Пожиратели сознания

1

— Спокойно, Джой.

Стэн Козловски видел, что брат, роясь в куче утренних газет, сваленных на узком кухонном столике, заводится все больше и больше. По молчаливому соглашению они решили позавтракать дома. Вчерашняя вспышка Джоя в заведении Моше привлекла к нему всеобщее внимание. До сих пор они были всего лишь двумя обыкновенными посетителями, Стэном и Джоем, никто не знал их фамилии. Теперь Джой, без сомнения, стал тем клиентом с изуродованной рукой, который разразился яростными криками, что, мол, он сотрет кого-то с лица земли. А поскольку уже были выданы ордера на их арест — и федеральный, и штата, — им стоило вести себя тише воды, ниже травы.

— Ничего! — сказал Джой, швыряя «Ньюс» на пол, где газета спланировала в кучу таких же распотрошенных листов «Пост» и «Ньюсдей». — Ты считаешь, что кто-то из тех засранцев в вагоне подземки успел так рассмотреть этого гребаного Спасителя, что дал полиции какое-то его описание? Как там насчет «Таймс»? Есть что-нибудь?

— Куча психологических рассуждений о типах личности двух стрелков. — Поскольку один был мертв, а другой исчез, Стэн был удивлен той ахинеей, которую выдали так называемые «эксперты», которые ни словом не перекинулись ни с кем из своих героев. — Но если ты имеешь в виду рисунок полицейского художника, то ничего нет.

— Вот дерьмо! — Вскочив, Джой яростно пнул кучу газет на полу, которые улетели к дальней стенке. Впрочем, до нее было недалеко. — Говорю тебе, это он. Спаситель — это наш парень!

Стэн не собирался снова успокаивать Джоя. Со вчерашнего утра он устал ему повторять: «Спокойней, Джой».

— Я знаю, Джой, как ты хочешь, чтобы это был он, но…

— Ох, да я не просто хочу, Стэн. Мне надо почувствовать его на вкус. Понять, как он пахнет! Как только я прочел о малыше 45-го калибра, у меня руки зачесались. Это наш парень, Стэн. Это из-за него мы ютимся в этой вонючей норе. Это он, наш гребаный тип!

Что касается вонючей норы, это верно, подумал Стэн, обведя взглядом их убогую квартирку с одной спальней.

Вот так и рушится величие: от владельцев кондоминиума в каком-нибудь шикарном районе до беглых арендаторов на задворках… все буквально за одну ночь.

И все из-за того «нашего парня».

Кто бы он ни был, появился он ниоткуда. И оказался умным и жестоким. Как знать, были ли у него личные причины или же его кто-то нанял? Стэн считал, что наняли. Он профи. Как и они оба.

Специализацией братьев Козловски были пожары и взрывы. Все благодаря армии США и службе во Вьетнаме.

Стэн не хотел отправляться во Вьетнам, и, останься он в колледже, война кончилась бы ко дню его окончания. Но когда он провалил экзамены, на призывном участке не стали медлить и сразу же загребли его. Во время подготовки Стэн усвоил, как иметь дело с пластиковой взрывчаткой, и стал классным экспертом по подрыву ловушек с помощью белой глинистой субстанции. Со всеми этими знаниями он и вернулся домой. После войны он кончил колледж, но экономическое развитие пошло на спад, так что Стэн решил заняться собственным бизнесом и, взяв Джоя в партнеры, научил его всему, что знал сам.

На пару они обеспечили себе хорошую жизнь. Ничего личного. Кто-то отказывается платить, кто-то скрывает свои доходы, кто-то слишком много болтает, а еще кто-то считает, что исправно платил за страховку против пожара, и посему имеет право требовать компенсации — в таких случаях звали Стэна и Джоя.

Они представляли собой прекрасную команду: Стэн планировал, Джой устанавливал. Они придумывали новые конструкции бомб или смешивали катализаторы.

И тут появился тот самый наш парень. Он вмешался в их очередное задание — которое, как выяснилось, стало последним — и нанес ему такой удар, что они предстали в роли бесталанных любителей.

Но это было еще не самое худшее. Он как-то проследил их до семейной фермы в округе Ольстер, поджег дом и амбар, где хранились все запасы взрывчатки и катализаторов. И большая часть наличности. Вот тогда Джой изуродовал руку и чуть не погиб, пытаясь спасти добро. У него ничего не получилось.

Мало того — дела пошли еще хуже. Расследование доказало, что в амбаре была мастерская по производству бомб, вмешался контртеррористический отдел, в результате чего и появились ордера на их арест. Имущество Стэна и Джоя было оформлено на имя другого человека, но когда федералы взялись за него, он раскололся в мгновение ока. Не стоит и говорить — все, что им принадлежало, было конфисковано.

Плюс к тому Джою так и не удалось привести руку в прежнее состояние, потому что такого рода операции пластической хирургии не делают в задней комнате, а в больнице задают слишком много вопросов.

В конечном итоге их перестали нанимать. Словно они скончались. Хуже, чем скончались. Словно они вообще никогда не существовали. Что, братья Козловски? Кто они такие? Никогда не слышал.

И все из-за того парня. Нашего парня.

Но Стэн не был уверен, что он и так называемый Спаситель — одно и то же лицо.

— Я тоже хочу до него добраться, Джой. И если выяснится, что этот Спаситель и есть он самый, — прекрасно. Мы его возьмем. Вместе. Но не так, чтобы в нас можно было ткнуть пальцем. Мы сделаем его так, как он сделал нас: смешаем его с дерьмом и исчезнем без следа.

— Тебя беспокоит, что на нас обратят внимание? А я хочу внимания. Я хочу, чтобы все знали, кто его сделал и почему. Потому что он лишил нас всего, Стэн. Помнишь, как мы жили? Все у нас было классно. Отоваривались мы у Тиффани. В этот гребаный спортзал мы ходили в одежде от Армани! И в таких тонких носках, что лодыжки просвечивали. Помнишь?

Стэн все помнил, но не хотел жить воспоминаниями.

— По крайней мере, мы не теряли времени.

— Да? Еще как теряли! Уж лучше бы нам переломали руки и ноги. Это вообще не жизнь, а какое-то долбаное существование. Нет, подожди. Если ад — это полный дерьмом сортир с поломанным сливным бачком в дизентерийном индийском городе, то, значит, в нем я и живу. Усекаешь?

— Джой…

— Человек со СПИДом, раком мозга, искусственной прямой кишкой — и тот живет лучше нас. Нет, Стэн. Я его найду. И ради этого все поставлю на кон.

Он поднял изуродованную левую руку и, растопырив изрезанные шрамами пальцы, изобразил блестящую розовую букву «V». Виктория. Победа. Увидь его кто-то на улице, обязательно крикнули бы: «Ура!» — и Стэну пришлось бы оттягивать Джоя от крикуна, чтобы он не убил его.

— Когда я найду этого засранца, то привяжу его к стулу, возьму зажигалку — и морда у него будет выглядеть точно так же.

2

Остановившись в дверях спальни, Кейт лишь растерянно моргнула при виде Жаннет, которая улыбалась ей, сидя в кресле-качалке. Комната была залита солнцем.

— Вот кто у нас засоня, — с юмором сказала она.

— Жаннет… ты…

— Сижу и пью кофе. Хочешь?

Какая из Жаннет сейчас перед ней? Хотя она полна дружелюбия, это не Жаннет номер один, та, которую она любила. Но это и не молчаливая и мрачная Жаннет номер два. Неужели в ней появилась третья личность?

— Нет, спасибо. Желудок не принимает такое горячее.

В сущности, все тело Кейт забыло, что такое тепло. Точнее, ее бил озноб. И крутило болью. Она была совершенно измотана, когда вернулась прошлым вечером и сразу же рухнула в постель. Кейт все еще чувствовала усталость. Она возлагала вину за это на дурацкие сны, которые мучили ее всю ночь. Она не могла припомнить никаких подробностей, кроме того, что несколько раз беспокойно просыпалась ночью, вся в испарине.

— Я думаю, тебя взволновали события прошлого вечера. Не хочу ничего выпытывать, но я в этом уверена. Более, чем уверена, Жаннет. Я жутко беспокоюсь.

— Знаю, — сказала Жаннет. — В ту ночь я серьезно разозлилась, но сейчас понимаю, что тобой руководила любовь ко мне. Но не беспокойся, Кейт. Я себя прекрасно чувствую. В самом деле. Мне никогда не было так хорошо.

— Но, Жаннет, это же не… это же не ты. Жаннет тепло улыбнулась:

— А кто же еще? Я понимаю, Кейт, сейчас все это выглядит довольно странно, но скоро ты все поймешь. Скоро все станет совершенно ясно.

— Каким образом? — спросила Кейт, направляясь на кухню.

— Придет извне. — Она добродушно, без тени иронии, рассмеялась.

— Что тут смешного?

— Я просто пошутила.

— Не поняла юмора.

Блаженная улыбка.

— Поймешь, Кейт. Ты поймешь.

Кейт увидела на столике банку «Санки».

— Без кофеина? — удивилась она. — С каких пор?

— С сегодняшнего дня. Я думаю, что позволяла себе слишком много кофеина. Может, из-за него вчера все и случилось. Я немного запуталась.

Та Жаннет, которую Кейт знала, и пошевелиться не могла без своей утренней чашки кофе.

— Это было куда большее, чем перегрузка кофеином.

— Кейт, сколько раз я должна тебе повторять, что прекрасно себя чувствую?

— Сомневаюсь, что ты именно так и чувствуешь себя. Доктор Филдинг рассказал мне, что основной вирус мутировал. И ты и другие могут быть инфицированы им.

