Попаданец

Глава 13

— Крепость! Тьфу. Глупость какая. — сплюнул Тимофей в воду.

Он сидел на маленьком деревянном причале с удочкой в руках. В этот раз у нее даже поплавок был, а вместо скрученной кожаной полосы была вполне тонкая, но прочная веревка. В ведре одиноко бултыхалась единственная пойманная за пару часов рыбешка, но это нисколько не расстраивало парня. Он просто пришел сюда отдохнуть и подумать.

Даже если получится насушить нужное количество материала, хотя не получится, на известь денег нет, все равно выстроить до зимы никак не выйдет, а зимой высушить блоки будет практически нереально в нормальном количестве. Со всех сторон засада.

Денег и правда не было. Все серебро забрал с собой боярин, а новое должно появиться, когда прибудут люди купца, за последней партией товара. Да и то там будет совсем не много, в основном товары, большая часть серебра была в первой партии. Этот причал кстати и появился из-за нее.

Впервые в жизни Тимофей увидел средневековую ладью. И даже разочаровался. В длину судно было около 8 метров, в ширину около трех и имело осадку тоже около трех метров. По сути это был просто выдолбленный ствол большого дерева, на который сверху нарастили немного досок и поставили одну мачту с прямым парусом. Конечно такой водный транспорт все-таки мог перевозить несколько тонн груза, но выглядело это все не очень красиво. Красота судов тех времен, описанная в книгах, как-то ни разу не соответствовала этой вот посудине.

Кстати, прибытия торговых людей на ладье никто не ждал, так что причаливать и разгружаться было негде. Вопрос конечно быстро решили, согнав толпу мужиков, которые быстро поставили первый хлипкий причал, за который ладья и зацепилась, успешно разгрузилась, потом загрузилась и отчалила. Дальше же его довели до ума, укрепили, немного расширили и теперь можно ждать торговых гостей и по воде, если бы было что продавать или на что покупать. На этом причале сейчас и сидел Тимофей, поплевывая на воду.

— Может обойдется? В прошлом вон сколько было проблем, 2 раза тати приходили, один раз волки. Сразу на несколько лет угрозы выбрали, пора бы и передышку дать.

Поплавок ушел под воду, но Тимофей не обратил на это никакого внимания, продолжая неподвижно сидеть и мечтать о том, чего бы он мог тут сделать такого и как разбогатеть. Строго говоря, рыбы он упустил уже очень много, да и та, что бултыхалась в ведре была случайностью. Рыба сама, без всякой подсечки, так заглотила наживку, что никак не могла освободиться с крючка. Поплавок всплыл и успокоился.

— Так ты много добычи не принесешь. — сзади тихо подошел Игнат и уселся рядом.

— Да никак я этой добычи много не возьму. Смотри сколько сделано, а все одно, не наше. Земля боярская, захочет — заберет.

— Не заберет, пока оброк славно платим, наше, а заберет, на суд пойдем. Наша правда.

— Правда то может и наша, но суд не наш. — вздохнул Тимофей, отлично понимая, что никакой защиты от государства здесь практически нет, а если и есть, то явно не в таких больших объемах. — Столько хочу здесь сделать, Игнат. Ты даже представить не можешь, сколько мы можем. И я не могу тоже, мысли разбегаются, с одного к другому скачут.

— Так и сделаешь, годы твои какие. Не каждый старик за всю жизнь успевает столько всего сделать, как ты за год. — польстил Игнат, заглядывая в ведро и весело ухмыляясь. Он то за то время, что парень тут сидит, наловил бы на много больше.

— А если не боярин, а тати? Или князь соседний пойдет воевать нашего?

— Тут уж воля господа Бога нашего, как рассудит, так и будет. Да только и мы крепчаем. Десяток воев уже есть, еще ты, да я. С мелочью справимся.

— С мелочью… А если на Русь придет сотня тысяч кочевников, или две или даже три? — еще тише спросил Тимофей, насаживая на крючок нового червя.

— Не бывает столько! — удивился Игнат. — А когда беда большая приходит, вся земля русская против них встанет. Не управятся с нами!

— Вся не встанет. — махнул рукой парень. — Помнишь, ты же сам мне рассказывал, как князья постоянно воюют друг с другом? Им уже вовек не объединиться самостоятельно. И все больше княжеств и больше, а они все меньше и меньше.

