Пикник на нашей обочине (СИ)

Страхи из прошлого

Чуть меньше суток Андрей провел в поезде, зачарованно наблюдая, как медленно меняется пейзаж за окнами. Коттеджные поселки Подмосковья, сменились неказистыми домиками российской глубинки. В лесах Мордовии деревья еще не успели до конца поменять свой наряд, в Пермском крае уже бушевала багряная осень. И постепенно, словно складки на коже окаменевшего дракона, из земли начинали выступать скалы. А поезд вез их все дальше к «Большому Камню», туда, где обжитая Европейская Россия сливалась с диким и бескрайним азиатским простором.

И вот, наконец, подрагивающий пол вагона сменила твердь платформы. Уже само название станции будоражило воображение. Оно рокотало словно бубен шамана, созывающий с седых отрогов гор духов камня, воды и леса. И в азиатских корнях незнакомых слов чудился свист стрел, блики кривых татарских сабель. Поезд ушел, оставив людей на платформе в объятьях тишины и запустения. Над головой висело свинцовое осеннее небо. Сквозь трещины на асфальте пробивались кустики чертополоха. Пассажирка из соседнего купе обнималась с приехавшими ее встречать родственниками. Пожилой мужик в штормовке уныло брел вдоль перрона, с безнадежностью в голосе повторяя «Кому такси?».

Окинув взглядом крошечное здание вокзала, Андрей поправил на плечах рюкзак и двинулся следом за Сашкой к стоянке автотранспорта. С непривычки его после поезда слегка покачивало. Может от того, что почти всю дорогу пили. Во время купейных застолий Сашка разглагольствовал о мужской дружбе, об институтском товариществе. А Андрей с пьяной грустью смотрел в окно и вспоминал времена, когда принимал такие разговоры за чистую монету. И опять в голове назойливо вертелся вопрос:

«Зачем все-таки я ему понадобился?»

Однако, уже спрыгивая с платформы, Андрей почувствовал, что нехорошие предчувствия и опасения покидают его, оставаясь там, в душной и зыбкой ирреальности вагона. Он уже не раз наблюдал этот эффект во время командировок. Всегда жутко не хочется уезжать. На вокзале чувствуешь себя вырванным из привычного мира, отрешенным от домашнего уюта скитальцем. В поезде ты замкнут в железной коробке, все вокруг временное, казенное. Но вступив на платформу конечного пункта, начинаешь ощущать себя путешественником. Ветер дальних странствий бодрит душу, и хочется, вдохнув его полной грудью, быстрей погрузиться в незнакомую среду. И сейчас, Андрей шел за подрагивающим впереди рюкзаком приятеля, постепенно обретая твердость в ногах. Он все еще продолжал бояться, но проснувшийся азарт начал брать верх над страхом.

На асфальтированной площадке за вокзалом дожидались своих пассажиров несколько маршруток и один старенький автобус. Чуть дальше караулили добычу таксисты. Впрочем, они не проявляли особой активности, а что-то увлеченно обсуждали, собравшись в кружок около своих машин. Громкие голоса то и дело прерывались смехом. Пройдя мимо них, Сашка остановился возле старенькой «Лады». Достав из кармана, блокнот уточнил номер. И тут же от веселой компании отделился невысокий поджарый мужик, одетый, как и все местные, в что-то близкое к камуфляжу.

— С Москвы?

Получив утвердительный ответ, труженик частного извоза без дальнейших расспросов открыл багажник.

— До Каменки едем, — на всякий случай уточнил Сашка. Таксист кивнул, втиснул рюкзаки пассажиров между канистрами и какой-то рухлядью, захлопнул багажник и предложил Сашке переднее сидение. Видимо сразу признал в нем лидера. Впрочем, Андрея это вполне устраивало. Колени упирались в спинку кресла, зато можно было не пристегиваться ремнем и не поддерживать разговор.

