Пограничник

Глава 6. Оружейная или возвращение императора часть 1

К Дорофею поехать не получилось, хотя он нас ждал, и там наверняка уже была накрыта мегаполяна. Но есть вещи важнее — в Пуэбло прибыли сеньоры бароны. Пока без войска — войско идёт с обозами и потому медленно, подтягивается. И поскольку бароны поехали вперёд, спешить некуда, то прибудет их армия не завтра, а послезавтра.

Принимал их в кабинете. Из наших присутствовало трое — Вермунд, как самый главный воин графства и сглаживатель углов, также попросил подавить авторитетом Вольдемара, ибо он участник залихватского рейда по тылам королевства, а значит уважаемый человек, и будущий ярл Йорик Тур, приехавший со мной из под Феррейроса, и, как и я, отдыхающий сутки-двое перед дальнейшим броском по месту будущей службы. Завтра-послезавтра должен ехать организовывать защиту будущего города на Белой. Он тут был не особо нужен, но ввиду того, что хочу поднять его на баронский уровень — пусть посидит.

Первый барон — опытный волчара, не дед ещё, в смысле не старый, но возраста уважаемого — Сигурд Рохас (тащусь с вывертов местных имён). Наших ему под полтинник, шрамы на лице, грузное тело — но это не жир, а мясо. Очень серьёзный противник. Побывал во множестве битв и зарекомендовал себя суровым воином и командиром, правда, только на тактическом уровне — применительно к своей сотне. Помню, отец ругался, что командование соединением ему доверить нельзя, только в одиночные рейды посылать. Учту. На самом деле орки, идя в набег, разделяются на отряды в сотню рыл и атакуют графство широким фронтом малыми группами. Сотня орков может в пух и прах разнести сотню конных латников, это оправданная тактика. И противостоять им приходится силами малыми — отрядами рыцарей в сто-двести-триста воинов, которые пытаются перехватить часть отрядов «зеленокожих» и отбить полон. В основном война на Лимесе вот такая, без генеральных и эпических сражений, но не менее кровавая и беспощадная. То есть одиночные рейды на Лимесе — нормальная практика, а значит и воин он справный. Ах да, он гостил у меня весной, на Новый год, когда я очнулся после безумия и слияния. Сейчас он, естественно, был без дочки — не до баб и мартимониальных планов. Человек в общем не злой, не глупый, но субъективно какой-то… Топороватый. В мышлении, в действиях — во всём.

Второй сеньор — Диего Алонсо, тут хоть имя более-менее соответствует. Лет тридцать пять, глазки бегающие. На фронтирах был, участвовал, но особо лестных отзывов о его боевых качествах не помню. Вообще о нём мало что скажу. В замке отца бывал часто, но никак и ничем не запомнился на фоне других вассалов отца. Рожа ехидная, но молчу, не замечаю.

Третий — Серхио Рамос (про себя тут же прозвал его Серёгой). Молодой мужчина около тридцатника наших, может чуть моложе. Про боевой опыт также скажу мало — не блистал, не выделялся. Бароном стал год назад, как и я, лишившись отца, умершего от эпидемии. Отец был достойным человеком, предок хвалил его, они даже можно сказать дружили. Но лично я с его сыном дружить не хочу, потому, что именно за него отдали мою Хелену. И даже спустя время, когда чувства остыли, когда я понял, что люблю другую сеньориту, а именно одну задорную и боевую кузину короля (гусары, молчать про Анабель), даже сейчас вспоминаю блонди своей юности с теплотой, а отца готов удушить за тот бесчеловечный поступок, да только он уже и так в могиле.

Ах да, я ж не писал об этом — не до глупостей детства было. Исправляюсь.

После набора опыта с Мариной, Рикардо с отцом свинтил в Таррагону. Вернулись они через полгода — это девять-десять наших месяцев. Марину к тому моменту выдали замуж, она уже родила (Ричи даже не подумал, что её ребёнок от него, отсутствие мексиканских сериалов иногда не благо, а катастрофа), но мой носитель не скучал, а… Нашёл себе новую пассию. Тоже из подруг детства, юную баронетессу, с которой проводил много времени. Бароны тогда часто ошивались в нашем замке — всё же это крепость, точка сбора войск, а война у нас каждый год, каждое лето. А зимой — учения и переподготовка. А тут холостой, но уже половозрелый наследник графа — чего б «просто так» дочурок-то не завезти? В общем, бароны со своими чадами у нас тусили постоянно, время «найти друг друга» было. И затащить в постель не особо упрямившуюся блонди, оказавшуюся к тому же не девственницей, было делом техники.

Роман получился бурный. У Ричи от гормонов сносило крышу. И что не девочка до него была, Ричи не волновало — тут земля такая, граница. Под смертью ходим. Ни мои родители, ни бароны, ни другие местные благородные особо этим не заморачиваются, в отличие от корневых территорий королевства. И простыни, как там, после брачной ночи у нас вывешивать не принято. А потому роман заиграл не красками похоти, а самыми что ни на есть матримониальными, чего мои родители допустить не хотели, ибо имели на единственного сына и наследника виды. И батя, сволочь такая, не смог сделать ничего лучше, чем выдать юную прелестницу замуж за сына своего друга, удаляя её из замка под надзор очень доверенного цербера. Причём, как и Астрид, поиск и сам процесс сватовства произошёл молниеносно (Чёрная Молния, блеять), и, подозреваю, как и сестру, девочку отец отдал с дисконтом. В смысле был договорняк с тогдашним бароном Рохасом, который получил что-то приятное от отца, как и родители девочки, и за дисконт платил граф, хотя свадьба между детьми баронов. Рохасам «ништяки» были нужны для оправдания, так как уже всё графство было в курсе влюблённости юной Хелены в виконта, а виконта в неё, и их плотской связи. Чтобы все видели, это — для восстановления репутации. Ну а предки Хелены просто были рады, что избавились от головняка, что подкинула доча. Ибо виконту обычно присматривают партию из более высокой лиги, это актив союза между провинциями, не стоит разменивать его на брак с дочерью вассала внутри графства. Грубо говоря, бароны понимали, что не стоит «колхозникам» рамсы путать и не препятствовали.

