Поручик из Варшавы

Глава 27. Кто же ты на самом деле, Мари?

Я был очень удивлён, что агенты германской разведки выпустили меня живым. И, если честно, достаточно долго старался незаметно оглядываться, пытаясь понять — следят ли за мной или нет. Слежку я так и не обнаружил — банально не хватало опыта, чтобы понять, паранойю я или нет.

До расположения батальона добрался вполне успешно — наблюдения за собой не заметил, никто не пытался меня остановить или каким-либо образом пристать. И это весьма сильно радовало. На КПП меня встретил молодой сержант, один из командиров танка первого взвода первой роты. Моей бывшей роты.

— Пан поручик! За время вашего отсутствия происшествий не произошло!

Дежурно откозыряв в ответ, следую дальше, через КПП к штабу батальона. По левую руку не без довольства замечаю группу из двух десятков солдат, что занимались спортом в спортгородке, сделанном своими руками. В данный момент, бойцы преодолевали препятствие под названием «стенка» под строгим присмотром командиров взводов.

В парке техники тоже было весьма многолюдно — вооруженные самыми разнообразными инструментами, порядка трёх десятков человек буквально облепили танкетку ТК-3 и пытались закрепить дополнительные броневые листы во лбу корпуса. Немолодой инженер из вольнонаёмных, прикомандированный к нам на время с ремонтного завода. Солдаты из взвода материально-технического обеспечения батальона внимательно его слушали, кто-то даже что-то предлагал. В общем — в парке техники соблюдалась хорошая рабочая атмосфера.

У здания штаба меня перехватил дежурный офицер. Сегодня им оказался офицер разведки и тактики батальона, подпоручик Северен Маршалек. Вскинув руку к козырьку фуражки, он начал свой доклад:

— Пан поручик, за время вашего отсутствия происшествий не произошло. Личный состав занимается по распорядку. Первая рота находится в карауле. Вторая рота занимается в спортгородке. Третья находится на полигоне, на боевых стрельбах из личного оружия. Взвод материально-технического обеспечения и приданная ремонтная рота находятся в парке техники, занимаются усилением бронирования техники, приписанной к батальону, согласно утверждённому плану модернизации.

— Отлично, пан подпоручик! — Откозыряв в ответ, я протягиваю руку подчинённому. Тот осторожно пожал её и отстранился, пропуская в здании штаба.

В коридоре всё было как обычно. Молодой солдатик из наряда по штабу при помощи веника и совка сметал практически незаметную пыль, занесённую с улицы.

До кабинета дежурный офицер меня провожать не стал — я доброжелательно разрешил ему удалиться на своё рабочее место и не сопровождать меня.

В кабинете у меня, как обычно — рабочая атмосфера. На столе стоит печатная машинка, несколько стопок неисписанной бумаги, несколько пустых серых папок, ещё не заполненных листами с машинописным текстом.

Присев на своё место, тут же потянул руки к печатной машинке и начал набирать текст, пока не забыл. Начал с заголовка посередине:

«Тактика организации засад танковым подразделением в обороне.»

Отступив несколько строк, начал набирать когда-то услышанный текст:

«Танковая засада — засада с применением танков, заблаговременное и тщательно замаскированное расположение танкового подразделения на наиболее вероятных путях движения противника с целью его разгрома внезапным ударом, уничтожения боевой техники и захвата пленных солдат противника с целью их дальнейшего допроса.

Танковая засада может быть организована как одиночным танком (экипажем), так и танковым взводом или ротой, усиленными ротами пехоты, сапёров и/или пулемётными взводами.»

Посидев несколько минут, собираясь с мыслями, начал писать дальше:

«С целью лучшей маскировки на местности, при организации танковой засады рекомендуется использовать естественные преграды и укрытия: складки местности, заросли кустарника, стога сена, дома.»

Прислушиваясь к своим мыслям просидел около получаса, после чего плюнул, и, решил закончить на сегодня — общий смысл применения танковых засад я уже объяснял и пану генералу Кутшебе, и даже составлял документ с рекомендациями по применению танковых засад. Вот только хотя бы для своего батальона написать подробную методичку из того, что я помню про танковые засады буквально необходимо! Да ещё и со схемами!

