Посланник Света

Глава первая

Конан проснулся, но продолжал лежать, не открывая глаз и дыша ровно и спокойно, будто по-прежнему крепко спал. Сон поразил его до глубины души, и киммериец, все еще пребывая в полудреме, пытался осмыслить увиденное. Случись это с ним лет сорок назад, когда он был еще молод, Конану и в голову бы не пришло задумываться над сновидением. Да что там сорок… Еще год назад он бы попросту отмахнулся от всей этой чуши, но совсем недавно все круто изменилось. А началось все…

Он невольно наморщил лоб и попытался припомнить, с чего все началось, на какое-то время даже забыв о ночном кошмаре. Понемногу ответ начал вырисовываться, но был он неверен, словно призрачный силуэт незнакомца, скрытый пеленой предрассветного тумана, который виден и не виден одновременно. Скорее, это была догадка, постепенно оформившаяся в убеждение. Верно. Началось все со сна…

Едва эта мысль пришла киммерийцу в голову, как прошедшее ясно предстало перед ним, словно все случилось вчера. Видение оказалось настолько ярким, что он невольно вздрогнул. Красные Тени хватали бегущих по улицам Тарантии людей и уносили их неведомо куда, а он в бессилии сжимал кулаки, совершенно неспособный понять, что же происходит на самом деле.

Очередной страшный день закончился. Король вернулся в свои покои и, не раздеваясь, без сил повалился на постель. Он боялся, что не сможет уснуть, но невероятное напряжение последних дней взяло свое, и почти мгновенно он провалился в сон… Странные воспоминания закружились бешеным хороводом непонятных образов, в безумном танце которых он узнавал только отдельные картины. Мудрец Эпимитриус… Западный океан… Тяжелые свинцовые волны, разрезаемые форштевнем «Крылатого Дракона»… Улочки Птаукана… Сражение с гигантскими крысами и драконами, о которых в Хайбории никто уже и не помнит… И вновь путь на запад…

Когда все это всплыло в памяти, Конан попытался сосредоточиться, но поймал себя на мысли, что не в силах ответить на простой вопрос: что это? Отголоски того, что было на самом деле, или отрывки недавнего сна? Видения оказались настолько яркими и четкими, что запутаться было не мудрено. Как же отличить явь от сна? А может быть, и не было никакого сна? Или не было яви?..

Конану стало смешно, и он наверняка бы расхохотался, не возникни у него еще один вопрос: где он сейчас? Все еще спит? Или уже нет?

Северянин прислушался к своим ощущениям. Несомненно, он лежал на ложе из настеленных в несколько слоев шкур, накрытый вместо одеяла такой же шкурой. В следующий миг ноздри его тревожно затрепетали: в воздухе чувствовался тонкий аромат трав, смешанный с запахом сгоравшего в очаге смолистого дерева. Конан прислушался. Где-то рядом уютно потрескивал огонь, и больше не раздавалось ни единого звука, но киммериец понял главное: где бы он ни находился, он был не дома.

Конан осторожно, словно от этого зависела его жизнь, открыл глаза. Высоко над головой тонул в густом полумраке сводчатый, по-видимому, каменный потолок, который в редких вспышках пламени очага вдруг начинал искриться, словно его покрывал густой слой инея. Однако, судя по жаре, ни о каком инее не могло быть и речи. Правую стену также скрывала темнота. Левая, рядом с которой он лежал, представляла собой грубо обтесанный кусок скалы, будто варвар находился в пещере.

— Долго же ты спал…

Низкий, бархатистый, с едва заметной хрипотцой голос неожиданно для него самого заставил Конана вздрогнуть. Притворяться спящим дальше не имело смысла.

— Кто ты? — задал он первый пришедший на ум вопрос, но ответом ему была тишина, и лишь когда киммериец собрался вновь напомнить неизвестной о себе, она наконец заговорила вновь.

— Ты все-таки забыл меня! — На сей раз в голосе прозвучали нотки горечи.— Пожалуй, в наказание стоило бы превратить тебя в камень… И не знай я, что все вы, мужчины, таковы…

— Деркэто…— едва слышно прошептал Конан.

Он резко сел, отбросив шкуру, которая взвилась темным облаком и мгновенно скрылась во тьме.

— Все-таки помнишь! — усмехнулась невидимая собеседница, и Конан понял, что смеется она над собой.

— Да разве мог я забыть тебя? — воскликнул он, удивляясь собственным словам, но все же добавил: — После того, что между нами было, что ты сделала для меня!

— Хотелось бы верить, что ты не лжешь… Впрочем,— повторила богиня,— все вы, мужчины, одинаковы. С глаз долой — из сердца вон!

Настроение Конана странным образом изменилось, хотя сам он еще и не осознал этого. Услышав ее горький упрек, он мгновенно забыл о ночном кошмаре и порожденной им тревоге. Ему вдруг стало стыдно, он неожиданно почувствовал, что виноват перед ней. И это тоже было странно. Король Аквилонии никогда не отличался склонностью к самокопанию. Он всегда считал себя во всем правым, и ничто до сих пор не могло поколебать его уверенности в этом.

— Но я…— начал было он, но богиня не дала ему договорить.

— Об этом поговорим позднее, а пока забудь! — приказала Деркэто. Конан не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном, но что-то в ее голосе заставило киммерийца не возражать.— Сейчас есть дела поважнее. Твой сон,— закончила она, и северянин мгновенно позабыл об обиде.

— Откуда ты знаешь о моем сне?! — взволнованно спросил он и тут же осекся.

— Мне ли не знать? — снисходительно усмехнулась богиня.— Я ведь сама его на тебя наслала.— Конан недовольно нахмурился, но она не обратила на это внимания.— Расскажи мне теперь, что ты помнишь?!

— Что? — Киммериец вновь вспомнил о сне и вскочил, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле, но даже не заметил этого, что тоже было совсем не в его характере.— Многое! — возбужденно воскликнул он.— Но явь и сон так перемешались, что я просто не в силах разобраться, где кончается вымысел и начинаются воспоминания о том, что было!

— Разве это так уж важно? — насмешливо поинтересовалась богиня.

— Кром! — Конан едва не вспылил: она что, издевается над ним? Глаза его гневно сверкнули.— То есть как это не важно?!

— Все очень просто,— вдруг совершенно серьезно заявила Деркэто, и, наверное, только поэтому Конан заставил себя сдержаться.— Все, что ты видел, правда,— объяснила она,— просто кое-что уже произошло, а остальному только предстоит свершиться.— Богиня мгновение помолчала.— Или нет,— добавила она, подумав.— Все зависит от того, по какому пути ты пойдешь.

— Так ты хочешь сказать, что я видел…

Внезапное озарение заставило Конана умолкнуть. Он верил и не верил ей одновременно. Яркие воспоминания о том, чего не было, вспыхну, ли и закружились в его мозгу, но тут же пропали, едва зазвучал голос Деркэто.

— Да,— спокойно заговорила она.— Ты видел свою судьбу. Вернее, один из возможных путей.

— И все эти ужасы — лишь развлечение Высоких Богов?! — спросил Конан, уже зная, что она ответит.

— Верно,— подтвердила богиня.— И не могу тебя успокоить. Твой сон — наилучшее из того, что ожидает этот мир, если Высокие Боги возьмутся за него всерьез.

Киммериец молчал, пораженный. Так вот что ждет людей! Всеобщее умопомрачение, убийства, которым нет конца, ожившие мертвецы и вылезшие из нор нелюди, пришедшие из другого мира твари, кровопролитные войны всего мира против Аквилонии. Правда, он помнил, что во сне все кончилось хорошо, но ведь это лишь сон… Нет! Лучше бы ему так и остаться сном!

— Так ты хочешь сказать, что все еще можно изменить?

Конан с надеждой уставился в темноту. Туда, откуда мягкий голос Деркэто приносил ужасные ответы на его вопросы. Он по-прежнему не видел никого, и это против воли начало его злить.

— Будущее, несомненно, можно изменить,— назидательно заметила Деркэто.— По крайней мере до тех пор, пока настоящее не отодвинуло его прошлое.

И тут наконец Конан не выдержал. Ему надоел этот пустой разговор, надоело бессмысленное кружение вокруг истины.

— Кром! — вскричал он.— Если ты хочешь говорить о чем-то важном, так говори! Я готов тебя выслушать! И нечего стыдливо прятаться! Не девочка!

— С твоей стороны довольно бестактно напоминать мне об этом,— тихо засмеялась она.— Хотя… Быть может, ты и прав!

Помещение наполнилось светом, но он не вспыхнул, не ослепил Конана, который даже не понял, что произошло. Просто огонь в очаге разгорелся ярче, а воздух стал прозрачней, и тьма отступила.

Киммериец взглянул по сторонам. Место, где он оказался, и правда было пещерой, причем не вырубленной в породе, насыщенной вкраплениями кварца и горного хрусталя, как ему показалось в первое мгновение, а явно естественной. Об этом говорили исполинские каменные сосульки, свисавшие с высокого свода. Он уже видел такое прежде, в недрах гор, куда его иногда забрасывала судьба, только здесь эти огромные сосульки уже доросли до пола, сотни лет назад превратившись в роскошные колонны, подобных которым не смогла бы создать рука человека. Но Конан лишь мельком скользнул по ним равнодушным взглядом.

— Деркэто! — восхищенно воскликнул он, и злость его мгновенно улетучилась, не оставив и следа.— Ты все так же ослепительна!

— Конечно! — Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости, и Конан, сам не зная почему, вновь почувствовал себя подлецом.— Я ведь богиня…

Она шагнула ему навстречу, юная и прекрасная, и на лице ее уже застыла давно знакомая снисходительная и чуть ироничная улыбка. Она словно говорила: «Я знаю, ты восхищен мной. Восхищен настолько, что не можешь вымолвить ни слова. Что ж, если так, не говори ничего. Все, что ты мог бы сказать, написано на твоем лице. В этом нет ничего нового…»

Киммерийцу тоже все это было давно знакомо, но если Богиня Страсти попросту устала от всеобщего поклонения, пресытилась им, то северянин увидел и нечто другое, то, чего не замечал прежде. Всего на миг во взгляде Деркэто мелькнули любовь и затаенная грусть, но это значило, что ироничная снисходительность — лишь маска, скрывавшая истинное лицо богини!

Но это принесло ему не радость, а щемящую боль. Приоткрой богиня свое лицо тогда, когда ему было двадцать, все могло бы повернуться иначе! А теперь… Теперь ему шестьдесят, и для него все уже в прошлом… Он едва не вздохнул сокрушенно, но, поймав на себе ее насмешливый взгляд, вовремя спохватился.

— Мы говорили о моем сне,— хмуро напомнил он, отгоняя прочь горькие мысли и злясь на себя за слабость.

— Хорошо. Расскажи мне о нем,— вновь попросила она.

— Кром! Не ты ли говорила, что сама наслала его?

— Да, это так,— охотно подтвердила Деркэто.— Я пыталась показать тебе грядущую беду, но не знаю, что из задуманного мною ты смог увидеть.

И тогда Конан начал говорить…

Рассказ получился долгим, зато в нем было все. И рейд на Антилию, и последовавший за ним поход на заокраинный запад, странный договор с горбуном, оказавшимся на поверку вовсе не тем, за кого хотел себя выдать. Он рассказал о путешествии к замку некроманта, который был совсем не некромантом, о возвращении в Аквилонию и об ужасных событиях, происшедших там. Он поведал богине обо всем, опустив в своем рассказе совсем чуть-чуть: то, что посчитал ничего не значившими мелочами. Правда, кое-что он не упомянул по забывчивости, но кое-что скрыл сознательно.

Когда он закончил говорить, Деркэто долго молчала, задумчиво глядя куда-то вдаль. Конан встал и подошел к столу. Собственно, это был не стол, а такая же изыскано извивающаяся колонна, что окружали их со всех сторон, но середина ее была вынута. На полу осталась круглая, с изрезанными краями подставка локтей десять в поперечнике. Ее тщательно отполированную поверхность, словно годичные кольца на дереве, покрывали извилистые круги, которые плавно меняли цвета от нежно-голубого в середине до бледно-розового по краям.

Изысканные вина, вазы с фруктами, блюда с мясом громоздились едва ли не друг на друге, не оставляя и пол-ладони свободного места. Рот короля против воли наполнился слюной. Он ощутил страшный, нечеловеческий голод и подивился про себя тому, что не замечал всего этого великолепия раньше, когда говорил. Впрочем, совсем недавно в пещере царила темнота, но Конан ведь прекрасно помнил запахи, и среди них точно не было того чудесного букета, что вызывал болезненные спазмы в желудке сейчас! Смолистые поленья и травы, но никакого мяса. И уж тем более вина!

А-а! Кром! Какая разница?

Киммериец налил себе огромный кубок красного пуантенского и с наслаждением выпил его: в горле от долгого рассказа пересохло.

— Что скажешь, богиня?! — весело спросил он, лукаво взглянув на Деркэто.

— В твоем рассказе было много странного…— призналась наконец Деркэто.

— Например?

Не ожидая приглашения, киммериец уселся за стол и принялся за еду.

— Откуда взялся горбун? — задумчиво произнесла она.— Его не должно было быть в твоем сне…

— Но если он Вестник Высоких Богов, то без него было бы не обойтись.— Конан равнодушно пожал плечами.

— Быть может, и так,— согласилась богиня.— Во всяком случае, ничего иного в голову мне просто не приходит.

— Я завидую тебе,— заметил Конан, утерев губы.— Ты расстраиваешься из-за какого-то горбатого Вестника, в то время как я вообще ничего не понимаю! Кто такие Высокие Боги? Что за странные игры, в которые меня втянули против воли? И что это, наконец, за беды, на которые ты намекала? И это только самые крупные из вопросов!

Деркэто встала, и Конан умолк, пораженный: так обворожительна была она в длинном белоснежном платье, перетянутом на узкой талии тоненьким золотым пояском.

— Я понимаю, что у тебя накопилось много вопросов, и мы обязательно поговорим об этом…— начала она.— Потом. А сейчас скажи мне еще вот что…— Она запнулась.— Если бы та беда, что привиделась тебе во сне, грозила наяву и ты мог бы, пусть даже ценой собственной жизни, предотвратить ее, ты бы пошел на это?

— Конечно! — ответил Конан, ни на миг не задумываясь.— Что терять мне, старику? — спросил он простодушно, хотя сейчас совсем не чувствовал себя старым.

— Старику?!