Такого звездеца в жизни Ричи не было ни до, ни после. Может и озлобился он так, что давил детей и насиловал горожанок, из-за поступка отца. Не хочу оправдывать этого упыря, но тем не менее, с тех пор он неровно дышал ко всем блонди, в том числе к Анабель.

Этот Серхио — муж моей Хелены. МОЕЙ, блядь, я не могу ничего с этим поделать — Рикардо внутри меня, и он зло и неровно дышит к этому сеньору. Но мне надо налаживать с ним отношения, потому, что это один из восьми баронов, которые не примкнули к лагерю оппозиции моего графства. Соотношение пятнадцать к восьми как-то не очень вдохновляет, мне важен каждый союзник. А значит, придётся душить Рикардо и улыбаться, строя с вассалами доверительные отношения.

— Прошу, сеньоры, присаживайтесь. — Я сел на своё место. Напротив — грузный Рохас, как самый авторитетный в троице, слева и справа Алонсо и Рамос.

— Рикардо, пожалуйста, объясни, что происходит и что ты задумал? — начал Рохас, кипя, но стараясь держать дружественный тон. Его коллеги молчали, мои «пристяжные» тоже. Я тоже не спешил, пронзал баронов взглядом одного за другим. Наконец, выговорил:

— Всё очень просто, сеньоры. Этой осенью в королевстве начнётся гражданская война. Я сделал всё возможное, чтобы её отсрочить, но всё, чего добился, это то, что её, возможно, перенесут на год или два. Но это будет всего лишь перенос боевых действий, а не отмена. Ибо лагерь и короля, и его противников полон жаждущих действий «ястребов», и противоречия между партиями слишком сильны и неразрешимы.

— Каким боком в этом должны быть замешены мы? — с презрением скривил губы Алонсо.

— Мы — никаким, — покачал я головой, стараясь ни на что не реагировать. — После выходки короля Карлоса в Аквилее ни я, ни Бетис, ни некоторые другие сомневающиеся владетели не поддержат его величество. А во время своей недавней поездки в Кордобу я донёс до представителей оппозиции, что на их стороне также не выступлю. И они отнеслись с пониманием.

— Ты не скучал! — усмехнулся Рохас.

— А то! — улыбнулся я. — Мне надо удержать графство от краха, это главная моя обязанность. Любая война для нас фатальна. Но чего я сделать не могу при всём желании, даже если продам душу дьяволу — так это изменить то, что этой осенью король не даст нам денег на содержание границы. Они будут нужны ему для набора наёмников в Альмерии. Самому нужнее.

— И как это относится к тому, что ты отпустил всех крестьян? — А это как бы нейтрально, но со скрытым вызовом, спросил Серёга Рамос.

— Так, что мы лишаемся защиты, — парировал я его взгляд. — У нас не будет больше армии на границе, которая сможет ослабить нападение. И ввиду того, что набег до сих пор не начался, орки готовятся прийти после второго урожая, и их количество в этом году будет больше обычного.

— Клан Огхана получил эти земли в награду, — произнёс Вермунд. — Они поистрепались в недавней их гражданской войне, из-за которой не было набега в прошлом году. И Великий Вождь дал им этот район кочевий, чтобы восстановить силы. Сейчас это второй по мощи клан степняков. И они пойдут сюда за рабами и мясом, и настроены очень серьёзно. А у наст такое творится… Эх! — обречённо выдохнул консул и махнул рукой.

— Так что, сеньоры, — вложил я в голос жёсткости, — ЕДИНСТВЕННАЯ, я подчеркну это слово, стратегия выживания для графства — это дать в руки оружие всем, способным его носить.

— Даже лапотникам-колхозникам? — презрительно скривился Алонсо.

— Им в первую очередь! — зло оскалился я. — И как бы вас это не бесило, уважаемые, но это — не тягловый скот. Это — люди. Такие же, как мы.

— Да как ты можешь их с нами сравнивать, мальчишка! — вспыхнул и вскочил Рохас.

— А вот так! Потому что, мать вашу, это правда! — вслед за ним вскочил и заорал я. Ну ни капельки его масса и тяжёлый взгляд меня не давили. Не младенец. — Это неудобная, колючая правда, которую вы не хотите признавать, сеньоры! Потому что вас с детства учили противному! Но сколько не говори, что вода сухая — она не будет сухой! Потому, что она — вода! И они — такие же люди, как мы!

— Они не умеют драться. Они НЕ БУДУТ драться! — Это зло, с иронией выплюнул Алонсо, тоже подскакивая. Вскочили и мои люди, и Рамос.

Стоп, надо взять паузу, пока до плохого не дошло.

Я взял себя в руки, пересилил. Сел. За мной сел и Рохас, а за ним и остальные. Тоже дошло, что мы на грани, не надо так.

— Не так, Диего, — повторил я вслух и усмехнулся щуплому. — Они не не могут, просто их НЕ УЧИЛИ драться. Их учили пресмыкаться перед нами, благородными тварями, которые их ни во что не ставят. И они пресмыкаются. Потому, что это оптимальная стратегия выживания. Но если завтра мы изменим к ним отношение, если поставим их на другой уровень — они будут вести себя сообразно с новыми условиями. Да, вчера они бы ни за что не взяли в руки оружия, а сунь мы его им насильно — тут же сбежали бы с предполагаемой войны при первой возможности. Потому что зачем им это делать, воевать? Ради чего умирать? Ради забитой жизни, где их все чморят и считают вещами? Вещь не хочет умирать — не видит в этом для себя необходимости. Вещь не хочет умирать за владельца — это проблемы владельца, а не вещи. Единственно, за что они готовы умереть — это защита собственного дома, собственной деревни, собственной семьи. Всё.

Теперь же они — свободны. СВОБОДНЫ, мать вашу! — поднял я голос. — Они — не вещи. А значит, принадлежат только себе. А значит, если захотят и будут хорошо работать — получат богатство и статус. А получив их, им будет что терять. А раз есть что терять — то есть что защищать.

