Пока Князь спит...

4. Все без ума от Мэри (с)

Колин Эндрюс — достаточно привлекательный и достаточно успешный владелец сети фитнесс-центров — не привык отказывать себе в удовольствии заполучить понравившуюся ему женщину. Избалованный вниманием нежного пола, он решительно не желал верить тому, что за целую неделю его новая знакомая не вспомнила о нем ни разу. И не захотела позвонить ему. Оставляя ей визитку, он был уверен, что уже назавтра услышит в своем мобильном ее голос.

— Вот ведь маленькая ***, - прошипел он, старательно высматривая дом, до дверей которого он проводил Карлу. — Даже имени ее полностью не узнал, ***.

Он не позволял себе ругаться вслух, но мысленно костерил и девушку, и себя самого на чем свет стоит.

Пришлось пустить в ход все очарование и несколько купюр из дизайнерского портмоне, чтобы выпытать у консьержки заветное имя.

— Карла Дивейн, — с неким подобием благоговения выдохнул молодой человек. — А могу я еще поиметь счастье узнать, в какой квартире она живет?

— Это уже настоящая наглость!

Колин Эндрюс — недостаточно везучий и недостаточно щедрый ловелас — был выставлен пожилой афро-американкой за порог.

— Старая ***! — выпалил он, едва за женщиной закрылась дверь.

Как бы он ни был раздосадован, пачкать рот бранью он не собирался.

— У меня есть имя, будет и его хозяйка.

Поправив воротничок тонкой льняной рубашки, мистер Эндрюс бодро зашагал, горя нетерпением залезть в сеть и найти информацию о миз Дивейн, лукавый взгляд из-под светлой челки которой преследовал его много дней подряд.

Трое мужчин, внешность и небрежно накинутая одежда которых внушали одновременно и восторг, и опасения, дружно хмурились, наблюдая за своим четвертым собратом.

Дамиан, Всадник Смерти, правая рука Люцифера, метался кругами по бару "Сладкая Лили" в чем мать родила. Поправка: матери у него не было и в помине, вернее, он забыл, что она когда-то у него имелась. Временами он менял форму, принимая истинное обличье Всадника Апокалипсиса, сверкая выбеленным веками скелетом и распространяя аромат тлена. После чего становился огромным облаком черного дыма, которое упиралось в потолок, грозясь сорвать крышу. Золотистые молнии зарождались и опадали внутри устрашающего вихря. Через миг по бару опять носился вылепленный искусным творцом мужчина, чьи взъерошенные темные волосы плясали по рельефным плечам. Сжимаемые кулаки и лихорадочно шепчущие что-то пересохшие губы выдавали крайнее волнение вперемешку с гневом.

Однако неприкрытый ничем плотский образ этого демона порядком действовал на нервы теряющим всякое терпение Голоду, Чуме и Войне. Последний уже не раз, и не два ловил на себе похотливые взгляды расположившихся по бокам от него брюнетов.

Исподволь отвечая им гневными взорами, Ариас мысленно умолял Дамиана остановиться и объяснить свое поведение. Однако наталкивался на искрящие молниями ругательства на древнем языке, которым Всадники пользовались в особенных случаях. Например, когда хотели, чтобы никто — включая Князя Тьмы — не смог подслушать их. Они пришли на службу к Люциферу из религии столь древней, что сам греческий демиург не знал всего о своих верноподданных.

Каспиан в очередной раз материализовал предметы мужского гардероба и швырнул под ноги Дамиана. Но их постигла участь предшественников. Остановившись на миг, Смерть сверкнул взглядом и испепелил ни в чем не повинные одежки.

— Это начинает утомлять, — проворчал Пелифор и отошел к бару в поисках спиртного.

— А ведь я так старательно выбирал цвет и размер, — выкрикнул обиженный Всадник Чумы. — Мы уже полдня наблюдаем сию картину, Дамиан. Остановись и объясни.

— Ты что убил ее там? — Ариас решился высказать вслух мучивший его вопрос.

Дамиан замер на полушаге, обернулся. Блондин съежился под его тяжелым, наэлектризованным взглядом, но все же договорил:

— Почему же она так кричала?

Смерть исчез, а через миг оказался прямо перед Войной и вцепился тому в горло.

— Не смей задавать идиотские вопросы!

Длинные, холеные пальцы Чумы сжали плечо Дамиана. Черный бриллиант засветился, выдавая скрытую злобу хозяина.

— Отпусти, — процедил Каспиан. — Если ты свихнулся от траха с этой девкой, то…

Он не договорил, ибо выполнив его приказ, Дамиан убрал руку с горла Ариаса, но только для того, чтобы сжав кулак, отправить одним ударом Всадника Чумы на пол.

Подоспевший вовремя Пелифор не позволил этим троим сцепиться.

