Пигмалион 21 века

Глава десятая. Бухенвальдский крепыш.

Было начало четвёртого, когда Стос, спустившись вместе с Лулу черным ходом, осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Во дворе никого не было. В домах, окружающих двор, горело всего несколько окон. Убедившись в том, что ему нечего опасаться, он вышел из подъезда и аккуратно закрыл за собой тяжелую металлическую дверь. Не смотря на то, что заканчивалась вторая неделя мая, по ночам было довольно прохладно, хотя температура не опускалась ниже ноля градусов.

Поэтому он был одет в очень странный наряд пошитый из кирпично-красного кашемира, который походил то ли на поповскую рясу, то ли на долгополую рубаху кришнаита. Это одеяние было пошито Бочулисом так, что образовывало длинные, массивные складки, якобы, призванные скрыть, якобы, его тучность. К тому же на его шее было намотано огромное черное кашне, лежащее на плечах и также образующее над головой Лулу что-то вроде огромной чалмы. Самой же удивительной деталью его костюма была фетровая шляпа с невероятно широкими полями такого же цвета что и его хламида.

Девушка, одетая в узкие легинсы и мохеровый свитерок, была совершенно незаметна под этой хламидой, застёгивающейся изнутри на длинную молнию. Под этим складчатым одеянием на ноги Стоса были надеты широченные шаровары, из-за пояса которых и высовывалась Лулуаной. Ноги девушки, обутые в балетные чешки, опирались на огромные башмаки её поводыря и телохранителя, так что она стояла на такой высоте, что их колени связанные вместе эластичной повязкой, могли довольно свободно сгибаться. Для страховки она была ещё и пристегнута к нему в талии широким эластичным поясом.

В этом диковинном наряде Стос мог передвигаться не только достаточно свободно, но и с немалой прытью. Их ночные прогулки начались сразу, чуть ли не на третий день после рождения Лулу. Иногда они садились в джип и уезжали в какой-нибудь парк, но тогда их обязательно сопровождал Вилли, который садился за руль, так как ментам всегда хватало один раз взглянуть на его корочки, чтобы у них тотчас пропал интерес как к нему, так и к джипу, а вместе с этим и к тем, кто в нем сидел. Это было удобно, но не всегда приемлемо, ведь Вилли всё чаще и чаще заказывался хозяевами ночных клубов.

Поэтому обычно Стос и Лулу гуляли по Бульварному кольцу пешком и порой угодили очень далеко от дома. С момента рождения девушки прошло почти полтора месяца и она уже немного поправилась, но не очень заметно. Зато её мышцы окрепли и по дому она частенько прохаживалась сама, хотя, все-таки, пока что, основным средством передвижения для неё был Стос, обутый в огромные противотанковые ботинки системы Бочулиса. Но это только в первые пару часов с момента пробуждения, так как бесцельная ходьба по квартире её очень утомляла если не физически, то уж точно морально.

Куда больше ей нравились занятия на велотренажере, да, и на других тренажерах тоже. Лулуаной и сама прекрасно понимала что ей нужно тренировать своё тело и хотя ей, порой, было больно от упражнений, она от них не отказывалась. Хуже дело обстояло с питанием. Её организм, присосавшись к большому и сильному телу Стоса, оказался жутко ленивым, а хитрый желудок не хотел утруждать себя перевариванием пищи. За все это время она лишь трижды сходила в туалет по большому, хотя по несколько раз на день ходила по маленькому потому, что пила очень много молока, кефира и разных соков.

Порой, Лулу просто поражалась исключительному терпению своего второго родителя и его поддержке даже в таких случаях. Он никогда не морщился, не ворчал и был всегда исключительно доброжелателен к ней даже там, куда, по его словам, сам царь пешком ходит. Более того, когда у неё впервые пошли месячные, он схватил телефон и тотчас принялся обзванивать всех их друзей-здымовцев, с восторгом рассказывая им о том, что его маленькая девочка уже стала девушкой. То, что при этом оказались испачканы кровью не только её трусики, но и его собственные трусы, этого странного типа нисколько не смутило, ведь саму Лулу просто бесило, когда естественные надобности справлял он и девушка ничего не могла с этим поделать, а он только смущённо вздыхал.

Увы, в жизни белкового существа, как оказалось, были и такие, не совсем приятные, стороны. Хорошо было уже то, что Стос, по прежнему, не проявлял к ней никакого интереса, как к девушке. Этого Лулу, как и раньше, боялась, как огня, ведь на её беду энергид, прочно укоренившись в его теле и впитав в себя всю его сущность, так и не стал враждебен к ней. Она даже ощущала какую-то тягу к его энергетической субстанции, хотя и боялась аннигиляционного взрыва. Как такое могло произойти, она не понимала, ведь её сканеры сверхвысоких энергий показывали, что это уже совершенно чужой энергид, но он, почему-то не вызывал в ней страха.

Подобно тому, как её собственное энергетическое тело распределилось в нервной системе, энергид Стоса также то ли по его воле, то ли сам собой, был размещен точно так же и стал его энергетическим двойником, хотя и не отвечал на её запросы. Он был неотделим от этого человека и был с ним единым существом. Поэтому, чтобы общаться с ним ментально, она была вынуждена включать передатчик дальней связи, поскольку они находились в одном помещении и это было не так опасно, как разговоры с друзьями, находившимися порой очень далеко от них. На другом конце города или же вовсе в каком-нибудь другом городе.

Вилли случайно узнал о том, что в ФСБ были озабочены какими-то странными радиопереговорами, которые не могла расшифровать их аппаратура и потому он, чтобы не вызывать лишних подозрений, запретил переговоры на больших расстояниях. Теперь они пользовались радиоментальной связью только тогда, когда находились рядом друг с другом. У всех были сотовые телефоны и потому это не создавало никаких неудобств. Спокойствие было гораздо дороже.

Зато в следствии этого в их доме часто были гости и тогда они могли разговаривать сколько угодно. Теперь и все здымовцы и сам Стос стали довольно состоятельными людьми. Первые очень хорошо зарабатывали концертами и компактами, а книги второго весьма бойко распродавались и то, что у их автора было вполне достаточно денег, позволяло ему издавать их самостоятельно. Изя взял это дело в свои руки и создал закрытое акционерное общество "Звёздный дым", которое не только имело свою концертную бригаду, но ещё и издательскую лицензию.

Размеренно и неспешно шагая по Рождественскому бульвару, Стос рассказывал Лулу о своей новой повести, которую он намеревался начать наговаривать на цифровой диктофон уже в самое ближайшее время. Это снова было повествование о влюблённом коммерсанте немолодых лет, который разрывался между семьей, торговлей шубами на Черкизовском рынке и молодой любовницей, грезившей сценой. Девушке всё это было очень интересно, особенно то, как этот тип обставлял свои ночные отсутствия и как напропалую врал жене о стрелках с другими коммерсантами и их бандитами.

