Планета Шеол

Погружение в море Мрака Повесть (Перевод Л. Сизого)

Они стояли, обдуваемые нежным ветерком. Время от времени Маду извечным женским жестом поправляла свою серебристую короткую юбочку или такую же блузку без рукавов. Но ей не было холодно. Ее одежда вполне соответствовала мягкому климату Ксанаду.

Она думала:

«Хотела бы я знать, что ему нравится, этому Повелителю Содействия. Стар он или молод, белокурый или шатен, мудрый или безрассудный».

Она не думала, красив он или безобразен, ибо все жители Ксанаду отличались физическим совершенством, а Маду была еще слишком молода, чтобы встретить кого-либо другого.

Стоящий рядом с ней Лэри не думал о Повелителе Пространства. Перед его взором снова проходила видеозапись танцев, сложные па и чудесное безумие движений группы, блиставшей много лет тому назад на Прародине Человечества, группы, называвшейся «Баул-шоу».

«Когда-нибудь, — подумал он, — о, возможно, когда-нибудь я смогу танцевать как они…»

Куат же думал:

«Почему они считают, что их обманывают? Повелитель появится здесь, на Ксанаду, впервые за время моего правления планетой. Герой битвы у Стайрон-ІѴ. Ну, она разразилась много месяцев тому назад… И если он действительно был ранен, у него оставалась масса времени, чтобы поправить свое здоровье. Нет, здесь что-то не так… они что-то знают или подозревают… Ну, мы найдем, чем его занять. К его услугам будут все виды развлечений, имеющиеся на Ксанаду — и особенно Маду. Нет, он не сможет пожаловаться, в противном же случае вынужден будет сбросить маску…»

По мере приближения орнитоптера, надвигалась и их судьба.

Он не знал, что станет их судьбой; он не собирался быть их судьбой и их судьба еще не была предрешена. Пассажир в снижающемся орнитоптере попытался усилием разума постичь это место, ощутить его. Это было тяжело, ужасно тяжело… казалось, между его разумом и разумом тех, кого он пытался понять, лежит толстая, подобная облаку, пелена. Не был ли причиной этого он сам, его мозг, не восстановившийся после войны? Или это было нечто большее, атмосфера планеты, которая сдерживала или мешала телепатии?

Повелитель Пермасвари покачал головой. Он сомневался в себе, был в растерянности. Время битвы… время, оставляющее рубцы на оболочке мозга, зондирование Машин Страха… Насколько они повредили его мозг? Ну что же, возможно, здесь, на Ксанаду, он сможет отдохнуть и забыться.

Выйдя из орнитоптера, Повелитель Пермасвари впал в замешательство. Он знал, что на Ксанаду нет солнца, но явно не ожидал встретить мягкий, не дающий тени свет, который окутал его.

Две одинаковые луны висели, казалось, совсем рядом, их свет отражался миллионами зеркал. Чуть далее растянулись на многие ли белые песчаные пляжи, оканчивающиеся известковыми утесами, у подножия которых пенилось черное море. Черный, белый, серебристый — таковы были цвета Ксанаду.

Куат быстро подошел к нему. Его опасения быстро исчезали при виде Повелителя Пространства. Гость явно выглядел больным и растерянным, и, соответственно, дружелюбие Куата возросло без каких-либо усилий с его стороны.

— Добро пожаловать на Ксанаду, о, Повелитель Пермасвари. Ксанаду и все, что есть на ней, в вашем распоряжении.

Традиционное приветствие звучало несколько необычно в его грубом голосе, привыкшем повелевать. Повелитель Пространства увидел перед собой высокого и плотного, довольно мускулистого мужчину. Его длинные рыжеватые волосы и борода, выкрашенные фуксином, сверкали в свете лун и зеркал.

— Мне приятно, губернатор Куат, находиться на Ксанаду, и я возвращаю планету и ее содержимое вам, — ответил Повелитель Кемаль вин Пермасвари.

Куат повернулся и указал на своих спутников:

— Это Маду, моя дальняя родственница, находящаяся под моей опекой. А это Лэри, мой брат, сын четвертой жены моего отца — она утопилась в темном море.

Повелитель Пространства поморщился от хохота Куата, но юноша, казалось, ничего не заметил.

Кроткая Маду скрыла свое разочарование и приветствовала Повелителя с подобающей скромностью. Она ожидала увидеть сияющий облик, сверкающие доспехи или, возможно, просто ауру, говорившую: «Я — герой.» Вместо этого перед ней стоял человек интеллигентного вида, усталый и выглядевший старше тридцати лет. Она удивилась: как этот человек мог быть героем Содействия, спасителем человеческой культуры в битве при Стайрон-ІѴ.

Лэри, приветствовал Повелителя с большим уважением, поскольку, как мужчина, знал больше о битве, чем Маду. В своем мире грез Лэри, вслед за танцовщицами и легконогими бегунами, ставил на второе место интеллектуалов.

Перед ним стоял человек, который рискнул противопоставить себя, свой ум, интеллект ужасным Машинам Страха и выиграл! Цена, которую он заплатил, была написана на его лице, но он выиграл! Лэри сложил ладони и поднял их ко лбу в почтительном приветствии.

Повелитель сделал жест, покоривший Лэри навсегда. Он коснулся руки Лэри и сказал:

— Мои друзья зовут меня Кемаль.

И только затем он повернулся к Маду и Куату. Куат не заметил невольной оплошности. Повернувшись он направился, как казалось, к холму из желто-черно-полосатого меха. Затем Куат издал особый шипящий звук, и в одно мгновение холм распался, превратившись в четырех огромных кошек. Они были оседланы, но никакой сбруй не было видно, кроме колец, прикрепленных к седлам.

Куат ответил на немой вопрос Кемаля:

— Нет, конечно, ими не управляют. Это обычные кошки, отличающиеся только большими размерами. На Ксанаду нет квазилюдей! Я полагаю, что Ксанаду единственная планета в Содействии, где их нет, за исключением Ностралии, конечно. Но причины этого у Ксанаду и Ностралии разные. Мы наслаждаемся нашими чувствами… никакой чепухи, что тяжелая работа формирует характер, как считают Ностралианцы. Мы не верим в аскетизм и подобную чепуху. Наши неизмененные животные доставляют нам гораздо больше удовольствий. Всю грязную работу делают роботы.

Кемаль кивнул. После всего, разве не за этим он прибыл сюда? Дать возможность своим ощущениям восстановить поврежденный мозг? Тем не менее, человек, без трепета противостоявший Машинам Страха, не знал, как обращаться с ездовой кошкой. Маду заметила его колебания.

— Гризельда очень дружелюбна, — сказала она. — Подождите, немного, я почешу ей уши. Затем она ляжет и вы сможете сесть на нее.

Кемаль уловил едва заметное выражение презрения в глазах Куата. Маду, заметив его нерешительность, уговорила огромную кошку опуститься на землю и улыбнулась Кемалю.

При виде ее улыбки Кемаль почувствовал, как острая боль кольнула его; настолько она была прекрасна и невинна. Ее беззащитность заставила сжаться его сердце. Он вспомнил, как Повелительница Ру цитировала древнюю сагу: «Невинность беззащитна», и паутинка страха осела в его мозгу. Он отбросил ее и сел в седло.

