– Пойдем, ребята, – Сэм толкнул дверь и жестом пригласил Шочи войти.


Единственная официантка – крохотная, похожая на птичку женщина за пятьдесят с огромной ярко-рыжей копной старомодно завитых, как у пуделя, волос – жестом предложила им сесть. Она вытаращилась на пистолеты, но оказалась достаточно умна, чтобы промолчать по этому поводу. Братья уселись по разные стороны стола в ближайшую к двери оранжевую кабинку из кожзама, и Шочи выбрала место рядом с Сэмом. Дин понятия не имел, с чего это обстоятельство так его обеспокоило, поэтому попытался сосредоточиться на меню. Плотный жирный завтрак для похмелья – то, что доктор прописал.


– Ну, как прошли пляски с бубном? – поинтересовался Сэм. – Что-нибудь полезное?

– Уэуэкойотль – хитрый шутник, – Шочи разглядывала меню. – Трудно пробиться сквозь его ложь. Он сказал, что мне нужно вернуться в Мехико, чтобы найти Стража, а гадание утверждает, что она идет в Юму за Брюером, – она закрыла папку и сдвинула ее на край стола. – Однако он действительно сказал кое-что интересное. Кажется, он намекает, что за действиями Стража кроется более значимая сила. Если так, нас ожидает более сложный бой.


Официантка подошла налить кофе и принять заказы. Шочи попросила чизбургер с двойной порцией бекона.


– И картошку с соусом чили, – она посмотрела на Сэма. – Можем на двоих взять, ладно?

– Картошка с чили на завтрак? – тот покачал головой. – Дин, кажется, ты встретил, наконец, девушку своей мечты.

– Звучит обалденно, – похвалил Дин. – То, что доктор прописал. И чизбургер с беконом я тоже возьму.

– Нельзя сражаться с силами тьмы, набив пузо салатом, – заявила Шочи.

– Аминь, сестренка, – Дин приподнял свою чашку.


Сэм закатил глаза:


– Сражаться вообще не получится, если помрешь от сердечного приступа.

– Ты и вправду думаешь, что люди вроде нас доживают до сердечных приступов? – парировала Шочи.


Над столом повисло неловкое молчание.


– Хорошо, а тебе что принести, золотце? – с отчаянной улыбкой спросила официантка у Сэма.

***

Шочи ехала за «Импалой» на мотоцикле. Дин наблюдал за ней в зеркало заднего вида, задаваясь вопросом, каким местом он только думал, позволив ей болтаться хвостом. Задаваясь вопросом, каково это было бы – с ней.


– Поворачивай, – сказал брат. – Ну, здесь!


В последний момент «Импала», визжа шинами, вписалась в съезд, на который указал Сэм. Мотоцикл Шочи плавно скользнул следом.


Гилберто Брюер был ветераном, морпехом с парой рейдов на Средний Восток на счету, потом он вернулся домой и заступил на пограничную службу, так что Сэм смог вытянуть всевозможную информацию о нем через всяческие организации по делам ветеранов. Никогда не был женат. Здравствующих родственников нет. Случаи бродяжничества и наркомании за последние пятнадцать лет, то включался в окружную программу по борьбе с метадоновой зависимостью, то выходил из нее. По большей части выходил. На данный момент проживал в паршивой квартирке на городской окраине.


Пришлось несколько раз проехаться по кварталу, чтобы найти нужное место, да и то, ориентируясь по номерам близстоящих зданий. Как будто живущие здесь люди не желали, чтобы их нашли. Хорошенько рассмотрев окрестности, Дин понял, что винить этих людей не стоит. Здание было неопрятное, выстроенное задешево в восьмидесятых и уже разваливающееся: ободранная штукатурка, зарешеченные окна. Всего квартир оказалось шесть, все в один ряд, будто дешевый мотель. Вместо номеров буквы. Брюер проживал в последней, в конце линии, квартира Е. Кажется, так.


Шочи въехала на парковку вслед за «Импалой», сняла шлем и начала укладывать волосы в форме восьмерки на макушке, закрепляя всю конструкцию длинными шпильками и бархатцами, как и обещала. Получившаяся в итоге корона, украшенная цветами, странно контрастировала с ее задиристым, по сути, не женским нарядом.


– Вот, – она достала из рюкзака пригоршню толстых серебряных цепочек. – Надевайте. Не хотите носить цветы, эти хотя бы защитят голову и шею.


Дин надел переплетенные цепочки через голову:


– Чувствую себя вторым Мистером Ти[4].

– Просто затолкай под рубашку, – посоветовал брат, пряча собственные цепочки под ворот.

– Возьмите оружие, которое я вам дала, – велела Шочи. – Будьте наготове.

– Ну не знаю, – засомневался Сэм. – По-моему, чувак перепугается, если мы войдем с колючими бейсбольными битами.

– Насчет этого не волнуйся.

– А ты что? – поинтересовался Дин. – Чем будешь драться со Стражем Границ? Острым словечком?

– Именно, – Шочи развернулась и направилась к нужной двери.

– Вот раскомандовалась, – пробурчал Дин, раздраженный легкостью, с которой Шочи присвоила бразды правления.

– Я б не прочь, чтобы она мной покомандовала, – заметил Сэм, закинув через плечо сумку.


Когда они подошли к двери, Шочи уже барабанила в нее затянутым в перчатку кулаком.


– Эм, – заикнулся Дин. – Это план такой… или…


Дверь приоткрылась, явив взору предохранительную цепочку и кусочек бледного небритого лица. На них упал подозрительный взгляд налитого кровью глаза.


– Что вам нужно?


Шочи ногой распахнула дверь, вышибив цепочку из гнезда. Винчестеры обменялись взглядами, пожали плечами и вошли в квартиру. Помещение было темное и полуподвальное, воняло заплесневелым ковром и грязными носками. По сути своей, одна способная вызвать клаустрофобию комнатка с кухонькой на одной стороне и ванной на другой. Стены были неприятного тускло-персикового цвета, как кожа бракованной куклы. Мебель представляла собой жалкое скверное сочетание товаров из лавки подержанных вещей. Ни телевизора, ни компьютера, ни стерео, ни книг. Никаких видимых развлечений, если не считать, разумеется, разных связанных с наркотиками штучек, разбросанных на кофейном столике.


Брюер был латиносом, за сорок, с намечающейся лысиной, бледной желтушной кожей и сдувшимся телосложением бывшего бодибилдера. Носил он тонкую футболку, бывшую белой много лет назад, и дешевые потертые спортивные штаны. На сгибе левой руки вздувался уродливый багровый нарыв.


В считанные моменты Шочи приперла Брюера к стене, одной рукой скомкав его грязную футболку, а другой подняв пистолет. Прижав дуло к его подбородку, она прошептала что-то по-испански. Дин стал рядом и положил ладонь Шочи на плечо, одарив Брюера дружелюбной ободряющей улыбкой.


– Вы уж простите мою напарницу, мистер Брюер, – он быстро показал удостоверение ФБР. – Она очень… увлекающаяся.


Шочи отвела пистолет и отпустила футболку, но не отступила, давая понять, что может передумать в любой момент. Сэм, как они это делали всегда, играл неуравновешенного плохого копа по контрасту со спокойным и заслуживающим доверия хорошим копом в исполнении Дина, и молчаливой скалой возвышался позади, используя свои размеры, чтобы запугать подозреваемого и перекрыть путь к выходу. Возможно, Дин сыграл бы по-другому, но что есть, то есть.


– Я специальный агент Скотт[5], а это мои напарники Янг[6], – кивок в сторону Сэма. – И Кинтанийя. – В сторону Шочи. – Нам нужно с вами поговорить.


Взгляд Брюера переметнулся с лица Дина на шприц на столе и обратно.


– Не про это, – утешил Дин. – Насчет происшествия, случившегося восемнадцатого апреля девяносто пятого года.

– Я не знаю, о чём вы, – прохрипел мужчина.


Но выражение его лица говорило об обратном. О том, что он совершенно точно знает, о чем речь.


– Послушайте, Брюер, – проговорил Дин. – Мы можем и по-плохому, если так вам нравится больше.

– Мистер Брюер, – перебила Шочи. – Извините, мистер Брюер.


Дин бросил на нее вопросительный взгляд, но Шочи проигнорировала его.


– Что? – Брюер дрожащей рукой нервно утер пересохшие губы.

– С вами еще кто-то живет? – спросила Шочи.


Брюер нахмурился и коротко мотнул головой. Шочи отступила на шаг и указала пистолетом:


– А это тогда кто?


Дин, проследив за ее взглядом, через дверной проем заглянул в замызганную ванную. На краю ванны, спиной к ним, кто-то сидел. Молча и неподвижно. Кто-то с кудрявыми черными волосами.


? «У Дэнни» – сеть семейных ресторанчиков.

? Кукушка-подорожник – калифорнийская земляная кукушка, североамериканская птица из семейства кукушковых.

? …всегда оставлял в дураках койота – подразумевается мультсериал «Хитрый койот и Дорожный бегун».

? Мистер Ти – один из самых узнаваемых чернокожих американских актёров, носит ирокез и большое количество золотых цепей.

? Скотт (Роналд Белфорт) – австралийский рок-музыкант и автор песен шотландского происхождения, вокалист и фронтмен австралийской рок-группы «AC/DC».

? Янг (Ангус МакКиннон) – бессменный соло-гитарист и автор песен австралийской рок-группы «AC/DC».ГЛАВА 15


Какое-то мгновение не происходило ничего. Вся четверка застыла, просто таращась и чего-то дожидаясь. Шочи почувствовала знакомый поток адреналина, затопивший тело, и медленно дыша, расслабила мышцы, приготовившись действовать. Потом Дин наклонился и уголком рта тихонько поинтересовался:


– Это она?

– Думаю, да, – ответила Шочи.


Сэм медленно сунул руку в расстегнутую сумку и выудил один из утыканных обсидиановыми лезвиями макуауитлей, не спуская глаз с женщины в ванной.


А потом женщина рывком повернула голову и завопила, на лице ее разверзлась кровавая зияющая дыра, обрамленная собачьими зубами. Опаляющая ненависть хлестнула Шочи почти физически, но она ступила вперед, отодвинула Брюера себе за спину и подняла руку.


Страж вскочила. Сэм бросил макуауитль Дину и выдернул из сумки второй. Братья начали обходить Стража с боков: справа Дин, слева Сэм. Брюер съежился за их спинами. Едва Шочи выговорила первое слово заклинания, которое должно было сковать Стража и вернуть ее обратно, тварь внезапно упала вперед. Ударившись о плитку пола, тело словно раскололось на сотню черных кусочков. Шочи ужаснулась, когда поняла, что эти кусочки живые. Орды черных тарантулов закопошились вокруг ее ботинок, подбираясь к Брюеру.


Парни, бранясь, топали ногами; Брюер, прикрывая лицо, скорчился у стены. Отвернувшись, Шочи упорно продолжила читать заклинание. Армия волосатых паучьих тел сплавилась, словно смола, и в прерывистой вспышке превратилась в конвульсивно дергающийся, похожий на марионетку, труп, с которого опадали личинки. Едва совершилось превращение, как тварь снова изменилась, стала больше напоминать койота, хотя сохранились признаки тарантула: черные блестящие жвала и слишком много костлявых ног. Человеческими остались только непокорные темные волосы.


Шочи ощущала, как телекинетические силы собираются в вытянутой руке. Она выбросила руку вперед и сжала пальцы в кулак. Стража будто за волосы ухватили – она запрокинула голову и пронзительно вскрикнула, как зверь в капкане.


– Дин! – Шочи махнула вправо, потянув за собой рычащую тварь, будто привязанную невидимым поводком.


Дин подоспел с макуауитлем и замахнулся, словно Микки Мэнтл[1]. Таким оружием можно было снести голову лошади одним ударом, но сквозь Стража оно прошло, как по воде. Ее тело просто обтекло лезвия.


– Еще! – велела Шочи.


Дин ударил второй раз, третий. Из разрывов на теле Стража начал сочиться ароматный дым, перетекание фигуры сделалось неуклюжим, не таким стремительным, как раньше. Она замахнулась на Дина, и черные хищные когти высекли искры из серебряных цепочек на его шее. Дин отшатнулся, развернулся и резко ударил сверху, начисто отрубив одну из костлявых рук. Рука упала на ковер, превратилась в дым и исчезла. Сэм держался между Стражем и Брюером с поднятым макуауитлем наготове.


Они выигрывали.


И тут дверь распахнулась на выбитых петлях, и в комнату вошел человек, которого Шочи ожидала увидеть в последнюю очередь. Человек, которого она не видела больше десяти лет. Старшая сестра Тео.


Тео хорошо выглядела, красивая, как картинка. Как и всегда. Одежда сидела на ней, будто влитая: черные с золотом бриджи тореро с высокой талией и топ в тон с глубоким вырезом. В их семье приличный бюст достался Тео, и та всегда любила похвастаться своими превосходящими прелестями над Шочи, которая довольствовалась вторым размером. Тео казалась на добрых полтора десятка сантиметров выше на своих убийственно высоких шпильках, ее волосы были уложены в корону из безупречных завитков а-ля рокабилли[2] и желтых бархатцев.


Но детали ничего не значили, потому что, глядя на сестру, Шочи видела только листовидный обсидиановый нож за поясом бриджей – очень простой, примитивный, грубо обтесанный. Рукоять и лезвие представляли собой единый кусок черного блестящего камня, только что рукоять была гладкая, а лезвие острое. Это был Ицтлитлантль, нож, находившийся в распоряжении ее семьи столетиями, могущественное и смертельное оружие, которое в роду Шочи могли носить только женщины. Нож, которым по праву должна была владеть Шочи.


В этот момент из-за злости, противоречивых эмоций и рассеянного внимания телекинетическая хватка ослабла. Вместо того, чтобы наброситься на Дина, Страж вырвалась и накинулась на Брюера. Сэм попытался помешать, но она снова сменила форму, «обтекла» его кругом, мерцая, будто огонек, и внезапно оказалась прямо на Брюере, терзая его зубами и когтями. Сэм опустил макуауитль ей на затылок, а Дин схватил тварь за жесткую шкуру на сгорбленной спине и отодрал от жертвы.


– Ну, чего же ты ждешь, сестренка? – спросила Тео на их древнем языке. – Убей ее, – она вытащила нож и отработанным жестом перекинула из левой руки в правую. – Ах, точно. Ты ведь не можешь.

