По Закону зверя

Глава 11 Исход

Стоя на четвереньках и оттопырив нижнюю губу, Паша старательно водил кистью по белому полотнищу размером примерно два на полтора метра, расстеленному на полу обители Сильгура.

– А у тебя пропал дар маляра, – хмыкнул Александр, наблюдая за его стараниями.

– Разве плохо? – Паша выпрямился, растопырил пальцы, испачканные краской, прищурил глаз и откинул голову назад, окинув взглядом свое творение.

– Пойдет! – согласился Александр. – Главное, что в глаза бросается. Впечатляет, а все остальное – мелочи.

– Нет, ты скажи, разве плохо? – не отставал Паша.

– Какая разница? Главное, чтобы символ был.

– Не скажи! – Паша поводил испачканным пальцем перед носом Александра. – Смысл должен быть!

– И какой же тут смысл?

– Белый фон – это символ всего белого света. Красная полоса – символ солнца и силы. А черный саблезубый зверь на полосе означает воинскую доблесть. У нашей армии должно быть знамя. Это поднимает воинский дух. Согласен?

– Согласен, согласен, замполит ты наш!

– Шутишь все.

– Не до шуток мне. Через день выступаем. Меня больше заботят боевая подготовка и вооружение. Уже две недели занятий прошли, а войска не строем ходят, а как бык прошел. Фаланга не сформирована, длинных копий мало. Где обещанные большие щиты? Где? Я тебя спрашиваю. Кто у нас отвечает за снабжение армии? Паша Куроедов отвечает. А он флажки рисует. Политрук.

– Ты же сам говорил, что легион в Древнем Риме обучался год, не менее, – попытался возразить Паша.

– Вот поэтому Рим захватили варвары! Пошли на поле. Посмотрим, как там дела идут.

Александр и Паша миновали мост через ров и вышли на длинную улицу с крепкими бревенчатыми домами, ведущую к внешним воротам поселения. Мужчин не было видно. Они ушли на поле Красных камней. Малая детвора тоже все дни напролет проводила на поле, наблюдая за войсками. Во дворах хрюкали свиньи. Изредка кричали петухи. Взлаивали собаки. Встречные розовощекие грудастые девки бросали недвусмысленные взгляды на друзей. Пашу постоянно заносило в стороны. Александр одергивал Куроедова и сдержанно улыбался.

– Они тебя изнасилуют, а потом зарежут, – цедил он сквозь зубы. – Ты посмотри. У них у всех кинжалы на поясе.

– Прекрасная смерть! – вздыхал Паша.

– А может, сначала зарежут, а потом изнасилуют, – уточнял Александр.

– Это хуже, – бормотал Паша. Не в силах оторвать взгляда от очередной многообещающей улыбки, он поворачивал назад голову и замедлял шаг. Александр тянул его за руку.

– Все как на подбор, – продолжал бормотать Паша. – А что? Пища здоровая. Вся косметика – вода да воздух.

– Пошли! – торопил Александр.

– Ух ты, какая идет! – восхищенно зашипел Паша. – Посмотри, как красиво смотрится все в кожаных штанах в обтяжку! Нога от ушей растут! Ну скажи, зачем ей такие ноги?!

– Все рационально. Охотиться. За оленями бегать, – ухмыльнулся Александр.

– Фу, как прозаично! – скривился Куроедов. Обладательница ног от ушей, нарочито покачивая бедрами, приблизилась, улыбнулась и прошла мимо.

– Здрасте! – расцвел в улыбке Паша, провожая взглядом задний фасад очередной представительницы местного населения.

– Ты уже, похоже, о возвращении в наш мир забывать стал. Не прочь здесь остаться, – заметил Александр, дернув в очередной раз за руку Куроедова.

– А что?! – вызывающе выпятил тот подбородок. – Тут воздух чистый. У меня энергия из ушей брызжет. Я тут на днях взглянул на себя в зеркало. Морда розовая. Глаза блестят. Я лет на пять помолодел.

– И никакого лука не надо, – ехидно добавил Александр.

– А что лук? Какой лук? Лучники у нас все луками обеспечены. И стрел хватает.

– Я не про тот лук, что стреляет. Про другой. Тот, что благотворно влияет на половые органы, – захохотал Александр.

– А, вон ты про что, – тоже рассмеялся Паша. – Это уж точно. Про этот лук здесь забыть можно.

– А давай, замполит, тут останемся, – предложил Александр. – Свиней разведем, курей. Охотиться будем. Ты меня научишь рыбу ловить. Девушки местные нас любить будут. Что еще нужно-то? Сдались нам эти ворота на севере?