— Справимся, не кручинься так, Тимофей. Все образуется. Я чего пришел-то, там Михайла Глебыч приехал, сказывает, что боярин людей по осени пришлет на поселение. Куда их? Дома ставить будем, али подождем?

— Еще проблема, Игнат! С ними то что делать? Много их? Кто такие? Свободные или обельные? Мужчин больше или женщин? А дети? Нам бы сейчас детей много не надо. Сколько у нас на зиму временных остается? Половина? А где я им работу найду и чем заплачу? Молчишь? И я не знаю. Еще эти новые. Игнат, ты не молчи, говори давай. Чего я один думать за всех должен?

Мозг Тимофея включился в привычный режим сбора, обработки информации и генерации идей. Игнат в такие моменты предпочитал просто отмолчаться, а то обсуждение затянуться может на долго. А так, парень минут 5 будет сыпать вопросы, предложения, предположения, затем махнет рукой и пойдет делать, как считает нужным. Если же вступить в диалог, то он растянется на несколько часов, а Тимофей все равно пойдет делать так, как считает правильным. Пока парень не подводил, так что можно и довериться.

Трава вымахала уже выше пояса взрослого человека, густая, сочная. Это лето радовало погодой и не только культурные растения решили удивить урожаем, но и дикие сорняки. Дожди, аккуратные, но обильные приходили с периодичностью раз в неделю или полторы, не дожидаясь пока земля пересохнет, солнечные дни радовали теплотой, но не слишком сильной жарой, давая сил растениям. Казалось, что даже животных в округе резко стало больше. Вот даже выглянула любопытная рыжая морда лисички, посмотрела на копошащихся у телеги мужиков и не торопясь двинулась их обходить по кругу, нисколько не опасаясь небольшого расстояния.

Дорога из узкой тропинки, которая была еще в прошлом году, превратилась в настоящую проезжую часть, на которой спокойно могли разминуться несколько всадников, а то и запряженная телега со всадником. Еще по весне мужики получили задание расширить её и когда ходили между деревнями, то постепенно подрубали и подрезали соседние деревья и кусты. Тут даже было в некоторых местах подсыпано песком с мелкими камнями. Вот до водоотводных канав дело пока еще не дошло, рук не хватало, но и они в планах были, хотелось сделать хорошую дорогу от Боротно до боярской Илемно.

Телега слегка накренившись на правый бок, упрямо отказывалась куда-либо ехать, мол «Вам нужно, вы и везите. Нагрузили тут, что бедная лошадь еле тянет, а с меня мол что нужно?» Примерно такие слова она грустно проскрипела и откинула заднее правое колесо в ближайший куст. Мужикам это почему-то не понравилось. Они рассчитывали затемно довезти дерево до заказчика и, после доброй баньки и сытного ужина, растянуться в бараке на доброй кровати, а тут такое.

Не в первый раз подводит телега. Уже одно колесо по позапрошлому переходу приказало долго жить, теперь вот второе.

— Надо бы отдать ее Пахому в Березе. — пробурчал бородатый мужик с удивительно длинной шеей, за которую получил прозвище Гусь. Но, кстати, никак по этому поводу не комплексовал.

Это наверное от возраста зависит, по молодости за такое можно и в драку полезть, чуть постарше уже просто обидеться, еще через пяток лет пропустишь мимо ушей, а дальше уже и сам посмеешься, если кто-то попытается всерьез задеть тебя такой шуткой.

— Да тут новую надобно делать, чего уже с этой возиться? — ответил легко молодой паренек, сын соседа Белуна, Зоран. Шустрый, непоседливый, за что его и звали больше Зайцем, чем по имени.

— И чего мы это трухлятину тащим в такую даль? — вторил ему ровесник Зайца, Незван.

— А вот тебя не спросили, как далече тащить! — рыкнул Гусь. — Для дела такое нужно. Да не трухлятина это, по прошлому году повалило, не раньше. Помнишь буря лютая была?

Пусть парни и знали, что сухая древесина лучше для строительства подходит, да и для других работ тоже, но целый день искать, собирать, а потом еще день везти, странно для них. Рядом такой же лес, почему бы его не пользовать? Срубить, а подсушить и на месте можно.