Да даже без богатства — они пока не успели его приобрести. Сейчас они потеряют свою человечность, свои перспективы! У них уже есть статус людей, и за это стоит повоевать. Тем более, от них в плане боевых действий много не требуется — бери пику и арбалет и защищай тын родной деревни.

— Да, они не спецы, — эмоционально продолжал я, и меня слушали. — И ПОКА воевать не умеют. Когда заработает ССО и начнут проходить обучение — мы сделаем из них нормальных ополченцев. Но даже сейчас крестьяне способны сковать большие силы степняков, облегчив работу оставшейся у нас конницы.

— А следующим летом, сеньоры, — усмехнулся я, — у нас не будет армии на фронтирах. От слова «совсем». И Альмерии будет не до наших сложностей, от того же слова. И тогда не кто-то, а именно вы! — ткнул я каждого из них пальцем. — Именно ВЫ будете не главной, а вообще единственной военной силой в графстве. Вы — армия. Они — заслон, сдерживающее врага ополчение. Пока они сдерживают, вы по частям разите супостата и едете дальше — продолжать разить. Только опираясь на такую стратегию, мы сможем выдержать и выжить.

Если же будем жить по-прежнему, как деды жили, нас схарчат. Их — потому, что они не будут защищаться. Попытаются бежать, да но по степи от орка далеко не убежишь, а воевать их мы не обучим. А потом съедят и нас — нас слишком мало для защиты графства. Даю руку на отсечение, через пару лет останавливать степняков люди будут под Овьедо. Всего через гребанную пару лет! Правда, моя рука к тому моменту будет съедена и переварена кем-то из «зеленокожих», так что хлёст не актуален.

Сеньоры молчали. Дулись, пыхтели, смотрели в пол. Тяжело отказываться от привычных прав и привелегий, ой как тяжело. Ты всегда надеешься на авось, на чудо, на божью помощь. Но эти трое хотя бы захотели меня выслушать. А остальные пятнадцать даже не соизволили явиться, выказывая этим своё «фэ», показывая, что не будут подчиняться в этом вопросе. На своих землях они хозяева, и менять ничего не собираются. Наконец, первым подал голос Рамос:

— Граф, что же делать теперь нам? Вообще делать, в принципе?

— То же, что делаю я. — Я отвалился в кресле. Диалог налаживается. — Поймите правильно, бывают такие ситуации, когда есть только плохое решение и очень плохое. Хороших нет. Например, вы получили рану. Она загноилась. Началась гангрена. И у вас выбор — или оттяпать начавшую гнить руку, чтобы сохранить себе жизнь, или оставить как есть, но завтра гангрена перекинется на всё оставшееся тело, и вы сыграете в ящик. Мы не можем жить так, как жили. Нам в самое ближайшее время придётся:

а) освобождать крестьян,

б) давать им оружие и учить сражаться пешим строем, и

ц) переводить рыцарское ополчение на принцип хирда — то есть службы сеньору не за землю, а за идею и блага от сеньора. И чем быстрее начнём — тем больше шансов испеть, а значит выжить.

Да, вы не ослышались, придётся менять сам принцип службы. Бароны должны превратиться в ярлов, пусть они и будут называться баронами. Они получают в кормление землю, но уже эта земля неделима и за службу не раздаётся, не делится на мелкие части.

Ополчение подвергается периодической мобилизации, но мы не можем этого себе больше позволить. Хирд не сидит на земле, а потому он всегда боеспособен, всегда мобилизован и по первому звуку горна едет закрывать любые дыры в обороне, в любое время года. Это вторая новость кроме освобождения крестьян, которую вы должны переварить и довести до сведения личного состава.

— Мы с парнями уже перетёрли этот момент, — произнёс вдруг Йорик, поддерживая меня. — И парни согласились — так будет лучше. С одной стороны ты служишь, а тебе не платят. Но с другой ты тоже не обязан разбирать жалобы крестьян, не обязан думать, где бы перехватиться зерном и деньгами в неурожайный год. Теперь у барона пусть голова болит, и у старост. Да, это непросто, но мы решили, что лучше так, зато наши семьи будут жить в замке и в безопасности. Ну, а мы повоюем — наше дело солдатское, знакомое.

Слова Йорика внесли в среду баронов смятение. Ибо Йорика знали и уважали — с его-то послужным списком.

— То есть ещё и мобилизация круглый год… — тихо произнёс грузный Рохас. Обречённо.

— Я не изверг, — покачал я головой, — и понимаю, что дома тоже надо бывать, и что в боевом походе даже у самых сильных воинов заканчиваются запасы как провианта и фуража, так и терпения и боевого духа, нельзя воевать вечность. У нас обязательно будет ротация. Пока не создадим собственные пограничные войска — лимитанеи. Но поначалу придётся тяжко. Но как барон содержит хирд из рыцарей-хирдманов и не даёт им умереть от голода, и подкидывает оружие, так и я буду подкидывать вам, баронам, и зерно в голодный год, и оружие, и, главное, брони для войска. Не скажу, что это будет броня экстра-класса за сто лунариев, нет, скорее что-то среднее по уровню защищённости, чуть получше кольчуги. Но повторюсь, это будет наша, своя броня, и я вам её ДАМ, если не потянете.

Снова пауза. Нарушил Вольдемар:

— Сеньоры, завтра с утра мы едем на нашу экспериментальную кузницу — смотреть, какую графские мастера сварили сталь для доспехов. Астрид, моя воспитанница, все уши про неё прожужжала. Приглашаю вас. А после вы примете решение.

— Я понимаю правильно, что беглые от нас, если мы не освободим свои крестьян и не переведём их на аренду, из графских земель выдаваться не будут? — спросил хмурый Серёга Рамос.

— Нет, — покачал я головой. — Но буду честен, себе я их также не оставлю, и автоматом свободы им не дам.

— Или Лимессия, из которой выдачи нет, или виа, или легион! — воскликнул Рохас. Себе под нос, но мы все слышали.

— Именно, Сигурд. Всё верно, я подписал этот указ, и уже отправил его королю… На ознакомление. — Усмехнулся, ибо указ этот мой подписан не будет. На что мне в общем глубоко плевать.

— Да, это честное заявление, граф. — А это не прекращал иронизировать Алонсо.