– Ты это серьезно? – Паша подозрительно посмотрел на Александра.

– Вполне!

– Да иди ты! – воскликнул Паша, заметив озорные огоньки в глазах приятеля. – Шуточки у тебя! О, нет! Ты посмотри! Посмотри! Какая опять идет! Глаза-то какие! А изгиб бедра! Я бы ее точно на главную роль взял!

– На главную? Это у тебя уже восьмая по счету на главную роль, – хмыкнул Александр. – Сколько же главных ролей будет в фильме?

– Здрасте! – всецело поглощенный созерцанием представительницы местного населения, Куроедов, пропустив мимо своих ушей ехидный выпад Александра, артистично тряхнул своей светлой шевелюрой и растянул рот в широкой американской улыбке.

Над полем Красных камней стоял несмолкаемый гул. Шла боевая подготовка. Структуру армии Александр составил из воинств земель, возложив командование над каждым подразделением на вождей, тех самых, что заседали в шатре возле леса и никак не могли решить, кто поведет армию за южные ворота. Долго решали. Командующий сам себя назначил. Хотя численность этих подразделений была совершенно разной – от тысячи до семи тысяч воинов, Александр понимал, что иначе нельзя сделать. Объединять отряды ранее враждебных друг другу народов бессмысленно и, более того, опасно. Разбивать сложившиеся воинства земель на более мелкие тоже нерационально. Отстранять вождей от командования – врагов наживать. Они и без того косо смотрят, но подчиняются беспрекословно, словно волки в стае вожаку. Силу чувствуют. Пока чувствуют, послушные ходят, а как слабину почуют, так сразу клыки покажут.

Полков сформировалось более пятидесяти. В каждом Александр выделил копейщиков, лучников и рубщиков – обладателей мечей, топоров, иного оружия для тесной схватки. Копейщиков в первых рядах поставил, после рубщиков, а лучников – в последних рядах. Почему лучников в последних? Казалось бы, вперед надо. Но нет. В этом вся хитрость. Лучники к тесному бою не приспособлены. Враг наступает – они два-три выстрела успеют сделать и за ряды своих отбегают. Нарушаются ряды. А так они спокойно стоят за своими же и постреливают в противника. Тот наседает, пытается ряды прорвать, а лучники тем временем спокойно стрелы пускают. Тает число противника. Вот такая хитрость.

Из всех полков Александр выбрал крупных ребят. Тысяч десять их набралось. Для фаланга. Копья длинные им заказали, метров по пять, и щиты прямоугольные, высокие. А еще особо здоровенных мужиков подобрал Александр – за два метра ростом. С тысячу их набралось. Особый полк двуручников – воинов с мечами метра полтора длиной. Такие мечи только двумя руками поднять можно. Отсюда и название – двуручники. Никакой щит от такого меча не спасет. Сметает все этот меч, валит на землю.

Особое значение в первый же день Александр уделил боевому взаимодействию. Все эти доблестные воины понятия не имели о боевом построении. Лишь только в бой умели бросаться, все скопом. Половина первого дня ушла на вбивание в голову понятий «направо», «налево», «вперед марш», «построиться в колонну», «построиться в шеренгу». Обучать одному более сотни тысяч весьма затруднительно. А вскоре их еще больше стало – войска-то прибывали. К середине дня Александр понял бесполезность своего занятия и приказал Сильгуру выбрать из своего воинства пару сотен сообразительных ребят. Остаток дня он потратил на их обучение. Не безрезультатно. На следующий день эти ребята обучали остальное воинство. Александр только контролировал и поправлял. Как поправлял? Жестко поправлял.

– Стой! Правую ногу поднять! – приказывал он подразделению в несколько тысяч воинов, ежели видел, что те не особенно стараются. Кто ногу волочит, иной разговаривает в строю – халтурят, короче. Воинство застывало на месте с поднятыми правыми ногами. Копья наперевес. Лица напряжены. Пот струится.

– Держать! – приказывал Александр.

Кто-то не выдерживал, заваливался на соседа. Строй начинал колыхаться.

– Опустить! – лениво произносил Александр. Воины с выдохом опускали ноги. Но не тут-то было.

– Левую ногу поднять! – следовал приказ. – Выше! Ты что там дрыгаешься! Сношаешься, что ли?

По рядам прокатывались напряженные смешки.

– Смех отставить! Смотреть вперед! Там враг! Опустить ногу! Враг справа!

– Харра! – воины опускали копья направо.

– Враг слева! – жала копий опускались налево.

– Рубщики!

Строй копейщиков размыкался. Вооруженные клинками и топорами воины выскакивали вперед.

