Ощущение, будто шагнул вперед, а пол под ногами возьми и проломись. Летишь в какую-то дыру, пытаясь зацепиться и не содрать руки в кровь — и страшно, и глаза закрыть нельзя. Даже в сторону не отвести — смерти подобно. Потому сидел и вопросительно смотрел прямо на Анну Викторовну, отчего-то дернувшей меня машиной прямо в управление. Сначала, понятно, выдернули с лекции в деканат, а уже там сообщили, что скоро будет служебное авто по распоряжению Самой. Раньше я бы расстроился — не люблю лишнего внимания, особенно связанного с условно-досрочным недостатком — еще и бегай, машину лови где-нибудь на повороте. А сейчас даже Тане подмигнул — мол, смотри какие отношения с шефом, карету за мной отправляет.
Хотя все равно было не по себе — любая срочность связана с проблемами. Но везут-то к шефу, а не на место происшествия. Бесоловы проклюнулись?
Водитель незнакомый, агрессивно настроенный — я ему «здравствуйте», а он мне «рот закрой». Так и доехал молча, терзаясь версиями. Пока под конвоем от поста охраны не завели в кабинет и чуть ли не силой усадили на стул перед столом. Над душой стоять не стали, и то ладно — сами ушли, дверь закрыв за собой.
— Михаил, ты охренел просто в край. — Крайне вкрадчивым голосом доложили мне с начальственного места.
Аж мурашки по коже. И никакого желания шутить, паясничать и выделываться — просто сидел и смотрел, ожидая, пока уточнят статью. Ничего такого, за что будут именно ругать, протащив через все управление, а не удавят по тихой без свидетелей, за собой вспомнить не мог.
— Ты кого мне в квартиру подселил, студент недоделанный? — Вибрировал ее голос еле сдерживаемым гневом.
Ах, домовой… А-то успел себе на придумывать. Нет, ну домовой, конечно, тоже может начудить…И, судя по бешеному виду начальницы, немало.
— А что-то случилось? — Деловито уточнил я, на всякий случай приготовившись падать вместе со стулом набок.
Но Анна Викторовна удержалась — прикрыла глаза, с силой сжала край стола, выдохнула.
— Нет, ты меня не выбесишь. Я тебя давно раскусила. — Прищурилась подполковник. — Выводишь меня из себя, изображаешь из себя умного, и нет тебя в кабинете.
— Там конвойные за дверью, да? — Пригорюнился я тихонько.
— Именно. Я тебя абсолютно спокойно размажу тонким слоем, скатаю в коврик и сдам прокурору.
— Давайте сначала про домового, — поморщился напоказ, хотя внутри и сжалось, и похолодело.
— Он ворует у соседей.
— Что делает? — Показалось даже, что не расслышал.
— Я холодильник утром открыла, там хлеб, колбаса, сыр и пиво.
— Так, я все правильно понимаю: вы встали с утра, было красивое туманное утро, вы сделали зарядку, сходили в душ, вам захотелось поесть, вы открыли холодильник, а там хлеб, колбаса, сыр, пиво — сделали себе отличный завтрак, помыли посуду… А домовой тут причем?
— Михаил!!! — Рухнула ладонь на столешницу.
— Да что случилось-то? — Недоуменно развел я руками
— Не было вчера ничего в холодильнике! Он был пустой! Масло, зелень не в счет, — успокоилась подполковник.
— Кура в морозилке, — подсказал я.
— Да, еще курица. Никак не выкину.
— Попросите домового, он сделает.
— А, так ты знал…. — Протянула она.
— Я вам сразу сказал, домовой считает квартиру своим доменом…
— Домик! Домик — ты сказал!
— Да? — Почесал я затылок. — Нет, ну так оно и есть — домик как домен, а квартира вокруг — зона ответственности. Враги ж не в его домик ломиться будут, а в вашу дверь. Потому — да, мусор он выкинуть может… Занавеску там зашторить, полотенце вам в ванну подать. — Настороженно продолжал я, глядя в бешеные глаза шефа.
— …
— Да, я немного ошибся, когда объяснял.
— …
— Виноват.
— …!!! А почему у соседей крадет⁈ — Кончился поток бранных слов в мой адрес.
— Видимо, тот студент из метро был более амбициозен, и теперь бес считает своей территорией весь ваш дом. — Попробовал я подыскать объяснение.
