Певец из Кастагвардии

ГЛАВА 1

Новая лошадь Каспара мягко ступала по лесной тропе. Ее ухоженная золотистая шкура блестела на солнце. Они двигались бесшумно, и когда сзади что-то хрустнуло, звук показался необычайно громким.

Каспар обернулся в седле, но ничего необычного не увидал. Все было спокойно в Троллесье. Даже белые пушистые шарики цветов на голых ветвях терновника не в силах были шелохнуться – ни дуновения. Каспар прищурил голубые глаза, чтобы лучше видеть в полумраке. Где-то на тропе явно треснула ветка.

Однако же надо смотреть, куда едешь! Нависший над тропой сук стукнул его по голове. Поморщившись, Каспар опять повернулся вперед. Тропой пользовались редко, деревья так и наседали на нее с обеих сторон.

– Вот еще – вероника, – пробормотал Каспар себе под нос, но довольно громко. – Не могла, что ли, Брид кого-нибудь другого послать ее разыскивать?

О странном звуке он и думать забыл. Проведя ладонью по густым рыжим волосам, Каспар с удивлением обнаружил, что они мокрые. На пальцах осталась кровь.

– Терн! Вот негодное дерево. Недаром оно приносит несчастье.

С трудом удалось ему подавить желание ударить по ближайшему стволу ножом – очень хорошим, кстати говоря. Как и лошадь по имени Фея, нож достался Каспару недавно и равных ему не нашлось бы в этом мире. Ценностью он, пожалуй, превосходил даже скакуна лесничих, правда, хозяину лошадь все равно была дороже.

Однако Каспар недолго разглядывал дивную работу неведомых мастеров. Ссадина на голове болела сильнее, чем положено, – хотя удар-то получился совсем легким. Вообще кожа на макушке в последнее время постоянно чесалась, а по малейшему поводу там выступала кровь. Странно, ведь рана была небольшая и давно уже зажила. Безумный человек-волк, встреченный Каспаром в подземных темницах Иномирья, напал на него с дикой яростью, но сумел только вырвать клок волос.

Юноша постарался как можно скорее выбросить эти воспоминания из головы. Слишком больно и страшно думать о том, как близко подошли они с Брид к тому, чтобы навек остаться в стране духов. Талоркан едва не поймал их. Лесничий до сих пор являлся Каспару в кошмарных снах, а днем таился у кромки сознания Это существо из Иномирья обладало такой силой, что чуть не похитило душу Брид.

Каспар не мог избавиться от ужаса. Что, если Талоркан снова будет преследовать их?

Передернув плечами, он вернулся к насущной проблеме. Зная, что синие цветы вероники еще не распустились, и потому их трудно будет различить среди травы, он сосредоточился на поисках. Свесившись над плечом Феи, Каспар прочесывал взглядом землю, но мало что видел, кроме засохшего еще с прошлой осени орляка да высоких поганок с почернелыми шляпками. Кажется, вероники сегодня не найти. А ведь девочка тяжело больна, ей необходимо лекарство, и как можно скорее – слишком многое от нее зависит.

Снова хрустнула ветка. На этот раз Каспар остановил лошадь и вслушался в тишину. Здесь, вдали от дома, под давящим пологом темных сосен, древних дубов и огромных буков, ему становилось все печальнее. Деревья росли на упавших трупах своих предков, там же гнездился мох, и находили себе приют побеги папоротника. Весь этот замкнутый мирок казался юноше душным и чужим. Больше всего на свете ему хотелось вырваться отсюда и возвратиться к бескрайним просторам и скалам своей горной родины.

Вспомнив, что Халь говорил ему о живущих в этом краю таинственных зверях, Каспар достал лук, перетянул тетиву в боевое положение и только потом продолжил поиски.

Вновь сзади что-то шевельнулось. Белоснежные цветы тернового куста дрогнули, и между колючих ветвей высунулось носатое желто-коричневое личико.

– Ах, это ты, – с облегчением выдохнул Каспар, глядя на низкорослого человечка с тоненькими ножками.

– Спар, нам домой надо спешить, а не с повозками тут таскаться, – жалобно произнес лёсик, и не думая проявить положенное благородному юноше почтение.

Рожки у него почти уже пропали, втянулись в поросшую курчавой шерсткой голову, и вообще с каждым днем с тех пор, как воротился из Иномирья, он делался все меньше похожим на оленя. Правда, ножки у него оставались по-прежнему тонкими, а движения – резкими, но что-то в его внешности напоминало истощавшего и перевозбужденного гнома.

– Спар, мне нужно вернуться к Петрушке. Мы должны торопиться.

– Ну, так ступай один, – нетерпеливо предложил Каспар. Он тоже хотел скорее попасть домой, но чувство ответственности не позволяло покинуть остальных. А ведь на родине его ждет Май. Каспар должен сказать ей кое-что важное. – Так будет куда быстрее. Зачем тебе…

Однако Папоротник не слушал его. Ноздри у него раздувались, а глаза расширились и потемнели.

– Волк, – прошептал он.

Каспар напряг мышцы, но тут же расслабился – увидел, что по тропе вслед за ним бежит, сопя, коренастый Трог, любимый терьер Брид. За ним, едва поспевая, спешила белая девочка-волчонок, недавно спасенная от охотников. Брид не хотела давать дикому зверьку имени, но Каспар настоял на своем и назвал ее Рункой, в честь шрама, в виде руны Беорк, оставшегося у нее на плече.

Знак этот символизировал перерождение, его носила Дева. Брид хватило одного взгляда на шрам, чтобы подтвердить: да, это тот самый волчонок, которого они должны были найти, тот, что приведет их к осиротевшему ребенку, коему предназначено стать новой Девой. А в поисках Рунки они повстречали ту самую девочку, которой сейчас так нужна вероника.

