Попутчики (1977)

КУБОК

В общем и целом Качиль казался безобидным мошенником. Но он представлял для Хейвора загадку, подобно темному хаосу сгоревшего дворца. Голова Хейвора гудела от усталости и пережитого раздражения. Злость улетучилась, но накатила жесткая, со скрежетом зубовным, решительность. Он тоже хотел грабить и не постеснялся бы обшарить карманы мертвецов. Он хотел наполнить кошель Лакона, чтобы хоть немного смягчить тяжелое известие, которое должен был доставить в Венку.., не только ради матери и сестер юноши, но и ради самого вестника. Оставить что-то себе ему не приходило в голову. Богатство имело в его глазах что-то стесняющее.

Оно ковало свои собственные цепи. А так как пребывание в карцере было ему знакомо, он предпочитал идти свободным.

Они проникли вглубь дворца. Качиль провел их через дыру с зазубренными краями, которая когда-то была Воротами в наклонную штольню. Из сумерек они вступи-ли в ночь.

— Эй, рукосуй! — крикнул Фелуче. — Не думай, что ты одолеешь меня в темноте!

— Терпение, сударь, я взял с собой огарок. Один момент! Бледно-желтый, беспокойный свет, затанцевал на их лицах. Шелковый занавес, черный и мягкий как воронье перо, клочьями висел перед ними. Качиль отодвинул его в сторону, и они двинулись дальше.

Коридор опускался вниз. Хейвору казалось, что на своих плечах он чувствует груз разрушенной цитадели, тяжелая масса земли давила на виски. Мертвая тишина нарушалась только их шагами. Но даже их шаги звучали странно приглушенно.

Качиль боялся тишины. Его глаза стреляли вокруг, свеча в руке дрожала. Фелуче казался натянутым как струна арфы, вибрирующая от собственного напряжения. Через некоторое время он прошипел:

— Это помойная крыса не знает, куда нас ведет!

— О нет, сударь. На карте стояло, что проход изгибается… И затем — скрытая камера… — Как мы увидим ее, если она скрыта, болван? Или ты колдовать умеешь?

В этот момент проход резко повернул и кончился голой черной стеной.

— Ха! — воскликнул Фелуче презрительно и слишком громко в мертвой тишине — Придется мне здесь, внизу, положить конец твоей жалкой жизни.

— Что означают эти знаки на стене? — спросил Хейвор. Он видел высеченные в камне очертания сказочных животных и незнакомые символы.

— Вход, — сказал Качиль шепотом. — Это должен быть вход. Одну секунду. Если я не давлю здесь. И здесь…

Они услышали грубый скрежет камня о камень.

— И.., вот! — Окрикнул Качиль с триумфом в голосе. Стена разделилась и освободила темный прямоугольник. Фелуче испустил тихое проклятие. — Не так уж был глуп маг Авиллиды!

Хейвор заметил, как выражение испуга скользнуло по лисьему лицу вора, и тот описал в воздухе Святой Круг. Фелуче расхохотался и пихнул Качиля вместе с его свечой через зияющее отверстие.

— Стой! — сказал Хейвор. — А дверь останется открытой, когда мы войдем?

— Да, пока мы снова не нажмем на символы. Во всяком случае, так было указано на карте старика… А пока все подтверждалось.

— Интересный старик… — начал Фелуче и ступил через порог.

— Отчего он сам не пришел сюда, пока маг со своим колдовским отродьем не был где-нибудь занят?

Качиль усмехнулся, его усмешка в свете свечи казалась демонической, а голос звучал хрипло:

— Возможно, старик и был тут. Я же говорил, что его рассудок помутился. Именно.., в этом помещении.., правители вызывали силы тьмы и приносили злу жертвоприношения.

— Удивительно, что они не укрылись здесь, когда пришло войско короля.

Хейвор, вошедший в покои последним, почувствовал, как его обхватил; жестокий, гнилостный холод. Холод, сказал он себе, который бывает во всех подземных помещениях.

Фелуче взял свечу и поднял ее над головой.

Желтый колышущийся свет озарил камеру. Стены были сложены из камней и, казалось помещение не содержало ничего, кроме теней. Затем, чуть заметно, одна из теней шевельнулась. Качиль начал тихо скулить. Фелуче отпрыгнул, но тут же разразился грубым смехом:

— Черный занавес, такой же, как снаружи! И подняв мерцавшую свечу, подошел ближе.

— И столько усилий ради заплесневелого драного бархата!? Фелуче рванул занавес вниз и стал глотать воздух как утопающий.

На стене за занавесом висело багряное полотно, расшитое такими же животными и символами, что снаружи были высечены в камне.., шелковые нити в крикливых цветовых тонах, от зеленого и голубого до шафранового и пурпурного. Ниже находился белый мраморный блок, на котором было несколько темных пятен.

Хейвор почувствовал, что сердце его заколотилось с бешеной скоростью.

На блоке стоял кубок, величиной с трех-или четырехлетнего ребенка, изготовленный из чистого золота.