— Амбиции, допустим, от студента. А воровать продукты от соседей и тащить в холодильник — это от тебя, верно понимаю⁈
— Не, от меня там любовь и забота. Как вы утром без бутербродов-то.
— Ты, придурок жизни, хоть понимаешь, какое число бытовых убийств происходит на почве внезапно вспыхнувшей ревности? — Вновь вспыхнули гневом ее глаза. — Когда возвращается муж домой, а там его колбасу кто-то сожрал⁈
— Так попросите домового вернуть колбасу обратно!
— Как я ее верну, если я ее уже съела⁈
— И сыр⁈ Убийца! Сколько семей ты развалила этим утром⁈
— Не ори на меня! — Раскрасневшись, шеф ослабила ворот.
— В общем, купи новую колбасу и попроси домового положить ее на место. — Примирительно подытожил я.
— И попросить больше так не делать?
— И приказать больше так не делать. — Поддакнул я, легонько улыбнувшись.
— А он послушает? — Скептически фыркнула подполковник.
— Конечно. От меня в нем страх. Ты ж в любой момент мне жизнь поломать можешь. Просто так, из-за ерунды — как сейчас.
Шеф, вместо ответа, отчего-то отвела взгляд и заинтересовалась бумажками на столе — пару листков переложила из пачки в пачку.
— А домовой — полезный. — Укоризненно продолжил я, уловив смену настроения. — И такой, чтобы как у вас, вообще редкость. Когда-нибудь я услышу за него «спасибо».
Судя по отсутствию новой ругани в мой адрес — вроде, обошлось.
— За что «спасибо»? За седой волос? — Буркнули в ответ.
— Вы б еще квартиру подпалили, чтобы домового сжечь. Ой как бы злились на меня! Эти, которые в коридоре, сапогами бы по мне попрыгали, чтобы вас успокоить.
— Ты не перегибай, — поморщилась Анна Викторовна.
Ничего-ничего, надо ж докопаться до чувства вины, замурованного в ней глубоковатенько.
— Так что, будете размазывать и нести прокурору?
— Если твой домовой соседей в квартиры пускать не будет — придется.
— Не тронет он соседей. — Упрямо давил я голосом. — Это ж жильцы его территории! Чем они успешнее, тем больше можно у них своровать. Шучу. — Отреагировал я на тяжелый взгляд. — Но болеть они точно меньше станут. Если захотите, конечно. Давайте я вам лучше инструкцию по домовому напишу? Что он может, чего делать не станет, что лучше ему не приказывать, и как придумать правильное имя?
— Бери, — придвинули ко мне лист бумаги и ручку. — Пиши.
— От руки? — Скептически оценил я предложение. — Еще, может, подпись поставить?
Своим почерком, да закрытые знания — это, по степени глупости как паспорт на месте преступления потерять. Кто его знает, где бумага окажется завтра?
— Ладно, — посверлив меня взглядом, отступилась она. — Завезешь инструкцию к шести часам.
— Я и домой могу занести.
— Домой… — Показательно задумалась шеф, встала с места, прошлась по кабинету, затем остановилась за спиной.
А я что — я волосы уже сполоснул с шампунем и минут пять смущал случайных людей, всунув голову под сушилку для рук.
— Воротник мокрый, — отметила она, оттянув рубашку.
— Так дождь же.
— Занесешь на работу. — Отмахнулась она. — И жилье себе найди.
Даже как-то грустно стало. Я всю ночь мучения принимал, а тут — с ворот поворот… И не признаешься.
— Опять без угла неприкаянным…
— Но-но. Деньги у тебя есть. — Утвердительным тоном констатировала она. — Вчера этот твой сосед прибежал… Петр… Петр… Как его фамилия-то…
— Востровский.
— Вот, он. Прибежал к нашему майору рассказывать, как ты его обидел. Избил, деньги отнял, подставил. — Осуждающе смотрела на меня шеф. — Так Павел Александрович, контакты налаживая, сразу пятьдесят тысяч ему вернул и обещал помочь с тобой разобраться. Майор хочет себе личного специалиста из ваших, старается.
— Не самое лучшее вложение средств, — тут только плечами пожать. — Но его проблемы.
