Пираты Гора

Глава тринадцатая. БОСК СТАНОВИТСЯ ПИРАТОМ

— Перекрасьте мои корабли в зеленый цвет, — приказал я.

Близилась к концу Пятая переходная стрелка; прошло уже четыре месяца после неудавшейся попытки переворота от имени Генриса Севариуса.

К этому времени флаг Боска, пирата, развевающийся за кормой моего судна, уже наводил ужас на каждого, кто бороздил воды блистательной Тассы.

Сейчас я расскажу о том, как это начиналось.

Четыре месяца назад на своем самом быстроходном корабле-таране, в сопровождении еще двух собственных боевых судов и пяти кораблей-таранов тяжелого класса, переданных мне для выполнения возложенной на меня миссии, я направился к окруженной мощными заградительными сооружениями гавани Телнуса, являющегося главным городом Коса. На острове есть еще три города — Селнар, Темос и Джад, но Телнус самый крупный из них.

На берегу я нанял баркас, а свою шлюпку отправил обратно на корабль.

Перед тронами убаров Тироса и Коса я должен буду предстать в одиночество.

Таково было мое желание, и это являлось частью разработанного мной плана.

Я до сих пор хорошо помню, как стоял перед ними в тронном зале дворца.

Насколько смог подробно, я изложил убарам Тироса и Коса основной смысл предложения Совeта капитанов Порт-Кара и раскрыл перед ними перспективы торговли и мирного сотрудничества между двумя их крупнейшими государствами блистательной Тассы и несправедливо пользующимся дурной славой Порт-Каром, стоящим в дельте реки Воск.

Пока я говорил, убар Коса — Луриус из Джада и убар Тироса — Чембар из Кастры, по прозвищу Морской Слин, сидели на тронах молча. Они не задали ни одного вопроса; они просто слушали меня.

Следует сказать, что столицей Тироса является Кастра; другой единственный действительно крупный город носит название Тентиум.

В стороне, под шелковым покрывалом, в богатых одеждах, украшенных драгоценными камнями, со свитой Чембара, сидела дочь убара Тироса Вивина. На Косе она оказалась вовсе не случайно. Ее доставили сюда специально для того, чтобы Луриус мог полюбоваться на нее и, если найдет ее приятной, оставить ее в качестве свободной спутницы, или официальной жены. Таким образом, она должна была стать связующим звеном между двумя островами.

Покрывало на лице Вивины было прозрачным, и это позволяло мне увидеть, что она ослепительно красива, хотя и слишком юна для замужества. Я перевел взгляд на заплывшего жиром Луриуса из Джада, убара Коса, который бесформенным мешком расплылся на троне. Вот, значит, как обстоит дело, подумалось мне. В противовес Луриусу, Чембар из Кастры, убар Тироса, был худощавым, пучеглазым человеком с тонкими нервными руками. Я не сомневался, что он очень умен и мастерски владеет оружием. У Тироса, сказал я себе, очень умелый и опасный правитель.

Оба убара терпеливо слушали мою речь.

Когда я закончил, Чембар, поглядев на Луриуса, поднялся с места и с видимым безразличием произнес:

— Прикажите захватить его корабли!

— Попробуйте, — усмехнулся я. — Вы обнаружите, что они давно выведены из гавани Телнуса.

Луриус, колыхая необъятных размеров животом, неуклюже вывалился из кресла и затряс кулаком.

— Тарларион! — завопил он. — Тарларион из Порт-Кара!

— Ваше восклицание позволяет мне сделать вывод, что вы отклоняете наши мирные предложения, — подвел я итог нашей встречи.

Луриус от возмущения едва не задохнулся.

— Ваша догадка верна, — ответил Чембар, снова устраиваясь на троне.

— Тогда позвольте с вами распрощаться, — сказал я.

— А вот уйти вам, я думаю, не удастся, — усмехнулся Чембар.

— Заковать его в цепи! — взвизгнул Луриус. Я удивленно посмотрел на них обоих.

— Я требую дипломатической неприкосновенности, — как можно спокойнее сказал я.

— Вам в ней отказано! — брызгая слюной, с багровым от ярости лицом, закричал Луриус.

Я почувствовал, как мне выворачивают за спиной кисти и защелкивают на них наручники.

— Вам был предложен мир, — с укоризной произнес я.

— А мы отказываемся принять его! — закричал Луриус.

Я услыхал смех девушки, Вивины, которую происходящее, очевидно, забавляло. Некоторые из придворных также засмеялись.

Луриус, тяжело дыша, снова опустился на свой трон.

— В рабство его! В рабство! — бормотал он. — Выставить на продажу на невольничьем рынке!

Девушка весело смеялась.

— Может быть, оказавшись в темных гребных трюмах, прикованным к скамье для рабов, ты, мой бравый капитан из Порт-Кара, увидишь, что ты не так смел и сообразителен, каким хочешь здесь казаться, — тяжело отдуваясь, предрекал Луриус.

— Посмотрим, убар, — ответил я. Я почувствовал рывок цепи на руках и повернулся, чтобы оставить зал.

— Подожди, — услышал я за спиной голос Чембара.

Я снова повернулся к убарам,

— Я хочу тебе представить, — сказал Чембар, указывая на разряженную девушку под прозрачным покрывалом, — мою дочь Вивину.