– Чего тебе надо, Тео? – поинтересовалась Шочи по-английски. – Не видишь, мы тут заняты. Если ты, конечно, не помочь явилась…


Тео щелкнула пальцами, будто пушинку сбрасывала, но в Стража будто грузовик врезался: она отлетела и впечаталась в дальнюю стену. Шочи изумило такое небрежное проявление силы. Тео всегда была сильной, но не настолько же. Братья разом повернулись к гостье, подняв оружие и подозрительно прищурившись.


– Шочи, что здесь, черт побери, происходит? – спросил Дин.


Времени на разъяснения не было: Страж пыталась подняться на ноги. Но даже если бы время было, Шочи понятия не имела, с чего начать.


Тео приблизилась к съежившейся твари и острым носком туфли ткнула в ее тощую дрожащую ногу. В руке она держала Ицтлитлантль, но удар не наносила. Как будто дразнила Стража. Дразнила Шочи.


Шочи была так зла, что чуть ли не молнии метала. У этой сучки хватает нервов выпендриваться здесь, крутя Ицтлитлантлем у Шочи перед носом. Как будто у нее есть право носить его. Как будто она не предавала семью. Как будто Атликс по-прежнему жив и здоров.


– Ты не имеешь права! – закричала Шочи, перейдя на родной язык. – Не имеешь права!


Идея была плохая, но Шочи не могла справиться с собой. Она подскочила к сестре и вывернула ей запястье, пытаясь заставить выронить нож. Тео резко ударила ее локтем в лицо, и Шочи отшатнулась с разбитой губой. Не успели угаснуть искры перед глазами, как Дин оказался между сестрами и кинулся на Тео. Сцепившись, они рухнули на ковер.


Вместо того, чтобы кинуться снова, раненая Страж взвыла жалобно и уныло, и заскребла когтями ближайшую стену. Стена вдруг открылась зияющим провалом, и тварь опрокинулась туда, унося с собой несколько смятых банок из-под пива и случайный кед. Так она и исчезла: портал захлопнулся, и всё, что осталось – тяжелый смолистый запах дыма. Тео вырвалась из хватки Дина и по-кошачьи вскочила на ноги.


– Посмотри, что ты натворила, – она перешла на английский. – Сделай себе одолжение и не мешайся у меня под ногами. Ты и эти… качки.


Развернувшись на каблуках, она вышла за дверь.


Сэм, выгнув бровь, взглянул на брата:


– Качки?


Шочи подбежала к Брюеру. Из многочисленных порезов бежала кровь: жизнь быстро вытекала из него на грязный ковер. Шочи знала, что придется сделать.


– Шочи, – Дин стиснул правую руку, будто она болела. – Кто это был, черт побери?

– Нет времени, – отмахнулась Шочи. – Мне придется попросить вас довериться мне.


Она приподняла Брюера, не обращая внимания на кровь, тут же пропитавшую ее белую майку. Одну руку она положила ему на затылок, вторую на лоб, расположив ладонь между глаз. К несчастью для Брюера, не было времени ни для обольщения, ни для облегчения доступа. Шочи проговорила древние слова, позволяющие объединить сознания, и бесцеремонно распахнула дверь в его память, прямо как недавно – дверь в его квартиру. Она прокладывала дорогу через разрозненные картинки. Одинокое отчужденное детство. Неловкий секс со старшей девчонкой, которая постоянно жевала жвачку. Запах бездымного пороха, горящей плоти и свежей крови на горячем песке Ирака. Первый сладкий ток героина по венам, как будто самое уютное в мире одеяло кутает раненую душу. Связи в сознании Брюера быстро рушились, но к счастью, воспоминания о ночи пятнадцатилетней давности лежали у самой поверхности, такие же живые и чудовищные, как в минуту, когда они возникли.


По залитой лунным светом пустыне Аризоны бегут мужчины. Брюер в их числе. Через спутанный кустарник они преследуют женщину. Женщину с кучерявыми черными волосами. Она несет в руках грязный сверток. Они теряют ее, замечают и теряют из виду снова. Они загоняют ее в тупик, образованный пологой иззубренной скалой. Она поворачивается к ним лицом, защитным жестом вскидывает руки, умоляя не причинять ей вреда. Свертка уже нет.


И тут воспоминание стало странным. Остальные воспоминания, какими бы жестокими и уродливыми они ни были, казались сконцентрированными и личными, а это будто застопорилось, и все ощущения внезапно сделались отстраненными. Картинка еще оставалась, но до странности далекая и выцветшая, как на экране черно-белого телевизора с плохим сигналом. Он не слышал, как кричала женщина, когда он молотил ее руками и ногами, не ощущал сопротивления, когда сдергивал с нее джинсы. Как будто Брюер смотрел на происходящее через лобовое стекло автомобиля, не будучи за рулём. Шочи была рада этой странности, рада, что не приходится делить ощущения от изнасилования умирающей женщины.


Покончив с ней, Брюер стоит в сторонке, наблюдая, как на его месте трудятся Кин и Химес. Поркайо трясется, отвернувшись и обхватив голову руками. Брюер тоже хочет отвернуться, но не может. Он уверен – кто-то наблюдает за ним, еще какая-то женщина стоит за пределами поля зрения – но не может повернуть голову. Потом Кин и Химес поднимаются, отходят от умирающей, и внезапно Брюер снова способен двигаться. Он чувствует принесенный ветром песок на лице, слышит влажное тяжелое дыхание женщины. Всё снова в порядке, как и должно быть, если не считать того, что они только что сделали. Он смотрит на товарищей, и они смотрят в ответ. Без единого слова они просто уходят. Как будто ничего не случилось.


Шочи выбросило из сознания Брюера так же резко и жестко, как она вошла. Из-за внезапного перемещения она чувствовала головокружение и не вполне осознавала, где находится. Брюер у нее на руках был мертв.


– Давайте убираться к чертовой матери, – сказал Сэм. – Пока копы не понаехали.

Шочи уронила тело Брюера на липкий ковер и поднялась. Стоило ей пошатнуться, как Дин оказался рядом и поддержал под локоть. Шочи на момент прижалась к нему и порадовалась, что братья с ней. Кто знает, что бы случилось, столкнись она и Тео один на один.


– Хорошо, – заключил Дин. – Я плачу за чизбургеры с беконом. Но взамен хочу получить кой-какие чертовы ответы.


Шочи понимала, что нечестно просить этих здоровенных гринго довериться ей, когда она сама им не доверяет, однако ее чувства к Тео были такими запутанными, такими противоречивыми. Много лет она ни с кем не говорила о сестре.


Она думала о том, что сказал Уэуэкойотль: насчет возвращения домой для розыска Стража – и внезапно запоздало, со всей ясностью сообразила, что он имел в виду. Он не подразумевал, что Страж Границ находится в ее родном городе. Он хотел сказать, что ей стоит обратиться к собственной семье, чтобы понять, что происходит на самом деле.


– Хорошо, – ответила Шочи Дину. – Никаких секретов. Только так мы сможем разобраться с тварью.

? Микки Мэнтл – американский профессиональный бейсболист.

? Рокабилли – музыкальный жанр, разновидность рок-н-ролла, появившийся в 1950-х годах; по сути, является прародителем современного рока.ГЛАВА 16


– Начни-ка с цыпочки с большим ножом и еще большим самомнением, – попросил Дин, примериваясь ко второму за день чизбургеру с беконом.


Они сидели в очередной закусочной, которая, впрочем, с равным успехом могла оказаться и «Кукушкой-подорожником» и любой другой забегаловкой. Шочи прихватила из квартиры Брюера потертую кожаную куртку, чтобы прикрыть кровь на одежде, и чересчур большая куртка смотрелась чужеродно на ее женственной фигуре. Дин не мог не заметить, что на этот раз Шочи уселась с ним.


– Эта женщина – моя сестра Тео.

– Ладно, и что она делала в квартире Брюера? – поинтересовался Сэм. – Тоже охотница?

– Была, – Шочи нахмурилась. – Пожалуй, все еще охотится. Наверное.

– Да ладно, Шочи, – поторопил Дин. – Ты должна ввести нас в курс дела. Мы не можем сражаться с тварью, не зная всей истории.

– Простите. Всё правильно, – Шочи поворошила картошку, но есть не стала. – Тео – старшая дочь моей матери, так что, разумеется, она должна была стать главой семьи после маминой смерти. Когда я росла, она была мне даже больше матерью, чем наша собственная. В детстве мы жили по тетям и кузинам, постоянно переезжали, путешествуя вместе с охотниками, но всегда держались вместе.

– А что твой отец? – спросил Дин.


Шочи нахмурилась и пожала плечами:


– Никогда его не видела.


За столом повисло неловкое молчание. Шочи некоторое время теребила солонку, потом продолжила:


– Тео – самый лучший охотник из всех, что я знаю. Научила меня всему – заклинаниям, оружию, рукопашной. Но она чересчур любит охоту, понимаете? Она охотится ради развлечения, мучает жертву, играется с ней, как кошка с мышью. Для нее зло и добро ничего не значат, она просто играет. Наша работа – поддерживать равновесие, а не спортивной охотой развлекаться.


Дин подумал о Гордоне Уокере, охотнике с кровной местью и пунктиком на убийстве вампиров. О своих собственных потом и кровью выстраданных уроках насчет того, когда убивать, а когда пощадить. Но всё же Гордон, как бы далеко он ни зашел, даже после обращения продолжал верить, что поступает правильно. Черное и белое – вот как он видел мир. Даже он не охотился ради забавы, ради зрелища, как кто-то страдает и погибает. Только от одной мысли у Дина по коже мурашки бежали, будто у завязавшего алкоголика, наслушавшегося историй о чьей-то пьянке. Потому что после всего времени, проведенного за пытками душ в аду, он точно знал, на что способен. Знал, как легко ступить на ту же дорожку. И как бы это было весело.


Дин сделал большой глоток воды со льдом, жалея, что в стакане не виски.


– Кое-кто… – Шочи помедлила и с угрюмым отстраненным видом отодвинула тарелку. – Умер. Наш младший братишка Атликс.


Не мешало бы сказать что-нибудь, чтобы смягчить боль, которую Шочи явно ощущала, но Дин не находил нужных слов. Он просто рассматривал царапину на руке, чувствуя себя бесполезным, не в своей тарелке.


– Мальчики в нашей семье не охотятся, – продолжала Шочи. – Атликсу было девятнадцать, он учился в НАУМ[1]. Первый и единственный член нашей семьи, поступивший в колледж. Он был таким умным, любил компьютеры, хотел стать разработчиком видеоигр. Мы всегда шутили, что он заработает миллионы, убивая придуманных монстров, пока все остальные живут в бедности, охотясь на настоящих. Но ничего подобного так и не случилось. Его похитили и убили. Это было… возмездие. Дети Шолотля, чудовищные псоглавые твари родом из Южной Мексики, пришли за ним ночью. Они хотели отомстить за своего, которого замучила Тео, – Шочи сжала покрытые шрамами пальцы в кулаки. – Я тогда охотилась. Примчалась домой так быстро, как только смогла, но слишком поздно. Я не смогла спасти его. А Тео… из-за безответственных поступков и бессмысленных убийств вместо нее старейшины решили сделать главой семьи меня. Но не успели провести церемонию, как Тео ворвалась в семейный храм и выкрала священный нож Ицтлитлантль. Даже если бы наш брат остался жив, такое святотатство бы не простили.


Какие бы эмоции или капля уязвимости не прорвались во время рассказа об убитом брате, Шочи моментально спрятала их под быстро застывающим цементным блоком праведного гнева.


– Хорошо, ясно, – проговорил Сэм. – Так что Тео делает здесь, в Юме?

– Если честно, не знаю, – отозвалась Шочи. – Может, преследует нашего Стража, потому что хочет загнать трудную и необычную жертву. Может, решила присвоить мою победу и показать, что она всё еще лучший охотник.

– А что ты там делала с Брюером после ее ухода? – поинтересовался Дин.


Шочи рассказала. У Дина внезапно пропал весь аппетит.


– Так ты думаешь, что странная отстраненность, которую ты чувствовала в памяти Брюера – какой-то психологический блок? – уточнил Сэм.

– Может быть, – ответила Шочи. – Или одержимость.

– Одержимость? – Дин отложил бургер. – В смысле, демоном?

– Нет, намного незаметнее. Я начинаю подумывать, что Уэуэкойотль не врал. Возможно, здесь замешаны более серьезные силы. Что-то большое.

– Так что дальше делаем? – Сэм прилежно уминал свой белковый салат.

– Страж ранена. Ей потребуется несколько дней, чтобы восстановить силы, – рассудила Шочи. – А пока надо найти последнего человека, Поркайо. Узнать всё, что возможно, о нём и посмотреть, не найдется ли больше намеков на разгадку, кто стоит за всем этим.

– Еще раз, где он? – переспросил Дин.

– Фуллертон, Калифорния, – напомнил Сэм.

– Ясно, – Дин потянулся за счетом. – Похоже, план есть.

– И еще, – Шочи бросила на Дина насмешливый взгляд. – Когда мы притворялись агентами ФБР, ты дал мне фамилию Селены?

– Пришлось импровизировать, – начал оправдываться Дин. – Эта фамилия мне первой в голову пришла.

– Эй, – вмешался Сэм. – Всё получше, чем Крокетт и Таббс.

– Pendejo[2]! – она шлепнула Дина по руке. – Ненавижу эту скулящую сучку. В следующий раз я имена выбираю.


? НАУМ – Национальный автономный университет Мексики, государственный университет, считающийся крупнейшим по числу студентов в Северной и Южной Америке.

? Pendejo – дуреньГЛАВА 17


Дин чувствовал себя слегка не в форме к тому времени, как они остановились около безвкусного мотеля с неоновой вывеской «Колючая парочка». Внизу помещалось большое изображение грудастой ковбойши в клетчатом бикини, обнимающей огромный кактус смутно фаллической формы. Дин дождаться не мог того дня, когда попадется мотель без единого кактуса в декоре.


Шочи въехала вслед за «Импалой» и остановила мотоцикл под вывеской.


– Так, – Сэм направился к крохотному офису. – Две комнаты, правильно?


Шочи сняла шлем и помотала головой:


– Обойдусь. У меня есть одеяло.

– Чего? – переспросил Дин. – Собираешься спать на улице? Вот еще! Мы возьмем тебе комнату.

