Пленники колдовских чар

Глава четвертая Суббота Ветроград-XVIII

Потомки, завидев незнакомку в старинном наряде, радостно обступили ее со всех сторон, обращаясь к ней со странными просьбами. Они просили разрешения сделать с ней… Что?.. Язык Туманного Альбиона Анна Болотная знала плохо, но произносимое людьми грядущего века слово напоминало аглицкое myself – себя! Эти веселые люди хотели, чтобы она позволила им сделать с ней… себя?! И при этом вытягивали перед собой руки с удивительными табакерками. Причем в отполированных донышках появлялось отражение ее самой и владельца или владелицы табакерки. Мгновенный отблеск в драгоценных камушках, и отражение на миг чудесным образом застывало. После чего потомки благодарили озадаченную девушку и отходили в сторонку. Некоторые звали ее присоединиться к своей веселой стайке, но Ася качала головой и продолжала путь. Ее влекла не бледная ночь, а сам город, чьи озаренные непривычно яркими огнями громады рисовались на противоположном берегу.

Триста лет назад дворцы на Императорской линии еще только возводились. Тут и там высились строительные леса, за паутиной которых не видно было стен и колонн. Сейчас же эти некогда великолепные резиденции высших сановников империи выглядели погрузневшими и постаревшими, словно отставные генералы. Причудливые башенки печных труб четко рисовались на полотне серебристого неба. Окна были темны, словно эти громадные здания давно уже покинуты их хозяевами. Чем ближе была гостья из прошлого к противоположному берегу Большой Извети, тем сильнее разгоралось в ней любопытство. Она уже поняла, что будущий мир полон удивительных механизмов, куда более изысканных и сложных, чем заводная кукла-флейтист, которую князь Пустовойтов приобрел однажды в Верхней Саксонии. Изменились и нравы. Люди стали более раскованны и непосредственны. Платья они носили странные. Совершенно не стеснялись голого тела. И ничем не подчеркивали своего положения в пирамиде сословий. Различия в общественном положении, если таковые все еще сохранялись в этом веке, на глаз определить было невозможно.

Неужели идеи Фурье и ему подобных философов победили и люди разрушили сословную лестницу? Кто же сейчас управляет страной? Какой-нибудь Совет? А как же император? Отрекся ли он от престола добровольно или был свергнут во время мятежа черни? Неплохо было бы завладеть книгой, написанной каким-нибудь современным Плутархом, с изложением событий, что последовали за эпохой, в которую Анне Болотной посчастливилось родиться, но об этом можно будет позаботиться позже. Сейчас ей хотелось впитывать самый воздух грядущего. Воздух, кстати, был довольно странный. Кроме привычных Асе ветроградских миазмов, вроде запаха застоявшейся воды, гниющей древесины и выливаемых служанками нечистот, чувствовался аромат скорее приятный, но в больших количествах вызывающий головокружение. Впрочем, насчет нечистот странница во времени ошибалась. Никто не выливал под ноги зазевавшимся прохожим помоев. Да и улицы были сплошь замощены камнем – иногда обычными булыжными торцами, а иногда каким-то ровным, почти без трещин покрытием, словно кто-то зарыл в городскую землю исполинский плоский валун.

Поражал Асю и свет, льющийся не только из уличных фонарей и окон. Яркий и разноцветный, он был повсюду. Что служило его источником, девушка могла только гадать. Больше всего он походил на блеск грозовых молний или сияние звезд. Восхищали гостью из прошлого вывески лавок и трактиров, словно начертанные огненными письменами. А также – поток безлошадных повозок, беспрерывно текущий по Изветской першпективе, которая в новом веке стала еще великолепнее, чем была три столетия назад. Привороженная всем этим великолепием будущего мира, Ася не замечала, что идет против общего движения толпы. Встречные насмешливо окликали ее и, видимо, позволяли себе скабрезные замечания, значение которых она понимала не полностью. Ведь изменился не только внешний облик потомков, но и язык. В своем времени она бы не спустила обидчикам, но сейчас не стоило лезть со своим уставом в чужой монастырь.

– Девушка, почему вы идете против течения? – уже в который раз услыхала Ася.

В это мгновение она увидела лицо. Обыкновенное лицо мужчины лет тридцати-тридцати пяти, но ее поразил его взгляд. Незнакомец посмотрел на нее так, словно когда-то, давным-давно, потерял и уже отчаялся найти. Гостья из иного времени понимала, что это невозможно. Они не могли знать друг друга, ведь их разделяла бездна шириной в три столетия. И тем не менее – именно так чужак на нее и смотрел, как на сестру, с которой его разлучили в детстве, как на возлюбленную, похищенную турецкими башибузуками, как на сновидение, увиденное наяву. Кажется, странный незнакомец пошатнулся, словно пьяный, и толпа разъединила их. Взволнованная этой удивительной встречей, девушка поспешила выбраться из людского русла, пересекла першпективу в том месте, где та была исполосована белой краской, и очутилась на другой стороне этой забитой людьми и повозками каменной глотки города.