— Я вовсе не желаю быть представленной этому тарску из Порт-Кара, — с презрительной гримасой процедила девушка сквозь зубы.

— Давай не будем забывать о правилах приличия, моя дорогая, — напомнил ей Чембар.

Девушка гордо вскинула голову и, положив затянутую в перчатку маленькую ладонь на протянутую ей Чембаром руку, спустилась с небольшого возвышения, на котором находились троны Луриуса и Чембара. С недовольным выражением лица она остановилась передо мной.

— Позвольте представить вам, капитан, — с показной учтивостью произнес Чембар, — убару Вивину.

Девушка отвесила едва заметный поклон.

— Польщен, — в свою очередь поклонился я, — весьма.

— Тарларион, — снова процедила девушка.

Она окинула меня презрительным взглядом и, сопровождаемая Чембаром, вернулась на свое место.

— Сверхъестественная красота, ваше высочество, которую, простите меня за дерзость, едва ли может скрыть ваше покрывало, в самом деле достойна убары острова Кос, — сказал я. Луриус осклабился.

Девушка позволила себе снисходительную улыбку,

— …или ошейника рабыни в Порт-Каре, — как ни в чем не бывало добавил я.

Луриус, потрясая кулаками, вскочил на ноги. Девушка, залившись краской под шелковым прозрачным покрывалом, сверкая глазами, также вскочила с кресла и устремила в меня свой обвиняющий пальчик.

— Убейте его! — кричала она. — Убейте!

Я услышал, как за спиной у меня два клинка со свистом выскочили из ножен.

Но Чембар смеялся. Он жестом приказал охранникам спрятать оружие. Луриус, взбешенный, смотрел на него с немым удивлением. Девушка, вне себя от ярости, опустилась в свое кресло.

— А ведь обнаженная, — продолжал я демонстрировать силу своего воображения, — она несомненно будет выглядеть еще прекраснее.

— Убейте его! — прошипела она.

— Нет, — улыбаясь ответил Чембар.

— Я только хотел сказать, — извинился я, — что ваша несравненная красота напомнила мне подносящих пагу рабынь в тавернах Порт-Кара, обслуживающих посетителей обнаженными. Многие из них действительно красивы.

— Убейте его! Убейте! — бормотала она.

— Нет, — смеялся Чембар.

— Не смей говорить со мной так, будто я рабыня! — воскликнула она.

— А ты себя ею не считаешь? — поинтересовался я.

— Какая наглость! — закричала она.

Я с убедительным видом кивнул Луриусу, оторопело уставившемуся на меня выпученными глазами.

— В Порт-Каре мне служат и многие свободные женщины, — заметил я.

— Как ты смеешь, тарларион! — крикнула она. — Я буду убарой Коса!

— Ну, желаю вам счастья, ваше высочество, — посочувствовал я.

Я бы и руками развел, не будь они скованы.

Она от возмущения даже не нашлась, что ответить.

— Здесь вы будете убарой, — продолжал я гнуть свое. — В моем доме вы были бы кухонной рабыней.

— Убейте его! — завопила она.

— Тише, — сказал ей Чембар. Девушка умолкла.

— Как ты, наверное, знаешь, — сказал Чембар, — Вивина обещана Луриусу, убару Коса.

— Я не знал, что обещание уже дано, — ответил я.

— Этим утром я дал свое слово, — кивнул Чембар.

Луриус оскалил зубы.

Девушка кипела от бешенства.

В зале раздались звуки вежливого похлопывания кулаком по плечу, что символизирует у гориан аплодисменты, хотя их воины в этом случае гремят оружием.

Чембар улыбнулся и поднял руку, призывая придворных к тишине.

— Этот союз, — сказал он, — свяжет между собой оба наших острова. Следующим этапом укрепления наших отношений послужит создание объединенной флотилии, что позволит нам нанести в Порт-Кар достойный визит.

— Понимаю, — ответил я.

— Уже сейчас, — продолжал Чембар, — обе наши флотилия находятся в боевой готовности.

— И когда произойдет их объединение? — поинтересовался я.

— К началу Шестой переходной стрелки.

— А вы не боитесь раскрывать передо мной свои планы? — спросил я.

— Ну, ведь здесь мы все — друзья, — усмехнувшись, пожал плечами Чембар.

— Но некоторые — рабы, — многозначительно добавила девушка.

— Вот именно, — подтвердил я, глядя ей в лицо, — рабы.

Ее глаза сверкнули.

— Вы как-то связаны, — продолжал я удовлетворять свое любопытство, — с Генрисом Севариусом, одним из убаров Порт-Кара?

Чембар усмехнулся.

— Мы имеем дело с его регентом Клаудиусом, — ответил он.

— А с самим Генрисом Севариусом?

— Ну, он всего лишь мальчишка.

— Но в его руках определенная власть.

— Нет, он ничего собой не представляет. Вся власть сосредоточена в руках его регента, Клаудиуса.

— Понятно, — снова повторил я.

— Хорошенько запомните это имя, капитан. Скоро Клаудиус станет единственным убаром Порт-Кара.

— Не без помощи Тироса и Коса. И, как я подозреваю, этот убар будет вашим ставленником.

— Совершенно верно, — рассмеялся Чембар.

