По ту сторону барьера

16

В темноте существо, которое знало себя под именем Найсмит, очнулось. Память вернулась. Он знал, где он был и кем он был.

Он ощущал себя живым, хотя быстро охлаждающееся тело, в котором он находился, было мертво. Теперь он с полной ясностью мог вспомнить все те вещи, которые» Найсмит» должен был забыть.

Он вспомнил, как убил Веллса. Он вспомнил, как еще раньше стоял рядом с остатками бомбардировщика и хладнокровно отбирал личные номера членов экипажа, из тех, кто больше всего напоминал его по возрасту и росту. На выбранном личном номере была надпись: «ГОРДОН НАЙСМИТ».

Он вспомнил, как раздевал тело, нес его на плечах до ущелья, засыпал его камнями…

Он вспомнил то, что было еще раньше, свои первые личностные ощущения: тепло, защищенность, движение. Вот он выдвинул свои псевдоганглии, сначала осторожно, а затем с нарастающей уверенностью и мастерством. В результате он связал свою нервную систему с системой тела своего носителя: воина-шефта, с опозданием возвращавшегося с охоты на зугов.

И после этого он мог видеть, ощущать, слышать через органы чувств человека-носителя.

Он был внутри шефта; он был шефтом…

С мрачным удовлетворением он понял, что игра закончилась, и долговременный план успешно реализован. Его знания о собственном виде пришли только из источников, созданных людьми, но одной логики было достаточно, чтобы удостовериться, что он представлял собой контрудар представителей своего племени в ответ на человеческий Барьер. Заключенные в тело человека, как в оболочку, излучения его мозга смешивались с излучениями мозга человека, и потому он один из своего рода смог пройти сквозь Барьер. Он был единственным уцелевшим зугом; он и был тем самым чудовищем, которое его посылали убить.

Силы начали возвращаться к нему, и он почувствовал движение. Тело-носитель куда-то оттаскивали. Этим, вероятно, занимался робот. Он напряженно ждал, пока не прекратилось движение и звуки голосов затихли. Было очевидно, что его забрали из большого зала в какую-то камеру меньшего размера.

Чтобы гарантировать себя от неожиданностей, он подождал еще, но больше движения не было.

С того самого момента как тело-носитель умерло, он начал вводить в него влагопоглотитель, чтобы оно стало твердым и хрупким по срединной линии торса. Теперь он выпрямился, приложил давление и тело разделилось. В его тюрьму проник свет.

В первый раз он увидел своими глазами и был ослеплен. Мир был настолько более ярок и прекрасен, чем это могли показать человеческие органы чувств!

Теперь он видел, что плавает в маленьком и пустом отсеке среди десятков трупов зеленокожих.

Осторожно он выкарабкался из полости, которую сделал в теле своего носителя. Его конечности и крылья распрямились в воздухе, начали твердеть.

Снаружи отсека раздался новый шум голосов. Он схватил пустое тело-носитель, и быстро оттащил его в дальний конец помещения, пряча за другими плавающими телами. Мгновением позже возникла суматоха: в помещение с громким шумом влетело тело, за которым следовало другое. Первое лепетало тонким, полным ужаса голосом:

— Нет, нет, нет…

Он рискнул выглянуть. Пока он наблюдал, робот прикреплял к тощей шее техника воротник смерти. Выполнив свою задачу, робот развернулся и двинулся прочь. Он нес связку металлических воротников, которые слабо позвякивали при движении.

Оставшийся техник тщетно дергал за свой воротник. В глазах маленького человечка блестели слезы. Спустя минуту он, всхлипывая, повернулся и последовал за роботом.

Организм, который называл себя Найсмитом, мрачно ждал. Теперь, когда шефты и зеленокожие закончили свое существование, правители Города по-видимому, решили позаботиться о техниках, да и о Развлекателях, наверно, тоже. Хотя это вполне могло происходить, Найсмит ждал, потому что был вынужден ждать.

В эти первые минуты он был уязвим и слаб, и представлял собой легкую добычу для любого решительного человека с оружием.

Время от времени он осторожно пробовал свои крылья. Изогнутые косточки твердели, мембраны подсыхали. Он согнул свои хватательные члены, наблюдая, как бронированные сегменты скользнули в пазы. В его теле начались токи силы и настороженности. Скоро…

Его мысли были резко оборваны появлением в комнате другого робота. Найсмит почувствовал тянущее усилие и увидел, как тела зеленокожих, вращаясь и стукаясь друг о друга, поплыли за роботом в коридор.