Вот от чего Петя утром такой довольный был. Новая крыша у него, значит — на Ковен обиделся, стучать побежал. Из-за таких в университете и не любят «практикантов в полиции» — кто станет разбираться, честно ли ты маешься навязанными обязанностями или помогаешь этот срок организовать остальным?
— Теперь ты эти полсотни мне должен, потому что майор за ними ко мне пришел. — Огорошила подполковник.
— А что не сто тысяч? Не полмиллиона? Что не за честью вашей девичьей он пришел, которую, якобы, я у кого-то там отнял? — Начал я заводиться. — Вы забыли, как надо посылать нахрен? Вам слова подсказать?
— Мне с Павлом Александровичем ссориться нельзя, он расследование убийства той девчонки по моей просьбе не закрыл и вперед двигает. А тебе, — ткнула она в меня пальцем зло, не дав слова вставить. — Я не дам разбоем зарабатывать.
Я честно постарался успокоиться, промолчать, но не вышло.
— Вы лезете со своими правилами в закрытый коллектив. — Поиграв желваками на скулах, постарался произнести максимально нейтральным тоном. — У Ковена, в котором мы с Петром состоим, свои правила. Ковен не имеет ко мне претензий.
— Уголовный кодекс — вот твои правила. Нет и не будет никаких других! Миша, ты на себя со стороны посмотри! Ты же ограбил и избил соседа, с которым год в одной комнате прожил!
— Он подкинул на мою постель запрещенную книгу. — Стараясь удержаться от сильных эмоций, прикрыл я глаза. — Не убрал под одеяло, не лег нее и не скинул в щель у стены.
— Это могло выйти случайно.
— Поэтому он просто слегка избит, без потери трудоспособности. Административка.
— Деньги, Миша.
— Какие деньги? — Вопросительно поднял я взгляд.
— На которые ты девочек в театры водишь.
— Заработал.
— Снял с тела. — Отрицательно покачала шеф головой. — Итого, если посчитать прошлые займы, ты должен мне девяносто тысяч. Сиди спокойно! Проведешь ритуал, считай — ничего не должен.
Я от таких заходов внимательно посмотрел, нет ли на мне красной футболки продавца сетевого магазина. Она, что, ритуал по цене телевизора собралась купить?
— Чего головой вертишь? Я хочу, чтобы ты оставался человеком. Ты мне симпатичен, поэтому я не собираюсь смотреть, как ты скатываешься. — Говорила вроде искренне.
Да я!.. Демоны с ней. Свое потом возьму, никуда они от меня не денутся.
Усилием воли заставил себя думать в другом направлении, хотя мерзкое настроение никуда не делось.
— Мне бы фамилию следователя, который в субботу ночью в медцентр катался.
— Зачем? — Насторожилась Анна Викторовна.
— Как зачем? — Поднял я вопросительный взгляд. — Там, на минуточку, должны быть мои разорванные вещи, в том числе денежные купюры номиналами сто и тысяча рублей. Склею, в банк отнесу.
— Попрошу, принесут.
— Подпись за меня тоже поставите? — Отрицательно покачал я головой. — Да не сожру я его, мне в самом деле деньги нужны. Даже не на квартиру — хотя бы, блин, на комнату, чтобы вдвоем с кем-нибудь снять. Может, сосед не такой мразью окажется.
— Бершев фамилия, Семен Андреевич, майор.
— Можно ту вашу бумажку и ручку? Я сразу ходатайство на его имя напишу.
— Да пиши, — вздохнула подполковник, вновь придвигая по столу требуемое.
Скрипнув стульчиком и подобравшись ближе, я принялся изображать печатные буквы ручкой — почерк у меня так себе.
— С письмом подвижки есть? — Уточнила Анна Викторовна.
— Будет письмо. Может, даже сегодня, — задумался я, прикидывая время, и кивнул — успею. — Инструкцию принесу, с ним и письмо — обчитаетесь, — сопел я тихонько, заполняя документ. — А у вас с досье как?
— Двигается. Не так, чтобы быстро, но двигается. — Вздохнула подполковник.
— До пятницы бы успеть? С субботы на воскресение полнолуние.
— А перенести? — Судя по тону, напряглась шеф.
— Вы ж сами спешку хотели организовать? — На короткое время поднял я голову.
