Попаданец в Содружество

Глава 10

Надо сказать, что у инструкторов, нами занимающихся, что старались подтянуть нас до своих стандартов, да тут год надо, а не неделю, были свои методики, и очень неплохие, так что осваивали. Снятие часовых, ходить тихим шагом, всякое разное. Минно-взрывное дело. Изучали разное спецоружие, включая бесшумное. Мне вот выдали «ПБ», пистолет Макарова бесшумный. В скрытой кобуре носил. Два ножа, их всегда имеют по два, ну и оснащение, стало куда круче. Вместо обычных на вид вещмешков, десантные ранцы, куда вместительнее. Всё лучшее и новое. Да, прибыл командир отряда в город. Вызвали вертушкой в Кабул на совещание, нас познакомили с ним, я из строя, испросил разрешения обратиться:

– Что вам, рядовой? – спросил тот.

Командир был хмур, отряд понёс потери, поэтому понятно, почему у него такое настроение.

– Носить РПС неудобно, особенно в бою. Опытные солдаты хвалят китайские «Чи Ком», разгрузочные жилеты. Разрешите себе сшить такой самостоятельно, для переноски магазинов и гранат к подствольному гранатомёту.

Тот помедлил несколько секунд, рассматривая меня, и кивнул:

– Добро.

Да, привычных «лифчиков» тут нет, есть подобие, в виде китайских разгрузочных жилетов, вот и хотел себе сшить такой. А как без разрешения носить? Однако, если командир разрешил, всё в моих руках. Мы уже пятый день как в Кабуле, тренировки проходят за окраиной, тут у военно-полевого лагеря мотострелковой дивизии, хороший тренировочный полигон, его и используем. И пополнение было из шестидесяти девяти бойцов. Пятеро отсеялись, из них трое с травмами. Очень нагрузки тяжелы. Да ещё двое инструкторов на меня взъелись, когда я их в учебном поединке по рукопашному бою валял как хотел, а те были в этом деле экспертами. Теперь постоянно занимаемся, и в спаррингах работаем. Они двое на меня одного. Хотел сделать вид что поддаюсь, но те это сразу заметили и велели не жульничать, работать по полной. Если по полной буду работать, тут одни трупы останутся. Я только приступил к шитью «лифчика», взял две системы РПС, часть отрезал и начал сшивать ремешки, наплечные ремни. Старшина, я в каптёрке у него сидел, всё поглядывал. Тут и зашёл к нам один из инструкторов, сержант Васильев, больше пяти лет служит в бригаде, из состава которой и создали наш отряд. Где-то около батальона по размеру. Сама бригада в Союзе осталась. Вот сержант и сказал:

– Так, Антошин, оставляешь все дела. Тебя включили в группу патрулирования. Будем изображать патруль комендачей. Обучение в изучении афганских жителей. Старший патруля, прапорщик Григорьев.

– Есть.

Отложив всё, вечером доделаю, немного осталось, я быстро собрался. Ремень автомата на плечо, и вот наш патруль из четырёх человек, двинул по улочкам Кабула, в старый район. Прапор ориентировался на местности, как будто родился тут, ну и пока шли, тот тихим голосом обучал. На что обратить внимание, что обычное дело и интереса нашего не стоит, как правильно носить местную одежду. Здорово обучал. Кстати, ещё шесть таких ложных патрулей в город ушло, там свои инструктора обучали схожему. Ближе к обеду я подал голос:

– Товарищ прапорщик, разрешите посетить рынок. Маршрут чтобы был там.

– Тебе зачем? Местных денег у тебя всё равно нет, а чеки вы ещё не получали. Да и афганцам они не особо нужны.

Что есть, то есть, военнослужащим советской армии не плотили денежное довольствие в Афганистане. А выдавали чеками, которые можно обналичить в Союзе в магазинах «Берёзка», ходят слухи что кто-то так на машину накопил, или тут в магазинах «Военторга».

– Не в этом дело, товарищ прапорщик. Четыре года назад у меня родители пропали в Афгане. Под Кандагаром.

– Ещё до ввода войск? – с интересом посмотрел тот на меня, остальные парни молчали.

– Да.

– Четыре года прошло, много. Кто такие?

– Врачи-добровольцы.

– А наши что говорят?

– Говорят, что по их сведеньям, они мертвы. В руки толпы попали.

– Если толпа, то да. Шансов найти живыми нет. А на рынке что хочешь?

– Найти самого уважаемого торговца и попросить найти их, может всё же есть шансы? Врачи всё-таки. Мне жена фотографию их общую прислала, лица хорошо видно.

– Хм, выкупить хочешь?

– Да.

– Это же дорого. У тебя деньги есть?

– Добуду. Цену назначит, сделаю. А нашим я не верю.

– Хм, из уважаемых торговцев, если только к Амар Шерифу обратиться. Это конечно не его круг интересов, но связи у него большие, в Кандагаре и окрестностях точно есть. Так, рынок нам не нужен, тут его сеть магазинов, нужен центральный, где у него рабочий кабинет. Идём.

Думаю, бурю в штабе отряда я подниму своими инициативами. Прапор доложит, обязан доложить. Мало того, что новобранец у них может стать неблагонадёжным, родители в Афгане сгинули, мало ли кто выйдет на меня и предложит сотрудничество, и родителей вернут, если живы, так ещё они об этом не знают. Такая спешка с моими переводами довела до этого. Ну теперь узнают. Вот так и дошли до нужного магазина. Да целый гипермаркет со множеством отделов. Торговец оказался вполне себе крупным. И что важно, вышедший к нам его помощник подтвердил, здесь он, у себя в офисе. Прапор ушёл к нему, оставив нас на улице, но чуть позже вернулся, за мной. Так что вошёл в кабинет, торговец оказался пожилым, да ему лет семьдесят. И вполне неплохо говорил по-русски.