Папоротник вскочил на какое-то бревно, вытянул шею и скорчил рожу обоим – псу и его маленькой спутнице, не слишком твердо державшейся на лапках. Трог коротко рявкнул на лёсика и принялся прыгать вокруг Феи. Волчонок скакал рядом, повизгивая от радости. Видя это, Папоротник решил отбежать подальше.

– Да не бойся ты, – сказал ему Каспар. – Она же привела нас к новой Деве, в точности как руны предсказали.

Ноздри лёсика затрепетали еще сильнее. Он поглядывал на собаку и волчонка несколько презрительно, однако держаться старался на расстоянии.

– Лучше помоги-ка мне веронику отыскать, – попросил Каспар, чтобы успокоить его.

– Да там же росла, у высокой сосны, еще до терновника! Ты что, не почуял?

– Нет. Почему ты мне не сказал? Ты же знал, что Брид меня просила найти лекарство для девочки, – начал было Каспар, но сил спорить с этим странным созданием, получеловеком-полуоленем, вернувшимся с ними вместе из Иномирья, у него никогда не хватало.

Хотя сам Каспар вместе с Брид попал туда случайно, путями магии, он так и не сумел примириться с мыслью, что вот Папоротник-то, как и Абеляр Лучник, давным-давно погиб!

Кстати, насчет вероники лёсик оказался прав. Ее невысокие стебли торчали из земли у подножия серебристой сосны, тянувшейся куда выше окружавших ее деревьев. Каспар опустился на колени и набрал целую охапку целебной травы. Хоть он и знал, что вероника необходима девочке, какая-то его часть не хотела спешить обратно к отряду. Там был Халь. Не то чтобы Каспар не любил своего молодого дядюшку. Нет, вовсе нет! Просто с тех пор как Халь спас Брид от старшего лесничего Талоркана, он совсем уж задрал нос.

Но все же без малейшего промедления юноша сунул веронику в седельную суму и быстро вскочил на лошадь. Папоротник затрусил рядом, и они вместе стали продираться сквозь густой лес, стараясь, чтобы свисающие плети плюща не обвивались вокруг шей.

Порой Каспар вздрагивал. Страх все не отпускал его – не скрываются ли в тенях призрачные твари, не рыщут ли они по лесу, охотясь за ним? Несомненно, это так, ведь он – властелин Некронда, способного освободить их от вечного изгнания в Иномирье. Каспар должен держать Яйцо при себе, тогда он сможет, и защитить себя, и уберечь талисман от похищения. Без Некронда юноша чувствовал себя беспомощным. Как мог он поддаться уговорам жриц, как мог оставить Некронд в подземельях Торра-Альты?

Впереди послышались голоса, и они вывели путников к повозкам, прямо в середине колонны. Халь по-прежнему оставался в авангарде эскорта и своим важным видом мог поспорить с любым из двух принцев – хоть с кеолотианским, хоть с бельбидийским.

Каспар натянул поводья и стал ждать, пока отряд пройдет мимо, чтобы присоединиться к Брид. Самой принцессы Кимбелин – дочери могущественного Дагонета, короля Кеолотии, и невесты правителя Бельбидии Рэвика – нигде не было видно. Юноша решил, что она находится в одной из повозок, отдыхает от долгого пути.

Он предпочитал держаться подальше от Халя и принцев, рядом с которыми в Хале с особой силой проявлялись все недостатки. Их позерство и изощренные споры о том, кто из троих является самым лучшим рыцарем на свете, были отвратительны. На Каспаров взгляд, Халь слишком уж громко распространялся о своих подвигах.

Тягловые лошади тащились по дороге, кивая головами и налегая на мощные хомуты. Оси огромных повозок скрипели и проседали под тяжестью приданого принцессы. Кое-что Каспару случилось увидеть как-то вечером, когда принц Тудвал проверял, все ли на месте. Его изумили искусно сработанные украшения, яркие шелка и атласы, но больше всего – солнечные рубины, темно-красные, с сияющей золотом сердцевиной. Столько богатства ему не доводилось еще встречать.

– Вероника, – коротко произнес он, протягивая Брид пучок травы.

Та взяла, но даже не улыбнулась в знак благодарности – слишком печальна и озабочена была жрица, – и вновь обратилась к девочке, которую держала на коленях, откидывая намокшие прядки тонких светлых волос с бледного лица.

– Это необычное дитя. Волчонок свел всех нас вместе, и мы сумели вернуть ее из Иномирья. Ни одна девочка на свете не может быть необычнее этой, восставшей из мертвых. Но она еще слишком слаба, чтобы говорить. Так что до тех пор, пока мы не узнаем ее настоящего имени, я назвала ее Нимуэ, в честь богини луны.

Голос Брид лился мягко и спокойно, но темнеющие под глазами круги выдавали тревогу. Русые волосы, зажигавшиеся медью всякий раз, как редкий луч холодного кеолотианского солнца пробивался сквозь кроны деревьев, выбились из косы. Вместо шелкового платья, подарка Талоркана, Брид носила теперь взятую у Халя тунику и широкую юбку, позаимствованную у кого-то из фрейлин принцессы.

Среди прелестнейших дам Кеолотии, сопровождавших Кимбелин, Брид казалась совсем юной и похожей на крестьянку. Они прозвали ее Пташкой – за хрупкое сложение и бурую, как перья крапивника, одежду; а она в ответ смеялась. Но что правда, то правда: как и крапивник, Брид в любой миг могла исчезнуть в лесу и слиться с природой.

Каспар подумал: раз теперь нашлась девочка, которой уготовано стать одной из трех высших жриц, Брид должна испытать облегчение. Все знаки указывали, что Нимуэ – именно та, кого они искали. Однако, как ни странно, Брид теперь казалась еще более обремененной заботами, правда, ни слова об этом не говорила.

– Не выехать ли нам вперед? Дома ждут, не дождутся вестей. Нам бы поспешить! – предложил Каспар, положив ладонь ей на плечо.