Работа производила впечатление чуждой и древней, возможно из другого времени или даже из другого мира. Извилистые спирали, напоминавшие безглавых змей, вращались и пучились под чужим солнцем, а раковины и, усики содрогались под ветром неизвестного мира.

В золото были вправлены камни: голубые сапфиры, огненные диаманты, кровавые рубины и топазы серного пламени. Свет свечи пенился и дрожал как море вокруг кубка, вливался в желтый огонь, ныряй в мерцающие каскады каждой грани и каждой горящей драгоценности.

Неожиданно Качиль начал подпрыгивать:

— Что я говорил! Что я говорил!

— Целое состояние, — прошептал Фелуче. — Целое состояние для человека. Даже для троих…

Хейвор вынул свой меч и в холоде покоев лязгнуло железо. Качиль в ужасе повернулся.

— Сейчас ты хочешь меня убить?

— Нет, — объяснил, Хейвор, — хочу спасти твою шкуру. И твою тоже, Фелуче, и свою собственную. — Видите Святой Круг на, рукоятке? Кладите на него правую руку, как делаю я, и клянитесь или поделить это сокровище по справедливости или вообще не трогать! Клянитесь, что не обманите и не убьете друг друга. Пока мы не продадим кубок, и выручка не зазвенит в карманах, мы вынуждены оставаться соратниками.

Фелуче улыбнулся:

— Видишь ли, суровый Соколок… Ты больше не мой капитан…

— Иначе ты, убьешь меня ночью в какой-нибудь ночлежке, — сказал Хейвор. — Или я тебя. Или мы Качиля. Или Качиль нас…

Качиль бросил на Фелуче оценивающий взгляд и быстро сказал:

— Клянусь. Это мудрая предосторожность. Может статься и так, что мы будем обязаны держаться вместе, если другие будут наступать нам на пятки.

Хейвор положил свою руку на руку Качиля и сказал:

— Теперь ты, Фелуче.

— Право, не знаю, северянин. Ты же не веришь в Святой Круг и тому подобное. Можно ли доверять твоей клятве?

— Я имею обыкновение держать свое слово, независимо от того, чем клянусь.

Фелуче был в ярости, он чувствовал твердую решимость своих спутников и уступил. Он положил свою руку и поклялся в братстве. Гарантия эта призрачная, подумал Хейвор, но лучше, чем ничего. Его взгляд скользнул по золотому великолепию. Эта вещь принесет смерть, если быть невнимательным! У Хейвора не было оснований для такого мнения, оно просто возникло в нем. Кубок оказывал какое-то давление. И не золото было тому причиной. Скорее — безупречная красота. Он испытывал желание коснуться переплетающегося узора, золотых лепестков, хотел окунуть пальцы в холодный огонь драгоценных камней…

Хейвор вернул меч в ножны и, шагнув к высокому кубку, поднял его с цоколя. Странно, но кубок оказался достаточно легким, нести его могла и девушка.

Повернувшись Хейвор посмотрел на Фелуче с Качилем и, бросив взгляд мимо них на дверь, двинулся к темному прямоугольнику выхода.

Снаружи их ожидал бледный, холодный день.

К седлу Хейвора был прикреплен кожаный мешок, в котором он хранил провиант, огниво и повседневные мелочи. Они положили туда кубок, заложив его разными вещами с тем, чтобы мешок выглядел обыденно и его содержимое нельзя было узнать по очертаниям.

Хейвор вел лошадь, Качиль шел с другой стороны, а Фелуче замыкал шествие.

Они вернулись к кабаку, где Фелуче оставлял своего коня, красно-сивой масти. Светильники были погашены, шум умолк, а солдаты храпели во дворе. У Качиля не было лошади, но исчезнув на некоторое время, он вернулся со смирной кобылкой, которая явно принадлежала не ему. К тому же он явно отяжелел и на два кошелька, когда они покинули кабак.

На юго-запад от Авиллиды вела всего одна дорога, которая шла через разбросанные деревни и торговые местечки, которые до прошедшей ночи платили городу подати, а теперь принадлежали королю. Потом дорога поворачивала на запад и вела к Венке, городу золотых дел мастеров и торговцев драгоценностями.

— Нам лучше отправиться этим путем, — сказал Качиль, — ведь большая часть войска пойдет на юг, в столицу. Чем меньше людей мы встретим, тем лучше.

Хейвор согласился с ним, так как вспомнил о форме.

Перекусив, они двинулись в путь. Дорога начиналась у западных ворот, покрытые выщерблинами железные порталы которых все еще плотно закрыты. Несколько высоких, черных как вороны деревьев с жесткой зимней корой теснились за стенами города и сопровождали дорогу с разными интервалами, подобно стражникам.

Копыта лошадей выбивали из камня глухой металлический звон. Тут и там в щелях скопился мох. Дорога была древней, построенной неизвестным народом, который когда-то владел этой страной.

Бледно-желтое солнце взобралось на небесный купол, когда они отъезжали от Авиллиды.