По ту сторону льда

Глава первая Первопроходец

Сварог обнаружил дорогу после того, как отмахал по дну лиги четыре, а то и все пять.

Он мог бы, наверное, сделать это открытие и раньше, но был поглощен другими заботами – первое время, взяв неплохой темп классического марш-броска, почти не обращал внимания на почву под ногами. Достаточно и того, что она была ровной, без коварных ямок и расселин. Следил, чтобы ненароком не споткнуться: сломай или вывихни он ногу, пиши пропало. Почти все его внимание было поглощено тем, чтобы ухитриться вертеть головой на триста шестьдесят градусов, держать в поле зрения полусферу, чтобы достойно встретить внезапную опасность, с которой можно разделаться и саблей, или вовремя укрыться от какого-нибудь противника, с коим нечего и думать лезть в рукопашную. Как всякому новичку в незнакомых прежде перипетиях, ему казалось, что неведомые опасности так и кишат вокруг косяками, подстерегают, скрадывают, готовясь напасть в самый неожиданный момент.

Однако довольно быстро Сварог переборол эти страхи, стал держаться спокойнее, убедившись, что они, как им и следует, преувеличены.

Но потом к нему привязалась рыба: светло-коричневая в белую крапинку, величиной в половину человеческого роста, с похожими на веера боковыми плавниками, плоским, размеренно колыхавшимся хвостом и широкой мордой, усаженной неисчислимыми рядами белоснежных зубов-крючочков. Сварог не заметил, откуда она взялась на параллельном курсе. Она не приближалась и не отставала, сопровождая его то справа, то слева, на расстоянии десятка уардов, держась над дном на высоте его груди. Правда, она ни разу не сделала попытки зайти со спины, и нападать не пыталась, но все равно, раздражала своими повадками, словно скопированными у заядлого вертухая, – и еще тем, что непонятно было, какого рожна ей, собственно говоря, надо, зачем привязалась. То ли от природы такая любопытная, то ли все это время старательно оценивая, есть ли у нее шансы на победу, если напасть внезапно. Вот и приходилось, в свою очередь, бдительно следить за всеми ее маневрами – росточком не вышла, но цапнуть за бок этакой пастью может довольно чувствительно. Имелся один существенный минус в его положении – здесь зверей не отпугнешь огнем…

Даже если широкомордая рыбина и питала какие-то коварные замыслы, она, по-видимому, пришла к выводу, что выбрала себе противника не по зубам; сильно ударив хвостом по воде, изогнулась и, словно выпущенная из лука стрела, умчалась, поднимаясь к поверхности.

Сварог пошел дальше. И постепенно начал соображать, где именно шагает.

Сначала он подумал, что место, по которому он идет, напоминает гладкую, ровную автостраду, проложенную меж двух невысоких откосов. Чуть погодя он задумался над этим сравнением всерьез – а там и почти уверился. Очень уж ровным было дно под ногами, и ширина этого ровного пространства слишком долго оставалась неизменной, а это уже походило не на капризы природы, а на дело человеческих рук…

В конце концов он остановился, принялся старательно шаркать ногой, сметая башмаком мягкие заросли мха (за неимением лучшего определения он именовал неизвестные водоросли мхом). Взвилось облачко мути. Сварог трудился, как заведенный.

И убедился, что чутье его не подвело. Под ногами у него виднелась на расчищенном пространстве серая гладкая поверхность. Несомненно, какое-то дорожное покрытие искусственного происхождения. Проделав те же исследовательские работы там, где предполагалась обочина, он натолкнулся на бордюр из каких-то темных, похожих на каменные брусьев.

Сомнений не осталось: это и в самом деле была автострада, судя по ширине, не менее чем шестирядная, разве что заросшая на всем протяжении губчатым мхом бледно-зеленого цвета. Открытие оказалось не таким уж ошеломляющим, он и раньше слышал, что во время шторма изменились очертания и моря, и суши, иные населенные земли ушли на дно, а иные участки дна стали твердью. Вот только среди книжников никогда не было согласия в том, что касалось количества и названий этих земель. Быть может, это и есть пресловутая Альдария. Или Рикобан. Или легендарная Пандичитта. Выбор обширен, но какой ему смысл, в его нынешнем положении, ломать голову? Совершенно неподходящие место и время для бесполезных умствований…

Он поступил просто – взял да и пошел дальше по автостраде, благо она тянулась примерно в том направлении, куда он стремился добраться, уходила к полуночи, порой извиваясь огромными дугами, обходя высокие скалы (которые, надо полагать, существовали и в те времена, когда дорогу прокладывали по земле).

За одной из таких скал он и увидел стоявшую на обочине автомашину – светлую, почти белую, низкую, плавных очертаний, должно быть, спортивную, казавшуюся совершенно неповрежденной.

Справедливости ради следует уточнить, что в первый миг он откровенно шарахнулся под защиту скалы, хватаясь за саблю, – не сразу сообразил, что именно видит. Ему простительно – на Земле он не бывал давненько, а здесь такие машины перестали делать много тысяч лет назад…

Он осторожно приблизился, подошел вплотную. Та же поразительная сохранность предметов материальной культуры давным-давно ушедшего прошлого, что он наблюдал в свое время в Хелльстаде, во флотском доме отдыха. Значит, не только там вещи из далекого прошлого сохраняются целехонькими, словно и не пронеслось над планетой загадочных катаклизмов, словно не было тысячелетий… Машина выглядела так, словно ее не далее как вчера бережно опустили на морское дно: ни единой царапинки, покрышки не спущены, даже мхом не обросла.