— Но вы не можете не знать, что Клаудиус и сторонники Генриса Севариуса не пользуются в Порт-Каре поддержкой.

— Наша информация, капитан, надежнее, чем вы, очевидно, себе представляете, — усмехнулся Чембар. — Уверяю вас, мы сумеем вывести Клаудиуса из его теперешнего затруднительного положения.

— Вы, кажется, неплохо осведомлены о том, что происходит в Порт-Каре, — заметил я.

— Да, — согласился Чембар. — И кстати, если хотите, можете познакомиться с нашим главным агентом, тем, кто в свое время поведет наши флотилии к Порт-Кару.

— С удовольствием познакомлюсь, — ответил я. От группы богато одетых придворных, стоящих несколько поодаль от тронов убаров, отделился старавшийся до сих пор держаться неприметно человек.

У него были длинные черные волосы, стянутые сзади алой лентой.

В левой руке он держал позолоченный шлем, украшенный гребнем из шерсти слина, отличительным знаком капитана Порт-Кара.

Я ожидал, что этим человеком окажется Самос.

— Я Лисьяк, — сказал он. — Ты, Боcк, конечно, помнишь меня.

Я усмехнулся, вспоминая, как он с горсткой своих людей поспешно удирал от нас из владений Генриса Севариуса. Это происходило на следующую ночь после того, как я спас брошенного ими в канал юношу, за день до увеличения нами числа охранников у возведенной вокруг имения опального убара стены. Не думаю, чтобы после этого еще кому-нибудь из сторонников Клаудиуса удалось бежать.

— Я даже помню тебя раньше, чем ты думаешь, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Ты ведь тот самый капитан, на которого в дельте Воска напали бесчисленные ренсоводы и который вынужден был, бросив все свои корабли и богатства, спасаться от них бегством, — уточнил я. — Не так ли?

— Этот человек опасен, — предупредил Лисьяк Чембара. — Я советую его убить.

— Нет, — ответил Чембар. — Мы продадим его в рабство и получим от него хоть какую-нибудь пользу.

Девушка, убара Вивина, откинула назад голову и весело рассмеялась.

— Он очень опасен, — повторил Лисьяк. Чембар посмотрел на меня.

— На деньги, что мы получим от вашей продажи, — сказал он, — будет приобретено кое-какое снаряжение для наших кораблей. Сумма, конечно, будет небольшая, но зато вы сможете почувствовать, что не остались в стороне от столь важного мероприятия, как организация объединенного флота Тироса и Коса, и внесли посильный вклад в его будущую силу и славу. Я не ответил.

— Надеюсь также, — продолжал Чембар, — что вы окажетесь не единственным из капитанов Порт-Кара, сидящих на веслах на наших галерах.

— Кажется, вы не оставляете за мной права выбора, — ответил я. — Позвольте мне, по крайней мере, удалиться отсюда.

— С удовольствием, — сказал Чембар. — Но вы кое-что забыли.

— Вот как? Что именно?

— Вы забыли попрощаться с убарой Вивиной, — напомнил Чембар.

Я с удивлением посмотрел на него.

— Вы ведь с ней больше не увидитесь, — пояснил он.

Я обернулся к девушке.

— Я не часто спускаюсь в гребные трюмы круглых кораблей, — с издевкой уточнила она. В комнате раздался смех.

— А вы вообще бывали когда-нибудь в трюмах галер? — поинтересовался я.

— Конечно, нет, — гордо встряхнула она головой.

Естественно, высокородные госпожи совершают плавания по морю в специально оборудованных, роскошных каютах, расположенных в кормовой части корабля.

— Не огорчайтесь, — посоветовал я ей, — может быть, когда-нибудь у вас появится такая возможность.

— Что вы хотите этим сказать? — огрызнулась она.

— Это просто шутка, — успокоил ее Чембар.

— И когда же высокородная убара собирается поднять чашу свободной спутницы в честь союза с Луриусом, достопочтенным убаром Коса? — поинтересовался я.

— Сначала я вернусь на Тирос, — поделилась убара Вивина своими планами, — где будут сделаны все необходимые приготовления. Затем на кораблях, груженных сокровищами, мы отправимся в праздничный вояж к бухте Телнуса, где я официально приму предложение руки Луриуса и выпью с ним вино свободного союза.

— Позвольте пожелать вам, убара, приятного и лишенного опасностей плавания, — с легким поклоном произнес я. — Счастливой вам жизни.

Она кивнула в ответ и рассмеялась.

— Вы упомянули о кораблях с сокровищами, — заметил я.

— С колоссальными сокровищами, — уточнила она.

— Значит ли это, что одного вашего тела для благородного Луриуса недостаточно? — полюбопытствовал я.

— Негодяй! — крикнула она. — Тарск!

Чембар рассмеялся.

— Уведите его прочь! — закричал Луриус, стиснув подлокотники трона и весь подавшись вперед.

— Прощайте, убара, — с поклоном произнес я.

— Прощай, раб! — процедила она сквозь зубы.

Меня резко дернули за цепи, сковывающие руки за спиной, и поволокли, спотыкающегося, из тронного зала высокородных особ.