Она стала объяснять все детали из рассказа Филдинга.

Похоже, они совершенно не заинтересовали Жаннет.

— Мутация? Он так думает? Как интересно.

— Это не просто интересно, Жаннет, — сказала Кейт, с трудом удерживаясь, чтобы не заорать. — Это может привести к катастрофе! Как ты можешь спокойно сидеть здесь? Если бы мне кто-то сказал, что в мозг ко мне заполз вирус, то я на первом же самолете улетела бы в Атланту, в Центр по контролю за заболеваниями.

— А тебе не приходит в голову, что доктор Филдинг может ошибаться?

Кейт осеклась, но только на секунду.

— Мутация в рекомбинантном основном вирусе настолько необычна, что, я уверена, он не стал бы ничего говорить, не будучи уверенным на все сто процентов.

— Но ведь я не могу заболеть? Ты уже больна, подумала Кейт.

— Бедная Кейт, — сочувственно улыбнулась Жаннет. — Как ты завелась. Почему бы тебе не успокоиться — и пусть об этом волнуется доктор Филдинг.

— По крайней мере, он не один будет волноваться. Он уже связался с Национальным институтом здравоохранения, и скоро он даст о себе знать. А сам уже ищет способ, как справиться с новой инфекцией.

— Убить вирус? — спросила Жаннет. С лица ее сползла улыбка.

— Конечно.

— Если даже у меня нет никаких болезненных проявлений?

— Он заразил тебя вирусом и поэтому должен устранить его. Он ни в коем случае не может оставить тебя в инфицированном состоянии.

Жаннет сидела молча, уставившись в стенку.

Неужели до нее наконец дошло? — подумала Кейт. Она буквально молила Бога, чтобы Жаннет хотя бы осознала, насколько это серьезно.

Жаннет посмотрела на Кейт:

— А что это был за мужчина вместе с тобой и доктором Филдингом?

Эта резкая смена темы разговора несколько сбила Кейт с толку.

— Мужчина? Да это мой младший брат Джек. Жаннет улыбнулась:

— Твой брат… что-то вы не очень похожи. Откуда ей это знать? Она не подходила с Холдстоком к дверям. Или она подглядывала из окна?

— Он будет работать с доктором Филдингом? — поинтересовалась Жаннет.

— Не думаю.

Кейт не имела представления о талантах Джека, но сомневалась, что они имеют отношение к вирусологии. Хотя он мог помочь и другим путем. Теперь-то она понимала, что он ей понадобится, дабы послужить преградой между Холдстоком и Жаннет.

— Я бы хотела увидеться с ним, — сказала Жаннет. — Он знает о нас с тобой?

Кейт помотала головой и почувствовала знакомое стеснение в груди, которое приходило каждый раз, стоило ей подумать о возможности открыться перед кем-то, особенно перед членами своей семьи. Она почувствовала его и прошлым вечером, когда Джек сказал, что, по его мнению, пришло время познакомиться с Жаннет. Кейт согласилась, но не стала назначать ни время, ни место.

— Нет. И я бы предпочла, чтобы он вообще ничего не знал.

— О'кей. Значит, мы будем просто подругами.

Еще одно доказательство, что это не Жаннет. Настоящая Жаннет прочитала бы ей мини-лекцию. Она обрела склонность к откровенности еще с подростковых лет и была глубоко убеждена, что закрытость должна принадлежать прошлому. Не то что Жаннет не понимала, какому риску подвергается Кейт в ее положении, особенно когда предметом судебного иска может стать вопрос об опеке над детьми. Но здесь, в этом большом городе далеко от Трентона, она хотела, чтобы Кейт открылась брату или хотя бы подумала об этом.

О'кей. Будем просто подругами. Ну да. Это не Жаннет. И близко ничего нет.

— Почему бы завтра не пригласить его к обеду? — добавила Жаннет.

— Ты уверена, что никуда не исчезнешь? На очередную встречу со своей сектой?

— Мне куда больше хочется познакомиться с твоим братом.

Конечно, с третьей Жаннет было легче иметь дело, чем со второй… но тем не менее она так и не стала настоящей, и видит Бог, как Кейт не хватало ее.

— Джек встречается с женщиной, — сказала Кейт. — Он может захотеть привести ее.

— И очень хорошо. Мне нравится встречаться с новыми людьми.

У нас может состояться довольно странный вечер, подумала Кейт. Но в нем есть и положительная сторона. Она познакомится с… как ее зовут? С Джиа. Когда брат упомянул о ней, в глазах его блеснул теплый огонек. Кейт захотелось увидеть женщину, которая завладела его сердцем.

3

Прогуливаясь по Западным восьмидесятым, Сэнди хорошо чувствовал себя. Точнее, просто сказочно. Жизнь била ключом. Корабль принял его на борт. Сэнди чувствовал, что его ждет далекий путь за горизонт, и был готов на всех порах устремиться туда.

Вчера он весь день ходил от двери к двери, от магазина к магазину, отбрасывая мысли о тщетности этих поисков и не обращая внимания на звучащие в голове звуки похоронной панихиды, намекавшие, что он стремится к невозможному. Сегодня он прочесал ряд кирпичных домов на боковых улочках и бесконечное множество ресторанов и магазинов вдоль авеню. С лица его не сползала идиотская улыбка.

— Бет, — прошептал он. Ему нравилось ее имя, его звук, ему нравилось чувствовать его на губах и языке. — Бет-Бет-Бет-Бет.

Прошлой ночью они занимались любовью. Не просто сексом — именно любовью. Нежной и трогательной. В постели были не два тела, а два человека, связанные между собой. Утром они снова занялись любовью, и все было еще лучше.

Посидев в кафе, где они говорили и говорили, Бет и Сэнди расстались: Бет отправилась на студию, а Сэнди — на улицы. Он все еще считался в отпуске по болезни и надеялся, что, меряя тротуары, не наткнется на коллегу из «Лайт».

Ему жутко не хотелось расставаться с ней, но эти беспечные игры, когда совершенно не думаешь о делах, просто оглупляли Сэнди. Целиком и полностью. Хотя они с Бет встретятся вечером за обедом… и так далее.

Из прошедших сорока восьми часов Сэнди мог сделать только один вывод: все возможно. У того, кто умеет ждать, все получается.

Эта убежденность не делала поиск Спасителя менее утомительным, но сегодня он был уверен, что ему повезет. Он не знал, сколько для этого потребуется времени, но если он будет пахать, то завоюет уважение и славу, о которых мечтал. Единственное, что ему требовалось, — терпение. И Рим не сразу строился.

Он остановился перед баром Хулио, обратив внимание на сухие ветки растений за окном. Дверь была открыта, и Сэнди вошел в полутемное помещение, в котором стоял запах табака и пролитого пива. Оно оказалось больше, чем он ожидал увидеть. Слева тянулась короткая стойка бара; над плотными рядами бутылок висело объявление «Пиво бесплатное завтра». Он улыбнулся; ему тут понравилось. Но зачем тут мертвые растения?

Несмотря на ранний час, у стойки стояло примерно полдюжины мужчин, которые курили и потягивали выпивку. Помедлив, Сэнди подошел к ним и положил распечатку перед ближайшим из пьющих.

— Я ищу вот этого человека.

Парень посмотрел на Сэнди, перевел взгляд на распечатку и снова уставился на Сэнди. У него было мятое лицо человека средних лет; на нем были запыленные рабочие брюки и выцветшая майка, на которой когда-то красовалась какая-то надпись. На стойке перед ним стояла рюмка со спиртным и несколько кружек пива.

— Кто ты такой, черт возьми?

Сэнди уже привык к подозрениям и пустил в ход привычное объяснение:

— Меня нанял управляющий имением его дяди. Ему причитаются какие-то деньги.

Собеседник прищурился:

— А я что с этого буду иметь?

Сэнди и сосчитать не мог, сколько раз ему задавали этот вопрос с того дня, как он начал поиски. И он придумал ответ, который всегда срабатывал:

— Боюсь, что от меня — ничего. Я сам получаю поденно. Но это не значит, что вы не сможете подзаработать на этом парне, если вы его в самом деле знаете.

Человек наклонился к Сэнди.

— Ты пришел в самое подходящее место, — зашептал он, шныряя глазами по сторонам; дыхание у него было такое зловонное, что Сэнди пришлось уцепиться за стойку, чтобы не отшатнуться. — Сейчас он здесь.

Дернувшись, Сэнди выпрямился и осмотрелся по сторонам. О господи! Он здесь? Прямо здесь?

Но он не видел никого, кто хотя бы смутно напоминал человека из вагона подземки.

— Где?

— Прямо за мной! — сказал человек и, разразившись гнусным хохотом, схватил распечатку и повернулся к соседу. — Разве это не ты, Барни? Признайся этому парню, что это ты, — и мы с тобой разбогатеем!

— Еще бы это не я! — заорал Барни. — Разве что я симпатичнее!

Подонки, подумал Сэнди, глядя, как они передают распечатку вдоль стойки и обратно. Кое-кто посмеивался, а другие просто смотрели на него.

— Очень смешно, — протянул он руку. — Могу я получить это обратно?

— Не-а, — сказал первый пьяница. — Мы это придержим при себе. Может, и сами пустимся на поиски. У тебя есть еще?

— Эта единственная. — У Сэнди во внутреннем кармане лежало еще четыре сложенных распечатки, но он не собирался о них рассказывать. — Прошу вас. Он мне нужен.

— Эй, Лу, — сказал Барни, — знаешь, что я думаю? Я думаю, что тут стоит написать мой номер телефона, прогнать через ксерокс, и мы получим сотню копий. Расклеим повсюду и получим вознаграждение.

