Побратим

********************************************

– Ну что, теперь можно и познакомиться. Меня зовут Николай Соколов, младший лейтенант, 163-й ИАП.

– Игорь Виноградов, сержант, 313-й отдельный разведывательный авиаполк, борт-стрелок – А, соседи… Давай пока отойдем в сторонку, перекурим. А где третьего дели?

– С парашютом выпрыгнул, километров на десять раньше. Слава, это пилот наш, приказал нам прыгать. Штурман прыгнул, а я решил вместе с ним… Мало ли, мессеры, так я их хоть отгоню немного… Мы с ним росли вместе, из одного детдома. Вместе росли, вместе учились, вместе воюем…воевали. – Игорь нахмурился. – В лучшем случае комиссуют по инвалидности, хорошо, если вообще выживет.

– Успокойся, Игорь, все будет хорошо. Сейчас его уже лечат, будет как новенький…

– Кстати, Николай, ты так и не ответил, что это было такое?

– Это, Игорь, не на пять минут разговор, да и, как я уже убедился, лучше один раз увидеть, чем я буду тебе долго рассказывать. Ты пока видел только часть, потерпи еще немного.

В этот момент на опушке материализовался Смерч, из которого вышел Кром.

– Кстати, познакомься, это Кром, мой новый товарищ, а это Игорь, борт-стрелок с этого СБ. Как там пилот, что Моррис говорит?

– Вовремя успели в капсулу положить. Моррис сказал, что через часов десять будет как новый, так что все нормально. Что мы имеем?

– Имеем СБ, который, благодаря Славе (так зовут пилота), совершил вынужденную посадку на деревья. Кстати, где-то там, – Николай махнул рукой в направлении начала просеки, – бредет третий член экипажа, штурман. Надо бы помочь ему найтись…

– Так ты лети, а мы тут с Игорем посмотрим, что можно снять с самолета.

Кстати, а ты пассажиров не можешь брать на борт?

– Это все-таки истребитель, а не челнок, – Николай немного обиделся.

– Мужики, а что вообще происходит? – Игорь, совершенно обалдевший от всего с ним происходящего, решил все-таки вмешаться в разговор.

– Игорь, Кром тебе все объяснит, а я пока поищу вашего штурмана, пока он куда-нибудь не вляпался – немцы ведь вокруг. Как кстати его зовут?

– Антон Мережко.

– Вот и ладно. Я скоро, не скучайте. – Николай удобно устроился в ложементе, и дал команду на взлет.

Не успел Смерч набрать высоту, как сканер показал две метки, которые двигались к ним. Николай дал команду и Смерч поднялся повыше и завис, чтобы удобно было рассмотреть нежданных гостей, коими оказались пара мессеров. Подлетев к месту падения СБ они снизились и стали кружиться, рассматривая подробности.

Что-то им не понравилось или они просто решили немного пострелять, Николай так до конца и не понял. Но когда они начали со снижением заходить в боевой разворот на СБ, летчик скомандовал:

– Смерч, уничтожь их, только аккуратно, там внизу наши друзья.

– Есть уничтожить, – ответил искин и, немного довернув корпус, Смерч выстрелил из туннельника, потом еще раз. Яркие вспышки взрывов на месте двигателей "мессеров" и они горящими клубками полетели вниз, упав на пропаханную бомбардировщиком просеку, где и взорвались.

– Блин, как бы лес не загорелся, ладно, давай обратно. Чем ты их долбанул?

– Туннельное орудие калибром двадцать пять миллиметров. Хватило по одному снаряду на самолет противника.

– И ты говоришь, что снаряды без врывчатых веществ?

– Снаряд весом сто грамм, разогнанный до скорости в десять тысяч метров в секунду, имеет кинетическую энергию в 5 мегаджоулей. Выделения этой энергии при столкновении с препятствием вполне достаточно для уничтожения объектов, аналогичных уничтоженным самолетам.

– Понятно Первыми словами, которые он услышал от Игоря, выйдя из истребителя, были:

– Это ты их приложил? Чем? Да так быстро…

– Подожди еще немного, Игорь, сразу все узнаешь. Кром, мне кажется, что вам не стоит тут находиться, бомбардировщик привлекает много внимания.