Захваченный той же силовой сеткой, Найсмит последовал за ними. Снаружи он увидел, что эта маленькая группа тел соединилась с другой, значительно более крупной. По всей видимости, тела всех зеленокожих собирали вместе для последующего уничтожения. Найсмит мог бы освободиться от слабого притяжения, удерживающего его, но посчитал, что вероятность обнаружения будет меньше, если он останется на месте. Кроме того, если его предположения о происходящем верны, то процессия направится туда, куда он сам хотел попасть.

По пути к ним добавлялись все новые и новые группы тел, всегда в голове колонны, но так продолжалось только до тех пор, пока они не начали пересекать большой сферический зал, где все заметили Найсмита.

— Смотри — зуг, а? — заметил какой-то томный голос. — Какой он страшный даже мертвый!

— Да, и представь себе еще, что мы даже не видим его истинной формы, — ответил другой голос.

— Если бы у нас фильтр, чтобы посмотреть через него… — Наступило молчание. — Но, Виллот, что мертвый зуг делает здесь, в Новом Городе?

Больше Найсмит ждать не стал. Одним взмахом крыльев он выбрался из скопления тел и стрелой помчался прямо через зал к ближайшему дверному проему.

Набирая скорость, он слышал за спиной эхо криков. Прямо на его пути оказалась группа разодетых толстых людей — к несчастью для себя. Он проломился сквозь них, как ракета, заставив их разлететься в разные стороны с изодранными конечностями и сломанными ребрами.

Затем он устремился к дверному проему, думая о конечной цели. Нырнув в дверь, он вынырнул в рабочих комнатах техников.

Здесь царил беспорядок: машины не были подключены и медленно дрейфовали в пространстве, кучами плавали какие-то неопознаваемые приборы и инструменты. В поле зрения находилось несколько техников, причем большая часть носила воротники смерти. Из тех немногих, которые еще их не имели, один пронзительно вскрикивал, потому что его преследовал робот.

В мозгу Найсмита отчетливо всплыли туманные воспоминания последнего сна. Он вспомнил, как выскользнул из ошейника, пробрался в мастерские, где затем поймал и подчинил своей воле одного из техников. Потом он надел на техника шлем для чтения мыслей и вытащил из него тот единственный секрет, который хотел узнать.

Теперь он направился прямо к маленькой двери, наполовину спрятанной за плавающими в воздухе машинами. Сформировав мысль-пароль, он открыл ее и нырнул внутрь.

Перед ним в узкой глухой трубе сидел гном. Он уже открыл панель на торцовой стенке, и его пальцы бегали по приборам управления. Когда Найсмит вошел он, ворча, повернул свое лицо. При виде Найсмита его глаза расширились, затем лицо приобрело бледно-синий оттенок.

Найсмит одним ударом убил его, отбросил тело в сторону, и все свое внимание обратил на панель управления.

Здесь, тщательно спрятанная и охраняемая, находилась центральная система управления всеми автоматическими приборами, которые делали возможной жизнь в Городе: генераторами воздуха, синтезаторами, автоматическими установками ведения огня, работами.

Найсмит осторожно исследовал положение ручек управления. На некоторых был нанесен символ смерти, означающий, что изменение данного параметра неизбежно влечет за собой убийство оператора — при каждой регулировке приходилось жертвовать каким-нибудь мелким техником. К подобным органам управления относились, например, те, которые регулировали силовые поля, поддерживающие стены Нового Города — понятная предосторожность.

Другие, немножко отличающиеся по цвету, тоже имели символ смерти, но в данном случае это был просто блеф, и Найсмит без колебания взялся за них. Он выключил все автоматические установки ведения огня, нейтрализовал роботов и открыл ворота между Старым и Новым Городом. Потом, работая уже более медленно, он открыл и изменил мыслительные сигналы, требующиеся для приближения к панели управления. Теперь только он мог производить дальнейшие изменения в регулировках.

Проголодавшись, он устроил себе легкую закуску из той пищи, что нашел в коридоре. И после этого не спеша вернулся тем путем, которым пришел, и начал осмотр Города.

Повсюду, где встречались люди из касты ленлу-дин, они с глупым видом таращились на него и при этом их одутловатые лица тряслись; никто не произносил ни слова. Те, кто находился ближе всего к дверному проему, при его появлении в панике разлетались в разные стороны, остальные же даже не пытались убежать, оставаясь пассивно висеть на месте, и только смотрели.

