Победители недр

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ

Три года назад разошлись пути Мареева и Брускова после двенадцати лет совместной учебы и работы. Мареев остался геологом и горняком. Брусков от горного машиностроения перешел к электротехнике и уехал в Туркмению, в лабораторию Ашхабадского научно-исследовательского института.

Теперь они вновь сидели в комнате Мареева. Ее убранство чем-то напоминало комнату Клуба новой энергии. На столе, на подоконнике, за шкафами лежали свернутые в трубки чертежи различных размеров. Всюду на стенах висели строгие и четкие сетки схем, разрезов и рисунков. И на всех листах, маленьких и больших, повторялся разрез огромного снаряда, похожего на орудийный, — удлиненной, цилиндрической формы, с плоским днищем и конической вершиной, которую покрывали, как черепица, многочисленные острые пластинки.

Товарищи сидели у окна перед круглым столом. Наступали сумерки. Москва рассыпалась перед ними гигантским многоцветным созвездием. Огни играли, то взвиваясь в темнеющее, наливающееся фиолетовой краской небо, то собираясь в фантастические костры и пожары. Мощный равномерный гул вносил в раскрытые окна какое-то особое чувство спокойствия, уверенности, нерушимой безопасности...

— Не спорю, — медленно и задумчиво сказал Брусков, — все, что ты мне изложил, — правильно. Но надеюсь, ты все это рассказал мне не для того только, чтобы познакомить меня еще с одним источником энергии. Очевидно, ты уже подошел практически к проблеме использования подземной теплоты. И при этом с размахом, не меньшим, чем у Парсонса.

— Размах гораздо больше.

— Ого!

— Да, Михаил! То, о чем мечтал Парсонс, перестало быть невозможным. Я вооружен лучше него.

— Объясни, пожалуйста!

— Вот послушай... Чтобы добраться до высоких температур, Парсонс в свое время предлагал вырыть шахты глубиной в несколько километров. Но как это сделать, указать он не мог. Современная ему металлургия и машиностроение не могли дать необходимых машин и материалов. А вопрос о металле — задача первостепенной важности.

— И ты ее решил?

— Думаю, что да! Достигнуть области высоких температур сможет машина, сконструированная мной из новейшей легированной стали, твердой, чрезвычайно жароупорной, стойкой против всех химических влияний и воздействий, которые могут встретиться на пути в недра земли. Это будет стальной крот, которого не остановят ни самые твердые горные породы, ни сильнейший подземный жар. Он будет вгрызаться в толщу земли все глубже и глубже, пока я его не остановлю.

— Ну, а дальше? — Брусков подтянул свое тяжелое кресло поближе к Марееву. — Дальше? Как ты будешь выбрасывать породу на поверхность из шахты?

— В том-то и дело, Михаил, — улыбнулся Мареев, — что никакой шахты не будет. Мне она не нужна. В этом основное отличие моей идеи от тяжеловесного проекта Парсонса.

— Так что же будет? — нетерпеливо спросил Брусков. — Предположим, твоя машина зароется в землю... А дальше? Что она там будет делать?

— Она остановится на той глубине, где будет необходимая для моих целей температура. Там будут установлены термоэлементы....

— Термоэлементы?! — Брусков привстал, схватившись за край стола. — Ты говоришь — термоэлементы?!

— Ну да! Не стану же я прибегать к тому примитивному способу превращения тепловой энергии в механическую, который предлагал Парсонс: образованию водяного пара. Парообразование поглощает массу энергии, а отдает в виде полезной механической работы совершенно ничтожную ее часть.

Брусков глубоко сидел в своем кресле. Он закрыл глаза, крепко зажал в кулаке подбородок, а его большие, слегка оттопыренные уши все больше покрывались краской.

Мареев знал эти признаки сильного волнения и напряженной работы мысли. Он усмехнулся и продолжал, как будто ничего не замечая:

— Парообразование слишком неэкономный процесс, дорогой мой. Во-первых, вода, чтобы превратиться в пар, требует огромного количества тепла. Затем, водяной пар, прежде чем дойдет до подземной паровой турбины, уже потеряет огромную часть полученной энергии. Наконец, надо учесть потери на конденсацию и потери энергии в самой машине, обычные в таких случаях. В результате не более десяти-двенадцати процентов тепла будет использовано для эффективной работы.

— Да... да... конечно... — бормотал Брусков, — но термоэлементы... термоэлементы... Что за идея?!