Когда на следующее утро с восходом солнца меня, закованного в кандалы, в сопровождении многочисленной охраны вывели из дворца Луриуса, убара Коса, улицы города еще были пустынны. Ночью, видимо, прошел небольшой дождь, и на булыжной мостовой местами сверкали лужицы. Попадающиеся на пути лавки были заперты на засовы, древесина которых еще выглядела потемневшей от ночного дождя. Сквозь окна домов кое-где пробивался слабый свет. Я обратил внимание на согнутую фигуру какого-то крестьянина, встреченного нами у самых ворот города, пришедшего, очевидно, продавать свои овощи, готовый суп или тур-па, и явившегося слишком рано. Он казался спящим и едва ли нас заметил. Это был крупный мужчина, настоящий гигант, в грубом, натянутом до самых глаз крестьянском плаще. Рядом стоял его прислоненный к стене завернутый в шкуры длинный лук. Когда мы проходили мимо, человек зябко поежился во сне и плотнее запахнул на себе плащ, из-под которого теперь высовывалась только его жесткая растрепанная рыжая шевелюра.

Я молча усмехнулся.

У пристани меня без лишних церемоний приковали к целой веренице рабов.

К восьми часам стали сходиться капитаны круглых кораблей и начали торговаться со старшим надсмотрщиком о цене на гребцов. Надсмотрщик, на мой взгляд, хотел получить слишком много за свой товар, учитывая, что мы предназначались только для использования на скамьях галер. Я, однако, воздержался высказывать по этому поводу свои соображения. К тому же он наверняка получил указания продать нас как можно дороже. Кос, очевидно, не жалел ни сил, ни средств на снаряжение своей флотилии. В подобной ситуации каждая медная монета приобретала для острова совершенно особое значение, поскольку вкладывалась сейчас в дело упрочения будущей славы и могущества.

Меня же занимали в этот момент совершенно иные проблемы, и больше всего раздражало хозяйское отношение ко мне будущих владельцев, осматривавших меня, похлопывающих руками и заглядывающих в рот, дабы исследовать качество зубов. Очевидно, я был в неплохой форме, если меня решили выставить на продажу в качестве гребца на галеры.

Поблизости от помоста с выставленными на нем на продажу рабами сидел, скрестив ноги, рыбак, занятый починкой разложенной перед ним сети. Рядом, у его ног, лежал трезубец. Заметив подошедших к помосту новых рабов, он откинул с лица длинные пряди черных волос и проводил вновь прибывших внимательным взглядом своих серых глаз.

— Ну-ка, пожми мне руку, — потребовал один из капитанов. — Я беру к себе только сильных людей.

Он протянул мне кисть руки.

Я сжал ее в ладонях.

Через мгновение он взвыл от боли.

— Хватит, раб! — приказал надсмотрщик, охаживая меня плетью по плечам.

Я разжал кулак; ломать руку человеку я вовсе не хотел.

Тот стоял напротив меня, смущенно потирая руку и с недоверием окидывая взглядом мою, очевидно, производящую на него менее сильное впечатление фигуру. Затем, вероятно, решив, что я все же не слишком хорош для его корабля, он отправился осматривать следующие кандидатуры будущих гребцов на галеры.

— Выкинешь еще что-нибудь подобное, — пообещал надсмотрщик, — и я тебе глотку перережу.

— Сомневаюсь, что вы порадуете этим Луриуса и Чембара, — заметил я.

— Да, тут ты прав, — усмехнулся надсмотрщик.

— Сколько вы хотите за этого раба? — поинтересовался следующий подошедший капитан с тщательно подстриженной щегольского вида бородкой.

— Пятьдесят медных тарнских дисков, — ответил мой продавец.

— Это слишком много, — заметил капитан. Я был с ним совершенно согласен, но заводить об этом спор со своим надсмотрщиком не стал.

— Такова назначенная за него цена, — пожал плечами надсмотрщик.

— Хорошо, — сказал капитан и жестом приказал стоящему у него за спиной писцу отсчитать моему продавцу пятьдесят медных монет.

— Могу я спросить, — обратился я к капитану, — имя моего нового хозяина и название его корабля?

— Я Тенрикс, — ответил он, — Тенрикс из Темоса. А корабль мой называется «Звезда Темоса».

— И когда мы отходим? — спросил я. Он рассмеялся.

— Раб, ты задаешь вопросы, как пассажир.

Я улыбнулся.

— Мы выйдем в море с вечерним отливом, — сказал он.

— Спасибо, хозяин, — поблагодарил я его.

Тенрикс в сопровождении писца двинулся дальше вдоль ряда рабов. Я заметил, что рыбак уже закончил свою работу и тоже собрался уходить. Он аккуратно сложил залатанную сеть и перебросил ее через плечо. Затем он поднял с земли трезубец и, даже не оглянувшись, побрел с пристани.

Старший надсмотрщик пересчитал полученные пятьдесят медных монет.

Я неодобрительно покачал головой.

— Это слишком много, — сказал я ему. Он пожал плечами и усмехнулся.

— Раз кто-то выкладывает требуемую сумму, — сказал он, — значит, цена приемлемая.

— Да, — согласился я, — пожалуй, вы правы.

Я не был особенно разочарован, увидев «Звезду Темоса». Это, конечно, оказался круглый корабль. Я с удовольствием разглядывал его широкие палубы. Его трюмы должны быть очень глубоки и вместительны. Такой корабль будет двигаться медленно.