– Роман, – кивнул тот на прапора. – Описал мне твою беду, юноша. Хочешь найти родителей, и вернуть домой. Достойный поступок. Я скажу своим людям, их начнут искать. Нужны их данные и фото.

Я тут же достал фотографию. С обратной стороны были написаны данные родителей, торговец забрал её, я поблагодарил того за помощь, и на этом всё, покинул помещения магазина и мы продолжили патрулирование. Я же не отвлекался. Урок не закончен, и два часа, пока не вернулись на базу, не заканчивался, нас толково и неплохо обучали. Чуть позже, ужин уже прошёл, сидя в каптёрке, заканчивал с «лифчиком», я размышлял, не о том, что пытаюсь принудительно инициировать Дар псиона. Да я на второй месяц после попадания, решил, а вдруг он всё же на месте? Шансы мизерные, но решил проверить. Уже сотня попыток было, около десяти тут, в Кабуле, и ничего, Дара нет, но я всё равно пытаюсь, мало ли? Да и времени это много не занимает. Нет, я размышлял понятно о родителях Валерия. Почему он в Афган добивался отправки, сходу не скажу. То ли мстить за родителей, а такое должны отслеживать соответствующие органы, то ли сам поискать хотел, как я это делал, но теперь уже не узнаешь. Теперь уже на меня по наследству перешли их поиски. Сделаю, чего уж там. Что по средствам, я действительно не видел особых проблем их добыть. Тут например ограбление банка, желательно не в Кабуле, чтобы на меня не подумали, и средства на руках. Впрочем, средства будут крупными, всё равно подумают. Значит, грабить нужно тех, кто не заявит. А моджахедов. Вот об этом всём и размышлял. Ну и какие выводы сделает командование, узнав, что я в этих краях не просто так? Да и тупой догадается, что за родителями приехал.

Я не ошибся, за следующие четыре дня, пока мы в Кабуле были, со мной трижды наш отрядный особист работал. Тот ещё жучара. Заодно проверил психологическую устойчивость, не рвану ли мстить или искать родных? Убедился, что разум твёрдый и последствия осознаю. Да ещё обещал поискать следы по своим каналам. Может и выгорит. Ну а так, нас молодых собрали, на машины, и повезли к месту дислокации отряда, кишлак Руха. И там раскидали по подразделениям. Я попал в группу лейтенанта Зверева. Не стоит думать, что мы сидели на базе и нас продолжали обучать, хотя учить нас и учить, нет, считается, что нужно закрепить уже изученное практикой, так что мы постоянно в движении были. Иногда уходили на три-четыре дня. В кишлаке стояли мотострелки, они держали оборону вокруг него, плюс артиллеристы и танкисты, а мы бегали вокруг и работая из засад, или выслеживая банды, уничтожали их. И надо сказать работы было много. Дня не было, чтобы без интенсивных перестрелок обходилось. Местный глава банд, Ахмад Шах Масуд, поклялся выбить нас за месяц и кидал своих людей в бой. К середине сентября, больше месяца активных боёв, только на моём личном счету больше сотни уничтоженных боевиков. Кстати, это отметили, я получил орден «Красной Звезды», в начале сентября наградили. То, что стрелок я исключительный, было замечено и принято к сведенью. Ага, мне «ПКМ» выдали заместо автомата. Пулемётчиком стал. Опыт рос, это видно, правильно опытные солдаты говорили, без практики никакая теория не поможет.

У меня у меня ещё на сорок два килограмма накачалось. С момента как очнулся в этом теле и запустил кач, уже сто один килограмм имею. В основном воду держал, тут без неё никуда. Да ещё проверенная вода должна быть. А с хорошей водой в Афганистане беда, мало источников. Так вот, трофеи время от времени попадали в руки, но места мало и я довольно избирательно подходил к подбору. Да и не всё незаметно к рукам можно прибрать. Кстати, не забываю допрашивать пленных и раненых, кто русский знает, по родителям официально, но ещё старался узнать, что у банды есть ценного и где оно. Я планирую вернуться в Союз обеспеченным. Так вот, добыл пистолет «Стечкина», четыре запасных магазина, запас патронов имею. Пистолет «Кольт», трофей с тела мёртвого советника. Явно из Штатов. Ну и пулемёт. «ПК» к сожалению, добыть не смог пока, зато «РПД» есть, три запасных банки и патронов россыпью около трёхсот. Шесть ручных гранат. Это всё. Говорю же места мало, качается. По мне так для начала неплохо. Это по оружию. Также имею полный набор афганской мужской одежды, обувь. Да с пленных добыл или мёртвых снял. Понемногу и набралось. Также камуфляж, горный, натовского образца, и отличные горные ботинки. С того же советника с которого «Кольт» снял, неплохой бинокль. Вот теперь точно по трофеям всё. Тем более я варенье ем, чай добыл отличный чёрный, люблю его пить с вареньем, по-тихому уходит, место появляется.