Они уже отошли довольно далеко от дома и подходили по Тверскому бульвару к Никитским воротам, как от какой-то ямы, вырытой водопроводчиками и огороженной дощатым забором, к ним, покачиваясь на ходу, метнулась какая-то громоздкая, тёмная фигура, в руке которой что-то опасно блеснуло и, перемахнув через низкую чугунную оградку, преградила им дорогу. Сердце Стоса тревожно екнуло но не от страха, а от беспокойства за Лулуаной. Перед ним, слегка покачиваясь, стоял высокий, широкоплечий парень в удлинённой, черной суконной куртке и слегка помахивал здоровенным ножом.

Он машинально выставил руки ладонями вперед и стал сосредоточенно думать, что же ему делать теперь с этим придурком, которого он мог отправить к праотцам в считанные доли секунды. Судя по всему, это, явно, был какой-то в доску обсаженный нарком внутренних дел и ему нужна была еще одна доза. Этот тормоз, ещё раз взмахнув своим кухонным, зазубренным ножом, гнусавым голосом потребовал:

— Эй, толстый, быстро гони бабули, а то я тебе сейчас кишки выпущу. Ну, давай, пошевеливайся.

Лулу имела возможность видеть этого типа через тёмную, красноватую пластиковую вставку, вшитую в хламиду как раз напротив её глаз. Ей, отчего-то, вспомнилось то, как она сражалась с кассинтийцами. Те тоже очень любили угрожать арнисам, но, получив пару энергетических залпов в борт своего корабля, улепетывали от неё во все тяжкие. Девушка вынула из-за пояса револьвер Стоса и, быстро расстегнув молнию, высунулась наружу и громко крикнула:

— Эй, ты, мудак! Ты на кого это наезжаешь? Козёл драный!

Свет от фонаря неплохо освещал Стоса и Лулу. К тому же эта девица, одетая в черный пушистый свитер и черную вязанную шапочку, с большим револьвером в руках, очень напоминала Никиту, только была куда красивее, да, и грудь у неё была намного роскошнее. Ночной грабитель, при виде такого чуда, что-то громко хрюкнул, выронил свой нож, попятился назад, оступился и рухнул на спину. Причём крайне неудачно, напоровшись спиной на оградку, отчего громко заорал и тут же, почему-то, умолк.

Стос шагнул вперед и, заменив ультразвуковой излучатель в своей ладони на биосканер, провел им над этим типом ладонью. Наискось упав на оградку, этот небритый, косматый и давно немытый тип умудрился сломать себе позвоночник и два ребра. Если ему не оказать помощь, то он запросто мог откинуть копыта. Страшного в этом ничего не было, на Земле стало бы от его смерти только немного чище, но не в его правилах было уйти не оказав человеку помощи.

Сегодня ночью Резина со всей командой выступал в ночном клубе «Свалка», где их давно ждали и потому к себе на помощь они могли позвать только Иришку или Бочулиса, который тоже, скорее всего, торчал в клубе. Бочулис был предпочтительнее, так как Ирен сейчас запросто могла зависать с каким-нибудь парнем и потому не обрадоваться звонку. Выпрямившись, он выпустил из рук силовые захваты и перенёс отрубившегося придурка на ближайшую скамейку. Положив на неё этого горе-налетчика, он сказал испугавшейся Лулуаной:

— Лулу, срочно вызови сюда камрада Бочулиса. Скажи ему, что ты случайно перепугала до полусмерти какого-то наркомана и тот сломал себе позвоночник и пару ребер. Так что ему придется приехать, позвонить в скорую помощь и дождаться её, поскольку я буду лечить только его позвоночник, ну, и попробую избавить этого типа от дурной привычки к ширеву. Да, спрячься ты, ради Бога, а то, увидев тебя, еще кто-нибудь с перепугу возьмет и двинет кони.

Девушка тотчас скрылась под хламидой и стала звонить по телефону Бочулису. Пока она объясняла ему что и как, Стос, придерживая её одной рукой, наклонился вперед и приложил руку к открытому рту наркомана. Перед этим он обшарил карманы гопника и обнаружил, что у него кроме паспорта на имя Галимеева Рустама Игоревича нет с собой ни копья. Когда же он ввёл в его рот свой энергетический манипулятор и обследовал его тело, то обнаружил у него кроме совершенно пустого желудка ещё СПИД и вконец убитую печень. Но лечение он всё-таки начал с позвоночника и только потом, разрушив все имеющиеся в наличии вирусы, занялся его печенью, не выдержавшей неравной схватки со спиртным.

Лечение заняло у него почти целый час и за это время Бочулис успел не только приехать, но и, присоединившись к нему и излечить этого типа от наркозависимости, чего он терпеть не мог делать. На память они оставили две сотни баксов, засунув их в его паспорт под пластиковую обложку, слегка кровоточащую ранку на спине в районе позвоночника, небольшое количество энергила, да, плюс к нему компьютер, чтобы тот продолжил лечение. Только после этого Бочулис позвонил в скорую и строгим голосом сказал дежурной, что он нашел на Тверском бульваре раненого и попросил срочно приехать. Ещё он добавил, что будет ждать карету скорой помощи и вздрючит их всех, если они не приедут быстро, по самое некуда, после чего сказал:

— Стос, давай-ка садись с Лулу в машину и подождите меня там, а то вы домой не скоро доберетесь. Кстати, на переднем сиденье есть горячая пицца и пара пакетов персикового сока.

Пиццу Лулу не любила, но обожала сосать через трубочку персиковый сок. Зато Стос ел всё подряд и уже успел за время прогулки изрядно проголодаться. Он по прежнему отдавал всё девушке. Поэтому он счёл предложение Бочулиса более, чем приемлемым и быстро зашагал к его новому, здоровенному джипу "Тойота Лендкрюзер". Сиденье уже было заранее сдвинуто назад и на нём лежали целых две коробки с пиццей, а пачки с соком стояли на торпеде, обе с трубочками.

Он забрался в машину и Лулу, высунувшись наружу, тотчас ухватила одну пачку и юркнула обратно, но, прежде, чем она застегнулась изнутри, он молча дал ей кусок пиццы и та, горестно вздохнув, принялась жевать её. Ей не нравилась тяжесть в желудке, однако, не желая ссориться, она решила съесть свою порцию без пререканий. Стос, положив ещё теплые коробки к ней на колени, принялся быстро поедать итальянский пирог с чем попало и сыром вдобавок.