Брид покачала головой:

– Нимуэ больна. От нее слишком многое зависит. Ей нужно ехать в повозке, а я не могу ее оставить.

– Если Халь говорит правду, то повозка – не самое безопасное место. – Каспар с подозрением оглянулся на солдат-кеолотианцев. – Ведь он раскрыл заговор о похищении принцессы и ее приданого!

Девушка только отмахнулась, не сводя глаз с лица Нимуэ и стараясь защитить ее от тряски.

– Халь просто играет в героя. Напасть на принцессу Кимбелин рискнет только полный дурак. Безумие – одновременно навлечь на себя гнев и короля Дагонета, и короля Рэвика.

Каспар был удивлен, что Брид осуждает своего жениха. Он чуть улыбнулся: хорошо, что любовь не затмевает ее разум. Однако испугавшись, как бы улыбка не вызвала у Брид раздражения, юноша отвернулся.

Впереди бодро шагал, хотя и прихрамывая, лучник в странной одежде. Он вежливо кивнул Каспару. Тот все еще не мог до конца поверить, что этот человек, Абеляр, родился четыреста лет назад, сражался и погиб в кеолотианских войнах. Как Папоротник и Нимуэ, Абеляр вернулся из Иномирья вместе с Каспаром. Легко было отличить его от других солдат: он открыто не доверял кеолотианцам. Оно и неудивительно: ведь когда-то жизнь его оборвала стрела, выпущенная их солдатом.

Юный Пип, которому никогда прежде не удавалось двигаться в каком-либо подобии четкого строя, держался в ногу с лучником и то и дело сверкал в его сторону широкой улыбкой. Следом шел Брок – для него Абеляр был легендой, героем, воспетым в балладах, к которому надлежало относиться с почтением (о чем старик и не уставал напоминать Пипу).

Бельбидийцы из других баронств находили манеры лучника странными и сторонились его. Кеолотианцы, которые не могли не замечать его мрачных взглядов, напрягались, стоило Абеляру оказаться поблизости, а сами старались его избегать. Халю он тоже явно не нравился. Каспар сразу понял, что его дядюшка завидует тому почтению, с которым Пип и Брок относятся к лучнику. Этим утром Халь прошипел:

– Герой! Абеляр-герой! Конечно, мы должны быть благодарны: одно его присутствие отвратит от принцессы любую опасность.

Он презрительно хмыкнул, но вскоре посветлел лицом и наклонился в седле, чтобы нежно поцеловать Брид в макушку прежде, чем поскакать в голову колонны.

Чтобы успокоиться, Каспар спрыгнул с повозки и зашагал рядом с Абеляром. Обменявшись парой слов, оба они стали смотреть на Деву и ее подопечную, да так, будто их взгляды могли каким-то образом не дать девочке вновь соскользнуть в Иномирье.

– Спар! – вдруг окликнула юношу Брид. – Мне нужна кровяника.[1] Возьми с собой Папоротника и найди мне кровяники. Нимуэ нездорова, у нее слабая кровь. И поспеши!

Резкий тон не задел Каспара. Брид выглядела такой усталой, будто всю ночь не спала, и он разделял ее беспокойство.

Вскочив на Фею, он свернул с дороги и углубился в лес, глядя, лошади под ноги. Сопение коней и скрип колес, переваливающихся через торчащие из земли корни, быстро затихли за деревьями. Сумрачный мир под сенью ветвей казался ненастоящим. Такая неподвижность и замкнутость… Словно здесь никогда ничего не происходило. Все остальное осталось за сотни миль – и суета, и спешка человеческой жизни. Что значат они здесь, среди векового безмолвия?

– Кровяника, – повторял про себя Каспар, пытаясь сосредоточиться на новом задании.

Домой бы! Слишком долго он пробыл вдали от Торра-Альты. Там могло произойти все что угодно. Мысли его вращались вокруг Друидского Яйца, которое высшие жрицы называли Некрондом. Оно покоилось в дубовом ларце, изрезанном рунами, глубоко в подземельях крепости. Но что-то было не так, и Каспар чувствовал, как талисман, будто когтистой лапой тянет его вернуться.

Халь с Кеовульфом в последнее время сильно беспокоились из-за таинственных зверей и обвиняли Каспара в том, что это он играет с Некрондом и вызывает их. Собственно, Халь вечно сваливал на племянника все, что бы ни случалось. Тот уже привык. А вот неодобрительные слова Кеовульфа огорчали его куда больше. Рыцарь-великан из баронства Калдея никогда не говорил, не подумав. Халь-то мог ругаться просто затем, чтобы поставить Каспара на место; а Кеовульф – тут дело другое.

Кровяники Каспар не нашел. Даже Папоротник не сумел ее вынюхать. Юноша подумывал уже, не вернуться ли с пустыми руками, как вдруг со стороны повозок раздались женские крики. Земля задрожала от стука копыт. В воздухе прозвенела громкая нота охотничьего рога Халя: раз, другой!

Каспар погнал лошадь обратно. О принцессе Кимбелин он и не вспомнил, – все мысли были о Брид и Нимуэ. Сердце билось где-то в животе. Халь ведь ехал впереди, между ним и Брид – все пятнадцать повозок.

Ржали лошади, по лесу разносился лязг металла. Фея поскакала еще быстрее, легко скользя над неровной землей. Каспар с трудом вытащил из-за спины лук, в ушах у него уже гудело от шума битвы. Вырвавшись на дорогу, он тут же вскинул оружие и принялся выискивать цель.

На отряд с обеих сторон нападали солдаты без геральдических знаков на одежде и какие-то люди в шкурах, общим числом не меньше шести десятков. Эскорт вступил с ними в схватку. Каспар выпустил одну за другой две стрелы, но свои и чужие перемешались, так что стрелять было почти невозможно.

