенно отличается от той, которую я видел у биокиборгов с планеты Эф.

Сотрудник, который ответил на мой вопрос, с удивлением посмотрел на меня и спросил:

— А вы видели их машину?

— Да и даже испробовал её на себе, возвратившись на несколько лет в прошлое.

— Теперь понятно, почему она отличается от нашей. Машины времени бывают двух типов. Одна, которая работает в прошлое, а другая, которая работает в будущее.

— Надо же, никогда не думал, что машины времени различаются в зависимости от того, куда направляется исследователь.

— Конечно, это принципиально разные машины.

— А в чем же их отличие и в том и в другом случае вы перемещаетесь во времени. Почему же тогда принципы перемещения различны?

— Сразу видно, что вы не знакомы с общей теорией временного перемещения. Дело в том, что, перемещаясь в прошлое, человек может совершить это перемещение реально, то есть возвратиться в точку, заданную машиной. При этом перемещение может быть осуществлено не только человеком, но и любого материального объекта, например космического корабля. Объект может либо остаться там, либо вернуться в исходную точку.

— Постойте, но я ведь смог переместиться на машине времени в прошлое, а потом на корабле перенестись в будущее?

— Вы заблуждаетесь. Еще раз поясню. В прошлое вы попали из своего времени, и в него же вернулись. Стало быть, вы переместились из своего прошлого в настоящее, а не в будущее, как Вам казалось. Вы лишь на время оказались в прошлом, но за это время сумели изменить будущее и вновь вернулись в текущее время.

— А чем же отличается тогда машина времени, позволяющая заглянуть в будущее?

— Тем, что фактически, мы лишь можем заглянуть в будущее, а не изменить его. Отправляясь в будущее, вы остаетесь в настоящем времени, а ваше сознание отправляется в будущее и наблюдает происходящие в нем события. Вы, своего рода, сторонний наблюдатель, повлиять на будущее вы не в состоянии, поскольку фактически там не присутствуете.

— Вы хотите сказать, что человек не может побывать в будущем и потом вернуться назад?

— Совершенно верно, не может. Таковы законы мироздания. Будущее на то и есть будущее, что его можно лишь увидеть. Но, даже увидев его, вы, тем не менее, воздействовали на него, поскольку полученная информация влияет на ход развития на данном отрезке времени и, следовательно, в той или иной мере изменяет его.

— Можно еще вопрос? — в задумчивости спросил я.

— Конечно. С удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

— Скажите, а почему, собственно говоря, чисто технически нельзя в будущее отправить не сознание, а самого человека?

— Я же вам объяснил. Это физически невозможно сделать.

— Хорошо, но ведь принцип создания временного потока одинаковый в обоих случаях. И там и там действует направленный луч. Почему же в одном случае можно направить человека, а в другом нельзя?

— Как вам объяснить, чтобы вы поняли, — он на секунду задумался, а потом сказал, — представьте себе, что временной поток это река. Вы находитесь на берегу и у вас есть лодка, а весел нет. Как бы вы не старались, лодка будет плыть только в одном направлении, по течению реки. Так и здесь. Физически отправиться можно только по течению реки, то есть я хотел сказать, только в прошлое. Понятно?

— Не очень, — сказал я, и с настойчивостью школьника, снова спросил, — а если оснастить лодку мотором или хотя бы веслами, тогда можно плыть и против течения. И вообще, вы пробовали хоть кого-то отправить в будущее или нет?

Сотрудник, которого я уже довел до состояния, что он готов был согласиться со мной на что угодно, стараясь оставаться как можно спокойнее, сказал:

— Пробовали, конечно же, пробовали, не человека естественно, а материальные предметы. Только сделать это невозможно. Теория говорит и практика подтверждает, что перемещение в будущее возможно, но лишь сознания и то, в не материализованной форме, а в виде так называемой изометрической проекции.

Я хотел, было еще кое о чем спросить, но понял, что и так достал собеседника своей назойливостью и некомпетентностью в данном вопросе, поэтому поблагодарил его за интересную беседу и направился просто побродить по залу, где стояла машина времени. В конце концов, бесцельное хождение мне надоело и, пристроившись в укромном месте, попытался уснуть, так как основательно устал, да и времени оставалось до начала эксперимента довольно много. Задремав, я скорее чувствовал, как, что-то где-то гудит, слышались голоса сотрудников и команды, передаваемые на центральный пост. Видимо проходили последние тестовые испытания всех узлов и агрегатов установки.

Пойдемте, шеф Фейнхотен пришел, — услышал я голос проходившего мимо сотрудника. Я поднялся и пошел вслед за ним.

Все собрались в центральном зале. Не было только Гройдевана, который, как выяснилось позже, вернулся на корабль.