После некоторых колебаний он взялся за ручку дверцы. Повинуясь легкому нажиму руки, с тихим щелчком отворилась дверца со стороны водителя. Повинуясь легкому нажиму руки, стянув через плечо перевязь с саблей, чтобы не мешала, Сварог устроился на месте водителя. Покрутил баранку вправо-влево, словно любопытный мальчишка. Осмотрелся. На соседнем сиденье лежала фуражка с синим верхом, черным околышем и козырьком, украшенным золотыми листьями. Кокарда абсолютно незнакомая, но, поскольку на ней присутствует золоченый якорь, легко догадаться, в каких именно войсках служил ее давным-давно сгинувший хозяин. На приборной панели красуется закатанная в пластик фотография красивой блондинки в розовой блузке, ключ зажигания с брелком в виде серебряной косатки торчит на своем месте.

Вспомнив исправно работавший в Хелльстаде древний телевизор, Сварог ощутил нешуточную тягу к экспериментированию – и повернул ключ в должное положение, потом еще и еще раз.

Нет, ничего не произошло, ни одна лампочка не вспыхнула на панели, ни одна стрелка не шелохнулась. Были свои пределы у загадочной сохранности, а жаль. Ехал бы сейчас по автостраде, распугивая морских обитателей, опустив стекло и выставив локоть в окно…

Потом ему стало не по себе – нахлынула тревога, словно ветер обдал холодом. Показалось вдруг, что распахнутая дверца сейчас закроется с громким щелчком, замуровав его надежно и насовсем, а на заднем сиденье послышится шевеление, и чьи-то невероятно холодные пальцы обхватят его шею, и раздастся торжествующий хохот, в котором нет ничего живого…

Ощущение было таким навязчивым и сильным, что он побыстрее выбрался из-за руля, закрыл дверцу энергичным толчком, накинул через плечо перевязь. Посмеялся над собой – в море хватало нечисти, но никто никогда не слышал, чтобы под водой появлялись призраки…

Шагай дальше, исследователь, сердито приказал он себе. Стоит машина, и черт с ней, ничего для тебя интересного…

И направился дальше по дороге – скорее всего, первый за многие тысячелетия странник, кто шагал ногами по прекрасно сохранившейся автостраде. Первопроходец…

Потом он увидел впереди шпиль, а там и все здание открылось взору. На сей раз Сварог не удивился и не испугался, а продолжал браво шагать по дороге, отметив лишь, что пейзаж впереди изменился, он как бы обрывался, словно Сварог приближался к самой кромке некоего откоса или обрыва.

Он подошел совсем близко. Здание, стоявшее слева от автострады, походило то ли на рыцарский замок, то ли на храм, было в нем что-то, заставлявшее думать, что это строение еще задолго до Шторма уже было древним, таким памятником архитектуры: стены из бугристого камня, стрельчатые высокие окна, затейливые башенки с кирпичными зубцами, всевозможные излишества в виде затейливых балкончиков, высеченных из камня зверей и птиц, прилепившихся к стенам строеньиц, напоминавших уменьшенные копии древних замков, – Сварог читал о них где-то, но запамятовал сейчас название – то ли машикули, то ли горгульи. Нет, горгульи – это те самые статуи…

Он не стал сворачивать, чтобы осмотреть замок, – к чему? Были более насущные дела, нежели тешить пустое любопытство. Преспокойно прошел мимо. И, как предполагал, оказался на краю высокого крутого откоса, уходившего вниз на сотню уардов, не меньше. И там, внизу, в зеленоватом сумраке, смутно виднелись очертания неких геометрически правильных, раскинувшихся на большом пространстве объектов, протянувшихся и вправо, и влево.

Ничего сложного для человека, обладавшего «кошачьим глазом». Он пустил в ход заклинание – и оно исправно сработало на дне морском так же, как на суше.

Теперь Сварог видел далеко и широко. В те самые незапамятные времена древнее строение возвышалось на самой вершине крутой скалы – а скала поднималась над большим… городом?

Он присматривался, изучая раскинувшийся под ногами город. И постепенно пришел к выводу, что видит не просто город, а порт. Причем военный порт. Не зря по суше его со всех сторон окружает высокая решетчатая ограда, а внутри виднеется довольно мало строений, похожих на жилые дома. Гораздо больше складов, ангаров, пакгаузов, протянувшихся длинными рядами круглых емкостей с горючим, больших антенн, параболических и в виде решетчатых башен. Классический военный порт – и вдали, возле пирса, превосходно видел лежащий на боку корабль, довольно большой, вроде крейсера. Острый выгнутый нос, орудийные башни, антенны, ракетные установки на корме… Крейсер казался неповрежденным.

Так… Вон там определенно начинается большая глубина – и в те времена, когда порт находился на поверхности, там было глубоко, а уж теперь… Поневоле придется искать обходной путь. Пожалуй, следует обогнуть порт слева – если предположить, что Инбер Колбт и в самом деле представляет собою устье реки, впадавшей некогда в иной океан, то можно приблизительно восстановить в уме древние карты…

Он посмотрел влево. Там, под бывшей скалой, лежал на левом борту корабль, не имевший, сразу видно, никакого отношения к порту – несомненная галера с обломанными мачтами и прекрасно сохранившимся по правому борту двойным рядом длинных весел. Это уже позднее, конечно, уже после Шторма кому-то не повезло. Древность невероятная – галеры давным-давно вышли из употребления, о них на Таларе всегда упоминалось, как о реликтах далекого прошлого. Даже поговорка морская есть: «Давным-давно, как во времена галер».