Забирайте документы, карты и уходите. Хрен с теми пулеметами, оружия у нас и так хватает.

Давайте, уходите, а я на обратном пути сожгу здесь все, чтобы немцев не привлекал.

– Хорошо, тогда давай шевелится. Я тебе передам, когда мы отойдем.

– Договорились. – Николай поспешил в Смерч и вылетел на поиски штурмана.

Поднявшись метров на триста, Николай внимательно разглядывал лес, раскинувшийся под ним. Истребитель двигался плавно и пятнадцать километров пролетели незаметно.

Парашют, высоко висящий на дереве, Николай заметил сразу – белое пятно слишком уж выделялось на фоне зеленого моря. Подлетев поближе, Николай начал изучать показания сканера, но штурмана пока никак не мог засечь.

Решив, что штурман мог спуститься с дерева и пойти в неправильную сторону, Николай начал нарезать расширявшиеся круги с центром в виде дерева с парашютом.

На третьем круге сканер показал наличие нескольких людей, двигавшихся в направлении ближайшей дороги, до которой оставалось идти еще около километра. На дороге их ожидал немецкий грузовик и пару солдат. Николай связался с Кромом:

– Кром, похоже штурмана словили, когда он приземлился на дерево. Судя по показаниям сканера, ведут его человек десять и еще пара солдат ждут на дороге возле грузовика. Было бы их меньше, я бы сам попытался его освободить..

– Не вмешивайся, это не твоя задача. Сколько им еще идти до грузовика?

– Минут тридцать-сорок. Они движутся медленно, похоже штурман ногу подвернул.

– Хорошо, жди. Сейчас что-нибудь придумаю.

Придумкой оказался прилет челнока с отделением десантников на борту.

Судя по тому, что Кром оказался с ними, его тоже успели подобрать.

– Блин, надо будет штурмбот в следующий раз пригнать, чтобы не гонять челнок каждый раз. Отделение, работаем аккуратно, грузовики штурман нужны целыми Операция прошла в два этапа: вначале высадившиеся десантники сняли пару, охранявшую грузовик, и утащили трупы в кусты подальше. Потом Оми втянула грузовик в челнок, используя силовой луч. Глядя как немаленький "Опель Блиц" исчезает в люке челнока, Николай начал понимать как его спасли, вместе с самолетом. Закончив погрузку, челнок взлетел, оставив только десантников, рассредоточившихся по поляне.

Немцы вышли на опушку и остановившись начали оглядываться, ища грузовик и своих коллег. Избитый штурман без сил повалился на землю и смеющиеся конвоиры ему еще немного наподдали ногами, чтоб не расслаблялся. Когда немцы разошлись в стороны, и стали кричать, призывая своих коллег перестать дурачиться и подогнать грузовик, Кром отдал команду и тишину полянки разорвали очереди. Для проведения операции десантники выбрали автоматы, поэтому уничтожение противника не заняло много времени. Как только отзвучали последние очереди, десантники метнулись к лежащему на земле штурману, поставили на ноги и разрезали веревку, которая стягивала у него за спиной руки. Из приземлившегося челнока к товарищу уже спешил Игорь.

– Игорь? Откуда ты? Где Слава? – только и смог спросить штурман, прежде чем Игорь сгреб его в охапку.

– Все вопросы и ответы потом. Я и сам еще не во всем разобрался, но это наши друзья. Слава ранен, но, как мне сказали, жизнь его вне опасности.

Идем, Антон, тебя тоже их врач посмотрит.

И друзья потихоньку заковыляли к челноку. Десантники деловито оттащили трупы в глубь леса, собрали валяющееся оружие и погрузились в челнок. Через пять минут только примятая кое-где трава та пятна крови могли рассказать о произошедших событиях.

Следующие вылеты Николая не были богаты на события. Простая рутинная работа: прилетел, посмотрел, просканировал, сохранил координаты и полученные данные, полетел дальше. Зато, в результате проведенных таким образом двух дней, у них появились координаты двенадцати перспективных мест, где были достаточно целые грузовики, орудия и даже шесть танков. Остальные места изобиловали или полностью уничтоженным военным снаряжением, или же противником. Показав снимки и предварительно обсудив состояние танков со штатным танкистом, пришли к выводу что БТ-7 и Т-26, старательно укрытые ветками в овраге, вообще могут быть полностью рабочими, а остальные, с разбитыми катками и порванными гусеницами, можно использовать в качестве неподвижных огневых точек, если суметь их доставить к базе.