— Сеньоры, вы не понимаете ещё одной простой вещи, — решил я чуть задержаться и дать очередной ликбез. — Вот скажите, как получить с коровы максимальную прибыль? Почему-то все считают, что для этого её надо больше доить и меньше кормить. Почему — я не знаю, однако куда ни плюнь, все выдаивают из своих людей последнее. А зачем, блин?!

На самом деле человек, у которого ничего нет — опасен. Ибо ему нечего терять. Это экстремист, который ударит тебе в спину косой или серпом, если ты отвернёшься. Потому, что он тебя ненавидит, и, повторюсь, ему нечего терять.

А теперь представьте, что у человека что-то есть. Собственное уверенное хозяйство. Ремесло с мастерской и базой клиентов. У него есть скот, у него есть жена и дочка в хороших обновках, купленных на ярмарке, и они все это ценят. У него есть уверенность в будущем, что завтра его не поведут пороть на конюшню за какую-то фигню. А теперь скажите, ударит ли такой человек в спину? Или ему проще подчиниться своему графу или барону? Я думаю, что подчиниться проще, так как при внеплановом поборе ты потеряешь всего лишь что-то материальное, но останешься хозяином всего, что имел. У тебя останется ремесло, скот и собственность. А главное — твой статус в обществе, уважение. Тебе есть чем рисковать, вступая на тёмную дорожку, а значит может ну её нафиг?

Самый лучший, самый благодарный elektorat, сеньоры, то есть те, кто тебя кормит и одевает, подчиняясь твоим законам, это люди, у которых что-то есть. Не баснословно богатые купцы, у которых родина там, где живёт их семья, а именно такие вот уверенные середнячки. Они будут горой за тебя — ибо ты даёшь им жить нормально и всё перечисленное иметь. Эти люди с радостью возьмут оружие и пойдут воевать — защищать свой дом, мастерскую и семью. Они — опора любого умного графа и короля. Или барона. Вы должны сделать людей такими, и тогда сами избежите всех проблем с неповиновением и «голосованием ногами» недовольных.

— Кормить, blyad’, надо чаще, они и не улетят! — выдал я вердикт и понял, что хватит. Не осознают — их проблемы. — А кто не поймёт и будет жить по-старому, качая при этом свои права — попрошу на выход из графства, невзирая на заслуги и регалии. Жизнь дороже чужих понтов.

Снова взгляды в столешницу. Переваривают. И тут красивую точку поставил Вермунд:

— Сеньоры, Рикардо, раз мы не поехали смотреть на новые сталеплавильни, а не пойти ли нам не опробовать арбалеты? Мастера много сил на них потратили. Будет самое то. А на домницы завтра посмотрим.

— Заодно выберем, какие будут лучше для полевого боя для легиона, — продолжил идею Вольдемар. И я мысленно согласился, что принял правильное решение, назначив наставника ректором будущей академии, а на данном этапе — человеком, который будет мне делать из крестьяно-уголовнической толпы боевое спаянное братство пикинеров.

— Да-да! — подорвался Серёга Рамос. — Мы все, всё графство, уже столько наслышаны про эти арбалеты! — Конечно, пойдёмте.

— А в терму сходить? — скривился Алонсо. И тут ему не угодишь. — С дороги?

— К чёрту! Успеем! — принял за всех троих решение громила Рохас. — Я за арбалеты! А потом и помыться с красивыми девочками… Рикардо, у тебя же остались те замечательные сеньориты?..

— Соломон, твою за ногу! И ты только сейчас говоришь, что в замке представитель графа Мурсия? Прибывший обсудить вопросы военного сотрудничества?

Мы стояли посреди учебного стрельбища — поля, где тренируются замковые лучники, а с недавних пор и люди, испытывающие арбалеты. Это как правило мастеровые, исследующие ТТХ своих образцов. Сейчас тут всё было заточено под них.

Соломон опустил голову, что-то мямля.

— Астрид, а ты куда смотрела? — повернулся я к сестрёнке.

Сестрёнка не захотела на экскурсию в мастерские: «Чего я там не видела, я этими вот руками там всё поднимала», дулась за то, что устроил ночью и утром. Но на стрельбище побежала — за пять минут в охотничий костюм переоделась. Рекорд.

— Ричи, встречу с сеньором готовили. Но ты два с половиной месяца не был в замке, у тебя слишком много внеочередных дел, — развела руками она. — Потом бы переговорили — он всё равно в замке.

— Сеньор… Ваше сиятельство, — подал голос сам представитель. — Прошу, не сердитесь на своих людей. Дело в том, что вам неправильно представили информацию.

Я опал, решил не вызверяться и пока послушать. Сеньор воспрял и продолжил:

— Во-первых, я не представляю графа Мурсию. Я знаю, что вы с его сиятельством ведёте важные переговоры, но к ним не имею никакого отношения. Я — представитель бурга Мурсия, мы являемся королевским вассалом, и граф мало влияет на нашу политику.

А во-вторых, я прибыл инкогнито, так сказать осмотреться на месте. Потому и я не настаивал на немедленной встрече.

— Осматриваетесь, значит, — усмехнулся я. Кивок. — Ладно, убедили. Но, Соломон, чтобы больше такого не было! — погрозил я старому мастеру пальцем, на что тот кивнул, снисходительно улыбаясь. — Отойдём, сеньор?

Мы с северянином встали поодаль от общей группы. Подошли к одному из столов, которые вытаскивали «на воздух» слуги. Поскольку не собирались сегодня посещать стрельбище, готово ничего не было, и слуги лихорадочно приводили это место в надлежащий графской инспекции вид, но пока было мало что принесено.

Однако пара столов с образцами уже стояла, на них были разложены отдельные детали самых совершенных в этом мире машин смертоубийства. Перемешанные, как я и думал. Мы не стали ждать мастеров-сопроводителей и сами, вдвоём, начали собирать по одному экземпляру каждый, самостоятельно находя на столе комплектующие. Оказалось не так сложно, чуть сложнее лего, за пару минут оба справились, хотя в конструкции были предусмотрены хитрые пазы, втулки и шипы, чтобы детали могли стать только лишь в предназначенное место и никуда более. Эти втулки и шипы на самом деле и помогли определить, что к тому или иному ложу подходит не та, а вот эта детали, и не перепутать. Теперь натяжение тетивы… Круто, чо! Мне понравилось. У сеньора арбалет получился с лебёдкой, у меня с рычагом, кажется, в какой-то книжке его называли «краникен». Но тут — просто «рычаг», как подсказывала память Ричи, без преподвыподвертов.