«Карты!» – вдруг пришло ему в голову. В самом деле, если это морской порт, если предметы из далекого прошлого столь великолепно сохраняются, там, в порту, можно надеяться отыскать древние карты. Кое-какая польза от этого все же может выйти – зная, как выглядели глубины прежде, можно строить кое-какие умозаключения и ориентироваться с грехом пополам, делая поправку на изменения. Все лучше, чем шагать наугад…

Внезапно впереди, если прикинуть, примерно на полпути между древним замком на вершине скалы и портом, появилась пара морских змей. Они словно бы выстрелили откуда-то снизу, от дна, быстро поднимались вверх, почти вертикально, держась рядом…

Сварог проворно отступил к замку, встал за одной из прилепившихся к стенам здания причудливых башенок, чтобы его, не дай бог, не заметили эти твари. Кое-что о морских змеях он знал: создания эти лишены ядовитых зубов, но к зрелым годам вырастают до пяти-шести уардов, питаются любой живностью, с которой в состоянии справиться, в том числе и людьми. Трудно было определить размеры этой парочки – нет поблизости ориентира, по которому можно прикинуть масштаб, но если это взрослые особи, то путника на морском дне будут расценивать исключительно в качестве пропитания. Сабелькой от двух сразу не отмахаешься. То, что Сварог знал змеиный язык, помочь не могло – подобные твари начисто лишены сантиментов и гуманизма, тот факт, что добыча способна с ними общаться на их языке, мало что, надо полагать, изменит…

В общем, он затаился, осторожно выглядывая из-за башенки и шаря взглядом в поисках надежного ориентира. Змеи его не заметили. Были всецело поглощены друг другом. То ли играли, то ли исполняли брачный танец, кто их там разберет: с невероятным проворством носились над дном, выполняя самые неожиданные па, грациозно выгибаясь, свиваясь в кольца, плывя рядом и обвиваясь вокруг друг друга. Было в этом танце что-то одновременно красивое и омерзительное, словно бы завораживающее – эпизод настолько иной жизни, иного разума, иных нравов и привычек, что пробирала непонятная оторопь.

Резвясь и играя, они понемногу удалялись в противоположную от Сварога сторону, смещаясь к порту…

И вдруг Сварога пробил ужас, какого он давненько не испытывал, потому что он наконец-то узрел точку отсчета, к которой можно было привязаться, и понял истинные размеры змей, и ошибки тут быть не могло…

Змеи прошли над портовыми строениями, одна из них мимоходом смахнула хвостом решетчатую чашу локатора – и все масштабы мгновенно стали истинными, пропорции и размеры способны были ужаснуть…

Длина каждой из змей составляла не менее лиги!..

Хелльстадские глорхи по сравнению с ними – дождевые черви. В океане не могло быть обычных морских змей такого размера. Зато в жутких россказнях упоминались два мифологических страшилища, дремлющих где-то в глубинах, – Ермундгад и Митгард. Митгард, как поведал в свое время брат Тивадар, шаганский монах, – не просто одно из многочисленных подручных врага рода человеческого, а одно из четырех воплощений Князя Тьмы. Воплощение Земли. Один из четырех якорей, удерживающих дьявола в этом мире, позволяющих посещать наш мир, когда заблагорассудится…

Он вновь увидел изуродованное страшным шрамом лицо брата Тивадара, услышал тихий глуховатый голос: «Воплощение Воды – Великий Кракен. Воплощение Огня – дракон Брелганд. Воплощение Земли – исполинская змея Митгард. Воплощение Воздуха неизвестно до сих пор. Великий Кракен спит где-то в пучине, и местоположение его, как и змеи Митгард, неизвестно до сих пор. Дракон Брелганд около двух тысяч лет назад был сражен братом-рыцарем…»

Сварог не чувствовал в себе стремления совершить нечто героическое, ему попросту было страшно, не по-человечески страшно. Змея длиной в добрую лигу казалась не противником, а чем-то настолько превосходящим, несокрушимым, что следовало вообще не попадаться ей на глаза, не говоря уж о том, чтобы вступить в бой.

Захотелось прижаться ко дну, распластаться, как камбала. Он презирал себя за эти мысли, но не мог от них избавиться – настолько огромны, устрашающи были два чудовища, грациозное скользившие над крышами и локаторами давным-давно погрузившегося в море порта.

Он не знал, сколько это продолжалось. Стоял, прижавшись к холодной каменной кладке, не в силах оторвать взгляда от резвившихся чудовищ. Вспомнил, что совсем недавно слышал о сошедшем с ума матросе, видевшем в море одно из этих созданий, и не особенно поверил тогда. «Значит, вот так, – шептал он, содрогаясь от тоскливого уныния. – Значит, они и в самом деле проснулись, как будто без них мало было хлопот и тревог. И как я должен с этими тварями совладать?.. Все, с чем мне до сих пор приходилось биться – пустяки, детские игрушки…»

Казалось, это продолжалось бесконечно – дикие танцы исполинских змей над мертвым портом, смертное оцепенение, охватившее Сварога. Но наконец змеи, держась совсем близко друг к другу, ушли в сторону пучины, погружаясь быстро и целеустремленно, и скрылись из виду. Сварог почувствовал себя чуточку легче. Но уж никак не бодрее. Ему следовало спуститься в порт – но он все не мог себя заставить, стоял, прижавшись спиной к бугристым камням, чувствуя спиной каждую неровность, ощущая слабость в коленях, во всем теле.

Он принялся ругать себя последними словами. Когда это не особенно помогло, заставил вызвать в памяти иные лица – лица тех, кто сопровождал его в походах и погиб, не зная страха, не пытаясь повернуть назад, уклониться от драки, лица тех, кто был жив – и, несомненно, полез бы в преисподнюю вслед за Сварогом.

Ему в конце концов стало стыдно – за трясущиеся коленки, за минутное уныние, за то, что позволил себе испугаться, дрогнуть. Остервенело стиснул зубы – и заставил-таки себя отодраться от стены древнего замка. Стал спускаться вниз по вившейся вдоль откоса мощеной тропинке.

