Понюшка

Глава 12

В это время в Анк-Морпорке в судебной лаборатории Стражи, под аккомпанемент отдаленного грохота и бульканья, окутанный странными вспышками света и запахом электричества, Игорь варил кофе. Наконец, он потянул за огромный выкрашенный в красный цвет рычаг, и в лабораторную реторту с громким шипением полилась бурая жидкость, которая была разлита по двум кружкам. На одной из них красовалась надпись: «Игорь вшегда тебя заштопает», а на другой - «Гномы делают это гораздо ниже». Эту кружку Игорь передал сержанту Веселинке Малопопке, которая как штатный алхимик, предположительно, находилась в лаборатории по уважительной причине. Но в этот момент процесс наслаждения утренним кофе был прерван появлением Шнобби Шноббса, который приволок на себе сержанта Колона.

— Сержант в шоке, Игорь, поэтому я решил, что ты сможешь ему помочь.

— Што ж, я мог бы шделать с ним это еше раз, — с радостью вызвался Игорь, пока сержанта усаживали в кресло, которое застонало по его весом. К креслу были приделаны ремни для привязывания пациентов.

— Послушайте, — вмешался Шнобби, — я не шучу! Вы когда-нибудь слышали, чтобы табак ожил? А у него сигара, которая плачет. Я, по инструкции, положил ее в пакет для улик.

Веселинка взяла пакет и заглянула внутрь:

— Эй, там внутри бутерброд с яйцом! Послушай, Шнобби, кто-нибудь объяснял тебе, что значит криминалистика? — Решив, что хуже уже не будет, Веселинка вывалила содержимое пакета на стол, где бутерброд оказался слеплен с сигарой с помощью майонеза. Она аккуратно вытерла ее и осмотрела. — Ну и что, Шнобби? Я не курю и ничего в них не понимаю, но мне кажется, что эта сигара выглядит очень даже довольной жизнью и ей незачем плакать.

— Поднеси ее к уху, — с готовностью подсказал Шнобби.

Веселинка сделала как он предложил и сказала:

— Все, что я слышу, это шелест табака, который, как я подозреваю, недоволен подобным обращением.

Гномиха отвела сигару в сторону, посмотрела на нее с подозрением и молча передала ее Игорю. Тот поднес ее к уху - к тому, которым пользовался в данный момент, потому что, имея дело с Игорем, никогда не знаешь точно. Они переглянулись, и Игорь нарушил тишину:

— Я шлышал, што имеется табачный паразит?

— Уверена, что есть и такие, — ответила Веселинка, — но сомневаюсь, чтобы они умели… смеяться?

— Шмеяться? Нет, для меня это прозвучало как плась, — сказал Игорь, покосившись на сигару, и добавил: — Нужно промыть штол, очистись шкальпель, взять зажим номер два и надеть по две, нет лучше по четыре хирургических машки и перчаток. Возможно внутри находится какой-нибудь необычный жук.

— Я держал эту штуку возле уха, — пожаловался Шнобби. — О каком именно жуке мы говорим?

— Не уверен точно, — ответил Игорь, — но в тех мештах, где выращивают табак, водятся очень опашные. Например, ешть такие говондаланданшкие желтые травяные жуки, которые проникают в череп через уши, откладывают яйца прямо в мозг жертвы, отчего жертва поштоянно галлюцинирует, пока личинка не выберетша через ноздри. В итоге наштупает летальный ишход. Мой кузен Игорь держит таких в аквариуме. Они очень полезны, ешли нужно тщательно очиштить череп. — Игорь сделал паузу. — Мне так рашказывали, хотя лично я не могу этого подтвердить. — Он снова сделал паузу, — разумеется.

Шнобби Шноббс направился к двери, но, совершенно неожиданно, его друг сержант Колон не последовал за ним. Вместо этого он произнес:

— Поможет, если я суну пальцы в уши?

Он наклонил голову, внимательно глядя, как Игорь осторожно отложил сигару в сторону, и произнес дружеским тоном:

— Говорят, что заграницей сигары сворачивают из разных листьев на бедрах юных девушек. Я считаю это возмутительным.

Раздался звон, блеснуло[34] и что-то выпало на стол. Веселинка осторожно вытянула шею, чтобы посмотреть, что это. Вещица была похожа на крохотный очень дорогой сосуд для самых деликатных алхимических экспериментов, и еще, что дошло до нее несколько позже, казалось, что внутри что-то движется, оставаясь при этом неподвижным. Игорь оглянулся через плечо и только сказал:

— Ой.

Они молча смотрели на сосуд. Молчание нарушил сержант Колон:

— Похоже, эта штука светится. Ценная вещь?

Веселинка, глядя на Игоря, вскинула бровь, тот в ответ пожал плечами. Ответил Игорь:

— Бесценная, полагаю, если возможно найти покупателя, у которого найдется достаточно денег и, должен добавить, с правильным вкусом.

— Это горшочек унггэ, сержант, — осторожно добавила Веселинка. — Церемониальный гоблинский горшочек.

На огромном газовом гиганте лица сержанта Колона свершился восход понимания.

— А это не они делают разные штуки, чтобы хранить всякие там ссаки и дерьмо? — откидываясь в кресле уточнил он.

Игорь прочистил горло и обернулся к Веселинке, холодно сказав:

— Если не ошибаюсь, этот вовсе не для таких нужд, по крайней мере здесь на Равнинах. Те, делают другие гоблины, горные. Они хранят свои горшки высоко в горах, вместе с использованными расческами унггэ и разумеется масками. — Он выжидательно, но без надежды во взгляде, посмотрел на сержанта. Веселинка, которая немного дольше знала Фреда, добавила:

— Я так понимаю, сержант, местные гоблины на Равнинах считают горных довольно странными. Что же до этого горшочка, — она замялась. — Боюсь, что этот очень особенный.

— Ладно, кажется эта фитюлька в полном порядке, — с довольным видом сказал Фред, и, к ужасу Веселинки, схватил крохотный сосуд со стола. — Он мой, и слишком хорош для каких-то там вонючих гоблинов. А, кстати, откуда шел звук?

Сержант Малопопка посмотрела на выражение лица Игоря, и, чтобы предотвратить намечающиеся проблемы в криминалистическом отделе схватила сержанта Колона за руку и вытащила его за собой за дверь, захлопнув ее за собой.