Так вот, почти середина сентября, в кишлаке находился, наша группа только что вернулась, замочил в корыте свою окровавленную форму. Да она залита ею была. Уже высохла, бой три часа назад проходил, и вот стирал с мылом. Сам, ну почти. На подворье где мы стояли, были афганские женщины и за небольшую сумму вполне могли постирать, что одна из женщин и делала. А я сидел в тени, потягивая морс, делаю его из варенья, и отслеживал. У меня запасной формы нет. Есть комбез «Берёзка», как раз в нём был, но и только. А бой был вообще неожиданный, по нему сейчас лейтенант докладывает. Мы засекли банду, два миномёта тащили, решили нас накрыть в кишлаке, место не очень для засады удобное, поэтому одна группа занимала высоту, дозорных пропустим и вдарим, а небольшая, под командованием прапора Игнатьева, с четырьмя бойцами, я среди них, двинула в обход, ударить с тыла. Пошли по узкому ущелью, где стены метров на сто вверх уходили, а ширина внизу и десяти метров не имела, дно песчаное, с валунами, а тут раз, лоб в лоб столкнулись с моджахедами. Те тоже по нему шли. Для бокового дозора многовато, два десятка, скорее всего усиленное охранение. В самой банде их почти две сотни, а нас едва три десятка, но дело привычное. Стрелять нельзя было, шуметь первым, выхватив ножи, я рванул вперёд. А так как я в дозоре был, впереди наших, первым и врубился в ряды душманов. Работал двумя ножа и быстро, молниеносно меняя цели. В общем, только крики и раздавались. Не успели моджахеды использовать оружие, да и вооружены в основном старыми английскими винтовками и редкими китайскими «АК». Основная группа не узнала что их охранение уничтожено и продолжало идти на засаду. Двадцать два тела, наши даже не успели принять участие, только добили подранков после меня. Мы успели занять позицию, и не дали отойти выжившим, когда наши сначала из гранатомётов и пулемётов накрыли, потом шквальным автоматным огнём. И мы с тыла добавили. Осмотрели, ворочая тела, оружие уничтожили, я оптику снял с «СВД», жаль пулей изувечена винтовка, хочу поставить прицел себе на пулемёт, целый тот, ну и так по мелочи. Набрал, в основном боезапас. Места для чего другого серьёзного не было, но копиться. И обыскивать вот так на виду нельзя, ещё объявят мародёром, но скопил пачку местных афгани, около полторы тысячи долларов, у одного в подсумках две пачки русских рублей нашёл, трёшки. Всего тысяча двести рублей, мотом большой золотой портсигар с каменьями, два богато украшенных камнями кинжала, и мешочек с необработанными изумрудами. Всё это на телах нашёл за полтора месяца боёв. Неплохо идёт.

Вот так вернулись на базу, стирка, я пулемёт чищу и воду попиваю, а тут окрик:

– Антошина, к командиру отряда.

Быстро собрав пулемёт, вставив короб и заправив ленту, и рванул в нужную сторону. Не смотря на то, что за длинным столом сидело ещё шестеро из нашей группы и прапор Игнатьев, оружие без присмотра я не оставлял. Отучили. Наши не все стояли в кишлаке, а рядом землянок нарыли, так оно безопаснее, однако меня перехватили по пути и отправили в нужную землянку. А там знакомый особист ждёт.

– Ну что Антошин, пляши. Для тебя радостная новость. Мать твою нашли, она действительно в одном из южных кишлаков находилась. Как врача используют, а моджахедов там госпиталь. Сейчас идут переговоры по обмену на несколько важных полевых командиров. Договорились уже, рабочие моменты обсуждают.

– Приятная новость, спасибо, товарищ капитан. А отец?

– Год назад продали на рабском рынке. Больше о нём не слышали. Ищем. Ладно, это обсудили, а теперь опиши мне тот бой на ножах в ущелье, что сегодня был…

Надо сказать, почти полтора часа со мной работал. А ловкий гад, сначала заставил открыться, дав информацию по матушке, и нанёс первый удар, задавая вопросы и отслеживая мою реакцию. Опытный, не люблю с профи работать. И я понимаю его интерес. Бойцы, судя по мату со спины, видели, как от меня по типу воздушной волны шло. Это как камень в воду кинуть, искажение кругами расходиться, вот и тут также, Да, бой на пределе возможностей, сорвал с меня какую-то защиту, я так думаю, что не давала инициировать Дар, и прошла спонтанная инициация. О да, Дар при мне, я уже готовлюсь активно его осваивать. Пока дальность Взора восемь метров, но кач идёт. Впрочем, я всё же неплохо, на мой взгляд опрос прошёл, бой был, ничего больше необычного не видел, рапорты написал, ранее почему-то не было приказа их писать, а тут их в штаб отряда передали. Ну и отпустили отдыхать. Нашей группе три дня на отдых дали. Мы полностью банду уничтожили, никто не ушёл, а их было куда больше нас. Потери были, но ранеными. Уже в госпиталь отправили, троих, ещё один легкораненый тут на месте лечение проходит. Как видите неплохо всё вышло. И новость действительно радостная. Закончив чистить пулемёт, и ещё раз помывшись, до сих пор неприятно вспоминать эту стягивающую кожу засохшую кровь, но отдых нам только снился, сел писать письмо Анне, сообщая, что нашлась матушка, чтобы ты в курсе была. Куда она приедет, если договорятся об обмене, на что я надеюсь, как не на свою квартиру? Да и отца, если честно, желаю найти. Дальше отнёс письмо в штаб, адрес написал, конверт выдали, там опечатали, отправят, и вернулся к своим. Форма уже сохла постиранная, впрочем, все пятна, остались, как не старалась убрать прачка, не удалось, но будем считать, что это новый камуфляж. А вообще именно этот бой в прямом контакте, как-то сделал меня своим среди опытных бойцов отряда. А вот так, ранее считали желторотиком, как и остальных в группе новобранцев, но вот со мной теперь вели себя по-другому. И это заметно.