Вернись сейчас змеи, у него не было бы ни малейшего шанса – уже не убежать, а скрыться негде. Но он пересиливал себя. И, шагая вдоль решетки высотой в два человеческих роста, уже вполне расчетливо, трезво прикидывал, чем можно достать одного из исполинских змеев, а то и обоих сразу. Никогда прежде, куда бы его ни заносило и с кем бы ни беседовал, не слышал о средстве против этих чудовищ. Про Великого Кракена, по крайней мере, точно известно, что убить его способно Копье Морских Королей. Никто, правда, представления не имеет, что оно из себя представляет…

В конце концов он оказался у ворот в решетчатой ограде – ажурных металлических створок, украшенных тем же гербом, что он уже видел не раз на прежних военно-морских документах. Горизонтально, рукоятками к центру, – два меча, вертикально, проушинами к центру, – два якоря, образующие словно бы крест, посередине скрепленный змеей со странной головой, глотающей собственный хвост. Белый кубический домик караульного помещения с плоской крышей. Дверь самого прозаического вида. Небольшая синяя вывеска со знакомыми белыми буквами, складывающимися во вполне понятные слова: «База „Стагар“ Полночного флота». И ниже еще две таблички, где черным по синему объявлялось, что следует немедленно предъявить пропуск, причем охрана имеет приказ стрелять без предупреждения во всех, кто попытается сюда проникнуть, не имея на то законного права. Ну что же, всезнакомо. К этим угрозам сейчас следовало отнестись наплевательски – бдительные часовые давным-давно сгинули в Шторме…

Сварог взялся за ручку, и дверь караулки легко отворилась. Он вошел в обширное помещение, оказался перед высоким, по пояс, никелированным барьером, в котором обнаружился турникет. Сварог двинулся на ту сторону, повернув брюхом сверкающую перекладину.

Никто не выскочил, не стал в него стрелять во исполнение написанных угроз. Справа стоял аккуратный серый стол с придвинутым к нему стулом. На столе теснились мониторы с мертвыми, погасшими экранами, обширной клавиатурой, рядами лампочек. Ничего непонятного – оснащенный электроникой пост охраны. Рядом с одним из мониторов лежал журнал с яркой, пестрой обложкой. Заголовок опять-таки читался легко, без малейшей заминки: «Кисочка».

Сварог перелистал журнал. Цветные фотографии красоток, то обремененных минимумом одежды, то ничуть не отягощенных таковой. Пикантные позы, завлекающие, отработанные улыбки, прелести незаурядного объема. Ну, понятно – именно такой журнальчик мог бы украдкой листать простяга-часовой на боевом посту, не философские же трактаты ему почитывать…

Обнаружив висевший на никелированном крючке автомат чуточку непривычного вида, но, в принципе, почти такой же, с какими он имел дело на Земле, Сварог живенько снял его, лязгнул затвором, отыскал предохранитель. Все детали были вроде бы в полной исправности, и он, направив ствол в окно, нажал на спуск.

Автомат исправно выплюнул короткую очередь, стекло разлетелось вдребезги, разве что осколки сыпались на пол медленнее, чем на суше. «Почему же находится все в такой сохранности?» – подумал Сварог в который раз.

Он повесил автомат на плечо, дулом вниз, огляделся, но не высмотрел больше ничего, подходившего бы для одинокого путника: фуражки на вешалке, синий форменный плащ с золочеными пуговицами и шевронами, фонарик на полке…

Вышел через противоположную дверь – и оказался на территории базы. Та самая база, где служил штандарт-навигатор Горонеро, чьи пожитки так и лежали сейчас у Сварога в замке. Отсюда, значит, за ним и выслали вертолет, когда грянула Белая Тревога… но что-то далековато для вертолета, пожалуй. Отсюда до того места, где располагался санаторий, путь ох как неблизкий… А баз под названием «Стагар» вряд ли было две – это несомненно нашло бы отражение в нумерации. Снова какая-то древняя загадка, а? Ну и черт с ней…

Он шагал по то ли асфальтированным, то ли бетонированным улицам базы, заросшим морским мхом. Стены, впрочем, как и крыши, остались в полной неприкосновенности. Кое-где стояли машины чуточку непривычного вида, легковые и грузовые, однотипной светло-зеленой окраски, со знакомыми уже эмблемами. И – ни единого человеческого скелета, ни единой косточки. Техника и разнообразные бытовые предметы вплоть до мелочей сохранились полностью, а вот люди исчезли бесследно, словно здесь прошло что-то вроде дакаты… правда, даката оставляла одежду, а здесь – ничего похожего, осталось только то, что моряки сами с себя сняли, вроде плащей и фуражек на вешалке…

Он вышел к пирсу, встал на его кроме и долго рассматривал лежащий на боку корабль, который для удобства с самого начала поименовал крейсером. В самом деле, незаметно ни малейших повреждений на видимой стороне, словно некая могучая сила аккуратно положила корабль на дно, как ребенок – игрушку. Глубина – уардов сорок. Подвести понтоны, накачать их воздухом – в принципе, задача выполнимая даже для таларской техники, похожие задачи флот с блеском выполняет… правда, до сих пор поднимали только свои корабли, обычные парусники или пароходы, не такие уж и большие. Но все равно, стоит попробовать…

Он напомнил себе, что рано загадывает. Сначала нужно еще добраться до места, откуда он сможет командовать своими бравыми моряками, вообще добраться до суши…

Бросив последний взгляд на крейсер – чертовски хотелось вступить в обладание столь серьезной игрушкой, – он отвернулся, направился к зданию в самом центре базы, которое высмотрел уже давно, с верхушки скалы. По всей видимости, именно там должен был располагаться штаб, командование, руководство – такой уж был вид у этого трехэтажного дома с острой зеленой крышей, высокими окнами и изящным крыльцом с затейливыми перилами.

Все вокруг было настолько нетронутым и знакомым, что он забывал порой, где находится. Разве что «небосвод» над головой выглядел совершенно иначе, чем на суше, а в остальном – земная твердь, разве что сопротивление воды, когда шагаешь быстро, ощущается чуточку иначе, чем сопротивление воздуха, да башмаки при каждом шаге срывают скользкий мох…

У крыльца стояло с полдюжины легковых машин, судя по их роскошному виду, принадлежавших старшим офицерам. Вывески не имелось, зато по обе стороны высокой входной двери из какого-то резного дерева висели два флага. Один – с горизонтальными зелено-черными, другой – светло-синий со знакомой эмблемой, окруженной золотым венком из листьев неизвестного растения.