Нет! — в панике подумал Сэнди. Он не может выпустить распечатку из-под контроля. В ней ключ к его замыслу!

— Никакого вознаграждения не существует! А теперь отдайте ее мне!

Он попытался перехватить распечатку, но Лу грубо оттолкнул его руку:

— Слышь, малыш! Ты пролил мое пиво, и думаю, что следующее я выпью из твоего пустого черепа!

— Это мое, и я хочу получить его обратно! — заорал Сэнди. Если ему придется драться с этим старым подонком, то он справится. Никто и ничто не сможет помешать его будущему.

— Эй-эй! — раздался чей-то новый голос. — Что тут происходит, парни?

Оглянувшись, Сэнди увидел невысокого мускулистого латиноамериканца в джемпере-безрукавке.

— Глянь, Хулио, — сказал Лу, протягивая ему распечатку. — Этот тип ищет вот такого парня. Ты когда-нибудь видел его?

Хулио — Сэнди догадался, что заведение носит именно его имя, — долго молчал, пока, разглаживая свободной рукой тонкие усики, смотрел на рисунок. Затем, не отводя от него взгляда, он стал обстреливать Сэнди вопросами: кто и почему, и что за вознаграждение? Сэнди выдавал стандартные ответы, но, похоже, они уходили впустую.

— Вроде я его видел, — сказал Хулио, наконец поднимая глаза на Сэнди. В них стояла непроницаемая и опасная темнота.

Но Сэнди увидел в них свет истины, и у него заколотилось сердце.

— Где?

— Толком не помню. Где-то тут. Вот что я скажу тебе, парень. Сделаю тебе одолжение. Повешу над стойкой, и, если кто-то узнает его, тебе позвонят. Какой у тебя номер?

Сэнди уже собрался назвать его, но тут заметил, что Барни и Лу заняли позиции между ним и дверью. А трое остальных прекратили болтовню и смотрели в его сторону.

В воздухе витала опасность… тут что-то происходит…

— Я… — Думай. Думай! — Это как-то неудобно… В последний раз я немного опоздал с оплатой, и мне отключили телефон.

— Плохи дела. У тебя еще есть эти?..

— Не при себе.

— Где ты живешь?

С каждым таким вопросом в Сэнди крепло тревожное ощущение… похоже, всех интересует его местожительство, а не человека с распечатки. Во что он тут вляпался?

— Я устроился у приятельницы. Она… она не позволяет мне давать ее адрес.

О черт, подумал он, страстно желая взять слова назад. Эта версия не согласуется с его историей об отключенном телефоне.

— Я вот думаю, — сказал Хулио. — Я думаю, что припоминаю — не раз видел этого парня в парке.

— В каком парке? В Центральном парке? — Это указание помочь ему не могло.

— Нет. В Риверсайд-парке.

Еще хуже. Риверсайд-парк тянется от Семидесятых вдоль Гудзона на мили.

— В каком-то конкретном районе?..

— Ага. Вроде пару раз видел, как он играет в баскетбол. Прямо там.

— В самом конце парка? Отлично.

— Ну да. Вот там и поищи. Может, и наткнешься.

— Большое спасибо. — Сэнди нерешительно протянул руку. — Могу я получить мой рисунок обратно?

— Нет, — отрезал Хулио, складывая лист и засовывая его в задний карман. — Пожалуй, я придержу его.

Сэнди собрался было протестовать, но что-то в лице этого невысокого человека подсказало ему, что не стоит и стараться.

— Я буду благодарен, если вы не будете показывать его, пока я не найду этого человека и не поговорю с ним.

— Если хотите.

Ответ удивил Сэнди. Почему Хулио внезапно стал таким покладистым?

Хулио сделал легкое, почти неуловимое движение рукой, и Сэнди услышал, как Лу и Барни поплелись обратно к стойке.

Хулио ухмыльнулся:

— А когда вы его найдете, скажите ему, что вас послал Хулио и он хочет десять процентов. Ясно?

— Вы их получите, — заверил его Сэнди.

Повернувшись, он пулей вылетел за дверь к безопасному тротуару и, не оглядываясь, поспешил на запад.

Слава богу, что он выбрался из этого места. И из его подводных течений. Наверно, там происходит что-то незаконное и он вызвал у них подозрения.

Но все это не важно. Он добился того, о чем так отчаянно молился. Есть прорыв! А Риверсайд-парк всего в нескольких кварталах впереди.

Предвкушение удачи заставило его пуститься легкой рысью.

4

— Твоя сестра? — переспросила Джиа, широко открыв голубые глаза.

— Единственная и неповторимая.

Джек, сдерживая нетерпение, барабанил по рулю «краун-вик». Они успешно выбрались со стоянки аэропорта, но теперь движение на Гранд-Сентрал-парквей продвигалось со старческой неторопливостью.

Встретив рейс из Де-Мойна, на котором прилетели Джиа и Вики, он усадил их в машину. Джека поразило осознание того, как много эти двое значили для него. Его беспокойство, пока самолет не приземлился, нетерпение, с которым он ожидал их появления, и радость, от которой перехватило горло, когда наконец они появились: Джиа, стройная и длинноногая, в джинсах и розовой майке, и восьмилетняя Вики, которая со всех ног бросилась к нему, а сзади развевались каштановые косички. Он подхватил ее на руки и закружил, а потом обнял и расцеловал обеих своих дам. Он и сейчас продолжал лучиться радостью.

— Значит, у тебя есть сестра, Джек? — с заднего сиденья спросила Вики. — А я и не знала, что у тебя есть сестра. Я смогу поиграть с ней?

— Конечно. Но понимаешь, она моя старшая сестра.

Вики погрустнела.

— О, — упавшим голосом сказала она. — Значит, она старая.

Джек обтянул зубы губами и старческим голосом прошепелявил:

— Ага, она такая штарая, что у нее нет жубов, как у меня.

Вики засмеялась и спросила:

— Мама, он шутит?

— Скорее всего, да, — ответила Джиа.

— Выдумщик! А я хочу дать тебе подарок, которой привезла из Айовы.

— Подарок? — с преувеличенным восторгом заинтересовался Джек. — Мне? Не может быть!

Пока Вики рылась в своем рюкзачке, пейджер Джека пискнул. Этот номер знали всего трое, и одна из них сейчас сидела рядом. Значит, это Эйб или Хулио. Он глянул на экранчик: на нем была всего лишь буква «X».

Это обеспокоило его. Обычно Хулио оставлял послания на автоответчике. Сейчас он в первый раз прибегнул к пейджеру. Должно быть, что-то случилось.

— Надо позвонить Хулио.

— Хочешь мой сотовый? Он покачал головой:

— Никогда не знаешь, кто еще на линии. Найду заправку.

Еще недавно Джиа обязательно отпустила бы замечание, что он впадает в паранойю. Но несколько недель назад кто-то упорно таскался за ее машиной, думая, что номера принадлежат Джеку, а потом она наткнулась на пару боснийских громил, болтавшихся у ее дверей.

— Так где мой подарок? — вскричал он, протягивая над плечом правую руку ладонью вверх. — Давай-ка его сюда! Не могу дождаться!

На ладонь ему лег какой-то продолговатый предмет в бумажной обертке. Он посмотрел на него:

— Початок? Ты привезла мне кукурузный початок? У меня нет слов, Вик. Никто, ну прямо никто не дарил мне таких подарков.

— Это мама придумала. Она сказала дать его тебе, когда ты отпустишь одну из своих шуточек.

— Вот значит как?

Он глянул на Джиа, которая смотрела прямо перед собой. Легкие порывы ветра из открытого окна шевелили ее короткие светлые волосы, а на губах плавала легкая улыбка.

Именно Джек учил Вики отпускать шуточки. Самая приятная вещь в общении с восьмилетками заключалась в том, что даже примитивные грубоватые шуточки вызывали у них смех. Вики любила каламбуры и игру слов типа: «Какая разница между слоном и роялем? К роялю можно прислониться, а к слону нельзя прироялиться». Ничего более смешного она не слышала. Беда была в том, что Вики практиковалась на своей матери, которой приходилось раз за разом выслушивать одну и ту же шутку и каждый раз смеяться.

— Я думаю, Вик, что нам стоит снова поиграть в тук-тук, — сказал Джек. Ему в самом деле было жаль, что он ее ни о чем не предупредил.

Джиа тихо простонала:

— Нет. Ради бога, только не это.

— Тук-тук, — сказал Джек.

— Кто там? — спросила Вики.

— Банана.

— Какая банана?

— Тук-тук.

— Кто там? — хихикнув, повторила она.

— Банана.

— Какая банана?

— Тук-тук.

Вики снова расхохоталась.

— Кто там?

— Банана.

— Не так! Какая банана?

— Тук-тук!

— Кто там? — Она произнесла вопрос, как одно слово из двух слогов.

— Апельсин.

— Какой апельсин?

— А ты рад, апельсин, что я не назвался бананом? Вики покатилась со смеху. Джек не мог себе представить более восхитительного звука, чем детский смех. Она хохотала так долго, что Джек и сам стал смеяться. Казалось, только Джиа потеряла чувство юмора. Она закрыла глаза и откинула голову на спинку сиденья.

— Единственное хорошее в этих ваших тук-тук, — тихо сказала она, — единственное — это то, что они быстро кончаются. Но ты явился и стал играть с ней втрое дольше. Спасибо, любовь моя.

Джек прижал початок к уху.

— Что вы говорите? У вас хриплый голос. Я вас не слышу.

Вики снова разразилась приступом хохота. Она смеялась так долго и громко, что даже Джиа пришлось улыбнуться — хотя, приложив руку ко рту, она скрыла улыбку.

— Да у меня миллион таких разговоров, Вик. Хочешь еще послушать?