– Плохо! Медленно делаем все! Враг ждать не будет! Быстрота и натиск – вот что решает исход битвы!

Не зря две недели прошли. Всего две недели. Александр поднялся на скалу. Ровные прямоугольники войск передвигались по полю четко, слаженно.

– Круто! – восторженно вырвалось у Паши. – Саня, ты более чем Александр Македонский.

– Завтра устроим учения. Развернешь флаг, – довольно ухмыльнулся Александр. – Смотри, копья несут для фаланги!

– А я что говорил! Вовремя сделали! – радостно воскликнул Паша, наблюдая, как со стороны леса сотни людей несли на плечах связки пятиметровых копий.

– Пожалуй, успеваем, – удовлетворенно кивнул головой Александр и хлопнул Пашу по плечу. – Молодец, политрук! Заварили же мы с тобой кашу! Горячая.

– Не подавиться бы, – хмуро заметил Паша.

– Не боись! Сожрем! Смотри, как воины Сильгура идут. Гвардия! А он-то сам, как петух!

– Кинокамеру бы сюда, – с сожалением произнес Куроедов. – Такое кино бы сняли!

– Снимем еще. Ты хотел сценарий сочинить. Вот он, сценарий, перед тобой. Только не забудь ничего.

– Не забуду, если живым останусь.

– Откуда такие мрачные мысли, дружище! Смерти нет. Поверь тому, кто побывал в Мире мертвых.

– Да ладно тебе. Глюков насмотрелся, – Паша махнул рукой. – Это тебе Сильгур поверил, а я-то уж никогда.

– Не веришь? И не верь. Пошли на реку сходим. Проверим, как плавсредства готовятся. Успевают ли?

– Пошли, – согласился Паша.

Они спустились со скалы. День приближался к концу. Солнце коснулось верхушек деревьев. Порывы ветра доносили с окрестных холмов запахи сырого мха и лугового разнотравья. В теплом воздухе порхали бабочки, изредка щебетали птицы. А тем временем над далеким северным горизонтом клубились рваные черные тучи. Надвигалась гроза.

Старый седой волк вышел из лесной чащи на каменистый речной берег и медленно спустился к воде. Поступь его лап еще сохраняла свою твердость, а притупившиеся, но еще крепкие клыки не утратили способности разрывать шкуру на шее диких оленей и кабанов. Даже уарсы – саблезубые кошки – избегали встреч с волком-одиночкой. Разорванное ухо и глубокий шрам над правым глазом свидетельствовали о былых жестоких схватках со своими соплеменниками в борьбе за первенство в стае. Волк был вожаком и, оставшись непобежденным, покинул стаю, уступив место молодым, горячим, полным жизненной силы собратьям, ушел в чащу леса, чтобы здесь в одиночестве пройти остаток своего пути.

Зверь, спустившись к воде, наклонил тяжелую лобастую голову к речному потоку. Но что-то насторожило старого, опытного хищника. Не утолив жажду, он поднял голову и устремил свой не потерявший остроты взгляд желтых глаз вдаль, туда, где широкий речной поток выносил свои воды из-за скалистого, обрывистого мыса.

Волк напрягся, втягивая ноздрями воздух, читая по обрывкам доносимых до него запахов картину, недоступную зрению, дополняя эту картину звуками, что улавливали его уши. Река была пуста, но лесной зверь уже почувствовал приближение. Что это? Он не мог понять. Приближалось что-то не знакомое ему, то, что не хранилось в памяти его жизни. Это исходило от речного потока и надвигалось медленно, вместе с течением реки. Волк, глядя в сторону поворота, увидел их. Его собратья и он сам всегда избегали встреч с ними, живущими большими стаями и строившими себе логова из дерева и камня. То, что передвигало их сейчас по воде, он знал, называлось кораблем. Зверь понимал многое из того, что служило средством общения между двуногами. Он часто видел корабли. Ему приходилось видеть их, скользящих по воде в одиночестве, или же иногда они сбивались в небольшие стаи. Сейчас же из-за речного поворота, выносимые течением, выплывали снова и снова эти странные создания двуногих, перебирая множеством длинных лап, шевелящих воду. Медленно приближаясь, они заполнили уже всю водную поверхность от берега до берега, подбираясь к тому месту, где неподвижно застыл зверь. Шерсть на загривке зверя начала подниматься. Он занервничал, переминаясь с лапы на лапу, оскалив зубы, готовый в любой момент исчезнуть в глубине лесной чащи. Но любопытство брало верх.

Река уже не вмещала в себя всего этого чрезмерного количества плавучих созданий, больших и совсем малых. Некоторые из них были с крыльями, двуногие (их называют парусами). Другие были только с двумя лапами по бокам. Острый глаз зверя видел сколоченные вместе бревна.