Также НИколай засек пару мест в радиусе пятидесяти километров, куда немецкие трофейные команды стягивали крупные трофеи: танки, орудия и так далее.

Все было рассортировано с немецкой педантичностью и разложено по дворам бывших МТС. Судя по наличию нескольких тентованых немецких грузовиков, из которых выгружали какое-то оборудование, немцы планировали активно восстановить поврежденные трофеи.

Осталось подождать окончания ремонта и экспроприировать починенное или, в самом крайнем случае, уничтожить понадежнее. Осталось только понять, как не пропустить сие знаменательное событие.

Прилетев в конце дня на базу, Николай даже успел принять участие в развлекалочке под названием "разгрузи челнок-загрузи склад", но наступившее после этого ощущение завершенности еще одного этапа придала сил. Как-то так получилось, что со спасенными летчиками он эти дни не виделся: то они лечились, то он был на вылете, и теперь они сидели вокруг костра и неспешно разговаривали "за жизнь".

Ребята уже отошли от первоначального шока и даже пришли к некоторым решениям.

– А я приму предложение, – сказал Слава. – Война рано или поздно закончится, а такого предложения больше не будет. Вот посмотри на меня, мне девятнадцать лет из которых пять я провел в детдоме. Мои родители умерли в тридцать третьем от голода вместе с половиной села. Куда смотрела наша партия и правительство, если они допустили такое? Мне тогда было одиннадцать и я прекрасно помню, как председатель с вооружеными людьми ходил по дворам и забирал последнее зерно у людей, хотя сам ни разу не голодал… Три года назад, когда нас выпустили из детдома, я поехал в свою деревню, могилам родителей поклониться. Видел я председателя. И партбилет остался при нем, на повышение пошел – сейчас уже наверное третий секретарь райкома.

– Это тот хмырь, кому ты тогда морду начистил и потом пятнадцать суток улицы подметал? – вступил в разговор Игорь. – Я тогда со Славой ездил, сам то я родителей своих не помню, так что мне было все равно куда ехать. А тебе, Славка, я скажу так: куда ты, туда и я. К звездам, так к звездам.

Слава же продолжил:

– Я тебе, Коля, больше скажу. Мы все: и я, и Игорь, и ты с Антохой – мертвые люди. Нас уже списали в расход. Чего ты хмуришься, особисты ведь как думают – тебя сбили над оккупированной территорией, значит мог вступить в сговор с врагом?

Мог. А то, что ты пришел обратно – это конечно плюс тебе, но еще ни о чем не говорит. Я разговаривал с Петькой Фроловым – его сбили недалеко от линии фронта, и он два дня выходил к нашим. Так особист его два часа промариновал: расскажите ГРАЖДАНИН Фролов, где были, что делали, куда остальной экипаж дели, кто может подтвердить… И мариновал бы дальше, если бы комполка не вмешался.

– Ладно, Слава, решили так решили, чай взрослые люди, – свернул неприятную тему Николай. – Я тут краем уха слышал, завтра утром полетите на крейсер, там вам установят эти.. нейросети… и будут учить как у них принято. Так что если передумаешь, будет уже поздно – подпишешь завтра договор, обратного хода уже не будет – Да ладно, я уже все обдумал. – сказал Слава. – Буду пилотом штурмовика. Мне Оми на визоре ихнем его показывала. Вот это я понимаю штурмовик, не то, что СБ или даже Ил – А я на истребителе хочу летать, – сказал Игорь. – Таком как у тебя или у Нифара. Кстати, Коля, дашь посидеть в истребителе? А то пока долетим, пока обучение начнется… Это ж еще сколько ждать. А Нифара я почему-то просить побаиваюсь…

– Да ладно тебе, Нифар – нормальный мужик и летает классно. Ладно, идем, – сказал Николай, внутренне улыбаясь. Почему-то он воспринимал Игоря как намного младшего брата, хотя разницы между ними было всего четыре года. Легко поднявшись, компания направилась к истребителю Николай.