— Давай лучше поговорим о твоей сестре, — быстро вмешалась Джиа. — Ради всех святых, как она тебя нашла?

Джек, переключая скорость, воспользовался этим моментом.

— Это было сложно, но, в конце концов, так уж получилось: подруга, за которой она ухаживала после терапии опухоли мозга, стала странно вести себя и втянулась в какую-то секту. А незнакомая женщина дала ей мой номер.

Джиа нахмурилась:

— Случайная женщина дала твоей сестре твой номер. И ты на это купился?

— Я понимаю, что это чертовски редкое совпадение, но оно произошло. Как иначе это понимать? Знаю, что Кейт меньше всего на свете ожидала ветретить именно меня. Тебе стоило бы увидеть выражение ее лица, когда она бросила на меня взгляд. Словно ее трахнули бревном по голове.

— И тем не менее, — тряхнула головой Джиа, — все это очень странно. Как она выглядит?

— На меня она не очень похожа. Пошла в отца. Но если хочешь, вечером можешь сама увидеть ее. Она звонила утром и пригласила нас на обед.

— Нас?

— Ну, я рассказал ей о тебе. Ты против?

— Ты что, шутишь? Упустить возможность услышать из первых рук, как тебе вытирали попку, когда ты ползал в памперсах?

— Я никогда не пользовался памперсами.

— Ни за что на свете не упущу такую возможность!

— Отлично.

Он заметил вывеску «Эксона» и подрулил к ней. Позвонил Хулио, и Джек услышал все, что тот должен был ему рассказать. Когда он вернулся к машине, то чувствовал себя просто больным.

Стоило Джиа взглянуть на него, как она тут же спросила:

— Что-то случилось?

Пришло время все рассказать ей.

— Пока вас не было, в подземке произошел некий инцидент, — осторожно начал он.

— Бах-бах, — сказала Джиа, поняв, что он старается уберечь от подробностей Мисс Большое Ухо на заднем сиденье. Практика довела их умение изъясняться околичностями до степени искусства. — Эти новости дошли даже до Оттумвы.

— Значит, ты слышала о человеке, которого ищут.

— Того, которого называют Спасителем? Посмотрев на нее, Джек кивнул:

— Угу…

Встретив его взгляд, Джиа побледнела и прижала руки ко рту.

— О господи, Джек, нет!

— А что такое? — сзади спросила Вики. — Что случилось?

— К нам слишком близко подъехала машина, милая, — сказала Джиа.

— А-а. — И она вернулась к своей книжке о Гарри Поттере.

Джиа уставилась на него.

— Я слышала об этой истории. И беспокоилась за тебя, не стал ли ты одной из жертв, но тревога моя длилась лишь мгновение, потому что тут же начали рассказывать о ком-то, кто остановил эту… м-м-м… — она быстро глянула на заднее сиденье, — резню, а затем исчез. Я первым делом подумала о тебе, потому что ты не позволил бы случиться ничему такому, а потом конечно же не стал бы болтаться поблизости. — Она перевела дыхание. — Но на самом деле я и поверить не могла, что это был ты. Должно быть, там было просто ужасно.

— Так и было. Но теперь все осложнилось. Хулио сказал, что кто-то сделал изображение, смахивающее на полицейский рисунок, и утром всем показывал его. По описанию Хулио похоже, что это тот мальчишка из «Лайт», который сидел рядом со мной, когда все кончилось.

— Из «Лайт»? — поморщилась Джиа. — И что ты собираешься делать?

— Пока еще не знаю. Но что-то делать придется. Ведя машину, Джек чувствовал холодный ком в желудке. Он не может позволить, чтобы этот мальчишка расхаживал по Верхнему Вестсайду и показывал его изображение. Рано или поздно — Джек не сомневался, что рано, — кто-то узнает в этом парнишке очевидца-репортера из «Лайт». Останется сложить два и два — и выйти на него.

5

Вот что самое лучшее в нижней части Риверсайд-парка, решил Сэнди, он настолько узок, что его можно просматривать от одного края до другого. По восточному склону карабкались богатые дома, а к востоку между деревьями и за шоссе в лучах полуденного солнца поблескивал Гудзон. А самое плохое заключалось в том, что человека, которого он искал, нигде не было видно.

Он прошел все расстояние от статуи Элеоноры Рузвельт до Мемориала морякам и солдатам и обратно. Мягкая погода заставляла все больше и больше народу проводить время на свежем воздухе. Сэнди заглядывал на баскетбольные площадки, присматривался к загорающим, к читателям, к любителям вздремнуть на солнышке и поклонникам летающих тарелочек, к хозяевам собак, к мужчинам с детскими колясками. Он показывал свою распечатку всем, кого только мог остановить.

Не везет. Зеро. Пусто.

Прекрасный день. Но, стоя у бронзовой статуи очень моложавой Элеоноры, Сэнди был не в том настроении, чтобы радоваться ему.

Что я имею? — размышлял он.

А что, если тот тип Хулио отправил его на эти бессмысленные поиски, просто чтобы избавиться от него и начать собственный розыск?

Сэнди оглянулся, прикидывая, бросить ли это дело или потянуть еще немного. Он уже показывал распечатку всем, кто попадался на глаза…

…кроме вон того мужчины, который сидит на скамейке ниже по склону. Когда он тут появился? Он сидел развалясь, сложив руки на груди, надвинув на лоб бейсбольную шапочку и, похоже, дремал.

Сэнди подошел к нему. Он испытывал легкое смущение от необходимости будить спящего человека, но решил довести дело до конца.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он, приблизившись. — Могу ли я задать вам вопрос?

Он так и не понял, что случилось: этот человек даже не взглянул на него, но его рука, стремительно взметнувшись, схватила Сэнди за отвороты рубашки и так туго скрутила ее на горле, что у него подкосились ноги. Мужчина без труда подтащил его поближе и усадил рядом с собой на скамейку.

Наконец он повернулся, и Сэнди узнал это лицо. Лицо, которое он два дня показывал людям. Но он не узнал этих глаз, потому что их светло-карий цвет сейчас стал почти черным и был полон ярости. Сэнди открыл было рот, чтобы закричать, но указательный палец свободной руки этого человека остановился в дюйме от его левого глаза.

— Ни слова! — сквозь зубы сказал он. — Ни звука!

Сэнди закивал — четыре, пять, шесть раз. Конечно, конечно, он ничего не будет говорить. Еще бы! Он не мог бы заговорить даже при желании — язык присох к нёбу.

В голове у Сэнди стоял беззвучный вопль: в чем я ошибся? почему он так зол? Но ведь он не собирается причинить мне вред, не так ли?

Этот человек, Спаситель, переменил хватку и теперь держал Сэнди за шиворот. Рывком он приподнял его и заставил сидеть прямо. Выдернув распечатку из рук Сэнди, он уставился на нее.

Может, он не в себе, подумал Сэнди, чувствуя, как его начинает колотить с головы до ног. Мысли беспорядочно метались в самые разные стороны. Может, он такой же псих, как тот киллер в подземке. Может, он собирался сам начать убийство пассажиров, но тот, другой, начал первым. Вот поэтому он и убил его — потому что сам хотел…

Сэнди попробовал успокоиться. Перестань вести себя как идиот. У Спасителя был при себе всего лишь маленький пистолет. На массовую бойню с таким оружием не ходят.

Но сейчас он в его глазах тоже был убийцей.

Сэнди оглянулся. Он в общественном месте, вокруг люди. Здесь с ним ничего не случится.

Но ведь и пассажиры последнего вагона девятки в тот вечер могли думать точно так же.

— Откуда ты это взял? — спросил Спаситель. Сэнди попытался ответить, но издал лишь слабый писк.

Спаситель грубо встряхнул его.

— Отвечай мне!

— Я… я сам сделал.

— Нарисовал?

— На компьютере.

— Кто еще знает?

— Только я. Послушайте, я не знал, что вы так разозлитесь…

— Сколько ты сделал копий?

Сэнди прикинул, что лучше говорить правду.

— При мне еще пара. И дома пачка.

— Где это?

Сэнди сразу же понял, к чему это может привести, и ему это не понравилось. Он понимал, что находится во власти очень опасного человека, который ни перед чем не остановится. В памяти отчетливо возникли слова детектива Маккейна: «…мать его, да он просто казнил этого типа… он профи…»

У Сэнди мучительно сжался мочевой пузырь. Во что он только впутался? Он должен как-то подстраховаться — и побыстрее.

— Одну распечатку я оставил в конверте на своем столе, — выдавил он. — И если со мной что-то случится, его тут же вскроют.

Ему жутко хотелось, чтобы все так и было.

Спаситель посмотрел на него, и Сэнди показалось, что прошла целая вечность под его взглядом. Но тот резко отпустил его.

— Ну да, как же. — Он протянул руку. — Дай мне все остальные.

Сэнди выудил из кармана распечатки и вручил ему. Спаситель сложил их и посмотрел в сторону Гудзона.

— Иди домой, порви остальные копии и впредь занимайся только своими делами.

— Но это и есть мое дело!

— Таскаться за моей задницей — это твое дело?

— Я журналист. Я не собирался причинять вам вред…

— Уже легче.

— Я просто хотел получить эксклюзив. Спаситель снова посмотрел на него.

— Что?

— Когда вы станете известны, я хочу иметь эксклюзивное право на вашу историю.

— Ты слышал такое выражение: «когда ад замерзнет, а сатана будет кататься на коньках»? Вот тогда я и стану известен.

Сэнди был ошеломлен. Верить ли своим ушам? Он мог предположить, что Спаситель посоветовался с юристом и теперь ждет, чтобы волнение в массмедиа достигло апогея, чтобы появиться на авансцене. Но то, что Спаситель вообще не собирался заявлять о себе… этого он и представить себе не мог.