Таксист оказался весьма общительным, что среди людей его профессии встречается часто. Они еще не проехали территорию городка, как он уже успел поведать о бестолковости и воровстве местного начальства. Сашка поддерживал его монолог сочувственными кивками, а Андрей рассеянно смотрел на окружающий сельский пейзаж и мысли витали где-то далеко от проблем сиюминутных. Он видел покосившиеся заборы, неказистые домики, с посеревшими от времени, но еще хранившими следы затейливой резьбы наличниками. Похожие на огромных пауков яблони расправляли усыпанные плодами мохнатые лапы навстречу вечернему небу. Вскопанные приусадебные сотки переходили в подернутые желтизной поля, а те тянулись дальше в багряную осеннюю бесконечность. Кое-где над крышами поднимался и улетал вслед за облаками белый печной дым. Тишина и покой царили над этим миром, но необъяснимая продуваемая всеми ветрами тоска рвала душу. Час был еще не слишком поздний, но на улице уже никого не было, и лишь свет в окнах свидетельствовали, что городок пока не вымер. И только на выезде навстречу попалась женщина, перегонявшая куда-то корову.

«Интересно, как живут они, по соседству с Клондайком инопланетного происхождения? Скорее всего, такая близость никак не сказывается ни на укладе, ни на образе мыслей аборигенов. Это пришлые бледнолицые вечно гоняются за сокровищами. Разоряют окружающий мир, обманывают и грабят друг друга. Будто не понимают простой истины: — Все люди смертны! Ты ничего не унесешь с собой туда. А для счастливой жизни, человеку ни так уж много и надо…»

«А ты сам это понимаешь?!» — неожиданно спросил себя Андрей. И тут снова навалилось: — «Зачем ты здесь? Стоило лишь помахать перед носом суммой с несколькими нулями, и ты участник сомнительной и опасной авантюры! Готов нарушать закон, таскать из огня каштаны, как собачонка за колбасой, бежать за обещанным богатством…»

Почти сразу за поселком начались горы. Они не уходили под облака, не поражали буйной фантазией подземных сил. И все же было что-то величественное в проступающих из почвы каменных складках. Некоторые фрагменты походили на древних идолов. Седая старина серебристым мхом лежала на вылизанных дождями макушках, а каменные глазницы с безразличием взирали на мир, что когда-то принадлежал богам, но временно оккупирован расплодившимися муравьями.

Прошло около часа. Сашка начал клевать носом. Андрей же, не совсем доверяя искусству водителя, старался следить за дорогой. Она же, становясь все извилистей, вплотную прижималась к скалистым стенам. А с левой стороны ландшафт уходил вниз, открывая вид на бегущую по камням реку. Наконец, машины сделала крутой поворот, оказалась в неширокой долине и затормозила перед шлагбаумом.

— Мужики паспорта готовьте! — скомандовал водитель, суетливо доставая из машинного бардачка какую-то бумажку. В его развязанной скороговорке, проскользнули испуганные нотки. Когда к стеклу склонилось строгое выбритое по уставу лицо, Андрей внутренне напрягся и протянул паспорт. Человек в камуфляже без знаков различия, взяв документы, стал сличать номера. Делал он это с осознанием глубокой ответственности, тщательно проверяя каждую цифру. Наконец, паспорта вернулись владельцам, а бумага перекочевала в его полевую сумку.

— Чего-то часто к тебе родственники ездят! — с мрачной иронией поинтересовался военный.

— А у нас семья большая! Разъехались по России, а теперь вот в родные места тянет. Чего ж не приехать?

В голосе водителя снова появилась нагловатая бойкость. Лихо нажав на газ, он проскочил шлагбаум. Оказавшись на некотором расстоянии, длинно и смачно выругался. Общий смысл сводился к тому, что «козлы в портупеях» строят из себя девственниц, хотя и сами в доле. Чувствовалось, что крепко не любит он этих людей в погонах, но в то же время боится. Поддакивая водителю, Сашка тоже высказался по этому поводу, а Андрей вдруг осознал, что именно сейчас перешагнул черту. Теперь они с приятелем, согласно фальшивой бумаге, мнимые родственники проходимца таксиста, а также участники коррупционной схемы, где все наскоро шито белыми нитками.

«В любой момент все может выплыть наружу! Наживешь неприятностей, а то ведь еще и посадят!»