— Простите за это, сержант, но я заметила, что Игорь немного обеспокоен.

Сержант Колон собрал все достоинство, какое смог наскрести, и ответил:

— Если эта штука чего-то стоит, тогда, благодарю покорно, но я хочу ее себе. В конце-концов, ее отдали мне по доброй воле. Верно?

— Хорошо. Разумеется это так, сержант, но видите ли, она уже принадлежит гоблину.

Сержант расхохотался в ответ:

— Им? А что у них вообще есть, кроме огромных куч мусора?

Веселинка помедлила. Несмотря на лень и оглушительный темперамент, Фред Колон, не смотря на недостатки, по многим свидетельствам был полезным и готовым помочь офицером. Ей нужно быть с ним тактичной.

— Сержант, позвольте сперва отметить, что я с самых первых дней в Псевдополис Ярде очень ценю оказанную вами помощь. Я буду всегда помнить, что это именно вы показали мне все те местечки, где может спрятаться патрульный во время дождя и переждать порыв ветра. И в моей памяти навечно запечатлен список пабов, которые не поскупятся поставить выпивку страдающему от жажды сменившемуся копу. Я навсегда запомнила ваши слова, что коп не должен брать взятки, и то, что ужин взяткой не считается. Мне по душе ваше покровительство, сержант, особенно учитывая то, что вы не в восторге оттого, что в Страже служат женщины, особенно женщины гномьей расы. Я прекрасно понимаю, что, не взирая на длинный послужной список, вам приходится адаптироваться к новым обстоятельствам. И, тем не менее, я горжусь таким коллегой как вы, сержант Колон, и надеюсь, что вы простите меня за то, что я скажу, ведь бывает так, что вместо того, чтобы жить прошлым, нужно заткнуться, прислушаться к свежим идеям и вдолбить их в свою огромную толстую башку. Вы взяли эту крохотную пробирку, сержант, и она теперь действительно ваша, и даже больше ваша, чем вы, возможно, способны представить. Хотела бы я рассказать больше, но о гоблинах я знаю ровно столько, сколько и любой гном, и совсем ничего об этом виде горшочков уннгэ, но, полагаю, судя по растительному оформлению и небольшому размеру, это именно то, что они называют «душой слез», сержант. Думаю, вы, сержант, внезапно обрекли свою жизнь на очень интересные перемены, потому что… не могли бы вы на секундочку, пожалуйста, его положить? Я честно обещаю, что не стану его отбирать.

Мгновение поросячьи глазки Колона с подозрением рассматривали Веселинку, но потом он произнес:

— Ладно, только чтобы сделать тебе приятное.

Он попытался поставить горшочек на подоконник, и гномиха заметила, как он встряхивает рукой. — Ой, похоже, он прилип.

«Значит, это правда», — подумала Веселинка. Вслух она сказала:

— Очень жаль это слышать, сержант, но, видите ли, в этом горшочке живет душа ребенка гоблина, и теперь она принадлежит вам. Мои поздравления! — добавила она, стараясь скрыть растущий сарказм.

Этой ночью сержанту Колону снилось, что он находится в пещере с чудовищами, ревущими на него своими жуткими голосами. Он попытался заглушить их с помощью пива, но, к общему веселью, не смог избавиться от сверкающей штуки в ладони. Его пальцы так вцепились во флакончик, что как он не старался, не смог их расцепить.

* * *

Только небесам известно как, матушка Сэма Ваймса умела ежедневно наскрести один пенни, чтобы отправить его в Пристойную школу госпожи Слёгка.

Госпожа Слёгка была олицетворением всего, что называется быть дамой. Она была толстой и производила впечатление, что целиком сделана из пастилы. А еще она понимала, что мочевые пузыри маленьких мальчиков почти столь же деликатны, как у стариков, и умела научить алфавиту, в основном, при минимуме наказаний и с максимумом пастилы.

Она, как и положено респектабельной даме, держала гусей. Позже повзрослевший Ваймс не раз задавался вопросом, не носит ли госпожа Слёгка под многочисленными юбками красные панталоны в горошек. Она носила вязанный чепчик и звук ее смеха был похож на ручеек, стекающий в водосточную канаву. И каждый раз, за преподаванием она либо чистила картошку, либо ощипывала гуся.

В его сердце до сих пор есть местечко для госпожи Слёгка, у которой всегда был наготове мятный леденец для мальчугана, который хорошо выучил алфавит и может повторить его задом наперед. А еще следует быть благодарным тому, кто научил вас не бояться.

В ее крохотной гостиной была единственная книга, и в первый раз, когда дама дала ему ее прочесть вслух, Сэм Ваймс добрался не дальше седьмой страницы. Там он застрял. На странице был нарисован гоблин: судя по подписи - веселый гоблин. Смеялся ли он или скалился, а может был зол и пытался откусить чью-то голову? Юный Сэм не стал пытаться разобраться и остаток урока провел, прячась под креслом. В то время он оправдывал свой поступок тем, что, как он помнил, большинство детишек чувствовали то же, что и он. Но взрослые часто неверно толкуют то, что в детстве воспринимается совершенно невинно. В любом случае, после урока госпожа Слёгка усадила его на свое вечно слегка влажное колено и заставила его повнимательнее рассмотреть гоблина. Он состоял из точек! Очень крохотных, если тщательно приглядеться. Чем сильнее вы вглядывались в гоблина, тем меньше его оставалось. Взгляни в его лицо, и он утратит свою пугающую силу.

— Я слышала, что они исковерканные, грубо сделанные создания, — с грустью поведала дама. — Незавершённый народ, так о них говорят. Такое счастье, что хотя бы у этого есть какая-то причина для веселья.

Позднее, поскольку Сэм был хорошим мальчиком, дама сделала его дежурным по доске. Это был первый человек на свете, который оказал ему доверие. «Старая-добрая госпожа Слёгка, — думал Ваймс, стоя во мраке пещеры, окруженный молчаливыми рядами суровых гоблинов. — Если выберусь отсюда живым, я принесу на вашу могилу целый мешок мятных леденцов». Он прочистил горло:

— Итак, парень, у нас тут побывавший в драке гоблин. — Сэм посмотрел на тело, потом на Фини. — Если не против, расскажи, что видишь?