— Не может быть, чтобы вы серьезно!.. Вы же герой! Вы будете на первых страницах и обложках всех газет и журналов мира. Вы сразу же станете… — он щелкнул пальцами, — знаменитостью! Вот так! Вас будут пропускать вне очереди в любой ресторан, в любой клуб города — раз и там!

— Неужто? Именно так в свое время и относились к Бенни Гетцу[12].

История с Гетцем — не потому ли Спаситель скрывается? Это-то можно понять. Из Гетца сделали банкрота, вся его жизнь из-за судов и исков пошла вверх тормашками. Но в данном случае этого не случится.

— Послушайте, я не юрист, но тут нет ничего общего. Нападавшие на Гетца никого не убили, и у них вообще не было оружия, когда он открыл по ним огонь. У того, кого вы пристрелили, было два пистолета, он убил на месте шесть человек — и это было только началом. Гетц спасался от ограбления, ну и, может, от порезов. Вы же спасали жизнь других людей… многих из них.

— Включая и твою.

— Да. Включая и мою. За что я буду вам вечно благодарен.

— Так вот, в ответ ты забудешь, что видел меня, — и покончим с этим.

Страх уходил, хотя еще жил в Сэнди, но почему-то он отказывался отступать.

— Послушайте, я не могу. Я подчиняюсь высшему призванию: люди имеют право знать.

— А ты — эксклюзивное право все им рассказывать? Дай покой, малыш. Стоит мне объявиться, как на меня обрушится куча обвинений: владение незарегистрированным оружием, скрытое ношение его без разрешения. И это только для начала. Сегодня ты и все прочие живы лишь потому, что я совершил массу уголовно наказуемых деяний.

Уголовно наказуемые деяния… что за чушь.

— Вот уж об этом не стоит беспокоиться. Какой окружной прокурор осмелится привлечь к суду такого героя? Знаменитость! Подумайте об этом. Любая дверь будет открыта перед вами. Да люди мечтают о такой возможности, которая вам представилась!

— А кое-кто — нет.

Неужели он не понимает, от чего отказывается? Спаситель встал:

— Как я уже сказал: порвать рисунки и обо всем забыть.

Он развернулся и пошел.

— Я не могу забыть! — вслед ему заорал Сэнди. — Это моя жизнь! Мое будущее! Я могу сделать так, чтобы вы появились! Могу опубликовать эти рисунки в завтрашней утренней газете!

Спаситель остановился, повернулся, и Сэнди обмер от взгляда его глаз. Может, он перестарался, может, он слишком надавил на этого человека… а давить на него нельзя.

— Знаешь… ты заставил меня подумать, что стоило бы еще немного подождать, прежде чем прикончить того типа.

Осознание, чем он обязан этому человеку, всей своей тяжестью обрушилось на Сэнди.

Он спас мне жизнь.

Есть штампы, клише. Сколько раз он слышал, как люди говорят, что им спасли почти все… но вот жизнь? Кому-то приносят потерянную связку ключей, помогают справиться со статьей или отчетом, снабжают перед важной встречей мятными таблетками.

— Вы же спасли мне жизнь.

Он и представить себе этого не мог.

Но рядом с этим человеком он понимал, что так и было. Сэнди знал, что он должен сказать: «Вы спасли мне все». Именно ему Сэнди был обязан и своей фамилией на первой полосе вчерашней газеты, и прошлой ночью с Бет, и большим толстым волосатым будущим… в которое он собирался въехать на спине этого человека.

Но Спаситель сказал: «Да шел бы ты к черту!» — и снова развернулся.

— Подождите! Прошу вас! Я вел себя как последнее дерьмо.

— Не буду спорить.

— Не можем ли мы что-нибудь придумать?

— Сомневаюсь.

— Но ведь должен быть какой-то способ, чтобы я получил свой эксклюзив, а вы бы остались в тени.

В тени… Сэнди по-прежнему испытывал удивление перед решительным нежеланием этого человека получить воздаяние за свой героизм, но он был слишком многим обязан ему, чтобы не отдать должное его желанию, каким бы оно ни казалось ему близоруким.

— Не вижу как, — сказал Спаситель. — Твой эксклюзив даст понять, что ты видел меня. Затем на тебя надавят, чтобы ты описал меня. И не твои боссы, а копы — главным образом, копы.

— А я скажу, что у меня есть право не открывать свои источники.

— И тут тебя обвинят в препятствии правосудию. Как ты думаешь, сколько выдержишь в Рикерсе прежде, чем расколешься?

Сэнди не хотелось сознаваться, но он сомневался, что выдержит хоть час в подвале Рикерса. И тут ему в голову пришла идея.

— Ничего не будет, если я скажу, что вы позвонили мне и изложили свою историю по телефону.

Похоже, что Спаситель, молча глядя на Сэнди, обдумывал этот вариант. Наконец он кивнул:

— Это сработает. Валяй и что-нибудь придумай — что хочешь. Расскажешь, что все это я тебе выложил. И поставим точку.

— Нет-нет. Так не пойдет. Я хочу, чтобы все было по-настоящему. Правду.

Шла речь о его будущем. Оно не может основываться на выдуманной истории.

— Правду? С каких это пор она кого-то волнует?

— Меня. И очень сильно. Спаситель уставился на него.

— Значит, ты не успокоишься, да?

Сэнди собрал все свое мужество и отрицательно помотал головой. Поймет ли его человек, который спас ему жизнь? Сэнди подумал, что нет.

— Простите. Я так не могу. Просто не могу. Между двоими людьми, которые застыли лицом к лицу, воцарилось долгое молчание. У Сэнди из-под подмышек текли струйки пота. Наконец он услышал:

— Так чего ты хочешь, малыш?

— Мне нужно услышать хоть что-то о вашей жизни, хотя не сомневаюсь, людей будет главным образом интересовать, как вы научились так стрелять, и почему тем вечером у вас был при себе пистолет, и, самое главное, о чем вы думали до и после того, как пристрелили киллера.

Еще одна пауза, а затем:

— Господи, это глупо, но если я лишь так могу отделаться от тебя… именно это я и имею в виду: ты исчезнешь и забудешь, что видел меня. — Он показал распечатку, которую отобрал у Сэнди. — И избавишься от них. От всех до одной.

— Договорились, — сказал Сэнди. Дать обещание было нетрудно — Спаситель все равно не сможет проверить.

— И не просто сжечь. Следы горения вызывают подозрение, и ты изумишься, если узнаешь, сколько интересного можно в наше время узнать из пепла. Порви в клочки не больше квадратного дюйма и спусти в сортир. Из сточной системы, которой пользуются восемь миллионов человек, уже ничего не извлечешь.

— Но есть одна, которую я не могу вернуть. У Хулио…

— О ней я сам позабочусь.

И вдруг ему стало совершенно ясно, что произошло этим утром. Ну конечно! Эта публика у Хулио опознала лицо на распечатке. И Хулио послал Сэнди в парк, потом позвонил Спасителю и рассказал, где он, Сэнди, будет болтаться.

Полный возбуждения, Сэнди вытащил из рюкзачка диктофон.

— Давайте начнем.

— Убери его. Никаких записей. И мы не будем рассиживаться у всех на виду. У меня тут рядом машина. Я буду рассказывать на ходу, а ты — записывать.

— В общем-то устраивает, — согласился Сэнди. Есть! — думал он, следуя за Спасителем к выходу из парка. Кровь в венах пузырилась как шампанское. Получилось! Все сошлось! Я на верном пути!!

6

— Ты отказываешься от «земмерлинга»? — изумился Эйб. — Не могу поверить.

Джек и сам не хотел в это верить. Он так долго носил на лодыжке свой маленький 45-й, что тот стал частью его самого. И расстаться с ним было тем же самым, что отрезать от себя кусок плоти. Но в свете того, что узнал от Сэнди Палмера, он понимал: этого было не избежать. Так что, отделавшись от Палмера, он направился прямиком к Эйбу и рассказал ему об этом «интервью».

— Мальчишка узнал о нем, потому что подслушал разговоры полицейских на месте события. И один из них опознал оружие по описанию.

Достаточно плохо, если в этом городе тебя задержат при оружии, а если убедятся, что при тебе пистолет, уже знакомый полиции…

Эйб понял его.

— Вот паршивые копы. А тебе так везло с ним.

— Ага. Особенно в последний раз.

Его беспокоил тот сосунок-репортер… или кем там числится Сэнди Палмер. Не то чтобы он был плохой, но жутко амбициозный. Он может пойти на любой компромисс, чтобы пробиться, — а Джек окажется в яме с кипящей лавой.

Ему не хватало элементарного здравого смысла. Он без секунды промедления залез в машину Джека. Будь Джек чуть более импульсивен или просто слетел бы с катушек, его бы не обеспокоило, что Палмер припрятал один из этих рисунков вместе со своими записями. Он бы с легкостью мог прикончить его в машине и припрятать в одном из десятка известных ему мест, где Палмера нашли бы лишь через несколько дней, а то и недель.

Но он этого не сделал. Единственное, что он сделал, — это угостил Палмера ложью.

Джек подвел его к машине сбоку, чтобы тот не мог заметить ее номера, и возил Сэнди по кругу не менее часа, нагружая слушателя откровенным собачьим дерьмом. Довольно качественное дерьмо, признал он, особенно учитывая, что создано оно было буквально с лету.

Палмер все старательно записывал, время от времени задавая Джеку вопросы и уточняя. Наконец Джек собрался высадить его у станции подземки, но эта рыба-прилипала в человеческом облике успела выклянчить у него номер автоответчика — на тот случай, если у него «появятся еще вопросы». Джек дал номер, который ему ничем не угрожал — он оплачивался по кредитной карточке, зарегистрированной на несуществующего человека.

