Подчини волну! (СИ)

Глава четырнадцатая

Змея была не только одноглазой, но ещё и беззубой. Облезший пластиковый каркас, лишённый большинства неоновых трубок подсветки, беспомощно щерился в темноту, больше всего походя на скелет очень экзотического животного.

Хозяин «Соло» недаром слыл человеком предприимчивым, зря на ветер деньги не разбрасывающим и оттого умеющим выжать прибыль даже из кухонных тараканов. Вывеску, оставшуюся от прежних хозяев помещения — а, кажется, до дрянного ночного клуба тут размещался не менее дрянной тату-салон — он выбрасывать не стал. Только выковырял лишние буквы так, чтобы вышло название «Соло». От этого надпись только выиграла. Появился в ней некий мусорный шарм.

Вот и извивающаяся как стриптизёрша змея осталась от прежних владельцев. Но поскольку львиная доля неона давным-давно сгорела, то большинство посетителей воспринимали этот декор вывески как некий абстрактный рисунок. Но если присмотреться, то с баннера щерилась именно кобра. Действительно одноглазая. И — да, беззубая.

У входа в клуб шевелилась толпишка жаждущих потрясти конечностями, выпить, ширнуться и осчастливить себя и окружающих вялым трахом в местном грязном сортире. Под мелким, унылым осенним дождём в основном маялись особи условно мужского пола разной степени тщедушности.

Баб в ночной клуб пропускали беспрепятственно и в любом количестве. Так как не многие девахи рисковали давать отпор профессионалкам, отстаивающим свою территорию с отчаянностью крыс. А папаша Соло считал, что разнообразие, все-таки, нужно. Поэтому и велел девок пускать без очереди и бесплатно. Правда, это не помогало. На танцполе все равно преобладали дамочки, не только чётко знающие себе цену, но даже способные без запинки перечислить прейскурант на услуги.

Перед акшара толпа жаждущих увеселений и зрелищ расступилась безропотно. Вякнуть хоть слово против не рискнул никто. Зато за их спинами тихие, как шуршание бумаги, пожелания разнообразить свою сексуальную жизнь, в основном за счёт извращённых форм самоудовлетворения, слились в неясный бубнежь. Который, впрочем, с успехом заглушал монотонный дождь.

Дебелые охранники, на обнажённых торсах которых углеводный жир сражался с раскаченными мускулами, против новых гостей «заведения» тоже ничего не имели. И даже услужливо ангарные двери приоткрыли. Но тут дело было не в природной робости секьюрити. Этих гостей у «Соло» знали хорошо. Парни, конечно, даже выглядели как один большой ходячий геморрой, но наличку в баре оставляли регулярно и без писка. И, не смотря на свою внешность, особых проблем не создавали.

Вот только сегодня охранники поглядывали на акшара как-то уж очень многозначительно.

Яр, остановившись прикурить прямо перед дверью, на которой красовалась жирно перечёркнутая сигарета, вопросительно приподнял бровь, дёрнул подбородком снизу вверх, мол: «Какие проблемы, парень?». Секьюрити помотал налысо выбритой башкой и, ничуть не скрываясь, что-то неразборчиво буркнул в «переговорник», безуспешно прикидывающийся кожаным браслетом.

Вар нежно, так, что красавчик едва рожей в двери не влетел, подтолкнул блондина в спину, мельком улыбнувшись охраннику. У бравого стражника дёрнулась рука. Казалось, что он хотел перекреститься, но в последний момент передумал. Зато лицом парень владел гораздо лучше. На нем ни один мускул, ни одна жировая складочка не дёрнулась. Профессионал, что и говорить.

Но, все же, пройти лейтенантам в клуб не дали. В холле, украшенной густо отбитой плиткой и зеркалами в черных страшных потёках истёршейся амальгамы, их перехватил не менее тучный, чем охранники на входе, мужик. Правда, этот, в отличие от «лысиков», был в свитере. Поверх которого, ни кого не стесняясь, мощные телеса стягивала рыжая кобура.

— Пришли проветриться, парни? — поинтересовался он, почему-то глядя исключительно на Дема.

Лейтенант ничего не ответил, буравя начальника службы местной безопасности взглядом, далёким от дружелюбия. Молчание, разбавленное истеричным, но приглушенным визгом музыки, затягивалось.

Мужик кашлянул, двинул откормленной бычьей шеей и провёл пятерней по подбородку, словно утёрся.