– Привет, Смерч, – сказал Николай прикоснувшись рукой к истребителю.

Ему нравился истребитель с его совершенным хищным профилем, нравилось чувство полета на нем – можно было мчаться с огромной скоростью, а можно медленно лететь, все рассматривать и даже зависнуть на месте. Как ему, наверное, будет этого не хватать потом… Хотя, если ему сотрут об этом воспоминания.. Да, это будет даже лучше, чем потом сожалеть о потерянных возможностях, но и бросить все и улететь он тоже не мог. Его возвращения ждали родители, его страна воевала и он был нужен именно здесь.

– Здравствуй, Николай, – ответил истребитель и выдвинул пилотское кресло для посадки – Смерч, я сейчас не полечу. Игорь хочет стать пилотом истребителя и хочет посмотреть как это. Полетай с ним немного и расскажи о твоем управлении, вооружении, как ты мне в самом начале рассказывал. Ограничения следующие: в бой не вступать, маскировка полная, улетать не дальше, чем километров на сорок.

– Есть, командир. – ответил Смерч. – Добро пожаловать, Игорь.

Игорь с некоторой опаской приблизился к истребителю.

– Смелее, Игорь, – подбодрил его Николай. – Это Смерч, так зовут истребитель, точнее, так зовут искусственный интеллект, который им управляет. Он не позволит тебе сделать грубые ошибки, все расскажет и подскажет. Если будут какие-то вопросы – спрашивай у него. А теперь садись в кресло и пристегнись. Да, вот так.

Удачи.

Николай отошел от истребителя, который втянул в себя пилотское кресло и, постояв немного, плавно взлетел.

– Ну все, ближайший час мы Игоря не увидим, – пошутил он обращаясь к оставшимся пилотам. – А ты, Антон, что надумал?

– И хочется, и колется, – ответил немногословный штурман. – С одной стороны я прекрасно понимаю, что нас уже списали и другого такого шанса уже не будет, а с другой – бросить семью и родителей просто не могу.

– Ты можешь поговорить с капитаном. – сказал Слава. – Может он разрешит родных с собой забрать. В конце-концов он тоже человек и имеет чувства. По крайней мере все, с кем я общался, ничем от нас не отличаются.

– Наверное ты прав, я поговорю. Кстати, а ты, Николай, что решил?

– Я точно останусь. Мои родители даже в город не захотели переезжать, когда я их к себе звал… Говорят, хотим быть похоронены на родной земле. А их одних я не оставлю…

– Ну что ж, посмотрим, все равно пока рано говорить об этом. Кстати, а мне дашь на Смерче полетать?

– Конечно, вот только Игорь вернется – все полетаете, мне не жалко.

– А как высоко он может подняться?

– Это же аэрокосмический истребитель, он летает как в воздухе, так и в космосе.

Кстати, ваши штурмовики и истребители такими же будут. Другое дело, что меня попросили пока высоко не летать, пока мы Луну не освободили. Пока мы низко, мы не отличаемся от других самолетов. А если поднимемся, то нас эти, аварцы смогут засечь. Тогда всей затее конец..

– Поскорее бы, ужасно интересно.

– Да налетаетесь еще. Я, например, как понял: пока мне не поставят эту сеть, я не буду полностью чувствовать истребитель. Пока я на нем как автобусе летаю – сижу, смотрю в окошки, по сторонам поплевываю. Нифар говорит, что когда он летит, то чувствует как воздух истребитель обтекает или трава днище щекочет.

Вот и расскажете мне потом – правда или шутит. Договорились?

Следующим ранним утром челнок улетел на крейсер, увозя с собой летчиков со сбитого бомбардировщика. На лесной базе остались только Кром со своими бойцами и земляне. Все хозяйственные работы были уже завершены и Кром наконец начал обучение будущих штурмовиков. Так как Николаю все равно делать было нечего, он присоединился к группе бойцов слушавших Крома, решив, что лишних знаний не бывает, тем более если речь идет о выживании на войне.

Рассказывал Кром интересно и необычно: все по существу, изредка разбавляя рассказ шуткой или историей в тему занятия. По ходу занятия моделировали все варианты действий, начиная от условных жестов и снятия часовых, заканчивая пробежками, переползанием по пластунски и так далее.

