Победы Космодесанта

Роб Сандерс ДОЛГАЯ ИГРА НА КАРХАРИИ

Появление «Ревенанта Рекс» ознаменовало собою начало конца.

Межзвездный зверь, худшее из дурных предзнаменований. Скиталец, который нередко наведывался в эту часть сегментума. Дрейфующий гравитационный колодец из скал и металла. В нем переломанные корабли чуждых рас угнездились среди метеоритов, прилетевших из-за границ этой Галактики, и мегатонны льда, застывшего еще до начала времен. Укрытый в сердце звездного странника спятивший дух машины, измученный видениями, направлял жуткий путь чудища сквозь черный вакуум секторов Империума, ксеносских империй Восточного Предела и рифтовые вихревые зоны. А затем, словно внезапно очнувшись от беспокойного сна, демонический когитатор начинал обратный отсчет перед длинным и утомительным варп-броском. Словно вняв молитвам, убийца планет исчезал для того, чтобы появиться в пределах какого-нибудь другого истерзанного сектора на расстоянии сотен световых лет.

На Шиндельгейсте «Ревенант Рекс» разбил орден Авроры, на Тете Ритикули — Искореняющих Ангелов, на Пике Мучеников — Белых Шрамов. Увы, он был слишком огромен, а поведение чересчур хаотично, чтобы Адептус Астартес преуспели в борьбе с ним, но гордость и фанатизм все равно вынуждали космодесантников прилагать к искоренению зла сверхчеловеческие усилия.

Чудовищный левиафан кишел зеленокожими из клана Железной Клешни, которые в течение последнего тысячелетия чинили беспредел в системах по всему сегментуму, а десанты зеленой галактической чумы колонизовали планеты и планетоиды. Дважды имперский боевой флот сегментума Ультима, заблаговременно стянувший изрядные силы, пытался уничтожить это чудовище. Сосредоточенный огонь сотен военных кораблей не смог погубить зверя, лишь дополнил пестрое месиво обломков, составляющих тело монстра.

Все это, а также многое другое, терзало Элиаса Артегалла тогда, когда «Ревенант Рекс» объявился в секторе Гилеад. Архидиакон Урбанто, контр-адмирал Даррак, властитель Гордий, верховный магос-ретроинженерикус Цимнер, верховный магистр ордена Искореняющих Ангелов Кармин… Артегалл или принимал их лично, или получал астротелепатические послания.

— Магистр, нельзя допустить ксеносов…

— Торговая гильдия сообщает о потере тридцати грузовых судов…

— Магистр Артегалл, на Звездах Деспота уже бесчинствуют зеленокожие…

— Возможно, этот корабль обладает древними техническими секретами, которые можно использовать во благо человечества…

— Ты должен отомстить за нас, брат…

Эхо, гуляющее в залах Кровоточащего Рога вторило настойчивым просьбам и требованиям. Но война — прерогатива космодесантников. Ибо лорд Жиллиман на ступенях дворца Птолемея выразился ясно: «На каждый мир Империума — лишь один Ангел Императора; на каждого имперского гражданина приходится лишь одна капля крови Адептус Астартес. Тщательно взвешивайте необходимость пролить это сокровище, и если придется — делайте это мудро, мои боевые братья».

В отличие от воинов ордена Белых Шрамов или Авроры, Алые Консулы Артегалла не стремились превзойти остальных, ибо их предводитель не рвался к успеху только потому, что другие претерпели неудачу. Следовать воле примарха — вовсе не значит участвовать в зрелищном турнире, а «Ревенант Рекс» — не ристалище. В конце концов Артегалл переложил бремя решения на потрепанный экземпляр «Кодекса Астартес». Зачитанные страницы таили мудрость более значительных людей, чем он сам, и, как всегда, он положился на их опыт и мастерство и избрал отрывок, согласующийся с его мнением. Его он включил как в ответ дальним просителям, так и в обращение к Алым Консулам первой роты на борту боевой баржи «Инкарнадин Эклиптика»:

— Из «Дополнения CC-LXXX-IV.ii», заключение Балта Дардана, семнадцатого повелителя Макрагге, озаглавленное «Господство непреклонности»: «Пользуясь удобным случаем, враги станут вызывать нас на бой. Ксеносы и отступники, по сути, являются воплощением капризов Галактики. Что можем мы знать об их путях или мотивах? Для нас они словно бешеный волк у запертой двери, которому ведомо лишь то, что у него на уме. Так будьте же этой дверью. Будьте простотой непоколебимости и постоянства: барьером между ведомым и неведомым. Пусть Империум Человека реализует свою многообразную судьбу внутри, пока его неразумные враги расшибаются о твердость и постоянство нашего адамантия. В таком единстве действия и цели свершается бесконечность человечества». Да пребудет с вами Жиллиман.

— И с тобой, — отвечал капитан Болинвар и его облаченные в багрец терминаторы первой роты.

Но примарха с ними не было, и сгинул Болинвар вместе с сотней сынов-ветеранов Кархарии.

Артегалл сидел на холодном троне из слоновой кости в личном тактическом канцеляриуме. Помещение находилось на самой вершине Кровоточащего Рога — шпиле крепости-монастыре Алых Консулов. Монастырь, в свою очередь, располагался на пике шпиля улья Нивеус, столицы Кархарии. Трон Артегалла был сооружен из громадных костей стегодонтов с бивнями-лопатами, на которых предки кархарийцев охотились в Сухой Слепи. Без доспехов магистр ордена чувствовал себя на огромном троне маленьким и уязвимым — ощущение, обычно чуждое Адептус Астартес. Здесь царила приятная прохлада, и Артегалл в шерстяной мантии сидел, уперев локоть в колено и уткнувшись лбом в ладонь, словно скульптура древней Терры.

В канцеляриуме загудело, магистр ордена вздрогнул. Прямо перед ним темно-красный узор мраморного пола разъехался, и из люка появилась подъемная платформа, на которой дрожали двое слуг ордена в препоясанных кушаками одеяниях. Между ними бездействовал большой латунный пикт-передатчик. Слуги были чистокровными кархарийцами, на их лицах красовались большие мясистые носы с широкими ноздрями и густые брови, а головы сидели на коренастых телах с бочкообразными торсами и толстыми руками, разукрашенными аляповатыми татуировками и шрамами. Эти люди были отлично приспособлены к жизни в холодном подулье.

— Кастелян, где ваш начальник? — спросил Артегалл.

Слуга приветствовал магистра, прижав кулак к аквиле на груди, наложенной поверх креста Алых Консулов.

— Мой господин, он только что вернулся из подулья вместе с лордом-апотекарием, как вы просили.

В это время второй слуга активировал пикт-передатчик, вызвав на кристаллический экран зернистое изображение.

— Магистр Артегалл, мы получили известия от магистра флота, — сообщил он.

Гектон Ламберт, магистр флота Алых Консулов, стоял на мостике ударного крейсера «Анно Тенебрис», плывущего высоко над сверкающей, покрытой льдом Кархарией.

— Какие новости, Гектон? — пренебрегая обычным формальным приветствием, спросил Артегалл.

— Мой повелитель, известия самые печальные, — поведал Алый Консул. — Как вам известно, «Инкарнадин Эклиптика» не выходила на связь уже несколько дней. Краткая вспышка на одном из наших экранов натолкнула меня на мысль отправить туда фрегат «Ангел возвещающий» с приказом разыскать «Эклиптику» и доложить обстановку. После двадцати часов поисков они перехватили пиктограмму, которую отправили на «Анно Тенебрис», и которую я с осознанием долга пересылаю вам. Мой господин, примите от меня и моего экипажа глубочайшие соболезнования. Да пребудет с вами Жиллиман.

— И с вами тоже, — рассеянно пробормотал Артегалл, вставая с трона.

Все еще не веря своим глазам, он шагнул к широкому экрану пикт-передатчика. Изображение брата Ламберта сменилось искаженным статическими помехами образом, сопровождаемым ярким светом и жутким грохотом. Но нетрудно было различить очертания космодесантника ордена Алых Консулов. На заднем плане сыпались искры и полыхало пламя, виднелись силуэты раненых космодесантников и слуг ордена, которые вслепую брели сквозь ад. Астартес представился, но при передаче его имя и звание потонули в помехах.

— … это боевая баржа «Инкарнадин Эклиптика». Мы в двух дня пути от Морриги. Теперь я старший по званию боевой брат. Корабль получил серьезные повреждения… — вспышка на экране, помехи. Потом голос раздался вновь: — Капитан Болинвар ушел в сражение с первой волной. Ксеносы оказали мощное сопротивление. Примитивные мины-ловушки. Взрывчатка. Многие тысячи зеленокожих. Слава примарху, потери были минимальны; но я был ранен и вынужден вернуться на «Эклиптику». Капитан действовал отважно, и нашим терминаторам, сменяя ударные группы, с помощью тяжелых огнеметов и телепортаторов удалось пробиться к инжинариуму. По вокс-связи мы все слышали обратный отсчет. Полагая, что «Ревенант Рекс» готовится совершить прыжок в варп, я молил капитана вернуться. Но он ответил, что единственный способ покончить с древним скитальцем и остановить бесчинства зеленокожих — сорвать его бросок в варп.

Изображение космодесантника окутал зловещий и все усиливающийся свет.

— Когда капитан в последний раз выходил на связь, он сообщил, что варп-двигатель активен, но поврежден. Он сказал, что когитатор ведет обратный отсчет не для прыжка… А потом «Ревенант Рекс»… он взорвался. Сторожевые корабли подхватило ударной волной, «Эклиптика» получила повреждения.

В космодесантника ткнулся слуга, который брел, шатаясь и зажимая страшную рану на лице.

— Иди же! Всем в капсулы! — рявкнул Алый Консул. Затем продолжил доклад: — Свидетельствую, похоже, взрыв спровоцировал некую аномалию имматериума. Когда скитальца разнесло на куски, его обломки и наши корабли сопровождения засосало в вихрь сворачивающегося пространства. И все исчезло. «Эклиптике» удалось выкарабкаться, но мы теряем энергию и нас затягивает в гравитационный колодец ближайшей звезды. Технодесантник Геревард признал боевую баржу не подлежащей восстановлению. Поскольку наша орбита сокращается, я приказал всем уцелевшим Адептус Астартес и слугам ордена занять места в спасательных капсулах. Может, кто-то сумеет выбраться живым. Но у нас мало шансов… Да пребудет с нами Жиллиман…

Экран вспыхнул светом убийственной звезды и покрылся рябью помех. Артегалл чувствовал себя так, словно его пронзило копье. Рот словно наполнился кровью: острый медный привкус потерянных жизней. Целая сотня Алых Консулов, Ангелов Императора, находившихся под его командованием. Лучших воинов ордена. Они сгинули, унеся с собой невосстановимое семя своего генома. Империум потерял тысячелетия совокупного боевого опыта. И наследие ордена в виде тактического дредноута — ведь каждый из них сам по себе являлся бесценной реликвией. И замечательный корабль «Инкарнадин Эклиптика» тоже утрачен. Бывалая боевая баржа, принимавшая участие в бесчисленных битвах и являвшаяся неотъемлемой частью Кархарии. Всего этого больше нет. Все пропало в ненасытной глотке варпа или сожжено огнем соседней звезды…

— Ты должен отомстить за нас, брат.