— Ладно, это ваши дела. Я в них не суюсь. Только скажи, это как-то связано с Бером?

Ситуация изменилась кардинально. Теперь начальника сверлил не один, а сразу три очень далёких от дружелюбия взгляда. Мужик выставил перед собой ладони, как будто отгораживаясь от них.

— Парни, это ваши разборки. Я в них и не суюсь. Моё дело маленькое. Только вот с Бером я пять лет вместе тут оттарабанил. Он мне нечужой, понимаете ли. И мне не нравится, когда моих людей на фарш разделывают. Бесит это, если вы знаете, о чем я говорю.

— Понятия не имеем, — протянул Яр, выпуская в запятнанный потёками потолок струйку дыма. — А о чем ты говоришь?

— Да ладно! — скривился мужик, явно не поверив в наивность блондина. — Бер постоянно с такими как вы тусовал. Ясно же, что он хоть из бывших, но ваш.

— Такие как мы, это кто? — видимо, красавчик решил взять на себя неблагодарную роль переговорщика.

— Да хорш из меня девочку то лепить! — вызверился начальник охраны. — Я понятия не имею, чем вы, парни, занимаетесь. И, знаете, только крепче от этого сплю. Насрать мне, банки вы грабите, дурь вагонами грузите или ещё что. Мне только надо, чтобы тот, кто моего парня порезал, собственными яйцами подавился. Я не знаю, кто Бера кончил. Но того, кто знает, в зад чмокну и «милой» назову.

— Ты не похож на девочку, — вынес вердикт Яр, оглядев покрасневшего от злости мужика от пламенеющей лысины до громадных сапог.

Дем его остановил, положив руку на плечо блондина, который явно собрался устроить-таки сегодня службе охраны «Соло» чуток проблем.

— Нам нужно найти клубнику, — лейтенант усмехнулся, потерев костяшкой татуировку под глазом и мотнул головой, словно сам поражаясь, какую херню порет. — Ей оставили для нас послание.

— Клубнику? — набычился охранник, уставившись на Дема. — Кончай базарить. У меня сегодня настроение не то. Какая ещё к грёбанной матери клубника?

— Думаю, речь о бабе идёт. А может, тут у вас место есть с клубникой. Нарисованной или наляпанной. Ящик там, кабинка для одежды?

Мужик помолчал, мрачнея все больше. Кажется, он всерьёз считал, что парни просто глумятся над ним. Только вот их рожи к смеху не располагали. Скорее будили желание немедленно пойти, и повеситься самому. Всё не так мучительно.

— Нет у нас тут никаких клубник, — помотал напоминающей бильярдный шар башкой начальник.

Вар, цыкнув, длинно сплюнул на из без того не слишком чистый пол. Яр повёл плечами под кожаным пиджаком так, словно всерьёз собирался вломить охраннику за его неосведомлённость. Только Дем оставался спокойным, как сдохший удав.

— А если подумать? — разделяя каждое слово едва заметной паузой, надавил он.

— Да точно я тебе говорю, — заверил мужик, невзначай поправляя кобуру. — Я этот гадюшник как собственный зад изучил. Хотя… Нет, стой. Знаю! Знаю, твою мать!

Начальник заметно расслабился, опустил напряжённые плечи. И даже улыбнулся. Ну, по крайней мере, сделал что-то такое, от чего его рожа темной щелью треснула пополам.

Где-то снаружи появился ракшас — будто разодрал плёнку пузыря, отделяющего мир доктора от реальности. Впрочем, тонкая перегородка тут же сомкнулась за его спиной, снова запирая Вейр в клетке бетонных стен. Но это было не слишком важно. У неё появился гораздо более надёжный мостик с нормальностью, чем какие-то там дырки в пузырях-коконах.

Ли сунула руку в карман, сжимая крохотное тельце телефона. Врачу казалось, что пластиковый прямоугольничек слишком заметен со стороны. И ещё она постоянно боялась его выронить. Хотя сидя неподвижно это сделать довольно сложно. Но вот боялась и всё.

Настороженно, как испуганная кошка, прислушиваясь к лёгким, практически бесшумным шагам чёрного, Вейр расковыряла ногтем шов, костеря себя за то, что раньше до этого не додумалась. К счастью, тонкие нитки поддавались охотно, как будто были с ней в сговоре. Телефон послушно скользнул в дырку, мгновенно затерявшись между толстой подкладкой и тканью. Доктор перестала его чувствовать, от чего паника колыхнулась в желудке кислой волной.