И тут же, как аллегория теневого российского бизнеса, перед глазами встала картинка из жизни морских обитателей:

…Серебристые рыбешки резвятся над качающимися водорослями. Чуть ниже над облепленным ракушками камнем, лениво перебирая плавниками, застыла хищная толстая тварь. Выпученные глаза безучастно смотрят на окружающий мир, а вокруг смело кружатся беззаботные создания. И вдруг стремительный бросок. Стая кидается врассыпную, но из пасти уже торчит чей-то жалко подрагивающий хвостик. А через несколько мгновений все повторяется заново. Веселый хоровод серебристых тел, мерно качающиеся водоросли и пучеглазое порождение бездны, лениво поджидающее следующую жертву…

Следом за фрагментом передачи «В мире животных», полезли на свет уже вполне реальные воспоминания, и, казалось бы, давно забытые страхи:

…Никогда, ни в детстве, ни в юности, Андрей не стремился к материальному богатству. Однако, природа не обделила его честолюбием. О каких лаврах он только не мечтал! Знаменитый ученый, писатель, герой, борец за свободу — все эти роли мысленно примеривались на неказистую, не слишком избалованную врожденными достоинствами фигуру. А вот богатство даже не входило в список недостижимых маяков. Может потому, что семья по советским меркам была вполне зажиточной. Иногда Андрей даже стыдился перед сверстниками этого семейного благополучия. Правда, с началом, самостоятельной жизни, деньги, точнее их нехватка, становились все более важным фактором. Решающий перелом наступил после женитьбы.

Общеизвестно, что женщины создания противоречивые. Почти все романтичное, вырывающее из лап серой обыденности, связано в жизни мужчин именно с ними. Но, в то же время, сами носительницы романтического начала, куда более практичны и расчетливы, чем те, кого они вдохновляют. И эта, вторая сторона медали, чаше всего обнаруживается после вступления в брак.

По такой классической схеме развивалась и личная жизнь Андрея. Два мира встретились, чтобы образовать один, вернее сделать попытку такого соединения. К объединительному пакту стороны пришли с совершенно разным жизненным багажом. Родители жены, даже по советским меркам, не могли похвастаться материальным достатком. А одним из самых ярких детских впечатлений супруги была поездка в Крым вместе с сестрой матери, работающей в сфере торговли. В дальнейшем судьба этой женщины сложилось очень печально, но в памяти племянницы навсегда запечатлелась роскошь, которую отдельные личности могут себе позволить. Все это застарелыми комплексами сидело где-то в подсознании, и в самом начале семейной жизни вступило в тяжелый затяжной конфликт с идеалистическими воззрениями мужа.

Прояви Андрей твердость, их союз, скорее всего, просто бы распался. Тогда бы все сложилось иначе. Может быть, и не случилось рокового стечения обстоятельств, что навсегда перечеркнуло, сделало бессмысленными все противоречия и споры. В самый первый и тяжелый год одиночества Андрей часто думал об этих альтернативных вариантах. Но тогда, в самом начале совместного пути, будущее еще не сформировалось даже в проекте, и рассыпалось впереди веером, уходящих в разные стороны дорог и тропинок. И одну из них все-таки пришлось выбрать…

Уже к моменту женитьбы, жизненные принципы былого идеалисты порядком поистрепались. Может быть, поэтому он достаточно быстро сдал позиции и признал добывание презренного метала одним из главных приоритетов в жизни. И неожиданно для этого возникли благоприятные условия. В самый разгар Горбачевской Перестройки появились, так называемые «Центры научно технического творчества молодежи». Создавались они для того, чтобы материально подержать молодые таланты, но очень быстро превратились в банальный инструмент отмывания денег. Схема была до безобразия примитивна. Подразделение, занимающее разработкой (совершенно не важно в какой области), поручает коллективу молодых дарований (средний возраст не регламентируется) какую-нибудь техническую задачу. На самом же деле проблема давно уже решена, либо просто выеденного яйца не стоит. Но под нее в Центр перечисляются безналичные средства, которые быстро становятся наличными и делятся между участниками преступной сделки.

Непосредственный начальник Андрея — молодой завлаб, которого сослуживцы за глаза ласково звали Колюней, стал одним из пионеров этого комсомольского бизнеса. Группа приближенных товарищей, куда вошел и Андрей, подготовила липовое техническое задание. А через несколько месяцев Колюня позвал их в свой кабинет и торжественно вручил конверты.

В первый раз Андрею довелось держать в руках такую сумму денег! Эмоции сложно было передать одной фразой. Тут смешались и радость, и испуг, и даже грусть от того, что в этот момент он прощался с прежним этапом своей жизни и вступает в какое-то качественно новое состояние. Придя домой, Андрей устроил жене сюрприз:

— Котенок, мы тут премию маленькую получили. Посчитай, хватит на первое время?