Он остановился, чтобы рассмотреть свое отражение в серебряном диске зеркала. Было странно и вместе с тем совершенно естественно смотреть на себя и видеть бледную, непохожую на земные фигуру с сияющими глазами на нечеловеческой маске лица. Он согнул большие руки, потом меньшие хватательные члены, потом хвост, наблюдая за появившимся острым жалом.

Продолжая двигаться, он отдавал новые распоряжения роботам. В общественной комнате он наткнулся на большую группу толстяков, неистово работавших на приборе, который он узнал.

При его приближении они разлетелись кто куда, и он прочитал сообщение, которое они пытались отправить в прошлое:

«ОПАСНОСТЬ — ОДИН ЗУГ ЖИВ. НЕ ПОСЫЛАЙТЕ ШЕФТА».

Аппарат еще светился, так как сообщение не было завершено. Он выключил машину и продолжил свой путь.

Он был здесь, и они ничего не могли сделать такого, что бы изменило это. Все это было ясно с самого начала, но пусть себе пытаются.

Его внимание поглотили огромные вестибюли и галереи; он начинал делать перепись сокровищ своего нового места обитания — задача, которая займет многие месяцы. И все же молчаливые толпы, сверкающие цвета, мили записей и информационных капсул не доставляли ему удовольствия, которое должны были бы. После достаточно периода размышлений он все-таки понял причину. Она заключалась в незримом присутствии личности человека по имени Найсмит. Ненужная больше личность давила, словно на нем был надет невидимый плащ. Он раздраженно пытался сбросить его, но давление оставалось.

Теперь, когда он понимал причину, это чувство вызывало еще большее раздражение. Внутренне напуганный, он остановился и завис в воздухе. Это было ужасно! Каждая мысль, каждое чувство, которое испытывал Найсмит в те месяцы, когда их сознания были связаны вместе, запечатлелись в его мозгу. Он не просто помнил Найсмита: он был Найсмитом. Он принадлежал к расе завоевателей, и в то же время он был человеком.

Он предпринимал ожесточенные мысленные усилия, чтобы вышвырнуть это фантомное сознание, но оно упорно цеплялось, как фантом ампутированной конечности. И было бесполезно говорить себе, что Найсмит мертв. Дух Найсмита присутствовал в его сознании… нет, даже на дух, а его живая личность.

Он резко развернулся в приступе неожиданного гнева, и маленькие толстые человечки разлетелись вокруг него в разные стороны. И вот эти люди были правителями последнего Города Земли, наследниками четырехсот тысяч лет истории человечества? Эти напыщенные маленькие паразиты, самоуверенные, невротичные и жестокие?

«Эта раса произвела несколько великих людей», — прозвучал трезвый голос Найсмита у него в сознании.

«Среди этих таких нет!» — ответил он. — «И они никогда больше не произведут достойных потомков, даже если будут жить миллионы лет».

«Не произведут под твоим правлением».

«А если я предоставлю их самим себе, что тогда? Будет лучше?»

«Нет, на них нет надежды, да и на техников, наверно, тоже. Но есть надежда на Развлекателей».

Его тело напряглось от высокомерной гордости.

«Они — моя собственность».

«Они человеческие существа».

В сомнении и смятении он обратился к ближайшему роботу в форме саркофага, с красными фигурами на золотом и серебряном фоне:

— Скажи мне кратко, что такое «человеческое существо»?

Робот зажужжал, внутри раздался какой-то гул.

— Человеческое существо — это потенциальная возможность.

Спустя мгновение он жестом отпустил его. Робот поклонился и уплыл прочь.

«Развлекатели заслуживают, чтобы им дали шанс», — проговорил голос Найсмита.

«Нет».

К нему подплывал другой робот, и, обернувшись, он узнал робота, которого он посылал с поручением в Старый Город.

— Господин, я не нашел живых Хозяев, но я забрал яйца из их тел, как ты приказал. Теперь за ними ухаживают техники из биологических лабораторий.

Он знаком отпустил его, и робот удалился, сам же он продолжил свой инспекционный обход. Везде глаза маленьких толстых людей смотрели на него с выражением страдания.

«Горе побежденным», — произнес голос у него в мозгу. Был ли то его голос, или голос Найсмита?

С ощущением паники он обнаружил, что не может определить разницу. Они двое были единым целым.

Его переполняли триумф и ощущение своей безраздельной власти, и вместе с тем его переполняли сочувствие и сожаление.