— Итак, — произнес Фейнхотен, — я ознакомился с результатами экспериментов. Что касается последнего, то действительно, его результаты весьма непонятные и возможно я ошибался, когда сказал, что мы в какой-то степени повлияли на его исход, хотя возможно, что это действительно имело место. В любом случае необходимо повторить эксперимент и чем скорее, тем лучше. Сотрудник, которого звали Унторг, давший мне накануне исчерпывающую информацию относительно вопросов перемещения во времени, сказал, что импульсные аккумуляторы готовы и можно начинать эксперимент.

— Отлично, кто последний раз выходил на временной обзор пространства?

— Я, — ответила одна из стоящих рядом с Фейнхотеном, сотрудница лаборатории.

— Зангони, вы готовы для очередного эксперимента?

— Конечно, — ответила она, но в этот момент, меня словно кто-то или что-то подтолкнуло, и я вдруг спросил:

— А можно мне попробовать?

Фейнхотен повернулся в мою сторону, и внимательно посмотрев на мой решительный вид, неожиданно ответил:

— А что, это идея, — в задумчивости произнес Фейнхотен, явно не ожидая предложения с моей стороны, а вслед за этим, видимо приняв какое-то решение, заявил, — может, доверим представителю цивилизации землян испытать новые ощущения и посмотреть, своими глазами на мир будущего? — Он окинул взглядом сотрудников лаборатории и, видя, что они не возражают или делают вид, что не возражают, сказал:

— Ну что же, Сережа, присаживайся вот сюда и приготовься к полету.

— Далеко летим? — спросил я.

— Это как получится, главное не волноваться, фокусировать взгляд на всем, что видишь вокруг, особенно на том, что наиболее важно и интересно с точки зрения информационного значения.

— А что наиболее важно?

— А это, ты уже сам должен решить, что важно, а что нет. Сам понимаешь, что я имею в виду. Наблюдай внимательно, так как потом эта информация будет записываться, и декодирована в визуальную запись. Чтобы не происходило, главное не паниковать, поскольку в полете тебе ничего не угрожает, даже если ты окажешься в эпицентре ядерного взрыва, разве что небольшой послеполетный стресс. Собственно говоря, это весь инструктаж.

Я уселся в кресло. Сотрудники обступили меня вокруг и начали устанавливать на голове и теле различные телеметрические датчики. Затем кресло въехало в аппарат, и я успел заметить, как сверху на голову опустилась установка, напоминающая надувной круг диаметром метра полтора. От него шли провода и кабели к аппаратуре. Прямо передо мной находилось устройство в виде конуса длиной в несколько метров, со всех сторон, которого торчали непонятные узлы и агрегаты, а так же тянулось множество проводов, шлангов и кабелей. Я услышал голос Фейнхотена:

— Сережа, ты меня слышишь?

— Да.

— Приготовься, сейчас произойдет накрывание кабины и начнется отсчет времени, после чего связи с тобой не будет до момента возвращения. Весь цикл займет не более часа. Отсчет и время перед тобой, видишь?

— Да, — снова ответил я.

— Очень хорошо, тогда все по местам. Начинаем процедуру запуска.

Вслед за этим две половины кабины сдвинулись с места и сомкнулись. Я оказался своего рода в яйцеобразном коконе. Вслед за этим начался отсчет времени. Как только прозвучало — ноль, все вокруг меня заполнилось ярким светом и, хотя фильтры были опущены, и голова находилась в непонятном мне устройстве, я чувствовал этот голубой поток света. Он словно вращался вокруг меня и потом уходил в коническую конструкцию. Гул, который сопровождался при появлении света начал нарастать и неожиданно я почувствовал, как будто отделился от тела и полетел. Наверное, так чувствует себя умирающий, подумал я. Может это и есть душа, которая освободилась, наконец, от моего бренного тела и полетела в просторы космоса навстречу звездам?

Я летел и видел вокруг себя мириады звезд, которые вихрем проносились мимо, оставляя за собой искрящийся след, словно это были не звезды с планетами, а метеоры, падающие на землю. Все кружилось и летело с неописуемой скоростью. Наконец скорость движения уменьшилась, и я почувствовал, что приближаюсь к звездной системе. Все ближе и ближе. Вскоре показалась планета, за ней другая, третья и, наконец, планета, покрытая облаками. Бросая взгляды в разные стороны, я пытался увидеть себя, но этого никак не удавалось сделать, тела не было, был только окружающий меня бесконечный мир космоса и планеты, которая становилась все ближе и ближе. Постепенно я успокоился и стал внимательно наблюдать за происходящим.