«Эх! Вот бы мне Колобанова с Лавриненко сейчас сюда! Зиновий Колобанов бы смог нарисовать схему, каким образом ему за бой удалось сжечь аж двадцать два германских танка! А Лавриненко, который за несколько недель боёв сжег полсотни танков противника! Сколько у него боёв было? Пятнадцать? Двадцать? Вот если бы он их описал, да расчертил что там было и как — пособие получилось бы шикарным! Вот только никого из этих великих советских танкистов со мной нет. А сам я эти схемы даже никогда не видел! И общих слов, типа: первыми выстрелами стоит поразить головные и замыкающие машины противника… Даже и сказать нечего!» — Сокрушенно подумал я и тяжело вздохнул.

От самобичевания меня спасла трель телефонного звонка. Встрепенувшись, тяну руку к телефонной трубке и прикладываю её к уху:

— Поручик Домбровский!

— Пан поручик! Подпоручик Маршалек! Докладываю, что к вам пришли. На КПП девушка просится к вам.

— Кто такая? — С удивлением в голосе спрашиваю я.

— Переводчик. Мари-Жан. Которая с французским полковником была.

— Немедленно проводите ко мне! — Коротко приказываю перед тем, как бросить трубку на рычаг.

Долго ждать не потребовалось. Буквально минут через пять в мою дверь постучались.

— Войдите!

Приоткрыв дверь, в кабинет вошёл молодой боец с красной повязкой, на которой было написано: «Помощник дежурного по штабу». Приложив руку к пилотке, он начал доклад:

— Пан поручик, к вам посетитель!

— Пропустите. Вы свободны, солдат!

— Слушаюсь! — Ещё раз козырнув, и, повернувшись через левое плечо, удалился, оставив меня в кабинете наедине с Мари-Жан.

Блондинка выглядела как всегда обворожительно. Вот только на этот раз она была не в форме. Не в том смысле, что плохо выглядела. Выглядит она всегда прекрасно — маняще и будто бы зазывающе. Не в форме — в смысле, не в военной форме, в которой я привык её видеть. Всё-таки она обычно ходила в военной форме польского образца для женщин, но без знаков различия. Тот же её шеф, например, ходил во французской военной форме со знаками различия полковника совершенно не скрываясь. В общем — чёрт знает, что у них там с формой и почему переводчица обычно ходит в польской форме.

Зато сейчас она была в настоящем вечернем платье, тёмно-синего цвета. И, кажется, даже на каблуках.

— Вы как всегда обворожительны! — Сделал дежурный комплимент я.

— Благодарю! — Доброжелательно улыбнулась Мари-Жан.

— Присаживайтесь! — Вскочив на ноги, я отодвинул один из стульев напротив своего рабочего места и помог девушке устроиться возле стола. — Чем могу помочь, прекрасная Мари?

Девушка в очередной раз обворожительно улыбнулась, после чего, дождавшись, когда я усядусь за своё рабочее место, перешла к делу:

— Ян, вы помните то пари, когда вы соревновались в стрельбе с тем офицером?

— Конечно помню, Мари! — Киваю я. — Тот день занимает особое место в моей памяти благодаря вам, которой я и посвятил эту свою маленькую победу!

Церемониальные речи говорить у меня никогда не получалось. Поэтому удалось лишь нагнать во фразу кучу пафоса, чем случилось вызвать у девушки лучезарную улыбку с лёгким и приятным смехом в придачу.

— А вы льстец, Януш! — Засмеялась блондинка. — Если вы всё так хорошо запомнили, то вы прекрасно должны помнить о призе для победителя?

Последние слова Мари-Жан звучали с нескрываемой ноткой обиды в мой адрес.

— Конечно, помню, моя прекрасная Мари! — В очередной раз улыбнувшись говорю я, после чего начинаю воспроизводить в памяти. — Насколько помню, одна прекрасная француженка обещала победителю поцелуй и ужин в своей компании!

— Вы всё правильно запомнили, Ян! — Улыбнулась на этот раз девушка и стрельнула в мою сторону своими глазками, после чего нагнав в голос тоски, продолжила:

— Вы победили, а за своим призом так и не спешите! Я вам так не нравлюсь?