– Плоты, – вспомнил зверь.

Он видел на кораблях и плотах множество двуногих, и не было конца этой лавине, что двигалась по реке.

Волк предусмотрительно отбежал за стволы деревьев и наблюдал оттуда за огромной людской стаей. Начало стаи скрылось уже за поворотом реки, а конца ей все еще не было видно.

Необычное привлекало зверя всегда, но это нельзя было назвать любопытством. Он, как истинное дитя природы, обладал инстинктами и жизненным опытом. Этот механизм его природы решал, представляет ли для него то или иное явление жизненно важный интерес или же опасно для его серой шкуры. В данный момент опытный зверь видел огромную стаю, движущуюся по реке, а его жизненный опыт вместе с инстинктом не мог дать однозначный ответ на вопрос – что это? Зачем они плывут и куда? Происходящее несло на себе печать непонятного действа, и, таким образом, это явление заключало в себе некую тайну. Волк, втягивая вздрагивающими ноздрями воздух, пытался распознать запахи массового передвижения людской стаи. Нос не обманывал его – что-то жизненно важное для старого хищника присутствовало в этом явлении. Но одновременно он чувствовал неуловимо нарастающее напряжение, нависшее над этой бесконечной людской лавиной, медленно проплывающей мимо. Он понимал, что этих двуногих совершенно не интересовал волк-одиночка, прячущийся в чаще леса, не интересовали их и его собратья, да и все остальные лесные обитатели. Зверь чувствовал, что опасность таится не в самой этой бесчисленной стае, а в том, что скрывается за всем этим. Но что? Он должен был непременно это узнать, понять, откуда исходит угроза, насколько она велика и можно ли ее избежать. Пока же он этого не понимал. И тогда видавший виды старый вояка, не обращая внимания на истошные крики своего внутреннего критика под названием природный инстинкт, сначала медленно, а затем быстрой волчьей трусцой побежал вдоль берега, среди деревьев. При этом он периодически втягивал ноздрями воздух, прислушиваясь к шуму тысяч людских голосов, далеко разносящихся над рекой.

Гора приближалась. Она раскинула свои тяжелые скалистые крылья, словно древнее чудовище, выползающее из темного вечернего неба, неотвратимо увеличиваясь в размерах и подминая под себя потоки воды, несущие корабль.

Одиночное темнеющее облако наползало на огонь заката, набрасывая тень на остроконечные скалы, прочерчивающие своими вершинами закатное небо над одиноким холмом на левом берегу. Повеяло холодом. Легкая рябь пробежала по воде за кормой.

Внимательно вглядываясь вперед, Александр почувствовал внутри нарастающее напряжение. Словно пружина сжималась.

– Это она, – понял Александр. – Гора, про которую говорил Ахарунг.

– Вот она, гора Гетест, – словно угадав мысли Александра, негромко произнес Сильгур, стоявший рядом на носу флагманского корабля.

Что-то зловещее было в облике горы. Словно гигантская хищная птица, она накрывала каменными крыльями воды реки.

– Предания говорят, что это окаменевшие крылья Гетеста – властителя Срединного мира, сраженного в великой битве трех миров и упавшего на землю, – пояснил Сильгур.

– Впечатляющее создание, – согласился Александр, глядя на далекие кручи, освещаемые косыми лучами солнца. Пурпурно-красная в огне заката, почти отвесная каменная стена огромным монстром возвышалась над рекой. Чудовищные размеры этого создания природы уже издалека давили на путника, словно заранее одерживая над ним победу. Но создание ли природы это? – невольно возникал вопрос.

Странное ощущение испытывал Александр. Он на какие-то доли секунды почувствовал, что уже где-то видел что-то подобное. Но где? И когда? Он мучительно старался вспомнить, но тщетно. Ощущение ускользало, проплывало мимо, словно берега.

Александр оглянулся на бесконечную армаду, двигавшуюся по реке. Корабли вождей земель шли в авангарде за флагманом. Над головой Александра на мачте ветер колыхал флаг – творение Паши Куроедова. Сам творец устроился тут же рядом под шкурой медведя, погруженный в дремоту. Три дня пути оставались позади. Заснеженные горные вершины едва виднелись в голубой воздушной дымке. Густые леса по берегам реки уступили место широким полям, уходящим вдаль.