— Обычно ты разводишь нас в стороны, Дами! — воскликнул он, оттаскивая его в дальний угол. — Утихомирься!

Как ни странно, но на это раз Смерть утих. Прижав колени к подбородку, он уткнулся в них лицом и позволил волосам укрыть себя непроницаемой завесой.

— Так-то лучше, — помогая Каспиану подняться на ноги, прохрипел Ариас. — И вообще разве мы не имеем права…

Предусмотрительный Всадник Чумы зажал ему рот, пока нежные пухлые губки блондина не выпустили в свободное плаванье очередную глупость. Он безумно устал смотреть на марш-истерику Дамиана, да и ушибленная скула побаливала. Не так он планировал провести вчерашнюю ночь, и, возможно, сегодняшнее утро и большую часть дня.

"Интересно, насколько бы хватило нам этой Карлы? А к чертям ее в котлы!"

При этой мысли он невольно сжал руку сильнее. Ариас протестующе замотал головой и легонько куснул его за пальцы.

— Малыш, мне расценивать это как предложение? — склоняясь к нему, мгновенно севшим от неудовлетворенной страсти тоном поинтересовался Каспиан.

Война дернулся всем корпусом, и был отпущен смеющимся другом подобру-поздорову.

— Давайте выпьем-закусим, пока наш смертельно сердитый братец остынет в своем пыльном уголке, — предложил Пелифор, начиная заполнять один из столиков любимыми лакомствами Всадников.

— За что и люблю тебя, Пел, — довольно прихлопывая в ладоши, протянул Каспиан. — Ты никогда не забываешь о наших бессмертных аппетитах.

Тишина.

Вокруг суетятся люди, но они — просто картонные декорации, издающие скрип различной тональности.

Пустота.

Вокруг яркие краски лета, но твой взгляд скользит, улавливая лишь оттенки серого.

Холодно.

Вокруг течет жизнь, отсчитывая ритм шагами прохожих, но внутри тебя время остановилось.

Страшно. Больно. Одиноко.

— Кто сказал, что узнавать новое — благо? — зло спросила Карла Дивейн.

Она сидела на лавочке одной из аллей Централ-парка и бездумно всматривалась в начинающее темнеть небо. Коллаж разноцветных мыслей толпился в голове, заставляя ее сжимать пальцами виски. Уперев локти в согнутые колени, она начинала жалеть, что вообще задала Лилиан вопрос, ответ на который выбил почву у нее из-под ног. Такой потерянной она не чувствовала себя никогда.

"Скоро здесь станет небезопасно", — напомнил вернувшийся из бессрочного отпуска ум.

— А чего мне бояться? — хмыкнула девушка сквозь стиснутые зубы.

И тут же испуганно оглянулась по сторонам. Пусть в жизни она избрала для себя образ беспечной хохотушки, солнечной ветреницы (память о придумавшей это прозвище подруге отвесила ей ощутимый тумак), но все же хорошо знала одну прописную истину. Стоит только вообразить, что хуже уже быть не может, как вот оно это хуже — легко на помине. Поглядывает на тебя опалесцирующими глазищами, уютно устроившись на блюдечке с голубой каемочкой.

— Демоны, — процедила миз Дивейн, поднимаясь на ноги.

Последние тут же запротестовали, ведь хозяйка целый день немилосердно заставляла их трудиться. Выбежав из квартиры Лилиан, Карла не вернулась домой, не пошла на работу, не занялась чем-либо приносящим пользу. Отнюдь, большую часть дня она провела, бесцельно бродя по улицам. Пыталась отвлечься от роя вопросов, рождающихся каждую секунду.

"Как? Сошла Лили с ума? Быть может я? Сон? Галлюцинация? Розыгрыш? Правда?"

Она вспоминала "подарок" на день рождения, вернее четырех "подарков" и понимала, что они отлично вписываются в правду Лилиан.

— Разве простые смертные могут быть такими сногсшибательными? — спрашивала она свое отражение в витринах магазинов.

— Разве могут от прикосновений обыкновенного мужчины так подкашиваться ноги? — интересовалась она у дна бумажного стаканчика с кофе.

— И все же я скорее соглашусь, что непорочное зачатие — факт, чем поверю в это! — кричала она облакам, равнодушно проплывающим в вышине июльского неба.

Шаг, еще шаг, глубокий вдох, новый шаг.

Темная пустынная аллея казалась бесконечной. Уставшая Карла заставляла себя двигаться быстрее, борясь с овладевшим ею иррациональным страхом темноты. Внутри все сжималось о холода так, словно она галлон жидкого азота проглотила. И теперь он растекался вьющимися струйками по мышцам, превращая их в непослушные осколки.

— Где же выход из этого чертового парка? — прошипела она и обернулась.