С боевым кличем Торра-Альты на устах он помчался в хвост колонны и по пути все же всадил в противников еще три стрелы. Брид! Каспар вытащил кинжал лесничего, принесенный из Иномирья, голубоватый клинок блестел, будто припорошенный звездной пылью.

Фея осадила назад: под самыми ногами у нее метнулся крупный зверь. Каспар чуть не вскрикнул: черномордый волк! Он тут же узнал его: серая, словно гранит, шкура, и только, голова черная, с длинной косматой гривой.

Сверху донесся вопль, и Каспар взметнул руку с ножом прежде, чем увидел, как с нависшего над дорогой сука прыгает человек. Разбойник напоролся на острие горлом, кровь хлынула Каспару на плечо. Он швырнул мертвеца под копыта лошади.

На крыше задней повозки стоял с луком Абеляр, щедро одаривая врагов стрелами. Двое нападающих подсунули под днище длинные слеги и пытались перевернуть повозку.

Каспар поскакал туда.

– Брид, вылезай, – закричал он. – Вылезай! Изнутри доносился плач больной девочки. Где же Халь? Путь Каспару заступили пятеро. Сунув клинок обратно в ножны, он наложил стрелу на тетиву, выстрелил, потом еще раз. Двое бандитов упали, хватаясь за животы. Юноша потянулся к колчану, но задел рану на макушке, и голову пронзила внезапная острая боль. Каспар не сомневался, что в него попали метательным кинжалом, ждал, что лицо вот-вот зальет кровь, но ничего такого не произошло. Боль ушла глубже, он пошатнулся, осознав вдруг, что через подлесок ломятся волки, обходя повозки с фланга. Стиснув зубы, Каспар принудил себя сосредоточиться.

– Спар! Спар! – кричала Брид.

Отчаяние в ее голосе прочистило сознание Каспара.

С громким хрустом повозка завалилась набок. Визжали женщины; лошади путались в упряжи и падали на землю. Крышки сундуков соскочили с петель, и драгоценные камни покатились в грязь. Нападавшие безумно орали, их голоса сливались с лязгом стали.

Руки Каспара работали быстрее, чем голова. Он уже вновь натянул лук. Брид выбралась из обломков и обхватила руками Нимуэ, пытаясь ее защитить. Из леса к ней бежал человек. Каспар выстрелил. Звон тетивы – ясный и четкий – заглушил панические вопли. Стрела вонзилась разбойнику в грудь, он упал на колени, изо рта выплеснулась кровавая слюна.

Сжав бока лошади, Каспар подскочил к Брид и Нимуэ, наклонился и выдернул их из-под повозки. Остальные торра-альтанцы, тут же оказавшиеся рядом, помогли девушке влезть на свободного коня. Та посадила Нимуэ перед собой, однако скрыться в лесу не могла: отовсюду наступали волки. Тогда Каспар сунул ей в руку охотничий нож и развернул Фею так, чтобы защищать Брид.

Торра-альтанцы сомкнулись спина к спине. Над телами павших рычали волки и медведи. Тут и там из-за деревьев выбегали разбойники и бросались на солдат, охранявших повозки. И бельбидийцы, и кеолотианцы лишались лошадей: одних стаскивали наземь длинными крючьями, другим рубили руки и ноги обычными крестьянскими косами. Но и Каспар не оставался в долгу: он стрелял в каждого врага, в какого только мог попасть.

Главное сражение шло у середины колонны, но юноша не думал о принцессе. Он видел, как туда пробивается Халь, раздавая удары могучим мечом налево и направо.

Кеовульф, хорошо заметный в тяжелых доспехах и красно-белой клетчатой котте, оставался впереди. Дрался он не так, как остальные дворяне – оружие в руке двигалось плавко, не останавливаясь ни на миг, будто без усилий. Вот калдеец рассек одному бандиту плечо, другому – голову, вот пропорол горло огромному волку. Потом развернул коня к середине колонны, попутно вонзая острую шпору в затылок очередному противнику так, что захрустела кость.

Каспар выпускал стрелу за стрелой, но этого явно не хватало. Фрейлин принцессы вышвырнули из повозок и бросили в грязь, под ноги сражающимся. Принц Тудвал, яростно рыча, крошил волков. Принц Ренауд, которому на голову накинули мешок, звал на помощь. Вот его стянули с коня и потащили в лес.

На Каспара и его товарищей наседало семеро. У Абеляра кончились стрелы; он достал кинжал и продолжал кромсать врагов. Брид – одной рукой ей приходилось держать бледную Нимуэ – едва могла править конем, тот все время пятился назад.

Каспар почти не слышал криков бойцов и стонов умирающих. Один разбойник ухватил его за лодыжку, но юноша вонзил ему в лицо нож – противник упал, хватаясь за глазницу. Между пальцев у него лилась кровь.

Теперь Каспар уже не видел повозки Кимбелин, такая там пошла свалка. Халь прорывался в хвост колонны, к Брид; по пути он сразил еще троих солдат в черной наемничьей форме без гербов.

Острый крюк едва не задел щеку Каспара. Юноша невольно подался назад, потом нанес удар в незащищенную голову разбойника. Нож глубоко вошел в обритый череп, рука Каспара скользнула по влажной коже.

Он дрался, словно в тумане. Пот ел глаза, Каспар едва видел, что происходит вокруг. Кто-то дергал его за ногу. Взглянув вниз, он увидел окровавленное лицо разбойника, пытающегося свалить его с лошади. В тот же миг в локоть юноше врезалась тяжелая булава, и до самой кисти разлилась жгучая боль.

Чья-то рука сгребла его за ворот и поставила на ноги. С облегчением Каспар понял, что все кости целы, а, обернувшись, сумел встретить Халя благодарной улыбкой. У того с клинка капала кровь, а человек с булавой лежал в грязи, рассеченный надвое. Стискивая зубы, Каспар быстро растер ушибленный сустав.