— Да, но не так же быстро…
— Потом тоже можно, но риски выше. — Прикусил я край губы, пытаясь вспомнить, сколько денег оставалось в потерянной куртке.
Ай, ладно, пусть будет меньше — вписал я в ходатайство сумму.
— Далось вам это полнолуние, — побарабанила подполковник пальцами по столу.
Будто сама не знает, что Тишина в это время спокойнее, потому и вызовы проходят проще
— Ладно. Миша… — Легла рядом с листком связка ключей.
Аж обрадовался на секунду — неужто к себе опять пускает. А потом разглядел и понял, что такими ключи только амбарные замки открывать.
— Пока квартиру ищешь, можешь пожить на даче. Электричка ходит, газовый котел работает, собаки нет.
— Ого. Спасибо.
— Заодно посмотришь огород. Он там ровный, десять соток, забор вокруг из профлиста. Для ритуала должен подойти.
Практичная какая.
— Земля — не самое лучшее покрытие. Лучше бы закрытое помещение, бетонный пол. — Отметил я.
— Нет. — Жестко остановила шеф, а там я и сам понял, что ляпнул.
Идеальное место для ритуала она уже видела, когда безо всякого желания принимала в нем участие.
— Хочу видеть небо над головой. Это ведь возможно? — Добавила подполковник с просительными нотками.
— Повозиться придется, но можно, — не стал я настаивать, но очевидные трудности обозначил, — если дождя не будет.
— Сейчас прогноз посмотрю, — включила Анна Викторовна сотовый. — Как там в субботу и воскресение…
— Значит, без переносов?
— Если с погодой повезет, — наморщила она лоб, листая пальцем экран, и тут же расслабилась. — На выходных обещают ясную и холодную погоду.
«Давно пора», — невольно оглянулся я на хмурое небо за окном. Хотя, блин, на зиму обуви нет…
— Решено, — отложив телефон, посмотрела шеф на меня. — В эту субботу. Готовь участок на даче.
— Учти, ничего там расти не будет несколько лет.
— Вот и славно, я намучилась каждое лето траву косить. От родителей дача досталась, времени совсем нет заниматься.
Фирму ландшафтного дизайна открыть что ли? Или рекламу пустить: «Вас замучили сорняки? ООО „Кошмарные сны“ решит вашу проблему надолго! Имеются противопоказания, проконсультируйтесь с вашим демонологом». Бр-р…
— Все. Спасибо, — закончив ходатайство и расписавшись, вернул я ручку. — Приемная же у вас вместе со всеми, на первом?
— Давай сюда, я лично передам.
— А входящий номер? — Возмутился в ответ.
— Будет тебе входящий номер.
— Тогда не откажусь, спасибо.
На ходатайство, в целом, плевать, главное — имя следователя узнал.
— Миша, насчет письма, — задержала Анна Викторовна, когда я встал и поставил стул на место. — Надеюсь, в твоем рецепте не будет лишних строчек? — С легкой угрозой спросила она.
— За кого вы меня принимаете? — Оскорбился я.
Конечно будут — и строки, и количество, за счет которых я возьму свою плату. А еще часть компонентов я не укажу — кто знает, сколько копий с письма снимут. Пусть пытаются повторить — тут, как говорится, барабан на шею и счастливого посмертия навстречу.
— За слишком наглого студента я тебя принимаю.
— Я всегда знаю границу, за которую не следует переходить. — Встал я у двери.
— Как вчера с фотографиями? — Прищурилась Анна Викторовна.
— Отличные фотки, — легкомысленно пожал я плечами. — Заводные, Таньке понравились — вчера полночи их рассматривали.
Я резко присел, пропуская над головой с силой запущенный степлер.
Железка глухо воткнулась краем в стенку шкафа и упала вниз.
— Отлично, бес себя никак не проявляет. — Невозмутимо поднялся я на ноги.
— Во-он!!!
— А фото я сразу удалил, никому не показывал. — Успел я сказать до того, как в дверь ворвался конвой.
— Товарищ подполковник? — Замерев в проходе, обернулся один из них на раскрасневшуюся женщину, держащую себя ладонью за шею.
— Выведите его из здания. Вежливо, — явно через силу добавила та.
— Вечером загляну, — кивнул я, стараясь не скривиться, когда уцепились за плечо и повели по коридору.