Скорая помощь появилась минут через двадцать и к тому времени бывший нарком очнулся не только от обморока, но и от торча. На Бочулиса, рассказывающего медикам о том, что он, остановившись помочиться возле забора, обнаружил на бульваре человека, лежащего навзничь на чугунной оградке без сознания, этот тип, уже сидящий на скамейке, глядел совершено обалделыми глазами. Когда тот показал врачам кровь на его спине, те засуетились, а торчок жалобным голосом попросил своего нежданного спасителя:

— Слышь, мужик, а у тебя, случайно, в машине пожрать чего-нибудь не найдется? А то у меня кишки уже к хребту прилипли. Невмоготу, как жрать хочется.

Сердобольный Бочулис перемахнул через ограду и, подбежав к своему джипу, отобрал у Стоса половину второй пиццы, он достал из бардачка пакет с молоком. Хотя состояние травмированного не внушало никакого опасения, его уже положили на носилки и собирались затолкать в карету скорой помощи, которая стояла на бульварной аллее. Валдис подоспел вовремя и вложил в руки голодного, ошалелого парня коробку с пиццей и пакет молока. Тот благодарно пожал ему руку и вскоре белая машина с красной полосой уехала.

Бочулис сел за руль и, весело посмотрев на Стоса, поехал в сторону Рождественского бульвара. Было уже около шести часов утра и кое-где на бульвар вышли дворники. Этих мужиков и тёток Стос не опасался. Всё равно их куда больше интересовал мусор на дорожках, чем те, кто по ним ходят, и вряд ли они стали бы разглядывать раннего пешехода и поражаться странностям его наряда и фигуры. Тем не менее он всё равно не собирался отказываться от того, чтобы доехать до дома на машине. Лулу за эту ночь изрядно устала и хотела спать.

То, чего более всего не понимала эта звёздная девушку и опасалась, что она не сможет этому никогда научиться, — простому человеческому сну, само пришло к ней с первого же дня и, порой, она сама этому очень удивлялась. Пожалуй, самым ярким её впечатлением было даже не то, как они выбрались из защитного кокона и не тот праздник, который устроили для них друзья, а то, как она уснула под незамысловатое пение Стоса и затем проснулась утром в его бережных объятьях.

С того момента сон вошел в её жизнь, как один из важнейших компонентов, ведь именно во сне её тело набиралось сил и увеличивалось в объеме. К тому же Лулуаной очень понравилось видеть сны и это было одно из самых прекрасных событий всей её жизни. Сны уносили её на Сиспилу и к другим мирам, во снах она становилась точно такой же девушкой как и Эллис и каждую ночь отдавалась своему любимому, испытывая при этом просто невероятное блаженство.

Правда, наутро она прогоняла от себя все эти девичьи грёзы и приступала к упорным, изнурительным тренировкам, чтобы сжечь за день то, что накопило за ночь её тело. Лулуаной больше всего теперь боялась обрести точно такое же тело, как у Эллис и таким образом стать для Стоса желанной. Её худоба и показная слабость стали для неё тем самым щитом, за которым она надеялась спрятаться от его ласк и от секса. Правда, сегодня она действительно устала и потому очень хотела спать.

Бочулис доехал до их дома за каких-то десять минут и, въехав во двор через арку, тотчас подогнал машину к черному ходу так, чтобы Стос и Лулу сразу же могли спрятаться в своем укромном мирке от чужих глаз. Закрыв машину, он также пошел в дом, так как решил прикорнуть у друга и поспать до обеда прежде, чем отправляться в своё ателье. Бочулис в последнее время готовился к показу и хотел ошарашить Москву своей первой большой коллекцией женской одежды. Имея под рукой четырёх таких манекенщиц, из которых две, Ульта и Эллис, уже были хорошо известны всему бомонду, было просто грех не сделать этого. Магда и Ирен тоже были обалденными моделями, но их ещё не знали так же хорошо.

Валдис за ночь жутко проголодался и потому Лулу, не смотря на усталость, решила его хорошенько накормить. В этом плане Стосу теперь стало немного легче, так как в последние две недели эта девица, вдруг, заделалась отменной стряпухой. Поэтому, как только они поднялись наверх и Стос снял с себя кашемировый балахон и шаровары, девушка тотчас стащила со своей белокурой головки вязаную шапочку и сняла с себя свитерок, ловко замотав в него револьвер. После этого она, первым делом, сказала своему поводырю:

— Стасик, пойдем на кухню. Бочулиса нужно покормить, да, и тебя, кажется, тоже.

Валдис уже и без неё рылся в холодильнике, доставая из него то сотейник с тушеным мясом, то отварной рис и миску с салатом. Лулу тотчас велела ему сесть за стол и не дёргаться, так как на кухне она была хозяйкой. Однако, как бы то не было, основные труды всегда выпадали на долю Стоса, ведь это ему приходилось чистить картошку и резать мясо. Правда, на этот раз, разогрев мясо и гарнир, Лулуаной сама надела рукавицы и взяла в руки сотейник со стеклянной крышкой.

Бочулис с восхищением смотрел на эту девушку, одетую в легинсы и эластичный спортивный бюстгальтер ярко-синего цвета, туго обтягивающий её пышную грудь. Она уже была достаточно мускулиста и мышцы красиво играли на её загорелом теле узкими жгутиками. Солярий и тренажеры сделали своё дело и быстро превратили Лулуаной в топ-модель, ничем не уступающую своей элегантностью Наоми Кэмпбелл и Кейт Мосс. Глядя на неё, он воскликнул:

— Вау, Лулу, ты просто прелесть, настоящий бухенвальдский крепыш! Если бы ты не была пришита к этому Гераклу, я бы сделал для тебя такую летнюю коллекцию, что тебе точно рукоплескал бы Париж.

Стос тут же отмел его восторги, строго сказав:

— Бочулис, заткнись, а то она чего доброго загордится и совсем жрать перестанет. Пусть уж лучше превращается, поскорее, в нормальную девушку с круглой попкой, а то ведь у неё всего-то и достоинств, что глаза, губы, да, сиськи.

Лулу предпочла промолчать, чтобы не развивать тему и поскорее лечь спать. Как только Стос сел за стол, она отодвинулась от него подальше, чтобы он мог спокойно поесть. Сама она даже не стала пить ни молока, ни сока и лишь смотрела на то, как двое мужчин быстро расправляются с мясом, приготовленным по её собственному рецепту. Её здоровенный кормилец, явно, опережал их друга. Перекусив на сон грядущий, как он сам любил выражаться, Стос встал из-за стола и сказал:

— Бочулис, морской закон. Последний убирает за всеми и моет посуду. Будешь уходить, нас не буди, а просто включи сигнализацию и захлопни за собой дверь на защёлку. Да, и вот ещё что, не распространяйся о сегодняшнем происшествии.