Меня даже не расстроила выданная мне в качестве обеда корка хлеба с луковицей и пригоршней гнилого гороха; не думаю, чтобы мне пришлось долго так питаться.

— Сомневаюсь, что грести на таком корабле покажется тебе пустячным делом, — заметил гребной мастер, пристегивая мои кандалы к тяжелому брусу, лежащему вдоль скамей.

— Что-то рабов у вас маловато, — с нескрываемым сожалением сказал я.

— А кроме того, — усмехнулся он, — сомневаюсь, что тебе покажется пустячным делом мне угодить.

— Что же рабов у вас так мало? — никак не мог успокоиться я.

Мастер повернул ключ в замке на моих кандалах и, хохоча во все горло, отправился на кормовую палубу, где и уселся на своем кресле, лицом к нам.

У него перед креслом, поскольку корабль был действительно велик, сидел темп-мастер — громадного роста широкоплечий мужчина с перетянутыми кожаными ремнями запястьями. Перед ним стоял громадный медный барабан, ударами в который темп-мастер по ходу движения судна отмечает ритм для гребцов.

— Весла наружу! — раздалась команда старшего мастера.

Все гребцы выставили весла в бортовые проемы.

Над головами у нас, на верхней палубе, раздавались крики матросов, отдающих швартовы и отталкивающих корабль от пристани тремя традиционно принятыми для этого длинными шестами. Паруса не будут подняты на реях, пока судно не выйдет из гавани.

Я услышал скрип рулей, ощутил едва заметный крен судна, услышал глухой плеск воды о проконопаченный, пахнущий смолой борт.

Мы отошли от земли.

Огромные глаза, нарисованные по обеим сторонам на носу корабля, теперь, наверное, уже смотрят в сторону моря. На всех кораблях Гора, независимо от типа или класса, к которому они принадлежат, всегда изображаются глаза — на деревянной голове тарна, возвышающейся над носовой палубой боевых кораблей-таранов, или прямо по обеим сторонам носовой части круглых судов, таких, например, как «Звезда Темоса». Это последнее, что делают с кораблем перед его первым спуском на воду. Изображенные на бортах судна глаза отражают веру горианских матросов в то, что корабль является чем-то живым, одушевленным. Поэтому ему необходимы глаза, чтобы он мог видеть море.

— Приготовиться! — приказал старший гребной мастер.

Весла замерли в горизонтальном положении.

— Весла на воду! — последовала команда.

Темп-мастер ударил обмотанной кожей деревянной колотушкой в стоящий перед ним громадный медный барабан.

Весла, все, как одно, погрузились лопастями в воду.

Я покрепче уперся ногами в деревянный брус под скамьей и изо всех сил налег на рукоять весла.

Корабль медленно, как упитанная, пышнотелая, тяжелая и неповоротливая птица, начал нехотя двигаться к проходу между двумя высокими круглыми башнями, охраняющими вход в гавань Телнуса, столицы острова, города, в котором находится трон убара Коса.

Мы уже два дня были в море.

Сейчас, как и четыре раза в день, мы ели из жестяных мисок брошенную в них горсть гнилого гороха, луковицу и ломоть хлеба. Затем по очереди передавали друг другу кожаный бурдюк с водой.

Весла были втянуты внутрь.

Нам не приходилось грести до изнеможения, как обычно. Все два дня мы шли под попутным ветром, который начал стихать только вчера под вечер.

На «Звезде Темоса», как на большинстве круглых кораблей, мачты были установлены намертво, в отличие от боевых галер, на которых мачты можно было снимать. Грот-мачта располагалась примерно посередине судна, а фок-мачта находилась ярдах в четырех-пяти впереди. Паруса на обеих мачтах имели треугольную форму, а рея фок-мачты была вполовину короче реи грот-мачты.

До сих пор мы шли с хорошей для тяжелого корабля скоростью, но ветер постепенно слабел.

Этим утром нам уже несколько часов пришлось просидеть на веслах.

Время перевалило за полдень.

— Как я догадываюсь, — произнес, подходя ко мне сзади, гребной мастер, — ты был капитаном в Порт-Каре.

— Да, я капитан, — согласился я.

— Был капитаном в Порт-Каре, — уточнил он.

— Для Порт-Кара я так и остался капитаном.

— Ну, здесь не Порт-Кар, — заметил он. — Да и ты не капитан.

Я пристально посмотрел ему в лицо.

— Порт-Кар находится везде, куда доходит его сила и власть.

В глазах гребного мастера появилось удивление.

— Я просто заметил, что ветер стихает, — пояснил я свою мысль. Он побледнел.

— Да, ветер стихает, — согласился он. В этот момент с верхушки грот-мачты до нас донесся крик впередсмотрящего:

— Два корабля слева по борту!

— Весла наружу! Приготовиться! — тут же поступила команда гребного мастера, торопливо направившегося к своему креслу.

Я быстро смахнул в рот остатки хлеба и гороха и поставил миску под скамейку.

Затем вытолкнул весло в бортовой проем и установил его в уключину.

Над головой у нас, по верхней палубе, забегали десятки ног.

Вскоре, перекрывая крики людей, раздалась команда капитана Тенрикса:

— Право на борт!

Судно стало медленно забирать вправо. И тут же раздался новый, на этот раз испуганный, крик наблюдателя:

— Еще два корабля! Справа по борту!