— Так что ты выдал этому репортеру-крестоносцу?

— Я рассказал ему, что Спаситель был сиротой, вырос в приюте и имел сложности с законом, пока копы не поставили его перед выбором: или они его сажают, или он идет в армию.

— Я уже видел такое кино.

— Думаю, так оно и было. И копа играл Патрик О'Брайен. В любом случае юный Спаситель попал вместо армии в военно-морской флот США и прошел подготовку в отряде «морских котиков». Списан из армии по медицинским показателям — травма спины.

— А теперь он жалкий идиот — ты же знаешь, каким ты порой бываешь. Насколько мне порой видится, этот Спаситель так ненавидит общество, что ведет себя как отшельник.

— Ты так думаешь? — спросил Джек. — В общем я ему изложил такую историю моей жизни. На чем и остановился.

— То есть я уже не могу добавить немного краски, немного ароматов?

— А разве бывший «морской котик» — это недостаточно живописно?

— Ты — «морской котик»? — расхохотался Эйб. — Которого драит какой-то сержант? Хотел бы я на это посмотреть.

— «Морским котиком» был не я, а Спаситель.

— Ты хоть знаешь, чем занимаются «морские котики»?

— Понятия не имею. Но не сомневаюсь, что бывший «морской котик» Спаситель знает. И хотя он не имеет официального правительственного статуса, продолжает по свободному найму работать на кое-какие правительственные агентства.

— Может быть, на то, из трех букв — первая «ц», а последняя «у»?

— Он не имел права говорить об этом. Но характер этой работы на правительство заставлял его всегда быть при оружии. Всегда. В результате чего он и мог спасти много жизней в тот вечер. И опять-таки из-за своей работы ему не разрешено открывать свое лицо.

— Это хорошо. Из тебя мог бы получиться неплохой сценарист. Правда, непонятно, куда тебя может занести, но квалификация всегда при тебе.

— Но есть одна заминка. Наш герой искренне смущен, почему его называют спасителем, героем и тому подобными именами. Ведь он всего лишь сделал то, что на его месте сделал любой порядочный гражданин, будь при нем соответствующая экипировка.

— Вот об этом и поговорим.

— Правильно. Надеюсь, о чем-то другом, а не о Спасителе. Мальчишка-репортер получил свой эксклюзив и был настолько счастлив, что умчался и оставил меня в покое. Копы тщетно пытались выяснить подноготную реального персонажа, окрещенного Спасителем, но остались с носом. Им останется лишь смотреть и ждать, но время проходит, люди забудут о штучках Спасителя и жизнь вернется к норме.

Эйб снова вскинул брови, на этот раз повыше.

— Ты напустил много дыма… но только не для твоего старого друга Эйба.

Джек вздохнул.

— Да, я понимаю. — Эта история ни в коем случае не могла ему легко сойти с рук. — Но ведь могу же я помечтать, не так ли?

— Мечтай на здоровье, а тем временем я могу предложить тебе настоящее автоматическое оружие, лучше, чем твой «земмерлинг».

— Сорок пятого калибра?

— Нет. Но ты можешь зарядить его полудюжиной «дефендерс» по шестьдесят гран каждый — и по желанию загнать еще один в ствол, — и получишь примерно такую же убойную силу, как у твоего «земмерлинга». Новая кобура на лодыжку тебе не понадобится, потому что отлично подойдет и старая, и, что лучше всего, тебе понадобится лишь одна рука для ведения огня, потому что не придется передергивать затвор перед каждым выстрелом.

Жизнь без «земмерлинга»… Джек понимал, что придется привыкать к ней. Это будет нелегко.

Он вздохнул:

— О'кей. Давай мне его.

7

Сэнди устроился в своем закутке в «Лайт» и осторожно осмотрелся. Наконец он остался один, и никто не подсматривает, что он делает.

Пришел он пораньше и встретил на удивление теплый прием, который откровенно удивил его. Люди, с которыми он был едва знаком, жали ему руку, хлопали по спине, спрашивали, чем он занимается, как оно все было, что он чувствовал и как выкрутился, и так далее, и тому подобное. В любой другой день он бы купался в их внимании, но только не сейчас, когда блокнот, полный записей главного интервью в его жизни, чуть не прожег рюкзак.

И вот, когда он полностью готов…

— Эй, Палмер, — раздался слева чей-то голос. — Так когда, по-твоему, ты взлетишь наверх?

Подняв глаза, Сэнди увидел, что на него поверх перегородки, разделявшей их отсеки, смотрит Покорны. Со своим длинным носом и редеющими волосами он напоминал одну из тряпичных кукол старой пьесы «Тут был Килрой».

— Очень смешно, Джей.

— Я серьезно, — сказал Покорны, огибая перегородку и пристраивая свое тощее тело на стол Сэнди. — О твоем материале говорят все вокруг.

Сэнди пожал плечами, изображая скромность.

— Ну, честно говоря, думаю, что тот вечер в вагоне был самым ужасным в жизни. А теперь оказалось, что он принес мне удачу, о которой я не мог и мечтать.

— Ты напал на золотую жилу, парень. — Покорны ему откровенно завидовал.

— Вот о золотой жиле ничего не знаю. Кто-то преподнес мне лимон, а я уж сделал из него лимонад.

Он увидел, как Покорны дернулся. Не стоило мне этого говорить, подумал Сэнди, я ведь и сам в это не верю.

— Что ты собираешься делать со вторым актом? Вопрос застал Сэнди врасплох.

— Со вторым актом?

— Конечно. Ты обрел всеобщее внимание. Как ты собираешься удержать его?

— Я… я не знаю, — признался Сэнди, изображая полное непонимание. — Никогда об этом не думал.

— Так вот, тебе лучше подумать, друг мой. — Покорны приосанился и похлопал Сэнди по плечу. — Ты же не хочешь мелькнуть и исчезнуть. Как муха на сковородке.

Законченный сукин сын, решил Сэнди, когда Покорны исчез из вида. Наверно, увидеть Сэнди в роли мухи на сковородке было его самым сладостным желанием.

Но Покорны не догадывался, что Сэнди уже приступил к написанию второго акта. И теперь ему было нужно всего лишь немного уединения, чтобы выдать готовый продукт.

Сэнди потратил еще полчаса, прежде чем осмелился вытащить сотовый телефон и начать действовать. Он набрал основной номер «Лайт» и после трех переключений вышел на оператора. Затем прикрыл ладонью микрофон и понизил голос:

— Я хотел бы поговорить с Сэнди Палмером.

— Вы знаете его добавочный номер?

— Нет. Но я должен незамедлительно поговорить с ним.

— Он на месте. Я вас соединяю.

Предполагалось, что через полчаса после расставания с Сэнди Спаситель, воспользовавшись тремя разными таксофонами, проделает ту же рутинную процедуру. Это была его идея. Он прикинул, что, если Сэнди, появившись после двух дней отсутствия, получит звонок от самого таинственного человека в городе, тот придется в самую точку. Сэнди пришлось согласиться. Так что дежурный по редакции должен убедиться, что каждый раз с ним говорит реальный человек, и оставить сообщение на автоответчике Сэнди, доказывающее, что с ним кто-то пытался связаться.

Когда на его столе зазвонил телефон, Сэнди дернулся. Он взял трубку, отключил мобильник, и принялся изображать, будто слушает и записывает.

Спаситель… Сэнди хотелось узнать его имя, чтобы называть его как-то по-другому. До чего классный парень. И какую жизнь он ведет. Даже не окажись он Спасителем, есть о чем поговорить.

Но тут могут возникнуть проблемы. Как убедить издателя, что они на самом деле обо всем договорились в здравом уме и твердой памяти? Единственным способом, с помощью которого он, как ему казалось, мог убедить в искренности звонившего, было бы упоминание о пистолете. Сэнди мог бы утверждать, что человек на другом конце провода рассказал ему о модели оружия и объяснил, как он им пользовался. Только Сэнди и копы знали о «земмерлинге».

Следующий вопрос может звучать так: почему именно вы, Палмер? Почему бы вместо вас за эту тему не взяться кому-то из ведущих журналистов или репортеров со своими колонками, которые читают по всей стране?

Ответить легче легкого.

Потому что мы со Спасителем оказались рядом в том поезде смерти. Мы стояли бок о бок. Мы братья по крови.

Это сработает, подумал Сэнди. Звучит убедительно.

Редактор может справиться у Маккейна о «земмерлинге». И когда получит подтверждение, все поверят. Потому что хотят верить. И умирают от желания получить продолжение материала.

Конечно, это может означать звонок, а то и визит Маккейна.

Сэнди почувствовал, что начинает потеть, — как всегда, когда дела складывались не лучшим образом. Маккейн захочет получить все подробности. В распоряжении Сэнди была только одна ложь, о которой стоило волноваться. Только одна. Но огромная.

Господи, только бы не поскользнуться.

8

Значит, это и есть Жаннет Вега, подумал Джек, глядя на стройную брюнетку в облегающих шортах и светло-голубом топике. Он стоял на ее кухне и открывал вторую из двух бутылок мерло, которые они с Джиа принесли с собой. Самой броской черточкой в облике Жаннет были ее волосы — черные и блестящие, зачесанные налево и туго стянутые узкой ленточкой, они спадали до плеч. Теплые карие глаза, отсутствие макияжа, легкий загар. Не самая красивая женщина из тех, кого видел Джек, но смотрится неплохо. Тихая и спокойная, но в этом нет ничего ненормального.