– Если, конечно, не хочешь разделить постель с моим братом, – ухмыльнулся Сэм.

– Сэм, – проговорил Дин. – Закройся.

– Можешь спать в моей кровати, – предложил Сэм.

– С бонусом в виде тебя в ней же? – выгнула бровь Шочи.

– Как хочешь. Но если со мной, то сна не получится. Я не сплю.

– Я лучше возьму отдельную комнату, – усмехнулась Шочи. – Спасибо.

– Не благодари меня. Благодари… – Сэм выудил из бумажника поддельную кредитку и прочитал напечатанное в ней имя. – Дуана Шверцински[1].


Когда Сэм ушел, Дин прислонился к машине, чувствуя усталость и легкое головокружение. Сражение далось ему нелегко, плюс, скорее всего, сказались остаточные последствия прошлой ночи. Царапина, оставленная на правой руке каменным ножом Тео, пощипывала, когда он сжимал-разжимал холодные пальцы и массировал запястье. Рука ощущалась странно, будто чужая.


– Дин, – позвала Шочи. – Всё нормально?

– Да, – он крепко сжал пальцы в кулак. – Наверное, просто устал.


Тут вернулся Сэм с ключами, прикрепленными к брелокам в виде больших пластмассовых кактусов, от номеров 202 и 203.


– Наверху, – Сэм передал один ключ Шочи. – Третья тебе, нам вторая.


Они пошли вперед, а Дин держался чуть позади. Он наблюдал за Шочи – как она поднимается по лестнице в своих узких кожаных штанах со стропами оружейного ремня чуть пониже точеного изгиба ягодиц – и начал потеть, а потом почувствовал такое головокружение, что показалось, что до второго этажа не доберется. Зад у Шочи был, конечно, что надо, но не до такой же степени. Что, черт побери, происходит?


Добравшись до верха, Дин помедлил, вцепившись в перила. Небольшая дурнота быстро схлынула, и он стряхнул ее остатки, направляясь по коридору к комнатам.


– Спокойной ночи, мальчики, – Шочи открыла свой номер. – Завтра в Фуллертон.

– Совершенно верно, – Сэм придержал дверь. – Дин, идешь?

– Через минутку, – Дин выглянул на пыльную парковку.


Сэм бросил на него взгляд.


– Мне минута нужна, ясно? – сказал Дин. – И сразу зайду.

– Ладно, – брат закрыл дверь.


Дин привалился к перилам. Жесткая облупленная краска облетала хлопьями при касании. Он посмотрел на закрытую дверь номера Шочи, решил было постучать, но передумал.


Она в самом деле оказалась изумительным охотником, одним из лучших, кого Дин встречал – такая грациозная, с развитой интуицией, абсолютно невозмутимая. Они работали вместе, словно хорошо смазанный механизм. Как танцоры танго. Как будто тренировались годами. В ней было всё, что Дин хотел бы видеть в напарнике, и даже больше, и становилось всё труднее и труднее игнорировать искры между ними. Чувства, в которых Дин нуждался меньше всего. Не помогало и то, что каждый раз, когда он гадал, каково будет с Шочи, он вспоминал Лизу, как она стояла в одиночестве на крыльце, как исчезала в зеркале заднего вида. Каменную уверенность ее голоса, когда она сказала Дину держаться подальше от нее и Бена. Он думал о том, что сказал Сэм. Разумеется, Лиза будет жить дальше, так? Почему бы и нет? Почему бы так не поступить и ему?


Когда Дин сообразил, что проделывает всю эту умственную гимнастику, чтобы оправдать возможность переспать с Шочи, то почувствовал себя последним мерзавцем. Год, проведенный с Лизой и Беном, был единственным в его жизни по-настоящему счастливым, а он тут пытается обставить всё так, чтобы не винить себя за ночку, проведенную в обществе цыпочки с симпатичной задницей.


Панацеей была, ясное дело, выпивка – шерстинка укусившей собаки[2]. Выпивка стала решением чересчур многих проблем в жизни, но Дин слишком вымотался, чтобы ему было до того хоть какое-то дело. Он потянулся к дверной ручке, но тут головокружение предательски навалилось с такой силой, что подкосились ноги. Ручка метнулась прочь от пальцев, словно пейзаж в окне скорого поезда. Кажется, Дин успел позвать брата по имени, а может, просто подумал.


? Дуан Шверцински – американский автор детективных романов.

? Шерстинка укусившей собаки – согласно поверью, если приложить к ранке от собачьего укуса шерсть укусившей собаки, укус быстро заживет.ГЛАВА 18


Дин понял, что лежит на спине, на продавленной мотельной кровати, глядя на большое коричневое пятно влаги в форме штата Техас. Сэм возвышался слева, а Шочи справа. Она держала его обеими руками за правое запястье, казалась красивой и убийственно серьезной.


– Дин, – проговорила она. – Почему ты не сказал, что ранен Ицтлитлантлем?

– Чего? – нахмурился он. – В смысле, ножом твоей сестры?

– Это не ее нож, – возразила Шочи. – По праву это мой нож.

– Ладно, неважно, – перебил Сэм. – Меня сейчас не волнует ваша семейная драма, просто скажи, что с Дином? Он отравлен?

– Хуже, – сказала Шочи. – Этот нож сделала прабабка моей прабабкиной прабабки из зуба убитого Цицимитля, Звездного Демона. Эти демоны – невероятно могущественные существа, чей обсидиановый укус способен разорвать душу. Вот поэтому они еще известны как Пожиратели душ. Ицтлитлантль – совершенное оружие против привидений и прочих неупокоенных духов. Он бы убил нашего непокорного Стража безо всяких проблем. Но если ранить им живого человека… Дин, этот нож не просто руку тебе порезал, он порезал твою душу.

– Да ты шутишь, – сказал Дин.

– Хотелось бы. Твоя душа ранена и нуждается в исцелении.

– Потрясающе, – заметил Сэм. – Ранило бы меня.


Шочи взглянула на него с нечитаемым выражением. Дин буквально наяву видел, как у нее в мозгу крутятся колесики, но не представлял, о чем она думает.


– И что ты делать будешь? – поинтересовался он. – Дашь мне палку закусить и наложишь на мою душу пару швов?

– Я ничего не могу для тебя сделать, – возразила Шочи. – Я не curandera.

– Ладно, и… – свел брови Дин. – Что тогда будет?

– Твоя душа умрет.

– Умрет? – Дин перевел взгляд с нее на брата и обратно. – Эй, как это «умрет»?

– Не так уж плохо, – вмешался Сэм. – В смысле, когда души нет. Я без своей прекрасно обхожусь.

– Ты не понимаешь, – сказала ему Шочи. – Твоя душа за пределами тела, но всё же жива. Когда душа умирает, тело становится бессмысленно существующим гниющим трупом.

– Зомби? – Дин попытался сесть, но безуспешно. – Хочешь сказать, я начну играть в «Ночь живых мертвецов»[1] и попытаюсь сожрать твои мозги?

– Нет, ты не будешь есть наши мозги. Но когда душа мертва или пожрана Цицимиме[2], тело начинают привлекать другие души. Оно будет настойчиво вгрызаться в живую плоть в отчаянной попытке добраться до души под ней, как мотылек бездумно колотится о лампочку.

– Прекрасно, – заключил Дин. – Сколько мне осталось?

– Порез маленький, – рассудила Шочи. – Двенадцать часов. Может, сутки.


Ее тон был мрачным. Дину стало нехорошо, и он схватил Сэма за руку:


– Сэмми, ты же не допустишь, чтобы со мной такое случилось, правда? Если дело запахнет керосином, ты же разберешься, да?

– Конечно, – отозвался Сэм. – Разберусь.

– Тебе не полагалось так быстро отвечать, – укорил Дин.

– Прости.

– Так что? Мы собираемся просто сидеть здесь и ждать, пока я зомбанусь, как у Ромеро, чтобы наш Декстер[3] мог вышибить мой гниющий мозг и избавить меня от мучений?

– Есть кое-кто, – проговорила Шочи. – Кое-кто, кто способен помочь тебе. Но не знаю, согласится ли она.


Шочи вытащила телефон, набрала номер и, отвернувшись, тихо заговорила, хотя Дин по-любому ее бы не понял: язык не был ни английским, ни испанским. Не разбирая слов, он, тем не менее, мог судить по тону разговора: тот сначала был умоляющим, потом стал сердитым. А потом Шочи внезапно замолчала и посмотрела на телефон.


– Ну? – поторопил Дин.


Шочи развернулась, и по ее лицу всё стало ясно.


– Великолепно. План Б?

– Попробую еще раз.


Шочи открыла дверь и вышла в коридор, отсекая новый поток непонятных слов.


– Сэм, что делать будем? – спросил Дин.

– Не знаю, – ответил брат. – Можно позвать Каса.

– Уверен, ему слегка надоело, что мы дергаем его за рукав каждый раз, когда кого-то из нас побили в песочнице.

– Есть идея получше?


Дин вздохнул и закрыл глаза. Головокружение усилилось, горло жег тошнотворный металлический привкус.


– Эй, послушай, Кас, – Дин сгибал пальцы раненой руки, предплечье прошивали холодные ручейки онемения. – Я понимаю, что ты сейчас в самом деле занят, что со всей этой неразберихой на Небесах и…

– Нет, – Кастиэль стоял около двери в ванную, растрепанный, небритый и затюканный, как обычно.

– Что «нет»? – переспросил Сэм.

– Нет, я не могу тебе помочь, – пояснил ангел Дину. – Извини.

– Ты спустился вниз только чтобы сказать, что не можешь помочь? – Дин прижал пальцы здоровой руки к виску. – Так чего себя утруждать? Почему ты просто не проигнорировал меня, как обычно?

– Я никогда не игнорировал тебя, Дин, – возразил Кастиэль. – Я никогда не игнорировал ни одного из вас. Иногда я могу придти, иногда не могу.

– Так почему ты не можешь ему помочь? – не сдавался Сэм.

– Ты… – Кастиэль будто нужные слова подыскивал. – Не в моей юрисдикции.

– Прости, что? – Сэм шагнул вперед. – Не в твоей юрисдикции? С каких это пор у ангелов появилась юрисдикция?

– Вы имеете дело с совершенно другой системой правления. Другие боги. Мне не позволено вмешиваться.

– Да ладно, просто потому, что мы тут сражаемся с мексиканскими монстрами? – Дин всё еще пытался встать, и от усилий перед глазами плыло. – В Мексике, небось, тьма-тьмущая католиков, так?

– А еще в Мексике тьма-тьмущая монстров. На самом деле, соотношение людей и демонов у них едва ли не самое высокое – они лишь Уганде уступают. И если бы вы сражались с одним из тех демонов, я был бы счастлив помочь, однако вы столкнулись с совершенно отдельной, независимой духовной сферой. Высшее руководство издавна придерживается политики невмешательства относительно иных богов. По условиям нашего недавнего соглашения они не вмешиваются в наши дела, а мы в их.

– Но мы – твое дело, – сказал Дин. – Я и Сэм. Разве нет?

– Когда вы противостояли Люциферу, разве показалось какое-нибудь ацтекское божество, дабы помочь вам остановить апокалипсис? Даже если бы все их жрецы и избранные люди погибли в случае вашего поражения?

– Вот как? – осведомился Дин. – Я теперь ходячая пища червям, и никто нечего не может сделать?

– Ваша новая подруга весьма талантлива, – проговорил Кастиэль. – Как сказал Сэм, она молодчина. Вы сейчас в ее руках.


Когда Шочи вернулась, Кастиэль уже исчез.


– Есть хорошие новости, есть плохие, – объявила она.

– Сначала плохие, – решил Сэм.

– Надо выезжать прямо сейчас. Придется пересечь границу, чтобы попасть в Тихуану. Моя бабушка не поедет в Соединенные Штаты.

– Не так уж плохо, – оценил Дин. – Скатаемся в Ти-Джей[4]. Выпьем пива, закатимся в пару стрип-клубов, может, сфоткаемся на этих полосатых, как зебра, осликах.

– А хорошие новости? – поинтересовался Сэм.

– Моя бабушка – могущественная curandera[5]. Она поможет Дину.


? «Ночь живых мертвецов» – культовый кинофильм о нашествии зомби, снятый независимым режиссёром Джорджем Ромеро.

? Цицимиме – множественное число от «Цицимитль».

? Декстер Морган – главный герой телесериала «Декстер», судмедэксперт по брызгам крови, а также серийный убийца, считающий, что не испытывает эмоций.

? Ти-Джей – т.е. Тихуана, город на северо-западе Мексики.

? Curandera – знахаркаГЛАВА 19


Шочи поехала вперед, пообещав братьям, что встретит их по ту сторону границы. Сказала, что нужно уладить кое-что. Дин был не в том состоянии, чтобы возражать. Сэм помог ему сесть в машину, и Дин точно так же не был в состоянии возражать, когда брат решил сесть за руль. Пока «Импала» оставляла позади долгие пустынные километры, Дин прислонил идущую кругом голову к стеклу. Мимо проплыл знак, рисунком предупреждающий о нелегальной иммиграции: три бегущих человека – мужчина, женщина и ребенок.


– Скажи-ка мне кое-что, – нарушил молчание Сэм.

– Что?

– Ты всё еще волнуешься, что Шочи пытается нас надуть?

– Не знаю, – отозвался Дин. – В смысле, я почти на все сто уверен, что она человек. Кажется, она не темнит, но… просто не знаю.


Он не собирался рассказывать брату, что в самом деле думает о Шочи. Сэм бы его до ручки довел.


– Думаю, – начал Сэм, но сбился. – Думаю, эта охота важна. Не могу сказать почему. Просто знаю. Дело не только в Шочи и Страже границ. Всё куда важнее, – несколько минут он вел машину в молчании, потом заговорил снова. – Прошла уйма времени с той поры, когда что-то в последний раз казалось действительно важным. По-моему, мне нужно довести дело до конца, что бы ни случилось.

– Не волнуйся, Сэмми, – сказал Дин. – Я пока не собираюсь копыта откидывать.


И понадеялся, что, в самом деле, прав.