Дальше так и шли боевые действия. В конце сентября во время одного боестолкновения меня ранило. Рана лёгкая, пару швов наложили, но очень не удобная, сесть не могу, а лежать или на животе, или на боку. Пока на базе квартировал, второй день уже, ждал что заживёт. К нам ещё в конце сентября пополнение прибыло, из состава бригады, опытные, добровольцы, служат от двух лет и больше. К нам в группу четверо попали, их натаскивают на местную специфику. Не знают же ничего. Сам я отслеживал всё, что по матушке было. Письмо моё до Анны дошло, вчера как раз ответ получил, мол, ждёт. А ведь матушке нужно будет восстанавливать документы. Её с отцом признали погибшими, так что побегать придётся. Тем более, неизвестно в каком она моральном и психологическом состоянии после плена. А там тоже не сахар, афганцы к рабам как к скотине относятся. Нет, скотину берегут, а вот рабов и забить могут, да просто если настроение плохое. Нелюди они. Я вообще афганцев терпеть не могу, и рожи их не нравятся. Бандитские. Так что бил их с немалым удовольствием. На моём счету их уже за две сотни, всё же неплохо быть пулемётчиком, но официально чуть меньше, около ста двадцати подтверждённых, из них два десятка взяты ножами. Про это кстати в газетах не писали, наша часть секретная, но слухами разошлось. На днях мне звание младшего сержанта дали, и командир отряда сообщил, что на Героя меня представил, всё же одному против двух десятков, и победить, дорогого стоит. Тот таких случаев в своей карьере и не припомнит. А сегодня, тридцатого сентября, вызвали в штаб отряда, и начштаба сообщил, особиста не было:

– Всё, Антошин, матушка твоя домой летит, самолётом отправили вчера. Прямиком в Москву. Борт попутный был.

– Выкупили? – заулыбался я.

– Выкупили. Ею там коллеги занимаются.

– Что-то не так?

– Сам не знаю, но ты видел пленных, что с ними бывает. Тут пусть врач и женщина, но обращение всё же оставляет след. Тем более четыре с половиной года в рабстве.

– Да уж. Спасибо за отличную новость, товарищ майор. Надеюсь, об отце выяснят.

– Ищут его, шансы есть.

Вот так я с отличным настроением, чуть прихрамывая, вернулся в расположение нашей группы, и продолжил шить новый «лифчик». Старый в хранилище, пока пустой. Автомат-то не добыл, а старый свой сдал. Я успел закончить, ужин как раз был, стоя ел, когда меня срочно вызвали обратно в штаб. Посыльный из мотострелков прибежал. Вообще мы тылами мотострелкового батальона пользовались. Как раз вернулся командир, а он лично ходил в рейд, причём две группы объединили в одну, переодели под моджахедов, и ушли, какая-то операция. Ещё вчера базу покинули, а сегодня вернулись. Я тревожно пересчитал, но вернулись все. Это радовало. Оказалось, командир был на связи с Кабулом, и пробил добро отправить меня в Москву. Отпуск по ранению. Тут я всё равно не нужен со своей раной, а так хоть с матерью повидаюсь. Ей это тоже нужно. Даже договорился, у него были такие возможности и знакомства, что из Кабула меня в Ташкент самолётом, а оттуда на Москву попутным бортом доставят. Так что быстро и искренне поблагодарив того, я побежал собираться. Оружие сдал старшине, собрался, часть вещей оставил, и вскоре на вертолете добрался до Кабула. Был на месте уже когда стемнело. Борт попутный. Прилетел за пленными, что наши взяли, очень важные, видимо одна из задач. Ну и меня прихватили. Сидел на лавке одной ягодицей. Вторая в воздухе. Мне её пулей как ножом разрезало. Снайпер работал. Наш штатный снайпер Олег, снял его. Тот выстрелом себя и выдал. Хоть не так обидно за ранение. Впрочем, веселья оно не вызвало, боевое ранение, просто не повезло.

В Кабуле переночевать пришлось, заодно через нашего прапора добыл подарки родным, только утром следующего дня тяжёлый «Ил-76» взял курс на Ташкент. А там на нём же, через шесть часов, после проверки, меня тоже досмотрели, уже на Москву. Две недели я уже занимаюсь Даром, качаю дальность Взора, сейчас поднял до двенадцати, создаю пси-защиту, укладывая на ауре. Да, осмотрел ауру, всё на месте, моя память, что я сохранил на ауре, тоже. А также знания и умения, оказалось, сохранились. Удар псионов, больше сырой маной, похоже, не нанёс мне такого сильного вреда, как я думал. Просто отключили Дар, но после перерождения, как стало видно, он всё же запустился. Вот и так в салоне самолёта, скрывшись за ящиками и тюками груза, стал работать. Взор показал, что в основном в ящиках разное оборудование, явно проходило войсковые испытания, те четверо в салоне, думаю, сопровождающие. Потом какой-то материал в тюках, и немало контрабанды понапихано в разных тайниках. Это явно экипаж так дела крутит. Так что даже во время полёта занимался псионикой, потому как времени личного мало было, по сути, не так и много сделал. Однако до Москвы мы благополучно долетели, тоже сесть пришлось во время посадки. На мне была парадная форма, орден на груди, парадку получил в Кабуле, новенькая. Меня никто понятно не встречал, никто не знал о моём прибытии. Взял такси в аэропорте, назвал адрес, даже подъезд, второй был, и таксист, крепкий такой мужчина, лет тридцати, повёз в центр города. Я бы подремал, но рана, чёрт бы её пробрал. Действительно неприятная. Сидел, сильно наклонившись набок, чтобы не давить на правую ягодицу, травмированную пулей.