Старясь скрыть торжествующую улыбку, Андрей небрежно протянул конверт. Наташка скептически фыркнула, но начала пересчитывать. Очень забавно было наблюдать, как с каждой новой купюрой менялось выражение ее лица. Глаза постепенно округлялись, потом появился испуг, но в следующий миг она уже висела на шее Андрея.

Следующие пару месяцев стали одним из лучших периодов в их семейной жизни. Да, это было мелкое мещанское счастье, но тот, кто без греха, пусть первым кинет камень! Словно дети, получившие в подарок вожделенную игрушку, они радовались свалившемуся на них богатству. В ближайшие выходные прошлись по комиссионным и купили Наташке элегантное швейцарское пальто. Вещь оказалась удивительно ноской, и потом еще долгие годы постперестроечного лихолетья напоминала о тех счастливых деньках. Обмывали покупку и премию в подвальном кабачке «У Гиляя». И как приятно было ловить на себе взгляд женщины, восхищенной своим мужем-добытчиком, и осознавать, что можешь заказать все, что угодно, не посчитывая лихорадочно в уме набежавшую сумму. Правда, меню, даже в этом популярном заведении, большим разнообразием не отличалось. А прежде чем попали в ресторан, пришлось выстоять километровую очередь. И тогда у Андрея в первый раз промелькнула совсем чуждая воспитаннику комсомола мысль:

«Почему человек со средствами вместе с остальными должен маяться в очередях? При правильном устройстве общества должны быть какие-то заведения не для всех, куда пропускают ни связи, ни спец — талоны, а универсальное общепризнанное средство — денежные купюры!»

Следующий конверт уже не вызвал такой бурной радости, а разошелся как-то в суете, не оставив следа ни в памяти, ни в семейном бюджете. Правда, в тот год супруги провели еще один счастливый месяц под ласково-пасмурным небом советской Прибалтики. Она уже тогда немножко напоминала Европу. В отличие от Черноморского побережья здесь не было изнуряющий жары, ни особых проблем с питанием, а, сев на электричку, они уже через полчаса попадали в сплетение средневековых улочек старой Риги. Флигелек, который снимали у латвийской семьи, был чистеньким и уютным, с кружевными занавесками и икебаной из засушенных цветов на подоконнике. Вставали поздно. Завтракали в ближайшей столовой, где вместе с обычным общепитовским набором подавались еще и вкусные рыбные салаты, кисель из ревеня и местные деликатесы на основе взбитых сливок. Потом шли гулять по побережью, слушая, как накатываются на песчаный берег волны, жадно вдыхая воздух, пропитанный запахами моря и сосен. Ужинали в дорогих ресторанах, а потом снова по побережью возвращались в свой флигель, наблюдая, как красный солнечный диск опускается в воду. Андрей помнил, как не хотелось покидать этот прохладный прибрежный рай, и что-то подсказывало «Мы здесь в последний раз! И так хорошо, как сейчас, нам вместе уже никогда не будет».

Вскоре после возвращения из отпуска прогремел первый предупреждающий выстрел. В НИИ нагрянули следователи, командированные в Москву из далекого Иркутска. Целью визита была лаборатория из другого отдела, внедрявшая свою технику на иркутских предприятиях. Однако, рикошетом задело и Колюню, фамилия которого засветилась в каких-то совместных с соседями работах. Его даже вызывали на беседу, в кабинет, временно оккупированный следователями.

Дожидаясь возвращения шефа, Андрей нервно ходил по институтскому коридору. На себя ситуацию у соседей он пока еще не примеривал, но все равно на душе было неспокойно. И вот, наконец, появился Колюня. Пружинистой спортивной походкой он проследовал к своей двери и махнул рукой Андрею. Жест означал «Заходи!». Поспешив следом, Андрей и увидел, как шеф швыряет на стол папку, и с размаху падает в кресло.

— Садись, закуривай! — предложил Колюня, и тут же закурил сам. Андрей редко видел своего начальника и приятеля расстроенным или испуганным. Да и сейчас, он, скорее, он был чрезмерно возбужден, словно после ныряния в прорубь.

— Кажись, пронесло! Не по нашу душу пришли! — выдохнул из себя Колюня. Потом жадно затянулся и рассказал о том, что соседей, крепко зацепили на «обналичке».