Подобно кораблю, я летел вокруг планеты, и, сделав несколько витков, стал спускаться. Неужели это Земля? Нет, не может быть, зачем посылать меня на Землю, особенно сейчас, когда судьба всей Галактики висит на волоске? Однако контуры материков говорили о том, что я не ошибся. Это действительно была Земля. Я стал опускаться, погрузился в облачность, а когда облака вдруг рассеялись, поплыл над просторами океанов, которые сменялись материками. Все происходило так быстро, что мне казалось, что вот-вот закружится голова, но все было нормально. Поля, зелень лесов, города, все пролетало передо мной. Я узнавал и в тоже время не мог понять, что-то изменилось на Земле. Только что именно? Наконец до меня дошло. Вокруг меня двигались сотни транспортных средств. Только теперь они двигались не по земле, а по воздуху. Неужели, это действительно будущее? Значит, Земля цела и двигается по пути прогресса. Выходит, мы победили, впрочем, это ровным счетом ничего не означает. Я продолжал лететь над планетой и не знал, что мне делать, на чем остановить свой взгляд. Впрочем, мое движение было не совсем бессмысленным, что-то или кто-то управлял мной, потому что меня словно направляла невидимая рука, и движение шло в определенном направлении, но куда, не понятно? Наконец впереди показалось подобие космодрома. Рядом огромные ангары. Возможно это заводы или склады для хранения техники. Подумав о том, что неплохо было бы заглянуть внутрь, как тут же направился прямо к одному из них и словно пронзил его насквозь, оказался внутри. Прямо передо мной были стапели, на которых собирался космический корабль. Весь в сиянии, он стоял в окружении людей и механизмов, которые сновали вокруг него. Он был необычный. Было ощущение, что это не корабль, а живой организм, которого поймали в глубинах океана и теперь изучают, пытаясь понять его строение. Рассматривая корабль, поймал себя на мысли, что, словно заезженная пластинка, который раз возвращаюсь к одному и тому же сравнению корабля с морским существом, и в этот момент меня осенило. Это же корабль Галактиан, который накануне видел в кадрах, которые нам показывали сотрудники лаборатории. Конечно, как я сразу не догадался. Корабль вовсе не строят, его пытаются изучить и понять, как он устроен. Я двигался по кругу, то, приближаясь, то, отдаляясь от корабля, а он словно чувствовал, что его изучают не только окружающие вокруг люди, а кто-то помимо них. Кто-то, кто внимательно рассматривает со стороны. Каждый раз, пытаясь приблизиться к нему, он становился ярко красным, переливался фиолетовыми и лиловыми всполохами, которые пронзали все его тело, а по мере удаления от корабля, цвет становился голубым с зеленоватыми и желтоватыми переливами.

— Неужели он чувствует меня? Нет, навряд ли, он просто меняет цвета на разном удалении от него, к тому же Унторг только что объяснил мне, что мое присутствие в будущем не материально, даже как-то обозвал научным термином мое сознание. А что если он ошибался? Если сознание перенесено в будущее, то, что оно представляет собой? Даже астральная составляющая и та, как утверждают, имеет физическую сущность. Значит, не все так просто в их теории о перемещениях во времени. Надо попробовать еще раз.

Я снова сделал круг и приблизился к кораблю. В тот же момент он изменил цвет, и мне показалось, что по нему пробежала волна, словно он готов был прыгнуть и улететь или он просто испугался меня? Нет, скорее это мне просто показалось. Я снова переместился подальше. Затем сделал попытку посмотреть, что происходит в соседнем ангаре, в который вело большое количество кабелей. Пройдя сквозь стену, увидел зал заполненный оборудованием. Видимо с его помощью происходило изучение корабля.

— Жаль, что нельзя посмотреть, что они обнаружили. Стоп, а почему собственно нельзя, а если заглянуть в их аппаратуру?

Мой взгляд остановился на одном из ящиков, который словно манил меня. Он стоял вдоль стены и, устремившись к нему, я вошел внутрь.

Глава 6

Что произошло потом, осталось вне моей памяти. Помню только, что в этот момент раздался взрыв, какие-то дикораздирающие крики, стоны, непонятный скрежет. Одним словом, все померкло, и я стремительно стал перемещаться в голубом потоке, который возвращал меня обратно. Это длилось несколько секунд, потом вспышка и я ощутил себя, точнее мое сознание ощутило, что оно внутри моего тела. Я пошевелил пальцем, потом рукой и мелкие мурашки, словно меня одновременно кололи миллионы иголок, прошли по телу.

Кабина раздвинулась, и раздался голос Фейнхотена:

— Сережа, с возвращением. Как чувствуешь себя?

— Нормально, если не считать, что по телу, словно мурашки бегают.