Она сунула руку за подкладку, ещё больше раздирая дырку, и нащупала тёплый пластиковый бочок. Паника успокоилась, уже не бурля, а просто привычно плещась, как вечерний прибой. По крайней мере, это дало возможность дышать. Гораздо сложнее было заставить себя вытащить ладонь из кармана.

Но когда ракшас вошёл в подвал, Вейр сидела как всегда, прислонившись спиной к стене и сложив руки на коленях. Правда Ли сама прекрасно понимала, что с невинностью она переборщила. Стянутое в мину а-я-тут-не-при-чем лицо вряд ли могло убедить даже слепого. Но справиться с мышцами у доктора не получалось. Они закостенели, словно их ботоксом обкололи.

Чёрный слепым не был явно и надежд Ли не оправдал. Ракшас вместо обычного беглого взгляда одарил заложницу куда большим вниманием. Просто пялился на неё, явно что-то прикидывая. Не спеша перешагнул через порог, но направился не к столу с компьютером, а прямо к врачу.

Вейр вжалась спиной в стену, сглотнула. Точнее, попыталась — слюна застряла мгновенно высохшей коркой где-то посередине горла. Мягко переступающий с пятки на носок, как будто крадущийся, ракшас казался ей просто огромным. С каждым шагом он всё больше нависал над ней, хотя и был ещё довольно далеко.

Мелькнувшее в черных пальцах лезвие едва не заставило Ли заверещать, сжавшись в комок, прикрывая голову руками. Но Вейр осталась сидеть, как сидела. Впрочем, в этом было больше заслуги не природной смелости, а тёплого пластикового прямоугольничка, который она судорожно сжимала. Хотя от мелькающего серебристой юркой рыбкой лезвия бетонные стены начали медленно вальсировать, а холодный пол стал зыбким, как кисель.

— Звонила? — промурлыкал ракшас.

Доктор ничего не ответила. Даже если бы и хотела — не смогла.

— Тогда почему они до сих пор не дёргаются? — ракшас ощерился, показывая сероватые зубы. — Ты же не просто акшарская дырка, верно? Ты же врач, баба того мудака, которого я в подъезде вырубил? Так?

Вейр молчала, пытаясь вдавить собственный затылок в стену. Но, не смотря на то, что бетон мерещился зыбким, ненадёжным, он не поддавался. Скорее бы треснули кости, чем стена.

— Ве-ерно, — протянул чёрный, теперь вполне реально нависая над ней.

Ли задрала голову, таращась на его грязно-голубые белки, полуприкрытые лениво опущенными веками. Смотреть было невыносимо страшно. Ещё чуть-чуть, буквально пара капель ужаса — и она начнёт колотиться в припадке, вопя, чтобы её выпустили отсюда. Но совсем не видеть его страшнее.

— Ладно, простимулируем, — улыбка ракшаса не слишком отличалась от его же оскала. — Как считаешь, что лучше? Отрезать тебе уши, выдавить глаза или по старинке трахнуть? Хотя, можно и не по старинке. Если дать фантазии развернуться, то результаты могут быть очень неожиданными, верно?

Он присел на корточки, свесив руку с ножом между колен, и почти нежно провёл ладонью по лицу Вейр. Кожа у него была холодной и чуть липкой, как у трупа. Ли дёрнула головой, ткнувшись носом в собственное плечо.

— Сама-то ты что предпочитаешь? Ну, говори-говори, пока я ещё спрашиваю. Со своим мудаком наверняка была разговорчивее! — доктору показалось, что ракшас действительно разозлился. Хотя обычно в нем эмоций было не больше, чем в том же бетоне. — Говори, сука!

Он стиснул её щеки так, что зубы хрустнули. Вейр заскулила — без слов и слез, просто заскрипела горлом.

— Значит, выбор за мной, — удовлетворённо мурлыкнул ракшас.

И его рука с хищным ножом начала медленно-медленно, как в кошмарном сне, подниматься.

Писк компьютера прозвучал как божий глаз. Ли показалось, что сигнал не деликатно пиликнул, а прогремел, эхом отразившись от стен. Чёрный обернулся через плечо, кажется, недовольный. Отпустил лицо доктора, встал. Вейр, сухо всхлипывая, тряпичной куклой завалилась на бок — заледеневший позвоночник напрочь отказывался поддерживать тело в горизонтальном положении.