Когда вечером вернулся челнок, это стало некоторой неожиданностью, настолько все увлеклись обучением. Когда уставшие, но довольные бойцы расходились после занятий, Николая слышал реплики, что если бы их так учили в свое время, то немцы катились бы уже от наших границ к Берлину.

В таких занятиях прошло два дня и Кром посчитал, что пора бы закрепить на практике полученные новые знания и навыки. Выдвинувшись еще затемно в полном составе во главе с Кромом и майором (кроме отделения десантников и Катерины), отряд прошел десяток километров и вышел к небольшой проселочной дороге.

Дальше командовал майор, Кром только контролировал. Подобрав удачное место для засады и разместив бойцов, майор выслушал последние комментарии и замечания от Крома и отдал команду окопаться и замаскироваться. Наступило тягучее время ожидания.

Дорога была не слишком оживленной. Ее выбрали потому, что по ней каждый день отправляли небольшие колонны пленных с минимальной охраной, как раз для наших сил. За два часа ожидания отряд пропустил одну маршевую колонну немцев – силы были слишком неравны, чтобы нападать на нее.

Наконец показалась колонна пленных, которую все ждали. Майор рассматривал приближающихся пленных со смешанными чувствами: с одной стороны, все оговорено и рассчитано, а с другой, не хотелось бы, чтобы что-то пошло не так. Хоть майор и не был новичком, ожидающим первого боя, но давно забытые ощущения, как перед экзаменом, заставляли его немного переживать. Подождав, пока колонна достигнет намеченных позиций, майор отдал приказ и тут же конвоиров как косой смело потоками свинца. Вся операция заняла меньше минуты.

Выйдя на дорогу, майор обратился к бывшим пленным, которые радостно и ошалело оглядывались по сторонам, вспоминая наставления Крома:

– Тебе сразу надо вернуть их в русло дисциплины. Жесткая командная вертикаль, только она позволит сделать из пленных бойцов и достичь любой цели. Они прошли через плен, дух у многих надломлен, некоторые вообще считают, что они уже не в армии. Кстати, это очень опасное заблуждение. Оно и им самим будет мешать, и других сбивать с толку. Поэтому, сразу же, пока не начались разброд и шатания, командуй построение – они не ожидают такого и будут вынуждены повиноваться. Что ни говори, но вбитые долгими тренировками рефлексы нескоро покидают тело.

– Становись, равняйсь, смирно. Вольно. Товарищи бойцы и командиры, Вы попали в плен по разным причинам. Кто-то был ранен, кто-то контужен, кто-то вообще плохо обучен воевать. Это было в прошлом. Теперь у Вас есть шанс изменить это и начать бить врага. Вопрос только один: хотите ли Вы этого? Отставить разговоры и шевеления в строю. Кто готов упорно трудиться и бить врага по команде делает шаг вперед. Остальных, кто считает что война для них закончилась, я не удерживаю.

Нам не нужны бойцы, которые не готовы драться за победу. Итак, ваш выбор?

Весь строй без колебаний сделал шаг вперед.

– Отлично, значит я в Вас не ошибся. Слушай мою команду: оружие собрать, трупы и все следы с дороги убрать. Все, уходим. Познакомимся друг с другом чуть позже, на привале.

Пополнившийся бывшими пленными отряд скрылся в лесу.

Когда отряд достаточно углубился в лес, бойцы выставили посты и организовали наблюдение как за округой, так и за спасенными. Майор же выстроил в шеренгу спасенных из плена и начал разговор:

– Итак, меня зовут Антон Иванович Старовойтенко, майор Красной Армии.

Расскажу вкратце о наших задачах. Мы должны научиться воевать и сделать все для того, чтобы у фашистов земля горела под ногами. Мы будем уничтожать их колонны, поезда, гарнизоны, освобождать наших братьев, попавших в плен. Нам нужно, чтобы у немцев закончились патроны и продукты, танки и самолеты нечем было заправлять и вооружать. Только тогда наша задача будет выполнена. Ежели кто не согласен с такими действиями, я никого не держу. Лучше расстаться здесь и сейчас, пока Вы не узнали ничего такого, что немцы смогут применить против нас. Даю на размышления один час, а пока я раздам сухие пайки, перекусите чем Бог послал. Да, тем кто все-таки захочет уйти, мы дадим оружие конвоиров и подскажем, где можно взять еще. Разойдись.