На третий день пути затихла громкая разноголосица, разносившаяся далеко над рекой в самом начале пути. Мир погрузился в безмолвие. Тысячи кораблей, лодок и плотов бесшумно, в полной тишине скользили по медленным волнам реки, отражающим огонь заходящего солнца. Изредка вечернее безмолвие нарушал редкий всплеск весла, опускавшегося в воду осторожно, словно боясь нарушить этот хрупкий покой, воцарившийся в окружающем мире. Напряжение тишины, застывшей, словно натянутая тетива лука перед выстрелом, передавалось тысячам людей, плывшим по реке. Они пристально всматривались вперед, невольно пытаясь разглядеть то, что, возможно, ждет их там за горизонтом тишины. Ворота близко. Что там, за воротами?

Гора приближалась.

– Ого! – услышал Александр за спиной негромкий возглас и оглянулся.

Паша вылез из-под шкуры и, приглаживая всклокоченные волосы, смотрел вперед заспанными глазами:

– Впечатляющая горка!

Склон горы, прорезанный глубокими складками, словно излучал кроваво-красный свет. С новой силой внутри Александра поднялось чувство, что он уже видел это. Где? Когда?

– Смотри, пещера! – Паша указал рукой на едва заметную черную точку на склоне горы.

– Похоже, что это она, – тихо произнес Александр.

– Кто – она? – переспросил Сильгур.

– Пещера, о которой говорил мне Ахарунг. Поднимай вымпел. И дай сигнал. Остановимся у левого берега. Ночью поднимемся к пещере.

– Ночью? – переспросил Паша. – Зачем ночью-то?

– А когда? Сейчас? Уже темнеет. Пока к берегу пристанем, пока лагерь разобьем… Да и спокойнее ночью.

– Ночью темно, – неуверенно возразил Паша.

– Ты хочешь дождаться утра? Утром мы должны быть у ворот. Нам нельзя терять время, – жестко произнес Александр.

– Ладно, уговорил, – неохотно согласился Паша, поглядывая в сторону горы, где уже ясно просматривался темный зев пещеры.

Над рекой, отражаясь долгим эхом от каменных круч, разнесся звук трубы. На мачте флагмана поднялся красный треугольный вымпел – приказ кораблям на остановку в пути, последнюю ночную стоянку перед северными воротами. Корабль Сильгура плавно повернул к левому пологому берегу. Остальная флотилия послушно последовала за ним.

Старый зверь осторожно приблизился к кромке обрыва. Полная луна призрачно освещала широкую панораму, открывающуюся с высоты горы. Словно звезды, упавшие с неба, полыхали бесчисленные костры, зажженные стаей двуногих. Волк улавливал носом запахи жареного мяса. Он не любил этот запах, как не любил все, что оставляло после себя огонь – злейший враг лесных обитателей.

Пробираясь по густым лесам, широким перелескам, а теперь и по бескрайней степи, он упорно двигался за этой стаей, надеясь, что она приведет его в места, изобилующие живностью, служившей пищей для него. Вся его звериная природа жаждала хорошей охоты. Он знал, что где-то здесь рядом находится граница мира. Инстинкт, доставшийся ему в наследство от предков, соплеменников, а также от самой природы, подсказывал ему это. До сего времени еще ни разу он не оставлял следы своих лап на этом обрыве, никогда не метил ни одного дерева, ни одного камня в этих местах. Он никогда не заходил в эти края. Продвинувшись так далеко вслед за людской стаей, он, однако, не получил ответ на свои вопросы: зачем они пришли сюда? зачем их так много?

Волк чувствовал опасность. Но она исходила не от тех, что остановились внизу, хотя их было много, очень много и каждый из них был опасен для зверя. Нет, опасность исходила не от них. Но откуда? Смутное понимание того, что должно произойти, у него недавно появилось, но оставалась неуверенность. Так ли это? Неужели они попытаются выйти за границу мира? Инстинкт снова и снова подсказывал ему, что это невозможно, но, с другой стороны, в нем просыпался нетерпеливый интерес – а вдруг там, за гранью, есть заветные края, наполненные живой пищей для него. Картины возможной животрепещущей охоты, ее азарт согревали его стареющую кровь.

Едва уловимый звук насторожил зверя, заставив поднять уши и пристально всмотреться в холодный сумрак. Глаза его, блеснувшие зеленым светом и не утратившие остроты зрения, все же не могли в густой темноте различить источник звука. Это беспокоило его. Но вот холодный свет луны, на миг скрывшейся за облака, вновь пролился на землю, и он сразу увидел ее. Лодка бесшумно скользила по речному потоку. Зверь залег на живот, затаился, принюхиваясь. С высоты обрыва она была едва заметна. Но ему удалось рассмотреть три человеческие фигуры в лодке. Они направлялись в его сторону. Он вскочил, обнажив клыки, но потом, словно передумав, вновь залег и затаился, изготовившись наблюдать.