Кругом царила паника. Нападающие волна за волной выбегали из-за деревьев и пробивались к середине колонны. С каждым новым натиском маленький отряд торра-альтанцев все больше отрывался от союзников. Сзади ворчали и когтистыми лапами тянулись к лошадям огромные черные медведи. Каспар постарался пересчитать своих. Папоротника он не видел – хорошо бы лёсик не высовывался из чащи. Бок о бок с ним держались Брок, Абеляр, Халь, Брид и Нимуэ. А где же Пип?

Один медведь распорол когтями полотняную стенку повозки. На дорогу хлынула россыпь жемчуга. Из-под соломенной подстилки показалась человеческая рука. Абеляр, пригнувшись, бросился туда и вытащил из-под обломков Пипа.

Мальчишка сонно улыбнулся, широко зевнул, а потом, оглядевшись по сторонам, завопил, перекрывая шум битвы:

– Ну и здоровые твари эти медведи! Я таких раньше не видал!

Несмотря на кровавую резню вокруг, он не подал ни малейшего признака страха.

Обезумевшие лошади убегали в лес, где их всадники, ударившись о ветви деревьев, падали и доставались волкам. К Каспару прыгнул огромный черный зверь, челюсти едва не сомкнулись на горле юноши. Он развернул золотистую лошадь и взмахнул ножом. Драгоценный клинок свистнул в воздухе и вонзился животному прямо в левый глаз. Хоть ножом Каспар дрался и хуже, чем стрелял из лука, медведь свалился наземь. Однако триумф победы продлился недолго. Следом уже наступал еще один враг.

– Назад! – крикнула Брид.

Это был голос разума. Могучие удары рунного меча Халя отсекали медведям лапы, будто пергаментные, что позволило торра-альтанцам отступить под покров деревьев и перестроиться.

Пользуясь прикрытием, Абеляр добыл трофей – колчан стрел, достал лук и принялся стрелять, да так часто и метко, что вскоре ни человек, ни зверь не осмеливались напасть на них. Мгновение торра-альтанцы стояли в тишине, тяжело дыша. Кровь стучала в висках.

– Принцесса! – воскликнул Халь. – Брид, мы не можем здесь прятаться, будто трусы.

– Мы ничем ей не помогали, а теперь, пожалуй, и не пробьемся к ней, – возразила девушка, перекрикивая отчаянные вопли, доносившиеся со стороны повозок. – Нимуэ важнее. Главное – чтобы не прервалась цепочка Троицы.

– Я возвращаюсь. Спар вас защитит, – настаивал Халь.

Брид ухватила его за руку:

– Нет, ты должен остаться. У тебя рунный меч, твой долг – защищать Нимуэ. Она – это наша жизнь. Она будущая Дева, а Морригвэн недолго уже осталось. Троица не должна быть разрушена.

В течение короткого мига Халь смотрел на нее в нерешительности – как необычно для него! Потом желваки на его скулах твердо очертились.

– Вас будет защищать Спар. Если бельбидийский эскорт позволит, чтобы принцессе Кеолотии причинили какой-либо вред, случится война. Король Дагонет выместит свой гнев на нас и на всей Бельбидии. Погибнут тысячи людей. Я не могу этого допустить. К тому же там, в самой гуще – Кеовульф. Он мой друг, я его не брошу.

Халь развернул коня и с мечом наголо поскакал обратно.

– Нет! – крикнула вослед Брид. – Нет, Халь! Ради меня – не надо, пожалуйста. Ты мне нужен.

По щекам у нее катились слезы, она закусила дрожащую губу.

Оставшиеся торра-альтанцы отступили глубже в чащу и остановились там, обнажив оружие, готовые отразить нападение. Тянулись долгие минуты напряженного молчания. Вдруг справа затрещали кусты, и показалась черная морда, втягивающая ноздрями воздух.

Унюхав людей, волк на миг замер, а потом рванулся к ним. Абеляр пронзил ему горло стрелой, прервав дикий вой, но все же их присутствие было выдано. Через миг к торра-альтанцам уже ломился сквозь подлесок медведь. Каспар натянул тетиву, стараясь в пылу боя не потерять холодного спокойствия, и выстрелил лишь тогда, когда зверь показался между деревьями. Но ни эта стрела, ни следующая не остановила медведя. Чтобы свалить его, потребовалось еще три – одну добавил Каспар, две Абеляр.

Глядя в лесной полумрак, они слушали шум, доносящийся от дороги. Наконец раздались звуки отступления: кони били подковами землю, волки мчались прочь. После лязга железа и криков боли внезапная тишина казалась густой, почти вязкой.

Первой заговорила Брид.

– Надо посмотреть, чем мы можем помочь.

О своем беспокойстве за Халя она не проронила ни слова. Баюкая девочку, Брид двинула коня вперед шагом. Каспар убрал нож и поспешил за ней. Абеляра ранили, и он хорошо скрывал боль, но, когда начал идти, споткнулся и зашипел, стискивая рукой плечо.

– Ничего, – процедил он сквозь зубы, отворачиваясь.

– Дай-ка, я посмотрю, – потребовала Брид, отдала Нимуэ Каспару и соскочила на землю.

– И хуже бывало, – пошутил Абеляр.

Брид отыскала место, где его кожаная куртка была прорвана. Рубаха и тело под курткой оказались все в крови, так что трудно было разобрать, где изодранная ткань, а где лоскуты кожи. Девушка быстро отрезала лучнику рукав, зажала кровоточащую рану и принялась туго ее бинтовать. Пип подбежал, чтобы подставить Абеляру плечо.

– Славный парень, – похвалил его лучник, и мальчик просиял. Таким счастливым Каспар его никогда не видел.