— Значит вы не от графа, — начал беседу я, вскидывая агрегат, пытаясь прицелиться. Мишень была в пятидесяти метрах, за ней почти на одной линии, но чуть в стороне, ещё одна, метрах в семидесяти, и последняя метрах в ста. Логично, сто метров — примерно на столько били арбалеты и в нашем мире.

— Нет, ваше сиятельство, — покачал оружейник головой, встал ногой в стремя и закрутил лебёдку, натягивая тетиву. — Я представляю гильдию оружейников бурга Мурсия. Только бурга.

— Разведчик гильдии, — более точно сформулировал его миссию я. — Сеньор, я очень устал от сложных переговоров с различными представителями совершенно разных бургов и цехов. И готов отдать заказ просто тому, кто отнесётся ко мне по-человечески, даже в убыток себе. Предлагаю сейчас оставить славословие, не юлить и не терять время на торг и дифирамбы, и тем более попытку поиметь меня, выкрутив руки. Удивите меня — я ваш. Нет — досвидос. Буду работать с вами на общих основаниях.

Тяжёлый вздох. Сеньор не ожидал от мальчишки (меня), что с ним будет сложно. Ибо уже в дороге сюда узнал о Картагене. Ну и о неудачных переговорах с их гильдией пикоделов перед пожаром — у производственников свои связи друг с другом по всей стране.

— Граф, каюсь, уже в пути я узнал последние слухи о том, что вы хотите не простые пики, а двенадцатишаговые. Я ехал с предложением на стандартные, семи с половиной шаговые. И мне дали право озвучить за них цену в сто ассов. Но если они будут двенадцатишаговыми…

Сеньор удивил. Серьёзно. Нормальная цена, не ломят. Именно такую я и хотел получить от карфагенцев, маму их в задницу, чтоб им икалось долго и сурово.

— В чём сложности? — поддел я. Также зацепил ногой стремя и начал натягивать тетиву рычагом-краникеном. Тетива напряглась, рога — стальные, жёсткие, усилия пришлось приложить мощные, наваливаясь на рычаг всей массой, а она у меня так себе. Сеньору с лебёдкой было проще, но по закону рычага, чем меньше требуемая сила, тем дольше крутить. А в бою это лишнее время на перезарядку.

— Заготовки. У нас нет такого количества нужных заготовок, — покачал он головой. — А ведь их сначала надо высушить. Они примерно год лежат, сохнут. — Сеньор издал тяжёлый вздох.

— Только это?

— В общем, да. Будет незначительное удорожание, так как древесины идёт больше. Но древесина ничто в сравнении со стоимостью наконечника.

— Её надо отшлифовать, — заметил я. — Это усилия.

— Мурсия — маленький город. И стоит на одноименной речке, — просветил он меня. Не то, что я не знал, но не знать географию дальних регионов в этом мире простительно. Особенно где ни разу не бывал, и где нет твоих торговых интересов. — И речка эта достаточно быстрая для установки колёс. Вы, сеньор граф, ставите у себя огромные махины с железными валами, потому, что ваши реки спокойные, медленные. А у нас Мурсия быстрая, и даже маленькое колесо более эффективно, чем это ваше огромное. — Он кивнул в сторону реки, противоположную от нас от замка, где пыхтели мастерские Марины, Анабель, мастера Соломона, несколько мастерских по арбалетам Тихона, одна — в которой пара его подчинённых занимались шестернями, другая — арбалетами, третья — валами и прочей вспомогалкой, четвёртая — пробовали ковать образцы для снаряжения будущего легиона. И рядом с почти каждой из них, где это требовалось, плавало аж шесть платформ с колёсами. Правда пока колёса были из дерева, как и валы, но что их уже столько, и мужики строят одновременно ещё две… В общем, как попаданцу и прогрессору, мне было чем гордиться.

— Сеньор Пуэбло, мы готовы взять заказ на десять тысяч пик по сто двадцать ассов, но срок изготовления — год, — выдал он, приняв решение.

— Гильдия уполномочила вас называть стоимость? — нахмурился я. — Я соглашусь, но окажется, что ваш цех вас не поддержит и не подтвердит договорённость. И я потеряю время.

— Я рискую своим имуществом и репутацией, — улыбнулся сеньор. — Да, уполномочен.

— У меня контрпредложение. — Я закончил «дрочить» рычагом на этот арбалет, поднял, вставил в ложе болт. Поднял, прицелился… Пу-ум!

Ничего себе! Мощная отдача. Не автомат Калашникова, но в плечо двинуло. Не больно, нет, синяка не будет, просто я, видимо, вообще не ожидал отдачи от такой штуки. Привык фильмы про леголасов и королей артуров смотреть, там всё просто. Особенно умиляет фильм про Ван Хельсинга с арболетопулемётом — один из любимых в детстве.

Слу-уп! Мимо, в траву. Надо упреждение взять на палец больше. Снова ногу в стремя и «дрочу» рычаг.

— У меня предложение, сеньор. Сто ассов за штуку, — усмехнулся я. — Но! — взглядом остановил возражение. — Первое. Десять тысяч пик вы должны поставит в месяце Майи следующего года.

Он снова хотел возразить, но под взглядом снова осёкся. Я продолжил:

— Я понимаю, что качество данных пик будет так себе — что ждать от не выдержанных палок? Но мне будут нужны пики именно в Мае, не позже. Все риски в связи с тем, что палки сырые — мои.

— Сделаем, — успокоился и кивнул сеньор.

— Далее, мы продолжаем сотрудничество, и вы начинаете массовую поставку хороших пик, выдержанных достаточно, и поставляете их сто тысяч. Для начала. С возможностью продлить контракт ещё на несколько сотен тысяч.