— Прямо руля! — закричал Тенрикс. — Поднять все паруса! Гребцам — полную скорость!

Едва «Звезда Темоса» легла на прежний курс, гребной мастер приказал темп-мастеру задавать для нас, гребцов, максимально быстрый ритм работы.

С верхней палубы спустились два матроса с плетьми в руках и стали за спиной мастера.

Я усмехнулся.

Избитые или нет, гребцы могли работать только в меру своих сил, а этого явно не будет достаточно.

С верхушки грот-мачты донесся новый крик; теперь в нем слышался уже неприкрытый ужас:

— Два корабля прямо за кормой! — извещал наблюдатель.

Тяжелые ритмичные удары обмотанных кожей колотушек темп-мастера по медному барабану молотом отдавались в голове.

Примерно через полчаса я услышал голос Тенрикса, обращавшегося к впередсмотрящему:

— Ты еще не можешь различить их флаг? — спрашивал он.

— Он белый с вертикальными зелеными полосами! — прокричал в ответ наблюдатель. — И на нем изображена голова боска!

Один из сидевших спиной ко мне гребцов бросил на меня через плечо быстрый взгляд.

— Как твое имя, капитан? — вполголоса спросил он.

— Боcк, — ответил я, все так же налегая на весло.

— Ай-й-й! — воскликнул он.

— Грести! Не останавливаться! — крикнул мастер.

Матросы с плетьми спустились с кормовой палубы и стали в проходе между скамьями гребцов, ожидая только приказа пустить плети в дело, но их присутствие, насколько я заметил, не прибавило рабам старания.

— Они приближаются! — донесся сверху чей-то голос.

— Быстрее! — прозвучала следующая команда.

Темп-мастер выжимал из гребцов предельную скорость; долго они так выдержать не могли.

Еще через четверть часа я услышал то, чего с таким нетерпением ожидал:

— Еще два корабля! — сообщил наблюдатель.

— Где? — спросил Тенрикс.

— Прямо по курсу!

— Право на борт! — скомандовал Тенрикс. — В половину угла!

— Правые весла — суши! Левые — работать! — приказал старший мастер.

В несколько ударов весел «Звезда Темоса» развернулась вправо на восемь делений компаса.

— Полный вперед! — распорядился старший мастер.

— Что нам делать? — услышал я шепот сидящего спиной ко мне раба.

— Греби, — ответил я.

— Молчать! — крикнул один из стоящих рядом матросов и одарил каждого из нас ударом хлыста. Затем, видимо, начиная поддаваться панике, они, едва сознавая, что делают, принялись вдвоем охаживать всех нас плетьми. Двое из рабов выпустили из рук весла, еще несколько человек сбились с ритма.

Гребной мастер бросился в проход между скамьями и, вырвав из рук матросов кнуты, отправил их наверх.

Он был хорошим гребным мастером.

— Суши весла! — приказал он, давая гребцам настроиться на новый ритм. — Приготовиться! Весла на воду!

Темп-мастер снова принялся отбивать ритм. «Звезда Темоса» начала набирать скорость.

— Быстрее! — распорядился спустившийся с верхней палубы офицер.

Едва ли он знал физические возможности гребцов лучше, чем мастер; этот-то наверняка выжимал из рабов все, что мог. Уже сейчас выдерживать задаваемый темп-мастером ритм было практически невозможно. Рабы начали задыхаться.

— Уменьшить темп на пять ударов в минуту, — распорядился гребной мастер.

— Идиот! — услышал я реакцию офицера.

Он бросился по ступеням к кормовой палубе и сильным ударом в лицо вышвырнул гребного мастера из его кресла.

— Максимальный темп! — крикнул он темп-мастеру. — Еще быстрее!

Удары колотушки посыпались в медный барабан как горох.

Офицер удовлетворенно крякнул и снова поднялся на верхнюю палубу.

Заданный офицером темп не снижался, и уже через пару минут сначала двое гребцов сбились с ритма, затем запутались лопастями весел еще несколько человек.

Темп-мастер, подчиняясь приказу, продолжал отсчитывать удары с заданной частотой. Гребцы не в силах были выдерживать навязываемый ритм и опускали весла на воду в том темпе, в котором им позволяли собственные возможности. Удары барабана начинали им только мешать.

Гребной мастер, размазывая по лицу кровь с разбитых губ, поднялся на ноги.

— Суши весла! — крикнул он и, обращаясь к темп-мастеру, добавил: — Снизить темп на десять ударов от максимальной скорости!

Мы подхватили этот ритм, и «Звезда Темоса» снова двинулась вперед.

— Быстрее! — донесся сверху приказ офицера. — Быстрее!

— Это не боевой корабль! — крикнул ему старший мастер. — Он не может идти с такой скоростью!

— Тогда ты умрешь! — пообещал ему офицер. — Можешь в этом не сомневаться!

Темп-мастер испуганно продолжал отмерять ритм, заданный гребным мастером; сам мастер, с окровавленным лицом, едва сдерживаясь от сотрясающей его нервной дрожи, направился по проходу между скамьями рабов.

Он остановился напротив меня и посмотрел мне в лицо.

— Здесь командую я, — сказал я ему.

— Я знаю, — ответил он.

В эту минуту в гребной трюм сбежал по ступеням офицер. Глаза его дико блуждали, в руке сверкало лезвие обнаженного меча.