Никого. Только ветерок шелестит листвой, да еще ночные зверушки выбираются на прогулки. Звук, похожий на тяжелую мужскую поступь, донесся откуда-то со стороны, и, взвизгнув, как последняя трусиха, Карла бросилась бежать. Сердце колотилось у горла, пальцы сжались в кулаки, впиваясь в кожу едва ли не до крови, забыв усталость, ноги несли ее вперед. Туда, где виднелись отблески уличного освещения.

Оказавшись у цели, среди неоновых вывесок и шума автомобилей, она была готова целовать асфальт. Поймать такси удалось с первого раза — очевидно, это она заслужила утренней эпопеей.

Перевести дыхание она позволила себе, когда прижалась к запертой изнутри на два замка и цепочку двери своей квартиры.

— Мама мия, за что мне это?

Полумрак не внушал воодушевления. Карла включила все, какие имелись в наличии, светильники, задернула портьеры и жалюзи.

Тишина угнетала. Отыскав любимые диски, она заполнила каждый угол квартиры музыкой, вырывающейся на полной громкости из пульсирующих динамиков.

Распластавшись на пушистом ковре в гостиной, девушка уставилась в потолок.

— Легче? — задала себе риторический вопрос.

Через два часа и тридцать три звонка соседей миз Дивейн нашла решение.

— Бежать, — выключая музыкальный центр, произнесла она.

Ариас усердно поглощал нарезанные замысловатыми фигурками фруктовые дольки, щедро приправляя их взбитыми сливками.

— Второго такого сладкоежки в Аду не сыщешь, — лаская взглядом тонкий профиль Войны, ухмыльнулся Каспиан. — Малыш, да ты весь перепачкался.

— Позволь помочь, Ари? — мгновенно подключился Пелифор, хватая со стола салфетку.

Пытаясь быстрее проглотить лакомство, блондин предупреждающе замахал руками.

— Мы же помочь хотим, — одновременно воскликнули Каспиан и Пелифор.

Но продолжить им не удалось — тихий полустон-полувсхлип донесся из угла, где встал табором Дамиан.

Все трое разом обернулись к нему и закричали от чувства, отдаленно напоминающего страх простых смертных. Дамиан сжимал побелевшими от усилия пальцами внушительных размеров зазубренный кинжал и выводил им узоры на своей ладони. Рубиновые капельки выступали на лебяже-белой коже и за считанные секунды исчезали, превращались в красноватый дымок. Отрешенный взгляд Смерти говорил в пользу того, что он вряд ли отдает отчет своим действиям.

Мужчины вскочили, моментально теряя игривый настрой.

— Что творишь?! — завопил Пелифор.

— Дами, — взвизгнул Ариас.

— Рехнулся — забыл, что может натворить наша кровь? — обычно непроницаемо-спокойное лицо Каспиана перекосило от ужаса.

— Не походите, — каким-то чужим — слишком жалостливым и надломленным — голосом попросил Дамиан.

Всадники замерли в нескольких шагах от него.

Он смотрел на них снизу вверх, и золотистые искры кружились на дне воспаленных, окруженных тенями, глаз. Кривая усмешка потянула уголки запекшихся губ вверх. Кинжал прекратил рисовать. Но не успели братья издать облегченный вздох, как рука Дамиана совершила молниеносный бросок. Темные блестящие пряди волос упали на пол. Затем еще и еще, обнажая шею и затылок мужчины.

Всадник Чумы опомнился первым и поймал запястье друга.

— Хватит, — гаркнул он так, что несколько окон лишились своих замызганных стекол.

Кинжал полетел прочь, а Каспиан рывком поставил Дамиана на ноги. Удерживая за плечи, он впился пристальным взглядом в его лицо, старательно пробиваясь сквозь умелую ментальную защиту собрата.

— Впусти меня, — отчаявшись преодолеть барьер, взмолился он. — Я должен знать, чтобы понять, как тебе помочь.

Смерть едва заметно покачал головой. Закрыл глаза, шумно выдохнул и обмяк в цепкой хватке Каспиана. Тот прижал его к стене, помедлил, будто обдумывая варианты.

— Помогите, — решившись, приказал он двум другим Всадникам. — Против троих ему не выстоять.

— Касс, но ведь это… насилие… — пробормотал Ариас, но все же стал рядом. Плечом к плечу, словно прося у брата частичку его уверенности.

— Дамиан не простит нам этого, — оставаясь на месте, ответил Пелифор.

— Он прав, Касс, не прощу, — глухой, но уже абсолютно спокойный голос Смерти заставил Каспиана разжать пальцы и отступить на шаг. — Все, я в норме.

Ариас посиял улыбкой и обнял его за шею.

— Я так за тебя испугался!

— Все, малыш, все в порядке, — Дамиан погладил его золотовласую макушку и осторожно, но уверенно, отстранился.

Окинув ошарашенных внезапной переменой своего настроения друзей, он фыркнул и направился к столу. Мускулы перекатывались под светлой кожей при каждом шаге Дамиана, заставляя Всадников невольно любоваться.

