Погонщики туч

ПЕРВОЕ ИЮЛЯ

В 14.00 28 июня командир полка собрал в Штабе офицерский состав и сообщил, что дивизия получила специальное задание, меняет расположение и первый эшелон — такие-то и такие-то эскадрильи вылетают завтра на рассвете.

В кадровой армии очень любят переезды. Всем в дивизии порядком надоели голая степь, снежные заносы и расчистка аэродромов зимой, пыль и жара летом. И радостное волнение не покидало летчиков до самого вылета — они с удовольствием срывали со стен заботливо прибитые когда-то открытки, выбрасывали лишние книги и старое обмундирование, жгли бумаги… Все было кончено со степью, с мелочами привычного быта, начиналась новая жизнь.

Где именно — не знал никто. Москвичи говорили — в Москве, ленинградцы в Ленинграде, одесситы — в Одессе, любители солнца — на Кавказе, любители дальних полетов — в Якутии.

Первый эшелон, в котором шел и самолет Зорина, ночевал в Харькове, а оттуда направился на западную границу через Бахмач — Гомель — Минск и во второй половине дня 30 июня находился уже над Литовской республикой.

Земля под самолетами была разительно не похожа на ту желто-коричневую плоскость, над которой летал Зорин и в училище, и в дивизии, и даже во время путешествия с Шурой. Здешняя земля была составлена из мозаики кудрявых небольших рощиц, мелких полосок вспаханных полей, озерков, крошечных, как осколки зеркала. Казалось, кто-то давным-давно нес над этой страной огромное озеро и, споткнувшись, расплескал его на десятки тысяч лужиц.

Километров за двести до границы навстречу дивизии вышел самолет с яркокрасными крыльями. Не дойдя до флагманской машины, он развернулся, встал в голове полка и радировал: «Следуйте за мной!»

Вскоре Зорин увидел, для чего была принята эта предосторожность. Со всех сторон, словно стаи гусей, плыли по огромному небу эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, проворных штурмовиков с приподнятыми хвостами, остроносых реактивных истребителей. На десятки километров небосвод был напоен гулом — казалось, где-то за горизонтом стоит огромный магнит, который тянет к себе все эти бесконечные машины, и волей-неволей, ворча и упираясь, они ползут с востока на запад. Неожиданно открылось море — оно было шелково-синее и окаймлено пенным кружевом прибоя, совсем не такое, как серо-зеленый мрачный Каспий. Развернувшись над морем, дивизия пошла вдоль полосы прибрежных дюн.

Василий, сидевший рядом с Зориным, схватил его за плечо:

— Глянь-ка, лейтенант, что это там стоит? Это не Шурины сети?

Летчик вгляделся. В самом деле, в стороне от их пути, километрах в трех от берега — там, где хлопотали катера, вспарывая синее платье моря пенными следами, колыхались, поблескивая цветными бусами, электростатические невода. Они стояли в воздухе бесконечными рядами, занимая над морем огромные площади, по нескольку километров в длину и в ширину. По углам этих площадей возвышались плавучие маяки, вокруг них суетились катера, волоча по проходам пустые сети с темной дымкой заряженной пыли. Один самолет только что спустился на воду, и к нему спешили какие-то суденышки. Возле следующего поля стоял грузовой пароход.

За пять минут Василий насчитал двенадцать полей по сто сорок четыре сети в каждом. Затем он заметил, что дальше от берега установлен второй ряд, за ним, на самом горизонте, — третий, махнул рукой и перестал считать.

— Да здесь целый завод налажен, — сказал он. — Может, и нас направили сюда облака заготовлять? Как ты думаешь, лейтенант?

Но Зорину некогда было думать. Красный самолет впереди, махнув крыльями, пошел на посадку на песчаном перешейке между морем и заливом. Флагманский самолет стал разворачиваться за ним…

Рано поутру, на другой день, всех прибывших летчиков перевезли через залив на катерах и построили на широком лугу на окраине небольшого городка.