— Все нормально, так и должно быть. Рефлекторный синдром, через минут десять пройдет.

Круг, который накрывал голову, поднялся, и двое сотрудников осторожно стали снимать датчики и прочее оборудование, навешанное на меня. Голова немного кружилось, но в целом состояние было нормальное, однако чтобы встать с кресла, пришлось воспользоваться чьей-то помощью.

— Вот ты и прокатился в будущее? — улыбаясь, сказал Фейнхотен.

— На каруселях круче, но здесь тоже ничего, — попытался пошутить я.

— На каруселях! Что это? — не понимая, о чем идет речь, спросил он.

— Вроде машины времени, только попроще и в отличие от вашей, масса вариантов, от простых, до самых сложных, — витиевато ответил я, чтобы не вдаваться в подробности.

— Вот как, при случае расскажешь, что это такое. Главное то, что ты смог заглянуть в будущее и многое узнать.

— Послушайте, только одного не понятно, где я был, на Земле?

— Конечно, а где же еще.

— Но почему там, ведь наверно лучше было послать меня на одну из планет Федерации?

— В том-то и дело, что я понял, в чем была ошибка, когда мы отправлялись в будущее. Каждый раз мы направляли свой взгляд на нашу планету, которая по всей видимости к тому времени, уже погибла, а раз так, значит наша попытка заглянуть дальше не получалась именно по этой причине. Я начал понимать это, в тот момент, когда просматривал документы, а когда ты предложил свою кандидатуру, я пришел к окончательному решению этой проблемы. Именно тогда мне пришла идея отправить тебя в будущее на твою планету и посмотреть, что происходит там, и как видишь, все получилось. Мы задали координаты Солнечной системы и сразу вошли во временной континуум на сто лет вперед. Теперь мы сможем двинуться дальше.

— А вы знаете, что я видел на Земле?

— Пока нет, но через пару минут узнаем, обработка записи мозговых волн наверно уже завершена и мы сможем получить картинку на экране. А ты сможешь еще раз посмотреть все это со стороны. Впрочем, ты и так уже все видел.

— Вы будете удивлены тем, что увидите, — загадочно произнес я.

В этот момент прямо посреди лаборатории включился голографический экран, и мы увидели объемное изображение моего полета. Ощущение было такое, словно я не просто видел окружающий меня мир, а одновременно снимал все на видеокамеру. Мы молча наблюдали за происходящим вплоть до того момента, когда вошел внутрь машины и произошел взрыв. В этот момент изображение погасло. Голова по-прежнему кружилась, поэтому не особенно отчетливо всматривался в картинку происходящего, хотя в какой-то момент, мне показалось, что она отличается от увиденного. Впрочем, это только на первый взгляд, возможно, это мне показалось, поскольку запись была предварительной и требовала доработки.

— Вы видели, корабль Галактиан каким-то образом оказался на Земле? — произнес Унторг.

— Это еще спорный вопрос. Возможно, информация, которую удалось прочитать в этом приборе, в который ты проник, позволит ответить на этот вопрос. Однако действительно очень непонятно, откуда на Земле мог оказаться корабль, который полностью похож на корабль Галактиан.

— Вы думаете, что за те доли секунды, что мое сознание побывало в этом приборе, который взорвался, можно будет что-то прочитать?

— Вполне вероятно, — ответил Фейнхотен.

— Есть, — раздался взволнованный голос одного из сотрудников, который все это время занимался в лаборатории обработкой полученных данных.

— Посмотрите, что удалось зафиксировать. В момент взрыва, точнее, в момент проникновения сознания внутрь комплекса, произошел частичный выброс информации. Время записи одна тысячная секунды, однако, за это время получен объем почти в пятнадцать тысяч Гбайт информации. Сейчас идет декодирование и обработка данных. Это просто фантастика.

Фейнхотен посмотрел на меня как на героя и сказал:

— Ты понимаешь, Сережа, если хоть что-нибудь, нам удастся узнать об устройстве их корабля, есть надежда на….

Фейнхотен не успел закончить фразу, поскольку в этот момент включилось голографическое изображение и кто-то из руководства станции, сообщил, что в наше пространство вошли вражеские корабли и двигаются в направлении Звезды, поэтому необходимо срочно произвести эвакуацию, поскольку нет уверенности, что они не атакуют станцию, перед тем как нанести главный удар.

— Сколько у нас времени?

— Меньше часа, в вашем распоряжении сорок минут.