— Кто из этих капитан из Порт-Кара? — крикнул он.

— Это я.

— Ты тот, кого называют Боском? — уточнил он.

— Да.

— Я пришел убить тебя.

— На вашем месте я бы этого не делал, — посоветовал я.

Его занесенная над моей головой рука на мгновение задержалась.

— Если со мной что-нибудь произойдет, — пояснил я, — мои парни очень расстроятся.

Рука, сжимающая меч, медленно опустилась.

— Снимите с меня цепи, — приказал я ему.

— Где ключ? — обратился он к старшему мастеру.

С меня сняли кандалы, и я поднялся со скамьи. Рабы были поражены, но продолжали ритмично налегать на весла.

— Тех из вас, кто останется со мной, я выпущу на свободу, — пообещал я.

У рабов вырвался единодушный радостный крик.

— Сейчас я здесь отдаю приказы, — продолжал я. — Вы будете делать все, что я скажу.

Последовал новый ликующий крик.

Я протянул руку, и офицер вложил в нее меч, рукоятью в ладонь.

Я кивнул ему на свое место на скамье, имея в виду, что он может его занимать.

Офицера перекосило от ярости, но он благоразумно повиновался.

— Они готовятся взять нас на абордаж! — донесся чей-то крик с верхней палубы.

— Весла внутрь! — машинально распорядился гребной мастер.

Весла мгновенно оказались внутри гребного трюма.

— Весла наружу! — скомандовал я.

Весла вытолкнули наружу, и тотчас по правому борту раздался оглушительный скрежет, треск ломающегося дерева и крики людей. Вырванные из рук гребцов весла, прежде чем быть перемолотыми снаружи в щепы, дробили рабам ребра и руки, сбрасывали их со скамей, крушили все вокруг. Последовал мощный толчок, и на какое-то мучительно долгое мгновение судно резко накренилось вправо, зачерпывая гребными проемами в бортах воду. Затем оно выровнялось, но в его покачивании на волнах появилось что-то беспомощное, подавленное.

На мой взгляд, битва была окончена.

Я посмотрел на офицера.

— Возьмите ключ и освободите рабов, — сказал я.

Сверху доносился голос Тенрикса, приказывавшего своим людям взять оружие и приготовиться отбить атаку.

Офицер, двигаясь вдоль скамей для гребцов, одного за другим освобождал прикованных к ним рабов.

Я взглянул на мастера.

— В гребном деле ты показал себя хорошим специалистом, — сказал я. — Но сейчас здесь много раненых. Попробуй, может, управляться с ними у тебя получится не хуже.

Он кивнул и направился к пострадавшим во время сближения кораблей.

Я тяжело опустился на скамью и вытащил из-под нее свою миску, как оказалось, заполненную теперь водой, где среди размокших горошин плавали две корки хлеба — остатки моей трапезы. Я решил, что пропадать добру не стоит, тем более, что морская вода не способна была еще больше испортить горох, и так едва пригодный в пищу, и принялся жевать хлеб, время от времени выглядывая через гребной проем наружу.

«Звезда Темоса» уже была окружена восемью кораблями, два из которых — настоящие боевые галеры — относились к классу тяжелых. Ни с одной, ни с другой стороны пока не было брошено ни одного копья или дротика, не выпущено ни одной стрелы.

Затем я услышал, как капитан Тенрикс отдал своим людям команду не оказывать сопротивления.

Доносившиеся сверху звуки свидетельствовали, что на борт «Звезды Темоса» поднимаются новые люди.

Я расправился с жалкими остатками своего обеда и, сунув миску под скамью, с офицерским мечом в руке поднялся на верхнюю палубу.

— Капитан! — радостно воскликнул Турнок.

Рядом, усмехаясь, стояли Таб и Клинтус.

С облепивших «Звезду Темоса» кораблей послышались радостные крики и лязг оружия.

Я поднял над головой меч в ответном приветствии.

— Благодарю вас, капитан, — обратился я к Тенриксу.

Он кивнул.

— Ваше мастерство, — продолжал я, — произвело на меня сильное впечатление. Вы действительно отличный капитан.

В его глазах появилось удивление.

— И команда у вас подобрана с толком, и корабль хороший.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — поинтересовался он.

— «Звезда Темоса» нуждается в небольшом ремонте, — ответил я. — Думаю, вы сумеете его обеспечить на Тиросе или на Косе.

— Так мы свободны? — недоверчиво спросил он.

— Платить за гостеприимство капитана тем, что забираешь его корабль, было бы для пассажира слишком неучтиво, — заметил я.

— Благодарю вас, Боcк, — с достоинством ответил он. — Спасибо, капитан из Порт-Кара.

— Но рабов я, конечно, освобожу. Они пойдут с нами. Надеюсь, ваша команда сумеет сама справиться с парусами или добраться до берега на веслах?

— Да, все будет в порядке.

— Доставьте бывших рабов — и раненых, и здоровых — на борт наших кораблей, — обратился я к Клинтусу. — Через час я хочу быть уже на пути к Порт-Кару.

Клинтус жестом подозвал к себе нескольких матросов и передал им мое распоряжение.

— Капитан, — услышал я у себя за спиной. Я обернулся: рядом стоял гребной мастер.