Она бы хотела закрыть глаза, но веки ей не подчинялись, будто их тоже заморозили. А, может, просто яблокам стало вдруг мало места внутри глазниц. Доктор смотрела, как ракшас, наклонившись над монитором, опираясь на столешницу рукой с все ещё зажатым в ней ножом, что-то быстро набирает на клавиатуре. И снова скалится — на этот раз довольно.

— Давно бы так, — сообщил он монитору. — Тебе сегодня повезло. Даже стимуляции не потребовалось. Молись, чтобы дальше твой мальчик соображал быстрее. А то моё терпение не безгранично. Игра и наскучить может.

Этот на всю голову больной урод, на неё даже не смотрел. Лезвие исчезло из его ладони по велению того же волшебства, которое его вызвало. Теперь ракшас что-то печатал всеми десятью пальцами. Отправив сообщение — или введя команду, Бог знает, чего он там химичил? — чёрный отключил процессор и ни слова не говоря, вышел из комнаты. Даже очередной пакет лапши швырнуть позабыл.

Или собирался быстро вернуться.

Вейр напряжённо прислушалась к тишине, приподняв голову. Звук закрывшейся двери она не услышала — почувствовала скорее. Как будто в грудь ей едва ощутимо толкнула воздушная волна. Вытащить телефон из-за подкладки оказалось непросто. Пластиковое тельце упорно цеплялось за что-то, как будто боясь появляться на свет. Видимо, в темноте ему было уютнее. Ли его прекрасно понимала.

Номер доктор тоже набрала не с первого раза. Руки тряслись как у паралитика, да и сил хватало только на то, чтобы шею вывернуть. Тело было онемелым, кисельным — ни намёка на суставы и кости.

— Да! — рубануло по уху даже раньше, чем допиликал первый сигнал вызова.

— Он ушёл. Пришёл, потом какое-то сообщение пришло и он ушёл. На компьютер пришло. То есть, я не знаю, может и не сообщение, но что-то такое и он…

— Ты цела? — перебил её Дем.

— Да, он не усел. То есть, собирался, но… А потом, — Вейр покопалась носом в складках одеяла, разрывая дырку, и прижалась лбом к ледяному бетонному полу. Стало немного легче. — Да, со мной все нормально. Он меня не тронул. У него какой-то сигнал сработал, на компьютере. И он что-то…

— Я понял. Это просто отлично. Ты потерпи, недолго осталось.

Ли перевернулась на спину, прижимая замолчавшую трубку обеими руками к груди. Наверное, сейчас акшара натягивал на себя эту маску… Нет, не так. Он натягивал свою гребенную маску — вот как. И шёл сюда. Он же сказал, что все просто отлично и осталось недолго. Ничего, если совсем чуть-чуть, то она потерпит.

— Ты уверен?

Скепсиса в голосе Вара могло бы быть и поменьше. Конечно, давно заброшенный и только, видимо, милостью Девы не рухнувший дом, выглядел слишком уж киношно. В боевиках всегда так — если не завод и не стройка, то точно заброшенный дом. И в нем полагается носиться по этажам, отстреливая главного злодея. Финальная сцена, понятно, на крыше.

Хотя во всем этом дерьме и без руин хватало киношности. Загадки от траханного маньяка. Таинственные послания, полученные от проститутки, больше всего смахивающей на большой кусок жвачки. Ну да, она даже воняла как клубничная жвачка. Хотя обрывок, который она передала, на письмо Злодея не тянул. Дешёвая пластиковая страничка, сломанная пополам. И явно выдранная из какого-то справочника. Даже текста нет — сплошные закорючки да формулы.

Ну, ещё штрих-код какой-то в углу. Вот его Дем как только увидел — так и развил космические скорости, словно в зад укушенный. Слушать никого не хочет, глаза прищурил и ухмыляется все время. Понятно, что задумал хрень. Непонятно только какую.

Теперь вот — не хотите? — антураж финальной битвы, в котором обязательно кто-то навернётся с крыши. Такой себе грёбанный полет на фоне звёзд. Красота!

— Серьёзно, Дем, почему тут?