— Пел, вы что-нибудь вкусное оставили для меня? Ари, не пялься так на меня — досмотришься! Касс, подавай свои шмотки!

— Узнаю нашего Дами, — стряхивая минутное оцепенение, воскликнул Пелифор. — Не успел прийти в себя — сразу команды раздает.

Пропустив мимо ушей замечание, Дамиан принялся за еду. Каспиан бросил на стул рядом с ним очередную пару брюк.

— Над остальным потрудишься сам, — проворчал он, наблюдая, как Смерть поглощает одного омара за другим. — Что набегался, лохматый? Оголодал?

Дамиан сердито отшвырнул тарелку и зло сузил глаза.

— Только без молний, — взмолился Ариас. — А с волосами я тебе помогу. Так даже лучше. И можно еще…

— Мы ждем объяснений, Дамиан, — прерывая болтовню Войны, сухим, не терпящим промедления тоном, проговорил Каспиан.

— Хорошо, — кивнул Смерть. — Моя затея с этой девушкой оказалась ошибкой, огромной ошибкой. Больше мы к ней ни ногой, и ни слова — даже между собой — о том, что мы вообще к ней приближались. Князь нас за это…

— Допустим, приближался, — акцентируя каждый слог, ответил Пелифор, — только ты один.

— Но накажет Князь нас всех! — выкрикнул Ариас. — Мы же знаем, кто у него в любимчиках ходит.

— Хорошо, Дамиан, мы оставим ее, — кивнул Каспиан. — "Хоть и не хочется. Лакомый кусочек" — мысленно продолжил он. — Но неужели ты думаешь, что не должен пояснить причину?

Повисла пауза. Дамиан скользил взглядом по лицам Всадников, машинально теребя браслеты то на левом, то на правом запястьях, что говорило о напряженных раздумьях. Бриллианты поочередно вспыхивали и затухали, будто вторя ходу мыслей своего хозяина.

— Дами, мы ждем, — напомнил Пелифор.

— Она вспомнила, — сдаваясь, проговорил Дамиан. — Бар и то, что с ней здесь было. Если она пойдет к Кирии, а та — к Князю…

— Можешь не договаривать, — махнул рукой Голод.

Смерть кивнул, даже не рассердившись на то, что его оборвали на полуслове.

— Втравил ты нас в историю, — проворчал Ариас, запуская в рот шоколадное пирожное для поднятия настроения.

— Надо будет за ней понаблюдать, — предложил Каспиан. — И если что…

— Что?! — прогремел Дамиан, моментально теряя внешнее спокойствие.

— Оденься, вот что! — парировал Чума. — Надоело смотреть на твою эрекцию. Неужто, она так хороша оказалась?

Пелифору ценой увесистого тычка под ребра Дамиану вновь удалось не дать им ввязаться в драку.

— Итак, друзья мои, — замогильным голосом, от которого даже у Всадников кожа покрылась мурашками, заявил Дамиан, потирая ушибленный бок и отходя на несколько шагов. — Никто не приближается, никто не наблюдает. Я все испортил — мне и исправлять. Вы же о ней просто забываете.

Не дожидаясь утвердительного ответа, Всадник Смерти растворился в воздухе.

— А ведь так могло быть весело, — сокрушенно вздохнул Ариас. — Такая хорошенькая эта Карла и без предрассудков.

— Эй, блондинка, подумай головой! — шикнул на него Пелифор. — Если эта — без предрассудков — нажалуется Кирии… Лучше послушать, Дамиана.

— Один раз уже послушали. Он же сам нас к ней и привел. Затейник.

— Не ворчи, Касс, — одернул его Ариас. — А ты, Пел, не смей называть меня так! Или я…

— Сделаешь что? — наступая на изящного Всадника Войны, вкрадчиво промурлыкал Пелифор. Он был выше на полголовы — самый рослый из четверых — и, несмотря на стройность, казался в данный миг вдвое больше Ариаса. Но тот решил не поддаваться и, раздувая ноздри, дерзко вскинул голову, сжал кулаки и встал в боевую стойку. Пелифор ехидно хмыкнул, делая новый шаг на встречу.

— Успокоились оба! — крикнул Каспиан, становясь меж ними. — Хватит на сегодня выяснений. Пусть, Дамиан, сам разгребает, что наворотил.

— Пел, тебя в Африке не заждались? — поинтересовался Ариас, смотря на него поверх плеча Чумы.

— По норам! — взревел Каспиан.

Оба спорщика исчезли одновременно. Устало вздохнув, последний Всадник сел за стол с остатками роскошных блюд.

— Умеет Пел угодить, — похвалил он. — А с этой Карлой, полагаю, мы еще встретимся. Так или иначе, а Всадники Апокалипсиса всегда едины. И раз она уже досталась Дами, то у меня есть бесспорное право на нее. Чем бы там Смерть нас не пугал.