— Слушай, а нас не подцепят! — поинтересовался Андрей, чувствую, как где-то в районе желудка формируется холодный твердый комок.

— Да ну тебя! Накаркаешь еще! — замахал рукой Колюня. Видно было, что он все хорошо понимает, но просто не хочет сейчас об этом говорить и, наверное, даже думать.

— А все-таки, что делать будем? — не унимался Андрей.

— Чего, чего! Сухари сушить! — раздраженно бросил в ответ шеф. Но тут же понял, что перегнул палку, и уже совершенно другим тоном попытался успокоить:

— Не дергайся раньше времени. Сейчас таких дел знаешь сколько! Следователей на всех не хватит! Ну а если, что вдруг, будем круговую оборону держать. По бумагам у нас все гладко.

Заверения в относительной безопасности успокоили лишь на короткое время. Не успел Андрей покинуть кабинет шефа, как снова навалился страх.

«Гладко у нас по бумагам! Ты это кому-нибудь другому расскажи!»

Вспоминая самим же составленную «липу», Андрей все яснее осознавал, что любой технически грамотный эксперт их разоблачит.

«А подпись там, между прочим, стоит его — первого Колюниного зама!»

На счет круговой обороны тоже были большие сомнения. Некоторый опыт общения с людьми подсказывал, что начнется, когда зацепят:

«Каждый будет спасать только свою шкуру! Еще и друг друга топить начнут!»

В неожиданном прозрении Андрей вдруг понял, что именно он является первым кандидатом в утопленники. Обналичка производилась с его темы, да и тех задание опять же составил и подписал он.

«Колюня, конечно, тоже подписал, и тоже во всем этом по самые уши. Но он скользкий, как угорь, может еще и вывернется.»

Теперь Андрей уже ясно понимал, что надеяться может только на русский авось. В одном только шеф, наверное, был прав. Слишком много развелось любителей перевода государственных средств в личные, и добраться до всех просто физически не успевают.

«Но ведь кому-то все-таки не повезет. И за примером ходить далеко не надо!»

Вот тут-то и всплыла в памяти беспечная стайка рыбешек, и чей-то хвостик в зубастой пасти. А потом, уже без всяких аллегорий, он мысленно представил: Длинный тюремный коридор, напоминающий дорогу в преисподнюю. Медленно, словно в кошмарном сне, открывается железная дверь. Под перекрестьем не по-доброму любопытных взглядов он переступает порог и слышит за спиной как поворачивается ключ в замочной скважине…

Придя домой, Андрей рассказал жене о нашествии следователей. Она испугалась, но как-то не очень сильно. Посоветовала быть аккуратней с левыми делами и перевела разговор на другую тему. А чуть позже, обсуждая планы предстоящих покупок, поинтересовалась, скоро ли ожидается следующий конверт.

Андрею хорошо запомнилось накатившее тогда чувство вселенского одиночества. Именно в тот момент он ясно осознал, что мир, в котором ему хорошо и уютно, даже не заметит его исчезновения. Когда ржавый замок щелкнет за его спиной, все, кого он знал, будут продолжать жить, так словно, его и не было на свете. Возможно по поводу близких людей, думать так было несправедливо, но в тот злой миг откровения, перед ним словно приоткрылась разделяющая людей бездна…

Воспоминания пронеслись, как бегущая строка новостей. Машина же за это время успела въехать на территорию небольшого поселка и остановилась у крайнего дома. Сашка стал рассчитываться с таксистом, а Андрей пошел доставать из багажника рюкзаки. Пока он, приминая кусты бурьяна, ставил их на обочину, сзади хлопнула дверца, и послышался резкий звук газующего мотора.

— С прибытием, Андрюха! — торжественно провозгласил за его спиной приятель. В голосе Сашки чувствовалось нервное возбуждение, как тогда у Колюни, после общения со следователями. И Андрей подумал, что его жизнь действительно чем-то напоминает витки спирали. Похожие по своей сути события, повторяются в разной трактовке. А некоторые люди, с которыми близко сводит судьба, представлены одним и тем же типажом, на которой в некой таинственной гримерной одевают разные парики и биографии.

«Интересно восходящая эта спираль, или наоборот?» — спросил себя Андрей, закидывая на спину рюкзак. Размышления прервал Сашка:

— Вон там наш Редрик Шухарт обосновался! — сказал он, указывая рукой на приземистую избу, приютившую на окраине поселка.