Артегалл попятился к трону, но промахнулся и пошатнулся. Кто-то поддержал его, упершись плечом под огромную руку. Болдуин. Он стоял позади Артегалла и, так же как магистр, был ошарашен трагедией. Человека бы сплющило под тяжестью космодесантника, но от человека в кастеляне Болдуине оставался только мозг да сероватая физиономия, все остальное заменял задрапированный в балахон латунный каркас. Гидравлическая система вздохнула под весом космодесантника.

— Мой господин, — произнес слуга металлическим голосом.

— Болдуин, я их потерял… — пробормотал Артегалл. Лицо его застыло маской неверия и шока. С глухим скрежетом поршней и шестерен кастелян повернулся к двум слугам у пикт-передатчика.

— Прочь! — рявкнул он, приказ подхватило эхо, взметнувшееся от бронзовых стен канцеляриума.

Слуги ударили кулаками по аквилам и утонули в полу вместе с пикт-передатчиком, а Болдуин помог магистру сесть на прохладный трон из костей. Невидящими глазами Артегалл смотрел на кастеляна и почему-то вспомнил, как их, свирепых обитателей подулья, пинавшихся и брыкавшихся, в сетях вытащили из бойцовых ям и родовых пастбищ, населенных недолюдьми катакомб улья Нивеус. Артегалл прошел тест на совместимость и стал неофитом, а Болдуину это не удалось на первом же этапе. Его сочли непригодным для модификации в Астартес, и сделали слугой ордена, и с тех пор он работал на Алых Консулов. Вместе со своим повелителем-сверхчеловеком Болдуин побывал во всех уголках Галактики.

Шли десятилетия. Благодаря генно-инженерному бессмертию и боевому мастерству Артегалл шел вверх по служебной лестнице, а слишком человеческое тело Болдуина болело и подвергалось возрастным ограничениям. Когда Элиас Артегалл был избран верховным магистром ордена Алых Консулов, Болдуин пожелал стать его кастеляном. Закончилось одно столетие, началось другое, и бывший обитатель подулья сменил износившееся тело на механическое бессмертие: латунный корпус, экзоскелет и дополнительные конечности-механодендриты. Лишь доброе лицо и острый ум остались прежними.

Болдуин стоял подле Артегалла, когда тот осел на трон с перекошенным от невысказанной ярости лицом. На смену ярости пришло отчаяние, которое вновь уступило место гневу. Перед глазами Алого Консула вставали лица тех, с кем он служил. Боевых братьев, которые прикрывали его, разившего врагов. Космодесантников, деливших с ним долгие дни и месяцы патрулирования в глубоком космосе и засад в гиблых мирах. Друзей и верных братьев.

— Я их отправил туда, — прошипел он сквозь совершенство сжатых зубов.

— Они и вы действовали согласно Кодексу.

— Приговорил их…

— Они стали той дверью, которая не пускает бешеного волка. Адамантием, о который должны разбиться наши враги.

Казалось, Артегалл не слышит его.

— Я отправил их в ловушку, — говорил он.

— Не существует такого космического скитальца, который не был бы западней! Сектор в безопасности. Империум продолжает жить. Такое не дается даром. Даже Жиллиман признавал это. Позвольте успокоить вас его словами, господин. Пусть примарх осветит нам путь.

Артегалл кивнул, и Болдуин с помощью гидравлических опор затопал через зал туда, где на гравитационной платформе стоял аналой с хрустальным ларцом. Кастелян снял крышку, выпуская наружу газ. В ларце лежал потрепанный «Кодекс Астартес», принадлежащий Артегаллу, книга была раскрыта на той странице, которую магистр выбрал для напутствия перед отправкой первой роты. Кастелян подтолкнул платформу и аналой поплыл над мраморным полом к трону. Артегалл был уже на ногах. Он пришел в себя и снова стал космодесантником, магистром, несущим бремя власти, истории и грядущего.

— Болдуин, — громко произнес он со стальной решимостью во взгляде, — плодотворно ли прошли ваши с лордом-апотекарием рекрутские облавы?

— Полагаю, что так, мой господин.

— Хорошо. После столь печальных событий ордену потребуется лучшая плоть Кархарии. Тебе надо организовать дальнейший набор рекрутов. Углубись еще дальше. Нам нужны лучшие дикари улья. Сообщи лорду Фабиану, что я поручил культивацию оставшегося у нас семени. Мне нужно сто Алых Сынов — полубогов, достойных памяти их павших собратьев.

— Будет сделано, магистр.

— И вот еще что, Болдуин.

— Слушаю, мой господин.

— Пошли за реклюзиархом.

— Верховный капеллан Энобарб закреплен за десятой ротой, — мягко, насколько позволял синтезированный голос, сообщил Болдуин. — В данный момент он находится в Сухой Слепи на учебных маневрах.

— Пусть хоть в паломничество к Святой Терре отправился! Пусть явится сюда. Немедленно. Нужно многое организовать. Поминовение. Погребальные обряды. Траура такого масштаба в нашем ордене еще не бывало. Проследи за этим.

— Будет сделано, мой господин, — ответил Болдуин и оставил повелителя наедине со жгучим стыдом и равнодушными письменами Жиллимана.

— Ваши веки уже наверняка примерзли к глазным яблокам, — рычал в вокс-линк верховный капеллан Энобарб. — И тело уже вы не ощущаете как свое собственное.

Капеллан Алых Консулов облокотился о крошащийся парапет, огораживающий обзорную площадку улья Архафраил и упивался впечатляющим ландшафтом родного мира. Сухая Слепь простиралась во все стороны, подобная складкам белого пухового покрывала. Ледяные торосы выступали из молочной мглы. Днем, когда две тусклые звезды обращали внимание на Кархарию, сухой лед, облепляющий все инеем диоксида углерода, сочился призрачным паром. Сухая Слепь скрывала истинную сущность смертоносной поверхности Кархарии. Льды таили в себе лабиринт бездонных расселин, трещин и изломов, которые можно было разглядеть только ночами, когда температура резко падала, и подобные туману облака сухого льда оседали на поверхность планеты и снова замерзали.

— Ваши пальцы онемели и словно больше не является частью ваших рук. Надежда нажать на курок осталась воспоминанием, — вещал по открытому вокс-каналу верховный капеллан.

Он провел латной перчаткой по голове, смахивая иней с дредов. Керамитовым суставом пальца потер пустую глазницу — опустевшую в Новом Давалосе. Страшная рана была зашита, и теперь синевато-багровый шрам тянулся через все лицо, от века до подбородка.

— Кожу саднит, как при радиационных ожогах — боль терзает изнутри и снаружи.

Энобарб расположился в искореженной обледенелой скорлупе, некогда бывшей ульем Архафраил, отсюда можно было слышать саблезубых терзателей. Казалось, что можно даже увидеть борозды в волнах тумана, оставляемых гребнями этих тварей, рыскающих по Сухой Слепи. Улей Архафраил представлял собой конгломерат из трех городов — Бледных Дев, ставших древними памятниками прихотливой метеорологии Кархарии. Тысячу лет назад города были уничтожены странным полярным циклоном, который жители ульев называли просто «Громадой». Теперь Алые Консулы использовали ульи-призраки в качестве импровизированной тренировочной базы.

— И это хорошо, — продолжал Энобарб, речь которого разносилась по волнам вокс-связи. — Вам надо беспокоиться именно об этих частях тела, которые вы не чувствуете. Конечностях, которые околели несколько часов назад. Мертвой плоти, которую вы тащите с собой. Органах, забитых льдом…

Он привел в развалины Бледных Дев второе и седьмое снайперские отделения десятой роты для отработки действий в условиях плохой видимости, а также ради укрепления боевого духа. Желая испытать их способности и моральную стойкость, Энобарб приказал скаутам-космодесантникам устраивать засады и удерживать позиции со снайперскими винтовками на жутком кархарийском холоде целых три дня. По открытым вокс-каналам он без конца засыпал своих подопечных выдержками из «Кодекса Астартес», наставлениями в вере и духоподъемными речами.

За его спиной скаут-сержант Карадок расправлял поверх демаскирующей багряной брони белоснежный плащ и заряжал оружие. Энобарб кивнул, и скаут-сержант растворился в разрушенных холодом арках улья Архафраил.

Пока измученные холодом и вымотанные тренировками скауты удерживали свои позиции в ледяных торосах, Энобарб и скаут-сержанты забавлялись охотой на саблезубых терзателей. Стаи этих хищников вольно бродили по Сухой Слепи, делая ее еще более опасной для вздумавших заглянуть сюда. У терзателей были приплюснутые, похожие на совок пасти, из которой торчали игольно-острые клыки. Передвигаясь, терзатели припадали к поверхности, буквально стелились, становясь плоскими, только острый гребень выступал над шипастым хребтом. Чтобы удерживать равновесие на льду и менять направление, звери помогали себе длинными хвостами, такими же острыми, как и гребень. Костяной наконечник обтягивала эластичная блестящая кожа, на ощупь напоминавшая шкуру земноводных, настолько прочная, что давала терзателям возможность атаковать добычу, скатываясь вниз по склонам. Настигнув жертву, они вонзали в нее кремневые когти — загнутые, словно у кошки. С их помощью они также взбирались по почти отвесным стенам разломов шельфового ледника.

— Все бессмысленно. Губы запечатаны ледяной коркой. Мысли замедлены. Боль. Мука. Кажется, что даже слушать вы уже не в состоянии.

Энобарб плотнее обернулся в плащ, надетый поверх силового доспеха. Броня верховного капеллана была древней и уникальной, приличествующей Адептус Астартес его положения, опыта и мудрости. Помимо геральдических и почетных знаков, украшавших черный, как полночь, адамантиевый панцирь и череполикий шлем, сейчас прикрепленный к поясу, Энобарб щеголял также атрибутами родного мира. На ранец был откинут капюшон из шкуры терзателя, наручи ощетинились его же спинными гребнями, перчатки украшены когтями зверя.

— Но вы должны держаться, никчемные вы души. В этот миг вы понадобитесь Императору. Когда вы почувствуете, что почти ничего не в силах сделать, примарх потребует от вас большего. Когда ваш боевой брат будет под кинжалом или прицелом врага, тогда вы должны будете действовать, — торжественно рычал в вокс верховный капеллан. Переключившись на защищенный канал, Энобарб проговорил: — Сержант Нот, ежели угодно.

Нот будет ждать этого сигнала, находясь многими уровнями ниже в Сухой Слепи, там, где Энобарб и скаут-сержанты держали взаперти свою добычу. По пронзительному визгу выпущенных на волю терзателей, разнесшемуся по разрушенным залам и скованным льдом руинам, капеллан понял, что сигнал получен. «Кодекс Астартес» учит благородству, тактике, планированию военных маневров. Таков путь Жиллимана. Правила боя. Этому учил своих скаутов Энобарб. Только во время военных игрищ в Бледных Девах сам он не собирался играть роль благородного космодесантника. Напротив, он изображал все то, что может обрушить на них Галактика, а враги Астартес не играют по правилам.