— Красавица моя, что это за битые окна? Что за беспорядок? Почему глаза на мокром месте? Кто обидел мою Княгиню? — град вопросов внезапно возникшего в квартире Лилиан Карвер Люцифера отвлек ее от увлекательного занятия — нарезания очередного глянцевого журнала на мелкие кусочки.

Она медленно отложила ножницы и поднялась с кровати. Пара шагов — девушка уткнулась лицом в изгиб его шеи. Лилиан всегда это делала, когда искала защиты и утешения, стремясь утонуть в грешном — с нотками серы и гари — аромате своего демонического любовника.

— Никто… — прошептала она, легко касаясь губами, лаская кончиком языка пульсирующую под кожей — так по-человечески — тонкую вену. — Это все ты… Вернее, это все моя дурная наследственность.

Покоившиеся на талии Лилиан ладони Ифера взмыли к ее плечам, сжимая и отталкивая от себя.

— Так, — процедил он, одаривая возлюбленную гневным взглядом. — И чем, позволь узнать, тебе не угодило наше былое родство?

— Карла… Люциан, Карла никогда не примет моей правды.

— Ты, что рассказала ей?

— Попыталась. Она решила, что я увлекаюсь героином и пулей вылетела отсюда. Уже два дня трубку не берет. А встречаться с ней я боюсь…

— Так, так, так.

Люциан отпустил Лили. Она мгновенно озябла посреди лета без жара его ладоней, но позволила ему обдумать сказанное. Следила зачарованным взглядом, как высокая фигура Князя Тьмы грациозно перемещается по ее девичьей спальне, сминая разбросанные обрезки журналов. Тихий шорох бумаги остался единственным звуком в повисшем между ними напряженном молчании.

— Ну, хочешь, я сам поговорю с ней? — резко развернувшись к Лилиан, спросил Ифер. — Уж мне-то она поверит.

Смоляные, аристократично изогнутые брови исполнили его любимый танец заигрывания, невербально демонстрируя несерьезность слов хозяина.

— Ага, еще заявись к ней в настоящем облике, — всплеснула руками Лили. — Слушай, а ведь ты даже мне его не показывал!

— И не покажу, — дразнясь, Люциан высунул кончик языка.

Этот детский жест привел Лилиан в небывалый восторг. Она рассмеялась и бросилась ему на шею.

— Люц!

— Лили, — запуская пальцы в копну ее волос, простонал Люцифер, чувствуя, как мгновенно уходят прочь мелкие неприятности.

— Так что же мне делать с твоей подругой? — через долгие минуты и сотню поцелуев, поинтересовался мистер Лайт. Они сидели на полу, прислонившись к изножью кровати. — Ведь наш союз должен быть подтвержден двумя. Помнишь, что я тебе говорил?

— Помню — вздохнула Лили,

Странно, но в эту минуту она внезапно расхотела рассказывать, почему именно Карла не хочет с ней разговаривать. Заглушая слабый писк их взаимной клятвы "всегда говорить правду", она теснее прижалась к нему.

"Надо мне самой выяснить детали. Как бы Князь не начудил от злости"

— Люциан, я попробую сама разобраться с нею, — проговорила вслух Лилиан. — Ведь мы столько лет знаем друг друга. А то ты как влезешь.

— Что? — недовольство металлом зазвенело в голосе Ифера, заставляя окна опасливо вздрогнуть.

— Тихо-тихо. В моей квартире бить стекла позволено лишь мне, — играя бровями и подражая привычке Люциана, заявила Лили. — Подумай сам, что ты можешь? Перепугаешь девушку до смерти.

— Не очень-то она пугалась, как я помню, трахаясь с моими красавчиками, — хмыкнул Люцифер, сально улыбаясь.

Кулачок миз Карвер пребольно впечатался в его плечо. Он зашипел и недоуменно-обиженными глазами уставился на нее.

— Сколько раз просила — не вспоминать! — прикрикнула Лилиан, игнорируя портрет вселенской непорочности, написанный на любимом лице Люциана.

— Так или иначе, а ты все равно стала бы моей, пайди.

Девушка выгнула бровь, кладя обе руки ему на плечи.

— Расскажи-ка мне.

— Что?

— Что? — передразнила она, крепче впиваясь ногтями. — А то, не ты ли это все подстроил?

— Не я, — сокрушенно вздохнул Ифер Лайт. — Моя кровь привела тебя ко мне. Теперь я верю в предначертание. Своим проклятьем Зевс определил мою судьбу. Это должно было случиться раньше или позже. В этом поколении или одном из последующих. Неважно когда, но так должно было быть.

С каждым его словом Лилиан казалось, что она делает шаг к краю бездны. Бездны, окутанной упоительно-порочной дымкой, манящей окунуться в ее раскрытые объятия.