На обочине дороги они остановились, глядя на следы бойни. Из-под перевернутых повозок торчали изломанные и оторванные конечности людей. Груз вывалился блестящими грудами на потемневшую от крови землю. Тела людей и животных, своих и чужих, лежали бок о бок – смерть уравняла всех.

Но где же Халь?

Брид кусала нижнюю губу, глядя по сторонам.

– Вон он! – вдруг указала она. – Халь!

Тот выступил из-за повозки, махнул девушке рукой и вновь вернулся к своей работе – высвобождать зажатого колесом человека.

Каспар осмотрелся. Солдаты эскорта – их насчитывалось, пожалуй, человек сорок – лежали, перебитые бандитами и наемниками, которых было раза в два больше. Между телами бродили трое волков, разрывая мертвым животы и погружая острые морды в еще теплые внутренности. Каспар выстрелил в ближайшего, тот взвыл и упал. Остальные разбежались.

Каспар скорчил рожу мертвому волку и, оглядевшись, отыскал еще пятерых зверей среди человеческих тел. Странно, что их оказалось так мало – ведь нападало множество. Даже после смерти черномордые волки наполняли юношу страхом.

Брид сдержалась и не бросилась к Халю. Когда тот перестал обращать на нее внимание, она гневно развернулась и занялась леденящим кровь делом – стала разбирать изодранные трупы. Прикасаясь к остывающим телам, девушка не выказывала отвращения, хотя лицо у нее побледнело.

Халь вытащил, наконец, солдата из-под колеса и позвал Кеовульфа.

Кто-то из раненых кричал и бился в судорогах, другие лежали тихо и только негромко стонали от боли. У иных лошадей на боках зияли огромные рваные царапины; у других сквозь продранную кожу на ногах торчали обломки белых костей, все животные дрожали. Два коня, запутавшись в постромках, перепугано ржали и мотали головами. Живых невозможно было различить среди мертвых.

– Повезло нам, – негромко произнесла Брид. – Ой, как повезло, что мы были далеко от принцессы.

– Кеовульф! – снова позвал Халь.

Он шел, расшвыривая ногами трупы, потом вдруг застыл, и крик его оборвался на полуслове. Торра-альтанцы замерли. Халь оттащил тело убитого солдата, отбросил волчью тушу… Под ней лежал рыцарь в красно-белой котте. Всякий узнал бы его: Кеовульф, младший сын барона Кадроса Калдейского. Из предплечья у него сочилась кровь, наруч был сорван. Шлем слетел с головы, через все лицо тянулись следы когтей.

Брид рухнула рядом с ним, прижала ухо к груди и стала внимательно вслушиваться. Наконец она села и прошептала:

– Он дышит. – Девушка отерла рыцарю лоб. – Кеовульф, милый друг, это Брид. Не беспокойся, я помогу тебе.

Сердце Каспара подскочило к самому горлу.

– А вы что стоите и глазеете? Работать надо! Несите ко мне раненых, – велела Брид, перевязывая Кеовульфа.

Пипа она отправила к повозкам за водой и одеялами. Остальные принялись искать, не дышит ли кто-нибудь еще. Приказам Брид не подчинился только Халь.

– Ее нет, – тихо сказал он. – Я опоздал. Ее утащили в лес. Принца Ренауда и принца Тудвала не видно. Тапвелла и Хардвина тоже, но они, возможно, где-то здесь.

Брид трудилась без устали не один час – готовила мази и обмывала раны. Абеляр, несмотря на собственные повреждения, работал рядом с нею: его старинное мастерство, изученное на полях сражений праотцев, пригодилось и теперь. Сильными руками он вправлял вывернутые суставы и соединял, как положено, сломанные кости, чтобы жрица могла наложить лубки. Халь и Каспар с мрачными лицами выносили тела мертвых на ближнюю поляну и там раскладывали кеолотианцев к кеолотианцам, а бельбидийцев к бельбидийцам. До точного подсчета потерь было еще далеко.

От остальных дворян не обнаружилось и следа. Не хватало, по меньшей мере, полудюжины солдат. К радости Халя, сержанта Огдена среди мертвых не нашли. Он не уставал восторгаться мастерству опытного солдата.

– Захотят взять выкуп? – предположил Халь. Каспар кивнул:

– Больше им пленных брать незачем. Правда, не понимаю, как это так хорошо вооруженные люди сдались наемникам.

– Да они и не умели ничего, – объяснил Халь. – На нас в лесу несколько раз нападали, и оказалось, что держать меч в руках умеем только я, Кеовульф и принц Тудвал. А остальные – легкая добыча.

– Хорошо, но почему тогда они взяли лишь принцессу и дворян, а все приданое бросили?

Халь хмыкнул, будто ответ представлялся ему очевидным.

– Мы остались одни, и с нами – несколько раненых, которых мы должны доставить в безопасное место. Что будем делать? Должно быть, взвалим каждый на спину по повозке и потащим, лошадей-то здоровых – три, не больше. Мы находимся глубоко в Троллесье. Отсюда до опушки – добрых три-четыре дня конного пути. А разбойники вернутся задолго до того, как мы получим помощь.

Они обернулись к Брид, склонившейся над Кеовульфом. Рыцарь весь посерел и до сих пор не шевельнулся – лишь моргнул пару раз и вновь провалился в холодный сон.

Халь опустился на колени рядом с девушкой и обнял ее за плечи. На короткий миг она склонила голову ему на грудь, потом потянулась поцеловать в шею, а после отпихнула и вернулась к своей работе.

– На ночь надо бы костер разложить, – вымученно произнес Халь.

– Не будь мы в самом хвосте колонны… – пробормотал старый Брок, глядя на мертвецов, лежащих в вырытых им неглубоких могилах.

Вдруг из леса появился Папоротник. Он сморщил нос:

– Я бы на вашем месте не дергался. Все равно их волки выкопают, недели не пройдет.