Да, скауты-космодесантники превосходно используют особенности местности — возвышенности и руины улья, и Энобарб решил испытать их на нескольких фронтах одновременно. Пока оголодавшие терзатели карабкались вверх по руинам улья с намерением разорвать замерзших скаутов в клочья, вооруженный скаут-сержант Карадок бесшумно продвигался по заброшенным лестницам и залам. А верховный капеллан решил подобраться к своим скаутам с совершенно другого ракурса.

Сняв с пояса крозиус арканум, сакральное оружие верховного капеллана, и выдвинув когти терзателя на перчатках, Энобарб вонзил крозиус в разрушенную стену, подтянулся и начал рискованный подъем. Облицовка стены много лет подвергалась ежедневным перепадам температур кархарийских дней и ночей. Используя в качестве ледоруба заостренные крылья аквилы на вершине крозиуса и кремневые когти терзателя, верховный капеллан быстро взбирался по обветшалой стене улья.

— Намерения врага никогда не бывают удобными. Он явится именно тогда, когда вы отвлечетесь, дабы потакать плотским желаниям, — говорил скаутам Энобарб, стараясь не выдать голосом напряжения, которое раскрыло бы его намерения. — Утомление, страх, боль, болезнь, раны, потребности тела его продолжения — вашего оружия. Да, нужно точить клинки и чистить оружие. И да защитит вас Жиллиман при перезарядке, самом неизбежном из послаблений. Хотя нет, самое неизбежное послабление — это погребальный обряд.

Верховный капеллан взобрался на карниз с горгульями, достал болт-пистолет и двинулся вдоль парапета, который едва держался. Зато вид с высоты открывался отличный. Большое искушение для скаута-снайпера. Но когда Энобарб прокрался на уровень, там никого не оказалось. Такого за многие годы тренировок еще не случалось.

Верховный капеллан кивнул словно в ответ на собственные мысли. Возможно, эта партия неофитов лучше предыдущих. Может, они быстрее учатся, впитывая мудрость Жиллимана и вживаясь в свою роль. Вероятно, они уже созрели для своих Черных Панцирей и священных комплектов силовой брони. Видит Император, они так нужны ордену. Магистр Артегалл настаивал на том, чтобы Энобарб сконцентрировал усилия на десятой роте. В последнее время на долю Алых Консулов выпало немало злоключений.

Их ордену случилось попасть в переплет при чередовании гарнизонов в индустриальном мире Фаэтон IV, когда орден Селебрантов не смог выполнить своих обязательств. Пришла весть, что Селебрантам нужно остаться на Недикте Секундус, чтобы защищать бесценные святые реликвии кафедрального мира от ошметков флота-улья Кракен. Фаэтон IV граничил со Звездами Деспота, и на него уже давно положил глаз Дрегз Вузгал, архимогол Большой Гюнзы. Алые Консулы яростно сражались на Фаэтоне IV и остановили бы орочий Вааагх! Но что-то шевельнулось под заводами и энергоблоками планеты. Нечто, разбуженное еженощными бомбардировками налетчиков архимогола. И это нечто было куда более чуждое, чем ксеносы-зеленокожие: бесстрастное, неумолимое и неукротимое. То был древний враг, давным-давно позабытый Галактикой и погребенный в недрах Фаэтона — жуткие скелеты из живого серебра. Некроны.

Зажатые между кровожадными орками и смертоносными механоидами, выползающими из чрева планеты, обитатели мира и их защитники, Алые Консулы, не имели никаких шансов, и орден потерял две прославленные роты. Насколько было известно Энобарбу, архимогол и некроны до сих пор сражаются за Фаэтон.

Верховный капеллан стоял на выбранной позиции. Неподвижный воздух обжигал едкой мерзлотой. Энобарб закрыл глаза и прислушался. Отрешился от потрескивания каменной кладки под ногами, вечно подвергавшейся замерзанию-оттаиванию, ровного рокота священных доспехов на теле и скрипа собственных старых костей. И вот тогда-то он услышал. Красноречивый скрип при движении, осторожное перемещение веса на одном из балконов. Вернувшись назад, верховный капеллан обнаружил в потолке дыру. Цепляясь крозиусом за выщербленный камень и ржавый металл, Алый Консул бесшумно поднялся на следующий уровень.

Терпеливый, как притаившийся в Сухой Слепи, скрытый туманом терзатель, Энобарб осторожно пробирался по обветшавшему карнизу, прячась за выступами. Ага, вот он. Один из скаутов десятой роты. Распластался на полу, прикрылся белым плащом, не опуская прицела снайперской винтовки. Несомненно, неофит пролежал так несколько дней. Балкон представлял собой отличную позиция, вид на Сухую Слепь открывался столь же захватывающий, что и с платформы ниже. Энобарб беззвучно подкрался и навалился на скаута-снайпера, прижав лезвие крыла аквилы к шее скаута под шлемом.

— Твой враг не холод, — вещал по открытому вокс-каналу верховный капеллан. — И даже враг не настолько враг, как ты сам. И, в конце концов, ты сам себя предашь.

Снайпер не шевелился, и капеллан раздраженно скривился. Выключил вокс-каналы и ткнул в плечо скаута крылом крозиуса.

— Вот и все, Консул, — сказал лежащему ничком скауту Энобарб. — Враг до тебя добрался.

Перевернув тело, он замер в изумлении. Да, плащ, шлем и винтовка… Только самого скаута не было. Вместо него под плащом обнаружился зарезанный терзатель, из его зубастой пасти торчала рукоять гладиуса. Энобарб покачал головой. Изумление сменилось восхищением. Да этот молодняк проверяет его!

Энобарб переключился на командный канал, по которому связывался со скаут-сержантом Нотом, чтобы вкратце поздравить с такими учениками и направить его наверх, в разрушенный улей.

— Что, во имя Жиллимана, здесь… — донеслось до Энобарба. Затем послышалось подвывание лазерного огня, которое ни с чем не спутать. Из вокса послышался рев скаут-сержанта, явно противящемуся чему-то. Верховный капеллан вгляделся в Сухую Слепь и увидел светопреставление, размытое вихрем миазмов, словно в грозовом небе вспыхивали зарницы. Сердце похолодело. Энобарб слышал, как гибнут тысячи людей. Нот был мертв.

Переключая каналы, Энобарб прошипел:

— Внештатная ситуация. Обсидиан. Мы атакованы. Это не учения. Второе и седьмое, можете открыть огонь. Сержант Карадок, встречаемся у…

Выстрелы. Стремительные, торопливые. Визор шлема дал знать, что Карадок отстреливается от группы целей. Грохот оружия с эхом заметался по лабиринту обветшавшего улья.

— Кто-нибудь, доложите, что происходит! Мне нужна связь! — прорычал в вокс верховный капеллан и прицепил крозиус к поясу. С болт-пистолетом в руке Энобарб помчался на затихающее эхо выстрелов сержанта короткими перебежками, перемежающимися прыжками и падениями в дыры и лестничные шахты.

— Карадок, где ты? — вопрошал в вокс Энобарб, пробираясь по разрушенному улью. Выстрелы смолкли, скаут-сержант не отвечал. — Второе отделение, седьмое отделение, мне нужен сигнал сержанта Карадока, срочно!

В ответ — тишина, лишь равнодушное шипение помех по каналу связи. Переключая частоты, Энобарб перепрыгивал через трещины и разломы, мчался по затуманенным изморозью залам.

— Риттер, Леннокс, Биди… — твердил он, но вокс оставался нем.

Соскользнув под откос, капеллан на плаще из шкуры кромсателя съехал вниз и оказался на полу зала, провалился в пролом и приземлился на корточки уровнем ниже. Он водил болт-пистолетом во все стороны, крутясь вокруг своей оси. Затем обнаружил разряженный болтер. А на скрипучей балке обвалившегося потолка покачивалось исполинское тело. Крадок.

Скаут-сержант висел на своем белом маскировочном плаще у зияющей дыры наружной стены и его темный силуэт резко выделялся на фоне белизны Сухой Слепи. Скрепленный на шее плащ был обмотан вокруг балки. Импровизированная удавка не могла бы удушить космодесантника. Его прикончила дюжина гладиусов, вонзившихся по рукоять в истерзанное тело. Дикость зрелища ошеломила бы любого из боевых братьев, но Энобарб тут же нашел утешение в «Кодексе». Надо следовать протоколу.

Сорвав с пояса череполикий шлем, капеллан надел его и загерметизировал. По-прежнему сжимая пистолет одной рукой, другой он потянулся к розариусу на шее. Он хотел активировать генератор поля, но враг уже наседал. Внезапно туман в зале забурлил. Терзатели. Целая стая. Они явились снизу. И сверху. И через внешнюю стену, как сам верховный капеллан. Звери набросились и вцепились в него кристаллическими когтями и зубами, острыми как иглы. Энобарб почувствовал, как по его броне хлещут бритвенно-острые хвосты, а колени, локти, плечи и шлем сжимают тиски челюстей.

Взвыв от неожиданности и досады, Энобарб сбросил с себя двух монстров. Пока они суетились на полу, готовясь снова атаковать, верховный капеллан застрелил их из болт-пистолета. Но тут другой хищник набросился и целиком заглотил пистолет вместе с перчаткой. Энобарб выстрелил, и болт разорвался в брюхе терзателя. Тварь погибла мгновенно, только клыкастая пасть не отпустила руку с оружием, впившись в перчатку мертвой хваткой. А пробоины и проходы улья продолжали изрыгать кархарийских хищников. Они бросались на капеллана, прыгая со стен, из дыр в полу, с потолка, даже с раскачивающегося трупа Карадока.

Выхватив крозиус арканум, верховный капеллан активировал священное оружие. Исполненный холодной ярости, он размахивал крозиусом и рубил терзателей, крушил черепа, отсекал хвосты и конечности.

Прямо перед космодесантником обрушился пол, и из дыры выскочил жутко истощенный терзатель, крупный даже для этого вида хищников. Он бросился на Энобарба, сомкнул челюсти у него на горжете и вонзил когти в край нагрудника. От удара верховный капеллан потерял равновесие и опрокинулся навзничь, весь облепленный терзателями.

Врезавшись в полуразрушенную стену бронированным наплечником, Энобарб проломил ее и рухнул в образовавшуюся брешь. Он понял, что падает. Повинуясь инстинкту самосохранения, капеллан разжал кулак, и свирепый терзатель вырвал у него из рук крозиус. Силясь уцепиться за стремительно пролетающую мимо стену, Энобарб выпустил собственные кристаллические когти и вонзил их в древний камнебетон. Он повис на двух пальцах, а терзатели повисли на нем. Мертвый терзатель, проглотивший болт, но не отпустивших болт-пистолет, и повисший на спине крупный монстр не оставляли Энобарбу надежд улучшить свое положение. Тысячей метров ниже находились островерхие утесы из льда, кишащие хищниками, а под белым покрывалом Сухой Слепи таились бездонные разломы. Такого падения не пережить даже сверхчеловеческому организму верховного капеллана.