— Больно же, красавица!

Горячие, сильные руки сжали ее пальцы.

— Лилиан?

— Не важно когда, не важно с кем! — взвизгнула девушка, прожигая его синим пламенем взора.

— Хорошо, что у тебя нет моих сил, иначе Ад лишился бы своего Князя…

— И это все, что тебя заботит!

Осознав, ошибку своих рассуждений, Люциан поспешил оправдаться.

— Я не правильно выразился. Только так и только с тобой, глика му. Ведь ты знаешь, что я люблю тебя, Лилиан Карвер. Знаешь, на что я пошел, чтоб вырвать тебя из лап смерти.

— Не стоит напоминать, — немного остывая, прошептала она. — Я благодарна…

— Лилиан, кровь и плоть моя, зои му…

Люциан прижал ее к себе так, что в глазах девушки замелькали черные молнии, а следующий вдох дался также трудно, как Магеллану его кругосветное путешествие.

— Зачем мы ссоримся, глика му?

— Это не я… это все…

Шелково-гладкие, теплые губы прижались к ее губам, даря огненные вспышки и привкус полыни.

— Горький, — прошептала Лилиан, когда он отстранился, чтоб глотнуть воздуха, и погладила его нижнюю губу, едва ощутимо оцарапывая ноготком.

— Я уже предупреждал тебя, пайди, что со мной не бывает мягко и сладко.

— Насчет сладкого, это ты лукавишь, мой Князь, — улыбнулась Лили и, скользнув раскрытой ладонью вдоль торса, ловко нашла уже ноющую от желания плоть мужчины.

— Проклятье! — выругался Люциан, дернувшись от откровенности ее прикосновения. — Нельзя так резко сменять гнев на милость, красавица.

Лилиан игриво приподняла брови, медленно убирая руку.

— Что ж я, конечно, могу еще поорать на тебя, — задумчиво проговорила она, — могу побить пару окон. Хочешь этого?

Пальцы Люцифера поспешно вернули ее ладонь на место. Не сдержавшись, он застонал, отвечая без слов.

— Унеси меня отсюда, — попросила девушка, ощущая, как вздрагивает под ее лаской Князь Тьмы.

Отвлекая поцелуем, он радостно подчинился.

Тэд Дивейн не доверял мыльным пузырям фондовой биржи.

"Золото, девочка моя, никогда не лопнет!" — с уверенной улыбкой наставлял он дочь.

И вот теперь Карла радовалась доходам не столько своего магазина, сколько благоразумно организованного отцом трастового фонда.

Итак, ей захотелось убежать. От суеты Большого яблока, от обязанностей, от подруг, от памяти… От самой себя!

— Что ж желания надо исполнять, — решила Карла, заказывая билет на чартер. Маленький островок посреди Карибского моря, чьи пляжи улыбались ей из рекламного буклета, подходил по всем параметрам.

И вот она уже лежит на том самом пляже с картинки, подперев рукой щеку, рассматривает волнующуюся водную лазурь.

— Отличное местечко. Надо будет посмотреть, какие еще развлечения оно предлагает вечерком.

Вообразив, как она будет танцевать при свете тропической луны на открытой площадке, миз Дивейн довольно просияла. Тут же нахмурилась, вспоминая другую открытую площадку, свет луны и день своего рождения.

— Побег пока не удается, — проворчала Карла, переворачиваясь на другой бок.

К тому же мысли девушки непрестанно возвращались к странной посылке, доставленной перед самым ее отъездом. Серебристая коробка, полная белых лепестков роз, поверх которых лежал один кроваво-красный цветок. И записка: "Вспомни пыль звезд".

— Что за ерунда? — гадала она, лениво отряхивая с кожи песок. — Вспомни пыль звезд?

Карла несколько раз повторила про себя эту фразу, словно пытаясь нащупать ответ.

— Проклятье! — наконец-то догадавшись, выкрикнула она. — Звездная пыль! Так это же клуб!

Села, осматриваясь по сторонам и скользя убийственными взглядами по заинтересованным ее воплем мужским лицам. Откровенное желание, написанное на большинстве из них, отталкивало ее так же сильно, как раньше порадовало бы.

— Достали, — прошипела Карла, поднимаясь и направляясь к воде. — И кто же прислал мне это: Д… — она запрещала себе произносить это имя, — или тот парень… Как его там? Не помню… Хоть бы подписался!

Ласковые волны коснулись щиколоток девушки, приглашая отдаться их умелым ласкам. Неспешно ступая по мягкому дну, Карла зашла по горло. Еще раз окинула взором пляж и поплыла прочь. Подальше от настойчивого внимания, которое продолжало ее нервировать.