Деркэто лукаво взглянула на Конана и, взяв его за руку, повела за собой. От ее прикосновения кровь, как в молодые годы, закипела в жилах киммерийца, а сердце бешено заколотилось в груди, но он ничем не выдал себя. Она же подвела его к зеркалу, искусно изготовленному из куска идеально отполированного голубоватого льда, в оправе из разноцветных снежинок, уложенных в бутоны сказочных цветов.

Конан взглянул на свое отражение — это был он и одновременно не он. Из толщи льда на него с усмешкой смотрел покрытый шрамами могучий двадцатипятилетний воин без единого седого волоска в смоляных волосах, без единой морщинки на гладком лице. Киммериец обмер. Он чувствовал, пожалуй, даже верил, что его двойник в зеркале — не искусно наведенная иллюзия, не глупая шутка, не гнусное колдовство, не попытка жестоко посмеяться над ним.

Осторожно и неожиданно робко, страшась обмануться в последнее мгновение, он коснулся себя рукой — несомненно, зеркало отражало его. Его, но не такого, каким он помнил себя, а могучего и помолодевшего! Он уже знал, что это правда, верил в нее умом, но все еще боялся поверить сердцем. Конан трогал шрамы, которые начали уже болеть к непогоде, которые ныли по утрам или после долгой скачки… Все прошло. Тело утратило память о боли, но мозг не лишился воспоминаний о прожитой жизни! Так вот откуда та легкость, которую он почувствовал!

Он перевел взгляд на наблюдавшую за ним богиню, и она кивнула ему.

— Теперь ты видишь, тебе есть что терять,— улыбнулась Деркэто, напряженно вглядываясь в него: не передумает ли?

— Это верно,— согласился Конан,— но теперь у меня еще больше причин драться.— Он вдруг нахмурился.— А ведь я помнил и об этом! — воскликнул он.— Я помню Врата Вечности, сады Иштар и саму богиню, вернувшую мне молодость.

— Так почему же ты так удивлен? — рассмеялась Деркэто.

— Да потому что горбун ведь тоже вернул мне молодость! А дважды молодость не возвращают!.. По крайней мере, одновременно. В этом просто нет смысла! Ну я и подумал, что все это мне только приснилось.

— Но теперь-то ты видишь, что это не так?

— Да,— ответил киммериец и посмотрел на богиню, как смотрел когда-то давно. Видимо решившись на что-то, Конан шагнул к ней, но она, легкая, как пушинка, увернулась.— Между прочим,— самодовольно усмехнулся он и прищурился,— мне помогали пять моих бывших подружек.

— А вот, о них забудь! — Деркэто состроила премилую гримаску и щелкнула пальцами перед носом помолодевшего варвара.— Как раз это был сон! — мстительно заявила она

* * *

Повелитель Вечной Ночи, как звали его обитатели Нижнего Мира, замер на черном, испещренном замысловатыми вензелями троне, и взгляд его остановился на прекрасной гостье. Зал с низко нависшим потолком тонул в полутьме, и лишь два масляных светильника по бокам трона освещали его.

— Что скажешь, прекраснейшая из богинь? — заговорил наконец сидевший на троне, странно выделяя свистящие и шипящие звуки.

— Темно у тебя здесь,— низким бархатным голосом ответила богиня.— Мрачно как-то,— добавила она, подумав.

— Насколько я понимаю, у Митры тебе понравилось больше? — простодушно поинтересовался Сет.

— Там, по крайней мере, светлее,— уклончиво ответила она.

— Что ж,— усмехнулся Отец Тьмы,— желание гостьи для меня закон!

Он небрежно хлопнул в ладоши, и в тот же миг все вокруг переменилось. Показавшийся вдруг неправдоподобно огромным зал залили потоки яркого света, белого и золотого, и от их сверкания зарябило в глазах.

— О, нет! Это уж слишком! — простонала Деркэто, прикрыв лицо ладонями.

Сет, следивший за ней с откровенной усмешкой, взмахнул рукой, и все пропало.

— Правду говорят люди — трудно угодить женщине,— лицемерно вздохнул он.— Но все-таки я попытаюсь.

Он щелкнул пальцами, и зал тут же превратился в храм, спрятавшийся в глубине веселой долины. Стройные обсидиановые колонны поддерживали легкую двускатную крышу. Храм стоял на галечной отмели, с трех сторон окруженный древними горами из мягкого песчаника. Веками дувшие ветра разделили его на пласты, каждый из которых отличался цветом от соседних — белый, голубой, розовый, желтый всех мыслимых оттенков. Шустрый ручеек бежал вдоль правой стены, наполняя воздух хрустальным перезвоном. Светильники возле трона стали курильницами, источавшими аромат сосновой смолы.

Деркэто блаженно зажмурилась.

— Он согласился? — грубо вернул гостью к действительности Сет.

— Конечно! — Богиня удивленно посмотрела на собеседника.— Разве могло быть иначе? — Сидевший на троне склонил голову в знак согласия, но не проронил ни слова.— Ответь и ты мне, если все так просто, как ты сказал, и Посланцу не избежать ловушки, то зачем тебе Конан?

— Сдается мне, не все пройдет столь гладко, как нам того бы хотелось.— Некоторое время Великий Змей напряженно молчал.— Я все рассказал тебе о ловушках, но ничего не сказал о Претенденте.

— О ком? — Деркэто удивленно вскинула брови.

— О Претенденте на право наследования этого мира,— устало пояснил Сет, и богиня невольно вздрогнула.— Ты понимаешь, кто такой этот Посланец? Сюда прибудет Претендент на право наследования этого мира,— повторил он, на этот разделяя ударение на каждом произнесенном слове.— Он из кожи вон готов будет вылезти, лишь бы подтвердить свое право! Ну… если, конечно, у него будет кожа,— добавил Повелитель Ночи, подумав.— К тому же нельзя забывать, что Высокие на его стороне, а это значит, что мы не сможем нарушить правила игры, даже если захотим! Нам, правда, могут позволить это.— Он помолчал и после паузы счел нужным добавить: — Но нарушение правил само по себе ведет к нашему поражению. А может оказаться и еще хуже,— нахмурился он вдруг, словно крайне неприятная мысль внезапно пришла ему в голову.— Нас могут сознательно поставить в такие условия, что ради победы мы будем вынуждены нарушить правила!

— Но разве нельзя сделать этого тайно? — тихо спросила она, став на мгновение похожей на простую, хотя и божественно прекрасную, женщину.— Ведь ты говоришь, что тот щит, которым окружен наш мир…

— Нет! — отрезал он.— Правила игры таковы что скрывать ничего и не нужно — все и так останется в тайне. Просто нарушивший правила станет более уязвимым, в его защите появится невидимая брешь, а оружие станет не столь сокрушительным, как прежде!

Сет невесело усмехнулся, и она тут же поняла, что на свои силы им рассчитывать не стоит.

— И все-таки что тебя страшит? — продолжала допытываться она.

— Неизвестность,— спокойно ответил Сет, равнодушно пожимая плечами, словно речь шла о чем-то совершенно очевидном.— А ведь Высокие знают о нас все! — добавил он яростным шепотом.— Они пришлют бойца, для которого любой из людей будет не опаснее, чем блоха для пса! С той разницей, что пес еще должен суметь поймать блоху, а выставленному нами бойцу надо не прятаться, а нападать, понимаешь?! Блохе придется сожрать пса!

И без того огромные глаза богини округлились, когда она представила, что предстоит сделать Конану, но и ужас не исказил ее прекрасного лица, и Сет, невольно забыв обо всем, залюбовался ею.

— Ты все еще любишь его? — вдруг спросил он.

— Да,— без колебаний ответила богиня.

— Ты меня прости,— неожиданно мягко сказал Великий Змей,— но, по-моему, это бессмысленно…

Деркэто пожала плечами и ничего не ответила.

— Ты знаешь,— вдруг заговорила она,— недавно я поняла одну до смешного простую истину: любви никто не может добиться силой, даже Богиня Страсти! Только любовь порождает ответное чувство!

Владыка Ночи скептически покачал головой, но спорить не стал.

— Вот и постарайся объяснить ему суть нашего разговора. Он должен понять, что его личная доблесть ничего не будет значить, а его сила не пригодится! И запомни: если ты плохо объяснишь это Конану или решишь пощадить его самолюбие, он погибнет, не успев сделать и сотни шагов! Ему придется работать головой. Заманить чужака в ловушку, и не более того. Если справится, мы все спасены. Нет — всем крышка, как принято выражаться у людей.

— И все-таки зачем тебе Конан? — не отставала от него Деркэто.

— Мне нужна блоха, способная не попасться псу на зуб,— ответил Сет, отводя глаза.

— Ну хорошо,— сказал Конан,— я согласен. Теперь скажи, на кого мне нужно охотиться.

— Охотиться? — Она усмехнулась, правда невесело, мгновенно припомнив все, что рассказал ей Сет.— Да ни на кого. Охотиться будут на тебя!

— Как интересно…— мечтательно протянул киммериец, и она так и не поняла, шутит он или говорит серьезно.

Конан отхлебнул вина из кубка и, прищурившись, окинул Деркэто насмешливым взглядом.

— Дурак! — возмущенно фыркнула богиня, и ее огромные прекрасные глаза потемнели от гнева.— Я ведь говорю с тобой серьезно!

— Ну а если серьезно, так не пора ли мне все рассказать, а потом уже спрашивать, что я об этом думаю?

— Надеюсь, многое ты и сам уже понял,— резонно заметила богиня.

— Кром! Верно мыслишь, красавица.— Конан кивнул.— Предстоит охота, на которой мне отведена роль зайца. Правда, я оказался староват, а потому, чтобы мог скакать пошустрее, мне вернули молодость. Теперь хорошо бы узнать еще кое-что. Кто охотник? Где лес? Не говоря уже о том, зачем все это вообще?

— Хорошо, я объясню.

— Наконец-то! — с деланным облегчением воскликнул Конан, утирая со лба несуществующий пот.— Только не сердись, если после твоего рассказа мне расхочется играть в эти игры.

— С чего же начать? — Она надолго задумалась.

— Ну,— Конан легкомысленно пожал плечами,— расскажи для начала хотя бы, кто такие Высокие Боги. А то глупо как-то получается: мы разговариваем, а я даже не все понимаю.

— Что же, можно и так,— кивнула Деркэто.— Хочу только сразу сказать, что наверняка не знаю всего, равно как и люди не знают всего о богах Хайбории. Начнем хотя бы с того, что есть среди них такие, о которых знают все,— Высокие Боги, Имеющие Имена. Это Рок, Властитель Судеб. Ему известны жизненные дороги всех, включая нас, людей и даже Высоких Богов. Это Харунос — Властитель Времени. Только с его согласия можно проникнуть мыслью в грядущее или узреть видения прошлого.

— Это понятно,— прервал ее Конан.— Только мне отчего-то кажется, что речь пойдет не о них.

— Верно,— согласилась богиня.— Эти боги вездесущи и всесильны. Бороться с ними — пустая трата времени и сил. Но есть и другие. Речь о них. Так вот, все мы: люди, населяющие землю, и боги, которым они поклоняются,— находимся под покровительством одного из них, одного из Безымянных.

— Так кто же он такой? — удивился Конан.

— Это мир, в котором мы живем! — воскликнула Деркэто, и глаза ее засветились восторгом.

— Уж не хочешь ли ты сказать,— изумился киммериец, невольно покачав головой,— что нашему миру кто-то угрожает?!

— Именно так,— подтвердила она.

— Но кто же это? — подумав, спросил киммериец.

— Во вселенной полно других миров,— со вздохом ответила она,— но очень мало живых, как наш. И это большинство, к которому не относится наш мир, нетерпимо ко всему, что не похоже на них или просто им не по нраву! — Она возбужденно заходила по пещере, а Конан невольно залюбовался ею, забыв обо всем.— А меньшинство, резко отличающееся от них, не желает существовать в отведенных им тесных рамках,— продолжила она.— Им скучно размышлять над вечными вопросами. На телах таких мечтателей возникает жизнь. В первую очередь это боги-помощники, боги-скитальцы. Те, кому наскучило странствовать в просторах вселенной, те, кто хочет где-нибудь обосноваться, но так, чтобы кто-то из Высоких Богов не обратил на них внимания и не истребил ведь их и наше могущество несопоставимо!

Некоторое время Деркэто вновь молчала, собираясь с мыслями.

— Так случилось и здесь,— вновь заговорила богиня.— Постепенно семья наша расширялась. Все шло хорошо, но все мы были слишком молоды и беспечны, а потому не знали, что Высокие Боги, даже не имея возможности непосредственно следить за событиями, не забывают о нас.— Сказав это, она поморщилась, как от зубной боли, и Конану мгновенно захотелось отомстить тому, кто эту боль причинил.— Теперь-то мы знаем, что в каждом живом мире у них есть тайные и явные соглядатаи. Высокие Боги считают, что жизнь — это особое заболевание, которому подвержены их тела, а потому следят, как бы болезнь не зашла слишком далеко.

Немало киммериец повидал за свою долгую жизнь и плохого, и хорошего, и горя, и слез. Не раз он сталкивался с колдовством, о котором большинство людей и понятия не имело. Но такого … Он очумело тряхнул головой.

— Кром! — невольно вырвалось у него.— Да это ж бред какой-то!

— Я тоже так думаю…— спокойно согласилась Деркэто.

— Так в чем же дело? — Конан впился в богиню взглядом, требуя немедленного ответа.

— Я думаю, они просто боятся…— помявшись, молвила Деркэто.

— Кого? — недоверчиво буркнул киммериец.

— Людей…

Она пожала плечами, словно и сама понимала нелепость своих слов. Некоторое время Конан молча смотрел на нее, стараясь понять, не шутит ли. Но нет, она говорила серьезно.

— Чем же люди-то могут быть им опасны? — наконец спросил он.

— Колдовством и ремеслами,— все так же спокойно объяснила она.

— Кром! — не выдержал киммериец.— Ну, колдовство,— он по старой привычке скривился,— это я еще могу понять, хотя поверить, что кто-то накопил силу, чтобы разрушить мир, мне все-таки сложно. Но ведь только такая сила может представлять опасность для Высоких Богов!

— Верно.— Деркэто не стала спорить.— Тем не менее колдунам Ахерона оставалось сделать последний шаг, и они смогли бы уничтожить мир, в котором мы живем.

— Но зачем это им было нужно? — вскричал Конан, отказываясь верить в услышанное.