«Отдай им их жизни и предоставь шанс», — проговорил голос.

«Где?»

«Где, как не на Земле?»

На какую-то секунду Найсмит застыл в воздухе, вспоминая море травы под небом в точках облаков.

Подплыл коротышка в белом.

— Хозяин, есть другие приказания?

— Да. Найди мне Развлекателей Лисс и Рабба. — Когда человек кивнул головой и стрелой понесся прочь, Найсмит подозвал ближайшего робота. — Принеси мне машину времени.

Робот ушел, а он в неподвижности замер в воздухе, не обращая внимания на краски и движение вокруг, удивляясь тому намерению, которое созрело у него в сознании. Может ли зуг ощущать подобный взрыв сострадания и оставаться зугом?

Первым вернулся робот с ящиком блока управления, потом появились Развлекатели, которые выглядели испуганными и отчаявшимися.

Найсмит взял блок управления.

— Подойдите ближе и не бойтесь, — проговорил он Развлекателям. — Мы отправляемся на Землю.

— На Землю? Я не понимаю, — сказала Лисс-яни.

— Ты собираешься изгнать нас туда? — гневно выпалил Рабб, и повернулся к девушке. — Пусть так. Все лучше, чем оставаться здесь и служить ему пищей, — горячо проговорил он.

Лицо Лисс-яни побледнело. Спустя мгновение она подошла ближе и за ней последовал Рабб. Найсмит прикоснулся к кнопкам управления. Вокруг них возник голубоватый пузырь силового поля. Холл начал удаляться. Они прошли сквозь одну перегородку, другую, затем третью и оказались под холодным великолепием звезд.

Они стояли на покрытой травой равнине. Как раз наступал рассвет. Зеленовато-синее небо на востоке освещалось желтым светом на горизонте, и солнце апельсином вставало из-за гор.

Найсмит отключил пузырь силового поля. Безо всякого выражения два Развлекателя бросили на него взгляд, затем повернулись и побрели прочь по влажной траве. Немного погодя они взялись за руки.

— Подождите! — крикнул им вслед Найсмит. Они обернулись. — Как далеко распространяется влияние этого аппарата?

— Примерно на полмили, — бесцветным голосом ответила девушка.

— Значит, если я отнесу его на большее расстояние — или, еще лучше, если я перенесу его во времени, — то вы умрете?

— Ты отлично это знаешь.

— Тогда смотрите.

Найсмит коснулся управления, формируя пузырь. Он нажал и начал осторожно вращать руку управления времени.

Две молчаливые фигуры исчезли; равнина дернулась, потемнела, потом осветилась солнечным светом, потом потемнее. Прикасаясь еще более осторожно, Найсмит повернул ручку в противоположном направлении. Та же последовательность покатилась в обратном направлении, словно откручивалась назад кинопленка.

Снова появились две фигуры, потом появилась третья — сам Найсмит, крылья которого были заняты тем, что удерживали его в воздухе, а хватательные конечности держали машину.

Невидимый в пузыре, он наблюдал собственный уход во временной скачок. Он видел, как окаменели Развлекатели, как они затем схватились друг за друга. Спустя мгновения он увидел их стоящими порознь, с открытыми глазами, удивленно оглядывающимися вокруг.

Он подождал еще, пока они рискнули сделать несколько шагов по траве, крича при этом что-то друг другу и глубоко вдыхая воздух. Заря уже распространилась на полнеба, над равниной раздавалось пение птиц.

Найсмит опустил ниже пузырь, ввел его в нужную фазу и отключил поле. Два человека даже не заметили его.

— Лисс, Рабб! — позвал он.

С выражением недоверия они обернулись. — Это не убило нас! — проговорила Лисс-яни. — Значит, все это существует в действительности?

— Да, все это реальность, — сказал он ей.

— Но, тогда… — прошептала она и замолчала.

— Они говорили, что вы, зуги, создаете иллюзии, — сказал Рабб.

— Они также рассказывали всем, что мы отвратительные монстры, — сухо ответил Найсмит. — Подумайте, что легче: создать иллюзию, которую можно увидеть собственными глазами или создать такую, которую можно увидеть только через «фильтр»?

Они уставились на него.

— Так это твой истинный облик? — осмелилась спросить Лисс-яни.

— Это мой единственный облик.

— И все это существует на самом деле?

Найсмит не стал отвечать. Они представляли собой прекрасную пару, особенно хороша была женщина. Было бы интересно добиться от них потомства и посмотреть… Он остановился. Чья это была мысль, зуга или человека?