Пока бойцы раздали освобожденным захваченные с базы сухие пайки, майор отошел в сторонку и улегся на траву рядом с Кромом. Ему все больше нравилось разговаривать с этим человеком: он не скатывался в поучения, приводил много примеров, иллюстрируя свои мысли, да и вообще, его рассуждения были большей частью логичны, стройны, лишены набившей оскомину идейной демагогии. А в последнее время Антон начал приходить к выводу, что беседы с ним Кром также использует для его, Антона, обучения. Причем делает это незаметно и ненавязчиво: подкидывает факты для размышлений, а потом наблюдает за поиском решения.

– Как думаешь, Антон, сколько останется людей?

– Так, вроде как, все решили остаться…

– На словах – да, но что будет на деле. Вот смотри, приведу пример.

Ваша команда, девятнадцать человек. Вроде как немного людей, у всех одна цель, но все равно нашелся Норштейн, мнение которого идет в разрез с мнением большинства.

Один из девятнадцати – это уже больше пяти процентов. А если говорить о больших коллективах, тем более объединенных обстоятельствами, а не общей целью, где у людей разные цели и желания, то можно смело процентов пятьдесять называть.

– Ну что ж, посмотрим. Кстати о Норштейне. Кром, не радует меня мысль о бросании его в тылу противника… Мы же все равно собирались на нашу сторону за раненными.

Давай его там высадим? Мне так спокойней на душе будет.

– Да мне по сути все равно где его высаживать: здесь или там. Как решите, так и будет. Это ваш человек, сами принимайте решения. А насчет процентов, я более чем уверен, что в конечном итоге из этих пятидесяти человек останется в самом идеальном случае человек двадцать. Твоя цель заключается в том, чтобы отсеять их сейчас, пока они ничего о нас не знают и не могут повредить, если попадутся врагу.

– Думаешь, могут предать?

– Рано или поздно говорить начинают все. Пойми, людьми движет всего три базовых инстинкта: чувство самосохранения, секс, как механизм продления рода, и власть, как желание обезопасить себя. Все остальное это разнообразные сочетания этих трех инстинктов.

– Всего три? А как же патриотизм, любовь и остальные чувства?

– Давай рассмотрим подробно. Что такое патриотизм?

– Это любовь к своей Родине. Желание видеть свою Родину процветающей, свободной, защищать ее от врагов.

– Правильно. То, что ты назвал, как раз прекрасно укладывается в эти три понятия: чувство самосохранение ратует за мирную обстановку, будущее процветание и защита от врагов – это желание обезопасить свое потомство, за которое отвечает продление рода – Да, Кром, интересно у тебя получается. И что, это везде так?

– Да. Неважно, происходит это на вашей планете или у нас в империи.

Люди, они везде одинаковы, природа их создала именно такими. Но я тебе это все не просто так рассказываю: ты, как человек командующий другими людьми, должен понимать, что ими движет. Тогда ты будешь ВИДЕТЬ, кто чего стоит. Вот посмотри внимательно на ту группу бойцов. Что ты видишь? Что можешь о них сказать?

– Вижу бойцов, которые что-то обсуждают.

– Посмотри внимательно на глаза, осанку, движения. Ты видишь, какие у них сгорбленные плечи и потухшие глаза? Они уже сдались, сломались окончательно.

Чтобы сделать из них бойцов, нужно приложить очень много усилий, буквально зажать в угол из которого нет выхода. Тогда некоторые из них, но, опять же, не все, станут драться. Ты хотел бы иметь таких бойцов у себя в отряде?

– Но они же сделали шаг вперед вместе с остальными…

– Поведение отдельного человека и человека в толпе очень сильно отличаются. Тем более, что человеку бывает очень трудно признаться в собственном поражении перед другими людьми. Смотри не на слова, а на поступки, поведение тела.

Слова могут обмануть тебя, поведение тела – нет. А вон, кстати, другой интересный вариант…

Видишь боец, сидит отдельно от других? Вроде как со всеми сидит, но немного в стороне. С ним надо будет побеседовать отдельно…

– А что с ним не так? Вроде такой же как все…

– Понимаешь, у него совсем другая история: похоже он не тот, за кого себя выдает.