— Разве я говорила, что они этого хотели? — Деркэто искренне удивилась.— Я только сказала, что они могли бы, а это не одно и то же…— Конан кивнул, и она продолжила: — До них были нааги, давно исчезнувшие с лица земли. Те были еще сильнее. Правда, их сила не угрожала иным мирам, но они были сметены.

— Кем? — спросил Конан.

— Митрой,— как нечто само собой разумеющееся пояснила богиня, и Конан нахмурился. Интуиция подсказывала ему, что так оно и есть на самом деле, но истребление целого народа ему было явно не по душе, хотя вспоминать свою единственную встречу с пробужденным королем наагов без содрогания он не мог. Правда, он понимал и то, что слишком мало еще знает, чтобы судить о далеких и, видимо, грозных делах.

— Но почему же мир, на теле которого мы живем, не защитит нас, если он добр и могуч?

— У него слишком много противников.— На лицо Деркэто легла печать задумчивости, глаза превратились в два бездонных колодца, словно сама Вечность взглянула сквозь них на Конана.— Как бы тебе объяснить… Представь, что на тебя напали враги, четверо против одного. Все вы безоружны и равны по силам. Их ничто не связывает, в то время как ты должен расправиться со всей четверкой, чтобы защитить свою семью…

— Ярость придаст мне сил! — запальчиво воскликнул он.

— Я рада, что ты так ответил,— богиня улыбнулась,— но достаточно ли этого? А если их не четыре, а четыре десятка?

— Не весело…— погрустнев, согласился Конан.

— Да,— повторила она,— не весело. Пример, конечно, грубый, но суть передает верно. У Высоких нет оружия в нашем понимании. Они не умеют передвигаться, а значит, не смогут непосредственно напасть на наш мир. Они действуют Силой! Сила — их оружие. Оно может быть мечом, может быть щитом или инструментом. Все зависит от того, что нужно сделать. Но главное, что их много действуют они сообща! Теперь ты представлять что произойдет, если они сочтут, что люди опасны для них? Нас никто не сможет защитить, только мы сами! Понимаешь?!

— Понимаю?! — Конан покачал головой.— Да ты меня совсем запутала, женщина!

Она рассмеялась и тут же посерьезнела:

— А если бы против той же четверки нападавших ты вышел в полном облачении?

Теперь уже пришел черед Конана смеяться: ответ был очевиден.

— Дело в том,— заговорила богиня, пристально глядя ему в глаза,— что Сет придумал кое-что. Давно… Очень давно.

Конан нахмурился, но ничего не сказал. Теперь он вообще ничего не понимал… Вернее, была у него неясная догадка — не зря же Деркэто упомянула об оружии! Но такая мысль казалась ему слишком уж нелепой. Когда он попытался представить себе мир, чья плоть — земля, на которой они живут, а разум — ее глубины, воинственно размахивающим мечом, то почувствовал, что разрывается между двумя желаниями: расхохотаться и рассвирепеть.

— Что ты имеешь в виду?

— Пирамиды,— спокойно ответила она.

— Но это же просто гробницы! — воскликнул он, едва не всплеснув руками, но вовремя вспомнил о зажатом в правой руке кубке.

— Всё так думают,— усмехнулась Деркэто.— На самом деле это не так.— По ее высокому чистому лбу пробежали морщинки.— Ты никогда не задумывался над тем, что заставляло властителей Стигии строить себе гробницы за десятки лет до смерти, а то и сразу после рождения?

Конан поставил кубок на стол и начал теребить себя за губу, словно собрался оторвать ее. А действительно — что?

— Я думаю, они и сами не знали этого,— наконец произнес он задумчиво и глубокомысленно добавил: — На все воля богов!

— Верно! — Деркэто рассмеялась.— На то была воля Сета! Так вот, пирамиды как раз и есть то оружие, которое позволяет Высокому, под чьим покровительством мы живем, использовать свою силу.

Конан запустил пятерню во всклокоченную шевелюру и почесал затылок.

— Странное оружие…

— Быть может,— согласилась богиня,— но оно действует.

Киммериец покачал головой: Кром! Ну и дела!

— Хорошо, а что оно дает? — наконец спросил он.

— Оно защищает наш мир от проникновения извне, равно как и от бегства отсюда без нашего ведома.

— Тогда зачем я? — недоуменно спросил Конан.

— Ты слишком нетерпелив! — Деркэто жестом остановила его.— В том-то и беда, что есть краткие периоды, когда проникновение все-таки возможно… Они чрезвычайно редки, но раз в несколько тысячелетий расположение светил становится невыгодным для нашего мира. С этим ничего не поделать.— Она вздохнула.— Сет говорит, что очень скоро наступит такое время.

— Об этом нужно было думать раньше,— резонно заметил Конан и невесело усмехнулся.

— Раньше!..— Деркэто опять возбужденно заходила по пещере, и киммериец вновь поймал себя на том, что любуется ею. Наконец она остановилась, — А кто сказал тебе, что это не так? Но самые могучие из нас — Митра и Сет…— Она замолчала, и лицо ее на мгновение исказила болезненная гримаса, словно она вынуждена говорить о чем-то очень неприятном.— Если бы они действовали заодно, сейчас не о чем было бы беспокоиться, но каждый считал себя умней другого, а на деле они лишь мешали друг другу!

— Расскажи мне об этом,— попросил Конан,— ведь у нас есть еще время, пока… Звезды сблизятся?

Она рассмеялась:

— Хорошо, что ты еще не потерял чувства юмора. Ну, слушай. Наш мир молод. Относительно, конечно. Но все боги Хайбории понимали: раз появился живой мир, а в него пришли они и создали людей, за ним будут наблюдать, и вовсе не доброжелательно.

— Ну еще бы! — Конан усмехнулся.— Даже если дозволено все, одно только сознание того, что за тобой постоянно приглядывают, способно испортить любое наслаждение.

— Правильно,— слегка улыбнулась Деркэто.— Прибавь к этому еще одно: несмотря на вседозволенность, тебя непременно поправят, как только ты сделаешь что-то не то, а огрызнешься, так и накажут. Не могу утверждать наверняка, но думаю, что каждый из нас не раз задумывался над тем, как обрести свободу, но придумать что-то дельное удалось лишь Сету.

— Быть может, сам мир подбросил ему идею? — спросил Конан.

— Все может быть.— Деркэто задумалась.— Признаться, мне это как-то не приходило в голову. Впрочем, какая разница?

— Верно,— согласился он,— никакой.

— Так вот,— продолжала она,— Сет задумал создать несколько… Как ты их назвал? Гробниц. Ты ведь бывал в Стигии? — Киммериец кивнул.— Значит, должен знать, что они очень разные, и это выглядит вполне естественно.

— Угу. Чем богаче покойник, тем внушительней возведенная над ним гробница.

— Вот, вот. На самом же деле все здесь тщательно продумано. Положение каждой из пирамид скрупулезно рассчитано по звездам, а грани строго сориентированы по сторонам света и относительно друг друга. В итоге получился инструмент, при помощи которого силу нашего мира можно использовать для совершенно новых целей. Но, в общем-то, тебе это, наверное, неинтересно. Главное, что все это действует.

— Откуда ты это знаешь? — осведомился Конан, вновь принявшись за еду.— С чего ты вообще взяла, что кто-то должен прибыть?

— Ну,— Деркэто усмехнулась,— это-то как раз просто. В свое время мы выловили одного соглядатая, развоплотили его и тут же получили ответный удар, но с помощью пирамид сумели защититься. Более того, и наш мир, и все мы стали неизмеримо сильнее, хотя и не настолько, чтобы противостоять объединенной мощи остальных.

— И кто же это был?

— Твой знакомый горбун.

— Надо же! — покачал головой киммериец, ни чуть при этом не удивившись.— А он-то хвалился, что ему все нипочем, а уж наши жалкие боги и подавно!

— Он должен был так думать: всегда полезно, когда противник тебя недооценивает. Впрочем,— тут же добавила она,— он не лгал. Так оно и было до тех пор, пока горбун не обнаружил себя. Но теперь это в прошлом.

Конан вспомнил мерзкого старикашку и почувствовал, как легкий холодок пробежал по спине. Он резко обернулся — никого не было.

Однако богиня насторожилась:

— Что с тобой?

— Так… Показалось,— отмахнулся Конан.— Рассказывай дальше.

Киммериец старался выглядеть беспечным, хотя на самом деле чувствовал себя не в своей тарелке: испугался непонятно чего! Деркэто странно посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Так вот, пирамиды — это еще не все,— продолжила она.— Сет создал племя наагов, способных сообща противостоять Пришельцам, или Посланцам — называй как хочешь. Он был близок к цели, но Митра воспротивился этому. О том, что случилось после, вспоминать тошно. Началась междоусобная борьба, длившаяся бездну лет. В конце концов и сами нааги забыли о своем предназначении, все силы отдав битве с людьми за место дюд солнцем, и были уничтожены.

— И правильно! — воскликнул Конан.— Встречался я с одним из них… Лучше бы этой твари вообще не родиться на свет!

Деркэто вздохнула:

— В том-то и вся беда! Митра не мог согласиться с существованием змеелюдей. Он считал, что таким образом Сет просто пытается усилить свои позиции в борьбе с ним.

Киммериец недобро усмехнулся:

— Ты говоришь так, потому что сама ближе к Сету, чем к Митре.

— Что еще можно ожидать от смертного? — фыркнула богиня.— А я думаю, что нужно было и искать общие интересы, а не отстаивать свою правоту любой ценой.— Она вызывающе посмотрела на варвара.— Кстати, это относится в равной степени к обоим. Митра же и слушать ничего не желал, а Сет встал в позу обиженного! И мир получил то, что получил: уничтоженных наагов и на тысячелетие отброшенных в своем развитии людей.

Тут Конан впервые засомневался. Он видел, что доводы Деркэто вполне разумны, но почему-то не мог согласиться с ними.

— Не знаю, не знаю.— Он задумчиво покачал головой.

— Я понимаю,— Деркэто вздохнула,— в это трудно поверить. Любой человек относится к змеелюдям как к воплощению зла… В общем, я тебя понимаю,— повторила она.— Но ведь нечто подобное произошло и после того, как пала Валузия.

— О чем ты говоришь? — насторожился киммериец.

— Об Ахероне. Слышал о нем что-нибудь? Конан кивнул:

— Империя колдунов.

— Именно! А ты помнишь, что пирамиды нужны были не сами по себе? — Последовал новый кивок, и Деркэто продолжила: — Так вот, Сет извлек уроки из случившегося. На сей раз он не стал создавать особых существ, приспособленных к овладению магией. Они наверняка выглядели бы монстрами. Он решил вообще никого не создавать, а вместо этого начал передавать свои знания людям, надеясь, что теперь-то не возникнет поводов для недовольства, и опять ошибся. Податель Жизни вновь решил, что Великий Змей интригует, и история повторилась. Только на сей раз был разрушен Ахерон.

— Но ведь это была страна жестоких и беспощадных колдунов! — перебил ее варвар, но Деркэто только расхохоталась.

— А что ты вообще знаешь об Ахероне? — неожиданно спросила она.

— Ну…— Конан задумался, потому что и правда почти ничего не знал.— Я много о нем слышал,— наконец выкрутился он,— но, к сожалению, ничего хорошего.

— Да,— грустно кивнула Деркэто,— в те времена было много жестокости…— Она помолчала.— Но подумай-ка, разве современный мир избавился от нее? Что делают с нежеланными гостями пикты? И никто не позавидует пленникам гирканцев. Разве не так? — Она пытливо посмотрела на киммерийца, но тот молчал.— Но знаешь ли ты, как прекрасен был Ахерон? Ты не видел и никогда не увидишь его городов с рвущимися в синее небо серебряными башнями! А еще была Атлантида, пронзительный и ясный мир… Мир твоих предков, Конан! Молодой мир, дерзкий! Мир, которому еще предстояло превратиться в могучую империю! Что же сделал Митра? Понимая, что только атланты способны противостоять Ахерону, он затопил остров, чтобы варвары устремились на восток, сметая все на своем пути! Мир вновь оказался отброшенным назад!

Долгое время Конан молчал, обдумывая услышанное.

— Как-то все странно,— наконец заговорил он,— Митра — символ добра для людей. Сет — символ зла, а ты пытаешься убедить меня, что на самом деле все наоборот…

Он вопросительно посмотрел на Деркэто, словно прося ее помочь разобраться.

— Мир проще и сложней одновременно. Одно и то же может оказаться добром для одного и злом для другого. А Митра и Сет…

— То есть как это? — не понял Конан.

— Ты только что утолил голод. Это хорошо или плохо?

— Конечно, хорошо!

— Но вряд ли с тобой согласится баран, которого ты съел.

— Ладно.— Киммериец пожал плечами.— Можно питаться и фруктами,— добавил он со вздохом, вспомнив свой печальный опыт, и лицо его перекосилось.

Глядя на него, Деркэто расхохоталась:

— Между прочим, друиды уверены, что и растения имеют души, а значит, они ничем не отличаются от прочих живых существ.

— Так что же, мне вообще ничего не есть? — вспылил Конан.

— Тогда ты умрешь, то есть причинишь вред себе.

Деркэто улыбнулась, а Конан затряс головой. Теперь, после ее объяснения, он чувствовал себя полным идиотом.

— Хорошо,— наконец сдался он,— ты говорила о Митре и Сете…

— Ладно,— кивнув, согласилась она.— Итак, Сет. Он активен. Он по-своему понимает благо и, чтобы претворить в жизнь свои идеи, способен на большие жертвы. И он никому не рассказывает о своих замыслах. Митра же предпочитает ничего не делать, зато любит проповедовать свою точку зрения на мир. Он ждет, когда его идеи проникнут в сердца людей, и тогда он одержит окончательную победу. Мудрено ли, что большинство хайборийцев поклоняются ему. И как это ни горько, именно поэтому крепнет его вера в свою правоту. Когда же наконец он решает, что пора применить силу, достается всем! Мир оказывается на грани уничтожения, потому что этот миротворец не щадит никого! Стремясь уничтожить противников, он не думает о том, что вместе с ними гибнут и его сторонники.

— Ты хочешь сказать, что Митра лишь разглагольствует о добре, в то время как Сет действует во имя добра?! — не скрывая иронии, воскликнул Конан.

— Зачем впадать в крайности? — удивилась Деркэто.— Слуги Митры сделали много полезного, искореняя зло. Развитие ремесел достигло необычайных высот, причем без всякого колдовства.