И он понял, что она не принадлежала ни тому, ни другому по отдельности, но была общей… Забавно было думать, что такое отстраненное наслаждение — наполовину холод, наполовину тепло — возможно только для мифологического существа, которым он стал…

— Но зачем они это делами? — спросил Рабб.

— Скажите мне, когда вы по их заданию покидали Город, подумывали ли вы над тем, чтобы остаться на Земле?

— Да, часто, — ответила Лисс-яни, и ее глаза вспыхнули.

— Почему же тогда вы так не сделали?

— Если бы мы остались в прошлом, то это изменило бы историю, изменило Город, так что это было невозможно… это перемкнуло бы петлю времени.

— А почему вы не остались здесь в своем настоящем?

Двое посмотрели друг на друга.

— Потому что они заставили нас думать, что эта земля непригодна для жизни.

Найсмит наклонил голову.

— Сейчас мы вернемся в Город. Вы все расскажете Развлекателям и соберете их вместе. Я дам вам транспортные машины, инструменты, записи. Все, что вам надо.

Они медленно подошли к нему.

— Но почему ты все это делаешь? — спросила Лисс.

— Вы все равно не поймете, — ответил Найсмит.

…По правде говоря, он сам себя едва понимал. Но когда он двигался сквозь яркую массу людей в огромном зале, прислушиваясь к музыке и голосам, ловя уважительные взгляды ленлу-дин, обращенные в его сторону, Найсмиту показалось, что каким-то образом, случайно или преднамеренно, но он точно и сбалансированно вписался в грандиозную композицию.

Вселенная, подумал он, всегда стремится достигнуть равновесия между крайностями: длинная жизнь и короткая, разум и безумие, сострадание и жестокость. Гобелен жизни развернут и нет ему конца.

— Господин, — проговорил, приближаясь, робот, — последние из ленлу-дин сейчас обрабатываются в золотой комнате. Через час все они пройдут процедуру согласно вашему приказу.

Найсмит жестом отпустил его, наблюдая, как тот плывет среди праздных искателей удовольствий. Он был приятно голоден; через полчаса наступит время принятия пищи. В конце концов, так лучше всего. В старые дни зуг прыгнул бы на свою жертву и сожрал ее на месте. Сейчас же…

На расстоянии сотни ярдов, в середине большой группы людей он услышал хриплые крики старухи, Высокорожденной, истерические и сердитые, как всегда. Другие голоса успокаивали ее. Все было нормально, все было к лучшему в этом лучшем из миров.

Найсмит подплыл ближе; ярко одетые коротышки уважительно расступились, давая ему возможность пройти. Даже сумасшедшая старуха прервала свои вопли, чтобы кивнуть головой.

— Высокорожденная, — сказал Найсмит, — вы не забыли, что вам пора удалиться для продолжительной медитации?

— Я? Мне? — неуверенно переспросила она. — Когда я отправляюсь?

— Почти немедленно, — сказал Найсмит и подозвал проплывающего мимо робота. — Проводи Высокорожденную в ее палаты.

— А это не будет неприятно? — спросила она, позволяя себя увести.

— Вы не будете возражать, — пообещал ей Найсмит и поплыл в другом направлении.

Три маленьких толстяка, держась за руки, пересекали его путь с уважительными взглядами. Для них он не был чудовищем, он был уважаемым советчиком и гидом. Отсутствие Развлекателей не показалось им странным: под воздействием наркотиков и гипноза они забыли, что вообще существовала такая каста, да и весь их мир.

Они были обыкновенным скотом.

Можно ли назвать это состраданием? Тогда зуг может быть сострадательным. Можно ли назвать это жестокостью? Тогда жестокость присутствует в людях…

Найсмит теперь понял, что игра не закончилась. В этом маленьком и малозначащем углу большой вселенной картина все еще создавалась.

Здесь, в закрытом мирке Города, он вкушал триумф: эта территория принадлежала ему. Но, тем не менее, было приятно сознавать, что там внизу, на Земле, представители человеческого рода по-прежнему свободны и по-прежнему составляют часть облика планеты.

Было приятно думать, что через тысячу лет, или десять тысяч, Зуг и Человек встретятся снова, и на этот раз объединят свои силы для чего-то большего. Может быть, это займет столько времени, а, может, и больше: Найсмит и его племя могли себе позволить ожидание.

Ибо Бог не рождается за один день.