Так то оно так, и со следующего года уже и валить деревья начинать будут, но все еще нужно стараться собирать ветровал. Те же деревья, нужно еще подготовить. Дело в том, что можно заставить ствол сильнее напитаться смолой. Конечно этот процесс должен занимать не один год, а побольше, но начинать нужно уже сейчас, и так приходилось возить бревна уже издалека. А делалось это так. Нужно у сосны снять кору почти по кругу, оставив лишь небольшую полоску, которая будет защищать эту часть ствола и питать дерево дальше. Внизу оно чуть подсохнет, но зато выше станет сильнее напитываться смолой, потом на следующий год таким же образом еще выше ошкурить и так далее, до куда получится достать. И через несколько лет такое дерево окажется сильно полезнее свежесрубленного для производства дегтя.

Это паренек из Боротно рассказал, как делать надо. Так вот и сделали по весне, зачистив большой участок, который староста деревни Никифор указал. На следующий год оттуда уже тоже начнут возить постепенно, а через несколько лет, когда все вывезут, поле на том месте вспашут. И возле Боротно тоже много деревьев так обработали, но там уже рубить стали, расчищать место под поля, они же в этом году так и не засеяли зерна, вот по следующему должно получиться.

— Ты разгружай давай, чего расселся? — прикрикнул Гусь, растягиваясь на душистой зеленой травке.

Когда Гусь первый раз пришел к Пахому, то и деревни еще толком не было, две избы всего нормальные были, да еще одна наполовину разобранная, а в последней вообще сено было свалено, потому что хранить его было негде. А потом как завертелось, казалось бы, почти каждую неделю привозил он ветровал, но каждый раз что-то новое. Вот кирпичи показали, какие делать научились, к печи привели, на следующий раз уже целых две печи, в которых горели сотни новых, потом увидел первую русскую печь, на которой и полежать можно и еду сготовить, а вот и первая изба новая вокруг печи выросла, да какая большая, просторная. Потом он приболел, сил хватало только у себя дома чем-то заниматься, а через пол месяца уже и по бараку прошелся, где теперь можно было переночевать и там тоже эта печь чудная стояла. А как хорошо в баньке было по следующем приезду! Не описать. Молодец боярин у них, вон как дело умеет поставить!

Ладно у Пахома все выходит, боярин. Хороший оброк нынче привезет, как обещал — склонившись в поклоне отчитался Михайла.

Он только вернулся из очередной поездки. Совсем не ошибкой будет сказать, что в Боротно, как назвал деревеньку боярин, управляющий бывал чаще, чем в любой другой. Хотя есть еще Береза, которую проезжаешь каждый раз по пути, но там он не всегда останавливался. А в еще 2 оставшиеся деревушки если заезжал раз в пару месяцев, то и хорошо.

Всего у Якова Прокшинича было их пять, теперь пять. Самая крупная, на четыре десятка дворов Илемно, где и располагался боярский терем, следующей была Береза с десятком и еще парочка с пятком. Вот теперь и Боротно появилось, в которой тоже пока было пять дворов и еще пара ставилась. Но это только на первый взгляд. Если задуматься, то в ней работала добрая половина людей из самых мелких деревень наездами, и даже одна семья перебралась, а с Березы вообще аж три. Даже в Илемно уже ходили разговоры, что туда можно поехать. Платят исправно, кормят хорошо, крыша над головой тоже есть. Если бы это была чужая деревня, то Боярину давно было бы пора приструнить мальчишку, но земля то его, а значит и прибыль его и чем больше там сделают, тем лучше в том числе и ему.

— Крепость Тимофей ставить издумал. — тихо сказал Михайла, присаживаясь за стол, после приглашающего жеста хозяина.

— Какую крепость! Они там совсем с ума сошли? — подскочил Яков Прокшинич. — Деньги мои тратить! И так работников увели. Это теперь еще?

На самом деле в денежном плане боярин не пострадал нисколько, наоборот прибытку больше получаться стало. Те, кто ушел на заработки или вовсе переехал, на своем месте толком добра в казну не приносили, иначе с чего бы им срываться, когда все и так хорошо. Своих людей Яков Прокшинич не обижал, сверх меры почти никогда не требовал, а если и требовал, то в исключительных случаях. Да и в целом, всего десятина, далеко не у каждого оброк был таким малым. Есть бояре, которые и две и три десятины требовали, или вовсе почти все забирали, оставляя столько, чтобы с голоду не померли. В этом плане на его земле жили хорошо.

