Погружение в пламя

Эпилог

Дорога вытоптана тысячами ног и колёс, но природа и здесь не отдаёт своего — трава густо росла посередине, разделяя две пыльные колеи. Грузовые повозки проходили здесь не чаще двух-трёх раз в месяц — то были редкие купцы из отдалённых уголков королевства, приторговывавшие на больших рынках в портовых городах. Пешие хаживали ещё реже. Та часть пути, что осталась далеко за спиной, выглядела куда более оживлённой. Зажиточные семьи из ближних деревень чуть ли не каждую неделю возили товар на продажу, да и тем, у кого ни телеги, ни лошади не составляло труда добраться до города на своих двоих.

Густой лес заволок дорогу стенами массивных стволов и пышных кустарников. Из зелёных глубин эхом разносилось разномастное птичье пение. В некоторых местах кроны настолько блистали пышностью, что перекрывали собой небо, сплетаясь над дорогой причудливым узором ветвей. По правую руку вздымался невысокий, но крутой земляной вал, тянувшийся целую лигу. Стволы деревьев, росших на его вершине, густо покрывал коричневатый мох. Поросший травкой и белыми цветиками склон, мог послужить хорошим местом для отдыха усталому путнику.

Но Эрику не требовался отдых. Уже второй день он шёл не останавливаясь, лишь изредка подпитывая усталое тело зарядом сил. Отдохнуть можно будет позже, а сейчас нужно выполнить первое задание Арона в строго отведённые сроки. Маг-наставник хорошо знал, как проверить в надёжности мага-ученика. В этом задании не придётся сражаться и убивать, не будет врагов и чудищ, ничего такого, с чем привычно работать боевому чародею. Предстоящее испытание таило в себе преграду для человеческих качеств.

Всего раз Эрик бывал на этой дороге — долгих восемь лет назад, однако помнил многие повороты, некоторые ямы на обочине казались знакомыми, а вот здесь они с толстопузым мужиком, довезшим его до Ветреного града, останавливались справить нужду.

Так долго он мечтал, видел во снах, как пойдёт по этой дороге назад, и теперь, когда это случилось, на плечи легло задание Арона, омрачившее весь переход.

Конечно, освободиться от железных оков ордена, вырваться из лап строгих наставников это великое облегчение. Не чувствуя за спиной чьих-то глаз, Эрик дышал полной грудью. Но Арон ничего не делает просто так. Отпуская ученика домой, он произнёс вдохновенную речь о предстоящих испытаниях, полных опасностей и невзгод, о делах, занимаясь которыми, Эрик обязательно наживёт себе могущественных врагов. У этих врагов не должно быть рычагов воздействия на мага. Как силач в цирке, разрывая цепь, чувствует слабое звено, так же и опытный противник найдёт слабые места у того, кто от них не избавится. Арон разрешил встречу с родителями, но при условии, что Эрик забудет об их существовании, отречётся от них до конца своей или их жизней. «Время начинать новые дела, мой мальчик, а дом всегда будет держать тебя на поводке. Отрежь поводок и стань свободным. Поверь мне, так будет лучше и для них, и для тебя. Постарайся насладиться проведёнными с ними мгновениями так, чтобы этих воспоминаний хватило для долгой жизни мага», — говорил Арон, держа Эрика за плечо.

Эрик прекрасно понимал, о чём толкует наставник, но сделать такой шаг трудно для любого человека, выросшего в любви и согласии с семьёй.

Маг должен оставаться магом всегда. Цель важна, но средства, так же, должны быть соизмеримы цели. Нельзя рисковать жизнями близких людей, выбрав опасную жизненную стезю.

Эрик принял условия.

Освещённая радужными лучами солнца дорога, весёлое щебетание птах, тишина и покой природы, ни что не могло столкнуть камня с души. И лишь в короткие моменты забвения, когда мысль уносилась прочь к синему куполу неба, молодой человек мог насладиться девственной красотой, по-детски улыбнуться погожему дню и вольной дороге.

Забыть о тяжёлой думе помогли и разбойники, встретившиеся на середине пути минувшей ночью. Пять бородатых крупных рях оседлали, поваленное поперёк дороги, дерево и перебрасывались топориком. Крутой нрав, выставляемый на показ обросшими мужами, быстро сошёл на нет при виде раздувающегося огненного шара на ладони одинокого путника. Повстречав на дороге лихих людей, Эрик совсем не волновался. Что они могут ему сделать, выросшие в лесу, привыкшие грабить беззащитных?

Не метясь, Эрик запустил огнешар в бревно. Пламя разлилось по сухой коре, мгновенно въедаясь в плоть погибшего дерева. На бородачей же не попало ни единой искры. Но тем хватило и одного вида действия заклинания. Побросав нехитрое вооружение, они вприпрыжку разбежались по кустам. Для тех, кто за всю жизнь не видел магического огня, поведение простительное. Эрик позволил догореть бревну, спалил недоброе оружие и продолжил движение.