Мы уже подъезжали, я так понял, дальше въезд во двор нужной пятиэтажки, когда заметил на аллее Анну с коляской, катила не пустую. Маша там сидела и ногами болтала. Гуляют, время семь вечера, уже темнеет, скоро фонари загорятся. Тут вообще довольно много гуляющих, от пожилых пар, и вот таких молодых мам. Иногда это были бабушки с внучками или внуками. Анна поступила на медика, учиться, и одной заниматься ещё и ребёнком, хозяйством, тяжело. Впрочем, та молодая, сил хватает, да и освоилась. Ещё не понятно как они с мамой Валеры общаться будут, мало ли в штыки войдут, выпустят шипы. Анна она тоже с характером. Проблема решается покупкой квартиры, кооперативную добуду, решил уже.

– Притормози, останови тут, своих увидел.

– Понял.

Я расплатился, две трёшки дал, забрал ранец, он тут же на заднем сиденье со мной, и вот так покинув машин, хромая, направился к Анне. Та меня не сразу засекла. А увидев, бросив Машу, рванула ко мне и обняла. Надо ли говорить, что всё это привлекло немалый интерес от других гуляющих, да и таксист ещё не уехал, к тому же Маша орать начала, подняв крик, что её бросили, а мы обнимались, и целовались.

– Ты откуда тут? – наконец мы разомкнули объятия, и слегка отстранились.

– Отпуск по ранению дали. И мама уже в Москве, надеюсь, найду.

– Ранили? – встревожилась та. – Сильно?

– Скорее неприятно. Снайпер прямо в ягодицу попал, так что пока не излечусь, я как боец не особо хорош. Может пойдём домой?

– Да-да.

Мы дошли до Маши, я взял ту на руки, ранец за спиной был, и баюкая дочку, та немного дичилась, подзабыть успела, и вот так под взглядами прохожих двинули к нужному дому.

– Молодой человек, у вас брюки сзади в крови, – окликнул один старичок.

– А чёрт, рана открылась, – проведя рукой по штанам, действительно понял что влажно, и поблагодарив прохожего, заторопился с Аней домой.

Заодно запоминал дорогу. Та открыла своими ключами, включая свет в прихожей, снаружи уже стемнело. Малосемейка. Всё тесное и маленькое, особенно кухня. Я быстро разделся, Аня замочила штаны в тазике, вещи разложил. Заодно глянули, что у меня там.

– Шов разошёлся. Надо в больницу, – сообщила Аня.

– Да, у меня бумага от нашего медика, с нею пойду.

– Может сейчас?

– Утром. Надо ещё узнать, куда маму направили. Ясно, что в больницу на полное обследование. Но куда?

– Тогда сама обработаю. Слушай, ты такой загорелый, лицо очень красное.

– У нас все там такие.

Пока Аня занималась раной, малышка наша рядом ходила, заглядывая. Потом забралась ко мне на диван, я лежал в зале, не в спальне. Вот так ласкового общаясь с Машей, ждал пока Аня закончит. Так пластырем всё закрыла, сказала, что пока крови не видно.

– Это перелёт доконал рану, надо поменьше сидеть Ладно, как у вас тут?

– Да у нас всё хорошо. Сам как? Пять месяцев не было, а уже с раной приехал.

– Да случайность.

Так мы и общались, я особо про бои не рассказывал, больше о мирной жизни и особенности менталитета. Аня быстро картошки нажарила, я кстати выдал ей четыре банки с тушёнкой, чтобы мясо было. Три убрала, а одну использовала. Я открыл ножом. Более того, после ужина стал выдавать подарки. Сладости восточные Маше, Аня сама будет понемногу выдавать, да и брать она тоже сластёной оказалась. Все банки варенья оставил, тут куплю местного. Ей самой джинсовый костюм, юбка и куртка, молодец прапор быстро всё нашёл что нужно, и размер подошёл, как и лёгкие кеды, однокассетный магнитофон «Панасоник», с запасом кассет иностранных песен. Потом разные украшения, красивые платки, кружевное бельё, мол, купил в магазинах Кабула. Пакеты восточных специй. Живые и свежи фрукты и орехи. В общем, подарков хватало. Ну а потом была аккуратная, из-за раны, но буйная ночь, когда перевозбудившуюся Машу наконец смогли уложить.

Утром, позавтракав кашей, Аня успела сготовить, мы вместе сначала в садик отвели Машу, а потом разделились, Анна в университет свой, у неё уроки, прогуливать нельзя, да и я настоял никаких прогулов, дочку из садика сам заберу, теперь знаю где, а сам в Бурденко. Если маму где и оставили для исследования, то только там. Это Анна предположила, и я с нею согласен.

Не ошиблась, матушка была там. Врачи пустили в палату, накинул белый халат, и зашёл. Ох сколько меня обнимала и слёз пролила. Мы почти четыре часа пообщались. Та же вообще ничего не знала. Только вчера утром была в Москве. Кстати, от комсомола её больницы, а мама из Склифа, выделили двух активисток, и они начали восстанавливать мамины документы, возвращать её из списков умерших. Вот за это спасибо. Не знаю какой матушка была до попадания в рабство, но видно что невзгоды закалили её. Это была женщина с твёрдым характером, рано постаревшая и имевшая полностью седые волосы. А ведь ей едва за сорок перевалило. Воспоминать годы рабства та не желала, про отца мало что знала. Да и разлучили их вскоре после того как они попали в руки революционеров, как те себя называли, её продавали несколько раз, я записывал данные бывших владельцев и селений где её держали, пока последние три года не начала работать в госпитале и лечить раненых моджахедов. Пару раз приносили раненых советских солдат. А мне всё интересно было, хотя вспоминать та не любила, а надо. Да, я выдал ей пачку из трёшек, пятьсот рублей, чтобы наличность на руках была. Сообщив, что деньги с книжки отца забрал, а наличка ей нужна. Взяла, обещала маленькой вкусности покупать.