Течение несло маленькое суденышко прямо на крутой, почти отвесный склон, закрывающий половину ночного неба с его звездами, луной и темными призраками облаков. Александр, сидя на носу лодки, внимательно всматривался вперед. Сильгур налегал на весла. Паша устроился на корме.

– Где же мы тут заберемся? – нерешительно спросил он, не отводя взгляда от нависающего обрыва. – Здесь же метров четыреста, не меньше.

– Тингур когда-то забирался, значит, заберемся и мы, – ответил на это Александр и почувствовал, как в плавный речной поток вмешалось еще одно течение.

– Он забирался туда не ночью, – пробурчал Паша.

– А ты откуда знаешь? – ответил на это Александр и повернул голову направо. Там, омывая подножие горы, в реку, зовущуюся Рекой Времени, впадал еще один поток.

– Ну и дела, – пробормотал он.

– Чего? – не понял Паша

– Почему это место мне так знакомо? Что же это?

– И поэтому ты меня сюда потащил. Ночью потащил, – хмыкнул Паша

Александр не ответил на этот ехидный выпад. Он внимательно искал на отвесном берегу участок, куда можно было приткнуться лодкой. Кроме черных острых скал у воды, он ничего не видел, но рука Сильгура уже направила посудину к небольшой ровной площадке, примерно на полметра возвышающейся над водой. Борт с глухим звуком стукнулся о камень.

– Жуткое место, – поежился Паша. – Втроем как-то неуютно здесь. Надо было на корабле плыть. Воинов захватить с собой. Зачем эти тайны?

– Я же тебе уже объяснял, что о Клинке только посвященные должны знать. Нас Эзерлинг к себе троих пригласил. Нам тайну поведал. Сколько можно повторять одно и то же? – Александр спрыгнул на берег и накинул веревочную петлю на выступ скалы. Лодку прижало течением к берегу.

– Я здесь останусь, – буркнул Сильгур, не двигаясь с места.

– Почему? Пошли вместе, – Александр махнул рукой.

– Нет. Клинок Силы могут взять только открывшие ворота Я там буду лишний.

Похоже, что опытному вояке было не по себе. Он не знал страха перед конкретным живым врагом. Но перспектива встретиться с чем-то потусторонним его не привлекала. Он нашел повод. Александр это понял и не стал настаивать.

– Ладно, оставайся.

– Хорошо, что ночь лунная, – почему-то шепотом произнес Паша

Александр, на всякий случай проверив, крепко ли привязана лодка, и прихватив с собой пару заготовленных факелов, начал карабкаться наверх. Мелкие камни посыпались из-под его ног в воду. Куроедов глубоко вздохнул, покачав головой, и последовал вслед за другом.

Карабкались молча, не оглядываясь. Изредка редкие облака, скрывая луну, погружали мир в кромешную темноту, принуждая скалолазов останавливаться.

– Чертова горка, – выдохнул Паша, останавливаясь и переводя дух, когда луна в очередной раз спряталась за облаком.

– Да, это ты верно отметил, – согласился Александр, глубоко дыша – Отметил, – снова повторил он и задумался: – Отметил. Отмеченная!

– Что ты там бормочешь? – поинтересовался Паша

– Да так, – задумчиво произнес Александр. – Полезли дальше. Я уже пещеру вижу.

Луна выкатиласть из-за облака. В ее призрачном свете обозначился широкий черный вход пещеры. Острый скалистый выступ отделял скалолазов от входа.

– Как же здесь этот Тингур пролез? – с удивлением в голосе произнес Паша. – Я через этот выступ не поползу. Там внизу метров триста, а может, и больше. Мне еще пожить охота.

– А ты уверен, что ты еще жив? – усмехнулся Александр, неожиданно для себя самого произнеся эту фразу.

– Не издевайся, – буркнул Паша и первым, распластавшись по скале, цепляясь за нее ногтями и кончиками пальцев, полез наверх.

– Молодец, – похвалил его Александр. – Не забыл еще, как мы по скалам Столбов лазили. Вспомнил детство.

– С тобой тут все вспомнишь, – прокряхтел Паша, довольно ловко преодолевая отвесную стенку. – Я здесь. Слушай, а дырка-то большая. Снизу не подумаешь. Давай залазь быстрее, а то мне неуютно тут одному. Такое чувство, что из этой черноты какой-нибудь черт выскочит.

Александр тоже довольно быстро преодолел отвесный камень и остановился, всматриваясь в черноту.