В целом, вежливо — констатировал я уже на улице, пытаясь отдышаться и комкая в руках куртку. Ее мне вручили одновременно с незаметным ударом под дых. Чуют настроение начальства, исполнительные.
«Надо что-то делать с личной безопасностью», — во второй раз зудело в уме, пока шел до станции транспорта.
Свернуть бы в кафе — время-то обеденное, но, чтобы все успеть, приходилось чуть ли не бежать. Засечками на этот день были три часа дня, когда я должен был взять письмо от Тани, и шесть часов вечера, когда оформленное письмо должно было лечь на стол шефу. И вроде интервалы хорошие, но очень хотелось уложить в эти часы еще пару важных дел. Например, выловить Германа Степановича и задать ему пару неприятных вопросов.
— Пять минут есть, — прокомментировал старичок, посмотрев на часы на левом запястье.
Четырнадцать тридцать две — я и сам с жадностью смотрел на часовые и минутные стрелки, чувствуя, что меня опять обокрали в пути в универ.
— Зайдем в аудиторию? — Кивнул я на открытую дверь, из которой тот только что вышел.
Занятия недавно завершились, последние студенты покидали двери, а нового потока пока не было.
Пожав плечами, старик зашел обратно.
— Что хотел спросить? — Спросил Герман Степанович, когда я закрыл дверь изнутри.
— Вчера с Татьяной разговаривал, секретарем на факультете работает. Многое обо мне знает, много предлагает. Она уполномочена? — Формулировал я максимально обтекаемо.
— Вполне. Это все?
— Вы уж посоветуйте ей почитать мое личное дело. Она отчего-то считает, что у меня контракт с высшим, — изобразил я ироничную улыбку.
— О… Так, может, мне наоборот промолчать? — Хитро глянул куратор.
В наших кругах такое сойдет за «близких родственников в Кремле», «родителей-банкиров» или еще что-то такое привлекательно-статусное.
— Вот уж не надо. — Тем не менее, отрицательно качнул я головой. — Не хочу влипнуть. Пусть знает, что это не связь, а причина травмы, — тронул я левую руку, под которой был незаживающий шрам. — Странно, что она сразу об этом не подумала.
— Обмануться легко. — Пожал старик плечами. — Метки высших всегда лежат поверх остальных контактов. Даже если метка старая, — переключился он на лекторский тон. — Бесы, младшие и старшие демоны подкладывают свою метку под метку высших, не желая конфликтовать за еду. На пятом курсе расскажу подробнее.
— Наверное, ваши занятия она прогуливала.
— Мне кажется, она знает. Просто сделала комплимент, — заторопился старик, вновь взглянув на часы. — Но раз хочешь, подскажу ей. Мне на другой этаж подниматься, еще вопросы?
— Книгу бы забрать, я оставлял — помните? — Открыл я дверь и вместе с ним вышел в коридор.
— Забеги завтра с утра, сейчас и вправду некогда.
— Договорились, — притормозил я, дав себя опередить.
Первый контакт с Бездной — всегда катастрофа. Какие имена, какие контракты? Там бы выжить и рассудок сохранить. Метка остается — этого тоже не избежать. С ней приходится жить дальше, так как пользы от нее больше, чем вреда — твари Бездны хотя бы видят, что перед ними не новичок, раз живой и с меткой.
Но если, вдруг, когда-нибудь, появится желание дозваться до ранившего, даже не зная его имени — нет пути лучше, чем начать именно с раны. Об этом не пишут, но иногда отчаяния в жизни так много, что начинаешь искать собственные пути — и, порой, даже находишь.
Я невольно огладил рукав еще раз. Значит, старую метку никак не отличить от обновленной. Вот и славно.
Такое можно и отметить — завернул я в столовую. Минут двадцать еще было.
Борщ с утра не скис и остался таким же вкусным, сверху добавились макароны и бефстроганов, салат и шесть кусков хлеба. В общем, достаточное количество еды, чтобы в не осталось места тревожному ощущению в животе — этому липкому, неприятному чувству, что непременно что-нибудь завалится и пойдет не так. Правда, когда дело идет не по плану — этой самой едой начинает подташнивать…
— Здесь письмо, — протянула мне Таня черную флешку, стоило зайти к ней в назначенное время. — Письмо уже заполненное, ничего в нем не меняй.
Я вопросительно поднял бровь.