Понаблюдай за его выражением глаз. Он все рассматривает, оценивает, запоминает кто где сидит, кто о чем говорит и так далее. И вид у него не такой как у других: не такой помятый, следов побоев нет, как у других Давай поспорим, скорее всего это шпион, внедренный в группу пленных, чтобы выявить кто есть кто.

Скорее всего он постарается к нам прибиться, чтобы узнать где наша база – заявка то от нас прозвучала серьезная…

– А как мы можем это проверить?

– Отведем в сторонку и сделаем небольшой укольчик: он нам сам все и расскажет.

Только сделаем это потом, когда остальные определятся.

– Ну, Кром, вот слушаю я тебя и по хорошему завидую: ты столько всего знаешь.

Вроде и сам я уже не пацан, командовать и воевать приходилось, а некоторые вещи слышу от тебя впервые.

– Так, Антон, нас в свое время очень хорошо готовили. Кроме стратегии и тактики, нам еще и углубленные курсы психологии, боевой медицины, управления разными видами вооружений и войск преподавали. Да и опыта разного хватает, пришлось повоевать… Ладно, идем, время заканчивается.

Кром легко поднялся и подождав майора направился к ожидающим бойцам и скомандовал построение. Когда бойцы построились, майор стал перед строем и сказал:

– Пора делать выбор. Я еще раз повторюсь. Мы не будем сейчас же пробиваться на восток. У нас и здесь есть чем заняться. В своем отряде я требую от бойцов полного подчинения. Если по каким-либо причинам Вы не готовы к этому, никто Вас не держит. Кто идет с нами, выходит из строя и строится справа от меня.

Остальные остаются на месте.

Из сорока шести человек на построение вышли только четырнадцать и построились в шеренгу. Боец, отмеченный Кромом как шпион был в их числе, а те, на кого он обратил внимание Антона в первый раз, остались в поредевшем строю.

– Кто за старшего? – спросил майор у оставшихся стоять в строю – Старший лейтенант Еременко, – молодой безусый парнишка поднял руку.

– Подойдите сюда, лейтенант. Ничего, если я на ты? Хорошо. Как я говорил, карабины конвоиров и патроны к ним останутся у вас. Мои бойцы выдадут по два пайка на человека. На, держи карту. На ней я отметил пару мест, где можно найти оружие, так как десять карабинов на тридцать два человека будет явно маловато.

Дальше. Здесь и здесь находятся немецкие гарнизоны, о которых я знаю, так что рекомендую обходить их стороной. А остальное уж сам решишь по месту.

Вопросы есть?

– Почему вы с нами не идете к фронту?

– Лейтенант, ты внимательно слушал, что я говорил? Разверни карту. Что на ней видишь?

– В смысле?

– Посмотри внимательно. Вот здесь находимся мы, а где-то там находится фронт.

Что находится между этими двумя точками?

– Немцы – И немцы тоже. Не понимаешь? Ладно. Здесь проходит железная и шоссейные дороги.

Что будет, если мы взорвем вот эти мосты? – палец майора летал над картой, показывая на нужные места. – Или взорвем хотя бы часть складов с горючим или боеприпасами?

– На какое-то время прервется снабжение войск на фронте, – протянул начавший понимать ситуацию лейтенант.

– Правильно. А как отреагируют на это немцы?

– Начнут искать того, кто это сделал, бросят на вас войска.

– Молодец! А это значит, что они не довезут до фронта часть войск.

Горючки и боеприпасов станет меньше, свежих частей не будет – их наступление хоть немного, но притормозится. Даст возможность нашему командованию стабилизировать фронт, подтянуть свои резервы. Вот я и говорю, что у нас здесь своей работы хватает.

– Так может мы тоже останемся?

– Нет, старлей. Свой выбор вы уже сделали. Да и потом, у вас тоже будет чем по дороге заняться. Запомни главное: думай не о том, как героически погибнуть, а о том, как немцев побольше уничтожить и людей своих сохранить. Так что, удачи тебе, старлей. – Майор крепко пожал руку лейтенанту. – Петрович! Выдай пайки и проводи бойцов.