У Фини едва колени не дрожали от страха.

— Ладно, сэр. Полагаю, он мертв, сэр.

— И как ты до этого догадался?

— Э… У него голова лежит отдельно от тела, сэр?

— Верно подмечено. Обычно это верный признак того, что найденное тело действительно является трупом. Кстати, парень, ты можешь отвязать шнурок. Не могу сказать, что это лучшее освещение, при котором приходилось проводить осмотр, но и такое сойдет. Заметил что-то еще, старший констебль? — Ваймс постарался не повышать голос.

— Что ж, сэр, очень ловко отрублено, сэр.

Ваймс одобрительно улыбнулся.

— Есть что-то еще по этому поводу? — Фини наморщил лоб, но так всегда поступают все новички, таращась изо всех сил, забывая при этом смотреть. — Ты хорошо справляешься, старший констебль. Может подключишь воображение?

— Простите, сэр? Воображение?

— Почему у кого-то могут появиться порезы на руках? Подумай об этом.

Фини пошевелил губами в такт своим мыслям и потом улыбнулся:

— Он защищался руками, сэр?

— Отлично, парень! А те, кто защищаются руками поступают так потому, что у них нет ни щита, ни оружия. И еще могу поспорить, что его голова была отрублена, когда он был повержен на землю. Не стал бы ставить голову об заклад, но мне сильно кажется, что она была прицельно отрублена, а не быстро срублена. Тут все в беспорядке, однако, заметь, что брюшная полость аккуратно разрезана, но вокруг почти нет крови. — Тут его застигли врасплох. Поэтому он добавил: — Рассмотрев рану на животе по-внимательнее, я узнал кое-что, о чем хотел бы не знать.

— И что же, сэр?

— Он на самом деле она, и на нее напали из засады или поймали в ловушку. — И еще у нее отсутствует коготь.

Присев, но не слишком быстро и не на долго, Ваймс решил, что из трупа тело превратилось в загадку. Вслух он произнес:

— Посмотри на следы на этой ноге, парень. Думаю, она попала в силок для кроликов, возможно потому, что… от кого-то убегала.

Ваймс так быстро выпрямился, что окружавшие гоблины отшатнулись.

— Святые небеса, парень, нам не следует так поступать, даже здесь в деревне! Разве здесь нет правил на этот счет? Вроде того, что можно убивать оленей-самцов, но не олених? Это вовсе не случайное убийство! Кто-то сознательно хотел выпустить побольше крови из этой леди! Ответь, почему?

Ваймс не знал, что ответил бы ему Фини, не будь он окружен толпой суровых гоблинов, что даже было на руку.

— Это убийство, парень. Тяжкое преступление! А знаешь ли ты, почему его совершили? Могу побиться об заклад, что это было сделано для того, чтобы действовавший по наводке констебль Апшот нашел много крове на месте предполагаемой встречи командора Ваймса с надоедливым кузнецом, и, учитывая, что они оба люди вспыльчивые, вполне возможно, что кто-то из них коварно подловил второго, так?

— Вы должны признать, что это довольно обоснованный вывод, сэр.

— Разумеется, признаю, как и то, что этот вывод полная ерунда, признай это!

— Да, сэр, признаю, сэр. И прошу прощения. Однако, я бы желал произвести обыск в этом помещении, чтобы удостовериться, что здесь нет признаков наличия мистера Джефферсона. — Фини выглядел наполовину пристыженным, наполовину дерзко.

— И за какой-такой надобностью, старший констебль?

Фини выпятил подбородок.

— Потому что один раз я уже показал себя полным болваном и не собираюсь становиться им еще раз. Кроме того, сэр, вы можете ошибаться. Эта бедная леди сама могла подраться с кузнецом, это возможно, но я не могу этого знать. А наверняка я знаю одно - если я этого не сделаю, некто важный, кто разбирается что к чему, спросит, почему я этого не сделал. И этим некто будете вы сами, не так ли, командор?

— Хороший ответ, юноша! И должен заметить, что оказывался болваном бессчетное число раз, так что сочувствую.

Ваймс снова посмотрел на труп, и внезапно задумался, что Вилликинс сделал с найденными ночью когтем и кольцом. Чувствуя неловкость, Сэм обратился к старому гоблину:

— Похоже, я нашел кое-какую драгоценность, принадлежавшую юной леди, и, разумеется, отдам ее вам.

Со стороны неподвижной орды орков не было ни малейшего движения. Ваймсу пришла на ум интересная мысль, ведь орда обычно служит для налетов и убийств. А эта выглядела толпой очень испуганных людей. Сэм подошел к поникшему старику, которого видел на поверхности, казалось бы тысячу лет назад, и сказал:

— Я бы хотел оглядеться в этом месте, сэр. Мне очень жаль, что молодая леди погибла. Обещаю, что убийца будет найдет и справедливость восторжествует.

— Справа п-ливатсь! — еще раз раздался дружный крик, облетевший эхом все подземелье. Старый гоблин очень осторожно шагнул вперед и коснулся рукава Ваймса:

— Темнота ваш друг, мистер Поли-сисей-ски. Пожалуйста, не убивать нас.

Ваймс оглядел ряды гоблинов за спиной старика, которые по большей частью были худыми, так что сквозь кожу, словно грабли, торчали ребра. А этот вождь, который выглядел так, словно разлагался на ходу, не хотел, чтобы Ваймс им навредил? Он вспомнил брошенные цветы, оставленный чай с бергамотом. Не съеденный обед. Значит, они пытались спрятаться от меня? Он кивнул сам себе.

— Я не стану нападать, если никто не нападает на меня, сэр. Не сегодня. Не могли бы вы рассказать, как была… обнаружена смерть этой леди?

— Ее кинуть в нашу пещеру прошлой ночь, мистер Поли-сисей-ски. Она ходить проверить силки для кролик. Кинуть, как старый кость, мистер Поли-сисей-ски. Как старый кость. Нет кровь в ней. Ай-ай. Как старый кость.

— Как ее звали?

Старик потрясенно посмотрел на Ваймса, и спустя мгновение сказал:

— Ее имя был «Милый оранжевый и желтый контраст лепестка можжевельник». Спасибо, мистер Поли-сисей-ски, человек тьмы.