Шочи предложила, чтобы они оставили «Импалу» в Сан-Исидро, на американской стороне. Дин совершенно не хотел бросать свою обожаемую машину, но еще больше боялся, что ее «разденут» или украдут на тихуанских улицах. Ему пришлось тяжело опереться на Сэма, пока они ковыляли по длинной цементной дорожке, ведущей к пешеходному переходу через границу. Пограничник, проверивший их документы, был здоровенным латиносом с толстой шеей и чересчур большим количеством крупных белых зубов, сверкающих в обманчиво ленивой улыбке. Он бросил небрежный взгляд на Дина и спросил Сэма:


– Он в порядке?

– Он? – Сэм поставил брата чуть прямее. – В норме. Просто уже начал праздновать и капельку перестарался.


Дин мгновенно подхватил идею и, выбросив свободную руку в воздух, пьяно проревел:


– ШОУ С ОСЛИКАМИ[1]! У-ХУ!


Пограничник покачал головой и отдал документы Сэму:


– Поосторожнее там.


Пробравшись, наконец, через таможню, они вывалились в лабиринт еще более запутанных дорожек, только что там обосновались торговцы: детишки возраста Бена с лицами, испещренными зелеными и красными кольцами от вдыхания краски, продавали каменно-твердую жвачку и конфеты; старуха торговала гипсовыми статуэтками святых вперемежку с поддельными американскими фигурками. Груды сомбреро и маракас[2]. Коврики с белыми тиграми, Хулио Иглесиасом[3] и Девой Гваделупской[4]. Надувные звери и пиньята[5] в форме борцов в масках.


В нынешнем состоянии Дина прогулка сквозь строй уличных продавцов казалась Батаанским маршем смерти[6].


Симпатичная девочка-подросток подбежала к Дину и вручила ему листовку с рекламой непатентованных виагры и регейна[7] по оптовой скидке. Буквально через пару шагов другая девчонка всучила Сэму рекламу стрип-клуба.


– И что они пытаются этим сказать? – Дин перевел взгляд со своей рекламки на Сэмову. – Знаешь, я тут подумал, лучше не отвечай.


Когда они выбрались на нужную улицу, Дин сразу заметил Шочи. Не заметить ее было нереально. Она сидела за рулем четырехдверной «Импалы» 67 года, но на количестве дверей и факте, что эта машина сошла с конвейера «Шевроле» в том же году, сходство двух автомобилей и заканчивалось. Эта «Импала» щеголяла пониженной крышей и опущенным кузовом: до асфальта оставалось каких-нибудь пару сантиметров. Покрашена она была в глянцевито-зеленый цвет с золотистым металлическим напылением. На капоте располагалось поразительно безвкусное изображение мускулистого ацтекского воина с грудастой, сильно неодетой девицей, отирающейся у его ноги. Подойдя поближе, Дин увидел, что салон оформлен блестящим золотистым винилом и желто-зеленым искусственным мехом. Колпаки на колесах сияли, как бриллианты.


Заметив Винчестеров, Шочи помахала им и стукнула по пульту управления гидравликой, отчего машина подпрыгнула и закачалась.


– Скромненько, – Сэм открыл заднюю дверцу, забросил туда сумку и усадил брата, а сам сел рядом с Шочи. – В этой машине нас никто не заметит.

– Ты же вроде говорила, что здесь опасно водить хорошую машину, – было так хорошо наконец-то сесть, что Дину стало неловко.

– Я сказала, здесь опасно ездить на вашей машине, – поправила Шочи. – Здесь все знают, кому этот автомобиль принадлежит. Его никто не тронет.

– А чья эта машина? – поинтересовался Сэм.


Шочи стремительно тронула машину с места:


– Я же говорила, мне многие обязаны.


Дин пытался следить за окрестностями, но вид за окном сливался в залитую светом размытую череду нечитаемых знаков, потрепанных автомобилей и дыма от тележек с тако. Из внушительной акустической системы ревел какой-то агрессивный старомодный рок-н-ролл, но текст был на испанском.


Сэм и Шочи смеялись, разговаривали, но слов Дин не разбирал. Боль в руке пульсировала в такт сердцебиению. В груди нарастала тяжесть, каждый вдох давался с трудом. Закрывая глаза, он ощущал, будто падает. Дин гадал, действительно ли бабка Шочи сможет исцелить его, а потом вдруг неожиданно испугался, что сделал ужасную ошибку, согласившись на эту работу. Ошибку, которую не исправить.


Он вспомнил о споре, который вышел у них с Сэмом после возвращения из угрюмой темницы, в которой их дед мучил монстров. Дин, ясное дело, храбрился, но что, если и в самом деле он умрет до того, как к Сэму вернется душа? Дин понимал, что является единственным, что удерживает брата в рамках человечности. Если Дина не будет, Сэм прекратит бороться? Обречет себя на жизнь без эмоций, без совести? Дин не мог позволить подобному случиться. Не в первый раз он оказался чересчур чертовски упрям, чтобы умереть. Возможно, и не в последний.


Через какое-то время (он понятия не имел, сколько именно) Шочи загнала «Импалу» на узкую подъездную дорожку, ведущую к зданию, смахивающему на укрепленную военную базу. Здание оказалось мотелем, но только окруженным колючей проволокой и охраняемым ребятами в спецназовской форме и с автоматами. Они, расплывшись в широких улыбках, помахали Шочи и с энтузиазмом показали Винчестерам большие пальцы.


– Где мы? – проскрипел Дин.

– Это женский дом, – ответила Шочи. – Тут мы будем в безопасности.

– Женский дом? – выгнул бровь Сэм. – Бордель, что ли?

– Ага.

– Чудненько, – прокомментировал Сэм.

– А зачем такая охрана? – поинтересовался Дин. – Браконьеры?

– Конкуренция очень жестокая, – объяснила Шочи. – Другие дома угрожают смертью Тиа Люпэ.

– Войны проституток? – Сэм оглянулся на брата озадаченно-весело. – Прямо-таки реалити-шоу.

– Мы больше не в Канзасе, – отозвался Дин.


Женщина, которая, видно, и отзывалась на имя Тиа Люпэ, вышла поприветствовать их. Она носила розовое латексное платье, что было плохой идеей еще десять лет и двадцать килограммов назад, и слишком много колец на пухлых пальцах с французским маникюром. У нее были взбитые осветленные волосы и тонкие, подрисованные карандашом, изогнутые брови.


–Sup, flaca[8]? – проговорила она, когда Шочи опустила окно. – Познакомь меня со своими сексуальными друзьями.

– Впереди Сэм, позади Дин. Мальчики, это Тиа Люпэ.

– Мэм, – поприветствовал Сэм.


Она сказала Шочи что-то по-испански, наверняка пошлое, потом перешла на английский:


– Твоя abuelita[9] в номере двадцать один. Просто оставь машину в гараже. Вы, мальчики, если пожелаете обслуживание в номерах, только позвоните.


Вытащив скрутку мексиканских купюр, Шочи сунула несколько штук Люпэ в руку и сделала, как та сказала.


Дин с изумлением увидел, что к каждому номеру прилагается собственный гараж. Когда он упомянул это, Шочи рассмеялась:


– Это чтобы жены не заметили машины, если начнут искать мужей.


Сэм помог брату выбраться из автомобиля и зайти в комнату. Внутренняя отделка оказалась крайне аляповатой: повсюду розы, алый бархат и золотые блестки, но Дин был счастлив, не обнаружив ни единого кактуса. После душного тихуанского зноя кондиционированный воздух показался ледяным, как в холодильнике.


Бабка Шочи ждала их. Дин сам не понимал, кого ожидал увидеть, вероятно, какую-нибудь типичную индианку-знахарку или кого-нибудь в том духе, но не был готов к виду женщины, которую представила Шочи.


– Это моя бабушка Тоси. Она совсем не говорит по-английски.


Тоси была миниатюрная, как и предполагал Дин, но в остальном до образа, нарисованного его воображением, было далеко, как до небес. Ее прическа представляла собой гигантский багряно-красный купол, парик, скорее всего, и добавлял ее росту добрые сантиметров двадцать. Глаза за большими круглыми очками были подведены толстыми стрелками, а на костлявых запястьях и шее висело килограммов пять причудливой безвкусной бижутерии. Носила она тунику из черного бархата с изображением искристо-золотой головы ягуара впереди, блестящие леггинсы с золотыми нитями и золотистые ковбойские сапоги на высоком каблуке.


Тоси сказала что-то презрительно и явно не по-испански. В смущенном молчании Дин привалился к брату, а обе женщины принялись горячо о чем-то спорить. Сэм тряхнул головой и повел Дина к кровати:


– Так она собирается помочь или нет?


Дин благодарно осел на кровать: голова шла кругом, мышцы ослабли и дрожали. Тоси проговорила что-то и указала подбородком на Дина, выжидательно приподняв подрисованные брови.


– Она хочет, чтобы я предупредила тебя, что будет больно, – сказала Шочи.

– Потерплю, – отозвался Дин.


Когда Шочи перевела ответ, Тоси оглядела Дина с ног до головы. Следующие слова, предназначенные Шочи и Сэму и подкрепленные жестом «Брысь!», в переводе не нуждались. Шочи задержалась в дверях и оглянулась через плечо. Она явно переживала, но пыталась этого не показывать. Сэм не оглянулся вообще.


Дин умел справляться с болью, но понятия не имел, что делать, когда Тоси принялась стаскивать с него одежду, словно пьяная девчонка на шоу «Чип&Дейл»[10]. Когда Дин попытался помешать ей снять с него рубашку, Тоси хлопнула его по здоровой руке и твердо что-то сказала. Дин рос без сильных авторитетных женщин в семье и не представлял, как себя вести, когда маленькая старушка крутит тобой, как хочет. Пришлось позволить Тоси завладеть рубашкой. Но потом она принялась расстегивать ремень.


? «Шоу с осликами!» – donkey show, специфический вид секс-туризма, когда зрители платят за просмотр полового акта между женщиной и ослом.

? Маракас – разновидность погремушки, древнейший латиноамериканский ударно-шумовой инструмент.

? Хулио Иглесиас – испанский певец, который стал самым коммерчески успешным испаноязычным исполнителем за всю историю.

? Дева Гваделупская – образ Богородицы, наиболее почитаемая святыня Латинской Америки.

? Пиньята – мексиканская полая игрушка, которая воспроизводит фигуры животных или геометрические фигуры и наполняется различными угощениями или сюрпризами.

? Батаанский марш смерти – переход 75 тысяч военнопленных протяженностью в 97 км, имевший место в 1942 году на Филиппинах после окончания битвы за полуостров Батаан; во время перехода погибли 5-6 тысяч человек.

? Регейн – препарат против выпадения волос.

? Sup, flaca? – Как дела, стройняшка?

? Abuelita – бабушка

? «Чип&Дейл» – танцевальная группа, известная мужским стриптизом.ГЛАВА 20


– Эй! – возмутился он. – Леди, послушайте, у меня порез на руке! – в качестве подтверждения он поднял пострадавшую конечность. – Рука! Видите? Не нужно…


Тоси опрокинула Дина обратно на постель и стащила с него джинсы вместе с трусами до щиколоток.


– Ну ладно, – сдался Дин, созерцая свое пристыженное отражение в зеркальных плитках потолка.


Тоси расшнуровала его ботинки, сняла их, потом полностью стянула джинсы. Лежа на кровати голышом, если не считать помятых белых носков, Дин порадовался, что Сэма и Шочи нет в комнате. Он никогда не представлял, что докатится до жизни такой: голяком в тихуанском борделе, в компании восьмидесятилетней старушенции, одетой, как Жанин из «Спинномозговой пункции»[1], и оценивающе разглядывающей его хозяйство, причем без особых впечатлений. Даже жалко, что в номере так холодно. Сопротивляться смысла не было. Что бы Тоси не делала, чтобы исцелить его, пусть даже это будет включать какое-то таинственное древнеацтекское обследование простаты, придется расслабиться и получать удовольствие. Другого выбора, вроде как, не предвидится.


Когда Тоси приступила к делу, Дин мигом позабыл о застенчивости. Шочи не соврала, предупреждая, что будет больно. Всё, что он мог, это стараться лежать спокойно и удерживать прорывающиеся стоны от совсем уж девчачьих высот. То, что делала Тоси, слегка напоминало один из ангельских досмотров в исполнении Кастиэля, только она не совала руку ему в грудную клетку, а как-то вытаскивала поврежденную часть души через порез на ладони. Дин не очень-то ошибался, спрашивая Шочи про швы. К сожалению, не существовало такой вещи, как духовная анестезия.


Когда Тоси закончила, Дин длинно прерывисто выдохнул и сжал пальцы на раненой руке. Она все еще болела, но эту боль он был в состоянии выдержать. Тоси набросила на его дрожащее тело пушистое красное одеяло и подоткнула края неожиданно мягко, учитывая ее недавнее неприветливое отношение.


– Спасибо, – выдавил Дин. – Э… gracias[2]?


Старушка похлопала его по груди и сказала что-то, чего Дин не понял, но ответа, кажется, и не требовалось. Потом она позвала Шочи. Та явно ждала под дверью, потому что вошла в ту же секунду. Свой заляпанный кровью топ она сменила на дешевую футболку с изображением двух сексуальных женских силуэтов и надписью: «Мои друзья у Тиа Люпэ, а всё, что досталось мне, эта паршивая футболка». Волосы Шочи заплела в две длинные косы, как при первой встрече, и безо всяких цветов. После обмена короткими репликами, Тоси вышла, оставив Шочи и Дина наедине.


– Ну, какой прогноз? – поинтересовался Дин. – Жить буду?

– Твоя душа всё еще очень больна, но на пути к выздоровлению, – тут Шочи заметила на ковре груду скомканной одежды и подняла глаза с легкой улыбкой.

– Поверь, идея была не моя, – заметил Дин.


Шочи не ответила, в глазах теплилась всё та же лукавая усмешка.


– Что? Разве так не надо было для всего этого исцеляющего колдунства?


Шочи помотала головой:


– На самом деле раздеваться было не обязательно. Наверное, она просто хотела попялиться на твое тело.

– Серьезно, что ли?

– Нет, – Шочи заулыбалась по-настоящему. – Шучу. Одежда мешает току естественной энергии, необходимой для исцеления.

– Уж и не знаю, верить ли тебе, – проговорил Дин. – По-моему, от всех вас, ацтекских цыпочек, добра не жди. Только и пытаетесь покуситься на честь больного беззащитного гринго.

– Если я захочу покуситься на твою честь, – возразила она, – то вполне способна это сделать, когда ты здоров и в расцвете сил. Забыл уже?


Дин не забыл.


– Твоя бабушка еще вернется? – спросил он.