Рядом, как на параде, стояли другие летчики, моряки, пехотинцы, саперы, а за ними толпы строителей окружали странное сооружение — две гигантские ажурные мачты, метров по семьдесят каждая, и ряд металлических будок на земле между ними. На самом верху виднелись пропеллеры ветродвигателей.

Рядом с первыми мачтами стояла вторая пара, только несколько меньше, затем еще и еще. Пары становились все ниже и теснее и все дальше отстояли друг от друга. Бесконечный ряд их огибал город, подымался на холм и исчезал за горизонтом. Казалось, чудовищный змей разлегся по полям и выставил рога навстречу морю.

У подножья одной из мачт на небольшой трибуне сменялись люди, но слова их речей ветер сносил далеко в сторону. Лишь в конце митинга внезапно над самым ухом летчика басом заговорил громкоговоритель:

— Поздравляю вас, товарищи строители и работники первого Облаководческого комбината Советского Союза. За полтора месяца работа по созданию искусственного климата вышла из стен лаборатории и стала реальным делом. Какой-нибудь месяц тому назад советский ученый Александра Хитрово впервые привезла облако с Каспийского моря. Среди вас присутствует экипаж ее самолета, первые погонщики туч Советского Союза — лейтенант Вадим Зорин и старшина Василий Бочкарев…

«Есть о чем говорить…» подумал Зорин и услышал, как восторгается сзади Василий:

— Так и сказали «Василий Бочкарев»… Вы хорошо разобрали — «старшина Бочкарев». Это ведь о нас с вами!

— Внимание! — прервал его рупор. — Сейчас мы включаем первый электромагнитный тучепровод Клайпеда — Саратов.

Где-то далеко на берегу загремел салют, оркестр заиграл гимн, и в ту же минуту показался самолет с хорошо знакомым Зорину искусственным облаком. Нырнув между мачтами, самолет, как понял Зорин, разрядил невод, и облако, вырвавшись из него, растеклось в воздухе. За первым самолетом показался еще один; он также нырнул и вновь взвился, увлекая за собой опустошенный невод, третий, четвертый, пятый… Очередь самолетов с пухлыми тучками тянулась до самого горизонта. Они медленно, с тяжело работающими моторами, подходили к берегу и, сбросив облака, легко взмывали вверх. Затем подошел небольшой пароход, над ним торчали сотни канатов, и десятки туч накрывали его пышным облачным зонтом. Пароход также прошел мимо берега, а тучи, важно расплывшись, закрыли «рога». Сырым, затхлым туманом потянуло на широкое поле.

Тогда над толпой пронеслось громкое шипенье. Все стоявшие на поле увидели, как ожила линия мачт, замелькали лампочки, указывая включение очередного электромагнита, облака стали всасываться в промежуток между мачтами, словно змей старался проглотить морской туман. Продолжая вытягиваться, клочья туч проскользнули между второй парой мачт, подошли к третьей, и вскоре все туловище змея превратилось в сплошной белый жгут. Облака шли такой плотной массой, так аккуратно входили в промежуток между мачтами, что казалось, их увязали в один толстый канат, перекрученный проволокой, и уложили этот канат на литовскую землю.

Это и был электромагнитный тучепровод, изящные модели которого столько раз переделывал Кирюшин в лаборатории электробунтарей. Тучепровод работал на том же принципе, собственно говоря, что и всякая динамомашина. В динамо вращение магнитного поля заставляет электроны двигаться по проводнику. На мачтах тучепровода и между ними в будках размещались электромагниты. Попеременное включение их создавало вращающееся магнитное поле, и наэлектризованные капельки мчались от одной пары мачт к другой, как будто на берегу моря лежал огромный анод (положительный полюс), а в засушливых степях Заволжья — катод (отрицательный полюс).

Затаив дыхание, люди смотрели, как, свистя, летят тучи — бурная облачная река — в глубь страны. Начало ее давно уже скрылось за горизонтом, а первые мачты вес продолжали заглатывать новые облака и из тумана, закрывшего море, все еще выскакивали самолеты, доставлявшие облака по одиночке, выплывали пароходы, свозившие их сотнями.