Хотя обычно он предпочитал пиво — и пропустил пару с Джиа прежде, чем ехать сюда, — Джек решил сегодня вечером отдать должное вину. И пить его с удовольствием. Ибо после такого дня он чувствовал, что заслуживает право увеличить уровень алкоголя в крови, пусть даже ему придется читать завтрашний «Лайт», мучаясь похмельем.

Но может, усвоить новости удастся только с похмелья, ибо бог знает, что этот мальчишка собирается написать.

Все это может подождать до утра. В данный момент он собирался все внимание уделить Жаннет. И конечно, Кейт. Но Кейт и Джиа уже тесно устроились бок о бок в гостиной и, он не сомневался, обсуждают его детство. Он надеялся, что Кейт воздержится от пикантных деталей, например как он писал в пеленки.

Джек подробно рассказал Джиа о лечении опухоли мозга Жаннет и о последовавших личностных изменениях у нее. Это не смутило Джиа; она по-прежнему хотела встретиться с Кейт. Пребывание в обществе Джиа, когда он, попивая пиво, смотрел, как она рисует и раскрашивает заказанную ей обложку для очередной книги, успокоило нервы, взвинченные встречей с Сэнди Палмером.

И теперь, бросив взгляд на Кейт, он почувствовал, что и ее нервы успокаиваются. На ней был легкий шерстяной джемпер без рукавов, а от жары и духоты светлые волосы цвета меда вились больше, чем обычно. Все же выглядела она не лучшим образом. Усталой и измотанной. Взвинченной. Что-то грызло ее.

Зато Жаннет была спокойной и серьезной. Она стояла, прислонившись к кухонной стойке, и хотя физически находилась всего в трех футах, мысленно была где-то в море Бора-Бора. Она рассеянно смотрела, как Джек открывает вино.

Джек не очень высоко ценил свое искусство вести светские разговоры, тем более с такими увядающими геранями, и обычно предоставлял это право другим. Но Жаннет была где-то не здесь. Неужели это он ввел ее в такой транс?

Он тоскующе посмотрел на диван. С какой охотой он бы расположился на нем, откуда мог бы слушать и контролировать все, что Кейт рассказывает Джиа.

— Порой он доставлял беспокойство нашим родителям, — сказала Кейт.

— Могу себе представить, — усмехнулась Джиа. На ней было длинное летнее платье, которое подчеркивало пронзительную синеву ее глаз.

Джиа сразу же понравилась Кейт. Она почувствовала, что перед ней не просто очень симпатичная и яркая личность, но женщина, которая во многом похожа на нее.

— Он почему-то всегда был одиночкой. Джиа сделала глоток вина.

— Да и сейчас он явно не командный игрок.

— Он был в команде бегунов, но предпочитал гонять по пересеченной местности. Друзей у него тоже было немного. Но больше всего родителей беспокоило его увлечение кинофильмами. У него были кучи дешевых старых фильмов ужасов и научной фантастики, и ему все было мало.

— Это не изменилось.

— В солнечный субботний день Джеки мог… Джиа улыбнулась:

— Джеки? Ох, как мне нравится!

— Так его называла наша мать, а потом и все мы. Словом, в прекрасный субботний день он мог сказать, что отправляется в парк погулять, но если вы проезжали мимо местного кинотеатра, то видели у ближайшего столба его велосипед. Каждую субботу крутили по два старых фильма ужасов и фантастику, и он предпочитал сидеть в темноте, а не играть с другими ребятами.

Джек и фильмы… Кейт вспомнила, что, когда ему было девять лет, она однажды услышала — было два часа ночи, — как Джек торопливо собрался и в темноте прошлепал вниз по лестнице. Прошло десять минут, но Джек не возвращался, и она спустилась вниз проверить, что он там делает. Она нашла его сидевшим на полу. Завернувшись в простыню, он сидел скрестив ноги перед телевизором с приглушенным звуком и зачарованно смотрел какой-то дешевый черно-белый фильм. Она потребовала, чтобы Джек вернулся в постель, но он умолил ее, сказав, что давно пытался поймать «Вторжение инопланетян», но его нигде не крутили — ни в кинотеатрах, ни по ТВ, вообще нигде — и вот только сегодня ночью. Он просто должен посмотреть. Другой возможности у него не будет. Ну, пожа-а-алуйста!

Так что ей пришлось устроиться под покрывалом рядом с ним на полу и, обняв брата за плечи, смотреть фильм вместе с ним. Она быстро поняла, почему его никто не показывает: «Вторжение инопланетян» представляло собой нечто ужасное. Но для Джека эта лента была чем-то вроде Грааля, который он наконец нашел, и она ему нравилась. Теперь, оглядываясь назад, Кейт понимала, что это был момент особой близости, которая понятна только поклонникам видеомагнитофонов.

Кейт посмотрела на Джека, стоящего рядом с Жаннет. Была ли та их жизнь простой и доброй?

И тут она вспомнила: подливка! Я забыла подогреть подливку.

Затянувшееся молчание становилось неловким. Джек обратил внимание, что топик Жаннет обнажает мускулистые плечи и руки. Хорошие дельтовидные мышцы — такие появляются только от упражнений с тяжестями.

С этого и можно начать разговор.

— Вы качаетесь, Жаннет?

— А? — Моргнув, она вернулась в Северную Америку.

Джек согнул руки, как это делают культуристы.

— Качаетесь? Она улыбнулась:

— Я занималась, когда думала, что такого рода вещи важны. — Пожатие плеч. — Теперь мне кажется, что это глупо. Как и многое другое.

Джек понимал — если человеку сказать, что ему придется умереть задолго до назначенного природой срока, то он практически на все будет смотреть по-другому. Особенно на бодибилдинг. Нет смысла совершенствовать тело, если на следующей остановке ждет фоб.

— Прошлым вечером вы были около того дома, — сказала она, в упор глядя на него. — Зачем?

Черт возьми, вопрос прямо в лоб. Что он может сказать, дабы не противоречить версии Кейт, с которой она, скорее всего, уже познакомила ее?

— Просто за компанию. Кейт беспокоилась о вас, а поскольку не знала города, я ее и подвез.

— Теперь все хорошо, — улыбнулась Жаннет. — И с каждым днем становится все лучше.

— Великолепно, — сказал Джек, поднимая открытую бутылку вина. — Могу я немного налить вам?

Жаннет покачала головой:

— Нет, спасибо. Мне больше не надо.

Вот и хорошо, подумал он. Мне больше останется. Л мне-то надо выпить.

— Следует ли понимать, что вы нашли какое-то замещение?

Еще одна улыбка.

— В определенном смысле.

Джек понадеялся, что так можно будет перейти к разговору о ее секте, но не успел он открыть рот, как в кухню влетела его сестра.

— Подливка, — сказала Кейт, открывая дверцу холодильника. — Горячее авокадо. Совершенно вылетело из головы. И еще, Джек, налей-ка мне стаканчик. Не сомневаюсь, и Джиа захочет тоже. — Она сунула сковородку под крышкой в микроволновку и принялась нажимать кнопки. — Пусть пару минут согревается. Вот так. А теперь… что это?

— Кейт! — в ужасе простонала Жаннет. — О господи, Кейт, почему ты ничего не делаешь?

Она издала такой резкий, такой душераздирающий крик, что Джек чуть не выронил бутылку. Видя перед собой ее мучительно исказившиеся черты лица, он понял, что от недавней рассеянности Жаннет не осталось и следа. Женщина в дальнем конце стойки молила глазами, вытянутыми руками, и каждая клеточка ее тела была полна паники.

— Жаннет! — закричала Кейт, разворачивая ее лицом к себе. — В чем дело? Что случилось?

— Я пропадаю, Кейт! Я больше не могу этого выносить! Очень скоро от меня ничего не останется! Ты должна помочь мне, Кейт! — Она уже не кричала, а вопила. — Ради бога, помоги мне!

У нее подогнулись колени. Когда она рухнула на Кейт, Джек рванулся на помощь, но тут уже была Джиа.

— На диван ее! — велела она.

Втроем они перенесли Жаннет, которая была почти без сознания, в комнату и уложили ее. Кейт положила ее ступни на подлокотник дивана, чтобы они оказались выше головы, и стала считать пульс. Джиа вернулась на кухню и смочила водой кухонное полотенце. Джек, испытавший легкое потрясение, стоял в стороне и наблюдал.

— Именно так все и было вчера утром, — вздохнула Кейт. — Жаннет, ты?..

— Что происходит? — спросила Жаннет и, содрогнувшись, начала привставать.

Кейт попыталась удержать ее.

— С тобой произошел один из твоих припадков. Полежи немного.

— Нет. — Она с трудом приняла сидячее положение. — Этого не может быть. Как я здесь оказалась?

К Жаннет вернулся облик той задумчивой рассеянной женщины, которую Джек встретил, когда зашел в квартиру.

— Мы помогли вам, — сказала Джиа. У нее было бледное лицо и потрясенный вид. — Вы практически потеряли сознание.

— Это уже второй раз, Жаннет, — тихо проговорила Кейт. — Так не может продолжаться. Ты должна позволить доктору Филдингу осмотреть тебя.

— Он идиот.

— Тогда пусть кто-нибудь другой.

— Чего ради? Со мной все прекрасно. — Она стряхнула руку Кейт и встала. — Пусть кто-нибудь даст мне место.

Кейт и Джиа отступили назад.

— Жаннет…

— Пожалуйста, Кейт, попроси Джека и Джиа уйти. Я хочу побыть одна.

Кейт вздрогнула.

— Ты… ты хочешь, чтобы я тоже ушла?

— Нет, конечно же нет. Ведь это и твой дом. — Она повернулась к Джеку. — Простите меня. Было приятно познакомиться с вами обоими. Я знаю, что скоро мы снова встретимся.

