Письма из Терра Арссе

Слабость, уязвимость и капюшон

Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе

Терра Арссе. Дворцовая площадь Сарн-Атрада

♫ Thomas Bergsen — Thernody

В момент гибели Тиал-Арана все, присутствующие на площади, могли наблюдать живописный переход его магической силы в схожий магический источник, которым, естественно, оказался Таламур.

От окровавленного тела Четвертого Следующего отделился красно-оранжевый шар с мутноватой дымкой внутри, взлетел и, набрав скорость, врезался в грудь новоявленного монарха Терра Арссе, который встретил его, радостно раскинув в стороны руки.

После этого Таламура на мгновение охватил огонь, который тут же погас, оставив короля целым и невредимым, радостно хохочущим от исполнения своей давней мечты. Глаза его светились от избытка полученной силы, делая его образ еще более ужасающим.

Я украдкой переглянулась с Тадимаром и увидела такой же, полный удивления и отрицания взгляд. В горле было сухо, а глаза нестерпимо жгло.

Поверить в произошедшее никак не получалось.

Почему именно Тиал? Почему так? Как человек, который только что говорил, дышал, мечтал и думал о чем-то, мог лежать бездыханным, а под его, пронзенным мечом, телом могла медленно расползаться огромная темно-бордовая лужа?

Тори упала на колени рядом с ним и громко, надрывно заплакала, закрыв лицо руками. Она всегда была такой высокомерной и заносчивой, а теперь казалась мне слабой и ранимой, вызывая щемящее чувство жалости и непонятной вины, хотя я и понимала, что помочь ей ничем не могла. Никто из нас не мог.

— Я же говорил, — безэмоционально произнес Тулемий слева от меня. — А вы не верили.

Кристальный гладиус, выпавший из рук Тиал-Арана, так и остался лежать на досках постамента. Заметив это, к нему тотчас же шагнул Таламур. Король поднял меч над головой так, чтобы все его видели и зловеще расхохотался.

— Я столько лет охотился за этим мечом, а сегодня он сам пришел ко мне в руки! — Ликующе воскликнул он. — Теперь я не только правитель Терра Арссе, и сильнейший в королевстве огненный маг, но и владелец Кристального гладиуса, делающего своего хозяина непобедимым!

Слова о том, что Тиал-Арану меч подобной славы не принес, уже готовы были сорваться у меня с языка, но я все же сдержала порыв и промолчала, решив не привлекать к себе излишнего внимания.

Бросила взгляд в толпу и увидела, что Дэй, отвлекшись от боя, на мгновение повернулся, чтобы с неудовольствием отметить, что его меч перешел из рук Тиал-Арана в руки Таламура, но потом снова вступил в схватку с обступившими его, противниками.

Горожане, что стояли возле него, давно уже расползлись в разные стороны, не рискуя оказаться среди раненых и убитых и пространство около вивианца освободилось, предоставляя тому простор для маневров.

Некоторые зрители к этому времени уже покинули площадь, так и не поднимаясь с колен. Сочли зрелище не стоящим того, чтобы рисковать собственной жизнью. Но отдельные смельчаки остались, сместившись подальше от опасных участков. Площадь все еще вмещала огромное количество людей, желающих узнать, чем же закончится, развернувшаяся драма.

Таламур вернул все внимание себе новым истеричным выкриком:

— Мой противник, как и было предсказано, погиб из-за любви, доказав, что даже самый умелый воин, полюбив, становится слабым, уязвимым, и глупым!

Титория подняла на него заплаканные и покрасневшие глаза. Она больше не выглядела столь неотразимой, как прежде. Лицо бывшей красавицы, искаженное полной страдания гримасой, пошло пятнами. Волосы оказались спутанными и тусклыми, фигура из точеной стала более плотной, а в грязном платье зияли дыры. Ее красота все это время была иллюзией, тщательно поддерживаемой ради одного человека, которого теперь не стало.

Любила ли она Тиала? Возможно. Но страдала без него наверняка.