Ася свернула в первый попавшийся проулок. Шум и суету Изветской першпективы словно отрезало. Высокие дома стискивали улочку с двух сторон. Мирно светились окна. Доносились обрывки мелодий. Редкие прохожие либо не обращали внимания на странно по нынешнему времени одетую девушку, либо провожали ее взглядами, словно райскую птицу, завезенную из заморских стран. Поплутав по переулкам, Ася вдруг услышала за собой торопливые шаги. Мимолетно оглянувшись, она заметила мужской силуэт. Быть может, это был лишь запоздалый прохожий, а быть может, и злоумышленник – кто знает! На всякий случай гостья из прошлого ускорила шаг. Не столько из-за страха, сколько из нежелания оказаться в щекотливом положении. Мизерикорд она не захватила, а звать на помощь полагала постыдным. Конечно, она видела конную стражу, что сопровождала людские толпы на першпективе, но из этих похожих на колодези проходных дворов до нее не докричишься.

Впрочем, у нее ведь было волшебное кольцо. Поворот камешка в оправе – и пришелица из дважды позапрошлого столетия исчезнет из-под носа незадачливого преследователя. Вспомнив о подарке колдуна Брюса, Анна Болотная позабыла страх. Это как раз то, чем соблазнял ее чародей – власть над природой вещей и даруемая этой властью свобода! Ощущая себя почти полубогиней, девушка сбавила шаг. Тем более что очередная арка вывела ее на набережную Императорской линии. Духота каменных теснин сменилась простором Большой Извети. Свежий ветер рванул подол платья, затрепетал уголками косынки, которую она повязала на шею перед выходом из дому. Шаги за спиной Аси не стихли, только стали каким-то спотыкающимися, но теперь они не тревожили ее. Пусть догоняет. Вероятно, это какой-нибудь местный волокита. Разбойник давно бы уже напал.

Легонько постукивая кончиками пальцев по каменному парапету, Ася неторопливо двинулась вдоль реки, любуясь нежно опаловыми переливами угасающей бледной ночи. Скользили по воде, оставляя за кормой белые буруны, ярко озаренные волшебными огнями суденышки без парусов и весел, летели над волнами голоса людей и незнакомых музыкальных инструментов. Ночь уходила, но праздник, царивший в городе, не ведал усталости. А вот гостья из прошлого – ведала. Ноги у нее подкашивались, начинала ныть спина. Незнакомец меж тем не отставал. Ася уже хотела обернуться к нему и потребовать, чтобы он убирался вон со своим волокитством, как вдруг тот сам обратился к ней. Ветер с реки унес некоторые из сказанных им слов, но девушка все же расслышала: «…в моих намерениях нет ничего дурного…» Ася обернулась, увидела осунувшееся, робко улыбающееся лицо, ахнула и схватилась за камень в перстне.

Мутная пелена времен застлала взор. Девушка поневоле зажмурилась, а когда решилась открыть глаза, то не увидела обращавшегося к ней незнакомца, да и закованной в камень набережной – тоже. Из зеленого низкого берега торчали вбитые сваи, вода плескалась у самых туфелек странницы во времени. На глади реки качались привязанные к сваям лодчонки, пузатый торговый корабль медленно двигался по течению к дельте Большой Извети, а навстречу ему под раздутыми парусами гордо входил в гавань сорокапушечный фрегат. На правом берегу исчезли серые громады зданий. Там ютились деревянные домишки городских обывателей, да высились кресты на колокольнях церквей. Ася снова очутилась в своем веке. Грядущий мир со всеми его чудесами теперь казался ей не более чем сном, который не хотелось забыть, как и глаза мужчины, взирающие на нее, словно на чудо.

Выбравшись на более высокое место, Анна Болотная отправилась домой. Господа, живущие в больших домах, еще изволили почивать. По раннему времени на улицах толклись лишь мастеровые, мелкие торговцы, да хозяйки, поспешающие к причалам за свежей рыбой, поутру привозимой рыбаками, молочники и зеленщики подвозили свои тележки к задним воротам и калиткам в ограде усадеб. Половые у дверей трактиров и приказчики у лавок насмешливо посматривали на молодую особу, растрепанную и шатающуюся от усталости, вероятно, принимая ее за кокотку, возвращающуюся после бурной ночи, проведенной в веселом доме. От позора девушку спас монах, ехавший на двуколке. Он спросил, куда ее подвезти, помог подняться на свою повозку и даже дал теплый плащ, потому что утро выдалось зябким.