– Просто вышла прихватить кое-какие ингредиенты. Скоро вернется: лечить еще много.

– Не говори так, – ужаснулся Дин. – Я еле-еле первый раунд выдержал.

– Мне жаль.


Дин видел, что ей и вправду жаль. Хоть и прикрываясь остротами, Шочи действительно переживала.


– Знаешь, – Дин махнул здоровой рукой. – Если б мы были в боевике, ты бы сейчас нежно перевязывала мне раны. А потом бы вступил протяжный аккорд электрогитары, и мы бы покатились по постели в замедленной съемке.

– Если б мы были в «Кью, Летающий Змей», – парировала Шочи. – В следующей сцене я бы принесла тебя в жертву Кецалькоатлю.

– Ты же, вроде, говорила, что не смотрела фильм.


Шочи вынула телефон, несколько раз стукнула пальцем по дисплею и развернула его к Дину:


– Решила полюбопытствовать.


На экране ацтекский жрец готовился вырезать сердце какому-то несчастному бедолаге на вершине Крайслер-билдинг[3].


– Сэм прав, – проговорила Шочи. – Кино кошмарное. Смотри, он держит нож совершенно неправильно.


Дин рассмеялся, но смех перешел в слабый кашель. В груди давила тяжесть, правая рука по-прежнему ощущалась чужой и налитой свинцом.


– Ну? Я так понимаю, перевязывать мои раны ты не собираешься?

– Я великолепная охотница, – Шочи, скрестив руки, привалилась к стене. – Но сиделка из меня ужасная.


Дин не хотел оставаться в одиночестве.


– Тогда просто посиди со мной, – он похлопал по постели. – Поговорим.

– О чём ты хочешь говорить?


Шочи осталась стоять со скрещенными руками, настороженно.


– Неважно. Пожалуйста?


Она присела на краешек кровати.


– Какой твой любимый фильм?

– «Триумф справедливых чемпионов»[4]. В детстве Мил Маскарас был моим героем.

– У Мила всегда был сногсшибательный гардероб. Нельзя не влюбиться в парня, который достаточно мужественный, чтобы сражаться с монстрами в спандексе под леопарда.

– Может, и тебе бы пошло, – заметила Шочи. – Могу познакомить с лучшей портнихой в Мехико. Она шьет форму для самых крутых luchadores[5].

– Даже не знаю, – засомневался Дин. – Когда сталкиваешься один на один с каким-нибудь злобным замогильным чудиком, хочется, чтобы что-то понадежнее спандекса защищало твоих будущих детей.

– А твой любимый фильм? – спросила Шочи.

– Трудно выбрать один.

– Не «Кью»?

– Нет. Спроси меня завтра, я тебе совершенно другое отвечу, но сегодня подойдет «Взвод монстров»[6]. И я хочу, чтобы Шейн Блэк[7] написал все мои диалоги. Любимая группа?

– «Caifanes»[8].

– Никогда о них не слышал, – заметил Дин.

– А еще мне нравится британская группа «Led Zeppelin».

– Правда? – улыбнулся Дин. – И какая песня больше нравится?

– «Ramble on». Кажется, будто эта песня перекликается со мной, с моей жизнью. Понимаешь?


Дин поднял глаза:


– У тебя есть кто-нибудь? Парень?


Шочи покачала головой.


– Девушка?

– Нет. Никого. В смысле, я пробовала, но… – она пожала плечами. – Жена из меня тоже никакая.

– Что случилось?

– Знаешь, не всё всегда получается.


Дин промолчал, чувствуя, что будет продолжение, и просто ждал.


– Я пыталась завязать… стать нормальным человеком, – Шочи рассматривала покрытые шрамами руки. – Но вся эта жизнь. Охота. Единственное, в чём я по-настоящему хороша.


Дин хотел сказать, что понимает, понимает до боли хорошо, но снова не смог подыскать слов. Шочи опять скрестила руки и отвернулась – закрылась, замкнулась в себе.


– Может, тебе просто нужно найти кого-то, больше похожего на тебя? – предложил он.


Шочи оглянулась:


– В смысле?

– В смысле, того, кто в самом деле понимает тебя. Через что ты прошла. Кто был с тобой. Ну, чтобы ты могла доверить ему свою спину в бою.

– Кого-нибудь вроде тебя, что ли? – улыбнулась Шочи. – Дин, ты хочешь быть моим бойфрендом?

– Разумеется, нет, – заверил Дин. – Я просто…

– Как прекрасный сон, – проговорила Шочи. – Воины-любовники, что сражаются бок о бок и погибают вместе в сиянии славы. Но мы с тобой так похожи, правда? И как бы ни был прекрасен этот сон, я знаю, что ты хочешь подобного не больше, чем я.

– Тогда чего ты хочешь?

– Того же, что и ты. Того, что мы отчаянно желали еще с детства. Того, в чем мы оба нуждаемся, и боимся, что его нам не позволят получить.

– Да, и что это? – спросил Дин, хотя подозревал, что ответ и так знает.

– Дом, – ответила Шочи таким тоном, будто только сумасшедший мог этого не знать.


Она слишком близко подобралась к тяжелым, болезненным истинам, которые Дин, казалось, похоронил надежно и глубоко – к чувствам к Лизе и Бену, к погибшей матери и Сэму, ко всем долгим бессонным ночам в дороге. Надо перевести всё в шутку, залатать броню, чтобы перехватить контроль над разговором и свернуть его на безопасную тему.


– Ладно, оставим мечты о сиянии славы, – решил Дин. – Как насчет ненапряжного, ни к чему не обязывающего секса?


В предложении этом была лишь доля шутки.


Шочи рассмеялась, но за весельем чувствовалось облегчение: она была так же рада сменить тему.


– Было бы прекрасно. Но ты, кажется, не понимаешь, как сильно ранен. Нужно сохранить энергию для выздоровления.


Дин положил здоровую ладонь ей на поясницу и кончиками пальцев проследил ложбинку позвоночника:


– Ты бы могла одолжить чуточку своей.


Шочи едва ощутимо выгнулась навстречу прикосновению и гортанно мурлыкнула настолько тихо, что Дину, вероятно, звук только почудился.


Именно этот момент выбрала Тоси, чтобы зайти с большой пластиковой плетеной сумкой. Шочи встала и обменялась с бабушкой несколькими словами. Старуха вытащила побитую двухлитровую бутылку из-под газировки без этикетки и вручила Шочи. В бутылке плескалась не газировка, а что-то молочно-белое и вязкое. Взяв бутылку, Шочи оглянулась на Дина – настороженно, но тот был почти наверняка уверен, что увидел в этом взгляде что-то еще. Какую-то связь, что ли. Но Шочи отвернулась и вышла из комнаты прежде, чем Дин успел разобраться.


Подойдя к кровати, Тоси вытащила из сумки вторую такую же бутылку и, открутив крышечку, поднесла горлышко к губам Дина, проговорив что-то непонятное. Пришлось пить, чтобы не облиться.


Питье оказалось алкогольным, на вкус напоминало гнилые груши, вымоченные в паленом виски, и имело неприятную скользкую консистенцию. Когда Тоси отвела бутылку, от нижней губы Дина к горлышку протянулась прозрачная слизистая ниточка, словно слюна Чужого. В желудке что-то медленно заворочалось, но знакомое теплое жжение алкоголя расслабило напряженные мышцы и приглушило боль в руке. Тоси отлила немного жидкости в пластмассовую чашу и добавила щепоть сушеных растений и порошков. Дин не мог не заметить много оранжевых лепестков бархатцев. Он пообещал себе, если дело выгорит, взять обратно все пренебрежительные слова про эти скромные цветочки.


Второй раунд оказался даже хуже, если таковое вообще возможно. Боль, казалось, тянулась часы напролет, и, в конце концов, Дин оказался близок к обмороку. Он только надеялся, что влага на лице – пот, а не слезы.


Травы мокли в странном белесом напитке, распространяя горький перечный запах. Дин думал, ему и это придется выпить, но Тоси влила в него еще один глоток из бутылки, а в смесь из чаши опустила его руку. Она зажгла несколько свечей в стеклянных колбах, украшенных разными зловещими узорами: горящие женщины, татуированные руки, замысловатые узоры. Вынув ладонь Дина из чаши, Тоси перебинтовала ее и ушла, оставив его одного в комнате.


Дин задремал. Ему снились сны о Лизе. О доме.


? «Спинномозговая пункция» – псевдодокументальный фильм о вымышленной британской рок-группе, чей успех идёт на убыль.

? Gracias – спасибо

? Крайслер-билдинг – небоскрёб, построенный в 1930 году, один из символов Нью-Йорка.

? «Триумф справедливых чемпионов» – мексиканский фантастический фильм о том, как знаменитые герои-рестлеры противостоят карликам из далекого космоса.

? Luchadores - рестлеры

? «Взвод монстров» – комедийный фильм режиссёра Фреда Деккера.

? Шейн Блэк – американский актёр, сценарист и режиссёр.

? «Caifanes» – испаноязычная рок-группа из Мехико.ГЛАВА 21


Шочи обнаружила Сэма во дворе около гаража, примыкающего к их комнате. Группка проституток отиралась около двери в офис, пожирая Сэма глазами, как если бы тот оказался сырым стейком в собачьей конуре. Но Сэм, погруженный в раздумья, не обращал на них никакого внимания. Шочи присела рядом, скрутила крышечку с бутылки, сделала большой глоток и передала бутылку Сэму. Тот кивнул и глотнул. Скривил забавную рожицу, будто ребенок, который впервые попробовал острый перец.


– Что это за дрянь? – он утерся кулаком.

– Pulque, – отозвалась Шочи. – Помоги уговорить бутылку, и я тебе покажу, как выплюнуть последний глоток в форме скорпиона.

– Пульке? – он глотнул еще. – Странная штуковина, но мне, вроде, нравится.

– Его делают из ферментированного сока maguey[1], оно очень густое и тягучее, – объяснила Шочи. – Когда доберешься до дна бутылки, нужно выплюнуть последний глоток на землю, и если pulque хорошее, то плевок будет похож на скорпиона.

– Я выпью до дна, – Сэм сделал еще один глоток и передал бутылку.


Шочи отпила и попыталась привести в порядок хаотичные мысли.


– Сэм, – начала она. – Я знаю, что могу сказать тебе это, и ты отреагируешь нормально, но просто нужно убедиться, что мы понимаем друг друга.

– Ладно, – ответил Сэм. – Валяй.

– То, что случилось с твоим братом, моя вина. Его зацепило, потому что он пытался защитить меня. За это я прошу прощения, – она замолкла и передала бутылку. – Он всё еще в опасности. По-прежнему есть возможность, что он не выживет.

– Я знаю.


Сэм выпил. Никакой реакции.


– Он хороший охотник, – продолжала Шочи. – Мне нравится сражаться рядом с ним. Если он умрет сегодня ночью, вина останется со мной до конца дней.


Она всё еще чувствовала касание Дина на пояснице. Протянула руку за бутылкой. Сэм передал, и Шочи глотнула.


– Вот что я должна спросить… Сэм, ты останешься со мной в этом сражении, даже если что-то случится с твоим братом? Потому что я хочу, чтобы Дин справился… дрался вместе с нами… но ты мне нужен. Понимаешь? Если он умрет, мы с тобой всё-таки сможем победить. Но без тебя…

– Да без проблем, – Сэм не колебался. – Я в деле. Несмотря ни на что.

– Спасибо.


Несколько минут они пили молча, глядя, как проститутки стреляют сигаретки и цепляют клиентов. Одной из молоденьких повезло: она уволокла свою подвыпившую американскую жертву в одну из комнат, и, не успев даже дверь закрыть, бесстыдно выудила его бумажник.


– Каково это, – поинтересовалась Шочи, – не иметь души?

– Никак, – ответил Сэм. – В смысле, я понимаю, что чего-то не хватает. То есть, я знаю, что должен огорчиться при мысли, что мой брат может умереть, но ничего подобного. Потому что я знаю, что мы с тобой можем справиться с этой охотой и без него, – он взглянул на Шочи и отвел глаза. – Проблема в том, что когда появляется что-то, что мне полагается чувствовать, что-то важное, у меня будто не получается выкинуть это из головы. Пусть я даже не уверен, что это, я продолжаю думать об этом. По кругу. Как будто… – он поболтал бледным содержимым бутылки, глядя в пространство, и глотнул. – Как будто зуб вырвали. Постоянно трогаешь лунку языком. Когда я только вернулся, было намного хуже. А сейчас… Кажется, я привык к этому пустому месту. Иногда мне кажется, что так даже лучше.


Сэм отдал pulque Шочи, и она взглянула ему в глаза – зеленые, как у Дина, но равнодушные и безжизненные – и внезапно почувствовала себя самым настоящим чудовищем.


То, через что проходит сейчас Сэм – ужасная, не имеющая себе равных, невиданная пытка, а она даже ни разу не подумала, каково это для него. Всё это время Шочи смотрела на большого гринго только лишь как на полезное орудие. Кусочек паззла, подсказанный видениями. Оружие, которое может оказаться решающим для победы. У Шочи имелась душа, какие бы потрепанные обрывки после всего пережитого от нее не остались, а рассуждала она точно как Сэм. Думала только о победе в битве, чего бы это ни стоило. Но чем больше дней этот парень проводит без души, тем меньше в нем остается человеческого. Ему нужно не на охоту время тратить, а отвоевывать обратно душу. Пока он чересчур не свыкнется с пустым местом.


– Нет, – Шочи вернула бутылку. – Тебе так не лучше. На этой охоте да, может быть, но не вообще.

– Ты не знаешь всей истории, – возразил Сэм. – У меня есть собственные причины, – он отпил, вытер губы. – Слушай, я больше не хочу об этом разговаривать. Хватит тебе и того, что я собираюсь охотиться за этой тварью вместе с тобой. Можешь на меня рассчитывать.


Шочи кивнула. Спорить она не собиралась.


– Знаешь, – Сэм вернул бутылку. – Я хотел кое-что у тебя спросить. Кое-что, что меня уже довольно долго беспокоит.


Шочи пила и ждала, пока он сформулирует вопрос.


– Нож твоей сестры. Которым порезался Дин. Говоришь, им можно убить нашего Стража?

– Да, – подтвердила Шочи.

– Почему она не воспользовалась им?

– В смысле?

– В смысле, у нее был шанс. Почему она его прошляпила?