Чрезмерно впечатлительное сознание, в моей собственной голове, мысленно поставило меня на ее место, давая осознать, каково это потерять любимого человека. Непрошеная картинка истекающего кровью Дэя и рыдающей меня получилась настолько реалистичной, что я зажмурилась и нервно мотнула головой, в ужасе отгоняя от себя подобные мысли. Но страх, паника и отчаяние успели прокрасться в мой рассудок и прочно обосноваться там.

Я пыталась глубоко дышать, чтобы преодолеть внезапное чувство ужаса, которое ощущалось неприятным покалыванием в конечностях и жаром от резкого выброса адреналина. А когда поняла, к чему именно это ведет, испугалась еще больше.

Только не пробуждение силы! Только не сейчас!

Сосредоточилась на том, чтобы справиться с проявлением паники. Вспомнила, как Дэй успокаивал меня в прошлый раз, в шатре на стоянке между Галатилионом и Онодримом, пристально глядя в глаза и напоминая о том, что нужно дышать.

Попробовала глубоко вдохнуть, но легкие словно сдавило в тиски. Голова закружилась, а тело бросило в жар, и я ощутила, как на лбу, не смотря на мороз, выступила испарина.

— Дыши. Дыши. Дыши, — шепотом повторяла я, как мантру, не слыша и не видя ничего вокруг.

Картинка перед глазами кружилась и вспыхивала яркими кругами. К этому времени гвардейцы приволокли на помост, совсем не сопротивлявшуюся, Титорию.

Третья Следующая всхлипывала и все еще не могла сдержать рыданий, в то время как я пыталась сдержать собственную магическую силу, вознамерившуюся проснуться в самый, что ни на есть, неподходящий момент.

Таламур вложил Кристальный гладиус в опустевшие ножны, висящие на поясе, и обратил внимание на нас:

— Что же, первого из вас я уже казнил, хоть и не совсем так, как планировал. Зато теперь плах всем хватит! — Обрадовался он.

Мне показалось, что Таламур даже руки потер в предвкушении того момента, когда палачи отрубят нам головы. В его глазах читался триумф, он приплясывал на помосте в такт какой-то, одному ему слышимой, мелодии. Собственные успехи опьянили его. А вот мы, в противовес его окрыленности, были не очень-то рады.

— Приступить к казни! — Радостно объявил король, и гвардейцы торопливо подвели каждого из нас к пустующим плахам, заставляя склониться над ними.

Когда пылающей кожи на правой щеке коснулось, успевшее замерзнуть, дерево одной из плах, я даже испытала некоторое облегчение, поскольку ощущение оказалось неожиданно приятным и даже помогло немного успокоиться, ровно до того момента, как плахи коснулся кулон, висящий на моей шее.

Он оказался прямо перед моими глазами, и мне понадобилось время, чтобы осознать произошедшее.

В ту минуту, когда Дэй перевесил на меня кожаный шнурок, я была настолько опьянена последующим поцелуем, перевернувшим весь мой мир с ног на голову, что даже не поняла, что именно он сделал.

Он отдал мне не только это злополучное гхарово кольцо. Он отдал свой артефакт, который должен был спасти его в момент, когда он сам будет на грани между жизнью и смертью. В момент, который вот-вот должен был наступить.

И паника накатила с новой силой, нарастая с каждой секундой. Жар во всем теле стал нестерпимей. Кончики пальцев жгло до боли. Гхара, как же я не хотела, чтобы он погиб, принеся себя в жертву ради меня! Зачем мне такое спасение? Как я должна буду дальше жить после этого?

— Дыши. Дыши. Дыши, — повторяла шепотом.

В голове успела промелькнуть шальная мысль о том, может ли артефакт спасти обезглавленного человека? И, если может, то, каким образом он пришьет ему голову на место?

Но эту мысль быстро сменила другая: почему Таламур молчал и не отдавал команду, которую каждый из тех, чьи головы находились на плахах, должен был услышать последней в своей жизни?

Осторожно огляделась, увидев, что король вместо того, чтобы командовать палачами, неверяще уставился в толпу, а когда проследила за направлением его взгляда, обомлела.

Закончив биться с гвардейцами и поняв, что нас собираются казнить, Дэй не придумал лучшего способа остановить казнь, кроме как снять с собственной головы капюшон.