Посещение госпиталя имени Бурденко имело и вторую сторону медали. Я справку показал лечащему врачу мамы. Меня в процедурную, швы сняли, новые наложили, и приказным порядком уложили на койку, в мужской палате хирургического отделения. Пришлось звонить Анне, она утром дала номер деканата своего курса, обещали сообщить ей. Сама Машу заберёт. А мне покой назначили, будут следить. Вот так и лежал, а столько планов было. Да, кстати, матушку даже обрадовало, что она стала бабушкой и жаждала повидать внучку. Насчёт Анны, ответила неопределённо, надо сначала взглянуть на сноху. Мало ли не понравиться? Вечером обоих и увидит эти вечером, я так думаю. А вот то, что я служу и воюю на территории Афганистана, той сильно не понравилось. Да сама всё поняла, я в форме был, награда на груди, и цвет кожи. Да ранен ещё. Вот такие дела.

Восемь суток я провёл в госпитале имени Бурденко. Со мной даже студенты-медики работали, их приводили, осматривали рану, и уводили. Хотя мне всё равно сверкаю я своими ягодицами или нет. Матушка на этом же этаже была, хоть и в другом корпусе, часто ко мне приходила. Много общались, немало информации собрал по Афганистану. С ней кстати работали и органы контрразведки. Постепенно документы восстанавливались, уже новый паспорт получила. Вчера было, сейчас Аня пропиской у нас занималась, шли на встречу, быстро всё делали. Другие документы восстанавливали, что с нею были и пропали с пленением. Что по Анне, то вполне хорошо они общались, даже обнялись при встрече, а уж во внучке так души не чаяла. Нашла точку за которую держалась. Ранее не давала сломаться мысль о сыне, теперь вот и внучка в этот круг вошла. Матушке, её звали Ирина Олеговна, восстанавливали в Склифе, она там терапевтом была, но давали время на отдых. Пока ещё матушка тут же в госпитале находилась. Я кстати проверял её диагностическими универсальными лечебными плетениями, сердце сильно посажано, и понятно почему. Так я при нашем общении старательно восстанавливал сердце, полностью не восстановил, времени мало было потрачено, но серьёзно поднял, до половины. Остальное позже излечу. Да и выглядеть та стала уже лучше. Я также плетения восстановления кидал и на свою рану, потому у меня на шестой день сняли швы, но ещё четыре дня продержали, хорошо заживление шло. Сегодня, двенадцатого октября, как раз и выпустили.

Через три дня обратно отбываю, так что забрав вещи, попрощавшись с матушкой, обещал вечером навестить, её пока не отпускали, направился домой. Ключи у меня были. Время утреннее, одиннадцати нет, когда до дома добрался. Там переоделся в гражданское, что от Валеры осталось, часть одежды даже не налезала, ничего, старые треники натянул. Аня с утра щи отварила, так что разогрел себе, и со сметаной. Очень вкусно. На кухне был холодильник «Мир», места мало, но вместился, как и маленький столик в углу, поел. Дальше собрался и покатил на окраины, а там уже за город. У меня шестнадцать килограмм свободного в хранилище, но ехал не заполнять, а освобождать. Зачем мне многое из того, что я добыл, в Афганистане? Я там новое добуду. Не стоит обратно везти. На автобусе уехал в Подмосковье, там ушёл в лес, подобрал приметное место и начал убирать с помощью хранилища, почти весь освободил, кучей сложил добытое. Землю в хранилище, и относил к озеру рядом, скидывая в воду. Схрон вышел глубиной два метра, шириночной также два на два, узкий лаз с уклоном, потом заткнул земляной пробкой и замаскировал. Меня хорошо научили это делать, никаких следов не оставил. На пару лет хватит, а потом вернусь и заберу. Всё оружие и боеприпасы оставил, завернул в кусок брезента, протёр чтобы пальчиков не оставлять, мало ли найдут, от Москвы отъехал на Север и боёв тут не было, чёрные копатели не должны мелькать. Только готовую и горячую пищу оставил.

Вернулся, как раз Машу из садика забрать успел, мы так с Аней договорились. Особо не напрыгался, мне не разрешали, но поносить дочку на руках я всегда не прочь. Мы с ней по магазинам до закрытия прошлись. А вечером как Аня пришла, пирожков напекла, навестили матушку, и вернулись домой. С утра тринадцатого двинул на завод, посетив по пути рынок, много что там купил. Что по заводу, меня не увольняли, я был призван как работник завода, ещё состоял в штате, только зарплату не платили. Вроде как вернусь после армии. Я сразу к парторгу. В форме был, орденоносец, нашивка за ранение, так что по начальству проверили, и выслушали мою просьбу. Хочу вступить в кооператив, квартиру, желательно трёхкомнатную, мол, планирую много детей. Одна дочка уже есть. Пришлось несколько заявлений писать, тем более, как выяснилось, готовились строить два кооперативных дома, от завода. Собирали заявления у желающих. Если и начнут строить, то в следующем году. Один дом точно, набрали желающих, со вторым пока сложнее. Набирают. Я в списки по второму дому попал. Если строить начнут, сообщат Ане. Адрес я дал. Дома телефона, к сожалению, не было. Там будет надо внести первый взнос. Документы оформить, и начнётся стройка. Так что удачно получилось. Я надеюсь, квартира будет. Дальше домой, пообедал, переоделся, и по ювелирам. Изумруды удачно удалось пристроить, две с половиной тысячи рублей, уже немало для выплат за квартиру, плюс за шесть тысяч ушёл портсигар и оба кинжала по тысяче. Кинжалы ладно, а вот портсигар оказался известной штукой на Востоке, шаху какому-то принадлежал, что повышало его цену. Ну теперь денег на квартиру точно хватает.