Сварог поднялся на крыльцо. В богато украшенном вестибюле справа стоял полированный стол с несколькими телефонами и мониторами, но дежурного за ним, естественно, не было.

Сварог мимоходом полюбовался великолепной мозаикой, покрывавшей стену справа от пола до потолка – морское сражение меж парусными кораблями, гроздья белоснежных парусов, густые клубы пушечного дыма, желтое пламя, головы на волнах…

В вестибюле не было ни указателей, ни табличек с перечнем кабинетов или званий-должностей их обитателей, но это не так уж важно.

Глава вторая Обитатели порта

Старательно обойдя все три этажа здания – повсюду чистота, порядок, явственная роскошь – Сварог в конце концов спустился обратно на второй. Именно там располагалось помещение, которое после детального осмотра следовало признать приемной перед кабинетом самого важного на базе лица.

Роскошная была приемная – целых три стола для адъютантов и порученцев, уставленные телефонами и прочими подручными приборами, вдоль одной из стен шеренга глубоких кожаных кресел, вторая стена украшена огромными картинами в золоченых рамах, изображавшими батальные сюжеты или идущие в открытом море корабли, парусные, паровые, а также не испускавшие дыма, наверняка более современные и особенно прославившиеся в истории военно-морского флота. Названия многих можно было без труда прочитать на борту – но они, разумеется, Сварогу ничего не говорили.

Он взялся за затейливую позолоченную ручку, и высокая дверь распахнулась удивительно легко. Сварог с первого взгляда убедился, что именно здесь некогда имел честь обитать Самый Важный. Огромный глобус в углу, многочисленные модели кораблей под стеклянными колпаками, большой стол с позолоченными углами и резными украшениями, лежащая на нем фуражка, блиставшая обилием золотых листьев, разлапистостью кокарды, украшенной даже полудюжиной небольших бриллиантиков…

Многое здесь заслуживало внимания, но он в первую очередь направился вглубь кабинета, к огромной карте на стене, ощущая нешуточное волнение – впервые увидел, как выглядел Талар до Шторма, какими были моря, острова и суша…

Только Диори, ледяной остров, нисколько не изменился. Все остальное оказалось непривычным, другим. Сегур и Бран Луг исчезли, вместо них – обширная земля, причем Инбер Колбт, оказалось, и в самом деле представляет собой устье большой реки, впадающей в море… Ага! Нет никакого пролива, о котором он думал сначала. Идти нужно и точно на полночь, вдоль бывшего берега этой обширной земли, где глубины вряд ли большие.

Вместо Ферейских островов и Девайкира – по одному сплошному острову, как и на месте Бару. Зато Катайр Крофинд в прошлом, как выяснилось, был архипелагом из полудюжины островков. Темайра нет вообще, а Стагар раза в три больше. Харум – иных, совершенно незнакомых очертаний, если верить этой карте – а почему ей нельзя верить? – некогда добрая треть континента ушла под воду, а столь же большой кусок суши поднялся с морского дна. Присутствуют еще несколько участков суши, причем их не три, по количеству легендарных утонувших земель, а целых пять. Одним словом, очертания и морей, и суши настолько незнакомые, что холодок пробегает по спине, когда пытаешься представить масштабы Шторма. Тот еще катаклизм… Жуть пробирает…

Теперь он знал доподлинно, какой дорогой ему идти: забирая влево.

Можно было уходить, но любопытство пересилило – неизвестно еще, когда он сможет сюда вернуться. Старательно притворяясь перед самим собой, что им движут лишь сугубо исследовательские цели, сухие, скучные потребности отвлеченной науки, Сварог поставил в угол автомат, снял саблю и бесцеремонно уселся в роскошное кожаное кресло за столом адмирала – кем же еще быть командиру такой вот базы, как не адмиралом? Даже если звания тогда были другие, он все равно адмирал, и точка…

Он рассеянно потрогал бронзовые и хрустальные безделушки – их было множество на столе, должно быть, адмиральское увлечение – наугад выдвинул ящик стола. Стопка чистой бумаги с вытисненной золотом эмблемой военно-морского флота и синей надписью: «Архонт-адмирал Крагонар Диртуэн, командующий базы „Стагар“». Итак, все-таки адмирал…

Больше ничего интересного – авторучки, коробка скрепок абсолютно того же вида, к каким Сварог привык на Земле. В остальных ящиках и того нет. Судя по всему, покойный архонт-адмирал был большим аккуратистом, деловые документы держал в огромном сейфе, что красуется в углу комнаты, а посторонних предметов, не имеющих отношения к службе, в стол не складывал. Все неуставное ограничивалось безделушками на столе. Телефоны, какие-то никелированные ящички…

Поддавшись искушению, Сварог снял одну за другой три телефонных трубки – молчание, разумеется. Повозился с ящичками, что было не такой уж головоломной задачей: достаточно положить на них руку, чтобы, благодаря известному умению, тут же узнать, как с этими устройствами обращаться.

Первое оказалось чем-то вроде электронного ежедневника-будильника. Второе – телетайпом, связанным с Главным Штабом, вот уже пять тысяч лет как прекратившим существование. Сварог все же нажал клавишу «Прием».

Над никелированным ящичком выдвинулся из задней стенки небольшой экран. На черном светились жирные желтые буквы: «БЕЛАЯ ТРЕВОГА! БЕЛАЯ ТРЕВОГА! БЕЛАЯ ТРЕВОГА!» Надо полагать, это самое последнее сообщение, полученное адмиралом от вышестоящих инстанций, а там и грянуло, начался Шторм… Они здесь еще успели отдать какие-то распоряжения, скажем, у оперативного дежурного хватило времени, чтобы отправить вертолет за штандарт-навигатором Горонеро, поднять еще кого-то по тревоге, а там – навалилось…

Интересно, а какие распоряжения успел отдать архонт-адмирал? Одно из устройств как раз для этой цели и служило.