На фоне визга и зубовного скрежета зверей да собственного тяжелого дыхания Энобарб услышал дробь упорядоченного огня. Мимо верховного капеллана градом посыпались тела терзателей. Энобарб взглянул вверх. Два когтя, на которых он держался, уже проделали пару бороздок в рокрите. Верховный капеллан почувствовал взгляд. Кто-то смотрел на него сверху. Люди в шлемах и броне цвета багрянца, закутанные в белые плащи, с оружием в руках.

Энобарб узнал возвышавшегося над ним скаута.

— Биди, — смог произнести верховный капеллан, но в пустом взгляде неофита не было ничего, что пообещало бы Энобарбу жизнь.

Когда ствол винтовки Биди стал опускаться вниз — а за ним и стволы других скаутов — перед внутренним взором верховного капеллана прошла его жизнь, наполненная битвами и учением примарха. Только теперь Робаут Жиллиман и его «Кодекс» ничего не могли ему предложить. И когда скауты, словно слаженная расстрельная команда, открыли огонь, изрешеченное лазерными лучами тело верховного капеллана Энобарба полетело в Сухую Слепь.

В ораториуме собрались великаны, чьи тени рассекали гололитическую графику зала. Каждый Алый Консул был подобен мускулистому изваянию, облаченному в одеяния багряного цвета. Только два воина у дверей ораториума имели на себе полный комплект бежево-алых церемониальных доспехов. Сержанты Рейвенскар и Богемонд безмолвно наблюдали за братьями, стоя у круглой, испещренной рунами плиты — самом заметном предмете в зале. Распахнулись двери, и с натужным шипением гидравлики в зал вошел Болдуин, сопровождаемый собственным слугой. Астартес обернулись к нему.

— Милорды, реклюзиарх не вернулся, как было приказано, — доложил Болдуин. — Также нет известий от двух скаутских отделений десятой роты.

— Говорю вам, виной тому время года, — твердил из-под маски магистр кузни.

Без панциря и своей исполинской сервоклешни Максимагн Ферро выглядел совсем иначе. Он с присвистом втянул в себя воздух сквозь респираторную решетку и развил свою мысль: — Наши ретрансляционные станции на Де-Вере и Малой Тузе каждый год в преддверии праздника Антилоха испытывают трудности со связью по причине возмущений в звездных коронах.

Магистр артиллерии Кровоточащего Рога Тальбот Фолкс перевел на Артегалла взгляд своих бионических глаза. Зажужжали, фокусируясь, линзы.

— Элиас. Это крайне необычно, как ты понимаешь, — произнес Фолкс.

— Возможно, верховный капеллан вместе со своими людьми столкнулись с совершенно естественными трудностями, — предположил лорд-аптекарий Фабиан. — Судя по сообщениям, на западе от Бледных Дев бушуют углеродные циклоны. Может, наши братья решили просто переждать плохую погоду.

— Скорее, они бы ею наслаждались, — возразил аптекарию капеллан Мерсимунд. — Вряд ли реклюзиарх упустил бы шанс испытать своих учеников на пределе способностей. Помню, как один раз на…

— Прошу прощения, брат-капеллан, — прервал его магистр артиллерии. — Но ему приказал вернуться магистр ордена. Чтобы Энобарб нарушил «Кодекс»?

— Братья, прошу вас, — проговорил Артегалл, задумчиво касаясь пальцами рунической плиты. На его мрачном лице плясали отсветы гололита, вспыхивая на полированных штифтах над каждой бровью. Он взглянул на Болдуина. — Отправь за ними «Громовых ястребов» десятой роты и еще два поисковых отряда, если потребуется.

Болдуин кивнул и отослал с поручением своего слугу.

— Брат-капеллан, — добавил Артегалл, оборачиваясь к Мерсимунду, — пожалуйста, займись организацией ритуалов поминовения в отсутствие верховного капеллана.

— Сочту за честь, магистр, — Мерсимунд энергично ударил кулаком по гербу ордена и вслед за служкой кастеляна вышел из ораториума. Болдуин остался.

— Что? — спросил Артегалл.

Болдуин неуверенно глянул на апотекария Фабиана, словно побуждая того к некоему действию, и откашлялся. Артегалл обратился к апотекарию:

— Говори.

— Отряд по набору рекрутов возвратился из подулья. Твой кастелян и я вернулись по твоему приказанию с потенциальными кандидатами. Поскольку присутствия Наварра и его неофита ты не потребовал, они остались в подулье ради какого-то дела, о котором старший библиарий мне не сообщил. Позже я отправил своего кастеляна к библиарию…

— Магистр, они все еще не вернулись, — вмешался Болдуин.

— Связь?

— Мы не можем с ними связаться, — отвечал Болдуин.

Бионические глаза Фолкса сузились:

— Энобарб, «Багряный Тит», старший библиарий…

— Говорю я вам, проблемы со связью вызваны сезонными звездными протуберанцами, — стоял на своем Максимагн Ферро, поочередно оборачиваясь к каждому. — Возможно, во всем улье происходит то же самое.

— Но мы можем связаться с Ламбертом, — возразил Фолкс.

Артегалл поджал губы.

— Мне нужны сведения о природе проблем со связью, — обратился он к магистру кузницы, вынуждая технодесантника медленно кивнуть. — Как долго капитан Батиста и «Багряный Тит» не выходят на связь?

— Шесть часов, — рапортовал Фолкс.

Артегалл опустил взгляд на руническую плиту. Лишившись боевой баржи ордена, магистра тревожил треск помех от «Багряного Тита».

— Где они? В точности.

— Над луной Рубессы, квадрант четыре-гамма, экваториальный запад.

Артегалл устремил на кастеляна взгляд холодных уверенных глаз и сказал:

— Болдуин, организуй пикт-связь с магистром Ламбертом. Я бы хотел еще раз с ним поговорить.

— Ты хочешь, чтобы Ламберт расследовал ситуацию? — спросил Фолкс.

— Успокойся, брат, — посоветовал магистру артиллерии Артегалл. — Уверен, все именно так, как считает Ферро. Я хочу, чтобы магистр флота на «Анно Тенебрисе» отправился на встречу с боевой баржей над Рубессой. Там Ламберт и Батиста смогут выделить технодесантников шестой резервной роты, чтобы они занялись этой проблемой с конца.

Болдуин кивнул. Вздох гидравлики возвестил о его намерении удалиться.

— Болдуин, — окликнул его Артегалл, все еще не спуская глаз с Фолкса. — Загляни по пути в библиариум. Пусть наши астропаты и старший эпистолярий попытаются связаться со старшим библиарием и «Багряным Титом» на ментальном уровне.

— Хорошо, милорд, — ответил Болдуин и вышел из ораториума вместе с магистром кузни.

— Элиас, — с нажимом произнес Фолкс, — ты должен позволить мне ввести на Кровоточащем Роге положение Вермильон.

— Мне это представляется излишним, — покачал головой лорд-апотекарий.

— У нас без вести пропали два старших командира, боевая баржа ордена не выходит на связь, — напирал Фолкс. — И все это случилось после того, как мы потеряли сотню самых опытных и прославленных братьев. Полагаю, нам не следует исключать возможность некоего злонамеренного воздействия.

— Воздействия? — скептически переспросил Фабиан. — Кто это на нас воздействует? Зеленокожие сектора? Элиас, ты-то так не считаешь?

Артегалл молчал, следя взглядом за гололитическими изображениями, которые плавали в неподвижном воздухе.

— Как идут работы по подготовке оставшегося генофонда ордена? — обратился к лорду-апотекарию Артегалл.

— Согласно приказу, мой господин, — невозмутимо отвечал Фабиан. — Необходимо продолжить вербовку рекрутов. Знаю, потеря первой роты стала тяжелым ударом, и это после трагедии на Фаэтоне-четыре. Но речь идет обо всем генетическом фонде нашего ордена. Я взываю к осторожности.

— Осторожность… — кивнул Артегалл.

— Элиас… — пробормотал Фолкс.

— …во всем. — Артегалл пристально взглянул на магистра артиллерии и апотекария, — нам следует руководствоваться указаниями Жиллимана. «Кодекс» предписывает соблюдать осторожность перед лицом неизвестности. «Примечание MX-VII-IX.i: Мудрость Геры»: «Соберитесь с мыслями, подобно тому, как путник измеряет глубину воды палкой перед тем, как перейти реку». Магистр Фолкс, что вы предлагаете?

— Я бы призвал всех Алых Консулов к оружию, — качнулся вперед магистр артиллерии. — «Громовые ястребы» должны быть заправлены и готовы к вылету. Необходимо обеспечить безопасность пениториума. Усилить вокс-контроль, активировать пушки планетарной обороны. Также я бы отозвал Родерика и седьмую роту из улья и удвоил бы гарнизон крепости-монастыря.

— Что-нибудь еще?

— Я бы советовал магистру Ламберту привести корабли Алых Консулов в повышенную боеготовность.

— Это дело магистра флота. Я информирую его о твоих рекомендациях.

— Итак?

— Итак, в Кровоточащем Роге вступает в действие положение Вермильон.

— Никак не могу связаться с Кровоточащим Рогом, — пожаловался магистру-библиарию лексиканий Рофан Стеллан.

— Мы находимся глубоко под ульем, неофит, — отвечал старший библиарий. Во тьме звенели подошвы его силового доспеха. — Между нами и пирамидой монастыря лежат миллионы тонн пластали и рокрита. Видишь ли, здесь даже наше оборудование может давать сбои. К тому же, сейчас сезон протуберанцев.

— И все же… — задумчиво проговорил лексиканий.

Псайкеры шагали по катакомбам — темному лабиринту туннелей, пещер и пустот, пробираясь через руины изначального улья. С тех пор поверх древних сооружений возвели тысячи этажей, которые превратили нижние уровни в бесконечную вереницу гротов, где Алые Консулы отлавливали самых лучших потенциальных рекрутов. Тишь холодного подулья регулярно нарушали кровожадные вопли варваров.

Глубоко внизу под аристократической чистотой шпилей и рабской нищетой индустриальных районов располагались территории диких банд подулья. Сборища прирожденных убийц и охотников скитались по бесплодным подземельям в поисках отбросов и преступной славы. Ниже царства головорезов и мелких деспотов простирались катакомбы, где правили племена звероподобных дикарей. Здешние условия превращали тела молодых кархарийцев в горы мышц, управляемых животными инстинктами. И хотя эти варвары отличались изрядной сообразительностью, поскольку в столь суровых условиях дураки не выживали, души их оставались пустыми и девственными. Идеально подходящими для внедрения культа и учения Жиллимана.

Наварра держал в руках силовой меч Кризаор — сверхъестественный клинок, который разгонял тьму имматериальным светом. Клинок-близнец Кризаэн оставался в ножнах, чья перевязь пересекала сине-золотой нагрудник старшего библиария. Нематериальное свечение меча и само присутствие двух Астартес заставило здешних обитателей попрятаться в нишах и темных углах катакомб.