— Сто тысяч… — как заворожённый повторил сеньор. — Сотен тысяч…

— Согласитесь, на такое количество я мог бы сбить цену… начал я, но был перебит:

— Нет, это на грани окупаемости, — покачал мастер-оружейник головой. — Мы согласны на такую цену только при условии отгрузки в Сан-Педро, то есть в главном порту нашего графства. Включать в неё доставку — самоубийство.

Озадачил. Но учитывая планируемый грузопоток в их графство с моей стороны, терпимо.

— Пусть так, — решил согласиться я. — Я не против. Теперь по оплате. Дело в том, что я не имею столько средств в солидах. Чистый доход графства за вычетом всех расходов примерно столько же, сколько стоимость контракта. Но у меня будет кое-что на обмен. И после демонстрации этих шайтан-машин, — кивок на взводимый агрегат, — я вам это покажу, и докажу, что товар стоящий. Скажите, вы мёд любите?

Сеньор усмехнулся — про карамель знает уже половина южной части королевства. Пробники Ансельмо разослал щедро, вогнав меня в дикие убытки. Они, конечно, окупятся, но прямо сейчас я жив только потому, что он смог взять взаймы у купеческих гильдий Аквилеи, Овьедо и Картагены, я ещё не успел к тому моменту её спалить.

— Это не всё, сеньор, — загадочным голосом продолжил я. — Есть ещё одно нечто, что я пока на продажу не выставляю — сам ещё не нарастил складские запасы перед войной, и копятся они отнюдь не быстро.

— Ведьмин порошок? — просёк чел, о чём речь, и расплылся в улыбке. — Если вы дадите опытную партию коробок в двадцать, возможно, мы будем готовы принять часть оплаты этим лекарством. Слухи о нём я слышал, когда подъезжал ещё к Овьедо. И они быстро распространяются далее.

— Я дам вам пятьдесят коробок! — обнадёжил я. — Но с условием. Если вы признаете их, что вещь того стоит, то вычтем их стоимость из стоимости заказа. А продавать их я буду по солиду за штуку.

— Солиду? — охренел сеньор от такой цифры, ибо это — двадцать пять молочных коров. Даже положил на стол арбалет. — Солиду, сеньор? — на всякий решил уточнить. — А…

— Не треснет, — покачал я головой. — Эта стоимость не для вас. Для всех. Для покупателей. Для вас будет оптовая уценка в одну пятую. То есть двадцать лунариев за коробочку, чтобы вы смогли продать остальным за солид, и бог вас упаси продавать дороже. Есть такая штука — монопольный сговор. И есть поняте «дилерские цены». Я — монополист в производстве снадобья, вы — мои дилеры. Представители.

— Ими будем не только мы, — понял он и поскучнел.

— Конечно. Нельзя класть все яйца в одну корзину. Но вы будете «обрабатывать» северную часть королевства, а ваши конкуренты — южную. Вы сможете пересечься только в Альмерии, но, согласитесь, она достаточно большая, чтобы места хватило для всех.

— Вы мудрее тех лет, на которые выглядите, сеньор граф! — отсалютовал купец мне болтом.

— Таким образом, вы держите нужную мне цену. Не высокую, не низкую, стабильную, и вываливаете на рынок столько товара, сколько рынок переварит. И забираете свою долю сверх контракта в качестве дополнительной комиссии — продавать тоже надо уметь, это усилия, это расходы на транспорт и охрану, на содержание складов.

При этих словах купец уважительно закивал — как правило в этом мире проблемы негров, то есть купцов, шерифа, то есть благородных, не колышат. Рикардо считал, что купцы деньги из воздуха делают, их у этих товарищей всегда много. А значит можно смело доить их как душе угодно, лимит лишь твои способности на кого-то надавить.

— В обмен на это я получаю пики. Много пик. Очень много хороших пик. Сто тысяч — в Мае. Далее каждый месяц по десять тысяч, и, как понимаю, с каждой поставкой качество дерева будет выше и выше. Согласны?

— А то, сеньор! — купец взбодрился. Кажется, понял, что ухватил этим приездом за хвост птицу счастья. Таких сделок в его жизни не было и больше не будет. И у его сына, внука, правнука не будет. Как не было у его отца, деда и прадеда.

— Первые десять коробочек, — продолжал я, — бесплатно. На тестирование. И пергамент — как их использовать и при каких болезнях. Ибо это не панацея, уважаемый, не лекарство от всего, а только от гнойных ран и заражения. Да и тут божья воля — если господь решил забрать к себе кого-то — ему будет плевать на любые наши лекарства.

— Не поспоришь! — крякнул собеседник.

— Но лекарство работает, это факт. С десятью пробниками в комплекте дам ещё до четырёх десятков доз, пока больше не могу, но всё, что более этих десяти или потом вернёте, или заплатите. Повторюсь, не деньгами. Пиками. Но пока дерево сохнет, чтобы не простаивать, принимаем сырое железо в любом виде, уголь, дрова. Цены по этим ресурсам уточните с моими квесторами, — кивнул в сторону разговаривающих в широком кругу гостей министров.

— Я думаю, мы сработаемся, сеньор, — расплылся агент гильдии в улыбке. — И насчёт высокой цены вы, граф, пожалуй правы. Здоровье и жизнь — что может стоить в этом мире дороже, верно? Кому важно его здоровье — найдёт и солид. А остальные нам не интересны. Вы мудрый сукин сын, сеньор граф, и с вами приятно торговаться!

Он вскинул арбалет и дзинькнул, поразив мишень на пятидесятиметровой отметке. Я про себя заматерился — лох косорукий!

…Да и пускай, не жалко. Да, он лучше стреляет. Зато я в другом силён. Например, я вновь выкрутился из полного попадоса, нашёл стратегическое сырьё для апгрейда графства и наказал картагенских жлобов и хапуг, обеспечив своей провинции поступательное развитие. Пики нужны, но правильно сказано, быстро только кошки родятся. А пока профи будут их изготавливать, перебьёмся, чем сможем.

— Да, сеньор граф, а ещё я думаю, что, учитывая вес и баланс пики, наконечник нужно будет облегчить. Правильно? — принялся заряжать свой агрегат сеньор. Я прицелился из своего, взял нужное упреждение с поправкой и спустил тетиву. Мимо. М-мать!