При звуке его голоса Кеовульф чуть двинулся и прошептал:

– Волки…

Глаза у рыцаря приоткрылись, он оглядел кольцо молодых лиц, окружавших его, потом сосредоточился на Каспаре.

– Волк, Спар! – сказал он юноше так, будто хотел его пожурить. – Необычный волк. Знаешь, Спар, он ходил на задних лапах, а вместо морды у него был пустой череп.

Говорил он урывками и, закончив, повалился без сил. Брид растерла между пальцами стебельки вайды и получившимся порошком начертила на лбу рыцаря руны.

– У него лихорадка. Тихо, Кеовульф. Это руны исцеления. О Великая Матерь, молим тебя о защите. Сей храбрый рыцарь, преданно служащий тебе, нуждается в твоем милосердии.

Ее сердитые глаза, казалось, метали в сторону Каспара зеленые искры.

– Да я тут ни при чем! Что я сделал-то?! – воскликнул тот чуть более пылко, чем хотел.

Халь вдруг вскочил и без всякого предупреждения ударил его кулаком в челюсть. Хорошо поставленный удар свалил юношу с ног. Настало потрясенное молчание. Оказалось, что Каспар не собирается давать сдачи. Он лишь медленно поднялся.

– Здесь нет моей вины, – повторил он. – Я их не вызывал.

– Ты все с Некрондом возился! – прорычал Халь, потирая ободранные о зубы племянника костяшки.

Каспар, насупившись, отошел на край поляны и сел, бросив на землю плащ из медвежьей шкуры. Ему было стыдно, он чувствовал себя дураком. Никто ему не верил. Единственное утешение – волчонок выкарабкался из объятий Пипа и вперевалочку подошел к нему. Вместе юноша и зверек стали смотреть, как разгорается костер, и часть леса превращается в круг золотого света. Белая шерсть Рунки была на ощупь совсем мягкой. Гладя ее и пытаясь выразить свою благодарность за то, что волчонок привел их к Нимуэ, Каспар внимательно следил, чтобы не задеть не до конца затянувшийся шрам.

– Я ведь черномордых волков не вызывал, – сказал он Рунке. – И Некронда уже много недель не видел. Как бы я смог это сделать?

– Кто это тут волков вызывает? – выскочил откуда-то Папоротник. В руке он держал палку, которой собирался в случае чего отбиваться от детеныша.

Каспар ладонью прикрыл Рунке голову:

– А ну, кончай! Ничего она тебе не сделает.

– Пфе! Это потому, что она еще мелкая. Вот вырастет – увидишь, да поздно будет. Но о чем бишь это мы, Спар? Чего ты такого натворил и почему дал себя стукнуть?

– Ничего я не натворил, – огрызнулся Каспар. – Вообще ничего. Они просто не могут понять, что происходит, вот на меня все и валят. Вечно я во всем виноват.

– А я-то думал, ты властительный лорд! Наследник Торра-Альты и всякое такое. Почему ты им позволяешь так с собой обращаться?

– Потому что я никто, Папоротник, – попытался объяснить Каспар, но только вздохнул, не видя в этом смысла.

Халь всегда вызывал у окружающих куда больше почтения, чем он сам, а Брид, она высшая жрица, будущая Матерь, самая могущественная из Троицы. Не важно, сколько у Каспара титулов, все равно его никогда не станут уважать.

Папоротник ткнул волчонка концом палки. Рунка ухватила ее зубами и принялась теребить.

– Что за ребячество, – проворчал Каспар, отнимая палку у лёсика.

– Ну, ты ж так ничего и не объяснил, – хмыкнул тот. – Как тебе удается вызывать волков?

Каспар пожал плечами и потер макушку:

– Три года назад для того, чтобы спасти Торра-Альту от волков и выручить мою матушку, высшую жрицу леди Керидвэн, мне пришлось отыскать себе талисман. Яйцо.

– Яйцо?! – с презрением повторил Папоротник. Каспар кивнул.

– Но это было не простое яйцо, а волшебное. В нем крылось дыхание жизни древних чудовищ, когда-то свободно рыскавших по миру. Потом Первый Друид изгнал их в Иномирье, страну духов. Яйцо дает мне возможность призывать их обратно. Оно притягивает их призрачные формы, и постепенно они обретают плоть. Называется оно Некронд.

– И ты, что ли, его хозяин? – не поверил лёсик.

– Сдается мне, у него не может быть хозяина. Я его хранитель. Правда, жрицы мне его не доверяют, – с горечью добавил Каспар. – Им кажется, что в Яйце слишком много силы и что я с ним играю.

– А ты играешь?

– С ваалаканской войны не играл. Правда, у меня все время случаются искушения. Раз или два, должен признаться, я не устоял, призвал несколько тварей, но тут же отправил их обратно. Я же не такой безответственный!

– Кажется, ты сам себе не веришь, – произнес Абеляр. Каспар поднял голову и увидел, что лучник стоит перед ним, а отсветы пламени играют на его хмуром лице.

Каспар уронил руки. Его отчаяние было вполне настоящим.

– Никто больше не может добраться до Яйца. Пока я был в Торра-Альте, его не трогали – я проверял каждый день. Но волки все равно появились. Иногда я боюсь, что их вызвали мои сны, хоть и не знаю, как такое могло случиться. Я ведь ничего не способен сделать, если не держу Яйцо в руках, а его тут нет!

– Полагаешь, твой дух ночью может выходить из тела и пользоваться Яйцом? – спросил Абеляр.

Каспар кивнул. Признав свою вину, он будто сбросил тяжкий груз с плеч.

– Возможно, все эти люди погибли из-за меня. К ним подошла Брид и протянула Каспару руку.