Бочулис молча кивнул головой и принялся накладывать себе добавку, а Стос, насвистывая под нос новую мелодию Резины, потопал в спальную, но, не успели они добраться до кровати, как зазвонил телефон. Глянув на определитель, он понял, что звонил Мигран. Барабанщик «Здыма» беспокоил его крайне редко и потому, сев на кровать, он поднял трубку и сонным, на всякий случай, голосом, спросил парня:

— Мишка, изверг, чего тебе надо?

В трубке послышался робкий голос парня:

— Дядя Стас, извините, что побеспокоил вас. Бочулис мне сказал, что вы ещё не спите. Дядя Стас, у меня возникли проблемы с Соной и Хачиком.

Похоже, что это было серьезно, поэтому Стос, расстёгивая пояс, которым к нему была прикреплена Лулу, быстро спросил Мишку совершенно нормальным голосом:

— Это ещё что за дела, Мишка? Ты что, никак не можешь взять и рассказать им всю правду?

— Да, в том-то всё и дело, дядя Стас, что они не хотят становиться такими, как мы, в постели. — Возмущенно крикнул в трубку Мигран и затараторил так, словно он стучал палочками по своему шестигранному пластиковому барабану — Сонка сразу же сказала мне, что я козёл и сводник, раз предлагаю ей переспать с кем-нибудь из наших, да, и Хачик мне ответил примерно так же, только проще и громче, матом. Разве этим идиотам объяснишь, что в тантрическом сексе нет ничего постыдного? Дядя Стас, может быть вы что-нибудь придумаете? Ведь кроме вас никто не сможет сделать этого руками. У Бочулиса кое что получается, но только по части лечения.

Да, это действительно была проблема. Здымовцы за истекшие полтора месяца не вовлекли в свой клан ни одного человека. На своём собрании они решили, что из всех возможных кандидатов самыми подходящими являются Сона и Хачик, но сейчас выяснилось, что те отказывались ложиться в постель с кем либо ещё, кроме своих собственных мужа и жены. Тому, что больше никто из них не мог творить того, что с легкостью делал он сам, Стос находил только одно единственное объяснение, — ни у кого из них в теле не было свободного энергида.

В нём самом его было уже более, чем достаточно, но он, пока что, не собирался в ближайшее время наделять своих друзей энергидом. То, что он узнал об аннигиляции, случающейся при прямых контактах этой удивительной, почти всепроникающей субстанции, останавливало его этого. Сначала он хотел во всём хорошенько разобраться и понять, действительно ли его любовь к Лулу может окончиться таким взрывом, что при этом разлетится не только их дом, но ещё и несколько сотен домов во всей округе. Этого ему совершенно не хотелось, ведь он же не обезумевший чеченский отморозок, в конце-то концов. Поэтому, подумав немного, он сказал:

— Мишка, передай нашим, что сегодня, как только стемнеет, мы приедем в вашу студию. Скажем, часам к девяти вечера, а ты уж постарайся, парень, приволоки туда Сону и Хачика. Их детьми я займусь позже.

Чтобы не выслушивать благодарностей, он тут же положил трубку и стал раздеваться ко сну. Лулу уже сидела на его коленях в одних трусиках. В последнее время этой тощей девице, почему-то, понравилось не только спать, но расхаживать по квартире с обнаженной грудью, да, и трусики она все время выбирала себе самые крохотные, словно специально злила его.

Раздевшись, он, нежно прижимая к себе Лулу за поджарый, словно у русской борзой, живот, лёг на кровать. По привычке на бок, и только потом отпустил девушку. Спать на спине она не могла по той же причине, что Стос не мог спать на животе, из-за толстых кровеносных сосудов. Однако, спать прижавшись к его животу, звёздная девушка тоже не любила и потому отодвигалась от него, но всего лишь на несколько сантиметров, не более и всегда требовала, чтобы его рука лежала у неё на талии, но ни в коем случае ни на её груди, ни на бедре. Вот так-то.

Стос спокойно относился ко всем её чудачествам. Он не находил ничего странного даже в том, что Лулу, в последнее время, якобы, случайно, купаясь в ванне, она то и дело касалась той части его тела, которая некогда приводила её в ужас. Но, тем не менее, она грозила ему самыми страшными карами, если он посмеет взять её во сне или силой. Странно, но о возможной аннигиляции их разно заряженного энергида она не говорила ни единого слова и Стос узнал об этой способности этой способности взрываться из информатория.

Думая о том, какой же это странный народ звёздные девушки, которые получаются из арнис, он приказал своему послушному и исполнительному желудочно-кишечному тракту переварить всё, что он слопал до последней крупинки, а сердцу велел перекачать свою кровь, обогащенную питательными веществами, в тело Лулуаной. Так что спать он лег в это утро, можно сказать, на пустой желудок.

Целый день их никто не беспокоил. Пока Лулу с остервенением крутила педали велотренажера, воткнув себе в уши затычки сиди-плеера, в который она вложила последний компакт-диск "Здыма", — "Звездная девушка", Стос, сидя позади неё на высоком табурете, наговаривал в диктофон первую главу своей новой повести. Это давалось ему с трудом, так как более всего он боялся рассмеяться потому, что в этой главе Климент Салазкин, её главный герой, лысый, толстенький коротышка занимался тем же самым и при этом ещё успевал разговаривать по мобильнику со своими партнерами.

После этого он был вынужден отложить свой новенький диктофон в сторону, так как девушке вздумалось покачать руки и мышцы груди на другом тренажере и ему пришлось буквально вжаться в его спинку. Лулу уже спокойно выжимала шестикилограммовую гантельку, но этого ей, явно, было мало. Похоже, что эта красотка непременно стать настоящей фитнесс-леди. На этом тренажере его бухенвальдский крепыш пыхтел почти целый час, старательно сжигая жирок, который успел завязаться на её худеньком тельце за время сна.

Затем она потащила его в сауну и парилась там целых полчаса, сидя у него на коленях и истекая потом так, что полотенце, которое она подложила под свой тощий зад, промокло насквозь. Зато она осталась очень довольна собой и потом, когда они нежились в теплой ванне, то и дело сладко постанывала от удовольствия. И опять она то и дело натыкалась своей ладошкой на мужское достоинство Стоса, которое в этот момент вовсе не выглядело ни мужским, ни, тем более достоинством, которым он мог бы по праву гордиться.

Не то что бы Лулу ему вконец опротивела, но, право же, глядя на её худобу, он вовсе не хотел уподобиться персонажу из старого анекдота, который сначала вспоминал голубые глаза, тонкие ручки и ножки своей любовницы, то, как у неё на шее пульсировала жилка, а потом вдруг заявлял: — "А я трахаю её и плачу". Так что он вовсе не хотел превращаться в садиста, хотя, порой, ему хотелось выть от тоски и бешенства, ведь действительно, что ни говори, а положение было аховым, к его пузу была прицеплена взрослая уже девица, пусть и тощая, которая регулярно составляла ему компанию в койке и которую он очень любил и на тебе, никакого секса.