Наигравшись с волнами и вымотав остатки сил, она легла на спину звездочкой. Вода шумела в ушах, неспешно проплывающие по небу перистые облачка дарили умиротворение. Хотелось смотреть на их замысловатые хороводы, забывая обо всех неприятных мыслях и переживаниях. Сама того не заметив, Карла начала впадать в дрему, одновременно погружаясь под воду. Не успела она прийти в себя и начать всплывать, как пара мощных рук обхватила ее за талию и вытолкнула на поверхность.

— Синьорина, не стоит заплывать одной так далеко. Да и спать лучше в кровати, — раздался рядом насмешливый голос с сильным испанским выговором.

— Я и не собиралась, — огрызнулась Карла, выплевывая воду и поворачиваясь к "спасителю". Белозубая улыбка, сожженная дочерна кожа, рельефные плечи пловца — идеальный образ островного ловеласа. Но, как ни странно, мелькнувший в его взгляде интерес определенного рода понравился Карле.

— Спасибо, — уже более приветливо сказала девушка и осмотрелась, ища берег.

Испуг заискрился в ее расширившихся глазах, а неловкие движения создали угрозу нового ухода под воду. Молодой человек мгновенно оказался рядом и помог ей удержаться на плаву.

— Мама мия, — прошептала Карла, вцепляясь в услужливо подставленное плечо. — Далеко…

Островок тонкой полоской маячил на горизонте.

— Течение, — пояснил он. — Не бойтесь, синьорина, я помогу.

Она недоверчиво уставилась на него.

— А как ты здесь оказался, друг любезный?

— Уже друг? — усмехнулся он. — Раньше работал здесь спасателем — привычка, синьорина… — вопросительная интонация предлагала ей назвать свое имя.

— Карла Дивейн, — ощущая странную неловкость под пронзительным взглядом его — слишком больших и чересчур незамутненно зеленых, как для мужчины — глаз.

— Меня можешь называть Ал, — коротко бросил он. — Поплыли?

— Ал?

— Алонсо, если полностью. Побеседуем еще? — широкая бровь вопросительно изогнулась, заставляя Карлу раздраженно стиснуть зубы. — Ты так дрожишь, что меня самого потряхивать начинает, — указывая на ее мертвую хватку на своем плече, добавил он.

— Дрожу? Черт, правда, дрожу. Поплыли!

Карла оттолкнулась от него и рывком подалась вперед. Смех Алонсо полетел ей вдогонку, а через секунду он уже скользил рядом, плавно рассекая волны размеренными взмахами.

Силы Карлы быстро иссякли — пришлось переворачиваться на спину и позволять улыбающемуся — он что, всегда и всему рад? — спасателю буксировать себя до тверди земной.

Стук в дверь ознаменовал приход Алонсо, любезно предложившего показать Карле ночную жизнь острова. Хотя по собственному мнению она прекрасно справилась бы с этим сама, обижать так вовремя подоспевшего ей на выручку симпатичного пловца ей не хотелось.

Танцы, звезды, выпивка, морской бриз…

Время с Алонсо летело незаметно. Бывший спасатель оказался настоящим фонтаном веселья, которое в данный момент целительным бальзамом обволакивало растревоженную душу миз Дивейн. События последних дней отступали все дальше и дальше с каждым новым клубом — если так можно назвать соломенные шалаши на песке — и каждой новой шуткой обаятельного спутника.

Алонсо разрушил первое впечатление о себе, как о красивой пустышке, а на его место встал внимательный кавалер с богатым запасом интересных тем. К сожалению, Карле абсолютно не хотелось разговаривать.

Через два часа их свидания девушку озаботил навязчивый вопрос: как можно так зажигательно улыбаться без передышки?

Еще через полчаса она почувствовала легкое раздражение, а через следующие полчаса — готова была любым способом стереть эту улыбочку с его лица.

На выходе из очередного увеселительного заведения Карла остановилась и, запрокинув голову, всмотрелась в ночное небо, подумывая о том, как бы поскорее завершить сегодняшний вечер.

— К тебе или ко мне? — внезапно спросил Алонсо, почти прижавшись губами к ее уху.

Она повернулась к нему, еще не веря, что правильно расслышала. Серьезный вид и прямой вопрос мужчины подействовал на Карлу лучше всякого афродизиака и отмел мысли о фиаско.

"С места в карьер?! А это уже то, что мне нравится!"

Она кивнула и медленно провела языком по нижней губе, проверяя, как он отреагирует. Алонсо не заставил намекать дважды: властно притянул ее за талию, обжигая горячим дыханием с легким алкогольным ароматом и впервые за время знакомства рассматривая Карлу без улыбочки.

"Вот теперь он мне начинает нравиться. Возможно, вечер продлится…"

— Мне повторить вопрос? — прижимая ее к себе так, чтобы она могла ощутить его "интерес" сквозь тонкие слои одежды, проговорил Алонсо.

Карла еще раз облизала губы, стараясь заглушить непонятно откуда вынырнувшие нотки раздражения.