— Сначала большую хотел, по четыре сотни саженей в каждую сторону, а потом Пахом убедил маленькую, в сотню саженей. — продолжал свой отчет Михайла. — Но делать пока не стали. Денег у них и правда нет больше, все тебе отдали, боярин. Пяток гривен только лишний получился, торговец тот товар хотел лежалый подсунуть, Прокоп брать не хотел, добро я там был, избу новую смотрел, где мыло варят, твоим именем пригрозил, и они сразу серебром расплатились. Как знал купец, что отказаться могут, иначе откуда с собой столько?

— На пяток гривен крепость не поставишь… — Почесал подбородок боярин, задумываясь о возможных выгодах такого строительства.

С одной стороны глупости все это. Даже деревянную крепость поставить, денег много уйдет и не один год занять может, если добро ставить. Про каменную и мечтать не стоит, то и князь столько денег не даст и людей тоже на порядок больше требуется. Но если будет крепостица, то и защита дополнительная со стороны Пскова. Вот только по чину ли ему свои крепости ставить? Добра то всего пяток деревень, да люда на ней чуть больше двух сотен, размазанных по земле мелкими кучками. Дружина опять же небольшая, пара десятков всего. Если и тратить деньги, то лучше ее увеличить, тогда и слово боярина весу иметь больше будет.

— Про меня что говорят? — Яков Прокшинич вновь уселся за стол.

— Да только хорошее, боярин. Хвалят тебя, что такую деревеньку поставил, что о людях заботишься. Тимофей с Прокопом тоже только добрым словом отзываются, что и помогаешь и оброк добрый требуешь, не лютуешь, а они за это тоже стараются, как могут. Слышал я, там баба одна начала говорить, что Тимофей их кормилец, но он ее сразу одернул, про тебя сказывал, что только благодатью твоей дело спорится.

— Даже так? Это хорошо. — боярин протянул Михайле кусок бересты. — Ряд с Тимофеем заключишь. Молчи, знаю что отрок еще. Да невозможно такие дела позволять на своей земле просто так. В деревне на него все работают?

— Все, боярин. Только не него, а на Прокопа. Вот только…

— Вот именно, что только. На него все работают, он решает кому и что делать. С ним ряд и заключишь. А то, что не по возрасту, моя забота, если что не так выйдет, мне отвечать. Раз на крепость деньги есть, оброка на следующий год будет полторы десятины. Пока что так. На крепость денег не дам, если надумает, сам пусть ставит. Скажи, что оброк больше других деревень, но и помощь от меня будет. Не только тот десяток холопов, еще пяток найду. Все будут не просто так. Раз там все на него работают, то и эти так же, а значит условия такие же. Деньги серебром, кров и еда. Четверть их денег к оброку положить надобно, закупы все, деньги за них уплачены, тоже пользу приносить будут.

— Запомнил, боярин. Сделаю как ты сказал.

— Когда будешь там, поговори с Тимофеем, тьфу, Прокопом. Не дело это товар чужим отдавать. Цену такую же дай, не больше, и запрети более половины другим торговать.

— Не сильно ли будет, почти два десятка ртов кормить лишних? И так десяток тяжко будет. — спросил Михайла.

Он то был не против такого, больше людей, да если еще и под хорошим руководством, означает лишь одно, больше пользы и прибыли. Но с другой стороны, и так все развивается, оброк растет, как бы не испортить и не навредить людям. Михайла хоть всегда и делал все на пользу боярина, но и про простой люд не забывал, старался помочь, подсказать, слово до боярина их донести. За что и любили его люди. Да и сколько проблем такое неожиданное пополнение может принести он тоже понимал. Это здесь боярская деревня, где и людишек много, да и запасы лежат на всякий случай, тут в любом случае проще их всех разместить и по первому году поддержать, а там уже пригляда меньше.