— Вы правильно думаете, сеньор. Давайте пригласим остальных, в частности мастера Соломона, который и написал вам письмо, вызвав сюда… Ох уж этот деловой и до безобразия мудрый дедок! И обсудим конструкцию, учитывая вышеназванные параметры.

По арбалетам решение не приняли. Но на стрельбище проторчали до ночи. Палили по мишеням, пока не навалилась темнота, после чего на пятидесятиметровых отметках слуги поставили нефтяные фонари, и мы продолжили. Стреляли все. Включая женщин — подтянулись Анабель (ей у нас везде открыта дорога, такое чувство, что она как кошка в доме, истинная хозяйка этого замка, а остальные так, её администраторы), Марина (пришла к мужу, но осталась сажать болты по мишеням, и, кстати, довольно неплохо это делала), супруги Рохелео и Клавдия… Народу в замке с весны сильно прибавилось, это не считая каторжан и охраны. В общем, нас там та ещё толпа собралась. Отдельно я приказал позвать Трифона, и дал ему задание — отработать каждый образец и выбрать лучший. Что он и делал, отставив себе столик в полусотне шагов правее, взяв двух слуг в помощь. И пока мы по сути приятно проводили время в хорошем обществе и с дамами в тире, он занимался делом и тестил — всё по техзаданию.

И именно его отзывы взяли в итоге, как главные по доработке.

— Вот этот будет хорош для крепостей. Слишком тяжёл для полевого боя, хотя мне как раз, положил перед нами монстра с лебёдкой, что собирал посланник бурга Мурсии. — Вот только вот этот, что с костью, бьёт чуть-чуть лучше, чем стальной, но совсем немного. Но если натянуть сильнее — тут пазы, и рога с ложем не будут держаться крепко. Надо дополнительно укрепить, а то сорвёт nahuy! И останешься в бою без арбалета.

Да-да, я непроизвольно воздействую на подданных, они вовсю перенимают у меня перлы Великого и Могучего. Просто на звук, без перевода. Лучше б чего хорошего переняли.

— А вот рычаг или ворот — тут, благородные сеньоры, мастера, я не понял. — Трифон продолжал просвещать нас, и все чувствовали его деловой профессиональный подход к проблеме. Чел — явно фанат арбалетного боя, сам, блин, его таким воспитал. — Ворот дольше натягивается. Но рычаг — нужно усилие больше. Если мужики с пиками тын защищают, а бабы стреляют — дык, ворот знамо лучше будет. А ежели для мужчин — так тут я рычаг бы оставил.

— Тихон, можно изменить соотношение зубцов на шестернях, чтобы рычаг крутил тетиву медленнее, но с более слабым натягом? — спросил я у стоящих в круге мастеров-оружейников.

— Сделаем, граф, — кивнул мой начальник проекта арбалетного производства. — Сделаем и испытаем. Завтра же у Дорофея новые закажу из, новой стали, и через два-три дня опробуем. А сегодня ночью размеры посчитаю, и число зубцов.

— А по полевому бою что? — А это спросила серьёзная Астрид. Я доверял Тришке, она это видела и доверяла мне. А значит, ей было важно экспертное мнение детинушки.

— По полевому… — Детинушка тяжело вздохнул. — Разумею я так, сиятельство, твоя милость, сеньоры, — кивнул он всем присутствующим. — В поле некогда лебёдку будет тянуть. Или ежели, значит, крепость осаждаешь, за фашинами спрятавшись — тебе место надобно будет много. А с рычагом проще — упёрся ногой, и хоть лёжа рычаг тяни. Однозначно рычаг! И рука ж мужская, можно и нужно силу большую держать. Но и тут надо так, чтобы не порвать к чертям ничего. И заряжать надо не думая… — Размышления, вздох, вердикт. — Если убавить силу натяга — будет подвох в скорости. А ежели сделать сам рычаг чуть длиннее? Руке шире хват, больше разгон, а частота дёрганий та же?

— Тогда он будет цеплять за рога, за тетиву… — начал было Тихон, но я вскинул руку:

— Тихон, стоп! Ты думаешь как все. А ты подумай, как сделать, чтобы не мешал, но не как думают все мастера в округе, а как мастер из графства Пуэбло? Как пограничник? Всё же соглашусь, мысль здравая, более лёгкий натяг взводишь быстрее. Там грань очень тонкая. Особенно с учётом, что арбалет небольшой, а дальнобойность нужна приличная.

— Итак! — Мастер Соломон взял дощечку с писчей тканью, положил на один из столов, слуги рядом подсвечивали ему фонарём. — Итак, записываю. Полевой арбалет. Рога — оставить сталь. Она дешевле кости в разы, а нам нужна низкая стоимость. Кость даёт дальность, но сильно дороже. Граф, принимаешь?

— Подтверждаю, — кивнул я. Вот она, как выглядит госприёмка в минобороны дремучего века.

— Далее, укрепить соединение ложа и рогов. Доработать механизм спуска тетивы. Увеличить рычаг, но чтобы не мешал конструкции. Ответственный — мастер Тихон.

Тихон обречённо выдохнул, но я видел, он на волне, и рад, что перед ним поставлена сложная задача. Такие технари кайф получают от процесса их решения. И чем задача сложнее — тем больше кайф.

— Согласен. Думайте, орлы, — дал «одобрямс» я. Соломон старательно записал. После чего вскинул голову:

— Ваше сиятельство, а как назовём этот прототип? В смысле не прототип, а серийный арбалет? Который будет для легиона выпускаться?

— А обязательно его называть? — не понял я.

— Как корабль назовёшь — так он и будет плавать! — поддел бывший абордажник Йорик. С весёлой иронией.

— Вашсиятельство, мы на рынок будем с этим механизмом выходить. — А это дипломатичный Рохелео. — Надо создать товарную марку, о которой все знают. Что это — из нашего графства. Как знак гильдии, пусть у нас пока нет гильдии.

«Нашего графства». Я с этого оборота довольно ухмыльнулся. Рохелео мой с потрохами, получил я надёжного магистрата. Возможно, благодаря дурости герцога Картагены и неспособности его жены защитить протеже, но получил же! Кстати, недоработка по гильдии. Фактически она у нас есть. Просто нет правил и устава.