Он вспомнил эту прогулку тремя веками позже, когда лежал, умирая. Она была такая же захватывающая, как и его первый космический прыжок. Прыжок в ничто, и затем осознание того, что он путешествует, путешествует, путешествует бессознательно, не контролируя направление своего тела. И прежде, чем страх завладел им, он превратился в редкое, никогда ранее не испытанное наслаждение. Повелители и Повелительницы, собиравшиеся в Колоколе на старушке Земле во время кризиса, не узнали бы сейчас era, Повелителя Пермасвари, во всаднике с темными вьющимися волосами, развевающимися на ветру. Они бы не узнали мальчишеской улыбки на лице, которое привыкли видеть серьезным и озабоченным. Он весело захохотал и сжал коленями бока Гризельды, держась одной рукой за седельное кольцо, а другой махнув остальным.

Казалось, Гризельда чувствовала, какое наслаждение он получает от ее длинных легких прыжков. Но неожиданно все изменилось. Орнитоптер, который доставил Повелителя Пространства на Ксанаду, взмыл в небо и полетел в сторону космопорта. Гризельда, отбросив чувство собственного достоинства, начала преследовать поднимающийся орнитоптер, пытаясь схватить его. Кемаль, чтобы избежать позорного падения, был вынужден взяться за кольцо двумя руками. Гризельда продолжала преследовать его до тех пор, пока тот не исчез из виду. Затем она села на землю, облизывая себя и, неумышленно, своего седока.

Ее твердый и шершавый язык оказался не столь уж неприятным, но Кемаль невольно вздрогнул, когда его коснулся ее клык.

При виде этого зрелища Куат громко захохотал. Лицо Маду — это было видно даже на расстоянии — выразило тревогу, но, когда Кемаль махнул ей рукой, она облегченно улыбнулась. Лэри, не сомневавшийся в могуществе героя битвы за Стайрон-ІѴ, мечтательно всматривался в далекий город. Гризельда была явно смущена тем, что поступила как несмышленый котенок, когда ей доверили благополучие такого выдающегося гостя.

Издалека купола и башни города мерцали перламутром в мягком свете лун и зеркал.

Кемаль почувствовал, что его ощущение нереальности усилилось. Город казался таким прекрасным и фантастическим, что у него появилась уверенность — он исчезнет, как только они приблизятся.

Подъехав к городским стенам, Кемаль увидел, что, казавшаяся совершенной издалека, белизна города оказалась иллюзией.

Мерцающие белые стены зданий были усеяны жемчужинами, образующими сложные геометрические узоры, цветы и листья, усиливающие красоту поразительной архитектуры. Ни в одном из миров, которые он посетил, Повелитель Кемаль не видел ничего подобного: дворец Филиппа на планете Драгоценных Камней по сравнению с этими зданиями был жалкой лачугой.

Сады с фонтанами и с искусственными бассейнами разделяли дома. Цветущие кустарники создавали натуральный ландшафт. Внезапно Повелитель Пространства осознал еще один странный аспект планеты: на ней не было деревьев.

При входе в город собаки облаяли их с безопасного расстояния; но на этот раз Гризельда удержалась от искушения. Теперь, в городе, она напустила на себя некое благородство, как будто хотела загладить свою оплошность.

Гризельда направилась прямо к ступеням дворца. Повелитель Кемаль почувствовал ее напрягшийся круп, когда она готовилась преодолеть ступени и открытую дверь. К счастью, Куат первым был у ступеней и снова отдал ей команду свистящим шипением. Кемаль чувствовал ее явное стремление взлететь по ступеням, но все же она с неохотой повиновалась. Гризельда легла на живот, вытянув передние лапы; Кемаль спрыгнул с седла, сожалея о том, что прогулка окончена. Гризельда, казалось, чувствовала то же самое, и Кемаль протянул руку, чтобы погладить ее. Маду одобрительно улыбнулась.

— Это верно. Когда вы станете друзьями с вашей кошкой, она будет охотно повиноваться вам.

Куат буркнул:

— У меня есть свой способ заставить их повиноваться, если они упрямятся.

Повелитель Пространства заметил маленькую плеть с шипами за поясом Куата.

— Куат, ты не будешь, — запротестовала Маду. — Ты никогда…

— Ты не видела меня, — ответил он. И, видя ее опечаленное лицо, добавил. — До сегодняшнего дня я не нуждался в ней. Но думаю, она мне еще пригодится.

Кемаль заметил, что заверение Куата было не вполне искренним. Тень сомнения или удивления, казалось, появилась на светлом лице Маду.

Повелитель Кемаль во второй раз ощутил страх за нее и снова усилием воли прогнал его. Невинность ее души — вот за что он боялся. Ее глаза напомнили ему Д'Ирену из далеких дней его юности, прежде чем он стал мудрым в делах человечества, прежде чем узнал, что квазилюди и истинные мужчины не должны быть вместе. У Д‘Ирены была грация олененка, мягкий нежный рот, невинные глаза лани, которые она унаследовала от матери. Что стало с ней после того, как он покинул ее? Хранят ли ее глаза ту искренность, которую он видел в глазах Маду? Или она вышла замуж за какого-нибудь грубого самца и часть его грубости перешла к ней? С нежностью вспоминая ее, он надеялся, что она вышла за утонченного самца, давшего ей таких же нежных и грациозных оленят, какой она оставалась в его памяти. Он покачал головой. Машины Страха возбудили все виды необычных воспоминаний и чувств. С отсутствующим видом он продолжал ласкать огромную кошку.

Слуги начали расседлывать животных. Повелитель Пространств с изумлением понял, что они были истинными людьми, а не квазилюдьми, исполняющими работу, и он вспомнил заявление Куата о наслаждении чувственностью животных. Было еще что-то, что-то… казалось, сейчас он припомнит… это напоминало ему усталость от бесплодных попыток поймать за хвост ускользающее животное, исчезающее за углом. Повелитель Пространства в сопровождении Куата, Маду и Лэри медленно шел сквозь лабиринт комнат и коридоров. Каждая казалась более удивительной, чем предыдущая. Только раз в жизни Повелитель Пространства видел что-либо подобное на видеоленте — реконструкцию старой Колыбели Человечества, проводившуюся перед Радиаций-ІІІ. Стены были увешаны гобеленами и картинами, сюжеты для которых заимствованы с зеленых репродукций; кушетки, статуи, цветастые и теплые паласы были помещены сюда основателем Ксанаду, чудаком Ханом. Да, Ксанаду — это было возвращение к чувственным наслаждениям, к роскоши и красоте, к излишествам. Кемаль почувствовал себя расслабленным в этой сказочной атмосфере, но очарование исчезло, когда, войдя в главный зал, Куат бесцеремонно развалился на ближайшей кушетке. Располагаясь поудобнее, он небрежно махнул рукой остальным:

— Садитесь, садитесь.

Свечи ярко горели, а кушетки и низкие столики, казалось, приглашали гостей.

— Мы рады видеть вас в нашем доме, — произнес он, — и надеемся, что сможем сделать все возможное, чтобы ваше пребывание здесь было запоминающимся.

Кемаль осознал, что он уделил мало внимания юноше, так как был поглощен новыми впечатлениями, и (признался он себе) девушкой, Маду, которая очаровала его. Лэри был так же физически совершенен, как и Маду. Высокий, статный, мускулистый, загорелый юноша. И, подобно Маду, с выражением открытости, уязвимости. Кемалю показалось странным, как эти два существа могли остаться такими невинными под опекунством такого грубого человека, как Куат. Куат нарушил его задумчивость «Иди сюда, Джуди!» Маду тотчас же направилась к столику, с подносом цвета меди. На подносе стоял кувшин с двумя носиками из такого же материала и восемь маленьких одинаковых бокалов. Кувшин был накрыт крышкой.