Из щелчком наманикюренного и, кажется, даже отполированного, ногтя сшиб с тонкой пахитоски[16] пепел. Этот акшара умудрялся выглядеть как баба даже в бронике, дурацкой балаклаве, закатанной на затылок, и с автоматом наперевес. Хотя, конечно, вряд ли найшлись смертники, рискнувшие ему сообщить, что он смотрится дамочкой. Из этими самыми лощёными пальчиками шею бы свернул. Да ещё и кончил при этом. Он от таких штук кайф ловил.

— Потому что тут была единственная библиотека во всех ближайших районах, — рассеянно отозвался Дем, прищурившись, рассматривая пустую коробку дома.

Здание в ответ пялилось на него пустыми провалами окон-глазниц. Оно прибытию такой толпы явно было не радо. Лейтенант нервно провёл языком по передним зубам. Но, кажется, дёргался он не от испуга, а от возбуждения.

— А я все понял, — согласился Вар, покивав для убедительности. — А знаешь, что я понял? Капитан. й положит на все твои догадки. И трахнет тебя. Потом грохнет и трахнет ещё раз.

— Дохлого? — выломал бровь Из, усомнившись в вероятности именного такого исхода событий.

— Кончай трындеть! — глухо, как из бочки, бухнул Пал. — Время не казённое. Чего у тебя там?

Дем сунул кулаки в карманы, глянув через плечо, где у забора маялись дурью четыре отряда в полном составе, дожидаясь, пока лейтенанты наговорятся и скажут уже, куда бежать и в кого палить. Не хватало только солдат и сержантов самого Дема, которым велено было прохлаждаться на Базе, и отряда Деса. Эти были вынуждены дожидаться, пока их командир либо сдохнет, либо вернётся в строй.

— Парни, не знаю, как там со мной, но вам кэп точно задницу прижжёт. Только у меня просто времени нет эту херню согласовывать, а потом выслушивать от майора, какой я лошара. Так что…

— Ты действительно лошара, — высказался Яр. — Эт мы в курсе. План излагай, а? Или пока ты тут сиськи мять будешь, мы пойдём бухнем и по девочкам?

— Да хер с вами! Хотите задницы подставлять — ваше дело, — махнул рукой Дем.

Только вот довольная, как у слона, ухмылка с его словами не слишком вязалась.

— Короче, вам просто надо нашуметь. Если я правильно понял, то на первой точке этот урод никакого дерьма нам спецом не подготовил. По его задумке мы должны расслабиться и явиться сюда уже готовенькими. Так что, смотрите по сторонам и ждите какой-нибудь жопы. Ловушки, толпы ракшасов — я хрен знаю, чего он там напридумывал.

— С чего ты это взял? — рассеянно поинтересовался у едва видимых звёзд Из.

— Потому что он грёбанный псих, — осклабился Дем. — Прямо как я.

— Я тоже грёбанный псих, — обиделся Вар, скривив татуированную физиономию. — Только мне такие мульки в башку не втетериваются.

— Кончай трындеть! — отвесил ему затрещину Пал, решивший видимо на эту ночь ограничить свой словарный запас только этой фразой.

— Ваша задача: поднять шум и сделать вид, что вы мышку ловите. Только давайте поосторожнее. Постарайтесь шкурки не попортить. Нам шум нужен, а не реальный бой. Уходите, как только станет горячо, понятно? Я же тихонечко, задками, проберусь один. Наверняка он придёт полюбоваться на поднятый шухер. Это в кабаке его шлюха предупредила, что мы заявились. Тут уж он припрётся сам, глазками посмотреть. И я ему на хвост сяду. Конец истории.

— Мне это не нравится, — выдал посерьёзневший Вар, — то, что ты один пойдёшь, мне не нравится.

Судя по напряжённым и не слишком довольным минам остальных лейтенантов, им это нравилось ещё меньше.

— Спокойно, брат, — хлопнул его по плечу Дем. — Сегодня я на тот свет не собираюсь. Рано ещё. Давайте, хватит яйца высиживать. Надо прикинуть сетку прохода. Я тут схемку здания скачал и скинул вам на планшеты. Думаю, первым пойдёт отряд Пала. У него ребята самые крупные и тихо вести себя не умеют, даже когда очень хотят…

Полуразрушенный дом хмуро смотрел на то, как внизу, в темноте, подсвеченной только красными искорками сигарет и редкими вспышками фонариков, суетятся муравьи. Рубленные команды баламутили застоявшуюся тишину, которую рисковали нарушать только крысы да застенчивые бомжи. Короткие, резкие жесты колебали слежавшиеся пласты воздуха, провонявшего пылью и плесенью. Крошево бетона шуршало под тяжёлыми ботинками.