— Вы не правы, моя милая Мари! Вы мне очень сильно нравитесь! Вы прекрасны! Великолепны! Обворожительны! — Начал я перебирать в памяти самые различные комплименты, и, кажется, даже слегка покраснел, прямо как школьник, который впервые говорит нежные слова девочке, которая ему очень нравится.

Мари-Жан в очередной раз звонко засмеялась:

— Вы бы видели своё лицо! Вы раскраснелись!

В ответ засмеялся уже я:

— А ведь это всё вы, милая Мари! Ваше общество вгоняет обычного, скучного, серого, как и вся масса вокруг офицера бронетанковых войск в краску! После этого я просто обязан пригласить вас на ужин! Сегодня же! Сейчас же! Пока вы в этом прекрасном вечернем платье!

— Ну наконец-то, Ян! Вы соизволили обратить внимание на мой наряд! — В очередной раз засмеялась девушка. — А для вас ещё не всё потеряно! Ну что же, я согласна! Должна же я выполнить своё обещание?

— Отлично! Тогда, сегодня вечером! — Улыбаясь, сообщил я.

— Ян, так уже вечер… — Будто бы открывая мне большую тайну, показывая пальчиком на изящные дамские часики на своей правой кисти, сообщила мне девушка. — Почти семь часов…

— Вы правы. Заработался. — Как бы извиняясь, произношу я. — Мне нужно десять минут!

Времени я потратил несколько меньше — всего лишь достал из печатной машинки исписанный лист, спрятал его в пустую папку, а ту засунул к своим сёстрам-близняшкам в сейф. Всего пара минут ушла. Включая на то, чтобы водрузить на голову форменную фуражку и уточнить, вернулся ли мой шофёр в расположение.

Шофёр вернулся. Поэтому по первому же требованию он прибыл в штаб, где передал мне ключи от автомобиля.

Lagonda V12 была как всегда прекрасна — идеально вычищенная, она буквально сияла своим тёмно-синим цветом, привлекая внимание. Бак тоже оказался полон.

Обойдя машину, я открыл пассажирскую дверь и помог девушке устроиться на заднем сидении.

— Вы весьма любезны, Ян, хотя иногда и производите впечатление неотёсанного простачка. Надеюсь, вы не обижаетесь? — Поведала мне девушка, когда я занял место за рулём.

— Как на такую прелестную девушку возможно обижаться? — Спрашиваю в ответ, после чего заведя двигатель, спросил:

— Сегодняшний вечер стремительно развивается. Поэтому я не успел подготовить культурную программу.

— Я же говорю, вы иногда просто невыносимы, Ян! — Засмеялась Мари. — Поэтому я всё предусмотрела!

Услышав мой короткий «Хм», француженка продолжила:

— Знаете где находится «Кайзеровский замок»? Там недалеко есть прекрасный ресторан.

— Слушаюсь, Мари! — Улыбнулся я, после чего плавно тронул машину с места.

Нужное нам здание располагалось прямо напротив знаменитого Кайзеровского замка в Познани. По легенде, германский кайзер был одержим строительством могущественной империи. В планах создания велико германского Рейха и было построена сразу несколько роскошных резиденций, призванных подчеркнуть растущий престиж Германии. Разработка проекта началась в самом начале двадцатого века. К строительству же приступили в тысяча девятьсот пятом году и было закончено к тысяча девятьсот десятому. Сам Германский Император Вильгельм Второй несколько раз посещал эту свою резиденцию перед Первой Мировой, или, как её тут называли, Великой Войной.

По итогам Версальского мирного договора, германский город Позен перешёл во владение независимой Республики Польши и стал официально именоваться Познанью. Соответственно и бывшая резиденция императора перешла во владение Польше. В том же качестве — как резиденция президента Польской республики. Ну, а, чтобы комнаты просто так не пустовали, часть помещений передали в пользование Познаньскому университету. Изображения немецкого императора закрасили, а протестантскую часовню преобразили в католическую.