– Давай свою зажигалку, – произнес он шепотом. Паша поднес маленький огонек к факелу, и тот загорелся, на миг ослепив глаза. Александр осторожно ступил в темноту.

– Надписи какие-то, – прошептал Паша, показывая рукой влево и вверх.

На стенке пещеры на высоте чуть больше человеческого роста виднелись непонятные знаки, выбитые в камне каким-то твердым, может быть металлическим, предметом. Александр подошел ближе.

– Древнее руническое письмо, – произнес он загадочно. – Странно, но этот вид письма весьма похож на древнюю письменность народов, населявших юг Сибири пару тысяч лет назад. Очень похожие знаки.

– А ты что, разбираешься в древней письменности? Наверняка какой-нибудь абориген написал на своем языке типа «Здесь был Вася», – иронично заметил Паша. – Саня, а дальше-то пути нет. Где он, этот Клинок-то?

– Сперли, наверное, – неуверенно произнес Александр, осматриваясь вокруг. Действительно, дальше пути не было. Широкий проход в камне заканчивался глухой стеной.

– Пошли назад! – решительно произнес Паша. – Нечего тут время терять.

– Да подожди ты! – отмахнулся Александр, приблизился к сплошной каменной стене и коснулся рукой поверхности. Пальцы погрузились в камень, словно в воду.

– Что это? Пашка! Гляди! – Александр медленно погружал руку в камень.

– Похоже, иллюзия! – вырвалось свистящим шепотом у Паши.

– Не похоже, – возразил Александр. – А если я шагну в этот камень?

– Я бы не стал этого делать на твоем месте.

– Я бы тоже не стал этого делать на твоем месте, – усмехнулся Александр и шагнул в каменную стену.

Паша оторопело смотрел туда, где еще недавно находился его друг, потом подошел ближе, прикоснулся пальцами к камню, ощутив его шероховатую холодную поверхность.

– Саня! – нерешительно произнес он. Тишина в ответ. – Санька, ты где?!

– Где-где… – заметалось эхо под сводами.

Паша забарабанил кулаками по стене.

На секунды глаза погрузились в кромешную темноту. Александр моргнул, а когда глаза открылись вновь, он увидел высокие каменные своды, освещаемые тусклым огнем факела. Сверху из густой темноты спускались длинные причудливые сталактиты. Александр сделал несколько шагов и оглянулся, – только чернота позади.

– Где этот Клинок?

Александр осторожно продвигался вперед, пробираясь среди сталагмитов – известковых созданий природы, растущих, в отличие от сталактитов, снизу вверх. Вот он уже обошел весь подземный зал. Клинка не было.

– Сгнил, наверное, за тысячи лет, – решил Александр. – Проржавел и сгнил. Ну и ладно. Обойдемся как-нибудь. Паша прав. Надо выбираться отсюда.

Он двинулся обратно в холодную черноту.

Стоп. Что это? Сталагмит какой-то странный. На крест похож. Да это же не крест! Посмотрим!

Александр вытащил меч из ножен и ударил по камню, – трещина. Еще раз ударил – известняк раскрошился, посыпался. В свете факела блеснула сталь.

Вот он, Клинок! Камнем оброс. Немудрено за тысячи лет. Александр бил по камню. Осколки известняка падали вниз. Клинок, воткнутый в трещину среди камней, слегка покачивался от ударов. Александр ухватился за длинную рукоять и выдернул оружие из каменного плена. Рукоять словно в руку вросла.

– Хозяина почувствовал, – усмехнулся Александр.

Лезвие у меча узкое. Желобок идет от рукояти к острию. Сам Клинок едва изогнут, но все же обоюдоострый. Не как сабля или там японский меч. Таких Александр не встречал, хотя повидал оружия всякого. Серьезная работа. Клинок в меру легкий, быстрый в бою будет, и сила от него исходит явная. Ладонь гудит, как под током электрическим.

– Проверим, что за сталь? – он схлестнул Клинок с мечом, что с собой принес.

Ничего себе! Меч разломился надвое. Обломок со звоном на камень упал.

– А ты крутой! – восхищенно произнес Александр, осторожно проведя пальцем по лезвию. Он разговаривал с оружием, словно с живым существом. – Хватит тут тебе торчать в темноте. Меня дожидался. Пойдем. Ножны тебе надо будет сделать. Спасибо, Ахарунг! – крикнул Александр в темноту и направился к выходу.

Паша нервно вышагивал от стены, что скрыла Александра, до выхода из пещеры и обратно. Сколько раз он это сделал – не считал.

– Что ты бегаешь, воин? Вернется твой друг, – отчетливо услышал он за спиной и резко обернулся – никого.

– Кто здесь! – крикнул Паша в темноту.