А вечером, когда лежали в постели, разгорячённые, описал Анне свои планы, объяснил, что в одной квартире двух хозяек быть не может, поссорятся. Трёхкомнатная квартира, да с большой кухней, это всё же лучше малосемейки. Смог уговорить. Аня вообще жалостливая и мою матушку ей было жалко, это было видно, да и грудничком в детдом попала, для неё тема родителей довольно болезненной была, но и квартиру свою, тоже иметь хочется. Отложили деньги на первый взнос, сразу всю сумму платить я ей не велел, когда ордер получим тогда и закроем долг, прописавшись и въехав, та как мой представитель будет всё делать. А три тысячи, что получили как наследство от родителей, надо будет матушке вернуть, показать какие мы самостоятельные люди и родители, всё сами. Та согласилась, деньги добытые вчера и сегодня я ей отдал. Их наличие объяснил просто, взял трофеями и продал тут в Москве. А с утра в сберкассу. Та деньги положила на свою сберкнижку, мы ещё в магазин «Берёзка» зашли, с импортными товарами. Чеки я получал в качестве зарплаты срочника, немного, но тёплую шапку Маше, шарф Анне и домашний халат матушке, взяли. Да и доплатили рублями сверху. Ну и гуляли много, Аня отпросилась, у неё завтра выходной, как раз когда я отбываю обратно. Матушку навестили, её на днях выписывают, так она уговорила врачей сегодня выписать, я помог переехать на квартиру, такси взял, мы ей спальню отдали, а сами в зале. Маша всё к бабушке ходила, привыкала к ней. А на следующий день, в окружении семьи прибыл на вокзал, и по билету, полученному от военного коменданта, отбыл на юга. Все деньги, кроме афгани и долларов, отдал своим, им нужнее. Впрочем, я и так неплохо заработал, на квартиру и на жизнь есть, уже радует. Надеюсь когда вернусь со службы, дом будет готов. Ну и Ане будет легче с учёбой, мама присмотрит за Машей, тем более сама врач, будет учить, и много книг по медицине дома было.

Не скажу, что мне повезло, но в купе было два офицера, майор из ВВС, и подполковник, последний штабной работник. Причём, оба ехали именно в Афганистан и как узнали, да сразу разобрались, что я оттуда, завалили вопросами. Четвёртое место занял дедушка, внука-студента в столице навещал, гостинца отвёз. Я же особо на вопросы офицеров не отвечал, говоря, что не имею права ничего по службе рассказывать, подписки давал. Впрочем, по боям отстали, а вот что и как в Афганистане, менталитет, как там жить и что делать, вот это описывал ярко и подробно. Хватало пообщаться все те дни, пока мы с пересадками добирались до Душанбе. Тут разбежались наши пути, я на Термез, а те имели свои направления. От базы узнал, какой попутный конвой идут, и с ним до Кабула, а там сразу уже и до наших, как раз колонна выходила. Так что двадцать третьего октября, я уже был в отряде. Кстати, на зимнюю форму перешли, холодно было. Без бушлата, особенно ночью, не походишь. Вот так вернул свой пулемёт и пистолет, меня «ПБ» никто не лишал, несколько дней потренировался с парнями, и первый выход, причём под моджахедов оделись, и ушли вглубь территорий боевиков. В основном ночами перемещались. Что за задание, один лейтенант знал. Он кстати получил приставку «старший», и орден «Боевого Красного Знамени». Насчёт моего награждения глухо, пока ничего не слышно. Да и дадут или нет, не знаю, но полученные награды двери высоких чиновников открывают, вон как на заводе отлично подсобили. Правда, для журналистов пришлось выступить, на несколько вопросов ответить, но ничего, сделал.

Что по хранилищу, уже сто сорок семь килограмм, и загружено едва на тридцать пять. Палатку польскую я сменил на другую, тоже четырёхместная, но зелёная, не такая приметная. Спальник зимний теперь имею, пару одеял, подушка, керогаз и бидон керосина. Готовить, а то в горах не всегда топливо найти можно. Ну и немного готовой еды. Колбас закупил, плюс мороженого, пломбира, и сладкого всякого. Ребятам водки привёз «Столичная», десять бутылок, вкусности разные, так что хорошо встретили. Дальше так и потянулась служба, до Нового Года, где я под суд попал. Это замполит наш решил так себе внимание привлечь и на повышение пойти. Началось всё с Москвы. С чего-то к Анне пришли с вопросами от ОБХСС, а откуда у бедной студентки, что получает студенческие отчисления, такая сумма в сберкассе вдруг появилась? Я и не знал, что это отслеживают. Надо было на предъявителя класть. Та без задней мысли и сообщила. Муж дал. Трофеи военные продал. Вот из Москвы и прилетела телеграмма. Разберитесь. Там дело до военной прокуратуры дошло. Замполит на этом увидел свой шанс, вот и поднял волну, даже дело до военного суда довёл, хотя командир отряда велел ему угомонится. Не я один такой, что кто-то понравившуюся вещицу мог прихватить. Думаю, замполита покоробило, что я срочник, солидную сумму, даже для него, за несколько месяцев смог добыть. И поди знай, всё это или ещё есть, я-то молчал. Да я особо и не отрицал, трофеи были, продал. В общем, звание сняли, ГСС мне теперь не получить, никто мародёру, как меня называли, Звезду Героя не даст, ну и на этом всё. Только запретили больше подобным заниматься. А замполит действительно на повышение пошёл, вот только не доехал. Пулю из «СВД» в затылок получил. Вот с чего бы это? Видимо кто-то ему зла желал. Правда, почему-то на меня стали косо поглядывать. Доказательств нет, наша группа вообще в рейде была, но кто ещё?