— Стеллан, не отставай, — сказал Наварра.

Их самих выловили в этом диком подземелье, хотя и с разницей в сотни лет. Благодаря этому они легко могли ориентироваться здесь, что было преимуществом, не говоря уже выучке и физических модификациях Астартес, позволявших справиться с любой опасностью. А опасностей это место таило немало.

Не только бывшие соплеменники могли покуситься на их головы ради сочного костного мозга. Помимо первобытных собратьев в царстве тьмы обитали нелюди и мутанты, изгнанные с верхних уровней улья. Наварра и Стеллан уже расправились с косматым одноглазым чудищем, которое вышло на них, опираясь на костяшки пальцев, дыша тупой яростью и жаждой крови.

Впрочем, Наварра и Стеллан были Адептус Астартес, Ангелами Императора и полубогами среди людей. И сами представляли серьезную опасность для обитателей этих мест. К тому же эти Алые Консулы были могущественными псайкерами, обученными обращаться со сверхъестественными энергиями варпа. Так что даже без учета преимуществ, которые давали им их оружие и величественная сине-золотая броня, сверхчеловеческая физиология и боевая подготовка, Наварра и Стеллан все равно оставались самыми смертоносными существами на многие километры в любом направлении.

Тесный туннель вывел их в просторную пещеру. Старший библиарий поднял меч Кризаор выше, пропустив через него свою силу, и клинок осветил своды помещения. Вверху просматривались очертания чего-то громадного, изъеденного коррозией и увешанного сталактитами. Какое-то гигантское сооружение, провалившееся сюда в результате давно забытой катастрофы. Его подпирали беспорядочно расположенные колонны из прочного рокрита и пластали. Благодаря этим подпоркам здесь возникло просторная каверна, а ежедневные оттепели образовали внизу парящее ледяное химическое озеро.

Вдоль стен и между колоннами колоссального зала были сооружены примитивные мостки, по которым космодесантники осторожно двинулись дальше. Сверхъестественный свет клинка Наварры спугнул клубок скользких подземных червей. Клубок соскользнул с колонны, расплелся и змеи заскользили прочь. Несколько червей просто слетели вниз, и одному из них по пути встретился Стеллан. Неофит с отвращением отмахнулся перчаткой, но тварь словно прилипла к нему. Она обвила руку Сталлана и распахнула капюшон, целя ядовитые клыки в незащищенное шлемом лицо.

Пред глазами лексикания полыхнул свет, Наварра рассек червя надвое сверкающим лезвием Кризаора. Две извивающиеся половины полетели вниз с мостков, и Стеллан пробормотал слова благодарности.

— Отчего ты не воспользовался силой? — прогремел голос старшего библиария.

— Это было неожиданно, — только и мог выдавить лексиканий.

— Ты совсем недавно выбрался из подулья, а уже позабыл о повадках здешних обитателей, — мягко укорил его Наварра. — А как же галактические опасности? Там подстерегает куда больше смертей. Будь внимателен, неофит.

— Да, милорд.

— Оно к тебе явилось снова? — многозначительно осведомился Наварра.

— Почему вы спрашиваете, господин?

— Ты выглядишь рассеянным. Что-то тревожит тебя?

— Да, учитель.

— Сны?

— Да, учитель.

— Царство имматериума кажется темным и далеким, — произнес Наварра, — но оно окружает нас повсюду. Иначе, как бы мы могли черпать из него силу? Варп питает наши способности, но лишь Бог-Император защищает нас от безумия. И тебе следует помнить, что не только мы черпаем из этого источника силы, и для защиты от бесплотных имматериальных хищников нужна вся наша вера и постоянная бдительность.

— Да, учитель.

— Варп отражается в нашей реальности. Где-то барьер широк, а где-то от противоестественного влияния нас отделяет лишь тонкая ткань истины. Твои сны — такое окно, место, откуда можно с головой нырнуть в Море Душ.

— Да, учитель.

— Поведай мне.

Стеллан замялся. Космодесантники продолжали осторожно пробираться по мосткам, и неофит, наконец, произнес:

— Оно назвалось Гидоркуэлем.

— Неужели ты говорил с этим исчадием тьмы?

— Нет, учитель. Это оно говорило со мной: в моей келье.

— Ты говорил, что тебе снился сон, — напомнил неофиту Наварра.

— Мне снилось, что я проснулся и бодрствую, — поведал Стеллан. — У себя в келье. Оно говорило. То, что я принял за его губы, двигалось, но голос раздавался у меня в голове.

— И какую же ложь сказало тебе это порожденье обмана?

— Уйму непристойностей, господин. Оно говорило на неведомых мне языках. Шипело и брызгало слюной от нетерпения. Заявляло, что моя душа принадлежит ему. Что моя слабость стала светом в его тьме.

— И это тебя встревожило и смутило.

— Конечно, — согласился лексиканий. — Внимание этого существа было мне отвратительно. Оно взывало ко мне сквозь время и пространство. Я заклеймен? Одержим?

— Не больше прежнего, — заверил неофита Наварра. — Стеллан, все те, кто носит бремя силы — священный дар Императора, которым был наделен и он сам, — порой во сне сталкиваются с демонами. Эти сущности рыщут по варпу в поисках душ, дабы терзать их ради своего гнусного развлечения. Годы тренировок и ментальная сила, свойственная избранным Императора, защищают нас от прямого их воздействия. Те же, кто необуздан, одержим варпом — колдуны и ведьмы — становятся для тварей имматериума легкой добычей, и через них демоны попадают в наш мир. Хвала примарху, нам нечасто приходится сталкиваться с этим воочию.

— Да, мой господин, — согласился Стеллан.

— Варп порой напоминает нам о себе и требует нашего внимания. Поэтому мы не вернулись в Кровоточащий Рог вместе с остальными. Именно такое требование вынудило меня оставить ряды рекрутского отряда лорда-аптекария и привело в недра Кархарии. Сюда.

Добравшись до противоположного конца пещеры, Наварра и Стеллан остановились на краю мостков, где путь вновь нырял вглубь узкого туннеля. Над входом в туннель была выведена белой краской одна-единственная фраза, выполненная древнекархарийскими символами и рунами.

— Написано недавно, — пробормотал Наварра. Стеллан же просто безмолвно взирал на странные письмена. — Хотя смысл очень древний. Это высказывание относится к тем временам, когда здешних ульев еще не было и в помине. Буквально она означает следующее: «Лавина начинается со снежинки».

Наварра двинулся в туннель, высоко подняв силовой меч и замер при виде настенной живописи. Не то чтобы он раньше никогда не видел ничего подобного. Граффити являются неотъемлемой частью подулья, и, как правило, это не просто вымарывание стен. Выше, на подвластных бандам территориях, подобная живопись служит своего рода маркировкой границ и декларацией разнообразных пактов между группировками. В нижних уровнях, обиталище примитивных племен, настенная живопись не становилась менее распространенной или осмысленной. Клановые тотемы и примитивная живопись служили варварам катакомб для тех же целей, что и преступникам наверху. Отпечатки окровавленных ладоней; выполненные углем изображения гигантского подземного грызуна; символические предупреждения, сделанные фосфоресцирующими радиоактивными химикатами, стекавшими из располагавшихся наверху промышленных секторов. Но слов не было. Обитавшим в катакомбах кархарийским варварам от слов было мало пользы.

Старшего библиария увлекло сюда, глубоко в подулье Невуса, зловоние психического вторжения. Излучение. Нечто чуждое и агрессивное, ворочающееся под самым центром кархарийской столицы.

И в призрачном сиянии Кризаора это нечто предстало пред Наваррой во всем своем завораживающем величии. Граффити поверх граффити, слова поверх символов, знаков, кровавых отпечатков. Слова. Одни и те же слова, записанные буквами. Эти слова тянулись на целые километры по лабиринту туннелей. Словно заклинание или заговор на древнекархарийском, для главного библиария они пылали психическим осмысленным огнем, тогда как для глаза обычного человека они остались бы незаметны на фоне остальной мазни.

— Стеллан, ты должен взглянуть на это, — пробормотал Наварра, спускаясь по извилистому туннелю. — Психотелепатические слова, запечатленные на стенах, какая-то инструкция, внедряющаяся в сознание обитателей подулья. Знаешь, Стеллан, мы должны сообщить об этом в Кровоточащий Рог — Фабиану и магистру ордена. Здешние рекруты могут иметь нарушения…

Старший библиарий обернулся и обнаружил, что неофита рядом с ним нет. Он вернулся обратно вверх по туннелю и в ореоле света силового меча увидел лексикания, который все еще стоял на мостках, вперив в стену над входом в туннель взгляд ужасающе пустых глаз.

— Стеллан? Стеллан, ответь мне!

Сначала Наварра предположил, что до ученика добрался один из смертоносных червей и отравил молодого космодесантника. Но действительность оказалась гораздо хуже. Проследив за взглядом неофита, Наварра увидел, что тот смотрит на белые буквы над входом в туннель. Написанное свежей краской древнее изречение «Лавина начинается с одной снежинки». Вновь переведя взгляд на лексикания, Наварра пришел к заключению, что его ученик стал жертвой психотелепатического воздействия. Все, что требовалось от неведомого автора — внедрить в сознание субъекта инициирующую фразу. Такую, которую вряд ли встретишь где-нибудь еще. Стеллан был заражен еще до своего вступления в орден. Заражен здесь. Тонкий и точный расчет неведомого врага.

По подбородку Стеллана текла слюна. Он пытался промямлить выведенные на стене слова. Потом непослушными губами попытался произнести имя учителя. Не удалось. Разум молодого космодесантника принадлежал уже не ему, а кому-то другому.

И не только разум этого неофита, но множества других рекрутов, выведенных отсюда за многие годы. Зло таилось в самой ткани их мира, а теперь переселилось на задворки их пораженного разума, в ожидании намеченного часа. И оно будет активировано одной-единственной фразой.

Наварра приготовился. Открылся темным обещаниям варпа. Позволил загореться его огню внутри себя. Выхватив из ножен Кризаэн, старший библиарий выставил перед собой оба меча. Каждый гладиус дымился нематериальной жаждой.

А для Стеллана существовали опасности куда более актуальные, чем промытый мозг. Лишившись преимуществ, даруемых многолетними тренировками, утратив ментальную стойкость, оберегавшую библиариев от опасностей варпа, Стеллан поддался домогавшемуся его души монстру.

Лицо Алого Консула исказилось. Оно выглядело так, будто что-то внутри пытается вывернуть его наизнанку. Собственно, так оно и было. Голова молодого космодесантника внезапно провалилась в горжет сине-золотого силового доспеха. А затем оттуда выплеснулся фонтан зеленоватого гноя.

— Гидоркуэль, — прошипел Наварра. Старший библиарий бросился к сотрясающемуся силовому доспеху и пронзил грудь своего лексикания мечом Кризаор. От брони исходил смрад разложения, испарения варпа, жалящие ноздри псайкера. Псайкер описал круг, пытаясь вытолкнуть тело, захваченное демоном, на хлипкие мостки, клинки Наварры оставляли за собой эфирный светящийся след, описывали дуги и пронзали оскверненный доспех ученика.