— Я пришел к заключению, — продолжал Мареев, — что строить проект в расчете на использование пара — невозможно. Игра не стоит свеч. Совсем другое дело термоэлементы. Здесь тепловая энергия непосредственно превращается в электрическую. А электроэнергию легко передать на поверхность земли почти без потерь.

— Все это хорошо... — перебил Брусков. Он вскочил с кресла и стремительно прошелся по комнате. — Но термоэлементы?! У тебя есть уже проекты, расчеты?

— Нет, ничего еще нет, — просто ответил Мареев. — В этой части проект еще не разработан. Я не электротехник. Я знаю только, что термоэлементы в состоянии трансформировать до тридцати пяти процентов теплоты в электроэнергию в зависимости от разности температур между спаями. И здесь я рассчитываю на твою помощь. Я уже давно думаю об этом, собирался написать тебе. Выходит, что ты приехал очень кстати. Займись этим делом, Михаил. Идея настолько важна, что ради нее можно бросить все прочие работы.

— Но ведь это сложнейшая проблема! Ты даже не понимаешь всей ее сложности, Никита! Один лишь температурный перепад...

Его уши горели. Он продолжал в состоянии крайнего волнения:

— Ведь для того, чтобы простейшая термопара действовала, необходима разность температур в тех местах, где спаяны ее элементы. Один спай должен быть теплее, другой — холоднее. В нынешних сложнейших по составу термобатареях чем больше эта разность температур между местами спая, тем эффективнее работа термоэлементов. Но как же получить эту разность температур на глубине в несколько километров, где царит лишь одна и при том чрезвычайно высокая температура? Понимаешь ли ты, сколько сложнейших проблем встанет при разработке этого проекта?

— Я знаю лишь одно, Михаил, — глухо ответил Мареев: — кроме тебя, я никому не хотел поручать работу над этой частью проекта.

Брусков стукнул кулаком по столу и бросился в кресло. После минутного молчания он выпрямился и провел рукой по гладко выбритой голове.

— Давай лучше продолжим разговор о твоей машине. Я все-таки не понимаю, как она будет производить свою работу на глубине десяти или больше километров?. Откуда она получит необходимую энергию? Как она потом выберется наружу? Наконец, кто и как будет ею управлять?

— Подожди, подожди, — рассмеялся Мареев. — Давай по порядку. Как будет работать машина? Как автономный бур, несущий свой двигатель в себе самом. Снаряд должен иметь собственные моторы, приводящие бур во вращение. Источник энергии? Надземная электростанция, питающая мою машину электроэнергией по проводам, тянущимся вслед за машиной.

— Но как же будет двигаться этот крот?

— Несколько стальных колонн будет выдвигаться из его днища и с огромной силой вдавливать его вершину с буровой коронкой в окружающую породу.

— Ну, хорошо, пусть так! А как же будет управляться этот необычайный снаряд?

— Управление сосредоточено в самой машине. Управлять ею будут люди, находящиеся внутри нее.

— Люди?! — воскликнул Брусков, схватившись за ручку кресла. — Кто же пойдет на это?

— Я и ты...

Брусков вскочил.

— Что?.. Ты с ума сошел! Подвергать себя такому риску?!

— Я считаю, — ответил Мареев, — что риск будет не больше, чем при переходе современной улицы. Когда ты поближе познакомишься с моими расчетами и чертежами, ты сам убедишься в этом. В моем проекте еще многое нужно доработать. Ни мне, ни кому другому в одиночку с этим не справиться. Институт рассмотрит мою идею, выпустит проект и поможет мне свести риск до минимума. Самое важное теперь — это проект подземной термоэлектрической станции. Именно то, ради чего я строю снаряд, ради чего я готов спуститься в недра земли, то, что составляет основную цель моей идеи.

Брусков откинулся в кресле и сосредоточенно глядел куда-то мимо него.

Мареев, чуть улыбнувшись, продолжал:

— Нет ничего удивительного, что первым водителем машины буду я, ее автор. Было бы странно, если бы я уступил кому-нибудь другому это право. Ну, а ты... Я уверен, что ты будешь со мной. Впрочем... если ты не хочешь...

— Замолчишь ли ты наконец?

Брусков вскочил. Лицо его опять покрылось красными пятнами, уши горели. Он схватил шляпу.

— Прощай! Я пойду... У меня голова готова треснуть от этих диких проектов.

— Да подожди же, Мишу к! Куда ты?

Но Брусков только махнул рукой и исчез в дверях.