Разумеется, я этого всего не знал — об этом всём мне поведала Мари по дороге к пункту назначения. В голове даже пробежала мыслишка — «Какая же она любознательная, чертовка! И языки знает. И историю. Чужого для неё государства.»

В голове сразу же будто что-то щёлкнуло. Кто может знать о чужом государстве так много? Либо какой-нибудь повёрнутый на истории студент, либо интересующийся этими всем обычный гражданин, либо… Агент какой-нибудь спецслужбы, что должен втереться к кому-то в доверие.

Я мысленно чертыхнулся.

На студента-историка девушка явно не была похожа.

Как и на обычного человека, которого интересует именно город Познань в Польше.

А вот на агента какой-нибудь французской спецслужбы — очень даже вполне. Должна же быть во Франции разведка? А женщину подложить под интересующего эту разведку человека — первое дело, чтобы узнать информацию. Опять же — объясняется, почему такая прекрасная Мари, вдруг выбрала меня среди всего того большого количества офицеров, что волей или неволей крутились рядом с ней. Были там и более симпатичные, и более умные, и более богатые чем я.

В случае с агентом — опять же объясняется, чего это подполковник Каня так быстро изменил ко мне отношение. В штабе армии не было секретом, что мы друг друга, мягко говоря, недолюбливаем. Да и не скрывал этого никто. Опять же — вхож напрямую в кабинет командующего армией «Познань», генерала Кутшебы. Нахожусь с ним в хороших, деловых отношениях. Несколько раз виделся с высшим военным руководителем Польской Армии — маршалом Рыдз-Смиглы. Опять же — успел покуролесить во Французской Республике. Когда Терезу похитили. Тогда не обошлось без стрельбы. И несколько трупов было. И раненых.

Опять же — в контакт с германской разведкой во Франции вошёл. А за немецкой разведсетью могли наблюдать! И наблюдали — уверен! Ну не будет ни одна контрразведка мериться с тем, что на территории их страны действует чужая разведка.

И к французскому полковнику Де Голлю я ходил. С рекомендацией. От посла Польской Республики во Франции, пана Лукасевича.

Ещё и жених дочери пана Ковальского — не последнего человека в промышленности Польской Республике. У него точно есть свои интересы в автомобилестроении, железнодорожном транспорте, лёгкой (ткацкой) промышленности, и, вроде как — в химии, которая при формальном нахождении на посту президента Польши Игнация Мосцицкого, учёного-химика, фактически создавшего химическую промышленность Польши. Опять же, пан Ковальский активно начал участвовать в развитии вооруженных сил Польской Республики! Те же грузовики для моего батальона и батальона капитана Галецкого идут через него! И форма. Моим танкистам — танковые комбинезоны и танковые шлемы чёрного цвета, очень сильно похожие на те, что были во всех советских кинофильмах про Великую Отечественную Войну. А батальону Галецкого перепадают маскировочные костюмы (больше похожие на балахоны с такими знакомыми мне рисунками, сочетающими в себе «амёбу» и «берёзку» сразу двух цветов. Получилось вырвиглазно, но интересно. И на местности, пусть и летом, но маскировали они хорошо.) — которыми он оснастил уже всех своих людей. Но на этом пан Ковальский не остановился: комбинезоны и маскировочные костюмы (в том числе зимние, причём двух видов: «клякса» и «белый») уже начали поступать и в другие подразделения армии «Познань». Даже пошли слухи, что вслед за ним, ряд местных промышленников тоже решил поддержать армию и стал «скидываться» кто чем может на нужды родных вооруженных сил.

— Ян, вы меня не сгущаете? — Очаровательно улыбнувшись, спросила девушка.

— Слушаю. — Улыбнулся в ответ я.

«Похоже, французская разведчица. И полковника своего попросила, чтобы тот заставил Каню со мной помириться. И выиграть в том пари позволила. Какая умница. И красавица!» …

В общем, пусть это и разведчица, но я решил получить от неё всё, что смогу. И приятный ужин. И шикарную ночь.

Да-да, вот такой я — моральный урод. Скоро женюсь на одной. Флиртую с другой. А сплю с третьей.

Но если посмотреть с иной стороны: скоро война — и когда жить и пробовать всё, если не сейчас? То-то же!