Взвыв от ненависти, старший библиарий высвободил импульс грубой варп-энергии, которая осветила пещеру и ударила в доспех подобно кулаку самого Бога-Императора. Доспех опрокинулся навзничь, и рухнул на мостки искореженной грудой. Но и после этого броня продолжала подрагивать и хрустеть, перетасовывая расколотые керамитовые пластины и переплавляясь в нечто новое. Наварра увидел, как адамантиевая броня превратилась в подобие раковины моллюска, из которой стремительно вырвались щупальца. Наварра бросился к демону, а щупальца монстра метнулись ему навстречу. Изворачиваясь, но не сбавляя скорости, старший библиарий полоснул ослепительными клинками, отсекая щупальца и сочащиеся имматериальным ядом усики.

Но щупалец у исчадия варпа оставалось достаточно, чтобы вцепиться в мостки, и соседние колонны. Оставшись висеть на вертикальных опорах, тварь сломала настил под ногами Алого Консула.

Наварра пролетел полетел вниз и рухнул в химическое озеро. Ядовитая жидкость тут же начала разъедать сине-золотые доспехи библиария, а открытие участки кожи покрылись волдырями. Силовые клинки Наварры пульсировали стробоскопическим светом, и чтобы сориентироваться и вынырнуть, у космодесантника ушли бесценные мгновения. Пока глаза Наварры еще способны были видеть, Гидоркуэль добрался до стены пещеры и, со сверхъестественной силой потянув щупальцами колонны, обрушил остатки сооружения в озеро.

Наварра вновь оказался во тьме озера. Вокруг него шли ко дну многотонные куски рокрита и пластали. В этом хаосе космодесантник потерял Кризаэн. Пытаясь вынырнуть на поверхность, Наварра ударился головой о корку льда. Тщетно пытаясь пробить его перчаткой, библиарий увидел, как по льду ползет нечто огромное. Напрягая последние силы, библиарий пробил химический лед мечом Кризаор. Клинок мигом растопил кислотную корку и дал Алому Консулу возможность глотнуть зловонного воздуха и выбраться на берег.

Гидоркуэль поджидал его там и обрушил на псайкера щупальца. Чувствуя, как с черепа сползает плоть, библиарий отчаянно рубил на куски придатки монстра. Только бы добраться до демона. Тот тем временем медленно волок свою адамантиевую раковину прочь от озера. Призвав все свои силы, старший библиарий стал проводником варпа. Через его существо хлынула грубая, жгучая имматериальная энергии, стекая к острию силового меча. Кризаор пронзил покоробившуюся раковину, сотворенную из доспехов Стеллана, и погрузился в нутро демона.

Задымилась броня. Щупальца задергались и замерли. Демон вспыхнул. Силовой меч остался в страшном теле чудовища, а Наварра отшатнулся от твари и упал наземь. Он истратил все свои силы, и физические, и психические. Он мог только смотреть на труп демона, освещенный все еще сияющим гладиусом. Из-под покореженной раковины выскользнула дряблая личина твари: та, которую видел в своих снах неофит Стеллан.

Глядя вверх, в чернильную тьму пещеры, Наварра думал о том, что должен как-то выбраться из катакомб и предупредить Кровоточащий Рог о надвигающейся беде. Услышав чавкающий звук, он взглянул на поверженную тварь. Та тошнотворно заурчала и внезапно словно задохнулась от хохота. Пламенеющие бока извергли новые щупальца, которые мгновенно обвились вокруг двух покосившихся рокритовых колонн, поддерживающих свод пещеры. И верхние уровни подулья.

Наварра мог только смотреть, как монстр подтягивает колонны к своему телу и закричать от отчаяния, когда свод содрогнулся и громада улья Невеус обрушилась на них.

В ораториуме собрался весь имеющийся в наличии командный состав. По залу сквозь гололитическую проекцию Кровоточащего Рога ходили офицеры и их слуги, обмениваясь информацией, заставляя изображение всякий раз содрогаться.

— Они никого не нашли, мой господин, — докладывал Артегаллу Болдуин. — Ни верховного капеллана, ни скаутских отделений, никого. Прочесали всю Сухую Слепь в районе Бледных Дев. «Громовые ястребы» просят разрешения вернуться на базу.

— Есть известия от старшего библиария Наварры? — окликнул Артегалл.

— Никак нет, сэр, — отвечал лорд-аптекарий Фабиан, — ни по воксу, ни из библиариума.

— Силы планетарной обороны и дежурные Арбитрес на местах отмечают резкие толчки и вибрацию на нижних уровнях столицы, — доложил магистр кузни, размахивая над головами собравшихся огромной сервоклешней.

— Что «Багряный Тит»?

— Сейчас соединю тебя с магистром Ламбертом, — сказал Максимагн Ферро, отдавая распоряжения коммуникационному сервитору. Гололитическая проекция Кровоточащего Рога исчезла и сменилась призрачной статикой, пляшущей вокруг собравшихся Алых Консулов.

— Какого дьявола происходит, Максимагн? — требовательно спросил Артегалл, но магистр кузни возился с пультом управления рунической плиты.

Помехи исчезли, на краткий миг еще раз мелькнул Кровоточащий Рог, затем появилось трехмерное гололитическое изображение Кархарийской звездной системы. Артегалл мгновенно нашел звезду и скованный льдом родной мир, а вокруг — зависшие на высокой орбите многочисленные оборонительные посты и малые фрегаты. Вокруг Кархарии кружили луны Де-Вере, Большая и Малая Тузы, между которыми стояли на якоре два ударных крейсера. Дальше всех находилась Рубесса, под ней можно было разглядеть боевую баржу «Багряный Тит». К ней приближался крейсер Гектона Ламберта, «Анно Тенебрис». Внезапно гололитическое изображение ударного крейсера Адептус Астартес растрескалось и пропало.

В ораториуме воцарилась мертвая тишина.

— Магистр Максимагн… — начал Артегалл.

Максимагн поправил вокс-гарнитуру в ухе.

— Подтверждено, мой господин. «Анно Тенебрис» уничтожен со всем экипажем… — Снова мучительная тишина. — Сэр, их обстрелял «Багряный Тит».

Все собравшиеся космодесантники смотрели на магистра ордена, который не в силах был поверить своим ушам.

— Магистр Фолкс, — начал Артегалл, — похоже, что ты был прав. Нас атакуют. Доложите о боеготовности крепости-монастыря.

— Изолирована согласно приказу, сэр, — с мрачной гордостью отозвался магистр артиллерии. — Все Алые Консулы готовы к боевым действиям. Все самонаводящиеся пушки укомплектованы личным составом. «Громовые ястребы» готовы к запуску по команде. Батареи оборонительных лазпушек полностью заряжены.

Перед магистром ордена встал капитан Родерик:

— Мой повелитель, седьмая рота прибыла для подкрепления гарнизона Кровоточащего Рога по распоряжению магистра артиллерии. Враг не пройдет — будьте уверены.

— Сэр! — тревожно воскликнул магистр Максимагн. — «Багряный Тит» движется к орбите Кархарии.

Артегалл скривился в оскале.

— Кто они, черт побери? — пробормотал он. — Что с другими нашими крейсерами?

Фолкс вышел вперед и показал на гололитические изображение Большой и Малой Тузы:

— Все в полной боевой готовности, как я рекомендовал. «Калибурн» и «Гордость Геры» могут пойти на перехват…

— Исключено, — остановил Фолкса Артегалл. — Переместите ударные крейсеры на низкую орбиту над Кровоточащим Рогом. Я хочу, чтобы их прикрывали наши оборонительные лазеры.

— Будет сделано, мой господин, — повиновался Фолкс.

— Болдуин…

— Да, господин?

— Приготовь мои доспехи и оружие.

Кастелян медленно кивнул и проговорил:

— Почту за честь.

Алые Консулы смотрели на удаляющегося к выходу кастеляна, понимая, что это значит. Артегалл стоял у рунической плиты в багряном с бежевой окантовкой силовом доспехе. От Болдуина он потребовал доставить освященную броню и личный болтер из арсенала магистра ордена. Блестящий багряно-золотой доспех, на коем начертана вся почетная история ордена Алых Консулов, украшенный драгоценным камнем, извлеченным из вечной мерзлоты Кархарии. Эту священную броню предыдущие магистры надевали тогда, когда вели в бой весь орден. При Альдебаране, падении Вольсунгарда, в Термангантской войне.

— Нарк.

— Магистр Артегалл, — отозвался от дверей ораториума главный астропат Кровоточащего Рога.

— Удалось ли связаться с третьей, пятой или восьмой ротами?

— Милорд, капитан Нит не отвечает, — ответил Нарк, сжимая свой посох.

Артегалл обменялся мрачными взглядами с Табольтом Фолксом. Нит вместе с восьмой ротой находился всего в двух системах отсюда, в сегментуме Саркус, где вел охоту на выродков из Черного Легиона.

— А капитан Борачио?

Артегалл ежемесячно получал астропатические доклады от капитана Альбрехта Борачио, находящегося в Дамокловом Заливе. Борачио руководил действиями Алых Консулов в Дамокловом походе. Артегалл и Борачио вместе начинали свою службу и именно Борачио, даже более чем Болдуин, был приближенным магистра ордена. В настоящее время он с третьей и пятой ротами сражался с тау под предводительством О'Шова в анклавах Фарсайта.

— Три дня назад, мой господин, — отвечал Нарк. — Вы ему ответили, магистр.

— Прочти сообщение еще раз.

Когда астропат припоминал послание, у него от напряжения побелели костяшки пальцев, сжимавших посох:

— …наткнулись на колонну тяжелых крейсеров с Фи'Риос — небольшое племя, как убеждали меня ксенобиологи, пытающееся связаться с командиром Форсайтом. Мы взяли корабль с небольшими затруднениями, но потеряли сына Кархарии, боевого брата Теодорика из пятой роты. Я одобрительно отзываюсь о службе брата Теодорика и представляю его имя к занесению в списки крепости Геры, в часовне роты, как посмертно удостоенного Железного лаврового венка…

— Что было в конце? — подгонял астропата Артегалл.

— Трехмерная алгебраическая запись, мой господин: KnΩiii - ϖiX(Z-) - ⊠⊠v.R(!?)0-1.

— Координаты? Боевые маневры? — предположил Табольт Фолкс.

— Регицид, — проговорил Артегалл.

На протяжении многих лет магистр ордена и Альбрехт Борачио вели партию в регицид, передавая ходы в астропатических сообщениях. У каждого из них была своя доска с фигурами. У Артегалла — древний набор лакированных кавалеристов внушительного размера, расположенных на полированной бронзовой поверхности. Магистр мысленно передвинул фигуры, вспомнив их расположение на доске, установленной на ростре возле его трона в канцеляриуме. Борачио выиграл.

— Мат слепцу… — изрек магистр ордена.

— Прошу прощения, мой господин? — переспросил Нарк.

— Я не хотел тебя обидеть, — сказал Артегалл астропату. — Так называют победу в регициде тогда, когда проигравший даже не подозревал о вероятности такого хода.

