По воле ведьмы

Глава 38

— Бог ты мой, — промямлил Эйден, просыпаясь.

Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.

— Хочешь в гнездышко? — спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.

— Лупсы, — сказала Бекки и села.

Эйден уложил ее обратно и переспросил:

— Лупсы?

— Завтрак, Эйден, — проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. — «Froot Loops».

Бекки опять села и кивнула:

— Лупсы.

Сторм пощекотала ее.

— Вот, значит, почему мне так хотелось «Froot Loops» и так нравился запах детской присыпки и абрикосов. Шоколадное молоко тебе во «Froot Loops» налить?

Бекки отпустила свою ногу и снова кивнула.

Когда Сторм прекратила ее щекотать, Бекки пощекотала Сторм в ответ, потом пощекотала Эйдена. Они рассмеялись, но не из-за щекотки, а из-за попыток Бекки скопировать их действия.

После очередного инцидента с грязным подгузником, Эйден умыл Бекки, сменил подгузник и переодел. Сторм собирала ее сумку, чтобы вернуться в дом.

— Кажется, я учусь на горьком опыте, — сказал Эйден. — Значит, надо менять подгузник перед дневным сном, после еды, на ночь и сразу после того, как она проснется.

— И кое-когда между, — отозвалась Сторм.

— Ну да.

— Эйден, тебе нужно спросить Джинни, где похоронили Клодетт, чтобы мы могли почтить ее память и принести ей цветы. Если, конечно, не хочешь сделать все сам.

— Нет, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Если ты не против. Клодетт должна знать, кто привел меня к Бекки.

Эйден тащил в дом матери Клодетт манеж, в котором лежали игрушки, одежда и все остальное в таком количестве, что можно было провести с ребенком весь день на пляже. Сторм несла сухую и переодетую Бекки. Бекки несла Колдуна.

В старомодной кухне стоял высокий стул для кормления. На его подносе ждала миска сухих разноцветных колечек «Froot Loops». Поддев красное колечко, Бекки показала его Эйдену.

— Лупсы, — сказал он, — я понял.

— Кьясный, — произнесла Бекки и протянула ему колечко.

— Это мне? — спросил Эйден. Бекки кивнула, и он был этим так тронут, что наклонился к ней и дал ей засунуть колечко себе в рот. Малышка счастливо смеялась. Его крайне удивило, что колечко оказалось вовсе не сухим, а мокрым, но он жевал с таким удовольствием, будто она преподнесла ему самый дорогой на свете подарок. — Спасибо, солнышко.

Он поцеловал Бекки в макушку и целую минуту прижимался к ней губами. Если он не возьмет себя в руки, то попросту начнет реветь, не в силах ни выразить, ни осознать, какого прекрасного ребенка оставила ему Клодетт.

Эйден выпрямился, чувствуя, что не заслуживает Бекки и никогда в жизни не заслуживал Клодетт. Если бы только представился шанс вымолить у Клодетт прощения за то, что был таким самонадеянным козлом…

— Па-па. Лупсы, — сказала Бекки, показывая ему съедобное колечко, надетое на детский пальчик. Затем сунула пальчик в рот и захихикала, когда достала его без колечка.

— Поверить не могу, что я породил этого жаворонка.

Мать Клодетт поставила на стол тарелку свежих блинчиков. Сторм все это время жевала «Froot Loops» всухомятку.

— Джинни, — начал Эйден, — вы не могли бы сказать нам, где похоронена Клодетт, чтобы мы со Сторм могли ее навестить?

Джинни выронила вилку. Выражение ее лица было неописуемым.

— Что случилось? — спросил он.

— Сегодня в полдень отключат аппарат жизнеобеспечения. Вот почему соцслужба не пожаловала раньше.

Эйден подскочил со стула.

— Клодетт жива?!

— И да, и нет. С самой аварии она в коме.

— Я должен ее увидеть, — сказал Эйден. — Должен сказать ей, что позабочусь о Бекки.

— Она не поймет, что ты рядом, сынок.

— Мне все равно. Я должен… должен закончить незаконченные дела.