Через некоторое время добрый старец остановил свою двуколку у ворот дома, где жила Ася. Она кликнула сенную девку, и та вынесла монаху пару медяков, дабы опустить их в коробку для пожертвований, что висела у него на груди. Оказавшись наконец дома, девушка потребовала горячей воды, притираний и благовоний. Вымытая с головы до ног, в свежем белье, она выпила чашечку кофе, после чего прилегла на кушетку и мгновенно уснула. Разбудили ее только ближе к вечеру. Старый слуга Трифон подал на серебряном блюдце письмо. Ася сорвала сургучную печать с оттиском в виде змеи, кусающей себя за хвост, развернула письмо и прочла следующее: «Я вижу, вы воспользовались мои даром. Похвально! Хотите приобщиться к другим чудесам? Тогда около полуночи приезжайте ко мне на Лекарскую. Спросите дом с башенкой. Там всякий его знает. Ваш покорный слуга Брюс». Девушка с негодованием отшвырнула письмо. Проклятый колдун не собирался оставлять ее в покое!

Твердо решив не ехать ни на какую Лекарскую, которая к тому же была черт знает где, на отшибе, Ася успокоилась и занялась повседневными делами. Нужно было разобрать остальную почту, ответить на все письма и приглашения. Однако чем теснее стрелки часов прижимались к цифре XII, тем беспокойнее становилось на душе у девушки. Ее разбирало любопытство. Жизнь сироту чудесами не балует, а тут они посыпались на нее как из рога изобилия. И был у этих чудес один-единственный источник, хотя и малоприятный. Покончив с письмами, Ася принялась за вышивание, но игла не слушалась ее, то и дело норовя вонзиться в подушечку пальца. И когда горе-рукодельница укололась в третий раз, она отложила вышивку и позвала Трифона, велев заложить ландо. Вслед за старым слугой Ася позвала служанок одевать ее. Никаких изысков – темное, скромное платье и плащ с глубоким капюшоном.

Битый час катило ландо по пыльным, немощеным улицам, направляясь к Лекарской заставе. Здесь были только низенькие обывательские домишки, бедные лавки, трактиры для ямщиков и проезжающих из простонародья, да длинные казенные строения – склады с провиантом, фуражом и разными лекарскими снадобьями для военных нужд. Уверяя, что в этом медвежьем углу всякий знает, где находится его дом, Брюс сильно приукрасил действительность. Прохожие каждый раз указывали кучеру в разные стороны. Наконец, когда в бледном сиянии подступающей ночи смутно забелела сторожевая будка и полосатый шлагбаум, за которыми убегал к темным лесам и чухонским болотам Полковой тракт, справа от дороги показался высокий неосвещенный дом, над которым и впрямь возвышалась башенка с куполообразной крышей. Словно сами собой отворились кованые ворота, пропустив экипаж в просторный, запущенный сад перед домом колдуна. Ни одно окно в здании не светилось, лишь отблески светлого ночного неба лежали на стеклах.

Кучер остановил ландо у парадного крыльца, помог хозяйке сойти на землю. В это время отворилась половинка двустворчатых дверей и на крыльцо вышел мужчина в черном одеянии, по которому Ася сразу узнала его. Это был сам Брюс. В руке колдун держал фонарь, покачивая им, словно подавал кому-то знак. Она не сразу догадалась, что ей. Этот странный способ встречать гостей насторожил девушку. Она замешкалась. Оглянулась на кучера, который скрючился на козлах, словно уснув. Не решившись окликнуть его, Ася шагнула к крыльцу. Снова оглянулась. Кучер не изменил позы. Видимо, и в самом деле спал. Тогда она решила все-таки подойти к Брюсу и сказать ему, что, если он задумал недоброе, она не даст себя в обиду.

– Простите меня за столь мало торжественную встречу, Анна! – в свойственной ему манере обратился к ней колдун. – Время для появления моих слуг еще не настало, так что я один в доме.

Он спустился на несколько ступеней, чтобы подать девушке руку и помочь ей подняться.

– Что же это за слуги такие, – пробурчала та, – если прислуживают своему хозяину только ночью?

– Вы их увидите, – пообещал Брюс, – и, надеюсь, они вам понравятся.

Едва они переступили порог, как Ася почувствовала странный аромат. Он витал в воздухе, дразнил ноздри, словно воскурения восточных благовоний смешивались с запахом тлена. Брюс быстро вел гостью по анфиладе комнат, которая казалась бесконечной. Смутные силуэты статуй белели между книжных шкафов и живописных полотен в тяжелых позолоченных рамах. Ни столиков, ни стульев, ни кушеток девушка не заметила, словно приехала не в частный дом, а в академию де сиянс. В одной из комнат она даже увидела огромный шар, заключенный в тяжелые медные кольца. Видимо, это был глобус. Наконец они достигли цели – обширного зала, где пылали в громадном, словно соборный портал, камине куски бревен. Окна были плотно зашторены. Возле камина стояли два кресла. Хозяин дома жестом предложил гостье занять одно из них.