— Боюсь благодарить не за что. Я только начал расследование. — Ответил Ваймс, необычно растрогавшись.

— Я хотеть, мистер Поли-сисей-ски, благодарить вас за вера, что гоблин иметь имя. Моя звать «Звук дождя по сухой земля». Она быть моя второй жена.

Ваймс уставился на морщинистое лицо, которое могла терпеть и, возможно, полюбить только родная мать, в поисках признаков скорби. Был только намек на печаль и безнадежной отстраненности от осознания факта того, что существующий мир был и будет неизменным, и с этим ничего нельзя поделать. Гоблин был олицетворением горестного вздоха на ногах. Он уныло посмотрел на Ваймса и добавил:

— Обычно они посылать в нашу пещеру голодных псов. Это быть хорошо. Мы быть сыты.

— Это моя земля, — сказал Ваймс, — думаю, я смогу устроить, чтобы вас не беспокоили.

Сквозь потрепанную бороду гоблина проникло нечто похожее на горький смешок.

— Мы знать закон, мистер Поли-сисей-ски. Закон есть земля. Ты говорить: это мой земля, но ты не делать земля. Ты не делать твой овца, ты не делать кролик, который мы есть. Ты не делать корова или лошадь, но ты говорить: они мой. Это не есть правда. Я делать мой топор, мой горшок. Они мой. На мне надеть - все мой. Я любить - мой. Теперь - нет. Я думать ты хороший человек, мистер Поли-сисей-ски, но мы видеть ход время. Сто или два по сто лет назад здесь быть земля, который люди звать: «пустыня» или «ничей», «брошенный». Мы жить такой место. Мы брошенный народ. Здесь быть раса тролль, раса гном, раса человек. Мне жаль раса гоблин. Мы не мочь бежать за всеми быстро.

Кто-то дернул Ваймса за рубашку. На этот раз это оказался Фини.

— Нам лучше сейчас уйти, сэр.

Ваймс обернулся.

— Почему?

— Простите, сэр, но ее светлость проинструктировала меня на счет чая.

— Мы расследуем убийство, старший констебль! Не хочу быть грубым, но уверен, что господин «Дождь на сухой земле», меня поймет Мы должны проверить, нет ли здесь пропавшего кузнеца.

Фини поежился.

— Должен заметить, ее светлость была очень настойчива в этом вопросе.

Ваймс кивнул старику-гоблину:

— Я найду, кто убил вашу жену, сэр, и восстановлю справедливость.

Он подождал, пока рассеется эхо очередного «Справа п-ливатсь!»

— Но сперва я должен, по полицейской процедуре, обследовать остальные… помещения, если вы, конечно, не возражаете.

Гоблин посмотрел на него посветлевшими глазами:

— А если возражать, мистер Поли-сисей-ски?

Ваймс выдержал взгляд.

— Хороший вопрос, — ответил он. — Если вы угрожать нам силой, я уйду. Разумеется, если вы запретите мне обыскать пещеру, я уйду, и да, сэр, хуже всего - я не вернусь. Поэтому, сэр, я со всем уважением прошу вас не препятствовать моим действиям в этом помещении.

Ему показалось, или на лице гоблина промелькнула улыбка?

— Ну разумеется, мистер Поли-сисей-ски.

За спиной пожилого гоблина толпа начала медленно расходиться кто куда. Наверное, пришло время делать горшки или их наполнять? «Дождь на сухой земле», который, как понял Ваймс, раз иного не было сказано или опровергнуто, был их вождем, а может и просто стариком, которого выбрали чтобы общаться с тупыми представителями человеческой расы, сказал:

— Вы искать кузнец? Он навещать нас иногда. Там есть железо, не много, но он считать полезным. Железо плохо для делать горшков, но мы торговать его за еда. Не знать, сколько дней кузнец не видеть. Все равно, мочь искать кузнец без помехи. В тебе тьма. Я не сметь стоять на твой путь, Поли-сисей-ски. Так вот. Это место - твой.

С этими словами старик махнул рукой нескольким подросткам, чтобы они забрали останки его жены. Они направились в проем, ведущий в другое ответвление пещеры.

— Командор, а вы много мертвецов видали? — спросил Фини, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— О, да, парень. И некоторым я помог ими стать.

— Вы убивали?

Чтобы не смотреть на парнишку, Ваймс поднял глаза к потолку:

— Я предпочитаю считать, что сделал все возможное, чтобы этого не делать. И в целом, преуспел в этом, но, рано или поздно, всегда найдется тот, кто твердо решил тебя прикончить, и тебе приходится валить его просто потому, что он слишком туп, чтобы сдаться по-хорошему. От этого ничуть не легче, и мне еще ни разу не приходилось встречать труп, на который было бы приятно смотреть.

Похоронная процессия исчезла в другой пещере, и двое полицейских остались одни, но с ощущением, что вокруг множество людей, занятых своими делами.

Стоявший только что на этом месте старый гоблин как бы мимолетно упомянул, что убитая была его женой. Он даже не повысил голоса! Если бы на земле лежала Сибилла, Ваймс бы не стоял так спокойно. И уж ясно как день, не был бы вежлив с любым оказавшимся тут гоблином. Как такое возможно? Как жизнь кого-то может довести до такого состояния?

Вилликинс повторял: «Улица всегда с тобой!» Ваймс помнил женщин, которые вечно все скербли. На Петушиной улице скребли так часто, что было удивительно, что улица не ушла на много метров под землю. Скребли пороги, а потом их белили. Скребли красные плитки пола внутри дома, которые потом полировали красным грифелем. Скребли закопченный дымоход над плитой, который потом чернили еще сильнее черным грифелем. У женщин тех дней локти двигались словно поршни. Все это было во имя выживания, а гордость и выживание суть одно. Пусть ты не можешь контролировать собственную жизнь, но с помощью щетки ты можешь содержать ее в чистоте и показать миру, что хоть ты и беден, зато приличный человек. Это шло от ужаса. Страха опуститься, утратить ориентиры. Стать не лучше тех, живших в трущобах под названием Тени, кто дерется, размножается и тащит все, что плохо лежит.