«Или вкупе с ним»,— подумал Конан. Именно с этим он столкнулся во время агадейской кампании. Впрочем, киммериец знал, что науки вытесняют магию. Об этом еще лет двадцать назад ему говорил чернокнижник Пелиас.

— Плохо другое,— пояснила Деркэто.— Сет был вечно занят своими делами и никогда лично не вмешивался в дела Митры, в то время как Податель Жизни не гнушался этим. Он лихо разрушал то, что удавалось создать Сету. Впрочем, мы об этом уже говорили. Он вознамерился дать людям иные знания, в корне отличные от колдовства, но овладеть ими нельзя вот так, сразу, как это делают те, кто изучает магию. Чародеям, чтобы достичь Высокого Мастерства, порой хватает жизни. В постижении наук все иначе. Чтобы добиться по-настоящему впечатляющих успехов, многие поколения людей должны упорно работать. Конечно, это благородная и вдохновенная цель, но беда в том, что Митра ею оправдывает все и без колебаний вмешивается, если думает, что зло набирает силу, причем не просто зло, а то, что он считает злом. — Но разве это говорит о том, что он не прав? — спросил Конан, и богиня надолго задумалась.

— Понимаешь, Сет давал людям знания, позволявшие пользоваться силой нашего мира. Он знал, что рано или поздно Высокие Боги посчитают необходимым вмешаться, и готовился к этому. Быть может, в чем-то он оказался не прав, но он знал, чего хочет, старался предугадать возможные последствия и защититься от них. Согласись, это разумно.— Конан подумал, кивнул, и она продолжила: — Знаешь, почему Митра решил уничтожить наагов? — Он покачал головой.— Из-за предупреждения Высоких Богов. Как сейчас. Но тогда причиной были змеелюди Сета. После этого появилось пресловутое Великое Равновесие Добра и Зла. Величайшее изобретение Митры.

— Я кое-что слышал о нем,— скромно заметил Конан.

— Знаю. Выглядит-то все очень красиво.

— К чему ты клонишь? — не понял киммериец.

— Помнишь,— богиня пристально посмотрела в его синие, как лед, глаза,— мы только что говорили о твоем голоде, барашке и фруктах?

— Но ведь это мелочи…— неуверенно произнес Конан.

— Верно,— согласилась она.— Но ведь большое складывается из малого… Понимаешь? Сет щедро раздавал знания, но далеко не всем. Он понимал, что это заметят, и был осторожен. Я не хочу сказать, что он не ошибался, но еще раз повторю: он знал, чего хотел и что делал.

— А Митра?

— А Митра посчитал, что, если он рассеет знания среди множества людей, они не будут столь заметны, хотя сумма их и окажется значительной Он свято верил в свою непогрешимость и даже не думал скрываться, но недавно наступил переломный момент: мир окончательно свернул на этот путь развития. Только Солнцеликий ошибся. Мы опять получили предупреждение. Поэтому-то и решились уничтожить соглядатая: нужно было готовиться к отпору, а делать это лучше скрытно.

— Что же их не устроило на этот раз?

— Они испугались…

— Испугались?! — Конан не выдержал и расхохотался.— Испугались чего?! Того, что сапожник станет тачать сапоги лучше, а повар готовить вкуснее?!

Однако богиня оставалась серьезной.

— И все же они сочли это не менее опасным, чем расцвет магии в древней Валузии… Само по себе это уже говорит о многом. Не забывай, мы ведь получили предупреждение!

— Но это бред какой-то! — Конан недоверчиво смотрел на богиню.

— И тем не менее это так! — возразила она.— Мы ждем Посланца, поэтому ты здесь.

— Кто он такой?

Деркэто пожала плечами:

— Не знаю. Возможно, когда ты встретишься с Сетом, он сумеет удовлетворить твое любопытство. А мне известно лишь, что очень скоро звезды примут нужное положение и Посланец появится внутри величайшей из пирамид — пирамиды Тут-Хоса. И еще я знаю, что он непременно должен попасть к Алтарю Митры и разрушить его.

— Пусть разрушает.— Конан хмыкнул.— Я не хочу выглядеть святотатцем, но то, что разрушено, можно отстроить.

— Ты не понимаешь! — воскликнула она,— Если Алтарь будет уничтожен, произойдет нечто ужасное! Митра слишком много силы вложил в свое творение!

— Что ты хочешь сказать?

— В нем сосредоточена значительная часть силы Митры. Ты же видел, что это такое. Если немногие из людей и сумеют выжить, они окажутся не в силах бороться с соплеменниками Посланца. С теми, кто придет следом. Его необходимо остановить.

— И для этого выбрали меня?

— Да,— просто ответила она.

— Но что же я могу сделать? — удивился Конан.— Я никогда не обучался колдовству. Мне ли противостоять Посланцу Высоких Богов!

— Но он не будет колдуном! Он будет воином!

— Ты уверена в этом?

— Ты просто забыл, что я тебе говорила о Высоких Богах. Их силы огромны, знания почти безграничны, но они лишены способности передвигаться. Их досуг занят созерцанием и размышлениями, и они надумали, что человечество таит в себе угрозу! Они нанесли удар, но ничего не достигли. Теперь они пришлют к нам существо, способное справиться с возложенной на него задачей.

— И все-таки,— продолжал настаивать Конан,— откуда ты знаешь, что это будет воин, а не колдун?

— Таковы правила. В мир, который пошел по пути овладения науками, приходит существо, лишенное магических способностей.

— Но кто установил эти правила?

— Сами Высокие Боги!

— Кром! Тогда я вообще ничего не понимаю! — в сердцах воскликнул Конан.— Раз в их интересах победить, то какой смысл устанавливать правила, при которых сам же можешь и проиграть?

— А ты подумай хорошенько о том, кто такие Высокие Боги. Для них ведь это не только возможность избавиться от пока не существующей опасности, но и развлечение, которое они придумали сами для себя. Они размышляют и наблюдают. Иной возможности развлечься, кроме как понаблюдать за сражением, за подготовкой к нему, у них просто нет. Они придумали много игр, и правила во всех разные. Иногда они сложны, иногда просты, но всегда суровы, порой замысловаты и выматывают душу, как в твоем сне. Но сейчас затронуты их интересы, и Сет считает, что они откажутся от хитроумных ловушек, в одну из которых рискует угодить и отправленный ими Посланец. Все будет предельно просто. Он должен пройти к Алтарю и разрушить его, а ты, если согласишься, попробуешь его остановить.

— Так ведь я уже согласился! — Конану надоели пустопорожние разговоры.— Я понял, что происходит, но объясни мне: если Посланец так силен, как я смогу помешать ему?

— Все очень просто. Если бы змеелюди не были уничтожены, Посланец Высоких Богов в качестве оружия использовал бы магию. Нааги выставили бы своего бойца, и, отрезав Посланца от силы Высоких, мы могли бы рассчитывать на успех.

— А теперь прибудет воин, и в поединщики ему выбрали меня, человека, который обречен на поражение,— криво усмехнулся Конан.

— Все правильно,— вздохнула богиня — Беда в том, что магия везде одна, а живые существа бывают разными. Сет считает, что сюда прибудет боец, которого ты даже поцарапать не сумеешь.

Конан хотел было расхохотаться, но передумал: если дело действительно обстоит так, то смешного здесь мало. Он вдруг почувствовал, что его знобит, хотя дрова в раскаленном камине, сгорая, трещали и стреляли искрами. Конечно же, он не трусил, но и погибать не торопился.

— Кто это может быть? — спросил он.

— Даже не представляю. Но такое уже случалось в других мирах, и поэтому мы знаем, что есть определенный свод правил, обязательных для обеих сторон. Нарушивший их наносит вред самому себе. Это единственное, что хоть немного радует. Ну как? Ты не передумал?

Деркэто с тревогой вгляделась в глаза помолодевшего варвара, но Конан молча встал и подошел к зеркалу. Со стороны могло показаться, что он оценивает дар, полученный в награду за согласие участвовать в каком-то чудовищном турнире. Однако это было не так, и богиня ни на миг не усомнилась в своем избраннике, а потому не знала, о чем он думает. Конечно, она могла бы проникнуть в его мысли, но это даже не пришло ей в голову. Она просто смотрела на него и ждала ответа.

— Ну так как?

Конан вздрогнул и обернулся:

— Ты сомневаешься во мне?

— Конечно, нет.— Она невесело улыбнулась — Но теперь, когда ты знаешь все, я просто обязана спросить еще раз.

— Согласен.

Деркэто кивнула и исчезла.

Конан остался один. Он вновь посмотрел на свое отражение, и прежние мысли тотчас вернулись к нему. Он и в самом деле думал не о поединке. Он смотрел на свое помолодевшее лицо, вспоминая, как получил его.

Словно откликнувшись на его мысли, в зеркале появились Врата Вечности. Он стоял рядом с Деркэто в запряженной драконом повозке и смотрел, как Врата приближаются. Впрочем, сказать, что они приближались, было бы неверно. Ничто не менялось, только дымка, окружавшая их, становилась все более прозрачной.

— Кэрдакс и Глор больше не охраняют Врата, — печально произнесла Деркэто, и Конан невольно вздрогнул.— Теперь Врата закрыты для смертных. Только боги могут попасть в сады Иштар.

— Я не бог,— возразил киммериец.

— Пока,— ответила она, но тогда Конан не осознал смысла сказанного ею, однако теперь вдруг припомнил ее слова.

Что ока хотела сказать? Эта мысль, едва успев возникнуть, тут же исчезла, словно внезапно налетевший порыв ветра сдул ее.

Он помнил, как вдруг, когда дымка пропала, они очутились внутри, и он чуть не задохнулся от восторга. Едва он успел окинуть беглым взглядом словно сотканную из шелка покрытую росой зелень трав, серебряные стволы деревьев волшебного сада, укутанные изумрудной листвой, как богиня дернула его за руку, и он увидел хозяйку сада — Иштар, столь прекрасную, что Деркэто пришлось ущипнуть его, чтобы привести в чувство.

Иштар подошла к дереву и, запустив руку в густую зелень, что-то извлекла из листвы.

— Возьми! — Она протянула ему небольшой, грушевидной формы, золотистый плод, покрытый бархатистой, как у персика, кожицей.

Конан ощутил на ладони нежную прохладу, увидел полупрозрачную мякоть, и ему показалось кощунством есть этот сказочный фрукт.

— Зачем? — только и смог спросить он.

— Это Кориола, плод Древа Жизни. Каждое дерево моего сада плодоносит раз в сто веков. Все младшие боги Хайбории когда-то были смертными и, попав ко мне, вкусили его. Съешь и когда-нибудь станешь одним из нас.

— Богом? — спросил Конан. Он был настолько изумлен, что услышанное даже не показалось ему смешным.

— Нет,— ответила Иштар.— Пока только Бессмертным, но можешь стать и богом, если совершишь то, что смертному не по плечу.

Словно во сне, Конан поднес дивный плод пересохшим губам и надкусил кожуру. Божественный нектар горячей и одновременно освежающей волной медленно потек в рот. Киммериец замер от невыразимого наслаждения, однако это не помешало ему почувствовать, как расправляются плечи и наливаются силой мышцы, как перестают ныть старые раны и давно позабытая жажда жизни возвращается к нему. Голова закружилась, мир вспыхнул ярким многоцветьем, и Конан как будто поплыл навстречу золотому сиянию, в середине которого стоял… он сам.

Это могло показаться невероятным, но было именно так. Правда, тогда он еще не понимал этого. Он просто ощущал необъяснимый восторг от того, что скоро встретится с самим собой, хотя и не знал, зачем это нужно и кто такой вообще этот второй он.

— Это твоя бессмертная душа,— торжественно прозвучал чей-то голос — Теперь она будет жить в твоем теле.

И едва душа влилась в него, все пропало.

Наутро он очутился здесь, в этой странной пещере, и увидел Деркэто.

Воспоминание о богине вернуло киммерийца к действительности. Кто-то внутри нашептывал на ухо злую мыслишку: «Не верь! Все это обман! Сет задумал погубить тебя! Он мстит за Тот-Амона, за уничтоженный Черный Круг, за сына, которого ты убил!»

Конан едва не застонал.

«О, Кром! Отец мой! Помоги мне разобраться!»

Но вопль его души так и остался без ответа. Однако стоило ему подумать о том, что глупо одаривать молодостью и бессмертием перед тем, как убить, как тот же голосок захихикал: «Боль тела ничто по сравнению с болью души. А Сет… Он мастер на выдумки! Влюбись в Деркэто, в эту продажную девку, прислужницу Темного Божества! Дай ей убедить себя в том, что ты, жалкий червь, станешь ей равным, и считай, что месть его удалась! Каким горьким окажется пробуждение! Беги! Беги, пока не поздно!»

Ну нет!

Конан тряхнул смоляной гривой, сбрасывая наваждение. Он никогда не любил долго рассуждать, полагался на чутье и ни разу не пожалел об этом. А сейчас, несмотря на все сомнения, он чувствовал, что все его страхи яйца выеденного не стоят.

А посему к Нергалу все!

Он подошел к столу, до краев наполнил кубок вином и выпил не отрываясь, но этого ему показалось мало. Тогда он поднял кувшин, опорожнил его, дошел до постели, рухнул в шкуры и тут же заснул.

Конан спал и видел сон. Во сне все было хорошо, даже более того, он разговаривал с самим Подателем Жизни, но это случилось чуть позже. Сперва он не видел ничего. Он парил, совершенно не ощущая собственного тела, и его окружала непроглядная тьма.

А потом вдруг тьма рассеялась. Киммериец почувствовал, что твердо стоит на ногах, и огляделся: он стоял в пустом зале из ослепительно белого мрамора с золотыми барельефами на стенах, которые словно сами светились в ярких солнечных лучах.

— Обернись ко мне, Бессмертный! — раздался приятный мужской голос.

Северянин с удивлением увидел, что стоит перед величественным белым троном, богато украшенным золоченой инкрустацией. В расслабленной позе на троне сидел не старый еще мужчина, облаченный в простую белоснежную полотняную тогу, подпоясанную алым поясом. Длинные каштановые волосы, обрамлявшие приятное лицо с добрыми глазами, мягко спадали на плечи, нижнюю часть лица окаймляла окладистая борода.

— Я рад,— заговорил мужчина, встретившись взглядом с киммерийцем,— что именно тебе, одному из моих бывших слуг, выпала честь разделаться с Посланцем, и доволен, что награда соответствует опасности.

— Дело не в награде,— сдержанно заметил Конан.