До того как запрет получил, а мой командир группы, старший лейтенант Зверев, взыскание с занесением в личное дело, я успел немало набрать. Например, в первый же выход добыл новенькую винтовку «СВД», и «АКМ», с запасными магазинами. Патроны потом на базе набрал, ящики открытыми стояли и никто особо за ними не сладил и не пересчитывал. Потом смог добыть «РПГ-7» с двенадцатью фугасными выстрелами, и пятью кумулятивными. Два пистолета, «Макаров» и «ТТ», боеприпасы к ним добыл. Ручные гранаты разные, два «Клеймора». И даже «АКС-74» с подствольным гранатомётом. Я сам недавно с таким бегал. Автомат явно недавно добыт, снят с кого-то из наших. Гранаты к подствольнику и патроны к автомату, добыл на базе. По оружию всё пока. Из того что на телах нашёл, немного ювелирки, украшения, кинжалы, солидную пачку афгани, немного долларов, всего семьсот, и… тридцать килограмм необработанных изумрудов. Мы караван из засады накрыли, вот при осмотре я один из мешков, с убитого мула, и прибрал, а там именно изумруды были. А вскоре суд, остальное, за мной приглядывать стали, чтобы не повторялось, Зверев не хотел ещё одно взыскание получить, но я уже неплохо прибарахлился, и был доволен добытыми трофеями. Правда, после суда, меня к телам моджахедов не подпускали, всегда в прикрытии был. Зверев учёл ошибки.

На Анну я не злюсь, всё правильно та сделала, вообще считаю, что легко отделался. Подумаешь, звание сняли и награду не получу. Денег не лишили, как лежат на счету Анны, так и лежат. Конечно, намёки были пожертвовать в Фонд Мира, но Анна их проигнорировала, у нас квартира на подходе и дочку растить надо. Да и матушка так отвадила ходоков, что больше не появлялись. Мол, сын не для того кровь проливал, чтобы всякие тут его грабили. Тем более к Новому Году мы вступили в кооператив, первый взнос внесли. Быстро же вопрос решился, уже место подобрали, скоро строить начнут. То есть, с этой стороны проблем нет. В отряде я стал довольно известным, всё благодаря замполиту, но не более. Всё же вопрос решили в тихом семейном кругу, слухи конечно разошлось, но и только. Я при своих остался, это важнее. Что по замполиту, я находился в шестнадцати километрах от того места где он пулю поймал, ехал в машине в сторону Кабула, о чём свидетельствовали бойцы нашей группы, я не отходил. Я действительно в него не стрелял, просто решил что месть – это блюдо подаётся холодным. После службы найду и прикончу его, на меня никто не подумает. А тут кто-то под руку мне сработал, пристрелил. Так я ещё письмо отправил Анне, просил составить список тех, кто к ней приходил, следствие вёл. Потом наш особист орал и тряс письмом. Не дурак, сразу понял для чего мне это надо. Вот так и сложилось, кто-то грохнул замполита, а поглядывают почему-то на меня. Даже возможного сообщника искали и меня на эту тему допрашивали. Без понятия кто это сделал, но не расстроен, впрочем, и радости не показывал, меня бы не поняли. Так до середины февраля восемьдесят третьего всё и длилось. В рейды я ходил, как ни в чём не бывало, и даже в начале февраля получил вторую «Красную Звезду», мы тогда только за счёт моего пулемёта и отбилась, смогли отойти, под ударами крупного отряда моджахедов. Случайно на него нарвались. Я в прикрытии был, отбивался до конца, пока наши отходили, вынося раненых. К сожалению, был и один убитый. А потом нагнал своих, смогли оторваться, да и артиллерия, мы её навели, ударила, дала уйти. А через шесть дней, новый рейд. Две удачных засады, два мелких отряда полностью уничтожили, чудом избежали сами засады, на нас тоже охотились, и вот возвращались, когда я присел, подавая рукой сигнал, что вижу опасность. Наши сразу залегли, я же подполз к командиру группы и сообщил:

– Духов рассмотрел, в той расселине. Мелькнул двое. Похоже их там мало. Ещё мне показалось кто-то в нашей форме был, как бы не пленного ведут.

Зверев закусил губу и дёрнул головой, подзывая командиров, и начал прикидывать, что делать. С такой информацией уходить нельзя. А я Дар развиваю, уже семьдесят три метра, вот Взором и обнаружил на дальности шестьдесят метров, восемь моджахедов, что держали кинжалы у горла двух пленных советских солдат и одного правительственной армии Афганистана, ещё и рты зажимали. И что важно, одним из пленных был Пашка, друг Валеры. Не ошибся, это он.