— Вы хорошо справляетесь со своим делом, — сказал я ему. — На боевой галере вам тоже на шлась бы работа.

— Но ведь я был вашим врагом, — напомнил он.

— Зато теперь, если хотите, можете быть в числе моих друзей, — предложил я.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я буду.

Я повернулся к Табу и Турноку.

— Я привез мир Тиросу и Косу, — заметил я им, — и за это меня отправили на галеры.

— Может, тебе нужно было нести им не мир, а войну? — поинтересовался Таб. Я рассмеялся.

— Теперь, я надеюсь, они обидели тебя в достаточной степени, чтобы мы могли направить против них свои корабли? — продолжал он.

— Да, теперь мы можем выступить против них, — сказал я.

Радостные возгласы вырвались в ответ у стоящих вокруг людей, считавших, что корабли Боска без толку бороздят воды блистательной Тассы.

— Боска задели! — рассмеялся Турнок. — Теперь тем, кто это сделал, не поздоровится! Берегитесь, Тирос и Кос!

— Да, — повернулся я к Тенриксу, — предупредите их, пусть остерегутся. Капитан коротко кивнул.

— И что мы собираемся сейчас делать, капитан? — спросил Клинтус.

— Возвращаемся в Порт-Кар, — ответил я. — Насколько я помню, там должна ожидать меня боевая галера тяжелого класса за выполнение мной миссии на Косе.

— Верно! — воскликнул Турнок.

— Ну, а что мы будем делать, когда придем в Порт-Кар? — не унимался Клинтус.

— Перекрашивать наши корабли в зеленый цвет, — ответил я, многозначительно глядя ему в глаза.

Зеленый цвет на Тассе считается цветом пиратов. Они покрывают зеленой краской корпус кораблей, их паруса, мачты и даже снасти. В ярких солнечных лучах, отражающихся от морской поверхности, зеленый цвет наименее различим в бескрайних просторах блистательной Тассы.

— Наконец-то! — радостно воскликнул Таб.

Остальные поддержали его ликующими криками.

Взглянув на поднявшегося на палубу офицера, меч которого был у меня в руках, я рассмеялся и с силой вогнал острие клинка в доски палубы у самых его ног.

— Ваше оружие! — бросил я ему на прощание.

Затем я перебрался через поручни «Звезды Темоса» и поднялся на палубу одной из тяжелых боевых галер.

За мной перебрались некоторые из моих людей, освобождавших абордажные крючья и веревки, удерживавшие наши корабли у бортов «Звезды Темоса».

— Курс — на Порт-Kap! — скомандовал я.

— В Порт-Кар! — радостно подхватили мои матросы.

Вот как случилось, что корабли Боска были теперь перекрашены в зеленый цвет.

Через месяц переоборудованные корабли Боска — одна легкая галера, два корабля среднего и один тяжелого класса — уже бороздили воды Тассы. А к концу второго месяца флаг Боска уже был известен от Янды до Торвальдсленда и от дельты Воска до тронных залов Тироса и Коса.

Богатства мои значительно увеличились, а количество судов засчет захваченных мной в качестве трофеев возросло настолько, что они уже не вмещались в акватории моих владений. На деньги, добытые мною мечом на просторах Тассы, я приобрел себе длинную пристань со складами в западной части Порт-Кара. Но даже это не позволяло мне разместить на берегу всю свою флотилию, и, чтобы избежать проблем, связанных со швартовкой, я вынужден был продать большинство захваченных мной круглых кораблей и часть боевых галер легкого класса. Круглые корабли я старался с полной загрузкой задействовать в торговле, в основном полагаясь при этом на советы Лумы, моей рабыни, выполняющей роль старшего учетчика моего дома. Корабли-тараны, обычно группами по три-четыре судна, действовали у меня против Тироса и Коса, донимая их своими вылазками; сам же я по большей части возглавлял группу из пяти тяжелых боевых галер, курсировавших по безбрежным водам Тассы в поисках крупной добычи.

Но все это время я не забывал и о флотилии круглых судов, нагруженных сокровищами, которая должна была отправиться с Тироса на Кос. Мне повсюду мерещились сундуки, набитые благородными металлами и драгоценными камнями, которые должны сделать Вивину более желанной для ее убара.

Я отправил верных мне людей на Тирос, Кос и во многие другие порты Тассы.

Думаю, теперь мне были известны расписания выхода судов из портов Тироса и Коса и перевозимые ими грузы даже лучше, чем членам Советов обоих островов.

Так что не было ничего удивительного в том, что я, Боcк, вышедший из болот, в период Пятой переходной стрелки года 10120 от основания города Ар, через четыре месяца после неудавшегося переворота в Порт-Каре, стал адмиралом целой флотилии из восемнадцати своих собственных тяжелых боевых кораблей и двадцати судов, принадлежащих городу, доверенных мне по решению Совета для транспортировки грузов, которыми я мог пользоваться в удобное для себя время. И вот почему я стоял сейчас на капитанском возвышении на кормовой палубе своего флагманского корабля «Дорны» — гордости и украшения моей эскадры.

— Слева по курсу корабли! — донесся до меня голос наблюдателя.

— Мачту долой из мачтовой скважины, — приказал я Табу. — Паруса снять и уложить вдоль фальшборта. Приготовиться к бою!