В коридоре у ораториума вдруг раздался пронзительный треск болтеров. Артегалл обменялся со своими офицерами удивленными взглядами, все мгновенно бросились занимать позиции. Воины воспользовались в качестве прикрытия рунической плитой и стенами по обе стороны от дверей ораториума.

— Стрельба внутри периметра! — будто отказываясь принять очевидное, воскликнул Фолкс, застегивая шлем.

— Действительно, — с сарказмом подтвердил Артегалл.

Космодесантники взялись за болтеры и силовые гладиусы. Лишь капитан Родерик и караул ораториума, сержанты Богемонд и Рейвенскар, пребывали в полном боевом облачении, с заряженными болтерами, резервными боеприпасами и гранатами.

Ткнув широким стволом болт-пистолета модели «Форнакс» в гололитическую плиту, магистр артиллерии снова вызвал изображение Кровоточащего Рога. Крепость-монастырь представлял собой совокупность светящихся флигелей, башен, ангаров и открытых площадей.

— Совершенно невозможно… — пробормотал Фолкс.

— Крепость-монастырь полностью дискредитирована, — заявил магистр Максимагн, переключая вокс-каналы.

В толстые двери ораториума ударили снаряды. Капитана седьмой роты прижал палец к вокс-бусине в ухе.

— Родерик! — окрикнул его Артегалл. — Что происходит?

— Мои люди отстреливаются внутри периметра Кровоточащего Рога, мой господин, — бесстрастно доложил капитан. — Огонь по ним ведут Астартес. Это Алые Консулы, милорд!

— Что у нас тут творится? — рявкнул магистр ордена.

— Потом разберемся, сэр. Нужно скорей уходить отсюда, — настаивал Фолкс.

— Какие секторы мы удерживаем? — спросил Артегалл.

— Элиас, нам нужно идти, и сейчас же!

— Магистр Фолкс, что мы удерживаем?

— Сэр, небольшие отряды моих людей обороняют апотекарион и северо-восточный ангар, — доложил Родерик. — Еще некоторые литейные цехи и тюремный блок Сигма.

— Апотекарион? — уточнил Фабиан.

— Геносемя… — Артегалл услышал это слово будто извне, словно не сам пробормотал его.

— Командная башня чиста, — объявил Фолкс, вглядываясь в гололитическую схему монастыря. Болты пробили металлические двери ораториума и взорвались в поддерживающей руническую плиту колонне. Гололитическое изображение пропало. Рейвенскар отпихнул с дороги слепого астропата и бросился к двери. Просунув в зияющую в двери пробоину ствол, он начал простреливать в коридор.

— Мы должны доставить магистра ордена в тактический канцеляриум, — сказал Фолкс Родерику, Максимагну и караульным сержантам.

— Нет! — рявкнул Артегалл. — Мы должны отбить Кровоточащий Рог.

— И это удобнее сделать из вашего тактического канцеляриума, мой господин, — настаивал Фолкс. — Там у нас будет вокс-передатчик, боеприпасы и ваш личный арсенал, к тому же канцеляриум находится достаточно высоко, чтобы осуществить эвакуацию на «Громовом ястребе»… Короче, это самое безопасное место во всей крепости! Наилучшая позиция, чтобы координировать и направлять наши силы.

— Когда мы поймем, где наши силы, а где нет, — печально добавил Фабиан.

Артегалл и магистр артиллерии переглянулись.

— Сэр! — крикнул от дверей Рейвенскар. — Мне необходимо перезарядить оружие.

— Хорошо, — сказал Артегалл Фолксу. — Капитан Родерик сопроводит магистра Максимагна и лорда Фабиана. Они должны обеспечить безопасность апотекариона. Необходимо защитить геносемя. Слуги пусть следуют за своими господами. Сержанты Рейвенскар и Богемонд, вы сопровождаете магистра артиллерии и меня в тактический канцеляриум. Астропат Нарк, вы идете с нами. Всем все ясно?

— Да, магистр, — откликнулся хор голосов.

— Сержант, на счет «три», — проинструктировал Артегалл.

— Один.

Богемонд кивнул и отцепил с пояса пару гранат.

— Два.

Фолкс занял позицию у дверного косяка.

— Три.

Родерик упер приклад болтера в плечо, а Фолкс активировал механизм, открывающий дверь.

Когда дверь распахнулась, Рейвенскар отскочил, чтобы перезарядить болтер. За гранатами Богемонда последовал болтерный огонь на подавление.

К Родерику быстро присоединился Богемонд, затем Рейвенскар, и трое космодесантников повели бесперебойный огонь. Командиры покидали ораториум, сопровождаемые слугами, и единичные выстрелы их «Форнаксов» присоединились к общей какофонии.

Пока Родерик, ведя прицельный огонь, прикрывал лорда-аптекария и магистра, Богемонд высадил плечом дверь на лестницу, чтобы вывести другую группу на следующий уровень. Вскоре стиль битвы Алых Консулов принял хирургически-точный характер, столь любимый Жиллиманом: один боевой брат прикрывал другого, и оба быстро продвигались вперед, ведя подавляющий огонь. Этим слаженным танцем дирижировали Рейвенскар и Богемонд, их поддерживал огнем Артегалл, а магистр артиллерии прикрывал тыл и слепого астропата Нарка.

Продвигаясь вверх по винтовой лестнице, Астартес угодили в железный шторм: сверху на них обрушили шквал огневой мощи облаченные в доспехи Алых Консулов ренегаты. Отцепив гранату, Рейвенскар перекинул ее брату-сержанту. Богемонд чуть помедлил с гранатой в руках, отсчитывая драгоценные секунды, а затем метнул взрывчатку вертикально вверх, между спиралями перил. Граната взорвалась наверху и усмирила огонь противника. Мимо пролетело тело в багряно-бежевом доспехе. Сержанты не стали ждать и бросились вверх по лестнице.

Среди взорванного рокрита и обломков лестницы лежали изуродованные мертвые Алые Консулы. Одному, молодому космодесантнику, взрывом оторвало ноги и снесло половину шлема. Он смотрел на проходящий мимо него отряд, и на его оскаленных стиснутых зубах пузырилась кровь. Для Артегалла это было слишком. Алые Консулы проливают священную кровь братьев! Мечта Жиллимана разбита вдребезги! Магистр схватил тяжело раненого космодесантника за искореженный нагрудник и затряс.

— Что ты творишь, парень?! — взревел Артегалл, но на дознание времени не было.

Скауты в легких доспехах уже выскакивали из дверей наверху, громыхали ботинками, перескакивая с этажа на этаж, поливали лестничные площадки лазерным огнем. Мимо Фолкса пролетали очереди болтерных снарядов: ренегаты следовали за ними по пятам. Снаряды впились в стену над коленопреклоненным Артегаллом и настигли спотыкавшегося астропата. Магистру артиллерии пришлось оставить его и отшвырнуть нападавших огнем из подхваченного с пола болтера.

— Туда! — возвысил он голос, пытаясь перекричать перестрелку, и показал на ближайшую дверь к лестничной шахте. И вновь Богемонд налег на дверь плечом и ворвался в жилое помещение. Это было, вероятно, обиталище слуг Кровоточащего Рога. Яркий белый свет ледяного мира лился сквозь стекла высоких арочных окон, витражи изображали сцены из прославленной истории ордена Алых Консулов.

Рейвенскар передал Артегаллу свой болтер, а сам подхватил со ступеней лестницы другой, заляпанный кровью.

— Здесь есть служебный проход в канцеляриум, ведущий через спальные помещения для слуг, — сказал Артегалл, заряжая свой болтер.

Десантники пробирались вдоль ряда окон, а за их спинами громыхнула, слетев с петель, изрешеченная выстрелами дверь.

— Вперед! — рявкнул Фолкс.

Четверо космодесантников ринулись через открытое пространство к дальнему концу зала. Льющийся из окон яркий свет внезапно померк, и Астартес увидели скользящий снаружи зловещий силуэт «Громового ястреба». Десантно-штурмовой корабль завис и открыл яростный огонь из тяжелых болтеров.

Оставалось только бежать, пока орудия «Громового ястреба» разносили вдребезги великие деяния ордена. Один за другим взрывались яркие витражи, мириады ярких осколков разлетелись в воздухе, грациозная тень корабля скользила, подобно крадущемуся хищнику. Он настиг Рейвенскара, который, потеряв ориентацию в вихре разбитого стекла и свинцовых перемычек, попал под огонь тяжелого болтера и превратился в ярко-алое облако крови и осколков багряного керамита. У следующего окна Артегалл услышал свист и ударная волна толкнула его в спину. Шрапнель разорвавшейся фраг-гранаты пробила ранец и заставила треснуть керамитовые пластины доспеха. Отлетая в урагане осколков, Артегалл ударился о дальнюю стену. Вдруг его обхватили перчатки и протащили через распахнутую дверь, которая тут же захлопнулась, отгородив его от хаоса.

В командной башне было совершенно тихо. Оглушенный Артегалл щурился в полумраке нижнего вестибюля канцеляриума, его силовой доспех дымился и был скользким от крови, смазки и гидравлической жидкости.

Придя в себя, Артегалл подумал о том, что никогда раньше не видел этого помещения крепости-монастыря: здесь бывали только слуги ордена. Пошатываясь, он поднялся на ноги и присоединился к боевым братьям, ступив на мраморную поверхность подъемной платформы. Сержант Богемонд и магистр Фолкс встали по обе стороны от него, и магистр ордена активировал подъемный механизм. Три Алых Консула поднялись в личный тактический канцеляриум Артегалла.

— Магистр ордена, я начинаю…

Одновременно полыхнул свет и раздался грохот.

Богемонд и Фолкс рухнули с дымящимися дырами в затылках. Лица оказались размазаны о внутреннюю поверхность шлемов. Артегалл развернулся и обнаружил, что в его алый нагрудник упираются болтеры — черные и шипастые.

Противниками были другие космодесантники, Астартес-отступники. Архипредатели Галактики, личная гвардия магистра войны — Черный Легион. Их помятые, грязные силовые доспехи были матово-черными, а наплечники украшены бронзовыми горгульями. Зловеще скалились шипастые шлемы, о пластины брони позвякивали цепи и черепа. Пока один из ренегатов прижимал еще дымящийся ствол к груди Артегалла, второй разоружил магистра ордена, отобрав болтер и сдернув с пояса болт-пистолет и гладиус.

Перед Артегаллом стояли два офицера Черного Легиона. Старшим был капитан с безумным взглядом и подпиленными заостренными зубами, с шипованных доспехов которого свисала блохастая волчья шкура. Вторым был апотекарий, чью некогда белую броню теперь покрывали кровавые разводы и ржавчина, а лицо было невыразительным и неподвижным, как у покойника.

— Грязный предатель, дай хотя бы знать, к кому я обращаюсь, — громко сказал магистр ордена.

Похоже, что вопрос позабавил капитана Черного Легиона.