А между тем природа всё чаще требовала своего и, частенько, он просыпался с мокрыми трусами, да, ещё и был вынужден после этого смущенно отводить взгляд в сторону и что-то жалобно бормотать в ответ на язвительные шпильки Лулу, которые та отпускала ему по каждому удобному и неудобному поводу. Эта юная звёздная мегерочка, порой, словно с цепи срывалась, и начинала нести такое, что хоть святых вон выноси. Девичьей скромности в ней не было даже на грош. Ну, а женской доброты и ласки тем более.

Временами Стосу хотелось взять и… Что именно хотелось ему сделать он и сам не знал, так как в таких случаях он жестко хватал себя за глотку и не давал вырваться из неё ни одному грубому слову. Да что там, она даже в мыслях не хотел ничем оскорбить Лулуаной и считал, что его счастье будет, однажды, тем полнее и безбрежнее, чем больше терпения и выдержки проявит он сейчас. В какой-то мере он был очень рад тому, что его любимая девушка изнуряла себя тренировками. Ему будет куда приятнее заниматься любовью с сильной и гибкой Лулу, чем с какой-нибудь полудохлой задрыгой, которая будет только жалобно пищать и охать в его объятьях.

При этом он, порой, удивлялся тому, насколько она была неразумна, если не просто глупа. Ведь она могла не уродоваться на тренажерах, чтобы стать сильной и крепкой, а использовать для этого свой свободный энергид, которого в ней теперь было, что золота в Форт-Ноксе у америкосов. Стос посылал в её тело, помимо питательных веществ, весьма приличное количество чистой биоэнергии, которая взращивала эту субстанцию ничуть не хуже, чем солнечный ветер.

Когда Лулу крутила педали или гремела железяками их новенького «Кетлера», он частенько, тайком, посылал в её тело свою энергию, что постепенно увеличивало её мышечную массу. Сам он давно уже не нуждался в том, чтобы качать свою мускулатуру. Обратившись к древним знаниям арнис и лишь пробежав по их самым вершкам, он довольно быстро сообразил, что те издревле обладали энергидом, так как и в самом деле были очень похожи по своей физиологии на растения. Это дало ему то, что он, вскоре, научился с помощью энергида превращать жиры, белки и углеводы в живые клетки мышц и внутренних органов.

Теперь он выглядел даже круче, чем оба матёрых качка, Костя и Коля, гордившиеся рельефом своих мышц и вызывавшие сумасшедший визг поклонниц. К тому же он сделал своё сердце таким безукоризненным мотором, а кровеносные сосуды столь совершенными, что мог запросто заняться профессиональным спортом в любой дисциплине. Все остальные его внутренние органы тоже были о-го-го и не доставляли ему никакого беспокойства. Пожалуй, возьмись он таким образом преображать тело Лулуаной, она давно бы уже была само совершенство, но Стос тоже боялся аннигиляции и потому жестко ограничивал себя как в желаниях, так и в мыслях о них.

Они лежали в ванне-джакузи и нежились в теплой воде, кипящей от воздушных пузырьков. Стос смотрел в потолок, к которому все ещё было приделано большое зеркало, в котором была видна вся ванна и, проводя пальцами по туго натянутым кровеносным сосудам, толщиной в сосиску, радостно улыбался. Лулу лежала на его левой руке рядом с ним и шесть этих круглых, упругих шлангов уходили под её спину. То, что они были так туго натянуты, совершенно не беспокоило девушку и она занималась тем, что постоянно оглаживала свое худое, узкое тело с довольно широкими плечиками.

Девушка то с силой тискала, то нежно оглаживала свои груди с торчащими вверх сосками, то зажимала пальцами и крутила свои очаровательные розовые вишенки. Затем она принялась оглаживать живот и широко разводить в стороны стройные ноги. Сгибая то одну, то другую ногу в колене, Лулу гладила бёдра. Глаза её были полузакрыты, а лицо выражало показное блаженство. В довершении всего эта звёздная паршивка прекрасно зная то, что Стос внимательно наблюдает за ней, стала изучать своё лоно, уже основательно поросшее слегка потемневшими, волнистыми волосками.

Сначала она, с удивленной улыбкой на своих пухлых, чувственных губах, нашла выступающий, удлиненный бугорок клитора, который на лоне девушки не увидел бы, разве что слепой, и, зажав его между большим и указательным пальцев, стала стимулировать, от чего дыхание её тотчас сделалось частым и хриплым, а лицо даже покраснело от удовольствия. Так и не доведя себя до оргазма, она опустила ладошку ниже и погрузила в себя два пальца, после чего, вздрогнув всем телом, фыркнула и принялась быстрыми движениями полоскать руку.

То, что произошло после этого, и вовсе рассмешило Стоса, чуть ли не до слез. Девушке, вдруг, срочно понадобилась поролоновая мочалка, но вместо того, чтобы попросить подать её, она решила дотянуться до этого предмета личной гигиены сама, для чего ей тотчас потребовалась надежная точка опоры для правой руки и она ловко нашла её. Приподнимаясь, она положила свою ладошку на причинное место Стоса и довольно сильно сжала его, но ощутила в своей руке не упругий предмет, а нечто унылое и вялое, словно сдувшийся воздушный шарик не взятый домой и оставленный висеть на стене офиса после пятничного праздника до понедельника.

Однако, вместо того, чтобы расхохотаться, Стос только горько усмехнулся и промолчал, а эта наглая девица, которая, явно, провоцировала его, рассмеялась и, схватив его, а не свою мочалку, принялась с силой тереть ею свой тощий живот. Он все никак не мог взять в толк, какого рожна эта красотка с таким постоянством истязала его. То, что среди ночи она изредка удовлетворяла свое желание пальчиками, ему было давно уже известно, поскольку Лулу при этом рычала и металась так, что могла разбудить и мертвого, Ему было непонятно только одно, почему она так ни разу не сказала ему о том, что два энергетических тела с разным интеллектуальным зарядом имеют способность взрываться с колоссальной силой.

Сейчас их отделяла друг от друга грубая оболочка кожи и этого вполне было достаточно для того, чтобы оба их энергетических тела, одно жутко умное и продвинутое во всех областях арнисских знаний, а другое абсолютно тупое и не имеющее совершенно никакой индивидуальности, не соприкасались. К тому же он полностью контролировал весь свой энергид и не подпускал его к своей грубой оболочки ближе, чем на три миллиметра. Опасным для них было одно только половое сношение и особенно момент эякуляции, так как этому паскудному энергиду очень понравились его яйца и именно в них он рос особенно бурно, а слизистую оболочку вагины Лулу эта субстанция пропитывала чуть ли не насквозь.