Значит, гоблины не выдержали? Не успевая за движением, пока мир не выдавил их постепенно прочь. Они сдались, пустили дела на самотек… но убийство это убийство как ни крути. Поэтому Ваймс завязал свои мысли в узелок под подбородком, подхватил пару закопченных факелов и произнес:

— Двинули, старший констебль. Пойдем сражаться с преступностью.

— Хорошо, сэр, — ответил Фини, — но позвольте задать вопрос?

— Задавай, — ответил Ваймс, направляясь к туннелю с заметным уклоном вниз.

— Что тут происходит, сэр, если вы не против, что я спрашиваю? Я знаю, здесь убийство, и, вполне возможно, что какой-то ублюдок хотел, чтобы я думал, что его совершили вы, но, сэр, как получилось, что вы понимаете это их лепетание? Я слышу как вы с ними болтаете, и они должно быть вас понимаю, потому что отвечают, но их язык, сэр, похож на треск скорлупы под башмаком, и я не могу разобрать ни единого треклятого слова, сэр, если вы простите мой клатчаский. Ни единого треклятого слова. Я хочу знать ответ, потому что итак чувствую себя идиотом, и не желаю становиться им еще больше.

Ваймс мысленно попытался сложить внятный ответ. «Что ж, раз уж ты спросил, то внутри моего разума сидит опасный демон, который почему-то решил мне помочь. Он помогает мне видеть во мраке и каким-то непостижимым образом позволяет понимать гоблинские разговоры. Его зовут Призываемая Тьма. Не знаю, какой у нее интерес в гоблинах, но гномы считают, что она обрушивает свой гнев на неправедных. Раз случилось убийство, я приму помощь откуда угодно». — Но всего этого он не стал произносить вслух, поскольку за большинством людей, услышь они первую часть, пришлось бы гнаться, чтобы досказать остальное. Поэтому он остановился на упрощенной версии:

— Мне помогают высшие силы, старший констебль. А теперь, хватит болтать - пойдем осмотрим это место. — Такой ответ не удовлетворил Фини, но он понял, что иного он не получит.

Это было странное путешествие. Холм внутри был похож на пчелиные соты: весь был изрыт природными и, если хорошенько приглядеться, искусственными проходами. Это было похоже на небольшой город. Тут были кухни, огромные амбары - для чего бы они ни предназначались ранее, теперь пустовавшие. Тут и там были целые поля фунгуса. На некоторых как раз пришло время сбора урожая. Уборка шла очень и очень медленно. Мох собирали гоблины, которые совсем не обратили на полицейских никакого внимания. В одном месте они прошли через площадь, которая вела, судя по звуку, к яслям, в которых словно воробьи щебетали младенцы-гоблины. Ваймс не смог заставить себя заглянуть внутрь.

Спустившись еще глубже, они миновали крохотный родничок, бьющий прямо из стены пещеры. Гоблины в довольно примитивной и грубой манере приспособили его под водопровод, поэтому дальнейшая часть путешествия сопровождалась журчанием воды. И повсюду были гоблины, и гоблины делали горшки. Ваймс был готов к этому, но подготовился плохо. Он ожидал увидеть что-нибудь вроде гномьей мастерской, встреченной им в Убервальде - где было шумно, все были заняты важным и нужным делом. Но гоблинам такой вариант не подходил. Похоже, если гоблин хотел сделать горшок, все, что ему было нужно это найти место, где притулиться, порыться в том, что есть в карманах и под рукой, и приступить к работе, причем так медленно, что было трудно сказать, что конкретно происходит. Несколько раз Ваймсу показалось, что он слышит как постукивает камень по камню, или скрежет, или как пилят, но всякий раз, как он попытался рассмотреть поближе, гоблин тихонько отворачивался, пряча свою работу, склоняясь над ней словно ребенок, желающий сохранить свои дела в секрете. «Ну сколько, — думал Ваймс, — сколько соплей и ногтей могут собрать гоблины за год? На что будет похож горшок для годового сбора? На дамскую табакерку или огромную бочку?»

А кстати, почему не зубы? Даже люди с большой осторожностью обращаются с выпавшими зубами, и, если уж на то пошло, те же люди, особенно волшебники, никакого внимания не уделяют состриженным ногтям. Сэм улыбнулся себе под нос. Может гоблины и не так уж глупы, а всего лишь чуть глупее людей, но чтобы придти к такому выводу потребовалось некоторое усилие над собой.

Вот они прошли мимо гоблина, сидевшего скрестив ноги. Тот сидел на корточках и держал в руках… свет. Ваймс повидал много драгоценностей: целые связки колец, брошей, ожерелий и тиар, накопленных за долгие века и попавшие в наследство леди Сибилле, хотя в настоящее время большая их часть хранилась в банке. Это всегда его веселило.

Быть может драгоценности и способны блестеть, но Сэм мог бы поклясться, что ни одна из них не была способна озарить окружающее пространство светом, как сделал крохотный сосуд, который с критичным видом разглядывал гоблин - его создатель. Тот вертел горшочек так и сяк, рассматривая его словно лошадь, покупая ее у кого-нибудь вроде парня с именем Честный Гарри. Когда он поворачивал сосуд, в стороны расходились белые и желтые лучи, наполняя пещеру чем-то, что Ваймс мог бы назвать эхом света. Фини уставился на представление словно ребенок, оказавшийся на первом в своей жизни празднике. Вот только сам гоблин не был так уж восхищен своим творением, и пренебрежительно бросил горшочек через плечо, разбив его о стену.

— Зачем ты это сделал? — закричал Ваймс. Получилось так громко, что гоблин спрятался и сжался, словно в ожидании удара. Все, что он сумел выдавить:

— Плохой горшок! Плохой работа! Стыд! Делать лучше другой раз! Начать прямо сейчас! — Он бросил еще один испуганный взгляд на Ваймса и сбежал в темный проход.

— Он его разбил! Прямо взял и разбил вдребезги! — Фини уставился на Сэма. — Он посмотрел на него всего раз и разбил. А он был прекрасен! Это же настоящее преступление! Нельзя просто взять и уничтожить нечто столь прекрасное! Как это возможно?

Ваймс положил руку на плечо Фини.

— Думаю, возможно, если сам создашь его, и считаешь, что он недостаточно хорош и можешь сделать лучше. В конце концов, даже лучшие мастера иногда совершают ошибки, верно?