Он уже понял, с кем разговаривает, и теперь старался угадать, зачем очутился здесь.

— Верно,— кивнул Митра.— И призвал я тебя вовсе не для того, чтобы порассуждать об опасности с тем кто с детства привык к ней.— Он помолчал.— Перед тем, как встретиться, я немного понаблюдал за тобой.

— Зачем это? — спросил Конан, и желваки заиграли на его скулах.

В разговоре с Деркэто он старательно защищал Митру, одним из слуг которого был когда-то, но едва лишь столкнулся с самим Подателем Жизни — огромная честь, если вдуматься! — лицом к лицу, как прежняя ярость, порожденная бесцеремонным вмешательством в его жизнь, не просто вернулась, но и вспыхнула с новой силой.

— Сейчас не время ссориться, Конан! — Митра грозно сдвинул брови.— Мною двигало вовсе не праздное любопытство. Ты должен это понимать. Впервые за многие века мы с Сетом пришли к согласию хоть в чем-то, так хоть ты не нарушай его!

— Да я ведь ничего еще и не сказал,— ухмыльнулся Конан, весьма довольный этой вспышкой, которая неожиданно успокоила его.— Так что ты успел увидеть?

— Когда Деркэто покинула тебя вечером и ты остался один, я уловил обуревающие тебя сомнения, которых не должно быть, — сказал Солнцеликий.— Расскажи, что тебя тревожит. Быть может, я сумею помочь?

Конан задумался, не зная, что ответить. Больше всего киммерийца, наверное, беспокоило то, что он несколько раз испытывал весьма необычные ощущения: некоторые мысли вдруг ускользали от него, словно кто-то нарочно выдергивал их из головы. А ведь он никогда не страдал провалами в памяти! Получалось так, что неизвестный направлял его рассуждения по определенному руслу, преследуя какую-то свою цель.

Выслушав сбивчивый рассказ гостя, Митра надолго задумался.

— Ты уверен, что ничего не путаешь? — спросил наконец Податель Жизни.

— Уверен! — Конан тряхнул головой.— Я, конечно, не могу знать, от чего меня уводили, я только ловил обрывки ускользающих мыслей и чувствовал, что они очень важны. Такое бывает с каждым, но не так часто.— Он помолчал, и Митра не стал торопить его.— Зато я знаю себя,— вновь заговорил киммериец.— Я знаю, в чем могу сомневаться, а в чем нет. Так вот, то, о чем я рассказал,— не мое!

— Странно, что Деркэто ничего не почувствовала,— задумчиво произнес Хранитель Горнего Очага. Он посмотрел на короля Аквилонии, но тот лишь пожал плечами: ему ли рассуждать о возможностях богов? — Она должна была ощутить присутствие чужака,— заявил Податель Жизни,— если только,— добавил он, подумав,— оно было.

— Быть может, она знала, но не сочла нужным сказать мне?

— Может, ты и прав,— рассеянно согласился Митра, но видно было, что думает он о чем-то своем.

— Могу я спросить кое о чем? — поинтересовался Конан. Податель Жизни оторвался от размышлений и внимательно посмотрел на своего гостя.— Ты не рассердишься, если я скажу, что во многом виноват ты? По крайней мере, так мне сказали.

Конан не знал, что заставило его задать этот вопрос. Однако теперь, дожидаясь ответа и наблюдая за Подателем Жизни, был рад, что сделал это.

Некоторое время Митра сидел нахмурившись, потом щека его болезненно дернулась, как от пощечины, и он улыбнулся, сперва растерянно, а затем снисходительно, и, наконец, рассмеялся.

— Что ж,— он еще раз взглянул на гостя,— ты спросил, и я отвечу: да, в случившемся есть моя вина.— На мгновение он запнулся, и Конан понял, что признание далось Подателю Жизни совсем непросто.— Я надеялся, что Высокие дадут нам больше времени и люди смогут подготовиться к приходу Посланца, которого нам в любом случае не удалось бы избежать.— Он опять замолчал.— Но я ошибся. Они всполошились слишком рано. Да-а… Слишком,— повторил он.— Люди еще не готовы. Кстати, для меня не секрет, что Деркэто считает Отца Тьмы дальновиднее. Однако она ошибается, если думает, что и мне в голову не приходили те же самые мысли. Я вовсе не пытаюсь выглядеть лучше, чем есть, но Сет начал действовать раньше, а у меня много времени ушло на то, чтобы очистить землю от его созданий. Это было непросто.

Конан сразу вспомнил услышанный когда-то рассказ о гигантах — любимых детях Митры, освободивших землю от монстров, чтобы люди могли спокойно жить на ней.

— Да, я знаю.

— Хорошо! — Митра кивнул.— Между нами существовало много разногласий. В чем-то мы могли договориться, в чем-то — нет. Многое можно было сделать лучше. Наверняка тогда и угроза, нависшая над нами, не была бы столь серьезной или пришла бы позже. Но всего учесть не в силах никто. Даже боги!

— Даже Высокие Боги? — переспросил Конан

— Даже они,— с усмешкой ответил Солнцеликий.— Правда, сами они думают, что всесильны, но, поверь мне, это далеко не так. Наверное, в этом наша единственная надежда.

— Так что же им не под силу?

— Многое,— невесело улыбнулся Податель Жизни.— Но самое главное — они не могут изменить правила игры!

— Но ведь они сами их установили! — воскликнул Конан, чувствуя, что перестает понимать что-либо.

— Верно, но даже здесь не все было в их власти.— На лице киммерийца столь явно отразилось недоверие, что Митра рассмеялся.— А между тем это так. Если бы правила были выгодны только одной из сторон, Рок не допустил бы этого.

— Но как?

— Не знаю.— Податель Жизни равнодушно пожал плечами. Судя по всему, его это не интересовало вовсе.— Пути Рока никому не ведомы. Быть может, он сделал бы так, чтобы Высоким быстро наскучило наблюдать за поединками, в которых победитель заранее известен, и они меняли бы правила до тех пор, пока те не стали бы справедливыми.

— Хорошо, но если они все-таки схитрят?

— Они не станут этого делать,— подумав, заверил его Митра.— Они знают, что, если кинуть гирьку на одну из чаш весов, Рок мгновенно уравновесит их, но так, что они и не узнают. Нет,— уверенно закончил он,— они поступят иначе: наймут бойца, которого мы не сможем победить…

На следующий день Конан стоял в знакомой уже повозке с запряженным в нее крылатым драконом, которой, как и в прошлый раз, правила Деркэто.

Высоко над головой киммерийца висело серое небо, больше походившее на растрескавшийся камень, чем на бескрайний голубой простор, к которому он привык.

Внизу, насколько хватало глаз, тянулся бессолнечный мир, хмурый и безрадостный. И все-таки это была огромная страна, где жили люди, а может быть, и другие существа. Конан видел какие-то фигурки внизу, но с высоты не мог как следует рассмотреть их. Ясно было только то, что в общих чертах они походили на людей.

— Куда мы летим? — спросил он у Деркэто.

Она улыбнулась ему, но совсем не той улыбкой, к которой он успел привыкнуть когда-то. В ней не было ни затаенной тоски, ни страстного призыва. Только тихая радость… Радость от сознания того, что он есть, что они, пусть не надолго, вместе.

— Ты должен увидеть путь, по которому тебе предстоит пройти,— ответила она.— Путь от саркофага до Алтаря. Но мне бы очень хотелось, чтобы он оказался короче… Ты понимаешь, о чем я?

Конан кивнул.

— Ночью я беседовал с Митрой,— наконец сказал он, мрачно глядя вдаль, и сам удивился тому, как обыденно прозвучали его слова.

— Знаю. Он уже спрашивал меня… Ты уверен, что-то, о чем ты ему рассказал, тебе не почудилось?

— Откуда мне знать? — Конан пожал плечами: сейчас он уже совсем не был уверен в этом.— Кром! Да! — внезапно выпалил он.— Я всегда знал, что мне делать, понимаешь? Я взвешивал возможности противника и прикидывал свою тактику, держа в уме возможные ответы, но никогда не мучался сомнениями! Вся эта чушь не для меня! Но вчера было именно так!

— Да,— посерьезнев, согласилась она,— такое трудно не заметить.

— Именно. И потом…— Он задумался и некоторое время молчал.— Мне приходит в голову мысль, неожиданная и важная, и вдруг ее словно ветром сдувает, хотя, поверь, я ни на что не отвлекался!

— Тебя это пугает?

— Пугает? — переспросил он и усмехнулся.— Мне это не нравится.

— Признаться, мне тоже,— согласилась Деркэто.— Нужно обязательно поговорить с Сетом, и как можно быстрее.

— Когда? — коротко спросил Конан.

— Думаю, сегодня мы уже вряд ли успеем, но завтра,— она перекинула поводья в правую руку, а левую положила Конану на плечо, и сердце киммерийца забилось сильнее,— завтра будет в самый раз. А сейчас мы уже прилетели.

Конан и сам это видел. Дракон, видимо, был прекрасно выдрессирован. Колеса повозки уже бежали по земле, когда он еще продолжал лететь. В следующий миг его длинная шея взметнулась вверх, а голова, увенчанная крупными, завитыми в спираль рогами, отклонилась назад. Могучие крылья раскинулись, превратившись в два мощных паруса, которые ловили встречный ветер. Когда движение прекратилось, дракон обернулся, и его огромные зеленые глаза внимательно взглянули на наездников: все ли с ними в порядке. В этот миг Конан впервые поймал себя на мысли, что, быть может, люди больше потеряли, чем приобрели, лишивших таких умных и сильных помощников.

Конан сошел с повозки. Деркэто оперлась о его руку и, спрыгнув, очутилась рядом. Оба чувствовали себя так, словно впервые после длительного плавания сошли на землю с палубы корабля. Киммериец огляделся. Красноватая полутьма, царившая в Нижнем Мире, не позволяла как следует рассмотреть то, что находилось вдали. Они стояли у исполинской каменной стены, уходившей в обе стороны насколько хватало глаз. Справа, на пределе видимости, стена плавно изгибалась, слева неясно виднелись строения, величественные и мрачные, как и весь этот мир.

— Что там? — Конан кивнул в сторону строений.

— Там обитает Сет, туда мы еще вернемся, а сейчас пойдем, я проведу тебя к саркофагу. Быть может, это и не слишком важно, но мне кажется, что тебе будет интересно взглянуть на него.

Они направились вдоль стены направо, туда, где вдалеке возвышалась каменная россыпь. Вскоре Конан увидел огромную, примерно в десять его ростов, арку, которую издалека принял за груду камней. Собственно, это была даже не арка, а несколько строений, прилепившихся к отвесной стене.

Два исполинских изваяния с человеческими лицами и телами зверей лежали по бокам от входа, гордо подняв головы, и киммерийцу показалось, что глаза их смотрят на пришельцев, словно спрашивая, зачем они явились сюда, имеют ли на это право. Сразу за громадными фигурами проявился выступающий вперед прямоугольник входа. Низкая треугольная крыша опиралась на два ряда столбов, первые из которых стояли снаружи, в то время как вся колоннада уходила глубоко внутрь.

— Нам сюда,— сказала Деркэто.

Они прошли между фигурами, на добрых полтора десятка локтей возвышавшимися над головой Конана, и углубились в ярко освещенный проход — светильники были скрыты в глубине, в боковых нишах за колоннами.

Киммериец внимательно смотрел по сторонам. Колонны не были сложены из отдельных деталей, как ему показалось вначале, а оказались вырублены прямо в скале — он не увидел ни одного стыка, хотя камень нес на себе отпечаток многих веков, пролетевших со времени их создания. Сколько всего их минуло с тех пор? Сто? Тысяча? Больше? Этого он не знал, но, несмотря на то что глянец и полировка давно потускнели, нигде не заметил ни малейшего признака запущенности. Наоборот, все говорило о тщательном и постоянном уходе.

— Нам наверх!

Голос Деркэто прозвучал так неожиданно, что Конан невольно вздрогнул и увидел, что они дошли до конца коридора, который, скорее, можно было назвать протянувшимся в бесконечность залом.

Теперь они поднимались по лестнице, столь широкой, что по ней смогли бы пройти выстроившиеся в ряд шесть конников.

— Я бывал в Стигии,— заявил вдруг Конан,— и видел такие изваяния, как при входе. Я думал, что они символизируют власть, могущество древних.

— Так оно и есть,— ответила Деркэто.

Она остановилась на пару ступенек выше Конана, обернулась к нему, и киммериец почувствовал, что она не играет с ним, как прежде, не пытается соблазнить, не собирается очаровывать, но ее внешность, любая из поз, каждое движение сводили его с ума. Ничего подобного не было раньше.

— Ты правильно сказал,— заметила Деркэто, и Конан нахмурился, заставляя себя слушать,— они действительно символизируют могущество. В них сосредоточена огромная власть. Эти двое — Стражи саркофага.

— От кого же они его охраняют? — спросил Конан.— Похоже, тут не слишком людно.

— От любого, кто не должен находиться рядом! — отрезала богиня, старательно не замечая его иронии.— Мы прошли мимо них только потому, что на то была воля великого Сета!

— Значит, то неведомое, что охотится за моими мыслями, не могло проникнуть внутрь? Это хорошо. Я как раз собирался спросить…

— Нет! — оборвала его богиня.— Мы не знаем кто это, и лучше не рисковать. Оставь все вопросы до завтра, тем более что мы уже пришли.

Конан огляделся: они находились, в небольшом слабо освещенном квадратном зале, посредине которого на полу покоилась огромная каменная глыба.

— Я думал, мы поднимемся внутрь пирамиды…— протянул он разочарованно.

— Что ты! — Она усмехнулась.— Ты же бывал в Нижнем Мире, мог бы догадаться, что это заняло бы не один день.

— Да нет, я вовсе не думал, что мы уже пришли,— объяснил Конан.— Я просто был уверен, что нам предстоит подниматься.

— Это ни к чему. В пирамиде есть особая комната, где сосредоточена Сила, собранная пирамидой из Тьмы Внешней, где обитают Высокие Боги. Этот зал, находящийся глубоко под землей, служит как бы ее отражением. Все здесь устроено Сетом так, что Посланец Высоких появится в этом саркофаге. Это случится тогда, когда звезды займут нужное положение, и продлится всего один краткий миг, но его хватит для того, чтобы Посланец преодолел защитный барьер и оказался тут. Как только это произойдет, канал закроется и наш мир станет, как и прежде, недоступен для' Высоких Богов.