Сварог нажал нужные клавиши. Из узкой щели выползла лента с черными строчками.

Сварог долго сидел в задумчивости над последним приказом, какой успел отдать в своей жизни хозяин кабинета. Было над чем поразмыслить. Оказывается, уже в те времена существовали планы по уничтожению Великого Кракена – надо полагать, детально разработанные, подробные, если Диртуэн в своем приказе высказался столь лаконично. Его подчиненные сами должны были прекрасно знать, о каких планах идет речь, и как им следует действовать. Интересно. Очень интересно. Выходит, у них были некие средства, позволявшие обеспечить «полное и окончательное уничтожение»? Похоже на то. Кто же в подобной ситуации ставит перед подчиненными нереальные, заведомо утопические цели? Краткий и недвусмысленный приказ, предельно ясный и четкий… Морские короли, что любопытно… Многозначительная перекличка через тысячелетия, а? Испокон веков болтают, что Великого Кракена может уничтожить только Копье Морских Королей, а тут вдруг узнаешь, что именно так называлось некое соединение военно-морских сил, коему прямо предписывалось… Совпадение? Крохи информации, обернувшиеся с течением времени романтической легендой? Или что-то другое? Выходит, у них были средства…У них были средства… И, судя по тому, что Великий Кракен до сих пор обитает в пучине, эти средства то ли не возымели должного действия, то ли попросту их не успели пустить в ход, что гораздо более вероятно. О Шторме достоверно известно одно: что бы он собой ни представлял, он тряхнул планету, чуть ли не мгновенно захватив всю целиком, катаклизм был всеобщий и грандиозный… Могли и не успеть… Хотя и намерения были, и заранее разработанные планы, и средства… Некое умозаключение так и вертится в голове, никак не складываясь в четкие формулировки, во внятные истины…

Сварог прошел к огромному сейфу, положил ладонь на блестящую поверхность повыше никелированного штурвальчика и через мгновение уже знал код. Проделав нужные манипуляции, нажал стальные кнопки с цифрами и буквами, крутанул несколько раз штурвальчик в разные стороны, потянул полукруглую ручку.

И набросился на содержимое, на папки и скоросшиватели, как проникший в богатый дом взломщик, знающий, что времени у него почти нет. Потрошил папки, листал бумаги, отбрасывая крайне интересные, но совершенно ненужные сейчас прямо на пол. Скоро набралась целая груда. На иные из них с радостными воплями вмиг набросились бы и ученые из Магистериума, и люди Гаудина, во главе с ним самим, да и сам он, Сварог, в другое время. Но сейчас не было времени тешить научное любопытство.

Он целеустремленно искал списки подчиненных архонт-адмиралу кораблей и в конце концов наткнулся на нужный лист. Серебряная эскадра, судя по документам, изначально была выделена в особую тактическую единицу, решавшую какие-то свои, строго определенные задачи. И в ее составе пребывало некогда соединение «Морские Короли», состоявшее из трех подводных лодок: «Белард», «Кораторн» и «Рагнарок».

Последнее название ему уже попадалось где-то… ах да, на этом корабле служила некая Донайра, близкая знакомая и штандарт-навигатора, и его подруги. А впрочем, еще не факт. Одно и то же название, в принципе, могли носить и подводная лодка, и надводный корабль… почему бы и нет?

Знать бы еще, какая все-таки связь между существовавшими некогда реальными боевыми кораблями и нынешними морскими побасенками. Хм, любопытные параллели – Серебряная бригада и Серебряная эскадра… или это простое совпадение? Но очень уж многозначительное получается совпадение…

И по-прежнему что-то настойчиво вертится в голове, некая ассоциация…

Сейф опустел. Просмотрев каждую бумажку, Сварог так и не нашел ответа, каким же оружием располагали и Серебряная эскадра, и соединение подводных лодок с крайне многозначительным названием. Таких деталей в документах не нашлось – да и не могло там оказаться, логически рассуждая. Есть вещи, которые как бы сами собой подразумеваются, иные тактико-технические данные присутствуют только в справочниках, но никак не в бумагах, касающихся повседневной службы. Их и так знают облеченные властью и доверием командиры, к чему лишняя писанина? К подобному он привык за время своей службы, в прошлой жизни: скажем, во всех бумагах указано, каким количеством автоматов вооружен батальон, и калибр указан, но никто не станет составлять особую бумагу, уточняя, что автомат – это огнестрельное оружие. Это и так всем известно. Точно так же, отдавая приказ батальону выдвинуться в некую точку и выполнить некую задачу, ни один генерал не станет делать приписку: «Вооружить батальон автоматами». И так ясно, что на выполнение боевой задачи пойдут не с дубинами, а со штатным вооружением.

Он отошел от стола. Уставился на висевший рядом с картой полушарий портрет какого-то осанистого типа с седыми висками, проницательным взглядом и небольшой красно-синей розеткой на отвороте серого, несомненно, штатского одеяния. Незнакомец смотрел соколом, выглядел крайне презентабельно и авантажно. Никаких других портретов в кабинете не имелось – значит, следуя нехитрой логике, этот изображает лидера государства, а уж никак не любимого дедушку или дядю архонт-адмирала. В подобных кабинетах изображения любимых дедушек держат не на стене, а в крайнем случае, на столе – вот, кстати, рядом с телефоном красуется снимок красивой женщины средних лет, в серебряной рамке…

Сварог задумчиво почесал в затылке. Ну конечно, это глава государства. Штатский. Значит, у них тут не было никакой хунты… а впрочем, ничего толком неизвестно, не стоит спешить. Могла оказаться и хунта, глава которой приличия ради велел запечатлевать себя на висящих в присутственных местах портретах исключительно в цивильном, мало ли как у них было принято…

Оно ясно: и этот глядевший соколом субъект с портрета, и хозяин кабинета знали нечто такое, что крайне пригодилось бы и Сварогу сейчас – но тайны свои, как и подобало опытным государственным мужам, унесли с собой в могилу, не подумав о далеких потомках…

«Может, задержаться в этом месте подольше?» – подумал он.