— Вы считаете, это была какая-то ошибка? — Фини бросился к осколкам и собрал пригоршню светящихся останков горшочка. — Сэр! Он выкинул это прочь!

Ваймс открыл рот для ответа, но в руках Фини раздался легкий шелест и сквозь пальцы просыпался прах, словно пески времени. Фини нервно улыбнулся и сказал:

— А может он прав, и получилось фигово.

Ваймс наклонился и пропустил пыль сквозь пальцы. Это была обыкновенная пыль. Каменная, в которой не было ни крупицы света или искры. Такую легко найти у любой дороги. Не осталось ни следа той радуги, что они только что наблюдали. Но у другой стены сидел еще один гоблин, работавший над другим горшком и пытавшийся казаться неприметным. Ваймс осторожно подкрался к нему, потому что гоблин держал свой сосуд так, словно хотел им защититься от пришельцев.

Аккуратно, стараясь продемонстрировать, что он не намерен нападать, Сэм убрал руки за спину и произнес, подражая тону своей жены:

— Ну надо же! Выглядит как отличный горшок. Скажите-ка, сэр, а как вы делаете горшки?

Гончар посмотрел на предмет в своих руках или если желаете по-грубее, но ближе к истине - штуковину в когтях, и ответил:

— Я делать горшок. — И вернулся к работе.

Ваймс не очень разбирался в камнях, если они не были похожи на кирпичи, но в этом были какие-то слегка светящиеся желтые прожилки:

— Да, я это вижу, но как именно вы делаете горшки?

Гончар еще раз поискал просветления у Вселенной, посмотрел вверх, вниз и всюду, где не было Ваймса. Наконец его осенило:

— Я делать горшок.

Ваймс мрачно кивнул.

— Спасибо за то, что поделились секретом мастерства, — сказал он, поворачиваясь к Фини: — Двинули дальше.

В общем-то пещера гоблинов, а может логово или нора? — в зависимости от того, как на это взглянуть - была вовсе такой уж адовой дырой. Совсем наоборот, хотя она и была прямо скажем дырой, душной от тысяч костров гоблинов, куч гниющего мусора и не забудем о личных кухнях.

Когда они шли мимо, гоблины и стар и млад смотрели на них, словно это была какая-то программа развлечений. Были среди них и подростки. Ваймс вынужден был признать, что среди всех обладающих речью рас, дети гоблинов были крайне уродливой, уменьшенной копией своих родителей, которые сами вовсе не были маслом писанными красавцами, и даже не акварелью. Ваймс сказал себе, что с этим ничего нельзя поделать. Какой-то некомпетентный бог оставил после себя кучу недоделанной работы, и решил, что миру нужен некто, кто выглядит как неудачное сочетание волка с мартышкой, вместо этого внушив им самую неуклюжую религиозную догму, даже по стандартам небесного идиотизма. Они были похожи на плохих парней, и, если б не вмешательство Призываемой Тьмы, и говорили так же. Если б орехи могли пищать, когда их колют, то вы могли бы сказать: «О, очень похоже на гоблинов!» И, не останавливаясь на достигнутом, тот же веселый бог наделил их худшим даром на свете - самопознанием, оставив им уверенность, что они безоговорочно ходячий мусор, который, метафорически говоря, не в состоянии даже очистить порог.

— О, блеск! Я на что-то наступил… во что-то… — произнес Фини. — Кажется, вы здесь ориентируетесь гораздо лучше меня, сэр.

— О, гляди-ка. Отличная аккуратная «кучка», парень. Морковка или то, что ею было.

— Джефферсон может быть где-то здесь. Уверен, есть другие ответвления, где мы не были.

— Я знаю, что его здесь нет, парень. Не спрашивай, почему, потому что буду вынужден соврать. Я просто продолжаю идти, чтобы собраться с мыслями и хорошенько подумать. Это такой старый полицейский трюк.

— Да, сэр, каждый новый шаг наводит меня на новые подозрения!

Ваймс улыбнулся в полумраке.

— Отлично, парень. Юмор - лучший друг копа. Могу сказать, что без смеха день потерян, — Сэм замер, потому что что-то звякнуло по шлему. — Мы нашли разработки Джефферсона, юноша. Я только что нашел масляную лампу. Уверен, нашел бы быстрее, если бы смотрел вверх. — Он похлопал по карманам и вскоре чиркнул спичкой.

«Что ж, — подумал Ваймс. — Она не моя, но это лучше чем платить гномам».

— Не вижу выхода наружу, — объявил Фини. — Полагаю, он вытаскивал руду через главный вход.

— Не думаю, что гоблины настолько глупы, что живут в пещере с единственным входом. Скорее всего есть какой-то еще, только его не видно снаружи. Послушай, можно же увидеть, если кто-то тащил что-то тяжелое по камням… — Ваймс замер. В пещере был еще один человек, кроме них. «Что ж, спасибо тебе, тьма. А можно поинтересоваться, кто это?»

— Сэр, думаю, здесь занимались не только добычей руды. Посмотрите, что я нашел, — обратился к нему Фини, стоявший сзади.

В его руках было несколько книг. Детских книг. Они были грязные, в конце концов они были в пещере у гоблинов, но Ваймс открыл первую попавшуюся страницу первой попавшейся книги, и совсем не удивился, увидев нереально огромный арбуз, который оказался испачкан множеством грязных рук.

В темноте раздался голос, женский, который сказал:

— Не все вопросы нужно задавать, командор, но к счастью, часть ответов получена. Я пытаюсь учить детей гоблинов. Разумеется мне следовало принести самым маленьким настоящий арбуз, чтобы они могли его увидеть воочию, — добавила женщина из темноты. — Не многие из них знают, какой он, и уж точно не знают, как он называется. Язык троллей чудовищно сложен по сравнению с тем, что имеется в наличии у этих бедных дьяволят.

Когда Ваймс услышал голос, он обернулся, и теперь стоял с открытым ртом.

— Это… вы? Эта, как вас там, э…

— Да, кака-дама. Верно, командор Ваймс. Удивительно, что именно запоминают люди, не правда ли?

— Ну, вы должны признать, что так и есть. Как бы это выразить? Просто засело в памяти, мисс Фелисити Бидл.

— Отлично, командор! Особенно, учитывая, что мы встречались всего лишь однажды.