— Перед тобой лорд Владивосс из Черного Легиона и его апотекарий Секл, — прогремел под сводами канцеляриума голос, который не принадлежал ни одному из двух космодесантников Хаоса. Воины Черного Легиона расступились, дав магистру возможность увидеть говорившего, который восседал на костяном троне самого Артегалла. Его доспех мерцал кобальтово-синими отблесками и был украшен чеканкой в виде зеленых змей, чьи тела вились по всему доспеху, а головы встречались на нагруднике. Гидра. Узнаваемая символика Альфа-Легиона. Космодесантник-предатель сидел и небрежно листал «Кодекс Астартес», лежащий на аналое.

— Полагаю, что нет смысла задавать тебе этот вопрос, предатель, — прорычал Артегалл.

Меднокожий гигант оттолкнул антигравитационную платформу, встал и произнес, улыбаясь:

— Я Альфарий.

Артегалл мрачно усмехнулся и харкнул кровью на сапоги Альфа-легионера.

— Вот мое о тебе мнение, Альфа-легионер, — произнес магистр Алых Консулов. — Мог бы поздравить тебя с отличным планированием и безукоризненным исполнением, но Альфарий — не более чем призрак. Мой господин Жиллиман покончил с ним, так же как я покончу с тобой, монстр.

Легионер продолжал улыбаться, словно его забавляли нападки Артегалла. Улыбка его сделалась шире, когда космодесантник принял какое-то решение.

— Алый Консул, я капитан Кветзаль Картах, — сказал боец Альфа-Легиона, — и я готов принять твою безоговорочную капитуляцию.

— Капитан Картах, единственная безоговорочная вещь, которую ты можешь от меня получить, — мою ненависть до конца времен!

— Раз уж вы завели речь о конце, магистр, — спокойно продолжил легионер, — неужели Жиллиман настолько тебя ослепил, что ты не видишь своего собственного конца? Конца своего ордена? Конца потомков этого ханжеского ублюдка? Мне хотелось явиться сюда и встретиться с тобой. Чтобы ты отправился в могилу, зная о том, что потерпел поражение от Альфа-Легиона, что Альфа-Легион истребил наследие Жиллимана в лице тысячи его сыновей, что Альфа-легионеры не только лучшие стратеги, но превосходят вас во всем.

Бешеная ярость скривила губы Артегалла, и он выплюнул:

— Никогда!

— Быть может, магистр ордена, ты полагаешь, что у вашего семени есть шанс уцелеть, и за вас отомстят будущие сыны Кархарии? — Альфа-легионер снова уселся на трон Артегалла. — Десятая рота была моей еще до того, как ты ее завербовал, как и девятая рота до нее. Теперь тебе пришло время об этом узнать. Я одолжил вам разум новобранцев, но не их преданность, и чтобы вернуть их в лоно Альфа-Легиона достаточно было одной-единственной фразы. Со второй и четвертой ротами управиться было просто: одна организационная ошибка, которая удержала Селебрантов на Недикте Секундус и отправила Алых Консулов прямо в смертельную западню ксеносов… На Фаэтон-четыре.

Артегалл слушал, как Альфа-легионер похваляется смертями его братьев, Алых Консулов. Он слушал, а космодесантник Черного Легиона смотрел поверх шипастого дула болтера, направленного в затылок магистра ордена.

— Седьмая рота, как и было задумано, пала от рук своих же братьев, защищая ваш пафосно именуемый монастырь-крепость от беды, которая таилась скорее внутри, нежели снаружи. Восьмая же… что ж, о них позаботился капитан Владивосс — за что достойный капитан заслуживает награды. Секл, — обратился к хаоситскому апотекарию Альфа-легионер, — апотекарион находится в твоем распоряжении. Можешь заняться оставшимися запасами геносемени Алых Консулов. Можешь без колебаний извлечь прогеноиды у сражавшихся за нас лоялистов. Не бойся, они не станут тебе мешать. Собственно говоря, завершение процедуры станет для них сигналом обратить оружие на самих себя. Капитан Владивосс, можешь с моим почтением и своей наградой возвращаться к лорду Абаддону и помочь ему восполнить потери в Оке Ужаса.

Владивосс поклонился, а Секл нервно шевелил пальцами, в его пустых глазах засветилось что-то вроде предвкушения.

— Да, и, капитан, — окликнул Картах, когда Артегалла подтолкнули вперед, к трону, — пожалуйста, оставьте мне одного легионера.

Пока капитан Владивосс, его аптекарий и их охранники из числа космодесантников Хаоса спускались на мраморной платформе вместе с телами Богемонда и Фолкса, Картах снова обратился к магистру ордена:

— С «Ревенантом Рекс» все вышло просто гениально. Готов это признать. Я ведь даже не мечтал, что туда пошлют вашу первую роту ветеранов-терминаторов. Это существенно упростило задачу. Это вам зачтется, магистр ордена Артегалл, — гадко осклабился Картах.

Пол под ногами Артегалла содрогнулся. Картаха вдруг охватило возбуждение.

— Знаешь, что это? — спросил монстр, но не стал дожидаться ответа. Вместо этого он активировал рычаги управления, встроенные в подлокотники трона из костей. Своды тактического канцеляриума, располагавшегося на самом верху командной башни, начали поворачиваться и опускаться, открывая просвет в крыше, который увеличивался по мере вращения башни.

Альфа-легионер разочарованно покачал головой.

— Совсем забыл: именно оборонительные пушки Кровоточащего Рога уничтожают ударные крейсеры, которым ты приказал вернуться под их защиту. Как поэтично! Вернее, тактически предсказуемо. Ах, ты только посмотри!

Картах показал на небо, и Артегалл невольно тоже поднял взгляд, несмотря на то что в затылок ему все еще упирался болтер космодесантника Хаоса. Может, это последний раз, когда можно насладится унылой пустотой небес родного мира.

— Вон они видишь?

Артегалл наблюдал за метеоритным дождем: пляской крохотных вспышек.

— Я вернул обратно «Багряного Тита», чтобы он прикончил оставшиеся фрегаты и штурмовики. Не хочу, чтобы уцелевшие Алые Консулы побежали делиться моими стратегией и тактикой к ордену Авроры, который я планирую сделать следующей целью. Тоже ведь носители семени Жиллимана. Так вот, разворачивающаяся пред твоим взором дивная драма — не просто необычный небесный феномен. Это возвращаются домой Алые Консулы шестой роты, которых вытолкнули из воздушных шлюзов «Багряного Тита». Они падают на Кархарию. Боевая баржа нужна мне — она станет еще одним даром магистру войны. На ее борту есть оборудование для безопасной транспортировки вашего геносемени к Оку Ужаса. Пригодится для будущих Черных крестовых походов. Кто знает, быть может, кто-то из вашего рода удостоится чести первым принести правосудие магистра войны на саму Терру? В доспехах Черного Легиона и под знаменем Хоруса, само собой.

Артегалл задрожал от ярости, взгляд магистра ордена упал и остановился на стене за троном.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал Картах. — Всегда знал. Ты возлагаешь надежды на капитана Борачио. Находящегося в Дамокловом Заливе с третьей и пятой ротами… Счел ли ты мои выкладки убедительными?

Глаза Артегалла расширились.

— Элиас, капитан Борачио вместе со своими людьми уже два года как мертв.

Артегалл потряс головой.

— С Алыми Консулами покончено. Борачио — это я, — открыл секрет Альфа-легионер, упиваясь произведенным эффектом. — А еще я Картах… и Альфарий. — Капитан склонился над изысканной резной доской для регицида. — Мат слепцу.

У Артегалла подкосились ноги. Когда он падал на колени перед троном и сидящим на нем предателем, он ошеломленно пробормотал:

— Почему?

— Потому что мы играем в Долгую Игру, Элиас, — ответил Альфа-легионер.

Артегалл понадеялся, что внимание бойца Черного Легиона не настолько цепкое, как у Альфа-легионера. Космодесантник запрокинул голову назад, ударяясь затылком о дуло болтера. Приклад оружия врезался в горло космодесантника Хаоса, который все еще пялился в небо, любуясь тем, как сгорают в верхних слоях атмосферы Алые Консулы.

Артегалл откатился прочь от ошеломленного космодесантника Хаоса прямо к Картаху. При виде этого самоубийственного порыва Альфа-легионер зарычал от удивления и схватился за оружие.

Артегалл резко изменил направление и бросился в обход трона. Вслед ему прогремели выстрелы. Однако эти же выстрелы заставили Картаха вжаться в трон. Артегалл бросился к стене и нащупал неприметный плоский пусковой механизм, открывавший дверь в личный арсенал магистра ордена. Пока болтер космодесантника Хаоса крушил стены канцеляриума, Артегалл активировал пусковой механизм и толкнул потайную дверь. Хаосит из Черного Легиона все же достал его и два болта пробили доспехи магистра. Артегалл почувствовал, как его окатила горячая волна боли.

Снова рухнув на колени, он ввалился во тьму личного арсенала и изнутри закрыл за собой бронированную дверь. В исчезающей полосе света меж дверью и стеной Артегалл успел увидеть, как физиономию Кветзаля Картаха перекосило волчьим оскалом.

Пробираясь сквозь тьму арсенала, раненый Алый Консул проводил трясущимися руками по стеллажам: слуги хранили здесь детали брони и украшения, чтобы снаряжать магистра согласно его требованиям. На подобные излишества у Артегалла не было времени. Он из последних сил стремился в самый конец арсенала, где хранилась единственная вещь, способная его утешить. Единственное оружие, созданное для того, чтобы прикончить Кветзаля Картаха — самого смертоносного врага ордена за всю его долгую историю. Личный болтер Артегалла.

Потянувшись к превосходному оружию, выкрашенному в багрец, отделанному золотом и украшенному самоцветами щедрых недр Кархарии, Артегалл содрогнулся. Ранение оказалось хуже, чем он надеялся, и пальцы магистра не смогли взять болтер со стойки. Вдруг послышался шорох, и что-то двинулось в темноте. Гидравлический вздох бионических конечностей, впечатывающихся в холодный пол.

— Болдуин! — вскричал Артегалл. — Мое оружие, Болдуин… болтер.

Кастелян взял со стойки чудное оружие и развернулся к своему господину.

— Хвала примарху, что ты здесь! — вырвалось у Артегалла.

В пропахшем оружейными маслами полумраке арсенала магистр услышал глухой рык взводимого механизма. Артегалл напрягся, а затем обмяк. Болдуин взял оружие не для того, чтобы вручить его господину. То, что овладело разумом рекрутов-неофитов в кархарийском подулье, имело достаточно времени, чтобы поработить кастеляна, в чьи обязанности входило сопровождать рекрутские облавы. Без тренировки, без свойственной Астартес силы духа, разум Болдуина оказался беззащитен перед чуждым влиянием. Кастелян стал пешкой, убивающей суверена на великой галактической доске, и, ведомый вражеской рукой, сделал маленький, но неумолимый ход. Артегалл обрадовался, что вокруг царит темнота. Хорошо, что он не видит доброго лица Болдуина, скованного убийственной пустотой.

Закрывая глаза, Элиас Артегалл, магистр ордена и последний из Алых Консулов, ждал окончания игры.