Шочи нахмурилась:


– Дин остановил ее. А потом Страж улепетнула прежде, чем она успела…

– Нет, – перебил Сэм. – Дин вмешался, когда она стукнула тебя локтем в лицо, но времени до этого было полно. По-моему, она не хотела убивать тварь.

– Почему нет?

– А это ты мне скажи.


Шочи сделала очередной тягучий глоток, но уютное опьянение, которое только-только начало ощущаться, быстро схлынула под натиском сложных вопросов. Тео просто развлекалась со Стражем или за ее действиями стояло нечто более зловещее? Какое отношение она имеет ко всему этому?


Они молча пили еще несколько минут. Бутылка почти опустела.


– Знаешь что, – внезапно сказал Сэм. – Почему бы не плюнуть на всё и не взять комнату? – он наклонился ближе и положил огромную ладонь ей на бедро. – Я позволю тебе делать со мной всё, что захочешь. Что угодно. Преимущество отсутствия души, – он улыбнулся. – Никаких комплексов.

– Знаешь, твой брат тоже предлагал мне заняться любовью.

– Ну, что ж, – Сэм наклонил голову и вздернул брови. – Я больше.


Шочи рассмеялась и взяла бутылку:


– Нет, Сэм, спасибо.

– Ладно, – он убрал ладонь и вскинул руки. – Ты втюрилась в него. Я понимаю. В любом случае, если честно, ему это нужно куда больше, чем мне.

– Я не втюрилась. Я просто… У нас сейчас есть дела и поважнее.

– Боже, – Сэм закатил глаза. – Вы просто два чертовых сапога пара.


Он поднялся, вытащил бумажник и, выбрав несколько купюр, отдал его Шочи:


– Пусть у тебя побудет, хорошо? Закажу обслуживание.


Сэм направился к стайке проституток. Шочи с интересом наблюдала, как он пытается договориться с ними с помощью начатков испанского. Он был прав: действительно мог объясниться, когда хотел. Он ушел с двумя самыми красивыми девушками – по одной на каждую руку.


Шочи опрокинула в рот остатки pulque и выплюнула густую жижу на бетон между ботинками. Плевок не особо напоминал скорпиона – скорее, колючую бабочку.


Она подумывала проведать Дина, но понимала, что нужды нет. С ним Тоси, и он либо выживет, либо нет. Если Шочи будет шататься рядом и разглядывать его голую грудь, быстрее он от этого не выздоровеет.


Шочи думала про Тео. Про то, что сказал Сэм. Про то, что сказал Уэуэкойотль. И снова принялась гадать, с чем же они на самом деле имеют дело.


? Maguey – агаваГЛАВА 22


Первое, что Дин увидел по пробуждении – затылок Шочи. Никаких татушек, только гладкая смуглая кожа и несколько маленьких завитков черных волос, выбившихся из кос. Дину перепало всего пару глотков странной бурды, но если окажется, что он умудрился добиться расположения Шочи и ни фига не запомнил, есть повод серьезно рассердиться.


Оценив ситуацию получше, Дин увидел, что Шочи полностью одета и спит, повернувшись спиной, поверх одеяла. Очень вряд ли, чтобы перед тем, как заснуть после горизонтального мамбо, она решила одеться. Дин провел кончиками пальцев по ее покрытой татуировкой руке, и Шочи среагировала со скоростью атакующей гремучей змеи: перехватила его запястье и повернулась, сжимая в свободной ладони пружинный нож.


– Доброе утро, – поприветствовал Дин. – Кофе?


Шочи отпустила его и смущенно сложила нож.


– Прости. Кажется, я слегка дергаюсь. Как самочувствие?


Дин помолчал, оценивая ощущения, сжал-разжал перебинтованную руку. Он чувствовал себя хорошо. Если честно, лучше, чем за последние месяцы.


– По-моему, я в норме.

– Хорошо, – сказал Сэм.


Дин его даже не заметил поначалу. Брат молча сидел в плюшевом красном кресле в другом конце комнаты.


– Надо выбираться из этого захолустья и поймать Стража в Фуллертоне.

– Я рада, что ты по-прежнему с нами, Дин, – Шочи откатилась и села, потягиваясь. – Тоси сказала, что твоя душа очень сильная. Почти как у женщины.


Дин рассмеялся:


– Что ж, приму как комплимент.


Шочи поднялась, разминая шею, и влезла в ботинки. Сэм тоже поднялся, закинув на плечо сумку: он уже упаковал ноутбук и был готов продолжить дорогу. Дин лежал, прижав к голой груди пушистое одеяло, и разглядывал россыпь вывернутой наизнанку одежды на ковре.


– Э… мне бы… – он махнул в сторону одежды. – Ну, вы поняли.

– Что? – спросила Шочи. – Стесняешься? Только старушкам можно видеть тебя голым?


Она хохотнула и не стала ждать, пока Дин найдется с остроумным ответом.


– Мы подождем в машине.

***

Шочи высадила их около пешеходного перехода через границу и пообещала встретить в Фуллертоне. Когда Дин попытался уточнить конкретное место, она отказалась его называть, отговорилась тем, что найдет их.


Вернуться в страну оказалось куда сложнее, чем покинуть ее. По периметру ходили натасканные на наркотики собаки, парни с натянутыми ухмылками и в резиновых перчатках обыскивали сумку из-под ноутбука Сэма чуть ли не полчаса. Хоть Дин на этот раз и не сделал ничего предосудительного, он всё равно волновался, уверенный, что пограничники найдут причину задержать его. Можно только представить, насколько всё оказалось бы сложнее, если бы они с братом хоть чуточку напоминали выходцев из Латинской Америки.


Когда Дин наконец ступил на американскую почву, он был так счастлив увидеть свою машину, что чуть было не расцеловал багажник.


– Как думаешь, она в курсе, что ты разъезжал на другой «Импале»? – пошутил Сэм, когда брат уселся за руль.

– Не слушай его, детка, – Дин похлопал по приборной доске. – Клянусь, она для меня – ничто. Я даже за рулем не был, честно.


Переезд в Фуллертон ничем особенным не ознаменовался. Они проехали еще несколько знаков с семьями иммигрантов и какую-то странную электростанцию, смахивающую на пару гигантских силиконовых грудей. Движение было слабое, его, считай, и не было. Даже остановившись выпить кофе и перекусить, Винчестеры добрались до места в рекордные сроки.


Фуллертон выглядел непримечательным пригородом. Поркайо жил в непримечательном доме на непримечательной улице. Такое место забывается в ту же секунду, когда его покидаешь.


– Ладно, – Дин припарковался в паре домов от цели. – Что мы имеем?

– Хосе Ибарита Поркайо, – зачитал Сэм с экрана ноутбука. – Сорок девять лет. Днем работает во франчайзинговом магазине бытовой техники «ХэндиМарт», а по ночам сторожем в офисном здании. Двадцать один год был женат на Ирме Диаз Поркайо, учительнице начальной школы, вплоть до ее смерти полгода назад. Рак. Один ребенок – дочь Клаудиа, пятнадцать лет. Похоже, ее удочерили.

– Ты сказал «пятнадцать»? – вскинув брови, Дин потянулся через сиденье, чтобы взглянуть на экран.

– Точнее, пятнадцать лет и девять месяцев, – добавил Сэм. – Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Брошенный ребенок женского пола, – проговорил Дин. – Девять месяцев. Мать так и не нашли.

– Думаешь, он действительно удочерил ребенка женщины, которую за компанию с приятелями изнасиловал и убил?

– Именно так всё и выглядит, разве нет? – изумленно отозвался Дин.

– Я погляжу, что можно нарыть в документах, – Сэм защелкал клавишами. – А ты пригляди за домом.


Дин даже представить себе не мог, каково Поркайо жить с этой девочкой. Растить ее, как собственную. Видит ли он при каждом взгляде на дочь ее мать?


А потом, будто в ответ на Диновы мысли, на улице появилась девочка-подросток. Она была невысокая и круглощекая, эдакая переборщившая с готикой малышка из «Хот-Топик»[1]: ярко-алая прядь в волосах, слишком много подводки для глаз, нанесенной неуклюжей неопытной рукой, стальное колечко в пухлой нижней губе, совершенно неподходящие черные джинсы в обтяжку, полосатая черно-красная футболка с симпатичным мультяшным черепом и рюкзак со Странной Эмили[2]. Она шла, напряженно сгорбившись и сложив на груди руки, будто пыталась не привлечь внимание хулиганов. Дин решил, что это и есть Клаудиа, и его подозрения подтвердились, когда девочка свернула к тому самому дому и открыла дверь ключом, висящим на цепочке, усеянной бренчащими летучими мышами, бусинами и большеглазыми аниме-фигурками.


– Еще только половина двенадцатого, – Сэм глянул на часы. – Разве она не должна быть в школе?

– Может, прогуливает? – предположил Дин.

– Наверное, надо с ней поговорить.

– Ну да, нельзя же просто выбить дверь и сунуть ей пушку в лицо.


Дин оглядел улицу, недоумевая, где же Шочи и сколько ее придется ждать. Даже странно, насколько быстро он привык, что она рядом. А ведь какие-то два дня назад он сомневался, человек ли она вообще.


– Думаешь, она знает? – спросил Сэм.

– Насчет убийства матери? – Дин помотал головой. – Да ни в жизни. И я не собираюсь ей об этом сообщать, – он оборвал брата прежде, чем тот успел открыть рот. – Ты тоже. Уж поверь мне. Мы не будем этого делать, пока совсем не припрет.

– И еще одно. Помнишь, как Страж просто появилась в квартире Брюера? Едва ли мы увидим, как она идет по улице перед тем, как напасть. К тому времени, как мы сообразим, что в доме творится что-то не то, будет поздно.

– И что? – спросил Дин. – Вломимся и устроим засаду в шкафу?

– Думаю, надо съездить в «ХэндиМарт», – решил Сэм. – Поболтаем с папашей.


? «Хот-Топик» – американская сеть розничных магазинов, которая специализируется на одежде и аксессуарах, связанных с музыкой и поп-культурой.

? Странная Эмили – вымышленный персонаж, созданный Робом Регером и его компанией «Cosmic Debris Etc. Inc.»; представляет из себя бледную готическую девочку, одетую в черное.ГЛАВА 23


«ХэндиМарт» оказался большим полуподвальным товарным складом с грудами клееной фанеры и полихлорвиниловых труб, возвышающихся до далекого потолка. С одной стороны примыкал обнесенный оградой отдел садоводства, уставленный длинными тонкими цитрусовыми деревцами и колючей красно-розовой бугенвиллеей. Ряд за рядом ломились от инвентаря для ванных, шкафов-купе и отверток всех известных форм и размеров. Пахло горячими опилками и свежей краской.


Чтобы найти Поркайо, пришлось обыскивать ряды добрых двадцать минут. Наконец, Винчестеры обнаружили его в отделе осветительной арматуры, где Поркайо стоял, отвернувшись и положив ладонь на полку. У него были густые волнистые волосы и темно-коричневая кожа. Рост под сто семьдесят, плотный и мускулистый. Носил он аккуратно выглаженные штаны-хаки и зеленую фирменную рубашку-поло, а еще веселенький желтый фартук с его именем и значком-смайликом с надписью: «Рад помочь вам!»


– Простите, – окликнул Дин.


Поркайо, вздрогнув, обернулся. Дин понял, что тот плачет: красивое лицо было уродливо искажено горем, темные глаза мокрые и налитые кровью. Он прижал трясущуюся ладонь к губам, и Дин внезапно почувствовал себя неловко.


– Добро пожаловать в «ХэндиМарт», – голос слегка срывался. – Чем могу помочь?


Дин растерялся, пораженный силой эмоций на измученном лице, но тут невозмутимо вступил Сэм.


– Мистер Поркайо, – он показал значок. – Я специальный агент Колчак[1], мой напарник – агент Саммерс[2]. Можем мы где-нибудь поговорить наедине?

– Вы насчет Клаудии? – спросил Поркайо. – Она хорошая девочка, правда. Просто ей через столько пришлось пройти. Потерять мать…


Винчестеры обменялись взглядами.


– Ну, – проговорил Дин. – И да, и нет. Но нам, в самом деле, нужно поговорить наедине.


Поркайо сделал длинный дрожащий вдох и снова вытер губы.


– Да, хорошо.


Он отвел братьев в маленькую запущенную комнату отдыха около общественных туалетов: пыльный подвесной потолок и обшарпанный линолеум, дешевый карточный стол с побитыми металлическими складными стульями. У дальней стены стояли два торговых автомата: один с немарочными безалкогольными напитками, второй с неаппетитными засохшими закусками. Не вполне исправный телевизор, привинченный к стене, показывал какое-то шоу про животных: полутемные домашние видео-ролики с кошками и собаками, сбивающими с ног маленьких детей. У Дина зародились смутные подозрения, что хозяева «ХэндиМарта» предпочли, чтобы работники вообще не брали перерывов.


– Почему вы решили, что мы пришли насчет вашей дочери? – поинтересовался Сэм.

– Ну, – Поркайо перевел взгляд с экрана на носы потрепанных рабочих ботинок. – Прогулы, мелкие кражи в магазинах, потом, уничтожение общественной собственности две недели назад. Моя жена… – он тяжело сглотнул. – Когда она снова заболела… Клаудия начала вести себя вызывающе. Ирма, моя жена, она всегда говорила, что я чересчур мягок с Клаудией, что я недостаточно ее воспитываю. Она была права, я знаю. Но теперь, когда Ирмы больше нет… – он развел руками. – Я просто не знаю, что мне делать.


Дину показалось, что парень снова собирается расклеиться. Он просто не мог не посочувствовать, и пришлось напоминать себе, что Поркайо и его дружки сотворили с настоящей матерью Клаудии. Сэму, впрочем, напоминать не пришлось.


– Дело не в мелких кражах, – сказал он. – Мы насчет изнасилования. Изнасилования и убийства.


Поркайо дернулся, будто Сэм его ударил. Он схватился за спинку ближайшего стула, чтобы удержаться на ногах, и медленно опустился на сиденье.


– Я видел новости, – проговорил Поркайо. – Они все мертвы. Кин, Химес и Брюер, – он посмотрел на свои мозолистые ладони, будто на них осталась кровь. – Это она, да?

– Да, – сказал Сэм.

– А теперь она придет за мной?

– Боюсь, да.


Поркайо спрятал лицо в ладонях.