И он заметил, что с женщиной был гоблин, юный индивид, судя по его росту, но очень заметный, поскольку он глядел прямо на Сэма острым и заинтересованным взглядом, который был так нехарактерен для других гоблинов, кроме несчастного Вонючки. С другой стороны, Ваймс заметил, что Фини-то как раз старался избегать взгляда женщины.

Сэм улыбнулся мисс Бидл:

— Мадам, я вижу ваше имя не реже раза в день. Когда я вчера укладывал сына спать, знаете, что он мне сказал? Он сказал: «Папа, а знаешь, почему у коровки мокрые какашки и похожи на лепешки, а у лошадки сухие, мягкие, аккуратные и пахнут травой? Странно, да? Два похожих животных одного размера, едят одну и ту же травку, а какашки разные, да, папа? А кака-дама говорит, что так происходит потому, что внутри коровки живут крохотные муравьи, которые помогают ей извлекать больше еды из травы, а у лошадки таких муравьев нет, поэтому лошадка не жует травку так тщательно и поэтому в ее какашках все еще много травы и они пахнут не так плохо».

Ваймс увидел, что женщина улыбается, и добавил:

— Думаю, завтра он спросит маму, если в один день он будет жевать еду тщательнее, а в другой нет, будет ли запах разным? А что вы думаете, мадам?

Мисс Бидл рассмеялась. Это был радостный смех:

— Что ж, командующий, мне кажется ваш сын совмещает ваш аналитический дар со скрытым талантом Овнецов к экспериментам. Должно быть вы гордитесь им? Уверена, что гордитесь.

— Можете быть уверены, мадам. — Ребенок стоявший в тени мисс Бидл тоже улыбнулся. Это была первая улыбка гоблина, которую он увидел. Но прежде, чем он смог хоть что-то сказать, мисс Бидл с укоризненным видом повернулась к Фини:

— Только хотелось бы встретить вас в более подходящей компании, командор. Интересно, офицер, не знаете, где находится мой друг Джетро?

Даже в свете лампы было заметно, как вспыхнул Фини, но если вы умеете читать людей, а Ваймс это умел делать очень хорошо, вам стало бы ясно, что его гнев был смешан с большой долей стыда и страха. Потом Ваймс перевел взгляд ниже, на крохотную скамеечку, на которой были сложено несколько инструментов и книг в ярких обложках. Улица научила Сэма, что бывает так, что нужно заставить нервничающего человека занервничать еще сильнее, поэтому он как ни в чем ни бывало выбрал одну книгу и сказал:

— Ух, ты, это же «Где моя корова?»! Сэм-младший ее просто обожает. А вы, мисс, читаете ее с гоблинами на уроке?

Не сводя глаз со взволнованного Фини, мисс Бидл ответила:

— Да, на всякий случай. Но это трудно. Кстати, технически я «миссис Бидл». Мой муж был убит на клатчатской войне. Я решила исправить на мисс, поскольку это более авторитетно, и кроме того, у меня было не достаточно времени, чтобы привыкнуть к статусу «миссис».

— Печально слышать, мадам. Если б я знал, то не стал бы вести себя очертя голову, — сказал Ваймс.

Мисс Бидл кисло улыбнулась:

— Не беспокойтесь, иногда в этом вся соль. — Маленький гоблин, стоявший рядом с учителем, сказал:

— «Очертя голову»? Разве головой чертят?

— «Слезы гриба» моя лучшая ученица. Ты прекрасна, не так ли, Слезы гриба?

— Прекрасна это хорошо, — ответила девочка-гоблин, словно пробуя каждое слово на вкус. — Ум хорошо, грибы хорошо. Слезы - мягкие. Я - Слезы гриба, как уже сказано.

Это была странная речь: девочка словно доставала слова с полки и аккуратно ставила их обратно после того, как они были произнесены. Она произнесла их очень торжественно, со странным, ничего не выражающим бледным лицом. В каком-то роде Слезы гриба была симпатичной, если не красивой. Она была завернута в нечто, похожее на фартук. Ваймсу стало интересно, сколько ей лет. Тринадцать? А может, четырнадцать? А еще - неужели все они выглядят столь же смышлеными, если содержат в порядке когти и сумеют справиться со своими убогими волосами? У девочки были длинные совершенно белоснежные волосы, заплетенные в косы. К его удивлению в этом месте ее лицо было похоже на кусочек хрупкого фарфора.

Не зная, что ответить, он все равно сказал:

— Очень приятно, Слезы гриба. — И протянул руку.

Девочка посмотрела на нее, потом подняла глаза на него, затем на мисс Бидл. Женщина сказала:

— Они не пожимают руку, командор. Для тех, кто выглядит столь простым, они чрезвычайно сложно устроены. Кажется, само провидение вовремя послало вас сюда, чтобы расследовать убийство Милого контраста. Она была отличницей. Я пришла как только узнала, но гоблины привыкли к незаслуженным и случайным смертям. Я провожу вас до выхода, а потом вернусь к урокам.

Ваймс подтолкнул Фини, чтобы он шел следом за мисс Бидл навстречу поверхности и свежему воздуху. По пути он размышлял, что стало с телом? Как гоблины поступают со своими мертвыми? Закапывают, съедают или бросают в печь? Или он все понимает неверно - подобная мысль не раз стучалась в голове. Особо не задумываясь Ваймс произнес:

— Чему еще вы их учите, мисс Бидл? Как быть хорошими гражданами?

Пощечина пришлась на подбородок, поскольку даже в гневе мисс Бидл понимала, что на голове у Сэма шлем. Он был не стальной, но это неважно. Краем глаза он заметил, что Фини отпрыгнул назад. По крайней мере, в парне есть здравый смысл.