— Но гость-то останется здесь,— задумчиво сказал Конан, разглядывая саркофаг,— и сможет совершить задуманное.

— Ты все правильно понял. Он разрушит Алтарь Митры и тем обезопасит себя, а потом уничтожит пирамиды, и наш мир вновь станет беззащитным. Что случится после этого, я не знаю.

Она постаралась заглянуть в глаза киммерийцу, но он смотрел на лежавшую в середине зала каменную глыбу, думая о чем-то своем.

— Я так понимаю,— наконец заговорил Конан,— что Посланец не может быть больше саркофага?

— Да,— кивнула богиня.— Его размеры рассчитаны на человека чуть выше и немного шире тебя в плечах. Хоть и редко, но такие встречаются. Тебя это пугает?

Она с интересом посмотрела на северянина, но в ответ он только пренебрежительно пожал плечами.

— Ничуть. Встречал я воинов и помощнее себя, с которыми справиться не составляло труда, но бывали и такие, кто значительно уступал мне и в силе, и в росте, но поединки с ними оказывались нелегкими.— Конан вспомнил монстра, созданного Незримым, и невесело покачал головой, когда представил, как его собрат выходит из гробницы.— Оружие он принесет с собой?

— Нет. Скорее всего, он воспользуется тем, что сумеет раздобыть здесь.

— Хоть это хорошо.— Он мягко взял ее за руку.— Идем назад.

— С удовольствием,— ответила Деркэто, но Конан так и не понял, что она имела в виду.

— Скажи, а что любят драконы? — вдруг спросил он, и богиня рассмеялась.

— Ты хочешь угостить его? — весело поинтересовалась она.

— Я хочу с ним подружиться,— ответил варвар.— Что здесь смешного?

— Да ничего, конечно, извини. Наоборот, я рада, что ты спросил об этом. Драконы не менее преданы хозяину, чем земные кони, но, пожалуй, поумнее. К тому же я думаю, вам предстоит еще не раз встретиться.— Она подняла руку, и в ладони ее появился кабаний окорок.— Я думаю, это вполне подойдет.

— Ты смотри! — ухмыльнулся киммериец.— У нас и вкусы сходятся. Я и сам не отказался бы от такого угощения.

— Ну вот и прекрасно! — рассмеялась богиня.

Дорога назад показалась ему короче. Впрочем, быть может, просто потому, что теперь они спускались, а не поднимались по ступеням. Пройдя мимо исполинских фигур, Конан увидел лежавшего на камнях дракона. Когда киммериец становился рядом с его головой, тот не торопясь поднялся на четырех лапах и, как показалось Конану, задумчиво посмотрел на него.

— Ну что, будем друзьями? — спросил северянин и протянул зверю окорок.

Дракон оттолкнулся передними лапами от земли и присел на хвост. Его огромное тело взметнулось вверх, длинная гибкая шея грациозно изогнулась, когтистая лапа вытянулась вперед и схватила угощение. Огромная пасть, усеянная острыми треугольными зубами, распахнулась, и Конан подумал, что свиная ляжка сейчас исчезнет в оранжевой глотке, но зверь принялся поглощать ее, отхватывая неожиданно мелкими кусочками, каждый раз с хрустом перерубая толстую кость.

Киммериец изумленно покачал головой. Глядя на него, Деркэто не выдержала и расхохоталась. Что и говорить, зрелище было и впрямь удивительным. Воспользовавшись случаем, Конан еще раз внимательно оглядел зверя, будто лишь теперь впервые увидел его. Огненно-красная чешуя словно броней закрывала его тело на спине, постепенно переходя в более мягкое желтое подбрюшье, плоскую вытянутую голову с квадратной мордой венчала пара черных завитых спиралью рогов. Конан не удержался, потрогал мерно вздымавшийся при каждом вдохе бок и едва не вздрогнул от неожиданности. Тело змея оказалось почти горячим, как будто внутри него и впрямь бушевало всесжигающее пламя, раскаляя докрасна роговые пластины спинного панциря.

Дракон почувствовал прикосновение, мгновенно развернулся и посмотрел на Конана, одновременно проглотив последний кусок. Зеленые глаза уставились, в лицо человека, но северянин не отвел взгляда.

— Он знакомится с тобой,— услышал Конан низкий голос Деркэто.— Постарайся понравиться ему.

«Как?» — хотел спросить Конан, но в этот миг жуткая пасть приоткрылась и раздвоенный язык, черной молнией выскочив из пасти, лизнул северянина в нос. Киммериец обернулся к Деркэто:

— Я что, должен ответить ему тем же?

Деркэто расхохоталась.

— Ну, ну! — Под насмешливым взглядом богини Конан пошлепал дракона по горячей шее.— Мы уже друзья? Да? Ну ладно, ладно, все будет хорошо. Клянусь бородой Митры, мы прижарим зад этому Посланцу! Что скажешь?

— Ничего он тебе не скажет.

— Да, я понимаю…— кивнул Конан.

— Не понимаешь,— прервала его Деркэто. — Дело вовсе не в том, что драконы немы. Просто ты не сможешь использовать его в бою, ведь это поединок,— объяснила она.— Вперед, Горг! — скомандовала богиня, беря в руки поводья, и дракон рванулся с места.

— Его зовут Горг?

— Да. На тайном языке это означает Непокорный.

— Да,— согласился варвар,— звучит гордо, хотя и непривычно.

Горг быстро набрал высоту, и вновь над их головами нависло растрескавшееся небо, тяжелое и мрачное. Однако и однообразная каменистая пустыня, раскинувшаяся внизу, выглядела ничуть не лучше. Хотя в Нижний Мир никогда не заглядывало солнце, здесь было жарко. Дракон стремительно нес их вперед, и горячий воздух бил им в лица, не принося облегчения.

— Душный мир,— заметил Конан.

— Да,— согласилась Деркэто.— Его согревает жар недр.

Киммериец кивнул и посмотрел вниз. Заброшенная дорога змеилась под ними, то взлетая на невысокие пригорки, то ныряя в неглубокие впадины, пробиваясь сквозь трещины в каменных гребнях, которые сверху походили на вросшие в землю хребты исполинских рыб. Пару раз ей пришлось огибать огромные скалистые плато с отвесными стенами, и тогда Горг просто поднимался над ними, трещины в небе превращались в лабиринт пересекающихся ходов, достаточно широких, чтобы дракон мог лететь внутри. Потом они снова спускались, но дорога по-прежнему бежала куда-то вдаль.

— Куда мы летим?

Зная, где в Стигии находится пирамида Тут-Хоса, Конан понимал, что саркофаг если и не лежит непосредственно под ней, то все равно упрятан где-то неподалеку. И хотя на поверхности Кеми отделяет от Луксура приличное расстояние, это не так важно: путь до Алтаря Митры неизмеримо длиннее. Он считал, что от изваяний они должны были полететь на восток, туда, где за скалами открывался просвет. Они же двинулись почти прямо на север, лишь чуть-чуть забирая к западу.

— К Алтарю Митры можно добраться двумя путями, обогнув море Вилайет с востока или с севера,— объяснила Деркэто.— Первый путь короче, но там все подходы к нему изрыты глубокими ущельями. Пролететь мы там, конечно, сможем, но ведь тебе нужно осмотреть дорогу, по которой предстоит идти. Именно поэтому мы и летим на север. Нам предстоит пройти между корнями Карпашских гор и впадиной, где лежит внутреннее море. Примерно посередине есть проход на восток.

— Что за проход?

— Попросту длинная извилистая трещина в горе. Им редко пользуются теперь, поэтому все там запущено и во многих местах своды держатся только на ветхих подпорках. Но Сет распорядился проверить — пройти там можно. Правда Горг не пролезет, поэтому мы не пойдем внутрь. Только долетим до входа.

— А что за корни горы, о которых ты говорила? — поинтересовался киммериец.

— Видишь ли, Нижний Мир велик, но, конечно же, сильно уступает тому, что открыт согревающему взору Ока Митры. Ты и сам наверняка понимаешь, что горам Светлого Мира необходима надежная опора. Такая же опора есть под Вилайетом и Мировым Океаном. Остальное пространство свободно, но либо там пусто, как здесь, либо оно мрачно, как Серые Равнины, владения Нергала и других Темных Богов.

Потом они долго летели молча. Быть может, Конан и не прочь был бы поболтать, но после упоминания о мрачных богах киммерийцем овладели иные мысли. Совсем недавно он и Сета причислял к ним, а теперь понял, что все не так просто.

— Кажется, мы приближаемся,— заметил Конан.— Это не то место, о котором ты говорила?

— Оно самое,— подтвердила богиня.

Горг, похоже, прекрасно знал, куда, они направляются. Взмахи его огромных крыльев замедлились, он начал планировать, выбирая место поровнее, хотя валунов, которыми была усыпана земля еще на лигу южнее, здесь не было.

Колеса повозки коснулись каменистой почвы, и дракон, изогнувшись, аккуратно остановился, шумно вздохнул и повернул голову, проверяя, удобно ли ездокам. Красные бока его мерно вздымались после долгого перелета.

— Когда-то очень давно,— начала рассказывать Деркэто,— от Алтаря Митры ко дворцу Сета вела хорошая дорога. Потом Атлантида опустилась на океанское дно, еще позднее образовалось море Вилайет. Некоторые горы исчезли, зато возникли новые. И если наверху это была большая катастрофа, то Нижний Мир и вовсе оказался на грани разрушения. С огромным трудом удалось спасти то, что ты видишь, но теперь это пустынный и мрачный мир, хотя раньше — ты не поверишь — и он по праву мог называться живым.

Конан растерянно осмотрелся, не зная, что и сказать. Глядя на эту мертвую пустошь, непросто было поверить, что когда-то ее населяли люди. Он молча направился к зиявшей пасти пещеры, которая, по словам Деркэто, служила проходом сквозь гору. Изъеденная ветром стена резко поднималась вверх, трещин на каменном небосводе не было видно, и киммериец подумал, что при желании сумел бы без труда добраться до него. Добраться до неба…

Киммериец вошел внутрь. Далеко, где-то в глубине пещеры, горел огонек, и ему захотелось узнать, что это такое. Конану пришлось пройти полсотни шагов, прежде чем он вышел на небольшой, освещенный масляным светильником пятачок и увидел выдолбленную в стене нишу, в которой лежало десятка два факелов. Значит, и в этом мрачном мире кто-то продолжает заботиться о возможных путниках. Это понравилось варвару.

— Такие ниши с факелами устроены через каждые» две тысячи шагов,— пояснила Деркэто,— Но вот огня в пути взять будет негде: лампы горят только при входе.

— Больше и не нужно.

— Я боюсь, Конан.

Деркэто вплотную подошла к нему, положила руки на грудь, заглянула в глаза, и грозный киммериец, никогда прежде не робевший перед женщинами, вдруг почувствовал, как душа его затрепетала, словно откликнулась наконец на зов души богини.

— Не надо бояться,— прошептал он, обняв Деркэто,— все будет хорошо.

Ночью Конан долго не мог заснуть, думая о том, что ему предстоит. Он припомнил длинную извилистую дорогу. Пожалуй, в ней мало проку, а вот на плато, которые огибала дорога, можно устроить завалы. Помнится, когда-то он очень удачно спихнул каменный обломок на галеру барона Ричендо. А если попробовать так же разделаться и с Посланцем? Киммериец тут же наметил для себя наиболее подходящие места, а затем припомнил пещеру, которую Деркэто назвала трещиной в горе, и продолжение пути с другой стороны.

Воспоминание о богине снова пробудило в душе радостный трепет, и Конану вдруг захотелось непременно выжить и победить, словно обновленная душа обещала ему новое, доселе неведомое счастье.

Само собой всплыло воспоминание и о вернувшейся молодости. Вторая жизнь… Такой роскошный и такой никчемный подарок! Он усмехнулся. Подумать только! Многие все на свете отдали бы за возможность начать жизнь с начала, а он!..

Конан задумался.

Зачем ему вторая жизнь, если и в первой он всего испытал в полной мере? В разное время он был вором, пиратом, разбойником, воином-наемником, следопытом, королем, наконец! Он грабил и убивал, пьянствовал и любил. Он знал, что такое великодушие и что такое жестокость. Его преследовали, и он сам преследовал. Он был и преступником, и героем. Он не жалел ни сил, ни самой жизни, чтобы защитить себя, друга, любимую, свою семью, а под конец, когда стал королем, и своих подданных. И всю жизнь он боролся с колдовством. Сколько помнил себя, с тех пор. как вырвался из рабства в Халоге, гнусные твари пытались загнать его в угол, чтобы убить, пожрать или хотя бы заставить служить себе, но всегда он одерживал над ними верх! Так на что ему вторая молодость? Чтобы испытать все это снова? Вспомнить, как хорошо это было в первый раз? Первый убитый в бою враг, первая любовь, первая дружеская пирушка, первая победа над черным колдовством… Опять пройти тот же путь и убедиться, что ощущения притупились, что радость и волнения сменились скукой?

Но теперь он почувствовал вдруг, что все может измениться. Он не знал, как все сложится, но зарождающееся чувство к Деркэто доказывало, что еще не все потеряно, что его ждет другая, новая жизнь, совсем непохожая на предыдущую. Он знал, что это будет, и, как это ни странно, не вспоминал о возможной награде, о которой вскользь упомянули и Деркэто, и Митра, но чуял нутром: ему есть за что бороться.

Утром Конан проснулся в отличном настроении. Он словно заново родился, обрел себя прежнего. До сих пор он воспринимал все происходящее так, словно это его не касалось и он лишь наблюдал за всем со стороны. Деркэто старательно объясняла, что к чему, а он слушал с улыбкой, в глубине души оставаясь равнодушным ко всему.

Зато теперь его обуревала жажда деятельности. Он сам себе удивлялся: как мог он не понимать, что это его мир, что, если он проиграет, это будет означать гибель не только для него, но и для его сына, который правит Аквилонией, для его еще не родившихся внуков!

Конечно, он даже не знал, с кем ему предстоит сражаться, но в том, что сделает все от него зависящее, чтобы не проиграть, теперь не сомневался.

Горг летел долго, забирая на запад, потом резко повернул на север. Сперва Конан с интересом наблюдал за открывавшимися внизу картинами, но очень скоро это ему наскучило.

— Неужели в этом мире кто-то жил?

— Да.— Деркэто кивнула.— Очень давно. Те, кто принадлежал к людскому племени, предпочли вернуться в Светлый Мир, а коренные жители перебрались ближе Пурпурному Замку или ушли вглубь, в более жестокие миры, где еще жарче, но куда не дотягивается карающая длань Митры.