Куат небрежно проворчал:

— Проследи, чтобы твой большой палец закрыл нужное отверстие.

Ее тон был извиняющимся, но слегка презрительным, как показалось Кемалю.

— Я проделываю это с детства. Неужели я могла сейчас все забыть?

Кемалю Пермасвари казалось все последующие годы, что этот вечер был одним из поворотных моментов в его жизни. Казалось, он находился в стороне от происходивших событий; он был зрителем, наблюдающим не только за поступками других, но и своими; как-будто потеряв контроль над ними, словно во сне. Маду грациозно присела и большим пальцем левой руки закрыла одно из отверстий. Сияние свечей играло на тончайшем слое серебристой пудры, покрывавшей ее кожу, В тот момент, когда она разливала красноватую жидкость в четыре маленьких бокала, Кемаль заметил, что даже ногти на ее маленьких пальчиках были покрыты серебром. Куат поднял свой бокал, Правила вежливости предписывали, чтобы первый тост был за почетного гостя или, по крайней мере, за Содействие; но Куат руководствовался своими правилами «За наслаждение», произнес он и опустошил бокал одним глотком, Пока остальные, не спеша, потягивали напиток, Куат поднялся и налил себе второй бокал. И проглотил содержимое второго раньше, чем другие допили первый. Повелитель Кемаль наслаждался вкусом джу-ди. Совершенно непохожий на все то, что он пробовал прежде, ни сладкое и ни терпкое, он напоминал вкус граната, все же отличаясь от него. Потягивая напиток, он чувствовал приятное ощущение, проникающее во все клеточки тела. Когда бокал был пуст, он решил, что джу-ди был наиболее изысканным напитком, который он когда-либо пробовал. В отличие от алкоголя, одурманивающего мозг или чувственного удовлетворения от электрода джу-ди, казалось, обострял все ощущения. Все цвета стали ярче, тихая далекая музыка, звучание которой он едва осознавал, внезапно стала пронзительно прекрасной, ароматы неизвестных цветов опьяняли его. Его израненный мозг отверг Стайрон-ІѴ и все, что давило его. Он чувствовал ощущение братства, даже по отношению к Куату; и внезапно ощутил, что находится у стены Даймони. Теперь он знал, что невозможно чувствовать или читать мысли обитателей этой планеты. Это было прямо связано с запретным барьером, который Куат воздвиг. Однако, барьер был несовершенен. Куат не мог просто скрыть свои мысли от него: для этого ему понадобилось воздвигнуть универсальный барьер. «И что, — подумал Кемаль, — ты хочешь скрыть? Какие нарушения законов Содействия ты допустил, что тебе необходимо устанавливать универсальный барьер?»

Куат, расслабившись, приятно улыбался.

Впервые после битвы у Стайрон-ІѴ Повелитель Кемаль чувствовал, что он действительно может полностью выздороветь. И впервые он действительно чем-то интересовался.

Маду вернула его к действительности.

— Вам понравился джу-ди?

Кемаль кивнул, счастливый и все еще поглощенный той загадкой, с которой столкнулся.

— Вы можете выпить второй бокал, — произнесла она, — но не более. После второго бокала теряются ощущения, и это не очень приятно, не так ли?

Она наполнила второй кубок Кемалю, Лэри и себе. Куат потянулся за кувшином, и она шутливо шлепнула его по руке.

— Еще один и вы сможете налить себе случайно писанг. Он засмеялся. — Я больше остальных мужчин и могу выпить больше, чем они. — Тогда позвольте налить мне, — сказала она. Маду повернулась к Повелителю Пространства с наигранным весельем (звучавшим не совсем искренне):

— Мы прощаем ему все; но это действительно опасно, пить слишком много. Посмотрите, как устроен этот кувшин.

Она сняла крышку. Кувшин состоял из двух частей.

— В одной половине находится джу-ди; в другой — писанг, по вкусу похожий на джу-ди, но он смертелен. Один кубок убивает мгновенно.

Кемаль невольно вздрогнул — это длилось меньше секунды.

— Существует ли противоядие?

— Нет.

Лэри, все это время не проронивший ни слова, вступил в разговор.

— В действительности это одно и то же. Джуди — очищенный писанг. Его изготавливают из плодов, растущих только здесь, на Ксанаду. Галактика знает, сколько людей погибло, отведав плоды или выпив бродящий, но не очищенный писанг, прежде чем был открыт секрет получения джу-ди.

— Каждый из них по-своему ценен, — засмеялся Куат.

Остатки доброго чувства, порожденного джу-ди, которые были еще у Повелителя Пространства по отношению к Куату, исчезли. Однако его интерес к двойственности кувшина возрос.

— Но, если вы знаете, что писанг — яд, почему вы держите его в сосуде с джу-ди? И зачем вы вообще держите его в неочищенном виде?

Маду согласно кивнула:

— Я часто задавала подобный вопрос, и получала бессмысленные ответы.

— Это волнение опасности, — сказал Лэри. — Не получаете ли вы большее наслаждение от джу-ди, зная, что существует шанс выпить писанг?

— Я и говорю, — повторила Маду, — ответы бессмысленны. Здесь Куат решил вмешаться. Его речь была невнятна, но говорил он достаточно разумно:

— Во-первых, это традиция. Давным-давно, при первом Хане и прежде, чем Ксанаду перешла под юрисдикцию Содействия, процветало беззаконие. Все сражались за управление планетой. Необходим был простой способ избавиться от них, прежде чем они могли узнать об этом.

Говорят, что двойной кувшин был скопирован с древнего китайского кувшина, привезенного первым Ханом. Я не могу говорить об этом с уверенностью, но это стало у нас традицией. На Ксанаду вы не найдете ни одного кувшина, который содержал бы только джу-ди без писанга.

Он кивнул с видом мудреца, который объяснил все, но Повелитель пространства не был полностью удовлетворен.

— Хорошо, — произнес он. — Вы изготовляете кувшины традиционным способом, но почему, клянусь облаками Венеры, вы должны держать в них писанг?

Ответ Куата был еще более невнятен, чем его предыдущая речь; эффект неумеренного возлияния сделал его чересчур возбужденным, и Повелитель Пространства решил последовать настоянию Маду не увлекаться чудесным напитком. На лице Куата появилась подозрительная улыбка, и он предостерегающе помахал рукой, обращаясь к Повелителю Кемалю.

— Чужеземцы не должны задавать слишком много вопросов. Вокруг нас могут быть враги и мы должны быть настороже. Между прочим, применяя этот способ, мы казним преступников на Ксанаду, — он разразился смехом. — Они не знают заранее, что им дают. Это напоминает лотерею. Иногда я немного поддразниваю их. Сначала даю джу-ди, и они думают, что их отпустят на свободу. Затем я даю им второй бокал, и они, ничего не подозревая, выпивают его с радостью, так как после первого с ними ничего не случилось. Потом, когда наступает паралич — ха! Посмотрели бы вы на их лица!

Скрытая неприязнь, которую Повелитель Пространства чувствовал к Куату, на мгновение овладела Кемалем. «Но, — подумал он, — человек опьянен.» И затем: «Речь ли это настоящего мужчины?»

— Нет, нет, Куат, не говорите так!

Куат понял. Он одобряюще похлопал брата по коленке.

— Нет, нет, конечно, нет. Я думаю, мне надо прилечь. Вы позаботитесь о госте, не так ли?

Вставая, он пошатнулся, но походка его была тверда.

Внезапно барьер слегка опустился. Он по-прежнему не мог читать мысли Куата, но Повелитель Пространства чувствовал, где-то на планете что-то злое, чужое, незаконное. Казалось, холод вытеснил из него теплоту джу-ди.

Над белыми дюнами начинал свистеть.

Далеко от города, защищенная древним кратером озера от темного моря, секретная лаборатория выглядела безобидным райским уголком. Внутри, противозаконно выращенные, гомункулы, еще не наделенные чувствами, шевелились в эмбиотической жидкости; снаружи — деревья, на которых росли ядовитые плоды, казалось, трепетали в ужасных предчувствиях.

Маду вздохнула.

— Я знала, что ему будет вреден последний кубок, но он бы все равно настоял на своем.

Она повернулась к Лэри, забыв на мгновение о Повелителе Пространства, и ободряюще произнесла:

— Конечно, он преувеличивал, рассказывая о том, как дразнит заключенных. Он был так добр к нам все эти годы… никто не может так хорошо относиться к нам и быть жестоким к другим, не так ли?

В последующие годы Повелитель Пространства часто обращался к воспоминаниям.

«О, Ксанаду, во всей галактике нет ничего похожего: солнечные дни и ночи, безлесые равнины, неожиданные удары грома и вспышки молний, без дождей — все это подчеркивало твое очарование. Гризельда. Единственное настоящее животное, которое я когда-либо видел… раскатистое мурлыканье; мягкий розовый нос с черными крапинками с одной стороны; глаза, которые, казалось, проникают в самую глубь моего существа. О, Гризельда, я надеюсь, ты все прыгаешь и скачешь где-то…»

Но вернемся к рассказу: первые «дни» пребывания Повелителя Кемаля Пермасвари на Ксанаду прошли в бесконечных увеселениях. На следующий день после его прибытия должны были проводиться бега, в которых принимал участие Лэри. Элемент соперничества, возвращенный на Ксанаду, был частью сознательного возврата к простым играм, которое забыло индустриальное человечество.

Веселая и пестрая толпа заполняла стадион. Почти все девушки были с распущенными развевающимися волосами; старые и молодые женщины — в типичных костюмах Ксанаду: коротких юбках и блузках. В большинстве миров старые женщины выглядели бы гротескными или, по крайней мере, смешными в этом костюме, а молодые казались похотливыми. Но на Ксанаду, где существовала первозданная невинность и культ тела, почти все женщины планеты, независимо от возраста, казалось, сохранили свои прекрасные гибкие фигуры; у них не было ложной скромности, чтобы привлекать внимание к своей полунаготе.

Кожа большинства девушек и юношей была покрыта телесной пудрой, которую Повелитель Пространства впервые заметил на Маду; одни наносили пудру на одежду, другие на волосы или лоб. Некоторые пользовались бесцветной флюоресцирующей пыльцой, «Из всех, — подумал Повелитель Пространства, — Маду выделяется своей красотой.»

Она была настолько возбуждена, что ее настроение передалось и Кемалю.

Куат выглядел слишком спокойным.

— Как вы можете быть таким равнодушным? — спросила Маду.

— Ты же знаешь, мальчик выиграет. Кстати, лошадиные бега более возбуждающи.

— Для тебя, может быть. Но не для меня.

Повелитель Кемаль проявил интерес:

— Я никогда не видел эти бега, — сказал он. — Что это такое? Все лошади бегут вместе, чтобы выявить, кто быстрее?

Маду согласно кивнула.

— Все они начинают гонку по сигналу и бегут по дорожкам. Та, которая придет первой к финишу, считается победителем. Он, — она игриво кивнула на Куата, — любит заключать пари, делать ставки на выигрыш своей лошади. Вот почему он предпочитает бега.

— А вы не заключаете пари на людей?

— О, нет. Это было бы унизительно.

В этот день состоялось три забега, сужавшие круг соперников. Уже в самом начале стало ясно, что превосходство Лэри бесспорно. Если бы он не был превосходным бегуном, то легко можно было предположить, что другие специально Давали возможность выиграть брату губернатора Ксанада.

Куат вышел в центр стадиона для участия в ритуале, заимствованном из Колыбели Человечества — возложение короны из золотых листьев на голову Лэри.

После его ухода Повелитель Кемаль невольно прислушался к шепоту позади него, уловив слова: «…танец с эрой… старый губернатор будет обрадован… слишком плоха его мать…» Маду, казалось, не обращала внимание на разговоры.

После празднеств губернатор и его спутники вернулись во дворец. Кемаль вспомнил любопытные фразы; особенно он был поражен наличием настоящего или будущего времени в фразе «старый губернатор будет (а не был бы) обрадован». Эта фраза засела в мозгу и тревожила, как заноза в больном пальце. Его разум только начал выздоравливать от ран, и он решил больше не рисковать…

Когда Куат наслаждался вторым бокалом джу-ди, Повелитель Кемаль, как бы невзначай спросил его:

— Как давно вы являетесь губернатором Ксанаду, Куат? Куат сверкнул глазами, почувствовав тревогу за внешне невинным вопросом. Вмешался Лэри:

— Я был маленьким ребенком…

Куат жестом заставил его замолчать.

— Уже давно, — ответил он. — Разве это имеет какое-то значение?

— Нет. Я просто поинтересовался, — сказал Повелитель Пространства, решив быть более настойчивым. — Я считал, что правление на Ксанаду передается по наследству, но сегодня я услышал кое-что, заставившее меня думать, что ваш отец — губернатор — все еще жив.

И снова Лэри поспешил с ответом:

— Но он жив. Он с эрой… вот почему моя мать… Куат нахмурился: — Содействие не может вмешиваться в эти вопросы. Это регулируется местными обычаями Ксанаду, защищенными Статьей № 376984, раздел «а», параграф 34 «с» акта, согласно которому Ксанаду согласилась перейти под покровительство Содействия, Я могу заверить Повелителя, что это касается только внутренних вопросов автохтонного происхождения.

Повелитель Кемаль кивнул в знак видимого согласия. Он чувствовал, что каким-то образом раскрыл еще одну малую часть тайны, которая заинтриговала и заинтересовала его впервые после событий на Стайрон-ІѴ.

Только на четвертый «день» пребывания на Ксанаду, Повелитель Кемаль вместе с Маду и Лэри осуществили вылазку за стены города. К этому времени Повелитель Пространства был влюблен в Гризельду. Ему доставило огромное наслаждение, когда она замурлыкала от удовольствия и без команды опустилась на землю, приглашая его сесть в седло.

Он увидел животных в новом свете. Кемаль мучительно осознавал, что квазилюди, модифицированные животные в человеческом облике, на самом деле были ни теми, ни другими. О, да, существовали квазилюди, обладавшие выдающимся интеллектом и силой, но… он прогнал эти мысли.

Они мчались по равнинам, испытывая радостное возбуждение. Исхлестанная ветрами, безлесая, маленькая планета очаровывала своей дикой красотой. Черное море билось у подножия белых меловых утесов. Окидывая взглядом бесконечные песчаные дюны, Кемаль еще острее чувствовал необычность этой планеты. Почти на горизонте он увидел огромную птицу. Она медленно поднималась в небо, затем неожиданно вошла в пике и начала падать.

Позднее, немного позднее, песня, написанная компьютером (когда он ввел в него данные о времени и месте), стала известна во всех Галактиках:

То, что Повелитель Кемаль ввел эти факты в компьютер, выражая таким образом свои страдания, возможно, свидетельствует о глубине его чувств.

Маду и Лэри, наблюдавшие за полетом птицы, были так ошеломлены ее падением, что их веселое и радостное настроение исчезло.

— Но почему? — прошептала Маду. — Она летела так же свободно, как мы скакали. Мы прыгали, а она парила, одинаково свободные и счастливые. А сейчас…

— А сейчас мы должны забыть это, — произнес Повелитель Пространства со знанием, рожденным из бесконечного терпения и осторожности, которые он желал бы не чувствовать.

Но сам он не смог забыть. Отсюда и появились строки компьютера: «Над черной горой…»

Перейдя на шаг, в глубокой задумчивости, они продвигались дальше, глубоко потрясенные смертью красоты жизни.

«Какая утрата, — думал Повелитель Пространства, — какая утрата красоты. Птица парила свободная, как мечта… Почему? Неожиданный поток воздуха? Или что-то более зловещее?»

«Что чувствовала моя мать? — думал Лэри. — Что она чувствовала и думала, когда входила в теплое, глубокое черное море, зная, что никогда не вернется назад?»

Маду чувствовала себя расстроенной и одинокой. Впервые в своей жизни она столкнулась со смертью. Ее родители — но она ничего не знала о них… А эта птица — она видела ее живой и свободной, летящей, поглощенной только грациозным скольжением и парением; и сейчас, вдруг, она была мертва.

Первым, кто, благодаря своему возрасту и опыту, пришел в себя, был Повелитель Кемаль.

— Вы не сказали мне, — спросил он, — куда мы направляемся?

Маду, сделав над собой усилие, слабо улыбнулась. — Мы хотим обогнуть край кратера чуть выше, у пика. Оттуда открывается прекрасный вид, и, когда стоишь там, почти уверен, что сможешь увидеть всю планету.

Лэри кивнул, решив участвовать в беседе, несмотря на тяжелые мысли, клубившиеся в голове.

— Верно, — сказал он. — Вы даже сможете увидеть оттуда деревья Буах. Из плодов этих деревьев мы получаем писанг и джу-ди.

— Я несколько удивлен этим, — сказал Повелитель Пространства. — Со времени моей высадки на планете я не видел ни одного дерева.

— Но, — одновременно воскликнули Маду и Лэри. Эта синхронность создала разрядку. Они рассмеялись и это сняло напряжение, царившее с момента гибели птицы.

Бессознательно, их веселое настроение передалось кошкам, которые устремились вперед, словно пришпоренные.

Повелитель Пространства, обрадованный переменой в настроении своих юных спутников, был слегка огорчен, что эта интересная беседа не могла быть продолжена на такой бешеной скорости.

Продолжая подниматься вверх по склону, кошки, однако, стали замедлять свой бег. Повелитель Кемаль чувствовал это по учащенному дыханию Гризельды. Казалось, ничто не могло утомить ее, но подъем к краю кратера оказался намного длиннее, чем он выглядел снизу. Другие кошки также замедлили шаги.

Повелитель Пространства вернулся к беседе.

— Вы хотели рассказать мне о деревьях, — мягко сказал он.

Лэри ответил первым.

— Вы были совершенно правы, говоря, что не встречали деревьев. Единственные деревья, которые растут на Ксанаду, за исключением Буах — это деревья Келапа, и они растут в кратере небольшого вулкана. Вы сможете увидеть их, когда будете у края кратера. Но деревья Буах растут только вместе, так как необходимы мужские и женские виды для оплодотворения; и к плодам можно приближаться только в определенное время, иначе, вдохнув их аромат, вы умрете.

Маду вмешалась в разговор:

— Мы всегда должны держаться вдали от рощи Буах, до тех пор, пока Куат не проконсультируется с эрой, и не объявит нам, что пришло время. Тогда все жители Ксанаду Участвуют в сборе плодов. Эрой танцуют и это самое лучшее время для нас…

Лэри неодобрительно покачал головой:

— Маду, это вещи, о которых мы не рассказываем чужеземцам.

Ее щеки покрылись румянцем, и, бросив взгляд из-под полуопущенных век, она тихо произнесла:

— Но Повелитель Содействия…

Двое мужчин осознали неловкость ее положения и каждый по-своему постарался утешить Маду.

Повелитель Пространства сказал:

— Я стараюсь не вспоминать то, чего не следует помнить.

Лэри улыбнулся и положил правую руку на ее плечо.

— Все в порядке. Он понимает, что ты не имела в виду ничего плохого. Никто из нас не расскажет Куату.

Лежа у себя в комнате после обеда, Кемаль пытался восстановить в памяти события дня.

Они достигли края кратера — все оказалось так, как предсказывала Маду.

Каждый почувствовал бесконечность горизонта. Повелитель Пространства был поражен величием увиденного, чего он никогда не испытывал в такой степени в своих прежних путешествиях в пространстве и времени. И тем не менее в нем крепло ощущение: что-то нарушало гармонию. Отчасти это было связанно с рощей Буах. Кемаль был уверен, что он заметил какое-то здание в тот момент, когда порывистый ветер качнул ветки деревьев Буах. Он ничего не сказал о своем открытии молодым людям. Вероятно, это тоже касалось местных обычаев и было запрещено для обсуждения, иначе один из них обязательно упомянул бы о нем. Кемаль порылся в памяти (да, он чувствовал, что его мозг восстанавливался) в поисках слуги, кто захотел бы поговорить с Повелителем Содействия. Неожиданно его память подсказала ему: один из мужчин в манеже, где содержались огромные кошки. Что там произошло?..

Он посыпал рыбу песком и затем, глядя в лицо Повелителя Пространства, рукой стер с него чешуйки… Позже он заметил блеск металла на шее этого человека. Был ли это крест с изображением Распятого Бога? Не проповедовал ли он Древнюю Могущественную Религию здесь, на Ксанаду? Если это было так, то он мог стать объектом шантажа. Мужчина пытался что-то сообщить Кемалю.

Сейчас Повелитель Пространства был в этом почти уверен. Во всяком случае он мог быть его союзником. Ему оставалась самая малость — вспомнить имя этого человека. И его ассоциативное мышление заработало: лицо, приближающееся к нему… рука мужчины, теребящая цепь на шее… да, конечно, крест, он мог видеть его теперь… почему он не заметил его раньше?., он отпечатался в его памяти… и, наконец, его имя: Мистер-Стоун-из-Бостона.

Невероятная догадка, что здесь, на Ксанаду, существовал квазичеловек, пронзила его. Было не похоже, чтобы Мистер-Стоун-из-Бостона происходил от животного, но имя указывало на нечто странное в его происхождении. Повелитель Кемаль не мог дождаться «утра», чтобы продолжить знакомство с этим человеком. Что могло послужить оправданием его ночного визита в манеж? Ворота Ксанаду были закрыты в течение последующих восьми часов. Внезапно Кемаль осознал, что размышляет, как обычный ординарный человек. Ведь он — Повелитель Содействия. Почему он должен искать оправдание своим действиям? Куат мог быть губернатором Ксанаду, но в системе Содействия он был только пылинкой. Тем не менее, Повелитель Пространства чувствовал, что ему необходимо быть осмотрительней в своих действиях. Куат уже продемонстрировал свою безжалостность, к тому же, некоторые из этих местных обычаев казались очень странными.

Повелитель Пространства, который «случайно» выпил писанг в состоянии расстроенного сознания мог быть легко списан, и он не имел права ставить под удар Мистера-Стоуна-из-Бостона.

Гризельда! Выход был найден. Он заметил, что сегодня днем она чихала… он даже сказал об этом Маду и Лэри… они решили, что причиной этого была пыль или пыльца. Это может послужить оправданием. Он был так явно влюблен в Гризельду, что стал уже объектом дружелюбных насмешек со стороны Маду и Лэри. Никто не сочтет его заботу о ней чрезмерной.

Коридоры, по которым он проходил, выглядели необычно пустынными. За все время пребывания на Ксанаду он ни разу не покидал отведенных ему покоев после ужина. Очевидно, вечером слуги и хозяева уходили из дворца. Как ему хотелось, чтобы в манеже никого не было.

Это была невероятная удача, что Мистер-Стоун-из-Бостона оказался один. В тот момент он был уверен, что встреча была случайной. Позже, из разговоров с человеком-птицей, выяснилось, что Мистер-Стоун-из-Бостона, как и предполагал Повелитель Пространства, оказался квазичеловеком. Его лицо светилось мудростью и добротой.

— Понимаете, губернатор Куат не подозревает, что я — квазичеловек, и поэтому универсальный мозговой барьер не является для меня препятствием. Это было не очень легко, но я все же пробился к вам. Я немного огорчился, когда зондирование вашего мозга показало рубцы на нем, оставшиеся после Стайрон IV, но я пользуюсь новейшими методами, чтобы исцелить вас, и уверен, что это увенчается успехом.

Повелитель Пространства почувствовал легкое недовольство, что это, рожденное животным, существо так глубоко проникло в тайны его мозга. Но злость быстро прошла, когда он приравнял привязанность к Гризельде к интеллектуальному взаимопониманию с человеком-птицей. Улыбка Мистера-Стоуна-из-Бостона стала более открытой.

— Я был совершенно уверен в вас, Повелитель Пермасвари. Мы очень нуждаемся в таком союзнике, как вы, здесь, на Ксанаду. Вы удивлены?

Повелитель Пермасвари кивнул.

— Губернатор уверял, что на Ксанаду нет квазилюдей…

— Путь к вам был нелегок, — признался Мистер-Стоун-из-Бостона. — Но я не одинок. Нашими союзниками являются и другие человеческие семьи, но не столь могущественные, как Повелитель Пространства в настоящее время.

Повелителя Кемаля не обидело утверждение о том, что он является союзником квазилюдей. И опять, читая его мысли, человек-птица улыбался доброй, обезоруживающей улыбкой. Он заслуживал доверия, и Повелитель Кемаль почувствовал, что сможет принять все, что он говорит. Их мысли соединились.

— Позвольте мне представиться, — сказал Мистер-Стоун-из-Бостона. — Мое настоящее имя 0‘Дуард, и моим предком был великий О’теликели, о котором вы могли слышать.

Повелитель Кемаль нашел очень трогательной скромность этого заявления, очень трогательной. Он почтительно склонил голову; легендарный человек-птица О’теликели был широко известен во всем Содействии, как признанный вождь и духовный наставник квазилюдей. Этот произошедший из яйца квазичеловек мог быть или надежным союзником в осуществлении целей и задач Содействия, или столь же сильным противником. Правящие Содействием Повелители и Повелительницы были очень заинтересованы в сотрудничестве с ним. Было известно, что многие квазилюди обладали экстраординарными медицинскими и духовными способностями. И Повелителя Пространства утешала мысль о том, что существо, манипулирующее его мозгом, являлось потомком О’теликели. Он с удивлением осознал, что телепатирует свои мысли, так как 0‘Дуард может слышать их.

Если бы они объединились, Повелитель Пространства быстрее разгадал бы тайну Ксанаду, но сначала он хотел узнать, не нарушает ли их союз законы Содействия.

— Нет, — твердо сказал 0‘Дуард. — Фактически мы только корректируем то, что находится в прямом противоречии с законами Содействия.

— Что-то автохтонное? — проницательно спросил Повелитель Пространства.

— Местная культура, безусловно, играет роль, — согласился 0‘ Дуард. — Но она служит лишь ширмой для гораздо большего, чем зло. Я употребляю слово «зло» не только в его изначальном смысле (Он поднял крест с изображением распятого Бога), но и как посягательство на право жить. Я имею в виду право существа жить по своим собственным законам, при условии, что они не ущемляют прав других, и принимать самостоятельные решения.

Повелитель Кемаль кивнул в знак согласия и уважения.

— Это неотъемлемое право.

О'Дуард покачал головой.

— Они должны быть такими, но на Ксанаду Куат нашел способ обойти эти законы. Вы знакомы с гомункулами?

— Конечно. «У них нет собственной жизни…» — процитировал он слова старой песни. — Но причем здесь право на жизнь?

— Они выращиваются из замороженных частей тела давно умерших выдающихся людей. Известно, что при регенерации мертвой плоти, мы иногда получаем экстраординарные результаты, когда гомункул получает свою вторую жизнь, а иногда и нет. Их достижения обуславливаются не только генами, но и внешними обстоятельствами…

О’Дуард снова покачал головой.

— Я говорю не о законах научно-контролируемого получения гомункулов, хотя часто испытываю жалость к ним. Но что вы скажете о гомункулах, выращенных из живых людей?

По мере продолжения рассказа, выражение удивления на лице Кемаля сменилось ужасом. А человек-птица продолжал:

— Гомункулы, которыми Куат управляет, как куклами. Гомункулы, которыми заменяет оригинал, так что в действительности ни у тех, ни у других нет своей собственной жизни…

При этих словах Повелителя Пространства пронзила внезапная догадка: теперь он знал, что находится за стенами здания, которое он заметил в роще деревьев-Буах.

— Это лаборатория, не так ли?

О’Дуард утвердительно кивнул.

— Место для нее выбрано действительно удачно. Куат пустил слух, что аромат дерева-Буах ядовит, за исключением периода, когда он провозглашает время сбора плодов. Поэтому никто не рискует приближаться к лаборатории. Все это чепуха. Существует лишь короткий период перед сбором плодов, когда аромат плодов действительно ядовит. Другими словами, крупица правды, добавленная к слухам, усиливает их. Сегодня утром, как вы видели, был убит наш разведчик…

Кемаль недоуменно посмотрел на О’Дуарда.

— Немодифицированный орел, которого вы видели падающим с небес, вел наблюдение за лабораторией для нас. Он был сбит стрелой, отравленной писангом. Подобные случаи заставляют людей держаться подальше от этой рощи.

— Вы поддерживали связь?

Впервые Повелителю Кемалю показалось, что улыбка человека-птицы была несколько самодовольной. Но затем его лицо осунулось, глаза стали печальными.

— Он был моим братом; мы выросли в одном гнезде, но меня генетически закодировали как квазичеловека, а его нет. Наши чувства несколько отличаются от чувств настоящих людей, но мы также способны на любовь и верность, как и на печаль…

Повелитель Пространства вновь вспомнил красивую птицу, парящую в утреннем небе, и ему передалась печаль О’Дуарда. Теперь он верил в чувства квазилюдей. Человек-птица коснулся его руки.

— Я могу сказать, что вы были опечалены смертью моего брата, даже не зная всех обстоятельств. И это явилось одной из причин моего желания видеть вас здесь сегодня вечером… Но сначала мы должны покончить с эрой…

— Я слышал это слово, но не знаю его значения, — признался Повелитель Кемаль.

— Я нисколько не удивлен. Эрой проводят жизнь полную наслаждений: они поют, танцуют, развлекаются и выступают в качестве жрецов. Входящие в эрой мужчины и женщины окружены почетом и уважением. Но существует одно странное условие для вступления в эрой…

При этих словах Повелитель Пространства вопросительно взглянул на О’Дуарда.

— Все живые потомки супруга или супруги, вступающего в эрой, должны быть принесены в жертву, или кто-то из них должен умереть, или, если в семье больше одного ребенка, равное количество других добровольцев приносятся в жертву.

Повелитель Кемаль теперь понял все.

— Так, значит, по этой причине мать Лэри утопилась в Море Мрака, спасая своего сына. Но почему к эрой присоединился прежний губернатор?

— Неужели не ясно? Двое заговорщиков в лице нынешнего губернатора Куата и прежнего губернатора, Управляющего эрой, имеют полную власть над планетой.

— Так это был заговор с самого начала?

— Конечно. Куат является сыном первой жены губернатора, который, состарившись, хотел удержать власть в своих руках с помощью него, сделав своим наместником.

— А гомункулы в лаборатории?

— Это и есть причина, по которой вопрос не терпит отлагательств. Они уже выращены и почти полностью наделены чувствами. Они должны быть уничтожены прежде, чем ими заменят оригиналы, которые будут убиты.

— Я думаю, что у нас нет другого выхода, хотя все это похоже на убийство.

— Замещение является физическим и духовным убийством, — возразил О’Дуард, — Эти гомункулы подобны роботам без души, — Он уловил слабую улыбку Повелителя, — Я знаю, что вы не верите в Древнюю Могущественную религию, но я думаю, что вы меня понимаете.

— Да. В этом смысле они не являются живыми существами. У них нет собственной воли.

— Эрой сейчас находятся в двух поселках, расположенных за сто ли отсюда. После того, как там закончат развлекаться, они появятся здесь, Это послужит сигналом для начала сбора плодов Буах и для замены гомункулами их живых двойников. Тоща на планете никто не сможет оказать сопротивление Куату, он даст полную волю своей жестокости и начнет планировать захват других миров. Его брат Лэри одна из намеченных жертв, потому что популярность юноши у народа пугает Куата.

Повелитель Пространства воспринял эти слова с легким недоверием.

— Но мне всегда казалось, что единственные люди, которых он по-настоящему любит — Маду и Лэри.

— Тем не менее, один из гомункулов в лаборатории является точной копией Лэри.

— Неужели старый губернатор, его отец, не был против?

— Возможно. Хотя тот факт, что он присоединился к эрой, зная, что ценой этому должна быть человеческая жизнь, свидетельствует об обратном.

— А Маду?

— Некоторое время он не будет трогать ее, чтобы попытаться подчинить девушку своей воле. Если же это ему не удастся, он, в конце концов, заменит ее гомункулом, совершенно не беспокоясь о том, что исчезла личность.

Повелитель Пространства почувствовал, что его мозг уже с трудом переваривает такое обилие информации. О’Дуард сочувственно улыбнулся.

— Я задержал вас слишком долго. Вам нужно отдохнуть. Мы будем поддерживать связь. И не огорчайтесь: мозговой барьер, созданный Куатом, непреодолим и для него; только квазилюди и животные исключение. А мы являемся союзниками.

Возвращаясь в свои апартаменты, Повелитель Пермасвари снова ощутил молчание и запустение, царившие во дворце. Кемаль был поражен, как много времени прошло с того момента, когда он покинул свою комнату, чтобы встретиться с Мистером-Стоуном-из-Бостона. Вдруг он вспомнил, что не спросил О’Дуарда, откуда у него такое странное имя. В тот же миг Кемаль услышал голос человека-птицы, посланный в его мозг по телепатическому каналу.

— Это имя было дано мне за небольшие заслуги, которые я оказал Содействию в Колыбели Человечества.

Повелитель Пространства вздрогнул от неожиданности. Он забыл, что оставил свой мозг открытым, и барьера для телепатической связи не существовало.

— Благодарю вас, — ответил он и закрыл свой мозг.

Очнувшись от кошмарных сновидений, преследовавших его всю ночь, Повелитель Пространства почувствовал слабость, которую О’Дуард определил бы как у сталось души. У него не было возможности связаться с Содействием. Следующий вылет корабля в космопорт на Ксанаду планировался только через несколько дней. Это было бы слишком поздно.

О’Дуард был прав — замещение людей гомункулами нужно остановить немедленно. Но как? Создалась странная ситуация — он, Повелитель Пространства, должен был положиться на квазичеловека; единственное утешение, что этот человек был потомком О’теликели.

Во время завтрака Маду выглядела подавленной, Лэри отсутствовал. Стараясь придать голосу как можно больше любезности, Повелитель Кемаль спросил Куата, где юноша.

— Он отправился в Рараку танцевать с эрой, — ответил Куат.

Затем, очевидно осознав, что Повелитель Пространства может не знать значения слова «эрой», дружелюбно добавил:

— Это группа танцоров и людей, любящих развлечения, существующая на Ксанаду.

Кемаль почувствовал, как похолодело его сердце. Воспользовавшись тем, что Куат был занят беседой с Маду, он связался с О’Дуардом.

— Лэри исчез.

— Наши разведчики сообщают, что все гомункулы еще в лаборатории, — телепатировал О’Дуард. — Мы пытаемся найти его и затем связаться с вами.

Но время шло; единственное, что квазилюди смогли сообщить Повелителю Кемалю: Лэри не было в Рараке, и его двойник все еще находится в лаборатории. Создавалось впечатление, что Лэри исчез с планеты.

Маду приняла сообщение Куата спокойно; она, очевидно, верила, что Лэри танцует с эрой. Повелитель Пространства мягко обратился к ней:

— Я слышал, что эрой — закрытая группа, и, чтобы участвовать в танцах, нужно стать ее членом.

— О, да, чтобы стать ее полноправным участником, — ответила Маду. — Но перед сбором плодов лучшим танцорам, независимо от того, являются ли они членами группы, позволено танцевать с ними. Эрой уже направляются из Рараки к Пойке и скоро они будут здесь. Я буду очень рада увидеть Лэри снова; мне всегда не хватает его, когда он уходит бегать или танцевать.

— Он раньше уходил танцевать? — спросил Повелитель Пространства.

— О, нет. Бегать — да, но не танцевать, хотя он прекрасный танцор. До сих пор он был еще слишком юн.

— У вас есть другие развлечения в период сбора плодов, кроме танцев? — спросил Повелитель Пространства, пытаясь отыскать ключ к тайне исчезновения Лэри.

Ее улыбка вновь стала лучистой.

— Я уже рассказывала вам, что у нас проводятся лошадиные бега. Это любимое развлечение Куата. Только, — ее лицо потемнело, — сейчас я боюсь, что у его лошади нет шансов на победу. Джогль слишком часто участвовал в бегах и у него травмированы задние ноги. Ветеринар говорит, что нужна трансплантация мускулов, если найдется подходящий донор. Но я не уверена в этом.

В предчувствии встречи с Лэри Маду снова стала такой же веселой, какой ее привык видеть Повелитель Пространства. Они отправились на прогулку верхом на кошках, и Повелитель Кемаль вновь почувствовал восторг и наслаждение, когда они с Гризельдой стали единым существом. Между ними настолько установилось заимопонимание, что она повиновалась малейшему его желанию. Впервые за эти дни Повелитель Пермосвари забыл об О’Дуарде и гомункулах, о судьбе Лэри и о возможном неодобрении Содействием его сотрудничества с человеком-птицей. Его также поразила невидимая нить, связывающая Маду и Лэри. И сейчас, думая о Маду, он чувствовал, насколько она стала дорога ему за эти несколько дней. Никогда еще, ни в одном мире, где он был, ни одна женщина не была для него столь привлекательна. Но Повелитель Кемаль не мог отдаться своему чувству, ибо его честь требовала прежде всего, чтобы он сделал все для спасения Лэри.

Он связался с О’Дуардом:

— Ничего, — ответил человек-птица. — Мы не можем обнаружить его следы. Последний раз его видел один из наших людей, когда он выходил из дворца. Это все.

В день праздника, перед сбором плодов, Повелитель Пространства, выразив желание увидеть Гризельду, отправился в манеж. Мистер-Стоун-из-Бостона был на месте. Он внимательно посмотрел, но при этом его мозг оставался закрытым. Он не выходил на телепатическую связь. Повелитель Пермасвари почувствовал легкое раздражение. Он открыл свой мозг и воскликнул:

— Животные!

О’Дуард слегка вздрогнул, но по-прежнему не отвечал. Повелитель Пространства, чувствуя свою вину, произнес:

— Извините, я вовсе не это имел в виду.

На этот раз О’Дуард открыл свой мозг и ответил:

— Да, мы — животные, но почему столько презрения? Каждый является тем, кто он есть.

— Я был раздосадован тем, что вы закрыли свой мозг от меня, Повелителя Пространства. У вас есть право закрывать свой мозг от любого. Я прошу извинить меня.

О’Дуард благосклонно отреагировал на его слова.

— Причиной того, что я закрыл свой мозг, была необходимость обдумать сообщение, которое хотел сделать. Сначала мне нужно было узнать ваши истинные чувства к Маду и Лэри.

Повелителю Пермасвари стало неловко: он вел себя как ребенок, а не Повелитель Пространства. Теперь он говорил с полной откровенностью:

— Я искренне волнуюсь за Лэри. А что касается Маду, то я питаю к ней самые теплые чувства. Но я должен сначала найти Лэри.

О’Дуард кивнул:

— Я знал, что вы ответите именно так. Мы нашли Лэри. Они искалечили его на всю жизнь.

У Повелителя Кемаля перехватило дыхание.

— Что вы имеете в виду?

— Куат приказал своему ветеринару трансплантировать мышцы юноши его любимой лошади Джогль. Она сможет пробежать в этом забеге с прежней скоростью, оставив позади всех, кто ставил против Куата… Никакая операция не поставит Лэри на ноги. Он не сможет не только бегать или танцевать, но и ходить.

Повелитель Пространства почувствовал себя совершенно опустошенным. О’Дуард продолжал:

— Завтра мальчик в инвалидной коляске будет присутствовать на лошадиных бегах. Вам нужна будет помощь Маду. Затем вы решите, что делать.

Вплоть до самого начала бегов Повелитель Кемаль передвигался как во сне. О’Дуард вышел на связь с ним только один раз.

— Завтра, после окончания бегов, когда все будут веселиться на празднике, мы должны уничтожить гомункулов. Вы в это время займите Куата, все остальное я беру на себя.

Кемаль не чувствовал себя таким несчастным и разбитым со времен Стайрон-ІѴ, сопровождая на следующий день Куата и Маду на бега. В их ложе, худой, с обескровленным лицом, сидел Лэри в инвалидной коляске.

— Почему? — вскрикнул, обращаясь к О’Дуарду по телепатическому каналу, Повелитель Пространства.

Ответ О’Дуарда прозвучал хладнокровно:

— Куат искренне верил, что он добр. Искалеченный юноша уже не сможет быть кумиром народа Ксанаду, каким он был раньше, побеждая в состязаниях. И поэтому Куат решил не заменять его гомункулом. Но он не осознал, что тем самым у юноши была отнята возможность осуществить главную цель в своей жизни; с таким же успехом его можно было заменить гомункулом.

При виде Лэри Маду зарыдала. Куат с выражением суровой доброты на лице погладил ее по голове.

— Мы позаботимся о нем. И, клянусь Венерой, мы одурачим всех, державших пари сегодня! Они думают, что Джогль уже не способен быть первым, они будут одурачены! Конечно, это только на один забег, но победа стоит этого!

«Стоит этого! — подумал Повелитель Пространства. — Стоит всей оставшейся жизни Лэри, который уже не сможет заниматься тем, что любил больше всего.»

«Стоит этого! — подумала Маду. — Никогда больше не танцевать, не мчаться навстречу ветру под восторженные крики рукоплещущей толпы.»

«Стоит этого! — подумал Лэри. — Что же может стоить больше этого?»

Джогль на корпус опередила всех.

Куат, не скрывая радости, обратился к окружающим:

— До встречи в Большом зале дворца. Я хочу собрать свои ставки.

Лицо Маду было словно высечено из мрамора, когда она катила Лэри к специальной коляске, запряженной двумя кошками за стадионом.

Повелитель Кемаль, не проронив ни слова, вскочил на Гризельду. Он хотел хотя бы на минуту остаться один. Они удалялись, связанные молчанием, от стен города. Кемаль услышал крик, доносившийся со стороны городских ворот, но не обратил на него внимания. Он думал о Лэри. Крик повторился. Вдруг Гризельда споткнулась и упала. В мгновение ока Повелитель Пространства был на земле. Ее глаза застыли, из шеи торчал дротик писанг. Она пыталась лизнуть его руку; он ласкал ее, с глазами, полными слез. Она последний раз вздохнула, посмотрела на него, дернулась и умерла. Часть его как будто умерла вместе с ней.

У городских ворот он опросил стражу. В период между скачками и сбором плодов никто не мог покинуть город. Гризельда стала жертвой административного рвения. Все забыли сказать об этом Повелителю Пространства. В молчании он шел назад по улицам города. Каким прекрасным он казался ему еще не так давно, как пуст и как печален он был теперь. Кемаль появился в Большом зале сразу после Маду и Лэри. Было странно, что его страстное влечение к Маду увяло, словно цветок на морозе.

Хохоча, вошел Куат.

Повелитель Пространства более двух веков будет терзаться одним вопросом: когда цель оправдывает средства? Когда закон был абсолютным? Перед его взором проносились картины — Гризельда, летящая над дюнами и равнинами; невинная, как заря, Маду; Лэри, танцующий над мрачным морем.

— Джуди, — потребовал Куат.

Маду грациозно направилась к столику и взяла кувшин с двумя горлышками.

Связавшись с О’Дуардом, Повелитель Пространства увидел, как струя писанга влилась в эмбиотическую жидкость с гомункулами.

Вскоре они погибнут.

Куат засмеялся:

— Я выиграл сегодня все пари.

Он перевел взгляд на Повелителя Кемаля. Почти незаметно большой палец Маду переместился с одного горлышка на другое…

Для Повелителя Кемаля наступила бесконечная ночь…