Дин был несказанно рад, что Сэм взялся за дело сам. Он понимал, что нельзя быть таким жалостливым, но не мог удержаться. С другой стороны, если Поркайо в самом деле был одержим и не контролировал свои действия, его едва ли можно винить за случившееся той ночью. Плюс он так старался загладить вину, взяв себе ребенка и воспитав его, как собственного. Видя его каждый день, как живое напоминание о невообразимом преступлении. Если б не он, кто знает, что бы случилось с ребенком.


– Послушайте, мистер Поркайо, – начал Сэм. – Мы можем помочь вам, но…


Поркайо выхватил из кармана фартука оранжевый резак и выдвинул лезвие.


– Эй! – Дин перехватил его запястье прежде, чем тот успел полоснуть себя по внутренней стороне предплечья. – Ладно! Полегче!

– Пустите! – прошипел Поркайо, вырываясь и опрокинув стул.

– Потише, Хосе. Можно называть вас Хосе? – Дин мягко назвал Поркайо по имени, чтобы успокоить его. – Пожалуйста, Хосе, просто послушайте. Мы здесь, чтобы помочь вам. Вам и Клаудии, понимаете?


Миниатюрная латиноамериканка с непропорционально пышной прической и большими золотыми сережками-кольцами толкнула дверь плечом, набирая что-то в телефоне. Она носила ту же униформу: хаки, рубашку и фирменный передник, но как-то умудрилась заставить эту одежду выглядеть провокационно и исключительно женственно. Она помедлила, молниеносно набивая текст большими пальцами на крохотной клавиатуре и глядя на экран. Когда она подняла глаза и увидела Дина и Поркайо, замерших с поднятым высоко над головами резаком, то смешно отшатнулась, врезавшись спиной в дверь.


Сэм показал значок:


– Служебное дело. Я вынужден попросить вас выйти, мэм.


Секунду она таращилась на Сэма, приоткрыв сильно накрашенный блеском рот, потом, наконец, проговорила:


– Э… Да, хорошо. Я… загляну попозже.


Она попятилась на выход, не отрывая ошеломленного взгляда от Дина и Поркайо.


Когда женщина скрылась, Поркайо выпустил резак, и тот с громким стуком упал на линолеум. Сэм поднял опрокинутый стул, а Дин ослабил хватку и усадил Поркайо на место. Поркайо сел сгорбившись, отчаявшийся и побежденный. Он не плакал – просто сидел, глядя в пустоту.


– Никто не называет меня Хосе, – монотонно проговорил он. – Кроме матери.

– А как вас называют? – спросил Дин.

– Джоуи.

– Послушай меня, Джоуи, – сказал Сэм. – Раз мы хотим остановить её, нужно, чтобы вы рассказали всё о том, что на самом деле случилось ночью восемнадцатого апреля 1995.

– Понимаешь, парень, я был там, – отозвался Поркайо. – И всё равно не уверен, что произошло на самом деле.


Дин и Сэм не стали на него давить, просто ждали.


– Я не пытаюсь от всего откреститься и говорить, что не виноват. Но с нами четырьмя что-то произошло той ночью. Не могу объяснить. Пятнадцать лет я проигрываю это в мыслях снова и снова, каждую ночь. Пытаюсь понять. В смысле, я не ангел. По молодости попадал в неприятности. Драки, и всё такое. Но за всю мою жизнь я бы никогда не причинил вреда женщине. Никогда.


Он встал, подошел к автомату с газировкой и взял себе банку колы. Открыл, глотнул, но садиться уже не стал.


– До того, как папаша смылся, он порой бил мать, – Поркайо изучал банку, будто указанная на ней информация была крайне увлекательной. – Бил ее так, что детей иметь она больше не смогла. Я был ее единственным сыном, и она каждый день заставляла меня клясться, что я не буду таким, как он. У меня накопилось много злости внутри, прямо как у него. Гнев кипел у меня в крови, и я понимал, что могу стать таким же, как он, если не буду осторожен. Вот поэтому я никогда не срывал злость на женщинах, несмотря ни на что. До знакомства с Ирмой я встречался с дамочкой, которая иногда словно с цепи срывалась, швыряла вещи, колотила меня, однажды ткнула ручкой до крови. Я никогда не давал сдачи, просто уходил. Друзья высмеивали меня годами, но мое обещание себе было важнее. Я понять не могу, как могло такое важное обещание просто взять и пойти лесом безо всякой причины. Та несчастная женщина ничего мне не сделала. Она просто пыталась убежать.

– В какой-либо момент нападения, – спросил Сэм, – вы чувствовали, будто не контролируете свое тело?

– Да. Именно так я себя и чувствовал. Я пытался остановиться, хотя бы голову повернуть, но не мог. Звучит безумно, я понимаю, но…

– Мы тебе верим, Джоуи, – вмешался Дин.

– Что случилось после нападения? – продолжил расспросы Сэм.

– Мы… – Поркайо снова вытер губы. – Мы просто бросили ее там. К тому времени мы вернули контроль над телами, но… Мы ничего не сделали, чтобы спасти ее. Нам было так стыдно за происшедшее, что мы просто ушли. И это до сих пор мучает меня.


Он допил газировку и смял банку.


– Когда мы собрали всех иммигрантов в группу, я вернулся за ней. Так ужасно себя чувствовал, что решил попытаться помочь. Её уже не было. В смысле, она не умерла, а исчезла, как будто ее там и не было. А потом я услышал детский плач – вот так и нашел Клаудию. Моя жена не могла иметь детей. Когда ей было всего двадцать три, она перенесла гистерэктомию[3] из-за рака шейки матки и думала, что из-за этого никто не женится на ней. Но она была такая умная и симпатичная. Она была моим ангелом, лучшим, что со мной случилось за всю жизнь. Я ее не заслужил, – он всхлипнул. – Она была так счастлива, когда я собрал документы, чтобы удочерить Клаудию. Она так никогда и не узнала, что произошло на самом деле. И Клаудия не знает. Я сказал, что ее мать погибла, пытаясь пересечь границу, – он поднял глаза на Дина. – Клаудия в опасности?

– Возможно, – отозвался Дин. – Мы, если честно, не знаем. Я лично так не думаю, но было бы неплохо отправить ее к родственникам или друзьям, пока мы не отловим тварь.

– Думаете, вы и вправду сможете остановить ее? – спросил Поркайо.

– Попробуем, – сказал Сэм.


? Колчак – персонаж американского телесериала 1974 года «Колчак. Ночной охотник» о газетном репортере, который расследует аномальные события в Чикаго.

? Саммерс (Дирк Вэйн) – сценарист телесериала «Колчак. Ночной охотник».

? Гистерэктомия – удаление матки.ГЛАВА 24


Сэм сел в машину вместе с Поркайо, чтобы убедиться, что тот не сбежит, и Дин ехал вслед за их убогой синей «Тойотой» к непримечательному дому. Пока «Тойота» заезжала в гараж, Дин повесил на плечо ружейную сумку Шочи и вышел из машины. К тому времени, как Дин добрался до двери, Сэм уже придерживал ее, открытую. Поркайо стоял рядом.


– Клаудия здесь? – Дин передал сумку брату.


Поркайо покачал головой:

– Она в школе.

– Не хочется тебя огорчать, – возразил Дин, – но мы видели, как она вернулась домой около часа назад.


Поркайо нахмурился, достал из кармана телефон, набрал номер и подождал.


– Тебе лучше бы перезвонить как только получишь это сообщение, – проговорил он и, поколебавшись, добавил: – Я не сержусь, mija[1]. Просто перезвони, хорошо?


Он сбросил звонок и посмотрел на мобильный. На глазах у него снова появились слезы, и Поркайо, скрипнув зубами, утер их кулаком. Подняв телефон, он сжал его в пальцах, будто собираясь швырнуть куда-то, но сдержался.


– Если с ней что-нибудь случилось… Из-за меня…

– А почему бы нам не войти, – перебил Дин.


Насколько дом был непримечательный снаружи, настолько причудливый и красочный он оказался внутри. Было до боли ясно, что винтажные постеры романтичных фильмов и очаровательные образцы народного искусства были любовно подобраны покойной женой. Все забавные деревянные зверюшки выглядели пыльными, печальными и заброшенными. На журнальном столике лежали ярко-красные женские очки, а рядом пустая кофейная чашка и любовный роман в мягкой обложке. Дин был уверен, что книга не принадлежит ни Поркайо, ни Клаудии. Комната казалась храмом.


– Принести вам чего-нибудь? – спросил Поркайо. – Пива?

– Да, – согласился Дин. – Было бы чудесно.


Поркайо привел их в большую кухню, заваленную грязной посудой, пищевыми контейнерами и пивными банками.


– Извиняюсь за беспорядок, – проговорил он. – Я всё прошу Клаудию прибраться, но она не слушает.


Пожав плечами, он вытащил из почти пустого холодильника упаковку «Будвайзера», вручил каждому по банке и отодвинул мусор со стола, чтобы освободить место для оставшихся трех банок.


– А сам-то? – Сэм кивнул на гору посуды. – Руки сломаны? Или раковиной пользоваться не умеешь?


Поркайо посмотрел на него с обиженным удивлением, будто Сэм предложил двигать тарелки силой мысли. Дин открыл банку и сделал пенистый глоток.


– Знаете, – сказал он. – Мне не кажется, что нам стоит оставаться здесь, в доме. Не нужно провоцировать Стража появляться в жилой зоне, полной ни в чем не повинных семей. А если она пойдет вразнос, как в том фургоне с иммигрантами? А если Клаудия заявится домой?

– Правильно, – согласился Поркайо. – Я не могу позволить такому произойти.

– Ладно, – проговорил Сэм. – И куда нам податься?

– Я работаю ночным сторожем в офисном здании в Санта-Ана, – сказал Поркайо. – После ухода уборщиков там пусто до восьми утра.

– И когда ты заступаешь?

– В десять.

– Чувак, – изумился Дин. – Ты спишь вообще?


Поркайо печально покачал головой:


– Не особенно. Я пытаюсь дремать между работами, но снятся кошмары.


Сэм взглянул на часы:


– Десять? Слишком поздно. Нам нужно уехать куда-нибудь прямо сейчас.

– Можно выехать в пустыню, – предложил Дин. – Стражи Границ ведь чаще всего появляются в пустыне?

– Неплохая идея, – одобрил Сэм.

– Послушайте, ребята, – вмешался Поркайо. – Вы уверены, что мне не надо ехать одному? В смысле, это же я ей нужен, так? Почему бы просто не отдать ей меня?

– Очень благородно, – оценил Дин. – Но кто знает, остановится ли она после тебя и как выследить следующую жертву. Возможно, это наш последний шанс расправиться с ней. Ты, может, и чувствуешь, что заслуживаешь смерти, но те бедняги в фургоне ничего подобного не заслужили. Тварь совершенно потеряла контроль, и нам нужно остановить ее.


Поркайо опустил голову и поставил нетронутое пиво на стол.


– Я понимаю, – начал он. – Но…


Из гостиной донесся какой-то шум – мягкий удар, будто что-то упало на ковер.


– У тебя есть кошка? – спросил Сэм.


Поркайо помотал головой. Дин стал перед ним и заглянул в дверной проем, ведущий в гостиную. На подушках яркого полосатого дивана появилось четыре здоровенных параллельных царапины, через которые вылезли клоки белой набивки. Любовный роман теперь лежал на полу.


? Mija=mi hija – моя дочкаГЛАВА 25


– Да ладно, – с досадой проговорил Дин. – Нельзя было подождать несколько минут?


Из-за дивана появилась рука, многочисленные волосатые пальцы, похожие на паучьи ноги, сжали спинку дивана. Потом появилась вторая рука, до странного не похожая на первую. Раздался низкий грохочущий рык, больше похожий на ворчание двигателя «Импалы», чем на голос живого существа. Звук отдался в костях, и волоски на руках Дина внезапно встали дыбом, будто по воздуху разлилось электрическое напряжение.


– Дин, – Сэм расстегнул сумку и передал ему одно из тяжелых ацтекских орудий.

– Где Шочи, черт побери? – проговорил Дин.

– Явно не здесь. Есть запасные идеи?

– Простите, – Поркайо вышел из-за спины Дина и, войдя в гостиную, сказал что-то по-испански эмоционально и примирительно.


Страж выскочила и, словно гриф, взгромоздилась на спинку дивана, сжимая ее босыми когтистыми ступнями. Выглядела она почти человеком, только похожим на труп и с разболтанными суставами. Конечности ее были несимметричными и неравномерно покрытыми змеиной чешуей, а глаза матово-черными и жуткими. В первый раз Дин разглядел татуировку, которую упоминал Глазастый: кружевная черная бабочка на левой стороне тощей шеи. Других татушек, кажется, не было. Страж распахнула зубастую пасть и комнату огласил уже знакомый пронзительный вопль.


Дин вспомнил, что Шочи говорила об эмоциональной связи с человеческой душой Стража. Что тогда она станет уязвима для обычного оружия. Он стал рядом с Поркайо:


– Послушай его. Он спас жизнь твоей дочери.


Страж посмотрела на Дина, склонив голову, словно любопытное животное, и снова завопила. Ее лицо сначала превратилось в морду койота, а потом в собачий череп с несколькими ошметками высохшего мяса, оставшимися вокруг пустых глазниц.


– Вряд ли она понимает английский, – проговорил Поркайо.

– Ну, так поговори с ней по-испански. Расскажи, как сильно ты любишь Клаудию.


Поркайо шагнул ближе, держа руки ладонями вверх, и тихо и спокойно заговорил по-испански. Сэм тем временем медленно обходил комнату по кругу, держа наготове эту свою ацтекскую луисвилльскую биту[1]. Лицо Стража снова стало человеческим, но холодным и безэмоциональным. В кудрявых волосах запуталось множество грязных перьев. Дин понятия не имел, удалось Поркайо пробиться или нет. Ладони потели, бита скользила в руках. Поркайо подошел еще ближе – теперь до Стража оставалось меньше двух метров. Она могла легко наброситься на него и разорвать на клочки, но Поркайо держался абсолютно бесстрашно. Теперь он разительно отличался от того сломленного человека, который пытался вскрыть себе вены в «ХэндиМарте». Как будто всю свою жизнь он ждал именно этого момента. Лицо Стража снова стало черепом, она нагнулась, изогнув гибкую шею стервятника и длинными челюстями впилась в собственную грудь, разорвав кожу и открыв грудную клетку, словно книгу. Внутри невообразимо глубокой дыры глянцевито-красные стенки кишели огненными муравьями. При взгляде в эту дыру Дину показалось, что он смотрит с вершины небоскреба. Возникло необъяснимое ощущение, что он собирается упасть туда, и пришлось подавить сильный порыв ухватиться за что-нибудь. И в этот момент открылась дверь.