Развернувшись, она направилась к двери в дальнем конце комнаты.

— Не знаю, что и сказать, — проронила Кейт, когда за Жаннет закрылась дверь. — Она так же вела себя и вчера утром, а теперь снова…

— В течение нескольких минут, — заметила Джиа, — казалось, что на ее месте совершенно другой человек.

— И довольно жутковатый, — добавил Джек. Кейт кивнула:

— Я знаю. Подлинное раздвоение личности и связанный с ним хаос сознания встречаются так редко, что почти не существуют… но я не вижу иного объяснения.

— И почему она отказывается от встречи с доктором? — подхватил Джек. — Стань я хоть на несколько минут другим человеком, о котором ничего не помню, я еще вчера договорился бы о визите.

— Послушайте, — сказала Кейт. — Почему бы вам не пойти прогуляться? Мне, право, очень неудобно, но…

— Не стоит извиняться. А может, и тебе пройтись с нами хоть немного?

— Нет. Я должна оставаться здесь. Вдруг я ей понадоблюсь. А вы идите. — Кейт обняла Джиа и расцеловала ее в обе щеки. — Как чудесно было познакомиться с тобой. — Повернувшись к Джеку, она обняла и его.

Джек обвил сестру руками и притянул к себе. Он не помнил, чтобы когда-нибудь у них были такие отношения. Но как бы там ни было, ему не стоило ждать так долго. Все было хорошо, и должно было бы стать еще лучше, если бы не грызущий страх за нее.

— Ты уверена, что не хочешь пройтись с нами? Она сделала шаг назад и кивнула:

— Со мной все будет в порядке. Позвони мне завтра.

Джек сомневался, правильно ли он поступает, оставляя ее, но у него не было выбора. Он открыл дверь.

— Ладно. Так и сделаю. Первым делом. А у тебя есть мой домашний номер телефона. В случае необходимости звони. В любое время.

На кухне звякнула микроволновка. Соус из авокадо был готов.

9

Джек и Джиа спустились по лестнице.

— Ты видел, как изменилась Жаннет? — спросила Джиа. — Разве ты видел что-то более странное?

Он знал, что им обоим доводилось видеть довольно странные вещи, но…

— Ага. Чертовски загадочно. Мурашки по коже бегут.

— Не буду спорить, — сказала Джиа, когда они оказались на нижней площадке. Она взяла его под руку. — И кстати, почему ты никогда не говорил мне, что твоя сестра лесбиянка?

— Что? — Он был потрясен. Его старшая сестра, детский врач, мать двоих детей, — лесбиянка? Неужто Джиа рехнулась? — Как ты могла даже подумать такое?

— Ну, может, она и не вешает на стенки изображения Мелиссы Этеридж, но у нее целая коллекция дисков Крис Вильямсон, и если они с Жаннет не пара, то я готова снова выйти за Ричарда, когда он вернется.

Они оба знали, что ее бывший исчез с концами — словно его съели и переварили. Но Джиа-то была здесь.

Когда они, открыв дверь, вышли на ночной воздух, Джек сказал:

— Кейт не…

И тут все сошлось воедино. Конечно, так с ней и было. Кейт была человеком, который щедро отдает, но внезапно Джек осознал, что она никогда не брала отпуск на работе, а ее дети были на попечении старой подруги по университетскому клубу. Когда она говорила, что встречается с каким-то дорогим для нее человеком, то звона свадебных колоколов не было слышно. Это был не женатый человек, а женщина.

Повернувшись, Джек уставился сквозь стеклянную дверь вестибюля.

— Я не замечал. Как я мог не обратить на это внимание?

— Не сомневаюсь, что, если бы речь шла о другой паре женщин, ты бы все отлично понял. Но в голове ты не допускал и мысли, что у твоей старшей сестры может быть иная сексуальная ориентация. И пока Кейт не появилась бы верхом на мотоцикле, с бритой головой и татуировкой «сука на колесах» на руке, ты при всем старании ничего бы не замечал.

— Неудивительно, что со мной она вела себя очень осторожно. Словно ходила по яйцам, боясь раздавить их. Кейт… не могу осознать.

— Тебя это так волнует? — сказала Джиа. — Брось, Джек. Выговорись. А то ты все носишь в себе и мучаешься. Не стоит. Поговори со мной.

— О'кей. Волнует ли меня? Нет. Кем бы Кейт ни захотела быть, меня это устраивает. Но потрясен ли я? Да. Потому что никогда и ничего не замечал. Я же вырос при ней, Джиа. Ни следа, ни намека.

— По крайней мере, ты ничего не видел.

— Согласен. Я был ребенком и ничего не понимал. Но у нее всегда были ребята и… Джиа, как будто мне всегда казалось, что север вон там, — и вдруг он оказался югом. Может, мне стоит вернуться и поговорить с ней? Сказать, что я все знаю и все нормально. Может, в таком случае она расслабится в моем присутствии.

В большинстве случаев Джек отлично знал, что делать, но здесь он был откровенно растерян.

— Поскольку ты уж спросил, — сказала Джиа, — то да. В противном случае вы будете вечно увиливать друг перед другом: она будет скрывать, кто она такая, а ты будешь скрывать, что ты знаешь, что она скрывает. Но решать не мне. Только… что бы ты ни решил, оставь это до завтра. Тебе не кажется, что сегодня Кейт и так досталось?

Скользнув рукой по затылку Джиа, Джек притянул ее к себе и поцеловал в губы. Что бы он делал без нее?

— Спасибо.

Она запустила пальцы ему в волосы.

— Не самый лучший день для Наладчика Джека, м-м-м?

— Просто отвратный.

— Послушай, нянечка Вики будет при ней до полуночи. Мы можем вернуться к тебе и, может быть — только может быть, — если как следует подумаем, найдем способ, чтобы ты забыл о своих тревогах.

Прошла целая неделя. Джек был более чем готов.

— Я думаю, это будет просто чудесно…

Он заметил на другой стороне улицы женщину, которая стояла, глядя на дом. Не на них. Она смотрела поверх их голов. Казалось, она была в трансе. Лицо ее было неуловимо знакомо.

— В чем дело? — спросила Джиа.

— Глянь на ту блондинку. Вон там. Ты ее знаешь?

— Никогда не видела.

Джек проследил за направлением взгляда женщины, и ему стало не по себе, когда он определил, что она держит на прицеле западный угол третьего этажа здания.

— Она смотрит на квартиру Жаннет, — шепнула Джиа.

Джек снова посмотрел на женщину. На этот раз он узнал ее. Прошлым вечером в Бронксе она была на том сеансе… или что там у них было.

— Мне это не нравится, — сказал Джек. Тем более, что в квартире была Кейт.

— Посмотри туда. — Джиа кивком указала налево. — На углу.

Джек тут же заметил этого человека. Хотя он не опознал его — почти все участники того действа сидели спиной к нему, когда он заглядывал в окно, — он не сомневался, что и это член секты. Потому что и он пристально смотрел на квартиру Жаннет.

Сколько еще психов этим вечером бродят вокруг, задумался он, обводя взглядом квартал. Кроме этих двоих, больше никого не заметил.

Джек отошел к обочине, чтобы самому посмотреть на окна Жаннет, и увидел в одном из них силуэт человека. Между лопатками у него прошла легкая дрожь, словно прилетевшая с улицы Вязов. Из фриза сводчатого окна, усиливая его чувство растерянности, на него смотрела терракотовая голова с открытым ртом.

Затем тень в проеме исчезла. Джек быстро прикинул расположение комнат в квартире и решил, что это должен быть кабинет Жаннет. Она собирается выйти и присоединиться к этой парочке?

— Давай-ка отойдем отсюда, — сказал Джек, уводя Джиа из полосы света, падавшего из вестибюля, в тень.

И конечно же несколько минут спустя появилась Жаннет. Она пересекла улицу, присоединилась к этим двоим, и вся троица двинулась по направлению к Седьмой авеню.

— Как-то не по себе, — сказала Джиа. Когда она схватила его за руку и прижалась к нему, Джек почувствовал, что ее колотит. — Словно один из тех фильмов, которые ты заставлял меня смотреть. Куда, по-твоему, они идут?

— Держу пари — искать такси, чтобы добраться до Бронкса. — Но они его не волновали. Он думал о сестре. — Я проверю, что там с Кейт.

Он вернулся к дверям этого многоквартирного дома и нажал кнопку у таблички «Ж. ВЕГА». Три раза. Наконец Кейт ответила:

—Да?

— Кейт, это Джек. Я только что видел, как вышла Жаннет. С тобой все в порядке?

— Конечно. — Даже в этом маленьком динамике Джек слышал, что у нее хриплый от напряжения голос. — А что со мной может быть?

— Могу я подняться, Кейт? — Он посмотрел на Джиа в поисках поддержки, и она ответила сочетанием кивка и пожатия плеч. — Я бы хотел поговорить с тобой.

— Только не сегодня, Джек. Может, завтра. У меня был долгий день, и я не очень хорошо себя чувствую.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Кейт?

— Все отлично, Джек. Отлично.

Последнее слово она произнесла всхлипнув. У Джека сжалось сердце.

— Кейт…

Но она уже прервала связь.

Джек повернулся к Джиа и обнял ее.

— Я не могу этого вынести, — сказал он, притягивая ее к себе и прижимаясь щекой к щеке.

Она погладила его по спине.

— Я знаю, — шепнула она. — Ты из тех людей, которым все должно быть ясно, а тут ты ничего не понимаешь.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Пойдем домой. Утром все будет выглядеть по-другому.

— Ага.

Но он сомневался в этом.