— Твой план утвердили, но терять такое количество реагентов Ковен не хочет. Поэтому ты получишь у шефа все необходимое по этому списку и потеряешь.
— Я ж до конца жизни не расплачусь. — Помолчав секунду, выдохнул я.
— Тебя ограбят, — прикусила Таня нижнюю губу и взволнованно вглядывалась в мое лицо. — Изобьют, — провела она тыльной стороной руки по щеке. — Я, правда, не хотела, но…
— Моя доля? — Стараясь сохранять спокойствие, уточнил я.
— Никакой доли сверх оговоренной цены. — Отвернулась девушка. — Аванс ты уже получил — утром мы отказали браконьерам и сообщили, что ты под нашей защитой. Свободу получишь после завершения миссии.
— Реагенты будут искать, — нейтрально произнес ей в спину.
— Это будет обычный грабеж, — вернулась Таня за свой стол. — Деньги отнимут. Все ценное заберут, а эти странные порошки и прочую ерунду смоют в ливнесток. Мы оставим убедительные следы.
— Будешь приходить ко мне в реанимацию? — Выдавил я через сцепленные зубы.
— Не все так плохо! — Замахала та руками. — Ты нужен мне живым и красивым! А Ковену — еще и целым и здоровым как можно быстрее! — Наставительно завершила она. — Ведь ты должен получить вторую порцию реагентов.
— Вы их за идиотов считаете? — Ошалел я от такой наглости.
— Из второй партии ты украдешь всего половину. Вторую — спалишь в ритуале. От такого криворукого неумехи Анна Викторовна легко откажется.
— Да она мне голову свернет.
— У нее к тому моменту будут другие проблемы, — мягко произнесла Таня. — Например, обвинения в том, что именно она похитила обе партии. Ты придумал отличный план.
— Что-то он нравится мне все меньше. — Хмурился я. — Начнем с того, что второй ритуал отдадут готовить другому человеку.
— Все предусмотрено, Миша! В письме прямо указано, что изгонять должен тот, кто запечатывал. В тексте телефоны «профессоров», — обозначила она движением пальцев кавычки. — Они подтвердят.
— К ним придут в первую очередь.
— Телефоны на чужие имена, голоса искажены, — нараспев произнесла секретарь и улыбнулась. — Да когда их хватятся-то? Уж точно не сразу. Не волнуйся, Ковен все предусмотрел. Твое дело — распечатать, передать и не геройствовать, когда на тебя нападут стр-р-рашные грабители.
— Время и место ограбления подскажете?
— Ну конечно!
— Тогда… Хм… Хочу долю со второй партии.
— Ми-ша, — погрозила Таня пальцем.
— Второй партии не было в плане, цена за нее не обговаривалась. Имею право.
— Сколько? — Задумчиво тронула она пальцем уголок губ.
— Тридцать процентов. — А на недовольный вид только руками развел и улыбнулся. — Мне ж еще квартиру рядом с тобой покупать.
— Ладно, пусть будет тридцать. — С показной неохотой согласилась Таня и жестом указала, что мне пора идти. — Удачи.
— Таня. Бланк, — напомнил я, неспешно поднимаясь то на пятках ног, то на носочках.
Рука с силой сжимала флешку — опомнившись, перекинул ее во внутренний карман пиджака, пока не раздавил.
— Ах, я такая забывчивая, — обернулась она на стол, схватила целую пачку подписанных писем и выудила из ее центра два пустых бланка только с подписью и печатью. — Иногда на подпись так много всего — я только и успеваю, что уголки листать, пока декан подписывает. — протянула Таня мне листки. — Сделала сразу два, вдруг первый не той стороной на печать положишь. — Скептически подытожила, но смягчила улыбкой.
— Есть файлик? — Остался я на месте и слегка развел руками. — На улице опять сыро, а я даже без пакета.
— Найдем, — охотно организовала девушка и файлик, и пакет, позволив мне не оставить отпечатки пальцев на бумаге.
— Спасибо. — Кивнул я, выходя в коридор, стараясь выглядеть уверенным и спокойным.
Что, в общем-то, не легко, когда в голове — на одиноком пятачке, на который испуганно смотрели оставшиеся мысли, жавшиеся по углам — есть только одна четкая, абсолютно пророческая формулировка:
«Грохнут меня».