— Ты хочешь сказать, что есть места, неподвластные Подателю Жизни?

— Я хочу сказать, что, если вдруг ему вздумается возродить Атлантиду и поднять дно Вилайета, беглецы не пострадают.

Конан хотел было спросить что-то еще, но вдруг почувствовал, что проваливается, и крепко сжал передок повозки, а левой рукой обнял Деркэто. Она благодарно ему улыбнулась:

— Скоро будем на месте.

Киммериец посмотрел вперед, и ему показалось, что они не летят, а падают, так стремительно сменилось направление полета. Теперь перед ними раскинулась бескрайняя равнина, лежавшая на много тысяч локтей ниже того места, где они только что летели. Б самой середине равнины выделялось ярко-красное пятно. Пока было неясно, что это такое, но Горг направлялся именно туда.

Жаркий ветер бил в лицо, и Конану вдруг стало так хорошо, что он расхохотался.

— Теперь ты представляешь, как прекрасен был этот мир?! — воскликнула богиня, а Конан замер, изумленный тем, что увидел.

С каждым мгновением что-то менялось, иногда неуловимо, а иногда настолько резко, что дух захватывало. Алое пятно оказалось могучей крепостью, настолько прекрасной, что киммериец не сразу поверил в ее реальность.

Имеющая в плане форму шестиконечной звезды наружная стена поднималась на десятки локтей, в вершине каждого из лучей звезды стояли бастионы. Толстую, способную противостоять ударам любого тарана стену сверху по всей длине прикрывала двускатная крыша, из-под которой виднелись многочисленные бойницы. В углублении между двумя лучами Конан увидел огромные ворота с мощными башнями по сторонам — распахнутые настежь. Через них проносились странные всадники на не менее странных скакунах. По широкой извилистой дороге, идущей к крепости, катились огромные повозки, в каждую из которых было запряжено по десятку скакунов.

Конан обернулся: край исполинского котлована, в который они нырнули, казалось, совсем недавно видневшийся за спиной, остался далеко позади и высоко над головой, в то время как до дна, где раскинулась эта огромная страна, было еще далеко. Он увидел, как из внутренней стены вырываются мощные водопады и разбиваются о землю, превращаясь в облака алмазных брызг, или стекают в обширные водоемы. Он увидел русла многочисленных рек, бегущих в озера, одно из которых можно было бы, пожалуй, назвать морем. Когда он вновь взглянул на крепость, они уже пролетали над наружной стеной, и варвар тут же понял, что это, скорее, небольшая, надежно защищенная страна. Здесь тоже виднелись и озера, и реки, а в самой середине высилась одинокая гора. Ее вначале пологие склоны все более круто уходили вверх, пока не превращались в отвесные стены, подпирающие плоскую вершину, где без труда мог бы расположиться большой город. Тут вздымался Пурпурный Замок.

Широкая дорога извилистой волной поднималась по склону горы, но в том месте, где она примыкала к крепостной стене, Конан не увидел никаких ворот. Там из стены извергался бешеный водопад, который падал с огромной высоты в расположенное у подножия озеро.

— Как же мы попадем внутрь?

— Не беспокойся,— усмехнулась Деркэто.

Они миновали облако брызг, висевшее над бурным потоком, и Конан понял, что Горг решил облететь вокруг замка. Впрочем, для него ведь это было не просто посещение обители Сета. Видно, богиня решила показать гостю красоту и мощь Нижнего Мира. Если так, то Конан должен был признать, что ее задумка удалась. Только что они спускались, а теперь дракон вновь набирал высоту. Они летели в сотне-другой локтей от волнистой стены, а когда Горг поднялся над ее краем, то стали видны окруженные парками дворцы, каждый из которых, хоть они и отличались друг от друга, был выполнен в восточном стиле, и только возвышавшаяся в самом сердце пятибашенная цитадель не имела с окружающим ничего общего.

Горг издал оглушительный трубный рев, и Конан готов был поклясться, что в нем прозвучала радость. Едва они подлетели к могучему водопаду, как тот стремительно иссяк, открыв круглое отверстие входа, и дракон по какой-то немыслимой кривой устремился внутрь. Земля резко накренилась, затем быстро вернулась в прежнее положение, до в следующий же миг мир вновь опрокинулся. Потом повозка наклонилась, но уже не столь резко, в другую сторону, и, словно перевалив через невидимый гребень горы, они нырнули в открывшийся прямо перед ними черный проход. Не успела тьма поглотить их, как они вновь оказались на свету.

Дракон изогнулся, замедляя полет, и они тут же увидели всадника, мчавшегося им навстречу. Пока он был еще далеко, Конан спрыгнул на землю, помог выбраться своей прекрасной спутнице и огляделся. Они очутились внутри огромной пустой пещеры с высоким сводчатым потолком.

Встречавший их приблизился, и киммериец смог наконец рассмотреть его. Никогда прежде не видел он подобных существ и даже не слышал об их существовании. Прямо на них несся крупный двуногий дракон. Его мощная зубастая пасть была стянута уздечкой, от которой тянулись поводья. Сильные когтистые лапы при каждом шаге с хрустом ломали камень пола.

Издалека Конан принял всадника за человека. По крайней мере, его обнаженный мускулистый торс ничем не отличался от человеческого. Только когда он подъехал вплотную и спрыгнул со своего скакуна, киммериец заметил разницу. Правда, в горбоносом лице незнакомца не было ничего необычного, но голову венчали небольшие, хотя и вполне заметные в волосах, прямые рога. То, что издалека выглядело как меховые штаны, на деле оказалось его собственной шерстью, покрывавшей нижнюю часть тела со странными ногами, сгибавшимися в коленях назад, и с копытами вместо ступней.

Незнакомец подошел поближе и неожиданно ля Конана отвесил не лишенный своеобразной изысканности поклон.

— Приве-етствую тебя, о прекра-аснейшая! — дребезжащим голосом произнес он.— Приве-етствую и тебя, могу-учий во-оин! Повелитель жде-ет вас!

Не зная, как толком вести себя с этим существом, Конан коснулся рукой груди и слегка поклонился. При этом взгляд его скользнул по фигуре посланца Сета, и он увидел…

— Только не ну-ужно хватать меня за хво-ост, велича-айший из воинов Све-етлого Ми-ира!

Не успев сообразить, что он совершает, быть может, ужасную бестактность, Конан расхохотался, но тут же заставил себя умолкнуть.

— Клянусь бородой Крома, я не хотел обидеть тебя! — воскликнул он вполне искренне.— Но прошу тебя ответить, если только это не секрет: с чего ты взял, что я могу позволить себе такое?

— Челове-еческие де-ети любят дразнить и хватать за хвосты-ы своих све-ерстников нашего племени. Впрочем, я, наве-ерное, сглупил? Ведь ты не ребе-енок! Прости!

Он замолчал и посмотрел на Конана, которого продолжал разбирать смех. Деркэто смотрела на них веселыми глазами, и киммерийцу стоило большого труда сохранять спокойствие, в особенности потому (ему стыдно было признаться в этом даже себе), что первой мыслью при виде украшенного кисточкой хвоста колченога была именно эта, крамольная.

— Нет, конечно,— наконец выдавил он из себя. — Я понимаю, это было бы страшным оскорблением!

— Вовсе не-ет! — обрадовался его странный собеседник.— Но, к сожале-ению, уже произошло-о не-есколькр прискорбных слу-учаев, а ведь рога-ач без хвоста-а — это та-ак некраси-иво!

— Ты прав! — серьезно согласился Конан.— Мне даже страшно представить себе такую картину!

Сет предстал перед гостями не в образе змея, как являлся обычно стигийским жрецам, и не в виде человека с головой пса, каким его мыслили люди вне Стигии. Он принял их в своем излюбленном обличье, которым неизменно пользовался, находясь во дворце.

Они остановились перед высокой сводчатой дверью, украшенной затейливой резьбой. В следующий миг огненная щель пробежала точно посередине, разделив ее на две створки, каждая из которых была изготовлена из цельного куска черного оникса. Створки распахнулись.

Взорам гостей открылся большой прямоугольный зал. В боковых стенах, спрятавшихся за рядами высоких колонн, были укреплены факелы, которые давали довольно много света, а по бокам возвышавшегося в конце зала трона стояли два бронзовых треножника. Конан впервые увидел здесь изображение змей, хотя в Хайбории считалось, что они — символ власти Повелителя Ночи.

Оба змея опирались на свернутые в кольца хвосты. Тела их были причудливо изогнуты, а в пастях они держали плошки светильников, ровно превшие фитили которых излучали мягкое желтоватое сияние.

Сидевший на троне человек встал, и Конан с нескрываемым интересом посмотрел на него. Хозяин Пурпурного Замка выглядел как человек среднего возраста, высокий и плечистый, хотя и заметно мельче варвара. Одет он был в черный бархатный камзол и черную же, отделанную тонким кружевом рубаху. Смоляные волосы были коротко острижены, как и аккуратно расчесанная борода. Конан мельком глянул на его смуглое лицо, тонкие, плотно сжатые губы, на нос с горбинкой и почти сразу встретился с внимательным взглядом глубоко посаженных черных глаз.

Сет быстро шагнул с трона и коснулся губами руки богини.

— Рад приветствовать тебя в моем скромном жилище, несравненная,— произнес он и повернулся к Конану: — Добро пожаловать в мою обитель, Конан из Киммерии.

Конан бросил быстрый взгляд вокруг. Все здесь дышало мрачным величием, но богатство и роскошь не бросались в глаза, как это было в более скромных на первый взгляд, но быстро утомляющих чертогах Подателя Жизни.

— Спасибо за приглашение,— ответил Конан, слегка склонив голову,— и скажу сразу, что чувствую себя здесь не в пример уютнее, чем в светелке Митры.

— Ты внимателен, Конан из Киммерии,— сдержанно улыбнулся Сет.— Митра, к сожалению, никогда не понимал, что глаз, не переутомлены светом, легче оценивает малейшие нюансы, но впрочем, мы здесь не за тем собрались, чтобы сплетничать о Подателе Жизни.— Конан сдержанно кивнул, соглашаясь, и вновь поймал на себе цепкий взгляд Сета.— Сразу хочу сказать: я рад, что ты откликнулся на мою просьбу.

— Мне это далось нелегко,— признался киммериец.

— Что же смущало тебя? — спросил Сет, прищурившись, и Конан с удивлением понял, что не видит во взгляде собеседника ни злобы, ни даже раздражения. Только иронию и искренний интерес.

— Там, наверху, в Светлом Мире, считается, что все зло исходит от тебя, Нергала и ваших приспешников.— Конан посмотрел на Деркэто, но богиня лишь едва заметно улыбнулась.— Это правда?

Сет расхохотался.

— Почему ты смеешься? — удивился Конан.

— А почему бы мне не посмеяться? — вопросом на вопрос ответил Отец Тьмы.— Сет и Нергал — страшная пара, от которой исходят все напасти в мире! Так вроде? — Он посмотрел на Конана и, дождавшись его утвердительного кивка, удовлетворенно хмыкнул.— Можно и я спрошу: что люди вообще знают обо мне и Нергале? Знаешь ли ты, что уже много тысячелетий Нергал спит беспробудным сном и нет ему никакого дела до того, что происходит в мире? Так кому он причиняет вред? И какой? Я, кстати, вообще не разделяю поступки на добрые и злые. Я просто делаю то, что считаю нужным, а люди, оценивают результаты, не задумываясь о причинах, побудивших меня действовать так, а не иначе. И сто из-за этого ошибаются. Бывает, что те, кому я обещаю свою помощь, обращаются ко мне с просьбой, и я никогда не отказываю, хотя и не вникаю, зачем им это нужно. Я ведь тоже не всемогущ и далеко не всеведущ. Когда пользующийся моей поддержкой достигает цели, обо мне никто не вспоминает, но стоит только кому-то направить мою силу во зло, сразу говорят о злой воле Сета и его адептов!

Конан скептически покачал головой и вновь поймал на себе ироничную улыбку Деркэто.

— Ты не веришь мне? Хорошо! Вспомни-ка дочку Имира!

— А! Кром! — выругался Конан.

— Ага! — обрадовался Сет.— Вижу, что вспомнил! И воспоминание оказалось не из приятных! А теперь попробуй представить, что сталось бы с тобой, если б не она! Ты замерз бы еще до наступления ночи! Вспомни, когда она появилась, ты уже начал засыпать… Разве не правда? Так что для замерзающего Атали? Злое божество, отравляющее последний миг жизни, или последняя надежда, помогающая задержаться в Светлом Мире и не соскользнуть на Серые Равнины?

— Твоя правда,— сказал Конан, подумав,— но правда жестокая.

— Верно,— кивнул Сет,— но жизнь ведь и вообще штука не простая. Стоит ли обижаться, что помощь, которую тебе предлагают, нужно сперва заслужить? Ты ведь не обиделся на то, что остался в живых?

Конан невесело усмехнулся. Что он мог сказать? Наверное, он и в самом деле был обречен если бы не Атали, но всякий раз, вспоминая ту ночь, он невольно сжимал кулаки.

— Не хочу я говорить об этой девчонке,— мрачно буркнул он,— хотя и спорить с тобой не могу. Давай, если не против, о деле.

— Конечно,— с готовностью согласился Сет.— Я просто хотел тебе показать, в каком неприглядном обличье иной раз выступает Добро, и, думаю, тебе не стоит напоминать, с какой слащавой улыбкой Зло порой преподносит свои подарки?

— Пожалуй, не надо.

— Вот и хорошо,— улыбнулся Сет.— Надеюсь, Деркэто рассказала, что происходит, хотя бы вкратце?

— В общем, да,— кивнул киммериец,— но у меня есть кое-какие вопросы.

— Прекрасно! За этим мы здесь и собрались, Итак? — Он внимательно посмотрел на гостя.

— В первую очередь я хотел бы знать побольше о правилах, о которых прекрасная Деркэто упомянула лишь вскользь.

— Хорошо, что ты обратил на это внимание, ведь Посланец явится в сей мир для того, чтобы оспорить наше на него право. В борьбе с ним ты сможешь опираться только на свои силы, умение и опыт. Очень важно помнить об этом, ведь если ты потерпишь поражение, люди исчезнут.

— Исчезнут? — Конан оторопело взглянул на него.— Надеюсь, ты шутишь?