Вот и мечтай после этого заняться сексом с любимой девушкой, лучше которой нет никого на свете. Может быть ему именно поэтому даже не пришлось играть лицом, чтобы изобразить на своей физиономии горестную ухмылку человека, обманутого в своих самых лучших ожиданиях. Правда, Стосу не пришлось слишком долго упиваться своими страданиями, так как послышались отдаленные мелодичные переливы, до тошноты музыкального, дверного звонка его квартиры.

Они быстро выбрались из ванны и, наспех вытерев тела, облачились в семейный махровый халат, чтобы со всех четырёх ног броситься к двери, перед которой стоял, с большой картонной коробкой в руках Бочулис. Стилист рок-группы «Здым» был одет в какой-то сверкающий наряд и было похоже на то, что он только что сбежал с концерта, на котором выступал на сцене. Опасливо поглядывая на Бочулиса, Стос пропустил его в квартиру и тот прямо с порога скомандовал:

— Лулуаной, Стос, срочно переодевайтесь, вас уже ждут.

Бочулис был очень серьёзен и Стос сразу же понял, что ему будет лучше не ссориться с ним. Увидев, что его клиенты уже голые, если не считать махрового халата, из которого наполовину высунулась Лулу, он тотчас потащил их гостиную, потому что та была ближе. Там он распаковал свою коробку и достал из неё два таких костюмчика, что они ахнули. На девушку этот тип надел наряд какой-то персидской принцессы из сераля или одалиски из гарема турецкого султана, который состоял из пышных рукавов, пошитых из золотистого шифона с люрексом и пришитых к лифу золочёной мягкой кожи с глубоким декольте, богато расшитому зеленоватым искусственным жемчугом и таких же золочёных трусиков с низким вырезом спереди и высоко поднимающимся вверх по бокам ног, существенно удлиняя и без того длинные ноги Лулуаной.

К трусикам, сверкающим полированным золотом, были пришиты просторные шальвары из всё того же золотистого шифона с люрексом, прошитого от верха и до низа длинными нитями мелкого жемчуга. Наряд этот довершал массивный, тяжелый пояс из чистого золота с гравировкой и чернью, к которому он попросил девушку надеть ещё и своё драгоценное, роскошное колье и серьги с крупными изумрудами. На ноги Лулу он надел золотые туфельки на высокой шпильке, после чего взялся за Стоса, которому также достались шальвары с длинной мотней из какой-то тонкой, мягкой ткани, только черные и на редкость просторные, широкий кожаный пояс, кожаный жилет и мягкие, похожие на ботинки штангиста, полусапожки с узкими носками и высокой шнуровкой. Вся кожа также была вызолочена и расшита, но уже не жемчугом, а бисером. Закончив облачать их в эти странные наряды, он весело сказал:

— Вот, пригодилось, наконец-то. Я эти костюмы пошил ещё давно, для одного спектакля в Большом, а они, гады, забраковали. Ну, а теперь они нам пригодятся. Только немного, самую малость, ушить пришлось, да, за пояс я не стал денег платить, вдруг, он Лулуаной не понравится, так что я его, пока что, напрокат взял. Сона с Хачиком люди восточные и на них такие костюмы обязательно подействуют и тебе Стос будет легче уговорить их. Хотя, на мой взгляд, было бы куда проще взять и показать им видеозапись с преображением Ульты. Ну, вот и всё, теперь, пожалуй, можно ехать в студию.

— Ага, сейчас, разбежался. — Огрызнулся Стос переминаясь с ноги на ногу — Мне сначала пожрать надо. У меня брюхо пустое, как шаманский бубен. Чем, по твоему, я их лечить должен, Бочулис? Святым духом что ли? Так я вам не Господь Бог, а всего лишь смесь человека с арнисом.

Поскольку стрелка была забита на девять вечера, а Бочулис приехал без четверти семь, то они хорошенько поужинали и Стос за здорово живёшь умял килограмма четыре буженины и съел целую кастрюлю мяса, приготовленного вчера Лулуаной, после чего принялся без меры трескать черную икру и сырые яйца. Девушка же обошлась тем, что съела ванночку творожной массы с изюмом и запила всё стаканом жирных сливок, так как прекрасно понимала, что её кормильцу сегодня придется отдавать всего себя не ей, а своим пациентам.

После этого, не смотря на уговоры Лулу и Бочулиса, он лег на кровать и, полностью сосредоточившись на своем чудовищно раздувшемся желудке, «включил» его на полную мощность, да ещё и задал работы энергиду, то есть, своему энергетическому дубликату. Это привело к тому, что, менее, чем через час всё то, что он слопал, превратилось некую густую, сметанообразную субстанцию, состоящую по большей части из стволовых клеток, которую Стос, не находя подходящего названия, именовал протоплазмой, хотя она куда больше походила на самый обычный жир. Легко растворяясь в его крови, она быстро отложилась под кожей на его могучем торсе.

Поэтому студию они приехали без двух минут девять. Перед входом крутилась целая стайка фанатов «Здыма». От странного мужчины в диковинном одеянии их внимание отвлёк Изя, который отошел подальше от дверей и принялся раздавать молодым людям большие, красочные плакаты с автографами всех здымовцев и компакты. Это позволило Бочулису подогнать джип прямо ко входу и Стос выскользнул из него так никем и незамеченный. Лулу поступила очень оригинально, она просто взяла и просунула свои шпильки под шнуровку его полусапожек и, будучи крепко привязана к телу своего могучего поводыря-носильщика шарфом, ничем не мешала ему.

Войдя в полуподвальное, тщательно зашторенное помещение, они подождали Изю и Бочулиса и, как только те тщательно заперли входную дверь, двинулись вслед за ними, поражаясь тому, что этот еврей, вдруг, вырядился в какой-то невероятный, восточный наряд. Когда же они вошли в репетиционный зал, то Стос и вовсе чуть не ахнул. Вся аппаратура была вынесена из него прочь, пол застелен коврами, стены были задрапированы малиновым бархатом и по всему периметру зала стояли зажженные семисвечники. Не иначе, как Изя ограбил сразу все московские синагоги, так их было много.

Здымовцы были одеты в свои обычные сценические наряды, которые Бочулис довел до полного совершенства и яркой сценической индивидуальности. Костян и Колян были одеты римскими гладиаторами. Митяй, Серёга и Мишка в своих фантастических костюмах из полированного анодированного алюминия и кожи, изображали из себя нечто среднее между панками двадцать пятого века и диск-жокеями конца века двадцатого. Эдуардо был одет в форму жреца вуду, то есть разгуливал полуголым и держал в одной руке свой колдовской жезл, а в другой позолоченный саксофон, а Вильям, как это и было положено белому шаману, парился в мехах. Резина, как и Изя, также был выряжен в костюмчик какого-то восточного деспота.