— А мне — ответ?

Мужчина улыбнулся, но на этот раз — ну наконец-то! — по-иному. Без приевшегося веселья. Чистая страсть плескалась в девственной зелени его глаз. Карла почувствовала, как дрожь желания нарождается там, где его шершавая ладонь касалась кожи.

По дороге они останавливались через каждые два шага, целуясь, как влюбленные подростки. Карла позволяла ему вести, стремясь утонуть в лавине обрушиваемых на нее ласк. Короткий топ и воздушная шелковая юбка позволяли его пальцам беспрепятственно изучать ее тело, в то время как сама она взъерошивала светлые, выгоревшие на солнце волосы Алонсо и выгибалась навстречу его напряженной, жаждущей плоти.

Переступая порог его бунгало, она окончательно решила, что проведет с ним эту, а если все будет на уровне, то и последующие ночи своего маленького "побега".

"Не люкс, конечно", — отметила девушка. Рот Алонсо, припавший к ее соску, на несколько минут отключил мыслительные функции. Тихий всхлип, слетевший с ее губ, был встречен радостным рыком и новым градом поцелуев и ласк.

Оказавшись придавленной к узкой кровати недюжинным весом мускулистого тела, Карла приготовилась к удовольствию, но вместо этого ощутила, как начинает протестовать каждая клеточка ее сознания против шарящих по телу рук. Не успевший разгореться достаточно ярко костер желания угасал с каждым новым поцелуем Алонсо.

Карла не могла понять происходящего: тело реагировало на его ласки, но как-то механически. Ни дрожи, ни нетерпеливого стремления оказаться ближе к партнеру, слиться с ним на краткий миг.

Она вывернулась из-под него и уселась верхом, надеясь, что желание возродится. Вид распростертого под ней любовника, сдающегося на милость ее прихотей, всегда сводил миз Дивейн с ума. Склоняясь к Алонсо, она внезапно поймала себя на мысли, что вспоминает бурю страсти, вызванную последним ее визави. Карла зло простонала и впилась поцелуем в шею мужчины, пинками отправляя память прочь.

Однако смена диспозиции не помогла: технически все работало — выражаясь фигурально — но вот чувства, душа — если хотите — отчаянно противилась.

— Что не так, синьорина? — перекатываясь поверх и опираясь на локти, спросил Алонсо.

— Все так, — буркнула Карла и притянула его к себе в отчаянной попытке вернуть очарование дороги до бунгало. Опять же тело откликнулось, но чувства — чувств не было. Только пустота, только холод, только… лицо Дамиана перед глазами.

Карла вскрикнула, отгоняя наваждение.

— Хватит! — приказала она и попыталась выбраться из удушающих ее объятий. Принявший ее сопротивление за новую игру Алонсо не отпустил, напротив усилил хватку.

— Хочешь грубости? — пробормотал он, прикусывая мочку уха девушки. — Хочешь, чтобы я покорил тебя?

— Ничего я не хочу. Отпусти, — прорычала Карла, впиваясь ногтями в его предплечья.

— Не глупи. Расслабься — тебе же нравилось…

— Игра окончена. Алонсо, оставь меня, — взвизгнула она, чувствуя, как он рвет с нее топ. Треск ткани отозвался недобрым холодком страха внутри. Грубые касание к груди заставили ее усилить сопротивление, за что она и получила увесистую оплеуху.

— Что, американской сучке не нравятся простые парни? — сдергивая с нее юбку, прошипел Алонсо.

— Пож-пожалуйста, хватит. Не надо, не сейчас, — взмолилась девушка, понимая, что прямым противоборством не добьется ничего.

— Нет уж! Сейчас! — прокричал он, расталкивая коленом ее ноги. — Я хочу тебя — ты будешь моей.

— Гордыня — смертельный грех, Алонсо Майерс, — низкий, нечеловеческий баритон разлился по комнате, мгновенно понижая температуру. — В Аду для таких, как ты, есть отдельные котлы.

Невидимая сила оторвала его от Карлы и, подняв в воздух, ударила о потолок. Карла в ту же секунду оказалась стоящей на ногах у двери. С трудом осознавая происходящее, девушка переводила взгляд с лежащего в неестественной позе тела Алонсо на огромную тень, что виднелась в изголовье кровати.

— Не бойся, Карлита, — вновь раздался тот же голос.

Но уже без угрозы, безо льда и останавливающих сердце раскатов грома. Только забота, только тепло и ласка слышались в каждом звуке ее имени. Она шумно выдохнула, впуская в мозг знание того, кто именно обращается к ней.

Принявший человеческий облик Всадник Смерти подхватил сползающую по стенке, бесчувственную Карлу Дивейн. Если бы демоны умели плакать, то капли влаги, блестевшие в уголках его миндалевидных глаз, можно было бы назвать слезами.