Приятное чувство доминирования над бандитами ещё долго сопровождало мага в пути. Спины убегающих, до самого утра всплывали в памяти. Маготы знали чему учить. Рядовые ситуации не должны вызывать проблем у посвящённых. Ещё Крип на своих лекциях об обычаях других рас, говорил: «Маг, владеющий секретами школы — оружие тонкое и универсальное одновременно. Множество задач, непосильных для шпионов и воинов, магу по плечу. Воздействие на целые армии или на конкретных лиц, делает боевого мага незаменимой фигурой в политических играх. К сожалению, сила может являться и недостатком. Во многих ситуациях маг уязвим: случайная стрела, большое количество ворвавшихся в ближний бой противников, противомагические организации, артефакты-поглотители. Маг одиночка сладкая мишень для всякого сброда и тех, кто всерьёз ведёт на него охоту. Поэтому мы не можем позволить терять посвящённых членов ордена в случайных уличных потасовках. И наша задача, обучить вас на совесть, подготовить не только в профессиональном плане, но и в психологическом».

Покинув орден всего пять дней назад, Эрик вспоминал о нём, как о чём-то далёком, произошедшем давным-давно в другой жизни. Знакомые, друзья, недруги — все остались в тех днях. С кем из них он ещё встретится? О чьей судьбе услышит?

Наверное ещё рано об этом задумываться…Но ведь пока он целых два года учился тонкостям ремесла, судьба каждого, кто шёл вместе с ним через основной курс, так или иначе устроилась, и это безумно интересно. А в особенности — судьба Фила. Почему он до сих пор не прислал письма? Как живёт, чем занимается?

Находясь под ежедневным, неослабевающим давлением ордена, Эрик не замечал отсутствия друга. Некогда было замечать. И лишь с выпуском, тоска по субтильному эльфу завладела сердцем. Как они вообще могли существовать отдельно друг от друга после шести ярчайших лет в академии.

Жизнь показала, что могли. Возможно, Арон запретит любые встречи с Филом, сочтя его за ещё одно «слабое звено», поэтому лучше лишний раз при маге не заводить о нём разговор. Однажды, когда служба у Арона закончится, Эрик обязательно отправится к Лунному Лесу, и может быть, останется там. А пока…

Увлекшись размышлениями, Эрик не сразу заметил, что ступает по знакомой земле. Родная деревня Серый Луг вот-вот покажется за поворотом. Восемь лет назад он потратил три дня на дорогу до Новых Ветров. Спустя восемь лет, на это потребовалось полтора дня пешим ходом. К подобным преимуществам магии ещё долго придётся привыкать.

Сердце заколотилось быстрей, и Эрик не мог его контролировать. Тот самый поворот, дальше которого они с деревенскими мальчишками никогда не забегали — вот он. Дорожный указатель. Его раньше не было. Кому же могло понадобиться ставить указатель? Местные и так все дороги и тропки наизусть знают, а заезжие в такой глуши — редкость.

Из-за деревьев медленно выплывало полотно родной деревни. С замиранием души, Эрик улавливал каждую деталь, выискивал любые видимые издали изменения. Вроде бы всё по-прежнему. Зелёный край остался таким же зелёным и цветущим, приземистые домики теснились один к другому, выстраиваясь в незатейливый лабиринт уютных улочек.

Всматриваясь в далёкий пейзаж деревни, Эрик и не заметил, как сам оказался частью этого пейзажа. Он шёл и смотрел, даже не замечая, куда идёт. Ноги сами вели.

Мир детства. Каким маленьким он стал. Дома зажиточных соседей, казавшиеся раньше ладными теремами, выглядели сейчас обычными домишками, не шедшими ни в какое сравнение с постройками Ветреного града. Вот завалинка у одного из таких домов, в былые времена всегда занятая бабульками-сплетницами — сейчас пустует, а земля под ней заросла травой. Могучий дуб, на его надёжные ветви всегда подвязывали качели и верёвки, а наверху, в кроне, ребята постарше каждый год строили шалаш. Теперь не всякий отважится залезть по сухим ветвям.

Эрик выискивал новые срубы, один или два виднелись на соседних улицах, но как много сгоревших и полусгнивших домов. Раньше такие быстро разбирали, а сейчас…

Пробегавшие мимо дети с удивлением и опаской проводили взглядом странного путника — новые лица редкость в деревнях. «Пришлые люди приносят за собой беду», — так староста всегда поговаривал.

Остановившись у покосившегося, низенького забора, Эрик с тоской смотрел на свой дом. Худая крыша, солома на ней гнилая, не менялась зиму или две, стены просели, маленькие окошки опустились совсем близко к земле, а рассохшиеся ставни: какая отвалилась, какая болтается на одной петле. Порожки в сени — через одну, да и те, что остались, вряд ли прослужат долго, старые доски даже на глаз выглядели паршиво. Сарай возле дома вообще завалился, а ведь раньше там держали целое хозяйство…

Как же так? Отец — работящие руки, никогда не запустил бы до такой степени дом. Что могло произойти?