Все было не так, неправильно. Слишком мельтешаще, слишком шумно. Дому, который нежно любил свою летаргию, все происходящее казалось чересчур суетливым, ненужным.

Ракшас, присевший на корточки в тени наполовину обвалившейся стены на противоположной стороне улицы, с домом полностью согласился бы, только вот прочитать эмоции здания он не мог. Впрочем, ему было наплевать на чужое мнение. И, кстати, его суета и поднятый шум устраивали полностью. Может, он даже и желал, чтобы тупые акшара возились ещё громче. Но и так выходило неплохо.

Дождавшись, пока спина последнего солдата скроется в чёрном зеве подъезда, Гэр, усмехнувшись, поднял к уху руку с зажатым в ней телефоном. Надо, надо учиться у людей. Они придумали много интересных фишек. И если другие ими пользоваться не хотят, то это не его, висса, проблемы. Главное — результат. А он обещал быть весёлым.

По крайней мере, Гэру смешно уже стало.

Обглоданный временем короб дома притих, как будто притаившись. Только камешки шуршали под подошвами, да слышалось эхо чужого дыхания. Но и то больше в наушнике, чем снаружи.

Яр прикрыл глаза, защищая зрачок от луча света, мазнувшего по стене. Происходящее лейтенанту нравилось все меньше и меньше. Как-то тут тихо было, слишком тихо. Его отряд прочесал уже весь первый этаж целиком и успел спуститься в подвал. А вокруг никого и ничего, даже крысы не шмыгают.

Конечно, Дем мог просто ошибиться. Но зверь внутри акшара скалился, дыбил шерсть, припадая на передние лапы. Чувствительностью Вара он не обладал. Но тут уж слишком сильно пахло неприятностями — воняло просто. Главное, непонятно, откуда их ждать…

Яр остановился, поднял руку, приказывая солдатам замереть на месте. Прислушался. Звук был, точно был. Только очень тихий, где-то далеко, даже не в доме, а снаружи. Но от него зверь заметался, как будто требуя выпустить его на волю.

Лейтенант перехватил автомат одной рукой, содрал натянутую до шеи балаклаву, откинув с уха светлые, как будто даже светящиеся в темноте, волосы.

На улице выли сирены. Обычные сирены человеческой полиции. Ни одна и не две. Пожалуй, что даже и не десять. Они верезжали, как собаки, загоняющие добычу. И приближались. Собственно, машины наверняка были гораздо ближе, чем ему казалось. Просто толстые стены подвальных перекрытий глушили их истеричные завывания. И мешали определиться.

Успеют они пробраться к выходу до явления на сцене первых полицейских или не успеют? Блондин оглянулся через плечо, как будто ожидая увидеть за своей спиной группу поддержки с пипидастрами. Но чуда не произошло. У стен замер его собственное второе отделение во главе с сержантом. Девять до зубов напичканных железом мужиков. Девять акшара. Хорошо, что только девять, а не весь взвод. Как будто это могло помочь…

Грёбанный мудак! Траханный чёрный урод! Совсем шизанулся или как?!

Впрочем, этот вопрос сейчас на повестке дня стоял отнюдь не первым в списке. Лейтенант сунул автомат подмышку, выуживая из кармана на штанине планшет. Дем говорил, что скинул план здания. Оставалось надеяться, что в нем имеется хоть намёк на то, как смыться из этой крысиной ловушки.

Яру казалось, что время разделилось на два потока. Здесь, в подвале, оно почему-то потекло заторможено. Даже пальцы орудовали вдвое медленнее. Зато снаружи дома, судя по надвигающемуся реву сирен, оно неслось вскачь. И солдаты занервничали, уставившись на лейтенанта, как на явившегося Спасителя. Знали бы они, как у него самого кишки сводит…

Блондин пролистывал схемы коммуникаций, чувствуя, как у него от напряжения даже задница взмокла. Выход должен быть, обязан просто. Ну, не светит ему, Яру, вот так кончить. И впрямь, как крысе.

Палец замер над тускло мерцающим экранчиком, а потом отмотал пару страниц назад. Лейтенант усмехнулся, убирая планшет на место. Ну, крысы, так крысы. Почему бы и нет, собственно? Махнув солдатам, красавчик двинулся вперёд, придерживая автомат, чтобы он — не дай Бог! — по стенам не шваркнул.