В самом деле, мысль толковая. Здесь найдется еще немало сейфов, которые не мешало бы изучить вдумчиво, с толком и расстановкой. Сейфы эти, конечно, рангом пониже, но все равно, стоит в них покопаться. Коли это была военная база, где-то совсем рядом лежат бумаги и штаба, и контрразведки. Когда еще выдастся такой случай? Спать можно прямо здесь, на роскошном кожаном диване, с едой и питьем все в порядке, а что касается…

Что-то на миг заслонило тусклый свет за окном, словно там пронеслось нечто огромное.

Сварог встрепенулся, бросив вороватый взгляд на выпотрошенный сейф и груду бумаг на полу, – в какой-то миг он ощутил себя застигнутым с поличным шпионом из какого-то фильма. Потом, разумеется, вспомнил о реальном положении дел: некого стыдиться, не перед кем оправдываться, это давным-давно то ли выморочное имущество, то ли археологические раскопки…

Одно из высоких, во всю стену, окон, вновь потемнело – что-то огромное заслонило его. Сварогу пришло в голову, что он все же на морском дне, и следует почаще вспоминать о здоровой бдительности. Повернулся в ту сторону, где оставил оружие.

И тут же развернулся всем телом в сторону окна. Из темноты на него смотрел огромный зеленый глаз, круглый, немигающий, исполненный такой злобы, что холодок пробежал по спине.

Окно вылетело, неисчислимые осколки хлынули внутрь волной, и в комнату, разворачиваясь, прямо-таки выстрелили длинные щупальца, хлестнули по стенам, по огромному столу, определенно целя схватить человека.

Сварог рухнул на пол, перекатился, быстрым движением ноги подбил приклад стоящего у стены автомата так, что оружие само упало в протянутую руку. Другой рукой подхватил саблю за бронзовую оковку на конце ножен, пополз в дальний угол.

Щупальца шарили повсюду, хватая разнообразные предметы и тут же выпуская, расшвыривая. Подводная тварь целеустремленно искала Сварога.

Он приподнялся над столом и, пригибаясь, выпустил одной длинной очередью весь магазин, целясь главным образом в огромный немигающий глаз. Пули веером ушли в ту сторону, оставляя за собой пузырчатые трассы. Сварог видел попадания – но глаз, к сожалению, не задел. Никакого толку – особого вреда этому мешку со студнем пули все равно не причинят…

Судя по размерам щупалец – толщиной со взрослого человека и соответствующей длины – головоногий житель глубин был не из крохотных. Щупальце ударило по столу, прошлось по нему, сметая на пол все, что там было. Два других обогнули стол с двух сторон, упрямо нашаривая человека.

Приподнявшись на колени, Сварог что есть силы рубанул по ближайшему. К великому сожалению, в руках у него оказался на сей раз не Доран-ан-Тег. Отличная была сабля, до бритвенной остроты наточенная покойным владельцем, но конец щупальца она все же не отрубила, лишь рассекла до половины, и в кабинете стало расплываться темно-синее облачко.

Увечное щупальце проворно отдернулось, исчезло с глаз, но на смену ему обрушились со всех сторон сразу четыре. Положение было аховое: стоя на корточках, не размахнешься как следует, любой удар выйдет слабым, а если подняться на ноги, эта тварь тут же увидит его…

Если попытаться прорваться к двери… Есть шанс укрыться на лестнице, добежать до подвала – на первом этаже он видел дверь, которая определенно служила входом в подвал… На приличной военной базе, тем более в резиденции командующего, просто обязаны были устроить надежное бомбоубежище, куда никаким щупальцам не пробраться…

Он приподнялся, озираясь. Щупальце обвило его ноги, второе тут же оплело поперек груди, пренебрегая тем, что острие сабли впивалось в скользкую буроватую кожу. Сварога выдернуло из-за стола, как морковку с грядки, понесло в сторону выбитого окна. Он ничего не мог поделать, спеленатый по рукам и ногам. Не было времени бояться, в голове лихорадочно пронеслось: у спрута есть клюв, когда начнет жрать, может, и удастся всадить туда клинок, прямо в поганую харю, чтобы засунуть добычу в пасть, ему волей-неволей придется изменить положение пленника, перехватить по-другому, и тогда будет шанс…

Он оказался на улице – головоногое отплыло от дома, волоча за собой добычу. Ага, не спрут, а осьминог: округлое темное тело размером с деревенскую избу, клубок десятиуардовых щупалец, два злобных глаза немигающе вылупились…

Стремительные черно-белые тела пронеслись совсем рядом, опускаясь сверху с поразительной скоростью, и все мгновенно изменилось. Хватка ослабла; Сварог, почувствовав себя свободным, не стал терять времени и, полоснув мимоходом саблей по ближайшему щупальцу, поплыл в сторону и вниз, отчаянно загребая всеми конечностями.