— Вас понял, приступаю к исполнению, — по военному четко ответил Фейнхотен, — все слышали, поэтому, прошу выслушать меня внимательно. Пять минут на дублирование всех материалов последнего эксперимента. Мы втроем улетаем на корабле с дубликатом материалов, остальные сотрудники с материалами телепортируются на базу Гоэмта. Там подготовлена установка для продолжения исследований, но прежде чем отправиться туда, вам надлежит сделать промежуточную телепортацию на станции в районе Солнечной системы вблизи Земли. Там оставите дубликаты результатов сегодняшнего эксперимента, и только и после этого отправитесь на базу. По прибытии, Золанбранг, вышлите ко мне кого-нибудь и тогда решим, порядок дальнейших действий. Всем все понятно?

— Да.

— Тогда за дело. Сережа, отправляйся на корабль, сообщи Гройдевану, что мы срочно улетаем, пусть свяжется с центральным постом и определит маршрут отхода, чтобы не пересечься с кораблями противника.

— А они нас не догонят? — неожиданно спросил я.

— Не должны, если мы поторопимся.

Я бегом отправился на корабль. Всю дорогу меня сверлила одна мысль, не связано ли нападение кораблей Галактиан с моим путешествием в будущее? Голова по-прежнему болела, и это ни как не давало возможности сосредоточиться. Все перемешалось и наслоилось одно на другое, а события, калейдоскопически чередующиеся друг за другом, еще больше уводили в сторону. И все же, одна мысль неотвязна преследовала меня — я что-то просмотрел, очень важное, ключевое в понимании того, ради чего я слетал в будущее….

Когда я поднялся на борт корабля, Гройдеван уже был в курсе происходящего и вводил полетные данные. Я не стал ему мешать и молча устроился в одном из кресел, продолжая размышлять о полете в будущее и увиденном, однако усталость после перенесенного эксперимента дала о себе знать, и, несмотря на мрачные мысли по поводу того, что Галактианские корабли рядом, закрыл глаза и мгновенно вырубился и заснул.

Мне приснился чудесный сон. Будто я, Вика и Саша, идем по лесу и собираем грибы. Лето, лес наполнен пением птиц, с ветки на ветку бегают белки. Вика то и дело зовет меня посмотреть, какой красивый гриб они нашли с Сашей. Я подхожу к ним, а у меня уже полная корзина белых, подосиновиков и подберезовиков. А Саша уже подрос и говорит мне:

— Папа, зачем ты такие большие грибы набрал, мы с мамой только маленькие берем, они вкуснее и червяков в них нет.

А я ему в ответ:

— Что же мне делать?

— Ничего, сейчас посмотрим, что ты насобирал, — он осторожно вываливает грибы из корзины, и мы втроем начинаем их перебирать, укладывая обратно, только маленькие и средних размеров, а я посмотрел на те, что остались лежать на траве, и произнес:

— Жалко выбрасывать, может быть, возьмем?

— Ничего, — говорит Вика, — видишь, сколько белок вокруг, им тоже надо на зиму запасы делать, а мы еще найдем. Вставай и пошли.

Так мы ходили по лесу, слушая пение птиц, наслаждаясь природой и собирая грибы. Я был счастлив, словно опять вернулся в свое безмятежное детство, когда ничто не омрачает тебя мыслями о прошлом и будущем, когда каждый день наполнен познанием нового и тебя не одолевают мысли и заботы о завтрашнем дне.

Солнце светило сквозь кроны деревьев, и в его лучах Викины волосы переливались золотом.

— Какая у нас мама красивая, правда, папа? — произнес Саша, держа в руке подосиновик.

— Самая красивая на свете, самая…

В этот момент я почувствовал, как чья-то рука легла мне на плечо, а вслед за этим раздался голос Фейнхотена.

— Сережа, подъем, мы взлетаем.

— Я потянулся, и на лице у меня расплылась благостная улыбка. Я на минуту позабыл обо всем происходящем и еще жил воспоминаниями только что увиденного сна. Фейнхотен с удивлением посмотрел на меня и спросил:

— С тобой все нормально?

— Да, а что такое?

— Да нет, вид у тебя несколько странный.

— Просто сон хороший приснился.

— Сон? Как понять сон?

— Обычный сон, точнее наоборот, хороший. А вам что, сны не снятся?

— Нет. Любопытное явление. Надо будет на досуге поговорить с тобой на эту тему.

Корабль уже вылетел за пределы станции, и мы направлялись к точке перехода. Я окончательно отошел от сонных воспоминаний и спросил:

— Ваши сотрудники уже телепортировались?

— Да, все в порядке, а вот мы немного задерживаемся. У нас в запасе всего, — он посмотрел на циферблат, — восемь минут.

— Успеем?

— Должны, но придется увеличить скорость, так что готовься к перегрузкам.

Я проверил ремни безопасности и взглянул на Гройдевана, который молчаливо отдавал команды, и я почувствовал, как скорость стала расти. Он внимательно смотрел за информационными данными, которые непрерывным потоком шли на нижней части экрана. Неожиданно он произнес:

— Нас преследуют.