Когда телефон зазвонил, он поморщился так, что все его лицо перекосило. Кажется, даже нос съехал куда-то на сторону. Не сказать, что этого звонка он не ждал. Ждал, конечно. Только вот приятнее от этого не становилось.

Прежде чем взять трубку, мужчина выбрался из кресла, выглянул за дверь, убедившись, что коридор пуст и плотно прикрыл створку за собой. На место он возвращаться не стал — пристроился на столе. Сел криво, боком, не слишком удобно. Но ему казалось, что это внешнее неудобство компенсирует внутреннее. Недаром люди говорят, что когда болит голова, жопе становится легче. Здесь же ситуация обратная, но от перестановки слагаемых смысл не менялся.

Телефон умолкать даже и не собирался. Впрочем, его собеседник всегда отличался завидным упорством и целеустремлённостью.

Его бы энергию, да в мирных целях.

— Слушаю… — обречённо бросил в пустоту мужчина, большим пальцем нажав на кнопку вызова.

Впрочем, тишина мгновенно перестала быть таковой. Взорвалась, хриплым, лающим голосом, рассыпалась на осколки, которые впились в слишком нежный мозг с осиной яростью.

— Ты что, мать твою, себе позволяешь, а? Жить надоело? Так ты скажи, я быстро тебе ящик сварганю. Хочешь, даже с подсветкой и холодильником! Чтобы твои яйца сохранились для потомков нетронутыми. Только вот если ты немедленно не перестанешь творить…ню, то причиндалы окажутся у тебя же в глотке и я…

Мужчина отодвинул от уха гавкающую трубку и даже потряс ею, как будто мог вытряхнуть из неё буравящий голос. Но он никуда не пропал, продолжая рубить воздух взбешённым лаем. Самое противное, что собеседник — хорошее определение для того, кто обещает накормить тебя собственными гениталиями, да? — был абсолютно прав. Только его вина и ничья больше. Не уследил, не удержал на поводке, упустил. Нет, можно, конечно, сказать, что такого пса поди ещё удержи! Но вот кого это интересует? Твоя собака, не чужая. Значит, и отвечать будешь ты.

Он вернул трубку, кажется, раскалившуюся от воплей, к уху.

— Послушай, я, конечно, понимаю, что ситуация неприятная, но что ты мне предлагаешь сделать? Я его даже придавить не могу. Он прячется от всех. И такой профи, если захочет, может потеряться даже солнечным днём на пляже. Я его ищу, конечно, но…

— Что «но»? Что ты жмёшься, как девственница? «Но» у него! Мне ты что прикажешь делать, а?

Мужчина вздохнув, крепко растёр свободной ладонью затылок. И он, и брехун в телефоне — оба прекрасно понимали, что выход существует лишь один. Вот только выход этот был каким-то… кривым. Нет, понятно, что на таком уровне об этике и совести говорить уже как-то и неприлично. Но и сдавать своих неудобно. Шевелится что-то внутри, ворочается, перекатывается тяжёлым шаром. Если бы ещё существовало другое решение проблемы!..

— Я тебе приказывать не могу, не смеши, — ответил он, чувствуя на языке протухшую кислятину. — И мне насрать, что ты или кто-то другой будете со всем этим дерьмом делать. Это уже не мои проблемы.

В трубке ехидно помолчали.

— Сдаёшь, значит? Ну-ну… Кому хоть сдаёшь-то?

— Да мне по херу! — кислятина превратилась в горечь, а та в горячее бешенство. — Какая мне разница, кто его порешит, люди или акшара? Короче, не дёргай меня больше. И решай свои проблемы сам.

— Ну, вообще-то, это твои проблемы, — усмехнулся голос. — Но ладно уж, по старой дружбе я их решу. Только вот ты, мой дорогой, должен будешь.

— Да пошёл ты вместе со своими долгами, — от всей души пожелал мужчина, швыряя ни в чем не повинную трубку на стол.

Видали решателя проблем? Уже, небось, спустил свою свору с поводка. А теперь вывернул всё так, будто другого выхода у него не было, вынудили его. Ещё должником сделал.

Как же это все заколебало, кто бы знал! Самого иногда так и тянет рвануть весь этот мир к чёртовой матери. Чтоб не мучиться больше.