– Пойдем к костру, нам надо поговорить. Твои подозрения могут оправдаться. Пока будешь спать, я разложу вокруг тебя защитные руны. А потом нужно спешить домой, к Морригвэн и Керидвэн – они сотворят обряд, чтобы укрыть твой разум от силы Яйца. Древние твари, тысячи лет назад изгнанные из нашего мира, алчут вернуться в круг жизни. Объединенная воля столь многих существ, сосредоточенная на одном желании, невероятно могущественна. Магия, созданная ею, способна пересекать грани между мирами. Они жаждут свободы, и жажда эта проникает в твой разум, когда он слаб. А еще, Спар, хватит тереть голову! – Голос Брид вдруг стал резче. – Если будешь все время беспокоить ссадину, она никогда не заживет.

– Да я, наверное, ветку задел, – пробормотал Каспар. – Опять кровь течет.

– У меня и без того забот полно. Брид поджала губы и занялась рунами.

Каспар скрючился у огня и никак не мог успокоиться. Ему не нравились тени деревьев, нависавшие над поляной, будто огромные стервятники. Вот бы скорее вернуться в Торра-Альту! Там горы и чистое, открытое небо…

В лесу раздался шорох, и все вздрогнули. Каспар привычным движением схватился за лук. Папоротник вытянул шею, нос у него завертелся быстро-быстро. Потом лёсик расслабился:

– Не волк и не медведь. Просто человек.

Халь уже стоял на ногах. Не проронив ни слова, он исчез среди деревьев, а несколько минут спустя, вернулся, поддерживая под локоть пожилого солдата. Следом ковыляли еще двое.

– Ох, мастер Халь, хвала Матери, что вы целы, – говорил солдат. Увидев остальных, он приветственно кивнул им. – А я за ними погнался, но четверо развернулись и убили наших коней.

– Отдохни, Огден, – ласково сказал ему Халь. – Спешить больше некуда. Садись к огню.

– Они забрали принцессу и всех дворян, кроме вас, – тяжело дыша, произнес сержант. – Засунули в мешки, привязали к лошадям. Потом двинулись в глубь леса, а с боков их охраняли волки. Тут без колдовства не обошлось!

Пока он рассказывал, Брид намешала в золотой чаше, нашедшейся среди приданого, какого-то успокаивающего зелья, протянула сержанту, после чего вернулась к раненым.

Кругом, среди перевернутых повозок, лежали груды самоцветов. Солнечные рубины сияли в отблесках костра, будто фонарики сказочных эльфов.

– Вот бы в карманы напихать – богаче нас во всей Бельбидии не найдется, – пошутил Огден.

Остальные засмеялись, но собирать драгоценности никто не стал. Здесь, посреди леса, полного смерти, камни казались не дороже сухих листьев.

Халь взглянул на торра-альтанцев, на Кеовульфа и на восьмерых солдат, выживших после нападения. Среди них не было ни одного кеолотианца.

– Будет война.

– Война? Почему? – спросила Брид. – Несомненно, король Дагонет и король Рэвик объединят усилия и соберут необходимую сумму, чтобы обеспечить возвращение принцессы. А потом их армии станут вместе прочесывать лес, пока не найдут похитителей и не покарают их. При чем здесь война?

Халь покачал головой:

– Будет война между Кеолотией и Бельбидией. – Он порылся в нагрудных карманах и достал несколько клочков пергамента. – За этим стоит Ренауд, говорю вам. Еще до того, как мы въехали в лес, я знал, что он готовит засаду. За всех дворян возьмут выкуп, но принцессе Кимбелин живой не остаться.

– Откуда ты знаешь?

Халь сложил из пергамента мозаику.

– Помнишь? Я нашел записку, спрятанную в волчьем трупе. Здесь говорится о принцессе и шестнадцати повозках, а дальше – что она не должна покинуть Троллесье.

Каспар пожал плечами:

– А как это доказывает вину принца Ренауда?

– Это же очевидно, Спар! – Брид вдруг вскочила на ноги. – Король Рэвик стар, и до недавнего времени он ни разу не выказывал желания жениться. Все ожидали, что трон унаследует его младший брат, Ренауд. Но Рэвик все изменил своим объявлением о готовящейся свадьбе. Халь прав, королю Дагонету понадобится не так много времени, чтобы понять, кому выгодна смерть принцессы. А, разобравшись, он решит отомстить Бельбидии.

– Ты нашел записку в волчьем трупе… – проговорил Каспар. – Куда ни плюнь – везде волки!

Брид обвела всех взглядом, потом, будто внезапно вспомнив о чем-то, потянулась к суме с целебными травами, развязала кожаные шнуры, немилосердно их дергая, и вытащила свернутый кусок медвежьей шкуры.

– Вот, это мы нашли в Кабаньем Лове, – сказала она Халю. – Здесь сообщение о том, что в Желтых горах найдены залежи солнечных рубинов. – Она мотнула головой в сторону драгоценных камней, светившихся, будто капли раскаленной лавы. – Оно было в теле волка, закопанного под корнями дерева так, чтобы его непременно отыскали охотники.

– Куда ни плюнь… – повторил за Каспаром Халь. Юноша натянул плащ на голову. Значит, Ренауд хочет сесть на трон, а кто-то еще – получить рубины, принадлежащие отцу Каспара, барону Торра-Альты. Странно, очень странно. Неужели то, что оба заговорщика пользовались для передачи посланий услугами охотников, – простое совпадение?

Порывшись в кармане, он нащупал костяную пластинку, что дала ему Морригвэн. За долгие годы она была отполирована пальцами многих поколений жриц.

– Руна волка, – прошептал Каспар.

Брид задумчиво посмотрела на него. Языки пламени отражались в ее крупных зрачках.

– Руна волка представляет дикую, жестокую сторону природы. В последнее время ты видел ее слишком часто. Эй, да ты почти спишь! Идем, я должна провести обряд, чтобы защитить твой дух от их воли на ночь.

– Война, – повторил Халь. – А мы еще недостаточно сильны. Недостаточно.