— Ты уверен? — спросил Фейнхотен.

— Да. Два корабля изменили траекторию атаки и следуют в нашем направлении. Расстояние уменьшается, поскольку они идут на большей скорости, — его информацию тут же подтвердил голос компьютерного диспетчера:

— Корабль атакуют неизвестные цели. Скорость преследователей превышает скорость корабля в шесть раз. Есть вероятность контакта.

— Они могут нас достигнуть до подхода к точке входа?

— Уже выясняю, — он проделывал какие-то вычисления, дублируя диспетчера, который сообщил:

— Контакт за два и восемь до точки контакта.

— Увеличивай скорость.

— Не получится.

— Почему?

— Вы не выдержите, а надеть скафандры не успеете.

— Какие предложения?

— Я могу изменить координаты точки входа, но это будет серьезным нарушением. Воронка откроется внутри планетарной системы.

— Насколько это опасно?

— Сейчас, уже занимаюсь этим.

— Долго еще? — нетерпеливо спросил Фейнхотен.

— Нет. Есть данные. Опасность влияния на систему два процента. Более точный расчет требует времени. Что будем делать?

— Меняйте координаты.

— Постойте, — воскликнул я, — а их корабль не может войти в проход вслед за нами?

— Может, — ответил Гройдеван, но опасность будет только в том случае, если он задаст те же координаты точки выхода.

— А вдруг они заранее знают, куда мы направляемся?

Фейнхотен посмотрел на меня, потом на Гройдевана и секунду помедлив, сказал:

— Мы можем сделать экстраполяцию выходов корабля за прошлый год и путем случайного перебора выбрать автоматический переход со смещением его на максимально возможную величину, но без указания точки выхода в момент входа.

— Очень опасно. Система может не понять и есть вероятность, что мы,… — он посмотрел на Фейнхотена, и, судя по выражению его лица, добавил, но это единственный шанс, уйти от преследования.

— Так чего же мы ждем, действуйте.

— Есть, — и он начал быстро вводить исходные данные. При этом диспетчер непрерывно выдавала предупреждения относительно опасности, которая возникнет в подобном случае. Шанс на благополучный выход при броске, система оценила всего в тридцать два процента.

Мы переглянулись, и в этот момент помимо голоса диспетчера, поступили звуковые и световые сигналы предупреждения. Такое я наблюдал впервые.

— Что это? — спросил я.

— Мы успеваем войти в переход, но нас обстреливают. Странно, на таких расстояниях и при таких скоростях это бессмысленно. Однако я не напрасно включил защитный экран, — Гройдеван посмотрел на полученные данные, — немыслимо, мы затратили почти полтора процента энергии для поглощения их удара. Не представляю, какой силы должна обладать их установка, чтобы на таком расстоянии сделать единичный выброс.

— Я не очень разбираюсь в этом, но видимо это очень много?

— Что много? — переспросил Гройдеван, не поняв моего вопроса.

— Я насчет полутора процентов.

— Да это очень много. При отражении стандартного удара, нанесенного квантовым излучателем на расстоянии, не превышающем пятьдесят тысяч километров, при включенном защитном экране, затрачивается одна десятитысячная доля процента. И это при условии, что время удара не превышает три секунды. Если пересчитать, то получается, что они выбросили в нас энергии, равносильно той, которую затратили бы за час с четвертью при непрерывном излучении и это без учета дальности расстояния.

В этот момент корабль завертелся, началась вибрация. Мы вошли в зону перехода. Несколько секунд непрерывной болтанки и корабль выскочил в просторы космоса и на полной скорости устремился вперед.

— Гройдеван, — неожиданно закричал Фейнхотен, — вводите новые координаты и направляйте корабль к станции Федерации.

— Но мы даже не знаем где мы и можем ли открыть зону перехода?

— Вводите и открывайте зону перехода. Сейчас слишком многое зависит от нас.

— Понятно, — Гройдеван набрал данные, и через несколько секунд мы вновь пережили процедуру межзвездного перехода.

Когда экран засветился и выдал первые данные о звездной системе, мы смогли вздохнуть спокойно. Мы оказались в районе станции. Гройдеван сбросил скорость, после перенесенных нагрузок и подряд двух межзвездных бросков, можно было прийти в себя и слегка расслабиться. Все тело ныло и хотелось принять душ и забраться в постель, но я понимал, что пока об этом остается только мечтать.

— Шеф, вы представляете, что мы только что совершили?

— Двойной пространственный бросок.