— А что? Это похоже на шутку? — Великий Змей в упор посмотрел на гостя, который переводил недоуменный взгляд с него на Деркэто и обратно.— Разве прекраснейшая не сказала тебе об этом?

— Я сказала,— заговорила богиня,— что, если алтарь Митры будет разрушен, это повлечет за собой чудовищную катастрофу.

— Которую человечеству не суждено пережить,— уточнил Сет.

— Я не хотела излишне сгущать краски,— пояснила Деркэто.

— Понимаю,— кивнул Сет.— Но так или иначе,— он повернулся к Конану,— теперь ты знаешь все.

— Значит, все погибнут,— задумчиво произнес киммериец,— и люди, и…

Он посмотрел на Деркэто, но Сет прекрасно понял, о чем он думает, и ухмыльнулся:

— Ну нет! Мы, боги, просто уйдем…— Он задумался.— Уйдем, чтобы рано или поздно отыскать другой мир, который согласится принять нас. Это, конечно, лучше смерти, но, поверь, совсем не походит на приятную прогулку,— Владыка Вечной Ночи сжал кулаки.— Но если такое случится, я позабочусь о том, чтобы в новом мире не нашлось места Митре.

Конан встретился взглядом с Деркэто, и она едва заметно кивнула ему, словно спрашивая: «Помнишь? Это то, о чем мы с тобой говорили!»

— Опять ты пытаешься убедить меня, что все Зло мира исходит от того, кого люди называют Подателем Жизни! А ведь сам говорил, что не существует ни Зла, ни Добра!

— Да нет же! — Отец Тьмы досадливо поморщился.— Зло и Добро здесь ни при чем! Пойми, есть всего два пути овладения знаниями, могуществом! Можно добиться этого с помощью магии а можно с помощью наук.

— Пока не вижу разницы! — запальчиво воскликнул киммериец.

— А ее пока и нету,— согласился Сет, намеренно сохраняя спокойствие.— Но представь самый простой случай. Без огня человеку не прожить. Так? — принялся объяснять он, и Конан кивнул.— Огонь согревает в стужу,— продолжал Сет,— отпугивает диких зверей в лесу, на огне человек готовит пищу. Без огня не сварить стали для оружия и не отковать ни меча, ни панциря. Как его добыть?

— С помощью кресала и трута,— ответил киммериец,— хотя я предпочел бы огниво — оно меньше и удобнее.

— Верно,— кивнул его собеседник.—А теперь задай себе вопрос: сколько людей должны потрудиться, чтобы изготовить такую вещь, и сколько времени у них на это уйдет?

— Не слишком много.

— И опять ты прав. А вот сейчас смотри!

Он сжал кулак, а когда раскрыл ладонь, в ней трепетал крошечный язычок пламени. Нежный, как лепесток неведомого цветка. Сет тихонько подул, и лепесток размножился, превратившись в бутон, ярко-желтый в середине и алый по краям.

— Впечатляет.— Конан не скрывал, что увиденное если и не поразило его, на своем веку он повидал всякого, то понравилось точно.— Но и я смог бы добыть огонь пусть и не столь красиво, но почти так же быстро.

— И снова ты прав,— согласился Сет, но на этот раз усмехнулся.— Результат один и тот же, однако и разницу ты должен видеть.— Он продолжал держать перед собой вытянутую руку, и нежный цветок огня продолжал трепетать на его раскрытой ладони.— Многим людям пришлось потрудиться, чтобы изготовить для тебя огниво, а мне оно ни к чему! Огниво можно потерять, трут может отсыреть, кремень искрошиться, а мое умение всегда при мне! А теперь представь, сколько времени нужно кузнецу, ткачу, каменотесу, чтобы обучиться ремеслу? Долгие годы! А с помощью магии я могу быстро научить тебя добывать огонь. А ведь я умею больше! Смотри!

Он тихонько дунул, и бутон оторвался от его ладони и поплыл по воздуху к лампаде, пока не окунулся в ее высокое пламя.

— И все-таки я не совсем понимаю, не все ли равно Высоким Богам, добывается огонь так, как это делаешь ты, или как я?

— Магия — это власть над силами мира. Это мой подход. Митра учит пользоваться телом мира, придумывая, как его использовать для своих нужд. Чтобы переплыть реку, человек изготавливает лодку. Я же просто пройду по воде как по суху. И так во всем.

— Это я уже понял! — перебил его киммериец, которому не терпелось узнать, к чему же клонит его собеседник.

— Так вот это огниво, эта лодка и все прочее — в них и сила такого подхода, и слабость! Я же говорил, огниво можно потерять, сломать, его могут у тебя украсть, а судно может затонуть или сгореть. Ты останешься без огня и не сумеешь переправиться через море. Мои же умения всегда при мне! Как человек, научившийся плавать, сможет держаться на воде, так и я всегда сумею использовать свои навыки. — Я понял,— повторил Конан. — Теперь сила. Из-за нее-то Высокие и всполошились,— Сет надолго задумался.— Видишь ли, только боги способны путешествовать между мирами. Магу, как бы искусен он ни был, такое не под силу. В науках все иначе. Именно с их помощью люди смогут в будущем добиться очень многого, может, и перемещаться между мирами. Если оставить все как есть, то это произойдет еще очень не скоро, но Высокие знают: чем большего люди достигнут, тем труднее их будет остановить. Это серьезная угроза, это вызов Высоким Богам. Человек, использующий для достижения своих целей магию, прикован к своему миру. Знания же когда-нибудь позволят человеку достичь иных миров и даже обустроить мир, непригодный для жизни. Но и это еще не все! Высокие Боги считают, что рано или поздно человек обретет такое могущество, что перестанет бояться и почитать их. Как стая волков, размножившись и почувствовав силу, гонит прочь тигра, так и люди когда-нибудь выживут богов!

— Но разве Митра об этом не знает?

— Знает, конечно, но прислушивается только к своему мнению.— Сет пожал плечами.— Он считает, что если дать человеку мешок монет, то он станет богатым, и это заметят все. Но если раздать столько же денег нищим, то этого никто не увидит. Он не понимает, что количество золота все равно остается прежним. Наверное, пример не слишком удачен, но он верен. Высоким такой подход совсем не по вкусу.

— Мне кажется, я понял тебя,— Конан задумчиво кивнул,— хотя не могу сказать, что ты меня убедил. Во времена наагов, твоих же детищ, уже было одно предупреждение? — Он вопросительно посмотрел на Деркэто.— Надеюсь, я не подвел тебя?

— Никаких секретов! — воскликнул Сет, подняв руки в примирительном жесте.— Все верно! Скажу тебе больше: иначе просто быть не могло. Рано или поздно предупреждение получают все! Вопрос лишь в том, можем ли мы позволить себе не обратить на него внимания.

— Звучит гордо! — усмехнулся Конан.

— Верно,— согласился Сет,— но тогда мы были готовы дать отпор!

— Так что же произошло?

— Митра не пожелал рисковать людьми ради моих, как он любит выражаться, уродов.

— А теперь мы не готовы?

— Нет,— ответил Великий Змей. Он не отвел взгляда, и Конан понял, то есть поверил, что собеседник его не лжет.

— Но если исход поединка для них столь важен, значит, у меня нет ни малейшей надежды на победу? — Конан не спрашивал, а утверждал, и лицо Деркэто болезненно исказилось.

— Надежда на победу есть всегда! — прервал его Сет.

— Не нравится мне все это…— Конан покачал головой.— Сам-то ты как себе представляешь, что будет?

— Ну вот мы и вернулись к твоему вопросу о правилах,— усмехнулся Сет.— Кстати, они весьма просты. Первое: противники должны быть примерно физически равны. Ты уже видел саркофаг?

— Да.

— Значит, понимаешь, что Посланец должен поместиться внутри. Правило второе: магией пользоваться запрещено. Правило третье: никто не имеет права вмешиваться в поединок ни на чьей стороне. И, наконец, последнее: Посланец может появиться здесь со своим оружием, но оно не должно быть мощнее того, что умеют изготавливать в мире, права на который он оспаривает.

— А если кто-то нарушит правила?

— Он станет более уязвимым, а его противник — более сильным.

— А если Посланец, нарушив правила, сумеет убить меня?

Сет задумался. Он понимал, что Конан печется вовсе не о себе и опасения его слишком серьезны, чтобы можно было просто отмахнуться от них.

— Он прав,— заговорила Деркэто.— И это заставило меня вспомнить кое о чем.

Однако едва она заговорила, как Сет резко взмахнул правой рукой, и странное напряжение повисло в воздухе, сделав его вдруг тяжелым и вязким. Богиня мгновенно умолкла. Конан ничего не понимал и потому смотрел на Сета, который выставил вперед левую ладонь, словно ощупывая ею окружающее пространство. Он медленно поворачивался, когда возле окна неожиданно сгустилось грязно-багровое облако и рванулось наружу.

— Вон отсюда! — воскликнул Владыка Вечной Ночи и, снова взмахнув правой рукой, послал вдогонку неизвестному такой мощный поток силы, что волосы у Конана на голове встали дыбом, хотя он всего лишь стоял рядом.

В тот же миг до них донесся ослабленный расстоянием вопль ярости и боли, и тут же все стихло.

— С ним покончено? — спросила Деркэто.

— Нет.— Сет покачал головой.— Я думаю, он успел удрать, и мне это совсем не нравится.— Он повернулся к Деркэто: — Могла бы известить меня об этом, прекраснейшая!

— Наверное, ты прав,— согласилась она и нахмурилась, недовольная собой,— но я не думала, что этот неизвестный, кем бы он ни был, сумеет выдержать твой удар.

— Меня тревожит не только это,— мрачно ответил Сет.

— Что же еще?

— Подумай! — выкрикнул он запальчиво, чего Конан никак не ожидал от Отца Тьмы.— Мы так и не узнали, кто это был, равно как и на что он способен и что ему нужно! — Лицо Великого Змея потемнело, брови грозно нахмурились.— Хорошо,— наконец заговорил он.— У нас еще будет время разобраться в этом, а сейчас продолжим.

— Я вот о чем подумал,— заговорил Конан,— во-первых, он может принести с собой незнакомое мне оружие, и второе … Если он вдруг решит воспользоваться магией…

— С этим я разберусь,— подумав, ответил Сет.

— Как?

— Сначала, едва появившись в нашем мире Посланец будет слаб. Я надеялся, что за это время ты успеешь расправиться с ним, но, видно придется действовать иначе. Ты будешь ждать его снаружи, а я попытаюсь все разузнать и, если понадобится, что-нибудь предприму.— Он сокрушенно покачал головой: — Жаль, конечно.

— Но кто такой этот Посланец? Если он придет из мира, где нет магии, то в чем может состоять его преимущество? Сет развел руками:

— Не знаю. Впрочем можно попытаться представить себе, кто это будет. Вспомни, например, о твари, с которой ты столкнулся в доме Мелии, когда еще был молод. Это существо передвигалось рывками и неправдоподобно быстро, и тебе пришлось с ним изрядно повозиться.

— Он может оказаться крылатым или многоруким?

— Нет,— тут же ответил Великий Змей.— Две руки, две ноги, одна голова.— Он усмехнулся.— Другое дело, что руки могут оказаться сильнее, ноги быстрее, зубы острее, ну и так далее. Не знаю,— еще раз повторил он,— но не удивлюсь, если Высокие создадут кого-то специально для этого случая. Тогда тебе не поздоровится. Правда, это может оказаться и к лучшему. Если Высокие переусердствуют в стремлении победить любой ценой, то в силе их творения неизбежно будет крыться и его слабость. Помни об этом!

— Ты еще говорил о чужой помощи…— нахмурился киммериец.

— Об этом можешь не беспокоиться,— заверил его Сет.— Против моей воли никто не пробьется сквозь защитный барьер.

— Ну хорошо, с этим разобрались. Как я могу справиться с ним?

— Возможно, тебе даже не придется с ним столкнуться,— усмехнулся Великий Змей.

— Что это значит?

— Есть две давно приготовленные для него ловушки. Нашего гостя даже не нужно заманивать в них — он сам пойдет туда.

— И что за ловушки? — поинтересовался киммериец.

— Попросту говоря, пара бездонных мешков,— пояснил Сет.— Если он угодит в один из них, я ничего не буду иметь против, чтобы он остался там до скончания веков. Эти ловушки ты должен осмотреть, хотя бы для того, чтобы не угодить туда самому.

— Не забывайте,— вставила свое слово Деркэто,— что кто-то должен позаботиться о сегодняшнем соглядатае, иначе все наши приготовления окажутся бессмысленными.

— Ты, как всегда, права, прекраснейшая! — с улыбкой согласился Сет.— Я что-нибудь придумаю, не беспокойся. Теперь о ловушках. Первая расположена в самом начале пути, вторая — в предгорье. Надеюсь, в одну из них он непременно угодит. Однако если ты,— он повернулся к киммерийцу,— придумаешь что-то свое, будет очень хорошо.

— Что ж, путь до горы я видел,— тут же отозвался Конан.— Там есть два обширных плоскогорья.

— Верно,— кивнул Великий Змей.

— Я заметил там несколько мест, где можно устроить завалы. Нужно только выждать удобный момент и вывалить на голову Посланцу гору камней. Если он не маг и не обладает сверхъестественной силой, мало ему не покажется.

— Хорошая мысль,— похвалил Конана Сет,— мне она нравится, а в остальном — смотри сам. Если удастся прикончить нашего гостя как-то иначе, не стесняйся,— милостиво разрешил он.— Буду только рад. Но понапрасну не рискуй. И еще одно. Я хочу, чтобы ты поупражнялся с моими воинами.

Конан ухмыльнулся:

— Ты мне не доверяешь?

— Да разве об этом речь? — удивился Владыка Вечной Ночи.— Но дело ведь предстоит нешуточное. Ты сам-то разве не хочешь себя проверить? Заодно присмотришь себе оружие. Ты ведь не собираешься драться с ним врукопашную?

— Кром! Конечно, нет!

— Ну вот видишь!

— Кстати, чуть не забыл спросить. Сколько у меня осталось времени?

— Точно не знаю. Не больше полугода.

— Что ж, не слишком много, но вполне достаточно. Впрочем, и терять его понапрасну тоже не стоит. Камни для завалов я должен таскать в одиночку?

— Тебе их совсем таскать не придется, иначе на это уйдет все оставшееся время. Просто покажешь приглянувшиеся места.

— Тем лучше,— кивнул на прощание Конан.— Завтра я осмотрю оставшуюся часть пути, и можно начинать.