– Страж Клинка Силы, – словно сами стены отозвались.

– Страж? Какой еще страж? Где ты? – Паша настороженно озирался по сторонам.

– Здесь я, но ты все равно не увидишь меня. Не старайся, – прозвучало эхом.

– Кто ты? – Паша вжался спиной в стену пещеры.

– Чего испугался-то! Недостойно для открывшего ворота.

– Сам ты испугался. Чего в темноте прячешься? Покажись.

– Я же сказал тебе. Не можешь ты меня увидеть. Дух я.

– Привидение, что ли?

– Сам ты привидение. Тингур меня зовут.

– Тингур? Слышал про тебя, – Паша оторвал спину от камня. – Это ты Клинок украл.

– Не украл я! – В голосе из темноты прозвучали нотки гнева. – Взял для защиты. Но время тогда не пришло. Ахарунг меня здесь поставил. Для охраны. Друг твой меч заберет, а мое время здесь кончится. Вернусь я в свой мир.

– Сколько же ты здесь времени провел в темноте?

– Три тысячи путей Небесного огня и еще двести дней.

– Надолго же тебя приговорили. Провинился ты не слабо.

– Я не провинился! – гневно прозвучал голос. – Я выполнял то, что предназначено мне. Теперь твой друг и ты будете выполнять предназначенное.

– Мой друг должен защитить Источник Жизни. А что предназначено мне? Ты знаешь?

– Знаю, – уверенно произнес голос.

– Что?

– Запомнить все что будет.

– И все, что ли?

– А разве мало?

– Эй, Паша, ты с кем тут разговариваешь? У тебя в темноте галюны начались?

Паша оглянулся. Александр внимательно смотрел на него. Клинок блестел в свете догорающего факела.

– Вернулся! – обрадованно воскликнул Паша. – Ух ты! Вещь! Дай подержать.

– Нельзя, – Александр серьезно покачал головой. – Оружие должно знать одного хозяина.

– Жадина. Хотя понимаю тебя. Традиция воинов. Дай хоть потрогать, – Паша провел ладонью по Клинку. – Холодный, как лед! Там больше ничего нет?

– Да, специально для тебя капитан Флинт спрятал здесь сундук с золотом, – усмехнулся Александр. – Пошли.

– Слушай, а я тут с Тингуром разговаривал. Он мне сказал, что я должен запомнить все. Он Клинок тут охранял.

– Хватит сочинять! Сам с собой ты разговаривал, для храбрости! Знаю я тебя! Фантазер! Пошли!

– Не веришь, и не надо, – Паша замкнулся в себе. Спустились вниз по знакомому пути без проблем.

Глаза Сильгура блеснули благоговейно при виде магического оружия.

– Настоящий, – улыбнулся Александр. – Не призрак. Можешь потрогать. Но в руки не дам.

– Нет-нет, – Сильгур отстранился рукой. – Я не могу. Недостоин.

– Ножны надо сделать. Скажешь своим мастерам.

– Хорошо, – кивнул головой Сильгур. – Сделаем самые лучшие.

– Не надо лучшие. Попроще надо, – возразил Александр. – Этот Клинок не должен привлекать внимание. Надо так. И никому не говори про него. Понял?

– Да, – согласился Сильгур.

– Вот и хорошо. Поплыли обратно.

Сильгур взялся за весла и направил лодку против течения. Небо на востоке светлело. Александр оглянулся на медленно удаляющуюся гору.

– Отмеченная, – задумчиво произнес он тихо. – Слушай, Паша, а этот Хаккадор, по легенде, находился на месте Красноярска?

– А что? – угрюмо спросил Куроедов.

– Ничего. Спросил просто. Хватит тебе щеки надувать! Хомяк обидчивый!

– Сам ты хомяк тупой! Я же тебе говорил, и не раз, что Анвантар на месте Красноярска стоял.

– А эта Река Времени ведет в Анвантар?

– Получается так.

– Значит, эта река…

– Енисей, – буркнул Паша. – Давно надо было сообразить, хомяк тупой.

– А эта горка, знаешь, как называется?

– Гетест, – тупо ответил Паша.

– Это сейчас Гетест, а в нашем времени она называется Тепсей, или Отмеченная богом. Возле города Абакана эта горка. Речка Туба здесь рядом впадает. Вон она, эта речка. А на том берегу, где мы лагерем встали, устье реки Абакан. Вот так-то, Паша. По Енисею мы плывем. Километров четыреста до Хаккадора.

Паша ничего не ответил. Он ладонью зачерпнул волну. Капли воды, возвращаясь в реку, искрились в первых лучах восходящего солнца.