— Вы убогий идиот, командор Ваймс! Нет, я не учу их как подражать людям. Я учу их как быть гоблинами. Умными гоблинами! Вам известно, что они знают только пять оттенков цвета? Даже у троллей их около шестидесяти! Это гораздо больше, чем найдется в лавке торговца краской! Означает ли это, что они глупы? Нет. У них такие названия для переливов и перемен цветов, переходов одного оттенка в другой, что никакой поэт не выдумает. У них одним словом называются очень сложные чувства. Я знаю около двухсот подобных слов, но, полагаю, существует еще много. То что вам кажется рычанием, уханьем и пыхтением на самом деле несет в себе кучу информации. Они словно айсберг, командор, большая их часть находится там, где вы не можете разглядеть или понять. Я учу Слезы гриба и несколько ее друзей, чтобы они могли разговаривать с людьми вроде вас, кто считает гоблинов тупыми. И знаете, что, командор? У меня не так уж много времени! Их режут! Конечно здесь не называют вещи своими именами, но все заканчивается именно этим, потому что они, видите ли, просто тупое недоразумение. Почему бы вам, командующий Стражей, не спросить мистера Апшота, что случилось с остальными гоблинами три года назад?

С этими словами мисс Бидл развернулась на каблуках и исчезла в темноте вместе со Слезами гриба, предоставив Ваймсу самому пройти несколько оставшихся шагов до выхода на солнечный свет.

Выйдя на свет, Ваймс испытал удар, словно некто в один мир проткнул его тело раскаленной кочергой, а затем выдернул ее вновь. Парнишке пришлось подхватить Сэма под руку, чтобы он не упал. «Высший балл, парень, — подумал Ваймс. — За то, что оказался достаточно умным, чтобы сперва посмотреть под ноги, или по крайней мере, не броситься на свет сломя голову».

Сэм присел на травку, наслаждаясь свежим воздухом сквозь поросль дрока. Чтобы вы ни думали о гоблинах, их пещера была из тех, о которых говорят: «На вашем месте, я бы обождал еще пару минуток, прежде чем соваться внутрь».

— Мне нужно поговорить с тобой, старший констебль, — сказал Сэм. — Как коп с копом. О прошлом и, возможно, о будущем.

— Вообще-то я сперва хотел поблагодарить вас, командор, за то, что считаете меня полицейским.

— Значит, три года назад твой отец был здесь полицейским, так?

Фини уставился вдаль.

— Верно, сэр.

— Так что же случилось с гоблинами, Фини?

Паренек прочистил горло.

— Ну, отец сказал нам с мамой сидеть дома. Он велел не смотреть, но мы все равно слышали. Было очень много криков, и не знаю, что к чему, но это сильно расстроило маму. Я позднее слышал, что из холма забрали много гоблинов, но папа мало о чем рассказывал. Думаю, это событие его надломило, сэр. В самом деле. Он рассказал, что видел егерей и много каких-то головорезов, которые спустились в пещеру и вывели оттуда гоблинов, сэр. Много. Он говорил, что это было так ужасно, и что гоблины были очень покорны. Словно не знали, что делать.

Ваймс немного успокоился, увидев выражение лица Фини.

— Продолжай, сынок.

— В общем, сэр, он еще сказал, что люди выходили из домов и было много суеты, так что он стал задавать вопросы и, ну, магистрат сказал ему, что все в порядке, потому что гоблины всего лишь вредители, вроде крыс, и их собираются отвести в доки и отправить туда, где они смогут отработать свое проживание и не досаждать людям. Папа сказал, что все в порядке. Их отправят куда-нибудь в теплые края, подальше отсюда.

— Просто из интереса, мистер Фини, откуда он об этом узнал?

— Папа сказал, что магистрат твердо стоял на своем, сэр. Их просто отправили куда-то, чтобы они могли отработать свое проживание. Он сказал, что это одолжение. И их не собираются убивать.

Ваймс ответил с абсолютно невозмутимым выражением лица:

— Если это происходило без их согласия, значит это означает рабство. А если раб не отрабатывает свое проживание, он умирает. Ты понимаешь это?

Фини посмотрел на свои ботинки. Если б на глазах был крем для обуви, его ботинки засверкали как зеркало.

— Когда папа мне все это рассказал, он заявил, что теперь я коп и мне придется приглядывать за мамой. Он отдал мне дубинку и значок. Потом у него затряслись руки, сэр, и через пару дней он умер. Думаю, нечто вкралось в него. Недуг, сэр. Вроде как в голову, сэр. Одолел его.

— Ты когда-нибудь слышал о лорде Ветинари, Фини? Не стану говорить, что он мне нравится, но порой он просто помешан на деньгах. Так вот, у нас случилось несколько «скандалов», как у нас это называют, и так оказалась, что у одного из людей была собака. Как говорили свидетели, полудохлая тварь, и он пытался ее оттащить, потянув за поводок. Но, когда она на него зарычала в ответ, он схватил топор с прилавка мясника и отрубил ей задние ноги. Вот так. Думаю кто-то мог бы сказать: «Это же его собака. Пусть делает с ней что хочет», и тому подобное, но лорд Ветинари вызвал меня и заявил: «К тому, кто может сделать подобное с собакой, закону следует присмотреться повнимательнее. Немедленно произведите у него обыск». Через неделю того человека повесили, и вовсе не из-за собаки, а из-за того, что нашли в его подвале, о чем я умолчу и не стану обременять подробностями. Хотя, что касается меня, то будь иначе, я о нем все равно и слезинки бы не проронил. И чертову Ветинари снова все сошло с рук, поскольку он оказался прав: где есть место мелкому преступлению, тяжкое всегда отыщет туда дорогу.

Ваймс уставился на раскинувшиеся поля внизу: его поля, его деревья, его поля желтеющей кукурузы… Все они принадлежат ему, даже если он никогда в жизни не посеял на них ни зернышка. Хотя, когда он был мальчишкой, он пытался вырастить в корыте горчицу и салат. Все пришлось выбросить, так как никто не объяснил ему, что прежде следовало хорошенько отмыть корыто от мыла., Что и сказать, не слишком хороший опыт для землевладельца. И все же… это его земля, не так ли? И он был твердо уверен, что ни он, ни Сибилла не соглашались, чтобы каких-то несчастных гоблинов выгоняли из того бардака, что они называют своим домом, и отправили одни боги знают куда.

— Никто нам не сказал!

Фини отшатнулся, чтобы не попасть в волну гнева.

— Я ничего не знал, сэр.

Ваймс поднялся и протянул руки:

— Слышал достаточно, парень, и с меня хватит! Пора обратиться к верховной власти!

— Думаю, потребуется где-то полтора дня, чтобы галопом добраться до города, сэр, и это если повезет с лошадьми.

Сэм спокойно направился вниз.

— Я имел в виду леди Сибиллу, парень.