— Вот именно. А главное, полностью оправдалась ваша идея, что можно экстраполировать параметры выхода, посредством множественных линейных преобразований с последующей дифференциацией на пересылку данных…

— Дорой мой Гройдеван, я охотно разделяю твои чувства восторга, но главное, что мы сумели оторваться от кораблей Галактиан, и остаться живыми.

— Безусловно, и все же…

Фейнхотен сурово и в то же время умоляюще посмотрел в сторону Гройдевана и тот осекся. Однако на его лице читался восторг оттого, что он и корабль, смогли сделать то, что, возможно, никому в Галактике не удавалось. И он был горд и счастлив от этого.

Станция медленно приближалась, постепенно увеличиваясь на экране. Наконец мы получили разрешение на стыковку к одному из причалов. Гройдеван сделал маневр и, включив авто навигацию, откинулся на спинку кресла. Наверно он устал не меньше нашего, а возможно и больше. Он сидел ко мне боком, но я заметил, как он закрыл глаза и попытался хоть немного расслабиться, и все же, на его лице нельзя было не прочесть удовлетворения от только что совершенного поступка.

Мы двигались вдоль стыковочных терминалов, большинство из которых было занято кораблями Федерации. Когда корабль подошел к свободному месту, он сделал небольшой разворот и осторожно опустился на парковочный модуль. После этого открылась панель, и корабль вместе с модулем въехал внутрь станции. Через несколько секунд мы услышали команду, что шлюзовая готова к выходу команды корабля, и мы можем пройти в санитарную зону. Мы последовали за Фейнхотеном, который нес небольшой кейс с результатами экспериментов. Пока мы проходили санитарную обработку, панель снова открылась, и парковочный модуль вместе с кораблем выехали наружу.

Пройдя полагающиеся процедуры контроля, мы вошли в телепортационный отсек и через секунду вышли в большом зале, где нас видимо уже поджидало несколько представителей. В числе ожидающих нас, я заметил знакомое мне лицо, возможно, я ошибался, но когда он первым подошел к нам и, поздоровавшись с Фейнхотеном и Гройдеваном, протянул мне руку, то понял, что не ошибся. Это был Юглинд. Он внимательно посмотрел на меня, после чего произнес:

— Рад нашей новой встрече.

— Взаимно.

— Значит, вы решили участвовать в эксперименте и отправиться в будущее?

— Мне не впервой.

— Что, верно, то верно. Однако на этот раз вам удалось принести информацию, которая может оказаться весьма ценной в сложившейся обстановке.

— Хорошо бы, — уклончиво ответил я, а про себя подумал, странно, откуда они в курсе дела, что мы проводили эксперимент, но Фейнхотен увидев мое озабоченное лицо, сразу сообразил, и потому наклонившись, произнес:

— Наверняка у них уже есть отчет о нашем эксперименте, а возможно и копии материалов. Мои сотрудники времени зря не теряли и оперативно телепортировали полученные материалы.

После обмена рукопожатием, Юглинд представил нам сотрудников, которые были с ним. В основном это были специалисты из института космических исследований и разработчики космической техники.

Фейнхотен передал одному из них кейс. Открыв его и достав несколько кристаллов, с записанной на них информацией, он вложил один из них в аппаратуру. Последовала непродолжительная пауза, после чего мы увидели нечто необычное. Это было похоже на обрывки каких-то воспоминаний, которые непостижимым образом запечатлелись в виде изображения. Они наслаивались друг на друга. Постоянно прерывались пустыми кадрами космического пространства, затем снова возвращалось изображение, меняясь с цветного на черно-белое и обратно. Постепенно, несмотря на кажущуюся мешанину образов, стала понятна общая картина происходящего. Это были чьи-то воспоминания, выхваченные непонятно как из сознания и, по всей видимости, смонтированные компьютером в определенном хронологическом порядке.

Основой воспоминаний было создание космического корабля Галактиан. Перед нами проходили кадры, повествующие как из бесформенной массы энергетической сгустка материи, постепенно формируется силуэт космического корабля. Приобретая все более и более отчетливые черты могущественной машины, я вдруг отчетливо понял, что перед нами не просто корабль, а живое существо. Его создание скорее походило на рождение. Мы видели, как снующие вокруг корабля люди-роботы в белых халатах, контролируют развитие процесса. Наконец, когда он почти обрел свои основные формы, происходит завершающий процесс, производится загрузка искусственного разума. Он напоминает большую ртутную каплю, колышется и переливается, постоянно меняя форму и очертания. Осторожно он вносится манипулятором внутрь и происходит его слияние с кораблем. Теперь это единое целое. Все отходят от корабля, а он, испытав чувство свободы, неожиданно начинает судорожно дергаться. Сотрудники подают какие-то команды, и корабль успокаивается, после чего начинается процесс загрузки программы в управляемый модуль мозга. Проходит некоторое время, и мы видим, как корабль уже движется на просторах космоса, и в этот момент запись обрывается.