Ответ сам пришёл, для этого не требовались сложные умозаключения.

Отказываясь верить в очевидное, Эрик не чувствуя себя, отворил скрипучую калитку и вошёл во двор. Косой взгляд на собачью будку. Будка пуста, не видно ни цепи, ни миски. Доски порожек заскрипели под ногами, но выдержали.

Трижды Эрик постучал в дверь. Он никогда не стучал в эту дверь, она всегда была для него открыта. Но сейчас он не мог позволить себе просто войти, прошло так много времени…

Половицы за дверью скрипнули. Клацнул засов.

Встречать неожиданного гостя вышла мама. Слова, заготовленные Эриком специально для этой встречи, так и не прозвучали. Он смотрел на маму, удивляясь произошедшим в ней изменениям. Эрик запомнил её молодой и красивой, но сейчас он видел на измождённом лице множество морщин, худые плечи и руки, высушенные тяжёлым трудом и долгими переживаниями, покрывала мешковатая одежда. Женщина сутулилась и от того казалась меньше ростом.

Эрик с жалостью посмотрел в родные глаза и увидел в них своё отражение, увидел себя таким, каким видела его она: молодым мужчиной с трёхдневной порослью на лице, возмужавшим, в походной одежде. Таким ли она ожидала его увидеть? Казалось, первые несколько секунд женщина пыталась уловить знакомые черты лица. Но на самом деле сразу узнала сына, просто не верила собственным глазам.

Да, он изменился, но всё же остался тем самым Эриком, рыжим сорванцом, единственным и любимым. Это не забывается. Но как изменилась она… Что пережила за это время? Как выдержала потерю мужа? Как пыталась удержать хозяйство сама, но сломалась под натиском одиночества и тоски? Все, кого она любила, оставили её…

Эрик многое прочёл в её усталых глазах и ощутил на себе жуткую вину, что сам ни разу не вырвался из лап ордена, чтобы навестить, узнать как дела, хоть чем-то помочь. Он просто на годы забыл о доме и о родителях. Но ведь те, кто учились вместе с ним, тоже не могли покидать орден надолго и тоже годами не виделись с родными… Оправдания. Фил не имел возможности съездить домой — до Лунного Леса ехать несколько недель, а вот он, Эрик, мог отлучиться. Мог… Но забыл. Спасовал перед авторитетом Арона, а потом и забыл, увлёкся учёбой, ведь так было проще.

Они разглядывали друг друга, не замечая затянувшегося молчания. Сын корил себя. Мать не могла открыть рта и пошевелиться — переполнявшее счастье сковало хлеще стальных цепей.

Наконец, Эрик нашёл в себе силы для слов.

— Мама… — что-то надломилось глубоко в груди, и заготовленная фраза застряла в горле.

— Эрик, сыночек! — мать не выдержала и обняла сына, так крепко, как только могла, прижалась к плечу, такая маленькая и хрупкая.

Эрик ощутил подрагивания её спины под прижатыми ладонями. Он никогда не видел мать плачущей, и это ещё сильней заставило ощутить горечь вины. Ну как он мог так надолго бросить её, заставить выживать? Она растила его, отдавала все силы, но для чего? Чтобы однажды он ушёл, в тот самый момент, когда был нужен больше всего?

Кровь прилила к щекам, непривычная тяжесть скопилась под глазами, но он сдержался.

— Эрик, наконец-то ты вернулся… — сквозь слёзы выдавила мать. — Тебя так не хватало…

Эрик стиснул зубы. Она верит в то, что он останется и будет с ней, избавит от одиночества, от тоскливых дум. А он скоро уйдёт. Должен уйти. Он выбрал свою судьбу, и никто из родных не должен из-за этого пострадать. Все деньги, что дал с собой в дорогу дальновидный Арон, Эрик оставит матери, но не возникнет и капли сомнений в том, что она, не задумываясь, променяла бы любую сумму на сына.

— Ты останешься? — словно читая его душевное смятение, спросила мать, с надеждой заглянув в глаза. — Так плохо одной…

Теперь Эрик знал, что не ошибся на счёт отца, да и как можно было ошибиться — всё очевидно.

Он глядел в её лицо, силясь сказать что-нибудь одобряющее.

— Мам… — и снова комок. Он знал что говорить, но почему так трудно произнести эти простые слова. За двадцать пять лет он ни разу не говорил их и, наверное, никогда бы не сказал, если бы не покинул дом. Что ж, сейчас самый подходящий момент. Он вновь прижал маму к груди, чувствуя, как последняя нить стойкости рвётся. — Я тебя люблю…

На половине фразы голос надорвался, и Эрик зарыдал, не стесняясь и не сдерживаясь, так, как ещё никогда не рыдал. А мама успокаивающе поглаживала сына по спине.

Как в детстве.