Он опустился на мостовую и тут же отпрянул к стене. Осьминог, сжав щупальца в пучок, головой вперед рванулся прочь с поразительной скоростью – но на него со всех сторон налетели те самые стремительные, черно-белые обтекаемые силуэты, вцепились мертвой хваткой, сразу в десятке мест брызнули струйки темно-синей крови…

Прижавшись к стене, Сварог задрал голову. Сражение понемногу перемещалось в сторону пирса – осьминог отмахивался щупальцами, бешено крутя ими в воде, выполняя нечто похожее на фигуры высшего пилотажа, а на него безостановочно налетали косатки, числом не менее двух десятков, мелькали черно-белыми молниями, рвали куски из щупалец и туши, отскакивали с невероятным проворством, вновь бросались в атаку… Осьминог ухитрился ухватить-таки одну из них, оплел щупальцем от носа до кончика хвоста, стиснул – и брызнули темные струйки…

Но остальные не ослабили напора, вцепились еще яростнее. Сверху обрушилась подмога, еще с десяток изящных, стремительных, черно-белых морских хищников. Осьминога прямо-таки рвали в клочья, на мостовой уже беспомощно извивались в последних конвульсиях сразу три откушенных щупальца, беззвучная битва посреди расплывшегося над домами темного облака продолжалась с прежним накалом, хотя уже не одно, а целых три изуродованных черно-белых тела упало на дно…

Сварог, прижимаясь к стене, медленно отступал вправо, за угол дома. Лезть в драку не стоило – хотя бы потому, что от него не было бы никакого толку в качестве боевой единицы. Не единица, а сплошное недоразумение…

Вот только что прикажете делать дальше? Бежать на своих двоих от косаток бесполезно – догонят в два счета. Кто их знает, что им придет в голову, вполне может оказаться, что их миролюбие преувеличено… Вернуться в дом и пересидеть там смутные времена? Пожалуй…

Он осторожно выглянул из-за угла. В вышине медленно расплывалось темное облако – а то, что осталось от гигантского осьминога, красовалось посреди широкой улицы: бесформенная, слабо содрогавшаяся куча, окруженная бьющимися кусками щупалец, исходящая темно-синими струйками…

И тут же черно-белые тела метнулись к Сварогу. Он остался стоять у стены, потому что ничего больше не мог предпринять, а перед ним повисло в воде три десятка косаток. Маленькие темные глазки, такие же немигающие, как у осьминога, разглядывали его с совершенно непонятным выражением. Чертовски трудно определить, что именно выражают глаза подобных созданий…

Раздались непонятные звуки – что-то вроде потрескивания, писка, звонкого похрустыванья. Ага, это они беседуют, мнениями обмениваются, намерениями, надо полагать, делятся… Может быть, большинством голосов решат употребить его в пищу…

Он стоял, стиснув рукоять бесполезной сабли, а косатки, судя по звукам, продолжали оживленную беседу. Глупо строить догадки, но Сварогу отчего-то почудилось в их писке-хрусте-треске некоторое удивление. Вполне может оказаться, так и было. Вряд ли им приходилось видеть прежде, как сухопутный двуногий житель спокойно расхаживает по дну морскому, вовсе не собираясь задыхаться и тонуть. Плохо, что эти изящные рожи лишены всякой мимики…

Дискуссия продолжалась довольно долго, временами то одна косатка, то другая – всегда это была только одна – выдвигалась из строя, шевельнув плавниками, приближалась к Сварогу на длину вытянутой руки и всматривалась немигающе, пристально. Потом возвращалась на свое место. Может, и не сожрут, приободрившись, подумал Сварог. К чему разводить долгие дискуссии, если собираешься сожрать? О чем они балабонят, знать бы…

Прения завершились так внезапно, что Сварог вздрогнул от неожиданности, большая часть косаток прянула вверх и, держа безукоризненный строй, унеслась в неизвестном направлении. Осталось четыре. Они висели на прежнем месте, удерживаясь легкими движениями плавников, и уже не болтали. Все равно многовато для одинокого, вооруженного лишь саблей человека – каждая рыбка в три Свароговых роста, а уж зубы…

Он терпеливо ждал, потому что ничего другого не оставалось. Окажись это змеи, можно было попытаться с ними поговорить, но наречия этих созданий он не знал.

Одна из косаток вдруг шевельнулась, медленно подплыла к нему и, опустившись к самой мостовой, повернулась боком. Наклонила в сторону Сварога спинной плавник, напоминавший кривую саблю. Несколько раз качнула им так, что он ощутимо похлопал Сварога по груди. Остальные не двигались.

Что-то это должно было означать. Сварог не пошевелился. Издав скрежещущий звук, косатка вновь шлепнула его плавником по груди. Нет сомнений, что от него что-то настойчиво требовали. Что ей надобно? Слопать вроде бы не собираются…

А что, если… Почему бы и нет? Он прекрасно помнил земные истории о дельфинах, упорно буксировавших одиноких пловцов к твердой земле, и здешние аналогичные рассказы о косатках, спасавших потерпевших крушение моряков или рыбаков, оставшихся в открытом море без лодки.

Вторая косатка надвинулась на него сбоку, действуя рылом так, словно хотела осторожно отодвинуть от стены. Сварог решился. Засунул саблю за широкий кожаный пояс – перевязь с ножнами осталась в кабинете адмирала – неуклюже взобрался на округлую черную спину и обеими руками вцепился в плавник у самого основания.

Похоже, именно это от него и требовалось. Косатка моментально прянула вверх, по косой линии поднялась над домами и понеслась, энергично работая хвостом. Остальные мчались рядом. На спине морского хищника удержаться оказалось гораздо труднее, чем на лошади. Сварог отчаянно стискивал ногами крутые твердые бока, вцепился в плавник, с грехом пополам усидев. Косатка мчалась так, словно не понимала, как ему трудно на ней держаться.

Вокруг становилось все светлее и светлее – и голова Сварога, прорвав макушкой некий неощутимый занавес, вдруг оказалась на вольном воздухе. Море было все таким же спокойным, солнце кренилось к закату.

Косатка после длившегося буквально несколько секунд замешательства помчалась куда-то, вспенивая воду. «Уж не к ближайшей ли суше вы меня собираетесь доставить? – подумал Сварог. – В любом случае ясно, что есть не станете, спасибо и на том. Значит, поживем еще…»