– Папа?


В дверях стояла Клаудия с ключами в одной руке и стаканчиком замороженного чернично-малинового коктейля в другой.


Собачий череп рывком повернулся на ее голос. Когда Страж увидела дочь, облик монстра стек с нее, словно дождевая вода, оставив обычную женщину в пыльных джинсах и черной толстовке. Она потянулась к Клаудии. В глазах девочки промелькнуло изумленное узнавание.


– Мама? – прошептала она.


Сэм замахнулся утыканным осколками обсидиана орудием, намереваясь обезглавить стража, и Клаудия увидела, что он собирается сделать.


– Нет! – крикнула она и, выронив стаканчик, бросилась между Сэмом и Стражем.


Сэму пришлось удержаться от удара в последний момент, чтобы не задеть всхлипывающую девочку.


Какой-то момент никто не знал, что делать. Дин держал биту наготове, но понимал, что не ударит. Он пытался придумать, что сказать, чтобы объяснить Клаудии, почему ее мать нельзя оставлять в живых, но не нашел слов. В эту секунду он и сам-то этого не знал.


А потом раздался выстрел. Выругавшись, Дин развернулся на звук и не сразу заметил отверстие от пули в большом венецианском окне. Когда он повернулся обратно к Стражу, то увидел, как Поркайо делает неловкий шаг навстречу. Над правым глазом зияла аккуратная дырочка, совсем без крови. Поркайо выглядел удивленным и слегка озадаченным, будто пытался что-то вспомнить, очень далекое. Сделав еще один шаг, он пошатнулся, будто пьяный, и упал на ковер. Не успел Дин как-то среагировать, как раздалась россыпь новых выстрелов, и что-то вломилось через окно. Дин инстинктивно отпрянул от летящего стекла и с изумлением обнаружил, что это «что-то» – женщина. Длинноногая брюнетка, худощавая и мускулистая, как бегун на длинные дистанции. Она носила тонкое просвечивающее платье, повисшее лохмотьями, ноги оставались босыми. Женщина немедленно перекатилась и села на корточки, глаза у нее были бешеные, а волосы усеяны сверкающими осколками.


– Эй, вы в порядке? – Сэм приблизился на шаг.


Она зашипела на него, продемонстрировав полный рот окровавленных собачьих зубов, и прыгнула. В прыжке женщина перекинулась и, добравшись до Сэма, была уже не человеком, а огромной рычащей пантерой. Тяжелое ацтекское оружие не годилось для ближнего боя, и Сэму пришлось яростно обороняться вручную, пытаясь отбросить зверя на расстояние, нужное для нормального размаха.


– Какого… – начал Дин, но тут в раме разбитого стекла появилась Шочи.

– Дин! – крикнула она. – Серебро!


У нее снова были бархатцы в волосах и по пистолету в каждой руке. Из одного она стреляла, а второй бросила Дину. Второй раз повторять не потребовалось. Выстрел Шочи ударил женщину-пантеру в грудь, и она, упав на ковер, превратилась обратно в человека. Шочи была уже в комнате, и дважды выстелила ей в голову, но позади появились еще три женщины на разных этапах превращения. У двоих были пистолеты. Дин опрокинул книжный шкаф и юркнул за него. Одного перевертыша он пристрелил, а второй нырнул за диван. Страж отреагировала на вторжение яростно: вырвалась из объятий Клаудии, выпустила множество скорпионьих хвостов, а лицо ее разверзлось завывающей дырой.


– Сэм! – крикнул Дин. – Клаудия!


Сэм уже и сам понял: он толкнул девочку за спину и огрел одного из оборотней макуауитлем. Тварь свалилась на журнальный столик и разломала его надвое. Дин прикончил ее последней серебряной пулей в магазине.


– Пусто! – он продемонстрировал Шочи ставший бесполезным пистолет.


Она молча достала из кармана еще один магазин и бросила его Дину. Он перехватил магазин в воздухе и вставил его в пистолет как раз вовремя, чтобы подстрелить третью пантеру. К побоищу присоединились еще два оборотня: одна набросилась на Сэма, а вторая осталась у окна, стреляя то в Дина, то в Шочи. Страж тем временем, вопя от иррациональной ярости, рвала труп Поркайо.


Шочи метнулась через комнату, нырнула за шкаф и, прижавшись к стене за Дином, вытряхнула пустой магазин.


– Рада снова тебя видеть, Дин.

– Взаимно, – отозвался Дин. – Кто твои маленькие друзья? Они ведь не Стражи?

– Нагвали. Они помогают Тео, но не знаю почему.

– И кто следующий в гостевом списке нашей шумной вечеринки? – поинтересовался Дин. – Может, Дракула или Тварь из Черной Лагуны[2]? Или как насчет Гитлера? Потому что не знаю, как ты, а у меня ощущение, что можно добавить еще парочку монстров.

– Ну… – начала Шочи.


В разбитое венецианское окно вошла Тео.


? Луисвилльская бита – скульптура в виде огромнейшей бейсбольной биты, установленная в г.Луисвилл, Кентукки, у входа в «Louisville Slugger Museum & Factory».

? Тварь из Черной Лагуны – существо из одноименного американского фильма ужасов 1954 года.А дальше всё понеслось с такой скоростью, что у Дина закружилась голова. Тео вскочила на спину Стражу, но вместо того, чтобы прикончить ее своим обсидиановым ножом, выпалила вереницу слов, которые светящимися синими нитями опутали извивающуюся Стража, словно паучья сеть. Потолок над ними разверзся, как голодная пасть, и Тео со Стражем по спирали затянуло в пустоту. Со звуком, похожим на гром или звуковой удар, они обе исчезли. Два выживших оборотня тоже быстро смылись, превратившись в оленух и выскочив в окно.


Несколько секунд в комнате царило молчание: охотники ждали, что будет дальше. Но ничего не произошло.


– И что это, черт возьми, было? – Сэм осмотрел несколько скверных следов когтей на предплечье, подобрал смятую красную скатерть и прижал к кровоточащим порезам.

– Тео оседлала Стража, – отозвалась Шочи. – И ускакала на ней через портал в пограничную зону между мирами.

– Это понятно, – Дин вернул пистолет. – Но почему?

– Не знаю, – Шочи сунула оба пистолета в кобуры. – Но я знаю кое-что другое. Способность Стража переносить людей и вещи между мирами работает в оба конца. Она так же способна принести что-нибудь из других миров в наш. Может, Тео собралась выпустить что-то древнее и ужасное. Нужно найти способ остановить ее.

– Эта работа слишком трудная, – сказал Дин брату. – Давай лучше пойдем в пожарники.


Сэм рассмеялся.


– А где Клаудия? – поинтересовалась Шочи.


Клаудия скорчилась под приставным столиком, подтянув колени к подбородку и крепко зажмурившись.


– Ты как? – мягко спросила Шочи и протянула руку.

– Не трогай меня! – завизжала перепуганная девочка.

– Надо убираться отсюда. И быстро.


Клаудия спрятали лицо в ладонях и разрыдалась. Шочи подняла глаза на Дина. Он понял, что это безмолвная просьба успокоить Клаудию, но утешать умел не лучше, чем сама Шочи. Он никогда не считал себя способным разводить сюси-пуси и обычно в таких делах полагался на брата, но в нынешнем бездушном состоянии Сэм был в этом отношении более чем бесполезен.


– Послушай, малышка, – начал Дин, неловко опустившись на колени около девочки.


Клаудия тут же обвила его руками, всхлипывая в рубашку.


– Э, ну… – Дин снова взглянул на Шочи, и та ободряюще показала большие пальцы. – Ладно, пойдем. Давай уведем тебя отсюда.


Он медленно поднялся на ноги, и девочка тоже встала, цепляясь за него, как утопающая. Сэм и Шочи направились к разбитому окну, Дин поднял Клаудию на руки и вынес из груды обломков и следов кровавой резни, в которые превратился ее дом. Подойдя к «Импале», Дин нерешительно остановился: с руками, занятыми всхлипывающей девочкой, не получалось достать ключи.


– Я поведу, – предложила Шочи. – Где ключи?

– Э… Слушай, ничего личного, но мне не особенно по вкусу, когда-то кто-то водит мою машину.


В отдалении послышалось завывание сирен.


– Если не собираешься вести с ней на коленях, – выгнула бровь Шочи, – придется пересмотреть взгляды.


Дин взглянул на брата, но тот продемонстрировал обмотанную скатертью руку и пожал плечами. Его явно слишком забавляла ситуация, чтобы предложить помощь.


– Правый передний карман, – сдался Дин. – Но не трогай стерео.


Он приподнял Клаудию чуть выше, чтобы Шочи могла залезть к нему в карман, пытаясь не думать о том, как это странно и неудобно.


Когда Шочи открыла двери, Дин попытался опустить Клаудию на заднее сиденье, но девочка так отчаянно цеплялась за него, что пришлось сесть вместе с ней. Шочи уселась за руль, а Сэм пристроился на пассажирском сиденье. Шочи тронула «Импалу» от обочины, и Дину пришлось подавить желание смотреть на дорогу и давать советы. Через некоторое время Клаудия начала постепенно успокаиваться и ослабила мертвую хватку на Дине. Он опустил голову и увидел, что вся передняя часть рубашки в черных пятнах от потекшей обводки для глаз.


– Ты как, нормально? – спросил он.


Девочка покачала головой:


– А ты бы был нормально?

– Поверь, я был на твоем месте.


По пухлым щекам Клаудии сбегали темные ручейки, когда она, подозрительно прищурившись, вскинула глаза.


– Я так обоих родителей потерял, – объяснил Дин.

– И что? – она отвела глаза, в которых снова появились слезы. – Мне из-за этого должно стать лучше?

– Я в том смысле, что не всегда получается выбрать, что происходит с тобой и твоей семьей, но можно выбрать, как реагировать. Понимаешь, о чём я? Можно позволить случившемуся сжевать тебя с потрохами, а можно продолжать бороться, не смотря ни на что. Я выбрал борьбу. Теперь твоя очередь.


Дин видел, что его слова нашли цель, но еще он увидел, что речь возымела и другой побочный эффект: теперь Клаудия взирала на него огромными щенячьими глазами.


– Эй, Шочи, – Дин убрал руку с девочки и сунул в карман. – Почему бы не зайти в закусочную? Думаю, у нас есть что обговорить. Нет смысла просто бесцельно колесить по округе.


На самом деле ему просто хотелось убраться с заднего сиденья и из-под обожающего взгляда Клаудии.


– Без проблем, – Шочи развернула машину.


Она припарковалась на первом же свободном месте, заглушила двигатель и бросила ключи Дину:


– Спасибо, что доверил мне руль. Было очень приятно. Чудесная машина.

– Не привыкай, – Дин спрятал ключи в карман.

***

Закусочная называлась «Бургер с орбиты» – классика середины века, сплошные фантастические мотивы и детали атомной эпохи. Знак представлял собой ракету, в том же духе космического путешествия был выполнен и внутренний декор.


Они заняли самый дальний столик, подальше от остальных посетителей. Клаудия села рядом с Дином, а Шочи напротив. Сэм ушел в уборную, вооружившись аптечкой, а остальные уткнулись в меню. Есть, впрочем, никому не хотелось, так что остановились на кофе, а Клаудия попросила шоколадный коктейль, но едва к нему притронулась. Сэм вернулся с аккуратной повязкой и уселся рядом с Шочи.


Шочи была очень рада снова воссоединиться с братьями. С самого начала она чувствовала, что им нужно держаться вместе, и сейчас сильнее обычного понимала свою правоту. Добраться до них оказалось той еще задачкой: домашние нагвали Тео не отставали всю дорогу: преследовали и мешались на каждом повороте. Во что же ввязалась сестра?


– С чего начнем? – поинтересовалась Шочи. – Всё так перепуталось.

– С насущных проблем, – отозвался Дин. – Клаудия, куда тебя отвезти? В безопасное место – к родственникам или друзьям?

– Я не ребенок, – отозвалась она. – Я не поеду к бабушке. Я буду искать свою настоящую мать.

– Даже и не думай. Ты же не можешь…

– Могу, – возразила Клаудия. – Она всё, что у меня осталось.

– Нельзя… – начал Дин.

– Это мой выбор, – она повернулась к Дину. – Я выбираю, правильно? Ты сам говорил.

– Клаудия, – проговорил Дин. – Ты понятия не имеешь…

– Да ну? – Клаудия принялась ковырять салфетку обломанным черным ногтем. – Я знаю, где она сейчас. Всегда знала. Если вы не поможете найти ее, я пойду сама.

– Ты знаешь, где она? – переспросил Сэм. – Уверена?

– У меня с самого детства эти… – Клаудия опустила взгляд на истрепанную салфетку. – Они вроде снов, но я не всегда сплю. У нас связь. Я не могу точно объяснить. Как будто я вижу ее, мою настоящую маму, в мыслях. Ее зовут Элвия. Могу поспорить, вы этого не знали. Элвия Ревуэлтас.

– Нет, – согласился Дин. – Мы не знали.

– Очень-очень долго, – продолжала Клаудия, – она блуждала. Скиталась в одиночестве, раненая и испуганная. Потом я увидела ее в Чулике. В Сан-Диего. В Юме. Она была так зла, так зла. Я никому не рассказывала о ней. Они бы просто решили, что я сошла с ума. Но я не сумасшедшая, так?

– И где она сейчас? – спросил Сэм.


Клаудия, насупившись, взглянула на него:


– Что, хотите, чтобы я рассказала, где она, и убьете её?

– Прости, но другого выбора нет, – вмешалась Шочи. – То, чем стала твоя мать, неестественно. Ее нужно уничтожить, как бешеную собаку. И ты должна помочь нам найти её.

– Нет, – не согласилась Клаудия. – Дин, скажи им, всегда есть выбор. Разве не так? Разве нет?


Дин не ответил. Он понятия не имел, что отвечать.


– Пошли вы знаете куда! – Клаудия вскочила. – Я не собираюсь помогать вам убивать мою маму!

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник