ПЯТЬ

Над Чукотским морем, 230 километров к северу от Нома, Аляска. В это же время

Дальние радары системы раннего предупреждения НОРАД в Пойнт-Хоуп и Скаммон-Бэй не могли заметить их, и даже RAPCON — радар контроля подходов в Номе — высокочувствительный радар системы контроля воздушного пространства — не заметил их, пока они не оказались над проливом Коцебу, направляясь от полуострова Стюард в безжизненные арктические пустоши Аляски. Скорость составляла «540» — то есть 540 узлов, или 1 000 км/ч, однако заряженная атмосфера, магнитные аномалии и ландшафт постоянно нарушали радиолокационный обзор над Аляской.

Тем не менее, даже несколько отрывочных сигнатур о каких-то объектах над северо-востоком Аляски, полученных несмотря на радиолокационные аномалии, было лучше, чем ничего вообще. Оператор радара в Номе сообщил центру контроля воздушного движения в Фейрбенкс о том, что по его оценке представляло собой радиолокационный контакт. В это же время начальник RAPCON сделал похожий доклад для регионального управления НОРАД, располагающегося на авиабазе Элмендорф около Анкориджа. В свою очередь, НОРАД оповестило радиолокационные станции малой дальности на объекте ВВС Клир в центральной Аляске.

Никто другой этот контакт обнаружить не мог.

Это была не радиолокационная аномалия и не магнитное возмущение — это были два российских сверхзвуковых бомбардировщика Ту-160, преодолевшие береговую линию час спустя после вылета с Чукотского полуострова в восточной Сибири.

Изначально их было четыре, но один не смог произвести дозаправку в воздухе, а на другом произошел отказ двигателя, и ему пришлось прервать полет. Маршрут их полета проходил не над Сибирью, а над Беринговым морем, близко к трассам трансполярных пассажирских маршрутов, где их присутствие не вызвало бы тревоги, пока они не приблизились к Зоне Идентификации противовоздушной обороны Северной Америки. Затем два оставшихся бомбардировщика — полностью заправленные, с полным боекомплектом и полностью исправными двигателями, навигационными и оборонительными системами — опустились ниже уровня радаров и довернули на восток, к своей цели. Двигаясь на малых высотах — иногда всего в нескольких метрах над уровнем моря — бомбардировщики успешно преодолели пробелы в системе дальнего обзора НОРАД на западном побережье Аляски.


К тому моменту, как бомбардировщики были обнаружены, было слишком поздно. Но даже если бы они были обнаружены ранее, не было ни истребителей, ни зенитно-ракетных систем, способных сбить их. Два дежурных истребителя с авиабазы Эилсон около Фейрбенкс были задействованы в патрулировании северной Аляски с самолетом ДРЛО Е-3 AWACS; четыре истребителя F-15 «Игл» готовились к патрулированию, принимая боекомплект, и не могли среагировать в считанные минуты. Бомбардировщики двигались, совершенно не встречая сопротивления, направляясь на восток, в самое сердце пустошей Аляски.

Авиабаза Ирексон, остров Симия, Аляска. В это же время

Сержант-майор КМП США Крис Уолл просунул голову в дверь. Маленькое помещение слегка осветил свет из коридора.

— Сэр, вас требуют в помещение дежурных экипажей.

Полковник ВВС США Хэл Бриггс проснулся мгновенно — это была черта, выработанная за годы пребывания авиационным наводчиком и начальником отделения безопасности HAWC, и которая дико его раздражала, так как он знал, что, проснувшись, он практически не сможет снова заснуть. Он взглянул на ярко-красные цифры на экранчике прикроватного будильника и деланно простонал:

— Топ, я как-то умудрился найти возможность поспать пять часов. Какого черта…

— Сэр, вас срочно требуют в помещение дежурных экипажей. — Он захлопнул дверь.

Хэл знал, что Крис Уолл не разбудил бы командира, если бы это не было чертовски важно. Как правило. Он быстро надел арктическое снаряжение — шерстяные носки и перчатки, утепленные берцы, парку и балаклаву — и направился в помещение дежурных экипажей.

Остров Симия, площадью всего пятнадцать с половиной квадратных километров, был самым крупным из Семичи — группы вулканических островов в западной части цепочки Алеутских островов. Будучи гораздо ближе к России, чем к Анкориджу, алеутские острова были практически никому не известны до 1940, и песцов здесь было гораздо больше, чем людей. Однако стратегическое положение этих островов не осталось без внимания в начале Второй мировой войны. Японцы вторглись сюда в 1942, заняв остров Адак и атаковал Голландскую Бухту на острове Уналашка. Если бы Алеутские острова были захвачены, японцы могли бы контролировать всю северную часть Тихого океана и угрожать всей Северной Америке.

Адмирал Честер Нимиц приказал начать строительство аэродрома на Симии в 1943 для обеспечения налетов на японские позиции на островах Адак и Кыска. Симия была выбрана для его размещения потому, что была относительно более равнинной и не настолько подверженной туманам, как другие Алеутские острова. К 1945 на Симии дислоцировалось более тысячи солдат, матросов и летчиков, а также истребители Р-51 и бомбардировщики В-24. Огромное значение это базы как гаранта безопасности северных рубежей Америки резко контрастировало с уровнем боевого духа контингента, годами жившего в условиях суровой изоляции, нехватки ресурсов, наиболее тяжелых бытовых условий из всех американских баз, отсутствия перспектив и тяжелой депрессии. Это была, без сомнения, американская версия советского ГулАГ-а.

После окончания Корейской войны значения Симии непрерывно падало, так как важную работу по контролю арктического неба на предмет воздушных угроз взяли на себя радары и спутники слежения. В конце Холодной войны, когда российская угроза была полностью устранена, база ВВС была законсервирована. На ней осталась только горстка гражданских специалистов для обслуживания крупной станции слежения за баллистическими ракетами «Кобра Дэйн», известной как «Большая Элис» и другими средствами разведки. Остров стал также крупнейшей свалкой для всех Алеутских островов, так как даже самое дорогостоящее оборудование было намного легче бросить здесь, чем тащить обратно в Штаты. Симия снова приобрела прозвище «Скала».

Но с приходом к власти Томаса Торна и принятием программы «Крепость «Америка» — сворачивания зарубежных операций и построение массированной обороны Североамериканского континента — Симия, находящаяся в полутора тысячах километров к западу от Анкориджа на западной оконечности Алеутской гряды — была снова обжита и стала более важной, чем когда-либо. Всегда имевшая важное значение как запасной аэродром для аварийных посадок гражданских самолетов трансполярных и тихоокеанских маршрутов, а также военных самолетов, авиабаза ВВС Ирексон приобрела статус полноценной авиабазы, получив XBR, то есть дальний радар Х-диапазона Аэрокосмического оборонного командования, а также станцию связи системы воздушного перехвата, обеспечивавшую сверхточное сопровождение противоракет наземного базирования, размещающихся в шахтах на Аляске и в Северной Дакоте.

Авиабаза Ирексон находилась в разгаре модернизации и нового строительства. Почти две тысячи мужчин и женщин размещались в современных бетонных сооружениях, соединенных подземными ходами и работавших в комфортабельных, хотя и подземных, лабораториях, кабинетах, залах и других сооружениях. Взлетно-посадочная полоса теперь могла принимать любые самолеты до пятисот тонн брутто веса, которые могли, при наличии соответствующего оборудования, приниматься при любой погоде, включая типичные для этих мест внезапные заряды ураганного ветра, которые на Симии были столь же обычны, как и песцы, холод и чувство одиночества. Каждый прибывавший самолет размещался в отдельном ангаре с системой обогрева — зачастую, это были лучшие условия, чем на его «родной» базе.

Помимо рабочих и инженеров, работающих над новой системой ПРО, Симия стала домом для многих других правительственных и военных организаций и подразделений — в частности, для Воздушной Боевой Группы. Это был не первый раз, когда они располагались здесь: 111-е бомбардировочное авиакрыло Ребекки Фёрнесс, из которого происходили все В-1 Воздушной Боевой Группы, уже размещались здесь во время Войны за Воссоединение, чтобы предотвратить ядерную войну на Корейском полуострове. Стратегическое положение Симии для операций против России, Китая и всего Дальнего Востоке, особенно сейчас, когда все базы в Корее и Японии были закрыты для американских вооруженных сил — делало маленький остров отправной точкой для любой военной операции в северной части Тихого океана.

Хэл решил не идти в помещение дежурных сил через туннель, и двинулся поверху — и почти сразу же пожалел об этом. Хотя ранней весной[74] ночи здесь были довольно короткими, смена времени суток означала здесь непредсказуемые смены погоды. За несколько минут ходьбы до помещения дежурных сил, Хэл испытал почти все возможные перемены: холод и метущий почти горизонтально снег за пару минут сменился ледяным дождем, а через еще пару минут прояснилось. А еще через минуту ему едва не пришлось схватиться за фонарный столб, чтобы не быть сбитым с ног порывом ветра.

В этом было одно утешение: Хэл смог увидеть редкий на Алеутских островах восход, первый за то время, как он находился здесь. Золотой свет осветил близлежащие острова, а море из темной бездны стало почти невероятно кристально-голубым. Он почти перестал дышать от изумления — пока еще один порыв ледяного ветра не заставил его сосредоточиться на более приземленных вопросах.

Хэл задумался, разумно ли было снимать балаклаву, чтобы она не мешала говорить, но сделав это обнаружил, что температура с восходом солнца начала быстро повышаться. Здесь все было как обычно. Как гласила старая поговорка, «если вам не нравится погода на Симии, подождите пять минут».

— Дежурный, — сказал Бриггс как бы сам себе. — Открывай, что ли?

— Слушаюсь, полковник Бриггс, — ответил синтезированный женский голос, и Хэл услышал щелчок электронного замка, когда он взялся за дверную ручку. «Дежурным» была компьютерная система, обрабатывающая все, от обычных радиопереговоров до сложнейших разведывательных сводок для подготовки операций, находящаяся в штабе Воздушной Боевой Группы на авиабазе Резерва ВВС «Баттл Маунтин» в штате Невада. При помощи спутника «Дежурный» мог отслеживать каждого человека из числа персонала «Баттл Маунтин» и мгновенно обрабатывать его запросы, даже если тот находился далеко от базы. «Дежурный» постоянно контролировал и управлял всеми системами безопасности — персонал «Баттл Маунтин» никогда не носил электронных ключей и не должен был беспокоиться о паролях и отзывах — «Дежурный» всегда знал кто вы и где вы, и если у вас не было доступа — в ангар или чей-то личный сейф — вы не могли получить его.

Конечно, Хэл понимал, что было бы гораздо лучше и проще, если бы «Дежурный» сам разбудил его, если бы случилось нечто срочное — но старшина Уолл лично забил себе привилегию выкидывать командира из кровати вне зависимости от погоды.

«Помещение дежурных экипажей» Воздушной Боевой Группы на самом деле было ангаром, где размещались их средства управления, припасы и личный состав. Также здесь располагались два реактивных конвертоплана MV-32 «Пэйв Дешер». MV-32 напоминал MV-22 «Оспри» — такой же большой квадратный в сечении фюзеляж, короткие крылья и крупный хвост, под которым находилась грузовая аппарель — но MV-32 был гораздо больше и приводился в движение не винтами, а четырьмя реактивными двигателями, два на законцовках крыльев и два на хвостовых стабилизаторах. Как и MV-22, «Пэйв Дешер» мог вертикально взлетать и садиться и летать, как обычный самолет, но был на 50 процентов быстрее, расходуя совсем ненамного больше топлива. Также, MV-32 имел возможность дозаправки в воздухе и был оснащен инфракрасной системой и радаром для обеспечения полета с огибанием рельефа. Также, он нес восемнадцать человек десанта и был оснащен двумя выдвижными подвесками для вооружения, а также двадцатимиллиметровой пушкой системы Гатлинга с боекомплектом 500 снарядов на турельной установке в носовой части.

Хэл Бриггс откинул капюшон бушлата и опустился на стул.

— Кому-то придется сделать мне кофе, и еще кому-то объяснить мне, что происходит, — сказал он. — Или начну буянить.

— Какой-то рост активности НОРАД, сэр, — ответил Крисс Уолл.

— Мы уже знаем это, Топ, — раздраженно сказал Хэл. — Именно поэтому мы здесь. Генерал убедил НОРАД отправить истребители на патрулирование, пока они не наладят радиолокационное поле.

— Тут что-то новое, сэр, — Уолл подошел к нему, протягивая кружку дымящегося кофе. — НОРАД только что выпустил по системе прямой связи доклад о внезапном необъяснимом отключении радаров системы «Северный дозор».

Звучало подозрительно.

— Расположение истребителей?

— НОРАД отправил один истребитель с Эилсона на патрулирование над Северным Ледовитым океаном. Его ведомый должен подняться в воздух в ближайшее время, — ответил Уолл. — Самолет АВАКС и пара F-15 из Элмендорфа направляются на позицию, чтобы закрыть сектора выведенных из строя радаров.

— То есть за ситуацией к северу от Аляски в данный момент следит один истребитель?

— Я решил, что вы должны узнать об этом немедленно, сэр, — кивнул Уолл.

Это было так. Хэл обдумал ситуацию и сказал сам себе.

— Бриггс вызывает Люгера.

— Только собирался вызывать тебя, Хэл, — ответил бригадный генерал Дэйвид Люгер, командующий Воздушной Боевой группой через подкожный приемопередатчик защищенной связи. — Я только что получил доклад.

— Что думаешь по этому поводу?

— Чтобы это не было, что-то не так, — ответил Дэйв. — Как обстановка?

— Надо поднимать детишек из кроватей и выкатывать самолеты, вот как, — ответил Хэл. — Пятнадцать минут максимум.

— Хорошо. Подождите… — Последовала небольшая пауза. Затем Люгер сказал: — гражданские средства контроля только что «запоздало» оповестили НОРАД о неопознанной цели, следующей в восточном направлении, высота не определена, скорость тысяча километров в час.

— Маловысотная цель на скорости 0,72 Маха над Аляской? — Удивился Бриггс. — Либо Санта-Клаус выполняет тренировочный полет, либо… У нас проблемы.

— У нас проблемы, — ответил Люгер. — Я посмотрю, может ли флот дать какие-либо сведения. Поднимай ребят в воздух. Рассредоточь их по близлежащим территориям. Как насчет Адака?

— У плохих ребят может быть такое же мнение, — сказал Хэл. — Береговая охрана сообщила, что мы можем использовать их ангар на острове Атту, так что мы туда. — Атту, находившийся примерно в девяноста километрах к западу от Симии, был самым крупным и скалистым, а также самым западным из Алеутских островов. Он также славился худшей на Алеутах погодой — если там не было проливного дождя или метели с ураганным ветром, там висел непроглядный ледяной туман. Береговая охрана США имела там небольшую поисково-спасательную станцию на двадцать человек — они были рады гостям и готовы были обеспечить их всем необходимым. — У них там, как правило, много топлива и провизии. Мы уже несколько раз летали туда с момента прибытия.

— Хорошо. Перемещайтесь туда и держите связь.

— Думаешь, Симия может оказаться под ударом?

— Нет, но лишняя осторожность никому не повредит. И, кроме того, большой старый радар и вся эта инфраструктура ПРО слишком заманчивая цель, — сказал Дэйв.

— Понял, — сказал Хэл. Он повернулся к Уоллу и покрутив в воздухе указательным пальцем, говоря начинать подготовку к вылету. — Что ты намерен делать?

— Не уверен, — сказал Дэйв. — Я не уполномочен поднимать мои бомбардировщики… — Он на мгновение задумался, а затем добавил. — Но никто не запрещал мне подготовить и поднять их на поверхность, просто для проведения проверки. Возможно, я посмотрю, как быстро мои ребята смогут подготовить их к вылету. — В отличие от любой другой авиабазы в мире, «Баттл Маунтин» была двенадцатиуровневым подземным комплексом, изначально созданным как запасной военно-командный центр в 1950-х. Объект изначально создавался для размещения целого воздушного крыла истребителей-бомбардировщиков и пяти тысяч личного состава, защищенных от любой угрозы, кроме прямого попадания ядерной бомбы в одну мегатонну. Самолеты поднимались на поверхность восемью большими подъёмниками, доставляющими их на взлетно-посадочную полосу длиной четыре километра.

— Мне нравится, — сказал Хэл. — Я сообщу, когда мы разместимся на Атту.

— Понял.

— Что генерал? — Хотя Патрика Маклэнехэна не было уже несколько недель, все продолжали называть его «генералом».

— Он точно не в штабе УР, — сказал Дэйв. — Возможно, отправился обратно в Сакраменто. Я думаю, его серьезно отымели за то, что доставал Самсона и Хаузера относительно того, что делают русские.

— Я должен признать, что было большой натяжкой, увидев кучу заправщиков на одной базе в Сибири, сделать вывод, что русские собираются бомбить Соединенные Штаты, — сказал Хэл. — Но это слишком. Он умный мужик и чертовки способный лидер. Хотя ведет за собой, как говорится, с саблей наголо.

— Хэл, когда я увидел все эти бомбардировщики и заправщики на этих базах, и теперь, когда пришло сообщение по прямой связи о выходе из строя радаров «Северного дозора», это меня напугало до чертиков, — сказал Люгер. — Мы пока не знаем, что происходит. Но я хочу удостоверится, что вы будете в безопасности.

— Выдвигаемся, босс, — ответил Хэл. — Я доложу, когда мы прибудем на Атту. Конец связи.

* * *

А на Баттл-Маунтин Люгер кратко обдумал ситуацию и сказал:

— «Дежурный», объявить состояние «Альфа-Фокстрот» для дежурной группы «Альфа» и состояние «Эхо-Фокстрот» для остальных самолетов. Связь с полковником Шрайком с базы ВВС Эллиот.

— Принято, генерал Люгер. Объявлено состояние «Альфа-Фокстрот один» для группы «Альфа» и состояние «Эхо-Фокстрот» для остальных самолетов, — ответил «Дежурный». — Пожалуйста, ожидайте подтверждения приказа.

— Люгер, это Фёрнесс, — раздался взволнованный голос Ребекки Фёрнесс несколько мгновений спустя. — Я ничего не знаю об «учениях». Что происходит?

— Это не учения, Ребекка, — ответил Дэйв. — Мне нужны все самолеты «Альфы» в состоянии «Фокстрот-один».

— Люгер, черт тебя подери, я не должна напоминать тебе, что мы не уполномочены поднимать наши самолеты, — сердито ответила Ребекка. — Или приказа от министра обороны было мало?

— К тому моменту, как экипажи прибудут, а самолету будут подняты на поверхность, я получу все разрешения, — сказал Люгер.

— Тогда почему не состояние «Эхо» для всех самолетов? — Спросила Ребекка. — Ты объявил состояние «Альфа» для группы «Альфа, что означает экстренное рассредоточение самолетов с боекомплектом на борту. — Несмотря на то, что полеты были запрещены, Дэйвид Люгер и Ребекка Фёрнесс продолжали руководить группой «Альфа» Воздушной Боевой Группы, состоящей из двух бомбардировщиков ЕВ-1С «Вампир», четырех ЕВ-52 «Мегафортресс» и четырех заправщиков КС-135R — с топливом, боекомплектом и в боевой готовности. Эти самолеты могли подняться в воздух в течение менее часа. Остальные находились в разной готовности, но в целом группа «Браво» могла подняться в течение трех-шести, а «Чарли» — девяти-двенадцати часов.

— Ребекка, на Аляске что-то происходит, — сказал Дэйв. — И после того, что мы видели в Сибири, для меня это достаточный повод. Мне нужно, чтобы кто-то подтвердил мой приказ подготовить «Альфу» к вылету.

— Тебе явно не терпится вылететь отсюда, обгоняя Маклэнехэна, — сказала Фёрнесс.

— Ребекка…

— Я хочу, чтобы ты четко сказал, что не станешь поднимать какие-либо самолеты, даже заправщики, без моего согласия, — сказал Фёрнесс. — В противном случае я отменяю приказ и докладываю наверх.

— Подтверждаю. — Секунду спустя он услышал доклад «Дежурного»: — Генерал Люгер, приказ подтвержден генералом Фёрнесс. Состояние «А» установлено. — И, мгновением спустя. — Полковник Шрайк на закрытом канале.

— Соединить.

— Соединение установлено и защищено. — Полковник Эндрю «Амос» Шрайк был командующим базой ВВС Эллиот в Грум-Лэйк, сверхсекретным испытательным полигоном к северу от Лас-Вегаса.

— Говорит генерал Люгер с «Баттл-Маунтин».

— Что вам нужно, генерал? — Раздраженно сказал Шрайк. Он был ветераном ВВС США со стажем в двадцать три года. Он попал в ВВС по Программе подготовки офицерского корпуса после окончания Техасского университета A&M по специальности «Электротехника». Благодаря решительности и упорству, он поднялся по служебной лестнице до полковника, выбивая себе летные часы в то время, когда в ВВС свирепствовали сокращения. Террилл Самсон лично отобрал его в качестве преемника на должности главы HAWC, строго проинструктировав его не допускать превращения базы в чье-то личное боевое формирование. Особенно это касалось Маклэнехэна, Люгера, Фёрнесс, Мэйса и Чешир.

Однако и на личном уровне Шрайка бесили молодые и наглые, такие, как Люгер, выдвинутый за свои диковинные и дерзкие поступки, то, чего самому Шрайку не хватало в прежние годы. Он всегда был уверен, что ключом к продвижению по службе было выполнять приказы и тяжело работать, а не склонность плевать на приказы и игнорировать субординацию. Люгер был на десять лет моложе его, но уже имел одну генеральскую звезду, что, по мнению Шрайка, было просто недоразумением.

— Мне нужно, чтобы мои АL-52 были заправлены и готовы к применению лазерных установок как можно скорее, — сказал Люгер. — Мои КС-135 доставят экипажи в течение часа.

— Я буду просто счастлив передать их в ваше распоряжение и убрать к чертовой матери из моих ангаров — как только увижу нужные документы, — сказал Шрайк. Назвать Эндрю Шрайка «дотошной задницей»[75] было монументальным преуменьшением. Он проявлял личный интерес к каждому аспекту деятельности каждой операции HAWC. Ничего не происходило без его явного ведома и одобрения. — Но так как я не видел ничего подобного уже несколько недель, то этого не будет. Уйдет целый день только чтобы получить разрешение на посадку вашему транспортнику, и еще неделя, чтобы получить разрешение на вылет ваших штук отсюда.

Дэвид Люгер ощутил знакомое чувство напряжения, охватившее всю его нервную систему — ощущение страха, жалкого страха и надвигающейся боли — и ощутил, как тело начало переходить в режим самозащиты. Он ощутил, что не может говорить и как-либо реагировать. Он просто стоял и смотрел перед собой, ноги словно приклеились к полу, руки застыли…

— Что-либо еще, генерал? У меня много работы.

— Я… Я… Судорожно пытался сказать Люгер, но слова не шли.

— Рад был поговорить с вами, сэр, — мягко сказал Шрайк, явно не вкладывая теплоты ни в одно слово. — До…

— Полковник! — Выдохнул, наконец, Дэйв. Он моргнул, стиснул зубы и с силой заставил двигаться мышцы спины и шеи.

— Да, генерал? Что такое?

— Мне нужно… Чтобы самолеты были готовы к приему моих экипажей через час.

— Я уже сказал вам, генерал, что этого не будет, — ответил Шрайк. — Мне нужно…

— Черт подери, полковник, вы сделаете именно то, что я, мать вашу растак, вам говорю! — Вдруг выпалил Люгер. — Вам не нужны разрешения, чтобы заправить самолеты и открыть чертовы ворота ангара, и вас не нужны разрешения на прибытие экипажей, уже имеющих допуск и к самолетам, и на объект. Все другие разрешения я обеспечу. А теперь готовьте самолеты как я сказал, или я приколочу вашу задницу на свои ворота, чтобы она была наукой другим строптивым козлам, которые решат со мной спорить! — Он отключил связь.

Подняв голову, он увидел большую часть своих старших офицеров — Ребекку Фёрнесс, полковника Дарена Мэйса, ее начальника оперативного отдела, полковника Нэнси Чешир, командира ЕВ-52 «Мегафортресс» и AL-52 «Дракон» 52-й бомбардировочной эскадрильи, и полковника Саманту Хеллион, командира бомбардировщиков ЕВ-1С «Вампир» 51-й бомбардировочной эскадрильи. Все они смотрели на него так, словно он стал выше на голову.

— Ну что вы встали, — отрезал Люгер. — Я хочу, чтобы «Альфа» была готова к взлету и выходу в район патрулирования «Альфа» через час, а остальные силы были подготовлены к вылету через два часа. Нэнси, грузи экипажи «Драконов» на КС-135 и будь готова к вылету в «Дримлэнд», чтобы подготовить птичек к бою.

— Вы серьезно, сэр? — Недоверчиво спросила Нэнси Чешир. Она была ветераном «Дримлэнда» и одним из первых руководителей программы создания как «Летающего линкора» ЕВ-52 «Мегафортресс», так и носителя лазерного оружия АL-52 «Дракон», также бывшего модифицированным бомбардировщиком В-52. — Мы намерены произвести боевой вылет, не имея даже допуска?

— Не совсем — я сказал, что хочу, чтобы все наши самолеты были готовы к бою, — сказал Люгер. — Но я уполномочен сделать все необходимое, чтобы мое подразделение пережило удар по Соединенным Штатам, и именно это я планирую сделать.

— Какой еще удар по Соединенным Штатам? — Переспросила Чешир.

— Тот, который с хорошей вероятностью наносится прямо сейчас — если то, о чем думал Патрик случилось на самом деле, — сказал Дэйв. — У меня есть ощущение, что так и есть. И если это так, я не хочу, чтобы мои самолеты стояли на земле, как раненые утки. Давайте, всем за работу. — Он сделал паузу и добавил. — «Дежурный», соединить меня с кабинетом генерала Маскоки в Лэнгли. Пометка «неотложно».

Клир, Аляска. Вскоре после этого

Сверхзвуковые бомбардировщики Ту-160 ускорились до 1 200 км/ч и немного набрали высоту, поднимаясь на пятьсот метров незадолго до того, как оказались к северу от горы Вольф в центре Аляски. Минуту спустя загорелись индикаторы готовности к пуску, но штурман-бомбардир дождался нужной точки пуска, зная, что ракеты Х-15 потеряют драгоценные километры дальности, если им будет нужно набирать высоту или огибать гору.

В запланированной точке пуска оператор вооружения щелкнул переключателем с БЕЗОП на ГОТОВ, начиная процедуру пуска ракет Х-15. Система управления вооружением Ту-160 немедленно загрузила параметры местоположения, курса и скорости в ракеты, благодаря чему гироскопы системы управления ракеты приняли необходимые параметры, подготавливавшие их к пуску. Как только системы управления ракет выдали сигнал готовности, хвостовой бомбоотсек открылся и из него с интервалом в пятнадцать секунд вылетели четыре ракеты Х-15. Каждая пролетела около ста метров вниз, слегка наклонившись вперед, пока системы управления определили скорость на основе давления встречного воздуха, определили необходимую скорость, раскрыли стабилизаторы и запустили стартовый твердотопливный двигатель. Ракеты Х-15 устремились вперед, мгновенно обогнав бомбардировщик, и, промчавшись несколько километров, начали быстро набирать высоту. Второй Ту-160 также выпустил четыре ракеты из хвостового бомбоотсека.

За пятнадцать секунд ракеты достигли высоты двадцать тысяч метров, где начали выравниваться. В этот момент заработали двигатели второй ступени. Ракеты пролетели по прямой на скорости, вдвое превышающей звуковую, еще сорок пять секунд, а затем начали снижение. Точные инерциальные системы наведения повели их на снижение к цели, в настоящий момент находящейся в восьмидесяти километрах впереди.

Как и Симия, база Клир в центральной Аляске была довольно изолированным местом, приобретающим все большее значение с появлением системы противоракетной обороны Аэрокосмического Оборонного командования. Помимо станции раннего предупреждения о ракетном нападении, в Клир располагались гражданские радары управления воздушным движением и радиолокаторы НОРАД. В рамках расширения национальной системы противоракетной обороны, ВВС создавали здесь Центр Боевого Управления и Центр связи системы воздушного перехвата, а также восемь ракетных шахт, в каждой из которых располагались четыре противоракеты наземного базирования, на общей площади 320 гектаров. Ракеты представляли собой переделанные баллистические ракеты «Минитмен-2», с боеголовками, предназначенными для уничтожения боевых частей вражеских баллистических ракет за пределами атмосферы. На базе постоянно располагались три сотни военных и более пятисот гражданских сотрудников и строителей.

Объект в Клир был определенно «легкой» целью — идеальной добычей для ракет Х-15.

Менее чем две минуты после пуска, первая русская ракета достигла своей цели. Когда ракете Х-15 оставалась еще тысяча метров до земли, боеголовка детонировала. Огненный шар термоядерного взрыва в одну килотонну был очень маленьким, и едва достиг земли, но ударная волна была достаточна для того, чтобы уничтожить все наземные сооружения в радиусе четырех километров от места взрыва[76]. Затем, с интервалом в пятнадцать секунд, начали происходить новые взрывы, сжигая, разнося и сметая здания, радары и деревья — и убивая все живое на площади шестнадцать квадратных километров.

Третья и четвертая ракета каждого бомбардировщика были оснащены проникающими боевыми частями с замедленными взрывателями для поражения ракетных шахт. Хотя они были не столь эффективны, как боевые части воздушного взрыва, предназначенные для уничтожения наземных целей, более половины из тридцати двух ракет-перехватчиков были уничтожены.

* * *

— Дежурным силам, дежурным силам, дежурным силам! Срочный взлет, повторяю, срочный взлет!

Раздавшееся оповещение было полной неожиданностью. Пилоты четырех F-16С «Файтинг Фалкон» дежурной группы расположились в кузове грузовика технического обслуживания, потягивая кофе, и просматривая свои журналы технического обслуживания Формы 781. Кофейные чашки упали на пол, растерянные, напуганные летчики уставились друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Твою мать! — Крикнул один из младших пилотов, судорожно хватая свое снаряжение. — Чего делать?!

— Жопы в руки и в воздух, вот что! — Ответил другой, командир звена. — Так быстро, как только можете! — Он бросился к дверям, надеясь, что остальные последуют за ним с той же скоростью.

Дежурные силы на базе ВВС Эилсон были немногочисленны. Учитывая два самолета, уже находящиеся в воздухе в составе ново создаваемых воздушных патрулей над Аляской, более самолетов в непосредственной готовности на базе Эилсон не было. Третье авиакрыло располагало двумя F-16 в состоянии повышенной боевой готовности, заправленными топливом и с подвешенным вооружением, однако без экипажей. Обычно требовалось где-то одни-три часа на то, чтобы поднять самолет в таком состоянии в воздух. Однако, когда была объявлена тревога и поступил приказ немедленно приступить к боевому патрулированию, два самолета были практически готовы к вылету. Еще два F-16 требовалось менее часа, чтобы подняться в воздух.

Четыре самолета находились в капонирах, как передние, так и задние ворота которых были открыты. Различные группы технического обслуживания проводили последние проверки и запуск систем. Старшие групп яростно метались вокруг самолетов, крича подчиненным заканчивать и покидать капониры, вынимать разъемы и кабели и закрывать панели. Предварительные проверки не были полностью завершены, поэтому они должны были убедиться, что проверили все, что было возможно. Пилоты занимались тем же самым вслед за группами технического обслуживания, проводя несколько проверок систем одновременно и безумной попытке обеспечить готовность к полету. Однако менее, чем через десять минут пилоты заняли свои места в двух готовых к вылету машинах. Еще через несколько минут они запустили двигатели, выехали на рулежные дорожки и начали выруливать на взлётную полосу.

Они так и не поднялись в воздух.

Две минуты спустя после взрыва последней боеголовки в Клире, бомбардировщики Ту-160 «Блэкджек» пронеслись над ними, продолжая пуски. С выходом из строя радаров НОРАД и FAA они были практически необнаружимы. Пять минут спустя после удара по Клиру, Ту-160 вышли на позицию для следующего удара.

Каждый бомбардировщик выпустил по четыре ракеты по трем целям вокруг города Фэрбанкс: Форту Уэйнрайт, авиабазе Эилсон и Форту Грили. Как и Симия и Клир, эти объекты были компонентами новой строившейся системы ПРО. Кроме того, на базе Эилсон располагался аляскинский центр боевого управления, являвшийся глазами главного командного центра в Северной Дакоте. Все восемь ракет были оснащены проникающими боевыми частями, предназначенными для взрыва глубоко под землей — но последствия взрывов были более чем достаточны для значительных повреждений на всех трех объектах.

Выпустив четыре оставшиеся в хвостовых бомбоотсеках ракеты, российские бомбардировщики направились на юго-запад, оставаясь подальше от радаров у Анкориджа, Вефиля и Диллинэма. Двадцать минут спустя они оказались над Беринговым морем. Два истребителя F-15С «Игл», взлетевшие с авиабазы Элмендорф у Анкориджа, пытались преследовать их, но не смогли обнаружить бомбардировщики, идущие на малой высоте.

И российские бомбардировщики еще не завершили удар.

Российский бомбардировщик Ту-95 «Медведь». Вскоре после этого

Всем собраться, — объявил штурман. — Девяносто минут до зоны пуска.

Леборов как раз инструктировал экипаж, когда раздались эти слова. В кабине мгновенно стало тихо. Им предстояло пройти еще немало прежде, чем это задание будет выполнено, но уже то, что они достигли Северной Америки, было невероятным подвигом само по себе. Даже самые оптимистичные оценки давали им один шанс из десяти зайти так далеко — и, насколько Леборов мог судить, все Ту-95МС его группы, завершившие заправку, сделали это. Старые перечницы пока что хорошо делали свою работу.

Бомбардировщики Ту-22М также справились со своей задачей превосходно. Они создали завесу радиоэлектронных помех, благодаря которой главные ударные силы оставались необнаруженными до выхода на дистанцию, позволявшую уничтожить радары Северной системы предупреждения ракетами Х-31. Насколько он мог судить, они потеряли всего шесть Т-22М и ни одного Ту-95МС.

— П… понял, — ответил Леборов спустя несколько мгновений. — Всем проверить системы. — Каждый из членов экипажа отрапортовал о получении приказа и произвел обычную проверку, включавшую проверку переключателей, кислородных систем, оборудования, освещения, систем связи и внесение в журналы необходимых записей. Они уже проводили проверку несколько минут назад, но задав им эту простую, но важную задачу, Леборов надеялся настроить их на предстоящую задачу и отвлечь их умы от мысли об опасности, которой они подвергались, продолжая двигаться вперед.

Когда проверка была произведена, Леборов продолжил:

— Ладно, экипаж, давайте я зачитаю вводную, а потом вы ее сможете молча обдумать, пока мы не примемся за дело.

— После произведения пуска мы направимся прямо на запад, в сторону Скалистых гор, а затем на север вдоль хребта, что позволит нам уклониться от возможно уцелевших радаров. У нас останутся ПРР, так что мы будем уничтожить все встреченные радары, включая самолеты ДРЛО, истребители-перехватчики или зенитные стрельбовые, а также обзорные радары. При возможности следует сохранять неиспользованные объекты для последующего восстановления.

— Основная площадка — база Норманн Уэллс на реке Маккензи к западу от Большого Медвежьего озера — мы пролетим вдоль нее при заходе на посадку. Там будет спецназ и группа наземного обслуживания, чтобы помочь нам с заправкой…

— Это подтверждено, сэр? — Спросил бортинженер. — Они действительно там?

— Они были на позициях, когда мы вылетели, но дальнейших сообщений не было, — ответил Леборов. — Мы не будем знать наверняка, пока не начнем готовиться к посадке. Если мы не получим сообщения от них, мы уполномочены действовать по усмотрению: сесть и попытаться дозаправиться, выброситься с парашютами и уничтожить самолет или же рисковать лететь через Аляску в Восточную Сибирь. — Члены экипажа не проронили ни звука. — В любом случае, как только будет возможно, мы наберем на Норман Уэллс достаточно топлива, чтобы, как говорят американцы, сваливать к чертовой матери. Затем мы постараемся пройти мимо любых возможных американских патрулей и добраться до какой-либо своей базы. Основная цель — Анадырь. Если мы дозаправимся в Норман Уэллс, у нас будет достаточно топлива, чтобы без проблем добраться до Новосибирска или Петропавловска.

— Теперь что касается оружия. Если у нас останутся Х-90 и мы не сможем выпустить их по запасным целям, нам следует сохранить их, — продолжил Леборов. — Если есть опасность попадания ракет в руки противника, мы должны сбросить их в глухой местности, в океан или на лед. Если мы будем на земле, мы все равно должны отстрелить их — они не детонируют и будут бесполезны после разрядки аккумуляторов. Наконец, если оружие будет невозможно сбросить вообще, мы должны будем покинуть его и дать ему разбиться. Если это произойдет на земле, мы должны ни при каких обстоятельствах не допускать противника к системе управления вооружением. Я останусь на своем месте и буду иметь полный контроль над ракетами. В общем: мы не должны допустить попадания работоспособных ядерных боеголовок в руки противника. Это, конечно, не касается Х-31, так как эти ракеты несут неядерные боеголовки.

— О выживании. Если мы окажемся сбиты над землей, задачей каждого члена экипажа будет выжить и добраться до установленной зоны эвакуации. Наши зоны эвакуации после ударов находятся вблизи Норман Уэллс, Пин-Поинт, Инувика, Принс-Руперта, УайтХорс и Форт-Нельсон. Если вы не знаете, как туда добраться сейчас, запоминайте быстрее, поскольку мы уничтожим все карты после пуска ракет. Вы все хорошо подготовлены для выживания в холодную погоду, и я думаю, все мы имеем хорошие шансы выжить и добраться до назначенных точек эвакуации. Пытайтесь найти друг друга, если это возможно, но не идите вместе, если не нуждаетесь в помощи. Точки эвакуации будут время от времени проверяться нашими силами или, в случае удачи, группами спецназа, так что как только доберетесь туда, ищите наших. Прежде всего, помните свои тренировки и сохраняйте холодную голову.

— Сопротивление: если вы окажетесь схвачены, помните, что ваша первоочередной долг перед свои экипажем и своей страной — это выжить. Во-вторых — прилагать все силы для неразглашения государственной тайны. В-третьих — сбежать и вернуться к своим. Вы должны прилагать все силы для защиты своей страны и своего экипажа, но если понимаете, что вас убьют, если вы не заговорите — говорите, но так мало, как только возможно. Канадцы и американцы не считаются особенно жестокими людьми, но офицеры разведки в поле и на удаленных аванпостах могут быть самыми непредсказуемыми и, конечно, после использования против них ядерного оружия они, скорее всего, будут очень, очень злы.

— При необходимости, вы можете раскрыть минимальные сведения — свое имя, звание, личный номер и дату рождения — чтобы просить пощады. Старайтесь любым образом избегать злоупотреблений, пыток, или просто допросов — напоминайте им о законных правах, Женевской конвенции, требуйте представителей Красного Креста, взывайте к справедливости и гуманности, скажите, что у вас семья, вы ранены, бла-бла-бла, и вообще никак им не повредите. Здесь не место игре в героев. Помните, что мы говорим не об афганцах и не о чеченцах — канадцы или американцы реагируют на подобное. Опять же, если вы будете помнить, чему вас учили и держать голову холодной, с вами все будет в порядке. Черт, вы, возможно, даже попадете на реалити-шоу, подпишите контракт на съемки в голливудском фильме, женитесь на Памеле Андерсон и сам адвокат Джонни Кокран согласиться представлять вас в суде на день или два. — Это вызвало смех, который Леборов смог расслышать даже в шумной кабине.

— Если вы сбежите, ваши шансы на помощь от местного населения неизвестны, — продолжил командир экипажа. — Вы можете столкнуться с местными жителями, говорящими по-русски, но не ждите от них пророссийских настроений. Как правило, люди, живущие в Арктике в России, помогают чужим, которых встречают в тундре — это неписанный закон живущих в неблагоприятных регионах. Тем не менее, старайтесь избегать незнакомых людей и идите на контакт, только если ваше положение становиться отчаянным. Мы предполагаем, что согласно Женевской конвенции с нами должны будут обращаться как с военнопленными, но помните, что если вы убьете кого-либо, или попытаетесь сбежать, с вами могут плохо обращаться, пытать, или даже расстрелять, хотя в Канаде нет смертной казни. Понятно?

— Вопросы? — Спросил Леборов. Они обсудили некоторые аспекты, в основном, погодные условия и местность в северной Канаде, а также немного о базе для дозаправки. Норманн Уэллс находилась прямо последи обширных нефтяных месторождений в Канаде, так что там будет обширная авиационная инфраструктура и, соответственно, много авиационного топлива. Было, конечно, сомнительно, что они смогут похитить достаточно топлива для все Ту-95, количеством двадцать один — так что в этом случае придется взять лучшие самолеты, принять членов экипажей остальных и все, что можно из имущества[77]. Группы спецназа отойдут на подводной лодке из залива Маккензи, так что некоторых членов экипажей будет возможно вывести с ними.

— Да пошло оно все, — сказал Бодорев, когда инструктаж был завершен. — Я остаюсь в Канаде.

Леборов не поверил своим ушам.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что если не смогу улететь, то останусь, — ответил штурман. — Я довольно неплохо говорю по-английски, так что и по-канадски смогу, нет? Стану «кукурузником». Буду катать туристов летом и возить припасы зимой. Или подамся на «русскую охотничью ярмарку» с дрессированными медведями в Ситке, на Аляске. Буду выступать перед туристами с круизных лайнеров. Спрячусь, так сказать, у них под самым носом.

— Ты с ума сошел, — сказал Леборов. — Ты думаешь, у них будут дрессированные медведи и охотничьи ярмарки после того, что мы сделаем сегодня?

— Больше, чем когда-либо, — ответил Бодорев.

— У тебя же кто-то остался в России, забыл? Ты летчик и офицер российских ВВС!

— Это у тебя есть к кому вернуться — если они тебе позволят, — сказал, резко посерьезнев, Бодорев. — Куда бы ты не попал после того, как все это закончиться, у тебя, по крайней мере, будет семья. У меня всей этой ерунды нет.

— Ты станешь героем, — сказал Леборов. — И будешь всю оставшуюся службу рассказывать, как выжил, прорвавшись через канадскую и американскую ПВО, и отбомбился по ним.

Второй пилот рассмеялся.

— Думаю, я предпочту дрессированных медведей, Джои, — сказал он. — Но сначала удостоверюсь, что ты улетел домой, не волнуйся. — Леборов не ответил. Он не хотел продолжать разговор на эту тему.

— Подходим к точке поворота, — сказал штурман.

— О, еще одна причина остаться в Канаде, дружище, — сказал Бодорев. — Большое Медвежье озеро. Одно из крупнейших пресноводных озер в мире и лучшее на данный момент место для ловли форели. Я читал, что здесь можно поймать форель, которую смогут унести только два человека. Помощник официанта на любой из лодочных станций за месяц получает больше, чем летчик российских ВВС за год.

— Ты, коллега, совсем головой где-то долбанулся.

Штурман дал коррекцию курса, направив самолет на восток от озера. Несмотря на то, что в это время года здесь не было никого, кроме оленей, медведей и нефтяных вышек, пролет над озером выдаст их возможным воздушным патрулям.

— Сорок минут до зоны пуска, — сказал штурман.

— Кончай этот дурацкий отсчет, — раздраженно сказал Леборов. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Просто дай знать, когда нужно будет запускать проверку своих систем — все остальное уже готово к пуску. Начинаем проверку…

Неожиданно все услышали в наушниках сигнал тревоги.

— Радар, режим обзора, УВЧ-диапазон, на два часа, — доложил оператор РЭБ.

— Обзорный режим? Источник?

— Воздушный радар, возможно, самолет ДРЛО, — сказал оператор РЭБ.

— Снизиться до ста? — Спросил Бодорев.

— Если это самолет ДРЛО, не важно, как низко мы будем идти — он нас увидит, — мрачно сказал Леборов. — Наш единственный шанс — попытаться сбить его прежде…

В этот момент они услышали еще один предупреждающий сигнал.

— Радар истребителя, на два часа, — доложил оператор РЭБ. — Х-диапазон, вероятно, канадский CF-18 «Хорнет». Началось — АВАКС начал охоту.

— … чем он выдаст целеуказание истребителям, — закончил Леборов. — Набрать высоту пуска. — У них не было выбора. Нужно было набрать высоту тысяча метров для пуска Х-31 из бомбоотсека.

— Самолет ДРЛО переключается из режима дальнего сканирования в режим узкого луча. Думаю, они нас заметили. Начинаю противодействие. Все станции запущены.

— Мне нужно огневое решение прямо сейчас! — Сказал Леборов.

— Нет азимута и дальности.

— Черт тебя дери, ты только что сообщил мне азимут!

— Это общее направление по сигналу радара, — ответил оператор средств РЭБ. — Система не может расчитать данные для пуска.

— Мне не нужны объяснения, мне нужно его сбить! — Рявкнул Леборов! — «Хорнеты» заметят нас любой момент!

— Нет азимута…

— Нахрен системы! — Заорал Леборов! — Пуск по последнему известному азимуту. Хотя бы пуганем!

Сделав короткую паузу, он объявил:

— Экипаж, к пуску! Запускаю систему!

— Включаю! — Крикнул Леборов, включив три тумблера под красными защитными крышками. — Огонь, черт тебя дери!

— Бомботсек открывается! — Крикнул оператор РЭБ. Через несколько секунд раздался низкий грохот, когда массивные створки бомболюка Ту-95 распахнулись.

— Пуск! — Оба пилота закрыли глаза, когда огромная полоса огня осветила кабину. Невероятный рев заглушил даже гул турбовинтовых двигателей самолета. Первая ракета Х-31П отлетела от бомбардировщика на твердотопливном ускорителе и начала набирать высоту.

— Самолет ДРЛО выключил радар, — выдохнул оператор РЭБ. Пуск принес желаемый эффект — экипаж выключил радар, чтобы уйти от ракеты. — Цель групповая, Х-диапазон, CF-18 «Хорнет», на три часа!

Леборов заложил резкий вираж вправо, прямо на Большое Медвежье озеро. Он надеялся, что этим маневром займет курс, перпендикулярный траектории «Хорнетов», что скроет российский бомбардировщик от импульсной доплеровской РЛС «Хорнета». Было несколько смешно пытаться скрыть такого огромного хромоного носорога, как Ту-95 от передового перехватчика, такого как CF-18 «Хорнет», но ради своего экипажа он должен был перепробовать все.

— «Хорнет» на девять… Стоп… Включает радар, есть захват… Выпустить помехи и резко влево! — Леборов резко завалил Ту-95 влево, надеясь таким образом сократить отражающую поверхность и сделать облако дипольных отражателей более привлекательной целью на радаре истребителя противника. — «Хорнет»… стоп… «Хорнет» доворачивает на северо-восток… Есть захват… Ракетная атака, ракетная атака!… Так, он обстреливает не нас… Фиксирую пуск ракет AMRAAM, но не по нам… Еще одна ракетная атака!

Леборов переключил гарнитуру на частоту соединения.

— Внимание, ребята, козлы атакуют!

— Второй «Хорнет» на восемь. Резко доворачивает влево, курс один-два-ноль… Похоже, третий «Хорнет»…

— Это один-семь, в нас попали, в нас попали! — Внезапно раздалось на командной частоте. — Покидаю машину! — И наступила тишина.

— Один-седьмой сбит, — сказал Бодорев.

— Бандит на шесть часов с превышением, — крикнул по ВПУ хвостовой стрелок.

— Облучения не фиксирую, — сказал оператор РЭБ. — Ему будет нужно использовать для атаки инфракрасную систему или очки ночного видения. — Они услышали треск и сильную вибрацию — открыли огонь большие сдвоенные хвостовые 23-мм пушки Ту-95. Несколько мгновений спустя сверху раздался рев мощных реактивных двигателей, когда «Хорнет» прошел мимо. Они понимали, что как для акулы, первый раз проносящейся мимо добычи, первый проход для «Хорнета» был направлен на идентификацию цели — для атаки на следующем заходе.

— Самолет ДРЛО включает радар, — доложил оператор РЭБ. — Первая ракета прошла мимо.

— Грохни этого гада! — Крикнул Леборов.

— Нет огневого решения.

— «Бандит» на пять часов, дальность семь, — доложил бортстрелок. — Быстро приближается… шесть… пять…

— Есть огневое решение! — Крикнул оператор РЭБ. — Держу его! Держитесь ровно! Бомбоотсек откывается! — Через несколько секунд они выпустили вторую ракету Х-31. Два пилота увидели, как ракета пролетела, казалось, прямо перед ними, а затем ощутили удар, когда она преодолела звуковой барьер. — АВАКС выключил радар…Х-31 переходит в активный режим… Идет к цели, есть захват! — Пилоты успели удивиться этому, но через несколько секунд увидели в отдалении огромную вспышку. Большая огненная масса медленно начала опускаться в ночном небе, разбрасывая обломки.

— Попал! — Закричал Бодорев. — Ты сделал АВАКС! Отличный вы…

В этот же момент снова раздался звук стрельбы хвостовой установки.

— «Бандит» на четыре часа! — Крикнул наводчик. Они не могли маневрировать при запуске ракеты Х-31, и теперь были для канадского «Хорнета» легкой добычей. Раздалось несколько оглушительных ударов по фюзеляжу, словно нанесенных огромной кувалдой. Первый двигатель на левом крыле взвыл и замер, бомбардировщик резко рванулся в сторону. Леборов силился сохранить управление. — Второй «бандит» на семь часов с превышением, дальность шесть… Подходит со снижением, пять… Четыре… — Хвостовая установка снова открыла огонь — и резко замолчала. Наступила жуткая тишина.

Новые удары сотрясли бомбардировщик. Вспышка осветила кабину. — Пожар в четвёртом двигателе! — Закричал Бодорев. Леборов изменил положение винтов на «Холостой» и выставил рычаг регулировки смести[78] на положение «ВЫКЛ.». Бодорев дернул ручку, включающую систему пожаротушения, перекрывая подачу топлива в четвертый двигатель и изолируя его электрические, пневматические и гидравлические системы.

— Вторая Х-90 в порядке, — сообщил бомбардир. — Но вижу огонь из четвертого двигателя — он все еще горит! Готов отстрелить ракету номер два.

— Отставить! — Крикнул Леборов. — Мы проделали этот путь не затем, чтобы отстрелить ракеты за борт!

— Джои, если не отстрелить ракету, нас разнесет на мелкие кусочки, — сказал Бодорев.

— Тогда запустим эту драную ракету!

— Мы еще в сорока минутах от зоны пуска.

— Забыть про зону пуска! — Крикнул Леборов. — Перенацелить на цели ближе!

— Но… Как мы… Я имею в виду, на какие?

— Включай проклятое радио и координируй смену целей с другими бортами, — сказал Леборов. — Нас обнаружили, так что я полагаю, мы можем нарушить режим радиомолчания. Затем свяжись с другими формированиями и прикажи им выполнить перераспределение целей. Ты на ведущем самолете, так что ты определяешь, кому какие цели атаковать. Живее! Штурман, помоги ему!

— По… Понял, — бомбардир включил радиостанцию и немедленно начал отдавать приказы остальным самолетам. В системы каждого бомбардировщика был загружен одинаковый набор координат, так что было несложно выбрать самые северные в пределах досягаемости и ввести их. Наконец, бомбардир скомандовал второму звену изменить наборы целей, так что второе звено могло взять те, что находились дальше на юг.

Несколько долгих мгновений в кабине было очень тихо, но вот пилоты заметили, что загорелся большой красный индикатор «ОТСЧЕТ» на верхней части приборной панели.

— Бомбардир, вошли в зону пуска.

— Принял. Включаю систему.

— «Бандит», на восемь с превышением, дальность семь…

— Включаю! Запускай чертовы ракеты!

Индикатор «ОТСЧЕТ» замигал.

— Подготовка к пуску начата… Пилот, плавный набор высоты и выровняйся…

— Шесть… Пять…

Индикатор «ОТСЧЕТ» загорелся ровно, когда хвост вдруг яростно дернуло из стороны в сторону.

— Пилот, держи ровнее.

— Похоже, мы теряем третий двигатель, — сказал Бодорев. — Давление масла падает… Падают обороты шестого винта. Мне его выключить?

— Нет. Я удержу, — Леборов яростно вцепился в штурвал, практически поднявшись с кресла, одновременно держа ноги на педалях управления, стараясь держать хвост на одной оси с носом.

Индикатор «ОТСЧЕТ» снова замигал — первая ракета снова запустила обратный отсчет. Внезапно индикатор ярко вспыхнул. — Первая пошла! — Крикнул оператор вооружения. Его словам, казалось, не вторило ничего — а затем раздался оглушительный рев, который казался в тысячу раз громче рева ускорителя Х-31, и первая ракета Х-90 понеслась вперед, начала набор высоты и скорости, и быстро исчезла в ночном небе.

— Вторая, отсчет!

Затем они услышали, как бортстрелок прокричал что-то, а через мгновение первый двигатель разлетелся впечатляющим шаром огня. Ракета AIM-9L «Сайдуаиндер», выпущенная канадским CF-18 «Хорнет» нашла свою цель.

— Пожар в первом двигателе! — Крикнул Леборов, выводя на ноль рычаги подачи топлива и оборотов винта. — Отключаю первый двигатель! — Он посмотрел на индикатор ОТСЧЕТ — он горел ровно, так как отсчет не мог быть запущен, пока не будут достигнуты правильные параметры полета. Леборов изо всех сил старался держать самолет, но он словно начал качаться, рыскать и поворачиваться во всех направлениях сразу.

— Первый не отключается! — Крикнул Бодорев.

— Что?

— Наверное, сдохло управление топливной системой — я не могу перекрыть подачу топлива в двигатель. Он все еще горит. Не могу изолировать гидравлику и плоскости управления.

Кабина начала наполняться дымом, сгущающимся с каждой секундой.

— Экипажу покинуть самолет! — Скомандовал Леборов.

— Я возьму его, Джои, — сказал Бодорев, ухватившись за штурвал.

— Отставить. Открывай люк и убирайся отсюда!

— Я тебе уже говорил, Джои — я останусь в Канаде, — сказал Бодорев с улыбкой на лице. — Тебя кто-то ждет дома, ты не забыл? Ты теперь человек семейный. Я остаюсь.

— Юрий…

— Самолет мой, — сказал Бодорев. Он указал пальцем на корму. — Уходи, командир.

Леборов понял, что второго пилота он не переубедит, так что быстро отстегнулся, нажал кнопку «ПОКИНУТЬ САМОЛЕТ» и положил руку Бодореву на плечо.

— Спасибо, Юрий, — сказал он.

— Может быть, еще увидимся на земле, Джои. Давай. Мне тут нужно поработать. — Бодорев сконцентрировался на удержании самолета, чтобы последняя ракета смогла завершить процедуру пуска.

На приборной панели загорелись индикаторы открытия аварийных люков, когда бортстрелок и бомбардир открыли их и выбросились. Бортинженер, штурман и оператор средств РЭБ собрались на нижней палубе, открыв нижний люк и выпустив направляющий рельс. Они прицепили к рельсу кольца парашютов и развернулись лицами к хвосту, положив одну руку на запасное кольцо парашюта, а второй взявший за рельс, и выпрыгнули за борт. Направляющий рельс предохранял их от попадания в турбулентность вокруг самолета и засасывания обратно к фюзеляжу. В конце рельса специальный механизм автоматический выдергивал кольцо парашюта, после чего барометрическое устройство автоматически определяло момент раскрытия. Так как они шли на очень малой высоте, немедленно вылетели стабилизирующие купола, а менее, чем через секунду раскрылись основные.

Леборов выбросился последним. Сначала он не мог поверить, что снаружи будет так тихо. Он мог слышать слабый жужжащий звук, вероятно, издаваемый удаляющимся Ту-95, но, вероятно, тот был уже очень далеко, потому что он едва мог слышать этот звук. Он задался вопрос, насколько далеко…

А потом тишину разорвал невероятный, оглушительный рев. Язык пламени появился, казалось, перед самым его лицом. Это ушла последняя ракета Х-90: Юрий Бодорев сумел удержать поврежденный самолет достаточно долго, чтобы ракета закончила процедуру подготовки.

Леборов потянул парашютную стропу, чтобы развернуться — и увидел, как ракета прочертила ночное небо. Затем появился еще один огненный след. Это был Ту-95, левый двигатель которого сильно горел. Опускаясь вниз на парашюте, Леборов видел, как огонь охватил все левое крыло. Он глядел на нижнюю часть самолета, надеясь увидеть второго пилота. Но вскоре бомбардировщик ушел по спирали в темноту и разбился в тундре внизу. Леборов так и не увидел, выпрыгнул ли Бодорев.

Он жестко ударился о промерзшую землю несколькими мгновениями спустя, опустившись типично для летчика — последовательно на ноги, задницу и голову. Ошеломленный, Леборов просто лежал на спине, не способный пошевелиться. Наполнившийся ветром парашют натянул стропы, явно намекая не необходимость отцепить их, но он не обращал внимания. Если даже парашют потащит его по земле, это не будет иметь особенного значения.

Лежа и пытаясь придти в себя, он увидел их — полосы огня, взорвавшие ясное ночное небо. Его товарищи сделали это — один за другим они выпускали ракеты. Он насчитал пятнадцать и сбился со счета, но они продолжали появляться. Он зажмуривался каждый раз, как на него накатывалась ударная волна, но для него это был желанный грохот.

Это был звук успеха.

Оперативный центр, гора Шайенн. В это же время

— Передайте «Виллейдж» поднимать все самолеты на маршруты патрулирования немедленно, — сказала Джоанна Кирсейдж. — Вооруженные или нет, поднять их в воздух, пока их задницы не размазали по всем окрестностям. «Ферри» и «Аргусу» поднять дежурные силы на патрулирование, «Виджилу» и «Фесту» рассредоточить все имеющиеся самолеты, — она говорила о подразделениях ПВО в центральной Канаде и западной части США. Нужно было поднять все имеющиеся самолеты в воздух, чтобы заняться бомбардировщиками, атакующими Аляску.

— Внимание, СПРН фиксирует стратегические объекты с DSP-три над центральной Канадой. — Сообщил старший диспетчер системы предупреждения о ракетном нападении. — Классифицируются как враждебные. Это не учения. Подтверждаю множественные цели, повторяю, множественные цели. Траектория в процессе определения.

Джоанна Кирсейдж едва не взлетела со своего кресла, увидев многочисленные линии траекторий, начавшие появляться на карте Канады. Слабо матерясь про себя, она подняла прозрачную пластиковую крышку на своей консоли и нажала кнопку, подождав, пока индикатор смениться с красного на зеленый — это означало, что каждый пользователь Системы аэрокосмической отчетности НОРАД был на связи — и объявила:

— Внимание, внимание, внимание, это «Якорь», срочно, секретно, сигнал «Горящая вершина». Система предупреждения о ракетном нападении фиксирует множественные цели над центральной Канадой. Расчет траекторий и целей в процессе. Это не учения. Всем постам доложить о готовности.

Это было уже второе предупреждение, объявленное ей за последние несколько минут — первое было об угрозе удара по Аляске бомбардировщиками с крылатыми ракетами. Это были не террористы и не чья-то самодеятельность — это было полномасштабное нападение на Соединенные Штаты Америки!

— «Три К», Это ОЦ ПВО, «Виллейдж» сообщает о перехвате истребителями российских бомбардировщиков Ту-95 «Медведь-Н», — доложил старший оперативный дежурный Оперативного центра ПВО. — Бомбардировщики выпустили ракеты из бомбоотсеков и сбили наш самолет ДРЛО…

— Они что?

— … также они начали выпускать крупные ракеты из-под крыльев. Похоже, каждый «Медведь» несет две большие ракеты под крыльями и неизвестное число малых в бомбоотсеке.

— ОЦ, численность «Медведей»?

— «Три К», мы насчитали больше десяти, но их может быть намного больше, — ответил контроллер. — Мы сбили три единицы. У нас только два CF-18 «Хорнет», и без самолета ДРЛО они не могут дать полной картины.

Кирсейдж снова нажала кнопку системы оповещения.

— Внимание, воздушные силы НОРАД атакуют российские бомбардировщики в районе Большого Медвежьего озера, Альберта, Канада. Вражеские самолеты запускают гиперзвуковые ударные ракеты. Всем секторам НОРАД немедленно поднять дежурные силы на патрулирование и немедленно начать рассредоточение всех доступных самолетов.

Замигал индикатор на телефоне, но Кирсейдж могла смотреть только на появившиеся линии траекторий ракет, на огромной скорости несущихся на юг, в сторону США. Она открыла кодовую книгу и начала составлять новый сигнал, действуя так быстро, как только могла.

— Внимание, внимание, внимание, всем постам. Система предупреждения о ракетном нападении отслеживает вражеские ракеты, сигнал «Сьерра-Браво-семь». Воздушным средствам наблюдения, экстренный код «Танго-Альфа один-три», ожидайте…

А потом она замерла. Потому что компьютеры начали выдавать расчеты целей ракетных ударов. Ее рот открылся от удивления. Забыв коды, она нажала на кнопку и сказала:

— Все постам, это «Якорь». Определены траектории… Ракетные… Господи, нас атакуют! Америка подверглась атаке! Господи боже мой, нас атакуют!

Загрузка...