С похожей проблемой Михайла и сам сталкивался, когда из первого похода боярин привел десяток холопов. Не готовы были они к этому нисколечки. Денег практически не было, все ушли на броню и оружие дружины, запасы продовольствия были, но только из расчета своих людей, не больше. Тяжелая выдалась зима, да и весна тоже. Голодно было. Яков Прокшинич тогда спасся тем, что в долг у купцов зерно брал, и по полуторной цене, а то совсем не пережить. Справились конечно, но подкидывать такую же задачу молодому отроку, пусть которому помогает старый Прокоп? Такого то опыта у него не было раньше, чтобы за всю деревню думать и все проблемы решать.

А может быть боярин просто хочет в долги Тимофея загнать? Вот ряд подпишет, что обязуется за всех ответственность нести, так эта ответственность в первую же зиму и ударит по кошельку, а тут и боярин подоспеет вовремя, да товаров привезет по высокой цене, какую заплатить не выйдет и придется в долг залезать. Выберется ли из него потом? Или так в нем и завязнет. А если завязнет, то сможет ли с таким грузом на плечах дальше дела свои делать?

— Ты там не думай, что хочу его со света белого сжить, Михайла. — правильно понял задумчивость своего холопа боярин. — На моей земле живет, моими благами пользуется, но и лишней самостоятельности позволять негоже. Ряд подпишет, поможем в тяжелой ситуации, помню я, как у нас все начиналось. Смогли с чужой помощью, неужели со своим боярином не вытянет? А прибыток хороший сделал, ты его похвали, как будешь там, благодарность передай мою. Крепость если задумал, то пусть ставит, но только на свои. И терем боярский в ней стоять должен, без этого никуда и дом для дружины тоже. Уяснил?

«17 человек! 15 взрослых и два малых ребенка. Да это не десяток, это же почти два десятка. Вон стоят, головами вертят. С собой по мешочку малому личных вещей. Ни инструментов, ни скотины, ни запасов, ничего. Один мешок зерна от боярина, как будто в насмешку, что „Вот мол, корми. Просил людей? Получай“.

Прокоп ходит, с каждым по несколько фраз перекидывается, узнает кто и что может и умеет. Игнат вон всех с ног до головы осматривает и в глаза вглядывается, пытаясь понять, что за человек. Я вон тут стою, чуть ли не рот открыв. Десяток же сказали! И так не успели полностью, так еще и в два раза больше нужно было подготовить.»

И действительно, за такой короткий промежуток времени подготовиться к такому пополнению было никак нельзя. По крайней мере на том уровне, на котором хотел все организовывать Тимофей. Можно было быстро поставить несколько избушек с земляным полом и туда всех определить, но не так же задумывалось. Для новых жителей был практически достроен еще один барак с хорошей печью. Ставить дома новым непонятным людям он не собирался, это значительно дольше и дороже, да и места несоизмеримо больше потребуется. Один дом еще строился, но его пока забросили, кинув все силы на строительство барака, он все равно был пока ничей. Дома пока были только у него самого, Игната, Прокопа, Лучезара, который стал прорабом на стройках и Радимила, что занимался производством кирпичей. То есть только у тех, кто перебрался сюда на постоянной основе. Остальные были наездами, кроме пятерых парней стрелков. Они кстати все больше и больше занимались именно ратным делом, а не работами, что не очень устраивало как Тимофея, так и Прокопа, только Игнат был доволен, потому что их обучение и было его основным занятием.

Задача стояла не простая. Придется закладывать еще один барак, уже четвертый. Это «многоквартирное» строительство Тимофею не очень нравилось. Да и люди по началу таким будут не сильно довольны. Хозяйство свое не заведешь, развернуться особо негде. Это тем, кто работает на парня хорошо, дело сделал, поспал, срок закончился, поехал в свою деревню в родной дом. Эти же здесь навсегда и захочется свой угол иметь, но и ставить абы какие хибары Тимофей разрешать не хотел, все-таки он тут сам жил и хотел, чтобы вокруг все было по уму.

— Мужиков за лесом отправь всех, а женщин к Ждане с Дубравой, пусть они их на уборку и готовку распределяют. Детей… сам придумай, вроде не совсем малые, пусть наши все покажут и смотри, чтобы не обижали, но и наши порядки соблюдали. А я решу как дальше. Завтра. Да, завтра решу. — и Тимофей пошел к себе в дом.