— Товарный знак, — поправил я — тут такого термина в полном смысле слова не было, но местные понимали о чём речь. — Или торговая марка.

— Она самая, марка. — Согласный кивок.

— Ну так что? — поторопил Соломон, разбрызгивая чернила с пера вокруг.

— Astrum. — Долго я не думал. Посмотрел на сестрёнку и всё понял. — Эта модель будет называться Astrum, то есть Звезда.

В местном «Звезда» звучит как «Эстрелла». Слово «Аструм» тут знают, память древней империи, но почти не используют. А ещё есть другой синоним, «Стелла». Его тоже используют, но в основном в научных трактатах и в общении среди «образованной» знати. Однако сейчас все прекрасно поняли о чём и о ком я.

Да, прозвучало символичненько. Начались переглядывания и перешёптывания. Всеобщее недоумение с центром притяжения всех глаз на одной растерянной рыжей эстреллочке нашей компании. Наконец Вермунд, как минобороны, взял слово, осторожно заметив:

— Рикардо, это — арбалет. И он будет самой совершенной машиной для убийства нашего времени. Нехорошо называть оружие женским именем, не принято так.

— Да ладно, Вермунд, кто это сказал? — весело парировал я. — Это МАШИНА. А машина — женский род. Всё честно. К тому же называться будет на латыни, что тем более не критично. Да, раз торговая марка — то на каждом экземпляре нужно вырезать или выдавить это слово, в правильном написании: «Astrum». Какими-нибудь вычурными, но понятными загогулинами. И именно так, на языке древней империи.

А ещё я не приемлю других названий потому, что появление данной машины обязано существованию одной яркой огненной звёздочке на нашем небосводе, — поднял мордаху вверх, как бы сбивая центр внимания, хотя кого пытаюсь обмануть? Все всё поняли правильно. — Эта звезда засияла и спасла жизнь вашему покорному слуге. И, засияв, принесла в этот мир нечто, от чего он не будет прежним. Я о том, сеньоры, что мы отобьёмся от степняков. Не знаю, какой ценой. Не знаю, во что нам это встанет. Но мы однозначно сможем защитить себя. А защитив, обезопасив свои границы, мы пойдём дальше. Не будем сидеть в тараканнике Альмерии, грызясь с тамошними феодалами за место у корыта власти, а двинемся на юг, прорубим окно в океан и начнём захватывать у орков земли. Сами. Себе. Потому, что никто кроме нас. Per aspera ad astra, через тернии к звёздам, и мы пройдём этот путь.

Воодушевление. Недоумение, особенно среди баронов, но воодушевление же. Народ я морально поднял, это хорошо.

— И всё это благодаря одной единственной вовремя засиявшей звёздочке. — Переместил взгляд на Астрёныша, густо покрасневшую и опустившую глаза в землю. — Маленькой и скромной в масштабах небосвода, но такова воля божья. И Давид может завалить Голиафа, и маленькая Астра — изменить ход истории. И, считаю, это имя достойно того, чтобы им назвали самый тиражируемый и опасный агрегат современности. Не находите?

Первым поправил челюсть Вермунд. Крякнул, выдавил:

— Ричи, всё понятно, вопросов нет. — Воздел руки в отрицающем жесте. — Тогда разреши второй вопрос? Завтра-послезавтра, возможно, после твоего отъезда под Феррейрос, мы доработаем и примем и крепостной вариант. Его как назовёшь? Сразу скажи, чтобы мы потом в себя долго не приходили.

Робкие слова поддержки в задних рядах — да уж, ошалели сеньоры от моего спитча про океан и звёзды. И центровой я сделал сестрёнку, она теперь флаг этого расширения, этой экспансии… Будет.

— Ну, единственное название, какое хотел — назвал, — расплылся я в улыбке. — По крепостному давайте подумаем вместе. У кого какие предложения?

— Грустный орк, — произнесла «звезда». Стояла с влажными щеками, сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать и не убежать от волнения, супруг вцепился в её локоть, поддерживая морально, но и с ним я поражался её выдержке. — Рикардо, как будет это название на языке древней империи?

Я пожал плечами — Рома латынь не знал.

— Может быть «Tristis Orcus»?

— Как-как пишется, вашсиятельство?.. — подсуетился с фонарём и дощечкой Соломон. Повторил ему по буквам.

— А почему так? — это я у Астрид, когда мастер старательно записал.

— Ты говорил, что задача этого арбалета — сделать так, чтобы орки, то есть степняки, загрустили. — Она улыбнулась. Сквозь влажные глаза эта улыбка смотрелась очень мило. Кажется, да, говорил. — Грустный орк, которого заставил грустить наш арбалет, нападает не так активно, как здоровый и сильный. Его легче победить, легче убить и отбить нападение. Вот и…

— Было дело, помню такое! — А это Вольдемар. — Говорил ты такое, воспитанничек.

— И я! — расплылся в улыбке Вермунд. — И я припоминаю.

— И мы помним, — поправил жидкую бородёнку Тихон. — Всё, сиятельство, название дали. Арбалет будет. Справный, суровый арбалет! Надеюсь, мы заставим это отродье дьявола грустить так грустить!

— Точно!

— Истинно! — вновь раздались поддерживающие воодушевлённые голоса.

— За это надо выпить!.. — произнёс кто-то поистине мудрый, учитывая, что уже ночь, а мы стоим в темноте за пределами замковых стен, а по степи гуляет прохладный летний ветер.

— Так чего стоим? В замке всё накрыто давно! — А это воодушевилась наша сегодняшняя звезда, которая станет звездой во веки вечные. Её имя будет растиражировано десятки тысяч раз — по числу стрелков-легионеров. Самое популярное имя на ближайшие столетия. Но я был только рад этому. Плата за жизнь бесценна, хоть так её отблагодарю.

— Грустный оркус? — стукнула локтем Анабель, также расплывшись в улыбке, беря меня под руку. — Да, Рома, ты и правда парень с фантазией. Хорошо, что я грохнула тебя тогда…