— Это все, что удалось получить из добытого нами материала, — сказал Фейнхотен. — теперь я думаю, нам понятно, что корабли Галактиан, скорее живые существа, точнее кибернетические существа, своего рода одна из разновидностей их расы и кораблем может быть названа весьма условно. Хотелось бы услышать мнение специалистов по данному вопросу.

— Я думаю, — сказал один из присутствующих, — что, как вы правильно отметили, это своего рода одна из форм существования Галактиан, а не чисто космический корабль, как мы себе его представляем. Возможно, что основой организма «корабля», будем так его условно именовать, является некая энергетическая субстанция естественного происхождения, хотя я не исключаю и искусственный характер, в который внесен искусственный интеллект. Впрочем, самым важным вопросом является сама оболочка «корабля». Думаю, все обратили внимание, что он был помещен в чрезвычайно сложную конструкцию. Возможно это поле или что-то иное, в чем он выращивался или удерживался до того, как стал использоваться по назначению. Далее, весьма интересным представляет система загрузки чего-то, подчеркиваю, чего-то, что можно считать мозгом «корабля». Однако, это вполне может быть и энергетическая установка или система вооружения. В конце концов, это может быть что угодно. Пока я не готов сказать, что это. Необходимо детально проанализировать имеющийся материал, обработать всеми доступными способами. Есть вероятность, что мы сможем что-то выяснить и понять его суть, а, следовательно, выявить слабые места.

Фейнхотен подозвал меня и Гройдевана и сказал, что он хочет задержаться. Необходимо решить еще ряд вопросов, а мы, если хотим, можем пойти отдохнуть.

— Как только я освобожусь, мы решим, что делать дальше и определимся в рабочем порядке, хорошо?

— Все понятно, — ответил Гройдеван.

Мы отправились в гостиницу.

Выйдя из телепортационной кабины, мы направились по коридору в свой номер. Гостиная, спальня и душевая кабина. Стандартный гостиничный номер. Я пошел в душ и когда вышел, увидел, что Гройдеван лежит на кровати и спит. Усталость взяла свое, и он не дождался пока я выйду из душа, заснул. Я не стал его будить, и расположился на диване. Я лежал и думал о Вике и Саше. Как они там? Обо мне никаких известий, и я представил себе, как она волнуется и переживает за меня. Сердце сжалось от переполнивших меня чувств любви и тоски по ним, самым близким и родным людям на Земле. Да что там на Земле, во всей необъятной Галактике. Все тревоги мира сосредоточились в эту минуту только на них, а все остальное казалось совсем незначительным и далеким. Незаметно для себя я задремал.

Голос Фейнхотена, который смотрел с голографического экрана на меня, разбудил меня и Гройдевана, который вышел из спальни.

— Отдых закончен, мы отправляемся назад на станцию. Сбор на корабле через двадцать минут.

Все что произошло потом, я запомнил слабо. По всей видимости, я так и не отошел от всего, что произошло, и почти весь полет до базы провел в полусне. Даже проход через пространственную воронку не вызвал обычных неприятных воспоминаний, и запомнился лишь постоянным вращением. В этот момент я вспоминал о чем-то из своей прошлой жизни, и восприятие происходящего было не столь острым, как обычно. Я окончательно пришел в себя только тогда, когда наш корабль опустился возле станции, и я увидел её на экране. Наконец-то я увижу жену и сына.

Последние минуты перед встречей мне показались бесконечностью. Одевание скафандров, переход до шлюзовой, процедура продувки, очистки и так далее, всё казалось, как замедленная лента кинохроники, которую киномеханик показывал, забыв переключить нужную скорость. Только полчаса спустя я, наконец, смог обнять Вику и Сашку и крепко поцеловать их. Они стояли вместе с Хлоей и еще несколькими встречающими у выхода из шлюзового отсека. Я сразу увидел сияющие глаза Вики и, хотя она уже знала, что все в порядке, поскольку мы оповестили о своем возращение сразу, как только вышли из зоны перехода, она как всегда пустила слезу.

В отличие от Вики, Хлоя была совершенно невозмутима, и лишь по мимолетно брошенному взгляду, я понял, что это всего лишь маска, на самом деле все её эмоции были внутри. После короткой встречи, мы разошлись по своим комнатам.

К концу дня меня неожиданно вызвал к себе Фейнхотен. Я вернулся от него через несколько минут и на вопрос Вики:

— Что случилось? — коротко ответил:

— Завтра мы возвращаемся на Землю.

Загрузка...