Здымовки, пожалуй, были одеты не столь пышно. Ольхон и Ульта щеголяли топ-лесс в горностаевых набедренных повязках и сверкали своими драгоценными пупками и колье. Эллис, Магда, Ирен и Медея, которая пришла не смотря на беременность, были одеты в какие-то длинные белые одеяния не то древнеегипетских, не то древнегреческих жриц и тоже нацепили на себя все свои драгоценности. На взгляд Стоса выглядели они просто обворожительно, особенно Эллис.

Все здымовцы выстроились полукругом перед каким-то продолговатым, высоким алтарем, покрытым здоровенным, туркменским ковром, снятым со стены квартиры на Плющихе. Подле алтаря стояли два высоких табурета, принесенных из маленького бара студии. Перед здымовцами стояли совершенно потрясенные и чуть ли не заикающиеся от волнения, стояли Сона и Хачик, босые и одетые в одинаковые белые, шелковые пижамы. Их, похоже, очень напугал тот высокий, широкий и пузатый мужчина в широкополой шляпе и очень странном одеянии, который только что вошел в зал.

Помимо них, в сторонке, стоял здоровенный моложавый московский грузин Вахтанг, который, до этого дня, был весьма далёк от всех этих здымовских штучек и даже не предполагал с чем ему вскоре придется иметь дело. Стосу нравился его бывший тесть. По профессии инженер-строитель, он был очень рад тому, что в его семью пришел ещё один здоровенный парень, который, как и он, тоже служил на Северном флоте, хотя и был не артиллеристом, а водолазом. Посмотрев на деда Вахо, Стос промолчал. Первым их не то поприветствовала, не то представила, Эллис, громко взволнованно сказав:

— Лулуаной Торол, Станислав, мы все ждём вас.

Стос медленно снял с головы свою шляпу и отбросил её в сторону, после чего избавился и от кашне, которое тотчас полетело в другую сторону. Вслед за этим Лулу быстро развязала шарф у себя на поясе и расстегнула изнутри молнию, а её широкоплечий и мускулистый родитель сбросил с себя просторную хламиду на пол и они оба переступили через неё, причем девушка тотчас шагнула вперед на всю длину связывающих их сосудов. Дед Вахо, увидев этот маскарад, немедленно хихикнул в кулак. Он, похоже, не узнал своего бывшего зятя, что Стоса сразу разозлило и он решил тут же проучить его.

Он сделал широкий шаг вперед и, догнав Лулуаной, пошел с ней рядом. И Вахтанг, и Сона, и даже Хачик, который один узнал в молодом мужчине того толстяка с круглой лысиной, который купил у него джип, чуть не грохнулись в обморок, настолько их напугали круглые жгуты, вырастающие из его рельефного живота и, явно, идущие к спине девушки с короткими белокурыми волосами. Для вящего эффекта Стос взял и молча обошел вокруг алтаря, чтобы дед Вахо увидел спину Лулуаной и больше не хихикал. Этого вполне хватило для того, чтобы тот тут же начал громко икать и Медее пришлось выйти из строя, удалиться и подойти к нему со стаканом воды.

Подождав, пока Медея успокоит отца, он подошел к Соне и Хачику почти вплотную. Сурово посмотрев на них сверху вниз, он усмехнулся и, вдруг, насмешливым, громким голосом сказал своей белокурой персидской принцессе:

— Лулуаной, ты только представь себе, эти гнусные пуритане сочли тантрический секс недостаточно чистым и возвышенным для того, чтобы стать детьми Сиспилы, а потому Миграну пришлось вытащить нас из ванны и заставить ехать сюда. Ты можешь в это поверить, моя звёздная девочка?

Лулу была настроена куда миролюбивее и потому ласково сказала, касаясь их лиц руками:

— Стос, пожалуйста, не будь таким вредным. Ты же прекрасно знаешь, что далеко не все люди такие же кобели, как ты, мой дорогой. Но я тебя вовсе не виню за это, ведь до того момента, пока я не отдала тебе часть своего энергида, тантрический секс был единственным средством для того, чтобы ты мог сделать этих женщин и девушек детьми Сиспилы и моими сестрами, а они смогли сделать такими же остальных мужчин.

— Лулу, не передёргивай. Будь точнее. — Прервал девушку Стос и уточнил — Это я сделал тебя их сестрой, когда саморазделился и породил тебя, а то Сона и Хачатур ещё подумают чего доброго, что ты, прилетев на землю, взяла и сама прилепилась к моему животу. Ты ведь до этого была самым обыкновенным арнисом или арнисой. Черт, я так до сих пор не могу понять, как же мне следует называть вас, бесполых обитателей Сиспилы.

Девушка, толкнув его своим острым локотком в бок, сердито нахмурилась и сказала:

— Стос, не будь занудой. О том, что я несколько месяцев жила внутри тебя, как в скафандре, ты мог бы рассказать Соне и Хачику позднее. — Улыбнувшись, она спросила сестру Миграна, которая стояла с бледным лицом и дрожащими от затаённого страха губами — Сона, как поживает твоя подруга Зоя, к которой мы со Стосом приходили покупать квартиру?

Сона прошептала дрожащим голосом:

— Спасибо, хорошо…

Их общение прервал Стос, который деловито сказал:

— Значит так, ребята. Мишка вас вовсе не разыгрывал, когда рассказал о звёздной путешественнице Лулуаной Торол с планеты Сиспила и о том, что тантрический секс может вас полностью преобразить. Раз вы не хотите трахаться с чужими мужиками и бабами, то и не надо. Это же самое я могу сделать без всякого секса. Только для этого, Сона, тебе придется снять с себя пижаму, лечь на эту кушетку и открыть пошире рот. Штаны снимать не обязательно. Это совсем не больно, я только протяну к тебе руку и войду в твоё тело своим энергетическим манипулятором, ну, и ещё мне придется вырастить парочку манипуляторов с кровеносными сосудами, которые войдут в твою грудную клетку. Таким образом я смогу исправить кое-какие твои дефекты и, если ты захочешь, сделать тебя немного выше ростом. Все твои болячки я исцелю максимум за три-четыре часа и оставлю в твоём теле два устройства, изготовленных из преобразованного, стабилизированного энергида. Они позволяют нам всем общаться ментально. Одно останется в тебе, а второе ты передашь своему мужу. Ну, а заодно я научу тебя кое-каким трюкам и ты сможешь не только лечить себя сама, но и сможешь лечить других, но поначалу только мужиков и только через тантрический секс. Девчонки позднее объяснят тебе что это такое. Из всего клана Лулуаной один только Бочулис умеет лечить, как и я, руками. Скажи мне, Сона, ты согласна стать дочерью Сиспилы и сестрой Лулу? Будет также неплохо, если ты, заодно, выскажешь мне свои пожелания и сообщишь, какой бы ты хотела стать. Твоими детьми я займусь позднее, когда ты им расскажешь о нас.

Сорокалетняя армянка, отец которой умер от инсульта, а мать от диабета, отнюдь не обладала богатырским здоровьем и её довольно часто одолевали всяческие хвори. Разумеется, она очень хотела быть абсолютно здоровым человеком, да, к тому же вновь вернуть себе если не молодость, то стать такой же цветущей женщиной, как Медея, мать друга её младшего брата и потому, кивнув головой, Сона тихо сказала ему:

— Да, Станислав, хочу.

— Вот и отлично, Сона, тогда ложись, пожалуйста, на это лежбище и ничего не бойся. — Подходя к табурету, Стос строго поинтересовался у своего сына — Резина, ты что, забыл, что этот ковер колется так, словно его из ежей сделали? Немедленно принеси и постели сверху какую-нибудь мягкую ткань.

Подсадив на табурет Лулуаной и усаживаясь поудобнее сам он бросил через плечо веселым голосом:

— Хачик, тобой я займусь позднее. Потерпи немного.

Резина сделал зверское лицо и шикнул на Мишку, так как он и понятия не имел о том, где в его студии лежит хоть что-либо, кроме железа и компактов с софтами. Тот бегом бросился к складу и вскоре вернулся с целым рулоном белого бархата, которым и бы покрыт ковровый алтарь. Сам рулон Стос тоже велел положить на него, чтобы у Соны было мягкое изголовье. Как только женщина легла на бархатное ложе Лулуаной, сидевшая справа от Стоса, положившего свою мускулистую длань на её хрупкие плечи, взяла в свои тонкие руки с длинными пальцами, мягкую и пухлую ладошку Соны и та широко открыла рот.

Здоровенный лекарь с фигурой Конана-варвара прежде, чем положить свою ладонь на рот сестры Миграна, внимательно выслушал её сбивчивые пожелания, потом провёл рукой, из которой, немного ниже локтя выросли два гибких, словно змейки, манипулятора над обнаженным по пояс телом женщины. Сона вся так и затрепетала, после чего расслаблено выдохнула воздух и задышала не так напряженно, как прежде, а Вилли, пойдя по кругу, стал негромко стучать в свой шаманский бубен. Чернокожий колдун Эдуардо с ожерельем из птичьих перьев на мошной вые, подошел к изголовью и стал тихо наигрывать на саксофоне какую-то ритмичную мелодию, а Ольхон и Ульта, став по обе стороны от него, запели древнюю бурятскую песню. Все остальные здымовцы рассевшись на коврах вокруг стали тихо подпевать им.

Стос, совершенно спокойный и уверенный в себе, поднёс руку к широко открытому рту женщины и выпустил из своей ладони голубоватую, искрящуюся золотой пыльцой осязаемо плотную струю, которая тотчас вошла в неё. Положив свою широкую ладонь, сложенную лодочкой на нижнюю половину лица Соны, он разместил руку с выросшими чуть ниже локтя двумя бледными щупальцами между больших, отвислых с темными, большими сосками, грудей женщины, закрыл глаза и приступил к процессу её полного перерождения. Действовал он быстро и с полным знанием дела. После того, как ему пришлось пройти через долгий процесс самоделения, Стос знал физиологию человека намного лучше всех светил медицины вместе взятых, ведь в отличие от них он мог не только исцелять умирающих, но и изменять тела людей вопреки природе.

Поскольку народ по большей части сидел на полу, то только четверо здымовцев видели все те перемены, которые происходили с Соной. Эта пухленькая, невысокая армяночка стала с одной стороны, как бы усыхать, но, в то же время её ноги за каких-то полчаса вытянулись сантиметров на десять, пышные бедра значительно уменьшились в объеме, с них исчезли венозные синие звёздочки на икрах, груди укоротились и обрели девичью упругость, да, и вообще тело её очень быстро помолодело, что, несомненно, со стороны, весьма походило на самое настоящее чудо.

Хотя, по большому счету, объем её тела увеличился максимум на пять, шесть процентов, ведь Стос всего лишь перераспределил массу тела женщины и, сжигая излишки жира, увеличил её мышечную массу и потому отдал ей лишь малую часть своих соцнакоплений. Одновременно с этим лицо женщины тоже помолодело и посвежело, морщины на её лице полностью разгладились, а большая черная меланома у неё за ухом исчезла без следа. Вот только четыре удаленных зуба он не стал ей выращивать, так как их заменили мосты. На всю операцию у него ушло примерно два часа с четвертью и как только всё было закончено, он убрал руку и негромко сказал:

— Всё, Сона, теперь ты не только дочь Земли, но и дочь Сиспилы. Об остальном тебе расскажут твои новые сёстры.

Когда помолодевшая Сона легко спрыгнула с импровизированного операционного стола, Мигран воскликнул:

— Ой, Сонка, какая ты стала красивая и высокая. Да, тебя твой Володька теперь точно не узнает.

На него сердито зашикали потому, что Стос, который, наконец, убрал свою правую руку с плеча Лулуаной и теперь, сгибая и разгибая её, указательным пальцем левой уже энергично тыкал в белый бархат. Эдуардо, быстро перепрыгнув прямо через Серегу, сбегал за своим колдунским посохом с серповидным навершием и подал его Стосу, чтобы тому было на что опереть руку, а не держать её над плечами Лулу. Может быть поэтому Хачика он исцелил от его болячек, которых у того тоже вполне хватало, менее чем за два часа, сделав того при этом похожим на Рембо, после чего громко крикнул деду Резины:

— Эй, Вахо, хватит глазки закатывать. Полезай на эту завалинку, но учти, старый черт, я тебя слишком молодым делать не стану, а то нас всех в кутузку заметут. Просто малость проинспектирую, как над тобой наши девочки поработали, да, вставлю в твою голову ментальное радио, чтобы ты мог до Резины докричаться, когда он себе на голову наушники надевает.

Вахтанг Абашидзе лег на операционный стол шестидесятилетним стариком, а встал с него с тем же самым лицом, но уже с телом борца тяжеловеса, собирающегося положить всех на лопатки на Олимпиаде. Теперь он стал полноправным челном клана Лулуаной и в полной мере мог проделывать все те фокусы, на которые были способны они. Глядя на него, Стос даже подумал о том, что он снова пойдет работать на стройку, по которой очень скучал, хотя бы простым бетонщиком.

Сам же он после всего этого едва нашел в себе силы встать с табурета и только то, что он вовремя вспомнил о том, что у него полным-полно в теле энергида, позволило ему бодро улыбнуться и, помахав рукой своим друзьям, пойти к выходу из студии. Бочулис, состроив зверскую рожу и погрозив здымовцам кулаком, помчался вслед за ним и Лулуаной, чтобы одеть их в длинный балахон. Уж он-то хорошо понимал, как устал их большой вождь и учитель.